Рубрика: Туркменистан

США как конкурент России в Азии

Тема экономико-политической конкуренции России и США на постсоветском пространстве актуальна все последние двадцать с лишним лет. А после того, как в декабре 2012 года госсекретарь США Хиллари Клинтон в своем выступлении в Дублине назвала усилия России по развитию интеграции в Евразии «попыткой ресоветизации региона», пообещав выработать «эффективные шаги по замедлению или предотвращению этого процесса», она получила новое звучание.
Нет сомнений, интеграционные инициативы Москвы и раньше вызывали недовольство Запада, однако впервые об этом было заявлено так определенно, что, впрочем, изначально прогнозировалось многими российскими экспертами, обсуждавшими идею новой экономической кооперации еще в 90-е годы. К числу регионов, где столкновение экономических интересов России и США может иметь тенденцию к обострению, относится Центральная Азия. Здесь сразу два государства изучают потенциальную возможность присоединения к Таможенному союзу (Киргизия и Таджикистан)

Америка в Азии
Анализ американской политики показывает: будучи глобальным экономическим игроком, Вашингтон преследует в ЦА две общие цели — ослабление стратегических соперников в лице Москвы и Пекина и получение доступа к каспийским углеводородам.
В 1990-е годы XX века, действуя как через мировые финансовые институты, так и на двусторонней основе, Соединенные Штаты навязали некоторым местным правительствам подчас механическое заимствование либеральных рыночных моделей. В ряде случаев (в частности, в ходе приватизации в Киргизии) это ускорило процесс разрушения реальной экономики и утрату экономического влияния Москвы, последовавшую за распадом народнохозяйственного комплекса СССР.
Тогда льготные кредиты Запада заменили практику дотаций союзного центра, открыв возможность, с доминирующей ролью США, определять направления монетарной и фискальной политики в странах региона. Растущая кредитная зависимость наиболее слабых в экономическом отношении государств ЦА стала использоваться в качестве рычага давления на них по политическим и военным вопросам.
Параллельно с разрушением кооперационных связей с Россией Белый дом приступил к освоению энергоресурсов ЦА. А ведь там доказанные запасы нефти, по текущим оценкам BP, составляют около 2,5-3 процентов общемировых, а газа — 12-13 процентов. Как и в соседних регионах, американские корпорации («Шеврон», «ЭксонМобил», «КонокоФилипс») прежде всего интересовал доступ к нефтяным месторождениям. Их инвестиции в нефтяной сектор Казахстана (29 миллиардов долларов. в течение 1993-2009 годов) значительно превышают вложения США во все другие страны и отрасли ЦА вместе взятые (на следующий по списку Узбекистан к 2009 году пришлось только 500 миллионов долларов).
Хотя углеводородные запасы Центральной Азии существенно меньше, чем Персидского залива, ресурсное истощение планеты, по прогнозам, будет подталкивать Америку наращивать активность в регионе. Декларируемые планы американских ТНК предусматривают еще более внушительные капиталовложения в расширение добычи на казахстанских месторождениях (с учетом средств инвесторов из других стран верхний потолок затрат для «Тенгиза» обсуждается на уровне 20 миллиардов, а для «Кашагана» — рекордных 187 миллиардов долларов).

И на Каспии
Американская экспансия в каспийский сырьевой сектор предполагает преодоление ряда текущих ограничителей.
Так, ситуацию вокруг добычи сырья для Вашингтона осложняет позиция политического руководства Казахстана, на который приходится 96 процентов доказанных запасов центральноазиатской нефти, и Туркмении, аккумулирующей основную часть газа. Авторитарный Ашхабад не допускает западные кампании к перспективным месторождениям на суше. Астана же взяла курс на повышение собственной доли в нефтяных проектах, ранее на льготных условиях, переданных западным концессионерам, а также все шире открывает рынок Китаю.

Серьезной проблемой остается географическая замкнутость ЦА, когда для транспортировки сырья на западные рынки приходится использовать трубопроводную систему России. Решение проблемы Вашингтон видит в прокладке трубопроводов по дну Каспия на Кавказ в обход российской территории. Однако этому мешает противодействие Москвы, Пекина и Тегерана, апеллирующих к неурегулированному статусу Каспийского моря, а также конкуренция кавказских и центральноазиатских поставщиков углеводородов между собой.
По мнению американских экспертов, преодоление вышеназванных геополитических и географических препятствий потребует для США длительного времени и привлечения серьезных административных, дипломатических и экономических ресурсов.

Пойти по Новому
Шелковому пути?

Дополнительные мотивы в экономическую политику США привнесла администрация Барака Обамы, летом 2011 года обнародовавшая концепцию Нового Шелкового пути. Концепция предполагает создание инфраструктуры, связывающей Центральную и Южную Азию через Афганистан и либерализацию торговли между ними. Вероятно, это должно ослабить экономическую ориентацию ЦА на Россию и КНР, сделать правительство Хамида Карзая в Кабуле экономически более устойчивым, снизить его потребность во внешних дотациях.

Хотя в рамках Нового Шелкового пути Соединенные Штаты добились успехов в продвижении ряда локальных проектов (строительство нескольких автодорог, мостов, электрических линий и железнодорожной ветки на Мазари — Шариф между ИРА и сопредельными республиками), перспективы масштабных проектов, таких как газопровод TAPI и ЛЭП CASA-1000, пока выглядят туманными. Их «воплощение в металле» тормозят небезопасный маршрут через Афганистан, дороговизна (TAPI, например, оценивается в 8-12 миллиардов долларов), неопределенность вокруг сырьевой базы, напряженные отношения потенциальных покупателей и транзитеров сырья, а также альтернативные предложения Ирана и КНР.
Тем не менее Белый дом, вероятно, продолжит лоббирование указанных проектов, поскольку их реализация сулит снижение российского и китайского влияния в Центральной Азии, дальнейшую изоляцию Ирана и открытие доступа к газовым ресурсам Каспийского региона.
Новый Шелковый путь выступает пока эфемерным, но все-таки потенциальным конкурентом Евразийского союза. Последний в Вашингтоне однозначно оценивают как механизм укрепления позиций Кремля на постсоветском пространстве. А значит, он будет подвергаться возрастающей дискредитации со стороны Запада. Не исключено, что в качестве противовеса американцы постараются форсировать процесс вступления стран региона в ВТО на условиях, осложняющих их последующее присоединение к правовой базе ТС и ЕЭП. Первым по этому сценарию в начале 2013 года в ВТО вошел Таджикистан.

Выстраивая свою экономическую стратегию вокруг нефти и южной инфраструктуры, в другие сферы американцы предпочитают не инвестировать. Вместо этого они выделяют странам ЦА так называемую «помощь», которая идет в основном на поддержку лояльных общественно-политических сил. Ее объемы только по линии Госдепартамента и USAID (без учета сопоставимых средств частных американских фондов, Пентагона и других ведомств США) с 1992 по 2012 год превысили 5,84 миллиарда долларов. Особенно значительно они выросли после вторжения американцев в Афганистан в 2001 году, когда достигли четверти от затрат США на все страны СНГ. Самый высокий уровень «помощи» на душу населения в ЦА приходится на Киргизию — как результат, именно здесь в 2005 году произошла «цветная революция».
Финансирование лишь частично направляется напрямую центральноазиатским правительствам. Его значительная часть распределяется по нисходящей через трехуровневую сеть НПО. Высшее звено в системе образуют государственные и окологосударственные американские агентства и фонды (USAID, NED), выделяющие гранты на нижестоящий уровень, представленный крупными западными неправительственными организациями (NDI, IRI, Freedom House и др.). Те, в свою очередь, спонсируют многочисленные центральноазиатские НПО, в массе состоящие каждая лишь из нескольких человек. Насыщенность ими республик региона варьируется от нынешних 99 в Туркмении до 6 тысяч в Киргизии накануне «тюльпановой революции». Это хорошо отражает возможности США по манипулированию внутриполитическими процессами в том или ином государстве.

На фоне широкомасштабной коррупции в некоммерческом секторе и проблем в американской экономике поддерживать финансирование этой системы в прежнем объеме становится несколько сложнее. Поэтому Госдепартамент, по мнению многих экспертов, предпринимает меры к повышению эффективности расходов, в том числе путем более интенсивного применения для усиления своего влияния возможностей интернета.

Дмитрий Попов, руководитель Уральского центра РИСИ (Екатеринбург), для «РИА Новости»

Специальная генеральная инспекция по реконструкции Афганистана – надзорный орган американского правительства – подозревает, что в этом бензовозе американской армии может быть топливо, купленное в Иране в обход санкций. 

