Рубрика: Узбекистан

Раис Сулейманов, Казань, Россия

Одной из главных внешнеполитических проблем Государства Израиль является проблема непризнания его мусульманскими странами. Несмотря на то, что Израиль существует на политической карте мира вот уже более 60 лет, и попытки его уничтожения мало кто способен осуществить из его непосредственных соседей (реальность ликвидации Израиля была возможна лишь в 1948, 1967 и 1973 годах; после этого страны-соседи навсегда похоронили такую надежду, даже те, кто по-прежнему находится с ним в состоянии перемирия), тем не менее, непризнание большинством мусульманских стран остается внешнеполитических неудач всех правительств еврейского народа. Впрочем, большинство еще не означает, что все. Часть мусульманских стран не только признают, но и установили полноценные дипломатические отношения с Израилем, открыв свои посольства в этой стране. На сегодня отношения с Израилем имеют две арабские (Египет и Иордания; до недавнего времени отношения с Израилем имела Мавритания, однако из-за январской войны 2009 г. в Секторе Газа Нуакшот разорвал отношения с Иерусалимом), одна персидская (Таджикистан) и шесть тюркских стран (Турция, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и Туркменистан). Подобная картина может вполне внушать оптимизм, учитывая, что отношения со всеми мусульманскими странами, с которыми имеются дипломатические отношения, у Израиля успешные социально-экономические, а с некоторыми (Турция) и военно-стратегические отношения.

Израиль проявляет значительный интерес к бассейну Каспийского моря, в первую очередь, из-за его природных богатств. Поэтому наряду с другими странами Запада стремится установить взаимовыгодные отношения с государствами Каспийского региона. Одной из таких стран – Туркменистаном – Израиль вот уже 16 лет имеет не просто формальные дипотношения, но и взаимовыгодное сотрудничество.

Отношения между Туркменистаном и Израилем были установлены в декабре 1993 года. Первый президент Туркменистана Сапармурат Ниязов дважды посещал Израиль в 1995 и 1996 годах, тем самым, заложив основы для сотрудничества с еврейским государством.

Владимир Бабак, профессор Иерусалимского университета, выделил несколько геополитических и экономических особенностей Израиля, которые являются факторами интереса стран Центральной Азии к еврейскому государству [1].

В столицах постсоветских государств Израиль воспринимают не столько как ординарную ближневосточную страну, сколько как внерегиональное государство, мотивируя это широкими внешнеполитическими связями Израиля со странами Запада, в первую очередь, с США [9]. Израиль как своеобразное Окно на Запад, наладив отношение с которым, можно укрепить фундамент и с другими, более влиятельными странами Европы и Америки.

Другим фактором мотивации стран Центральной Азии к сотрудничеству с Израилем является успехи последнего в развитии сельского хозяйства. Засушливый климат обеих регионов и богатый опыт еврейского государства по решению связанных с этими природными особенностями проблем аграрного сектора привлекает к нему внимание Ашхабад.

Среди других факторов, которые играют также роль в развитии отношений между Израилем и Туркменистаном, можно считать как вопрос о еврейской диаспоре и научно-культурные связи [2, с.221].

Вопрос о еврейской диаспоре стоит рассматривать через призму эмиграции из Туркменистана. Если раньше отношения по этой проблеме нужно было решать лишь с одним государством, то, как пишет А.Новиков, распад Советского Союза заметно осложнил решение этого вопроса для еврейского государства, которому зачастую приходится заново налаживать сотрудничество со многими бывшими советскими республиками [4]. Впрочем, препятствий для еврейской эмиграции в независимом Туркменистане никто не чинил. Как отмечает Краткая еврейская энциклопедия, тяжелое экономическое положение, самый низкий уровень жизни населения среди всех государств, образовавшихся после распада Советского Союза, тоталитарный режим президента страны С. Ниязова, препятствующий развитию еврейской жизни, привели к массовой переезду евреев в Израиль и в другие страны. В 1989-2003 гг. Туркменистан покинули 2551 евреев. На 2003 г. в Туркменистане проживало 800 евреев [10]. Отсутствие хоть какой-нибудь еврейской жизни (если не считать наличие воскресной еврейской школы), тем не менее, никак не сказывается на ухудшении туркменско-израильских отношений.

Успехи в социально-экономических отношениях между республиками заслуживают особенного внимания.

Израиль содействует развитию сельского хозяйства Туркменистана, где используется капельная система орошения. Она применяется в Туркменистане для выращивания хлопка. В области здравоохранения Израиль поставляет Ашхабаду медикаменты. Известен случай, когда в 1995 году Израиль поставил 600 тонн медикаментов в Туркменистан. В октябре 2001 г. в присутствии президента С.Ниязова состоялся ввод в эксплуатацию новой установки по производству сжиженного природного газа. Этот проект обошелся в 180 млн. долларов, а его реализация была поручена израильской компании Байтман хандаса [7, c.163; 8].

Природные ископаемые являются тем богатством Туркменистана, которые привлекают страны Запада. Президент Туркменистана Сапармурат Ниязов объявил во время своего визита в США в 1998 году о начале реализации грандиозного проекта (суммарные инвестиции – 2,5 млрд. долл.) по сооружению транскаспийского газопровода, по которому туркменский газ через Азербайджан и Грузию будет доставляться в Турцию. И здесь тоже не обошлось без участия Израиля. Одной из трех компаний, победивших в конкурсе на строительство газопровода, стала израильская Мерхав, давно и успешно работающая в этом регионе [3, c.215].

Однако в стабильные туркменско-израильские отношения вмешивается сосед Ашхабада – Исламская республика Иран. Откровенно неприязненные отношения между Израилем и Ираном по вине последнего, впрочем, никак не влияют на характер отношений между Израилем и Туркменией.

В июле 1998 г. С.Ниязов посетил Тегеран. Во время встречи с аятоллой Хаменеи последний заявил президенту Туркменистана, что Ашхабад не нуждается в израильтянах, нам с вами следует обратить внимание на то, что где бы ни появлялись эти сионисты, они сеют раздор. Туркменский президент, спокойно выслушав предложение иранского духовного лидера разорвать отношения с Израилем, вернувшись домой, наоборот, их еще больше укрепил, назначив директора израильской компании Мерхав Йоси Меймана своим официальным представителем по контролю над реализацией ряда важных проектов в нефтегазовой сфере общей стоимостью более одного миллиарда долларов, часть из которых реализовывалась при участии иранских компаний [6]. Похоже, своенравный характер Ниязова, нежелавшего действовать по указке своего соседа, в данном случае сыграл на руку туркменско-израильским отношениям.

Смена власти в Туркменистане после смерти С.Ниязова не изменила вектора отношений между странами. Наоборот, новый туркменский президент К.Бердымухамедов. Итогом этого стало то, что в Ашхабаде откроется вскоре посольство Израиля (до этого послом-нерезидентом в Туркменистане является глава отдела Центральной Азии и Южного Кавказа МИДа Израиля Шеми Цур, находящийся в Иерусалиме). Однако после открытия посольства Израиля в Туркменистане  послом-резидентом будет Реувен Дин-Эль [5].

Таким образом, история туркменско-израильских отношений является примером успешного взаимовыгодного сотрудничества еврейского и мусульманского государств. Невмешательства во внутренние дела, равно как в во внешнеполитические проблемы друг друга (Туркменистан занимает нейтральную позицию в арабо-израильском конфликте; Израиль старается не обращать внимания на нарушение прав человека в Туркменистане, равно как и не выступает публично с критикой откровенно тоталитарного режима Ашхабада) позволяет двум республикам найти общие точки соприкосновения, позволяющие расширить отношения в социально-экономической сфере. Для Туркменистана Израиль является важным торговым партнером, а также страной с богатым научно-производственным потенциалом, позволяющим успешно интегрировать собственную экономику в мировые процессы (ярким примером чего может служить упоминаемое уже участие израильских компаний в строительстве газовых коммуникаций). Израиль же получает не только новый рынок для собственных компаний, но и, что, наверное, самое важное, мусульманское государство, которое готово иметь с ним дипломатические отношения.

Похоже, что идея отца-основателя Израиля первого премьер-министра Давида Бен-Гуриона о создании периферийного стратегического пояса вокруг Израиля, состоящего из неарабских государств Востока, готовых признать еврейское государство и развивать с ним отношения, работает и в случае с Туркменистаном. Это может только вселять оптимизм в Израиле и находить понимание в Туркменистане.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Бабак В. Центральная Азия – Израиль- потенциал и пределы сотрудничества // Центральная Азия и Кавказ. – 1997. — №11
2. Быковская Ю.В. Политика Государства Израиль в Центральной Азии- освоение новых рынков // Востоковедный сборник. – Вып. 5. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003
3. Гусейнова Н.З. Экономические отношения между Израилем и странами СНГ во второй половине 90-х годов: итоги и проблемы // Востоковедный сборник / Отв. ред. А.В.Федорченко, А.О.Филоник. – Вып. 3. — М. Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2002
4. Новиков А.И. Отношения Израиля со странами бывшего СССР // Институт Ближнего Востока, 25.01.2005
5. Месамед В.И. Израиль намерен открыть посольство в Ашхабаде // Институт Ближнего Востока, 30.07.2009
6. Месамед В.И. Израильский фактор в ирано-центральноазиатских отношениях // Институт Ближнего Востока, 12.05.2008
7. Рыжов И.В. Внешняя политика Государства Израиль- основные направления и приоритеты (1948-2000 гг.). Монография / Под общей ред. О.А.Колобова; науч. ред. А.А.Корнилов. – Нижний Новгород: ИСИ ННГУ; Вектор ТиС, 2008
8. Рыжов И.В. Характер внешнеполитической деятельности Государства Израиль в отношении стран Центрально-Азиатского региона (1992-2000) // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского. – 2008. — №6
9. Семенченко Н.А. Россия-СНГ-Израиль. Проблемы и перспективы сотрудничества. – М.: Наука, 1993
10. Туркменистан // Краткая еврейская энциклопедия. – Т.8. – Кол.1103-1106

Севиндж Алиева,

кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Истории НАН Азербайджана

Кавказ — сердцевина Евразии – неописуемо красивый регион мира — всегда удивляет тех, кто хоть раз побывал здесь. Удивляет Кавказ своими уникальными горными хребтами, водопадами, горными вершинами и склонами, неповторимым ландшафтом. 365 дней  в году на вершине Кавказских гор лет снег, рядом растут необычайные цветы, прославившиеся своими лечебным свойствами. Жители этого божественно красивого края мужественные, несгибаемые, добрые и гостеприимные. Меняются времена, общественно-политические уклады, экология, а люди остаются такими же. Кавказ по праву называют горой народов. В соответствии с принятыми классификациями принято делить народы по языку. Так вот на Кавказе издавна живут представители трех крупных языковых семей: кавказской, алтайской и индоевропейской.

Обращение к историческому прошлому тюркских народов (представителей Алтайской языковой семьи) – это не просто процесс изучения родственных тюрков (по языку, а может и по происхождению, культуре, и пр. параметрам), но главным образом справедливое акцентирование внимание на проблемы исторического развития тюрков и неоднозначные оценки их роли в регионе.

Изучение тюркских народов началось в начале ХХ века. До этого в историографии встречаются наблюдения, описания тюркских народов. Выделяются следующие проблемы- этническая идентификация и этногенез. Наибольшее число работ посвящено Гуннской империи, Хазарскому каганату и Золотой Орде.

В царское и советское время неадекватные оценки по отношению к Османской империи (шесть русско-турецких войн, роль султана в международном противостоянии Российской империи, борьба за сферы влияния, стратегические и экономические форпосты) породили надуманный предвзятый образ тюрков – кочевников, мусульман, построивших свое государство во владениях православной Восточной Римской империи – Византии, а также включивших в состав своего государства западных славян. Москва, провозглашенная после падения Константинополя «третьим Римом», противостоит существованию Османской империи – тюркского государства, собравшего под своей сенью около 300 этносов.

Борьба с Османской империей и Крымским ханством (вассал Османской империи) на Кавказе вылилась в цепь известных событий, приведших к присоединению этого региона к царским владениям. Кавказ, названный горой народов, оказался цивилизационно оторванным от тюркского, мусульманского мира.

В 1920-е годы наблюдается небывалый интерес к изучению тюркских народов и языков. Это было связано с обращением внимания на тюркские народы со стороны большевистской власти, обещавшей разрешить национальный вопрос. Но дальнейшее развитие объективное и серьезное изучение тюркских народов не получило. Напротив, конъюнктура, положенная в царское время продолжилась.

Хотя, как отметил академик В.Б.Виноградов, выдающиеся представители первого этапа изучения европейских номадов раннежелезного века были более осторожны, неоднозначны, различны в своих гипотезах и выводах, имея в виду В.Ф.Миллера, М.И.Ростовцева, Н.Я.Марра, И.Я.Джавахишвили, и др. Эти авторы в свое время признавали, что под скифами и сарматами скрывались и некоторые неиранские элементы. В.И.Абаев подчеркивал, что для их этнической и языковой характеристики сделано пока недостаточно.

Научные исследования не были осуществлены из-за обстановки в сталинском союзе- репрессии карачаевцев, балкарцев, и др. кавказских народов. По оценке В.Б.Виноградова, последствием этого пагубного проявления тоталитаризма стало безоглядное засилье лингвистической концепции сплошной ираноязычности древних кочевников Восточной Европы, активная разработка и широкое внедрение которой фактически совпало со становлением сарматоведения в качестве особой отрасли археолого-исторических знаний, монотонно окрасив его и предрасположив к огульному отрицанию, игнорированию любых иных версий и аргументов.[1]

Лишь в 1960-е годы с развитием кавказоведения намечается изучение этнографии и языка тюркских народов.

В 1960 году И.Алиев отмечал, что иранизм всех сарматов находится под большим вопросом…. В.Н.Гамрекели в 1961 году подчеркивал, что ряд собственно кавказских племен причислялся к сарматам. О.Н.Трубачев в 1981 году писал- Скифы были иранцы по языку. Сейчас мы выражались бы осторожнее- часть скифов (и сарматов) говорила по-ирански.[2] По замечанию И.В.Куклиной, Скифия – политический союз разноэтничных племен.

