Рубрика: США

Администрация Дональда Трампа в основном проводит в отношении региона политику предшественника. Однако всплеск интереса к Афганистану позволяет предположить, что роль Центральной Азии во внешней политике США в ближайшие годы вновь усилится.

Важный регион

Самый продолжительный зарубежный вояж за первый год своего президентства Дональд Трамп совершил на Дальний Восток и в Юго-Восточную Азию. Он вновь подчеркнул, что нескрываемое желание изменить все, что было при его предшественнике, на приоритеты во внешней политике не распространяется. Тихоокеанский регион продолжает оставаться приоритетным в международной политике Соединенных Штатов. Конечно, с некоторыми изменениями. Желая покрепче привязать к себе Индию в качестве противовеса Китаю, Белый дом сейчас пытается раздвинуть границы стратегически важного для себя региона и присоединить к Тихому океану и Индийский.

Что же касается самого центра Азии, пяти бывших республик Советского Союза: Казахстана, Туркменистана, Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, ставших 26 лет назад независимыми государствами, то регион может предложить уникальные возможности. 70-миллионный центрально-азиатский рынок представляет большой интерес для инвесторов, потому что в регионе идет сейчас либерализация экономики. География и демография Центральной Азии делают его одним из наиболее важных фронтов в войне с международным терроризмом. Очень значительны и энергетические возможности пятерки. Регион богат нефтью и газом, ураном, углем, золотом, алюминием, серебром и другими полезными ископаемыми.

К северу от Центральной Азии находится Россия, а восточнее — Китай. На юге она граничит с Ираном, Афганистаном, Пакистаном и Индией. Всюду нестабильные страны с постоянными конфликтами. С другой стороны, они занимают важное место в интересах США. Общий вектор политики центрально-азиатского региона оказывает серьезное влияние на международную политику и вследствие этого очень важен для США. Роль ЦА в системе безопасности континента и всей планеты с годами будет усиливаться. Лишнее признание — избрание в прошлом году Казахстана в Совет безопасности ООН на ротационной основе.

То, что первым представителем Центральной Азии в Совбезе ООН стал Казахстан, занимающий по площади девятое место в мире, не случайно. Это оплот стабильности в Центрально-азиатском регионе. Он расположен в самом центре Азии. Не случайно, его называют «пряжкой» пояса — китайского проекта «Один путь, один пояс» (OBOR). У Вашингтона самые хорошие отношения именно с Астаной, успешно сохраняющей мультивекторное направление внешней политики. Диалог о стратегическом партнерстве идет с 2012 года. Переговоры затрагивают вопросы ядерного нераспространения, торговлю, борьбу с терроризмом, энергетику, науку с технологиями, правление закона и демократию.

США входит в список главных инвесторов в казахскую экономику. Инвестиции составили $ 26 млрд, главным образом, в добывающую отрасль. Торговый оборот между США и Казахстаном в 2016 году составил $ 1,4 млрд, работает более 400 совместных предприятий.

Китайский шелковый путь эффективнее американского

В Центральной Азии американская администрация все еще на перепутье. Первый год президентства Дональда Трампа подходит к концу. Между тем, политологи до сих пор теряются в догадках относительно его политики по отношению к Центральной Азии (ЦА). Сейчас Белый дом проводит политику Барака Обамы. Все закономерно: в Америке не редкость, когда новая администрация, придя к власти, не торопится что-то менять и нередко какое-то время пользуется наработками предшественников. Администрация Обамы, например, едва ли не до самого конца продолжала проводить в ЦА политику Джорджа Буша.

Конечно, Центральная Азия не сравнится для Вашингтона по значимости с Тихоокеанским или Индо-Тихоокеанским (в интерпретации Трампа) регионом. Именно там, а если быть точнее — в Южно-Китайском море располагается на данный момент главный театр, к счастью, пока заочной борьбы между Соединенными Штатами и Китаем.

Центральной Азии в этом противоборстве отводится второстепенная роль. Однако в случае с ЦА имеется один нюанс, связанный с его географическим положением и повышающий значение региона, долгие годы бывшего, если можно так выразиться, в загоне у вашингтонских стратегов. Несмотря на очевидную важность Центральная Азия в некоторой мере даже сейчас для Вашингтона — довольно неизвестный регион. Одна из причин заключается в том, что центрально-азиатские государства стали независимыми относительно недавно — всего лишь 26 лет назад.

В 90-е годы прошлого века, когда распался Советский Союз и образовались независимые государства, США проявляли к региону ограниченный интерес. Тогда главной сферой интересов Америки продолжала оставаться Атлантика. В Вашингтоне хотели воспользоваться плодами победы над главным конкурентом и отвлекаться на «мелочи» (ЦА) особым желанием не горели. Отношения с бывшими советскими республиками ограничивались, главным образом, вопросами нераспространения ядерного оружия, доставшегося от СССР. К 1995 году благодаря усилиям Вашингтона и сотрудничеству Москвы Казахстан стал свободной от ядерного оружия страной.

Тогдашний заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт (1994−2001) сказал в 1997 году, что США не намерены продолжать современную версию Большой игры XIX века. Речь идет о борьбе между Россией и Великобританией за Азию и, в первую очередь, жемчужину британской короны — Индию. В той борьбе Центральная Азия играла важную роль.

Многое изменилось после терактов 11 сентября 2001 года в Америке. Эта дата стала рубежом как во внутренней, так и во внешней политике Вашингтона. После терактов США начали войну против международного терроризма, в которой ЦА стала для Вашингтона важным форпостом. Одним из первых этапов ее стала затянувшаяся на долгие годы «операция» американских войск и их союзников по НАТО в Афганистане. Несмотря на природные богатства Центральной Азии все полтора десятилетия после терактов участие США в делах региона ограничивалось, главным образом, вопросами безопасности. Центрально-азиатская пятерка участвовала в логистической цепочке для снабжения войск коалиции в Афганистане всем необходимым, а в Узбекистане и Киргизстане даже находились закрытые, правда, сейчас военные базы Пентагона. Все остальные вопросы, включая развитие и укрепление демократии, региональную кооперацию, борьбу с торговлей людьми и наркотиками уступили место безопасности и отошли на второй план.

Лауреат Нобелевской премии мира Обама начал проводить «миролюбивую» политику и объявил о постепенном выводе войск из Афганистана. В связи с этим, казалось, интерес к региону в Вашингтоне должен был снизиться. Однако этого не произошло. К 2011 году в Белом доме, похоже, окончательно разобрались с реалиями нового мира, поняли, что распад СССР отнюдь не исключил Россию из числа американских конкурентов, и вспомнили, что безопасность, конечно, в наши дни очень важна, но есть еще и экономика.

В 2011 году Вашингтон выступил с идеей «Нового Шелкового пути». Проект, направленный на повышение роли Америки в Центральной Азии как за счет решения вопросов безопасности, так и благодаря экономике. Идея в целом неплохая, но как многие идеи Барака Обамы она закончилась провалом. Администрация Белого дома выбила под проект недостаточно средств и не сумела или не захотела раскрыть его важность для американцев. К тому же, он имел слишком узкие границы и опять же был «заточен» под Афганистан. В довершение ко всему, в большую игру вступил Китай, где в отличие от США, конечно, важность региона прекрасно понимали. Едва ли Си Цзиньпин, пришедший к власти в конце 2012 года, воспользовался идеей Обамы, но факт остается фактом: Пекин перехватил инициативу и выступил в 2013 году со своим вариантом нового Шелкового пути. Конечно, «Один пояс, один путь» (OBOR) по всем параметрам, включая материальное обеспечение, на один, а то и более порядков превосходит американский вариант. Не удивительно, что кончина Американского Шелкового пути прошла незамеченной.

Попытка наладить отношения

Белый дом не успокоился. К концу второго срока Обамы в недрах Белого дома созрел новый план. В 2015 году Госсекретарь США Джон Керри объявил о новой инициативе. США предложили платформу в формате «С5+1», где «5» — это пятерка центрально-азиатских государств, а 1 — Соединенные Штаты.

Создание новой платформы произошло, пожалуй, в критический для ЦА момент. Противоречия между центрально-азиатскими советскими республиками, а в последние четверть века между независимыми государствами всегда были настолько сильны, что даже простое сотрудничество всегда наталкивалось на большие трудности. В числе многого прочего регион очень неравномерно развит в экономическом плане. В 2015 году, например, ВВП крупнейшего государства региона — Казахстана ($ 429,1 млрд) в 21 раз превышал ВВП самого маленького — Киргизии ($ 20,1 млрд). Чрезвычайно пестра и демографическая картина: в нем живут десятки народностей и национальностей, исповедующие разные религии.

Несмотря на многочисленные разногласия лидеры центрально-азиатской пятерки собрались в конце лета 2016 года отпраздновать неофициальную дату — четверть века независимости региона. В начале же августа в Вашингтоне прошла вторая встреча министров иностранных дел ЦА с Джоном Керри в формате С5+1. На ней были приняты пять крупных совместных проектов.

Географическое положение ЦА и особенно ее близость к Афганистану и Пакистану делает регион важным партнером Америки в борьбе с терроризмом. Усиливающуюся угрозу для безопасности представляет и внутренний терроризм. Для решения этих проблем и был разработан региональный диалог Глобального контртеррористического форума (GCTF).

«Задача регионального диалога — противостоять вызовам иностранных террористов и радикализации населения, особенно молодежи», — пояснил представитель Госдепартамента США Джошуа Бейкер.

Вашингтон предлагает помощь американских экспертов в борьбе с терроризмом. США готовы делиться информацией, опытом и готовить местных борцов с терроризмом.

Кроме GCTF, в Вашингтоне был согласован бизнес-проект «Конкурентоспособность бизнеса Центральной Азии (CABC)», который должен помочь центрально-азиатским компаниям выйти на внешние рынки. Важное место на переговорах глав МИД С5+1 в Вашингтоне занимали вопросы транспорта. Участники договорились о проекте «Разработка транспортного коридора» (TCD). Этот проект должен снизить стоимость и время транспортировки товаров по ЦА и повысить качество транспортно-логистических услуг в регионе.

В сфере энергетики был утвержден проект «Энергия будущего» (PF). Его задача — развивать в регионе возобновляемые источники энергии. Пятый проект — Поддержка национального и регионального адаптационного планирования (SNRAP) — направлен на подготовку стран региона к последствиям глобального потепления.

Безопасность сохранит приоритет

У США в Центральной Азии сильные конкуренты. Особенностью региона являются прочные связи с Россией и Китаем. По степени влияния и авторитета Пекин быстро догоняет Москву. Если для России регион служит защитой от вторжения исламистов (талибов, а сейчас еще и джихадистов) с юга, то в Китае его считают воротами в Европу, объем торговли с которой у него превышают 1 млрд евро в день. В ЦА прекрасно понимают, какие экономические выгоды несут многомиллиардные инфраструктурные проекты Поднебесной, но в Астане и других столицах, конечно, не могут не беспокоиться о потере части суверенитета.

Что касается Америки, то для нее отсутствие границ с центрально-азиатскими государствами имеет и ряд плюсов. Главный — возможность сыграть роль контрбаланса сил между Россией и Китаем.

Для большинства американских политологов очевидно, что США слишком долго не обращали внимания на Центральную Азию и что сейчас такое отношение следует менять. Правда, время для перемен выбрано не самое удачное, потому что президент Трамп пришел к власти под лозунгом приоритета внутренней политики перед внешней. С другой стороны, в отличие от предшественника он пообещал добиться окончательного успеха в Афганистане. Это обещание, даже не вдаваясь в очень сомнительные перспективы его выполнения, позволяет говорить, что важность ЦА для американской внешней политики в следующие три года, как минимум, не снизится.

