Несмотря на соглашение о безопасности, подписанное США и Афганистаном в 2014 году, после прихода к власти Дональда Трампа конфликт в этой стране обострился еще больше.
Спустя короткое время после терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке США отправили свои войска в Афганистан.
На сегодняшний день операция в Афганистане обошлась США более чем в один триллион долларов.
В 2014 году (во время президентства Барака Обамы) Кабул и Вашингтон подписали соглашение о безопасности, в соответствии с которым на территории Афганистана могли оставаться около 10 тысяч американских военнослужащих.
Однако, несмотря на это, после прихода к власти Дональда Трампа конфликт в Афганистане обострился еще больше.
Согласно докладу Миссии ООН по содействию Афганистану (UNAMA), помимо военных потерь в этой стране, растут потери и среди гражданского населения.
В январе-июне 2018 года в Афганистане погибли 1692 мирных жителя, что в разы превышает показатели последних 10 лет, говорится в докладе.
Пресс-секретарь миссии США «Решительная поддержка» (Resolute Support) в Афганистане Кнут Петерс сказал агентству «Анадолу», что на сегодняшний день судьба Афганистана важна для 41 страны, в том числе Турции. «Все эти страны нацелены на то, чтобы не позволить превратить Афганистан в место, где террористы, прибывшие из-за рубежа, будут чувствовать себя в безопасности», — отметил пресс-секретарь.
Седьмого октября 2001 года началась операция США в Афганистане, получившая название «Несокрушимая свобода». Вашингтон анонсировал ее как ответ на террористические атаки 11 сентября.
Между тем прошло уже 17 лет, и нет никакой надежды на стабилизацию ситуации в Афганистане. За прошедшие годы в Афганистане погибли 217 тысяч человек — военных и гражданских лиц.
Решать, так ли необходимо строительство «Северного потока — 2», будет Киев, утверждает Данило Элиа в Eastwest. По его мнению, Украине достаточно модернизировать заводы и снизить тарифы, чтобы Европа окончательно предпочла ее инфраструктуру газопроводам на Балтике. Вдобавок США нацелились на кусок европейского рынка. Отстоит ли Россия «Северный поток — 2»?
Данило Элиа (Danilo Elia)
С появлением «Северного потока — 2» поставки российского газа в Европу могут увеличиться вдвое. Но это бесполезное творение, утверждает Немецкий институт экономических исследований (Diw). Основание для его появления — это геополитика. Москва хочет отрезать путь Киеву. ЕС колеблется. И на арену выходят США, стремясь отхватить себе кусок европейского энергетического рынка.
«Северный поток — 2» — это бесполезный проект, выгодный только газпромовскому российско-германскому лобби. И говорит об этом вовсе не группка местных жителей, протестующих против строительства газопровода, а серьезный, престижный исследовательский Немецкий институт экономических исследований (Deutsches Institut für Wirtschaftsforschung) в подробном докладе, который был недавно опубликован.
В своем анализе безопасности газовых поставок в Германию и Европу НИЭИ пришел к этому выводу, основываясь на трех основных положениях, а именно на том, что проект строится на устаревших данных, что спрос на природный газ в Европе все более диверсифицирован и все большую роль играет импорт сжиженного газа, и, наконец, что строительство «Северного потока — 2» не будет прибыльным вложением.
Проект подразумевает строительство двух параллельных газопроводов, которые протянутся на 1200 километров по дну Балтийского моря рядом с уже существующими, напрямую соединяя газоперерабатывающий завод Усть-Луга в России, который еще должен быть построен, с уже имеющимся терминалом Грайфсвальд в Германии.
Стоимость оценивается в 14 миллиардов евро. Как только проект будет завершен, его пропускная способность составит 55 миллиардов кубометров в год, то есть в два раза больше существующей, и это на 20 миллиардов кубометров превысит потребность Германии в газе в целом. Излишек газа будет перепродаваться в Австрию, Чешскую республику и Польшу.
Единственный акционер «Северного потока — 2» — российский государственный гигант Газпром. Фактически это ответвление Кремля с практически неистощимыми экономическими ресурсами и целями, не выходящими за пределы коммерческих интересов.
Слишком много газа
Экономические причины, по данным НИЭИ, действительно остаются на втором плане. Потребление природного газа в Европе до 2030 года должно остаться примерно на существующем уровне, то есть около 400 миллионов тонн сырья, что намного меньше 650 миллионов, требовавшихся в начале 2000-х годов. Уже сегодня по сравнению с прогнозом 2003 года мы потребляем по крайней мере на 100 миллионов тонн меньше, чем ожидалось.
Далее существует вопрос диверсификации, в котором после газового кризиса между Россией и Украиной в 2006 году произошли значительные сдвиги. Уже в 2017 году, несмотря на то, что Россия осталась основным поставщиком газа в Европейский союз с долей 23%, более двух третей потребностей удовлетворяются потоками из Норвегии, 21% — из Северной Африки, с Ближнего Востока, из Каспийского региона и Южной Америки, а также более 30% внутреннего производства.
Италия — среди стран с наилучшей диверсификацией. Сегодня полуостров приобретает газ, помимо России, у Алжира, Ливии, Голландии и Катара. Когда будет завершен проект Трансадриатического газопровода, Каспийский регион, по оценкам того же НИЭИ, сыграет свою роль, увеличив экспорт в Европу до 38 миллиардов кубометров в год в 2035 году по сравнению с нынешними шестью миллиардами.
Цифры доказывают, что при помощи «Северного потока — 2» разыгрывается главным образом политическая партия.
Газовая геополитика
Давно не новость, что Россия угрожает Украине полностью отрезать Киев от газовых поставок. Соглашение о транзите «голубого золота» между двумя странами истекает в следующем году. Расчет на увеличение вдвое объема балтийского газа представляет собой вполне конкретную, актуальную и легко реализуемую угрозу, не затрагивающую при этом отношений с европейскими клиентами. Украина — это основной определяющий критерий. Европейский союз занял четкую позицию в отношении этого государства как главного центра российского газа, направляющегося в Европу, а также в отношении энергетической независимости Киева от России, облегчая импорт газа из ЕС благодаря «обратному потоку» газа на границе со Словакией и Венгрией. Позиция Европы расходится с удвоением Северного потока.
Этот вопрос выходит за рамки континента. Когда газовый рынок становится более гибким во всех отношениях и глобальным, а также при буме американского производства сланцевого газа, Соединенные Штаты хотят отхватить свой кусок в Европе.
Трамп уже неоднократно демонстрировал свое несогласие с «Северным потоком — 2». «Германия не может требовать от нас защиты от России, когда она подписывает с Москвой миллиардные контракты на строительство газопровода. Вы должны покупать наш сжиженный газ», — заявил он Ангеле Меркель в ходе своего визита в Европу.
Спустя несколько дней во время саммита в Хельсинки Путин, однако, успокоил Трампа, заверив его, что российский газ продолжит поставляться по украинским газопроводам.
Соединенные Штаты уже давно нацелены забрать кусок европейского энергетического рынка, расширив поставки сжиженного газа в Старый свет. До сих пор объем его незначителен, но он может вырасти до 25 миллиардов кубометров в 2035 году. «Мы составим конкуренцию вашим газопроводам и, думаю, преуспеем», — сказал Трамп Путину.
Напрямую заинтересованному государству, однако, остается лишь наблюдать. Украина — действующее лицо, которое может потерять больше всех в розыгрыше партии «Северный поток — 2». Поступления, которые Киев получает от транзита газа, составляют около двух-трех миллиардов долларов в год, это приблизительно 3% ее ВВП. Лишившись этих денег, экономика страны получит тяжелый удар. И это не говоря о роли, которую играют газопроводы в неразрешенном конфликте с Россией.
Вероятно, решать, так ли необходимо строительство «Северного потока — 2», будет именно Киев: если он не сделает свой газовый рынок более конкурентоспособным и заслуживающим доверия, не снизит тарифы и не модернизирует заводы с 1 января 2020 года, когда истечет срок соглашений о транзите, поводов предпочитать Украину Балтике не останется.
«Могут ли жертвы торговой войны Трампа объединиться против него?» — задается вопросом в статье для The Telegraph директор Оксфордского института исследования кризисных ситуаций Марк Алмонд.
Он отмечает: «По отдельности Иран, Турция, Россия и даже Китай уязвимы перед давлением Америки. Но если эти страны сблизить, в результате их взаимной поддержки и способности вызывать сумятицу меры США могут стать контрпродуктивными. Вероятно, объединение Ирана и Турции можно сбросить со счетов как не более стабильное, чем двое поддерживающих друг друга пьяниц, воображающих, что они оперлись на фонарный столб. Но добавьте Россию и Китай — и внезапно у них появится новый геополитический тыл».
Эрдоган довольно откровенно намекнул на геополитический разворот, заявив, что его страна найдет новых друзей, и позвонив Путину. Еще до ссоры из-за пошлин Эрдоган бранил Вашингтон за отказ экстрадировать его врага Гюлена. Турция заигрывала с Кремлем, закупая российские комплексы С-400 и явно отказываясь от интегрированной противовоздушной обороны НАТО.
Турция, по словам автора, имеет стержневое значение. «Ее положение на стыке между Европой и Азией, на границах с Россией, Ираном, Ираком и Сирией, было одной из причин, почему Вашингтон всегда хотел, чтобы Турция была в НАТО. И поэтому Россия видит огромную выгоду в том, что Трамп наложил санкции и на Москву, и на Анкару», — пишет Алмонд.
Турции и Ирану грозят внутренние беспорядки на фоне того, что сбережения городского населения улетучиваются. Но их правительства показали, что умеют подавлять протесты. При поддержке России и Китая Рухани и Эрдоган, вероятно, сочтут, что полицейские силы и антиамериканская риторика им помогут.
Поддержку Турции уже выразил Пакистан, зависящий от китайских инвестиций. Он также получил от России предложение военной помощи взамен заблокированной американской. «В результате на шахматной доске, связывающей Турцию и Иран с Китаем, может оказаться еще одна фигура», — указывает автор.
«Единовременно противостоя оси подвергнутых санкциям стран, Трамп вносит ясность в международные отношения. Он заставляет всех выбирать, с кем они», — пишет Алмонд. Но, по его словам, Трамп забывает о мудрости своего великого предшественника Авраама Линкольна: вести войны по одной.
«Со стороны Трампа было бы мудрее придерживаться одной торговой войны за раз. Впоследствии он может обнаружить, что другие более сговорчивы, когда у них меньше друзей», — резюмирует Алмонд.
Дональд Трамп, которому так хочется быть государственным деятелем, руководствуется в своих действиях одним лишь тщеславием. Для Европы его предложение Тегерану сесть за стол переговоров может стать преимуществом, считает корреспондент немецкой Tagesspiegel Кристоф фон Маршалл.
