В то время как на Ближнем Востоке меняются режимы и общества, экономика функционирует с отличающейся от прежних периодов динамикой, мировые балансы сил трансформируются, становится не вполне реально полагать, что границы в регионе останутся неизменными.

Уже сегодня можно говорить о фактических территориальных разделах в регионе. На Кипре де-факто имеют место «два Кипра»; Палестина достаточно длительное время старается продолжать свое существование в составе «двух Палестин»; в Ливии практически сформировались «две самостоятельные Ливии»; регион Курдистана в Ираке находится в поисках путей окончательного отрыва от Багдада. На данный момент пока неизвестно, что произойдет в Сирии, однако вероятность раздела также остается реальной. После распада Советского Союза существенно изменились границы Восточной Европы, Евразии и Балкан, и сегодня нельзя предполагать, что похожая ситуация не возникнет на Ближнем Востоке.

Процесс, о котором идет речь, с одной стороны, актуализирует новые государства, новые режимы. В этих условиях такие крупные силы, как США, Россия, Китай, а также региональные государства – европейские страны и Турция или Иран – начинают поиски по установлению новых связей с каждой из возникающих частей. Следовательно, вероятность декомпозиции Ближнего Востока вовлекает большое количество игроков в новую набирающую обороты конкуренцию.

Фон сирийских событий в Ираке и Газе

Вероятность изменения границ на Ближнем Востоке подразумевает и другую конкуренцию, предполагающую соперничество между местными властями в тех регионах, в которых уже имеет место фактический раздел или нарастает его опасность. Можно утверждать, что спорными станут вопросы о том, кому будет принадлежать контроль над нефтяными регионами, как разделить плодородные территории, водные стратегически важные акватории, доступ к морю. Не остается сомнений, что такая ситуация повлечет за собой новые гражданские войны.

С этой точки зрения можно обратить внимание и на вновь вспыхнувший палестино-израильский вопрос. Однако самый отчетливый пример – Ирак. Представляется, что правительство Аль-Малики, известное своим сближением с Ираном, фактически начинает войну против правительства Барзани, который занимает близкую к Турции и США позицию. Правительство Багдада объявляет, что не позволит Курдистану выйти за пределы собственной подконтрольной территории; союз Эрбиль – Сулеймания демонстрирует, что не собирается сдаваться под этим давлением.

В этой связи возрастающая напряженность предполагает вероятность того, что Иракский Курдистан окажется меж двух огней. Одновременно в этот регион возможно вторжение, с одной стороны, иранской военной силы, с другой – иракской армии.

Положение Турции

Основной вопрос связан с тем, кто в случае подобного вмешательства будет занимать противоположную Ирану и правительству Багдада позицию. Несомненно, первой отреагирует Турция. Однако Анкара едва ли решит непосредственно столкнуться лицом к лицу с силами Ирана или Багдада. Как и в сирийском вопросе, в военном отношении она попытается избежать затягивания в «болото».

В этом случае можно предположить, что Барзани обратит свой взгляд на США. Известно, что США, сократив свое присутствие в регионе, ищут способы того, как переложить ответственность на союзников. Тогда или США изменят позицию, или привлекут других своих союзников, например, НАТО. Возможно, цель размещения Patriot, озвученная как возможная необходимость для Турции, – это не только Сирия.

События, происходящие в Палестине, Сирии и Ираке, постепенно повышают опасность межгосударственного конфликта. Даже можно констатировать, что они порождают конфликты между государствами. Между тем следует напомнить, что могут быть и те, кто полагают: «Мы еще не вовлекли Турцию во вмешательство в Сирию, сможем ли заставить Анкару осуществить вторжение в Ирак?»

Представляется, что инициатива, связанная с предотвращением порождения этой спиралью крупных катастроф, зависит от союза, который будет установлен между Россией и США. Таким образом, в то время как, с одной стороны, предпринимаются попытки образования нового регионального сотрудничества, с другой – становится очевидной необходимость определенных шагов на региональном уровне, которые бы содействовали формированию соответствующего союза США – Россия. Нет необходимости повторять, что в этом вопросе основная обязанность ложится на Турцию.

Оригинал публикации: Ortadoğu ve haritalar

Опубликовано: 23/11/2012

(«Haberturk», Турция)
Бериль Дедеоглу (Beril DEDEOĞLU)

Источник — inosmi.ru Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1353910800

На днях в Риме, взбудораженном студенческими демонстрациями против политики жесточайшей экономики правительства Марио Монти, три десятка российских и итальянских журналистов и политологов собрались для того, чтобы обсудить евразийскую перспективу во внешней политике Москвы.

Речь шла о закрытом семинаре, только для специалистов. Семинар проводился МИДом совместно с миланским Институтом международной политики (ISPI). Ясно, что поводом для семинара были соображения, высказанные Владимиром Путиным на тему евразийства.

Будет ли Москва руководствоваться этой идеологией для проведения своей политики на евразийском пространстве, на котором с ней уже соревнуются Китай и США?

Итальянская среднестатистическая общественность малознакома с евразийской идеей или считает ее одной из многих российских причуд. В интервью Джованни БЕНСИ мыслями о евразийской перспективе России делится один из крупнейших итальянских политологов, специалист по российским делам, профессор американского Университета Джона Хопкинса в Болонье Паоло КАЛЬЦИНИ.

– Профессор Кальцини, по-вашему, надо ли нам, в Европе, бояться России?

– Нет, не думаю. Я, во всяком случае, ее не боюсь.

– Однако имеются страшилки… Одна из них называется «евразийство». Это старая история, но Владимир Путин оживил ее в знаменитой газетной статье в начале октября прошлого года, и сразу положительно отозвались Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев. С тех пор все чаще и чаще слышно это слово-раздражитель. На Западе многие прочитали «евразийство» как «воссоздание Советского Союза в более мягкой форме».

– Надо посмотреть, в какой мере реальна эта доктрина в современной России. Она, очевидно, остается достоянием определенного культурного круга людей, заинтересованных в историософии, уходящей очень глубоко в русскую историю. Но в этой доктрине нет угрозы.

– Почему?

– Потому что для России это путь нормального развития. Этот путь, имею в виду путь евразийства, отвечает логике реальной геополитики, то есть вытекает из расположения России в центре Евразии.

Такое расположение, естественно, возлагает на Россию задачу быть посредницей между Азиатско-Тихоокеанским регионом и Европейским союзом. Эта роль предполагает и немалую ответственность. Необходимой предпосылкой для таковой является напряжение экономических и политических сил, и мы еще не знаем, будет ли Россия в состоянии выдерживать это напряжение.

– А как с «более мягким» Советским Союзом, к которому якобы стремится Путин?

– Полагаю, что бессмысленно думать о возрождении Советского Союза или о восстановлении коммунистического режима в какой-либо форме. Разрыв в этом плане окончателен. Элементы прогресса и раскрепощения, выросшие из краха тоталитаризма и распада империи, даже если за них надо платить высокую социальную цену, в общем и целом положительно оцениваются большинством российского населения. Но столь же очевидно, что в России еще нельзя говорить о режиме, всецело основанном на принципах демократии, рыночной экономики, правового государства.

– Можно ли провести параллель между предполагаемым Евразийским союзом и реально существующим Европейским союзом?

– Европейский союз как раз показывает, насколько трудно успешно продвигать интеграционные процессы между государствами, принадлежащими к разным культурам, пусть и разделяющими одну цивилизационную основу. Тем не менее объединительные процессы, проявляющиеся как в Европейском, так и в потенциальном Евразийском союзе, отвечают сложной, но всем очевидной логике, вытекающей из геополитического подхода. Оба эти процесса закономерны, отвечают геополитическим реалиям и поэтому не могут представлять собой взаимную опасность. Тут играет роль и экономический фактор.

– Сейчас говорят, что отношения России и Европейского союза страдают от двойной зависимости. Экономика России зависит от доходов от продажи энергоносителей Европе, а благополучие последней во многом зависит от поступающих из России нефти и газа…

– Сотрудничество в энергетическом секторе – жизненно важный фактор как для России, так и для некоторых азиатских стран, когда-то входивших в состав СССР. Когда в России говорят об этом, появляется примесь риторики. Но на самом деле еще действует историческая и культурная традиция России, которая по праву выступает на передний план как центральный элемент евразийского равновесия. Есть и другая перспектива.

Будущее России как великой державы будет определяться ее способностью активизироваться и в ее азиатской части, играющей основную роль в стратегическом и экономическом плане. Ведь есть сильная запоздалость в российской политике, вызванная ограничениями нынешнего режима, элементами коррупции, отсутствием инфраструктур. Россия сможет быть сверхдержавой, только если будет в состоянии играть эту очень своеобразную и комплексную роль. Иными словами, Россия должна осознать, что она – единственная полноправная евразийская держава.

– Но когда говорят о евро-азиатском пространстве, конечно, в роли Каменного гостя выступает Китай, и его нельзя игнорировать…

– Конечно, Китай сегодня по отношению к России и другим бывшим советским республикам выступает в роли старшего партнера. Это, впрочем, не исключает Соединенных Штатов из этого пространства, потому что они в любом случае сохраняют сильную позицию. Однако здесь я бы хотел напомнить два аспекта: в китайской перспективе Россия фигурирует в основном как тыл, то есть она потенциально рассматривается как младший партнер, она не оценивается как равноправный партнер. Мне кажется очевидным, что Россия не смирится с ролью младшего партнера Китая после того, как не захотела быть (и справедливо) младшим партнером США.

– А второй аспект, о котором вы говорили?

– Действительно, есть другой элемент. Да, Китай важный фактор, особенно в том, что касается развития данного региона. И в Сибири не Япония, а именно Китай будет играть большую роль. Однако тут выявляется третий важный элемент – культурная и цивилизационная инаковость, которая отделяет Китай от России.

– В чем же выражается эта инаковость?

– Россия, несмотря ни на что, остается западной страной, частью того, что именуется Большим Западом. Поэтому сохраняется глубинная инаковость, которая является фактором силы китайской цивилизации. Этот фактор будет давить на российскую перспективу сотрудничества. Важно понимать, что такое сотрудничество может основываться только на конкретных, сиюминутных интересах, а не на принципиальных, разделяемых ценностях.

– И в заключение – что такое Россия для вас, в ее имперской, советской и постсоветской ипостасях?

– Я считаю, что культура великой нации жива, потому что таковой остается Россия, это проявляется в отношении к другим нациям, в прошлом входившим в советскую систему. Русская традиция – имперского типа, и преемственность ценностей, укорененных в истории, весьма отчетливо сознается русским народом. Есть много элементов преемственности между советским и современным опытом (символика, пережившая коммунистический период, памятники, мавзолей, государственный гимн, после жарких споров фактически позаимствованный у СССР). И это делает очевидной важность непрерывности великой русской национальной традиции.

2012-11-26 / Джованни Бенси

Источник — НГ-дипкурьер Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1353897360

Россия планирует открыть дальневосточный центр по экспорту газа, а также пересматривает планы в Центральной Азии

Российский газовый монополист «Газпром» в общих чертах представил амбициозные и дорогостоящие планы по развитию новых центров по производству и экспорту природного газа на Дальнем Востоке страны. Тем временем газовый гигант, похоже, также начал пересматривать свои связи с Центральной Азией.
29 октября президент Владимир Путин поручил главе «Газпрома» Александру Миллеру сосредоточить внимание и усилия по реализации дальневосточной газовой программы, которая была принята еще в 2007 году. Как сказал президент, развитие крупного газового месторождения «Ковыкта» в Иркутской области и месторождения «Чаяндиское» в Якутии, общий объем запасов которых насчитывает 3-3,5 трлн. кубометров, должно быть направлено на удовлетворение внутреннего спроса, а также способствовать повышению экспорта газа в страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
В ответ на пожелания президента Миллер сказал, что общие запасы газа на Дальнем Востоке и Восточной Сибири составляют 53 трлн. кубометров, хотя он признал, что только 8% этих мест подверглись геологической проверке.
Для разработки месторождения «Чаяндинское» потребуется около 430 млрд. рублей (13.7 млрд. долларов США), сказал Миллер. Между тем строительство нового газопровода протяженностью в 3200 км. из Якутии во Владивосток обойдется в 770 млрд. рублей (24.5 млрд. долларов), отметил он.
Миллер отметил, что месторождение «Чаяндинское» является приоритетным проектом наряду с развитием газового месторождения «Ковыкта», а также другими месторождениями в Красноярской области. Он также обязался начать производство газа в месторождении «Киринское» в Сахалине в 2013 году.
Помимо этого, глава «Газпрома» сообщил о планах строительства нового газопровода между Красноярским и Омским краем. Этот проект объединит Восточную и Западную трубопроводные системы в единую национальную систему поставки газа.
Миллер пообещал, что строительство газопровода «Якутия-Владивосток» будет завершено к 2017 году; строительство новых заводов по производству сжиженного газа во Владивостоке на сумму в 220 млрд. рублей (7 млрд. долларов) будет закончено к 2018 году.
По словам Миллера, Владивосток должен стать новым центром по экспорту российского газа в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, которые на сегодняшний день являются самыми динамичными рынками. Миллер отметил, что Китай, Индия, Япония, Южная Корея, Тайвань, Таиланд, Бангладеш, Сингапур и Вьетнам являются приоритетными рынками. Помимо этого, экспорт газа по трубопроводам начнется только после подписания долгосрочных контрактов по поставке сжиженного газа с несколькими ключевыми региональными потребителями.
Аналитик Станислав Горевалов утверждает, что планы «Газпрома» по строительству экспортных центров на Дальнем Востоке должны были быть реализованы давно. Планы по экспорту газа в Азиатско-тихоокеанский регион оправданы, но они, похоже, запоздалые, считает эксперт Горевалов из Института по стратегии в энергетической сфере. Таким образом, у «Газпрома» будут ограниченные шансы внедриться в этот регион, говорит эксперт.
Тем временем газовый монополист, похоже, предпринимает некоторые шаги для пересмотра своих связей с Центральной Азией. В прошлом месяце международный филиал по торговле «Газпромэкспорт» объявил о ежегодном тендере. «Газпромэкспорт» пригласил консультантов для проведения оценки и прогнозов производства газа, потребления и экспорта в странах Центральной Азии и Южного Кавказа. В объявлении говорилось, что центрально-азиатские экспортеры газа переориентировали свои усилия в сторону Китая, следовательно, была необходима оценка их позиции против «Газпрома». Прогноз будет сделан на период до 2025 года, в то время, как заявки на контракт на сумму в 11,8 млн. рублей будут приниматься до 15 ноября.
Финансовые доказательства также указывают на то, что «Газпром» на самом деле переоценивает свои связи с Центральной Азией. В январе-июне 2012 года «Газпром» сократил расходы на импорт газа, главным образом из Центральной Азии с 327 млрд. рублей до 258 млрд. рублей, или на 21%.
«Газпром» не раскрывает информацию об объеме ввозимого из стран Центральной Азии газа, однако компания все еще выплачивает на 69 млрд. рублей меньше за импорт газа из Казахстана, Туркменистана и Узбекистана. В 2009-2010 гг. «Газпром» импортировал около 38 млрд. кубометров газа ежегодно из Центральной Азии, тогда как в 2011 году эта цифра уменьшилась до 27 млрд. кубометров.
В мае 2007 года президенты России, Казахстана и Туркменистана объявили о соглашении по совместному проекту строительства нового трубопровода и модернизации существующей трубопроводной системы вдоль Каспийского побережья. В декабре 2007 года Россия, Казахстан и Туркменистан подписали официальное соглашение о строительстве трубопроводной системы «Прикаспийский» для поставок 20 млрд. кубометров газа из стран Центральной Азии ежегодно вдоль Каспийского побережья в Россию.
Проект предусматривал повышение пропускной способности уже имеющегося газопровода «Прикаспийский», который соединяет Казахстан и Туркменистан. Также проект предусматривал строительство нового газопровода, объединяющего Туркменистан с Россией, с пропускной способностью в 20 млрд. кубометров в год, к 2017 году. Поэтому новая трубопроводная система «Прикаспийский» должна была пропускать 30 млрд. кубометров в год, а затраты на ее строительство составили бы 1 млрд. долларов США. Но пока соглашение о строительстве системы «Прикаспийский» остается только на бумаге.
Тем не менее, «Газпром», похоже, стремится сохранить некоторые из своих центрально-азиатских проектов. 2 ноября Миллер встретился в Москве с министром нефти и газа Казахстана Сауатом Мынбаевым. Обе стороны обсудили вопрос о создании совместного предприятия «КазРосГаз», Оренбургском проекте и транзите казахского газа через трубопроводы «Газпрома».
Несмотря на это, влияние «Газпрома» в Центральной Азии уменьшилось, так как газовый гигант утратил свою позицию эксклюзивного импортера газа из региона. Остается только дискутировать о том, смогут ли новые центры по производству и экспорту газа на Дальнем Востоке России заменить возрастающий экспорт центрально-азиатского газа на Восток.

Сергей Благов
«Jamestown», 21 ноября 2012 года
Перевод –

Оригинал статьи на английском:
http://www.jamestown.org/single/?no_cache=1&tx_ttnews%5Btt_news%5D=40144&tx_ttnews%5BbackPid%5D=13&cHash=3ed549e3eb6d23a8c4974445439ea790

Источник — InoZpress.kg

Исмаил Даиров

Информация пресс-секретаря МИДа Кыргызстана о том, что 27 ноября в Бишкеке состоится встреча на уровне министров иностранных дел «ЕС – Центральная Азия» на которой будут обсуждены вопросы безопасности и регионального сотрудничества и вопросы, касающиеся энергетики и водных ресурсов, представляется весьма важной в контексте тех предложений, которые высказывались в предыдущей части настоящей статьи.

Кроме того, появилась информация о том, что президент Кыргызстана планирует посетить с официальным визитом ФРГ в середине декабря, что также имеет самое непосредственное отношение к рассматриваемым вопросам, поскольку эта страна является локомотивом Европейского Союза и ее внешняя политика имеет тесные и системные взаимосвязи с политикой ЕС по экологическим вопросам.

Поэтому, учитывая чрезвычайную важность предстоящих встреч для внешней политики Кыргызстана в контексте вопросов, рассмотренных в предыдущих 2-х частях настоящей статьи, автору хотелось бы развить их в надежде, что они будут полезными для ответственных должностных лиц, готовящих предложения к позиции Кыргызстана на эти встречи.

Для этого будут использованы материалы целого ряда встреч регионального уровня, состоявшихся в первой половине ноября с.г. в Алматы и Астане под эгидой различных международных организаций: ПРООН, ЕЭК ООН, ЮНЕП, ОБСЕ, МФСА и МИД ФРГ, в которых довелось принять участие автору.

