— Президент Грузии Михаил Саакашвили уже несколько раз высказывался против возобновления работы абхазского участка железной дороги. А на днях он вновь отметил, что возобновление работы железной дороги возможно только параллельно с ее освобождением. Между тем, госминистр по вопросам реинтеграции Грузии Паата Закареишвили считает, что, если речь пойдет о возобновлении работы железной дороги, а не о чем-то другом, то этот процесс может стать частью «освобождения», а не развиваться параллельно. Господин Бердзенишвили, что Вы думаете по поводу этой проблемы?
— Прежде всего, повестку внутренней и внешней политики формирует действующая власть Грузии. Так что, не столь уж важно, что заявляет господин Саакашвили. Период его президентства подходит к концу. Позиция правительства в лице новой коалиции – «Грузинской мечты», премьер-министра, госминистра по вопросам реинтеграции, парламента важнее, чем, практически, частное мнение господина Саакашвили.

С другой стороны, мы не ожидаем, что возобновление работы Абхазской железной дороги – это краткосрочная возможность. Просто мы заявили, что готовы сотрудничать в этом направлении, мы имеем достаточное количество инициатив в отношении Абхазии. Думаю, что главное препятствие в вопросе возобновления работы абхазской железной дороги – не заявления господина Саакашвили, а позиция России, которая, думаю, не столь заинтересована в ее функционировании.

Открытие абхазского участка железной дороги выгодно Армении, что естественно. Выгодно Грузии, так как речь идет о грузино-абхазских отношениях, это дорога, которая связывает Сухуми и Тбилиси, и это невыгодно России. По этой же причине мы вынуждены будем работать и в этом направлении: повысить абхазскую заинтересованность в вопросе возобновления работы абхазской железной дороги, и вообще, чтобы открыть Абхазию. С одной стороны, Абхазия является той частью территории, где доминирует Россия, с другой стороны, абхазы не намерены становиться частью Краснодарского края России. Абхазии необходимо найти внутреннюю и внешнюю опоры с целью усиления минимальной зависимости от России. И потому они (власти России) понимают, что абхазская железная дорога увеличивает возможности Абхазии найти свое место не только на постсоветской территории, но и вне ее. Заинтересованность Евросоюза и Грузии – в открытии Абхазии, заинтересованность Армении – в задействовании абхазской железной дороги. Это факторы одного плана.

С другой стороны, я думаю, что Армения должна вести работу с Россией, так как последняя в данный момент является главным препятствием в вопросе перспективы восстановления функций Абхазской железной дороги.

— На политическом поле Армении широко обсуждаются возможности углубления армяно-грузинских отношений. В частности, во время визита Бидзины Иванишвили в нашу страну Давид Шахназарян (экс-глава Службы национальной безопасности Армении) заявил, что отношения Армении с Грузией должны быть не только добрососедскими и партнерскими, но и должны носить стратегический характер, и что настало время начать между двумя странами «стратегический диалог». Он отметил, что для дальнейшего углубления армяно-грузинских отношений необходимо довести до завершения вопрос демаркации границы между двумя государствами и подписать по этому вопросу соглашение, а также внести в армяно-грузинскую повестку вопрос ликвидации всех контрольно-пропускных пунктов на границе (учитывая, что Армения уже отменила визовый режим для стран Евросоюза). Как Вы думаете, возможно ли осуществление этих положений?
— Да, я согласен с Д. Шахназаряном. Вопрос демаркации границы затянулся. У Грузии нет четких границ с Арменией, как и с Азербайджаном и Россией. Демаркация не завершена, и потому… да, это один из тех вопросов, который мы можем и обязаны решить.

Что касается визового режима, естественно, Грузия не имеет его с Арменией, но чем больше будет облегчен процесс пересечения границы, тем будет лучше. Так что, в этом вопросе я особых проблем не вижу, тем более, что из Армении через Грузию проходит значительная часть товаров, а летом большое число граждан Армении проводят свой отдых в Батуми. Следовательно, наши взаимоотношения, конечно же, нормальные, но могут стать еще более тесными.

— Как известно, президент Грузии Михаил Саакашвили должен был выступить с ежегодным отчетом в Национальной библиотеке Тбилиси. Однако выступление было отложено из-за столкновений. Известно, что это произошло на фоне противоречий, возникших по поводу конституционных поправок, которые предложила «Грузинская мечта», и которые касаются ограничения полномочий и прав президента, а также перевода парламента из Кутаиси в Тбилиси. Господин Бердзенишвили, какова сегодня ситуация на политическом поле Грузии?
— Вечером 8 февраля Саакашвили объявил, что намерен в парламенте отказаться от своего права распускать правительство и формировать новое правительство без одобрения в парламенте. В действующей Конституции Грузии есть статья, согласно которой он не только представляет отставку правительства без ведома парламента, но и назначает новое правительство, которое в течение нескольких месяцев может управлять страной, не имея легитимности. Он отметил, что выступает за отмену этих полномочий. Если бы он придерживался этой позиции 6 февраля, когда в парламенте развернулась дискуссия, то 8 февраля событий вокруг Национальной библиотеки не произошло бы.

