Метка: Монголия

«Газпрому» поручено проработать новый маршрут в Поднебесную

Анастасия Башкатова
Заместитель заведующего отделом экономики «Независимой газеты»
9.09.2019

Поставки газа из России в Китай начнутся по «Силе Сибири» в декабре этого года. Событие названо историческим, что неудивительно: договориться с КНР о поставках Россия пыталась целое десятилетие, и теперь мы видим результат совершившейся «сделки века». Следующий этап – проработка западного маршрута. До последнего момента главным западным маршрутом в Китай считалась «Сила Сибири – 2». Но теперь Владимир Путин призвал «Газпром» более детально заняться другим западным маршрутом – транзитом через Монголию.
В понедельник председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер рассказал президенту о перспективах самого крупного проекта этого года – «Силы Сибири». «1 декабря газ, безусловно, будет подан со стороны России на Китай, – сообщил Миллер. – Это будет историческое событие, потому что начнутся поставки от самого крупного экспортера газа в мире самому крупному импортеру». За 30 лет будет поставлен 1 трлн куб. м газа в КНР, добавил он.
Правда, как ранее уточнял вице-премьер Дмитрий Козак, в первые полгода поставки будут производиться в режиме пусконаладки оборудования – без гарантированных объемов. «Поднимаются, конечно, вопросы, чтобы это были гарантированные объемы. Но это невозможно. И не требуется в соответствии с договором», – пояснял он.
Контракт между «Газпромом» и китайской CNPC о поставках газа по так называемому восточному маршруту был подписан в мае 2014 года – спустя примерно 10 лет сложных переговоров. «Сделка века» дала российской стороне надежды на дальнейшее укрепление газового сотрудничества с КНР. В 2015-м было подписано Соглашение об основных условиях трубопроводных поставок газа с месторождений Западной Сибири в Китай по западному маршруту («Сила Сибири – 2», ранее – «Алтай»). Газ должен поставляться напрямую из России.
Но этот проект тоже был сопряжен с трудностями: нужно было убедить Китай в экономической целесообразности такого маршрута, ведь, как поясняли эксперты, если в восточной части Китая российскому газу альтернативы не было, то на западе он имел доступ, в частности, к туркменскому газу.

Более того, «Сила Сибири – 2» навлекла на себя критику экологов. Они предупреждали, что возможное прохождение газопровода через плато Укок в Республике Алтай угрожает объекту всемирного природного наследия ЮНЕСКО, и призывали выбрать другой маршрут. Впрочем, в марте 2017-го Минприроды сообщало, что проект «Газпрома» не предусматривает прохождение газопровода через Золотые горы Алтая, однако если это произойдет, то не обойдется без экологической экспертизы, передавало РИА Новости.
В понедельник на встрече с президентом Миллер не упомянул именно «Силу Сибири – 2», но сообщил, что российская сторона сейчас изучает с китайскими партнерами возможности поставок по другим маршрутам. В частности, рассматриваются западный маршрут и дальневосточный маршрут с Сахалинского добычного центра.

При этом под западным маршрутом понимается уже нечто иное, чем «Сила Сибири – 2». «Я просил бы вас вернуться к теме, которую мы неоднократно обсуждали и с вами, и с китайскими друзьями. Имею в виду возможность использования ресурсов Иркутской области, Красноярского края. Посмотрите, пожалуйста, еще и на запасы Ямала, чтобы собрать необходимые запасы для этих поставок по западному маршруту на Китай через Монголию», – сказал Путин.

«Знаю, что там маршрут тоже непростой, но предварительное рассмотрение этого вопроса показало, что он вполне реалистичный, и китайские партнеры к этому тоже склоняются», – сообщил президент.
Действительно, примерно год назад на встрече глав КНР, РФ и Монголии Путин заявил, что «монгольские партнеры предложили построить через территорию их страны магистральные нефте- и газопроводы из России в Китай». «Мы в целом поддерживаем, это хорошая идея. Но, безусловно, как всегда в таких случаях, нужно тщательно проработать технико-экономическое обоснование», – сообщал президент РФ.
В сентябре этого года на Восточном экономическом форуме президент Монголии Халтмаагийн Баттулга напомнил, что «президент России выразил поддержку, а председатель КНР обещал изучить предложение Монголии о строительстве газопровода из России в Китай через монгольскую территорию». Как поясняли эксперты, этот маршрут и есть модернизированный вариант «Силы Сибири – 2». И этот вариант тоже можно назвать рискованным. «На мой взгляд, с экономической точки зрения перспектива такого маршрута выглядит не очень привлекательной. Рынок Монголии невелик – при населении в 3 млн человек внутреннее потребление газа там всего 3–3,5 млрд куб. м, – пояснил начальник отдела «БКС Брокер» Нарек Авакян. – Увеличение стран-транзитеров делает проект политически неустойчивым – Монголия получит очевидную выгоду при возникновении споров».
Поэтому еще вопрос – насколько Китаю понравится такая альтернатива. Так что не исключено, что разговоры о Монголии – это своего рода игра Москвы, которая пытается подтолкнуть Пекин.