«До сих пор готовность Трампа встречаться без предварительных условий то с Ким Чен Ыном, то с Владимиром Путиным вызывала ликование у всяких политических негодяев. (…) Но что получал от этих встреч сам глава Белого дома? Пока что нет никаких ощутимых результатов, которые бы хоть как-то оправдывали подобные шаги навстречу, предпринятые Вашингтоном. Трамп вредит западным интересам, умасливая диктаторов», — констатирует журналист.
Для президента США речь идет лишь о собственной значимости, а не об интересах страны — ему нравится представлять себя в роли государственного деятеля. «Если он грозит войной — внимание ему гарантировано. Взгляды обращаются на него и в том случае, если он приглашает на саммит — и уж тем более тогда, когда мир облетают кадры со встречи с мнимым партнером. Трамп представляет себя вошедшим в учебники по истории — подобно Никсону в Китае или Кеннеди с Хрущевым в Вене», — передает издание.
Теперь речь идет о возможной встрече с руководством Ирана после того, как обе стороны пригрозили друг другу войной? Иран ставит условия, замечает автор: «Трамп должен отменить свое решение о выходе из ядерного соглашения». В мире Трампа условия ставит он, а не оппонент. «Возможно, и здесь будет найден выход — как в случае со штрафными пошлинами против Европы. Возможно, Трамп не станет отменять своего решения о выходе из соглашения, но пока не будет прибегать к санкциям».
Подобное развитие ситуации выгодно для Европы и Германии, говорится в статье. «В таком случае не будут введены «вторичные» санкции против третьих стран, ведущих бизнес с Ираном. (…) Кроме того, сократится пропасть между Европой и США. Оба игрока заинтересованы в продолжении переговоров, цель которых — остановить развитие ядерной программы Ирана и заставить Тегеран отказаться от поддержки террористических групп. Однако Европа и США при этом идут разными путями: Трамп делает ставки на санкции, Европа — на переговоры». Перспективы улучшения ситуации вокруг ядерной сделки не так уж плачевны — в экономическом плане Иран находится под сильным давлением, отмечает в заключение фон Маршалл.
Такой подход радикально отличается от планов действий предыдущих администраций. Он основан на идее, согласно которой, большинство жителей Палестины хотят лучшей жизни, а не продолжения противостояния с Израилем
Во время очередного раунда ближневосточной дипломатии старший советник и зять президента США Дональда Трампа Джаред Кушнер не предоставил деталей нового плана администрации Трампа по урегулированию израильско-палестинского конфликта. Однако можно обойтись и без деталей для того, чтобы понять, в каком направлении движется процесс. Кушнер уже достаточно сказал во время своего довольно откровенного интервью ведущей палестинской газете Аль-Кудс, пишет Зеф Чафетс в статье для издания Bloomberg.
«Мир шагнул далеко вперед, а мы остались позади… Конфликт ваших предков не должен определять будущее ваших детей», — заявил Кушнер палестинским читателям.
Другими словами, войне против еврейского государства пришел конец, вы проиграли, теперь вам нужно с этим смириться. Кушнер отмел в сторону традиционные палестинские проблемы: возвращение беженцев на земли, с которых их изгнали, создание суверенного государства, статус Иерусалима и ликвидация еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан. Старший советник президента США просто не обратил внимания на ключевые противоречия в бесконечном споре между Палестиной и Израилем.
«Мы представим наш мирный план, который действительно понравится палестинскому народу, потому что он откроет для них возможности для лучшей жизни», — заявил старший советник президента США.
Этот план предполагает, что молодое поколение палестинцев предаст своих предков, сделает ставку на личный материальный интерес и мир с Израилем, в рамках которого мусульмане получат контроль над святыми местами в Иерусалиме, ограниченную общинную автономию на Западном берегу и процветание за счет массовых инвестиций. Кушнер говорит, что Палестина должна воспользоваться этой возможностью для того, чтобы «перепрыгнуть в следующую индустриальную эпоху» благодаря встраиванию в экосистему «Силиконовой долины Ближнего Востока», т. е. Израиля.
Ситуация в Палестине дает повод для оптимизма. Например, планы по взрыву ситуации на Западном берегу в связи с открытием посольства США в Иерусалиме или «Маршем возвращения» в Газе — не увенчались успехом. Также не стоит забывать о стремлении палестинцев к мирным заработкам в Израиле.
Во время ближневосточного визита Кушнера израильское правительство объявило о том, что оно выдаст 7 тыс. 500 разрешений на работу жителям Западного берега, где уровень безработицы составляет около 20%. Это решение стало возможным благодаря убеждению Израиля в том, что данные жители не будут представлять угрозу безопасности. Такая оценка основывается на том факте, что около 100 тыс. жителей Западного берега уже работают в Израиле, в основном без инцидентов. Однако процветание, о котором говорит Кушнер, не может основываться лишь на предоставлении разрешений на работу в Израиле. Оно зависит от способности администрации Трампа предоставить Палестине основные экономические выгоды в сжатые сроки. Однако по этому поводу возникают сомнения.
После переговоров в Осло в 1993 году велись грандиозные дискуссии о международных инвестициях в палестинскую экономику. Вторая интифада, начавшаяся в 2000 году, помешала этому. С другой стороны, не стоит забывать про коррупцию правящего класса Палестины. К израильским предпринимателям в Палестине относятся недоброжелательно, жители Западного берега не хотят, чтобы их обвинили в предательстве. Все может измениться, если предлагаемый Вашингтоном «мир через процветание» принесет конкретные результаты.
Предыдущие администрации США хотели, чтобы их рассматривали в качестве честных посредников. Однако все пошло прахом, когда Трамп дал ясно понять, что он не придерживается нейтральной позиции. Трамп смотрит на вещи с точки зрения Израиля. Если нынешние палестинские лидеры откажутся принять новый план Трампа, то это их проблемы. Трамп просто позволит Израилю навязывать Палестине сделку, которую в Тель-Авиве посчитают выгодной.
К тому же Палестина не может рассчитывать на то, что арабские правительства станут противодействовать такому развитию событий: в Саудовской Аравии, Египте, Иордании и государствах Персидского залива все чаще звучат пустые заверения. Эти правительства зависят от Вашингтона, который поддерживает их в противостоянии ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и региональным амбициям Ирана. По мнению Трампа, арабские союзники должны позаботиться о том, чтобы он заключил сделку века на Ближнем Востоке.
Такой подход радикально отличается от планов действий предыдущих администраций. Он основан на идее, согласно которой, большинство жителей Палестины хотят лучшей жизни, а не продолжения противостояния с Израилем. Возможно, Трамп наивен. Возможно, он прав. В любом случае ситуация вокруг палестино-израильского конфликта будет двигаться в данном направлении.
КАК КИМ ЧЕН ЫН ПОБЕДИЛ ДОНАЛЬДА ТРАМПА В СИНГАПУРЕ Почему переговоры в Сингапуре закончились поражением президента США
Александр Халдей
Встреча Ына и Трампа: важный маркер развития ситуации в Евразии
Стало известно, чего Ким Чен Ын добился от Трампа
Встреча Трампа и Ына в Сингапуре: элемент Большой сделки Путина и Трампа
Прежде всего, надо посмотреть внимательно видеорепортаж телеканала «Россия» о встрече Дональда Трампа и Ким Чен Ына в Сингапуре. Сказать о случившемся можно только одно — это блестящая победа Ына. Для того чтобы ее полностью оценить, давайте посмотрим на предысторию события. И тогда мы увидим, что Ын выиграл эти переговоры задолго до их начала. На данной встрече он просто зафиксировал победу.
Переговоры начались с того, что Ын заранее занял самую сильную позицию. Он сделал атомную бомбу и начал ее размножать. Это было сделано гениально: атомную мощь можно оставить себе для давления на Штаты или разменять на массу выгодных вопросов — от разоружения Кореи до снятия экономической блокады. Разумеется, при условии полного контроля Северной Кореи за ходом выполнения договоренностей — примера Горбачева, обманутого Рейганом, Ын не допустит.
Таким образом, Трамп еще с самого начала продемонстрировал высочайшую точку нужды. Если Ыну было все равно, он мог в любой момент на любой стадии пожать плечами и уйти с переговоров к своим ядерным ракетам, то Трамп непременно нуждался в победе — или хотя бы ее видимости. Он уйти с переговоров не мог и, главное, — не мог допустить ухода Ына. Нужда в положительном результате давила на Трампа — он признался, что так волновался, что не спал 25 часов. Ын в это время спокойно гулял по набережной в обществе сингапурских министров, а потом прекрасно выспался.
На переговорах Ын был предельно расслаблен и спокоен. Ни малейшего суетливого жеста, ни малейшей напряженности. Он не искал взгляда Трампа, как это делали Порошенко или Меркель, не выглядел провинциалом из деревни, попавшим в столицу, не был подавлен блеском Сингапура и величием американского президента. Более того — Ын вел себя как хозяин. Он в меру улыбался, не пересаливал лицом, как говорят актеры, смотрел перед собой, тогда как Трамп смотрел на Ына и искал его взгляда.
Трамп накручивал себя на энергичное поведение, он внушал себе лидерское самочувствие. Борьба за лидерство между Трампом и Ыном началась немедленно. Трамп пытался во время рукопожатия взять Ына второй рукой выше локтя — жест установления контроля — но быстро отдернул руку. При рукопожатии Трамп схамил — попытался дернуть Ына на себя. Затащить Ына на свое поле Трампу не удалось, Ын сразу встал полубоком и укоротил длину руки, заставив Трампа вернуть свою руку на прежнее место. На условия Трампа Ын не пошел. Ладонь Ына смотрела вниз — жест доминирования, Трампа — вверх, жест просьбы. Когда оба сели в кресла, Ын положил руки на подлокотники, спокойная нейтральная поза, Трамп сложил кончики пальцев шпилем вниз — знак самоуверенности и высокомерия в период слушания, позиция всезнайки.
Попытался Трамп похлопать Ына по спине — Ын мгновенно встал к Трампу фронтом и жест не получился, Трамп не дотянулся до спины. Но в ответ Ын положил руку Трампу на спину, пропуская его вперед — это жест снисхождения. Стоял Ын спокойно, Трамп 0 ноги переставлял. Это прорвались нервы, подавляемая суета, внутренняя неуверенность. Трамп был шокирован уверенностью и спокойствием Ына, это сбило ему шаблон восприятия лидера Северной Кореи. Трамп настолько растерялся, что когда президенты попрощались, Ын спокойно развернулся и пошел в свою сторону, а Трамп две секунды смотрел ему вслед В СПИНУ УХОДЯЩЕГО ЫНА, и взгляд его был слегка растерян. Потом Трамп взял себя в руки и, повернувшись, ушел в свою сторону.