В парламенте циркулируют два проекта конституционных изменений. Один – о полномочиях президента, и в этом вопросе, кажется, препятствий больше нет. А другой касается места функционирования парламента. В действующей Конституции закреплено, что парламент действует в Кутаиси. До этого работа парламента не была официально привязана к определенному месту: как правило, парламенты работают в столицах, и я считаю, что этот орган должен работать в столице. По этому вопросу позиции «Грузинской мечты» и «Национального движения» отличаются. Эта тема останется открытой до голосования, которое намечено провести в конце февраля — начале марта. По всей вероятности, по одному вопросу взаимные уступки будут, а по вопросу места функционирования парламента все станет известно после голосования.

Оригинал публикации: Աբխազական երկաթուղու հարցում գլխավոր խոչընդոտը Ռուսաստանն է

2013 – год начала одного из важных поворотных пунктов республиканского периода Турции. 

Будет ли в этом году введена новая конституция, призванная обеспечить переход от парламентской системы к президентской? Важно будет оценить последствия. На повестке дня обсуждение вопроса о прекращении огня Рабочей партией Курдистана (РПК). После местных выборов в марте 2014 года будут проведены президентские и парламентские выборы. В этой связи можно утверждать, что 2013 – закулисный год во внутриполитической жизни страны. Ожидается, что, начиная с 2013 года, экономический рост будет держаться на уровне 4%, и наступивший год станет периодом, в котором сохранится экономическая и политическая стабильность.

Можно прогнозировать продолжение последовательных взлетов и падений в отношениях Турции с Европейским Союзом, в котором не прекращается политический и экономический кризис. Предстоит год, когда замороженные в силу председательства в ЕС греческих властей Южного Кипра отношения станут постепенно оттаивать. За последние 7 лет в переговорах о вступлении Турции в ЕС были открыты 13 из 33 разделов, и некоторые из них были заблокированы. Наибольшие препятствия для Турции возникли со стороны Франции и греческих властей Южного Кипра. 8 пунктов были заморожены в соответствии с Дополнительным протоколом.

В 2013 году продолжится веяние ветров «арабской весны». С устранением светского арабского национализма режима БААС на Ближнем Востоке арабский национализм, опирающийся на исламские ценности, продолжит превращаться в официальную идеологию арабских государств – от Египта до Ирака.

В 2013 году к Таможенному Союзу, образованному Российской Федерацией, Белоруссией и Казахстаном, присоединится Киргизия. 18 февраля в Армении пройдут выборы президента. Вслед за заявлениями сильных оппозиционных лидеров о том, что они не будут выставлять свои кандидатуры на выборах, Серж Саркисян остался без соперников. Во второй президентский срок Саркисяна не ожидается принятие позитивных шагов в отношениях в треугольнике Турция – Азербайджан – Армения…

(«Turkiye gazetesi», Hasan Kanbolat)

inosmi.ru

США как конкурент России в Азии

Тема экономико-политической конкуренции России и США на постсоветском пространстве актуальна все последние двадцать с лишним лет. А после того, как в декабре 2012 года госсекретарь США Хиллари Клинтон в своем выступлении в Дублине назвала усилия России по развитию интеграции в Евразии «попыткой ресоветизации региона», пообещав выработать «эффективные шаги по замедлению или предотвращению этого процесса», она получила новое звучание.
Нет сомнений, интеграционные инициативы Москвы и раньше вызывали недовольство Запада, однако впервые об этом было заявлено так определенно, что, впрочем, изначально прогнозировалось многими российскими экспертами, обсуждавшими идею новой экономической кооперации еще в 90-е годы. К числу регионов, где столкновение экономических интересов России и США может иметь тенденцию к обострению, относится Центральная Азия. Здесь сразу два государства изучают потенциальную возможность присоединения к Таможенному союзу (Киргизия и Таджикистан)

Америка в Азии
Анализ американской политики показывает: будучи глобальным экономическим игроком, Вашингтон преследует в ЦА две общие цели — ослабление стратегических соперников в лице Москвы и Пекина и получение доступа к каспийским углеводородам.
В 1990-е годы XX века, действуя как через мировые финансовые институты, так и на двусторонней основе, Соединенные Штаты навязали некоторым местным правительствам подчас механическое заимствование либеральных рыночных моделей. В ряде случаев (в частности, в ходе приватизации в Киргизии) это ускорило процесс разрушения реальной экономики и утрату экономического влияния Москвы, последовавшую за распадом народнохозяйственного комплекса СССР.
Тогда льготные кредиты Запада заменили практику дотаций союзного центра, открыв возможность, с доминирующей ролью США, определять направления монетарной и фискальной политики в странах региона. Растущая кредитная зависимость наиболее слабых в экономическом отношении государств ЦА стала использоваться в качестве рычага давления на них по политическим и военным вопросам.
Параллельно с разрушением кооперационных связей с Россией Белый дом приступил к освоению энергоресурсов ЦА. А ведь там доказанные запасы нефти, по текущим оценкам BP, составляют около 2,5-3 процентов общемировых, а газа — 12-13 процентов. Как и в соседних регионах, американские корпорации («Шеврон», «ЭксонМобил», «КонокоФилипс») прежде всего интересовал доступ к нефтяным месторождениям. Их инвестиции в нефтяной сектор Казахстана (29 миллиардов долларов. в течение 1993-2009 годов) значительно превышают вложения США во все другие страны и отрасли ЦА вместе взятые (на следующий по списку Узбекистан к 2009 году пришлось только 500 миллионов долларов).
Хотя углеводородные запасы Центральной Азии существенно меньше, чем Персидского залива, ресурсное истощение планеты, по прогнозам, будет подталкивать Америку наращивать активность в регионе. Декларируемые планы американских ТНК предусматривают еще более внушительные капиталовложения в расширение добычи на казахстанских месторождениях (с учетом средств инвесторов из других стран верхний потолок затрат для «Тенгиза» обсуждается на уровне 20 миллиардов, а для «Кашагана» — рекордных 187 миллиардов долларов).

