После Второй мировой войны Сталин начинал на Ближнем Востоке новую «большую геополитическую игру», которая имеет свойство своеобразно повторяться на ином историческом витке.
СТАНИСЛАВ ТАРАСОВ
21 февраля 1946 года. 21 час. Кремль. Иосиф Сталин принимал премьер-министра Ирана Кавама эс-Салтане в здании бывшего Сената, который именуется Домом правительства, на втором этаже, где находились трехкомнатная квартира и его рабочий кабинет. Кавам прибыл на переговоры один. Помимо Сталина на встрече присутствовали нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, а также переводчик, причем только с советской стороны — Зудин. Похоже, что именно он составил письменный отчет об этой интригующей встрече.
Сталин знал, что ведется протокольная запись переговоров, но нет ясности в том, передавалась ли копия записи самому Каваму. После встреч премьера с Молотовым казалось, что стороны согласовали тему переговоров. Но оказалось, что глава правительства Ирана допускал «импровизацию». Он сразу заявил, что «не является дипломатом и будет говорить искренне и откровенно» и что на данный момент «его меньше всего волнуют вопросы договоров и соглашений». Он обозначил проблему: если Сталин заинтересован в укреплении его на посту главы правительства Ирана, то необходимо в первую очередь «решить азербайджанский вопрос» и проблему эвакуации советских войск из Ирана. По его словам, «он приветствует позицию Сталина о том, что азербайджанский вопрос является внутренним делом Ирана», тем не менее «просит помощи и содействия для разрешения этого вопроса, чтобы сохранить целостность и единство Ирана». При этом Кавам говорит, что есть страны, которые «считались до войны друзьями Советского Союза, не предполагали, что Советский Союз победоносно завершит войну» (намек на Турцию — С.Т.) По его словам, «сейчас они начинают завидовать Советскому Союзу», мешают «установлению дружественных связей между СССР и Ираном и их укреплению».
После этого Сталин попытался уйти от геополитической проблематики и перевести разговор в плоскость нефтяной концессии на севере Ирана, затеять дискуссию о выдвигаемых Ираном во время Версальской конференции претензий «на Дербент, Темирханшуру, русскую Армению (Эриванское ханство), Азербайджан и территории за Каспием». В ответ Кавам только пожимал плачами, выражая этим свое сомнение. Тогда Сталин возвращается к главному вопросу, заявляя, что «если Кавам просит его совета и содействия, то азербайджанцам нужно что-либо дать, чтобы примирить их». Он еще раз подчеркнул, что те «не желают отделения Иранского Азербайджана и если даже азербайджанцы попросят о присоединении к СССР, то в этом им будет отказано». В ответ Кавам предлагает убрать из советского политического лексикона слово «автономия» в отношении Ирана и говорит о возможности установления в стране республиканского строя. Сталин отвечает, что в таком случае Кавам может утерять власть сразу после ухода из Ирана советских войск.
Вторая встреча Сталина с Кавамом состоялась 4 марта 1946 года в 18 часов и длилась около 20 минут в присутствии, как отмечается в документе, «тов. Молотова и посла СССР в Иране тов. Садчикова». Кавам был расстроен и отказывался даже от подписания советско-иранского коммюнике о переговорах. Он вносит дополнение. Ввести в текст слова о том, что «переговоры будут продолжены в Тегеране». Сталин соглашается, но вновь повторяет: «Советские войска пока останутся в Иране. СССР не боится ни Англии, ни Америки. Так будет лучше для Кавама».
Как видим, Сталин шел с Кавамом на обострение. Почему? Сначала некоторая пояснительная вводная. Вскоре после окончания Второй мировой войны в советской зоне оккупации Ирана была провозглашена курдская автономия со столицей в Мехабаде во главе с Кази Мохаммедом (просуществовала всего 11 месяцев, до декабря 1946). Почти одновременно появилась Демократическая Республика Южного Азербайджана (ДРЮА), под руководством Джафара Пишевари. Сталин стоял перед выбором: на Потсдамской конференции союзников в июле 1945 года было решено, что иностранные войска должны быть выведены из Ирана не позднее, чем за полгода после окончания войны с Японией. Этот срок истекал 2 марта 1946 года.
К 1 января 1946 года Иран покинули все американские войска. Великобритания заявила, что ее войска уйдут до 2 марта. Сталину требовалось либо привести к власти в Иране местных коммунистов (необязательно под таким названием), либо отколоть от него некоторые приграничные территории и присоединить их к СССР, либо сохранить в Тегеране режим хотя бы внешне лояльный по отношению к Советскому Союзу. К этому Сталин склонял Кавама. Но были и иные обстоятельства. Недавно известный иранский историк Хосров Мотазедом поведал агентству FARS со ссылкой на документы из иранских архивов, что Сталин рассматривал подготовленный еще в 1945 году проект госсекретаря США Джейма Бронза о разделе Ирана на семь самостоятельных государств. Сталин понимал, что в случае принятия такого проекта США оказывались бы непосредственно у южных границ СССР. Тем не менее такой сценарий находился в рабочем состоянии. Не случайно одновременно Сталин пытался договориться с США в деле пересмотра статуса проливов Босфор и Дарданеллы.
