Совершенно новыми красками заиграло в последнее время понятие «цветные революции». Все мы уже давно выучили, что такое «оранжевая революция» и с чем ее едят. Но вот сейчас и Россию, и весь мир грозит захлестнуть «зеленая революция». И вот с ней ясность гораздо меньше. Казалось бы, любая борьба за сохранение природы — это по определению великолепно. Но эксперты утверждают: стремление затормозить разрушение той окружающей среды, в которой мы все живем, — это лишь надводная часть айсберга «зеленых» войн. А вот его подводная часть: под личиной заботы об экологии часто скрывается схватка за большие деньги и ожесточенная конкурентная борьба между ведущими мировыми державами.
Как Россия может не проиграть в мировых экологических войнах? Группа экспертов из Высшей школы экономики (ВШЭ) обнародовала в этот понедельник специальный доклад на этот счет: «Поворот к природе: новая экологическая политика России в условиях «зеленой трансформации мировой экономики и политики». О том, каким именно должен быть этот непривычный для нашей страны разворот, мне рассказал один из авторов этого документа — заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований ВШЭ Дмитрий Суслов.
«Зеленые» войны Кремля: эксперт Дмитрий Суслов рассказал, как Россия может их выиграть
— Дмитрий, если сравнивать средний уровень жизни в России со средним уровнем жизни в странах, которые выступают в авангарде мирового «крестового похода за экологию», то наша страна является достаточно бедным государством. Можем ли мы реально позволить себе такую роскошь, как масштабное отвлечение экономических ресурсов на климатическую повестку?
— Если мы не будем всерьез заниматься защитой природы и не превратим экологию в один из главных приоритетов внутренней и внешней политики, то мы будем становиться еще беднее и еще неблагополучнее. Беднее — потому что мы будем проигрывать в глобальной конкуренции, терять ниши (как, например, поздний СССР с кибернетикой), стагнировать экономически. Нынешняя структура российской экономики с ее опорой на традиционную энергетику исключает динамичный экономический рост в обозримой перспективе в принципе. Стратегически доходы от экспорта энергоресурсов будут снижаться. Неблагополучнее — потому что вал экологических проблем будет оборачиваться ухудшением здоровья населения и требовать колоссального увеличения трат на здравоохранение, которые будут браться за счет чего-то еще — того же образования, к примеру. Качество жизни — это не только деньги, но и здоровье, комфортная среда обитания, чистая вода и воздух. Более того, изменение климата несет такие риски для России (опустынивание одних регионов и наводнения в других, разрушение инфраструктуры в районах таяния вечной мерзлоты и связанные с этим техногенные катастрофы), что вложения в экологию представляются просто мизером по сравнению с тем, сколько придется тратить в дальнейшем.
Реализация экологической повестки сегодня — это не отвлечение ресурсов, а выгодная инвестиция. Чистая энергетика, инновационная ресурсная экономика, развивать которую мы призываем в Сибири и на Дальнем Востоке, это очень перспективные ниши, которые с учетом российских конкурентных преимуществ могут обеспечить прочную основу для развития на десятилетия вперед. При этом умелая внешняя политика может создать условия для того, чтобы эти инвестиции для вложения в более чистое производство и снижение выбросов CO2 приходили в том числе из-за рубежа, включая страны Европейского союза.
— В принятой в 2017 году Стратегии экономической безопасности РФ в качестве одной из главных угроз для нашей страны значится развитие «зеленых» технологий. Как скоро эта угроза превратится для нас из потенциальной в реальную?
