В американском политологическом сообществе ныне существуют три точки зрения на проблему противостояния сверхдержав в Центральной Азии, куда эксперты включают Турцию, Иран, и Кавказ. Молодой профессор Даниэль Дрезнер — автор политического бестселлера «Отказ от большой игры» — считает восточные постсоветские страны малоперспективными с точки зрения продвижения американских интересов. В журнале Foreign Policy он утверждает, что Азербайджан отходит от проамериканской ориентации и вообще этот регион потерян для США. Другой яркий журналист из Businessweek — Стив Ливайн — уверен, что США обязаны бороться за регион до последнего. Мол, в начале 1988 г. все решили, что Америка окончательно вытеснена из Центральной Азии, однако на деле получилась совсем иная картина. И третий — известнейший публицист Томас Фридман — считает, что США должны оставаться в регионе, но сократить помощь ему, т.е. в большей степени реагировать на вызовы и угрозы по ситуации. В этой связи у редакции NET-FAX — NET-ФАКС возникло несколько вопросов к своим экспертам:
1. Какую политику изберет администрация США на пространстве Большого Ближнего Востока?
2. Каковы шансы на продвижение в регионе цветных, т.е. «демократических революций»?
3. А какова вероятность происламских революций на постсоветском пространстве?
4. Многие российские политологи считают, что ради контроля над всей евразийской дугой, США готовы даже «сдать» Израиль. Как оценить такой прогноз?
5. Каково будущее Большого Ближнего Востока на Ваш взгляд?
Ризван Гусейнов, политический аналитик, журналист:
— 1. Прагматизм является основным параметром развития отношений между той или иной страной, а тем более, это — важнейший критерий для такой супердержавы как США, имеющей свои интересы, практически, в любой точке планеты. В этом контексте можно сказать, что бум развития американо-азербайджанских отношений пришелся на конец 1990-ых — начало 2000-ых годов, когда США и Азербайджан совместно осуществляли грандиозные энерготранзитные проекты из региона Каспия и Южного Кавказа. Пожалуй, это и являлось причиной повышенного интереса США к Азербайджану и Южному Кавказу в целом, а остальное было следствием, истекающим из вышесказанного.
Но теперь, когда намеченные энерготранзитные проекты выполнены, и внимание США приковано к арабскому миру и энерготранзитным потокам оттуда, наметилось заметное снижение интереса американской политики к Южному Кавказу. После августовской российско-грузинской войны 2008 года, США значительно снизили свою активность, уступив (или временно делегировав) инициативу в регионе России. Такое ощущение, что этот регион и его роль в геополитических процессах отложены в долгий ящик. Но в контексте ирано-американского противостояния несомненно, что Азербайджан, граничащий с Ираном, где к тому же, важную роль в общественно-политической жизни играет почти 30 миллионное азербайджанское население, был и остается важным геостратегическим объектом для США.
2. Думаю, что США заинтересованы в продвижении «цветных революций», однако они понимают специфичность и отличие Азербайджана от арабских и мусульманских стран. Здесь в Азербайджане «арабский сценарий» не получит поддержки в обществе и, по всей видимости, на данном этапе американские стратеги ищут новые методы, способные революционным путем повлиять на общественно-политическую жизнь в Азербайджане. А с другой стороны революция в Азербайджане грозит непредсказуемыми изменениями, которыми могут воспользоваться Россия и Иран, что явно не входит в планы США.
3. Свершение исламской революции в Азербайджане трудно представить, поскольку общество мало подготовлено к такому развитию событий. При этом следует отметить, что молодежь все более симпатизирует исламским ценностям, в том числе и политическим. Особой популярностью среди просвещенной молодежи и интеллигенции пользуются идеи, так называемого, чистого или первоначального Ислама. Меньшей и к тому же ограниченной популярностью пользуются иранские или шиитские религиозные идеи, но не следует забывать, что эти идеи вдохновляют, в основном, сельское население и малообразованных граждан, которые, в первую очередь, и становятся «горючим материалом» для любой смуты и революции. Однако иранская теократическая модель государства и его враждебное отношение к Азербайджану являются основной причиной непопулярности такого рода идеи исламской революции в азербайджанском обществе.