Это увидели все, кто мог читать жесты и по ним определять победителя встречи. Мир все понял: а Ын-то психологически победил Трампа. Не зря тот не спал 25 часов — предчувствия его не обманули.
Трамп работал на весь мир — он показывал себя захватившим инициативу лидером. Чтобы ему не мешали, он даже убежал на личную встречу с Ыном, не взяв с собой ни одного сотрудника, кроме переводчика — факт беспрецедентный. Ын же работал исключительно на свою северокорейскую аудиторию, он показывал им, что он — истинный Лидер, Хозяин, символ достоинства северокорейского народа. Ему не важно, с кем вести переговоры и сколько их. Он силен и уверен в себе. Это его упросили приехать на встречу, а не он упрашивал. Он — Хозяин. И эта роль ему полностью удалась.
Встреча двух президентов не могла закончиться чем-то конкретным — это были переговоры знакомства. Установления контакта. Поэтому все соглашения носят предельно общий декларативный характер. До переговоров не было ничего согласовано, и подписывать толком было нечего. Стороны занимались взаимной оценкой и налаживанием личных отношений. Это было сделано и, судя по деталям, в которых вся суть, Ын переборол Трампа. По деталям соглашений все бои и торги еще впереди.
Но позиции сторон в будущих переговорах установлены. США и Южная Корея в слабой позиции и в худшем положение — им очень нужен успешный результат. Ыну же все равно, он ничего не теряет от неудачи переговоров и потому заранее находится в позиции диктующего условия. Он может свободно уйти в любой момент. У него есть альтернатива — продолжать наращивать ракетно-ядерную мощь. Это его нормальное состояние.
У Трампа такой альтернативы нет. Если такое случится, весь мир поймет, что США проиграли. Они не удержали Ына, не подавили его, не заинтересовали, не добились нужного. Вместо движения вперед — новый тупик. США больше не лидер. Это была бы катастрофа Трампа лично. На это Ын Трампа и подцепил и теперь просто так не отпустит. Ын еще вывернет Трампу руки.
Вот поэтому Трамп не спал 25 часов, а Ын был олимпийски спокоен и расслаблен. Он понимал, что делает большое одолжение Трампу, помогая ему спасти лицо. Потому Трамп и преувеличивал восторги по итогам переговоров — ему надо было показать хоть что-нибудь. Ын же загадочно усмехнулся и сказал, что мир еще увидит большие перемены. То есть Ын СОГЛАСИЛСЯ снять с шеи США ядерную удавку в обмен на очень серьезные уступки, которых он еще не перечислил. И никак не наоборот.
Трамп будет рассыпаться в обещаниях Ыну, а тот будет капризничать и говорить: «то хочу, это не хочу». Ын уже знает пределы трамповского блефа. Все стороны постараются переиграть друг друга, турнир только начинается. Правда, предварительный рейтинговый матч Ын выиграл полностью и всухую.
Хотя легкой жизни Дональду Трампу никто не обещал. После встречи с Си Цзиньпином и Ким Чен Ыном его ждет встреча с Владимиром Путиным. Час от часу не легче. Это совсем не то, что сидя выслушивать апломбы своих альфонсов из англо-германо-французской сборной. Это совсем другое — это тяжеловесы, любой пропущенный удар от которых смертелен. И хотя Трамп в прекрасной физической форме, все же 72 года — это не 42. И даже не 64. Видно, что он устал. Все труднее выглядеть директором земного шара.
Чем больше напряженности президент США Дональд Трамп создает в альянсах, которые поддерживают мировой порядок, сложившийся после холодной войны, тем более необходимым, судя по всему, становится президент России Владимир Путин.
К концу ежегодного путинского демонстрационного мероприятия для инвесторов, которое стартует в его родном Санкт-Петербурге в четверг, в Россию прилетят лидеры четырех из 10 крупнейших экономик мира — Японии, Германии, Франции и Индии — и в течение недели будут проводить отдельные переговоры с руководителем Кремля. Путин также будет принимать нового специалиста по внешней политике Китая, заместителя председателя КНР Ван Цишаня (Wang Qishan) и директора Международного валютного фонда Кристин Лагард.
«Россия находится в числе стран, для которых решение Трампа по Ирану оказалось очень выгодным, — говорит Клифф Купчан (Cliff Kupchan), руководитель нью-йоркской аналитической компании Eurasia Group. — Путин чувствует возможность вызвать раскол среди стран Запада и избавиться от статуса изгоя».
Путин, одержавший в марте внушительную победу на выборах и переизбранный на новый срок, может вновь похвастаться скромным экономическим ростом после падения цен на нефть и после того как из-за санкций, введенных за аннексию Крыма в 2014 году, в стране наступила самая продолжительная рецессия за все время его 18-летнего правления. Но довольно сложно превратить геополитическое влияние в крайне необходимые иностранные инвестиции после того как США наложили беспрецедентные штрафы на компанию «Русал», одного из крупнейших работодателей России, отрезав этот алюминиевый гигант миллиардера Олега Дерипаски от глобальных рынков и обрушив рынок российских акций.
Прошли те времена, когда перспективы роста крупнейшего в мире поставщика энергоресурсов способствовали привлечению на Петербургский международный экономический форум таких титанов из мира бизнеса, как Рекс Тиллерсон (Rex Tillerson), Джейми Даймон (Jamie Dimon) и Ллойд Бланкфейн (Lloyd Blankfein). В этом году в программе форума фигурируют лишь несколько руководителей американских публичных компаний, акции которых котируются на фондовых биржах, несмотря на то, что недавно прибывший в Россию посол Трампа Джон Хантсман (Jon Huntsman) поступил не так, как его предшественник, и призвал принять участие в форуме.
Хотя за первые три месяца по сравнению с предыдущим годом экономика России выросла на 1,3%, эти показатели уже третий квартал подряд не соответствуют прогнозам. По прогнозу Всемирного банка рост экономики в период до 2020 года составит менее 2% в год, что гораздо ниже уровня, который необходим, чтобы Путин достиг своей цели: добиться, чтобы к середине следующего десятилетия Россия вошла в пятерку крупнейших экономик мира, и повысить «застывший на месте» уровень жизни в стране.
«Россия ставит инвесторов пред интересным философским выбором, — говорит Тим Эш (Tim Ash), старший стратег по развивающимся рынкам из лондонской компании BlueBay Asset Management LLP. — Макроэкономические показатели — низкий уровень госдолга, низкий уровень бюджетного дефицита, профицит счета текущих операций — явно указывают, что надо „покупать». Но никто не знает, кто или что будет следующим и попадет под санкции».
Кремль был рад, что 40-летний Макрон, бывший инвестиционный банкир, который родился как раз тогда, когда 65-летний Путин начинал свою карьеру в КГБ, не поддался давлению со стороны союзников, рекомендовавших ему отменить свою поездку после того как Великобритания обвинила Россию в отравлении агента-перебежчика нервно-паралитическим веществом в Англии в марте этого года.
За этим обвинением последовала высылка дипломатов по всей Европе и не только. Но эти проблемы отошли на второй план из-за иранской сделки, которую Франция, Германия, Россия и Китай пытаются спасти в связи с угрозами США ужесточить санкции в отношении Тегерана и всех компаний, которые их не соблюдают.
Макрон и канцлер Ангела Меркель, которая в прошлую пятницу посетила летнюю резиденцию Путина на Черном море с тем, чтобы провести с ним переговоры, похоже, сходятся во мнении в отношении России. Макрон в интервью одной из французских газет заявил, что хочет начать с Путиным «стратегический и исторический диалог», чтобы связать Россию с Европой, а лидер Германии заявила, что главной политической задачей сегодня является разрядка отношений с Россией. Эти две страны являются крупнейшими источниками прямых инвестиций в Россию, за исключением таких «налоговых гаваней», как Кипр.
Несмотря на то, что отношения европейских лидеров с Путиным по-прежнему натянуты из-за разногласий по украинскому, сирийскому и другим вопросам, иранский кризис их сближает. При этом отношения Меркель с Трампом ухудшаются, и США теперь угрожают наказать немецкие компании, участвующие в строительстве нового трубопровода для поставок российского газа по дну Балтийского моря.
«Несмотря на все, что делает Россия, Меркель заинтересована в том, чтобы этот диалог оставался открытым, — говорит Йозеф Яннинг (Josef Janning), глава Берлинского отделения аналитического центра „Европейский совет международных отношений»». И чем больше будут ухудшаться трансатлантические отношения, тем сильнее будет ее реакция, считает он.
Путин, который в понедельник принимал в Сочи Нарендру Моди (Narenda Modi), премьер-министра Индии, которая является одним из основных покупателем российских вооружений, проведет в пятницу пленарное заседание форума. И рядом с ним будут сидеть японский премьер Синдзо Абэ, Макрон, представитель властей Китая Ван и глава МВФ Лагард.
63-летний Абэ использует весь арсенал своего обаяния и дружелюбия, пытаясь заставить Путина заключить договор и разрешить территориальный спор, из-за которого две страны не смогли формально закончить Вторую мировую войну. Но Россия непреклонна, и его усилия не дают результата, хотя он идет уступки и поощряет инвестиции в соседнюю тихоокеанскую страну.
«Вероятнее всего, Абэ уедет разочарованным, так ничего и не добившись», — говорит Джеймс Браун (James Brown), специалист по российско-японским отношениям из токийского Университета Темпл.
Что касается Вана, визит в Санкт-Петербург станет его первой заграничной поездкой после того как он занялся внешнеполитическими вопросами. Путин и начальник Вана, председатель Си Цзиньпин, встретятся в Китае в начале следующего месяца на ежегодном саммите Шанхайской организации сотрудничества, созданной в 2001 году в результате подписания соглашения о безопасности между двумя этими странами и четырьмя бывшими советскими республиками. В прошлом году членами организации стали Индия и Пакистан, извечные соперники.
Но на этой неделе в центре внимания Путина находится Европа — и особенно Макрон. Учитывая, что Россия не сокращает свои действия на Украине и по-прежнему оказывает поддержку сирийскому лидеру Башару Асаду, ослабления санкций в ближайшее время ожидать не приходится. Но односторонний выход Трампа из иранского соглашения предоставляет Путину неожиданную благоприятную дипломатическую возможность.
А учитывая, что новое популистское правительство Италии, несомненно, заблокирует любые новые санкции Евросоюза и, возможно, даже инициирует ослабление (действующих), для России в Европе внезапно возникает более «конструктивная атмосфера», говорит Кристофер Гранвиль (Christopher Granville) из лондонской консалтинговой компании TS Lombard.
По словам Андрея Кортунова, руководителя Российского совета по международным делам, мозговым центром, основанным по распоряжению Кремля, в итоге Путин сможет расхваливать форум этого года как успех. Достаточно просто появиться на сцене вместе с самыми видными участниками за все время, прошедшее с тех пор, когда пять лет назад главным гостем форума была Меркель.