Конечно, в Америке считают, что Центральная Азия едва ли когда-нибудь окажется в центре международной политики США. Если представить, что международный терроризм будет разгромлен и что США добьются успеха в Афганистане, то регион вновь потеряет интерес для Белого дома по той простой причине, что экономические связи с ним слабы. Однако Центральная Азия является частью Азии, занимает в ней центральное место и, следовательно, автоматически входит в евразийскую политику Вашингтона. Это, в свою очередь, значит, что в интересах Америки сохранение стабильности в регионе.

Разрабатывая политику США в отношении ЦА, вашингтонские стратеги должны помнить, что половине населения региона нет еще и 30 лет. Это значит, что для того, чтобы помешать радикализации молодежи Центральной Азии, необходимо уделять повышенное внимание образовательным и культурным проектам.

Развитию отношений с ЦА едва ли будет способствовать политика сокращения расходов, которую взяла на вооружение новая администрация. Например, помощь региону со стороны Госдепартамента проходит по статье «Помощь для Европы, Евразии и Центральной Азии» (AEECA). Однако в новом бюджете внешнеполитического ведомства США напротив Центральной Азии стоит жирный «0». Это, конечно, не означает, что в регион в следующем году не придут американские деньги. Госдеп является лишь одним из каналов оказания помощи. Не менее важный канал, например, Минобороны США. Тем не менее, закрытие финансирования ЦА по дипломатической линии означает, что на фоне продолжающегося «финансового» наступления Китая регион лишится существенной части помощи со стороны Америки. Больше всего потеряют Туркменистан и Казахстан, которые в этом году получили от Госдепа $ 6,1 млн и $ 3,9 млн соответственно. Единственное центрально-азиатское государство, которое в 2018 году получит из-за океана даже немного больше денег, это Узбекистан. По линии AEECA Ташкент, как и остальная пятерка, все потеряет, но по другому каналу — фондам экономической помощи (ESF) он должен получить $ 7 млн.

Говоря о новой политике США в отношении Центральной Азии, следует помнить и о технических проблемах в Госдепе. Неукомплектованность внешнеполитического ведомства не позволяет Вашингтону в полной мере заниматься даже самыми важными международными делами, к которым ЦА по-прежнему не относится. Достаточно сказать, что американские послы сейчас работают лишь в трех странах региона.

У Трампа сейчас хватает проблем на международной арене: Китай, Россия, КНДР, Ближний Восток и т. д. Поэтому до выработки новой политики в отношении ЦА в Белом доме просто не доходят руки. К тому же, следует помнить, что это не такое уж и простое дело. О многом говорит, например, то, что формат С5+1 был запущен лишь в последний год президентства Барака Обамы.

Без особого риска ошибиться можно предположить, что вопросы безопасности останутся во главе угла отношений с Центральной Азией и при Дональде Трампе, потому что дипломатические вопросы органически влились в более важные сейчас проблемы с безопасностью. Определенные факторы, к примеру, российско-американские отношения, могут, конечно, вызвать некоторые изменения, но в целом все пока останется прежним. Наверняка, Вашингтон продолжит работать в формате С5+1. Можно предположить, что он уделит больше внимания развитию двусторонних отношений с государствами региона.

Фредерик Старр, директор Института Центральной Азии и Кавказа Американского совета по внешней политике США недавно участвовал в работе крупной конференции в Самарканде по проблемам Центральной Азии и Афганистана. Он полон оптимизма и уверен, что присутствие США в регионе принесет всем пользу.

Что же касается самой Центральной Азии, то пятерка стран сейчас оказалась перед новой дилеммой. По мере того, как Россия, КНР и США вносят изменения в свою политику по отношению к региону, они должны изо всех сил пытаться сохранить выгоды повышенного интереса со стороны великих держав, но при этом не стать пешками в большой геополитической игре, которая может возникнуть в ЦА.

Сергей Мануков
26.11.17

Огуз Демиральп (Oğuz Demiralp) 

Это сообщение я увидел во французской прессе. Над Европой было обнаружено радиоактивное облако, которое якобы пришло из России. Ядерная авария или утечка в процессе производства — неизвестно. Это событие, подробности которого я не могу знать, напомнило мне ядерный послужной список русских. Аварию, произошедшую в 1950-х годах, скрывали десятилетиями. Чернобыль пережили мы все. А несчастная АЭС в Армении? Я всегда был против каких бы то ни было атомных электростанций. Я не то чтобы не одобряю, что русские вовлечены в строительство атомной электростанции и в нашей стране, я с беспокойством отношусь к этому. Более того, я считаю, что вероятность нашей зависимости от России в энергетической сфере представляет риск для экономического и политического будущего Турции.

Это моя точка зрения. Я понимаю, что охват нашего сотрудничества с Россией постепенно расширяется от энергетики до торговли, от Ближнего Востока до С-400. От всей души скажем: «Дай бог!» Но давайте также озвучим то, что мы хорошо знаем: создание тесного сотрудничества с нашим соседом Россией без причинения вреда нашей последовательной интеграции в западный мир — одна из основ нашей традиционной внешней политики. Тем временем сейчас процесс нашей интеграции с Западом практически остановился, а сотрудничество с Россией ускорилось. Можем ли мы сказать: «Россия вместо Запада»? На этот вопрос не нужно давать ответ без учета нашей общей истории с Россией.

Если бы в России не было революции, на каких условиях мы могли бы вести войну за независимость? Политическая, фактическая поддержка турецкого руководства со стороны советской России имела жизненно важное значение. Это положительная Россия. Но есть и отрицательная. Россия, которая в свое время чуть было не зашла в Стамбул и осуществила самую продолжительную оккупацию Анатолии. (Пушкин как литератор, разумеется, непревзойден, но что он делал в Эрзуруме?) А вот что произошло не так давно: когда российский корабль проходил через пролив, на палубе стоял военный с ракетным снарядом на плече. Турции, Стамбулу впервые за последние десятилетия так дерзко угрожали. Кто-то, возможно, предпочел забыть это, но политическая память запомнила.

Правительства однопартийного периода в Турции, которые осознавали, что у России есть относительно нас две грани, предпочитали выстраивать серьезные отношения с этой гигантской страной, но в то же время держать дистанцию. Они преследовали такую политику, чтобы не утрачивать баланс ни между нашими двумя странами, ни между Западом и Россией. И обе страны оставались в выгоде от этого.

Россия — страна, которая не скрывает своей имперской манеры. Цель ее дипломатии — не решение проблем, а наращивание своей глобальной силы и влияния. Видели ли вы, чтобы Россия за последние годы решила какую-нибудь проблему? Но вы заметили, что значение России в мире возросло. А вот, пользоваться проблемами и даже пролонгировать их, если это отвечает ее интересам, не говоря уже о том, чтобы создавать проблемы — это Россия хорошо умеет. В настоящее время с технической точки зрения самую успешную внешнюю политику применяет Россия.

Ни одну страну мира, кроме США, она не считает себе равной. Россия в двусторонних отношениях пытается склонять чашу весов в свою пользу. В тактическом и стратегическом применении внешней политики Россия, не переживая важных проблем во внутренней политике, по сравнению с Западом может предпринимать более рациональные и обдуманные шаги, опираясь больше на терпение и расчет, нежели на текущие события. Россия, которая уже стала для нас не только северным, но и южным соседом (!), вне всякого сомнения, не может не получать удовольствия от того, что какая-то хорошо знакомая ей страна НАТО нуждается в ней.

Мы тоже не из тех, чьи имперские чувства можно недооценивать. Продвижение астанинского процесса при нашем содействии, хотя это, может быть, и некий жест в наш адрес, — успех для нас. Не без иронии заметим: ни один российский дипломат не повернулся к нам и не спросил: «Неужели вы из тех, кого мы безуспешно пытались сделать похожими на финнов?» Он знает, что ответ к его стыду будет утвердительным. Так должно быть и дальше. В данный момент у нас есть проблемы с Западом, но Россия не сможет заменить Запад. Да она и сама не пытается и не желает делать это. У нее другая форма ДНК.

Но если мы будем думать: «Что американский салат, что русский… Не все ли равно? Это же одно и то же (русским или американским салатом в Турции называется салат оливье, который пришел в Турцию в XIX веке, а в годы холодной войны в силу идеологических причин за ним закрепилось название «американский» — прим. пер.)», — хорошо от этого будет, скорее, желудку, чем нашему существованию.

Алексей Романов, специально для Iran.ru

http://www.iran.ru/news/analytics/107499/Zagovor_protiv_Irana

Одной из главных тем встречи президента России Владимира Путина и его турецкого коллеги Реджепа Тайипа Эрдогана в Сочи стала Сирия, где Анкара, по-видимому, хочет еще сильнее потеснить курдские вооруженные отряды в северном анклаве Африн. Это намерение вырисовывается все четче по мере устранения террористической угрозы в лице «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ). Впрочем, главной проблемой в Сирии в экспертной среде называют влияние Ирана, которым нужно озаботиться и России.

О переговорах с Москвой, касающихся принадлежащего курдским военным формированиям Африна, президент Турции сообщил накануне вылета в Сочи. «Мы не можем игнорировать исходящие из Африна угрозы и решительно настроены и дальше предпринимать все необходимые шаги. Мы провели с Россией переговоры о совместных действиях, – заявил Эрдоган в ходе своего выступления. – Ее позитивный подход позволит осуществить наш план в разных форматах».

При этом турецкий лидер не пояснил, о каком конкретно плане идет речь. Не исключено, что это намек на операцию в прилегающих к Африну районах, о которой неоднократно сообщала турецкая пресса. Еще 2 ноября Эрдоган заявил, что Анкара полагается на Москву в решении проблем не только Идлиба, где сохраняется влияние элементов «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в РФ), но и Африна.

В своем заявлении накануне встречи с Путиным Эрдоган не смог обойти вниманием совместное заявление российского и американского лидеров, сделанное ими по итогам коротких встреч на саммите АТЭС во Вьетнаме. Текст подписанного после переговоров документа свидетельствовал: «Президенты согласились, что конфликт в Сирии не имеет военного решения, они подтвердили, что окончательное политическое урегулирование конфликта должно быть найдено в рамках Женевского процесса в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН 2254». Комментируя тезисы российско-американского заявления, турецкий лидер едко заметил: «Мне сложно понять такие заявления. Но если военное решение не является выходом из ситуации, то те, кто говорит об этом, должны вывести свои войска из Сирии». Остается под вопросом, имел ли в виду Эрдоган то, что его страна полагается на военный сценарий, если учесть, что турецкие регулярные войска находятся на сирийской территории и вряд ли собираются оттуда уходить.

В турецкой экспертной среде подчеркивают: вопросы будущего политического устройства Сирии и действий ряда курдских военных формирований остаются главными причинами той тревоги, которую испытывает турецкое руководство, глядя на южные рубежи. «Турции важно найти выход из сложившейся ситуации в Сирии, – отметил в разговоре с «НГ» турецкий политолог, доцент Университета экономики и технологий TOBB в Анкаре Тогрул Исмаил. – Но главное, что Турция видит будущее Сирии без Башара Асада, в то время как Россия придерживается иного мнения. Что касается курдских группировок, то Россия хочет сплотить вокруг себя все курдские элементы, а Турция выступает против тех групп, которых она считает террористическими организациями. В первую очередь этим пользуются США. Турецкая сторона выступает именно против тех группировок, которые связаны с «Демократическим союзом» (наиболее влиятельная партия сирийских курдов, которую считают тесно связанной с Рабочей партией Курдистана, запрещенной в Турции. – «НГ»)».