4. Действительно, создается впечатление, что между Израилем и еврейским лобби США (имеющим ключевое влияние на американский истеблишмент) есть целый ряд принципиальных противоречий во взглядах на мировую и, в первую очередь, ближневосточную политику. Поэтому совсем не случайно, что Турция ныне активно используется Западом как рычаг влияния на Израиль, и в Вашингтоне на это нормально реагируют. Арабо-израильский конфликт создает массу проблем для продвижения и защиты американских интересов в мусульманском мире, который уже не тот, что лет 10-20 назад и сегодня исламский фактор все больше влияет на мировую политику и экономику. По всей видимости, США добиваются от Израиля неких уступок по палестинскому вопросу, что позволит поднять американский имидж и удержать свои позиции в мусульманском мире.
5. План Большого Ближнего Востока, пожалуй, самый амбициозный из всех нынешних американских идей. Однако до тех пор, пока Иран остается теократическим государством и представляет угрозу Израилю, этому плану не суждено сбыться. США решили действовать вокруг Ирана: не случайно последние 10 лет в окружении Ирана (в Ираке и Афганистане) создан пояс нестабильности и там идет кровопролитная война. Теперь, методом революций, США стремятся ограничить влияние Ирана в некоторых арабских странах Ближнего Востока и Персидского Залива. К тому же, для осуществления плана Большого Ближнего Востока, необходимо учесть интересы Турции, разрешить курдский вопрос, а также определить сферы и ареал турецкого влияния на Большой Ближний Восток, в том числе на Южный Кавказ.
Елена Касумова, доцент кафедры политологии Академии Госуправления при президенте Азербайджанской Республики:
— 1. Я уверена, что полемика очень интересных американских журналистов имеет скорее чисто публицистическую, чем политологическую мотивацию. Как и десятилетия назад, на пространстве Большого Ближнего Востока (ББВ) мы наблюдаем и, видимо, до конца своих дней будем наблюдать, сложные противоречивые комбинации игры интересов больших и малых политических акторов. Эти интересы могут сближаться, совпадать, противоречить друг другу, но они стоят над любым идеологическим полем, потому что определяются известной и не устаревающей геополитической формулой: «Географический рельеф как судьба». Поэтому, никуда США из этого региона не уйдут и от продвижения своих интересов на ББВ не откажутся.
Другое дело, — пока терпят фиаско те американские концепции, что подразумевали политическую фрагментацию евразийской дуги и создание новых государств с компрадорскими правительствами во главе. Но, не думаю, что американская военно-политическая элита пребывает в глубокой растерянности. В одном из документов, определяющим стратегию национальной безопасности США на XXI век, говорится: «Мы признали, что мир продолжает быстро меняться. Мы не в состоянии полностью понять или предсказать проблемы, которые могут возникнуть в мире за временными границами, определяемыми традиционным планированием. Наша стратегия принимает такие неопределенности».
Я не разделяю мнение коллег, считающих, что волна «арабских революций» планировалась за океаном, но возможность ее возникновения, безусловно, учитывалась. Сейчас мы наблюдаем титанические усилия американцев эту волну обуздать и подчинить ее движение своим политическим интересам. Но даже, если арабский мир погрузится в политический хаос, это вовсе не означает, что подобное состояние не поддается внешнему воздействию. Иногда даже такому откровенному, как мы наблюдаем в Ливии. Применение «мягкой силы» может перетекать в использование «грубой» под предлогами, не выдерживающими никакой критики ни с точки зрения морали, ни с позиций обычной логики.