— «Зеленые» технологии надо перестать воспринимать как угрозу и начать воспринимать их как возможность. Их развитие — часть научно-технического прогресса, остановить это просто невозможно. Причем они активно развиваются не только развитыми, но и развивающимися странами, а за последние несколько лет они — опять-таки благодаря научно-техническому прогрессу — существенно подешевели. Если исходить из того, что кроме экспорта нефти, газа и угля в российской экономике больше ничего не должно быть, то тогда «зеленые» технологии, безусловно, угроза, и в реальную она превращается уже сейчас. В краткосрочной перспективе Европейский союз обещает ввести пограничный углеродный налог, который ударит не только по экспорту энергоресурсов, но и по другим статьям российского экспорта — металлургии, к примеру. В среднесрочной перспективе замедлится и начнет снижаться спрос на углеводороды в ЕС. Стратегически же он будет снижаться по всему миру. Это не означает, что от традиционной энергетики надо отказываться. Она останется одной из главных опор нашей экономики надолго, и в этом нет ничего плохого. Но одновременно необходимо самим развивать и внедрять «зеленые» технологии.
ПУТИН «НА ФРОНТЕ»: ЭТО РАНЬШЕ КРАСИВЫЕ ПРИРОДНЫЕ ПЕЙЗАЖИ АССОЦИИРОВАЛИСЬ С БЕЗМЯТЕЖНОСТЬЮ. СЕЙЧАС ЭТО НОВАЯ АРЕНА ОЖЕСТОЧЕННОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ.
ФОТО: KREMLIN.RU
— В вашем докладе написано: «Россия не пытается играть в мировых природоохранных процессах ведущую роль и формулировать и продвигать выгодную для себя повестку дня». А как конкретно могла бы выглядеть такая повестка?
— Во-первых, эта повестка должна быть более широкой, чем та, что продвигает Запад, и не замыкаться на вопросах изменения климата. Это, конечно, важная проблема, но далеко не единственная, а для подавляющего большинства стран мира отнюдь не первоочередная. Такие проблемы, как загрязнение воздуха, воды и почвы, дефицит пресной воды, лесные пожары, проблема мусора, не менее актуальны.
Во-вторых, новая повестка должна быть справедливой. Западные страны сначала десятилетиями загрязняли и не ограничивали себя в плане выбросов CO2 никак, достигали высокого уровня благосостояния, а потом переносили «грязные» производства в развивающиеся страны. Теперь они утверждают, что за производство «грязной» продукции должны платить исключительно ее производители. При том что большая часть потребителей этой грязной продукции живет именно на Западе. Необходимо продвигать принцип, что платить за углеродные выбросы должны как производители, так и потребители в равной мере.
В-третьих, новая повестка должна быть эффективна именно с точки зрения борьбы с изменением климата. Нынешний «зеленый курс» ЕС — это гораздо в большей степени инструмент экономической конкуренции, чем забота о климате. Он нацелен на повышение конкурентоспособности европейских производителей, от которых требуют вводить все более жесткие экологические стандарты, за счет дополнительного обложения тех зарубежных производителей, которые идентичные стандарты у себя вводить пока не готовы. При этом Евросоюз уже добился больших успехов в части уменьшения выбросов CO2 (на него приходится сегодня лишь 9% мировых выбросов парниковых газов), и каждый следующий шаг в сторону углеродонейтральности будет требовать все больших и больших вложений, компенсировать которые собираются за счет других. Сокращать же выбросы в развивающихся странах, где экологические стандарты ниже, значительно дешевле. Каждый вложенный там «в экологию» доллар будет давать в разы больший эффект. Климату же, согласитесь, все равно, где именно сокращаются выбросы.
— В качестве одной из желательных мер в вашем докладе предлагается «создание условий для перехода богатой и сверхбогатой части населения к более скромным моделям потребления». Вам не кажется, что это даже не научная фантастика, а совершенно оторванные от нашей реальности сказки?
— Это такая же сказка, которой когда-то казалось всеобщее избирательное право или 8-часовой рабочий день. Сегодня неравенство — не только в России, а в мире в целом — достигло критических значений, и мы видим, к каким социально-политическим потрясениям это уже приводит в странах Запада. Это особенно актуально в условиях нового мирового экономического кризиса. Необходимо как минимум в качестве первого шага сделать сверхпотребление сверхдорогим. При этом налог должен взиматься не за богатство, а именно за потребление и связанный с ним экологический ущерб. Также очевидно, что весь мир не может потреблять так, как последнее столетие потребляли развитые страны Запада. Необходимы разумная достаточность и новый баланс.