«Это важное символическое событие, которое срывает попытки изолировать Россию», — сказал Кортунов.
По всей видимости, в основе подхода президента Трампа к Сирии лежит тот же принцип, который определял большую часть политики его администрации с момента его вступления в должность: поступай иначе, нежели твой предшественник.
Президент Барак Обама прочертил «красную линию» в вопросе применения химического оружия в Сирии, а затем отказался прибегнуть к военной силе.
С точки зрения Трампа, этот шаг стал доказательством слабости Обамы. «Если бы президент Обама пересек свою красную линию на песке, сирийская катастрофа уже давно завершилась бы», — написал он в Твиттере в прошлое воскресенье, 8 апреля, пока его министр обороны занимался подготовкой военного ответа.
В пятницу, 13 апреля, Трамп во второй раз нанес ракетный удар по Сирии, чтобы наказать Башара аль-Асада за то, что тот предположительно применил химическое оружие против своих собственных граждан.
Проблема заключается в том, что сила и решимость далеко не всегда равносильны хорошо продуманной стратегии. Если Асад проигнорирует относительно скромный ракетный удар, нанесенный по Сирии в пятницу, 13 апреля, и вновь применит химическое оружие, Трамп окажется перед очень трудным выбором. Он может пойти на эскалацию, втянув армию США и свою администрацию в чрезвычайно сложный конфликт, решением которого, как он недавно говорил, он не хочет заниматься. Либо он может ничего не предпринимать, рискнув продемонстрировать свою слабость.
«Это не сирийская стратегия, — сказал Стивен Биддл (Stephen Biddle), профессор университета Джорджа Вашингтона, который часто консультирует Пентагон. — Это психодрама».
Внутренняя противоречивость подхода Трампа наглядно проявилась вечером в пятницу, когда президент обратился к своим согражданам.
Хотя Трамп пообещал снова нанести удар в том случае, если Асад еще раз применит химическое оружие, он ясно дал понять, что он не заинтересован в постоянном присутствии в Сирии. В марте он шокировал своих советников, когда во время своего выступления в Огайо он вдруг заявил, что американские войска «очень скоро» покинут Сирию. Когда его помощники спросили его о сроках, он сначала ответил, что ему бы хотелось, чтобы американские военные покинули Сирию в течение 48 часов, как сообщил один высокопоставленный чиновник администрации, согласившийся дать интервью на условиях анонимности.
В течение следующих нескольких дней советники Трампа по вопросам национальной безопасности убедили его в необходимости составить такой план вывода военных, который будет рассчитан на 4-6 месяцев.
Предполагаемые химические атаки Асада — и негодование Трампа в связи с ними — по всей видимости, не изменили его взгляды на американские интересы в Сирии.
В пятницу, 13 апреля, он призвал союзников США приложить больше усилий для того, чтобы стабилизировать ситуацию в Сирии, чтобы убрать Асада из власти и гарантировать, что Иран не сможет извлечь выгоду из разгрома ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.). Трамп также ясно дал понять, что помощь Америки будет ограниченной.
«Никакое количество американской крови и денег не поможет надолго обеспечить мир и безопасность на Ближнем Востоке. Это проблемный регион. США будут партнером и другом, но судьба этого региона находится в руках его народов», — заявил он.
Эти заявления Трампа стали отражением такого взгляда на то, как Америка должна вести свои войны, который кардинально отличается от взглядов его генералов, настаивающих на необходимости оставить американских военных в таких странах, как Сирия, Ирак, Афганистан, на неопределенный срок, чтобы они смогли восстановить эти государства и не дали врагу возможности возродиться.
В пятницу, 13 апреля, министр обороны США Джим Мэттис (Jim Mattis) призвал «все цивилизованные страны срочно объединиться» и оказать содействие в урегулировании сирийского конфликта посредством мирного процесса под эгидой ООН. Трамп, напротив, не стал упоминать дипломатию в своих комментариях. Он скорее намекнул на то, что лучший способ гарантировать мир сводится к настолько сильной армии, что ни одно здравомыслящее государство или террористическая группировка не рискнет связаться с ней.
«Его мечта — иметь сильную армию, которая защищает нашу родину, — сказал один чиновник администрации. — Мы отгородимся от всех остальных, нанесем удар по своему усмотрению, а затем займемся защитой нашей родины».
Подобно Обаме, Трамп, очевидно, решил, что у США довольно мало интересов в Сирии и нет почти никаких возможностей положить конец сирийской гражданской войне, в которой в настоящий момент режим Асада, Россия и Иран одерживают победу.
«То, что мы увидели вчера вечером, доказывает, что его беспокоит ИГИЛ и что его беспокоит химическое оружие, — отметила Мара Карлин (Mara Karlin), бывший стратег Пентагона, а ныне профессор университета Джона Хопкинса. — Это все, что его волнует».
Узкий взгляд Обамы на американские интересы в Сирии заставил его усомниться в необходимости бросить вызов режиму Асада на поле боя.
Трамп убежден, что периодические демонстрации американской военной мощи — в форме ракет и истребителей — могут убедить Асада и его сторонников в необходимости отказаться от использования химического оружия. Он следует точно такой же стратегии в случае с Северной Кореей и Ираном, считая, что угроза применения американской военной силы может заставить их вести себя лучше. Однако проблема в Сирии заключается в том, что каждый раз, когда Асада будут обвинять в применении химического оружия, Трампу придется поднимать ставки и еще активнее демонстрировать американскую мощь — в противном случае он будет выглядеть беспомощным.
По мере роста интенсивности атак нарастают и последствия возможной военной конфронтации с Россией и Ираном.
«Какое-то время этот подход будет работать. Он будет приносить результат, — отметил Биддл. — Но рано или поздно Трампа постигнет неудача, и эта неудача будет катастрофической».
На следующее утро после ракетных ударов Трамп, казалось, был убежден в том, что его демонстрация силы сработала и что она — как минимум на некоторое время — удержит Асада от применения химического оружия.
«Лучшего результата и быть не могло. Миссия выполнена!» — написал он в Твиттере.
The Washington Post, США
Грег Яффе (Greg Jaffe)
Оригинал публикации: Trump tries to appear strong in Syria even as he plans to withdraw
15/04/2018
Глава Белого дома пригрозил прекратить финансовую помощь странам, несогласным с позицией Вашингтона по Иерусалиму
Президент США Дональд Трамп пригрозил прекратить финансовую помощь странам, поддержавшим в Генеральной Ассамблее (ГА) ООН проект резолюции, осуждающей признание Иерусалима столицей Израиля.
В беседе с представителями органов СМИ в Белом Доме, Трамп выразил удовлетворение позицией постпреда США при ООН Никки Хейли, направившей в адрес представителей стран-членов СБ и ГА ООН электронные сообщения с предупреждением о недопустимости поддержки антиамериканской резолюции по Ближнему Востоку.
«Они получают от нас сотни миллионов долларов, даже миллиарды долларов, и после этого они голосуют против нас. Хорошо, мы проследим, как они проголосуют. Пусть только попробуют проголосовать против нас. Мы на этом много сэкономим. Нам нечего волноваться»,- сказал Трамп.
Ранее постпред США при ООН Никки Хейли разослала коллегам из более 180-ти стран письма, в которых предупредила о последствиях в случае, если они проголосуют за резолюцию по Иерусалиму.
Голосование в Генассамблее ООН состоится сегодня, 21 декабря.
Полувековая оккупация Иерусалима
Израильская оккупация Иерусалима, продолжающаяся уже полвека, после планов президента Дональда Трампа объявить город столицей Израиля вступила в новую фазу.
Израиль оккупировал Восточный Иерусалим пятого июня 1967 года. В 1980 году Кнессет принял законопроект, в соответствии с которым Израиль в одностороннем порядке объявил Иерусалим своей единой и неделимой столицей.
В ответ на это СБ ООН принял резолюцию за № 478, в которой осудил израильскую аннексию Восточного Иерусалима.
Международное сообщество считает, что Восточный Иерусалим находится под израильской оккупацией.
Кроме того, ни одно государство не признает Иерусалим столицей Израиля.
Посольства всех стран, признавших Израиль, находятся в Тель-Авиве.
США стали первой страной, признавшей Иерусалим столицей Израиля.
Решение Трампа по Иерусалиму не отражает точки зрения американской общественности
За решением президента Дональда Трампа о признании Иерусалима столицей Израиля стоят евреи-члены Республиканской партии США, оказавшие ему существенную финансовую поддержку во время предвыборной кампании, и христиане-евангелисты, оказавшие Трампу политическую поддержку, считают эксперты.
Решение Трампа не отражает мнения американской общественности
Лишь двое из 11 прежних кандидатов от республиканцев и демократов на должность посла США в Израиле одобряют решение Трампа по Иерусалиму. 120 американских экспертов по иудаизму и Израилю против решения Трампа. Согласно последнему опросу Бруклинского университета, лишь 31 процент американцев поддерживает решение Трампа. Все это свидетельствует о том, что Трамп, принимая решение, не руководствовался общественным мнением.
Роль евреев-республиканцев
Если проанализировать процессы, которые привели к принятию решения по Иерусалиму, то становится очевидной роль евреев-республиканцев и сионистских организаций, действующих в США.
Американо-израильский комитет по общественным связям (AIPAC), Антидиффамационная лига (ADL), Американская ассоциация православных евреев, Коалиция евреев-республиканцев, Американская сионистская организация и Американское сионистское движение в своих заявлениях решительно поддержали Трампа.
В то же время евреи-члены Демократической партии и евреи-либералы старались быть более нейтральными, комментируя решение Трампа и призывая «не накалять ситуацию на Ближнем Востоке».
Влияние Адельсона
Один из богатейших американских бизнесменов еврейского происхождения, лидер Коалиции евреев-республиканцев Шелдон Адельсон оказал Дональду Трампу сильную поддержку во время его предвыборной кампании.
Эксперты считают, что своим решением по Иерусалиму Трамп «вернул долг» евреям-республиканцам и христианам-евангелистам.
Полувековая оккупация Иерусалима
Израильская оккупация Иерусалима, продолжающаяся уже полвека, после планов президента Дональда Трампа объявить город столицей Израиля вступила в новую фазу.
Израиль оккупировал Восточный Иерусалим пятого июня 1967 года. В 1980 году Кнессет принял законопроект, в соответствии с которым Израиль в одностороннем порядке объявил Иерусалим своей единой и неделимой столицей.
В ответ на это СБ ООН принял резолюцию за № 478, в которой осудил израильскую аннексию Восточного Иерусалима. Международное сообщество считает, что Восточный Иерусалим находится под израильской оккупацией.
Кроме того, ни одно государство не признает Иерусалим столицей Израиля. Посольства всех стран, признавших Израиль, находятся в Тель-Авиве.
