Боевой эсминец Военно-морских сил США направился в акваторию Черного моря. «Арли Берк» прибывает в регион для совместных операций с союзниками по НАТО. Об этом сообщила пресс-служба ВМС США.
USS Arleigh Burke (DDG-51) — первый эсминец типа «Арли Берк», был назван в честь адмирала Арли Альберта Берка, воевавшего в Тихом океане во время Второй мировой войны. Корабль способен выполнять разнообразные задачи, благодаря своему мощному и сбалансированному вооружению, управляемому единой системой «Иджис».
Эсминец «Арли Берк» является самым крупносерийным типом надводного боевого корабля с полным водоизмещением более 5000 тонн за всю послевоенную историю флота.Включить звук
К числу основных боевых задач эсминца относятся:
защита собственных авианосных и корабельных ударных групп от массированных ракетных атак противника, который использует противокорабельные ракеты, запускаемые как с надводных кораблей, так и с атомных подводных лодок с ракетными комплексами;
противовоздушная оборона собственных сил от авиации противника;
борьба с ПЛ и надводными кораблями противника;
обеспечение морской блокады тех или иных районов;
артиллерийская поддержка десантных операций;
слежение за кораблями противника.
Напомним, ранее мы сообщали, что США сосредоточили в Черном море мощную группировку военных кораблей. Флагман американского шестого флота штабной корабль USS Mount Whitney (LCC 20) вошел в Черное море 4 ноября.
Об авторе: Александр Владимирович Яковенко – ректор Дипломатической академии МИД России.
Втянув Австралию в трехсторонний англосаксонский военно-политический альянс, США создали новое напряжение в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Выйдя из Договора по ПРО 20 лет назад, США вступили на путь целенаправленного разрушения контроля над вооружениями как некого обременения суверенной воли единственной сверхдержавы. Тогда, в условиях эйфории конца истории, любые сдержки и противовесы в международных отношениях казались в Вашингтоне излишними, чуть ли не пережитком проклятого прошлого, напоминанием о биполярности в однополярном мире. С тех пор многое изменилось. Многие справедливо рассуждают о геополитическом треугольнике в составе США, России и Китая и об императивах треугольной дипломатии. Судя по всему, пока все сводится к примитивной стратегии двойного сдерживания – России и Китая одновременно. При этом, как это ни странно, продолжается инерционная политика разрушения контроля над вооружениями, видимо, заложенная в соответствующих программах Пентагона десятилетия два назад. Последнее тому свидетельство – выход администрации Дональда Трампа из двустороннего Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Шаг был совершен под предлогом наращивания Пекином этого класса вооружений, выход предполагалось использовать как средство давления на Москву, которая должна была бы усадить китайцев за стол соответствующих переговоров. Пекин наотрез отказался, но договор оказался разрушенным. Трамп не собирался продлевать и Договор об СНВ-3 – последний из существующих элементов глобальной стратегической стабильности прежней эпохи. Приход в Белый дом Джозефа Байдена позволил продлить его на пять лет, что дает шанс контролю над вооружениями в качественно новой глобальной среде. Но так ли он велик?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо для начала подвести итог разрушительной работы американцев за 20 лет. Москва, реагируя на более чем откровенный курс Вашингтона на создание потенциала первого обезоруживающего и безответного удара, а значит, и диктат, была вынуждена искать пути обнуления, причем на всю обозримую перспективу, системы глобальной ПРО США, включая ее позиционные районы в Европе и на Аляске. Ведь взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями никто не отменял. Это делалось на путях установки маневренных блоков на традиционных баллистических носителях и создания гиперзвуковых систем, а также носителей с аэробаллистической траекторией, позволяющих наносить удары по территории потенциального противника с различных направлений, а не только через пространство над Северным Ледовитым океаном. Можно сказать, что эта цель на данный момент достигнута и дело только за развертыванием соответствующих российских систем в убедительных количествах. Одновременно совершенствуются российские элементы ПРО. США взялись за гиперзвук, но пока без впечатляющих результатов. Итог один: со ставкой на ПРО Америка оказалась у разбитого корыта.
Параллельно с созданием крылатых ракет морского базирования большой дальности (они не охватывались ДРСМД) Москва лишила США и этого важнейшего стратегического преимущества, с которым она была вынуждена мириться почти три десятилетия. За «Калибрами» последовали гиперзвуковые «Цирконы» и другие суперсовременные системы.
Поэтому в целом можно говорить о восстановлении стратегического баланса, но только на другом технологическом уровне. Вашингтону судить, стоила ли затеянная им 20 лет назад игра свеч. Что не вызывает сомнений, так это то, что изменились глобальная среда и само уравнение стратегической стабильности. Последнее было бы легче наращивать и модернизировать в соответствии с требованиями времени посредством эволюции, а не начинать все с нуля. К тому же поддерживалось бы доверие, которое вряд ли возможно без доказательств сторонами своей договороспособности, то есть верности взятым на себя обязательствам. Тогда было бы легче вовлекать Пекин в процесс контроля над вооружениями, который теперь должен быть многосторонним или представлять собой систему взаимосвязанных (пусть и не сразу) двусторонних договоренностей. Москва по крайней мере готова продолжать двусторонние переговоры на этот счет, на чем принципиально сошлись президенты России и США на своей встрече в Женеве в июне этого года.
Теперь многое, если не все, зависит от политической воли американской стороны. Но пока ее действия разочаровывают. Байден оказался не таким уж анти-Трампом. Как показал первый раунд возобновившихся консультаций по стратегической стабильности, американская сторона не намерена вчитываться в четко сформулированную российскую позицию по всему комплексу соответствующих вопросов. Сохраняется негативная позиция США по нашему предложению на введение моратория на развертывание в Европе систем, запрещенных ДРСМД. И это при том, что изначально было проблематичным согласие европейцев на их размещение на нашем континенте по образцу начала 1980-х годов, когда все закончилось заключением в 1987 году указанного договора. Не ходить же по кругу! Более того, немцы при новой коалиции с участием зеленых того гляди поставят вопрос о выводе со своей территории американского нестратегического оружия или ТЯО. Именно возвращение его на собственную территорию, согласно позиции Москвы, должно предшествовать началу соответствующих переговоров, раз Запад в них заинтересован.
На Востоке, точнее в Восточной Азии и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, американцы проявили не больше воображения, втянув Австралию в трехсторонний военно-политический альянс с участием только англосаксов – так называемое Партнерство по обороне и безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе. Заодно поссорились с Парижем. Серьезные вопросы эта затея вызывает и с точки зрения обязательств по ДНЯО: ведь Австралии передается технология ядерной энергетической установки АПЛ как платформы для систем вооружений потенциально двойного применения. Примечательно и то, что верх берет, казалось бы, отжившая идея пресловутой англосферы, а не вовлечения региональных держав, таких как Индия и Япония, уже не говоря о Китае. Не скрывается, что именно против Китая, на его сдерживание и направлен этот новый союз, который может иметь для Канберры немалую экономическую цену. Китай – ведущий торговый партнер Австралии, которая таким образом складывает все яйца в одну корзину, не имея гарантий компенсации со стороны союзников.
По сути, США провоцируют нестабильность в Европе и Азии. Сюда следует добавить поставки летального оружия Украине, открыто жаждущей некого реванша в Крыму и Донбассе. Хотя внешне американцы осаживают Киев, но история повторяется вновь и вновь, подрывая доверие к целям американской политики в Украине. И в этом контексте трудно с оптимизмом смотреть на перспективы контроля над вооружениями. Пока все говорит о том, что американцы будут ждать готовности Пекина сесть за стол переговоров, что, судя по всему, произойдет не раньше, чем там сочтут, что сравнялись по стратегическому потенциалу с американцами. Это может произойти довольно скоро. По паритету покупательной способности оборонный бюджет Китая уже сравнялся с американским. СМИ сообщают о строительстве Китаем на границе с Монголией двух районов шахтного базирования межконтинентальных баллистических ракет, которые уже испытаны.
Что же получается, если даже оставить в стороне проблему подключения к переговорам Парижа и Лондона, а в перспективе и неофициальных ядерных держав, таких как Индия и Пакистан? Америка упорно идет по пути Советского Союза, количественно наращивая ненужные вооружения, так как никогда не сможет создать потенциал, равный совокупному российскому и китайскому, причем на двух различных стратегических направлениях и в условиях технологической революции в этой сфере. (Думаю, эту реальность отчасти отражали слова президента Владимира Путина о невозможности ядерной эскалации и развязывания ядерного конфликта как следствие потенциального инцидента с боевыми кораблями НАТО в Черном море.) Советское руководство хотя бы понимало, что надо договариваться о сокращениях! Возможно, у Вашингтона есть свой план игры, в котором традиционный контроль над вооружениями уже не имеет значения. Но это не менее опасно, поскольку любая неопределенность чревата ростом взаимного недоверия и гонкой вооружений во всех сферах, включая кибербезопасность и искусственный интеллект. Кстати, в области последнего на ряде направлений лидирует Китай.
Вопрос, таким образом, стоит шире: какое будущее готовят США миру, если не мыслят себе иного миропорядка, кроме основанного на их доминировании в военной сфере – любой ценой и вопреки любым обстоятельствам? Это и вопрос о степени рациональности американской политики. Они должны быть адресованы всем, в том числе американскому электорату, их друзьям и союзникам в Европе и Азии.
