Не исключено, что переброска активности США и НАТО на север Афганистана связана с тем, что США планируют расширить зону «контролируемого конфликта», перенеся ее в Ферганскую долину. Об этом на страницах научно-аналитического журнала «Международные исследования», издающимся при Институте сравнительных социальных исследований ЦЕССИ-Казахстан, на базе нескольких международных конференций по Афганистану, организованных в том числе Фондом Александра Князева и ЦПТ «Политконтакт», заявил главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований Константин Сыроежкин. ИА REGNUM публикует статью аналитика полностью.
Афганский вектор уже много лет остается ключевым в ряду угроз безопасности для Центральной Азии. Эти угрозы проистекают как из социально-экономических и политических проблем развития самого Афганистана, так и в силу «геополитической игры», в которой ее участниками Афганистану и базирующимся на его территории боевикам отводятся весьма специфические место и роль.
Угрозы и вызовы, связанные с афганским вектором, можно (достаточно условно) разделить на три группы. Реальные угрозы и вызовы, то есть те, с которыми системы региональной и национальной безопасности сталкиваются в настоящее время. Предполагаемые угрозы и вызовы, то есть те, которые могут возникнуть в случае провала стратегии западной коалиции, изменения тактики ее борьбы с повстанческим движением, а также ее стремительного ухода из Афганистана. Третья группа связана с активно дебатируемой в настоящее время проблемой участия ШОС в урегулировании в Афганистане.
К первой группе можно отнести следующие угрозы и вызовы.
Первое, сохранение Афганистана в качестве основной базы террористов, в том числе из числа лиц, которые связаны с террористическими и экстремистскими организациями, имеющими своей целью дестабилизацию ситуации в Центральной Азии, свержение действующих политических режимов и создание в ее пределах Исламского Халифата.
Политическая нестабильность в Афганистане и неконтролируемость значительной части его территории со стороны центрального правительства — это та основа, которая позволяет использовать территорию страны для подготовки пусть немногочисленных, но действительно представляющих реальную угрозу для политических режимов государств Центральной Азии групп. Речь идет о таких группах, как «Исламское движение Узбекистана», «Акрамийя», «Таблиги Джамаат», «Исламская партия Восточного Туркестана», «Жамаат моджахедов Центральной Азии» и т.д. То есть тех, кто имеет родиной своего происхождения государства Центральной Азии.
Поскольку бороться с этими группами в пределах территории Афганистана страны региона и Россия не имеют возможности, им остается только надеяться на то, что внешнюю активность этих групп будут пресекать национальные силы безопасности Афганистана и пока еще находящиеся в этой стране подразделения ISAF.
Единственное, что в наших силах — укрепление границ по периметру с Афганистаном и усиление КСОР ОДКБ как единственной структуры, призванной обеспечивать коллективную безопасность в регионе.
Второе, сохранение Афганистана в качестве основной базы по производству опия-сырца, а также основного поставщика героина и других наркотиков на мировые рынки транзитом через государства Центральной Азии.
Главная проблема для нас — использование территорий государств региона для транзита афганских наркотиков, возникновение преступных группировок, связанных с этим транзитом и стремительное увеличение числа наркозависимых в государствах региона.
Ожидать, что эта проблема «рассосется» сама собой, наивность.
Во-первых, по ряду оценок, культивирование опиумного мака дает до 40% ВВП Афганистана и в это производство вовлечено более 3,5 млн. афганцев (или почти 15% населения страны).
Более того, по оценкам Международного комитета по контролю над наркотиками, в конце 2009 года совокупные запасы опия в Афганистане и соседних странах составили около 12 тыс. тонн. Этого количества достаточно для удовлетворения общемирового незаконного спроса на опиаты в течение двух с половиной лет.
Во-вторых, границы Афганистана с Таджикистаном и Пакистаном практически прозрачны и не представляют препятствия для контрабанды наркотиков.
В-третьих, в 1990-х начале 2000-х годов была создана международная сеть финансирования, производства, транспортировки и реализации наркотиков. Поставки наркотиков из Афганистана в Европу осуществляются сразу по нескольким каналам. Ликвидировать всю эту сеть в одночасье не получится.
Но основное препятствие, мешающее эффективному противодействию этой угрозе, заключается в том, что, скорее всего, в наркотрафик вовлечены как силы коалиционных войск, так и значительная часть элиты в США, Европе, Иране, Пакистане, России и в государствах Центральной Азии. Если бы это было иначе, то для перекрытия путей доставки в Афганистан не производящихся на его территории прекурсоров достаточно было бы лишь политической воли.