«Еще в 2012 году Монголия предложила (для прокладки газопровода «Алтай». – «НГ») выгодные и стабильные условия транспортировки газа по автономии Баян-Ольгей с маршрутом короче на 1000 км, что существенно снизило бы стоимость проекта, – напоминает доцент Российского экономического университета Александр Тимофеев. – Для Китая главное – стоимость газа, поэтому переговоры по проекту «Сила Сибири – 2″ длятся уже много лет».
Некоторые эксперты, правда, считают, что перспективы у такой дружбы с Монголией вполне хорошие. «Тот факт, что разговоры об активизации проекта ведутся на самом высоком уровне, создает ощущение, что странам удалось достичь взаимопонимания, а возможно, и ряда предварительных решений в рамках Восточного экономического форума», – говорит гендиректор компании «НафтаГаз» Ислам Назаралиев. «С Монголией наверняка уже есть взаимовыгодные договоренности, может быть, даже негласные и неафишируемые», – полагает директор Фонда развития права и медиации ТЭКа Александр Пахомов.

После того, как сын мелкого монгольского князька Тэмуджин объединил кочевые роды в единое государство под своей суровой рукой, короновался в качестве верховного правителя степи под именем Чингисхана, под степной ковыль легли многие прежде могучие противники кочевников.

Развитые оседлые государства Средней Азии и Ближнего Востока были уничтожены, множество населения погибло, культура находилась в упадке. А монгольская военная машина покатилась дальше, сминая всех на своем пути. Повержены были все, почти все, кто осмелился оказать сопротивление. Жители непокорных городов вырезались без исключения, а немногие выжившие стали рабами.

Конечно, власть потомков Чингисхана над Китаем была сброшена через 97 лет после завоевания, а над Ираном – через 79. Но вот в Средней Азии и европейских степях (Золотая Орда), они удержались куда дольше. А в начале 17 века возникло Джунгарское ханство, лебединая песня монгольского могущества, совершавшее грабительские походы на всех соседей и одновременно воевавшее и с казахами, и с маньчжурами, захватившими Китай.

Кажется, что современные потомки великих завоевателей древности должны быть исключительно жестокими и воинственными людьми. Ведь и сегодня многие из них живут все в тех же спартанских условиях, как и в древние времена.

Но реальность, как всегда, сложнее расхожих стереотипов.

Монголы могут быть суровыми, без сомнения, но они не обязательно более жестоки, чем другие люди, живущие по всему миру. Каковы должны быть критерии этого?

Если вашей мерой жестокости является военный потенциал, то монголы его не имели, по крайней мере, 300 лет. С середины 17 века их страна была захвачена маньчжурами и контролировалась ими из Китая на протяжении веков. И все жестокие люди в Монголии не смогли предотвратить этого.

Похожая история была у Дании. Когда-то викинги были ужасом всей Европы и вторгались в любые страны по своему желанию. Но теперь никто не боится датских военных в довольно долгое время.

После присоединения империей Цинь большей части монгольских земель, власть повела тут довольно интересную политику, которую кратко можно сформулировать так: строительство храма на территории монголов является более эффективным, чем поддержание стотысячной армии. Тут начали оказывать поддержку тибетскому буддизму. Сам по себе он мало влиял на воинственность. Но зато прежних кочевников удалось привязать к храмам и сделать их фактически полуоседлыми, отчего монголы постепенно утратили свою боеспособность и дух, который делал их непобедимыми.

Если бы не революция 1911 года, которая случилась при немалой поддержке Российской империи, не видать бы монголам независимости, как своих ушей. Даже с учетом того, что Китай был тогда исключительно слаб и выполнял самые оскорбительные требования великих держав. На нищих кочевников без нормального оружия и выучки сил у Пекина в любом случае бы хватило.

Защитить страну без иностранного вмешательства у монголов не получилось. Китайские войска были изгнаны только русским генералом Унгерном, который ушел из революционной России под давлением большевиков.

Во второй половине 1911 года череда событий как в самой Внешней Монголии, так и во всей остальной империи Цин (Синьхайская революция) привели к провозглашению независимости Монголии, поддержанному Российской империей. В стране установилась теократическая монархия во главе с Богдо-ханом. В 1915 году по трехстороннему Кяхтинскому соглашению Внешняя Монголия признала сюзеренитет Китайской республики на правах автономии; прежняя имперская ассимиляционистская политика Китая в отношении монголов отменялась; наместники Китая располагались в Урге (ургинским наместником стал Чэнь И), а также в Кобдо и Улясутае. Ввод китайских войск, за исключением консульского конвоя в 50 человек, запрещался. Чэнь И в надлежащих случаях осуществлял функции верховной власти в Монголии от имени пекинского правительства.