США стали первой страной, признавшей Иерусалим столицей Израиля.
Президент России Владимир Путин и президент США Дональд Трамп согласились поддержать планы по политическому урегулированию конфликта в Сирии с участием президента Башара аль-Асада и сохранить те каналы связи, которые сейчас существуют между двумя странами, для борьбы с «Исламским государством» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.).
Согласно совместному заявлению, опубликованному после короткой встречи лидеров на полях саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества во Вьетнаме, Трамп и Путин удовлетворены «успешными российско-американскими» военными операциями, которые «существенно увеличили» потери этой джихадистской группировки на поле боя.
«Эти усилия будут продолжены вплоть до окончательного разгрома ИГИЛ», — говорится в заявлении. По словам одного американского чиновника, попросившего сохранить ему имя в тайне, это совместное заявление указывает на то, что оба лидера поддерживают политическое урегулирование конфликта и мирный процесс.
Совместные усилия позволили ослабить «Исламское государство» и ранее в ноябре одержать победу над этой группировкой в ее последнем крупном оплоте в Сирии. В то время как российская поддержка позволила Асаду удержаться во власти, дав Путину возможность увеличить влияние России в регионе, США хотят принимать участие в реализации любого плана мирного урегулирования, чтобы помочь Сирии восстановиться после нескольких лет гражданской войны.
«Конфликт в Сирии не имеет военного решения, — говорится в заявлении. — Окончательное политическое урегулирование конфликта должно быть найдено в рамках Женевского процесса в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН».
США и Россия будут стремиться к окончательной победе над «Исламским государством», к уменьшению интенсивности конфликта в Сирии и к подготовке почвы для проведения выборов под наблюдением ООН, как сказал один высокопоставленный чиновник Госдепартамента, попросивший сохранить его имя в тайне. По его словам, США считают, что на финальном этапе этого процесса Асаду придется покинуть свой пост.
Ранее этот американский чиновник в Дананге сказал, что Россия и США согласились с необходимостью привлечь Асада к процессу мирного урегулирования конфликта.
Лидеры подтвердили важность зон деэскалации в качестве временной меры по снижению насилия в Сирии и призвали всех членов ООН увеличить их вклад в обеспечение гуманитарных потребностей страны. Американский чиновник в Дананге отметил, что дополнительные соглашения с Иорданией позволили укрепить одну такую зону на юге.
Ожидалось, что Путин встретится с Трампом во время этого саммита. Однако американский лидер уклонился от официальной встречи. В субботу, 11 ноября, им удалось поговорить несколько минут, пока они готовились к групповой фотосессии. В субботу также состоялась встреча министра иностранных дел России Сергея Лаврова и госсекретаря США Рекса Тиллерсона (Rex Tillerson).
Cегодня президент США Дональд Трамп прибывает с визитом в Китай. Во время переговоров большое место займет Северная Корея. Гость будет требовать, чтобы хозяева усилили на нее нажим. Но председатель КНР Си Цзиньпин желает более широкой договоренности: две страны должны разделить ответственность за международные дела. Речь пока идет не о дуумвирате, а о том, чтобы американцы признали ведущую роль Поднебесной в Азии.
Лидеры КНР давно стремились представлять себя равными по статусу американским президентам. Си добивается большего. Он хочет установить с Америкой особые отношения. Это будет означать признание за Китаем места второй великой державы в формирующемся биполярном мире.
Администрация экс-президента США Барака Обамы отказалась играть в эту игру, поскольку подразумевала отступление Америки из Азии. Но как утверждает New York Times, Си может найти более благожелательный отклик со стороны Трампа. В Пекине не забыли, что Трамп часто обвинял КНР в нечестной торговой конкуренции. А находясь пару дней назад с визитом в Японии, он поклялся построить «свободную и открытую зону Индийского и Тихого океанов». Эта формула подразумевала, что США будет опираться на демократических союзников в регионе, чтобы противостоять возвышению Китая.
Но Трамп в то же время говорил о Китае в чрезвычайно уважительном тоне и поднял Пекин до уровня ключевого игрока в разрешении северокорейского ядерного кризиса. Можно разглядеть даже признаки взаимного восхищения двух лидеров. Ведь оба они стремятся восстановить величие своих стран.
Трамп не погнушался прибегнуть к лести. После того как Си избрали на съезде генсеком Компартии, Трамп сказал по ТВ: «Некоторые могут назвать его королем. А я думаю, он очень хороший человек».
Китай собирается отплатить Трампу той же монетой. Китайцы называют его приезд «государственным визитом плюс» и готовят торжественный прием в Доме народных собраний и древних палатах Запретного города, где жили императоры и их приближенные.
Стоит задуматься: насколько плотно две державы намерены взаимодействовать? Не может ли стать реальностью идея дуумвирата – руководства миром Америкой и Китаем, которую выдвигал бывший советник президента США Збигнев Бжезинский.
Ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Александр Ларин в беседе с «НГ» отметил: «На XIX съезде КПК было заявлено о претензиях Китая на мировое лидерство. Это прямой вызов Штатам. Китай уверен, что в состоянии догнать и перегнать США. Очевидно, что по мере усиления национальной мощи Китая его соперничество с США будет обостряться. Их борьба будет занимать все большее место в мировой политике. Раньше в подобное соперничество были втянуты США и СССР. Теперь можно говорить о новом соперничестве двух сверхдержав».
Что касается идеи многополярного мира, то она мало интересует КНР. В докладе Си Цзиньпина съезду этот термин упомянут один раз, пояснил эксперт. Назревание соперничества предвидят и в Пекине, и в Вашингтоне. Вероятно, на переговорах прозвучит вопрос о формате будущих отношений США и Китая. Скорее всего этот вопрос поставит Трамп.
«В США уже выдвигалась идея создания дуумвирата. Она была с негодованием отвергнута Пекином. Думаю, что никакая идея, содержащая малейший намек на совместную гегемонию США и Китая, не пройдет. Внешнеполитическая идеология Китая этого не допускает. Но очевидно другое. По факту в одних зонах мира будет сильнее влияние США, в других – Китая, – отметил Ларин. – Экономические разногласия будут разрешаться мирным путем. Слишком тесны экономические связи и слишком велики риски потерь в случае конфликта».
С Токио Трампу было, естественно, легче найти общий язык по военно-стратегическим проблемам. Японский премьер Синдзо Абэ поддержал жесткую позицию США по КНДР. Он также сказал, что будут закуплены несколько американских систем ПРО и истребители F-35A.
В Южной Корее Трамп посетил базу США, а затем прилетел в Сеул, где провел переговоры с президентом Мун Чжэ Ином. Выступая на пресс-конференции, Трамп сделал заявление, прозвучавшее почти как сенсация. Он сказал, что администрация США добилась «большого прогресса» по Северной Корее и призвал лидера КНДР Ким Чен Ына заключить сделку за столом переговоров. Но никаких деталей не привел.
Вновь похвалив Китай за то, что он сильно старается решить проблему, Трамп выразил надежду, что и Россия тоже будет помогать. Трамп, как передала Washington Post, ожидает, что встретится с президентом РФ Владимиром Путиным во Вьетнаме или на Филиппинах.
Чем обусловлена политика американского лидера в непростом регионе
Приход администрации Дональда Трампа в Белый дом в начале 2017 года вызвал малоскрываемую радость в элитах стран – партнеров США на Ближнем Востоке. Это означало, что, как никакая другая администрация в Вашингтоне на протяжении последних десятилетий, нынешняя с ходу получила высокий кредит доверия среди союзников в Ближневосточном регионе. Главной для Белого дома и Госдепартамента стала задача правильно распорядиться этим доверием.
Столь высокая планка ожиданий ближайших партнеров и союзников – как арабских монархий Персидского залива, так и Израиля – в отношении новой администрации США вызвана двумя основными группами причин.
Первая – «провалы», с точки зрения партнеров, политики администрации Барака Обамы в регионе. Хронология «провалов» такова: колебания Вашингтона в связи с отстранением военными в июле 2013 года от власти в Египте президента-исламиста и возникшее напряжение в отношениях Вашингтона и Каира; отказ Обамы от ударов возмездия в ответ на нарушения режимом Башара Асада установленных Вашингтоном «красных линий», что вызвало разворот в сирийской ситуации в пользу режима (так называемая химическая сделка между Москвой и Вашингтоном в сентябре 2013 года); недовольство партнеров достигнутым в июле 2015 года (пятью постоянными членами Совбеза ООН и Германией) соглашением с Ираном (снижение уровня интенсивности обогащения урана в обмен на снятие санкций с Ирана). Наконец, резкое недовольство Израиля вызвал отказ администрации Обамы в декабре 2016 года наложить вето на проект резолюции в Совбезе ООН с осуждением поселенческой политики Израиля. В Иерусалиме это воспринято как «личная месть» Обамы премьер-министру Биньямину Нетаньяху за поведение последнего в знак протеста против соглашения с Ираном.
Вторая – удачное использование Дональдом Трампом ближневосточных «провалов» Обамы в предвыборной гонке 2016 года. Команда Трампа напрямую обвиняла Обаму, а через него и кандидата-соперника Хиллари Клинтон как минимум в «попустительстве» формированию тех угроз, которым теперь вынуждены противостоять сами Соединенные Штаты и особенно их союзники в регионе. Это запрещенная в России группировка «Исламское государство» (ИГ), с одной стороны, и нарастающая экспансия Ирана – с другой.
С учетом этого команде Трампа не представляло особого труда сформулировать главные линии своей ближневосточной политики: борьба с ИГ и нарастающее противостояние Ирану.
При том что команда Трампа представляет эти две задачи чуть ли не как радикально противоположные тому, что делал Обама, на самом деле речь идет во многом о риторическом оформлении некоторых новых акцентов, которые привносит нынешний хозяин Белого дома в политику, проводившуюся его предшественником. Действительно, разве не Обама выстроил мощную и многочисленную международную коалицию для борьбы с ИГ (в составе 67 стран)? Трамп же решает довести до конца начатое путем сохранения прежней (обамовской) тактики («не вовлекаться в наземные операции», «ставка на сухопутные силы партнеров в регионе» и т.д.). Новый элемент, судя по всему, сводится к решимости генералов Трампа использовать силу в случае возникновения угроз подразделениям союзников на земле или в случае применения стороной Башара Асада химического оружия. Яркий пример – удар крылатыми ракетами с военных кораблей США в Средиземном море по сирийской авиабазе Шайрат в апреле 2017 года.
Различия же между двумя администрациями в подходе к иранской проблеме от поначалу чисто «стилистических» становятся все более сущностными. Если Обама пытался противостоять Ирану мирными средствами (путем переговоров и подписания соглашений), то Трамп изначально нагнетал воинственную риторику, угрожая выйти из соглашения 2015 года. Сегодня, заметим, эта угроза как никогда близка к осуществлению со всеми вытекающими последствиями возобновления санкций и наращивания противостояния с Тегераном по всему ближневосточному фронту (Ирак, Сирия, Йемен).