В повестке дня диалога может значиться лишь вопрос сосуществования двух государств на Кипре — Башчери
Muhammet İkbal Arslan |25.11.2021
ГЮЗЕЛЬЮРТ
Посол Турции в Лефкоше Али Мурат Башчери отверг вероятность повторного рассмотрения вопроса формирования единого федеративного государства на Кипре.
По словам дипломата, модель федеративного устройства Кипра как пути урегулирования многолетнего конфликта была раз и навсегда закрыта на переговорах 2017-го года под эгидой ООН в швейцарской Кран-Монтане.
«Греческие СМИ пытаются сформировать искаженное представление о том, что в Кран-Монтане, турецкая делегация пошла на уступки в кипрском вопросе. Однако, как дипломат, который лично участвовал в переговорах 2017-го года в Швейцарии, могу с уверенность заявить, что позиция Анкары была и остается неизменной. Вопрос безопасности и благосостояния турок-киприотов является той красной чертой, за которую не позволит переступить Турция», — сказал Башчери.
Посол подчеркнул, что в повестке дня переговоров по Кипру может значиться лишь вопрос совместного сосуществования двух государств на острове.
На улицах Ирана царят позитивные настроения относительно итогов переговоров в Вене и отмены санкций
Muhammet Kurşun, Olga Keskin
ТЕГЕРАН
Иранский народ ожидает, что переговоры по ядерной сделке в Вене увенчаются успехом и приведут к отмене санкций США против Тегерана.
Переговоры по ядерному соглашению между США и Ираном с участием 4+1 (страны-участницы так называемого Совместного всеобъемлющего плана действий — СВПД) пройдут в австрийской столице 29 ноября. По мере приближения даты переговоров страны по-прежнему продолжают сохранять приверженность своим позициям.
Иранская сторона продолжает настаивать на отмене санкций и предоставлении Тегерану гарантий со стороны США. В свою очередь Соединенные Штаты заявляют, что администрация Тегерана должна выполнять взятые на себя обязательства.
На прошлой неделе заместитель министра иностранных дел Ирана, главный «переговорщик» страны по ядерной программе Али Багери Кани провел дипломатические контакты во Франции, Великобритании и Германии, тогда как гендиректор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Рафаэль Гросси накануне провел встречу в Тегеране с главой Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) Мохаммадом Эслами.
Между тем на улицах Ирана царят позитивные настроения относительно итогов переговоров в Вене и отмены санкций.
Съемочная группа агентства «Анадолу» отправилась на одну из самых оживленных улиц иранской столицы Джумхури и узнала мнения жителей Тегерана о ядерной сделке.
Один из жителей Тегерана Месуд Сенайи выразил критику в адрес иранской администрации из-за ее позиции в отношении США.
«Иран на протяжении 40 лет заявляет, что «США ничего не может сделать Ирану». Однако США повлияли на жизни 80 миллионов иранцев, всего лишь разорвав один документ. Мы утверждаем, что сильны. Как в таком случае другая страна может так легко повлиять на жизнь иранцев? Сейчас в стране экономический кризис, за последние несколько лет уровень инфляции достиг 600-700 процентов», — сказал иранец.
По его словам, санкции США сильно отразились на ситуации в Иране.
«Даже Россия и Китай, которые считают себя восточными державами, не прекращают вести дела с Соединенными Штатами. Мы должны сделать шаг назад в отношении США. Если мы не пойдем на уступки, то продолжим испытывать то, что переживали в течение 40 лет. Приди мы к каким-либо результатам, они бы дали о себе знать за эти 40 лет, однако их нет. Поэтому мы должны изменить наш подход», — отметил Сенайи.
Другой житель Ирана Ахмед Селими также выразил недовольство позицией властей Тегерана.
«Тегеран заявляет, что не сделает шага назад, однако как долго это будет продолжаться? Иранский народ в ужасной ситуации. США не держат свое слово, но эти разногласия не могут длиться вечно. Конец каждого противостояния — мир. Они не выполняют своих обязательств, но мы должны сделать шаг назад. Решение заключается в том, чтобы обе стороны пошли на уступки. Наш народ и так достаточно настрадался, к чему это приведет в итоге?» — посетовал Селими.
ЕС стремится обеспечить «оборонную автономию» добавив к своим возможностям еще и оперативные, тем самым укрепить солидарность внутри союза
Dr. Nurgül Bekar, Aynur Asgarli
АНКАРА
Евросоюз продолжает работу над проектом концепции по обороне и безопасности «Стратегический компас ЕС», инициированной Советом ЕС в период председательства ФРГ в июне 2020 года. В основе проекта лежит желание Евросоюза действовать независимо от НАТО и иметь возможность самостоятельно обеспечивать собственную безопасность и оборону.
Очевидно, что ЕС стремится обеспечить «оборонную автономию», добавив к своим возможностям еще и оперативные, тем самым укрепить солидарность внутри союза и иметь возможность более эффективно бороться с внутренними и внешними рисками для своей безопасности.
«Стратегический компас», проект которого был представлен на днях в Брюсселе, состоит из четырех основных взаимосвязанных разделов: управление кризисами, сотрудничество с партнерами, устойчивость и наращивание потенциала.
Особое внимание привлекает упоминаемое в документе понятие «стратегическая автономия», неясно, как эта автономия будет реализована и каковы будут ее границы. Вместе с тем в проекте содержатся намеки относительно того, против кого будет создана эта автономия. И здесь мы становимся свидетелями попытки пересмотреть отношения между НАТО и ЕС.
В дополнение к разногласиями в экономических вопросах между странами ЕС на юге и на севере, колебания стран Восточной Европы и Скандинавии относительно того, нужна ли независимость от НАТО, также определят направление «Стратегического компаса».
Вероятно, что на направление «Стратегического компаса», принятие которого ожидается в марте 2022 года, окажут влияние и назначенные на апрель президентские выборы во Франции.
Другим важным фактором, определяющим направление «Стратегического компаса ЕС», станет ответ на вопрос: «Означает ли поддержка США Евросоюза в выполнении обязательств по собственной обороне также поддержку автономии ЕС от НАТО?»
Учитывая, что большинство угроз, с которыми сталкивается ЕС, прямо и/или косвенно затрагивают и Турцию, позиция Анкары хотя и не будет определять направление «Стратегического компаса ЕС», однако сыграет важную роль в определении эффективности ее механизма. В этой связи ответ на вопрос, будет ли «Стратегический план ЕС» принят в марте 2022 года и сможет ли быть реализован на практике, определит будущее направление регионального и глобального лидерства ЕС.
[Нургюль Бекар, преподаватель кафедры политологии и международных отношений Университета Уфук]
Ситуация в Йемене вынуждает саудовцев использовать экономические рычаги для достижения целей в регионе
Dr. Necmettin Acar, Elmira Ekberova |24.11.2021
МАРДИН
Региональная политика Саудовской Аравии последнего периода ознаменована продвижением диалога с Тегераном, ужесточением позиции в отношении Ливана, а также отводом войск от стратегически важного порта Ходейда на западе Йемена.
Действия Эр-Рияда лишь на первый взгляд кажутся противоречащими традиционному курсу саудовского руководства.
При внимательном анализе процессов в Ливане и Йемене становится ясным, что Эр-Рияд вновь переключился на экономические рычаги влияния в регионе в попытке добиться того, чего не удалось достичь усилиями военных в Йемене и путем углубления экономического кризиса в Ливане. Именно поэтому саудовские власти вновь используют дипломатию «чековой книжки» (check book diplomacy) в качестве инструмента влияния на противников и изменения баланса в регионе.
Наглядным свидетельством тому является рост товарооборота с Ираном и экономические санкции в отношении Бейрута под предлогом критики йеменской кампании Эр-Рияда, возглавляющего так называемую Арабскую коалицию.
Эр-Рияд формирует каналы экономического давления на Иран и ливанское движение «Хезболла». Таким образом Саудовская Аравия пытается фактически подкупить Иран и добиться изменения представления Тегерана о ситуации в Йемене и тем самым добиться победы ставленников Эр-Рияда над повстанцами из проиранского движения «Ансаруллах» (хуситы).
Отход Эр-Рияда от дипломатии «чековой книжки» начался в марте 2011 года, когда саудовцы направили воинский контингент в Бахрейн для подавления акций протеста Арабской весны. Эр-Рияд впервые в истории страны начал военную операцию за пределами Саудовской Аравии.
Вслед на Манамой последовала война в Йемене, которая стала символом доверия Эр-Рияда мощи королевской армии, а также полного отказа от политики «экономического» продвижения интересов.
Слабость успехов саудовской армии в Йемене и рост финансовой нагрузки от военных действий в этой стране фактически вынуждают Эр-Рияд вернуться к «испытанной» дипломатии «чековой книжки». Именно поэтому саудовцы начали оказывать более активное давление на Бейрут и развивать торговлю с Ираном.
[Неджметтин Аджар, заведующий кафедрой политологии и международных отношений факультета экономики и административных наук Университета Мардин Артуклу]
Беларусь уже давно является ареной конкуренции в отношениях России с Европой.
Prof. Dr. İlyas Kemaloğlu, Aynur Asgarli
СТАМБУЛ
События в Беларуси приобрели широкий резонанс, поскольку напрямую затрагивают безопасность Европейского Союза (ЕС) и соперничество/борьбу между Россией и Западом.