И на Каспии
Американская экспансия в каспийский сырьевой сектор предполагает преодоление ряда текущих ограничителей.
Так, ситуацию вокруг добычи сырья для Вашингтона осложняет позиция политического руководства Казахстана, на который приходится 96 процентов доказанных запасов центральноазиатской нефти, и Туркмении, аккумулирующей основную часть газа. Авторитарный Ашхабад не допускает западные кампании к перспективным месторождениям на суше. Астана же взяла курс на повышение собственной доли в нефтяных проектах, ранее на льготных условиях, переданных западным концессионерам, а также все шире открывает рынок Китаю.

Серьезной проблемой остается географическая замкнутость ЦА, когда для транспортировки сырья на западные рынки приходится использовать трубопроводную систему России. Решение проблемы Вашингтон видит в прокладке трубопроводов по дну Каспия на Кавказ в обход российской территории. Однако этому мешает противодействие Москвы, Пекина и Тегерана, апеллирующих к неурегулированному статусу Каспийского моря, а также конкуренция кавказских и центральноазиатских поставщиков углеводородов между собой.
По мнению американских экспертов, преодоление вышеназванных геополитических и географических препятствий потребует для США длительного времени и привлечения серьезных административных, дипломатических и экономических ресурсов.

Пойти по Новому
Шелковому пути?

Дополнительные мотивы в экономическую политику США привнесла администрация Барака Обамы, летом 2011 года обнародовавшая концепцию Нового Шелкового пути. Концепция предполагает создание инфраструктуры, связывающей Центральную и Южную Азию через Афганистан и либерализацию торговли между ними. Вероятно, это должно ослабить экономическую ориентацию ЦА на Россию и КНР, сделать правительство Хамида Карзая в Кабуле экономически более устойчивым, снизить его потребность во внешних дотациях.

Хотя в рамках Нового Шелкового пути Соединенные Штаты добились успехов в продвижении ряда локальных проектов (строительство нескольких автодорог, мостов, электрических линий и железнодорожной ветки на Мазари — Шариф между ИРА и сопредельными республиками), перспективы масштабных проектов, таких как газопровод TAPI и ЛЭП CASA-1000, пока выглядят туманными. Их «воплощение в металле» тормозят небезопасный маршрут через Афганистан, дороговизна (TAPI, например, оценивается в 8-12 миллиардов долларов), неопределенность вокруг сырьевой базы, напряженные отношения потенциальных покупателей и транзитеров сырья, а также альтернативные предложения Ирана и КНР.
Тем не менее Белый дом, вероятно, продолжит лоббирование указанных проектов, поскольку их реализация сулит снижение российского и китайского влияния в Центральной Азии, дальнейшую изоляцию Ирана и открытие доступа к газовым ресурсам Каспийского региона.
Новый Шелковый путь выступает пока эфемерным, но все-таки потенциальным конкурентом Евразийского союза. Последний в Вашингтоне однозначно оценивают как механизм укрепления позиций Кремля на постсоветском пространстве. А значит, он будет подвергаться возрастающей дискредитации со стороны Запада. Не исключено, что в качестве противовеса американцы постараются форсировать процесс вступления стран региона в ВТО на условиях, осложняющих их последующее присоединение к правовой базе ТС и ЕЭП. Первым по этому сценарию в начале 2013 года в ВТО вошел Таджикистан.

Выстраивая свою экономическую стратегию вокруг нефти и южной инфраструктуры, в другие сферы американцы предпочитают не инвестировать. Вместо этого они выделяют странам ЦА так называемую «помощь», которая идет в основном на поддержку лояльных общественно-политических сил. Ее объемы только по линии Госдепартамента и USAID (без учета сопоставимых средств частных американских фондов, Пентагона и других ведомств США) с 1992 по 2012 год превысили 5,84 миллиарда долларов. Особенно значительно они выросли после вторжения американцев в Афганистан в 2001 году, когда достигли четверти от затрат США на все страны СНГ. Самый высокий уровень «помощи» на душу населения в ЦА приходится на Киргизию — как результат, именно здесь в 2005 году произошла «цветная революция».
Финансирование лишь частично направляется напрямую центральноазиатским правительствам. Его значительная часть распределяется по нисходящей через трехуровневую сеть НПО. Высшее звено в системе образуют государственные и окологосударственные американские агентства и фонды (USAID, NED), выделяющие гранты на нижестоящий уровень, представленный крупными западными неправительственными организациями (NDI, IRI, Freedom House и др.). Те, в свою очередь, спонсируют многочисленные центральноазиатские НПО, в массе состоящие каждая лишь из нескольких человек. Насыщенность ими республик региона варьируется от нынешних 99 в Туркмении до 6 тысяч в Киргизии накануне «тюльпановой революции». Это хорошо отражает возможности США по манипулированию внутриполитическими процессами в том или ином государстве.