Еще до конца войны, 19 марта 1945 года, он денонсировал прежний договор с Турцией о взаимоотношениях и предложил заключить новый. Анкара выразила готовность предоставить СССР право свободного прохода флота через Проливы, но только в случае войны. Потом Кремль сформулировал территориальные претензии к Турции, имея в виду земли в Османской империи, на которых перед Первой мировой войной проживали армяне. 20 декабря 1945 года газета «Правда» напечатала статью с «обоснованием» аналогичных претензий к Турции со стороны Грузии. Согласно этим проектам, Советский Союз должен был распространиться до рубежа, до которого доходили русские войска в Первой мировой войне, включая города Эрзурум и Трабзон. Филипп Прайс, в годы Первой мировой войны британский военный корреспондент The Manchester Guardian в России, хорошо знающий регион, депутат парламента, в лекции на заседании Королевского общества говорил, что «в Москве и в Баку советские лидеры еще окончательно не решили, чем завершить азербайджанские дела». Он высказывал уверенность в том, что «Сталин будет в Иране действовать по образцу Польши и Балкан и пожелает видеть в Тегеране дружественное Москве реформаторское правительство».
Помимо этого, Прайс утверждал, что «Сталин, как большой знаток Ирана и Закавказья, будет использовать Иранский Азербайджан только в качестве плацдарма для большой международной дипломатической дуэли, которую он может направить в сторону Турции». По мнению западных экспертов, Сталин рассчитывал выиграть на этих «геополитических досках», сдавая позиции в Иране, которые, по их мнению, «не представляли тогда для него заметной ценности». Как писал Павел Судоплатов, Москва стала переключать геополитическое внимание с иранского направления на Турцию, отказываясь от «азербайджанского проекта», опасаясь появления на южных границах СССР единого «тюркского пояса». Сдав Азербайджанскую и Мехабскую курдскую республики в Иране, Сталин инициировал сценарий создания курдского автономного округа на севере Нахичеванской АССР Азербайджана — в Норашенском районе, граничащем с Арменией и Турцией. Затем, по мнению тогдашнего азербайджанского руководства, автономию планировалось расширить за счет курдских районов Игдыр и Нор-Баязит в восточной Турции. Чуть позже Сталин стал разыгрывать карту и южных арабских территорий вкупе с идеей поддержки создания государства Израиль.
По его замыслу, именно союз Израиля с Курдистаном мог изменить соотношение сил на всем Ближнем Востоке. Кстати, в западной историографии, правда, без конкретных ссылок, содержится мнение, что некоторые обещания Сталину в реализации этих геополитических проектов якобы дал президент США Франклин Рузвельт, от чего потом отказался Гарри Трумэн. Одним словом, Сталин после Второй мировой войны начинал на Ближнем Востоке новую «большую игру». Конечно, история не приемлет сослагательного наклонения. Но правда в том, что события имеют свойства повторяться на ином историческом витке. На сей ближневосточная мистерия активно раскручивается на Ближнем Востоке уже Западом.
Что же касается Кавама, то 18 декабря 1947 года он был отправлен в отставку и до 1952 года жил в Париже. Он вернулся в Иран, 17 июля 1952 года в пятый раз возглавил правительство, но долго на этом посту не удержался. За участие в расстреле демонстрации 21 июля 1952 года его намеревались предать суду военного трибунала. Через 3 года и 2 дня после июльского расстрела Кавам умер. Дом Кавама, больше похожий на дворец, был продан Египту и использовался в качестве посольской резиденции. После разрыва дипломатических отношений с Египтом в 1980 году в здании был размещен иранский музей стекла и керамики. Сейчас это одна из достопримечательностей Тегерана. Музеем является роскошная родовая резиденция рода Кавамов в Ширазе.
А 12 апреля 1956 года в Баку начался открытый судебный процесс над Багировым и еще пятерыми бывшими высокопоставленными государственными чиновниками. Их приговорили к расстрелу. Личное дело Багирова находится в архивах Генпрокуратуры России в Москве, а не в Баку. Кстати, в этой связи многие эксперты отмечают, что «исследователи этого периода советской истории так и не нашли ответа на вопрос, который мог бы пролить дополнительный свет на загадки багировской судьбы». Один из них: почему после смерти Сталина были сняты со своих высоких должностей практически все республиканские лидеры, но только Багирова приговорили к расстрелу? Почему в ходе следствия над Берией и Багировым особое внимание уделялось их взаимоотношениям, явно с попыткой выявить какие-то планы, которые могли возникнуть у Берии и Багирова после смерти Сталина?
| Источник — regnum.ru |