Российско-турецкие отношения по сирийскому досье определяются тем, что происходит как раз в районе Идлиба и Африна, полагают в российской экспертной среде. «Я бы не стал говорить, что стороны прошли ту черту, которая позволяла бы думать уже о послевоенном устройстве Сирии, – пояснил «НГ» руководитель отдела исследования ближневосточных конфликтов Института инновационного развития Антон Мардасов. – Мы видим попытки России пригласить к диалогу курдов на какую-либо переговорную площадку. В Турции же считают, что таким образом произойдет легитимация «Демократического союза». Мы видим, что борьба с «Хайят Тахрир аш-Шам» (коалиция, куда входят элементы «Ан-Нусры». – «НГ»), а точнее, с ядром «Аль-Каиды» (запрещена в РФ. – «НГ») внутри этой структуры, находящейся в Идлибе, отдана на откуп Турции. Во время астанинских встреч один из российских представителей заявил: «Мы надеемся на то, что Турции удастся что-то сделать». Таким образом, делается большая ставка на турецкие действия». Отметим, что Африн и Идлиб находятся по соседству.

«Курды пытаются через Россию сохранить нынешний статус-кво, – предположил Мардасов. – Турция же пытается через различные переговоры, касающиеся как сирийского, так и несирийского досье, выудить у России некоторые уступки для того, чтобы потеснить курдов в Африне. Речь не идет о полном захвате анклава, потому что там сосредоточены очень большие военные силы. Это примерно 10 тыс. человек, способных вести боевые действия – как курдов, так и отрядов Сирийской свободной армии (речь идет о некоторых фракциях этой оппозиционной структуры, сотрудничающих с курдами. – «НГ»). Это большая сила. В принципе при наиболее радикальном сценарии возможна попытка взять под контроль ряд объектов».

Аналитик убежден, что проблему Идлиба и Африна тяжело решить в рамках астанинского процесса, потому что ни в том, ни в другом районе попросту не примут наблюдателей со стороны Ирана, входящего в число гарантов сирийского перемирия наряду с Россией и Турцией. Региональную политику Тегерана, к слову, эксперт называет той проблемой, которая выходит сейчас в Сирии на первый план. «Все региональные тенденции говорят, что иранский фактор – во главе угла и что различные проиранские отряды нужно отводить для деэскалации ситуации, и как можно быстрее, иначе все это может привести к новому кризису», – полагает Мардасов. Однако понимают ли это в Москве, остается под вопросом, добавил аналитик.
Игорь Субботин
14.11.17

Саудовская Аравия заявила о себе как о жертве внешнего шиитского заговора после разрушительных выходных. Но это было ожидаемо.

Ракетный удар из Йемена, гибель двух принцев и других высокопоставленных чиновников всего за 24 часа и агрессивное преследование инакомыслия в королевской семье, в результате которого около десятка принцев были помещены под домашний арест, – все это очень похоже на масштабную зачистку, пишет «Вести Экономика».

Al Jazeera отмечает, что в этой саудовской версии «Игры престолов» 32-летний Мухаммед бин Салман показывает, что он готов поставить весь регион в опасное положение ради того, чтобы носить королевское платье.

МУХАММЕД БИН САЛМАН

21 июня король Саудовской Аравии Салман назначил своего 31-летнего сына кронпринцем. Кронпринц Мухаммед бин Салман заменил на этом посту своего двоюродного брата, который на 26 лет его старше. Мухаммед бин Салман – первый ребенок третьей жены саудовского короля. Мухаммед бин Салман – один из тринадцати детей короля. Он рос, не привлекая особого внимания к себе.

Принц получил степень бакалавра в области права в Университете короля Сауда. После этого он стал помощником своего отца и занимал несколько важных государственных должностей. В 2011 г. после смерти наследного принца Найефа пост заместителя наследного принца и министра обороны в ноябре 2011 г. занял принц Салман. Он назначил принца Мухаммеда своим личным советником. В последние пять лет принц Мухаммед стал известен как человек, который решил сделать Саудовскую Аравию менее зависимой от нефти как основного источника благосостояния. Мухаммед бин Салман занимает пост министра обороны, а также курирует экономический блок в правительстве королевства.

Он также был сторонником вторжения Саудовской Аравии в Йемен, что привело к масштабным разрушениям и многочисленным жертвам среди гражданского населения, а также росту бедности и голода в стране. Принц Мухаммед установил тесные отношения с президентом США Дональдом Трампом, который также имеет принципиальную позицию по Ирану. И в то же время ему удалось наладить хорошие отношения с президентом России Владимиром Путиным, без которых вероятность достижения соглашения о сокращении добычи нефти была бы минимальной.

Первые признаки грядущей бури в Саудовской Аравии появились еще несколько месяцев назад, так как принц Мухаммед начал активно концентрировать власть в своих руках. В сентябре власти Саудовской Аравии задержали более 30 человек, примерно половина из них — священнослужители. Кампания вышла за рамки многих ограничений правительства, которые устанавливались в рамках целенаправленного и интенсивного наблюдения за сообщениями в соцсетях. Неизвестно, были ли предъявлены какие-либо обвинения.

Некоторые принцы с того момента находились под домашним арестом, поскольку им запретили выезжать за границу. Запрет касается в том числе и брата короля Салмана. Сам король Салман временами кажется едва ли способным действовать или выступать на публичных или правительственных мероприятиях и нуждается в помощи. Принц Мухаммед стал фактическим правителем. The Wall Street Journal со ссылкой на свои источники сообщала, что идут приготовления к досрочной отставке короля.

Сейчас кажется, что Мухаммед подошел вплотную к тому, чтобы стать королем, а устранение диссидентов сейчас ему необходимо, чтобы никто не мог помешать ему в этом стремлении.

АРЕСТЫ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ

В ночь на воскресенье в Саудовской Аравии были арестованы 11 принцев, 4 действующих министра и десятки бывших министров. Точное количество арестованных остается неизвестным, как и их имена, но почти нет сомнений, что среди них есть аль-Валид бин Талал, один из богатейших людей в мире.

Также пока не ясна суть обвинений, но речь, видимо, идет о коррупции, так как всего за несколько часов до арестов король Салман ибн Абдул-Азиза создал антикоррупционный комитет, который возглавил принц Мухаммед. Сам король заявил, что закон должен «покарать каждого, кто имел доступ к деньгам общества», но не защитил их или похитил.

Задержание бин Талала озадачивает сильнее всего, так как у него в целом схожие намерения с бин Салманом: они оба хотят превратить Саудовскую Аравию в «светское» общество, оба отвергают идею демократии и либерализма, и оба одинаково желают отвязать богатство и суверенитет королевства от США.

Некоторые наблюдатели отмечают, что задержание аль-Валида бин Талала может быть связано с его отказом выделить деньги из своего состояния на поддержку экономики Саудовской Аравии. Грубо говоря, это сообщение богатой элите страны: платите или будете наказаны.

Саудовская Аравия уже давно обвиняет Иран в том, что он специально провоцирует напряженность в регионе, но заявление министра Саудовской Аравии о том, что Ливан «объявил войну» против королевства, действительно является историческим новшеством.

Но, пожалуй, самая большая проблема заключается в том, что такое заявление свидетельствует о возможном серьезном кризисе не только в самой Саудовской Аравии, но и во всем регионе, так как распространяться он может быстро.

Американский экономист Нассим Талеб, верно спрогнозировавший экономический кризис 2008 г., референдум по вопросу Brexit, президентские выборы в США и ряд других событий, отмечает, что заявление Эр-Рияда больше похоже на полную глупость: «Либо СМИ глупы, либо правители Саудовской Аравии глупы, либо и те и другие. Ливан официально не объявлял войну, и у них нет общей границы».

Министр по делам Саудовской Аравии Тамер аль-Сабхан рассказал телеканалу Al-Arabiya, что акты «агрессии» «Хезболлы» считаются «актами декларации войны против Саудовской Аравии Ливаном и Ливанской партией дьявола».

Это заявление последовало за атакой йеменских повстанцев-хуситов в субботу, которые запустили ракеты по цели в Саудовской Аравии. Дальность полета ракеты составляет 750 км, но ее удалось сбить. Хотя обломки упали в районе столичного аэропорта, жертв и разрушений удалось избежать.

Война в Йемене стоила экономике Саудовской Аравии сотен миллионов долларов, она была начата наследным принцем Мухаммедом Бин Салманом, чтобы восстановить законное правительство и поставить Иран под контроль, но не увенчалась успехом. С другой стороны, тысячи жертв невинного населения и миллионы беженцев помогли Тегерану стать защитником угнетенных на Ближнем Востоке.

Поэтому подобная ситуация могла подтолкнуть молодого принца к еще более безрассудной и разрушительной кампании.

Заявление о том, что Ливан объявил войну Саудовской Аравии, явно абсурдно, но оно обусловлено сильным и глубоко укоренившимся страхом, поскольку «Хезболла» уже перешла в стадию квазигосударства, которое завоевало уважение ливанцев и арабов по всему региону.

Этот страх перед «Хезбаллой» и ее все более широкое признание и легитимность в ливанских государственных учреждениях, которые также в последнее время усиливают израильскую риторику и воинственность, сыграли на руку Саудовской Аравии.

С другой стороны, страхи Саудовской Аравии и Израиля обоснованы, так как Иран действительно стал играть слишком серьезную роль в Ливане, в том числе через «Хезболлу», шиитские общины и Корпус стражей исламской революции, и если раньше это влияние было только военным, то сейчас оно стало политическим и даже социальным. Уход премьер-министра Ливана Саада Харири только подчеркивает это.

И его отсылка к имени покойного отца указывает на то, что Харири угрожает убийство. С другой стороны, мало кто сомневался, что сам Харири финансировался казначеями Саудовской Аравии, поэтому ситуация значительно более сложная, чем кажется на первый взгляд.

Отставку Харири необходимо увязывать с арестом нескольких принцев и богатых саудитов, а также высокопоставленных чиновников. Некоторые из арестованных являются сыновьями покойного короля Абдуллы. Один из них был главой саудовской Национальной гвардии.

Поэтому аресты в Саудовской Аравии, отставка премьер-министра Харири и попытка удара из Йемена по Эр-Рияду будут иметь широкие последствия не только в Саудовской Аравии, но и в регионе и за его пределами.

И в тот момент, когда Израиль начал масштабные военные учения, а принц Мухаммед продолжает путь к полной консолидации власти, все отчетливее становятся понятны планы Тель-Авива и Эр-Рияда.

Не секрет, что война в Сирии и сопутствующие проблемы заставили старых врагов встать на прагматичный путь негласного сотрудничества, поскольку оба, похоже, поставили своей целью разрушение «шиитского полумесяца».

Поэтому мало кто был шокирован, когда израильские СМИ сообщили в начале сентября, что бин Салман, возможно, совершил тайный визит в Израиль, несмотря на то что королевство не признает еврейское государство и обе стороны не имеют дипломатических отношений.

Таким образом, Ливан вновь оказался в перекрестии еще одной войны между Израилем и «Хезболлой», но в этом случае еще одной стороной конфликта может стать Саудовская Аравия. При этом заявления и действия Эр-Рияда, безусловно, ставят регион еще на шаг ближе к войне, которая становится все более реальной.

Судя по всему, сирийская война заметно укрепила «Хезболлу», силы которой воевали на стороне войск Башара Асада, а не ослабила ее, и это вызывает опасения в некоторых странах.