На фоне широкомасштабной коррупции в некоммерческом секторе и проблем в американской экономике поддерживать финансирование этой системы в прежнем объеме становится несколько сложнее. Поэтому Госдепартамент, по мнению многих экспертов, предпринимает меры к повышению эффективности расходов, в том числе путем более интенсивного применения для усиления своего влияния возможностей интернета.

Дмитрий Попов, руководитель Уральского центра РИСИ (Екатеринбург), для «РИА Новости»

Предпосылки протестных движений

Арабский Восток переживает время сложных событий, которые поразили целый ряд стран и, так или иначе, затронули остальные. Мощный подъем общественного сознания, выразившийся в бурном протесте с начала прошлого года, может быть по своей последовательности и интенсивности в чем-то сопоставим со временем национально-освободительных революций, которые на волне энтузиазма принесли арабскому миру суверенитет и привели к структурным сдвигам в экономике, политике и в других сферах. Тогда были решены многие проблемы, но возникли новые, а некоторые из них превратились в реальные угрозы, которые, набрав силу, вызвали нынешний социальный взрыв и ожесточенное сопротивление властям. Не исключено, что этот сложный феномен, у которого, видимо, большое будущее, сможет подвергнуть не одну страну серьезным испытаниям и на протяжении длительного времени, поскольку высветившиеся проблемы не имеют быстрого решения.

Можно заметить, что процесс охватил государства светские, республиканские, среднего уровня развития, находящиеся в переходном состоянии, с авторитарными режимами, частью неблагополучные в социальном отношении. При этом они разные с точки зрения моделей экономического устройства, но примерно сходные по качеству политики макроэкономической стабилизации. Однако политика эта, формально будучи успешной, тем не менее не смогла обеспечить благосостояние народных масс и удержать «улицу» от выплеска накопившегося негодования.

Другой стороной явления стали арабские монархии, из которых только две — иорданская и бахрейнская — подверглись скоротечным беспорядкам, а остальные нашли способы поддержать социальный мир. Другими словами, неодномерность арабского мира стала существенным фактором нераспространения протестных настроений за национальные пределы «взорвавшихся» стран. Очевидно, общественного богатства не хватило для того, чтобы погасить недовольство в одном случае, и было вполне достаточно, чтобы нивелировать его в другом.

Арабский мир оказался в разной степени готовности к тому, чтобы встретить свою «весну гнева». Случившееся показывает, что регион был неспособен безболезненно пройти через критические изменения, которые связаны с глобальными процессами — от распада системы мирового социализма до наступления эпохи мирового рынка, от мощной интернационализации всемирного экономического пространства до резкого обострения мировых валютно-финансовых проблем. Тем более что эти жесткие явления сопрягаются с противоречивыми процессами, которые зреют внутри региона и обрекают его на положение периферийной зоны в системе Международного разделения труда. Жизнеспособность Арабского Востока подрывается тем, что местный капитализм не может обрести нужной динамики. Его внутренняя неустроенность не дает ему шанса создать на региональном уровне набора необходимых атрибутов, чтобы обрести статус цельной социально-институциональной модели, способной нивелировать все арабское пространство и придать ему характер типичности. Вместо этого происходит формирование национальных капитализмов, которые образуют разрозненное множество и не сходятся друг с другом даже по основным параметрам, не говоря уже о деталях. Несходство проявляется в разнотемповости роста, в капиталоизбыточности и капиталодефицитности развития, в разной обеспеченности ресурсами, проявляется в больших различиях по таким параметрам, как открытость рынку, интенсивность реформ и т.п. Эти явления сопровождаются затянувшимся структурным кризисом в экономике, неэффективным использованием средств и ресурсов, нерациональными схемами функционирования хозяйственной сферы и т.п.

События последнего года отчетливо указывают на эти слабые места в экономической и политической системах арабского мира, которые плодят угрозы и вызовы, слитые с самой актуальной проблематикой региона — обеспечением благосостояния людей и жизнеспособности обществ. Если подходить шире, то растущее неблагополучие на этом направлении питается ситуацией в самой чувствительной на Ближнем Востоке сфере. Она представлена разнообразными производственными, финансовыми и коммерческими интересами, сконцентрированными в руках влиятельных экономических агентов. Эти последние группируются вокруг элит и действуют преимущественно ради совместной выгоды, оставляя на периферии некорпоративный бизнес, в иных обстоятельствах способный работать на экономический рост.

Наиболее негативное последствие такой организации деловой активности проявляется в выталкивании из сферы бизнеса больших групп потенциальных и действующих предпринимателей низшего ранга и целой армии рабочих рук, поступающих на переполненный рынок труда.