Впрочем, как оказывается, не только ближневосточному: 8 октября 2017 года американский президент заявил в интервью телеканалу TBN следующее: «Я убежден, что иранцы финансируют Северную Корею». Он определил поведение Ирана как «противоречащее духу «ядерной сделки». По его словам, Иран – «плохой игрок», с которым следует обращаться «соответствующим образом». Иными словами, Трамп не только солидаризируется со своими ближневосточными союзниками в оценке угроз, исходящих от Ирана в регионе, но и склонен воспринимать их в более широком контексте.
Дело в том, что особенность ближневосточной политики США состоит в ее «двухпартийном характере» – в общем виде она оформилась как результат консенсуса обеих партий (Демократической и Республиканской) вскоре после Второй мировой войны (с обозначившимся нефтяным бумом в аравийских песках в 40-е годы, созданием Государства Израиль в 1948 году и первой волной политической трансформации в виде свержения монархий и установления военных режимов в контексте холодной войны, создания антисоветских блоков государств региона). Уже тогда регион был объявлен жизненно важным для США – с точек зрения заинтересованности в энергоносителях, геополитических устремлений Вашингтона и воплощения ценностных аспектов внешней политики – защиты Израиля как «единственной демократии на Ближнем Востоке».
С учетом этого ближневосточная политика США всегда отличалась высокой степенью преемственности с изменением разве что риторики и акцентов в осуществлении принципиальных линий. При всем при этом было бы ошибочным утверждать, что Трамп проводит ту же, что и Обама, или похожую политику на Ближнем Востоке. При сохранении внешне общих с Обамой линий политика Трампа наполнена иными содержанием и акцентами. Если на палестино-израильском треке Обама выражал большее понимание общеарабской позиции и даже пошел из-за этого на обострение отношений с Израилем, то Трамп явно старается сохранять нейтралитет при нескрываемых симпатиях к Израилю (политикой на этом направлении занимается его зять, еврей Джаред Кушнер, а дочка Трампа Иванка приняла иудаизм). В Сирии команда Трампа делает акцент на подавление ИГ, проявляя меньшую заинтересованность, чем Обама, в отношении формулы урегулирования в этой стране и судьбы Асада. В отличие от Обамы Трамп рассматривает Иран скорее как потенциального противника, чем партнера. В понимании нынешней команды Белого дома, Иран сам по себе, а также его присутствие в Сирии не должно становиться новой угрозой для Израиля. Из этого напрашивается вывод: если с этой задачей может справиться Россия, то команда Трампа готова де-факто предоставить ей зеленый свет на решение сирийской проблемы. Важен и другой акцент Трампа: Ближний Восток для него не тот регион, где следует сокращать присутствие (как полагал Обама), а регион, не только по-прежнему жизненно важный, но и с нарастающим значением для безопасности США.
Объяснить подобные акценты и само видение Трампом проблематики Ближнего Востока можно лишь отчасти его обращенностью к такой важной составляющей аудитории его поддержки в США, как евангелисты и произраильское лобби. Сегодня становится ясно, что усиление потенциала экспорта американской нефти ослабляет нефтяную зависимость США от Ближнего Востока, но не ликвидирует ее полностью.
Кроме того, стремление Обамы переформатировать острие стратегии США на Тихоокеанский регион, сократить масштабы присутствия на Ближнем Востоке, уйти в «задние ряды» ослабили уверенность американских партнеров в незыблемости альянса с США. Чтобы восстановить их доверие, команда Трампа считает для себя правильным действовать в модели «анти-Обама». В противном случае намечается тенденция заполнения стратегического вакуума в регионе Россией. Причем по инициативе самих американских партнеров. Сегодня главная задача Белого дома в регионе – придать сколько-либо внятную форму пусть и негласного, но реального партнерства монархий Залива и Израиля в борьбе с Ираном.
Об авторе: Александр Иванович Шумилин – доктор политических наук, руководитель Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады РАН.
16.10.2017
Если Владимир Путин, действительно, помог Дональду Трампу попасть в Белый дом, это была блестящая разведывательная операция. При этом она, возможно, была столь же блестящим голом в собственные ворота. План, который должен был ослабить давление на правительство г-на Путина и привести к власти в Америке дружественно настроенного политика, породил в результате ужесточение наложенных на Россию санкций и опасное усиление внутриполитических вызовов для российского президента.
Что касается г-на Трампа, то предполагаемый сговор его избирательного штаба с Россией, как утверждается, способствовавший его победе на выборах, теперь может погубить его как президента. Если близость окружений Путина и Трампа в итоге положит конец политическим карьерам обоих президентов, в этом будет своеобразная ирония судьбы.
Разумеется, наиболее упрямые защитники российского правительства и г-на Трампа до сих пор отрицают факт сговора. Однако американские спецслужбы уверены, что за взломом переписки Демократической партии стояла именно Россия.
Очень вероятно, что этот взлом повлиял на ход выборов, учитывая, что победа определялась небольшим преимуществом. В июле 1916 года, когда накануне съезда Демократической партии были опубликованы первые письма из взломанных почтовых ящиков, я был в Филадельфии. Новость о том, что сопредседательница Демократического национального комитета Дебби Вассерман-Шульц (Debbie Wasserman Schultz) в неофициальном порядке пренебрежительно отзывалась о кампании Берни Сандерса (Bernie Sanders), заставила ее уйти в отставку и обеспечила хаос в начале съезда. Сторонники г-на Сандерса решили, что у их кандидата украли шанс на победу. Позднее именно избиратели Сандерса, перекинувшиеся к республиканцам, обеспечили г-ну Трампу большинство в таких ключевых штатах, как Пенсильвания, Мичиган и Висконсин. В настоящее время также известно, что российские агенты распространяли в «Фейсбуке» и «Твиттере» информацию, направленную против Клинтон.
В ходе кампании г-н Трамп неоднократно выражал симпатии к Кремлю. Пока неизвестно, что им двигало — идеологические соображения, необходимость защищать свои инвестиции или стремление избежать раскрытия некоего позорного секрета.
Однако связи с Россией положили начало цепочки событий, которая в итоге может разрушить его президентское правление. Г-н Трамп, встревоженный расследованием его контактов с Россией, которое проводило Федеральное бюро расследований, уволил главу ФБР Джеймса Коми (James Comey). Скандал вокруг этого увольнения привел к тому, что бывший глава Бюро Роберт Мюллер (Robert Mueller) был назначен специальным прокурором по расследованию связей между Трампом и Кремлем. Это расследование безжалостно продвигается и, вероятно, станет причиной судов и отставок. Результатом всего этого может оказаться импичмент г-на Трампа — и крах его президентства.
Окончательно стало понятно, что игра г-на Путина может обернуться против него, когда г-н Трамп оказался вынужден отправить в отставку генерала Майкла Флинна (Michael Flynn), своего советника по национальной безопасности, за то, что тот не объявил о своих контактах с российскими властями. С этого момента для г-на Трампа стало политически невозможно помочь России и ослабить санкции. Напротив, возмущение российским вмешательством в американские выборы привело к ужесточению санкций, а не доверяющий г-н Трампу Конгресс еще и дополнительно позаботился о том, чтобы он не мог их отменить собственным решением.
Фактически для республиканского Конгресса жесткий курс в отношении России стал заменой жесткому курсу в отношении г-на Трампа. Санкции, введенные летом, были специально направлены против горнодобывающей и нефтяной отраслей российской экономики. В ответ российский премьер-министр Дмитрий Медведев обвинил США в том, что они объявили России «полноценную торговую войну».
Таким образом, при г-не Трампе американско-российские отношения не только не улучшились, но и стали хуже, чем когда-либо со времен разгара холодной войны. Осознав, что администрация Трампа не сможет отменить санкции, Кремль решил устроить массовую высылку из России американских дипломатов, в ответ на высылку российских дипломатов, произошедшую еще при администрации Обамы. Перспектива поставок американского оружия на Украину также стала более реальной. Россия, в свою очередь, собирается провести в Восточной Европе масштабные военные учения, что усиливает американские опасения.
Ирония ситуации заключается в том, что, если бы г-н Путин просто предоставил событиям идти своим чередом, введенные против России санкции могли быть ослаблены даже при Хиллари Клинтон в Белом доме. Г-жа Клинтон уже однажды пыталась «перезагрузить» отношения с Россией на посту госсекретаря и вполне могла попробовать снова это сделать. Вдобавок в Европе многие тоже начинали уставать от санкций.
Когда закончится расследование Мюллера, Америку может ждать очередная вспышка гнева в адрес России. Опаснее всего эта ситуация для г-на Трампа, но косвенную угрозу она создает и для г-на Путина. В марте ему предстоят президентские выборы. При этом в России вновь оживилась оппозиция во главе с популярным и смелым Алексеем Навальным, а обстановка в экономике продолжает ухудшаться, от чего серьезно страдают российские потребители. Хотя почти никто не предполагает, что г-н Путин может проиграть эти выборы, он уже не вызывает в обществе таких восторгов, как пару лет назад. В российских СМИ начали появляться статьи о постпутинской эпохе.
Важнее всего то, что российские деловые круги больше не видят света в конце санкционного туннеля. Более того, положение дел, скорее всего, будет ухудшаться. Чтобы санкции были отменены, нужны некие радикальные изменения — например, такие, как уход г-на Путина из Кремля. На деле, вполне возможно, что всерьез «перезагрузить» отношения между США и Россией получится только после того, как уйдут и г-н Трамп, и г-н Путин.
У Соединенных Штатов никогда не было такого президента, как Дональд Трамп. Страдающий нарциссизмом и неспособностью сконцентрироваться, а также отсутствием опыта в международных делах, в вопросах внешней политики он как правило выдвигает лозунги, а не стратегию. Некоторые президенты, такие как Ричард Никсон, обладали подобным чувством неуверенности в себе и социальными предубеждениями, но Никсон придерживался стратегического взгляда на внешнюю политику. Другие, такие как Линдон Джонсон, были крайне эгоцентричны, но у них был огромный политический опыт в работе с Конгрессом и другими лидерами.
Будут ли будущие историки рассматривать президентство Трампа как временное недоразумение или как главный переломный момент в роли Америки в мире? Журналисты, как правило, концентрируются на личностях лидеров, потому что получается «хороший материал». Социологи, напротив, склонны предлагать обширные структурные теории об экономическом росте и географическом местоположении, которые представляют историю неизбежной.