Беларусь уже давно является ареной конкуренции в отношениях России с Европой.
Страны Европы, с одной стороны, пытаются отдалить Беларусь от России, тем самым ослабить влияние и препятствовать проектам Москвы. С другой — хотят видеть Беларусь гарантом собственной безопасности.
Примечателен тот факт, что число нелегальных мигрантов и беженцев на границе Беларуси с Польшей и балтийскими странами начало стремительно расти после ускорения процесса интеграции Беларуси с Россией и усиления поддержки Москвы.
Европейский союз, ранее применивший санкции в отношении Беларуси за нарушения прав человека, теперь строит стены на границе с этой страной, чтобы «не видеть» эти правонарушения.
Москва после Сирии, Афганистана и Карабаха «взяла на себя» роль посредника в урегулировании кризиса и на белорусской границе.
Президент России Владимир Путин с первого дня заявил, что может сыграть роль посредника, и провел переговоры с канцлером Германии Ангелой Меркель. Россия показывает, что она одна из немногих стран, вовлеченных в решение всех международных конфликтов.
С другой стороны, Россия продолжает передавать Беларуси военные технологии и проводить учения на границе с этой страной. Иными словами, подобно тому, как события в Афганистане укрепили военное сотрудничество между Россией и странами Центральной Азии, события на границе с Беларусью также лишь укрепили российско-белорусское сотрудничество.
Между тем и без того напряженные отношения между РФ и ЕС ухудшаются на фоне того, что страны Балтии периодически поднимают вопрос о возможности вмешательства НАТО, а Россия продолжает активно проводить военные учения на границе.
Россия наряду с Беларусью увеличивает численность войск на границе с Украиной. Однако необходимо подчеркнуть, что Россия и Запад не пойдут на открытый конфликт. Это не приведет к прямой конфронтации между Россией и Западом в Беларуси и Украине, Сирии и Афганистане.
Региональные конфликты лишь препятствуют нормализации отношений между сторонами. Эти отношения не наладятся в кратчайшие сроки. Здесь огромное влияние имеет подход стран Восточной Европы, которые по-прежнему видят в России угрозу, как в случае с Беларусью.
[Профессор Ильяс Кемальоглу, преподаватель истории в Университете Мармара]
Американский стратег Колби считает, что США утратили однополярный статус. Вернуть его можно только войной с Китаем, но в сражении «один на один» Америке КНР не победить. По его мнению, нужен «стальной каркас» из нынешних союзников, и еще Вьетнама, Сингапура, Малайзии, Филиппин и Индонезии. Но пойдут ли они под антикитайские знамена США? Foreign Affairs (США): США и военные вызовы им со стороны великих держав
Эндрю Крепиневич, мл. (Andrew Krepinevich, Jr)
Как и многие представления последних 30 лет, идеи о том, что Соединенные Штаты одиноко замкнуты в своем прямом соперничестве с другими великими державами, оказались такими же устаревшими, как и сама холодная война. Вместо этого сменявшие друг друга администрации США начали провозглашать коллективную безопасность, исходя из того, что великие державы мира разделяют общие интересы в сохранении существующего международного порядка.
Лидеры США еще издавна и довольно активно пропагандировали коллективную безопасность, которая должна была последовать за борьбой отдельных великих держав друг с другом. После Первой мировой войны президент Вудро Вильсон настаивал на создании Лиги Наций, а в Пакте Келлога-Бриана 1928 года (Пакт Келлога — Бриана, Парижский пакт — договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики; получил название по именам инициаторов — министра иностранных дел Франции Аристида Бриана и госсекретаря США Фрэнка Келлога. Подписан 27 августа 1928 года представителями 15 государств — Прим. ИноСМИ) даже будущие державы Оси — Германия, Италия и Япония — присоединились к западным демократиям, отказавшись от войны как средства разрешения международных споров. Однако война на Дальнем Востоке началась всего три года спустя, а Вторая мировая война — менее чем через десять лет после подписания этого международного документа (так в тексте).
С приближением победы во Второй мировой войне президент Франклин Рузвельт повторил линию Вудро Вильсона. Призывая к созданию Организации Объединенных Наций, Рузвельт сделал ставку на то, что «четыре полицейских» — Соединенное Королевство, националистический Китай, Советская Россия и Соединенные Штаты — имеют достаточно общих интересов в области безопасности, чтобы поддерживать мир и порядок на планете. Но его надежды быстро развеялись из-за подчинения Иосифом Сталиным Восточной Европы и падения националистического Китая перед коммунистами.
После холодной войны картина повторилась еще раз. С поражением советского коммунизма администрация президента Билла Клинтона представила миру либерально-демократический порядок под руководством США, сосредоточенный вокруг «безопасности путем сотрудничества» и «партнерства во имя мира». В первые годы нынешнего столетия, несмотря на растущую напряженность в отношениях с Россией и Китаем, президент Джордж Буш заявил, что считает президента России Владимира Путина «заслуживающим доверия» и согласился с членством Китая во Всемирной торговой организации. Копируя этот подход Буша, президент Барак Обама попытался «перезагрузить» отношения с Россией, продолжая «налаживать отношения» с Китаем.
Однако к концу 2010-х годов стало все более очевидным, что эти усилия потерпели неудачу. Россия захватила Крым у Украины и поддержала своих марионеток в оккупации части Донбасса этой страны. И, несмотря на заверения в обратном, Китай милитаризовал острова Южно-Китайского моря. Если говорить простыми словами, то Китай и Россия оказались не заинтересованы в присоединении к международному порядку под руководством США. Они отвергли его уже давно. Просто у них до поры до времени не было средств, чтобы открыто оспорить это.
Отсюда происходит растущее осознание политиками США того, что «соревнование великих держав» после холодной войны никогда и не прекращалось. Это было формализовано в Стратегии национальной безопасности 2017 года, а соответствующие вызовы были уже полностью отражены в Стратегии национальной обороны 2018 года, в которой на первое место были поставлены растущие угрозы, исходящие от жаждущей реванша России и поднимающегося Китая. Тем не менее, несмотря на выявление этих угроз международному порядку, Совет национальной безопасности США тогда не разработал надежную новую стратегию для их устранения.
И вот сейчас этой задачей занялся один из главных архитекторов Стратегии национальной обороны, Элбридж Колби, который работал в администрации президента Дональда Трампа в качестве помощника министра обороны (Элбридж Колби — глава авторитетного американского военно-политического «мозгового центра» Marathon Initiative, в 2017-2019 г.г. помощник министра обороны США по стратегии и планированию — Прим. ИноСМИ). В своей книге «Стратегия отрицания: защита Америки в эпоху конфликта великих держав» (The Strategy of Denial, 2021, University Press) Колби излагает весьма своевременную и аргументированную новую позицию США в области обороны. Стратегия Колби сосредоточена на вековой давности цели Соединенных Штатов — помешать конкурирующей державе установить гегемонию на евразийском континенте. Колби признает, что «однополярная эпоха» для Соединенных Штатов закончилась, и предупреждает, что теперь мы сталкиваемся с «новой реальностью», в которой Вашингтон должен признать, что война между великими державами, «которая недавно казалась делом прошлого… теперь оказывается значительно более вероятной».
Проблема Тайваня
Описывая этот опасный новый мир, «Стратегия отрицания» затрагивает ряд тем, включая вызов, брошенный возрождающейся Россией в адрес НАТО, вполне сравнимый рост ядерных потенциалов великих держав, нестабильный Ближний Восток и глобальный терроризм. Однако абсолютно первостепенное внимание Колби уделяет Китаю. С тех пор, как в 2012 году к власти там пришел Председатель Си Цзиньпин, Китай задействовал свой быстрый экономический рост для приобретения передовых военных технологий, стремясь сравниться или даже превзойти потенциал США во многих областях. Колби пишет, что, как «честолюбивый гегемон», Китай может испытывать соблазн использовать свои все более боеспособные вооруженные силы для обеспечения своих «основных интересов», которые включают поглощение Тайваня и островов в пределах «линии из девяти черт» в Южно-Китайском море. Однако более вероятно, что Пекин рассчитывает, что без противодействия со стороны США его растущая военная мощь позволит ему также и «финляндизировать» соседние страны без прямого применения силы.
Колби утверждает, что для достижения этих целей Китай, скорее всего, будет придерживаться «целенаправленной и последовательной стратегии», изолируя страны-цели от эффективной поддержки США, а затем справляясь с ними по одной. Если эти усилия увенчаются успехом, Китай может предпринять попытку того, что Колби называет на военном языке fait accompli («свершившимся фактом»), против целевых территорий, таких как Тайвань.
В военной стратегии термин fait accompli описывает ситуацию, в которой агрессор быстро достигает своих целей, прежде чем против него может быть применена эффективная защита. Это также означает, что после захвата Китаем территорий попытки вернуть их будут рассматриваться жертвой и ее союзниками как неприемлемо затратные. Колби утверждает, что вторжение Китая на Тайвань в рамках стратегии fait accompli может создать в Азии новую реальность, во многом похожую на ту, в которой последовательные быстрые — и бескровные — захваты Адольфом Гитлером Австрии и остатков Чехословакии изменили военный баланс Европы и подорвали доверие западных демократий к Советской России.