Поэтому Израиль и Саудовская Аравия используют сейчас возможность, для того чтобы максимально комфортно начать войну и получить поддержку от союзников, в первую очередь речь от США. И если принять во внимание последний твит Трампа, одобрение Вашингтона уже получено.

Он написал, что уверен в действиях короля Саудовской Аравии Салмана и наследного принца Мухаммеда: они знают, что делают.

Но катализатором всего является именно принц Мухаммед. Его действия уже почти уничтожили Совет сотрудничества стран Персидского залива, Йемен больше не может упоминаться как функционирующее государство, Египет — тикающая бомба замедленного действия, и теперь Ливан может стать очередной горячей точкой.

Есть о чем беспокоиться, так как события последних дней могут принести миру не только нового короля, но и новую войну, которая добавит напряженности на Ближнем Востоке.

Исраэль Шамир о недавнем дворцовом перевороте в Саудовской Аравии

Такого еще не было, и вот опять, как говаривал Черномырдин. Не иначе новый 37-й год? Но не в России, а в Саудовской Аравии, где десятки министров и бывших министров, принцы крови, миллионеры и миллиардеры оказались под стражей в результате (пока) бескровного дворцового переворота в минувший уик-энд. Смещен и арестован последний силовой министр, все еще остававшийся независимым от Салманыча, как называют русские арабисты наследного принца Мухаммада бин Салмана (на Западе его именуют МБС). Теперь все силовые ведомства, армия, королевская гвардия, службы МВД сосредоточены в руках молодого (32 года) МБС.

Размеры чистки производят огромное впечатление. Вспомним, что несколько недель назад в королевстве прошла первая волна чистки, когда сотни интеллектуалов и служителей духовенства оказались за решеткой. Сейчас пошла вторая волна. Арестованные содержатся в пятизвездочном отеле «Ритц-Карлтон», откуда срочно выписали обычных гостей, мол, особ королевской крови в тюрьме не содержат. Среди арестованных и один из самых богатых саудовских миллиардеров, принц аль Валид бин Талал, владелец заводов, газет, пароходов, и даже «Твиттера». Все они обвиняются в коррупции, хотя что значит «коррупция» в стране, где нет четкого разделения между личной королевской казной и государственной — неясно. Коррупция — модное обвинение, и звучит понятнее, чем обвинение в ереси, колдовстве и связи с японской разведкой.

Пройдет некоторое время, пока мы сможем до конца понять значение и последствия этих событий. Пока видны некоторые его составляющие. Первое и очевидное — происходит консолидация власти в руках МБС. Все принцы, претендовавшие на власть, отстранены. Разрушен механизм раздела власти между потомками основателя династии короля Сауда. Саудовская Аравия, и раньше не самая демократическая страна в регионе, переходит к режиму личного правления, не сдерживаемого никакими традиционными препонами.

Вторая составляющая — поддержка американского президента. Самый известный заключенный, принц Валид, в свое время ссорился с Трампом, и назвал его «позором Америки». Трамп в ответ назвал его «обдолбанным принцем, который хочет своими взятками поставить себе на службу американский политический класс». Утверждают, что Валид лично забанил Трампа в Твиттере несколько дней назад, хотя администрация Твиттера возложила ответственность на уволившегося сотрудника. Некоторые из пострадавших при чистке были связаны с кланом Клинтонов, другие — с кланом Бушей, и поэтому некоторые обозреватели видят в саудовском перевороте — укрепление про-трамповской линии в Саудовской Аравии. По просьбе Трампа, саудиты решили продавать акции своей нефтяной компании на нью-йоркской бирже. Сам МБС считается рьяным сторонником президента Трампа. Более того, за несколько дней до чистки Эр-Рияд посетил с секретным визитом Джаред Кушнер, зять и личный советник президента Трампа.

Третья составляющая — усиление анти-иранской линии. В субботу, в Эр Рияде и по велению МБС, подал в отставку премьер-министр Ливана Харири, считавшийся ставленником саудитов. В его заявлении, предположительно написанном саудитами, он обвинил в своей отставке — Иран и союзную Ирану (и России) ливанскую партию «Хезболла». Одновременно саудовская авиация нанесла несколько бомбовых ударов по гражданским целям в Йемене, где королевство ведет уже два года войну против местных сил. В ответ йеменцы направили баллистическую ракету на аэродром Эр Рияда, которую смогла сбить саудовская ПВО. Немедленно президент Трамп обвинил в этом — Иран. Иран отрицал связь с пуском ракеты.

«Саудовская Аравия пытается ввязать Израиль в войну с Ираном и „Хезболлой» в Ливане и Сирии» — заявил бывший посол США в Израиле, который призвал израильское руководство не поддаваться до поры до времени. Впрочем, в Израиле есть силы, которые считают, что такую оказию для войны грех упустить: «Хамас» в Газе нейтрализован соглашением с Рамаллой, США и саудиты хотят конфликта с Ираном, и сейчас было бы удобно ударить по «Хезболле», а если Иран вступится — то и по Ирану. Хотелось бы верить, что победит более вменяемая линия и Израиль воздержится от эскалации.

Ситуация, действительно, непростая. Нет признаков какой-то особенной народной поддержки или симпатии к принцу Салманычу. Пока неясно, куда ведут его разговоры о реформах, об открытости и подотчетности. На его стороне — молодые принцы из княжеств Персидского Залива, которые якобы направляют развитие событий в Эр-Рияде. Они — активисты, хотят войны, хотят отбросить Иран, а также ослабить позиции духовенства в своих странах.

Недавний визит саудовского руководства в Москву позволяет предположить, что для России нынешний переворот не стал полным сюрпризом. Россия традиционно не вмешивается во внутренние дела своих партнеров. Саудовский король, видимо, заверил Путина в том, что курс на ограничение производства нефти и на поддержание цены на нефть сохранится, а также что саудиты не будут предпринимать неожиданных мер, направленных на подрыв законного правительства в Дамаске. Слова МБС о том, что некоторые арестованные были связаны с джихадистами, можно понимать как подтверждение этого курса.

Понимание процесса затрудняется активным влиянием саудовского руководства на западные «мозговые тресты» и СМИ. Они в последнее время потратили — или инвестировали — внушительные суммы денег в западную систему принятия решений и выработки позиций. Попросту говоря — трудно сегодня найти на Западе эксперта, не подкупленного саудитами. А значит, и их мнения навряд ли вполне объективны и адекватны. Показательно, что Запад, обычно быстро реагирующий на арест борца за права геев или вороватого чиновника, на этот раз отмалчивается и воздерживается от осуждений. Так же отмалчивается пока и официальный Тель-Авив, да и Тегеран ограничивается общими фразами о «крахе дома Сауда». В Катаре осудили авантюризм Салманыча, а также подстрекательство некоторых советников президента Трампа, в особенности Баннона, который призвал вмазать не только по Ирану, но и по Турции.

Если мы вспомним, что в эти дни президент Трамп обсуждает возможность ядерного удара по Пхеньяну в Токио, то мы поймем, что мир переживает очень критическое время, когда российскому руководству нужно особенно бдительно стоять на своей вахте у штурвала страны.
8.11.17

Интервью  журналиста портала Yencicag.Ru  Ниджата Гаджиева с Алексеем Синицыным, главным экспертом Американо-Азербайджанского Фонда Содействия Прогрессу.

Н. Гаджиев: — Недавно Ирак посетил с официальным визитом госсекретарь США Рекс Тиллерсон. Во время встречи госсекретарь выразил обеспокоенность  действиями группировки «Хашд аш-Шааби» и предложил вывести из Ирака «иностранные силы». Можно сказать, что стороны не смогли договориться по этому вопросу. Как вы оцениваете данный визит Тиллерсона, и к чему он привел в итоге?

А. Синицын: — Эксперты почему-то не придают значения тому странному факту, что призыв Рекса Тиллерсона вывести из Ирака «иранских боевиков и советников» сначала прозвучал в столице Саудовской Аравии. Лучшего места госсекретарь, видимо, придумать не мог. Он, что, ожидал какой-то иной, кроме откровенного злорадства, реакции Тегерана? Иранские СМИ тут же выложили все карты на стол — не опасаясь вашингтонского гнева, объявили миру, что «шиитское ополчение, «Хашд аль-Шааби», «Асаиб аль-Хак» и подразделения КСИР под общим командованием генерала Сулеймани успешно и почти без боев вернули себе Киркук и нефтяные промыслы в этом районе».

Никто в иранской столице даже не стал скрывать, что генерал-майор Касем Сулеймани, командир спецназа «Аль-Кудс» подразделения Корпуса стражей Исламской Революции, под предлогом возвращения Киркука центральному правительству сумел «прорубить» логистический коридор из Ирака в Сирию, по которому теперь можно перебрасывать войска и технику на помощь сирийской группировке в Дейр-эз-Зоре и Маядине.

Своим аморфным, если не сказать, бессильным заявлением Тиллерсон дал премьеру Ирака Хайдеру аль-Абади возможность сыграть в «искреннее удивление» или даже возмущение. О каких, мол, «иностранных силах» в Ираке идет речь, когда «Хашд аш-Шааби» — это «бойцы народного ополчения, иракцы, граждане страны, пожертвовавшие жизнями ради защиты …» и т.д. и т.д. Как будто нет в Ираке афганских, пакистанских, сирийских шиитских формирований, а, главное, элитных иранских подразделений.

Н. Гаджиев: — В этом Вы видите бессилие американской политики на Ближнем Востоке?

А. Синицын: — Я, прежде всего, вижу кризис идей. Оставим в прошлом времена Буша-младшего и Барака Обамы. Они вложили сотни миллиардов долларов  в создание новой регулярной иракской армии, при этом, не включив в нее суннитский элемент в лице кадровых офицеров саддамовских ВС. Как  результат — последние стали штабным костяком военной инфраструктуры ИГИЛ, а новые вооруженные силы Ирака, несмотря на горы современного вооружения, считать полноценной армией можно только условно. Даже лучшее ее соединение — «Золотая дивизия» — понесла чудовищные потери в боях с ИГИЛ под Фаллуджей и Мосулом. Соотношений потерь иногда доходило до 1 к 60 в пользу радикалов. Поэтому требовать, чтобы шиит аль-Абади не опирался на других шиитов и Иран, который стал главным бенефициарием американского вторжения, как-то даже несерьезно.

Н. Гаджиев: — На сегодня США делают больше ставку на радикальных курдов, нежели чем на правительство в Багдаде. Чем это будет чревато для США?

А. Синицын: — А кого сегодня можно считать «радикальными курдами»? Даже отряды  Рабочей партии Курдистана (РКК) без боя оставили бойцам «Хашд аш-Шааби» стратегический Синджар. Американцы в своих геополитических построениях «Независимого Курдистана» так и не поняли, что главной преградой для реализации глобальных планов США станут не традиционные  игроки — Турция, Иран, даже сам Багдад — а внутренние курдские противоречия. Как известно, в Иракском Курдистане действуют два центра силы Демократическая партия Курдистана (KDP) клана Барзани и Патриотический Союз Курдистана (PUK) клана Талабани.  Их вооруженные силы — пешмерга — были объединены лишь формально. На самом деле, даже с ИГИЛ они воевали чисто по-курдски — каждый сам за себя. А иначе и быть не могло. Их вражда имеет глубокие корни, они даже умудрились устроить между собой гражданскую войну в 90-х годах, когда Саддам лишь номинально контролировал курдские территории Ирака.