Прежде всего, хотелось бы отметить, что эти встречи носили в основном отчетный характер о том, что делалось в рамках различных региональных проектов по интегрированному управлению водными ресурсами (ИУВР) в странах Центральной Азии, Программы действий по оказанию помощи странам бассейна Аральского моря на период 2011-2015 годы (ПБАМ-3), инициативы «Окружающая среда и безопасность», об итогах Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20» и реформах в системе ООН, казахстанской инициативы «Зеленый мост» и разработки стратегии «зеленой экономике, во исполнение поручения президента страны, деятельности межгосударственной комиссии по устойчивому развитию стран Центральной Азии и др.

Кроме отчетов по проектам обсуждались и будущие направления, планы и программы регионального сотрудничества по реализации данных проектов в рамках МФСА и донорских инициатив.

Весьма интересен был отчет ПРООН о предоставленной донорской помощи Центральной Азии на проблемы водных ресурсов за последние 10 лет. Согласно этого отчета региону за период 2000-2011 гг. было выделено 1,9 млрд. долларов США технической помощи, из них свыше 42% пришлось на Узбекистан, 24% и 23% Кыргызстану и Казахстану соответственно, остальные были выделены Таджикистану и Туркменистану.

Эта цифра вызвала изумление у автора, спрашивается какой же эффект от этой огромной суммы и реализации многочисленных проектов в области водных ресурсов за прошедшее десятилетие?… Ведь львиная доля этой суммы ушла на оплату услуг западных консультантов и экспертов, написание объемных отчетов и проведение подобного рода встреч, семинаров и конференций… Как говорится, одной рукой даем, другой забираем…

На обсуждениях и дискуссиях, проведенных в рамках этих встреч, как всегда много говорилось о синергии, трансграничном сотрудничестве, внедрению ИУВР, водных диалогах, необходимости адаптации к изменению климата, рисках и угрозах, обмене информацией, вовлечению общественности, повышению потенциала и т.д.

Однако практически никто не говорил о проблеме 2025 года, что, опять-таки вызвало удивление, поскольку в некоторых презентациях говорилось о том, что из-за изменения климата ожидается «сокращение водных ресурсов на 10-15 процентов», а в докладе ЮСАИД говорится о 20%-м сокращении со ссылкой на исследование Всемирного банка, но когда именно это произойдет и какие меры нужно предпринимать – экстренные и долгосрочные — в связи с этим тревожным трендом, опускалось или замалчивалось.

Эту проблему на пленарных дискуссиях поднимал и автор, но они еще раз убедили в том, что даже у ведущих экспертов и специалистов, как западных, так и стран региона, нет понимания реальной угрозы, которая ожидает регион в ближайшие 15-20 лет, а раз нет понимания, то нет и соответствующих мер реагирования и планирования, хотя ситуация продолжает усугубляться с каждым годом.

Вот так и живем по известной русской поговорке «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», или занимая позу страуса при известных обстоятельствах, но при этом западные страны и международные финансовые учреждения готовы предоставлять финансовую и техническую помощь, с одной стороны, вгоняя в еще больший долг, с другой, обеспечивая высокооплачиваемой работой своих специалистов.

Возвращаясь к теме статьи в контексте предстоящей встречи министров иностранных дел Центральной Азии, хотелось бы остановиться на некоторых презентациях, представленных на этих встречах. В частности, презентации эксперта ЕС «О перспективах работы проекта Европейского Союза «Региональная координация и поддержка сотрудничества между Европейским Союзом и странами Центральной Азии в области охраны окружающей среды и водным ресурсам», который будет осуществляться в ближайшие годы при поддержке ЕС.

Вторая презентация, сделанная ведущим экспертом немецкой консалтинговой фирмы, представляет интерес в свете предстоящего визита президента Кыргызстана в ФРГ, которая называлась «О ходе реализации проекта «Интегрированный подход к развитию климатически благоприятной экономики в Центральной Азии», осуществляемый в настоящее время при поддержке правительства ФРГ.

Между ними есть глубинная и системная взаимосвязь, которая отражает интересы внешнеполитического ведомства ФРГ в Центральной Азии и Кыргызстане в свете глобальных процессов по изменению климата и сложившихся напряженных отношений в сфере водных ресурсов в регионе.

Целью проекта ЕС является оказание помощи в укреплении регионального сотрудничества по охране окружающей среды, изменения климата и водным ресурсам между Европейским союзом и странами Центральной Азии в соответствии со Стратегией сотрудничества ЕС и ЦА. Срок реализации данного проекта 2 года с общим бюджетом около 1,5 млн. евро.

В результате реализации проекта ожидается укрепление сотрудничества в области охраны окружающей среды и водных ресурсов между странами Центральной Азии и ЕС через поддержку экспертов и проведении ряда встреч, а также институциональное усиление региональных структур в рамках МФСА и распространение информации и повышение эффективности связей.

В рамках проекта запланированы следующие 3 тематических модуля: стратегическое планирование для целей адаптации к изменению климата; управление качеством водных ресурсов и охраной окружающей среды; оценка проектов и управление ими.

Модуль по стратегическому планированию для целей адаптации к изменению климата предусматривает оценку рисков и управление ими в свете изменения климата, в сфере водопользования и охраны окружающей среды, а также оценку проектов и программ в сфере изменения климата и охраны окружающей среды и финансирование проектов в сфере изменения климата и охраны окружающей среды.

Модуль по управлению охраной окружающей среды и водными ресурсами предусматривает проведение исследований по основам планирования и управления природопользованием, вопросы водной и продовольственной безопасности, применение принципов комплексного управления природными ресурсами к мерам по адаптации к изменению климата, а также международного законодательства и норм в области управления водными ресурсами и охраной окружающей среды.

Модуль по оценке проектов и управление ими включает обучение сотрудников региональных структур по проектному циклу – идентификация, оценка, реализация – и непосредственное управление проектами.

Как говорил автор презентации, в результате реализации данного проекта будет разработана программа проектов национального и регионального уровней, которая будет ориентиром для ЕС и доноров при отборе своих приоритетов финансирования на обозримую перспективу. На уточняющий вопрос о примерном бюджете и временных рамках такой программы он ответил, что она может быть и 30 и 100 млн. евро, а может быть и больше, в зависимости от временных рамок и выявленных проблем и приоритетов стран и региона в целом.

Очевидно, что из приведенных модулей наибольший интерес представляет первый, поскольку именно в его рамках можно поставить и исследовать проблему 2025 года о которой говорилось во второй части статьи, и именно исходя из нее ставить работу по другим модулям, целенаправленно, последовательно и системно продвигая интересы, как страны, так и региона в целом.

Очевидно и то, что объем финансовой и технической помощи в предстоящие 10 лет будет не меньше, а скорее всего больше, чем в предыдущий аналогичный период, учитывая, что острота изменения климата и объем информации и знаний по этим вопросам будет возрастать.

Поэтому крайне важно суметь эффективно и рационально воспользоваться предстоящими финансовыми потоками, а не как это было в предыдущие 10 лет, когда средства рассеивались по различным проектам и структурам без привязки к конкретным целям и приоритетам в национальном и региональном разрезах, проедались иностранными консалтинговыми фирмами и международными организациями с приглашением поучаствовать в этом ограниченный круг национальных экспертов и специалистов.

Именно поэтому автор писал в предыдущей части статьи, что необходимо «на региональном уровне – объединить усилия ведущих аналитических центров, экспертов и специалистов для проведения совместных исследований с целью уточнения, унификации, систематизации и получения новых данных по проблемам влияния изменения климата на экосистемы Центральной Азии, разработки срочных и поэтапных мер по адаптации в свете проблемы 2025 года. Вести постоянный мониторинг достоверности и корректности полученных данных по таянию ледников, сокращению водных ресурсов, состоянию почв, лесов, биоразнообразия и т.д., сделать доступными эти данные для широкой общественности».

Именно поэтому предлагалось использовать предстоящие 3 года как подготовительный этап к будущему председательству Кыргызстана в МФСА, когда в регионе уже будут проведены работы по вышеуказанным компонентам и модулям будущего сотрудничества между ЕС и Центральной Азии, будут определены основные финансовые потоки и они начнут поступать в регион.

И именно поэтому предлагалось, используя предстоящую встречу на уровне министров иностранных дел «ЕС-Центральная Азия», а также другие форумы и площадки сотрудничества, МИДу Кыргызстана выступить «инициатором объединения усилий других МИДов Центральной Азии на внешнеполитическом уровне по вопросам адаптации региона к изменению климата в контексте проблемы 2025 года», а природоохранному ведомству выступить лидером в этих вопросах на техническом уровне, мобилизуя интеллектуальные и финансовые ресурсы.

Теперь перейдем ко второй презентации, которая как уже указывалось, была представлена ведущим экспертом немецкой консалтинговой фирмы из германского института экономических исследований, и которая представляет непосредственный интерес в свете предстоящего официального визита президента Кыргызстана в ФРГ в декабре с.г.

Проект «Интегрированный подход к развитию климатически благоприятной экономики в Центральной Азии», как уже указывалось, осуществляется в настоящее время при поддержке правительства ФРГ в рамках международной инициативе по защите климата и имеет тесное отношение к вопросам «зеленой экономики» о которой автором писалось в ряде статей.

Целью данного проекта является поддержка стран Центральной Азии при разработке стратегий комплексных политических подходов для вступления на путь климатически благоприятного (низкоуглеродного – И.Д.) экономического развития и создания таким образом потенциала для сокращения выбросов парниковых газов. Сроки реализации данного проекта с декабря 2011 по ноябрь 2013 года.

В рамках данного проекта для Узбекистана предусмотрена разработка концепции интегрированной и постепенной модернизации энергоэффективности для стандартных многоэтажных панельных жилых и общественных зданий, учитывая, что этот сектор составляет 32% всех выбросов от сжигаемого топлива.

В Туркменистане планируется рассмотреть перспективы внедрения возобновляемых источников энергии в сельских местах и солнечных коллекторов тепла, в Кыргызстане будут проанализированы вопросы местного централизованного теплоснабжения и модернизации малых котельных (1-10 МВ), тогда как в Таджикистане восстановление лесов и управление ими.

Однако, наибольший интерес вызвала часть презентации, касающаяся Казахстана, поскольку она предусматривает разработку целой стратегии «зеленого роста» для Казахстана, над которой сегодня работают все государственные органы во исполнение соответствующего поручения главы государства и к которой подключилась целая команда немецких экспертов.

Данный проект предусматривает проведение следующих мер:

— Разработка общей концепции плана зеленого роста, который включает анализ добровольных обязательств, политических целей, программ и стратегий касательно их влияния на благоприятствующее климату экономическое развитие. Определение дополнительных политических решений и необходимых мероприятий для поддержания благоприятствующего климату экономического развития;

— Разработка соответствующих кривых предельных затрат на снижение выбросов парниковых газов и оценку влияния предложенных политических решений и мероприятий на экономический рост на макро- и секторальном уровнях;

— Подготовка официальных консультативных документов для лиц, принимающих политические решения и разработка стратегии внедрения инноваций, которая будет включать в себя соответствующие инструменты и стимулы для ее практического осуществления.

На вопрос автора на какие временные рамки будет рассчитана стратегия перехода к «зеленой экономики» и каков примерный бюджет данной стратегии эксперт ответила, что стратегия будет рассчитываться на период до 2030 года, а бюджет будет зависеть от расчетов по проведенным анализам. На уточняющий вопрос, что Казахстану досталась в наследство достаточно тяжелая советская промышленная инфраструктура, которая основана на угле – основном источнике парниковых газов, и речь может идти о десятках и даже сотнях миллиардов долларов она ответила положительно.

Из разговора с ней стало очевидно насколько амбициозные задачи ставит перед собой Казахстан по переходу к «зеленой экономике» и какие практические меры уже предпринимает в этом отношении, вовлекая ведущие экономические центры ФРГ в этот процесс. У нас же пока за исключением робких и дежурных заявлений министра экономики по данному вопросу дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

Следует отметить, что в 2008 году МИД ФРГ анонсировал внешнеполитическую инициативу для стран Центральной Азии по водным ресурсам, которая получили название «Вода объединяет» или ее другое название Берлинский водный процесс.

На первой конференции в рамках данной инициативы, состоявшейся в апреле 2008 года в Берлине, Федеральным министром иностранных дел, Франком-Вальтером Штайнмайером были заявлены следующие направления сотрудничества по данному процессу:

1) Германия заинтересована в содействии трансграничному управлению водными ресурсами в Центральной Азии посредством конкретных проектов.

2) Германия готова поделиться своим опытом и ноу-хау со странами этого региона.

3) Германия планирует ввести курс по устойчивому (экологически безопасному) управлению водными ресурсами в Казахстанско-Германском университете, который будет открыт для студентов и молодых ученых из стран региона.

4) Кроме того, Германия ставит своей целью способствование установлению контактов между водными экспертами из Германии и ЕС, и Центральной Азии.

Берлинский водный процесс был инициирован с целью облегчения политического диалога в регионе, а также с целью поддержки и ускорения внедрения Центрально-Азиатской стратегии Европейского союза.

За прошедшие 5 лет соответствующие структуры правительства ФРГ последовательно и целенаправленно шли по пути осуществления заявленных направлений сотрудничества. Так, было поддержано проведение ряда трансграничных проектов по водным ресурсам, открыт университет в Алматы, который уже готовит специалистов в области водного хозяйства по западным стандартам, осуществлялась институциональная поддержка ряда региональных структур, где работают специалисты из Германии, в частности Исполком МФСА, Региональный экологический центр Центральной Азии и др.

В этом отношении следует подчеркнуть активную политику Казахстана по сотрудничеству с Германией и привлечения немецких специалистов, качество работы которых соответствуют имиджу этой страны и выгодно отличается от качества работы из международных организаций.

Не следует забывать, что именно в Германии в середине 70-х впервые в мире появилась политическая партия «зеленых», которая тут же прошла в парламент этой страны и сегодня многие программные положения этой партии позаимствованы традиционными партиями, на основе которых проводится национальная и глобальная экологическая политика.

Это не наша партия «зеленых», которая кроме популистских акций ничего не может предложить по стратегическим вопросам внутренней и внешней экологической политики Кыргызстана, а о других партиях и говорить нечего.

Таким образом, представляется, что ответственным должностным лицам из Белого дома и МИДа страны, готовящих в настоящее время содержательную часть визита президента Кыргызстана в ФРГ, необходимо учитывать вышеприведенную информацию и во время встреч на высшем уровне вложить в уста президента страны, следующие ключевые положения:

а) Озабоченность влиянием изменения климата на горные экосистемы страны, являющиеся водонапорными башнями Центральной Азии в контексте проблемы 2025 года и необходимостью принятия экстренных и долгосрочных мер по предупреждению тревожного тренда по сокращению водных ресурсов в регионе.

б) Заинтересованность в активном вовлечении Кыргызстана в Берлинский водный процесс, в укреплении регионального сотрудничества не только по вопросам водных ресурсов, но и проблем влияния изменения климата на экосистемы региона, через укрепление национальных структур, которые являются филиалами региональных структур МФСА и повышении их потенциала.

в) Заинтересованность в более тесном сотрудничестве с германскими специалистами по вопросам перехода к «зеленой» экономике и привлечения немецких технологий для этих целей, возможно, запросить экспертную помощь в разработке стратегии «зеленой экономики» для Кыргызстана.

Это особенно важно и перспективно в контексте вышеупомянутой стратегии «зеленого роста» для Казахстана, которая разрабатывается при помощи немецких специалистов. В этом отношении богатый гидроэнергетический безуглеродный потенциал Кыргызстана может быть задействован на казахстанском рынке при посредничестве германской стороны в рамках будущей реализации данной стратегии.

Кроме того, хотелось бы отметить, что еще в 2008 году автором в статье «Черное золото Кара-Кече» предлагалось использовать уголь этого бассейна для переработки в нефть и газ по технологии, которую придумали немцы в 20-х годах прошлого столетия, и на основе которой во время второй мировой войны практически полностью покрывались потребности немецкой авиации.

Недавно в Сети прошло сообщение о том, что таджикский алюминиевый завод в условиях прекращения поставок узбекского газа освоил такую технологию и обеспечил себя газом, как пишется в сообщении «на несколько столетий». Таджики могут, а мы нет, и мы по прежнему строим планы по построению Каракечинской ТЭЦ, которая будет основана на сжигании угля, т.е. выбросах парниковых газов.

В этом отношении представляется целесообразным запросить помощь немецких экспертов с тем, чтобы они просчитали, что выгоднее и рентабельнее — строить ТЭЦ или же все-таки освоить технологию по переработке угля в газ.

г) возможные другие вопросы.

Очевидно, что декабрьский визит президента Кыргызстана в ФРГ необходимо готовить в свете итогов предстоящей встречи на уровне министров иностранных дел «ЕС-Центральная Азия» и он должен быть логическим продолжением тех идей и предложений, которые заявит наш МИД на предстоящей встрече министров.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что предлагаемые меры при условии их последовательной, системной и компетентной реализации будут способствовать не только решению многих социально-экономических проблем в стране, но и снятию все возрастающего напряжения между странами региона и предотвращению такого сценария событий, которые предсказал в своем сентябрьском заявлении президент Узбекистана.

Источник — analitika.akipress.org

Дискриминация религиозного меньшинства остается одной из главных политических проблем Саудовской Аравии

Только в 1980-е годы шиитам Восточной провинции разрешили совершать обряды траурного дня Ашуры.
Принимая 26 октября Верховного муфтия Абдель Азиза бен Абдаллу Аль Аш-Шейха, глав службы государственной безопасности и командующих вооруженными силами, король Саудовской Аравии Абдалла бен Абдель Азиз говорил о бдительности перед лицом «грозящих родине смут, зачинщики которых не оставляют попыток разрушить единство страны». Монарх признал, что спорадические акты насилия в расположенной на побережье Персидского залива Восточной провинции, где осенью 2011 года в городе Эль-Авамийя вспыхнули волнения шиитской молодежи, продолжаются. Для них был повод – арест религиозного радикала шейха Нимра Ан-Нимра, призывавшего протестовать против ввода саудовских войск в Бахрейн и не соблюдать траур по поводу кончины наследника престола принца Наефа бен Абдель Азиза, названного шейхом врагом шиитов. Саудовская пресса квалифицировала эти волнения как «вмешательство Тегерана, потерпевшего неудачу в Бахрейне и теряющего Сирию».