Как считает Колби, даже если возглавляемая США коалиция сохранится после успешного осуществленного Китаем fait accompli в отношении Тайваня, военная кампания по отвоеванию этой страны у Пекина будет и очень дорогостоящей, и чрезвычайно сложной, и поэтому маловероятно, что она увенчается успехом. Следовательно, пишет Колби, Соединенные Штаты должны сделать все, что в их силах, чтобы удержать Китай от попытки осуществления стратегии «свершившегося факта» против Тайваня или любого другого американского союзника или квази-союзника в западной части Тихого океана. И если такое сдерживание не сработает, США должны отразить такую попытку Китая в момент нападения. Это и есть «стратегия отрицания», которую Колби и вынес в название своего нового труда.
Колби утверждает, что в случае успеха китайского fait accompli против Тайваня стратегия США, направленная на «наказание» Пекина, окажется неэффективной. Если Соединенные Штаты решатся на эскалацию противостояния, например, путем захвата китайских активов в других частях мира, или наложения на Китай полного экономического эмбарго, любого, даже высокого болевого порога, для Пекина будет недостаточно, чтобы заставить его отказаться от Тайваня. А если вместо этого Соединенные Штаты пойдут на обострение собственно военного компонента войны с Китаем — например, проведя крупномасштабные атаки на критически важную инфраструктуру Китая, — конфликт может трансформироваться из ограниченной в тотальную войну, в которой обе воюющие стороны понесут материальные и другие расходы, несопоставимые с любыми предполагаемыми выгодами.
Укрепление в регионе «стального каркаса»
По собственному мнению Колби, чтобы не допустить китайского fait accompli, потребуются огромные политические и военные ресурсы. Для начала Вашингтону необходимо будет начать играть гораздо более активную роль в Азии. А поскольку военного доминирования США в регионе больше не существует и оно не может быть быстро восстановлено, Соединенные Штаты не могут просто взять и заявить о своем намерении «повернуть» или «перебалансировать» свои политические и военные ресурсы в сторону западной части Тихого океана. Колби утверждает, что для установления благоприятного для США военного баланса в регионе Соединенным Штатам крайне необходимо создать «антигегемонистскую коалицию», совокупная военная мощь которой превосходила бы китайскую.
Новая коалиция, к созданию которой призывает Колби, не станет альянсом и, конечно же, не сможет позиционироваться новым вариантом НАТО. Вместо такой структуры он видит некую конфедерацию наций, включая союзников США и большую группу региональных партнеров. Колби представляет их себе как «стальной каркас» коалиции, сформированный союзниками Вашингтона, которые создают структуру, похожую на колесо — «с некоей втулкой в центре и отходящими от нее спицами», в качестве которых на данный момент могут выступать Австралия, Япония, Филиппины, Южная Корея, а также Тайвань. Эта центральная группа, возглавляемая Соединенными Штатами, должна быть поддержана более широким кругом партнеров по безопасности. Во главе списка перспективных объектов, по мнению Колби стоит Индия, великая держава и четвертый член все более заметной «четверки» QUAD, четырехстороннего диалога безопасности, в который также входят Австралия, Япония и США. Колби находит размеры Индонезии и ее стратегическое положение «весьма привлекательными», он также приветствовал бы Малайзию и Сингапур в качестве членов коалиции. Но он сомневается в отношении Вьетнама, который, хотя потенциально и может рассматриваться ценным участником коалиции, является очень уязвимым перед потенциальным китайским fait accompli, учитывая его протяженную общую сухопутную границу с Пекином.
Хотя Колби и утверждает, что Вашингтон должен взять на себя инициативу в формировании коалиции, он ясно понимает, что имеющиеся у Соединенных Штатов средства для этого ограничены. Он отмечает, что любая «стратегия отрицания» должна быть реалистичной в отношении того, что американские военные могут сделать, а чего не могут. Но несмотря на соблазн «придержать» ресурсы для противодействия другим глобальным угрозам, он предупреждает, что Вашингтон должен все-таки сосредоточить все внимание на Китае. Попытки поддержать антикитайскую коалицию «задешево» могут поставить под угрозу усилия по убеждению партнерских правительств в том, что Соединенные Штаты в отношении Китая «идут ва-банк». Колби утверждает, что если дело дойдет до конфликта, Соединенные Штаты должны занять позицию «тотальной войны» по отношению к Китаю и принять на себя повышенные риски в борьбе с другими угрозами. Признавая опасность российской агрессии против стран НАТО в Европе, он утверждает, что «свершившийся факт» со стороны Китая будет гораздо труднее повернуть вспять, чем аналогичный акт российской агрессии против одного из прифронтовых государств НАТО. Проще говоря, Соединенным Штатам «не следует рассчитывать суметь отмобилизовать, сформировать или развернуть свои вооруженные силы для одновременного осуществления любого другого сценария, который совпадал бы с войной с Китаем из-за Тайваня».
Колби утверждает, что если дело дойдет до военного конфликта, США должны пойти «ва-банк» в битве с Китаем
Как будет выглядеть стратегия «одной-единственной войны» в рамках антигегемонистской коалиции? В «Стратегии отрицания» Колби описывает ряд шагов, которые следует предпринять вооруженным силам США. Чтобы иметь возможность эффективно и быстро реагировать, американское военное присутствие в Индо-Тихоокеанском регионе необходимо будет увеличить. Учитывая риск атак по типу «Перл-Харбора» на несколько крупных действующих баз США в таких местах, как Гуам, Кадена в Японии и Осан в Южной Корее, он также выступает за рассредоточение сил США среди большего числа стран- членов коалиции. Такой шаг, отмечает Колби, также убедил бы принимающих американские войска партнеров по коалиции в приверженности США их военной защите.
Хотя основную цель антигегемонистской коалиции Колби видит в том, чтобы в первую очередь предупредить китайскую агрессию, он признает также и необходимость противостоять китайскому fait accompli с помощью силы, если меры сдерживания потерпят неудачу. Тем не менее, даже если военный ответ Китаю увенчается успехом, Пекин все равно сможет продолжить войну, возможно, путем мобилизации дополнительных сил для более разрушительного нападения на Тайвань или путем эскалации конфликта до более высокого уровня интенсивности. Но, по мнению Колби, Китай, вероятно, не захочет разворачивать более крупную и гораздо более дорогостоящую войну, так как в любом случае бремя ее эскалации ляжет на его плечи. Однако в том случае если он все же на это решится нельзя быть уверенным, что Соединенные Штаты и их союзники смогут победить китайское наступление на Тайвань, осуществляемое Пекином «с удвоенной силой». В настоящее время Китай производит вооружения, включая подводные лодки, самолеты, ракеты и военные корабли в объемах, значительно превосходящих уровень американского ВПК. Если война превратится в гонку за «перезарядку военных потенциалов», то вся антигегемонистская коалиция Колби в ее нынешнем виде с высокой степенью вероятности выйдет из этой смертельной гонки только второй.
Цена предотвращения угрозы
Как и все стратегии, стратегия отрицания Колби не лишена существенных рисков. Ведь до сих пор, когда США все больше внимания уделяют противостоянию с Китаем, союзники Вашингтона по НАТО не проявляют особой склонности к сокращению стратегического отставания от России. Если, как предполагает Колби, тот же Вьетнам останется вне новых механизмов безопасности США, он может стать быстрой жертвой китайской региональной экспансии, тем самым скомпрометировав антигегемонистскую коалицию еще до того, как ее основы будут надежно закреплены.
Однако, некоторые из основных членов, назначенных Колби в коалицию, похоже, обрели новую решимость объединиться против амбициозного азиатского гегемона. Япония пообещала увеличить — даже удвоить — процентную долю своего ВВП, выделяемую на оборону. Австралия стремится расширить свои главные военно-воздушные и военно-морские базы, чтобы принять у себя увеличенное военное присутствие США, уже не опасаясь ввести в состав своего ВМФ атомные подводные лодки вместе с подписанием пакта безопасности AUKUS (Австралия-Соединенное Королевство-Соединенные Штаты). От Индии до Вьетнама, от Индонезии до Южной Кореи появляются признаки того, что антигегемонистская коалиция Колби — это не просто некое стремление, а вполне реальная возможность — если только Соединенные Штаты готовы взять на себя инициативу.
Тем не менее, даже с учетом этих обнадеживающих моментов, Колби предупреждает, что успех не будет «легким и дешевым». Соединенные Штаты не могут позволить себе удерживать свой оборонный бюджет практически на одном и том же уровне, чтобы их стратегия не превратилась в стратегию «ковбоя в большой шляпе, но без скота». Точно так же, после почти десятилетнего военно-интеллектуального штиля, Объединенный комитет начальников штабов США не может и дальше откладывать генерирование «военно-оперативной концепции» обороны западной части Тихого океана для наполнения содержанием приоритетов национального военного бюджета.
«Стратегия отрицания» показывает широту и глубину взглядов Колби на вызовы, создаваемые великими ревизионистскими мировыми державами для безопасности США и существующего миропорядка. Как и все серьезные стратегии, эта стратегия Колби признает, что ресурсы США ограничены и что Вашингтону необходимо делать трудный выбор. Короче говоря, хорошо продуманная и глубокая по содержанию «Стратегия отрицания» Элбриджа Колби обеспечивает превосходную и, как можно предполагать, важную отправную точку для безотлагательных и столь необходимых дальнейших дискуссий по стратегии национальной обороны США.