С 1970-х годов в науке усилилось понимание сложности и многовариантности формирования этнокультурного облика кочевых племен, в том числе сарматов, и их преемников. Но версии в этом направлении практически не разрабатывались.[3]

В 1971 году советский историк Е.Д.Еремеев отмечал, что в III – IV веках, т.е. еще до образования турецкого народа, на территории Малой Азии, на Кавказе и на Балканах проживали некоторые тюркоязычные племена, являющиеся многочисленными и постоянными жителями тех мест.[4] З.Ямпольский проследил упоминания об азербайджанских тюрках в древних источниках.[5]

Но в науке и в обществе по-прежнему доминировал отрицательный образ тюрка. Негативные оценки роли тюрков (в роли которых выступали кыпчаки, татаро-монголы, ногайцы) порождали образ вечного врага. Они и поганые, и притеснители христиан, а уродливые изображения тюрков можно было видеть (да и по сей день) даже в мультфильмах.

Когда в 1975 году вышла книга писателя Олжаса Сулейманова АЗиЯ, впервые была сделана попытка всесоюзно обелить кыпчаков (половцев русских летописей). Автор на основании языковых данных проследил тюркизмы в Слове о полку Игореве и просветил массового читателя в родственных отношениях кыпчаков и русских князей, военно-политических союзах между ними.[6]

В 1980-е годы появляются работы национальных авторов, поставивших вопрос о пересмотре некоторых прежних положений в историографии. Вновь возникают теории и гипотезы о тюркском происхождении считавшихся традиционно ираноязычными скифов, сарматов, алан, и др., колыбелью тюркских народов называется Шумеры, а тюркский язык – восходящим к шумерскому языку.

В 1980-1990-е годы антииранскую теорию в истории раннежелезного века, да и других последующих эпох поддержали Я.С.Вагапов (1990), И.М.Мизиев (1986, 1990, 1993), К.Т.Лайпанов (1993), и др.

И.М.Мизиев утверждает, что в скифской среде присутствовали тюркомонгольские группы. Он впервые твердо поставил вопрос о тюркском происхождении кочевых народов, ранее считавшихся ираноязычными- скифов, алан, и др. Тем более актуальными стали его работы в свете некоторой либерализации общества и науки 1980-х годов. И.М.Мизиев писал- Ущемление историко-культурного самосознания дает несоизмеримо больше негативных последствий, нежели экономические, бытовые и прочие неурядицы. Ничто не сближает так прочно людей и народы, как правдивые, справедливые взаимоотношения, взаимное уважение к прошлому и настоящему народов, и ничто не отлучает их друг от друга, как несправедливость и ложь, какой бы сладкой она не была.[7]

В 1990-е годы при очевидной полярности гипотез наблюдается признание учеными дискуссионности самых различных версий. Так или иначе, налицо факт искажения многих страниц истории тюркских народов, что при малейшей либерализации науки нашло свое отражение в печати и в обществе. К сегодняшнему дню, благодаря изменениям и плюрализму в обществе, кажется, не осталось не высказанных предположений и суждений, хоть и не на страницах академических изданий, но альтернативной печати.

На наш взгляд, самые актуальные вопросы изучения тюркских народов связаны не только с этногенезом, но с их политической историей. В лице тюрков российская цивилизация столкнулась с мусульманским фактором, предопределившим взаимоотношения двух цивилизационных полей. Тюрки не были аморфным скопищем-

— они имели уникальную письменность- на основе древнетюркского рунического алфавита, некоторые пользовались уйгурской письменностью, и только с принятием ислама стали повсеместно пользоваться арабской графикой;

— государственные образования, сильную власть, организованные органы, военные силы, институты власти и способность поглотить менее развитые общества.

В эпоху Киевской Руси известны браки князей с дочерьми кыпчакских ханов, военные союзы и т.д. Эта опасность, а точнее угроза княжеской власти, славянской власти и породила образ врага в лице тюрков, оформленный в XVIII веке, когда было обнаружено Слово о полку Игореве, памятник XII века.

По мнению академика Гордлевского, между русскими и кыпчаками существовали отношения мирного соседства, сношений и взаимной пользы. Но эти отношения искажались церковью. Для церкви половцы часто были враги, которые губят землю русскую и проливают христианскую кровь беспрестанно. Когда же князья узнавали их ближе – половцы превращались в сватов.[8]

О том, что между русскими и татарами не было враждебности писали многие авторы, в том числе и Рахим Теляшов, по мнению которого, Красивое название Золотая Орда придумано не татаро-монголами (они своё государство называли Улус Джучи), а русскими, а ненавистному государству красивое название не дают.[9]

С активизацией российских войск на Кавказе прослеживается нагнетание в этом вопросе, обоснование обществу борьбы с Османской империей. Итак, видимо, именно борьба с Османской империей и стала катализатором предубежденного настроя в российской историографии против всех тюрков. При этом нельзя сбрасывать со счетов и 300 лет татаро-монгольского владычества. С ликвидацией Крымского ханства – последнего владения Чингизидов, завершилась борьба за наследство Золотой Орды, в которую была включена, кстати, и Османская империя, отстаивавшая право на мусульманский юрт. Основные трудности заключаются в том, что основная концепция исторической науки построена на основе индоевропеистики.

Между тем, тюркские народы, живущие во всем мире, заслуживают обращения к своей необыкновенно интересной и героической истории, многие страницы которой приходятся на Кавказский регион.

Как удачно выразился в своем стихотворении И.Сельвинский-

За племенем племя, народ за народом,

Их лошади, их божества

Тянулись к пространствам наиплодородным,

Где соль, где вода, где трава.

И не на чем было врагам примириться:

Враги попирали врагов.

Легендой туманились здесь киммерийцы

Еще на заре веков.

Но вот налетели гривастые скифы,

Засеяли степи кость –

И навсегда киммерийские мифы

Ушли, как уходит гость.

Затем прорываются рыжие готы

К лазури южных лагун.

Пришел и осел на долгие годы,

Овеянный ржанием гунн.

Хазары кровью солили реки,

Татары когтили Крым,

Покуда приморье держали греки,

А греков теснил Рим,

Чтоб, наступая на польский панцирь

Медью швейцарских лат,

Дрались с генуэзцами венецианцы

Кровью наемных солдат.

Мешались обычаи, боги, жены,

Народ вливался в народ.

Где победитель, где побежденный –

Никто уж не разберет.

Копнешь язык – и услышишь нередко

Отзвуки чуждых фраз,

Семью копнешь – и увидишь предка

Непостижимых рас…

Земля говорит языком столетий,

Что жизнь не терпит границ,

Что расам вокруг своего наследья

Изгородь не сохранить,

Что даже за спесью своей броненосной

Не обособлен народ,

А судьбы народа не в лепке носа,

Не в том, как очерчен рот.

Существенные изменения в истории народов, в том числе тюркских, произошли в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Статус государственного языка в РФ наряду с русским получили 31 титульных народов России, в том числе 10 тюркских языков- алтайский, башкирский, карачаево-балкарский, кумыкский, ногайский, татарский, тувинский, хакасский, чувашский и якутский. Этот закон повлиял на развитие тюркских языков, применение их в системе образования, культурных сферах жизнедеятельности, в СМИ, в трудовой деятельности, и т.д. Однако, по оценке выдающегося тюрколога, доктора филологических наук, профессора А.Баскакова, некоторые тюркские языки, например, карачаево-балкарский, кумыкских, ногайский, и другие, хотя и имеют статус государственного, но из-за относительной немногочисленности носителей и недостаточности высокого уровня структурного развития не могут в должной мере применяться в сфере образования и квалифицированной трудовой деятельности. По мнению А.Баскакова, альтернативой трайболизации тюркских народов может стать интеграция малочисленных тюркских этносов и субэтнических групп в близкородственные народы с развитыми письменными языками и социокультурной инфраструктурой — системой образования, СМИ, с сетью учреждений культуры.[10]

С 1991 года идеи консолидации тюркских народов воплотились в создании Ассамблеи тюркских народов СССР. Представители тюркских народов Кавказа, как и всего советского пространства, начиная с 1990-х годов, участвовали также в работе всемирных тюркских конференций и съездов. Агентство тюркского сотрудничества и развития (ТИКА), действующее с января 1992 года при турецком МИДе помогает многим тюркским республикам, регионам и отдельным народам в реализации различных научных, учебных и просветительских проектов, в возрождении культуры тюркских этносов.[11]

Важным событием в истории тюркских народов стало проведение в 1994 году в Анкаре I Международного конгресса тюркских народов мира.

Вслед за этим — в 1995 году власти России санкционировали организацию конгресса тюркских народов Российской Федерации. Так, председатель правительства Российской Федерации В.Черномырдин, издал распоряжение правительства Российской Федерации от 26 августа 1995 года (№ 1174-р, Москва), направленное Минфину России. В нем предписывалось выделить Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации за счет средств, предусмотренных в федеральном бюджете на 1995 год на государственное управление, 91,7 млн. рублей для оплаты расходов по проведению I Конгресса тюркских народов Российской Федерации.

Представители Конгресса тюркских народов РФ продолжали участвовать в международных конгрессах. Так, в 1996 году в турецком городе Измире состоялся очередной конгресс тюркских народов. Делегаты высказывали наболевшие проблемы и выражали солидарность со всем тюркским сообществом.

В 1997 году в Стамбуле прошла конференция, посвященная Второму конгрессу тюркских народов мира. В Турции началась специальная работа по связям с тюркоязычными республиками бывшего СССР. Официальные верхи Турции приветствовали возрождение культурно-исторических связей с тюркскими странами и народами на постсоветском пространстве. На Северном Кавказе начинает работу Фонд исследования тюркского мира. Представители тюркских народов Кавказа неизменно участвуют на съездах Ассамблеи тюркских народов и Ассамблеях тюркской молодежи.[12]

10 – 14 июля 1998 года уже на территории Карачая (Домбай) проводилось собрание лидеров тюркских народов. Собрания состоялись также 17 – 19 июля в — Черкеске, а 19 – 21 июля — в Нальчике. На собрании лидеров Ассамблеи тюркских народов участвовали представители Азербайджана, Балкарии, Башкирии, Гагаузии, Карачая, Крыма, Ногая, Сахи (Якутии), Татарстана, Турции. Из-за кризиса в РФ, напряженной ситуации на Северном Кавказе, из-за того, что делегаты должны были сами оплачивать дорожные расходы многие представители тюркских народов (из Болгарии, Казахстана, Кыргызстана, Македонии, Румынии, Туркменистана, Узбекистана, Чувашии, др.) не смогли прибыть на это собрание. По сведениям турецкого антрополога Яшара Калафата, на Северном Кавказе в конце 1990-х годов насчитывалось 1 миллион тюрок- карачаевцев — 150 тысяч, балкарцев — 80 тысяч, кумыков — 330 тысяч, ахыскинских турок – 40-50 тысяч, татар — 100 тысяч, казахов — 50 тысяч, ставропольских туркмен — 15 тысяч, азербайджанцев — 150 тысяч и терекеменцев 50 тысяч,[13] ногайцев – 100 тысяч. Турецкий ученый прогнозировал сближение тюркских народов Северного Кавказа и Азербайджана.[14]

В 2000 году на конференцию в Анкаре собрались представители кавказской диаспоры. Они продемонстрировали интерес к ситуации на их исторической родине.[15] В 2001 году в Турции у горы Эрджиес (около Кайсери) состоялся XII Курултай, в деятельности которого приняли участие, в частности, представители тюркских народов Кавказа.[16]

Итак, ныне в пределах РФ действует Конгресс тюркских народов России. Представители тюркских народов России, в том числе и Северного Кавказа, и также Азербайджанской Республики участвуют в работе Ассамблеи тюркских народов. Все это способствует обмену культурным опытом, приобщению к культурному наследию различных тюркоязычных народов и взаимообогащению языка. Главной идеей подобных организаций является сохранение и развитие тюркского языка, интегрирующей основой ее носителей.

Тюрко-исламский мир сыграл огромную роль в истории Евразии. Тюрко-исламский мир оказал цивилизационное влияние на славянские, и другие народы.

К коренным народам Северного Кавказа принято относить кумыков, карачаевцев, балкарцев и ногайцев. Остальные представители тюркских народов, живущие компактно на территории Северного Кавказа, имеют за пределами этого региона свою историческую родину и государственность. По мнению большинства ученых, они являются диаспорой. По другой версии, многие тюркские народы на Северном Кавказе, вынужденные в свое время мигрировать или переселиться на Северный Кавказ, приобрели новое историческое лицо и считают этот регион своей родиной.

Все тюркские народы Кавказа – мусульмане. Распространение ислама на Северном Кавказе среди тюркских племен специалисты связывают с появлением арабского войска во главе с Мерваном в 737 году в Прикаспийских степях, местах обитания болгар, савиров, алан и хазар. По другой версии (В.В.Бартольд), распространение ислама на Кавказе началось с Хорезма, распространявшего ислам и мусульманскую культуру сначала на приволжские области, а затем и на Кавказ. По оценке В.В.Бартольда, Если бы русские тогда остались в нижнем Поволжье (князь Святослав), они, конечно, подчинились бы влиянию мусульманской, а не византийской культуры.[17]

Второй этап связывают с турками-сельджуками и влиянием Османской империи, а также ролью Ирана и Азербайджана на народы Северного Кавказа. Значительная роль в укреплении позиций ислама среди народов Северного Кавказа принадлежала государственным образованиям, чьи владения распространялись и на области Северного Кавказа- Волжская Булгария, Золотая Орда, Крымское, Ногайское и Астраханское ханства.

Тюркские народы Кавказа вызывают пристальный интерес как аналог тюрко-исламской цивилизации в регионе, сумевшей консолидироваться и взаимодействовать с дагестано-вайнахской и адыгской общностями, образовав вместе с ними единую мусульманскую умму (национально-освободительное движение, Имамат Шамиля, Горская Республика, и пр.). Не менее интересным является взаимодействие и совместное общежитие со славянской общностью региона.