Имеется и усугубляющий ситуацию момент. Экономическая политика в менее развитых арабских странах даже при определенной подвижности на некоторых этапах в течение долгого времени несет в себе черты реактивности. Следование естественному ходу событий было прервано в 1980-1990-е гг., когда в арабском мире в той или иной форме начался переход к рыночной экономике, а в основу преобразований в наиболее решительно настроенных государствах были положены принципы экономической либерализации, внедрение которых сопровождалось макроэкономической стабилизацией и структурными реформами.

Но последствия реформ не были сплошь позитивными. Они способствовали выправлению некоторых показателей, улучшали пропорции внутреннего рынка, выравнивали процессы интеграции в мировую экономику, но не были в состоянии создать условия для перераспределения общественного богатства в интересах всех. Причиной этого было выраженное несоответствие между макроэкономическими догмами и реальными экономическими процессами, которые развертывались в регионе. Тем самым провоцировалось отставание Арабского Востока не только от мировых индустриальных центров, но и от ряда государств Востока и Юга, которые дальше продвинулись по пути структурных преобразований и внешнеэкономической открытости, сделав отрыв заметным.

Из этого следует, что макроэкономические мероприятия в нефтеимпортирующих арабских государствах оказались лишь ограниченно полезными и не могли при всех обстоятельствах удовлетворять потребностям устойчивого развития. Большой дефицит бюджета провоцировал кризисные явления в платежном балансе, финансовую нестабильность, инфляцию. Они тормозили экономический рост, в частности, сдерживали динамику обрабатывающей промышленности, неразвитость которой мешала проведению активной торговой и промышленной политики, налаживанию экспорта и защиты национальных производителей от наплыва импорта. Дополнительно осложняли ситуацию коррупция, бюрократизм, нераспорядительность.

Между тем движущей силой в обрабатывающей отрасли является мелкий и средний частный капитал, более всего страдающий от злоупотреблений, последствия которых могут быть неощутимы для привилегированных экономических агентов. Ущемление большой группы «неоперившихся» предпринимателей активизировало недовольство и в близких им стратах. Сопровождаемое ропотом, а затем и открытым протестом постепенно люмпенизирующихся и разуверившихся в рыночной идеологии людей, оно обеспечило общую эффективность усилий по демонтажу старой власти.

Результативность их усилилась еще и тем, что «арабская весна» очень быстро последовала за глобальным финансовым кризисом. Наслоение одного явления на другое только сгустило проблемы в неустойчивой части арабского мира и не позволило арабской экономике к моменту начала протестных движений в достаточной степени оправиться после удара. В результате был запущен механизм новых событий. Фактически они стали точкой отсчета для нового прочтения арабской действительности, которая накопила противоречия, способные взорвать не только отдельные страны, но и выбросить протуберанцы в другие части региона.

Едва ли можно сомневаться в том, что именно внутренние обстоятельства запустили механизм массового неповиновения в арабском регионе. Но в целом вся ситуация — и линейная, и структурная — значительно сложнее схемы и предполагает присутствие и мощного внешнего фактора.

Экономики менее обеспеченных арабских стран были унаследованы со времен освободительных революций. И в более поздний период они еще воспроизводили модели, с которых начиналось их взаимодействие с внешним миром. Тем не менее, в рамках этого процесса на Арабском Востоке закреплялись экономические институты, которые усваивали методы работы западного капитала, копировали управленческие техники, формы организации хозяйственной деятельности. В равной мере с западным влиянием связывалось появление крупного национального предпринимательства, становление элементов корпоративного сознания, возникновение новых элит, встраивавшихся в систему прогрессирующего на региональном уровне капитализма.

Этот процесс значительно ускорился в последней трети прошлого века, когда арабские страны, пройдя через реформы собственности в начальный период независимости, создали национальные воспроизводственные структуры, расширили базу материального производства и в скором времени встали перед необходимостью создания более эффективных моделей роста и социального устройства. Все это оформлялось движением в русле догоняющего развития.

Заимствование новых технологических решений и методов управления развитием протекает в условиях большого отставания от Запада. Модернизация в арабском мире не набирает необходимых темпов, чтобы заметно уменьшить отрыв от промышленно развитых государств, множество показателей соответствия современным требованиям экономического роста до сих пор так и не достигнуто в большинстве стран. Остаются огромные разрывы в техническом оснащении предприятий, в энергозатратности, в уровнях инвестиционного обеспечения и т.п. как между западными и арабскими странами, так и между этими последними. Несходство стартовых уровней, параметров ресурсной базы, состояния производительных сил, несовпадение по качеству труда, по культуре отношения к нему и т.п. ярко отражаются на характере социальных и экономических процессов.

Но это не исключает последовательного внедрения в арабские экономические представления элементов западной философии прагматизма и активизма, которые связаны с индивидуалистическими устремлениями и не вполне соответствуют арабскому образу мышления, традиции видения мира и инструментам регулирования окружающей действительности. Очаговое развитие капитализма воспринимается с большей или меньшей терпимостью, но повальный процесс, тем более с негативными последствиями, явно встречает не только раздражение, но и откровенное неприятие.