Эндрю Крепиневич, мл. — старший научный сотрудник Гудзоновского института и старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности (Center for New American Security).
Исторические земли Азербайджана, на которых некогда процветали Азербайджанские Ханства, сегодня входят в состав Республики Армения, созданной в 1918 году советской властью, предшественниками которых, начиная с середины XIX века были заселены этнические армяне с территории Турции и Ирана. Помимо архивных документов, подтверждающих данный факт, на территории нынешней Армении сохранились образцы каменной пластики и эпиграфические памятники Тюркской культуры, которые сами рассказывают о своем происхождении.
Изображение всадников с характерной для Тюркского воина амуницией и с завязанным в узел хвостом лошади, всадник с Беркутом, сцены охоты, сидящий скрестив ноги Ашуг с Сазом ( Домброй) и т.д. Одним словом не нужно иметь академических знаний чтоб понять, что данные памятники ничего общего не имеют с сегодняшним населением Армении. Ведь ни для кого не секрет, что практически все перечисленное является чуждым для гайканского народа и часто является объектом их насмешок,так как многие представители «древнего» народа считают, что будучи созидателями, они не могут иметь никакого отношения к элементам кочевой культуры.
Ну не может представитель народа создавшего государство «от моря и до моря» сидеть на корточках и играть на Тюркском музыкальном инструменте, когда можно культурно сидеть на стуле, который возможно тоже был ими создан. Немаловажен и тот факт,что имена усопших, отмеченные на камнях, в большинстве случаев имеют тюркское происхождение, о которых не так часто отмечается в армянских информационных ресурсах. К сожалению мы не имеем возможности физически изучать и регистрировать данные памятники, но по мере возможности, будем стараться находить их в сети и выкладывать на странице.
Видеоразговор между председателем КНР Си Цзиньпином и президентом США Джо Байденом, который состоялся 16 ноября 2021 года и длился 3 часа 14 минут, сам по себе не содержал откровений. Стороны уважительно поговорили по поводу общих проблем, выразили озабоченность ростом конфронтации в Тихом океане, подтвердили необходимость мирного решения конфликтов и, что особенно важно, сошлись в приверженности принципу «единого Китая». США подтвердили, что не признают независимости Тайваня, а Китай снова выразил приверженность мирному решению тайваньской проблемы. Конечно, не обошлось без упреков: Си Цзиньпин признал, что некоторые последние действия Америки вызывают у Китая что-то вроде «оскомины» (heartburn), то есть воспринимаются кисло. Однако в целом видеоразговор закончился на мирной ноте.
Это все можно было бы счесть данью дипломатической риторике, если бы в тот же момент, как по мановению волшебной палочки, не изменилась тональность либеральной прессы. На страницах The Washington Post на «китайскую тему» стал особенно часто выступать обозреватель CNN Фарид Закария, в период президентства Барака Обамы, наверное, главный сторонник продолжения политики мирного «вовлечения» Китая в сферу глобальной экономики и интересов США. В преддверии прихода Обамы Закария выпустил книгу «Пост-американский мир», провозгласившую наступление эпохи глобального разделения труда, в которой за Америкой должны остаться командные высоты хай-тек, а за Китаем и другими странами Юго-Восточной Азии – лидерство в сфере индустриального производства. Вскоре выяснилось, что такое разделение неприемлемо ни для США, ни для Китая, ни для кого-то другого, и недовольство «пост-американским миром» проявилось в экспансии Huawei, с одной стороны, и в победе Трампа – с другой. Закария на какое-то время ушел в тень, и вот, кажется, настало время его возвращения.
Закария и другие «глобалисты» старого закала (Джозеф Най-младший, Питер Бейнарт) говорят примерно одно и то же: Америка не может позволить себе конфликтовать с Китаем как по природно-климатическим, так и военно-стратегическим причинам. Без Китая, главного производителя солнечных батарей на планете и главного загрязнителя окружающей среды, невозможен «зеленый» переход, равно как провозглашенная саммитом в Глазго задача не допустить повышения температуры окружающей среды выше 1,5 %. Стратегическое противодействие Китаю может обернуться для США и всего мира роковыми последствиями.
Не то чтобы эти аргументы были новыми, но последние пару лет их мало кто высказывал в печати: двухпартийный консенсус по поводу необходимости «сдерживания» Китая почти не подвергался серьезной публичной критике. Диссидентствующие голоса как-то терялись в хоре общего возмущения положением дел в Гонконге, правами уйгурского населения в Синьцзяне, политикой Си в отношении коронавируса и пр.
Похоже, трехчасовая беседа 16 ноября была не случайной. Либеральное крыло американского правящего класса чуть-чуть сдвинулось в сторону Китая. Тактический маневр? Но тогда чем его объяснить?
На поверхности лежит то обстоятельство, что особое мнение в отношении политики «сдерживания» Китая занимает в администрации США советник по вопросам климата и бывший госсекретарь Джон Керри. Керри – едва ли не самая сильная фигура этой администрации, хотя должность его непротокольная.
Дж. Керри на климатическом саммите в Глазго
Дж. Керри на климатическом саммите в Глазго. Фото: Reuters/Yves Herman
В последнее время Керри подвергался нападкам со стороны как республиканцев, так и однопартийцев за желание возобновить стратегический диалог с Китаем на экологической основе, а для этой задачи отказаться от политики сдерживания Пекина, во всяком случае от радикальных шагов, способных ожесточить Китай. Считается, что главным оппонентом Керри в администрации был советник по национальной безопасности Джейк Салливан. Возможно, Салливан после Глазго проиграл Керри аппаратную конкуренцию; возможно, пресса преувеличила твердость его антикитайских убеждений. Так или иначе, видеоразговор с Си готовил именно Керри, на сегодняшний день его линия восторжествовала, а линия Салливана как минимум подверглась коррекции.
Тут необходимо небольшое отступление об администрации Байдена в целом. Некоторые мои коллеги обнаруживают в этой команде конфликт кланов, соперничающих за власть и влияние. Признаться, признаков «клановой» войны, каковая отличала две предыдущие администрации, я в команде Байдена не вижу. Несмотря на явный раскол внутри Демократической партии, на зыбкость лево-либеральной коалиции, сместившей Трампа в 2020 году, команду Байдена не потрясают внутренние скандалы. За год там не произошло ни одной заметной отставки. Причина в том, что почти все первые лица этой команды за исключением именно Керри пока не обрели политической самостоятельности. Все, в общем, лояльно выполняют поручения главы государства, не обозначая публично свою особую позицию. А вот что на самом деле характеризует действующую администрацию, так это конфликт приоритетов во внешней политике. «Приоритетов» слишком много. Они начали откровенно противоречить друг другу.
Один из приоритетов – сплочение демократий против авторитарных государств. Саммит демократий состоится 9-10 декабря в режиме видеоконференции. Трудно понять, как соотносится с этим приоритет общей борьбы с планетарными проблемами, главной из которых американцы называют климатическую. А есть еще приоритет укрепления трансатлантического единства. Не все страны, относимые к Евро-Атлантике, так уж хотели бы «сплотиться» против России и Китая, чтобы отказаться от торгово-инвестиционных отношений с этими «авторитарными» государствами. Сдерживание Китая – еще один приоритет внешней политики Байдена – требует сближения с Россией и, как оказалось, некоторого отчуждения от Франции, в том числе для обеспечения боеспособности флота Австралии, ключевого звена системы индо-тихоокеанского сдерживания. А к этим четырем приоритетам добавляется пятый – поддержка «среднего класса», интересам которого нынешний президент обещал подчинить международную политику.
Всю эту полифонию приоритетов как-то удавалось удерживать в рамках единого хора, пока климатическая тема в лице ее проводника Джона Керри не вступила в противоречие с темой «антикитайской», и последняя начала немного прогибаться под действием первой. При этом сохраняет силу и тема «сплочения демократий», что выражается в подписанной госсекретарем Тони Блинкеном в октябре декларации о стратегическом партнерстве с Украиной.
Думаю, однако, в долгосрочной перспективе политика сдерживания Китая сохранит свою приоритетность. И у Байдена сегодня, похоже, нет другого выхода, кроме как искать расположения председателя Си, рассчитывая, что тому хватит осторожности не раскачивать ситуацию вокруг Тайваня. А это не может не означать смену фокуса внешнеполитического внимания США с Пекина на Москву. Из чего, увы, следует, что относительно удобные для России времена кончаются и наступают другие, более тревожные.
Производство и тестовые испытания телекоммуникационного космического аппарата успешно завершились
Ayşe Böcüoğlu Bodur, Ülviyya Amuyeva |21.11.2021
АНКАРА
Турецкая компания — оператор спутниковой связи и кабельного телевидения Türksat AŞ получила спутник Türksat 5B в ходе церемонии, организованной на предприятии Airbus Defence and Space (Airbus D&S) во Франции.
Производство и тестовые испытания телекоммуникационного космического аппарата успешно завершились.
В настоящее время в компании готовятся к транспортировке спутника на предприятие американской компании SpaceX.
Спутник Turksat 5B планируется запустить в космос в декабре с базы на мысе Канаверал во Флориде, США (Cape Canaveral Space Force Station, CCSFS). На орбиту турецкий спутник доставит ракета Space X Falcon 9.