Согласно новому отчету правительства США, в поставки топлива для сил безопасности в Афганистане, закупаемого на американские деньги, может входить иранская нефть в нарушение санкций Соединенных Штатов, а виновником этого, как следует из доклада, может быть Туркменистан.

Документ подготовлен Специальной генеральной инспекцией по реконструкции Афганистана – надзорным органом американского правительства, занимающимся вопросами возможного нецелевого использования финансовых средств США в Афганистане. Хотя немалая часть топлива в Афганистан поставляется из соседнего Ирана, имея дело с топливом, закупаемым США – в том числе и для сил безопасности – поставщики должны руководствоваться американскими правилами, запрещающими коммерческие взаимоотношения с Ираном. Компании, закупающие топливо, находятся в афганской собственности, большая часть топлива поступает из Казахстана и Туркменистана, меньшие объемы – из России и Узбекистана. Но, как отмечается в докладе, зачастую поставщики смешивают топливо из разных источников, а механизмы контроля, обеспечивающие отсутствие в партии иранской нефти, очень слабы.

Тот факт, что такой контроль отсутствует, вряд ли удивителен, а доказательств, свидетельствующих о том, что США на самом деле закупают иранскую нефть, особо нет. И все же в докладе отмечается факт наличия определенных подозрений, и относятся они к Туркменистану:

«Согласно следователям Специальной генеральной инспекции по реконструкции Афганистана, по утверждению продавца топлива из Афганистана, расположенные к западу сопредельные с Афганистаном государства, возможно, экспортируют смесь топлива из различных источников, в том числе из Ирана…

В ответ на проект данного доклада посольство США в Кабуле заявило, что если смешивание происходит на территории Туркменистана, то оно и может содержать определенный процент иранской нефти; однако крайне маловероятно, что топливо, поставляемое с НПЗ в России и транспортируемое транзитом по территории Казахстана и Узбекистана, будет смешиваться с иранским до его поступления в Афганистан».

Трудно знать, что происходит в Туркменистане, даже работающим в Ашхабаде дипломатам, так что туркменские компании определенно могут вводить американцев в заблуждение. Пентагон, судя по всему, не дрогнув, заявил, что за последний год им израсходовано в Туркменистане более 800 млн долларов, вероятнее всего, именно на топливо. Сколько в этом топливе могло быть поставленного Ираном? Возможно, этого мы никогда не узнаем.

От редактора:
Джошуа Кучера является независимым вашингтонским журналистом, специализирующимся на освещении проблем безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и Ближнем Востоке, а также автором блога «The Bug Pit» на сайте EurasiaNet.
Пятница, 1 февраля, 2013

Джошуа Кучера

В том, что касается демократизации, Кавказ и Центральная Азия движутся в разных направлениях. Согласно ежегодному исследованию правозащитной организации Freedom House, страны и территории Кавказа получили за прошлый год лучшие оценки по такой дисциплине, как соблюдение политических

и гражданских прав, тогда как Центральная Азия укрепила свою репутацию одного из более репрессивных мест планеты.

В своем докладе «Свобода в странах мира – 2013

», опубликованном 16 января, организация Freedom House отмечает, что состояние политических свобод улучшилось в Армении, Гру

зии, Абхазии и Нагорном Карабахе. Грузия повысила свой статус до страны «выборной демократии», оказавшись в этом списке в результате осуществления «первой в республике мирной передачи власти оппозиционной партии по итогам парламентских выборов, найденных международными обозревателями свободными и справедливыми и отмеченных большим плюрализмом в плане освещения в прессе», говорится в документе.

Тем не менее, авторы отчета подвергли Грузию критике за волну арестов бывших правительственных чиновников, имевших место после выборов. «Даже Грузия, в которой состоялась первая в ее истории организованная передача власти оппозиции путем демократических выборов, завершила год на далеко не удовлетворительной ноте после того, как новые влас

ти в спешном порядке арестовали порядка 30 должностных лиц из прежнего состава правительства, вызвав тем самым опасения в связи с политической подоплекой данного преследования».

В ежегодном докладе приводится рей

тинг стран мира по уровню политических и гражданских свобод по шкале от 1 до 7 баллов (где 1 балл соответствует наибольшей свободе). В документе этого года рейтинг Грузии по уровню политических свобод вырос с 4 до 3 баллов, а по уровню гражданских свобод остался на прежнем уровне – 3 балла. Оценка Армении в области политических прав улучшилась с 6 до 5 баллов «благодаря отсутствию массовых беспорядков по итогам состоявшихся в мае парламентских выборов и вхождению подлинно оппозиционной партии в законодательный орган власти».

В двух сепаратистских регионах также прошли выборы, улучшившие их оценку по уровню политических свобод. Рейтинг Нагорного Карабаха изменился с 6 до 5 баллов «благодаря участию подлинной оппозиции в июльских президентских выборах, а Абхазии – с 5 до 4 баллов «по причине проведения подлинно конкурентных парламентских выборов, в процессе которых был сделан сдвиг в пользу независимых кандидатов путем отхода от одних лишь правительственных или оппозиционных партий».

Несмотря на отмеченный прогресс, процесс демократизации в регионе по-прежнему имеет много недостатков, говорит профессор политологии Университета Джорджа Вашингтона и эксперт по Кавказу Кори Уэлт (Cory Welt). С точки зрения демократизации Азербайджан так и остался проблемным государством. Организация Freedom House включила Азербайджан в категорию «несвободных» стран, поставив ему 6 баллов за политические права и 5 – за ситуацию с гражданскими правами. Помимо всего прочего, сепаратистская территория Южная Осетия получила оценку в 7 баллов за состояние политических свобод и 6 баллов – за гражданские права.

Хотя, как отмечает Кори Уэлт, «ситуация на местах» в Абхазии и Нагорном Карабахе для людей, проживающих на этой территории, действительно изменилась к лучшему, «рейтинги Нагорного Карабаха и особенно Абхазии поднимают извечный вопрос о том, как оценивать состояние политических прав в образованиях, проведших этническую чистку в отношении большого процента своего населения».

На взгляд бакинского аналитика и главного редактора журнала Caucasus International Заура Шириева, наступление перемен на Кавказе может происходить неспешно отчасти по причине нажима со стороны Евросоюза. «Если взять события прошлого года, перемены происходили, и происходили они в обстановке отсутствия насилия, – отмечает он. – Главным примером тому является Грузия, где правящая партия проиграла выборы, а политическая власть перешла в другие руки мирным путем. Это беспрецедентный случай на Кавказе. В случае Армении майские парламентские выборы не стали такой вехой, но они все же способствовали усилению взаимодействия со стороны ЕС в сфере «условной интеграции» в Европу. По мере усиления роли ЕС в Армении Ереван потихоньку осуществляет поступательное движение по пути демократического развития».

В Центральной Азии подобного движения по пути либерализации не наблюдалось: оценки Казахстана и Таджикистана ухудшились, а Узбекистана и Туркменистана остались на том же уровне вместе с группой других государствам мира, набравших наихудшие баллы за состояние как политических, так и гражданских свобод.

Рейтинг Таджикистана в области гражданских свобод упал с 5 до 6 баллов «по причине осуществления военной операции в Горном Бадахшане, приведшей к гибели многих людей, ликвидации людей без суда и следствия и наступлению на СМИ».

И хотя рейтинг Казахстана по сравнению с прошлым годом не изменился: республика причислена к группе «несвободных государств», получив 6 баллов за состояние политических свобод и 5 баллов – за ситуацию с гражданскими правами, организация Freedom House отмечает, что в стране наблюдается нисходящая тенденция, обстановка в области СМИ «ухудшилась на волне подавления массовых волнений трудящихся в конце 2011 года, запрета властями оппозиционных газет, блокирования оппозиционных сайтов и социальных медиа». Кыргызстан также поучил прохладную оценку, набрав по 5 баллов в категориях политических и гражданских прав.

Что касается других стран региона, то рейтинг Турции по уровню состояния гражданских свобод упал с 3 до 4 баллов «по причине досудебного содержания под стражей тысяч людей – в том числе курских активистов, журналистов, лидеров профсоюзов, студентов и военнослужащих – в процессе осуществления кампаний, носящих, по мнению многих, политическую подоплеку».

Туркменистан между двух огней

После событий в арабском мире президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов оказался в сложном положении. Сегодня его режим остался между двух огней. Чтобы уйти от постоянного преследования со стороны Москвы и Тегерана, Г.Бердымухамедов желает скорее вступить в ряды друзей Запада. И его понять не трудно. Ввиду особенностей своего географического положения богатый энергоресурсами Туркменистан лишен выхода в Европу и стремительно развивающиеся рынки Азии.