Гражданская война в России ослабила русское влияние в Монголии, и уже в 1918 году в Ургу по просьбе части членов монгольского руководства прибыл небольшой китайский корпус. Часть монгольской знати, недовольная богдо-ханским правительством, все больше симпатизировала возвращению прямого китайского управления Халхой.

Полномасштабное вторжение в Монголию было замыслом премьер-министра Китайский республики, члена аньхойской клики Дуань Цижуя, который, втянув Китай в Первую мировую войну, получил ряд крупных займов от Японской империи на реорганизацию армии. Займы, полученные помимо военного министерства и контролировавшиеся лично им как директором Бюро по вопросам участия в войне, был потрачены на создание армии, так и не принявшей участия в боевых действиях за границей. По окончании войны политические противники Дуаня потребовали расформирования новой армии, опасаясь ее использования Дуанем против них; и применение новой армии Дуань определил как поход в Монголию с целью ликвидации ее независимости. Этим актом Дуань Цижуй намеревался восстановить собственную репутацию патриота, пошатнувшуюся после уступки Шаньдуна Японии на Парижской мирной конференции.

В период 1918-1919 годов Чэнь И вел курс на сохранение статус-кво. Он «подтвердил» ханский статус Богдо-гэгэна и все его указы, изданные с 1911 года, даровал ему титулы «Наставника Президента Соединенного государства» и «Владыки желтой веры внешней Монголии» и выделил ему и его жене Цэндийн Дондогдулам по 30 тыс. лян казенного содержания. Исполнительная власть в стране поручалась избираемому князьями из своей среды премьер-министру, кабинету министров и двум законодательным палатам.

К лету 1919 года среди некоторых князей, министров и высших лам Внешней Монголии возобладало настроение отказа от автономии. Эти настроения усилились после смерти в феврале 1919 года председателя совета министров Сайн-Нойон-хана Намнансурэна (предположительно, отравлен сторонниками усиления власти духовенства); расколол национальную элиту и вопрос о его преемнике. Кроме того, численность не плативших государственные налоги шабинаров (аратов Богдо-хана) увеличивалась за счет населения хошунов, управляемых князьями, в результате чего они теряли своих налогоплательщиков, и к 1919 году составили четверть всего населения Внешней Монголии. Активными сторонниками отмены автономии были министр иностранных дел Цэрэндорж, князья Ширнин-Дамдин и Дархан-чин-ван, и даже глава правительства Бадамдорж — один из высших лам Монголии. Таким образом, в свете политического кризиса страны часть монгольской знати под давлением находившихся в стране китайцев подписали заявление о присоединений к Китайской республике.

Китайский сановник в Урге Чэнь И опубликовал «Положение об управлении Внешней Монголией», одним из пунктов которого было восстановление всех аннулированных в 1911 году долгов монголов китайским фирмам и ростовщикам, заключенных на основе кабальной круговой поруки, с учетом процентов с 1911 года. В октябре 1919 года Чэнь И, с одобрения Богдо-хана, вынес на обсуждение парламента т. н. «Шестьдесят четыре статьи», практически восстанавливающие в Монголии цинские порядки. Верхняя палата высказалась «за»; нижняя — «против». «Шестьдесят четыре статьи» были отосланы в Пекин. По сведениям китайских источников, Богдо-гэгэн по прошествии нескольких дней послал курьеров с собственных письмом, утверждая, что это — происки Чэнь И, и требуя его отставки. Несмотря на это, в Китае эти «Статьи» были ратифицированы.

Армия, созданная Дуанем для участия в войне, была переименована в «Северо-Западную пограничную армию». Командармом Дуань назначил своего ближайшего сподвижника в аньхойской клике, генерала Сюй Шучжэна. Было объявлено, что поход Армии организуется по просьбе нескольких монгольских нойонов с целью защиты страны от вторжения из России большевистских войск. Другой формальной причиной Китай назвал опасность для него, якобы существующую со стороны «Правительства Великой Монголии» созданного в 1919 году во главе с внутреннемонгольским ламой Нэйсэ-гэгэном Мэндэбаяром на ст. Даурия, которое поддерживал атаман Семенов.

В 1918-1919 годах монгольское правительство направило большую часть своих войск в Урянхай (Туву) с целью установления своего суверенитета над этой территорией. Пользуясь отсутствием крупных монгольских сил в Урге, Сюй в октябре 1919 года с авангардом в 4 тыс. чел. с легкостью занял Ургу, а прибывшие позже 10 тыс. оккупировали всю страну. Позже китайцы несколько раз занимали русский Троицкосавск (Кяхту) по согласованию с военными властями этого города.