Türksat 5B станет самым мощным в парке спутников Türksat.
Телекоммуникационный спутник Türksat 5B относится к категории высокоэффективных спутников, обладающих по меньшей мере в 20 раз более высокой пропускной способностью, чем спутники, работающие в сетях Фиксированной спутниковой службы (ФСС).
Помимо Турции в зону покрытия Türksat 5B войдут весь Ближний Восток, Персидский залив, Красное море, Средиземное море, Северная и Восточная Африка, Нигерию, Южная Африка и ее ближайшие соседи.
Благодарю полезной нагрузке в Ku-диапазоне с возможностью многократного использования частот и многолучевого покрытия Türksat5B обеспечит общую пропускную способность более 55 Гбит/с.
Слухи о смерти главного врага Эрдогана Гюлена обросли загадочными деталями Судьба уехавшего в США проповедника остается неясной
В Интернете на этой неделе появились слухи о том, что влиятельный проповедник Фехтуллах Гюлен, один из главных противников президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, мог быть отравлен в своем доме в Пенсильвании (США). Но на официальном уровне подтверждения этой информации нет. Вместе с тем не слишком убеждают и опровержения гюленистов.
Сообщения о том, что Фехтуллах Гюлен был якобы отравлен внедренным в его окружение агентом турецких спецслужб, начали поступать еще 17 ноября. Эта информация мигом разошлась по миру, заставив прессу обратиться к представителям пенсильванской полиции. По данным турецких СМИ, помимо самого проповедника при отравлении якобы пострадал еще один человек. Утверждалось, что будто въезд и выезд из поместья Гюлена в Пенсильвании закрыт.
Однако американские правоохранители данные о смерти проповедника не подтвердили, а члены его организации FETO (другие названия – «Движение Гюлена», «Хизмет» («Служение») опубликовали видео, призванное развеять все сомнения насчет судьбы их лидера. На этих кадрах показано, как Фетхуллах Гюлен молится.
Проблема в том, что запись, действительно, не внушает доверия. И речь даже не идет о каких-то умело или неумело сделанных склейках. Сам ролик в принципе состоит из двух откровенно наспех смонтированных фрагментов, в которых проповедник представлен в одной и той же одежде. Однако даже разница положения кресла, микрофонов и т.д. очевидна. Каким образом такая запись должна продемонстрировать здравие Гюлена – решительно не ясно.
С одной стороны, Гюлен действительно давно является мишенью для официальных турецких властей, которые вражды с ним и не скрывают. С другой, сейчас у того же президента Эрдогана хватает куда более актуальных проблем, чем беглый оппозиционер, который уже давно себя мало чем проявлял. В то же время в информационном пространстве высказывается мысль о том, что Гюлен – весьма пожилой человек, который к тому же давно болеет, так что было бы нелогичным скрывать информацию о его кончине.
Не стоит забывать также о том, что слухи о кончине Фетхуллаха Гюлена в некоторых турецких СМИ мелькали и ранее – летом 2018 года сообщалось, что проповедник будто бы скончался от онкологического заболевания.
Ситуацию может прояснить только личное появление Гюлена на публике, однако до этого дело пока не дошло.
Пятница так и не принесла ясности относительно состояния Фехтуллаха Гюлена. Однако, как отметил в разговоре с нами один из его сторонников, решивший сохранить анонимность, сейчас насильственная смерть проповедника не была бы выгодна никому, включая и представителей официальной власти. «Гюлена обвиняли во всем подряд, но в последние годы о нем редко вспоминали, – подчеркнул наш собеседник. – Возможно, речь идет о внутренней борьбе в FETO, где кто-то решил «сместить» Гюлена, распуская слухи. Но фигур, способных заменить его, никто не видит».
Движение проповедника, считающегося одним из влиятельнейших фигур в современном исламе, имеет миллионы (но никто точно не знает, сколько именно) последователей. В движения широко представлены студенты, учителя, бизнесмены, журналисты, профессионалы из различных сфер.
Западные СМИ характеризуют представителей движения как сторонников «умеренного ислама». Наиболее активно они работали в сфере образования. Помимо создания международной сети школ, основанных последователями Гюлена, многие гюленисты (в Турции их называют чаще «фехтуллахистами») занимали руководящие должности непосредственно в различных органах страны. Критики обвиняли их в стремлении завоевать политическое влияние. Сами же гюленисты говорят о том, что нацелены на поощрение благочестия и этичного поведения, на продвижение инициатив в области образования, гражданского общества и религиозной терпимости.
Их восьмидесятилетний лидер, Фетхуллах Гюлен, родился в Турции и по следам своего отца решил стать имамом. Как отмечают турецкие журналисты, изначально будущий оппозиционер не намеревался вести активную политическую жизнь. И вообще считается, что в свое время она сыграл немалую роль в приходе Эрдогана к власти.
Турецкие издания заявили о смерти Фетхуллаха Гюлена
Когда-то взгляды сторонников Гюлена и Эрдогана на расширение прав и возможностей религиозных деятелей в гражданской жизни светской Турции совпадали. Политический альянс между ними работал вместе, чтобы ослабить кемалистов в судебной системе, вооруженных силах и полиции.
В оппозиции в Эрдогану Гюлен оказался, когда степень его влияния выросла настолько, что уже начала угрожать турецкому лидеру (на тот момент занимавшему пост премьер-министра страны). Сам же Гюлен неизменно характеризовал свое движение как неполитическое, однако для его противников это не играло роли.
Еще в конце 1990-х проповедник, к тому моменту уже вышедший на пенсию, уехал на лечение в Америку – в связи с обострившимся сахарным диабетом. Принимая во внимание угрозу на родине, в Турцию он уже не возвращался.
Анкара неоднократно – и официально, и закулисно – обращалась к Вашингтону с требованиями выдать эмигранта. Однако в Белом доме неизменно отвечали отказами.
Однозначно ответить на вопрос, что именно лежит в основе противостояния Гюлена и Эрдогана, могут, пожалуй, лишь они сами.
Эрдоган обвиняет своего бывшего союзника в создании «параллельного государства», организованного внешними подрывными силами, нацеленными на свержение турецкого правительства. Все школы, фонды и другие движения «Хизмет» в Турции были закрыты правительством после попытки переворота в 2016 году.
По данным официальных властей, проповедник сам инициировал заговоры против властей, и одним из главных моментов стало так называемое дело «Эргенекона» – тайной ультранационалистической организации, поддерживаемой гюленистами и якобы планировавшей госпереворот, – начатое аж в 2007 году. Реальная попытка военного мятежа действительно была предпринята в июле 2016-го, и тогда вся вина Анкарой была вновь возложена на Гюлена. Жертвами путча пять лет назад, по официальным данным, стали более 250 человек, еще около 2000 человек были ранены.
После подавления мятежа турецкие власти резко усилили давление на сторонников Гюлена были задержаны и арестованы тысячи людей, множество госслужащих лишились работы и были уволены из рядов вооруженных сил. Год назад суд в Анкаре приговорил 337 обвиняемых к пожизненному тюремному заключению по делу о попытке государственного переворота, еще 60 обвиняемых приговорены к различным срокам лишения свободы.
Сам же Фетхуллах Гюлен оказался недосягаем для турецкого правосудия. Несмотря на партнерские обязательства в рамках НАТО, Соединенные Штаты вновь отказались выполнить запрос Анкары на экстрадицию главного эрдогановского противника.
Осевший в Пенсильвании Гюлен все больше внимания уделял проповеднической деятельности, выступая как на публичных мероприятиях, так и с экранов онлайн- и телетрансляций и по радио. Обвинения в причастности к неудавшемуся госперевороту 2016-го Гюлен отвергал, а своему ближайшему окружению, как сообщала пресса, и вовсе запретил комментировать данные события.
Для Эрдогана, впрочем, это роли не сыграло, и он продолжил «вешать всех собак» на заокеанского оппонента. Гюлен выступал против турецкого лидера, пусть и не активно, но фактически – по всем фронтам. Он поддерживал вступление Турции в Европейский Союз, для которого Эрдоган остается сложным партнером, в Еврозону, а также выступал за расширение отношений с НАТО. Примечательно, что по российскому направлению у Гюлена четкой позиции не было озвучено. Однако возможности каких-либо провокационных действий он не рассматривал: хотя большинство школ под его именем, открытых в России, и были закрыты.
Между тем в самой Турции Гюлен стал заочным фигурантом уголовного дела об убийстве 19 декабря 2016 года посла РФ в Анкаре Андрея Карлова. В обвинительном заключении, в частности, говорится, что убийство российского дипломата стало провокационным актом, совершенным с целью обострить и без того непростые отношения между Анкарой и Москвой.
О развитии интеграционных процессов в Евразийском экономическом союзе Алексей Чичкин 19.11.2021
В Москве прошел II Форум межрегионального сотрудничества Узбекистана и России. В Обращении к участникам Форума президент РФ Владимир Путин подчеркнул, что «Россия является одним из ведущих торговых партнеров Узбекистана, занимая второе место в его внешнеторговом обороте. Даже в условиях пандемии наше экономическое взаимодействие продолжает развиваться».