При этом более 70% ВВП страны формируется за счет экспорта нефти и газа. Во благо Москвы единственным каналом сбыта главного товара Туркменистана остается советской постройки газопровод «Средняя Азия – Центр». А активно поддерживаемое ЕС строительство Транскаспийского газопровода вызывает крайне негативную реакцию «Газпрома». Опасаясь мести со стороны Кремля, как это случалось с его предшественником, Г.Бердымухамедов демонстрирует стремление ограничить участие западных инвесторов посредническими сделками. А на днях Туркменбаши-2 предложил создать агентство по контролю деятельности иностранных кампаний.

В ближайшее время Туркменистан может оказаться в центре внимания мировой общественности, а точнее говоря, на пике борьбы за новый передел мира. На фоне заявлений официальных израильских лиц о грядущей войне с Ираном особую значимость приобретает позиция властей страны, невольно становящейся как решающим плацдармом для наступления, так и надежным тылом для обороны. Экономические и политические взаимоотношения Туркменистана с Израилем имеют глубокие корни. Одним из краеугольных камней этого сотрудничества является компания «Мерхав», принадлежащая Иосифу Майману. Достаточное влияние на президента Г.Бердымухамедова оказывают еще ряд бизнесменов еврейского происхождения. Их имена хорошо известны высокопоставленным лицам Тель-Авива, которым так и не терпится назначить резидента «Моссада» в СНГ Рэувена Динэля послом в Туркменистане. А присутствие американских вооруженных сил под Ашгабадом и в Мары, по мнению израильтян, несомненно, вынудит Г.Бердымухамедова определиться в выборе в случае военной операции против Ирана.

Для Тегерана это не является сенсационным известием. Недавно член комиссии по национальной безопасности и внешней политике иранского парламента Зохре Элахиан заявила о том, что Туркменистан служит региональным форпостом израильской секретной службы «Моссад», а также спецслужб США и Великобритании. По ее словам, на территории страны действуют базы по координации террористических групп, а также проведению операций по сбору разведывательной информации и саботажу против Исламской республики.

По всей очевидности, активные экономические контакты Туркменистана и Ирана оказались недостаточным фактором для преломления данной тенденции. Как утверждают западные аналитики, этот выбор за президента Бердымухамедова сделала сама история, расставив международные силы с очевидным преимуществом в пользу США и Израиля. По мнению военных наблюдателей, остается без ответа лишь вопрос о степени участия Туркменистана в грядущей операции.

Но это, опять-таки зависит от ее характера: будет ли операция затяжной и направленной на изменение государственного строя в исламской республике, или локальной и завершится после ударов по ядерным объектам Ирана.

Шемшат Дурдыев

Тот факт, что между управленческим звеном турецких спецслужб, осуществляющих операции в Сирии, и руководством Аль-Каеды существуют тесные контакты – вполне очевидно и никакого секрета не представляет. Широко об этом не говорится лишь потому, что основные поставщики новостей из Дамаска – это масс-медиа тех стран, которые по факту состоят в антисирийской коалиции и, что самое пикантное, активно борются с «международным терроризмом», который эта самая Аль-Каеда олицетворяет. Понятно, что в открытом признании таких контактов существует определенная доля неловкости: западный обыватель горячо одобрит падение «кровавого режима Асада», но это падение должно происходить в лучших традициях либерального романтизма – в результате революционно-демократического творчества «широких народных масс», а уж никак не на штыках иностранных наемников, слетевшихся в Сирию.

Правда, по данным французских спецслужб, наемники со всего Ближнего Востока (на считая инструкторов из Саудовской Аравии, Катара, британской САС и прочих) составляют не менее 10 процентов от общей численности сирийских мятежников, но это лишь бытовая подробность практически всех «горячих точек» на Востоке двухтысячных годов, будь то российский Кавказ или теперь вот – Сирия.

Словом, в действиях турецких спецслужб нет ничего, что не вписывалось бы в рамки новой Большой Игры на Востоке: нынешний лидер Аль-Каеды призывает мусульман всего мира поддержать сирийских повстанцев «всем, чем только возможно, не жалея ничего», а турецкие спецслужбы работают с этим «всем», исходя из проверенного веками принципа – в разведке нет отбросов, есть кадры.

Но, похоже, в турецко-алькаедских отношениях наступил новый этап. Месяц назад произошла встреча представителей Аль-Каеды и одного из руководителей МИД Турции. И хотя подробности встречи не разглашаются, сам факт этих переговоров создает ряд интригующих сюжетов как в сирийском вопросе, так и в вопросах национальной безопасности России.

Головокружение от похвал

Максимализм Турции в сирийском вопросе, отраженный в заявлении главы внешнеполитического ведомства Турции Ахмета Давутоглу на июньском международном совещании по Сирии: “Мы должны усилить давление на сирийский режим и тех, кто поддерживает этот режим, взяв курс на их изоляцию”, – уже привел Анкару к серьезным внешнеполитическим проблемам.

Сейчас стало очевидным, что Запад, да и саудиты, куда без них, откровенно «сыграли» Эрдогана в сирийском вопросе. Устраняя негативное наследство Буша-младшего в американо-турецких отношениях, поддерживая на словах претензии Анкары на роль «особого оператора по Ближнему Востоку» в диалоге Запада и исламского мира, этот самый Запад вывел нынешнее руководство Турции на острие анти-сирийской коалиции, что и констатировал старший научный сотрудник вашингтонского института ближневосточной политики Сонер Чагаптай, писавший в марте нынешнего года: «Анкара уже не противостоит Вашингтону по целому ряду вопросов, а в полной мере пользуется своим членством в НАТО, тесно сотрудничая с Вашингтоном в решении ближневосточных проблем, в частности, Ирана и Сирии». Фактически – из «особого оператора» (к чему стремился Эрдоган) Турция вернулась состояние «младшего партнера» США, которому и предоставлено почетное право таскать каштаны из кипящего ближневосточного котла.

Турцию именно что втаскивали в сирийский кризис, обещая дипломатическое прикрытие со стороны США и арабских стран. Под эти обещания и льстивые заверения Турция дала разрешение на создание командного центра в Стамбуле, который координирует поставки оружия и проводит консультации с руководителями боевых отрядов на территории Сирии. Дальше были и переброски оружия из Саудовской Аравии и Катара на турецкие склады с последующей доставкой их в Сирию, и «турецкий коридор» для боевиков из Ливии, Туниса, Алжира и Кувейта, и разрешение на вербовку турецких военнослужащих для участия в боевых действиях, и грузовики с турецким оружием на сирийско-турецкой границе… Справедливости ради нужно заметить, что этому «втаскиванию» ни Эрдоган, ни Давутоглу особо не сопротивлялись, уверенные в повторении «арабского сценария».

Все это могло бы и сработать, окажись режим Асада менее устойчивым, как это, собственно, и представлялось со стороны. Но – расчеты аналитиков эпически провалились, а Анкара, находящаяся на острие антисирийской атаки – внезапно оказалась в гордом одиночестве, плавно переходящем в дипломатическую изоляцию по данному вопросу.

Как результат – обострение отношений с Москвой, которые до того переживали, по меткому замечанию директора турецкого ORSAM Хасана Канболата, «самый блестящий период за последние пятьсот лет», провал попыток установления «особых отношений» с Тегераном, критическое обострение курдского вопроса (особенно после событий в аллепской Ашрафие). И – вполне реальным становится процесс устранения от власти Партии справедливости и развития в самой Турции, на фоне обостряющихся внутренних политических противоречий.

Но многие наблюдатели говорят о том, что внешняя политика Эрдогана и Давутоглу… как бы это помягче выразиться… изобилует лихими поворотами. И если наиболее грамотные турецкие политики во весь голос говорят о том, что необходимо как можно скорее соскакивать с поезда анти-сирийской коалиции, пытаться выйти из этой истории с наименьшими потерями, то Эрдоган и Давутоглу решили и здесь пойти совершенно неординарным путем, санкционировав переговоры с Аль-Каедой.

Договор со змеями

«Нельзя позволить ядовитым змеям устроить гнездо у тебя в саду даже при наличии молчаливого договора о том, что они вместо ваших будут кусать соседских детей. В конце концов, они вернутся и покусают вас и ваших детей». Эти слова генерала Дэвида Петреуса, будь на то возможность, следует выжигать на лбу тех политиков, которые устраивают политические игры с экстремистами всех мастей, от афганского Талибана 80-х, чеченских и косовских сепаратистов 90-х годов прошлого века до Аль-Каеды образца 10-х века нынешнего.