— Многие в нашей стране думают, что проект «Грета Тунберг» — это заговор неких темных сил, которые используют мотивированную и идеалистически настроенную девушку для достижения неких злокозненных целей. Подтверждается ли такая точка зрения фактами?
— Эффект Греты Тунберг отражает тот факт, что население стран Западной Европы и демократический электорат США действительно считают изменение климата одной из самых главных угроз безопасности. Она попала на гребень волны. Однако использование этой девушки в политических целях не вызывает сомнений. Во-первых, для продвижения выгодной именно Западу повестки с упором на климат и движением к углеродонейтральности, а также с фактическим выведением всех других аспектов экологических проблем за скобки. Во-вторых, для борьбы с Дональдом Трампом в бытность того президентом США, выставления его в образе эгоиста-вредителя, которому плевать на всех, включая следующие поколения американцев. Грета Тунберг «вмешалась» в американскую внутреннюю политику несопоставимо больше, чем все пресловутые «российские хакеры» и «дезинформаторы» вместе взятые.
«КЛИМАТИЧЕСКУЮ ЗАБАСТОВКУ» МОЖНО УСТРОИТЬ ДАЖЕ В ОТКРЫТОМ МОРЕ: «ГРЕТА ТУНБЕРГ «ВМЕШАЛАСЬ» В АМЕРИКАНСКУЮ ВНУТРЕННЮЮ ПОЛИТИКУ НЕСОПОСТАВИМО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЕ ПРЕСЛОВУТЫЕ «РОССИЙСКИЕ ХАКЕРЫ».
ФОТО: СОЦСЕТИ
— Логично ожидать, что процесс изменения мирового климата затронет разные страны по-разному. Есть ли заслуживающие доверия оценки, в какой категории стран находится Россия — среди тех, кто пострадает меньше, или среди тех, кто пострадает больше?
— Учитывая размер российской территории, изменение климата затронет ее тоже по-разному. С одной стороны, в ряде регионов возрастет сельскохозяйственный потенциал, сократится отопительный сезон, увеличится потенциал Северного морского пути. С другой стороны, в других местах участятся засухи, возрастет уязвимость лесов для пожаров, увеличится риск сердечно-сосудистых заболеваний. Огромные риски несет таяние вечной мерзлоты — потребуются колоссальные затраты на укрепление или полную переделку практически всей инфраструктуры, увеличится угроза природных и техногенных катастроф, коренные и малые народы Севера будут вынуждены полностью изменить уклад жизни. Открытие Арктики ото льда чревато очень серьезными геополитическими и военно-политическими рисками. В конечном итоге негативные факторы, думаю, перевесят.
— В вашем докладе значится: «Россия вплоть до настоящего времени реализовывала «экономику Дикого Запада», при которой истощение природных богатств на одной территории приводило к переходам на следующую». Вам не кажется, что слово «вплоть» в предыдущем предложении является неуместным и отказываться от подобной практики никто всерьез не собирается?
— Мы и написали «вплоть до настоящего», а не «до недавнего» времени, давая тем самым понять, что эта политика продолжается по сей день. Но это путь в никуда. Добыча природных ресурсов по экстенсивной модели уже не может обеспечить динамичного роста экономики — последние 8–9 лет это наглядно подтверждают. В условиях же глобального энергетического перехода сохранение этой модели приведет к быстрому уменьшению доли России в мировой экономике и резкому сокращению доходной части бюджета. Мы ни в коем случае не предлагаем отказаться от добычи и экспорта природных ресурсов. Но необходимо, во-первых, повышать энергоэффективность российской энергетики, а во-вторых, развивать другие сектора, включая инновационную ресурсную экономику.
Новости России и мира — Новостной портал Московский Комсомолец — МК (mk.ru)