Главные приоритеты изучения тюркских народов- язык, культура и история. Объединяющей основой является не только языковая близость и лингвокультурая основа, но и региональный фактор.

Источники

1 Виноградов В.Б. К состоянию этнолингвистической атрибуции сарматов// Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1994. С. 32.

2 Трубачев О.Н. Свидетельствует лингвистика// Правда, 13 декабря 1984.

3Виноградов В.Б. К состоянию этнолингвистической атрибуции сарматов// Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1994. С. 31-33.

4Еремеев Д.Е. Этногенез турок. М., 1971. С.21-23.

5Ямпольский З. Древние источники – об азербайджанских тюрках. Б., 1973.

6Сулейменов О. АЗиЯ. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата: Жазушы, 1975. 7 – 178.

7 Мизиев И.М. О роли объективного освещения историко-этнографического наследия народов в современных межнациональных отношениях (к постановке проблемы)// Из этнографии народов Карачаево-Черкесии. Черкесск. 1991. С. 83, 85.

8http://mishare.narod.ru

9 Теляшов Р. От индейцев и гуннов до Золотой Орды. СПб, 2001, с.181.

10 Баскаков А. Тюркские языки: судьбы и прихоти// http://www.tatmir.ru/article.shtml?article

11 Киреев Н. Турция: поиски национальной стратегии евразийского сотрудничества// Центральная Азия и Кавказ. 2002. № 1 (19). С. 24.

12Аджиниязов Б. Современные национальные интересы ногайцев…

13 Очень странно, что турецкий автор разделяет азербайджанцев и терекеменцев (терекеменцы, терекеме – это и есть азербайджанцы), приведенные им численные показатели вызывают сомнения.

14Yaşar Kalafat. Türk halkları assamblesi liderleri toplantısı ve Küzey Kafkasiyada türk halk inancları//Avrasiya dosyası. 1999. № 5. 1. С. 283, 295 – 296, 301, 305.

15 Ганич А. Черкесская диаспора Иордании (самоидентификация, представления об исторической родине и влияние на ситуацию на Северном Кавказе)// Центральная Азия и Кавказ. 2003, № 1 (25). С. 35.

16Киреев Н. Турция: поиски национальной стратегии евразийского сотрудничества// Центральная Азия и Кавказ. 2002. № 1 (19). С. 24.

источник -http://ethnoglobus.com/index.php?l=ru&m=news&id=776

По прошествии двух десятков лет после распада Советского Союза можно делать определенные выводы о состоянии русской диаспоры в странах Центральной Азии. К большому сожалению, она остается вне поля зрения большой российской науки, а спорадические материалы различных экспертов подчас конъюнктурны и с претензией на некую либеральную псевдообъективность. Этакие абстрактно-теоретические эссе на тему, как правило, без реального знания предмета. Между тем в странах региона до сих пор продолжают проживать несколько миллионов русских и российских соотечественников других национальностей, и вести разговор об их судьбе без хотя бы минимальной компетентности непозволительно.

Каково же «русское поле» в Азии сегодня? Приступая к разговору История покорения или присоединения Средней Азии и Казахстана Российской империей – вопрос более чем изученный на основе большого количества документов. Однако практика показывает, что всяческие апелляции к исторической роли русской цивилизации в регионе и некоей неблагодарности титульного населения по отношению к русским этим самым населением отметаются сходу. Не то чтобы титульные политики, ученые и население не признавали сей факт, но просто задвинули его подальше за ненадобностью и обращаются к нему только по случаю каких-нибудь политических акций. Надо сказать, что такое отношение представляется по-своему логичным. По мировому опыту ХХ столетия, когда европейцам пришлось уходить из своих колоний, мы видим, что исход был безрадостным и там. Так или иначе, Россия оказалась здесь побежденной, а как говорили древние: «Горе побежденным». Ну что ж, эту чаши горечи мы испили, может быть, и не до дна, но нахлебались досыта. Однако жизнь продолжается, тем более была ли она когда-нибудь так уж проста и легка? Русские во всех странах Центральной Азии имеют много общего. В первую очередь их роднит общность происхождения. Все они – потомки завоевателей (военных, казачества, чиновников и прочих функционеров), переселенцев и ссыльных. Определенную роль играли татарские муллы, которых Россия присылала в степь для утверждения и укрепления мусульманства среди кочевников, и русские учителя. Можно также говорить, что в новейшие времена у всех русских в регионе сложилась и общая судьба изгнанников поневоле. У нас у всех до сих пор общий язык и общая культура, и, встречаясь, мы говорим на одном языке и буквально, и фигурально. Вместе с тем сегодня можно говорить, что русские региона уже сильно разнятся от страны к стране. В первую очередь на эти изменения повлияло неравномерное экономическое развитие тех или иных стран, а также сам факт суверенности государств. Это тот самый случай, когда в каждом монастыре свой устав. Говорить об ассимиляции русского населения не приходится, хотя в среде титульных ученых и политиков, например Казахстана, такой вопрос упорно возбуждается. Опыт проживания русских в рассеянии показывает, что они нигде не сумели создать мощных и организованных диаспор, однако ассимиляция их происходит достаточно быстро только в европейской среде. А например, в Китае немногочисленные русские сохраняют свою идентичность, но внешне уже практически слились с китайским окружением. В Иране издавна живет небольшая русская община, потомки казаков посланных на службу когда-то царем, да так и застрявших там. Несмотря на длительный период проживания в мусульманской среде и в отсутствие связей с Россией, русские сохранили здесь язык и православную веру. Русская дилемма зарубежья По сути, судьба русских в Центральной Азии – это вариации судьбы той самой русской общины в Иране с некоторыми особенностями и отличиями в духе времени. По прошествии двух десятков лет жизни в отрыве от России оставшиеся русские не вымерли, не деградировали, а вполне адаптировались к жизни в новых обстоятельствах. Более того, в какой-то момент и руководство России обратило внимание на русское зарубежье. Такая политика оказалась политически верной для страны, претендующей на статус великой державы, и, кроме того, русская диаспора показалась руководству России довольно лакомым куском в свете проведения модернизации страны. Но не все так просто. Русские в бывшей Средней Азии оказались для Москвы пресловутым чемоданом без ручки – и выбросить жалко, и тащить трудно. Успешной диаспоральную политику России в регионе при всем желании не назовешь. Сказываются две главные причины: неумение российского чиновничества эффективно работать с диаспорой плюс сугубо прагматическая политика властной российской элиты во взаимоотношениях со странами региона. Ни Российская империя, ни затем Советский Союз никогда не работали со своей диаспорой, скорее всего, по идеологическим соображениям. Экспансия России всегда распространялась на страны, географически с ней граничащие, поэтому освоение новых территорий шло без создания диаспор как таковых. Разумеется, была миграция русских и в другие отдаленные страны. Но, как правило, она диктовалась мотивами религиозного преследования или по политическими мотивами. Так или иначе, в России не было исторической традиции сотрудничества с диаспорой. Можно говорить, что на сегодня все на этом поле осталось неизменным, несмотря на определенную активизацию Москвы. И обусловлено это, несомненно, отсутствием политической воли со стороны руководства России. Российская властная элита не доросла до мировых стандартов работы с диаспорой.

Представить, что Россия ради диаспоры пойдет на открытый или даже закрытый конфликт с властью той или иной страны региона, практически невозможно. И наоборот, сплошь и рядом она закрывает глаза на ущемление прав и свобод российских соотечественников (можно отметить только один пример активной работы посольства РФ в Киргизии весной этого года). В принципе ничего экстраординарного для нас в том нет, понятно, что миром управляют интересы. Но в том-то и дело, что такая политика в конечном итоге наносит ущерб самой России. В данном случае политики просто не могут просчитать элементарную двухходовку. Российская элита стремится быть сегодня либеральнее и демократичнее, чем западная, и того не замечает, что та же Америка правит исключительно с позиции силы. Что бы ни говорили записные российские демократы типа Новодворской, мир, если и изменился, то только не по своей внутренней сути. А уж если говорить о нашем регионе, то здесь могут быть правы только сильные и богатые. Рассуждения на тему братских отношений и исторических корнях мало что стоят, если не подкреплены авианосцем или десантной дивизией. И такое мое мнение не от какой-то особой воинственности. Просто никогда не следует забывать народную мудрость: «Добро должно быть с кулаками». Практика говорит о том, что усиление позиций России в мире, ее экономические, политические успехи прямым позитивным образом сказываются на нашем положении внутри стран региона.

Даже оголтелые националисты вынуждены умерять тональность своей риторики. Так что мы, русские в зарубежье, вдвойне радуемся успехам России. Только живя в рассеянии, можно понять, что такое быть представителем великой нации. Однако о возвращении Москвы в Центральную Азию говорить рано, и люди, не дождавшись, уезжают. В сравнении с советским периодом численность русских резко убавилась. В наибольшей степени это произошло в Таджикистане, и это понятно: война, разрушение экономики, нищенское существование способствовали почти тотальному отъезду русских из страны. В остальных же странах региона численность русских пока еще остается более-менее заметной как в общем составе населения, так и в общественно-культурной жизни. Но отъезд русских продолжается, имея устойчивые цифровые показатели. Сокращающаяся диаспора и программа переселения Можно бесспорно утверждать, что тенденция отъезда доминирует в русской среде. И это происходит вне зависимости от степени успешности госпрограммы переселения[1].

Русские стараются отправлять детей на учебу в Россию, ведь чтобы ни говорили, а уровень образования в республиках упал ниже плинтуса. Молодежь же после окончания учебы, как правило, остается в России хотя бы потому, что там привлекательнее перспективы занятости и карьерного роста и к тому же нет практики этнического доминирования. Да и просто жизнь в крупных российских городах несравнима с жизнью в Центральной Азии. Даже с точки зрения транспортной доступности к местам отдыха, работы или учебы за границей. Безусловно, рынок труда в России на сегодня весьма привлекателен для тех, кто не боится трудностей и хочет работать. Сюда надо плюсовать тот момент, что программа переселения потихоньку набирает темпы и увеличивает масштаб. В принципе, логика такой политики лежит на поверхности. В России огромная потребность в людских ресурсах, перспективы модернизации страны напрямую завязаны на решение демографического вопроса, да и вопросы национальной безопасности также не в последнюю очередь зависят от того, сумеет ли правительство заселить Сибирь и Дальний Восток. Важен и этнический фактор. Массовая, зачастую неконтролируемая миграция жителей среднеазиатских республик в Россию приводит к нарастанию межэтнического напряжения. Русские же, возвращаясь на историческую родину, не создают в этом плане никаких проблем – ментально мы все еще один народ. Переезжая, мы привозим с собой к тому же немалые материальные ресурсы. Да и в человеческом плане русские из Азии поставляют добротный материал.

Люди, как правило, имеют высокий уровень образования, они работящие, стойкие к невзгодам, да и традиционным русским порокам не столь подвержены. Поэтому немудрено, что средний возраст русских в странах региона составляет 45-47 лет на фоне среднего возраста титульного населения в 25-26 лет. Это объясняется не только большой рождаемостью в среде местного населения, сколько вымыванием русских людей молодого возраста. При всем при том нельзя говорить, что Россия так уж гостеприимно распахивает двери перед страждущими соотечественниками. Получение гражданства до сих пор не такой уж быстрый и легкий процесс. Новейшая история возвращения или точка невозврата? У этой медали есть и оборотная сторона. Можно с уверенностью говорить о том, что русские не уедут из региона полностью. Ведь они сплошь и рядом имеют значительную историю проживания в регионе. Не редкость встретить семьи с вековыми корнями, так что, несмотря на этнический вектор развития стран региона, многие русские воспринимают страну проживания как единственную Родину. И это немаловажный ментальный фактор. Кроме того, в государственной политике стран региона наметились некоторые позитивные тенденции. Здесь Киргизия является некоторым исключением в силу повышенной революционности титульного населения. Сопутствующие такого рода событиям смутные времена подвигают русских к решению об отъезде. Как здесь будет складываться ситуация с русским населением, полностью зависит от того, когда в стране наступит мирная стабильность.

Другое дело в Казахстане. В стране с первых лет независимости существовал курс на мягкое вытеснение русского населения и одновременное замещение его в сферах занятости на титульное население. Надо отдать должное власти: исход русских в огромном масштабе происходил спокойно, без особых эксцессов. Кроме того, расчет на то, что титульное население сможет заменить русских в экономике, не оправдался. Произошло падение уровня образования. Закрылись заводы, проектные и научные институты, КБ. А любой мало-мальски соображающий человек знает, что хороший специалист вырастает только после нескольких лет работы в соответствующей среде. Кроме того, националисты, которых власть до поры до времени поддерживала и тем или иным путем финансировала, стали проявлять предсказуемую тенденцию к оппозиционности ей же самой. Так что пока обозначился намек на изменение отношения к русским, но силу инерции мышления переломить будет не так легко. Во всяком случае, было бы неплохим результатом ограничить националистическую риторику в стране. Ни к чему хорошему она не приведет. Если говорить о проблеме применительно к Узбекистану, то И. Каримов в первые же годы очень жестко пресек публичные националистические выступления, проведя пару показательных публичных процессов с посадкой в тюрьму на продолжительные сроки, и с тех пор, как отрезало. Разумеется, как и раньше, делиться властью с русскими никто не собирается, но в быту заметен рост позитивного отношения к русским. Да, живется там не ахти, но такая ситуация существует без различия по национальному признаку. Стоимость недвижимости в Узбекистане чрезвычайно низкая и хорошо продать ее, чтобы переехать в Россию, невозможно. Многое в будущем положении русских в Узбекистане зависит оттого, какова будет внутренняя политика. О возможных изменениях в судьбах русской диаспоры в регионе можно судить по Туркмении. Еще вчера российские соотечественники представляли там довольно унылое зрелище.

Боялись слово сказать и не приезжали на те или иные форумы соотечественников даже при условии полностью оплаченных дороги и пребывания. В силу информационной закрытости Туркмении мне трудно делать сколько-нибудь значимые выводы, но, безусловно, после смены вождя проявляются определенные позитивные тенденции в положении русских. Они не только охотно выступают сегодня с трибун, но в частных беседах говорят, что сейчас жить в Туркмении можно. В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что вопрос с российской диаспорой неоднозначен.