Конечно, PUK видел в референдуме, организованном Масудом Барзани, решающую попытку укрепления власти своего клана. И нынешний лидер «патриотов» Павел или, как его чаще сейчас называют, Бафель Талабани заключил сепаратную сделку по Киркуку с Багдадом. Об этом мы уже говорили с Вами в прошлый раз. Добавлю, что 10 тысяч бойцов PUK, дислоцированных в Киркуке, организовано передали все важнейшие объекты провинции правительству в Багдаде. И только малочисленная пешмерга Демократической партии — менее 1000 штыков — оказала сопротивление шиитским милициям.

Сейчас Патриотический Союз категорически отвергает сам факт заключения сделки с Багдадом. Особенно усердствует мать Павла — Херо Талабани. Но, во-первых, хорошая мама всегда защищает сына, а, во-вторых, очень активная Херо сама была инициатором этого соглашения.

Поэтому американцам сейчас ничего не остается, как призывать к миру в Ираке в своей, ставшей традицией, несколько инфантильной манере. Цитирую Тиллерсона: «У нас есть друзья в Багдаде и друзья в Эрбиле, и мы призываем все стороны вступить в диалог». По сути, конечно, правильно. Но звучит по-детски: слишком много заинтересованных игроков  — Багдад, Тегеран, Анкара, а со стороны курдов, как минимум, KDP, PUK, РКК, партия «Горран». Здесь не к диалогу призвать надо, а впору мирную конференцию созывать.

Н. Гаджиев: — По последним сообщениям, Барзани  стал более сговорчивым и готов на уступки, в то время как США намерены руками курдских SDF объединить сирийский и иракский кантоны. Насколько это реалистично в данных условиях?

А. Синицын: — Совершенно не реалистично, и это тоже результат американского «кризиса идей». Барзани готов «отложить» независимость, хотя это произойдет и без его согласия. О каком объединении сирийских и иракских территорий, подконтрольных курдам, можно тогда говорить? И это без учета клановых и политических противоречий между сирийскими и иракскими курдами.

Но вернемся к «кризису идей». США шли в Сирию только с одной целью — скинуть Башара Асада, пополнив тем самым свою коллекцию павших «кровавых диктаторов». То, что Сирия погрузится в игиловский ад — мало кого интересовало при уверенности, что организованным хаосом можно управлять, благо такая теория, разработанная бывшим послом в Азербайджане Стивеном Манном, всегда была под рукой. По известным причинам, которые называются российскими ВКС, псевдохалифат стремительно уходит в небытие.

Тогда и возникает план «Б» — столкнуть курдов с ненавистным Дамаском. Однако буксует даже  процесс объединения курдских кантонов в Сирии. Отряды протурецкой оппозиции при поддержке бронетанковых подразделений Турции, которых перебросили из-под  турецкого  Газиантепа, готовы перерезать  «тактический коридор  Манбидж — Азаз». Теоретически он  позволяет силам курдской «Народной обороны» (YPG) из Африна соединиться с основной курдской группировкой близ Манбиджа. Кстати, вероятный прорыв курдских «Сирийских демократических сил» (SDF) к средиземноморскому побережью блокирует сирийская армия.

По-моему, дело доходит до какой-то политической патологии, когда американцы и курдские SDF делают все, чтобы столкнуть остатки ИГИЛ с правительственными силами в песках Дейр-эз-Зора и на берегах Евфрата. Мы не знаем, сколько тысяч мирных жителей погибло в полностью разбомбленной Ракке. Но зато знаем, что в последний месяц оборону в городе держали несколько сот отчаянных смертников, т.н. «ингимаси» — элитный отряд игиловских спецназовцев-камикадзе. Однако хорошо обученные формирования ИГИЛ из бывших граждан Чечни, Дагестана, Кабардино-Балкарии и китайских уйгуров, а также бойцы бригады «Джейш аль-Осра» (арабы французского происхождения, тунисцы, марокканцы, алжирцы) были выпущены из осажденного города, под охраной курдов переправлены через приток Евфрата Хабур и направлены в сторону городка Абу Кемаль на границе с Ираком.

Конечно, все эти «военные игры без правил» не смогут предотвратить неизбежную победу Дамаска над ИГИЛ. Но других идей у нынешней администрации США просто нет. Как нет никаких внятных планов по разрешению корейского кризиса, выстраиванию отношений с Ираном и пр. и пр. Наверное, людям, скажем так, либеральных взглядов неимоверно трудно признать  «концептуальный кризис», в котором пребывает сейчас президент Трамп и его команда. Но я привел вам конкретные факты, которые, как говорил классик, «самая упрямая вещь на свете».

Аналитический отдел

NET-FAX — NET-ФАКС                 

Благодаря новой стратегии США в Афганистане и Средней Азии, находившаяся на вторых ролях Индия внезапно вышла на первый план мировой геополитики. Вашингтон, разочаровавшись в бывшем фаворите Пакистане, нашел в лице Индии более сговорчивого союзника в дружбе против чрезмерно агрессивного Китая с его навязчивой идеей единого экономического пояса. «Проверочкой» для «основного оборонного партнера» станет активная помощь Индии в разрешении афганского конфликта или, другими словами, помощь Америке в затянувшейся войне с призраком Аль-Каиды, а заодно и в противостоянии экономической экспансии Поднебесной.

За это Нью-Дели пообещали «прокачать» оборонку американскими технологиями. В рамках программы «Делай в Индии» истребители F-18 и F-16, разработанные американскими Boeing и Lockheed Martin, будут собирать в Индии. На сегодняшний день Индия является крупнейшим в мире покупателем американской военной техники.

Премьер-министр Индии Нарендра Моди давно очарован Америкой, в его планы на ближайшие десятилетия входит создание из страны копию США «с точки зрения благоприятных условий для развития ее граждан».

Что касается помощи Афганистану, Индия уже влила в Афганистан более 3$ млрд, однако о военной помощи речь пока не идет. На встрече министра обороны Индии Нирмалы Ситараман со американским коллегой Джеймсом Маттисом, ясно прозвучало, что индийская армия не будет участвовать в афганском конфликте, однако Индия продолжит оказывать помощь Афганистану в целях развития.

Вслед за Мэттисом в Нью-Дели приехал с визитом президент Мохаммад Ашраф Гани, чтобы встретиться с индийскими официальными лицами, в том числе с премьер-министром Нарендрой Моди, министром иностранных дел Индии Сушмой Сварадж и со своим индийским коллегой президентом Рамом Натхом Ковиндом.

Государственный секретарь США Рекс Тиллерсон контролирует процесс афгано-индийского диалога, он также посетит Нью-Дели с официальным визитом после встречи в Кабуле с афганскими официальными лицами, включая президента Гани и главу исполнительной власти Абдуллу Абдуллу.

После того, как Тиллерсон посетил Афганистан, по сообщениям индийских СМИ, с необъявленным визитом в Нью-Дели прибыл спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов, где провел несколько встреч, в частности с советником по национальной безопасности Индии Аджитом Довалем и замминистра иностранных дел Субраманьямом Джайшанкаром.

Как пишет Times of India, Замир Кабулов попытался донести до индийских коллег позицию России в отношении привлечения «Талибана» к переговорному процессу, сделав акцент на том, что США зашли в тупик в военном решении афганского конфликта, и что реальная угроза региону исходит в первую очередь от ДАИШ, а не от талибов. Индийские СМИ также отмечают, что официальная информация о визите Кабулова остаётся закрытой по решению правительства принимающей страны, учитывая сложные отношения между Москвой и Вашингтоном.

Что касается Пакистана, то по утверждению известного пакистанского религиозного и политического деятеля Мауланы Фазал-ур-Рехмана, Соединенные Штаты и Индия «взялись за руки», чтобы поставить крест на проекте Пакистано-Китайского экономического коридора (CPEC).

Министр обороны США Джеймс Мэттис заявил, что США выступают против китайской «диктаторской» политики «Один пояс, один путь», и в особенности против того, что CPEC пройдет по спорным северным районам Пакистана. Индия также активно выступает против создания Пакистано-Китайского коридора, настаивая на том, что маршрут коридора лежит в зоне перманентного пакистано-индийского конфликта на почве противостояния мусульманского и немусульманского мира в индийском штате Джамму и Кашмир.

В штате проживают не только индийские народности, но и пуштуны, которые отличаются большой воинственностью и ревностным отношением к религии. В северной части штата (Кашмире) мусульмане составляют до 97% населения, которые после раздела Индии и Пакистана в 1947 году оказались недовольны тем, что им пришлось существовать под властью индуиста, что привело к войне между Индией и Пакистаном.

До сих пор отношения между Индией и Пакистаном нельзя назвать добрососедскими. Не так давно министр иностранных дел Пакистана Хаваджа Асиф выступил с предупреждением об «ужасных»последствиях для Индии, в случае если Нью-Дели попытается нацелить ядерные установки в сторону границы с Пакистаном. Резкое заявление прозвучало в ответ на реплику главы индийской военной авиации генерала Б.С.Даноа о том, что у Индии есть все возможности для использования «не только тактического ядерного оружия» для поражения целей вдоль всей границы с Пакистаном.

Последние замечания индийского генерала вызваны обеспокоенностью по поводу растущего числа ядерных боеголовок в Пакистане. Министерство иностранных дел Пакистана в свою очередь вновь озвучило позицию Исламабада относительно роли Индии в Афганистане, назвав ее присутствие «спорным», неприемлемым и противоречащим стабильности в регионе.

В пику оптимизму официального Кабула бывший президент Афганистана Хамид Карзай также выступает против участия Индии в новой стратегии США в отношении Афганистана, поскольку считает, что втягивание Индии в затяжной афганский конфликт приведет к еще большей эскалации насилия в регионе, кроме того Индия станет лишь пешкой в «более крупной стратегической игре» американской администрации.

Начштаба армии Пакистана генерал Камар Джавед Баджва отметил, что судьбы Афганистана, Пакистана и Индии неразрывно связаны. В частности связаны на почве борьбы с терроризмом. Афганские и индийские официальные лица обвиняют правительство и военные силы Пакистана в поддержке определенных элементов, которые координируют большинство террористических атак в двух странах. С 2012 года индийские пограничники обнаружили пять прорытых террористами с пакистанской стороны кроссграничных тоннелей в районе Джамму. Последний тоннель длинной 5 метров был обнаружен в этом месяце, по нему вооруженные террористы с территории Пакистана сделали попытку проникновения на индийскую сторону.

Впервые за 16 лет афганского конфликта президент США решительно раскритиковал Исламабад за «укрывательство агентов хаоса, насилия и террора» в конце августа 2017 года при обнародовании новой стратегии в отношении азиатского региона. За это время вопрос о существовании террористических баз в Пакистане не раз обсуждался афганцами с США, но Вашингтон игнорировал эту информацию, поскольку Пакистан долгое время оставался «стратегическим партнером» США.

Станут ли отношения Пакистана и Индии благодаря американской рокировке менее натянутыми, приблизит ли это Афганистан к миру и стабильности покажет время. В любом случае, расклад сил в регионе стремительно меняется. Однако, без сильных правительств, стремящихся к независимому подходу в принятии решений с учетом национальных интересов прежде всего соседних стран, без правительств, которые действуют без диктовки со стороны США, достичь мирного урегулирования и экономического процветания в регионе не получится. США не выгодно иметь сильных союзников, поскольку в этом случае они лишаются позиции «игрока» в «большой игре», где все остальные страны лишь подконтрольные фигуры и рынок сбыта для американских компаний. Вашингтон будет максимально долго любыми средствами сдерживать экономический рост евро-азиатских стран, стремясь удержать доминирующее положение в мире и практикуя политику двойных стандартов.