Следствием событий в Эль-Авамийе стало предложение саудовского монарха, высказанное в августе с.г. в Мекке на саммите Организации исламского сотрудничества о создании в Эр-Рияде Центра исламского религиозного диалога. Власть делала уступку – шиизм провозглашался мазхабом, равным правовым школам суннизма, а переговоры короля и президента Махмуда Ахмадинежада должны были исключить иранское «вмешательство» во внутрисаудовские дела. Однако спустя два месяца, принимая мусульманских политиков и глав делегаций участников хаджа 2012 года (среди них не было ни одного шиитского деятеля, но присутствовал объявленный в международный розыск бывший заместитель премьер-министра Ирака суннит Тарик Аль-Хашими), монарх уточнил свою позицию. Деятельность центра сосредоточится на решении внутренних проблем, связанных с политическими волнениями, а не на «достижении согласия по вопросам веры». Господство ваххабитской интерпретации ханбалитского мазхаба остается в королевстве непоколебимым, противоречия с Ираном, включая региональный уровень, не ушли в прошлое.

Шиизм в ваххабитском контексте

Саудовская вероисповедная ситуация обманчива – религиозный пейзаж страны не однотонен. В нем присутствуют вкрапления приверженцев суфийских тарикатов и последователей иных правовых школ суннизма. Подтверждение тому – осуществленная королем Абдаллой в феврале 2009 года реформа Совета высших улемов, куда были введены представители неханбалитских мазхабов. Шииты – существенный элемент этого пейзажа. Оценки их веса в демографической структуре условны, национальная статистика не учитывает религиозную принадлежность граждан, ограничиваясь указанием на то, что они мусульмане. Если же принять наиболее распространенную цифру – 10% от общей численности саудовских граждан (по результатам переписи 2010 года, численность населения страны составила чуть более 28 млн., из которых почти 19,5 млн. – саудовцы), то доля шиитского населения Саудовской Аравии не превысит 1 млн. 950 тыс. В 2010-м известный саудовский шиитский лидер шейх Хасан Ас-Саффар определял численность саудовских шиитов в пределах от 1,5 до 1,8 млн.

В свою очередь, шиитский пейзаж также не однотонен. В граничащей с Йеменом провинции Неджран, по оценке шейха Ас-Саффара, проживают около 500 тыс. исмаилитов. Значимая шиитская колония сосредоточена в Медине. Шиитское же население Восточной провинции, компактно сконцентрированное в населенных пунктах оазисов Эль-Хаса и Эль-Катиф, в городах Даммам, Эль-Хобар и Хуфуф, представлено течением «иснаашарийя» – приверженцев двенадцати Имамов. Это течение господствует в Иране и составляет большинство (или значительную долю) в населении Бахрейна, Ирака и Кувейта. Специфика Восточной провинции, разветвленность связей ее шиитского населения с единоверцами соседних стран (духовные руководители саудовских «иснаашарийя» – богословы иракского Эн-Неджефа и иранского Кума), присутствие в его среде развитого образованного и предпринимательского класса – все это предполагает, что шиитский вопрос применительно к Саудовской Аравии касается в первую очередь этой провинции. Там добывается 98% углеводородного сырья Саудовской Аравии и оттуда экспортируется 12% и 2/3 всей ввозимой соответственно в Соединенные Штаты и Японию нефти. Промышленное производство Восточной провинции обеспечивает 90% внешних доходов страны. Значение этой административной единицы с точки зрения и экономики, и национальной безопасности исключительно.

В 1913 году шиитские районы нынешней Восточной провинции (в начале XX столетия подчиненные Османской империи) были включены в воссозданное королем Абдель Азизом саудовское государство. На их оседлое земледельческое население было распространено бедуинское покровительство новой власти, первоначально далекой от обязательного введения в зоне расселения шиитов ваххабитского варианта ханбалитской правовой школы. Лишь после 1926 года, когда в обретшей нынешние границы Саудовской Аравии были созданы ханбалитские религиозные институты, на шиитов была распространена ваххабитская система судопроизводства и норм жизни. Шиитская богословская традиция объявлялась «еретической», разрушение шиитских культовых зданий приобрело оттенок повседневной борьбы за «изживание порока», проведение важнейшей шиитской традиции – Ашура, траура по убитому в месяц мухаррам сыну халифа Али Хусейну запрещалось. Слова одного ханбалитского богослова о том, что «шиитская ересь опаснее коммунизма и сионизма», доказывают, что шиитские граждане саудовского государства были отброшены (по выражению саудовского шиитского автора) к состоянию «политико-религиозной маргинальности».

Саудовское государство нуждалось в ваххабитской трактовке ханбалитского мазхаба потому, что она придавала единообразие созданному в результате военной экспансии обществу, становясь в силу традиции союза между правящим семейством – Аль Сауд и возглавляющими многочисленный корпус богословов потомками Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба – Аль Аш-Шейх наиболее доступным инструментом централизации вновь возникшего политического образования. Насильственное устранение реальных или потенциальных линий разлома, сепаратизма и этноконфессиональной памяти распространялось не только на шиитов. Однако в Восточной провинции возникала основная болевая точка внутрисаудовской политики.

Начавшееся во второй половине 1940-х годов ускоренное развитие нефтедобывающей промышленности меняло саудовское общество. Шииты Восточной провинции не были исключением из этого процесса. В поисках достойной жизни прежние земледельцы (не имевшие в отличие от бедуинов предубеждений в отношении физического труда) устремлялись во вновь возникавшие нефтяные города – Даммам, Дахран, Эль-Хобар и Рас-Таннура. Они составили в конце 1970-х годов более половины саудовской рабочей силы на предприятиях Arabian American Oil Company – АРАМКО (в начале 1980-х годов компания была выкуплена правительством, став Саудовской АРАМКО).

АРАМКО создавала школы для рабочих, поощряла местных уроженцев к заключению контрактов на предоставление ей долговременных коммерческих услуг, содействовала поступлению наиболее талантливых работников в саудовские и зарубежные технические учебные заведения. В 1980-е годы половина студентов Колледжа нефти и природных ресурсов (создан в 1963 году, ныне Университет нефти и природных ресурсов имени короля Фахда) в Дахране была представлена шиитами, как и большинство студентов открытого в 1975 году и специализирующегося на преподавании современной агрикультуры, медицины, ветеринарии и компьютерных технологий Университета имени короля Фейсала в Даммаме и Хуфуфе. В Восточной провинции формировались шиитские интеллигенция, рабочий и предпринимательский классы.

Трансформация шиитского сообщества не привела выходцев из него к повышению роли в жизни государства. Шиитское предпринимательство ограничивалось низшими ступенями бизнеса. В высших эшелонах этой страты господствовали суннитские подрядчики. В школах и высших учебных заведениях отсутствовали преподаватели-шииты. Шиитские религиозные обряды оставались запрещенными. Перед шиитской молодежью были закрыты двери службы в армии, полиции и государственной безопасности. Зато доля шиитов в возникавших в 1960–70-е годы подпольных политических организациях насеристского или баасистского толка была значительна.

Год назад в Эль-Авамийя прошли волнения молодежи из-за ареста шиитского радикала Нимра Ан-Нимра.

Поражение Египта и Сирии в июньской войне 1967 года изменило ситуацию. Привлекательность идей панарабизма упала, их место занимала политизированная религия, значение которой усилил триумф исламской революции в Иране. Развитие этого процесса определялось изменениями в самом саудовском шиитском сообществе. В 1970-е годы возникла группа образованных богословов, возглавленная шейхом Ас-Саффаром. Они учились в Эн-Неджефе, Куме, а после 1974 года в Эль-Кувейте, где крупнейший шиитский клирик из Кербелы Мухаммед Аль-Хусейни Аш-Ширази создал собственную религиозную школу. В 1977 году члены этой группы вернулись в Саудовскую Аравию, став наставниками своих единоверцев в Восточной провинции.

В ноябре 1979 года нефтяные разработки и нефтяные города Восточной провинции стали ареной рабочих выступлений. В ноябре (в месяц мухаррам) следующего года волнения охватили все районы расселения шиитов, где впервые были проведены траурные шествия в день Ашуры. Противодействие им было затруднено – формирования службы государственной безопасности и армия подавляли выступление ваххабитских террористов, захвативших в те же дни Главную мечеть Мекки. Участники ноябрьских волнений шли под антиамериканскими и антиправительственными лозунгами, требуя от власти поддержать иранскую революцию и прекратить поставки нефти в Соединенные Штаты, выдвинув лозунг создания Исламской республики Эль-Хаса. Завершение операции по очищению мекканской Главной мечети позволило «умиротворить» Восточную провинцию.

Итогом волнений стало формирование шиитских религиозно-политических организаций, несмотря на то что большая часть членов группы шейха Ас-Саффара были вынуждены эмигрировать (первоначально в Иран, а затем в Сирию и Великобританию). Объясняя впоследствии причины своего отъезда из Тегерана, шейх отмечал, что курс, проводившийся иранскими властями в отношении шиитских общин стран Персидского залива, обрекал его и его товарищей на «роль проводников иранского регионального влияния». В 1981 году благодаря его усилиям возникла Исламская революционная организация Аравийского полуострова (ИРОАП). Статус изгнанников не мешал шейху Ас-Саффару и его сторонникам завоевывать новые позиции в среде своих единоверцев на родине – студентов Колледжа нефти и природных ресурсов и рабочих-нефтяников, призывая к противостоянию, осуществлявшему репрессии режиму.

Период противостояния продолжался недолго. Оппозиционеры-эмигранты осознавали, что демографическая реальность провинции (где шииты меньшинство) не позволяет надеяться на успех длительного революционного насилия. Антиправительственный уровень их пропаганды снижался. Они отказались от сепаратизма и ограничивались задачами обретения религиозного, политического и социального равенства. Ход и итоги ирано-иракской войны (1980–1988) доказывали шиитским активистам, что Иран далек от борьбы за «освобождение» своих единоверцев в арабских государствах Персидского залива. Но речь шла не только о факторе регионального характера.

Существовало и важное внутрисаудовское обстоятельство отказа ИРОАП от курса на революцию. Назначив на пост губернатора Восточной провинции принца Ахмеда бен Абдель Азиза, саудовский политический истеблишмент провозгласил начало «новой эры» в отношении ее шиитского сообщества. Место прежних администраторов-выходцев из Неджда заняли технократы-шииты, выпускники обоих ведущих высших учебных заведений региона. Шииты кооптировались в руководство строившихся промышленных комплексов – нефтеперегонный завод и порт в Джубейле тому наиболее яркие примеры. Процессии в день Ашуры (хотя и ограниченные рамками городских кварталов) стали частью повседневности, несмотря на резкие возражения ваххабитских богословов. В течение первой половины 1980-х годов в развитие Восточной провинции было вложено не менее 1 млрд. долл. Там появились новые школы и больницы, развивалось жилищное строительство.

Встретившись в 1993 году в Джидде с прибывшими в Саудовскую Аравию единомышленниками шейха Ас-Саффара, король Фахд бен Абдель Азиз объявил об амнистии всех арестованных участников ноябрьских волнений 1979 года, о возвращении эмигрантам саудовского гражданства и о возможности их беспрепятственного возвращения, подтвердив отказ от практики дискриминации, в том числе изъятие из саудовских школьных учебников антишиитских текстов. В первой половине 1990-х годов в Саудовскую Аравию вернулся шейх Ас-Саффар. ИРОАП трансформировалась в Исламское движение реформ (ИДР).

Курс большинства шиитской религиозно-политической элиты на примирение с государством имел и иные аспекты. В 1987 году часть бывших приверженцев ИРОАП создали новую организацию – «Саудовскую Хизбаллу», оставшуюся на позициях «бескомпромиссной» борьбы с «сатанинским» саудовским государством. Ее ориентация на Иран бесспорна – члены «Саудовской Хизбаллы» определяли себя как движение «сторонников линии имама [Хомейни]». Ее наиболее известной акцией стало нападение (июнь 1996 года) на американский военный комплекс в Эль-Хубаре, где были убиты 90 и ранены 350 человек.

Последующее развитие событий доказало, что линия «Саудовской Хизбаллы» на конфронтацию с государством неэффективна. В группе происходили расколы, умеренные члены организации переходили на сторону шейха Ас-Саффара. Впрочем, это не консолидировало шиитских активистов. В их рядах появлялись «независимые», отказывающиеся примкнуть к тому или иному политическому полюсу. Проповедующий в Эль-Авамийе шейх Ан-Нимр тому пример. Если руководство ИДР ориентировано на следование духовному руководству богословов из Эн-Неджефа аятолл Али Аль-Хусейни Ас-Систани и Мухаммеда Таки Аль-Мударриси, призывавших шиитов улучшить отношения с их суннитскими согражданами и критиковавших принятую в Иране форму власти духовного лидера, то их противники апеллируют к жесткой позиции иранского аятоллы Насера Ширази.

Вопрос пока без ответа

Шиитский вопрос в Саудовской Аравии – часть насущных реформ, перед необходимостью проведения которых стоит страна. Усилия пришедшего к власти в 2005 году короля Абдаллы бен Абдель Азиза содействовали снижению уровня маргинальности шиитского меньшинства. Проводимый им курс «осторожной открытости» включил шиитскую интеллигенцию в реализацию программ «национального диалога», сопровождающегося контактами богословов обоих направлений ислама. Этот курс распространил на шиитских религиозных лидеров систему общегосударственной присяги. Представители шиитского сообщества были введены в состав Консультативного совета и органы исполнительной власти. Они господствуют в муниципальных советах шиитских населенных пунктов, депутатами которых стали (вопреки возражениям «Саудовской Хизбаллы» и шейха Ан-Нимра) в ходе выборов 2005 и 2012 годов. В рамках этого курса на развитие Восточной провинции продолжают выделяться существенные бюджетные средства. Однако эти изменения частичны, а их замедленность не может снять проблему дискриминации – армия, полиция и служба государственной безопасности остаются для шиитов закрытыми, антишиитские фетвы ваххабитских богословов, как и ограниченность религиозной свободы – реальность. Положение шиитов – предмет критики Саудовской Аравии со стороны международных правозащитных организаций.

Неразрешенность шиитского вопроса связана с весомыми причинами – сопротивлением ваххабитских богословов, исключившим назначение шиитского правоведа в Совет высших улемов, и саудовским видением Ирана как стратегического противника, заставляющим творцов саудовского внешнеполитического курса в окружающем страну регионе последовательно поддерживать суннитские политические силы (Ирак, Сирия и Ливан тому примеры). В списке этих причин и господство традиции в саудовском обществе: ни одна из групп «либеральной» оппозиции, участников петиционного движения конца зимы – весны 2011 года, не была готова включить в список своих политических требований вопросы, связанные с положением шиитского меньшинства. Эта традиция имеет и иную сторону – шиитские «либералы» численно незначительны. Среди тех, кто в 2003 году представил (в то время наследному принцу) Абдалле бен Абдель Азизу свои политические и экономические требования, известные как «Видение настоящего и будущего родины», был только один шиит. Шииты Восточной провинции – община, никогда не имевшая собственной богословской школы и подчиненная внешнему влиянию. Вхождение же в саудовское общество станет возможным, если эта ситуация радикально изменится.

2012-11-21

Григорий Григорьевич Косач — профессор кафедры современного Востока факультета истории, политологии и права РГГУ.

Источник — НГ-Религии

Премьер-министр Турции обвинил США в прикрытии «геноцида» и «терроризма» в секторе Газа

«Пара стран монополизировала ООН и манипулирует ею как хочет», — заявил премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган 20 ноября, выступая в парламенте на заседании фракции возглавляемой им правящей Партии справедливости и развития (ПСР). В своем выступлении он также обвинил Израиль в «этнических чистках и терроризме». «Обращаюсь ко всему Западу: никто не вправе говорить, что Израиль использует право на оборону. Израиль насаждает на Ближнем Востоке террор», — заявил турецкий премьер.

«ООН в мире уже никто не уважает, организация не может справиться со своими обязанностями. В вопросе Израиля негативную позицию занимают несколько членов Совбеза. Хотя Запад во главе с США на словах выступает за решение палестинской проблемы на основе создания двух государств, на деле происходит совсем иное. Где это решение на основе создания двух государств? Они не видят геноцид детей в Газе. Поэтому я воспринимаю Израиль как террористическое государство. Если мы будем действовать, глядя в рот членам Совбеза ООН, то нашему положению не позавидуешь. Сегодня очередь за палестинцами, завтра — за нами. Если умирать, то давайте умирать как люди!», — сказал Реджеп Тайип Эрдоган.

Как уже сообщало ИА REGNUM, Россия вынесла на голосование Совета Безопасности ООН проект резолюции с требованием прекратить насилие в секторе Газа и призывом провести переговоры между враждующим сторонами по урегулированию ближневосточной проблемы. Постпред РФ страны при ООН Виталий Чуркин сообщил, что документ состоит из трех частей и в нем содержится призыв к немедленному прекращению насилия и началу полномасштабных переговоров. Согласно тексту документа, Совбез должен выразить «серьезную озабоченность опасной эскалацией и резким ухудшением ситуации внутри и вокруг Газы, в особенности, по поводу связанных с этим тяжелых потерь среди гражданского населения и ухудшения гуманитарной ситуации».

Как отметил Чуркин, члены СБ ООН уже были готовы выйти с единой позицией по конфликту к журналистам, однако «одна из стран» заблокировала принятие совместного заявления. Русская служба BBC отмечает, что хотя российский дипломат не сказал прямо, какая это страна, фактически он дал понять, что это США. Совбез ООН проводит второе за день совещание по ситуации в секторе Газа, где Израиль 14 ноября начал военную операцию «Облачный столп» против боевиков движения ХАМАС в ответ на ракетные удары палестинцев. По последним данным, в результате обстрелов в Газе погибли более 100 человек.

Источник — ИА REGNUM

Севиндж Алиева, доктор философии  по историческим наукам

15 ноября 2012 года состоялся визит глава Чеченской Республики в Азербайджан с целью обсуждения перспектив сотрудничества между двумя республиками.

Надо отметить, что Рамазан Кадыров стабилизировал ситуацию в Чечне, создал благоприятные условия для жизнедеятельности и как он и обещал, воссоздал республику заново. В Чечне много азербайджанцев, прекрасно себя чувствующих там. Рамазан Кадыров – честный и справедливый глава государства. О справедливом распределении им средств и затратах «до копейки» на благо своего народа и всей страны по всему Северному Кавказу ходят легенды. Рамазану Кадырову удалось преодолеть разногласия в чеченском обществе и своим достойным примером и делами справиться с трудностями. В Чечне установлен шариат.