Есть очевидная выгода для России от возвращения русских на родину предков. Но далеко не меньшая выгода заключена для России и в том, что они останутся в более или менее значительных количествах в местах нынешнего проживания. Здесь, конечно, нет никакого разговора о создании «пятой колонны», о чем так любят распинаться местные национал-патриоты. Но опора для российской политики будет надежная. Новое «покорение» Центральной Азии может произойти в первую очередь благодаря русской культуре и русскому языку. А в этом как раз лучше русской диаспоры никого нет. Именно поэтому российскому истеблишменту стоило бы обратить первостепенное внимание на поддержку русского образования и русской культуры в странах региона. Как ни крути, но местные кадры, выросшие в пространстве русского языка и культуры, это совсем не те, кто вырос под крылом у турок или американцев. Последние-то как раз понимают, где проходит линия борьбы за влияние в завтрашнем мире. В Центральной Азии уже не протолкнуться от турецких лицеев. А состоятельные граждане сплошь отправляют своих отпрысков на учебу в Лондон. Нетрудно представить, с кем и на каком языке придется говорить России в регионе завтра. Этого ли мы хотим? [1] Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, принята указом Президента РФ 28 июня 2006 г.

Станислав Епифанцев, Источник — Русское Единство Постоянный

адрес статьи —

Гюльнара Инандж
В Европе, которую ставят всему миру в пример как оплот демократии и человеческих прав, на самом деле не все так идеально. Тому примером является недавнее решение французских властей о выселении из страны цыган. Это не первый случай в Европе подобного отношения к цыганам. Власти вместо того, чтобы решить проблему предпочитают просто избавиться от нее радикальным путем – нежеланием видеть их в пределах своей страны. Цыганская тема в Азербайджане не изучается, поэтому эксклюзивное интервью Vesti.Az с редактором Ромской (цыганской) Виртуальной Сети

) Валерием Новосельским даст ответ на некоторые интересующие общество вопросы.

В начале беседе он сказал, что из Франции выдворялись цыгане — граждане Болгарии и Румынии, стран, вошедших в Евросоюз 1 января 2007 г. Несмотря на то, что скандал, связанный с депортацией иностранных цыган начался в июле с.г., выдворение цыган имели место уже с января текущего года и коснулись порядка 6-7 тысяч человек.
В.Новосельский отметил, что в августе вместе с цыганами выдворили и группу болгарских турок, но никто на этот факт внимания не обратил…

— Насколько адаптируются к современным оседлым условиям цыгане в Европе. Что мешает процессу интеграции цыган в общество?

— Порядка 80% современных цыган ведут оседлый образ жизни. Поэтому говорить о цыганах, как о кочевом народе, неправильно. Ещё со времён Иосифа Броз Тито десятки тысяч югославских цыган эмигрировали в страны Западной Европы и большей частью там интегрировались. Уже после падения железного занавеса десятки тысяч цыган из бывших социалистических стран Центральной и Юго-Восточной Европы эмигрировали на Запад, подобно своим нецыганским соотечественникам. Часть их гармонично адаптировалась к новым условиям, другие до сих пор живут в специальных лагерях для беженцев (например, в Италии).

Цыгане, имеющие проблемы с интеграцией в западное общество, много лет испытывают трудности с документацией (паспортом и т.д.), уровнем образования, системой здравоохранением, нежеланием властей страны помочь им и изменить ситуацию к лучшему.

— В период существования СССР были законы, требующие беспрекословного подчинения всех граждан, в том числе и цыган. В тот период многие цыгане переняли оседлую жизнь. Но часть продолжала кочевать. Цыгане также принимали оседлый образ в период Османской империи. То есть вынудить цыган к оседлой жизни возможно. Какие шаги нужно предпринять для полноценного вовлечения цыган в общественную жизнь, отказа от кочевой жизни?

— Феномен кочевой жизни сам по себе не опасен для общества, если государство правильно его регулирует. В Великобритании и Ирландии для постоянно мигрирующих рома и трэвэлерс выделяются участки во многих городах (на размещение их автофургонов). Среди этой категории населения немало ремесленников (кузнецы, автослесари, плотники и др.) труд которых востребован в обществе вне зависимости от их оседлого или кочевого образа жизни.

— Конечно, обвинить в расизме руководителей многих стран можно. Но это не даст ответа на многие вопросы. Например, как быть с той частью цыган, которые не переходят на оседлый образ жизни, не хотят работать и т.д.? Как в таком случае должны действовать местные власти той или иной страны?

— Немалое число кочевых цыган работает как независимые бизнесмены (ремесло, торговля, музыка) и не вносит диссонанса в экономическую жизнь стран проживания. С другой стороны, а среди оседлых есть те, кто имеют проблемы с законом. Поэтому в попытках решить проблемы с новыми иммигрантами правительствам европейских государств лучше не размышлять по шаблону оседлый — кочевой, цыган — не цыган, но рассматривать по конкретным делам конкретного человека.

— В Азербайджане, славящейся своей толерантностью, проблемы с цыганами, а точнее сказать, попрошайками, решается очень просто. Цыганок, занимающихся попрошайничеством на улице, собирают в полицейские воронки и вывозят за пределы города. Все дело в том, что азербайджанское общество цыган не воспринимает в качестве этноса. Они воспринимаются как своеобразная прослойка общества. Ведь цыгане в Азербайджане известны, как попрошайки и мелкие воры.

— Я знаком с одной цыганской семьей (русские цыгане), более 10 лет прожившей в Баку, а ныне проживающей в Израиле. Они — люди, зарабатывающие на жизнь честным трудом. Проживая в Баку в 1980-х гг. они не сталкивались с негативным отношением со стороны бакинцев. Тем не менее, подобно другим цыганам города, они не особо афишировали свою принадлежность к цыганам. Причина — именно упомянутый вами стереотип о попрошайках…

— Несмотря на негативное отношение к цыганам примечательно, что в Азербайджане есть как отдельные цыганские села, так и села, где цыгане живут вместе с азербайджанцами. Но каких-либо столкновений между цыганами и титульным этносом или другими этносами не фиксировались.

— Это неудивительно, так как тюркские народы исторически мирно сосуществуют с цыганами, даже несмотря на стереотипы. Ярким примером такой этно-культурной интеграции является турецкое общество.

Источник —

Соседи Казахстана не остались белыми и пушистыми после обнародования на сайте WikiLeaks секретной дипломатической переписки. Из того, что уже размещено во Всемирной паутине, самые громкие разоблачения касаются Туркменистана, но есть любопытные моменты и в отношении Кыргызстана с Таджикистаном.

Кыргызстан попал в скандал благодаря авиабазе «Манас». В частности, опубликована запись разговора посла США в Кыргызстане Татианы Гфэллэр с послом КНР в Кыргызстане Чжаном Яньнянем 13 февраля 2009 года. В ходе встречи китайский посол намекнул американскому коллеге, что получение Кыргызстаном кредита в два миллиарда долларов от России «возможно», но при условии закрытия американской базы «Манас». При этом китайский посол дал дружеский совет: «Просто дайте им $150 миллионов в год наличными, и вы будете иметь базу навсегда». И не надо разрабатывать некие программы помощи стране.

Посол США в Кыргызстане прокомментировала публикацию секретных документов, появившихся на сайте WikiLeaks. Как заявила Татиана Гфэллэр, «я не могу ручаться за достоверность ни одного из этих документов, но я могу сказать, что Соединенные Штаты Америки глубоко сожалеют о том, что информация, которой надлежало быть конфиденциальной, получила такую огласку. И мы это осуждаем. Мы поддерживаем открытые дебаты по насущным вопросам общественной политики и стремимся к ним. Но бездумное опубликование документов без учета последствий не является способом начать такие дебаты», — заявляет посол США в КР.

В отличие от уклончивого ответа американского дипломата, начальник департамента информации МИД Таджикистана Давлат Назриев назвал материалы, опубликованные на сайте WikiLeaks, вымышленными и провокационными. «По нашему мнению, авторы некоторых стран, которым не по душе самостоятельная внешняя политика Таджикистана, направленная, прежде всего, на защиту собственных интересов, распространили ложную информацию о таджикском дипломате и внешнеполитическом ведомстве США. Мы официально опровергаем все эти сообщения, касающиеся Таджикистана», — отметил представитель внешнеполитического ведомства страны.

Такая реакция понятна — самое любопытное из переписки как раз касается непосредственного начальника Давлата Назриева главы МИД РТ Хамрохона Зарифи, бывшего посла Таджикистана в Вашингтоне. В депешах описывается, что в 2006 году посол Зарифи встречался с высокопоставленным чиновником из Госдепа. И, мол, после этой беседы была достигнута договоренность, что посол будет выполнять американские инструкции по «замене» президента Рахмона. И сам в будущем возглавит страну, а пока США пролоббируют вопрос о его назначении главой МИД РТ.

«Проамериканский таджикский политик согласился и просил стороны соблюдать строгую конфиденциальность этой встречи во имя исполнения стратегически важных задач, поставленных перед ним и его командой дружественной страной — США», — отмечается в сообщениях.

Не секрет, что Туркмения является самой закрытой страной из бывших постсоветских республик, а о жизни президента Гурбангулы Бердымухамедова известно крайне мало. Сайт WikiLeaks опубликовал документы из переписки посольства США в Ашхабаде с Госдепартаментом, которые приоткрывают завесу тайны над Туркменией. Документы относятся к 2008 году, и отправителем депеш значится Сильвия Рид Курран, которая с 2007 по 2010 год была заместителем главы миссии и временным поверенным в делах США в Туркменистане. Кстати, сейчас Сильвия Курран — генеральный консул США на Дальнем Востоке России.

Прежде всего, отметим, что в своих донесениях временный поверенный в делах США в Ашхабаде Сильвия Курран со ссылкой на иностранные источники в Ашхабаде сообщает, что яхта стоимостью в €60 млн, которая появилась на Каспии, это на самом деле подарок от российской компании «Итера». То есть речь идет о банальной взятке первому лицу государства Бердымухамедову за выгодные контракты.

Дипломат Сильвия Курран добавляет к своим депешам личностные характеристики Гурбангулы Бердымухамедова. Например, что он хотел «получить яхту побольше, похожую на ту, что принадлежит российскому олигарху Роману Абрамовичу, но такая яхта не смогла бы проходить через каналы, ведущие к Каспийскому морю, и потому Бердымухамедову пришлось согласиться на эту яхту».

Благодаря сайту WikiLeaks выяснилось, что коллекция автомобилей Бердымухамедова состоит из таких марок, как Bentley, Mercedes, Maybach, Range Rover и Cadillac Escalade.

Появилась и информация о семье президента Бердымухамедова. Сайт «Хроника Туркменистана» сделал собственный перевод одного из документов на WikiLeaks. В нем, в частности, говорится, что у Бердымухамедова есть жена-туркменка, которая постоянно проживает в Лондоне с 2007 года. Есть и русская любовница Марина, бывшая медсестра стоматологической клиники, где работал Бердымухамедов. У него две дочери и сын Сердар от супруги-туркменки и дочь-подросток от русской любовницы.

Старшая дочь замужем за Яшгельды Амановым. Он глава представительства Госагентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов в Европе. Место постоянного проживания — Лондон. Его вторая дочь живет со своим мужем-дипломатом, работающим в посольстве Туркменистана в Париже. Местный туркменский предприниматель утверждает, что у этой дочери есть вилла на Лазурном Берегу на юге Франции.

По данным источников, Бердымухамедов тщеславен, подозрителен, осторожен, очень консервативен, опытный лжец, хороший актер и мстителен. Согласно данным неназванного источника, Бердымухамедову не нравятся Америка, Иран и Турция, но ему нравится Китай. Этот же источник уверяет, что «президенту не нравится президент Узбекистана — Каримов и Казахстана — Назарбаев».

Что касается Узбекистана, то ничего интересного по этой стране в сеть не выложено, но, как сообщает сайт «Кавказцентр», Джулиан Ассандж объявил, что у него есть достаточно аргументов против правительств центральноазиатских республик. Мол, есть некий источник — политический эмигрант из Центральной Азии, «который располагает огромным архивом преступлений против человечности в Центральной Азии, всего более 800 томов и 220 000 страниц, которых достаточно, чтобы усадить президентов на скамью подсудимых». И далее — «материалы содержат компрометирующие документы на президентов Узбекистана, Туркменистана и России, а также на членов их семей и ближайшее окружение».

Так что вполне возможно, что все еще впереди, и следующая волна компромата просто «взорвет» Центральную Азию.
Сергей РАСОВ

Источник — respublika-kaz.info
Постоянный адрес статьи —

Реха Йылмаз, доцент кафедры Международных отношений
Университета Чанкыры Каратекин (Турция), кандидат политических наук

События в Киргизии свидетельствуют, что отсутствие энергетических ресурсов вовсе не означает отсутствия внимания к этой стране мироразделяющих сил. Есть много других геополитических, стратегических, сквозных интересов превращающих в данном случае Киргизию в эпицентр холодной войны в Центральной Азии. Ведь не случайно именно эта страна стала очередным объектом революции (пролитая кровь не позволяет происходящие политические смены власти последних лет определить как бархатный).

Киргизия с географической точки зрения является не только сердцем Азии, но и всей Евразии. То есть, сила, укрепившая свое место в Киргизии может легко дотянуться до всей Евразии. По этой причине Киргизия занимает центральное место в борьбе за сферу влияния глобальных сил. Это обстоятельство наряду с другими важными элементами, содержит большие опасности для страны.

В географии, где идет борьба глобальных сил очень сложно сохранить политическую стабильность и государственную целостность. Поэтому киргизские власти, пытаясь проводить политику баланса между мироразделяющими силами, разрешив размещению на своей территории как американских, также российских военных баз намеревались сохранить стабильность и мир в регионе. Вопреки этому последнее время страна столкнулась с социальными и политическими столкновениями, дважды гражданским переворотом была изменена власть.