Молниеносная оккупация Монголии была с восторгом встречена в Китайской республике, в том числе и оппозиционным Дуаню суньятсеновским правительством Южного Китая.

Сюй инициировал внесение в парламент собственных «Девяти статей», гораздо более радикальных, нежели «Статьи» Чэнь И. Богдо-гэгэн вновь вынес их на обсуждение; вновь верхняя палата высказалась за ликвидацию автономии, нижняя — за ее сохранение. Однако 15 ноября после ультиматума Сюя и давления китайских войск пятью министрами правительства «Коллективная петиция правительства, князей и лам Внешней Монголии», ратифицирующая «Статьи», была подписана. Сам Богдо-хан отказался прикладывать печать к этому документу, и 17 ноября он был передан Сюю. Чэнь И был выслан в Пекин для разбирательства по поводу несоответствия его политики курсу китайской великодержавности.

22 ноября 1919 года президент Китайской республики Сюй Шичан утвердил положения этого документа и расторг трехстороннее Кяхтинское соглашение 1915 года, определявшее статус Монголии как автономной части Китая. В декабре монгольское правительство было распущено, а монгольская армия — разоружена и расформирована. Сюй нанес визит в Пекин, где его встречали, как героя.

По возвращении в Монголию Сюй торжественно ввез в Ургу портрет президента Китайской республики. В феврале 1920 года он председательствовал на церемонии челобития-коутоу Богдо-хана и правительства страны портрету своего брата Сюй Шичана. Сюй Шучжэн, будучи в должности генерал-губернатора северо-западных провинций Китая, повел политику, противоречащую национальным интересам монголов.

В планах китайцев было строительство нескольких железнодорожных линий: от Долоннора — на Хайлар; на Акшу; на Ургу — Улясутай — Урянхай; Шанхай — Нанкин — Лач — Кобдо; Урумчи — Турфан — Хами. Дальнейший план предусматривал переселение в Синьцзян и Монголию десятков миллионов ханьцев из Внутреннего Китая для полной ассимиляции местного населения. Фактически это была реабилитация «новой политики», — тотальной китаизации «инородцев», проводившейся в последние годы цинской империи.

После того, как Сюй Шучжэн потерпел поражение в Чжили-Аньхойской войне), на его место в Ургу вернулся Чэнь И, при котором китайский оккупационный режим был несколько смягчен; однако оставшиеся в столице генералы Чжан Циньхуй, Го Сунлин и Ма фактически ему не подчинялись. В Урге возникло несколько подпольных антикитайских групп, в конечном итоге обратившимся за помощью в советский Иркутск.

В октябре 1920 года в Монголию из Даурии вошла Азиатская дивизия русского белого генерала Р.Ф. Унгерн-Штернберга, намереваясь выйти через Ургу и Маймачен в тыл красным в Бурятию. Китайские власти не дали согласия на проход дивизии, и стали готовиться к обороне. Китайский генералитет отстранил Чэнь И от дел; в городе было объявлено военное положение; гарнизон был переведен из казарм на постой к горожанам. По наводке русских большевистских резидентов китайцами были проведены массовые аресты русского населения Урги, сочувствовавшего белым.

Намереваясь пополнить личный состав дивизии за счет русских колонистов Урги, Унгерн-Штернберг штурмовал город, однако был отброшен десятитысячным китайским гарнизоном.

В декабре и январе к Унгерну приезжали посланцы от Богдо-хана, в котором он призывал начдива освободить Монголию от китайцев; Богдо-хан благословил и монгольских князей на помощь Унгерну в этом деле. В результате боя 1-4 февраля 1921 года полторы тысячи унгерновцев разбили и разогнали китайский гарнизон Урги; Унгерн объявил о реставрации монгольской монархии (сам Унгерн признавал над Монголией сюзеренитет маньчжурской династии, которую мечтал реставрировать, но не гоминьдановского, республиканского Китая). Чэнь И выехал в Маньчжурию через советскую территорию.

В течение следующего месяца войска Унгерна вместе с монгольскими формированиями очищали территорию страны от покидавших ее китайцев. 18 марта монгольские революционные войска под командованием Сухэ-Батора при содействии Дальневосточной Республики разбили китайский гарнизон Маймачена.

Китайская оккупация Монголии в 1919-1921 годах была вторым, после цинского периода, и последним случаем установления иностранного правления в стране. Именно вследствие китайской оккупации в Монголии появились группы, эволюционировавшие в Монгольскую народно-революционную партию, пришедшую к власти в 1921 году. В Китае оккупация Монголии была одной из причин падения режима Дуань Цижуя.

Людские потери монгольского населения за весь период китайской оккупации составили 17 тыс. чел., из них до 2 тыс. убитыми, остальные — жертвы голода.

Кокарев Константин Анатольевич — главный советник, заместитель председателя ученого совета РИСИ, доктор исторических наук