В ходе моего летнего интервьюирования чеченцев, даже те чеченцы, которые были негативно к нему настроены, вынуждены были изменить свое мнение. Рамазан Кадыров – истинный верующий, он ведет благотворительную деятельность среди всех мусульман Северного Кавказа и является связующим звеном между мусульманским Востоком и мусульманским Северным Кавказом. Он совершает намаз со старейшинами и танцует с молодежью. По пятницам как и все мусульмане Рамазан Кадыров совершает намаз в мечети наравне с соотечественниками, как это и должно быть. Он добился возвращения мусульманских реликвий из Европы в мусульманскую обитель – в Грозный.  В 2008 году в Грозном была построена самая крупнейшая мечеть в Европе под названием «Сердце Чечни».

Между Азербайджаном и Чечней визит чеченского лидера — это не первый контакт.

Азербайджанский фонд поощрения экспорта и инвестиций (AZPROMO) 4 апреля 2012 года организовало презентацию инвестиционных проектов Чеченской Республики в Баку. В состав чеченской делегации, возглавляемой заместителем Председателя Правительства Чеченской республики, министром финансов ЧР Эли Исаевым, вошли также министр промышленности и торговли ЧР Галас Таймасханов, министр культуры ЧР Дикалу Музакаев и др. Представители Чечни встретились с членами Правительства Азербайджана и деловыми круга Азербайджанской республики. С целью налаживания взаимовыгодного экономического сотрудничества с Азербайджаном были представлены проекты по строительству предприятий по производству энергосберегающих светодиодных светильников, лесопромышленного предприятия ГУП ЧЛП «Фагус», завода по производству автомобилей и автомобильных компонентов в ЧР, Центра детского туризма и других социальных объектов.[1] Все это вызвало заинтересованность азербайджанской стороны, подготовившей проект соглашения о культурно-экономическом сотрудничестве. Чеченская делегация посетила крупные промышленные объекты страны. Была достигнута договоренность о посещении Чечни азербайджанской делегацией. По словам Президента Республики Чечни Р.Кадырова: «Необходимо стремиться к всестороннему укреплению контактов с Азербайджаном».[2]

В рамках сотрудничества между двумя республиками делегация Азербайджана во главе с министром экономического развития Шахином Мустафаевым еще в ноябре 2011 года посетила столицу Чечни — город Грозный.[3]

Надо отметить, что сложные перипетии двух последних десятилетий, сопровождающиеся распадом СССР, образованием независимых государств на Южной Кавказе, двумя чеченскими войнами и непрекращающимися вооруженными столкновениями на Северном Кавказе не помешали сохранению и упрочению дружественных, добрососедских отношений между народами Кавказа в экономической и культурной сфере. В настоящее время руководство Азербайджанской Республики поддерживает равновесие и развивает самые позитивные отношения с республиками и областями Северного Кавказа. В Баку действует Представительство Дагестана и Чечни. Азербайджано-чеченские взаимоотношения развивались как в торгово-экономическом, так и в военно-политическом направлениях. Еще в раннем средневековье функционировали издревле установленные торговые маршруты через Большой Кавказ.

С появлением на Кавказе российских войск началась освободительная борьба коренных народов региона. Российское командование пыталось не допускать набегов чеченцев, кумыков, джаро-белоканцев и др. на территорию Кахетии.[4]

Российское командование осознавало, что покорение горских народов следует начинать с умиротворения Южного Кавказа, завоеванием Джаро-Белоканской области Азербайджана, затем Осетии, Абхазии, Чечни и Закубанья. Сопротивление продвижению царских войск велось на протяжении всей части мусульманского Кавказа. Призывы к вооруженной борьбе, выступления против действий русских войск и мероприятий царизма охватили территорию Дагестана, Чечни, Кабарды, Азербайджана и Грузии.[5]

Началось распространение мюридизма среди народов Азербайджана и Северного Кавказа. 27 февраля 1830 года войска под командованием И.Ф.Паскевича заняли Джаро-Белоканскую область Азербайджана, в горах Аварии произошел бой под Хунзахом. Первым народно-освободительное движение возглавил Газимухаммед, к которому примкнули горские народы Дагестана, плоскостные кумыки, чеченцы, и др. Газимухаммед пытался, установив контроль над Северо-Восточным Кавказом, занять Дербент и соединившись с Аслан-ханом казикумыкским освободить также азербайджанские земли: Ширванское, Кубинское, Талышинское ханства и создать одно государство. В различных частях Азербайджана: Джаро-Белоканской области, в Шеки, Губинской провинции, вспыхнули один за другим восстания, легшие в летопись крупномасштабных военных действий Кавказской войны. Народы Азербайджана, в частности, Джаро-Белокан, Закаталы, Илису, Нухинского уезда (Шеки), Дербента, Самурского округа, Губы, Шамахы, Елисаветпольского уезда, также как и народы Чечни и Дагестана, участвовали в военных действиях на стороне Газимухаммеда, Гамзата, Хаджи Мурата, имама Шамиля, Казимухаммеда – сына Шамиля (1830-1852) и др. В Азербайджане местные ополчения возглавляли Дамир-Кая, Даниял бек, шейх Шабан, и др.[6]

После того, как царские войска подавили движение сторонников мюридизма в Губинском уезде в 1850-е годы, в Шеки и в Шамахе распространилось учение зикра. Азербайджанцы Борчалы, Шемахинской губернии, Шекинского уезда, Газаха продолжали поддерживать связь с Имамом Шамилем. Русское командование арестовывало азербайджанцев, заподозренных в сотрудничестве с мюридами. Мюридизм в Азербайджане продолжал распространяться и после пленения Имама Шамиля. Одним из наиболее известных проповедников мюридизма считался шейх Исмаил Сираджеддин. Движение зикра усилилось в 1862 году в Чечне, Дагестане, Кайтаго-Табасаранском округе и в Закатальском округе Азербайджана. В Закаталах быстро распространялся тарикат. Его проповедниками в этом регионе были Бурджа Али, Тинтин Магома и другие муллы. Осенью 1863 года в Закаталах вновь вспыхнуло восстание. Параллельно восстания прокатились на территории Чечни: в 1861 году во главе с Ума Дуевым и Атабаем, в 1862–1863 годы под руководством Кунто Хаджи, в апреле 1877 года под предводительством Алибек Хаджи, а в сентябре 1877 года – в Центральном и Южном Дагестане.[7]

Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни оказало влияние на борьбу народов Азербайджана. Жители Северного Азербайджана активно участвовали на стороне северокавказских повстанцев, выступавших против царской власти в 1830–1890-е годы.[8]

Процесс адаптации к новому – российскому управлению был сложный и многоступенчатый. Наиболее сложно он протекал на Северном Кавказе. Покорение Кавказского региона российскими войсками основательно повлияло на демографию региона. В новых исторических условиях взаимосвязи между азербайджанским и чеченским народами приобрели новые очертания.

В Азербайджане жили и развивали свою деятельность чеченцы и ингуши: просветитель Адиль-Гирей Долгиев, этнограф, краевед и фольклорист Чах Ахриев, народные учителя Таштемир Эльдарханов, известный композитор и педагог Муслим Магомаев и др. Дочь Чаха Ахриева – Тамара (Гюл-Бахар ханум) Ахриева получила образование в Бакинском женском учебном заведении св.Нины и в дальнейшем преподавала в Баку. В 1911-1915 годы она работала начальницей женского русско-мусульманского Александрийского училища. Некоторые чеченцы и ингуши наряду с другими народностями совместно с азербайджанцами проживали в отдельных местах Тифлисской губернии. По данным переписи 1897 года, в Бакинской губернии проживало 37 чеченцев и ингушей, в Елисаветпольской губернии – 20 человек. Баку являлся центром не только религиозной, духовной и культурной жизни мусульманских народов Кавказа, но и средоточием разнонациональной рабочей силы региона. В 1917 году в Баку проживало 999 человек представителей народностей Северного Кавказа: чеченцы, дагестанцы, осетины, и др.[9]

В Азербайджане, богатом нефтяными ресурсами, развивалось нефтяное производство. На Северном Кавказе – основным крупным нефтяным центром считался Грозный. Азербайджанские специалисты во второй половине XIX века делились своим опытом по разработке месторождений нефти, бурению, приезжая в Грозный. Одним из известных нефтепромышленников, осваивавших грозненские промыслы, был А.Ахвердов.[10] Улучшение железнодорожного, дорожного, морского и воздушного сообщения в ХХ веке еще в большей степени способствовало тесным экономическим и культурным связям регионов Кавказа.

В социально-политическом плане интересы азербайджанского и чеченского народов озвучивались с трибуны Государственной Думы и ее Мусульманской фракции, где азербайджанские депутаты всячески защищали интересы всех мусульманских народов Российской империи, выступая против вербовки представителей народов Кавказа: ингушей, чеченцев и осетин стражниками для охраны помещичьих и удельных имений во внутренних районах Российской империи. Мусульманская фракция выступила с разъяснениями неприемлемой деятельности департамента полиции, а также с требованиями вернуть завербованных горцев.

Новый этап азербайджано-чеченских взаимоотношений наступил после февральской революции 1917 года: появились Национальные Советы, различные политические организации. Чеченский съезд в Грозном в телеграмме членам Озакома М.Ю.Джафарову и М.И.Пападжанову просил прислать инспектора геокчайского высшего народного училища Эльдарханова на должность инспектора начальных училищ на территории Чечни.[11] Под воздействием Февральской революции 1917 года практически во всех регионах бывшей Российской империи стали упразднять царскую администрацию и учреждать общенациональные учреждения, в которых главенствовали буржуазно-националистические партии. Национальная буржуазия и интеллигенция, казачество, различные слои населения, поддержав демократические преобразования в стране, стали отстаивать право свободы слова и печати, требовать создание национальной школы и национальной администрации.

Сотрудничество между АДР и Горской Республикой проявилось в помощи азербайджанских воинских частей Горской Республике. Азербайджано-турецкие войска, пополненные представителями местных народностей Дагестана, заняли побережье между Дербентом и Петровском. 7 ноября был взят Петровск. Территория Дагестана и Чечни освободилась от большевиков, власть перешла Горскому Правительству. Турецкие войска во главе с полковником Исмаилом Хакки-беем совместно с азербайджанскими ополченцами, горскими национальными деятелями: князьями Рашидхановыми, Тарковским, Гоцинским, шейхом Узун-Хаджи начали наступление против Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР), возглавляемых А.И.Деникиным. Исмаил-паша отправился в Дагестан и Чечню, а Шукри-бей – в Терскую и Кубанскую область. Но в связи с поражением германского блока в I Мировой войне и выходом Османской империи из войны в ноябре 1918 года турецкие войска должны были срочно покинуть территорию Дагестана и Южного Кавказа.

В этих условиях на Общем собрании представителей народов Дагестана и Чечни была провозглашена независимость Горской Республики. По оценке представителя Азербайджанской Республики в Горской Республике А.Ахвердова, в Горской Республике партий не существовало, действовали национальные фракции: Ингушская, Чеченская, Кумыкская и т.д., большинство членов Союзного Совета были духовные лидеры и влиятельные лица.[12]

Делегация Горской республики вместе с азербайджанской делегацией в январе 1919 года отправились на Мирную конференцию в Париж добиваться международного признания. Однако ВСЮР заняли Чечню и Ингушетию. Старший начальник частей Кавказской Добровольческой армии генерал-майор Шатилов направил Азербайджанскому Правительству письмо от 13 февраля 1919 года из Грозного, в котором уверял в добровольности подчинения этих двух северокавказских районов Добровольческой армии и введения в этих местах самоуправления. Он рекомендовал Горскому Правительству сложить полномочия в связи с ненадобностью. Чеченская делегация посетила дипломатического представителя Азербайджанской Республики при Горской Республике, детально осведомив его о борьбе с ВСЮР, и заявила, что если им не окажут поддержки, то они вынуждены будут сдаться, так как их запасы и боеприпасы истощаются.

В Прокламации Шатилова отмечалось, что командовании Добровольческой армии известно о готовности Азербайджанской Республики поддержать чеченцев своими войсками и дезинформирующих чеченцев, заявлениями, что ВСЮР желают подчинить Чечню казакам. Насчет казаков заверялось, что ВСЮР собирается помирить их с чеченцами.[13] Надо отметить, что после занятия Терской области армией Деникина в Чечне наметилось двойственное отношение к произошедшим событиям. Чеченский Народный Совет во главе с Чуликовым поддержал назначение правителем Чечни генерала добровольческой армии Ирис-Хана Алиева. Но часть населения Чечни выступала против захвата ее территории ВСЮР. 26 апреля А.Кантемир, по поручению председателя Горского Правительства П.Коцева, послал правительству Азербайджана и союзному командованию ноту с протестом против действий ВСЮР на территории Чечни. Командующий британскими войсками в Петровске ответил П.Коцеву, что Деникин якобы не будет продолжать военные действия, он установил соглашение с чеченцами, ингушами, балкарцами и осетинами о восстановлении мира и ожидание решения Мирной конференции о независимости и границах государств, образовавшихся на осколках Российской империи. Взамен Горское правительство должно было позволить ВСЮР вести борьбу с большевиками на территории Горской Республики.[14]

В Чечне и Дагестане после поражения сил Горской республики развернулось мощное повстанческое движение во главе с местным духовенством. Деникин в своей книге об этом писал: «В поисках выхода Горский парламент стал стремиться к политическому объединению с Азербайджаном во имя защиты религии и самобытности Дагестана… Горское правительство продолжало агитацию и посылало в нагорную Чечню мелкие дагестанские отряды и азербайджанских добровольцев».[15] А.Ахвердов просил Азербайджанское Правительство направить азербайджанских офицеров на помощь чеченцам, по его словам, «это может оказать… моральное воздействие на сражающихся». Ахвердов также просил послать небольшой отряд хотя бы до Хасавюрта. Отряд под командованием Кязим бея направился на защиту Горской Республики. С Ахвердовым встречались представители ингушей, которые в свою очередь докладывали, что собрали внушительную силу и готовят нападение с трех сторон: Ингушетии, Чечни и Военно-Грузинской дороги. По сведениям А.Ахвердова, «чеченцы также были «склонны присоединиться к Азербайджану…». Особо отмечалось, что глава Северо-Кавказского эмиратства Узун-Хаджи высказывался за присоединение к Азербайджану.[16] Дело в том, что ВСЮР в это время вели бои на территории Терской области, в частности в Ингушетии и в Чечне. Как известно, Деникин ставил главной своей задачей ликвидацию всех новообразованных суверенных государств и воссоздание «единой и неделимой России».

После взятия Деникиным ст.Гудермеса английский полковник Раулендсон официально объявил губернатору Чечни полковнику Джафарову о вхождении Северного Кавказа в сферу влияния ВСЮР, а Дагестана – Англии. Откликом стало заседание интерпартийной комиссии в Баку и принятие воззвания к гражданам Азербайджана: «На Северном Кавказе свободолюбивые горцы, верные заветам своих предков и принципам свободы и независимости малых народов, истекают кровью в неравной схватке с реакционными силами Деникина и К-о… долг каждого мусульманина своевременно прийти на помощь братьям горцам…». Интерпартийная комиссия приступила к формированию Азербайджанского Добровольческого отряда под руководством опытных офицеров в помощь горцам.

Узун-Хаджи – глава Северокавказского эмиратства — стремился добиться через дипломатические каналы Грузии и Азербайджана признания его монархии мировыми державами. Он просил Ахвердова передать от него привет Азербайджанскому правительству. В середине мая 1919 года стало известно о подготовке приезда в Баку Узун-Хаджи вместе с Ахвердовым для переговоров по делам Чечни. Однако, по всей видимости, он направил в Баку своих людей: брата Магомеда Эфенди Дибир-Магомаева и почетного чеченца Магомеда Пиралова, а сам направился в Чечню. По донесению А.Ахвердова, «по занятии Петровска Дагестан, Чечня и Ингушетия признают власть Азербайджана; к этому они подготовлены. После этого может быть восстановлена Горская Республика под протекторатом Азербайджана».[17]

В начале июня 1919 года в главные города Горской Республики Темир-Хан-Шуру, Шамиль-Кала (Петровск), Грозный и Владикавказ, были направлены азербайджанские агенты, чтобы следить за действиями Добармии. По сведениям Ахвердова, население Дагестана и Чечни с нетерпением ждало прибытия азербайджанских войск. Узун-Хаджи из Ботлиха сообщал о готовности Аварского и Андийского округов выступить против армии Деникина.

 

Жители аулов горной Чечни составляли мирские приговоры о неподчинении Деникину. Еще на съезде в ауле Шали чеченцы постановили защищать интересы горцев до последней капли крови и сохранить свободу, не помогать чем-либо добровольческой армии, объявлялось о повсеместном хождении бакинских бонн, и пр. Ахвердов послал в Баку два письма от чеченского народа, одно – написанное на арабском, а другое – на тюркском языке, сообщающие о положении в Чечне и разорении их сел деникинцами. В июле упорные бои против деникинских войск и казаков вели ингушские и чеченские повстанцы по направлениям Владикавказ и Грозный. Они отрезали линию Грозный – Беслан. Ингушский Национальный Совет организовал восстание против Деникина, которое охватило плоскостную часть Ингушетии в середине июля 1919 года. 28 июня 1919 года представитель ингушского народа, член Союзного Совета Горской Республики Абубакар Плиев направил Председателю Парламента Азербайджанской Демократической Республики особое письмо с просьбой о помощи и выехал в Баку.[18] 

В сентябре 1919 года начался новый виток национально-освободительного движения народов Северного Кавказа. Национальное движение в Дагестане возглавлял Н.Гоцинский, в Чечне – Узун-Хаджи, на Северо-Западном Кавказе – Султан Клыч Гирей. Между тем, члены Горского правительства, находящиеся временно в Тифлисе, пришли к соглашению образовать Комитет горцев из 12 человек под председательством А.Цаликова. Ведение внешней политики поручалось Джабагиеву. Они обратились к Векилову с ходатайством перед Азербайджанским Правительством в субсидировании и в переносе деятельности этого Комитета в Баку. Векилов выдал Джабагиеву на нужды Горской организации займ в размере 250 тыс. рублей.[19]

В ноябре 1919 года азербайджанское правительство направило в Дагестан в качестве главнокомандующего северокавказского фронта Нури пашу и турецких командиров. Они приступили к формированию в Дагестане пехотной, а в Чечне – кавалерийской дивизий. Нури-паша организовал переговоры между командирами и лидерами Дагестана и Северного Кавказа Али-Гаджи Акушинским, Ибрагим-Гаджи, Кязим беем, Н.Гоцинским, К.Алихановым. Нури паша обещал им военную помощь из Азербайджана. В его планы входило сначала освобождение территории Дагестана, создание нового временного правительства, а затем вместе с Узун-Хаджи занятие Терской области. Планировалось также заключить соглашение и с парламентом Горской республики. После признания Азербайджанской республики крупными державами и непризнания ими же Горской республики Азербайджан продолжал поддерживать северокавказские народы в их борьбе за независимость.[20] После победы Красной армии в Азербайджане и на Северном Кавказе установилась власть большевиков. В советское время взаимоотношения между азербайджанским и чеченским народами не прерывались.