Анна Королевская

Поле битвы — Северная Корея и Таиланд

5 ноября президент США Дональд Трамп посетит Токио, а 8 ноября направится в Пекин. После американский лидер отправится на саммит АТЭС во вьетнамский Хойан, где 20 октября с.г. открылась министерская встреча стран-участниц международного форума. Страсти в Восточной и Юго-Восточной Азии накаляются. В интервью телеканалу CNBC премьер-министр Сингапура Ли Сяньлун выразил надежду на то, что американо-китайская конкуренция в регионе не поставит город-государство перед экзистенциальным выбором между Вашингтоном и Пекином.

«»Если между США и Китаем будет расти напряженность, нас попросят выбрать ту или иную сторону. Возможно, послание прозвучит не напрямую, но его примерное содержание будет следующим: «Мы бы хотели, чтобы вы были с нами? Нет? Значит, вы против нас?». И это мягко сказано», — отметил Ли в преддверии встречи с Трампом в Белом доме, которая прошла 23 октября.

Вашингтон постепенно играет на повышение. Угрожает, но пока только на словах. Поэтому (как сообщает гонконгская South China Morning Post) в преддверии визита Трампа в КНР казначейство США не стало квалифицировать монетарную политику Пекина как «манипуляцию курсами валют», хотя и выразило тревогу в связи с тем, дефицит американского торгового баланса в августе с.г. достиг $34,9 млрд «Китай по-прежнему реализует широкий спектр стратегий, ограничивающих доступ на национальный рынок импортируемых товаров и услуг», — заявили в министерстве финансов США, добавив, что Япония, Южная Корея, Германия и Швейцария также находятся в списке для мониторинга.

Эксперты объясняют «терпеливость» Вашингтона стремлением давить на Пхеньян через Пекин. Хотя сингапурский премьер считает такой подход не состоятельным: «Китай занимает очень важное место во внешней торговле Северной Кореи. Пекин может оказывать влияние на Пхеньян. Но я бы не сказал, что северокорейцы сделают все, чего хотят от них китайцы».

Поднебесную действительно настораживают ракетные испытания Пхеньяна, его тяга к самостоятельной политической роли, но Пекин не торопится развязывать руки Вашингтону. Поэтому в конце июля с.г. посол Китая в США Цуй Тянькай назвал любые односторонние действия США «неприемлемыми».

Как ранее сообщало ИА REGNUM , в сентябре с.г. Пекин ввел санкции против Пхеньяна, выполнив свои обязательства по резолюции Совета Безопасности ООН, которую сам же и лоббировал. На большее китайцы едва ли готовы, поскольку чем сильнее они давят на КНДР, тем крепче позиции Соединенных Штатов в Южной Корее и в Японии. А это едва ли соответствует долгосрочным интересам Поднебесной.

Тем более что 18 октября с.г., когда в Пекине начинался XIX съезд Компартии, государственный секретарь США Рекс Тиллерсон сделал в Вашингтоне жесткое заявление в адрес внешней политики КНР: «Провокационные действия Пекина в Южно-Китайском море бросают вызов международному праву и нормам, которые отстаивают США и Индия». По его словам, «Индия и Соединенные Штаты должны быть в состоянии взять под защиту суверенитет других стран». Смело, не так ли?

«Приближенная к правительству КНР газета Global Times отреагировала незамедлительно: «Новая политика Вашингтона в Южной Азии, очерченная Тиллерсоном, превращает Нью-Дели в цитадель, которая должна уравновесить Пекин. Китай не выступает против Индии и США, которые расширяют свои двусторонние связи, но мы не потерпим шагов, которые будут направлены против нас».

Несмотря на приглашение США в проект «Шелкового пути», озвученное Си Цзиньпином на первой официальной встрече с Трампом в апреле с.г., Поднебесная по-прежнему опасается дестабилизации стран Юго-Восточной Азии, в частности, Таиланда, через который планируется построить не только перешеек Кра (с востока на запад), но и первую ветку высокоскоростных железных дорог стоимостью в $5,2 млрд (с севера на юг).

Резня в Мьянме вынудила Пекин и Бангкок занять выжидательную позицию. Речь идет о 250-километровой линии Бангкок — Накхонратчасима, которая должна выйти к южной китайской провинции Юньнань через территорию Лаоса. По данным South China Morning Post, начало возведения первой линии ожидалось уже в ноябре 2017 года, о чем объявил заместитель министра транспорта Таиланда Пичит Акратит. Тем не менее стороны перенесли стройку на начало 2018 года. Мало ли что.
Саркис Цатурян
23.10.17

Чем обусловлена политика американского лидера в непростом регионе

Приход администрации Дональда Трампа в Белый дом в начале 2017 года вызвал малоскрываемую радость в элитах стран – партнеров США на Ближнем Востоке. Это означало, что, как никакая другая администрация в Вашингтоне на протяжении последних десятилетий, нынешняя с ходу получила высокий кредит доверия среди союзников в Ближневосточном регионе. Главной для Белого дома и Госдепартамента стала задача правильно распорядиться этим доверием.

Столь высокая планка ожиданий ближайших партнеров и союзников – как арабских монархий Персидского залива, так и Израиля – в отношении новой администрации США вызвана двумя основными группами причин.

Первая – «провалы», с точки зрения партнеров, политики администрации Барака Обамы в регионе. Хронология «провалов» такова: колебания Вашингтона в связи с отстранением военными в июле 2013 года от власти в Египте президента-исламиста и возникшее напряжение в отношениях Вашингтона и Каира; отказ Обамы от ударов возмездия в ответ на нарушения режимом Башара Асада установленных Вашингтоном «красных линий», что вызвало разворот в сирийской ситуации в пользу режима (так называемая химическая сделка между Москвой и Вашингтоном в сентябре 2013 года); недовольство партнеров достигнутым в июле 2015 года (пятью постоянными членами Совбеза ООН и Германией) соглашением с Ираном (снижение уровня интенсивности обогащения урана в обмен на снятие санкций с Ирана). Наконец, резкое недовольство Израиля вызвал отказ администрации Обамы в декабре 2016 года наложить вето на проект резолюции в Совбезе ООН с осуждением поселенческой политики Израиля. В Иерусалиме это воспринято как «личная месть» Обамы премьер-министру Биньямину Нетаньяху за поведение последнего в знак протеста против соглашения с Ираном.

Вторая – удачное использование Дональдом Трампом ближневосточных «провалов» Обамы в предвыборной гонке 2016 года. Команда Трампа напрямую обвиняла Обаму, а через него и кандидата-соперника Хиллари Клинтон как минимум в «попустительстве» формированию тех угроз, которым теперь вынуждены противостоять сами Соединенные Штаты и особенно их союзники в регионе. Это запрещенная в России группировка «Исламское государство» (ИГ), с одной стороны, и нарастающая экспансия Ирана – с другой.

С учетом этого команде Трампа не представляло особого труда сформулировать главные линии своей ближневосточной политики: борьба с ИГ и нарастающее противостояние Ирану.

При том что команда Трампа представляет эти две задачи чуть ли не как радикально противоположные тому, что делал Обама, на самом деле речь идет во многом о риторическом оформлении некоторых новых акцентов, которые привносит нынешний хозяин Белого дома в политику, проводившуюся его предшественником. Действительно, разве не Обама выстроил мощную и многочисленную международную коалицию для борьбы с ИГ (в составе 67 стран)? Трамп же решает довести до конца начатое путем сохранения прежней (обамовской) тактики («не вовлекаться в наземные операции», «ставка на сухопутные силы партнеров в регионе» и т.д.). Новый элемент, судя по всему, сводится к решимости генералов Трампа использовать силу в случае возникновения угроз подразделениям союзников на земле или в случае применения стороной Башара Асада химического оружия. Яркий пример – удар крылатыми ракетами с военных кораблей США в Средиземном море по сирийской авиабазе Шайрат в апреле 2017 года.

Различия же между двумя администрациями в подходе к иранской проблеме от поначалу чисто «стилистических» становятся все более сущностными. Если Обама пытался противостоять Ирану мирными средствами (путем переговоров и подписания соглашений), то Трамп изначально нагнетал воинственную риторику, угрожая выйти из соглашения 2015 года. Сегодня, заметим, эта угроза как никогда близка к осуществлению со всеми вытекающими последствиями возобновления санкций и наращивания противостояния с Тегераном по всему ближневосточному фронту (Ирак, Сирия, Йемен).

Впрочем, как оказывается, не только ближневосточному: 8 октября 2017 года американский президент заявил в интервью телеканалу TBN следующее: «Я убежден, что иранцы финансируют Северную Корею». Он определил поведение Ирана как «противоречащее духу «ядерной сделки». По его словам, Иран – «плохой игрок», с которым следует обращаться «соответствующим образом». Иными словами, Трамп не только солидаризируется со своими ближневосточными союзниками в оценке угроз, исходящих от Ирана в регионе, но и склонен воспринимать их в более широком контексте.

Дело в том, что особенность ближневосточной политики США состоит в ее «двухпартийном характере» – в общем виде она оформилась как результат консенсуса обеих партий (Демократической и Республиканской) вскоре после Второй мировой войны (с обозначившимся нефтяным бумом в аравийских песках в 40-е годы, созданием Государства Израиль в 1948 году и первой волной политической трансформации в виде свержения монархий и установления военных режимов в контексте холодной войны, создания антисоветских блоков государств региона). Уже тогда регион был объявлен жизненно важным для США – с точек зрения заинтересованности в энергоносителях, геополитических устремлений Вашингтона и воплощения ценностных аспектов внешней политики – защиты Израиля как «единственной демократии на Ближнем Востоке».

С учетом этого ближневосточная политика США всегда отличалась высокой степенью преемственности с изменением разве что риторики и акцентов в осуществлении принципиальных линий. При всем при этом было бы ошибочным утверждать, что Трамп проводит ту же, что и Обама, или похожую политику на Ближнем Востоке. При сохранении внешне общих с Обамой линий политика Трампа наполнена иными содержанием и акцентами. Если на палестино-израильском треке Обама выражал большее понимание общеарабской позиции и даже пошел из-за этого на обострение отношений с Израилем, то Трамп явно старается сохранять нейтралитет при нескрываемых симпатиях к Израилю (политикой на этом направлении занимается его зять, еврей Джаред Кушнер, а дочка Трампа Иванка приняла иудаизм). В Сирии команда Трампа делает акцент на подавление ИГ, проявляя меньшую заинтересованность, чем Обама, в отношении формулы урегулирования в этой стране и судьбы Асада. В отличие от Обамы Трамп рассматривает Иран скорее как потенциального противника, чем партнера. В понимании нынешней команды Белого дома, Иран сам по себе, а также его присутствие в Сирии не должно становиться новой угрозой для Израиля. Из этого напрашивается вывод: если с этой задачей может справиться Россия, то команда Трампа готова де-факто предоставить ей зеленый свет на решение сирийской проблемы. Важен и другой акцент Трампа: Ближний Восток для него не тот регион, где следует сокращать присутствие (как полагал Обама), а регион, не только по-прежнему жизненно важный, но и с нарастающим значением для безопасности США.

Объяснить подобные акценты и само видение Трампом проблематики Ближнего Востока можно лишь отчасти его обращенностью к такой важной составляющей аудитории его поддержки в США, как евангелисты и произраильское лобби. Сегодня становится ясно, что усиление потенциала экспорта американской нефти ослабляет нефтяную зависимость США от Ближнего Востока, но не ликвидирует ее полностью.