Третье, возможное падение правительства Хамида Карзая и возвращение к власти движения «Талибан», влекущие за собой неизбежность возникновения нового витка гражданской войны в Афганистане и угрозу дестабилизации в Центральной Азии.
Участвовать в диалоге с движением «Талибан», как в силу ограниченных внешнеполитических возможностей, так и по той причине, что к этому диалогу государства Центральной Азии и Россию не допустят США и НАТО, мы не можем. Единственное, что в наших силах — укрепление пояса безопасности по периметру границ с Афганистаном на коллективной основе в рамках ОДКБ и, возможно, ШОС.
При этом, как уже говорилось, главная проблема заключается не в маловероятной агрессии движения «Талибан» в Центральную Азию, а во вполне реальной активизации деятельности этнических террористических организаций на севере Афганистана, имеющих тесные контакты с террористическим подпольем в государствах Центральной Азии (особенно в Киргизии и Узбекистане) и в России.
Четвертое, дальнейшее обострение ситуации в Пакистане, распад правящей коалиции и перспектива попадания ядерного оружия в руки террористов.
Судя по развитию ситуации в Пакистане, это — ближайшая перспектива. Правящая коалиция уже практически распалась, и единственная сила, которая пока удерживает Пакистан от полного краха, это армия.
Однако в настоящий момент наблюдается наступление на позиции армии и спецслужб с целью снижения их позитивного имиджа и роли в обществе. Причем, происходит это на фоне слабости правительства, роста радикализации общества и числа совершаемых террористических актов.
Наконец, неизбежный и довольно скорый уход США и подразделений ISAF из Афганистана (даже, если они решат оставить там постоянные военные базы).
Это означает, что единственная сила, которая реально сдерживает напор исламизма в Центральную Азию, уходит из региона и оставляет светские политические режимы один на один с растущим влиянием радикального ислама.
Уход США и сил западной коалиции из Афганистана потребует от государств региона и России самостоятельно решать весь комплекс проблем, связанных с Афганистаном, главная из которых возможное возникновение новой волны исламистского радикализма по всему региону и возобновление активности исламистов в Центральной Азии.
Вторая группа угроз и вызовов не столь очевидна.
Первый и самый опасный вызов военно-геостратегический; под предлогом борьбы с терроризмом США и НАТО за 10 лет создали в Афганистане ударный плацдарм, позволяющий при необходимости очень быстро развернуть мощнейшую группировку войск на южных рубежах СНГ.
Судя по тому, как ведется война в Афганистане, напрашивается вывод, что главная цель США и НАТО состоит в том, чтобы создать на территории Афганистана и Пакистана плацдарм для последующего проникновения и установления своего влияния над всем Центрально-Азиатским регионом и блокирования России и Китая. Собственно говоря, именно на это направлена стратегия «Большой Центральной Азии», рассчитанная на отрыв центральноазиатских стран от СНГ, ОДКБ и ШОС.
Об этом же, как предупреждают некоторые эксперты, говорит и то, что основной целью США в регионе является формировании контролируемой «дуги нестабильности» на Евразийском континенте, необходимой им для поддержания своего статуса мировой сверхдержавы.
Во-вторых, планируемый перевод активных действий войск западной коалиции на север Афганистана и связанная с этим неизбежная активизация действий движения «Талибан» и боевых группировок других этнических групп вблизи границ СНГ.
Здесь содержится два потенциальных вызова. Во-первых, неизбежность втягивания России и государств Центральной Азии в гражданскую войну в Афганистане; причем, возможно, самостоятельно, без поддержки (или весьма ограниченной поддержки) со стороны западной коалиции.
Во-вторых, неизбежная активизация террористических групп, представляющих реальную угрозу для политических режимов государств региона.
Не исключено, что переброска активности США и НАТО на север Афганистана связана с тем, что США планируют расширить зону «контролируемого конфликта», перенеся ее в Ферганскую долину.
В-третьих, превращение Афганистана и Пакистана в единую зону нестабильности с перспективой обострения индо-пакистанского конфликта с большой вероятностью использования в нем ядерного оружия.
В этом случае вблизи Центрально-Азиатского региона возникнет очаг новой большой войны со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.
Использование в этой войне ядерного оружия приведет к экологической и гуманитарной катастрофе в Центральной и Южной Азии.
Наконец, в случае окончательного поражения западной коалиции и стремительного ее ухода из Афганистана произойдет превращение движения «Талибан» из террористической организации в национально-освободительное движение, служащее для всего региона Центральной и Южной Азии моделью того, как можно эффективно противостоять иностранным силам и свергать действующие политические режимы.