В советское время взаимоотношения между азербайджанским и чеченским народами не прерывались. В рамках советского государства происходило взаимообогащение культур, устанавливались культурные связи и пр. По переписи 1989 года, в Азербайджане проживало 456 чеченцев. После войны в Чечне в 1994 годы число хлынувших в Азербайджан беженцев достигло 4,7 тыс. человек. И это при том, что в стране остро стояла проблема своих собственных беженцев из-за оккупации азербайджанских земель армянскими бандформированиями. Если азербайджанским беженцам было куда отступать – к своим сородичам в соседние районы Азербайджана, то чеченцы стали изгоями на своей земле и не нужными в России.

В 1990 — 2000-е годы наблюдается очередной процесс переселения в Азербайджан представителей многих северокавказских народов (чеченцы, дагестанцы, др.). Они устраиваются на работу, стремятся получить образование в Баку, добиться местной прописки.[21]

 

Видимо, к этому их вынуждали национальный вопрос на Северном Кавказе, военная напряженность, начало которой было положено двумя чеченскими войнами, тяжести социально-экономического плана: спад производства, безработица, а также ущемление прав или невозможность реализоваться на своей исторической родине. В результате войны в Чечне в Азербайджан хлынуло множество чеченских беженцев: женщин и детей. В 1995 году в Баку был открыт Культурный центр Чеченской Республики Ичкерия. Президент Азербайджана Гейдар Алиев политическую проблему Чечни рассматривал как внутреннее дело России, а чеченский вопрос – как гуманитарную проблему. Для решения проблем чеченских беженцев в Баку в 1999 году был открыт головной офис полпреда Чечни в мусульманских странах, которым был назначен Зелимхан Яндарбиев.

После 1994 года в Азербайджане насчитывалось 4,7 тыс. чеченских беженцев, после 2000 года – 10 тысяч человек. Азербайджан, несмотря на своих собственных беженцев, не мог закрыть границы для страдающих людей, оказавшихся заложниками большой политики. С июля 2000 года Азербайджанское руководство пересмотрела чеченский вопрос. Это было связано и с тем, что многие чеченские беженцы сумели улучшить свое материальное положение, найти работу, изменилась ситуация и на Северном Кавказе, постепенно восстанавливалась мирная жизнь. При этом некоторые чеченцы, проживающие в Азербайджане, стали обвиняться в незаконной деятельности.

 

С осени 1999 года ситуация изменилась. По оценке азербайджанского политолога Р.Мусабекова: «Своеобразным водоразделом стали взрывы осени 1999 года, когда чеченское сопротивление встало на путь терроризма. Общественность в Азербайджане не могла найти оправдание такого рода методам, которые и дискредитировали чеченское сопротивление».[22] В июле 2000-го года деятельность офиса представительства Правительства Ичкерии в мусульманских странах была приостановлена. Существенную роль сыграло давление со стороны России, несколько лет не действовало железнодорожное сообщение с Россией и Волгодонской канал. С приходом к власти в России Владимира Путина улучшились взаимоотношения между Азербайджаном и Россией. По словам директора чеченского правозащитного центра в Баку Майрбека Тарамова, после событий 11 сентября 2001 года международные исламские фонды, действовавшие в Баку в 1999-2000 годы, под давлением США, России и Азербайджана прекратили свою деятельность и помощь чеченским беженцам. В 2001 году азербайджанские и российские спецслужбы провели совместную операцию по задержанию трех полевых чеченских командиров, прибывших в Азербайджан. Азербайджан осуждал теракты, которые по версии российской стороны, осуществляли чеченцы.[23] В марте 2001 года чеченские беженцы обратились к Президенту Азербайджана Гейдару Алиеву с открытым письмом. Чеченские беженцы не хотят возвращаться в Россию, опираясь на конвенцию 1951 года. Эти беженцы сталкиваются с проблемой оформления документов, т.к. их отсылают в российское посольство. Азербайджанских беженцев из Армении ведь не отсылают подобным образом.

 

Вопрос с чеченскими беженцами Азербайджан не может решать самостоятельно и этим вопросом должно заняться Управление верховного Комиссара ООН по беженцам, отказавшаяся от этой проблемы в виду не желания ни одной страны принимать этих беженцев. Была принята форма удостоверения УВКБ ООН, выданная чеченским беженцам в Азербайджане, что легализировало их нахождение только в Азербайджане, но не обеспечивало получение финансовой, гуманитарной, медицинской и иной помощи. В настоящее время в Азербайджане 4930 чеченских беженцев. В последнее время они жалуются на проблемы с полицией, правом на получение метрических свидетельств детей, родившихся в Азербайджане и образование. Но чеченские беженцы в Азербайджане не теряют надежды и продолжают полностью поддерживать позиции независимого Азербайджана по всем вопросам, разделяют чувства азербайджанских беженцев и шахидов, также как и они пострадавших в начале 1990-х годов. Так, Совет чеченских беженцев выражал солидарность с народом Азербайджана и соболезнования по поводу трагедии 20 января 1990 года. «20 января в истории Кавказа навсегда останется днем потерь и обретений: умирали патриоты, и рождалась достойная Республика… У чеченцев, чувствительных к идее свободы и независимости, и несущих на этом пути огромные жертвы, есть глубоко осознанное понимание того, что происходит сегодня на земле Азербайджана.

 

Мы никогда не забудем приют чеченских беженцев на этой земле, теплоту, радушие и терпимость азербайджанского народа… Совершенный азербайджанцами подвиг был среди первых и послужил достойным примером для продолжения национально-освободительной войны Кавказа».[24] Ныне в Баку функционирует чеченская школа, различные комитеты, созданные для работы с горцами, прибывшими из Северного Кавказа, комитет женщин Чечни, действуют представительства Дагестана, Чечни, и др. организации.

Следует отметить, что азербайджанское население, несмотря на собственное непростое положение: свои беженцы из-за армянской оккупации части территории страны, проявляет терпимость и дружелюбие в отношении своих северокавказских соседей, нет этнической дискриминации и ожесточенного отношения к другим этносам в азербайджанском обществе. Северокавказское население занято в торгово-посреднической и транзитной сфере через Азербайджан. Ныне, благодаря стабилизации ситуации в самом Азербайджане, происки отдельных экстремистов пресечены. Налажено социально-экономическое положение и делается все возможное для здорового общежития всех без исключения национальных меньшинств в стране, которая издавна притягивала к себе все мусульманские народы Кавказа.

В постсоветское время разрабатывалось несколько проектов интеграции народов Кавказа. 26 августа 1989 года на съезде горских народов Кавказа в Сухуми по инициативе Народного форума Абхазии была учреждена Ассамблея горских народов Кавказа (АГНК). Председателем Ассамблеи стал кабардинец Юрий Шанибов. Осенью 1991 года АГНК взял под свое покровительство генерал Д.Дудаев. Так, в ноябре того же года в Сухуми АГНК преобразовалась в Конфедерацию горских народов Кавказа (КГНК). В состав КГНК вошли чеченцы, кабардинцы, черкесы, адыгейцы, абазины, абхазы, др. В нее не вошли ингуши, а также тюркоязычные горские народы (кумыки, балкарцы, карачаевцы), за исключением ахыскинских тюрок. Ногайцы и азербайджанцы, живущие на территории современного Дагестана, отказались входить в состав КГНК. Они вошли в Ассоциацию тюркских народов.

4–5 сентября 1992 года в Грозном состоялся «круглый стол» на тему «Кавказский дом». Участники провозгласили создание Высшего религиозного совета народов Кавказа и Единого информационного центра Кавказа. Председателем Высшего религиозного совета был избран глава мусульман Азербайджана Шейх-уль-Ислам Аллахшукур Пашазаде. В Декларации отмечалось «о необходимости создания конфедерации кавказских государств». 27 сентября 1992 года в Чеченской республике было создано общественное объединение Международный Форум «Кавказский дом» (МФКД). Были разработаны Программа объединения народов Кавказа и механизмы ее реализации. 19 октября 1992 года, по инициативе Дж. Дудаева, КГНК была преобразована в Конфедерацию народов Кавказа (КНК). Обсуждалось участие казаков и возможность автономии казаков в местах компактного проживания, а также среди горских народов. КГНК был создан в противовес СНГ. Вторую конференцию МФКД планировалось провести в Баку осенью 1993 года, но она не состоялась. [25]

В 1995 году в Баку был открыт Культурный центр Чеченской Республики Ичкерия. Президент Азербайджана Гейдар Алиев политическую проблему Чечни рассматривал как внутреннее дело России, а чеченский вопрос – как гуманитарную проблему. К 2000 году численность беженцев из Чечни достигла 10 тыс. человек.

В постсоветское время, когда Азербайджан обрел национальную независимость, представители многих северокавказских народов, в том числе и чеченцы, по разным причинам прибывают в Азербайджан, устраиваются на работу, стремятся получить образование в Баку, добиться местной прописки. В Баку функционирует чеченская школа, различные комитеты, созданные для работы с горцами, прибывшими из Северного Кавказа, действуют представительство Чечни, и др. организации.[26]

Обратим внимание на то, что Азербайджан, несмотря на отягченное положение: свои собственные беженцы из-за армянской оккупации части территории страны, терпимы и рачительны в отношении своих северокавказских соседей, нет этнической дискриминации и ожесточенного отношения к другим этносам в азербайджанском обществе. В Азербайджане созданы все условия для здорового общежития всех без исключения национальных меньшинств.

После переизбрания Барака Обамы на пост президента США важнейшим вопросом внешней политики страны стало взаимодействие Вашингтона и Тель-Авива на иранском направлении. Дело в том, что предстоящие выборы, по мнению аналитиков, были одним из главных сдерживающих факторов для администрации Обамы, чтобы не идти на поводу у Израиля, который уже который месяц требует самых решительных действий США в борьбе с развитием ядерной программы Ирана.

Казалось бы, сейчас самое время пойти навстречу союзнику и поддержать Израиль в столь непростом вопросе, как вечное противостояние с Ираном. В конце июля премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху уже заявил, что международные санкции и переговоры «ни на йоту» не затормозили ядерную программу Ирана и, чтобы иметь эффект, должны быть дополнены угрозой применения военной силы.

Однако все не так просто.

По словам многих наблюдателей, американо-израильские отношения при Бараке Обаме заметно ухудшились. Причем в немалой степени это вызвано личной взаимной неприязнью между Обамой и Нетаньяху. Неприязнь эта была явной настолько, что Нетаньяху открыто поддерживал на выборах в США республиканца Митта Ромни, принижал авторитет Обамы перед конгрессменами, приостановил переговоры с палестинцами, инициированные белым домом, закрыл глаза на запрет строительства поселений на палестинских территориях. И вряд ли Обама забудет об этом. Поддержка лидером Израиля одного из кандидатов на пост президента США не пустой звук — голоса еврейского лобби Америки очень ценны для любого кандидата в президенты. Оно и понятно, нынешняя администрация США не поддерживает стремление Израиля указать жесткие временные рамки Ирану.

Тем временем Израиль тщетно предпринимает попытки воззвать к мировому сообществу, чтобы оно приняло жесткие меры, способные, наконец, повлиять на Иран.

Надо сказать, что Израиль обеспокоен положением дел не без причины. Дело в том, что лидеры Исламской республики Иран позволяли себе в последнее время немало антисемитских выступлений и открыто призывали к уничтожению государства Израиль.

И если мировые державы путем нескончаемых и жестких санкций так и не смогут усмирить Тегеран, Израиль может отреагировать максимально жестко.

«Иран невозможно будет остановить, пока он не будет видеть твердое намерение демократических стран ограничить его ядерные амбиции четкими границами», — отметил израильский лидер в недавнем интервью Canadian Broadcasting Corporation.

Однако нынешняя американская администрация против такого сценария развития событий. Белый дом неоднократно заявлял, что Израиль может лишь отсрочить, но не уничтожить, ядерную программу Ирана и отмечал, что существует возможность урегулирования иранской ядерной проблемы дипломатическим путем.

«Американскому народу известно, что наш президент четко заявил о том, что не допустит получения Ираном ядерного оружия, — подчеркнула секретарь Госдепа Виктория Нуланд. — Вы знаете, что наша позиция в этом вопросе тверда, но мы не считаем целесообразным устанавливать какие-либо временные сроки или границы для противной стороны. Мы продолжим наши консультации с Израилем».

Госсекретарь Хиллари Клинтон также неоднократно заявляла, что жесткие санкции, наложенные на Иран, оказывают определенный эффект. Кроме того, дипломатическое давление на Иран оказывают страны, ведущие с ним переговоры по схеме 5+1 (в группу этих государств входят постоянные члены Совбеза ООН — США, Великобритания, Франция, Россия, Китай, а также Германия).

При этом надо понимать, что без американской поддержки Израилю придется очень нелегко. Если в ходе возможной операции ЦАХАЛ против Ирана рядом не будет США, израильские успехи будут незначительными, а Вашингтон явно не расположен к такому положению дел. В случае если Израиль действительно решится на нанесение превентивного удара по Ирану, Белый дом, конечно, не станет игнорировать ирано-израильское противостояние и будет обязан поддержать своего главного союзника в регионе. Однако США не хотят наносить дополнительные удары по ядерным объектам Ирана – более разрушительные, чем израильские. Скорее всего, единственное, что предпримет Вашингтон — примет соответствующие меры для защиты Израиля от иранских ответных ударов.

Обаме просто невыгодно ведение войны с Ираном, поскольку эта война не имеет никакой поддержки ни среди простых американцев, ни в мире. Американское руководство не готово к нападению на Иран, опасаясь распространения конфликта и непредсказуемых экономических последствий. Кстати, вряд ли на это пошел бы и проигравший на выборах Митт Ромни, уж слишком велик риск.

Втягивание Вашингтона в военное противостояние с Ираном никак нецелесообразно с точки зрения экономических интересов США, решение которых является первоочередной задачей Белого дома.

Устав от двух театров военных действий, и только дождавшись обещания вывести войска из Афганистана, простые американцы совсем не готовы к третьей бессмысленной войне со страной, которая им лично ничем не угрожает. Государство, похоже, понимает это. Недаром в настоящий момент пересматривается оборонная доктрина США, урезается оборонный бюджет и сокращается размер вооруженных сил. Кроме того, Белый дом прекрасно понимает, что военные атаки на Иран не ограничатся нанесением точечных ударов по иранским ядерным объектам. Иран — не Ирак и не Афганистан.

Война с Ираном окажется куда более затяжной, чем те войны, которые вела Америка на Ближнем Востоке последние два десятка лет. Тегеран ответит на удары самым серьезным образом, собрав все силы и сознательно ввязавшись в долгое и кровавое противостояние с Западом.

У Ирана большая военная мощь по сравнению с Ливией, и большая поддержка власти среди населения, в сравнении с Сирией. Кроме того, в конфликт с Ираном, учитывая его угрозы закрыть главную нефтяную артерию для стран Персидского залива, которые продают нефть Западу — Ормузский пролив, будут тут же втянуты все крупные игроки на Ближнем Востоке: Турция, Сирия, Иордания, Ирак, Саудовская Аравия.

Кроме того Турция, которая находится в более чем прохладных отношениях с Израилем и Западом в целом, может повести себя совсем уж неожиданно, боясь отделения Курдистана, что произойдет при ослаблении центральной власти в Дамаске и Тегеране, и вступится за Иран, чего ни Вашингтону, ни его союзникам не нужно.

Другими словами, просчитывая риски, желание или призывы Израиля вряд ли смогут склонить Обаму к действиям, которые противоречат интересам его страны.

Кроме того, второй президентский срок, т.е. отсутствие на горизонте угрозы провала на президентских выборах, развязывает руки и может стать причиной ужесточения позиции Белого дома к Израилю. Нынешняя администрация США не желает ввязываться в серьезнейший конфликт, способный привести страны Запада в экономическую депрессию из-за роста цен на нефть в результате попыток блокады Ормузского пролива.

Сегодня главной задачей Белого дома является сохранение баланса между желанием Израиля более жестких мер в отношении Ирана и нежеланием Обамы вступать в очередное военное противостояние. США должны одновременно поддерживать Израиль и сохранять союзнические отношения, и вместе с тем удерживать Израиль от применения военной силы в отношении Ирана. Однако все зависит от того, как будет развиваться иранская ядерная программа. Если у США появятся неопровержимые доказательства того, что Иран близок к созданию ядерного оружия, Вашингтон, несмотря на желание или нежелание Обамы, просто не сможет избежать упреждающего удара по Ирану.

Эльмира Таривердиева, эксперт по Южному Кавказу, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

14.11.2012

Источник — Новое Восточное Обозрение

Американская политика в отношении Ирана в связи с переизбранием нового старого президента США Барака Обамы не только не смягчилась, но еще более ожесточилась. Давление на Тегеран оказывается по всем фронтам с применением все новых санкций. Белый дом в очередной раз продлил действие чрезвычайного положения по отношению к Ирану, впервые введенного еще 14 ноября 1979 г. Режим чрезвычайного положения может быть прекращен, если в течение 90 дней до даты его объявления президент США не уведомит о его пролонгации. Б.Обама заявил, что отношения с Ираном не вернулись в нормальное русло, поэтому решено продлить действие чрезвычайного положения.

Одновременно США в одностороннем порядке ввели новые санкции против Ирана. Запреты коснутся иранских граждан и правительственных организаций, которые, по мнению Белого дома, ограничивают иранцев в доступе к информации и применяют репрессии против СМИ. Видимо, Вашингтон уже решил собой подменить Совет Безопасности ООН и самостоятельно присвоил себе право, кого наказывать и в какой мере. Новые запреты коснутся министерства культуры Ирана, министра связи Резы Тагипура и университета имени имама Хусейна. Всего санкции введены против 17 физических и юридических лиц: Вашингтон заморозит их счета, им запретят въезд в США, а американским гражданам нельзя будет вести с ними деловые отношения.

Комментируя действия американской администрации, пресс-секретарь госдепартамента США Виктория Нуланд пояснила, что Р.Тагипур наказан за то, что распорядился глушить иностранное спутниковое телевещание, а также блокировать многие иностранные сайты. Иранское министерство культуры, по ее словам, закрыло некоторые газеты, а также преследовало журналистов и людей творческих профессий. «Правительство США полно решимости в том, чтобы помешать Ирану создать информационный занавес», — заявила журналистам В.Нуланд.