Для предотвращения периодичного повторения этой ситуации был избран путь парламентского правления, в результате проведенного референдума было создано препятствие для сосредоточивания власти в одних руках. Таким образом, были произведены изменения в законодательстве страны создающие основу для новых переворотов. Но, этнические столкновения, произошедшие 10-11 июля на юге страны между киргизами и узбеками спровоцировали опасность не только демократической системы Киргизии, но также целостности страны. Сложившаяся ситуация стала угрожающим элементом не только для Киргизии, а также для всего тюркства Центральной Азии. Несмотря на все проблемы, Киргизия провела первые демократические выборы и мир, стабильность, развитое будущего связала с результатами этих выборов.

В этом новом этапе самый большой вклад вносит Турция, реализуя экономические, социальные и культурные проекты.

Есть много мнений по поводу причин событий в Киргизии. Особенный упор при этом делается на деятельность внешнего фактора. Но, не предложено оправдание в пользу влияния социальных проблем на события, возникшие на общественной базе. Политические, экономические и дипломатические эксперты, подходя к вопросам из собственных перспектив, выдвинули классические причины.

В корне проблемы можно рассмотреть не способность грамотного управления общим экономическим разладом, политической разрозненностью и культурными трениями.

Вместе с тем, за кулисами июльских событий нужно отметить отсутствие государственной идеологии охватывающий все народы страны и результаты его влияния на киргизские власти. Отсутствие идеологии сделало невозможным реализации действенной молодежной политики, формирование общей культуры, способности совместного образования. Подобная ситуация создала глубокий раскол между народами проживающими в стране.

Другая причина, лежащая под киргизскими событиями это эрозия духовных ценностей связывающих народы в прошлом и способствующей совместное проживание в будущем. Пустоту, появившуюся в результате этой эрозии заполнили радикальные течения с ближневосточными корнями как селефиты, ваххабиты и шииты. Под влиянием этих движений в киргизском обществе произошли расколы и разрывы. Отдельно в стране под лидерством политиков серьезно развился национализм, и возросло недружелюбное отношение к другим народам.

Взгляды киргизского общества относительно событий в стране, в общем подтверждают вышесказанное. На Конференции согласия прошедшей в 1-2 октября в Киргизии лидеры киргизского и узбекского народов отметили основные причины возникшей проблемы-

1. Социально-экономические проблемы.

2. Политический хаос последнего времени и безвластие.

3. Борьба внешних сил за сферу влияния в стране.

4. Духовная эрозия.

5. Отсутствие идеологии в стране и управленческие проблемы, связанные с этим.

6. Отсутствие молодежной политики в стране.

7. Ежедневный рост маргинальных, националистических движений, трения между религиозными группами.

Для разрешения проблем в первую очередь требуется достижения национального единства и мира в обществе в Киргизии. Для его утверждения необходимо развитие культуры совместного проживания. Для ее реализации очень большой груз ложится на ведущих лидеров страны, НПО, управленческой и гражданской элите. Они должны направить общество, особенно молодежь к правильному пути, успешно реализовывать общественную политику.

Второе это политическая стабильность. В этом вопросе выборы, прошедшие 10 октября имеют важное значение для будущей Киргизии. Нужно хорошо оценивать эти выборы — пять партий вошедшие в парламент должны суметь создать Правительство Национального единства. Но вырисовывается не очень то хороший результат. В ситуации сложной для сформирования правительства и неопределенность политики толкает политические группы к маргинализации. По этой причине проведение выборов и вхождение в новый парламент много представителей разных сил еще е говорит о воцарения стабильности в Киргизии.

Поэтому для внедрения новой системы здоровыми подходами нужно получать помощь от таких стран как Турция, имеющая многолетнюю практику парламентской системы управления. В противном случае, неизбежно возникновения политического хаоса и новых переворотов.

Третье это экономическое развитие. Этот фактор связан с другими условиями.

Если реализуются другие элементы, то экономическое развитие произойдет само по себе. Для достижения экономического развития Киргизии неизбежно экономическое единство Центральной Азии. Это единство получит поддержку от международной общественности нежелающей столкновений в регионе. Для его реализации может быть потребность в Совете Тюркского Сотрудничества для роста сотрудничества в Центральной Азии. В случае правильной реализации Совет с точки зрения развития региона будет иметь серьезные вклады в сохранение мира и стабильности. Первым делом нужно подготовить единую программу развития и экономического сотрудничества между странами региона. Турция неоднократно заявляла, что окажет любую техническую поддержку для его реализации.

Четвертое, не дожидаясь формирования правительства президент собрав вместе влиятельных лиц со всех частей страны и политических лидеров должен создать национальную идеологию государства. Новая концепция потребует изменение социального и правового строения, предоставление обществу нового статуса и узаконивания.

Пятое, нужно проводит правовую реформу, запрещающую деятельности группировок, зачинщиков раскола и противостояния в киргизском обществе. Но эти внедрения не должны быть применены к силам, выступающим против духовного растления, не ограничивать права и свободы человека. Нужно поддерживать и расширять деятельность Министерства по вопросам религии.

Шестое, Турция должна укрепить свое влияние в регионе, внедрять свой опыт в полезных и реальных проектах. В этом вопросе нужно получать поддержку от университетов Манас и Ала Тао, Министерства по религии и других добровольных общественных организаций. Нужно проводить сотрудничество между университетами Турции и Киргизии, особенно создавать совместные центры исследования и практики, поддерживаемые TİKA, TÜRKSOY, YUNUS EMRE VAKFI, TÜRK KALKINMA AJANSI.

Как страна первая признавшая независимость Киргизии, Турция не ожидая взаимности с начала проблемы протягивала ей руку помощи. Последнее время Турция внесла серьезные изменения в курсе внешней политики, достигнутые успехи в этом вопросе Анкара смогла сделать более смелые шаги, способные повлиять на курс международной политики.

Один из которых связан с Киргизией. Турция принимает большие усилия для не повторения столкновений между киргизами и узбеками, имевшее место в июле и подобных проблем в Центральной Азии.

Действия Турции показывают себя в экономических, социальных и политических областях. Выделено 21 тыс. доллар кредита для восстановления учебных и лечебных заведений в регионах столкновений.

С другой стороны для восстановления социального согласия, сокращения отсталости страны до минимума, примирения сторон и дальнейшего их совместного проживания 1-2 октября была проведена Конференция Межэтнический диалог- консенсус и диалог. Поддержкой Президента Киргизии Розы Отунбаевой оба народа, пострадавшие в этих столкновениях были посажены за круглый стол вместе для обсуждения причин проблемы и пути ее разрешения.

Эта конференция демонстрировала программу Анкары в поддержке Киргизии во всех отраслях. Не случайно, что свидетельством тому является то, что самой важной темой конференция был вопрос усердной и активной дипломатии Турции. Прибытие министра иностранных дел Ахмеда Давутоглы для участия в Иссык-Кул после Нью-йоркского вояжа и сразу после конференции отбытие в Сирию, а далее продолжение своего пути по другой программе получила большую симпатию и поддержку на конференции.

Конференция сыграла большую роль в выявлении настоящих причин проблемы. Среди них были отмечены социально-экономические проблемы, политический хаос последнего времени и безвластие, борьба внешних сил за сферу влияния в стране, духовное растление общества, отсутствие идеологии и управленческие проблемы, связанные с этим, отсутствие молодежной политики в стране, ежедневный рост маргинальных, националистических движений, трения между религиозными группами.

Для устранения этих проблем были предложены определение идеологии государства, устранение законодательных и политических оснований способных создать национальную рознь, проведение активной молодежной политики, активная деятельность религиозных и общественных лидеров в обществе, проведение мероприятий для развития экономики страны, проведение мероприятий для оздоровления демократии после парламентских выборов, создание базисных и социальных отраслей в регионах конфликта, использование кредита в сумме 21 млн. долларов в целях восстановления этого региона и проведение еще одной конференции в Стамбуле для внедрения решений принятых на конференции, роста межэтнического диалога.

Источники вышеназванных проблем, пути их разрешения и достигнутые результаты показывают, что Турция сумевшая взять под свой патронаж все аспекты Киргизской паутины в дальнейших этапах будет уместным инициатива Анкары в разрешение имеющихся проблем. Конференция показала, что политические и общественные лидеры Киргизии, элита страны доверяют Турции в разрешении проблемы и ожидают более активных действий в этом направлении.

Справятся новые киргизские власти с ситуацией в стране?

Несмотря на все неудачи, Киргизия смогла провести 10 октября парламентские выборы в стране. Особенно невмешательство правящих сил на процесс выборов, не использование подконтрольных их источников, признание результатов голосов, несмотря на получение меньше голосов, сыграла большую роль в развитии демократической культуры в Киргизии.

В результате выборов 120 депутатов парламента представляют 5 партий – националистическая Партия Ata Yurt (проакаевская партия) 28 мест, проправительственная Социал-демократическая партия 26, пророссийская партия Ar-Namıs 25, Республиканская партия 23, проправительственная социалистическая партия Ata Mekan 18 мест в новом парламенте .

Как отмечают международные наблюдатели, впервые в истории Киргизии власти определились без применения силы и законно. В документе распространенном офисом Демократических образований и прав человека ОБСЕ говорится , что пусть не в полной ожидаемой мере , но в Киргизии парламентские выборы были проведены в рамках демократических правил. Несомненно, выборы не были идеально демократичными. Особенно не обеспечено представление в парламенте этнических групп и женщин. Но правительственные силы не саботировали результаты выборов и их признание, что есть серьезный шаг для киргизской демократии.

Последующий этап будет еще сложнее. Особенно если учесть политическую нестабильность внутри страны, то формирование Правительства Национального Единства из представителей партий, вошедших в парламент есть самый правильный выбор. Но это кажется очень сложным. Политические взгляды партий вошедших в парламент различны, общественные слои, поддерживающие каждую партию и планы на будущее каждой силы противоречат друг другу.

Тем не менее, единое правление или создание коалиционного правительства также кажется чрезмерно трудным. Не большой количественный разрыв депутатов парламентских партий, правовые пустоты в вопросе создания правительства еще более осложняют процессы. Даже после формирования правительства вновь может возникнуть необходимость новых выборов. Потому, что согласно киргизским законам ни одна политическая партия в отдельности или две партии вместе не имеют право формировать правительство.

Вместе с тем, самая большая вероятность в связи с формированием правительства это может быть временное коалиционное правительство, сформированное партиями Социал-демократов, республиканцев и Ата Мекан. Эта правительственная коалиция может быть принят как самый приемлемый вариант для Киргизии. По причине поддержки партиями временного правительства и его решений возможно успешное продолжение процесса демократизации.

В противовес этому формирование правительства проакаевской националистической партией Ата Юрт и пророссийской партией Ар-Намыс обещавших в случае прихода к власти изменить Конституцию и вернуть президентское правление несет риск очередных катаклизмов для Киргизии. Но эти партии не имеют шанса без участия третьей партии сформировать правительство, что и оставляет шансы для новых демократических перспектив для страны.