Самое поразительное заключается в том, что опыт этих игр ничему политиков не учит. Более того – приходит новое поколение, которое почему-то абсолютно уверено, что вот у них-то все как раз получится, именно они сумеют избежать прошлых ошибок и сделать так, чтобы змеи их не кусали. Тесные контакты нынешнего турецкого руководства с «Братьями-мусульманами», особые, замешанные на финансах, отношения с монархиями Персидского залива – позволяют властям Анкары думать, что уж с ними-то Аль-Каеда будет соблюдать и некие правила игры, и достигнутые договоренности.

Блицкриг в Сирии не получился, позиции Эрдогана и Давутоглу серьезно пошатнулись – и вопреки здравому смыслу принимается решение о «сальвадорском сценарии» (по выражению экс-главы Военной академии Турции адмирала Тюркера Ертюрка), то есть о создании на территории Сирии «зоны нестабильности» и террористической активности, которая пусть и не сразу – но позволит добиться свержения нынешнего режима в Дамаске. Понятно, что исполнителями здесь станут активисты «Аль-Каеды», финансировать будут Саудовская Аравия и Катар, ну а Анкара отводит себе почетную роль координатора и технического руководителя.

Политическая наивность подобного расклада очевидна. Не буду говорить о том, что в конце минувшего века одна страна уже решила реализовать этот сценарий. К чему это привело – смотрите новости и материалы о ситуации в Пакистане. И хотя в политике и истории всякая аналогия хромает – даже при десятипроцентном совпадении последствий головная боль Турции и всему региону обеспечена. Создать некий локальный заповедник не получится, и «Аль-Каеда» двинется дальше. Весь вопрос и вся политическая интрига заключается в том, куда?

Не надо представлять турецкое руководство наивными и безответственными людьми. Они достаточно отчетливо понимают, с кем имеют дело на переговорах и, разумеется, постараются обезопасить территорию Турции от активности «Аль-Каеды». Надолго ли это удастся, сбудутся ли мрачные прогнозы турецкого аналитика Жондора Менди, опубликованные в газете «Ватан» – вопрос второй. Первый же заключается в том, что одним из итогов турецко-алькаедских переговоров станет активизация салафитов в постсоветской Центральной Азии и на российской территории. По большому счету, Турция может предложить «Аль-Каеде» не так уж много: деньги и оружие дадут монархии Залива, кадровый голод «Аль-Каеде» не грозит – «пушечного мяса» для джихада по салафитской версии на нынешнем Ближнем Востоке даже с избытком. Сегодня «Аль-Каеде» от Анкары нужно только одно – каналы проникновения на российский Кавказ, в Татарстан, в Крым и постсоветскую Центральную Азию, где турецкие позиции не просто сильны, но и наращиваются с каждым годом, пусть пока лишь через культурные, гуманитарные программы и экономическую экспансию.

И это уже вполне весомый довод для российской стороны внести коррективы в повестку двусторонних отношений.

Ереванский аналитик Михаил Агаджанян совершенно справедливо заметил в одной из своих статей о том, что «уклон в российско-турецких отношениях последних лет в сторону их «экономизации», попытки обойти сохраняющиеся политические разногласия наращиванием экономических связей привели Москву и Анкару к определенному двустороннему тупику».

С одной стороны – все обстоит как нельзя более благополучно. Объем внешнеторгового оборота между нашими странами возрастает, хотя и близко не подходит к тому, что прогнозировал в минувшем году министр энергетики и природных ресурсов Танер Йылдыз на заседании российско-турецкой комиссии по экономическому сотрудничеству в Казани.

Проблема лишь в том, что внешнеполитические шаги Турции (и не только в сирийском вопросе) позволяют сделать вывод о том, что сегодня Анкара все больше дрейфует в сторону сил, которые активно враждебны России. И уже одного этого вполне достаточно, чтобы не завораживаться цифрами внешнеторгового баланса. Тот же Танер Йылдыз на чистом, что называется, глазу недавно заявлял, что «несмотря на расхождения Турции с Россией и Ираном по сирийскому кризису, ей удаётся сохранять достигнутый уровень в развитии торгово-экономических отношений с этими двумя странами». В аккурат после визита Эрдогана в Тегеран, который турецкая сторона объявила чуть-ли не «историческим» и «прорывным», было объявлено о значительном сокращении объемов закупаемых в Иране объемов нефти и газа. Сегодня Анкара ведет переговоры об увеличении импорта нефти с Саудовской Аравией, Ливией и Россией. Учитывая головокружительные маневры Анкары, вполне можно предположить, что в случае острой политической необходимости для турецкой стороны – Россия вполне может выпасть из этого списка. При полном одобрении и финансовой поддержке тех сил, которые тянут Турцию теперь уже в антироссийскую коалицию.

Игорь Панкратенко, по материалам: bs-kavkaz.org

источник: 

11 сентября заместитель министра обороны России Анатолий Антонов побывал с визитом в Душанбе, чтобы принять участие в двусторонних переговорах относительно продления прав России на аренду базы для 201-ой мотострелковой дивизии. Он встретился с комиссией Таджикистана во главе с министром юстиции Рустамом Менглиевым. Переговоры по базе проводились одновременно с совместными военными учениями в целях подготовки сил быстрого реагирования на случай нападения на российские базы в Таджикистане. 14 сентября таджикское Агентство по контролю за наркотиками приняло участие во встречных контр-наркотических учениях ОДКБ, которые проводились в Москве. Основная цель подобных учений – содействие борьбе с контрабандой наркотиков и организованной преступностью.

В ходе пресс-конференции Антонов сообщил, что обе стороны близки к завершению сделки, которая, как ожидается, будет подписана во время поездки таджикского президента Эмомали Рахмона в Москву в октябре. Антонов выглядел оптимистично, сказав репортерам, что «на последней встрече, состоявшейся в августе, оставалось десять неразрешенных вопросов, однако сейчас мы подошли к завершающей стадии». За последний год переговоры порой достигали точки кипения, когда Россия обвиняла Таджикистан в требовании 300 млн. долларов США в качестве сбора. Душанбе, в свою очередь, отрицал это обвинение. Публичные комментарии высокопоставленных российских командующих, в том числе командующего наземными войсками России генерал-полковника Владимира Чиркина, усилили дальнейшие разногласия.

Несмотря на то, что окончательные условия пока неизвестны, похоже, что обе стороны согласились, по крайней мере, на временное продление на два года (до 2016 года). Помимо этого, российские и таджикские информационные агентства, ссылаясь на надежные источники информации, указывают на то, что финальная сделка, скорее всего, будет предусматривать срок продления от 10 до 29 лет. Также похоже на то, что Россия не готова напрямую заплатить за аренду, предлагая Таджикистану в качестве компенсации лишь обучение и оборудование со скидкой.
Российская база (крупнейшая российская база заграницей) – вопрос, раскалывающий Таджикистан на два лагеря. В прошлом, вопросы суверенитета и национальной гордости вызывали яростное сопротивление относительно продления аренды базы. Ситуация усугубилась еще больше, когда 22 августа умер десятилетний мальчик, трое других получили ранения после того, как он задел серпом неразорвавшиеся боеприпасы на поле, где они работали. Инцидент произошел недалеко от российского тренировочного центра Мумирак в Кулябе во время двухнедельных военных учений, проходивших с участием всех трех российских баз. Россия отрицает свою вину, однако пресс-секретарь минобороны Таджикистана до этого объявил, что в ходе учений планировалось использовать 5 тыс. патронов, 2 тыс. гранат, 500 мин и 45 снарядов. Пресс-секретарь также подчеркнул, что многие из российских участников были опытными ветеранами «гражданской войны в различных регионах России» (преимущественно в Северном Кавказе), что негативно отразилось на имидже России в Таджикистане.

Однако позиция России в переговорах была усилена за последние два месяца недавними событиями в Горном Бадахшане. Вспышка насилия и нестабильность в отдаленном горном регионе позволяет России укрепить ее роль и позицию в обеспечении безопасности Таджикистана после того, как переговоры, казалось, зашли в тупик. Этому способствовало несколько факторов: 1. Хорог, где произошли столкновения, расположен на границе с Афганистаном. 2. Толиб Айеомбеков, которого обвинили в убийстве генерал-майора Абдулло Назарова (председателя Государственного комитета национальной безопасности в Бадахшане) и арест которого стал формальным поводом к дислокации войск и последующей эскалации, сам являлся главой местных погранвойск.

Этот факт, вместе с заголовками в международной прессе типа «афганские боевики собираются вдоль таджикской границы», «правительство не может справиться с ситуацией, а вывод войск НАТО из Афганистана в 2014 году дает Москве больше пространства и возможности остаться для поддержания безопасности». Такое совпадение (для России) наталкивает многих таджикских ученых мужей на мысль о том, имела ли Россия роль в подстрекательстве насилия, или, по крайней мере, извлекла выгоду из манипулирования в СМИ.