2-3. Я уже сказала, что американцам вовсе не свойственно выбрасывать из колоды своего политического инструментария карты, которые еще могут сыграть. Тем более, козырные, коими являются «цветные», или выражаясь точнее, «сетевые» революции. Лет пять назад их призрак бродил по всему Большому Ближнему Востоку, особенно по его постсоветскому пространству. Мы знаем, что в поиске универсального определителя для описания структуры сетевых организаций был предложен акроним SPIN, расшифровывающийся как Segmentary, Polycentric, Integrated Network — разрозненные, не имеющие единого центра, интегрированные сети.
Иногда они представляются неуязвимыми. У сетевого сообщества нет явного управляющего центра. Но обычно присутствует некая скрытая координирующая сила, которая, как правило, до последнего момента остаётся в тени, чем обеспечивает свою безопасность. Но даже при наличии такой силы, её легализацией в обществе всё равно является либо идея, либо пакет идей. Есть ли такая протестная идея в азербайджанском обществе? Насколько авторитетна эта пресловутая «скрытая координирующая сила»? Отрицательные ответы очевидны не только для нас, но и для внешних игроков.
Например, в украинскую «цветную революцию» были вложены огромные деньги, на нее работали десятки аналитических центров и организации, которые реально занимались «революционной» практикой. Отсутствие этих составляющих — финансовой, идеологической, структурной — говорит о том, что в стране нет предпосылок той самой кризисной ситуации, когда «верхи» (правительство) не могут управлять по-старому, а «низы» (общество, население) — по-старому жить. Впрочем, сей факт отнюдь не означает, что общество не должно демократически развиваться, а истеблишмент не должен чутко реагировать на вызовы. Например, ту же коррупцию или клерикальные риски.
Более того, эта реакция должна быть адекватной и мгновенной. Ведь в регионе кроме фактора стратегических интересов США присутствуют интересы крупных стран с имперским прошлым, которые совершенно не собираются отказываться от своего будущего, даже если «державность» некоторых из них заметно подорвана — Россия, Иран, Турция, Великобритания, наконец. Геополитические амбиции этих стран — постоянная константа современной азербайджанской истории.
4. Рассуждения о «сдаче» Израиля мне представляются просто абсурдными. Особенно если бросить взгляд на, скажем так, национальный состав американского истеблишмента. Как-то мы мало говорим о том, что персидско-арабские противоречия не уступают по накалу арабо-израильским. А в условиях еще большей клерикализации арабского мира на первый план выйдут межконфессиональные проблемы самого ближневосточного общества, что уже наблюдается в Бахрейне, Йемене, Сирии, других странах.
5. Я думаю, что будущее евразийской «дуги нестабильности» смутно, туманно и трудно прогнозируемо. На то она и «дуга нестабильности». Очень многое зависит от того, кто в 2012 году придет к руководству в США и России. Победу сторонников крайне жесткого курса в Вашингтоне и очень либерального в Москве можно рассматривать как некий background для написания пессимистичного сценария развития событий на этом пространстве. Согласна с коллегами, что камнем преткновения для американской гегемонии, фактического продвижения интересов США на все пространство Большого Ближнего Востока является Иран. Эта мысль, как сказал бы классик, настолько «овладела массами» на Западе, что оппоненты иранского режима встречают полное понимание, предсказывая «третью мировую войну с исламом». Западное общество видит в Иране чуть ли не «третий рейх» XXI века, который нужно остановить любыми средствами и во что бы то ни стало. И здесь очень многое будет зависеть от взаимодействия России и Турции, чье сближение объективно усиливает внешнеполитические позиции Азербайджана.
Александр Васяк, генерал-майор Вооруженных Сил Азербайджана. Военный эксперт:
— 1. США никогда не уйдёт из нашего региона и, как у нас говорят: «надо стараться всегда держать в деле свой палец», так и любая администрация США будет стараться сохранять свои интересы и влияние, каких бы денег это не стоило и даже просто без больших денег. Да, действительно, Вашингтон сократил некоторым постсоветским странам размер «военной помощи», которую и так можно было считать, разве что, символической. Но это говорит только о том, что Кавказ на данный момент не является для США приоритетным направлением.