Я написал книгу, в которой пытался изучить важность лидеров, исследуя важные поворотные моменты в создании «Американской эпохи» в прошлом веке, и рассуждая о том, что могло бы произойти, если бы в президентском кресле сидел его главный соперник. Привели бы структурные силы под разными президентами к той же эпохе глобального лидерства США?
В начале XX века Теодор Рузвельт был лидером-активистом, но он повлиял в основном на время. Мощными определяющими факторами были экономический рост и география. Вудро Вильсон разрушил американские традиции масштаба полушария, отправив американские силы воевать в Европу. Но где Вильсон привнес существенные изменения, так это в моральном тоне американской исключительности в свое оправдание. Что было контрпродуктивным? Его упорная настойчивость в Лиге Наций по принципу «все или ничего».
Что касается Франклина Рузвельта (ФДР), то представляется по меньшей мере спорным, что структурные силы втянули бы США во Вторую мировую войну, находясь под консерватором-изоляционистом. Очевидно, что для Рузвельта угроза, исходящая от Гитлера, и его (Рузвельта) готовность воспользоваться таким событием, как Перл-Харбор, сыграли ключевую роль.
Структурная биполярность США и Советского Союза после 1945 года определила рамки холодной войны. Но президентство Генри Уоллеса (которое могло бы произойти, если бы Рузвельт не заменил его как вице-президента в 1944 году на Гарри Трумэна), возможно, изменило бы стиль реагирования США. Точно так же президентство Роберта Тафта или Дугласа Макартура могло бы нарушить относительно сбалансированную консолидацию системы сдерживания, которой руководил Дуайт Эйзенхауэр.
В конце века структурные силы глобальных экономических изменений привели к ослаблению советской сверхдержавы, а попытки Михаила Горбачева провести реформу системы ускорили распад Советского Союза. Тем не менее, наращивание сил обороны Рональдом Рейганом и опытное ведение переговоров наряду с навыками Джорджа Буша положили конец холодной войне и были важны для конечного результата.
Существует ли вероятный сценарий, в котором Америка из-за какого-то другого человека, занимающего пост президента, не достигла бы глобального превосходства к концу двадцатого века?
Возможно, если бы Рузвельт не был президентом, а Германия укрепила бы свою власть, международная система в 40-е годы могла бы реализовать концепцию Джорджа Оруэлла о подверженном конфликтам многополярном мире. Возможно, если бы Трумэн не был президентом, а Сталин добился больших успехов в Европе и на Ближнем Востоке, советская империя была бы сильнее, и биполярность могла сохраниться гораздо дольше. Возможно, если бы Эйзенхауэр или Буш не были президентами, а другой лидер был бы менее успешным в предотвращении войны, то господство Америки было бы замедленно (как это произошло на какое-то время из-за вмешательства США во Вьетнаме).
Учитывая экономические масштабы и благоприятную географию, структурные силы, вероятно, создали бы некоторую форму Американского превосходства в двадцатом веке. Тем не менее, решения лидеров сильно сказались на сроках и типах превосходства. В этом смысле, даже когда структура объясняет многое, лидерство внутри нее может сыграть важную роль. Если история — это река, курс и течение которой сформированы значительными структурными климатическими силами и топографией, людские ресурсы могут быть изображены как муравьи, цепляющиеся за бревно, охваченное течением, или как рафтеры на порогах рек, выруливающие и избегающие камней, которые изредка опрокидываются, а подчас добиваются успеха.
Итак, вопрос лидерства важен, но насколько? Окончательного ответа никогда не будет. Ученые, которые пытались измерить влияние лидерства в корпорациях или лабораторных экспериментах, иногда приходят к цифрам в диапазоне 10% или 15% в зависимости от контекста. Но это весьма структурированные ситуации, когда изменения часто линейны. В неструктурированных ситуациях, таких как пост-апартеидная Южная Африка, трансформационное руководство Нельсона Манделы имело огромное значение.
Американская внешняя политика структурирована институтами и конституцией, но внешние кризисы могут создать контекст, гораздо более восприимчивый к выборам лидеров, к лучшему или к худшему. Если бы Альберт Гор был объявлен президентом в 2000 году, США, вероятно, вступили бы в войну с Афганистаном, а не с Ираком. Поскольку внешнеполитические события — это то, что социологи называют «зависимым путем», относительно небольшой выбор лидеров — даже в пределах 10-15% в начале пути — со временем может привести к значительным расхождениям в результатах. Как однажды сказал Роберт Фрост, когда две дороги в лесу расходятся, выбор той, что наименее проторена, иногда может иметь решающее значение.
И в заключение, риски, создаваемые личностью лидера, могут быть несимметричны; они могут изменить положение уже зрелой силы, а не силы, набирающей мощь. Столкновение со скалой или разжигание войны могут потопить корабль. Если Трамп избежит крупной войны, и если он не будет переизбран, будущие ученые смогут рассматривать его президентство как любопытное явление на кривой истории Америки. Но здесь есть большое «если».
Джозеф Най (Joseph S. Nye)
Оригинал публикации: How Much Does Trump Matter?
Опубликовано 05/09/2017
На десятиминутный разговор Трампа с президентом Тайваня Китай ответил десятью баллистическими ракетами
В ходе телефонного разговора Трампа и Цай Инвэнь, состоявшегося по инициативе тайваньской стороны, избранный президент США подверг критике торгово-экономическую и военную политику официального Пекина и пообещал руководителю островного государства предпринять соответствующие меры для обуздания «китайского дракона», который повсеместно навязывает свои правила игры.
Избранный президент подчеркнул, что тайваньско-американские отношения очень важны для Вашингтона и он намерен их развивать. Одной из тем десятиминутного разговора стали перспективы поставок современных систем вооружения на остров. Вероятно, Трамп пообещал собеседнице решить вопрос продажи новых истребителей и ракет для ВС Тайваня на сумму до 10 миллиардов долларов.
» Американские политики и военные понимают, что тайваньский вопрос может стать поводом для начала третьей мировой, в которой США не заинтересованы »
По данным китайских спецслужб, в Тайбэе наблюдалось некоторое замешательство в связи с избранием Дональда Трампа на пост президента США, поскольку ставка была сделана на Хиллари Клинтон, которая в телефонных разговорах с Цай Инвэнь откровенно предлагала прекратить финансирование национального ОПК и приобретать только ВВТ американского производства.
Китайские специалисты полагают, что президент Тайваня испугалась заявлений Трампа о стремлении выйти из Транстихоокеанского партнерства (ТТП), а также того, что новая администрация Белого дома просто забудет о существовании острова и как следствие прекратит военно-техническую помощь Тайбэю.
Известно, что после разговора с Трампом Цай отдала соответствующие указания Министерствам обороны, иностранных дел, государственной безопасности, экономики, сельской промышленности и совету по взаимодействию с КНР проводить ежедневные консультации по выработке оптимальной стратегии контактов с новым руководителем Белого дома.
По мнению бывшего руководителя отдела Восточной Азии Совета национальной безопасности (СНБ) США Джефри А. Бэйдера, телефонный разговор свидетельствует о том, что новый руководитель Белого дома не разбирается в отношениях между КНР и США и в том, насколько выгодны двусторонние экономические связи между Вашингтоном и Пекином. К мнению Бэйдера вполне можно прислушаться, поскольку он профессиональный дипломат и работал на китайском направлении в Госдепартаменте США с 1990 года.
По оценкам западных СМИ и специалистов компании Stratfor, тот факт, что Трамп принял звонок президента Тайваня, является классической «ошибкой новичка». Американские аналитики полагают, что он способен пойти дальше и даже совершить официальный визит на Тайвань или принять делегацию Тайбэя в Белом доме, что идет в разрез с линией Госдепа. Пресс-секретарю нынешней администрации Джошу Эрнесту по факту телефонного разговора уже пришлось давать объяснения корреспондентам китайских СМИ, аккредитованным в США. Он признался, что детали ему неизвестны, однако посоветовал будущему президенту перед проведением подобных «рискованных мероприятий» знакомиться с докладами Госдепа и соответствующих подразделений СНБ, а также комитетов конгресса. По словам пресс-секретаря, основная и официальная цель деятельности СНБ США – поддержание мира и стабильности в районе Тайваньского пролива.
Тревожный звонок
Для снижения градуса напряженности Эрнест сообщил, что с 28 ноября по 4 декабря высокопоставленные сотрудники СНБ США дважды проводили телефонные разговоры с тайваньскими коллегами. В ходе этих диалогов американские представители подтвердили, что официальный Вашингтон придерживается политики «одного Китая» и намерен в дальнейшем предпринимать усилия по стабилизации и развитию отношений с Пекином.
Известно, что позиция КНР по тайваньскому вопросу достаточно жесткая и последовательная. Официальный Пекин не потерпит вмешательства США во внутреннее дело Поднебесной по воссоединению острова и материка. По словам сотрудников МИДа КНР, политическое руководство страны надеется на благоразумие Трампа, которое проявится в невмешательстве в китайско-тайваньский диалог. Аналитики внешнеполитического ведомства указывают, что у США осталось мало вариантов для сдерживания роста «комплексной мощи Китая». Более того, американские политики и военные понимают, что тайваньский вопрос может стать поводом для начала третьей мировой, в которой Соединенные Штаты не заинтересованы. В то же время среди китайских политологов бытует мнение, что Трамп просто надувает щеки и пытается демонстрировать приверженность данному в ходе предвыборной гонки обещанию сделать Америку великой снова.
В этой ситуации Пекин вряд ли будет предпринимать какие-либо меры против США, однако вполне может демонстративно и эффективно наказать руководство Тайваня за подобные звонки, чтобы весь мир увидел политико-экономическую мощь Поднебесной.
В ответ на телефонный разговор Трампа и Цай командование РВ НОАК приказало провести внезапную проверку боеготовности подразделений, на вооружении которых стоят МБР «Дунфэн-31» и «Дунфэн-41», обладающие максимальными дальностями от 8000 до 11 400 километров соответственно. Кроме того, очевидным сигналом будущему президенту США о недопустимости контактов с Тайванем через «посредников» стали стрельбы подразделений РВ НОАК с одновременным пуском десяти баллистических ракет «Дунфэн-21С», чего ранее не было. Это действия показывают, что высшее руководство КНР полностью уверено в своих ВС и именно военные средства могут быть применены для защиты национальных интересов.
По оценкам, БР «Дунфэн-21С» обладают максимальной дальностью пуска 2000 километров, способны преодолевать рубежи ПРО и оснащены разделяющимися маневрирующими головными частями как в обычном, так и в ядерном исполнении. Известно, что в развитие данной ракеты китайские оружейники создали противокорабельную «Дунфэн-21Д», которая способна на дальности до 1700 километров с высокой точностью поражать авианосцы «Нимиц» и «Форд», а также УДК «Уосп» и «Америка».