На этом фоне открытое обращение арабского государства к либеральным ценностям и к капитализму как таковому в качестве универсального средства выправления экономической ситуации не принесло (и теперь это хорошо видно) ожидаемых плодов. «Улица» продемонстрировала нежелание идти навстречу экспериментам в условиях, когда масштабы и цели реформ не настолько отвечают уровню существующих институтов, чтобы гарантировать успех преобразований.

Если вернуться к роли внешнего фактора, то следует отметить, что привычное следование населения в русле инициатив государства на Арабском Востоке было для Запада своего рода гарантией того, что в регионе ситуация не сулит неожиданностей, и программы рыночного обустройства арабских экономик продолжат осуществляться в поступательном режиме. Т.е. Запад считал, что арабский мир созрел для подражательной модернизации, и потому не отказывался от замысла побуждать его двигаться в русле либеральных догм и рыночных стратегий.

Однако экономические преобразования по рыночным схемам принесли облегчение лишь с точки зрения выправления некоторых макроэкономических показателей. В политическом же плане они оказались гораздо эффективнее в том смысле, что смогли поднять массы на активные действия против власти и инициировать в обществе взрывной протест. И развитие его пошло вопреки расчетам на мирное выжидание народом того момента, когда экономические меры смогут положительно сказаться на социальных условиях. Другими словами, протестный процесс возник как результат ухудшения, а не улучшения положения народа в ходе структурных реформ.

По существу же, именно западные рецепты преодоления экономической отсталости заложили мощную базу потрясений в арабском обществе, резко увеличив здесь в начале нового десятилетия текущего века скорость и интенсивность внутренних изменений.

Нынешняя политическая ситуация в арабском мире и реакция на нее со стороны Запада вполне определенно указывают на то, что серьезные волнения в ряде арабских государств стали весьма подходящим поводом для активизации усилий, необходимых для устранения последних оплотов арабской национально-освободительной идеологии и развала урубы как символа арабской солидарности. Тем более что скопированные с западных схем программы экономического роста привели к результатам, прямо противоположным идее социальной справедливости, популярной в арабском обществе, и дали повод Западу использовать даже провал широко пропагандируемой рыночной стратегии с пользой для себя.

Продолжение следует

Филоник Александр Оскарович, кандидат экономических наук
21 янв. 2013

Гюльнара Инандж,

директор Международного онлайн информационно-аналитического центра «Этноглобус» (ethnoglobus.az) , руководитель  представительства Российского центра имени Льва  Гумилева (gumilev-center.az) в Азербайджане,  mete62@ inbox.ru

Эксклюзивное интервью чрезвычайного и полномочного посла Исламской Республики Иран в Азербайджане Мохсена Пак Айина для портала islamınsesi.az.

-Напряжение,  имеющее место в азербайджано-иранских отношениях,  несмотря на периоды потепления, сохраняется. В чем видите причину этих разногласий?

-Не считаю, что в ирано-азербайджанских отношениях имеет место кризис. Даже в семье бывают разногласия, но их нельзя назвать кризисом. Между двумя соседними странами всегда могут быть некоторые разногласия, но все они решаются дипломатическими путями и  не мешают плодотворному и постоянному сотрудничеству.
Нужно учитывать, что у нас точек соприкосновения больше, нежели разногласий. Не побоюсь повториться – наши народы объединяют общие исторические, религиозные, культурные, этнические традиции.

Значительная часть населения Азербайджана и Ирана говорит на одном языке, практически все понимают друг друга без переводчика. Где еще найдешь два таких близких  государства.
Наши отношения развиваются волей лидеров и политиков двух стран. Однако некоторые политики и ученые поднимают в сущности второстепенные и третьестепенные проблемы, фактически придуманные ими же. Но это для нас не важно.

Важно понимание руководителей стран. С этой точки-зрения будущее наших отношений  мне видится светлым. Встречи официальных лиц наших стран, прошедшие в прошлом году, свидетельствуют  о положительной динамике  развития отношений  между нашими странами во всех аспектах.

— Парламент Азербайджана аннулировал соглашение, разрешающее безвизовое передвижение граждан,  проживающих в пределах 40 км.  от  азербайджано-иранской границы. Не станет ли это еще одним очагом напряжения?

-Депутаты являются представителями народа. Они принимают законы в результате исследования и обсуждения проблемы. Мы должны с уважением относиться к их решениям. Упрощенное беспрепятственное пересечение  границ граждан обеих государств было бы, конечно, более правильным.
Упрощение визового режима помогает развитию торговли, потеплению отношений  между народами. Также нужно учитывать, что  между гражданами Ирана и Азербайджана  много родственных и дружеских связей.
Кроме того, безвизовый режим  поможет развитию туризма и сближению обеих народов. Поэтому Иранская сторона в одностороннем порядке  установила безвизовый режим для граждан Азербайджана.  Мы надеемся, что однажды и Азербайджан также поступит с нашими гражданами.

