К концу 2020 года по разным причинам и с разными целями президент России Владимир Путин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган оказались довольными друг другом, что нашло отражение в их обоюдных неожиданных для многих комплементарных заявлениях. Что за этим стоит?
СТАНИСЛАВ ТАРАСОВ
Как и предполагалось, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган отреагировал на недавние заявления лидера России Владимира Путина в свой адрес. Напомним, 17 декабря на большой пресс-конференции Путин заявил, что «господин Эрдоган хвостом не виляет», что «у нас расходятся часто взгляды на отдельные вопросы с президентом Эрдоганом, могут быть иногда даже противоположные взгляды. Но это человек, который держит слово, мужчина. Если он считает, что это выгодно для его страны, он идет до конца». На это Эрдоган ответил так: «Эти заявления Путина в той же мере относятся и к нему самому. С тех пор, как я с ним познакомился, я его именно таким и знаю. Он честный человек, держит свое слово, и развитие наших отношений показывает, что практически ни с одним государством у нас нет таких крепких связей, это большая редкость. Надеюсь, уровень наших отношений сохранится и в будущем».
Действительно, не редкостью являются хорошие личные отношения между лидерами тех или иных государств, что сказывается на взаимоотношениях между этими странами, но так бывает далеко не всегда. Личные отношения лидеров государств — очень сложная, специфическая вещь. У каждого государства, естественно, существуют свои национальные интересы, какие-то противоречия с другими государствами. Тем не менее в сознании турецкого и российского обществ эти интересы и противоречия часто персонифицируются с личностями лидеров. Путин возглавляет Россию 21 год, Эрдоган Турцию — 18 лет. Два лидера открыли свои страны друг для друга, стали решительно ломать устоявшиеся стереотипы XVIII-XIX веков с их бесконечными войнами. Хотя историки, конечно, знают, что и тогда бывали времена, когда Российская и Османская империи шли на «параллельно-встречном» курсе, не только воевали, но и активно сотрудничали. Султаны и цари часто перенимали друг у друга политический опыт в сфере государственного строительства.
Другое дело, что этот процесс почти всегда срывался усилиями других внешних игроков. Первый случай произошел в 1833 году, когда султан Махмуд II был наголову разбит восставшим египетским пашой Мухаммедом-Али, чья армия дошла до Мраморного моря. Франция уже начала завоевание Алжира, Британия нацелилась на Кипр и Мессопотамию. В руках султана могли остаться только христианские Балканы и христианское же побережье Малой Азии. И в этот момент по просьбе Махмуда II император Николай I направил в Босфор 14-тысячный корпус русской армии. Британия и Франция срочно пересмотрели планы, принудили пашу к миру. Еще один пик пришелся на 1920-е годы, когда московские большевики стали активно сотрудничать с Мустафой Кемалем. Советская Россия оказала решающую помощь Турецкой Республике в становлении государственности. В Турции, да и в России об этом не забыли, но для того, чтобы этот опыт оказался востребованным, необходимы были иные геополитические условия, которые сформировали у Путина и Эрдогана понимание процессов формирования нового миропорядка после превращения Запада в «дряхлеющий Рим».
Было ясно, что рано или поздно Москва и Анкара станут на путь проведения самостоятельной внешней политики. Этот фактор является базовой основой во взаимоотношениях между Путиным и Эрдоганом, и только романтики от политики могли предполагать, что это быстро приведет к формированию между двумя странами тесного военно-политического альянса. Нынешнее сближение Москвы и Анкары на иной качественной основе произошло на фоне войны в Сирии. Появилась «астанинская тройка» в составе Турции, России и Ирана, трех мощных региональных держав, которые способны решать острейшие региональные проблемы без участия США и Евросоюза. Более того, понимание общих целей позволяло и позволяет Путину и Эрдогану находить решения в сложных ситуациях в Сирии, а опыт, наработанный там, привел и к необходимому диалогу во время недавней карабахской войны, но на параллельных курсах.