Тем не менее, почти нет доказательств о возможной теории заговора, и Россия имеет вполне достаточно рычагов влияния в переговорах. Исторически сложилось так, что двумя самыми главными «дубинками» России для убеждения Душанбе были контроль цен на экспорт ГСМ и трудовые мигранты. На сегодняшний день Таджикистан импортирует 90% нефтепродуктов из России. В 2010 году Россия подняла таможенные сборы на ГСМ, что привело к существенному повышению цен на ГСМ в Таджикистане. Аналогично, прошлогодний дипломатический тупик между двумя странами ввиду политизированного уголовного дела Владимира Садовничего, пилота гражданской авиации и российского гражданина, задержанного властями Таджикистана и обвиненного в контрабанде, продемонстрировал готовность Москвы использовать угрозы ужесточения визового режима и депортировать трудовых мигрантов в качестве инструмента принудительной внешней политики.

Но учитывая то, что казахстанская нефтяная компания «Tethys Petroleum» этим летом объявила о возможных крупных залежах нефти и природного газа в Таджикистане, многие надеются на то, что энергетическая независимость и вливание «нефтедолларов» помогут уравнять отношения с Россией. Хотя эти надежды не имеют подтверждения, они, несомненно, информируют о долгосрочной стратегии Душанбе, особенно когда дело касается продолжительности срока аренды российской военной базы. Для России, которая является свидетелем укрепления влияния в Таджикистане других держав и ослабления своего господства, очень важно продлить права на военные базы как можно дольше. В краткосрочной перспективе, чтобы добиться благоприятного для себя соглашения, Россия полагается на свои экономические и политические рычаги воздействия, а также на внутреннюю нестабильность Таджикистана, границу с Афганистаном и плохие отношения Таджикистана с Узбекистаном.

Марк Винсон
«Jamestown», 19 сентября 2012 года

Новости-Азербайджан, Матанат Насибова. Интервью АМИ Новости-Азербайджан  c Руководителем  службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества (Москва),  известным российским  экспертом Александром  Собяниным:

— Господин Собянин,  насколько стабильна нынешняя внутриполитическая ситуация в регионе Центральной Азии?

— Всегда предупреждал моих  соратников, партнеров встранах Кавказско-Среднеазиатского региона, где мы ожидаем революций, беспорядков, гражданских волнений. И впервые могу твердо, к сожалению, сказать, что проблемы будут у многих, но самые большие проблемы будут у нас в России, в ноябре-декабре 2012 и феврале-марте 2013. Проблемы более серьезные, чем в странах Кавказа и Средней Азии. На Кавказе может случиться новый выпад  Грузии против союзной России Южной Осетии. В Средней Азии мы ждем проблем для Таджикистана и Киргизии. Казахстан сохранит позицию главного военного союзника России в регионе, без ухудшения отношений с США. Туркмения останется нейтральной.

Собственно, единственно по-настоящему непредсказуемые события в Средней Азии будут разворачиваться вокруг исмаилитов — вокруг Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана.

— Можно ли говорить о безопасности этих регионов в ближней и среднесрочной перспективах,  и насколько они застрахованы от так называемых «оранжевых революций» с подачи Запада?

— Запад инсценирует и планирует, тут всё верно. Но агенты влияния Запада, получающие гранты от западных фондов и негосударственных организаций, составляют крохотную часть протестного потенциала успешной « оранжевой» или любой иной цветной революции,пусть даже обычно они на лидерских позициях при свержении действующих властей. Важно, что наши государства отворачиваются от живых людей в сторону алчущих денег и власти коррумпированных чиновников, не чувствующих границы моральных запретов «харам» (нельзя)предпринимателей, лоббистов.

Нежелание власти быть справедливой к народу и создает основной контингент выходящих на улицы во время цветных революций. Поэтому, например, не удалась в свое время «оранжевая революция» в Баку в 2002-2003 гг. — не было серьезного унижения народа Гейдаром Алиевым, по этой же причине не задался с самого начала процесс  в Андижане-2005.

Мы сейчас и в России совершаем ошибку, когда государственные телеканалы вовсю разжигают истерию и ожидания гражданской войны, агрессивность по отношению к значительной части российского населения.

— Как стало известно, в состав Каспийской флотилии ВМФ РФ вошли новые боевые корабли. К тому же в перспективе ближайших лет запланировано перевооружение всего состава корабельной группировки и береговых служб. В каких целях это делается?

— В 1992 году личный состав Краснознаменной Каспийской флотилии во главе с командующим вице-адмиралом Борисом Михайловичем Зининым обеспечил передислокацию главной базы и сил из Баку в Астрахань. Эта реальность отражает гораздо больше, чем просто перемещение катеров и моряков. Россия в геополитическом смысле «откатилась» на много веков назад, к историческим границам времен российско-турецких и российско-персидских войн. Во времена противостояния США и СССР Каспийская флотилия была «довеском»  к основным флотам — Балтийскому, Черноморскому, Северному и Тихоокеанскому. Сегодня же, когда возможности военно-технического оснащения снизились многократно, столь же кратно возросло значение военно-морской «длинной руки» на Каспии в сфере обеспечения национальных интересов России.

Возможностей резко меньше, задач и вызовов — больше. Этим всё и определяется. В советское время недалеко от Баку испытывались экран планы, в частности, крупнейший в мире боевой экран план «Орлёнок»  (по классификации НАТО «Каспийский монстр», детище великого инженера-конструктора Ростислава Алексеева). Можно образно сказать, что сегодня каспийский «Орлёнок»  сложил крылья и вернулся в астраханское гнездо, прийти в себя от шока уничтожения
советской семьи и восстановить силы.

Бывшее в 20-м веке «внутренним озером Ирана и Советского Союза» Каспийское море после распада СССР в 1991 году стало озером разногласий, связанных с разделом шельфа, минеральных и биологических ресурсов. В ближайшее десятилетие невозможно надеяться, что на переговорах о статусе Каспийского моря Москва, Тегеран, Баку, Астана и Ашхабад могут прийти к согласованному единому мнению. Нужно также учитывать, что у трех из пяти каспийских стран — у Азербайджана, Ирана, Туркмении — есть друг к другу встречные территориальные претензии, которые на примере нефтегазового недропользования и геологоразведки уже приводили к демонстрации вооруженной силы. Россия должна также учитывать, что Казахстан, с которым у России прекрасные двусторонние экономические отношения и союзнические обязательства по ОДКБ, в международных блоках и на глобальном уровне часто не поддерживает позицию России. Так было только в этом году в Пекине, где Казахстан по всем трем спорным вопросам китайско-российских противоречий встал на сторону Китая, так было недавно на саммите стран Организации Исламского Сотрудничества, где редседательствующий на саммите ОИС Казахстан обеспечил нужное Саудовской Аравии и Катару беспроблемное голосование, завершившееся временным приостановлением членства Сирии в ОИС. Туркмения четко придерживается заявленного государственного нейтралитета, что, вполне естественно, требует от Туркменских ВМС и ВВС ускоренного технического переоснащения. Как мы знаем на примере самой влиятельной нейтральной страны мира — Свободной Конфедерации (офиц. название Швейцарии — Confederatia Helvetica. — Прим. ред.), нейтральный статус требует несколько больших финансовых расходов на вооружение и подготовку Вооруженных сил, так что туркмены будут вынуждены продолжать перевооружение.

Таким образом, мы видим реальность на Каспии — хрупкое равновесие и отсутствие войны возможно только и исключительно при подавляющем превосходстве одной страны — России. Любой шаг в сторону приближения возможностей флотилий  остальных стран к возможностям Каспийской флотилии будет нарушать неустойчивое равновесие, и усиливать возможность военных действий. Такая задача пока выполняется — возможности Каспийской военной флотилии превышают совокупные возможности флотилий остальных каспийских стран.

На сегодня в РФ на озере проходят боевую учебу 2 сторожевых корабля проекта 11661 – «Татарстан» и «Дагестан».  Оба корабля оснащены новейшим ракетным комплексом «Бал» производства ОАО «Корпорация Тактическое ракетное вооружение». Здесь все очень просто — это лучшее в мире ракетное оружие для тех задач, которые могут возникнуть на Каспии. В строю малые ракетные катера проекта 21630 – «Астрахань» «Волгодонск», достраивается малый артиллерийский корабль «Махачкала»..  Однако нынешнее равновесие может опять качнуться в нежелательную сторону, если окажется правдивой информация, которая промелькнула в прессе, что одна из каспийских стран изучает возможность приобретения на мировом рынке кораблей прибрежной зоны (Littoral Combat Ship, LCS), поскольку литоральный боевой корабль — морское оружие принципиально нового класса. В этом случае усилия России по гармонизации и удержанию стабильности на Каспии будут торпедированы. Хотелось бы верить, что планы по приобретению LCS поколения after next окажутся домыслами прессы. В ином случае Россия будет вынуждена ответить ассиметрично, но адекватно для купирования нового военно-морского вызова.