Кроме того, стремление Обамы переформатировать острие стратегии США на Тихоокеанский регион, сократить масштабы присутствия на Ближнем Востоке, уйти в «задние ряды» ослабили уверенность американских партнеров в незыблемости альянса с США. Чтобы восстановить их доверие, команда Трампа считает для себя правильным действовать в модели «анти-Обама». В противном случае намечается тенденция заполнения стратегического вакуума в регионе Россией. Причем по инициативе самих американских партнеров. Сегодня главная задача Белого дома в регионе – придать сколько-либо внятную форму пусть и негласного, но реального партнерства монархий Залива и Израиля в борьбе с Ираном.

Об авторе: Александр Иванович Шумилин – доктор политических наук, руководитель Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады РАН.
16.10.2017

Че Гевара: второе пришествие
50 лет назад в Боливии погиб команданте Кубинской революции Эрнесто Че Гевара

Андрей Ведяев

Ровно 50 лет назад, 9 октября 1967 года, принял мученическую смерть Эрнесто Че Гевара – лучший из лучших, беззаветный борец за освобождение людей, за торжество идей добра и справедливости. Он был захвачен боливийскими коммандос в ложбине Кебрада де Юро, когда выносил с поля боя раненого товарища. Местонахождение партизан выдал крестьянин Онорато Рохас, которому власти пообещали 3 тыс. долларов (очевидно намекая на 30 сребреников). На рассвете 9 октября в селение Ла-Игера, где содержался Че Гевара, прибыл генерал Альфредо Овандо в сопровождении полковника Хоакина Сентено Анайя и контр-адмирала Угартече. После долгих радиопереговоров с президентом, а фактически военным диктатором генералом Рене Баррьентосом они приняли решение о расстреле Че. На таком исходе настаивали американские советники президента, консультантом которого и почетным полковником боливийских спецслужб был Клаус Барбье – «лионский мясник», бывший шеф гестапо в Лионе. Непосредственной ликвидацией отряда Че командовал шеф тайной полиции Роберто Кинтанилья Перейра. После расстрела тело Че было привязано к полозьям вертолета и доставлено в соседний городок Вальегранде, где его выставили на обозрение в прачечной местной больницы, поставив носилки на мойку. После того, как военный хирург по приказу Кинтанильи ампутировал и поместил в сосуд с формалином кисти рук Че, боливийские офицеры вывезли тело в неизвестном направлении.

Фидель Кастро, узнав о чудовищном преступлении, поклялся отомстить за смерть товарища и покарать всех виновных в ней. И расплата не заставила себя ждать. Уже летом 1968 года Фидель сделал сенсационное заявление: кисти рук, посмертная маска Че и его «Боливийский дневник» похищены «неким доброжелателем». В том же году дневник команданте оказался на Кубе. А вскоре в Гаване объявился и сам загадочный доброжелатель – им оказался ближайший друг Баррьентоса, министр внутренних дел Боливии Антонио Аргедас. Он был агентом ЦРУ, симпатизировавшим кубинской революции и считавшим своим долгом «не позволить империализму Соединенных Штатов подделать или извратить дневник Че Гевары».

Но это было только начало. 27 апреля 1969 года в Арке (Кочабамба) в результате крушения вертолета погибает президент Боливии Рене Баррьентос. Мало у кого вызывает сомнение, что вертолет президента был сбит. В том же году на своей купленной за 30 сребреников ферме выстрелом в затылок был убит крестьянин Онорато Рохас.

В это время полковник Кинтанилья, в награду получивший место генерального консула Боливии в Гамбурге, находился уже на берегах Эльбы и чувствовал себя в относительной безопасности. И все же что-то настораживало его, заставляло быть подозрительным и недоверчивым. Но в тот роковой день 1 апреля 1971 года бдительность подвела его. С утра он был в приподнятом настроении – он ожидал визита очаровательной блондинки, обратившейся к нему накануне по поводу боливийской визы. То, что случилось дальше, напоминало триллер. Молодая дама выхватила из сумочки револьвер и трижды в упор выстрелила консулу в грудь. Входные отверстия от пуль образовали правильный треугольник «V», что означало Victory, или Победа. Все стало ясно, когда прибывшая полиция обнаружила записку – на клочке бумаги стояло: «Победа или смерть!» – девиз боливийских партизан.

Ганс Эртль

Трудно в это поверить, но ангелом мщения оказалась Моника Эртль – дочь известного баварского альпиниста и кинооператора Ганса Эртля, работавшего во времена Третьего рейха с самой Лени Рифеншталь, с которой у них был бурный роман. В 1934 году он вместе с Альбертом Хехстом первым покорил вершину Сиа Кангри в Гималаях высотой 7422 метра, а во время войны стал военным кинооператором и ближайшим соратником фельдмаршала Эрвина Роммеля. В 1953 году Ганс Эртль участвовал в первом восхождении на восьмитысячник Нанга Парбат. Огромную известность получил его снимок, запечатлевший Германа Буля в момент его выхода из «мертвой зоны», в результате чего тот мгновенно постарел на много лет. Не получив, однако, за свой фильм национальной премии, «папаша Ганс» в 1954 году эмигрировал в Боливию. Основав глубоко в джунглях преуспевающую скотоводческую ферму «La Dolorida» с лесопилкой, он стал одним из крупнейших фермеров Боливии. Посетителей фермы приветствовали немецкие овчарки и огромная надпись: «Вольная земля Бавария».

Моника была любимой дочерью Эртля и с 16 лет в качестве ассистента оператора сопровождала его на съемках в джунглях и заснеженных вершинах. «Она заменяет мне сына, – признался однажды отец. – Она как мальчишка». Моника ловила ядовитых змей, помещая их в стеклянные колбы, и жарила свежевыловленную пиранью на сковородке. «Она стреляет без промаха», – говорил с гордостью отец. Вряд ли он тогда предполагал, как его дочь распорядится своим талантом.

Однако постепенно в отношениях между отцом и дочерью возникла трещина. Журналист Юрген Шрайбер в своей книге «Она умерла как Че Гевара» утверждает, что Моника, унаследовав от отца крутой нрав, стала дистанцироваться от его нацистского прошлого. «Гитлер был невидимой тенью, пролегавшей между ними и все больше омрачавшей их отношения», – считает Шрейбер. Тем более, что отец взял на работу нацистского преступника Клауса Барбье, приговоренного к смертной казни во Франции за участие в массовых убийствах. Он объявился в Боливии под именем Клауса Альтмана. И хотя Эртль утверждал, что ничего не знал о том, что тот разыскивается за военные преступления, но позднее сознался, что «Альтман» с самого начала рассказал ему, что он бывший эсэсовец.

В итоге Моника все сильнее и сильнее отдалялась от семьи. Ее возмущало то, к чему отец был равнодушен: нищие крестьяне и полуголодные шахтеры, редко доживающие до 30 лет, любой протест которых подавлялся правительственными войсками и ультраправыми «эскадронами смерти». Так, в ночь на 25 июня 1967 года, известную в Боливии как «ночь Сан-Хуана», армия захватила шахтерские поселки Катави и Сигло ХХ, расстреляв 20 и ранив 70 человек. Генерал Овандо оправдывал эту акцию тем, что шахтеры якобы готовили нападения на казармы, а президент Баррьентос взял на себя всю ответственность за расправу. И в 1969 году Моника, прежде ревностная католичка, решилась на отчаянный шаг: она развелась с мужем, оборвала все связи с боливийским высшим обществом, в котором выросла, и присоединилась к революционной Армии национального освобождения Боливии, о создании которой Че Гевара объявил на собрании своего отряда 25 марта 1967 года. Им были написаны Манифест АНО и обращение к боливийским шахтерам.

После смерти Че Гевары армию возглавил его соратник Гидо Альваро Передо Лейге (псевдоним «Инти»). После гибели «Инти» 9 сентября 1969 года руководителем АНО становится его брат, медик и революционер Освальдо Передо Лейге (псевдоним «Чато»). После ареста «Чато» руководительницей АНО вплоть до своей смерти 12 мая 1973 года была Моника Эртль.

Теперь ее звали уже не «мотылек», а Имилла, что означает «индейская девушка». Отныне она будет бороться с хунтой, с которой ее отец был тесно связан – он даже подарил свои дорогие часы «Сейко» президенту Баррьентосу. Теперь ее кумир «Инти» – еще бы, ведь он был другом и боевым соратником самого команданте Че Гевары! Да и про Имиллу говорили, что она «не знает страха». Она предоставляет убежище выжившим бойцам из отряда Че Гевары, пытается найти участок земли, чтобы создать лагерь для подготовки боевиков АНО и обращается с соответствующей просьбой к своему отцу – но получает отказ. Чтобы раздобыть деньги, Моника совершает налеты на банки. И когда после одного из ограблений она воспользовалась собственным «Шевроле», власти объявляют Монику в розыск.

Вскоре, в одну из тех ночей, которые «Инти» проводил не со своей возлюбленной Имиллой, он был убит в перестрелке с агентами охранки. «Христос с винтовкой, распятый пулями», – взывает убитая горем Моника. И это еще не все – газеты публикуют кощунственные снимки, на которых рядом с телом «Инти» в позе победителя с сигарой в зубах позирует тот, кто два года назад приказал ампутировать мертвому Че Геваре руки в качестве жуткого доказательства его смерти. Тот, кого Моника ненавидит больше всех на свете – полицейский полковник Роберто Кинтанилья.

И чувство мести овладевает всем ее существом, непроизвольно складываясь в стихи:

Кинтанилья, Кинтанилья…
Не будут отныне спокойными ночи твои…
Ты отнял жизнь у «Инти»…
Но народ воздаст тебе по делам твоим…

Спустя полтора года «Тото» Кинтанилья Перейра, ставший к тому времени генеральным консулом в Гамбурге, был убит тремя выстрелами в упор. Моника была немкой, выросшей в одном из самых престижных районов Мюнхена, и ей легко удалось найти подход к чужаку. Но, впрочем, не исключено, что она обращалась за помощью к братьям по оружию из немецкой Фракции Красной Армии (RAF), которую на тот момент возглавляла легендарная Ульрика Майнхоф. Не исключено, что Моника скрылась в одной из коммун, связанных с RAF и расположенных этажом выше консульства Боливии. Одно лишь установлено достоверно: короткоствольный револьвер Colt Cobra 38 Spezial она получила от итальянского миллионера и левого издателя Джанджакомо Фельтринелли – товарища по оружию, который погиб в 1972 году, случайно подорвав себя динамитом.

В любом случае эта акция вдохнула новые силы в казалось бы уже поверженную АНО, сообщения о которой вновь заняли первые полосы газет. А Моника тем временем возвращалась кружным путем в Боливию, поскольку к этому моменту ее уже разыскивали во всех аэропортах странны как государственного преступника номер один, а прокуратура Гамбурга объявила Монику Эртль в международный розыск через Интерпол. Однако дело за номером 141 Js 527/71 вскоре было закрыто и так и осталось нерасследованным. Было установлено, что пострадавший считался одной из самых зловещих фигур в деле расстрела Че Гевары и он же повинен в убийстве «Инти» Передо – ближайшего соратника Че Гевары.