Далее президент РФ сказал: «Россия является одним из основных инвесторов в экономику Узбекистана. В настоящее время осуществляется более 150 совместных проектов, по оценкам, на общую сумму свыше 14 миллиардов долларов. Количество предприятий, созданных с участием российского капитала, за последние четыре года возросло в 2,5 раза и превысило две тысячи». Только в ходе Форума стороны подписали около 600 двусторонних соглашений на общую сумму 9 млрд долл. В числе подписанных документов — 141 инвестиционный проект на сумму 7,4 млрд долларов и 455 экспортных контрактов на сумму 1,6 млрд долл.
На Форуме также отметили, что администрации регионов двух стран приступят к проработке 75 новых инвестиционных проектов в перспективных отраслях. По мнению президента Владимира Путина: «Хорошие перспективы для дальнейшего углубления взаимодействия открыло бы более плотное подключение узбекистанских партнеров к работе Евразийского экономического союза. В конце прошлого года Узбекистан уже получил статус наблюдателя в нашем интеграционном объединении, и мы уверены, что это принесет реальную выгоду, как узбекской стороне, так и всем другим государствам – членам ЕврАзЭс».
Ранее узбекистанский министр иностранных дел Аблулазиз Камилов отмечал, что отношения между Узбекистаном и Россией находятся на пике своего развития, но есть резервы для дальнейшего движения.
«За 30 лет мы не имели настолько широкого взаимодействия и такой всеобъемлющей программы двустороннего сотрудничества», — заявил Камилов. По его оценке, это включает практически все возможные сферы — политика, экономика, культура, социальный сектор, безопасность и взаимодействие на международной арене. «И отношения союзничества и стратегического партнерства действительно накапливаются таким серьезным предметным содержанием», — сказал министр.
И это действительно так. В последних числах октября. председатель Коллегии Евразийской экономической комиссии Михаил Мясникович и вице-премьер, министр внешней торговли Узбекистана Сардор Умурзаков приняли решение сформировать совместную дорожную карту торгового и инвестиционно-технологического сотрудничества Узбекистана с РФ и в целом с ЕАЭС, что позволит трансформировать статус наблюдателя в полноценное участие страны в Евразийском интеграционном объединении. Документ планируется представить на рассмотрение руководства обеих стран не позже января 2022 г.
Именно такой вектор двусторонних отношений был четко обозначен президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиеевым в ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета 14 октября с.г. Достаточно сказать, что объемы российско-узбекистанской торговли со второй половины 2010-х растут максимальными темпами. Те же тенденции характерны для торговли других стран ЕАЭС с Узбекистаном.
Эта страна к настоящему времени стала едва ли не крупнейшим поставщиком в РФ плодоовощной продукции, многих видов текстильных изделий. В свою очередь, быстро увеличивается импорт из РФ высокотехнологичных товаров и зерновых.
Уже реализуется свыше 50 совместных проектов, охватывающих около 20 производственных отраслей, включая, например, энергетику, химпром, машиностроение, текстильную отрасль, агропромышленный комплекс, фармацевтику. Все эти проекты нацелены на ускоренную индустриализацию экономики и, соответственно, экспорта, как из РФ, так и Узбекистана.
Такой характер взаимосвязей обусловлен, прежде всего, усложняющейся геополитической ситуацией, что, естественно, касается и Центральной Азии. Понятно, это обстоятельство не может игнорироваться российской стороной, Евразийским союзом и ОДКБ. Тем более что в этих объединениях наряду с РФ и Белоруссией участвуют Казахстан, Киргизстан и Таджикистан.
И второе: реализация узбекистанской долгосрочной программы крупных индустриальных и экологических проектов требует все в большей мере зарубежных капиталовложений и современных технологий. Но то и другое предлагает именно российская сторона, причем без каких-либо политических условий.
Как известно, особая, притом весьма сложная проблема в регионе — это преодоление губительных последствий практически для всей Центральной Азии высыхания Аральского моря. Но, как показывает практика, только на региональном уровне аральские проблемы не могут быть решены. В ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета президент Узбекистана Ш. Мирзиеев подчеркнул, что узбекистанская сторона рассчитывает «на активное участие партнеров из стран ЕАЭС в совместных проектах зоны экологических инноваций и технологий в Приаралье, особый статус которого определен резолюцией Генеральной ассамблеей ООН». Конкретные проекты в этой сфере, совместные с Евразийским союзом, глава Узбекистана предложил обсудить в сентябре 2022 г. в Нукусе, столице приаральской Каракалпакии, автономной республики Узбекистана. Там планируется провести международный форум по «зеленой» энергетике.
Тем временем российско-узбекистанский проект по реконструкции одной из крупнейших в регионе Сырдарьинской ТЭС, реализуемый с середины 2010-х, как раз и нацелен на увеличение полноводности этой трансграничной реки — одной из основных в регионе, составляющей наряду с Амударьей бассейн Аральского моря. При этом гидроэнергоресурсы Сырдарьи не могут по максимуму использоваться в энергетике региона, так как ее полноводность имеет едва ли не решающее значение для реабилитации Аральского бассейна. Поэтому расширяются мощности газомазутной теплоэлектростанции, расположенной в верхнем течении Сырдарьи (вблизи границ Узбекистана с Киргизстаном и Таджикистаном).
Проект реализуется с участием российского холдинга «Силовые машины». 10-й, наиболее мощный энергоблок этой ТЭС, в середине октября был подключен к энергосистеме Узбекистана. Мощность его вскоре достигнет 325 МВт — рекордного уровня для всего региона.
Это позволит практически полностью обеспечить потребности юго-восточного и восточного Узбекистана, также возможно увеличение поставок электричества в сопредельные районы Кыргызстана (члена ЕАЭС) и Таджикистана. По данным «Узбекэнерго», используемое в проекте российское оборудование обладает высокой эксплуатационной надежностью, длительным сроком службы (не меньше 40 лет) и максимальной экологической безопасностью. Завершение проекта запланировано на январь 2022 г.
Также развивается плодотворное сотрудничество в сфере производства и сбыта удобрений для узбекистанского земледелия. Эта отрасль национального АПК давно испытывает дефицит органических удобрений, а их расширенное использование предусмотрено государственной долгосрочной программой по повышению экологической эффективности экономики Узбекистана. По вопросу реализации этого совместного с Россией проекта в Сибирском отделении РАН в середине октября состоялись переговоры председателя СО РАН академика Валентина Пармона с генеральным консулом Узбекистана в Новосибирске Тимуром Рахмановым. Как сообщает бюллетень Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии стран Центральной Азии (4-8 октября 2021 г.), у Сибирского отделения РАН уже имеется готовый проект, «в котором крайне заинтересован бизнес обеих сторон: это поставка в Узбекистан разработанных сибирскими учеными экологически чистых удобрений». По оценке обеих сторон, проект нацелен на то, чтобы максимально замедлить деградацию узбекистанских сельхозземель из-за применения химудобрений (особенно актуальна эта проблема в северо-западном Узбекистане и Ферганской долине). Его реализацию планируется начать весной 2022 г.
Характерно, что в развитии узбекистанской хлопковой отрасли акцент в последние годы тоже делается на инвестиционно-технологическом партнерстве с российской стороной, заинтересованной, в свою очередь, в стабильных поставках разнообразной хлопковой продукции, особенно сырья (хлопка-сырца) и его полуфабрикатов.
В этой связи президент Союзлегпрома (РФ) Андрей Разбродин на днях пояснил автору, что «сегодня российские предприниматели активнее инвестируют в хлопкопрядильное производство Узбекистана. Уже действуют в отрасли и совместные предприятия двух стран; ряд российских брендов шьют одежду в Узбекистане». По оценке эксперта, если в ближайшее время текстиль включат в перечень отраслей, по которым будут межгосударственные соглашения РФ и Узбекистана по расширению обоюдных льгот для бизнеса, то это ускорит обоюдную интеграцию в текстильной индустрии. И плюс к тому поспособствует совместным текстильным предприятиям активнее выходить с готовой продукцией на зарубежные рынки.
Таким, образом, не будет преувеличением сказать, что российско-узбекистанское сотрудничество — это основа участия Узбекистана в интеграционных процессах Евразийского экономического союза.
Профессор Дженгиз Томар прокомментировал «Концепцию тюркского мира до 2040 года», принятую по итогам стамбульского саммита
Prof. Dr. Cengiz Tomar, Elmira Ekberova |19.11.2021
АНКАРА
На 8-м саммите Тюркского совета, организованном 12 ноября в Стамбуле, были предприняты важные шаги в направлении укрепления единства и солидарности тюркского мира. Вторым наиболее значимым из этих шагов после изменения названия структуры на Организацию тюркских государств стало принятие «Концепции тюркского мира до 2040 года».
Об этом профессор Дженгиз Томар сказал агентству «Анадолу», комментируя «Концепцию тюркского мира до 2040 года», принятую по итогам стамбульского саммита.
Профессор считает, что для претворения в жизнь жизненно важных решений необходимо принять дорожную карту, и в данном случае такой дорожной картой стала «Концепция тюркского мира до 2040 года».
Если странам удастся реализовать до 2040 года детальную концепцию, охватывающую все сферы жизни, будет достигнута интеграция тюркского мира, отметил он.
По мнению Томара, документ, о котором идет речь, содержит пункты, которые обеспечат сотрудничество и единство тюркского мира во всех сферах.