Хотел бы напомнить, что в ноябре 2012 года Краснознаменной Каспийской флотилии исполнится 290 лет. Уверен, что военно-морские флаги стран Каспийского моря будут желанными гостями для флага российского ВМФ. И это хороший повод подумать о возможности более тесных отношений между военными флотами каспийских стран. В 2012 году на Западе вновь стали обсуждать те опаснейшие прожекты, которые казалось бы канули в лету к концу 1990-х годов — о придании российскому Волго-Донскому каналу, полностью проходящему по суверенной территории России, статуса международной речной трассы, подобного статусу Дуная. Каспийские страны могут поддержать нас в утверждении неприемлемости таких планов.

У нас могут быть на Каспии противоречия, но каспийские страны пока суверенны, решать проблемы сами между собой. Изменение статуса Волго-Дона будет означать, будем уж прямо говорить, легитимацию вмешательства НАТО в дела каспийских государств. Сейчас для отработки противодействия общим угрозам используется программа «Каспийская сила» (KASFOR), созданная для борьбы с терроризмом, наркотрафиком и биотерроризмом.

В случае появления даже одного катера с военно-морским флагом любой страны НАТО на Каспии смысл программы KASFOR уходит в историческое небытие, а судьбы Ливии, Египта, Сирии станут актуальными для судеб каспийских стран. Без поддержки позиции России флотами и МИДами каспийских стран Каспийская флотилия останется единственным гарантом мира в регионе Каспийского моря.

— На протяжении последних 3- 4 лет Россия последовательно расширяет свое военное присутствие в Закавказье за счет создания военных баз на территории Абхазии и Южной Осетии. Может ли этот фактор спровоцировать новый виток напряженности на Кавказе? И как будет складываться формат дальнейших отношений между Россией и странами Закавказья?

— Военные базы РФ в Абхазии и Южной Осетии служат делу мира и останавливают грузинский реваншизм. Каким образом удержание мира может провоцировать усиление напряженности? Никаким, т.к. служит обратной задаче. А вот безответственная решимость президента Грузии Саакашвили и его угрозы вернуться к военному решению вопроса более чем опасны. Именно грузинский имперский реваншизм может привести к новой войне на Кавказе, к новой агрессии против союзных России республик Абхазия и Южная Осетия. Касательно формата отношений России со странами Кавказа эта ситуация вокруг Грузии, РА и РЮО никаким образом не влияет. Армения является членом ОДКБ и ведет переговоры о присоединении к Таможенному союзу и Единому  экономическому пространству. Отношения России с Азербайджаном традиционно занимают одно из самых приоритетных мест во внешнеполитической и внешнеэкономической политике Российской Федерации.

Тот, кто попытается привязать позицию Азербайджана или Армении по отношению к России к ситуации вокруг признанных Россией и рядом других стран Абхазии и Южной Осетии, совершит ошибку

—   Ваши личные  предположения по поводу возможного решения статуса Каспийского моря в среднесрочной перспективе…

— Ассоциация приграничного сотрудничества участвовала в подготовке и проведении многих каспийских региональных конференций, круглых столов, семинаров. Вызывает сожаление, что время уходит, а стороны лишь торгуются, об этом чиновники и дипломаты забывают. Сейчас нельзя инициировать всерьез даже пятой части тех предложений, проектов, программ, которые предлагались аналитиками, учеными, политиками в России, Азербайджане, Казахстане, Туркмении, Иране, в российских регионах Дагестане, Астраханской области и Калмыкии в начале 2000-х годов. Сейчас спектр возможного  резко сузился. Впереди война, что ходить вокруг да около. Так что, важны политические друзья и военные союзники, а не мечтания об абстрактной экономической целесообразности. К сожалению, я полагаю, что  ничего прорывного и важного в решениях по статусу Хазарского моря, как его называют в Иране, Каспийского — как мы его называем, в ближайшие лет пять-семь не будет.

События вокруг Сирии стали серьезным испытанием для турецкой внешней политики. По сути, сейчас Турция держит экзамен на способность следовать оглашенному два года назад ее же собственному стратегическому плану перехода с уровня региональной державы на уровень державы мировой…

В Анкаре уверены, что Турция располагает всеми необходимыми ресурсами для решения подобной задачи. Согласно тому, как турецкое руководство видит роль и место своей страны на международной арене к 2023 году (к 100-летней годовщине образования Турецкой Республики), Турция должна войти в Европейский союз, в интеграционные объединения в сфере экономики и безопасности с соседними странами, быть ключевой державой в поддержании регионального порядка, играть определяющую роль в международных организациях и входить в десятку ведущих экономик мира. При всей амбициозности этих планов они не являются столь уж фантастическими.

Согласно концепции министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу (в турецких СМИ она сразу была названа «программой Давутоглу»), Анкаре необходимо проводить более активную дипломатию, возможности для которой предоставляют кризисы в окружающих Турцию регионах. Предполагается, однако, что Турция может проявить себя и с позиции «мягкой силы», будучи способной именно таким способом принять участие в формировании «нового мирового порядка».

Тенденции, неявно отмечавшиеся в региональной политике Турции к концу первого десятилетия XXI века, ярко проявились в связи с инцидентом вокруг «Флотилии свободы» и действиями Израиля в мае 2010 года. Точнее – именно данный инцидент стал поворотной точкой, после которой изменение доктринальных взглядов на место и роль Турции в регионе стало очевидным. Впрочем, и до этого отмечалось, что в политике Эрдогана — Гюля (премьер-министр и президент Турецкой Республики), основанной на доктрине неоосманизма, остается все меньше места для ориентации на былое тесное сотрудничество с Соединенными Штатами и партнерские отношения с Израилем.

Конфликт из-за «Флотилии свободы» и последовавшая за ним демонстрация Анкарой своей новой региональной политики повлияли на многие важные региональные и мировые процессы. В первую очередь, тогда Турцию весьма активно поддержал Иран. Последующее голосование Турции против резолюции по иранской ядерной программе вызвало протест Вашингтона и серьезную озабоченность в Европе.

Прошедшие затем «арабские революции» усугубили ситуацию, поскольку Анкара представила арабскому миру свою концепцию «турецкого пути» — мирной революции, основанной на исламских ценностях, и поддержанную Тегераном с его рычагами влияния на шиитов. Это одновременно вызвало активность радикальных исламских группировок, поддерживаемых Ираном, в первую очередь ХАМАСа и «Хезболлы».

Исключение Россией Израиля из проекта «Голубой поток-2» и последовавшие договоренности по прокладке российского «Южного потока» в эксклюзивной экономической зоне Турции дали повод говорить о еще одном направлении в новой турецкой внешней политики — сближении Анкары с Москвой.

Во время недавнего визита в Москву премьер Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что предложил президенту РФ Владимиру Путину рассмотреть вступление Турции в Шанхайскую организацию сотрудничества.

С одной стороны, эта нацеленность на сближение с ШОС, учитывая полученный в июне 2012 г. Турцией статус партнера по диалогу этой организации, дает основания говорить о серьезной трансформации внешнеполитических приоритетов Анкары, которая отказывается от своих долгих и безуспешных попыток добиться успехов на западном направлении и начинает смотреть на восток. С другой стороны, заигрывания с ШОС могут быть и не более чем способом шантажа Евросоюза. В этом случае европейцы, сознающие, что «упускают» Турцию, которую они долгое держали (или думали, что держали) на коротком поводке обещаниями членства в ЕС, могут стать куда более сговорчивыми в диалоге с Анкарой.

Однако, скорее всего, речь идет о третьем варианте, непосредственно связанном с событиями вокруг Сирии. В частности, после скандала со сбитым сирийскими ПВО турецким самолетом-разведчиком в Турции серьезно заговорили об «изоляции» страны со стороны Запада, не поддержавшего призывы немедленно предпринять решительные шаги по решению «сирийской проблемы». Общие настроения выразило турецкое издание «Yenicag», писавшее по этому поводу: «Особенное значение мы должны придавать тому, что постепенно возрастает изоляция Турции. Враг не желает видеть Турцию независимой, стремится к разделению и раздроблению страны. Поэтому во внешней политике мы обязаны стать одним голосом, одним сердцем, одной головой. После того, как наш самолет был сбит, стало совершенно очевидно, что мы не смогли найти поддержку у Запада».