Политической сенсацией стало приобретение Турцией российских ЗРС С-400. Это событие, как пишет турецкое издание Sabah, «стало осью, вокруг которой в дальнейшем стала раскручиваться чуть ли не главная интрига в турецко-американских отношениях». Когда США стали грозить Турции различными санкциями, она выставляла свои встречные и нелегкие для США условия, требуя равноправного диалога с Вашингтоном, такого, какой имеет с Москвой. В этом одна из особенностей переходного периода, переживаемого сейчас Россией и Турцией, когда воля и настрой лидеров решают многое, если не все в политике и в экономике, хотя за минувшие годы между двумя странами вставали сложные вопросы. Тем не менее понимание того, что незадействованный потенциал взаимовыгодного сотрудничества двух стран столь велик, что они могут договариваться по спорным вопросам без малейшего ущерба для национальных интересов, поднимаясь на новый уровень понимания проблем, начинает доминировать. Не случайно Путин обозначил этот факт, указывая на то, что его турецкий коллега идет до конца, если считает нечто выгодным для своей страны. Он становится прогнозируемым, что очень важно для понимания того, с кем имеешь дело.
В то же время Турция в силу разных объективных причин еще определенное время будет решать вопросы обеспечения своей безопасности с некоторой оглядкой на США и других западных партнеров по НАТО. Но ее геополитический разворот от США и Евросоюза уже происходит. Потому, что «исторической угрозы» для Турции со стороны России не существует. Для Анкары роль Вашингтона как «зонтика безопасности» будет меняться или сходить на нет через определенные геополитические комбинации в самом широком географическом диапазоне. Кстати, на днях замминистра иностранных дел России Сергей Рябков заявил, что России в отношениях с Соединенными Штатами стоит перейти к политике тотального сдерживания и избирательного диалога, переходить к двухтрековому подходу: тотальное сдерживание США по всем направлениям, поскольку американская политика глубоко враждебна по отношению к России и противоречит нашим фундаментальным интересам. Это первая сторона — сдерживание. Второй стороной должен стать выборочный диалог — «только по тем сюжетам», которые интересны России.
Кстати, к такой позиции готовится и Турция, рассматривая разные возможные варианты предстоящего взаимодействия с новой американской администрацией Джо Байдена. Рябков заявил, что Россия не ждет ничего хорошего. А Турция, которая получила от Трампа санкции из-за проблемы с С-400? В Анкаре есть такие политики, которые уверены в том, что США не будут предпринимать дальнейшие шаги на этом направлении, «чтобы окончательно не потерять Турцию», и склоны считать, что хвалебные слова российского лидера Путина об Эрдогане неслучайно прозвучали вслед за санкциями. Они полагают, что «если Байден нацелится на Россию, то отношения Анкары и Москвы могут подвергнуться непростому испытанию». Но есть и такие, которые уверены в том, что именно альянс с Путиным придает Эрдогану необходимый политический вес в его предстоящей политической дуэли с Вашингтоном.
Пока же никто не знает, будет ли Байден следовать своим предыдущим критическим заявлениям в адрес Эрдогана или вынужден будет развернуть политику на этом направлении на 180 градусов. Как известно, он подверг критике внешнюю политику Турции на Ближнем Востоке и в Средиземноморье, назвав Эрдогана «автократом». Но как бы то ни было, Эрдоган показывает, что обладает свободой маневра и возможностью самостоятельно принимать стратегические решения. Как пишет в этой связи турецкое издание Yeni Safak, «многое прояснится в ближайшее время, когда станет известно, войдет ли Турция в число первых пяти стран, которые Байден намерен посетить после вступления в должность».
Если говорить конкретно, то именно в этой плоскости нужно искать ответ на вопрос, почему Путин и Эрдоган, несмотря на явные противоречия, решили публично похвалить друг друга, демонстрируя, что соперничество не исключает сотрудничества. Это такой стиль отношений, который обусловлен новой реальностью международной системы, усвоенный Москвой и Анкарой из последних кризисов, открывающих для них новые возможности для защиты своих национальных интересов. Ставки начинают день ото дня повышаться, как и меняется расклад сил на границе Европы и Азии. Но о том, кто повернул ситуацию в свою пользу, кто проиграл или выиграл, рассуждать пока еще рано. А тем временем 29 декабря министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу посетит с рабочим визитом Сочи для участия в восьмом заседании Совместной группы стратегического планирования, действующей в рамках российско-турецкого Совета сотрудничества высшего уровня. Он встретится и проведет переговоры со своим российским коллегой Сергеем Лавровым.
| Источник — REGNUM |