источник — http://www.ethnoglobus.com/index.php?l=ru&m=news&id=768

Гюльнара Инандж

Каспий входит в эпицентр нового этапа раздела мира и укрепления тех или иных геополитических интересов. Определение правового статуса Каспия должно помешать усилению в каспийском и центрально-азиатском регионах Китая, Запада, Турции. Это и активизирует Россию в вопросе определения политико-правового статуса Каспия и создания щита против проникающих в регион нерегиональных сил.
Но впрочем, подписанные двухсторонние соглашения, добыча нефти и газа прибрежными странами свидетельствует, что все региональные государства обходятся без определения юридического статуса Каспия. Данный вопрос комментирует в эксклюзивном интервью агентству Новости-Азербайджан эксперт Международного центра исследований конфликтов Университета Кавказ, преподаватель кафедры Международных отношений университета Кавказ Яшар Этибарлы:
— Россия во всех региональных и глобальных вопросах ведет активную и динамичную политику. Также в вопросе Каспия, как и в общем контексте, РФ демонстрирует амбиции своей первоисходности, что особо проявлялось на последнем Саммите прикаспийских стран в Баку. Президент России Д.Медведев выступил в соответствие с тем, что РФ имеет особый вес среди стран региона. На предыдущих встречах Кремль не проявлял активную позицию в каспийском вопросе. В предсаммитных встречах и в ходе саммита Россия указывала на то, что прибрежные страны сами должны решать все возникающие проблемы между собой, чтобы нерегиональные государства и силы не имели возможности политического вторжения в регион. Это серьезные амбиции, открыто демонстрирующие позицию России с заявкой на лидерство и мессиджем, что все региональные вопросы, в том числе Каспийский, должны решаться, учитывая роль Москвы.
— Каспий превращается в эпицентр политических интересов. Активность России необходима. Если не РФ, вместо нее другие обозначат свое лидерство.
— Россия — прикаспийская страна. Кроме того, после разрушения многополярного мира, несмотря на то, что Россию представляют как побежденную силу, РФ является одним из самых значимых глобальных акторов, что нельзя не учитывать. Москва никогда не позволит, чтобы в разрешении вопросов, имеющих глобальное значение, и связанных с ее территорией, кто-то извне указывал путь. И это нормально. Особенно в последнее время Россия предпринимает шаги для демонстрации своей силы и активизации на мировом уровне. В первую очередь в тех странах, которые 20 лет назад были с ней в составе одного государства. Россия, в отличие от других прикаспийских стран, сильный актор в геополитических и региональных играх. Но здесь нельзя не учитывать и роль Ирана. Насколько бы радикальной и протестной не была позиция Тегерана в вопросе Каспия, он не владеет необходимыми политическими и экономическими инструментами влияния, в том числе на решения других прикаспийских государств, и вовлечения их в свою сферу своего влияния.
После саммита представитель министра иностранных дел Ирана по вопросам Каспия Мухаммад Мехди Ахундзаде сказал, что его страна не признает законность двухсторонних соглашений, подписанных между Азербайджаном, Россией и Казахстаном.
В независимости от того, признает или нет Иран эти соглашения, они работают. Голословные заявления и пустая полемика не определяют политику государства. За политическими заявлениями должны следовать эффективные действия для укрепления своих позиций.
— Но опасность в связи с возможным возникновением военных действий против Ирана вынуждает региональные государства, в том числе прикаспийские страны, противодействовать вторжению в Иран. Ведь военные действия в регионе помешают эксплуатации и транспортировке каспийских энергоресурсов. Это и придает Ирану некую важность в регионе.
— Война, безусловно, нежелательна, но не думаю, что речь может идти о войне, обоснованной на каких-то абсурдных амбициях. Тот же М.М. Ахундзаде заявил, что в связи с разворачивающимися событиями в регионе возрастает роль Ирана. Это тоже необоснованные заявления. Он опять не указывает на причины.
Я бы сказал, что, наоборот, упрочивается роль Азербайджана. В вопросе каспийских споров Азербайджан представляют как страну катализатор. А в действительности видим, что Азербайджан, не смотря на неопределенность статуса Каспия, добивается своих поставленных целей, шаг за шагом. О таком государстве можно сказать, что его позиции в регионе изменились.
— Одна из причин, требующих ускорить процесс определения статуса Каспия, это транскаспийский газовый проект НАБУККО. Иран и Россия заявили, что НАБУККО не может быть реализован без согласия всех прикаспийских государств.
— НАБУККО давно на повестке обсуждений, и имеются причины, ускоряющие и препятствующие его реализации. На следующий день после саммита в Баку представитель Туркмении заявил, что Ашхабад уже получил согласие прикаспийских стран для реализации транскаспийского газопровода. Это сразу после саммита вновь на повестку дня вывело проект НАБУККО и показало, что транскаспийский газопровод — самый большой вопрос, требующий ответа.
Интересно, что туркменскому коллеге сразу ответил российский представитель, заявивший, что пока не разрешен статус Каспия, НАБУККО не может быть реализован.
Но если действуют двухсторонние соглашения между Азербайджаном, Россией и Казахстаном, без согласия остальных стран, то значит также, что транскаспийский договор будет действенным, не смотря на несогласие России и Ирана.
Особый интерес к НАБУККО у крупного газоэкспортера — Туркмении. Но Ашхабад не имеет в отношении НАБУККО определенного мнения. Поэтому проект остается под вопросом.
Казахстан всегда был заинтересован в транскаспийских проектах, и поддержит подписанные соглашения. Астана, так же, как Баку, производила разведку и добычу нефти энергоресурсов на дне Каспия, не смотря на все споры и разногласия вокруг водоема.
Очень важно учитывать в реализации НАБУККО отрицательную позицию Москвы. Россия хочет иметь единственный выход на европейские рынки и иметь рычаг политического и экономического давления на Запад.
— Стремление Запада и Китая укрепить свое влияние в Центральной Азии также подталкивает к определению с каспийским вопросом. По мнению некоторых экспертов, иначе часть прикаспийских стран сблизится с Китаем, часть — с Западом.
— В настоящее время не воспринимаю всерьез эти мнения. Особенно, мнение относительно роста влияния глобальных акторов в этом регионе в случае неразрешенности каспийского вопроса. Повторюсь, что сейчас в регионе есть укрепляющаяся Россия, которая с каждым годом наращивает рычаги давления, как на региональные, так и на глобальные государства. Даже в самые слабые времена Россия была одна из ведущих стран мира. Москва никогда не останется пассивной к появлению в географии ее сферы влияния какой-либо другой державы – США, Китая, Турции или другой силы. Особенно Турция почти не имеет инструментов давления на каспийский регион, несмотря на ее развитие и усиление. Каспийский вопрос находится в курации России, и может быть разрешен только по ее основополагающему политическому тезису.
— Россия предлагает создать Организацию Каспийского Экономического Сотрудничества (ОКЭС)…
— Это предложение особенно не устраивает Азербайджан и Казахстан, владеющих самыми крупными энергоресурсами Каспийского бассейна. В этом смысле ОКЭС — неудачная задумка, и ничем не отличается от предложения Ирана о разделе Каспия равно между пятью странами бассейна. Россия предлагает, создав ОКЭС, разделить все богатства моря между всеми прибрежными государствами во имя общего блага. Это не разрешимый вопрос, и не стоит даже останавливаться на нем. Каждая страна по-своему успешно развивает свою энергетическую экономику, и они ни под каким предлогом не могут согласиться на распределение своих ресурсов между другими государствами.

Достаточно широко известно, что в современной внешнеполитической стратегии Ирана концептуальная установка на превращение в лидирующее государство Ближнего и Среднего Востока рассматривается как задача осуществления исторической миссии ИРИ. Она является приоритетной, однако с течением времени происходит заметная эволюция средств и методов ее воплощения.

Иранские неоконсерваторы, пришедшие к власти в ИРИ в 2005 г., синтезировали в своей внешней политике сразу несколько парадигм предшествующего периода: достижение статуса региональной державы (доктрина последнего шаха М. Р. Пехлеви), максимум прагматизма в экономике (концепция президента А. А. Хашеми-Рафсанджани), последовательная интеграция в мировую экономику (идеи президента С. М. Хатами). Применительно к странам Центральной Азии эти стратегии реализуются теперь уже с учетом неоднозначного имеющегося опыта постсоветского времени.

В начале 1990-х гг., сразу же после развала СССР, обнаружив огромное неосвоенное рыночное пространство, Иран стремительно активизировался в новых государствах Центральной Азии, в первую очередь – в Таджикистане, Узбекистане и Туркмении. Многие наблюдатели региональных процессов нередко утверждают, что, активизируясь в регионе, Иран заодно следовал и продолжает следовать и одному из важных идеологических концептов своей официальной внешней политики – идее «экспорта исламской революции» («…возрождение ислама в Средней Азии стало органической составной частью устремлений нынешних правителей Ирана», – писал в 1990-х гг. З. Бжезинский[1]). Подобная оценка уже превратилась в один из самых устойчивых стереотипов международной жизни. Однако применительно к странам Центральной Азии эти утверждения на поверку оказываются безосновательными. Постсоветская история стран Центральной Азии знает множество примеров влияния на религиозную сферу со стороны целого ряда других государств – Турции, Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии, Кувейта, но никак не Ирана с его шиитской доктриной, изначально неприемлемой в регионе преобладающего распространения суннитского мазхаба. В целом в 1990-х гг. иранское влияние ограничилось некоторой экспансией на местные рынки иранских товаров (по масштабам не идущей в сравнение с товарной экспансией китайской или даже турецкой)[2]. Другим скромным успехом иранской политики в регионе можно считать создание сети культурных центров, вовлекших в сферу своего влияния весьма ограниченный круг деятелей культуры и незначительную часть населения.

Нарастание антагонизмов в отношениях с США и непосредственное утверждение американцев в регионе в конце 2001 – начале 2002 гг. во многом предопределили характер иранской политики в регионе. Весь последующий период основные тактические установки иранской дипломатии в странах Центральной Азии были направлены на постепенное инсталлирование во все сферы, дающие возможность способствовать преодолению внешнеполитической и экономической изоляции Ирана.

Определенным исключением для этих выводов изначально является Таджикистан. Этнокультурная близость таджиков и иранцев сразу обусловила более высокий уровень отношений Ирана с Таджикистаном, нежели с другими государствами региона. Эта специфика иранско-таджикских отношений стала одним из факторов прямого участия иранской дипломатии в мирном процессе по выходу республики из гражданской войны 1992–1997 гг. Иран уже в период перестройки оказывал повышенное внимание Таджикистану, но оно обуславливалось в первое время стремлением расширить сферу своего политического и специфического идеологического влияния. С конца 1992 г. в таджикско-иранских отношениях наметился спад, переходивший временами во вполне ощутимое взаимное отчуждение, в основе которого лежало возникшее в ходе гражданской войны в среде значительной части таджикского общества политическое и идеологическое предубеждение в отношении Ирана. Первоначальные претензии иранских политических кругов на доминирование в Таджикистане быстро оказались дезавуированы и со стороны России. Е. М. Примаков указывает, что уже на начальном этапе российско-иранских контактов по таджикистанской тематике, когда стала ясна бесперспективность усиления иранских позиций в Таджикистане, влияние Ирана и даже «физическое присутствие» в Таджикистане пошли на убыль. В отношении общей стратегии был сделан вывод, что Иран стремится выйти из изоляции и «принять участие в позитивных процессах на международной арене»[3]. Опыт того времени во многом определил формат российско-иранского взаимодействия в Таджикистане в последующем, предотвратив вероятность возникновения прямой конфронтации интересов двух стран.

Тем не менее определенные круги в иранском политическом истеблишменте продолжают рассматривать Таджикистан не просто как важного политического партнера в регионе, но и как часть некоего «Большого Ирана». К настоящему времени Иран располагает некоторыми рычагами воздействия на правительственные круги, а также на Партию исламского возрождения Таджикистана[4]. Важное место в этом взаимодействии занимает преимущественно идеологический, в малой степени имеющий реальное политическое или иное наполнение, концепт «арийского единства», подразумевающий интеграцию ираноязычных стран региона и создание в перспективе некой этноориентированной оси Тегеран–Кабул–Душанбе. В июле 2006 г. по итогам встречи президентов Афганистана, Ирана и Таджикистана в Душанбе было принято решение о создании трехсторонней комиссии по сотрудничеству с координационным центром в Кабуле. При подписании документов президент Ирана Махмуд Ахмадинежад отметил, что «у нас все должно быть едино – экономика, культура и искусство; надо снять все преграды, которые нас разделяют», заодно подчеркнув, что «безопасность Таджикистана и Афганистана зависит от Ирана, а безопасность Ирана зависит от безопасности в этих странах». Президент РТ Эмомали Рахмонов в ответ подтвердил: «В дальнейшем комиссия будет уделять особое внимание региональной безопасности и военно-техническому сотрудничеству»[5]. Впрочем, эта трехсторонняя коалиция пока остается в большей степени декларацией, на фоне которой реальное сотрудничество выглядит относительно скромно. В Таджикистане иранской стороной согласован вопрос о строительстве горного тоннеля, который соединит таджикскую столицу с юго-восточными районами страны, стоимостью в 50–60 млн долларов США, Иран завершает строительство второй очереди Сангтудинской ГЭС, вложив в этот проект 220 млн долларов. Иран инвестировал 31 млн долларов (в том числе 10 млн безвозмездно) в строительство Анзобского тоннеля на автотрассе Душанбе–Худжанд. При подобных масштабах экономического взаимодействия трудно предположить, что Иран станет главным геоэкономическим полюсом для Таджикистана (как, забегая вперед, и для всех стран центральноазиатского региона)[6]. Известно, что полюс превращается в геополитический центр силы лишь при условии проведения активной и агрессивной внешней политики, нацеленной на подчинение других акторов той или иной подсистемы международных отношений своим внешним и внутренним интересам. Субъект полюса превращается в центр силы, если объем его внешнеполитического потенциала превосходит внешнеполитический потенциал субъекта-конкурента как минимум в 4 раза. Закон геоэкономического «полюса», в формулировке О. Арина, гласит: в геоэкономическом пространстве глобальный или региональный полюс означает субъекта, отличающегося от других субъектов превосходством своей экономической мощи над экономическим потенциалом вслед идущего субъекта как минимум в 2 раза или более[7]. То есть экономический потенциал не является синонимом мощи, но именно явление мощи порождает явление полюса. К Ирану в контексте его политики в Таджикистане это, вполне очевидно, неприменимо. Планы по сооружению 500-киловольтных линий электропередач из Таджикистана через Афганистан в Иран и Пакистан, как и строительство автомобильной и железной дорог Колхозабад–Нижний Пяндж–Кундуз–Мазари-Шариф–Герат–Мешхед, немногое меняют в этой картине, тем более что пребывают в стадии обсуждений и проработок уже около десятка лет. Основными торговыми партнерами Таджикистана во внешнеторговом обороте в 2007 г. были Россия, Узбекистан, Казахстан, Нидерланды, Турция и Китай. Иран в этом перечне занимает далеко не ведущие позиции.

Помимо Таджикистана, определенная специфика имеется также в иранско-туркменских отношениях, что обусловлено непосредственным соседством двух стран. Необходимо согласиться с мнением, что «главная особенность отношений между Туркменистаном и Ираном заключается в том, что взаимное влечение двух стран обусловлено отсутствием другого выбора. Обе страны «обречены» иметь активные двусторонние связи»[8]. Для Ирана немалый интерес представляет такая особенность международного статуса Туркменистана, как объявление постоянного нейтралитета основой своей внешней политики. Чисто прагматически нейтральный статус Туркменистана давал ее лидеру возможность успешно лавировать между полюсами силы современного мира, «не боясь вызвать раздражение сильной и авторитетной Америки». Для Ирана важно то, что нейтралитет служит сдерживающим фактором, позволяющим Ашхабаду дистанцироваться от участия в международных блоковых структурах[9]. Помимо иного, эта линия ирано-туркменских взаимоотношений подкреплена объективно выгодными обеим сторонам существующими экономическими отношениями. Можно предположить, что она вряд ли претерпит какие-либо кардинальные изменения в связи со сменой высшего руководства Туркменистана и определенными изменениями во внешней политике официального Ашхабада, хотя потенциальное сближение Туркменистана с Западом и способно, конечно, внести определенные новации в характер двусторонних отношений.