В то же время, по информации агентства Associated Press, в Конгрессе США готовится «беспрецедентный» пакет новых санкций против Ирана, которые ограничат связи Исламской республики с внешним миром. Агентство, в частности, пишет, что новые санкции будут введены, если Тегеран не согласится ограничить свою ядерную программу в соответствии с требованиями мирового сообщества.

В фарватере американской политики, как известно, находится Лондон, и вот уже там с большой помпой объявлено о начале вещания иранского телеканала Raha TV, ставящий целью, ни больше ни меньше, как смену режима в Исламской республике. Основателем телеканала, название которого переводится с фарси как «Освобождение», является иранский бизнесмен Амир Хусейн Джаханчахи, возглавляющий оппозиционное движение «Зеленая волна» и приходящийся сыном бывшему министру финансов Ирана в правительстве шаха Мохаммеда Реза Пехлеви.

По словам А.Джаханчахи, новый телеканал будет призывать к переменам, поскольку иранский режим «аморален и бесчеловечен». Он подчеркнул, что перемены должны быть не навязаны извне, а исходить изнутри, «от самого иранского народа». В качестве ориентиров для Raha TV он привел в пример катарскую «Аль-Джазиру» и «Аль-Арабию» из ОАЭ, которые, по его словам, проделали «действительно большую работу, чтобы помогать арабскому населению». Иранец также отметил, что хотя в данный момент уже существуют независимые телеканалы, вещающие на фарси, в частности, BBC Persian и Voice of America, Raha TV займет нишу «первого независимого канала, принадлежащего иранскому народу».

Если с созданием нового очередного оппозиционного канала все ясно, то в отношении его целей возникают вопросы. Если перемены должны исходить изнутри от иранского народа, то причем здесь телеканал, созданный на деньги Запада и разместившийся в Лондоне? Столица Великобритании известна с давних пор, как место, где собираются диссиденты и оппозиционеры из многих стран мира, ставивших своей целью изменения строя у себя на родине. К примеру, Лондон был излюбленным местом обитания тех ливийцев, которые призвали на помощь НАТО, чтобы сместить Муаммара Каддафи. Сейчас здесь находятся многие представители сирийской оппозиции, активно призывающие Запад к военному вмешательству в дела Сирии. Британская столица стала местом сборища и иранских оппозиционеров, выступающих за смену режима в Тегеране. Так, главным редактором Raha TV стал Али Асгар Рамезанпур, эмигрировавший из Ирана в 2003 г., а до этого занимавший должность заместителя министра страны по культуре.

Продолжающееся давление на Тегеран и применение Западом все новых, в большинстве односторонних, санкций, в европейских столицах и в Вашингтоне объясняют тем, что Исламская республика якобы продолжает работы по созданию ядерного оружия, и не сегодня-завтра оно станет реальностью. Но вот мнение по этому поводу весьма компетентного человека, генерального директора Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Юкия Амано: «Большое количество ядерных установок в Иране работают под контролем МАГАТЭ. Анализ их деятельности и ядерного материала свидетельствует о том, что они используются в мирных целях». И далее: «Доклад МАГАТЭ не говорит, что Иран имеет ядерное оружие. Мы никогда так не говорили. Мы никогда также не говорили, что Иран принял решение о создании ядерного оружия. Но мы сказали, что у нас есть информация о вовлечении Ирана в деятельность по созданию ядерных взрывных устройств. Мы не сделали из этого выводов. Мы хотели бы, чтобы представители Ирана встретились с нами и прояснили этот вопрос. У нас есть соответствующая информация, пожалуйста, поясните ее. МАГАТЭ не судит о том, опасна эта деятельность или нет. Мы должны проверить установки и материал. Мы хотим большей кооперации с Ираном. Но пока этого не получается».

Как говорится, яснее не скажешь.

В свою очередь на пресс-конференции в рамках проходящего на Бали международного форума по вопросам демократии Махмуд Ахмадинежад в очередной раз заявил, что ядерные объекты Исламской республики открыты для международных наблюдателей: «Официальные представители других государств могут проинспектировать ядерные объекты Ирана, т.к. Иран — единственная страна в мире, которая открыла двери своих ядерных предприятий для мировой прессы».

По его словам, Исламской Республике не нужно ядерное оружие, потому что она может защитить себя и другими способами: «Американцы знают, что иранскому народу не нужна атомная бомба. Наша нация семь тысяч лет жила без такой необходимости. Я вам назову две причины, почему и сейчас атомная бомба нам не нужна: во-первых, эра использования ядерного оружия прошла, оно не поможет защитить страну. Во-вторых, у Европы и США есть такой вид вооружения, но помогла ли им атомная бомба в решении экономического кризиса и политических противоречий? Человечество достигло такого уровня развития, когда атомная бомба уже бесполезна, и те, кто накапливает ядерное оружие, отстают от современной политической действительности и отстают в умственном развитии».

Ахмадинежад отметил также, что Иран верит в дружественные отношения между народами и правительствами и приветствует любые отношения, в основе которых лежит справедливость и взаимное уважение.

Москва, как известно, возлагает большие надежды на продолжение сотрудничества Ирана и «шестерки» государств (пять членов СБ ООН плюс Германия). Дело в том, что переговоры представляют собой лучший и даже единственный способ добиться поставленных целей. Альтернатива этому — военный конфликт. Необходимо признать, что переговорный процесс продвигается крайне медленно не только из-за неуступчивости его участников, но и из-за сложности самой проблемы. Только Россия до сих пор надеется на сближение точек зрения для достижения схемы, которая позволит успокоить международное сообщество и в то же время позволит Ирану дальше следовать по пути мирного использования атомной энергии.

Виктор Михин – обозреватель Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

14.11.2012

Источник — Новое Восточное Обозрение

 

 

 

 

Роман Темников  

 

Интервью АМИ Новости-Азербайджан с директором Международного центра по конфликтам и переговорам Георгием Хуцишвили:

— В последнее время в Грузии начались аресты довольно высокопоставленных фигур. Следует ли ожидать продолжения арестов?

— Аресты должны были случиться – так велико было возмущение общества по поводу тех пыток в тюрьмах, что показывали по телевидению накануне выборов. С одной стороны, это повлияло на результат выборов, с другой – это общественный заказ новому правительству наказать виновных. Таким образом, арестами наиболее одиозных фигур необходимо успокоить общество.

Новое правительство чувствует это и предпринимает определенные шаги в этом направлении.

Но хотелось бы думать, что до массовых арестов дело не дойдет. Так как это не сможет привести к стабилизации новой власти, наоборот, приведет к какой-то нервозности в обществе, попыткам саботажа, противодействия со стороны оппозиции.

Поэтому я считаю, что новые власти будут осторожничать и аресты примут точечный характер. Будут отдельные судебные дела, и они все должны быть очень хорошо юридически обоснованы, чтобы не дать возможность оппозиции заявить о политической подоплеке этих дел.

Тем не менее, уверен, что общество не будет удовлетворено только нынешними тремя арестованными. Общество желает ареста и суда над теми, кто вершил политику все эти годы, идеологически все обосновывал. Я имею в виду Мерабишвили, Адеишвили, Бокерия. Именно они ответственны были за формирование политики во времена Саакашвили, за войну августа 2008 года и многим перекосам в государстве, что в конечном итоге привело к формированию в Грузии авторитарного режима.

Но это такие действия, которые в уголовном плане не подсудны, и потому их сложно будет осудить. Ведь это политические преступления.

— Отвечая на вопрос, Вы упомянули о возможных случаях саботажа со стороны бывшей правящей партии, а ныне оппозиционной. Можно ли повышение криминогенности в грузинском обществе за последний месяц, многочисленные случаи произвольного захвата зданий беженцами, забастовки списать как раз на саботаж со стороны нынешней оппозиции?

— Вполне возможно, что так оно и есть. Но хотелось бы думать, что это все же по большей части связано со сменой власти и падением полицейского режима. Когда люди боялись не то, что бастовать, но даже свободно высказываться о том, что им вовремя не дают зарплату. За такие высказывания при Саакашвили запросто увольняли.
А теперь власть поменялась, и люди получили возможность свободно высказываться, бастовать, и за это никого не арестовывают. Потому многие и воспользовались данной свободой, чтобы добиться улучшения своей жизни. То есть, первично именно это. А саботаж со стороны бывшей власти тоже возможен, но на пустом месте это было бы невозможно.

— Насколько жизнеспособно новое коалиционное правительство?

— Тут сразу следует выделить те министерства, которые являются жизненно важными для деятельности любого государства, и назначения в эти министерства носят первоочередной характер. И те министерства, не столь важные, которые могут подождать. К примеру, сейчас много говорят о несоответствии футболиста Каладзе должности министра энергетики. Но ведь это и не столь важное министерство в правительстве.

Что же касается таких министерств, как Минобороны, МВД, МИД, Минюст, Минэкономики и Минфин – это ключевые министерства, где находятся профессионалы.
Тут я положительно оцениваю выбор Иванишвили. Так как они имеют четкую позицию, что и когда им надо делать.

— Вам не кажется, что свое правительство Иванишвили формировал в основном не по профессиональному признаку, а по признаку большей личной преданности?

— На первом этапе это неизбежно при наличии столь сильной оппозиции. Главное, чтобы это не стало хроническим. Надеюсь, когда ситуация стабилизируется, новая власть укрепится, то оппозиция ослабнет настолько, что не в состоянии будет мешать власти. Во всяком случае, ожидаю серьезных изменений в правительстве и приходе во власть профессионалов.

— Со времени выборов новое правительство оказывает серьезное давление на президента Саакашвили, а он практически не сопротивляется. С чем это связано?

— Саакашвили чувствует народную поддержку новым властям. К тому же президент и его окружение решили пойти на уступки новым властям, чтобы, лишившись поддержки внутри государства, не потерять еще и внешнюю поддержку. То есть, не потерять лицо и репутацию во всем мире.

— Сможет ли в такой обстановке Саакашвили сохранить свою власть до октября 2013 года – очередных президентских выборов?

— Вполне возможно, что и нет. В последнее время в грузинском обществе очень упорно муссируется слух о том, что президентские выборы могут пройти значительно ранее октября 2013 года. Дело в том, что согласно ныне действующей Конституции срок правления Саакашвили истекает 20 января 2013 года. А новая Конституция еще не вступила в силу.

На мой взгляд, было бы лучше провести президентские выборы в январе, чем до октября продолжать сложившуюся нелепую ситуацию.
В этом очень заинтересована новая власть, так как уход с поста президента Саакашвили будет означать и значительное ослабление Единого национального движения в качестве оппозиции.

— Как Вы расцениваете последние заявления госминистра по делам реинтеграции Закареишвили относительно открытия железной дороги через Абхазию в Россию, а также относительно принятия абхазских и югоосетинских паспортов на территории Грузии?

— Сейчас мы находимся в том состоянии, когда после войны 2008 года в регионе сложился новый статус-кво, соответствующий интересам России, которая достигла своих основных целей, возобновив военное присутствие на территории Грузии.

Грузия, со своей стороны, заинтересована в изменении этого статуса. А для этого ей необходимо добиться динамики. Эта динамика требует активности, новых предложений, инициатив от Грузии.

Понятно, что предложение Закареишвили по железной дороге вызовет много споров, и многие не согласятся. Больше несогласных будет в Абхазии, чем в России.
Поэтому этот проект имеет мало шансов на реализацию, но подобные проекты все равно можно предлагать.

— Может ли реализация железнодорожного проекта через Абхазию негативно отразиться на грузино-азербайджанских отношениях, принимая во внимание негативную оценку этого проекта со стороны части экспертного сообщества Азербайджана?

— Безусловно, данная железная дорога, проходя через Абхазию, не останавливается в Грузии, а идет дальше в Армению. Этот фактор выгоден, как Армении, так и России. Понятна реакция азербайджанской стороны. Но все равно, не надо это рассматривать как антиазербайджанский шаг. Этот проект связан лишь с желанием грузинской стороны как-то разморозить отношения с Абхазией, сыграть положительную роль в плане построения доверия между сторонами.

А с экономической точки зрения этот проект не столь выгоден для Грузии, больше для России и Армении.

Еще раз хочу отметить, что опасения в Азербайджане по поводу этой железной дороги совершенно беспочвенны, так как это долгосрочный проект, и в ближайшем будущем он не будет реализован.

Кроме этого, я уверен, что Грузия продолжит быть очень чувствительной в отношении тех вопросов, которые затрагивают интересы Азербайджана.

— Возможно ли, что общества других стран постсоветского пространства, по примеру Грузии, будут политизироваться и также бороться с властью, как в Грузии?
— Я убежден, что так и произойдет. Грузия подала пример ответвления от общей тенденции. Ведь общая тенденция в кавказском регионе была в сторону формирования авторитарных режимов, и Грузия в последние годы активно участвовала в этом процессе.

В Грузии впервые на постсоветском пространстве в результате выборов, а не революции, то есть вполне цивилизованным путем власть перешла в руки оппозиции.
Это окажет свое влияние на развитие политических процессов в нашем регионе, а возможно, и в более широком масштабе.

Таким образом, Грузия в очередной раз создала головную боль лидерам соседних государств.

— Как Вам представляется нормализация отношений Грузии с Россией?

— Это очень сложный и медленно решаемый вопрос. Вначале была некоторая эйфория в этом вопросе, так как надеялись, что Россия, увидев победу противников Саакашвили, обрадуется, похлопает по плечу и скажет – «Давайте начнем новую фазу в наших отношениях».

Но ничего такого не произошло. Наоборот, был даже мессидж со стороны России, что им был выгоднее Саакашвили, чем непредсказуемый Иванишвили.

Самая сложность заключается в том, что нормализовать отношения с Россией надо, но не за счет коренных интересов Грузии (признание независимости Абхазии и Южной Осетии и отказ от евроатлантической интеграции). То есть, эти моменты не могут быть обменены на открытие российских рынков для грузинских товаров.

Если оба процесса: евроатлантическая интеграция и нормализация отношений с Россией смогут развиваться параллельно, будет очень хорошо. Но если Россия будет настаивать на возвращение Грузии в СНГ, вступление в ОДКБ, а потом и в Евразийский Союз, то это бесперспективные переговоры, Грузия на это не пойдет.

 

 

 

 

Тот факт, что между управленческим звеном турецких спецслужб, осуществляющих операции в Сирии, и руководством Аль-Каеды существуют тесные контакты – вполне очевидно и никакого секрета не представляет. Широко об этом не говорится лишь потому, что основные поставщики новостей из Дамаска – это масс-медиа тех стран, которые по факту состоят в антисирийской коалиции и, что самое пикантное, активно борются с «международным терроризмом», который эта самая Аль-Каеда олицетворяет. Понятно, что в открытом признании таких контактов существует определенная доля неловкости: западный обыватель горячо одобрит падение «кровавого режима Асада», но это падение должно происходить в лучших традициях либерального романтизма – в результате революционно-демократического творчества «широких народных масс», а уж никак не на штыках иностранных наемников, слетевшихся в Сирию.

Правда, по данным французских спецслужб, наемники со всего Ближнего Востока (на считая инструкторов из Саудовской Аравии, Катара, британской САС и прочих) составляют не менее 10 процентов от общей численности сирийских мятежников, но это лишь бытовая подробность практически всех «горячих точек» на Востоке двухтысячных годов, будь то российский Кавказ или теперь вот – Сирия.

Словом, в действиях турецких спецслужб нет ничего, что не вписывалось бы в рамки новой Большой Игры на Востоке: нынешний лидер Аль-Каеды призывает мусульман всего мира поддержать сирийских повстанцев «всем, чем только возможно, не жалея ничего», а турецкие спецслужбы работают с этим «всем», исходя из проверенного веками принципа – в разведке нет отбросов, есть кадры.

Но, похоже, в турецко-алькаедских отношениях наступил новый этап. Месяц назад произошла встреча представителей Аль-Каеды и одного из руководителей МИД Турции. И хотя подробности встречи не разглашаются, сам факт этих переговоров создает ряд интригующих сюжетов как в сирийском вопросе, так и в вопросах национальной безопасности России.

Головокружение от похвал

Максимализм Турции в сирийском вопросе, отраженный в заявлении главы внешнеполитического ведомства Турции Ахмета Давутоглу на июньском международном совещании по Сирии: “Мы должны усилить давление на сирийский режим и тех, кто поддерживает этот режим, взяв курс на их изоляцию”, – уже привел Анкару к серьезным внешнеполитическим проблемам.

Сейчас стало очевидным, что Запад, да и саудиты, куда без них, откровенно «сыграли» Эрдогана в сирийском вопросе. Устраняя негативное наследство Буша-младшего в американо-турецких отношениях, поддерживая на словах претензии Анкары на роль «особого оператора по Ближнему Востоку» в диалоге Запада и исламского мира, этот самый Запад вывел нынешнее руководство Турции на острие анти-сирийской коалиции, что и констатировал старший научный сотрудник вашингтонского института ближневосточной политики Сонер Чагаптай, писавший в марте нынешнего года: «Анкара уже не противостоит Вашингтону по целому ряду вопросов, а в полной мере пользуется своим членством в НАТО, тесно сотрудничая с Вашингтоном в решении ближневосточных проблем, в частности, Ирана и Сирии». Фактически – из «особого оператора» (к чему стремился Эрдоган) Турция вернулась состояние «младшего партнера» США, которому и предоставлено почетное право таскать каштаны из кипящего ближневосточного котла.

Турцию именно что втаскивали в сирийский кризис, обещая дипломатическое прикрытие со стороны США и арабских стран. Под эти обещания и льстивые заверения Турция дала разрешение на создание командного центра в Стамбуле, который координирует поставки оружия и проводит консультации с руководителями боевых отрядов на территории Сирии. Дальше были и переброски оружия из Саудовской Аравии и Катара на турецкие склады с последующей доставкой их в Сирию, и «турецкий коридор» для боевиков из Ливии, Туниса, Алжира и Кувейта, и разрешение на вербовку турецких военнослужащих для участия в боевых действиях, и грузовики с турецким оружием на сирийско-турецкой границе… Справедливости ради нужно заметить, что этому «втаскиванию» ни Эрдоган, ни Давутоглу особо не сопротивлялись, уверенные в повторении «арабского сценария».

Все это могло бы и сработать, окажись режим Асада менее устойчивым, как это, собственно, и представлялось со стороны. Но – расчеты аналитиков эпически провалились, а Анкара, находящаяся на острие антисирийской атаки – внезапно оказалась в гордом одиночестве, плавно переходящем в дипломатическую изоляцию по данному вопросу.