Турция в своих «сирийских играх» с Западом, очевидно, полностью осознала огромную пропасть между своими внешнеполитическими амбициями и готовностью Европы и США их безоговорочно поддерживать. Действуя ситуативно (а турецкая внешняя политика как раз и демонстрирует чаще всего ситуативность, но во имя великой конечной цели), Анкара активно ищет новых союзников, но чем именно закончатся новые сближения – похоже, не знают и в самом турецком руководстве. Т.е. это могут быть и новые стратегические партнерства и даже союзы, но с такой же вероятностью, если Запад озаботится отдалением Турции и пойдет ей на уступки, этот процесс может закончиться лишь громкими декларациями.

Интересно, что в то время, когда премьер Турции Эрдоган готовился к встрече с Владимиром Путиным и своим предложениям присоединиться к «Шанхайской пятерке», разразился очередной скандал вокруг Сирии: глава МИД Турции Давутоглу якобы призвал изолировать Россию, Китай и Иран из-за поддержки Сирии. Правда, МИД Турции сразу опроверг утверждения о том, что на заседании «Группы друзей Сирии» глава министерства Давутоглу призывал к изоляции России и Китая. В заявлении МИДа говорилось: «В выступлении нашего министра на заседании не фигурировали названия каких-либо стран». Между тем фраза Давутоглу звучала, если верить СМИ, следующим образом: «Необходимо изолировать поддерживающие сирийский режим страны», — заявил министр. Здесь, действительно, Россия не названа «по имени», но общее настроение главы турецкого МИДа, очевидно, не могло не насторожить российскую сторону.

В конечном итоге, анализируя действия Анкары в ситуации с Сирией, можно отметить ряд важных моментов.

Во-первых, Турция в очередной раз убедилась, что в НАТО не готовы безоговорочно удовлетворять амбиции Анкары, а значит, с точки зрения последней не признают ее «ответственной» за регион от Альянса, что больно бьет по турецкому стремлению к региональному лидерству. Это толкает Турцию на попытки формировать свою региональную картину за счет сближения с другими региональными центрами силы.

Во-вторых, Анкара всегда оставляет себе возможность отступления, стремясь оформить новые отношения в «половинчатом» варианте. В экономическом плане ярким примером этой тактики является отношение Турции к российскому «Южному потоку»: дав разрешение на его прокладку в своей эксклюзивной экономической зоне, Турция тем не менее уклонилась от предложения участвовать в проекте. В военно-политическом плане это означает, что новые союзники должны быть готовыми к тому, что с изменением ситуации Анкара может дать «задний ход».

В-третьих, Турция в перспективе будет развивать как экономическое, так и военное и военно-техническое сотрудничество с абсолютным большинством стран региона, в которых будет сохраняться стабильная политическая ситуация. При этом важно, что как в военной доктрине Турции, так и в иных доктринальных официальных положениях и озвученных взглядах военно-политического руководства, ни одна из соседних стран не определена в качестве вероятного противника. Но это не означает, что, стремясь к региональному лидерству, Анкара не будет использовать в своих интересах ситуацию в странах, где возможна дестабилизация. Нынешние события в Сирии — яркий тому пример, как и ранее поведение Турции в ходе «арабских революций».

При этом Турция будет сохранять чувствительность в борьбе за региональное лидерство к инициативам иных мощных игроков в регионе. Пока это относится в первую очередь к США, стремящимся усилить свой военно-политический вес в Черноморско-Каспийском регионе. В дальней перспективе этот же вопрос может возникнуть и по отношению к России, если только на повестку дня не будет вынесен вопрос о создании военного союза с участием этих двух держав с четким разграничением зон ответственности (нынешнее предложение Эрдогана о присоединении Турции к «Шанхайской пятерке» мы пока не считаем серьезным шагом к такому союзу — по указанным выше причинам).

И, наконец, при всех своих стратегических планах делать ставку на «мягкую силу» в лице дипломатии, Анкара все равно видит самым эффективным способом реализации основных направлений своей внешней политики наращивание потенциала своих вооруженных сил. Согласно убеждению Анкары, только мощные ВС, находящиеся в высокой степени боеготовности, могут предотвратить возникновение военных угроз либо же нейтрализовать их на раннем этапе с минимальными затратами. При этом военный бюджет Турции растет серьезными темпами: если в 2005 году военное ведомство страны получило 6,8 миллиарда долларов, то в 2011 г — около 14,5 млрд. долл., имея одну из самых мощных армий в регионе (на начало 2012 г. турецкая армия насчитывала около 720 тыс. чел.). Таким образом, рассказы о ставке на «мягкую силу» остаются пока лишь тезисом в озвученных планах турецкого руководства.

Андрей ШЕРИХОВ | 04.09.2012 |

Елена Касумова, доцент кафедры политологии Академии Госуправления при Президенте Азербайджана:

— Все события, развернувшиеся на евразийской дуге нестабильности, проходят под знаком пресловутой «арабской весны», которая вспыхнула неожиданно на ее западном фланге — от Туниса до Сирии. Но восточнее этих стран, в том числе и в регионе каспийского бассейна, никаких политических катаклизмов не произошло. Фактор внутриполитического напряжения, конечно, присутствует, но «революций» — арабских, цветных, сетевых и прочих — в обозримом будущем не предвидится, если они не будут навязаны и профинансированы извне. Самыми мощными возможностями для продвижения подобных революций обладают, конечно, Соединенные Штаты. Ни они, ни кто-либо другой, не были инициаторами «арабской весны», но они сразу же постарались взять ее под тотальный контроль. Тактика, как мы видим, разнообразна — от успешной натовской боевой операции «Объединенный защитник» в Ливии до безуспешной гуманитарной «SMS»-революции в Египте. Однако, результат всюду оказывается одинаковым: к власти из подполья приходят религиозные радикальные силы, с которыми даже американцам очень трудно вести диалог, не то, чтобы их контролировать. К тому же, «арабская весна» не перекинулась в Иран и пробуксовывает в Сирии. События, разворачивающиеся в этом сегменте «дуги напряженности», могут втянуть в большую войну многих игроков, включая те же США, что сегодня объективно противоречит их интересам.

Поэтому, США не будут увеличивать степень евразийского хаоса. Политические режимы от Турции до Пакистана достаточно стабильны и Вашингтону совсем невыгодно их расшатывать. Думается, что американцы, нисколько не сомневаясь в своем праве на безоговорочное лидерство, сейчас действительно находятся в поиске «дипломатических, социальных, экономических, политических инструментов для решения новых сложных мировых геополитических проблем». Я цитирую госпожу Клинтон по ее программной статье в журнале New Statesman, вышедшей под весьма символичным названием «Искусство умной силы» (The Art of Smart Power). Эта «умная сила» не подразумевает немедленных бомбардировок Ирана, чье ядерное досье стало для США самым большим внешнеполитическим вызовом. А именно это надо учесть всем сопредельным с Ираном государствам.

Ризван Гусейнов, политический аналитик, журналист:

— Оценивая внешнеполитические приоритеты Азербайджана и векторы их развития, уже стало традицией определять их по уровню и состоянию ирано-азербайджанских отношений, которые, как лакмусовая бумажка, демонстрируют любые изменения в раскладе сил на Южном Кавказе и Каспии. Несомненно, что нарастающая напряженность в ирано-азербайджанских отношениях неразрывно связана с тем, что официальный Баку в последнее время все чаще «сверяет часы» не с Москвой, а с Вашингтоном. Время покажет, является ли это очередным необходимым геополитическим и геоэкономическим маневром или же исходит из долгосрочных планов Азербайджана.

Однако для такого поворота, несомненно, есть причины. Во-первых, многолетние инициативы и попытки лидерства России в разрешении армяно-азербайджанского конфликта ни к чему, кроме потери времени, не привели. Это очень беспокоит официальный Баку, тем более, что жизнь показывает — Россия не способна маневрировать и менять свою внешнюю политику как на Южном Кавказе, так и в других регионах, где в последнее время происходят инициированные США «весны» и «демократические» революции. То есть, Россия жертвует раз за разом своими стратегическими интересами в странах Северной Африки, Ближнего Востока, а теперь и в Прикаспийском регионе, поскольку уже непонятно из чего состоит российская поддержка Ирана в столкновении с Западом.

Учитывая эти реалии, Азербайджан под давлением фактов, прагматично идет к более активному и глубокому сотрудничеству с США в геополитической, энерготранзитной и иных сферах. Дальнейшая устойчивость этого выбора официального Баку определится по итогам событий в Сирии и особенно, когда станет ясно, что смогут сделать США в соседнем Иране, который, несомненно, является конечной целью, инициированного Западом революционного вихря от Магриба до Ближнего Востока, от Средиземного моря, Персидского Залива и до Каспия, где проходят мировые энерготранзитные артерии, а значит и жестко сталкиваются интересы ведущих держав.