Отношения Ирана с Узбекистаном на протяжении всего их существования носят умеренно доброжелательный характер, не проявляя тенденции к активизации либо принципиальному изменению в своем качестве. Среди факторов, не способствующих сближению двух стран, можно отметить и откровенно проамериканский характер внешней политики Узбекистана до 2005 г.[10], и определенную исламофобию в узбекистанском руководстве[11]. В то же время в Тегеране, похоже, присутствует вполне адекватное понимание значимости этой страны в региональном контексте. Можно сказать, что на протяжении всего постсоветского времени Иран придает максимальное значение узбекистанскому направлению своей политики. Из суммы отношений Ирана со странами региона более половины всех визитов, усилий и инициатив приходится на Узбекистан, но реальной отдачи ни в сфере экономического сотрудничества, ни в политическом взаимодействии эта активность не дает. Реальной несущей конструкцией торгово-экономических отношений двух стран является лишь развитие транспортной инфраструктуры, начало которому положил ввод в эксплуатацию в 1996 г. железнодорожной ветки Теджен–Серахс–Мешхед, соединившей железнодорожные системы Ирана и государств Центральной Азии, и в 2006 г. – ветки Бафк–Бандар-Аббас, что позволило существенно сократить расстояние между Ташкентом и иранским портом Бандар-Аббас в Персидском заливе. Приоритетом развития транспортной инфраструктуры остается реализация положений трехстороннего ирано-узбекско-афганского соглашения 2003 г. о международных автомобильных перевозках и создании трансафганского коридора Термез–Мазари-Шариф–Герат с последующим выходом к портам Бендер-Аббас и Чахбахар, однако его реализация тормозится большим рядом факторов, включая и военно-политическую ситуацию в Афганистане.

Отношения Ирана с Казахстаном носят также вполне доброжелательный характер, но ограничиваются последовательным стремлением Казахстана активизировать евроатлантический вектор своей внешней политики. Российское и в последние годы китайское направления внешнеполитической активности Казахстана объективно не могут быть препятствием для поступательного развития отношений с Ираном. Активизация же сотрудничества с США в первую очередь является ощутимым фактором торможения для двусторонних отношений. «Путем воздействия на военную и стратегическую отрасли Казахстана, они (Россия и Турция. – А. К.) стремятся расширить свое влияние в этой республике. В связи с этим между США и Казахстаном были заключены несколько соглашений по обороне и безопасности. На очередной конференции Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в Стамбуле в 1999 году была подготовлена основа для повышения роли Казахстана среди стран Совета Евроатлантического партнерства», – отмечается иранскими политическими экспертами[12]. Подчеркнутая многовекторность внешнеполитического курса Казахстана и его относительная экономическая состоятельность создают менее благоприятные условия для продвижения Ираном своих интересов в этой республике. Однако среди иранского политического истеблишмента присутствует четкое понимание того, в региональной (центральноазиатской) расстановке сил Казахстан имеет огромное значение, уступая, может быть, лишь Узбекистану. В этих условиях в Тегеране ревностно воспринимаются любые признаки стремления Казахстана к стратегическому сотрудничеству с западными странами. Основным инструментом противодействия этому стремлению являются экономическое сотрудничество и попытки его наращивания. Казахстан ежегодно экспортирует 1 млн тонн нефти через Иран по схеме SWAP: нефть доставляется танкерами по Каспию в иранские порты, а затем отправляется на иранские нефтеперерабатывающие заводы. Взамен Казахстан получает аналогичное количество высококачественной иранской нефти в Персидском заливе и экспортирует ее своим торговым партнерам. Кроме того, ведется подготовка проекта нефтепровода Казахстан – Туркменистан – Иран, по которому в перспективе Казахстан сможет экспортировать нефть в страны Юго-Восточной Азии. Для этого будут использоваться иранские нефтяные экспортные терминалы на побережье Персидского залива[13]. Стремление к региональному партнерству Ирана со странами региона (и с Казахстаном в том числе) осуществляется и в рамках Организации регионального сотрудничества (ЭКО). «Насколько расширятся взаимные отношения между Ираном и Казахстаном, настолько будут ограничены объемы отношений Казахстана с западными странами. В связи с этим внешнее поведение Ирана с Казахстаном нужно наладить таким образом, чтобы процессы взаимных отношений привели к обеспечению скрытых потребностей и восстановлению экономических и культурных ограничений этой страны. Подобный процесс может постепенно повысить уровень отношений и взаимного сотрудничества Ирана и Казахстана», – считают в Тегеране[14].

Иранско-киргизские отношения особой динамикой не отличались никогда. Политическое взаимодействие Киргизии и ИРИ осуществляется преимущественно в рамках участия обеих стран в ряде международных организаций. Экономическое и культурное присутствие Ирана в республике находится на довольно высоком уровне, но в любом случае заметно уступает российскому, китайскому и даже турецкому. Важным моментом, обуславливающим ограниченность взаимосвязей в политической сфере, является присутствие на территории Киргизии американской военной авиабазы. С этим присутствием связан и ряд кризисных одномоментных ситуаций в двусторонних отношениях последних лет. Так, в мае 2006 г. в контексте американских угроз о начале военных действий против Ирана прозвучали сообщения о вероятности использования американской авиабазы, расположенной в бишкекском аэропорту «Манас», для нанесения авиаударов по иранской территории[15]. Данный тезис получил столь широкое распространение и большой резонанс, что парламентский комитет по обороне и безопасности Киргизии принял решение вынести на рассмотрение палаты вопрос о денонсации соглашения с США о нахождении авиабазы на территории Киргизии, а затем тогдашний премьер-министр Киргизии Алмазбек Атамбаев сделал специальное заявление о том, что Киргизия ни при каких условиях не позволит использовать авиабазу США, находящуюся на территории республики, для ведения боевых действий против Ирана или Ирака[16]. С аналогичным опровержением выступила тогда и посол США в Киргизии М. Йованович[17]. Можно предположить, что само появление данной информации могло представлять собой зондаж мнений в политическом истеблишменте как самой Киргизии, так и широкого круга причастных и заинтересованных стран в регионе и за его пределами. В любом случае в итоге эта ситуация продемонстрировала лояльность киргизского руководства к Ирану, невзирая на его конфронтацию с США. Подобная лояльность присуща, пожалуй, правящим элитам всех государств региона и является устойчивым компонентом в общей для всех «многовекторной политике», с которой вынуждены считаться и внерегиональные партнеры, включая и США.

В свою очередь, после осени 2001 г. политика Ирана в Центральной Азии проводится с учетом американского военного присутствия в регионе. Это обусловливает необходимость наращивания сотрудничества Ирана с Россией, Китаем и Индией, чьи позиции, хотя и в различной степени, близки или совпадают с иранскими в вопросе нежелательного расширения влияния США в этой части мира. «Иран с пониманием относится к сохранению лидерства России в регионе, исходя из того, что только сильная Россия может быть гарантом обеспечения баланса интересов разных стран в Центральной Азии»[18].

Вообще иранскую центральноазиатскую политику всего постсоветского времени можно охарактеризовать как в достаточно высокой степени сбалансированную. Определенным этапом, позволяющим предполагать вероятность ее плавной коррекции, можно считать 2005 г., смену руководства в самом Иране. Прошедшая в ноябре 2005 г. в Тегеране 13-я международная конференция по Центральной Азии и Кавказу «Региональное развитие: взаимодействие и столкновение стратегий» стала своеобразной трибуной для программных выступлений представителей пришедшего к власти неоконсервативного руководства. Анализ ее материалов позволяет если не расставить, то хотя бы контурно наметить некоторые новые акценты в стратегии ИРИ в регионе Центральной Азии и Кавказа на последующий период. Выступая на конференции в Тегеране, секретарь Совета по определению блага строя ИРИ Мохсен Резаи (бывший главнокомандующий КСИР, являющийся также руководителем комитета по разработке «Двадцатилетней перспективы») заявил, что, согласно этому документу, через двадцать лет Иран должен стать развитой страной и занять первое место в регионе по экономическому, научному и культурному развитию. В документе также говорится, что «Иран станет вдохновителем исламского мира и цивилизациеобразующим государством с революционной и иранской идентичностью, реализующим конструктивное и эффективное взаимодействие в международных отношениях»[19]. Впрочем, риторика иранских руководителей далеко не во всем совпадает как с политическими реалиями, так и с собственными их планами. Пока приходится лишь констатировать отсутствие каких-либо окончательно сформулированных новых приоритетов иранской центральноазиатской и закавказской политики. Де-факто руководство ИРИ оставило в некоем «вакууме» отношения с соседними государствами СНГ, не подвергая тем не менее сомнению важности этих государств для региональной политики[20]. Конкретные механизмы сотрудничества на этом векторе находятся в разработке, внешняя политика ИРИ не дает ответов на целый ряд вопросов. Впрочем, линия на приоритетное усиление экономических позиций в регионе обозначилась еще в последние годы реформаторского правления, хотя основными инициаторами этой новой экономической дипломатии были не столько представители реформаторского крыла, сколько лидеры умеренно-консервативной части правящего духовенства и неоконсерваторы во главе с М. Ахмадинежадом. Это позволяет предположить, что данная линия в любом случае будет продолжена. И это лишний раз подчеркивает склонность иранского руководства к проведению обычной Realpolitik, а не некоего религиозно окрашенного мессианства.

Конференция 2005 г. в Тегеране подтвердила и озабоченность иранского руководства распространением «цветных революций» на пространстве СНГ, особенно в контексте их влияния на региональную обстановку. Очевидно, что эта тематика будет в обозримом будущем значиться в числе актуальных тем повестки дня внешнеполитического руководства ИРИ, включая и серьезные усилия по фундаментальному изучению социальных элементов и политического базиса данного феномена для разработки эффективных рычагов противодействия. С этой тематикой тесно связана и еще одна из фундаментальных линий внешнеполитической стратегии ИРИ в Закавказье и Центральной Азии, заметно усилившаяся во второй половине 2000-х гг., – противодействие вмешательству внешних по отношению к региону игроков (прежде всего США) во внутренние дела региона. В наибольшей степени это относится к региону Каспийского бассейна. При этом иранская сторона заведомо исходит из того, что любые внешние решения и действия, предлагаемые со стороны внерегиональных игроков, неизбежно приведут к отрицательным последствиям, а именно: нанесут вред региональному сотрудничеству, подорвут взаимное доверие, создадут дополнительные проблемы народам региона[21].

Знаковым событием в этом направлении региональной политики ИРИ стал второй саммит прикаспийских государств в октябре 2007 г., где лидеры России, Ирана, Казахстана, Туркмении и Азербайджана так и не смогли урегулировать спор вокруг правового статуса Каспийского моря, но тем не менее была принята итоговая декларация, в которой были зафиксированы важнейшие договоренности. В частности, прикаспийские страны взяли на себя обязательство не предоставлять другим странам свою территорию для начала военной агрессии против одного из них – другими словами, в случае военной операции США против Ирана. На протяжении всего постсоветского периода все прикаспийские страны стремятся к увеличению своей военной мощи, что автоматически увеличивает вероятность возможных силовых сценариев, связанных с борьбой за геополитическое и экономическое превосходство. Примерно за 10 лет суммарное количество военных кораблей на Каспии увеличилось почти вдвое, наращивается береговая оборонная инфраструктура. Азербайджан и Казахстан осуществляют милитаризацию своих секторов Прикаспия при активном участии США, в частности, в рамках программы «Инициатива по охране Каспия» и проекта по созданию специального оперативного соединения «Каспийский страж», основу которого, по замыслу американской стороны, должны составить американские мобильные силы и подразделения армий стран – участниц каспийских энергетических проектов, инициированных США[22]. В Тегеране фактически была озвучена некая «смена парадигмы», угрозы военной операции США против Ирана сделали свое дело: северные соседи ИРИ, движимые инстинктом самосохранения, оказались вынуждены согласиться с принципиальной позицией России о недопустимости применения силы в регионе. Другой тезис декларации – о недопустимости односторонних действий на Каспии – не стал чем-то принципиально новым для России[23]. И хотя он напрямую не был включен в итоговую декларацию, тем не менее получил поддержку как Ирана, так и Туркменистана[24] при отсутствии возражений со стороны других участников саммита, отразившись косвенно в пункте декларации, гласящем, что будущая Конвенция о правовом статусе Каспийского моря как базовый документ может быть принята только на основе общего согласия прибрежных государств. Тем самым Иран и Россия консолидированно заставили других участников саммита взять на себя и определенные обязательства по ограничению сотрудничества на Каспии с внерегиональными геополитическими и геоэкономическими центрами, и прежде всего с США.

До определенного времени Иран рассматривал переговорный процесс по Каспию и сам вопрос о его правовом статусе как политические инструменты для сдерживания экономической экспансии со стороны нефтяных компаний, рвущихся к каспийскому шельфу. Его собственные нефтяные ресурсы (одни из крупнейших в мире) лежат в Персидском заливе, а не на Каспии – этого положения не изменил бы даже самый выгодный для Ирана статус Каспийского моря. Для Ирана саммит стал в первую очередь способом продемонстрировать США, что говорить о какой-то международной изоляции Ирана не приходится. Иранский президент Махмуд Ахмадинежад получил единодушную поддержку со стороны всех прочих прикаспийских государств, включая и вполне проамерикански настроенный Азербайджан, причем тон единодушной поддержке Ирана был задан казахстанским президентом Нурсултаном Назарбаевым[25]. Хотя, конечно, смысл тегеранских договоренностей по Каспию не лежит лишь в сфере PR-демонстраций.

Переговоры по Каспию является не единственным местом, где Иран взаимодействует со странами региона в многостороннем формате. Тегеран стремится наращивать взаимодействие в рамках нескольких многосторонних структур, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в которой Иран имеет статус наблюдателя и через которую получает возможность взаимодействовать с многосторонними объединениями СНГ (ОДКБ, ЕврАзЭС). Претендуя на роль одного из лидеров в регионе, Иран также стал рассматривать возможность участие в ШОС для усиления своего влияния в ЦА, а также для расширения сотрудничества с Китаем, все более усиливающим свое экономическое присутствие в Иране. В связи с получением Ираном статуса наблюдателя ШОС в Астане в июле 2005 г. вице-президент Ирана Реза Ареф заявлял, что «в последние годы одним из приоритетных направлений внешнеполитической деятельности Ирана было взаимодействие на региональном уровне. Особое место в налаживании таких контактов занимает ШОС. В последнее время мы пришли к выводу, что членство Ирана в этой организации будет отвечать национальным интересам ИРИ, способствовать укреплению стабильности в регионе»[26]. Россия и государства – члены ШОС безусловно заинтересованы в наиболее тесном сотрудничестве с Ираном, так как это дает возможность влиять на происходящие в нем политические процессы, поддерживая наиболее предсказуемые политические силы[27]. Страны – участницы ШОС заинтересованы и в том, чтобы не допустить военного вмешательства в Иран. Ведь с весьма большой долей вероятности такой вариант развития событий приведет к эскалации сепаратистских движений, в том числе в Синьцзяне. Наряду с напряженной ситуацией в Афганистане и Ираке это может привести к попытке создания новых государственных образований. В свою очередь, это может оказаться катализатором подобных движений практически во всех странах ШОС. Политика администрации США в отношении Ирана все более и более ведет к тому, о чем когда-то предупреждал З. Бжезинский: «Коалиция России одновременно с Китаем и Ираном может возникнуть только в том случае, если Соединенные Штаты окажутся настолько недальновидными, чтобы вызвать антагонизм в Китае и Иране одновременно»[28]. Альянс, о котором рассуждает Бжезинский, становится вполне вероятным в рамках ШОС. США, проводя по отношению к Ирану агрессивную политику, создают идеальные условия для дальнейшего сплочения Ирана и России по важнейшим вопросам их политики в Центральной Азии и на Кавказе. Изменение геополитической ситуации на Ближнем Востоке и в Центральной Азии побуждает Иран и к расширению политического и экономического сотрудничества и с Китаем.