В 1972 году совместно с французским журналистом Режи Дебре, сподвижником Че Гевары, Моника Эртль готовит похищение Клауса Барбье, еще одного фигуранта в деле убийства Че Гевары, с целью переправить его для проведения судебного процесса во Францию. Барбье скрывался в Боливии под именем Клауса Альтмана и работал на Министерство внутренних дел Боливии. Тем самым был бы устранен еще один виновник гибели Че Гевары, и одновременно показана духовная преемственность АНО с французским Сопротивлением. Однако план похищения Барбье провалился. Дело в том, что Клаус Барбье с 1966 года работал на западногерманскую разведку BND и регулярно писал донесения, в том числе и о Монике Эртль.

А летом 1971 года старик Эртль растерянно смотрел на грубо составленный фоторобот своей дочери, за поимку которой было назначено вознаграждение в 20 тыс. долларов. Даже за Че Гевару было когда-то обещано по разным данным лишь от 3 до 4 тыс. И Ганс Эртль прекрасно понимал, что в такой нищей стране, как Боливия, эта сумма означает смертный приговор для его дочери.

Однако он не мог знать, что его дочь будет выдана тем, кого он в свое время принял и сделал своим другом – Клаусом Альтманом. Вероятно, он даже не знал, что под именем Альтмана скрывается Клаус Барбье. Не знал он также, что Моника вернулась в Боливию с заданием организовать похищение скрывавшегося здесь Барбье – и при этом сама попала в сети матерого нациста.

12 мая 1973 года Моника Эртль была убита боливийскими спецслужбами. Режи Дебре утверждал, что засада была подстроена Клаусом Барбье, однако доказать этого не удалось. Труп Моники не был передан родственникам, чтобы скрыть возможные следы пыток, которым она была подвергнута перед смертью. Пытки были повседневной практикой южноамериканских спецслужб. Это было хорошо известно и отцу Моники. Поэтому в своем интервью в 1988 году он выразил надежду на то, что Моника не попала в руки палачей живой. Ганс Эртль умер 23 октября 2000 года в боливийской провинции Чикитания, департамент Санта-Крус.

Место захоронения Моники Эртль неизвестно. Ее родные так никогда и не узнали, где же похоронен их «Мотылек», отомстивший за Че Гевару. Сегодня о ней напоминает лишь ее имя на могиле ее матери на немецком кладбище Ла-Паса…

После смерти Моники Эртль Армия национального освобождения Боливии продолжила вооруженную борьбу, объединившись с Революционной армией народа Аргентины и Тупамарос из Уругвая. В 1976 году в Париже был казнен командующий 8-й дивизией боливийской армии, штаб которой находился в Санта-Крус и которая участвовала в операции «Парабаньо» по уничтожению отряда Че Гевары и отделившегося от него отряда «Хоакина».

Не ушел от расплаты и Барбье. В 1970-х годах на него вышли французские журналисты Серж и Беата Кларсфельд. В 1983 году Барбье был выдан Боливией Франции, где предстал перед судом. Процесс начался 11 мая 1987 года и привлек внимание всего мира. Барбье был признан виновным в преступлениях против человечности и осужден к пожизненному заключению. Он умер в тюрьме 25 сентября 1991 года.

В 1997 году из-под взлетно-посадочной полосы около Вальегранде были эксгумированы останки тела с ампутированными руками. Тело было идентифицировано как принадлежащее Че Геваре и возвращено на Кубу. 16 октября 1997 года, 20 лет назад и спустя 30 лет после смерти команданте, останки Че Гевары и шестерых его товарищей были перезахоронены в городе Санта-Клара на Кубе.

А еще через 17 лет, в ноябре 2014 года, мир облетело радостное известие: обнаружились одиннадцать ранее неизвестных черно-белых фотографий тела Че Гевары. Их нашел в своем семейном архиве Иманол Артеага, племянник испанского католического миссионера Луиса Куартеро, присутствовавшего при казни революционера. Артеага и его тетя, жена Куартеро, обнаружили снимки, разбирая архив после смерти Куартеро в 2012 году. Артеага отнес снимки эксперту, который установил, что они напечатаны на бумаге, которая была снята с производства еще в 1960-е годы.

По словам Силвана Эстибаля, заведующего отделом фотографий агентства Франс Пресс, известные до сих пор цветные фотографии тела Че Гевары были сделаны корреспондентом Франс Пресс Марком Гуттеном, который в 1967 году направил в адрес агентства 5-6 катушек с негативами. Однако, прибыв в Париж, он обнаружил, что было проявлено лишь несколько цветных фотографий. Куда делись остальные — до сих пор остается загадкой.

При этом обнаруженные недавно в Испании снимки были сделаны раньше снимков Гуттена. На них Че лежит со спутанными волосами и в куртке, наспех застегнутой на груди. Кроме того, на этих фотографиях запечатлена мертвая соратница Че Гевары — латиноамериканская революционерка-подпольщица немецкого происхождения Тамара Бунке, носившая в честь Зои Космодемьянской псевдоним «Таня» или, как ее называли партизаны, «Мимолетная звезда». Ее тело также лежит на носилках, но лицо невозможно опознать, поскольку оно изуродовано.

Боливийские крестьяне, до того настороженно относившиеся к Че, глядя на тело поверженного революционера, пожертвовавшего собой ради их лучшей жизни, увидели в нем сходство с распятым Христом. Для латиноамериканцев, большинство из которых являются страстными католиками, руки Че стали чем-то наподобие головы Иоанна Крестителя. Они канонизировали Че Гевару, провозгласили его святым Эрнесто, великомучеником и небесным покровителем Вальегранде, тайно зажигали поминальные свечи и, словно Библию, читали многочисленные труды Че. Его имя навсегда стало символом латиноамериканской революции. От Рио Гранде до Огненной земли его считают пророком, чья мученическая смерть в горах Боливии разбудила народы «пылающего континента».

В портрете стрелка в Лас-Вегасе буквально не за что уцепиться, каждая деталь сообщает о том, что у тихого пожилого американского богача не было ни единой причины для совершения немыслимого злодеяния.

Бойня в Лас-Вегасе – это чистая, беспримесная мизантропия. Едва ли 64-летний Стивен Пэддок испытывал ненависть к представителям социальной группы country music, с гораздо более высокой долей вероятности он выбрал концерт только для того, чтобы в зоне огневого поражения оказалось максимальное количество людей.

Целью было массовое убийство – предельно эффективное. И своей цели стрелок достиг – ему удалось поставить абсолютный рекорд по числу отправленных на тот свет.

Пэддок явно не находился в состоянии аффекта. Он тщательно и долго готовился, складируя оружие и патроны в гостиничном номере, устанавливая штативы для снайперских винтовок и видеокамеры. Агентство Reuters называет его нетипичным убийцей: в большинстве подобных трагедий стрелки были «злыми молодыми людьми».

Ближайшие родственники Пэддока, включая брата, не смогли пролить свет на его мотивы – нет ни малейших оснований предполагать, что он был связан с радикальными террористическими группами, одержим какими-то сверхценными идеями, как Брейвик, намерен был заявить обществу о своей правде.

Мотивы социальной фрустрации вроде потери работы или внезапно обрушившейся нищеты тоже можно исключить, поскольку убийца являлся миллионером.

Более того, Пэддок – это типичный избиратель Трампа, протестант, республиканец, консерватор. В этом портрете буквально не за что уцепиться, каждая деталь сообщает о том, что у тихого пожилого американского богача не было ни единой причины для совершения немыслимого злодеяния.

Америка взялась за ружье, чтобы уничтожить саму себя, вернее то, во что она превратилась

Поэтому я и говорю о чистой мизантропии: убийство незнакомых людей, а затем и самоубийство – это, если брать смысл трагедии в плоскости абстрактного обобщения, тотальное отрицание человека, осмысленности его существования.

Можно предположить, суммируя всю информацию о нем, что Пэддок был человеком религиозным. Следовательно, в его картине мира в какой-то момент вдруг не осталось места для венца творения и самого Творца как силы, вдохнувшей жизнь в человека и освятившей его бытие крестной мукой.

Таким образом, стрелок из Лас-Вегаса расстрелял людей, по всей вероятности, для того, чтобы уничтожить весь миропорядок, всю привычную систему вещей. И начиная с этого места уже можно пытаться строить некоторые предположения.

Именно такие американцы, как Пэддок, в течение двух последних десятков лет теряли свою Америку, которую у них забирали не какими-то мизерными частями, чтобы дать возможность адаптироваться к изменениям, а выдирая с мясом огромные куски, загоняя традиционалистов все дальше и дальше в глубокую депрессию.

Повестка дня, бескомпромиссно установленная в какой-то момент либеральной глобалистской элитой и не менявшаяся в зависимости о того, кто находился у власти – демократы или республиканцы, предусматривала полное переформатирование оси ценностных координат, в которой такие основы жизни, как семья, гендерная иерархия, государство, национальная и религиозная идентичность маркировались как отжившие, не отвечающие требованиям времени.

Либеральный истеблишмент США, некритично перенявший эту самую повестку у европейских левых, которые действовали много тоньше, оставляя дискриминируемому большинству на какое-то время право жить по собственным правилам, принялись забивать сваи по всему периметру жизненного пространства страны с убийственной серьезностью и свойственным американской культуре усердием.

Я помню, как лет, наверное, 15 назад – я тогда работал в американской компании – разворачивалась кампания борьбы с sexual harassment, сексуальными домогательствами. Плакаты с подробными разъяснениями сути искореняемого явления вешались на стену каждого кабинета.

Америка погрузилась в атмосферу всеобщей истерии.

Казалось, что американские фирмы вступили в жесткую конкуренцию между собой – кто выявит больше случаев неподобающего поведения. По умолчанию домогательство трактовалось исключительно в феминистском ключе – предполагалось, что его жертвами могут стать только женщины.

Достаточно было любого бездоказательного обвинения, чтобы мужчину вышвырнули с работы. Через несколько лет кампания стала сходить на убыль – выяснилось, что значительное количество претензий были ложными – но несколько десятков тысяч судеб уже оказались поломаны.

С такой же протестантской ревностью внедрялись и другие ценности – мультикультурализм (трансформировавшийся в условиях США в позитивный расизм, направленный против белых), права сексуальных меньшинств, получившие несомненный приоритет над правами традиционной семьи, проект глобального миропорядка с едиными стандартами.

Америка, какой она привыкла органично ощущать себя – консервативная, провинциальная, религиозная – была повержена в прах.

Наверно, ей казалось, что последние президентские выборы – это решающий бой, который можно дать либеральной элите. И если не удастся поменять ситуацию в этот раз, то битва проиграна окончательно, дальше уже только мрак и хаос, новые правила жизни, неприемлемые для значительной части населения, ассоциирующей себя с двухвековой традицией.

Казалось бы, победа Дональда Трампа ознаменовала собой возвращение из подполья доброй старой Америки, но не тут-то было.

Политик, сделавший ставку на традицию, обещавший вернуть обычным людям их простые радости, привычный мир, попав во власть, стал под напором все того же левого истеблишмента сдавать свои позиции. Он не смог поменять ни на йоту навязанную глобалистами повестку.

Наверно, последней каплей могла стать развязанная сторонниками мультикультурализма война с памятниками конфедератам: именно после этого стало очевидным, что Трамп не в состоянии серьезно противостоять набравшему невиданную силу левому тренду.

#{author}Думаю, что где-то в это время – чуть раньше, чуть позже – Америка прошлого в лице Пэддока осознала предельно ясно, что ее окончательно похоронили и надежд на возрождение больше нет.

И она взялась за ружье, чтобы уничтожить саму себя, вернее, то, во что она превратилась.

Понимаю, что моя гипотеза может показаться кому-то голой абстракцией, однако за неимением других она в состоянии хоть как-то объяснить действия убийцы из Лас-Вегаса.