Александр Васяк, генерал-майор, военный эксперт:

— Сейчас о неизбежности войны США и Израиля с Ираном политологи заговорили с особенным энтузиазмом. В этой связи очень многие военные эксперты убеждают публику, что США только и думают о том, как максимально «милитаризировать Каспийское море». Но ведь любые военные расчеты — это расчеты рисков, а они сейчас неприемлемы ни для американских флотов в регионе, ни для самого Израиля, потери которого в случае нанесения ответного удара могут быть чрезмерны. Речь идет только о чисто военных рисках, а ведь есть же еще и такие вызовы, как взлет нефтяных цен, активизация проиранских сил в Ливане, Бахрейне, той же Саудовской Аравии. Надо еще взвесить, что является большей угрозой Израилю — иранская ядерная программа, к военной составляющей которой Иран пока не приступал, или нынешняя ближневосточная конфигурация сил, не уступающих Тегерану в своей ненависти к Тель-Авиву. А именно эти силы приходят к власти в пограничных с Израилем государствах.

Но даже если иранский кризис продолжится в силовой фазе, каспийская акватория никак не станет театром военных действий против Тегерана. Кстати, возможности США в милитаризации Каспия ограничены геополитическими реалиями, а прикаспийские государства и без всяких американцев продолжают курс на усиление своих военных флотов. Это — тренд нашего неспокойного времени, ему можно только следовать, но изменить его невозможно.

Я уверен, что у США нет резона стремиться к военному присутствию в каспийском бассейне или расширять его в Центральной Азии, тем более, каким-либо силовым образом участвовать в разрешении застарелых конфликтов на постсоветском пространстве. Все страны, находящиеся на нем, несмотря на сложные взаимоотношения с соседями, позиционируют себя стратегическими партнерами Вашингтона. Для США это едва ли не идеальная позиция и выбирать себе более близкого союзника только для того, чтобы усиливать давление на Россию или Китай — нет никакого политического смысла. Не забывайте, что война в Афганистане еще не закончена, будущее Ирана туманно и никакая американская администрация не будет сейчас осложнять отношения с постоянными членами СБ ООН.

Алексей Синицын, главный редактор NET-FAX — NET-ФАКС:

— Наверное, уже не столь актуально имеет ли «арабская весна» заокеанское происхождение или это — огромный взрыв массы накопленных в арабских странах противоречий. Важно другое. Действительно, большинство государств, расположившихся на «дуге напряженности» восточнее Средиземноморья, все чаще, как выразился коллега, «сверяют часы» с Вашингтоном, а не с Москвой. Возможно, дело здесь в том, что концептуальная позиция России почти не просчитывается. Кто ответит на вопрос: с какой целью надо было «сдавать» Ливию и «нерукопожатого» полковника, чтобы потом «упираться» в сирийском конфликте? И надолго ли хватит этого упорства?

Мне кажется, что само существование иранской и, в меньшей степени, афганской проблемы исключают один из худших для региона вариантов развития событий: США, во всяком случае администрация Обамы, не будут продвигать экспорт исламских или «цветных» революций в прикаспийском регионе. Конечно, Соединенные Штаты будут приветствовать тренд антииранских настроений в любой геополитической точке, тем более, что Тегеран сам охотно дает повод для их появления. Но, теряя управление «арабской весной», приводящей к власти суннитских радикалов, Вашингтон не готов сейчас пойти на военный конфликт с Ираном. А досужие домыслы, что Израиль может самостоятельно предпринять воздушную атаку иранских ядерных объектов, даже обсуждать не стоит.

События на Большом Ближнем Востоке разворачиваются таким образом, что именно Иран может стать противовесом, геополитическим фактором, сдерживающим стремительно растущие амбиции монархий Персидского Залива и центральноазиатских фундаменталистов. Именно поэтому антиамериканский, антизападный, агрессивный Иран может еще долго оставаться одним из ключевых игроков запутанных ближневосточных игр. Такую неожиданную перспективу необходимо учитывать политическому истеблишменту прикаспийских государств.

Социальный отдел

28 авг. 2012

В Тегеране вчера открылся саммит Движения неприсоединения, объединяющего более 120 стран. Возникшее в разгар холодной войны как третья сила мировой политики и сошедшее на нет после окончания эпохи блокового противостояния Движение неприсоединения стремится вернуть себе былое влияние в мире. Тегеран же рассматривает форум как уникальный шанс выйти из изоляции и заручиться поддержкой третьего мира в конфликте вокруг иранской ядерной программы.

Открывшийся вчера в Тегеране 16-й саммит Движения неприсоединения впервые за многие годы позволит находящемуся под жесткими международными санкциями Ирану ощутить себя центром мировой политики. Достижению этой цели должна способствовать заявленная повестка форума, в которую в числе главных вопросов включены ситуация вокруг иранских ядерных программ, сирийский кризис и будущее Палестинского государства.

«Тегеран стремится использовать саммит Движения неприсоединения для демонстрации того, что политика изоляции и санкций против Исламской Республики — это заговор очень небольшой группы стран. Главное для Ирана — доказать, что «нерукопожатность» его лидеров — это миф, а беспокойство по поводу его ядерной программы — неприкрытый неоимпериализм»,- пояснил «Ъ» политолог Игорь Зевелев.

По замыслу организаторов начавшийся с консультаций экспертов саммит, на котором ждут свыше 50 президентов, премьеров и королей, а также несколько десятков глав дипломатии, продлится до пятницы. Для поддержания интриги главные события должны произойти на финальном этапе, когда в Тегеран съедутся первые лица неприсоединившихся государств.

Вопрос о том, кто из мировых лидеров согласится приехать в Тегеран, оказавшийся в международной изоляции, стал едва ли не главной темой для иранских властей и их оппонентов. Первое очко эффектно записал в свой актив Тегеран: несмотря на многочисленные призывы США и Израиля бойкотировать саммит Движения неприсоединения, о намерении посетить форум объявил генсек ООН Пан Ги Мун (его ждут в среду). После того как перед открытием форума президент Ирана Махмуд Ахмадинежад назвал Израиль «раковой опухолью» Ближнего Востока, израильский премьер Биньямин Нетаньяху заявил, что «Тегеран — явно не то место, куда сегодня следует ехать господину Пан Ги Муну».

Участие в форуме Движения неприсоединения также подтвердили новый президент Египта Мохаммед Мурси, его ливанский коллега Мишель Сулейман и глава Палестинской национальной администрации Махмуд Аббас. Однако записать в команду «неприсоединившихся» еще и президента РФ Владимира Путина так и не удалось: муссировавшиеся региональными СМИ предположения, что российский лидер посетит форум в иранской столице, дезавуировало посольство РФ в Тегеране. В заявлении российской дипмиссии, которое приводит иранское агентство ФАРС, говорится, что Владимир Путин в Тегеран не поедет, а представлять на форуме Москву, имеющую в Движении неприсоединения статус наблюдателя, будет посол по особым поручениям МИД РФ Константин Шувалов.

Еще одной неудачей Тегерана станет отсутствие на форуме главы правительства контролирующего сектор Газа радикального палестинского движения «Хамас» Исмаила Хании. «После интенсивных консультаций мы приняли решение не участвовать в форуме неприсоединения»,- говорится в распространенном вчера заявлении палестинской группировки, находящейся под патронажем Ирана. Крайне болезненное для иранской стороны решение Исмаила Хании отказаться от поездки в Тегеран было вызвано резким неприятием этой идеи главой Палестинской автономии Махмудом Аббасом. «Президент Махмуд Аббас не примет участия в саммите Движения неприсоединения, если там будет присутствовать Исмаил Хания, причем статус присутствия Исмаила Хании совершенно неважен»,- разъяснил глава МИД Палестины Рияд аль-Малки.

Созданное в 1955 году Движение неприсоединения изначально провозглашало принципы антиимпериализма и равноудаленности от западного и советского лагерей. Что, впрочем, не мешало Москве использовать страны третьего мира в противостоянии с Западом. После распада СССР Движение неприсоединения во многом потеряло смысл своего существования. В связи с этим ряд экспертов рассматривают форум в Тегеране как попытку неприсоединившихся вновь заявить о себе как о влиятельной силе. «Однако этой попытке могут помешать амбиции Ирана, рассчитывающего использовать Движение неприсоединения сугубо как инструмент в противостоянии с Западом»,- заявил «Ъ» Игорь Зевелев.

Сергей Строкань
Газета «Коммерсантъ», №158/П (4943), 27.08.2012