Как результат – обострение отношений с Москвой, которые до того переживали, по меткому замечанию директора турецкого ORSAM Хасана Канболата, «самый блестящий период за последние пятьсот лет», провал попыток установления «особых отношений» с Тегераном, критическое обострение курдского вопроса (особенно после событий в аллепской Ашрафие). И – вполне реальным становится процесс устранения от власти Партии справедливости и развития в самой Турции, на фоне обостряющихся внутренних политических противоречий.

Но многие наблюдатели говорят о том, что внешняя политика Эрдогана и Давутоглу… как бы это помягче выразиться… изобилует лихими поворотами. И если наиболее грамотные турецкие политики во весь голос говорят о том, что необходимо как можно скорее соскакивать с поезда анти-сирийской коалиции, пытаться выйти из этой истории с наименьшими потерями, то Эрдоган и Давутоглу решили и здесь пойти совершенно неординарным путем, санкционировав переговоры с Аль-Каедой.

Договор со змеями

«Нельзя позволить ядовитым змеям устроить гнездо у тебя в саду даже при наличии молчаливого договора о том, что они вместо ваших будут кусать соседских детей. В конце концов, они вернутся и покусают вас и ваших детей». Эти слова генерала Дэвида Петреуса, будь на то возможность, следует выжигать на лбу тех политиков, которые устраивают политические игры с экстремистами всех мастей, от афганского Талибана 80-х, чеченских и косовских сепаратистов 90-х годов прошлого века до Аль-Каеды образца 10-х века нынешнего.

Самое поразительное заключается в том, что опыт этих игр ничему политиков не учит. Более того – приходит новое поколение, которое почему-то абсолютно уверено, что вот у них-то все как раз получится, именно они сумеют избежать прошлых ошибок и сделать так, чтобы змеи их не кусали. Тесные контакты нынешнего турецкого руководства с «Братьями-мусульманами», особые, замешанные на финансах, отношения с монархиями Персидского залива – позволяют властям Анкары думать, что уж с ними-то Аль-Каеда будет соблюдать и некие правила игры, и достигнутые договоренности.

Блицкриг в Сирии не получился, позиции Эрдогана и Давутоглу серьезно пошатнулись – и вопреки здравому смыслу принимается решение о «сальвадорском сценарии» (по выражению экс-главы Военной академии Турции адмирала Тюркера Ертюрка), то есть о создании на территории Сирии «зоны нестабильности» и террористической активности, которая пусть и не сразу – но позволит добиться свержения нынешнего режима в Дамаске. Понятно, что исполнителями здесь станут активисты «Аль-Каеды», финансировать будут Саудовская Аравия и Катар, ну а Анкара отводит себе почетную роль координатора и технического руководителя.

Политическая наивность подобного расклада очевидна. Не буду говорить о том, что в конце минувшего века одна страна уже решила реализовать этот сценарий. К чему это привело – смотрите новости и материалы о ситуации в Пакистане. И хотя в политике и истории всякая аналогия хромает – даже при десятипроцентном совпадении последствий головная боль Турции и всему региону обеспечена. Создать некий локальный заповедник не получится, и «Аль-Каеда» двинется дальше. Весь вопрос и вся политическая интрига заключается в том, куда?

Не надо представлять турецкое руководство наивными и безответственными людьми. Они достаточно отчетливо понимают, с кем имеют дело на переговорах и, разумеется, постараются обезопасить территорию Турции от активности «Аль-Каеды». Надолго ли это удастся, сбудутся ли мрачные прогнозы турецкого аналитика Жондора Менди, опубликованные в газете «Ватан» – вопрос второй. Первый же заключается в том, что одним из итогов турецко-алькаедских переговоров станет активизация салафитов в постсоветской Центральной Азии и на российской территории. По большому счету, Турция может предложить «Аль-Каеде» не так уж много: деньги и оружие дадут монархии Залива, кадровый голод «Аль-Каеде» не грозит – «пушечного мяса» для джихада по салафитской версии на нынешнем Ближнем Востоке даже с избытком. Сегодня «Аль-Каеде» от Анкары нужно только одно – каналы проникновения на российский Кавказ, в Татарстан, в Крым и постсоветскую Центральную Азию, где турецкие позиции не просто сильны, но и наращиваются с каждым годом, пусть пока лишь через культурные, гуманитарные программы и экономическую экспансию.

И это уже вполне весомый довод для российской стороны внести коррективы в повестку двусторонних отношений.

Ереванский аналитик Михаил Агаджанян совершенно справедливо заметил в одной из своих статей о том, что «уклон в российско-турецких отношениях последних лет в сторону их «экономизации», попытки обойти сохраняющиеся политические разногласия наращиванием экономических связей привели Москву и Анкару к определенному двустороннему тупику».

С одной стороны – все обстоит как нельзя более благополучно. Объем внешнеторгового оборота между нашими странами возрастает, хотя и близко не подходит к тому, что прогнозировал в минувшем году министр энергетики и природных ресурсов Танер Йылдыз на заседании российско-турецкой комиссии по экономическому сотрудничеству в Казани.

Проблема лишь в том, что внешнеполитические шаги Турции (и не только в сирийском вопросе) позволяют сделать вывод о том, что сегодня Анкара все больше дрейфует в сторону сил, которые активно враждебны России. И уже одного этого вполне достаточно, чтобы не завораживаться цифрами внешнеторгового баланса. Тот же Танер Йылдыз на чистом, что называется, глазу недавно заявлял, что «несмотря на расхождения Турции с Россией и Ираном по сирийскому кризису, ей удаётся сохранять достигнутый уровень в развитии торгово-экономических отношений с этими двумя странами». В аккурат после визита Эрдогана в Тегеран, который турецкая сторона объявила чуть-ли не «историческим» и «прорывным», было объявлено о значительном сокращении объемов закупаемых в Иране объемов нефти и газа. Сегодня Анкара ведет переговоры об увеличении импорта нефти с Саудовской Аравией, Ливией и Россией. Учитывая головокружительные маневры Анкары, вполне можно предположить, что в случае острой политической необходимости для турецкой стороны – Россия вполне может выпасть из этого списка. При полном одобрении и финансовой поддержке тех сил, которые тянут Турцию теперь уже в антироссийскую коалицию.

Игорь Панкратенко, по материалам: bs-kavkaz.org

источник: 

Корабли Каспийской флотилии РФ могут в следующем году нанести визит в Иран, а военно-морские силы двух государств, возможно, будут взаимодействовать в будущем, заявил командующий российской флотилии. Командующий Каспийской флотилией контр-адмирал Сергей Алекминский дал в эти выходные 40-минутное интервью радиостанции «Эхо Москвы», в котором обсудил состояние дел во флотилии и ответил на вопросы радиослушателей.

Большинство сообщений об этом интервью заостряли внимание на упомянутой контр-адмиралом возможности захода кораблей Каспийской флотилии в иранский порт. Вот отрывок из соответствующего репортажа агентства «РИА-Новости»:

«Надеюсь, что в следующем году по решению МИД возможно состоится заход наших кораблей в Иран…Есть желание посмотреть (на иранский флот), потому что они тоже развиваются», – сказал командующий.

По его словам, взаимоотношений между российским флотом и иранским «к сожалению, пока нет, но перспектива возможна».

(Ремарка в сторону: ни в одном из репортажей об интервью в печатных СМИ не приводилось это слово: «к сожалению», хотя оно, пожалуй, является самым интересным в данном отрывке. Так что я включил его в текст для перевода. Я ничего не выдумываю, убедитесь сами – где-то на 11 минуте 40 секунде).

Кроме того, контр-адмирал Сергей Алекминский поведал о модернизации военно-морских сил, упомянув о возможности появления на вооружении у флотилии «сверхмалых подводных лодок» и беспилотных летательных аппаратов.

Что касается того, как складываются взаимоотношения с другими прикаспийскими государствами, командующий отметил, что «у нас наиболее тесное сотрудничество» с Казахстаном, упомянув, что видел одноименный военно-морской корабль этой страны, который охарактеризовал как «неплохой», и что означенное тесное взаимодействие осуществляется на всех уровнях. Между Ираном и Азербайджаном, а также между Азербайджаном и Туркменистаном наблюдаются, по его словам, трения из-за спорных нефтяных месторождений, и «возможно, там будут конфликты».

Что можно сказать по поводу его высказываний об Иране? У России и Ирана действительно имеются взаимные интересы на море, в первую очередь заключающиеся в недопущении туда США/Запада/НАТО и строительства транскаспийского трубопровода. Иранский государственный телеканал Press TV в целом позитивно отозвался о высказываниях командующего флотилией. Однако разговоры о новом сотрудничестве, похоже, скорее относятся к стандартным контактам между вооруженными силами прикаспийских соседей, которым приходится как-то ладить друг с другом. На протяжении всего советского периода существования Каспийской флотилии единственным потенциальным противником для нее являлся Иран. Как сказал контр-адмирал Сергей Алекминский, с Казахстаном у России наиболее тесное сотрудничество, а в прошлом месяце флагманский корабль Каспийской флотилии пришвартовался в бакинском порту. Все-таки это событие, которое стоит отметить.

От редактора:
Джошуа Кучера является независимым вашингтонским журналистом, специализирующимся на освещении проблем безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и Ближнем Востоке, а также автором блога «The Bug Pit» на сайте eurasianet.org
7.11.2012

Источник — EurasiaNet Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1352266080

 

 

 

 

Специально для Столетия
Александр Шустов

Визит Н. Назарбаева в Анкару отчетливо обозначил новые мотивы в политике Казахстана

Событием, заставившим аналитиков заговорить о пантюркистских тенденциях в политике Казахстана, стал недавний визит Н.А. Назарбаева в Анкару. Во время церемонии поднятия флага Тюркского совета 12 октября президент Казахстана произнес речь, которая сразу привлекла внимание российских СМИ.

«Как сказал Ататюрк: «Придет время, когда все тюрки объединятся», — завил казахстанский лидер, — Поэтому я хочу поприветствовать всех тюркоязычных братьев. Между Алтаем и Средиземным морем свыше 200 миллионов братьев живет. Если мы все объединимся, то мы будем очень эффективной силой в мире». Слышать такое от самого последовательного сторонника экономической интеграции бывших союзных республик было очень неожиданно, и многие издание поспешили объявить это выступление сенсационным.

Интересно, что речь Н.А. Назарбаева была выдержана в «антиколониальном» духе. «Мы живем на родине всего тюркского народа, — заявил казахстанский президент. — После того, как в 1861 году был убит последний казахский хан, мы были колонией Российского царства, затем Советского Союза. За 150 лет казахи едва не лишились своих национальных традиций, обычаев, языка, религии. С помощью Всевышнего мы в 1991 году провозгласили свою независимость. Ваши предки, уходя с исторической родины, из Тюркского каганата, забрали с собой название тюркского народа. До сих пор турки называют лучших джигитов — «казак». Вот мы и есть эти казахи».

Поскольку метрополией для Казахстана являлась Россия, выступление Н.А. Назарбаева волей-неволей получилось антироссийским. Этот факт, похоже, осознали и в Ак-Орде (резиденция казахстанского лидера).

На официальном сайте президента, где подробно освещается его визит в Анкару, про эту часть выступления не говорится ни слова.

Не был обойден вниманием и тот факт, что Турция стала первой в мире страной, признавшей суверенитет Казахстана. После того, как парламент Казахстана в 16.00 16 декабря 1991 г. провозгласил независимость страны, через час позвонил президент Турции Тургут Озал и поздравил казахстанский народ. «Турецкое государство самым первым порадовалось за нашу независимость, признало нашу независимость, — подчеркнул Н.А. Назарбаев, — Наш народ никогда этого не забудет». 20-летний юбилей установления дипломатических отношений, а также тематика исторического, этнокультурного родства двух народов являлась постоянным информационным фоном переговоров. Так, официальная «Казахстанская правда», освещая итоги визита, с первых же строк заявляет, что «…в основе казахстанско-турецких отношений лежат общность исторических корней и культурных ценностей двух народов, совпадение интересов Астаны и Анкары по многим вопросам региональной и международной повестки дня, энергетической безопасности и экономического взаимодействия».

Этнокультурное сотрудничество тюркоязычных государств развивается с начала 1990-х гг. Стержнем этого сотрудничество долгое время было образование. В течение двух десятилетий, прошедших после распада СССР, Турция создала в странах Центральной Азии разветвленную сеть средних, специальных и высших учебных заведений, сумевших занять прочные позиции в национальных образовательных системах.

В Казахстане, Киргизии и Туркменистане была создана сеть анатолийских лицеев – средних учебных заведений с углубленным изучением турецкого и английского языков.

В Киргизии и Туркмении таких лицеев было открыто около полутора десятков (в каждой стране), в Казахстане – более 20-ти. Кроме того, в Туркменистане был открыт Международный туркмено-турецкий университет с отделениями во всех областных центрах страны. На территории Киргизии были основаны Киргизско-Турецкий университет Манас, Международный университет «Ататюрк-Ала-Тоо», Международная школа Silk Road, а также Центр изучения языков и компьютерной грамотности. В Казахстане в 1990-е гг. были открыты два турецких университета – имени С. Демиреля и Международный тюркско-казахский университет имени Ходжи Ахмада Ясеви (г. Алма-Аты) с филиалами в Чимкенте и Кентау. Кроме того, в республике действовал Жамбылский учетно-экономический колледж и образовательный центр «Достык». Большинство турецких учебных заведений были открыты на юге Казахстана, где выше доля казахского населения, влияние ислама и традиционной культуры.

Турецкие лицеи были открыты даже в единственной ираноязычной стране Центральной Азии – Таджикистане, причем некоторые из них пользуются большой популярностью в качестве места обучения детей местной элиты. Единственной страной региона, где в настоящее время нет турецких учебных заведений, является Узбекистан. В 1990-е гг. он поставил рекорд по открытию у себя турецких школ, количество которых достигло 65.

Однако после того, как отношения Ташкента с Анкарой, приютившей на время главного узбекского оппозиционера, лидера демократической партии «Эрк» Мухаммада Солиха, испортились, все турецкие учебные заведения в Узбекистане в 1999 г. были закрыты.

В тех странах, где турецкие школы сохранились, они позволяют решать проблемы, возникшие в результате деградации прежней советской системы образования. При этом они ориентируют учащихся на иные этнокультурные, образовательные и цивилизационные стандарты, соответствующие традициям турецкой школы. Что еще более важно – эти процессы происходят на фоне быстрого сужения сферы русскоязычного образования, вызванной как объективными (эмиграция), так и субъективными (увеличение преподавания на национальных языках) причинами.

Особенно заметно культурно-политическое сотрудничество тюркских государств активизировалось в последние годы. Примечательно, что активную роль в этом процессе начал играть Казахстан, который особых пантюркистских симпатий ранее не проявлял. Так, на 9-м саммите глав тюркоязычных государств, состоявшемся в октябре 2009 г. в Нахичевани, президент Казахстана предложил создать Совет сотрудничества тюркских государств (Тюркский совет), который должен обладать «всеми необходимыми признаками политического регионального объединения, правовым статусом и определенными организационными структурами», то есть являться полноценным интеграционным объединением. Его основной целью Н.А. Назарбаев считал «единство тюркоязычных братских государств, о котором мечтал Ататюрк». Тогда же Казахстан предложил создать Центр изучения тюркского мира и Тюркскую академию, а в ее составе — Центр тюркской истории и культуры, Центр изучения тюркского языка, Тюркскую библиотеку, а также общий Тюркский музей.

На стамбульском саммите глав тюркоязычных государств в сентябре 2010 г. все эти предложения были оформлены в качестве окончательных решений. Помимо Совета сотрудничества тюркских государств их руководящими органами стали Совет глав государств, Совет министров иностранных дел, Совет старейшин и Комитет старших должностных лиц. Координацию экономического сотрудничества было решено возложить на Тюркский деловой совет, а культурного – на Фонд сохранения тюркской культуры в Баку. Межпарламентская ассамблея тюркских стран, разместившаяся в Баку, была образована еще в 2008 г. Секретариат Тюркского совета, финансирование деятельности которого в течение первых трех лет взяла на себя Турция, было решено разместить в Стамбуле. Его генеральным секретарем был назначен опытный турецкий дипломат, бывший посол в РФ Халиль Акынджи, что свидетельствовало о стремлении Турции наверстать то, что в деле тюркской интеграции она упустила в 1990-е – 2000-е годы.

В октябре прошлого года в Алма-Ате состоялся первый саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств, на котором явственно обозначился крен в сторону торгово-экономического сотрудничества.

По-видимому, это было связано с тем, что тема культурно-гуманитарного сотрудничества во многом себя исчерпала, а также стремлением наполнить рамки этого интеграционного объединения реальным экономическим содержанием. Благодаря решениям саммита объединение тюркоязычных стран, по словам Н.А. Назарбаева, получило «реальную организационную составляющую». В сфере экономики роль организационного центра была возложена на Тюркский деловой совет, в рамках которого планируется создать рабочие группы по отдельным направлениями сотрудничества. Их главной задачей будет ликвидация барьеров, препятствующих развитию торгово-экономических отношений. «Когда речь идет о торговле между нашими странами, преобладает таможенный вопрос, а также получение документов о транзите, — заявил на саммите генеральный секретарь Тюркского совета Халиль Акынжы. — Мы должны создать облегченную систему для наших стран».

Оценивая итоги алма-атинского саммита, казахстанский политолог Досым Сатпаев на страницах органа правящей партии «Нур Отан» газеты «Литер» отметил, что «Анкара, судя по всему, решила более активно реанимировать проект интеграции, и не только в культурно-гуманитарной сфере. Так, например, в конце прошлого года генеральный секретарь Совета тюркоязычных государств Халил Акынджы заявил, что тюркоязычные страны создадут таможенный союз и безвизовое пространство».

Для уменьшения критики по поводу стремления Анкары взять на себя роль нового «старшего брата» формальным лидером союза тюркоязычных государств Турция стремится сделать Казахстан.

Об этом, в частности, говорит проведение первого саммита Тюркского совета в Алма-Ате, а также объявление Астаны в 2012 г. столицей тюркской культуры.