По данным японских источников, ВВС НОАК увеличили количество учебных полетов в районе пролива Мияко с использованием стратегических бомбардировщиков «Хун-6», самолетов противолодочной авиации «Юнь-8» и ДРЛОиУ «Юнь-9», а также истребителей прикрытия Су-30МКК. Примечательно, что китайские пилоты фактически совершают облеты Тайваня на удалении 90–200 километров от острова. Командование ВВС НОАК в полной мере использует возможности Су-30МКК, которые обеспечивают надежное прикрытие более медленных «Хун-6», «Юнь-8», Ту-154, осуществляющих разведку деятельности ВВС Тайваня и японских визави, которые ранее регулярно вылетали на перехват с авиабазы «Наха».
Одновременно надводные корабли ВМС НОАК совершают обход Тайваня на удалении от 90 до 150 километров и проводят двусторонние тактические учения с ВВС по отражению налетов авиации в незнакомых районах западной части Тихого океана.
Китайские специалисты внимательно следят за деятельностью американских спецслужб, которые используют Тайвань как базу для радиоэлектронного шпионажа, а также подготовки членов антиправительственного движения «Фалуньгун». Аналитики из Поднебесной указывают, что телефонный разговор лишь сигнал к тому, что необходимо находиться в готовности к любым поворотам политики Трампа. В Пекине понимают, что только конкретные действия Белого дома – размещение элементов системы ПРО на Тайване, проведение двусторонних учений и подобные мероприятия являются реальным поводом для ответных действий.
По данным руководителя азиатского направления Heritage Foundation Уолтера Ломана, у Трампа среди ближайших советников и ставленников на ключевые посты в руководстве страной есть несколько человек, которые в течение последних 30 лет ведут активный бизнес с Тайванем. Кроме того, такие известные исследовательские организации, как American Enterprise Institute и Center for Strategic & International Studies, ежегодно получают финансирование от руководства Тайваня.
Безусловно, предсказать развитие ситуации в районе Тайваньского пролива сегодня крайне сложно, при этом общий вывод многих профессионалов в области геополитики таков: этот звонок указывает на отсутствие в команде Трампа специалистов по Восточной Азии, которые могли бы уберечь руководителя страны от опасных и ошибочных действий, высказываний в отношении КНР.
Максим Казанин,
доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ, кандидат политических наук
Президентская кампания в США, набирая обороты, движется к заключительному этапу. Социологические службы держат публику в напряжении, регулярно выдавая данные последних опросов, кандидаты и их представители делают громкие заявления, пресса то и дело выбрасывает порции компромата. Америка находится в ожидании предвыборных дебатов между Хиллари Клинтон и Дональдом Трампом, которые начнутся через месяц. Сборы пожертвований, митинги и интервью идут нескончаемой чередой…
С одной стороны, во многих аспектах эта кампания является типичным образцом американской президентской гонки, которая раз в четыре года практически целиком заполняет информационное пространство и становится главным источником новостей. Те же красочные предвыборные шоу, в которые превращаются партийные съезды республиканцев и демократов; та же перепалка со взаимными обвинениями претендентов на место в Белом доме; те же роли статистов, отведенные представителям малых партий, о существовании которых американцы потом на четыре года забудут. Неизменные обращения к народу, который страдает от козней дельцов с Уолл-стрит и страдания которого прекратятся, если правильный кандидат доберется до президентского кресла.
Однако все это только с одной стороны. Есть и другая сторона. Схожесть избирательной кампании 2016 года со всеми предыдущими касается в основном формы ведения предвыборной борьбы. Президентские выборы в США всегда носили не только театральный, но и преимущественно формальный характер — не в том смысле, что победитель был известен заранее (такого, конечно же, не было), а в том смысле, что на повестку дня предвыборной кампании никогда не выносились по-настоящему судьбоносные для Америки вопросы. Такие вопросы всегда решались иначе — на основе закулисных договоренностей (внутриэлитного консенсуса), а до выборов от обеих партий допускались лишь проверенные кандидаты, от которых можно было не ждать сюрпризов.
Так всегда было — и совсем не то теперь. Наблюдение за ходом предвыборной кампании в США приводит к мысли, что теперь речь идет не просто о разногласиях между кандидатами. Складывается впечатление глубокого раскола внутри американской элиты — раскола, затрагивающего коренные вопросы американского бытия. Партийная система США не вполне отражает линии этого разлома, а народ, похоже, вообще не понимает, что с ним собираются сделать, хотя смутно догадывается, что «большие люди» способны натворить немалые гадости.
Традиционно демократы больше пеклись о материальном благополучии простого человека, чем республиканцы. Демократы придумали государство всеобщего благоденствия, демократы всегда повышали налоги на богатых и увеличивали социальные выплаты для бедных, демократы увеличивали власть профсоюзов и вообще сделали много для формирования в Америке многомиллионного среднего класса. Не покушаясь на классовую природу американского государства, Демократическая партия США приложила огромные усилия для сохранения в обществе социального согласия и классового мира.
Довеском к такому экономическому прогрессизму Демократической партии всегда шел социальный либерализм. Начинавшийся с эмансипации женщин и борьбы с расовой сегрегацией социальный либерализм демократов мутировал сегодня в далеко идущий эксперимент по освобождению человека от всех и всяческих табу, которые когда-то и сделали его человеком. Эвтаназия, наркотики, аборты, проституция, однополые «браки» стали стандартным набором современного социального либерала. Что-то из перечисленного уже является юридической нормой американской жизни, что-то еще нет, но движение в этом направлении задается теми группами, политическим инструментом которых выступает Демократическая партия. Простой американец инстинктивно ощущает, что его тянут куда-то не туда, но либеральный истеблишмент, насаждающий всю эту эмансипацию, обладает высокой сплоченностью, агрессивностью и сознанием своей избранности, не говоря уже о контроле над СМИ.
Коньком Республиканской партии, наоборот, является социальный консерватизм. Республиканцы всегда были защитниками христианских ценностей (в их протестантской или католической трактовках) и традиционной семьи. Они были склонны рассматривать американскую исключительность в терминах Ветхого Завета. Они активно сопротивляются либеральным нововведениям, уничтожающим классический буржуазный гуманизм, и сопротивляются этому гораздо более успешно, чем консервативные силы в Европе, где процесс снятия нравственных табу ушел по сравнению с Америкой очень далеко.
Симпатии простого американца были бы с огромным перевесом на стороне республиканцев, если бы в вопросах экономики и управления эти социальные консерваторы не выступали либертариями. Главным злом американской действительности они считают раздутый штат федерального правительства, высокие налоги и непомерные социальные выплаты. Государственная экономическая политика должна быть направлена на максимальное раскрепощение частной инициативы и снятие любых препон на пути частного бизнеса, который решит проблему бедности гораздо лучше государства, считают республиканцы. У Республиканской партии сложилась устойчивая репутация защитницы богатых, и поэтому из низов за нее, как правило, голосуют только те, в чьих глазах нравственный порядок важнее материального достатка.
Однако в последнее время в обоих лагерях происходит нечто новое: и Демократическая, и Республиканская партии резко сдвинулись в тех сферах, где их политика выражала волю большинства населения, в сторону, противоположную интересам этого большинства. Так, демократы начали забывать об экономических нуждах основной массы населения и больше тяготеть к защите интересов «хозяев денег» с Уолл-стрит, связь которых с семейством Клинтонов стала притчей во языцех. Республиканцы, в свою очередь, несмотря на афишируемый социальный консерватизм, слишком легко сдаются на милость проповедников извращенческих нововведений, а их сопротивление, по сути, не идет дальше риторики. В результате представительство интересов массового американского избирателя в органах власти США существенно ослабло и продолжает ослабевать.
Это не могло не привести к кризису американской партийной системы. Так, на повестку дня в Америке совершенно неожиданно для многих вышел вопрос о политической революции, которая вернет «человека с улицы» на авансцену политической жизни. В Демократической партии восстание возглавил Берни Сандерс, называющий себя демократическим социалистом, выступающий за бесплатное образование и принципиально отказавшийся от финансирования своей избирательной кампании корпорациями (в борьбе за свое выдвижение кандидатом на выборах Сандерс принимал только частные пожертвования). И вот результат: на демократических праймериз он набрал 43,1% голосов, выиграв выборы в 23 штатах и территориях из 57, причем его поддержало большое количество молодежи и лиц с высшим образованием.
На момент начала президентской кампании Сандерс был далеко не самым известным политиком из числа «социалистов». Думается, сенатор от штата Массачусетс Элизабет Уоррен или мэр Нью-Йорка Билл де Блазио могли бы показать и более впечатляющие результаты. Однако Демократическая партия продемонстрировала высокую способность приручать бунтовщиков в своих рядах. И де Блазио, и Уоррен, и другие видные политики поддержали Хиллари, да и сам Сандерс, поупиравшись, в конце концов призвал своих сторонников голосовать за нее. Клинтон в ответ была вынуждена включить в свою программу главное требование Сандерса – пообещать установить минимальный размер оплаты труда на уровне $15 в час, хотя сделает ли она это в случае своей победы, большой вопрос.
Ситуация в республиканском лагере, с точки зрения способности традиционных элит сохранять контроль над положением дел, оказалась совсем запущенной. Дональд Трамп – это такой же антисистемный (относительно, конечно) кандидат, как и Сандерс, но если демократам удалось не допустить избрания Сандерса официальным кандидатом от партии, то Трамп посрамил всех представителей республиканского истеблишмента, победив их с разгромным счетом. Год назад многим наблюдателям казалось, что на этот раз мы увидим вторую серию противостояния двух семей — Клинтонов и Бушей (имея в виду выдвижение от Республиканской партии сына и брата бывших президентов, бывшего губернатора Флориды Джеба Буша), однако не тут-то было. И он, и губернатор Огайо Джон Кейсик, и сенатор от Флориды Марко Рубио, и другие статусные республиканцы были буквально сметены со сцены напором неполиткорректного обаяния Трампа.
…Если демократы на сегодняшний день еще сохраняют видимость партийного единства, то Республиканская партия США переживает глубокий кризис. Многие видные ее деятели наотрез отказались поддержать Трампа на выборах, требуя от него снять свою кандидатуру, а от партии прекратить поддерживать его финансово и организационно, сосредоточившись вместо этого на губернаторских и парламентских выборах. Однако представлять Трампа выскочкой-популистом, не имеющим никакой опоры среди консервативной элиты Америки, значило бы просто быть слепым. Такие имена, как Дик Чейни, Дональд Рамсфельд, Руперт Мердок, многие сенаторы, губернаторы и конгрессмены, входящие в список поддержавших Трампа, делают картину сложной и многоцветной. Это естественно: Трамп успешен, а успех притягивает людей.
И все же главной характеристикой текущей президентской кампании в США остается растерянность элит всех оттенков в связи с тем, как развиваются события. Это означает, что впереди нас обязательно ждут сюрпризы.