Давайте будем откровенны, американцы не отказываются от своего физического присутствия там, где они уже побывали. Крупнейшую американскую военную базу Bondsteel сегодня иронически называют «столицей» Косово. В прошлом году США объявили о завершении активной фазы войны в Ираке, длившейся целых(!) семь лет. Но они тут же подписали с Ираком соглашение о создании на его территории трех американских военных баз сроком на 50 лет. Это — мощный фактор силового давления на Иран. Помимо оставшихся 50 тысяч американских солдат, в Ираке пребывает еще около 60 тысяч «военных» из, так называемых, «частных» армий, которые зарабатывают на войне хорошие деньги. Но еще интереснее ситуация в Центральной Азии.
Менее месяца назад Пентагон публично признал, что дал спецназу США право вторгаться в Центральную Азию. «Зеленые береты» смогут преследовать и уничтожать террористов в Киргизии, Таджикистане, Туркмении и Узбекистане. Самое пикантное то, что такой приказ был отдан рейнджерам еще в 2009 году. И как же на это прореагировали ОДКБ, Россия, сами центрально-азиатские страны? От каких-либо пространных комментариев все воздержались.
Более того, некоторые источники утверждают, что практика пересечения границ уже давно активно используется «Третьей группой» американского спецназа (одно из подразделений «Зеленых беретов»), в настоящее время расквартированной в Афганистане. Кстати, в боевые задачи «Третьей группы» входят: «защита внутренних интересов иностранных государств», «нетрадиционные способы ведения войны», «специальная разведка», «антитеррористическая деятельность», и прочее, ну и что не может не вызывать улыбку — «оказание помощи в понимании человеческих прав и свобод».
США ясно дали понять, что после завершения афганской кампании они оставят три свои военные базы в Афганистане «для дальнейшей борьбы с талибами и Аль-Каидой». То есть, они клином войдут в пространство между Россией и Китаем. А теперь представим, что эти базы станут основой нового позиционного района противоракетной обороны. Таким образом, «под колпак» попадают ядерные силы, как РФ, так и КНР. А обосновать развертывание подобных баз можно, например, ракетной угрозой со стороны Северной Кореи. На мой взгляд, пора признать, что для Вашингтона, куда важнее его военное присутствие в регионе, чем озабоченность энерготранзитными проектами, призванными обеспечить энергетическую безопасность Европы.
2-3. В Азербайджане продвижение «цветной революции» мне представляется абсолютно бесперспективным. Где протестный потенциал? Где лидеры, представляющие «демократические ценности»? Любое общество, конечно, должно развиваться, но мне кажется, что в условиях еще не нашедшего своего разрешения карабахского конфликта раскачивать лодку азербайджанской государственности — просто аморально.
4. Американцы ни при каких условиях не «сдадут» израильское государство. Да это и невозможно. Допустим, что Израиль окажется в еще более враждебном окружении. Но военный потенциал Израиля сегодня на порядок-другой выше, чем у любой соседней страны. Новая же волна «арабских революций» окончательно подорвет боеспособность вооруженных сил арабских государств и отбросит их на десятилетия назад.
5. Безусловно, Иран — самая большая «головная боль» и нынешней, и будущей администрации США. Мне близка мысль одного эксперта, объясняющего неприятие Западом Ирана вовсе не тем, что Иран — традиционное и архаичное общество, как может показаться кому-то. А тем, что это именно современное общество, в котором победили крайние фундаменталисты и попытались осуществить ту самую «модернизацию на основе традиции».
Впрочем, прогнозы — это дело политических аналитиков. Я же, как военный человек, хотел бы сделать свой первый вывод из ливийских событий. Любое государство нашего региона только тогда может чувствовать себя уверенно, если обладает мощными, современными зенитно-ракетными комплексами и многоуровневой ПВО. Думается, вопрос приобретения современных ЗРК принимает все большую актуальность.
Аналитический отдел
NET-FAX — NET-ФАКС