Торгово-экономическая проблематика явно доминировала и во время последнего визита Н.А. Назарбаева в Анкару, по итогам которого сотрудничество двух крупнейших тюркских государства было решено вывести на «качественно новый уровень». Довольно быстро растущий товарооборот лидерами двух стран был признан неудовлетворительным. По итогам 2010 г. он составил 1,8 млрд. дол., 2011 г. – 3,3 млрд., а в текущем году имеет все шансы превзойти этот показатель, так как уже в первом полугодии Казахстан и Турция наторговали на 2,4 млрд. дол. Объем турецких инвестиций в казахстанскую экономику за время независимости уже составил около 2 млрд. дол. В соответствии с планом мероприятий, принятым в ходе переговоров, к 2015 г. товарооборот планируется довести до 10 млрд. дол., а объем инвестиций ежегодно увеличивать на 500 млн. дол. Новым инструментом сотрудничества должны стать казахстанско-турецкие индустриальные зоны, которые облегчат проникновение турецкого бизнеса в казахстанскую экономику. Развитию торговли будут способствовать и новые транспортно-коммуникационные проекты. Так, на переговорах обсуждался проект создания транспортного коридора, который посредством железной дороги Карс – Ахалкалаки – Тбилиси – Баку, а также паромной переправы через Каспийское море и транспортной сети Казахстана свяжет Турцию с Китаем.

Участие Казахстана в совместном с Россией и Белоруссией Таможенном союзе реализации этих проектов, по мнению казахстанской элиты, не препятствует. Напротив, рост товарооборота между Турцией и Казахстаном в 2011 г. по сравнению с 2009 г. на 30% Н.А. Назарбаев считает заслугой именно Таможенного союза. Благодаря его созданию был сформирован единый рынок с населением 170 млн. чел. и объемом валового внутреннего продукта около полутора триллионов долларов, который является благодатным полем для деятельности турецких бизнесменов. Привлекательность же самого Казахстана связана с тем, что здесь создан благоприятный бизнес-климат, облегчающий работу инвесторов. Тем самым Казахстан стремится взять на себя роль экономического моста между Турцией и странами Таможенного союза, надеясь извлечь из этого статуса максимум преимуществ.

По мнению российского политолога Станислава Тарасова, у Турции существует свой интеграционный проект создания в Евразии аналога Европейского союза, который является контрпроектом по отношению к Евразийскому экономическому союзу России.

Перспективы его осуществления во многом связаны с тем, как будут развиваться отношения Турции с ЕС, находящемся сегодня в глубоком финансово-экономическом кризисе. Возможное участие Казахстана в этом проекте со временем неизбежно войдет в противоречие с его членством в Таможенном союзе, к которому в обозримой перспективе планирует присоединиться и Киргизия. Совместимость этих проектов находится под большим вопросом, и казахстанской элите придется выбрать один из них. Пока же чаша весов явно склоняется в пользу Евразийского союза.

Источник — stoletie.ru
Постоянный адрес статьи —

Гюльнара Инандж. Интервью АМИ Новости-Азербайджан с президентом НИИ истории, экономики и права РФ, доктором исторических наук, профессором, доктором экономики Игорем Турицыным:

— Россия, отстаивая свои интересы на Ближнем Востоке, наткнулась на сирийскую проблему. Некоторые считают, что Москве не удастся спасти Асада. Как, по-вашему, может завершиться борьба за сохранение режима Башара Асада в Сирии?

— Сирийская проблема в последнее время является одной из наиболее острых в мировой политике. Естественно, пройти мимо нее не может и Россия. Особенно учитывая традиционные связи с данной страной. Однако преувеличивать их значение не стоит. После падения СССР взаимодействие новой России и Сирии оставляло желать лучшего. Принято считать, что Сирия являлась и является важным стратегическим партнером России в регионе, а также покупателем российской военной техники и т.д. Но это не совсем так. В чисто экономическом плане результаты сотрудничества двух стран вряд ли были взаимовыгодными. Что касается оружия, то поставки его оплачивались, мягко говоря, неудовлетворительно. Более того, в январе 2005 г. Б. Асад во время визита в Москву добился списания 3/4 сирийского долга на сумму более 10 млрд. долларов. Совместные проекты в промышленности, в нефтяной сфере являлись весьма скромными.

Возникает ряд принципиальных вопросов. Какие же интересы Россия защищает в Сирии и на Ближнем Востоке? Почему она занимает позицию, которая со стороны выглядит как заведомо проигрышная? Почему РФ идет ради этого на существенные экономические издержки? Ведь, защищая особую позицию, Россия в экономическом плане существенно теряет. Напомню только об ухудшении отношений с целым рядом арабских стран, с Турцией и т.д., об утрате значительных контрактов на рынках вооружений в Саудовской Аравии и пр.

Очевидно, что такая политика должна иметь серьезное обоснование. На мой взгляд, сегодня позицию Россию в Сирии определяют не столько экономические, сколько геополитические и общегуманитарные интересы. И дело здесь вовсе не в «спасении» лично Б.Асада. Это вопрос частный — практически для всех участников конфликта в Сирии. Принципиального значения не имеет и то, останется ли он, или уйдет.

В этой связи важно видеть глобальный контекст проблемы. «Арабская весна», волна потрясений, накрывшая страны Северной Африки и Ближнего Востока в январе-феврале 2011г., радикально изменили ситуацию не только в регионе, но и в мире. Существует масса объяснений их причин, разнообразных трактовок. Но они в основном страдают дефектом региональной узости.

Между тем здесь мы сталкиваемся с колоссальным проектом, который является составляющей глобального наступления Запада и который условно можно назвать «перестройкой для Востока». Целью ее, в отличие от событий эпохи падения СССР, является не столько устранение геополитического противника (хотя после объявления планов введения золотой валюты таковым, безусловно, стал Муаммар Каддафи), сколько установление более эффективного контроля над рынком углеводородов. Устранение наиболее авторитетных лидеров региона представляется, таким образом, не только результатом народной стихии, но и актом вполне продуманным. На мой взгляд, он прямо обусловлен мировым экономическим кризисом, который далек не только от своего завершения, но и от своего пика.

В итоге, под лозунгами «демократизации» (модифицированная версия крестовых походов) в арабском мире развернулись масштабные процессы, как и «перестройка» в СССР, имеющие самые разрушительные последствия. Их масштабы, потрясающие и сейчас, будут лишь возрастать. И дело вовсе не в том, что, к примеру, сегодня совершенно понятно, что ливийцы в ближайшие десятилетия (а возможно и навсегда) не смогут достичь прежнего уровня жизни.

Нужно видеть, что результатом событий последних лет явились такие внешне неожиданные результаты, как падение ряда светских режимов, усиление клерикализма, хаотизация внутриполитических процессов в большинстве стран. Таким образом, столкнувшись с проектом «демократизации», Восток оказался перед лицом грандиозных угроз. Конечно, реальная демократизация не является для Запада подлинной целью. Иначе что тогда делать с «демократиями» в Саудовской Аравии, Катаре и пр.? Однако игра в демократию привела к тому, что Запад (хотя это понятие предельно условно) выпустил джина экстремизма и религиозного фанатизма, с которым вряд ли сможет справиться. Полагаю, что эта цель всерьез даже не рассматривается.

Главная задача для Запада – усиление контроля над рынком нефти в регионе скорее выполнена. Во всяком случае, пока.

В данном контексте вопрос о том, как может завершиться борьба за сохранение режима Башара Асада в Сирии в общеполитическом плане является важным лишь как урок для других стран. Во-первых, всякая нефтяная держава, не интегрированная в должной степени в орбиту западной нефтяной политики (не учитывающая соответствующие интересы), фактически обречена на то, что в ней либо будет предпринята попытка смены режима силой внешнего вмешательства (очередной «Клуб друзей» будет создан быстро), либо же иным устранением соответствующего политического лидера. Во-вторых, эти операции однозначно негативно будут сказываться на жизни населения «демократизируемых» стран.

На мой взгляд, падение режима Б.Асада неизбежно приведет к тому, что следующим объектом атаки станут Иран и Россия. Весьма вероятным сценарием при этом станет повторение испытанного на СССР эпохи «перестройки» сценария согласованного обрушения цен на нефть на основе нефтяного альянса США и Саудовской Аравии. Именно поэтому и Россия, и Иран (как и ряд других стран) всемерно противодействуют свержению режима Асада.

Удастся ли это? Я не фаталист и вижу различные варианты развития событий.

— Россия сейчас фактически одна противостоит продвижению Запада на Восток. Какую политику следовало бы проводить для защиты Северного Кавказа от попыток и планов Запада отторжения этой части России?

— Совершенно очевидно, что противодействие России политике западной экспансии на Восток сегодня является скорее мерой вынужденной. Я глубоко убежден в том, что для российского руководства конфронтация с Западом является крайне неудобной. По сути, оно ищет варианты примирения. Но не капитуляции. Между тем, ощущение полной капитуляции на Востоке, которое и сейчас присутствует в общественном мнении, с падением Сирии и назревающей атакой на Иран станет повсеместным. Я уже не говорю о колоссальных экономических потерях, которые Россия уже понесла и еще может понести в Северной Африке, а также на Ближнем и Среднем Востоке. В немалой степени, именно эти потери (рынки нефти, вооружений и пр.) заставляют считать прежнюю политику соглашений с Западом по Ирану, Ливии и пр. глубоко ошибочной.

Еще раз особо подчеркну, что сегодня всякая страна – производитель углеводородов просто обречена на растущее вмешательство вошедших в полосу глубокого экономического кризиса «мировых держав».

 

 

 

В этой ситуации для России вновь максимально актуальным становится вопрос о собственной безопасности. Понятно и то, что именно Северный Кавказ в первую очередь может оказаться для нее тем узелком, с которого начнутся возможные глобальные осложнения и неприятности.

Оценивая ситуацию в регионе, важно видеть, что, с одной стороны, Каспийский бассейн имеет исключительно важное значение для мировой нефтепромышленности. Здесь пересекаются интересы различных стран, причем далеко не только региональных. Кто и как будет контролировать здесь нефтедобычу – вопрос мировой политики. С другой стороны, Кавказ – территория проживания многочисленных народов, отношения которых зачастую имеют ярко выраженную конфликтную сторону.

Полагаю, что российское присутствие однозначно является серьезным стабилизирующим фактором в регионе. Любые сценарии «ухода» России с Северного Кавказа означают лишь одно – превращение всего региона в поле сплошной конфликтности. В таком случае ситуация, которая сейчас наблюдается в Сирии – просто «детский сад» на фоне возможных кавказских конфликтов. Бесчисленные зоны противоречий, потенциально грозящие конфликтами, на Северном Кавказе гарантированно контролируются только сильной властью российского федерального центра. При этом мероприятия силового, полицейского плана являются абсолютно необходимыми, но недостаточными. Не случайно, настойчиво противодействуя экстремизму, руководство России много внимания уделяет экономическому развитию региона.

Однако нужно видеть, что и после распада СССР Кавказ по-прежнему во многом является единым пространством. Негативное развитие событий в любой его точке немедленно отражается на всех присутствующих здесь государствах. Как показывают события в Северной Африке и на Ближнем Востоке, Западу глубоко плевать на те жертвы, которые несут народы «демократизируемых» регионов. Поэтому, как говорил известный литературный герой – «спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

Единственно верным решением в современных условиях заметного обострения международных отношений является значительная активизация межгосударственных контактов всех государств большого кавказского региона. Если они не решат своих проблем сами, в своем кругу (российско-грузинских, азербайджано-армянских и т.д.), то им начнут «помогать» далеко не самые добросовестные помощники извне. Чем такая «помощь» заканчивается – мы уже видели и видим сегодня. Думаю, что для любого честного политика, заботящегося об интересах своего народа, перспективы обострения конфронтации в регионе неприемлемы. Здесь нужно умерить те или иные амбиции, настойчиво снимая противоречия, а также жестко противодействуя многочисленным спекуляциям оживившихся «доброжелателей».

Следующим по порядку (но не по значению) моментом должно стать всемерное развитие экономического сотрудничества государств региона. Чем теснее и взаимовыгоднее станут отношения стран – тем стабильнее будет ситуация. Поэтому заботиться России нужно не только об отношениях и экономическом сотрудничестве с Западом (конечно, крайне важных), но и форсированном развитии отношений с соседями на Кавказе.

— В Грузии считают, что в случае начала военных действий в Сирии Москва совершит марш-бросок через Грузию на военные базы в Армению. То есть, использует территории Грузии для налаживания сухопутной связи с Арменией. Ваш комментарий.

— На мой взгляд, всякие рассуждения о расширении военного присутствия России на Кавказе являются опасной спекуляцией, создающей дополнительную напряженность. Между тем, как я уже говорил, всем государствам кавказского региона настоятельно необходимо снимать те противоречия, которые уже накопились, причем в немалом количестве. Любые военные акции на Кавказе нужно ограничивать по максимуму.

Я не являюсь квалифицированным военным аналитиком, однако полагаю, что военные действия в Сирии – не повод для расширения военных баз в Армении. Думаю, что такую задачу российское руководство не ставит. Во всяком случае, каких либо конкретных шагов в данном направлении не предпринимается. К сожалению, это не подкреплено активизацией российской политики в сфере урегулирования армяно-азербайджанского конфликта. Здесь явно назрели новые шаги и инициативы.

На этом фоне тем более спекулятивны рассуждения о «бросках», то есть о возможном нарушении Россией суверенитета Грузии и перемещении через нее значительных контингентов войск. По сути, это откровенная провокация, преследующая цель ухудшения и без того непростых отношений России и Грузии.

Здесь мы имеем дело с отработкой прямого политического заказа тех сил, которые стоят за ныне постепенно выходящим «в тираж» президентом Грузии. Напомню, что Михаил  Саакашвили в свое время работал в нью-йоркской юридической фирме, которая обслуживала американские нефтегазовые компании, действовавшие на пространстве СНГ. Уверен, что и сегодня он в большей степени озабочен защитой интересов зарубежных патронов, а не своего народа.

То, что длительное время проводившаяся президентом Грузии конфронтационная политика требует своей корректировки, недавно показали парламентские выборы. В их свете России особенно важно наладить прямой конструктивный диалог с новыми лицами в грузинском руководстве. На мой взгляд, важно это и для новых лидеров грузинского государства. Впрочем, их возможные шаги в русле российско-грузинского урегулирования неизбежно будут подвергаться острой критике. Поэтому реальные сдвиги в отношениях России и Грузии, видимо, произойдут лишь после ухода М. Саакашвили с политической арены.

— События, сложившиеся вокруг Сирии и Ирана, возвращение натовских баз в Малатья, информация о возможном появлении в азербайджанской акватории Каспия американских радаров вынуждают России пересмотреть свою военную политику и открыть новые базы в Армении. Что вы думаете об этом?

— Действительно, из-за событий вокруг Сирии и Ирана геополитическая обстановка заметно накалилась, и Россия вынуждена реагировать на вновь возникающие угрозы. Однако, несмотря на вполне определенную закономерность, обнаруженную в самой постановке вопроса, на мой взгляд, открытие новых баз в Армении не является ни необходимым, ни неизбежным. Это очевидно и для российских властей, которые не ставят такой задачи. Известно, что Россия лишь «оптимизирует» контингент 102-й военной базы. В 2011 году сокращен гарнизон под Ереваном, вывезены в Россию семьи военнослужащих. В то же время, во второй половине 2012 г., началось некоторое увеличение численности контрактников на базе в Гюмри, активизировались различного рода военные учения, в том числе в рамках ОДКБ. Тем не менее, в ходе проходящей сейчас плановой замены личного состава базы, увеличения ее численности не произойдет.

Думаю, что, хотя контингент российской базы и так довольно невелик, усилия российской стороны в дальнейшем следует направить не на расширение, а на сокращение любого военного присутствия в регионе.

Вывод о нецелесообразности расширения военного присутствия касается любых иностранных военных на территориях всех государств региона. Уже сам факт военного присутствия в регионе любых внерегиональных держав (и в любой форме) является крайне опасным. Он лишний раз демонстрирует неспособность государств Кавказа (и России) к самостоятельному решению своих проблем, создает благоприятную почву для возможных провокаций и конфликтов. Необходимо, наконец, понять, что сложные и противоречивые процессы кавказского урегулирования являются внутренним делом государств региона. Их нужно решать своими собственными силами.

Как показывают недавние события вокруг Южной Осетии и Абхазии, те шаги, которые были осуществлены М.Саакашвили, ориентированным на тесное военное взаимодействие с Западом, в военном отношении оказались совершенно не эффективными. Однако при этом были созданы условия для реального перерастания конфликта в глобальные формы. Во всяком случае, всякий, кто в эти непростые, трагические дни находился в США, в контексте сообщений американских СМИ, всерьез ожидал военного столкновения США и России.

Исходя из этого, полагаю, что любые военные мероприятия всех государств региона должны быть максимально понятными, взвешенными и осторожными. Причем, любое военное присутствие на Кавказе внерегиональных держав должно быть прямо запрещено на договорной основе.

И главное – необходимо, наконец, активизировать региональный переговорный процесс, приступить к неуклонному «снятию» всех болевых точек в отношениях государств на Кавказе.

— Также, в связи с геополитической ситуацией, как считают некоторые эксперты, в случае не достижения соглашения с Азербайджаном, Россия будет вынуждена в одностороннем порядке продолжать использование Габалинской РЛС. С каким предложением выступит Россия в альтернативу повышения арендной платы этой станции?

-Судьба Габалинской радиолокационной станции является, с одной стороны, узко военным вопросом. Конечно, всем известно, что эта РЛС является одной из наиболее важных составляющих российской системы предупреждения о военном нападении. Понятно и то, что она обеспечивает защиту рубежей России от угрозы нападения именно с южного направления, в том числе, и из региона Ближнего Востока. Впрочем, в контексте приведенных выше соображений о судьбах нефтепроизводящих стран Востока, как мне кажется, далеко не бесполезной она может оказаться и непосредственно для Азербайджана.

С другой стороны, вопрос о РЛС — глубоко политический. Оживленные дебаты в Азербайджане и России вокруг продления срока аренды станции привлекают внимание в обоих государствах. Думаю, что, несмотря на наличие ряда существенных спорных финансовых, экологических и ряда других вопросов, суть проблемы состоит все же не столько в них, сколько в том давлении, которое оказывают на Азербайджан страны НАТО, а также в отсутствии должного единства взглядов по вопросу в российском руководстве. На мой взгляд, в основном, противоречия инспирированы внерегиональными силами.

Избегая категоричности оценок, все же считаю, что использование РЛС Россией в одностороннем порядке является вариантом крайне сомнительным, на мой взгляд – совершенно невозможным. Полагаю также, что азербайджанское руководство вполне сумеет с наибольшей степенью целесообразности распорядиться столь дорогой и технически сложной системой и найдет ей лучшее применение, нежели простой или разрушение.

Поэтому достижение компромиссного решения вполне возможно, более того, отвечает интересам как России, так и Азербайджана.