Это — вполне реальная перспектива. Уже сегодня авторитет движения «Талибан» достаточно высок. Правда, пока в пределах только Афганистана и частично Пакистана. Его победа в условиях наращивания численности войск западной коалиции лишь добавит ему авторитета, а неизбежный приход к власти после ухода ISAF — даст все основания рассматривать его как национально-освободительное движение.
Что касается угроз и вызовов, связанных с участием ШОС в урегулировании ситуации в Афганистане. Сама по себе идея участия ШОС в афганских делах интересна и при определенных условиях вполне реализуема на практике. Вопрос в другом, нужно отдавать себе ясный отчет в том, что ШОС в Афганистане может сделать, а что в интересах поддержания позитивного имиджа организации лучше делать не стоит.
Что ШОС может.
Во-первых, финансирование социальных и инфраструктурных проектов на территории Афганистана. Правда, при создании структуры, через которую можно было бы осуществлять подобное финансирование. Пока такая структура отсутствует.
Во-вторых, содействие в борьбе с наркобизнесом в Афганистане, в том числе путем создания механизмов контроля по периметру афганских границ. Сразу необходимо сказать, принимать какие-либо меры по борьбе с наркотрафиком в пределах самого Афганистана ШОС не имеет возможности. Вторая задача в принципе решаемая, хотя и здесь есть свои ограничители.
Первое, решить проблему создания пояса наркобезопасности по периметру афганских границ без участия Пакистана и Ирана не удастся. А без предоставления им статуса полноправного члена, ШОС не может быть и речи о всестороннем сотрудничестве с ними в этой сфере.
Второе, имеет место разница в оценке уровня наркоугрозы государствами-членами ШОС. Для одних (Россия, Таджикистан, Казахстан) проблема наркотранзита из Афганистана актуальна, для других приоритетны иные проблемы. Во всяком случае, для Китая проблема афганского наркотрафика пока не представляет серьезной угрозы.
Третье, я уже говорил о вовлеченности в наркотранзит и заинтересованности в нем элит находящихся по периметру Афганистана государств.
В-третьих, создание благоприятного внешнеполитического окружения, максимально блокировав экспорт наркотических веществ и импорт в Афганистан прекурсоров, резко сузив внешнюю финансовую поддержку афганской оппозиции и создав условия, ограничивающие экспорт идей радикального ислама.
Для этого не требуется согласования с правительством Афганистана, а главное, с командованием ISAF, достаточно лишь политической воли государств-участников ШОС. При этом стратегия ШОС в афганском урегулировании в своем экономическом компоненте должна быть направлена на концентрацию инвестиционных усилий, базирующихся на конкретном плане восстановления экономики Афганистана, а не на суммах выделяемых инвестиций, что сегодня происходит.
Основной целью для стран ШОС должно стать создание мирной, свободной от наркопроизводства, буферной зоны по периметру границ стран-членов Организации.
Что ШОС не может и не должна делать.
Во-первых, в том или ином качестве втягиваться в решение военных проблем в Афганистане. Это нецелесообразно по нескольким причинам.
Первое, афганцы рассматривают любые иностранные военные силы в качестве оккупантов, пребывание которых существенно нарушает суверенитет страны и приводит к значительным жертвам среди местного населения.
Второе, Россия уже имеет печальный опыт введения своих войск на территорию Афганистана, который наглядно показал нетерпимость афганцев к присутствию здесь иностранных военных и нереализуемость любых попыток построения силовым путем в Афганистане современного общества.
Третье, процесс формирования силового компонента ШОС еще не завершился, а его возможности носят достаточно ограниченный характер. Следовательно, не стоит тешить себя иллюзией того, что ШОС может заменить НАТО в Афганистане.
И последнее. Вопросы вовлечения ШОС в афганские дела сначала необходимо обсудить с правительством Хамида Карзая и с руководством США и НАТО, выработав тот или иной сценарий этого вовлечения.
Во-вторых, пытаться организовать внутриафганский переговорный процесс под эгидой ШОС. Практическое решение данного вопроса вряд ли возможно. Несмотря на определенное изменение отношения к России со стороны действующего политического руководства Афганистана, талибы по разным причинам не приемлют Россию и Китай и не пойдут с ними на диалог. Роль посредников в диалоге с талибами могут сыграть только две страны — Иран и Пакистан, которые на сегодняшний день членами ШОС не являются.
Но главное даже не в этом. В сегодняшних условиях организация переговорного процесса с лидерами движения «Талибан» и уж тем более с так называемыми «умеренными талибами» лишена всякого смысла. Надеяться на позитивный результат переговоров в условиях, когда талибы сильнее, чем правительство и международная коалиция — непростительная наивность.
Главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований Константин Сыроежкин.
Источник — ИА REGNUM
Постоянный адрес статьи — |