«Основная цель концепции – это создание процветающих обществ в тюркских государствах. В то же время этот документ выходит за рамки экономической интеграции, так как в нем особое внимание уделяется различным областям правильного управления, таким как поддержка экономических и социальных реформ, верховенство закона, инклюзивные структуры, прозрачность, эффективность, гендерное равенство, подотчетность и борьба с коррупцией», — сказал профессор.
Между тем экономическая интеграция составляет наиболее весомую часть концепции, подчеркнул собеседник АА.
Томар отметил, что пункт документа, касающийся превращения государств-членов в сильную региональную экономическую группу, соединяющую торговые коридоры Восток, Запад-Север и Юг для содействия региональной и глобальной экономической стабильности, отражает главную цель Организации тюркских государств в сфере экономики.
По мнению профессора, поддержка данного потенциала тюркских государств, обладающих богатым историческим и культурным наследием, посредством совместных туристических проектов и Шелкового пути, может стать одной из основных движущих сил организации с экономической точки зрения.
Томар отметил, что в настоящее время больше всего проблем в тюркском мире наблюдается в транспортной и таможенной сферах.
«В СМИ часто появляются сообщения о том, что проблемы возникают из-за различий в законодательстве и практике государств — членов организации в области транспортных, транзитных и таможенных процедур. Именно в этом контексте, «Концепция тюркского мира до 2040 года» открывает существенные возможности. В частности, предусматривается устранение экономических преград на пути торговли через коридоры Восток-Запад через Каспийское море. Государства-члены призывают к интеграции своих цепей поставок в «Тюркский коридор», где таможенные процедуры при пересечении границ будут упрощены и гармонизированы», — добавил Томар.
Сможет ли Москва дать зеленый свет новой операции Эрдогана в обмен на «освобождение» Идлиба от террористов или восстановление контроля над главной автомагистралью М-4?
После ракетного удара, в результате которого 10 октября на северо-западе Сирии погибли два турецких полицейских, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что у Анкары «не осталось терпения» и что она «полна решимости устранить угрозы», исходящие из Сирии. На этом фоне актуальным становится вопрос, неизбежна ли новая военная операция Турции против Рабочей партии Курдистана (РПК), которая была признана террористической организацией как в Турции, так и в Соединенных Штатах, и ее сирийского отделения Отрядов народной самообороны (YPG), которых поддерживают США, пишет Адам Ламмон в статье, вышедшей 14 ноября в The National Interest.
Из-за опасений по поводу влияния курдского сепаратизма и его распространения на Турцию Анкара уже трижды осуществляла военное вмешательство в Сирию. В 2016 году турецкие военные начали операцию «Щит Евфрата», кампанию по изгнанию ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) с 130-километрового участка турецко-сирийской границы и предотвращению создания единого территориального образования, удерживаемого силами YPG на севере Сирии.
В 2018 году Анкара пошла на проведение операции «Оливковая ветвь», целью которой было захватить находящийся под контролем курдов город Африн, а также северо-запад арабской республики. В свою очередь, операция «Источник мира», которая проводилась в 2019-м против YPG на северо-востоке Сирии, привела лишь к распылению сил Анкары и обострению стоящих перед ней проблем.
Действительно, Турция на сегодняшний день погрязла в замороженном конфликте. Анкаре приходится отвечать за обеспечение миллионов сирийцев и их защиту и одновременно противостоять наступательным операциям со стороны сирийского правительства и его российских и иранских союзников. Более того, злоупотребления и зверства, совершенные в районах, находящихся под контролем Турции, спровоцировали ожесточенное курдское восстание и регулярные нападения на силы безопасности Турции и подконтрольные ей подразделения. Ракетный удар, который был совершен 10 октября, стал лишь одним из многих в целой серии атак. Однако этот инцидент может стать толчком для дальнейших геополитических сдвигов в Сирии.
По информации издания Al-Monitor, в ответ на произошедшее в октябре нападение Турция начала мобилизацию своих сирийских союзников по оппозиции перед операцией против Демократических сил Сирии, в которых главную роль играют курдские YPG.
Вскоре после этого сирийский президент Башар Асад направил подкрепление в контролируемый YPG город Телль-Рифаат в северной провинции Алеппо, чтобы сдержать возможное турецкое наступление так же, как силы режима Асада сделали в октябре 2019 года, чтобы отразить турецкое нападение в рамках операции «Источники мира» на YPG на северо-востоке.
Однако, в отличие от 2019 года, когда Анкара и Москва договорились о совместном патрулировании турецкими и российскими вооруженными силами безопасной зоны вдоль северной границы Сирии, на этот раз российские и турецкие войска оказались на противоположных сторонах надвигающейся битвы на северо-западе республики. Безусловно, совсем недавно, 26 сентября, агентство Reuters сообщило, что российские ВВС, Сирийская арабская армия Асада и поддерживаемые Ираном ополченцы нанесли авиаудары и артиллерийские удары по ряду северо-западных сирийских деревень недалеко от контролируемых Турцией городов Идлиб и Африн, убив по меньшей мере пять поддерживаемых Турцией боевиков и ранив десяток мирных жителей. Затем Турция собрала собственные подкрепления, чтобы укрепить свои позиции и остановить отток дополнительных беженцев, которые угрожают заполнить как Турцию, так и Европу.
Ситуация по-прежнему напряженная, хотя и есть основания полагать, что кризис можно предотвратить. Несмотря на то, что благодаря новой военной кампании в Сирии Эрдоган мог бы оправиться от политических и экономических проблем у себя дома — во многом операция «Щит Евфрата», начатая через месяц после попытки переворота в июле 2016 года, помогла Эрдогану восстановить позиции как внутри страны, так и на международной арене- у президента Турции в арабской республике и так много дел, поскольку ему приходится заниматься Идлибом и Африном, а также различными сирийскими вооруженными формированиями, подконтрольными Анкаре, и городами на северо-востоке. В результате он, возможно, предпочтет избегать дополнительной эскалации.
С этой позицией согласен главнокомандующий сирийскими демократическими силами, поддерживаемыми США, Мазлум Кобане.
«Эрдоган всегда искал поддержки у международных игроков, прежде чем предпринять здесь военную интервенцию. Он угрожал и продолжает угрожать. Он настаивает, что вмешается, и будет продолжать настаивать», — отметил он.
«Тем самым он хочет подготовить почву для операции. Однако сейчас ситуация на северо-востоке Сирии изменилась. […] На мой взгляд, если Турция не получит одобрения ни России, ни США, Эрдоган не сможет пойти на такой шаг. И, насколько мне известно, такого одобрения нет», — добавил он.
Кобане прав. В середине октября турецкие официальные лица дали понять, что Анкара отложит любые военные операции до тех пор, пока Эрдоган не встретится с президентом США Джо Байденом в кулуарах саммита «Большой двадцатки» в Риме 31 октября. Эрдоган прибыл на встречу с расширенным парламентским мандатом на проведение военных операций в Сирии. На ней он провел «позитивные» дискуссии по поводу исключения Турции из программы истребителей-невидимок F-35, ее заявки на покупку истребителей F-16V, а также по вопросу прав человека с Байденом. Хотя позже оба лидера заявили о создании «совместного механизма» для управления отношениями, официальные заявления не предполагали, что сделка по Сирии будет скорой.
Следовательно, неясно, как долго Эрдоган будет прислушиваться к предупреждению Байдена о недопустимости «поспешных действий», которые могут навредить отношениям США и Турции. 1 ноября, на следующий день после их двусторонней встречи, президент Турции заявил, что Анкара не отказывается от дополнительных трансграничных операций в Сирии. Таким образом, в то время как турецкие официальные лица утверждают, что конфликт в Сирии не имеет военного решения, Эрдоган и министр иностранных дел Мевлут Чавушоглу ясно дали понять, что Анкара вмешается, если Россия и США не выполнят свои политические обещания и не примут на себя «ответственность» за недавнее насилие.
Точно так же Турция регулярно безуспешно обращалась за поддержкой к ЕС с тем, чтобы тот помог ей выйти из сирийского болота, Анкара утверждала, что вместо того, чтобы критиковать и вводить санкции против Турции за ее вмешательство, Запад должен быть благодарен за то, что турецкие вооруженные силы не позволили режиму Асада, России и Ирану прорваться на север Сирии, создав в процессе дестабилизирующий кризис беженцев.
Соответственно, если Соединенные Штаты и Европа не смогут предложить или реализовать решение сирийских проблем Эрдогана, он в конечном счете может обратиться к России за альтернативой или будет вынужден действовать в одиночку. Как недавно оценил сирийский журналист Ибрагим Хамиди, Россия иногда закрывала глаза на интервенции Турции в Сирии в обмен на территориальные или политические уступки и может сделать это снова.
Сможет ли Москва дать зеленый свет новой операции Эрдогана в обмен на «освобождение» Идлиба от террористов или восстановление контроля над главной автомагистралью М-4? Если Соединенные Штаты хотят, чтобы Турция оставалась рядом с ними вместо того, чтобы позволить ей в еще большей степени оказаться в орбите Москвы, а также по-прежнему иметь возможность играть решающую роль в Сирии, Вашингтону вместо того, чтобы реагировать на события, происходящие вне его контроля, необходимо успокоить опасения Анкары, а не позволять им обостряться.
_steams_through_the_Mediterranean_Sea.jpg?uselang=ru){kind=link}