Запасы энергетических ресурсов и географическое положение делают Иран одним из главных объектов современных геоэкономических войн, но перманентно происходящее усиление позиций ИРИ в мире ислама превращает ее в один из субъектных центров мировой и региональной геополитики. Соответственно Иран одновременно использует и геополитический, и геоэкономический инструментарий, чтобы ответить на вызовы конкурентов. В условиях дестабилизации соседних стран (Афганистан и Ирак) ИРИ поставлена в ситуацию, когда руководителям страны приходится думать о безопасности одновременно на национальном, региональном и глобальном уровнях. Центральноазиатский фактор в обеспечении безопасности Ирана, хотя и не являясь доминантным, все же относится к числу наиболее приоритетных[29].

Ужесточение в среднесрочной или долгосрочной перспективе курса М. Ахмадинежада в отношении государств Центральной Азии и Кавказа не исключено, но это будет зависеть от определенных обстоятельств, связанных с дальнейшим развитием ситуации в регионе и вокруг него, а конкретно – от последующих шагов американской администрации в этом секторе пространства СНГ. При этом очевидно, что негативная реакция Ирана будет носить «точечный характер» применительно к «провинившемуся» государству региона, позволившему себе «лишнее» в контактах с американцами. До тех пор, однако, пока интеграция стран региона в натовские структуры будет носить вялотекущий характер, Тегеран не собирается проявлять на этом треке большой активности и намерен сконцентрироваться на получении максимальных экономических дивидендов от взаимодействия со странами Центральной Азии и Закавказья. О том, что коррекция курса центральноазиатской политики (пусть и необязательно существенная) последует, свидетельствует президентская программа 2005 года, или «Программа девятого правительства»[30]. Усложнение внешнеполитического положения ИРИ, связанной как с конфликтами в странах-соседях, так и особенно с давлением со стороны США и Евроатлантического сообщества в целом, естественно, вызывает у консервативного руководства страны стремление как к ужесточению, так и к наращиванию активности внешней политики. Именно эта тенденция и проявилась в приходе на президентский пост ИРИ креатуры радикальных консерваторов Махмуда Ахмадинежада. Иран озабочен дестабилизацией ситуации в регионе, присутствием многотысячных американских войск в соседних странах, особенно в Ираке и Афганистане. Он опасается, что ему не на кого будет рассчитывать в критической ситуации, так как он находится в окружении проамерикански настроенных стран либо государств, на территории которых расположены американские войска или базы. Сегодня военной мощи ИРИ недостаточно, чтобы эффективно противостоять потенциальным противникам в лице Израиля и США. Все это обусловливает стремление Тегерана к обладанию ядерным оружием, что на практике означает озабоченность ИРИ приобретением своеобразного фактора сдерживания потенциального агрессора в условиях отсутствия явных и надежных союзников в регионе[31].

Впрочем, в любом случае, пока можно говорить о сохранении преемственности региональной стратегии Ирана на центральноазиатском векторе (не исключая, конечно, подготовки и реализации в перспективе новой стратегии). Свой антиамериканский и антиизраильский курс президент ИРИ Ахмадинежад уравновешивает активизацией деятельности в региональных и международных организациях, и в этом плане центральноазиатское направление играет во внешней политике Ирана весьма заметную роль. При этом необходимо уверенно констатировать, что идеологическая составляющая, пресловутая идея «экспорта исламской революции», не является сколько-нибудь значимой в региональной политике Ирана и не грозит стать таковой в обозримом будущем, означая лишь попытку реинтеграции региона в исторический контекст. Как существующие, так и нарождающиеся противоречия, связанные с усилением стратегического соперничества в центральноазиатском регионе, имеют далеко не религиозные и не идеологические, а геополитические и геоэкономические основы. Скажем, Россия предпочла бы иметь дело с более предсказуемым Ираном в вопросах ядерной тематики или в таком регионе, как Ближний Восток, но в том, что касается Средней Азии и Каспия, то здесь совпадение интересов России и Ирана можно назвать почти идеальным. Почти аналогичным выглядит и соотношение интересов Ирана и Китая. Другими словами, центральноазиатская политика ИРИ не является антагонистической по отношению к политике наиболее весомых и перспективных игроков на нынешнем этапе «Большой Игры», а потому и вполне реалистической.

Князев А. А.
доктор исторических наук, профессор,
директор регионального Филиала российского Института стран СНГ
(Институт интеграции и диаспоры) в г. Бишкеке

Примечания:

[1] Бжезинский З. Великая шахматная доска. – М.: Международные отношения, 2003. – С. 166.

[2] На долю Ирана в совокупном товарообороте всех стран Центральной Азии по итогам 2001 г. приходилось лишь 4%.

[3] О пребывании Е. М. Примакова в Кабуле и Тегеране // Дипломатический вестник. – М., 1993.– № 15–16. – С. 65.

[4] Интересно отметить, что в южной, кулябской группировке ПИВТ в последнее время идет рост, особенно среди молодых активистов, сторонников шиитского ислама. Этой группой руководит некий кори Иброхим, близкий к Саидумару Хусайни, заместителю председателя партии. В доме кори Иброхима проводится несвойственный суннитам-ханафитам обряд ашура, в котором принимают участие члены кулябской группировки ПИВТ.

[5] РИА «Новости». – Душанбе, 2006. – 26 июля.

[6] Безусловным лидером по объему прямых инвестиций в экономику Таджикистана в 2007 г., по данным министерства экономического развития и торговли РТ, является Россия (8,1 млн, или около 43%). – Regnum. – Душанбе, 2008. – 18 января. Согласно данным заведующего отделом макроэкономических исследований Института экономических исследований МЭРТ РТ Х. Умарова, прямые поступления от трудовых мигрантов, работающих в России составили в 2007 г. ,6 млрд. – Regnum. – Душанбе, 2008. – 13 февраля.

[7] Арин О. А. Движение – все, цель – ничто! Законы международных отношений и Россия // «Профи». – М., 2001. – № 1–2.

[8] Месамед В. И. Иран – Туркменистан: что впереди. Институт Ближнего Востока. По URL: http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html

[9] Тurkish Newsletter: vol. 98-2:005, 12 January 1998, No 1.

[10] В 2001–2003 гг. американскими политиками и СМИ усиленно муссировалась тема поддержки, оказывавшейся «Исламскому движению Узбекистана» со стороны Iranian Revolutionary Guard Corps (IRGC – Pasdaran-e Inqilab). – Terrorists trained by Iran tracked from Uzbekistan // The Washington Times. – 2002, April, 09. Дав прибежище группе участников ИДУ на своей территории, иранская сторона пыталась дистанцировать ИДУ от Саудовской Аравии и идеологии ваххабизма. И достигла определенных успехов: ряд лидеров ИДУ официально заявили (по иранскому радио) о размежевании с ваххабитами. Таким своеобразным способом снижая радикализм ИДУ, Иран пытается обеспечить себе платформу для диалога с правящим режимом РУ. Тем не менее Узбекистан был единственной страной региона, которая присоединилась к американскому эмбарго против Ирана.

[11] Некоторый отпечаток на иранско-узбекистанские отношения накладывают, возможно, и сложности в двусторонних отношениях между Узбекистаном и Таджикистаном.

[12] Доктрина конструктивной интеракции. Часть третья. Центр по изучению России, Центральной Азии и Кавказа (IRAS). «За последние годы постепенно Израиль расширил свое присутствие в регионе Центральной Азии, особенно в Казахстане. Это положение привело к стратегическому сотрудничеству Израиля со странами региона. Таким образом, с 2001 по 2005 г. в Казахстане подготовлены условия для доведения до максимума многосторонних отношений этой страны с такими странами, как Россия, Израиль, Турция и США… Руководители Казахстана стремятся к проамериканским принципам».

[13] IRNA. – Tehran, 2005. – February, 15.

[14] Доктрина конструктивной интеракции. Часть третья. Центр по изучению России, Центральной Азии и Кавказа (IRAS).

[15] Источники в дипломатических кругах сообщали, что американские военные поддерживают присутствие США в Киргизстане, бывшей советской республике, так как это может помочь в подготовке воздушных ударов по Ирану. Источники также сообщали, что американские военно-воздушные силы резко активизировали свои действия, особенно на базе «Манас» возле Бишкека. Использование Кыргызстана имеет смысл, так как Ирак, Турция и страны Персидского залива уже нельзя рассматривать в качестве вариантов для нанесения удара по Ирану», – сказал дипломатический источник. «Это не значит, что удар будет нанесен, но, кроме Кыргызстана, другого выбора нет». – U.S. quietly sees C. Asia as Iran option // Middle East News Line, [http://www.menewsline.com/stories/2007/may/05_09_3.html]

[16] ИА «24.кг». – Бишкек, 2007. – 24 мая.

[17] «Соглашение, которое было подписано между Киргизстаном и США в 2001 году и которое было одобрено парламентом Киргизстана, определяет задачи этой авиабазы – она будет использоваться только для операции в Афганистане, которая направлена на борьбу с терроризмом», – подчеркнула она. – АКИpress. – Бишкек, 2007. – 22 мая.

[18] Мехди Санаи. Отношения Ирана с центральноазиатскими странами СНГ. Социально-политические и экономические аспекты». – М., 2002. – С. 128.

[19] IRNA. – Tehran, 2005. – December, 13.

[20] Основные тезисы 13-й международной конференции по Центральной Азии и Кавказу «Региональное развитие: взаимодействие и столкновение стратегий» здесь и ниже изложены по: Вартанян А.М. Новые аспекты региональной стратегии Тегерана в регионах Центральной Азии и Закавказья. Институт Ближнего Востока. По URL: http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html

[21] Вартанян А.М. Новые аспекты региональной стратегии Тегерана в регионах Центральной Азии и Закавказья. Институт Ближнего Востока. По URL: http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html

[22] Подробнее см.: Мухин В. Военные вызовы Каспийского региона // Независимое военное обозрение. – М., 2004. – 16 января. – С. 2. Его же: Россия меняет свою военно-техническую политику в отношениях с Туркменией // Независимая газета. – М. 2003. – 12 ноября; IWPR. – Ашхабад, 2004. – 12 января.

[23] О готовности России применением не только дипломатических мер отстаивать свои интересы на Каспии, свидетельствует документ «Позиция Российской Федерации в отношении правового режима Каспийского моря»: «Односторонние действия в отношении Каспия являются незаконными и не будут признаваться Российской Федерацией, которая оставляет за собой право принять такие меры, которые будут необходимы, и в то время, которое она сочтет подходящим, для восстановления нарушенного правопорядка и ликвидации последствий, возникших в результате односторонних действий». – Письмо постоянного представителя Российской Федерации при Организации Объединенных Наций от 5 октября 1994 года на имя генерального секретаря. А/49/475.

[24] Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов отметил, что для его страны «остается неприемлемой практика односторонних действий на Каспийском море, в первую очередь в проведении нефтяных работ на тех участках, где отсутствует договоренность сторон». – Кузьмин Н. Каспий a la carte// Эксперт Казахстан. – Алматы, 2007. – № 39 (141), 22 октября.

[25] Кузьмин Н. Каспий a la carte// Эксперт Казахстан. – Алматы, 2007. – № 39 (141), 22 октября.

[26] IRNA. – Tehran, 2005. – July, 5.

[27] Киргизия положительно смотрит на вопрос о постоянном членстве Ирана в ШОС, такое заявление сделал 15 июля 2006 г. заместитель главы МИД Киргизстана Кадырбек Сарбаев на встрече с главой парламентского комитета Ирана по международным отношениям и национальной безопасности Алаеддином Боружерди. – АКИпресс со ссылкой на IRNA. – Бишкек, 2006. – 16 июля. Иран может стать полноправным членом ШОС – эта позиция таджикской стороны содержится в совместном заявлении президентов Таджикистана и Ирана Эмомали Рахмона и Махмуда Ахмадинеджада по итогам официального визита президента РТ в Тегеран 9–10 февраля 2008 г. – Regnum. – Душанбе, 2008. – 10 февраля.

[28] Бжезинский З. Великая шахматная доска. – М.: Международные отношения, 1999. – С. 140.

[29] Наибольший потенциал конфликтности для Ирана сосредоточен на южном и юго-западном направлениях, особенно в районе Персидского залива и Ормузского пролива, что никаким образом не связано с интересами стран Центральной Азии. – См. подробнее: Князев А. А. Афганский кризис и безопасность Центральной Азии (XIX – начало XXI в.). – Душанбе: Дониш, 2004. – С. 527.

[30] Программа девятого правительства. Секретариат Совета по информации правительства, 23.07–22.08.2005 (Барнаме-йе доулат-е нохом. Дабирхане-йе шоура-йе эттеларасани-йе доулат. – Мордад 1384). По URL: http//www.president.ir/fa/

[31] Кулагина Л. М. Внешняя политика Ирана после президентских выборов 2005 г. Институт Ближнего Востока. По URL: http://www.iimes.ru/rus/stat/2006/22-01-06.htm

Источник — islamrf.ru
Постоянный адрес статьи —