-Официальный Баку свою позицию в данном вопросе связывает с попыткой предотвратить переход враждебных сил из Ирана в Азербайджан…

-Еженедельно 5 тысяч Иранских граждан посещают Азербайджан. Среди них еще не встречались случаи  попытки вмешательства во внутренние дела Азербайджана. Гости знакомятся с Азербайджаном, делают покупки и возвращаются обратно.
Безусловно, борьба с контрабандистами и безопасность имеет свои принципы. Но они не должны мешать развитию экономических связей, бизнесу, туризму.
Разве среди граждан Азербайджана нет нарушителей закона? Нарушителями закона занимаются специальные органы. Преступникам виза не нужна, она найдут пути для пересечения границы.

-В конце прошлого года начались обсуждения создания на Ирано-азербайджанской границе Зоны свободной торговли (ЗСТ). Какие перспективы имеются у ЗСТ?

-Создание ЗСТ послужит расширению связей между двумя странами.  Такие зоны полностью освобождаются от налогов, что приводит снижению цен на товары.  Остандар вилаята Восточный Остандар и посол Азербайджана в Иране ведут переговоры по этому  вопросу. У Ирана 15 соседей. С нашими соседями действует ЗСТ, и мы видим их  положительные результаты.
Сохранение Азербайджаном визового режима не будет препятствовать  деятельности ЗСТ. Азербайджанские граждане могут свободно торговать в Иране. Применение к гражданам Ирана безвизового режима  активизирует экономические процессы и создаст взаимное доверие.

— Мне кажется, причиной взаимного недоверия являются этнические вопросы- в Иране проживают тюркоязычные азербайджанцы и персоязычные талыши в Азербайджане. Как по Вашему, этот фактор влияет на наши отношения?

-Ни в Иране, ни в Азербайджане нет сепаратистских настроений. Наши народы далеки от сепаратизмаn  çox uzaqdır. В Азербайджане сформировалось  национальное самосознание – “азербайджанство”, а в Иране – “иранство”. В обеих странах этнические проблемы не имеют  никакого серьезного значения. Не думаю, что эти вопросы могут повлиять на взаимоотношения между нашими странами.

-Процессы вокруг Ирана, противостояние в Сирии,  установление ракетных установок  «Patriot» в Турции провоцируют напряжение в регионе…

-События в Сирии не имеют никакого отношения к «Арабской весне». События в арабском мире, особенно изменения  в Северной Африке  идентифицируем «Исламским возрождением». В этих странах народ выступил против своего правительства, избрал новых правителей.

В процессах, идущих в Сирии, налицо влияние зарубежных стран.  Западные страны,  вооружив Аль-Каеду,  направили ее наемников против Башара Асада.  Террористы  убивают своих соотечественников. Такого не наблюдалось в Тунисе, Египте, Йемене.

Основным лозунгом этих народов было невмешательство Запада и Израиля во внутренние дела их стран. Здесь же США официально заявили о поддержке сирийской оппозиции. Конгресс США принял решение о вооружении оппозиционных групп в Сирии.
К сожалению, соседи Сирии, в том числе арабские страны обманулись, но уже поздно – нет пути назад. Они думали, что добиваются реформ в Сирии, оказалось, поддерживают терроризм. Реформы нельзя проводить с помощью насилия.
Можно убивать людей, можно свергнуть Б.Асада, но это не путь к реформам. Сирия находится в первых рядах борьбы с Израилем.  Именно Израиль не устраивает нынешняя  сирийская власть.

-Процесс, который называете «Исламским возрождением»  открыл путь краспространении ю салафизма в регионе …

-Нам хорошо известна Сирийская оппозиция. Большинство из них поддерживает реформы, только небольшая часть являются террористами. Первые за проведения реформ, но без применения оружия, а путем выборов.

Салафитов знают все – это террористы Аль-Каеды.  США официально признали свое участие в создании Талибан и Аль-Каеды, эти организации  фактически служат интересам США. Почему мы на это должны закрывать глаза?
Нельзя называть террористов «Исламским возрождением»  Ислам против убийств  тысяч  невинных людей, разрушения мечетей. Мы не можем оправдать преступления , прикрывающиеся  именем Ислама.

— У каждого своя правда. Иран тоже официально заявил о поддержке властей Сирии …

-Иран выступает за то, чтобы народ сам голосовал за перемены. Если смена власти под руководством зарубежных государств и силой оружия превратится в  традицию, ни один президент не может считать себя в безопасности.
Иран в Сирии оказывает помощь силам, выступающим  против внешнего вторжения.  Мы не хотим превращения в традицию насильственное изменение власти под  видом реформ.

Развитие политического ислама в России

Россия – огромная страна, которую можно считать целым материком. Эта страна после распада Советского Союза играет важную роль в культурных, политических и социальных процессах всего земного шара. Однако как в Иране понимают Россию и ее значимость для современного мира? В настоящем интервью представлена попытка узнать больше не только о самой России, но и о положении религий в этой стране, в частности, ислама.

Культурное представительство при Посольстве Исламской республики Иран в России начало свою деятельность в 2000 году и за период своего существования провело огромную работу. Ниже приводится интервью, которое репортер нашей газеты в ходе недавней командировки в Москву взял у главы Культурного представительства А. Эбрахими-Торкамана.

Etemad: Перед тем, как перейти к обсуждению положения мусульман в российском обществе, позвольте узнать Ваше мнение об отличии современной России от Советского Союза.

А.Эбрахими-Торкаман: Я хотел бы начать с небольшого вступления. Для обсуждения советского периода необходимо обратиться к истории. С 1917 года, когда произошла большевистская революция, до 1921 год был период красного коммунизма, то есть коммунистическое правительство еще не было сформировано. Царь исчез и возник вакуум власти. В 1921 году к власти пришел Ленин, но год спустя на него было совершено покушение, в следствие которого он потерял работоспособность и в 1924 году скончался. Взгляды Ленина развил Сталин.

Он стал создавать власть, которая осуществлялась на основе коммунистической идеологии и социалистической экономике и стремилась к поиску союзников во внешнем мире. В тот период были заложены основы Советского Союза и его мощи. Этот процесс продолжался до 1953 года, когда умер Сталин.

Далее вплоть до 1991 года сменяющие друг друга правительства и генеральные секретари, возглавлявшие Коммунистическую партию, имели некоторые отличия от взглядов Сталина, однако, по сути, они укрепляли все те же идеи, делая это на свой лад. В 1991 году СССР распался. Разумеется, распад не имел революционный характер, хотя и бытует расхожее мнение о том, что СССР прекратил свое существование в результате недовольства народа и революции. В ходе распада Советского Союза исчезла структура власти, однако народных протестов не было, то есть народ в принципе не сыграл какую-нибудь роль в развале страны.

Некоторые эксперты утверждают, что крушение СССР было обусловлено экономическими проблемами и увеличением государственных расходов, потому что государство было вынуждено покупать товары по высокой цене, а продавать по низкой. Также указывается на то, что у людей не было стимула работать, потому что отсутствовала частная собственность.

Ряд специалистов считают виновными внешние силы. Как бы то ни было, Союз распался и на 24% его территории возникли 14 независимых государств. Пять из них находятся в Центральной Азии, некоторые – на Кавказе, другие – на Балканах (очевидно, речь идет о странах Балтии – прим. перев). Однако то, что сейчас представляет собой Россия, является поистине уникальным феноменом.

Прежде всего, она является крупнейшей страной в мире, и от целого материка ее отличает только небольшое количество населения. Между Россией и Советским союзом также есть существенные различия, которые заключаются в том, что кардинальным образом изменилась структура власти.

Другими словами, исчезла власть, основанная на коммунистической идеологии, и ей на смену пришло прагматическое правление. При такой власти была объявлена свобода религий. Четыре религии (христианство, ислам, иудаизм и буддизм) в Конституции Российской Федерации называются официальными религиями, однако нет никакого запрета на проповедование других, в том числе и новых, религий. Правда, в 1993 году был принят закон о религиях и последние поправки в нем были одобрены в 2011 году.

Хотелось бы отметить еще одну любопытную особенность. В Иране в период шахского правления не было идеологии, однако после Исламской революции 1979 года власть получила идеологическое основание. В России все совсем наоборот. Когда коммунистическая идеология канула в лету, на основе нового правления образовалась соответствующая экономика. Иначе говоря, на смену социалистической экономике пришла капиталистическая.

В Советском Союзе преобладало блоковое мышление, то есть во всем мире это государство пыталось искать союзников для создания блоков и тратило на это колоссальные суммы в Южной Америке, Восточной Европе и Восточной Азии. В частности, спонсировались режимы в Ливии, Венгрии, Югославии, Венесуэле и Кубе с тем, чтобы заручиться их политической поддержкой. Иногда эти суммы были астрономическими, потому что тратились в том числе и на военные нужды этих стран.

Однако после развала СССР во главу угла стали ставить не поиск союзников, а соблюдение собственных интересов. Так, Россия сейчас преследует свои интересы. Она устраивает бомбежку затеявшей смуту Грузии и в самое холодное время года перекрывает газопровод Украине по той причине, что в настоящее время Россия преследует собственные интересы.

Другим отличием является то, что Советский Союз был врагом Соединенных Штатов, а Россия сегодня составляет конкуренцию США, хотя иногда выступает партнером. Еще одним отличием является демографическая ситуация. В СССР большинство составляли православные христиане, хотя официально им и запрещалось справлять культ.

После распада Советского Союза в России осталось 156 миллионов коренного населения и восемь миллионов мигрантов, то есть всего 164 миллиона человек. По причине демографического кризиса эта цифра неуклонно снижалась на протяжении всех последних лет и на сегодняшний день составляет 140 миллионов человек.

Между тем мусульмане, составлявшие в СССР 13 миллионов человек, численно увеличились и сейчас их количество приравнивается к 30 миллионам. Другими словами, на фоне общего сокращения численности населения страны количество мусульман возросло с одной тринадцатой до одной пятой от общего числа граждан.

— Россия – очень особенная страна. Эта особенность является результатом собственной эволюции или возникла благодаря контактам с другими странами?

— Изменение ситуации при переходе от одного вида правления к другому происходит постепенно, особенно если первое правление сохранялось продолжительное время. С 1991 года прошло чуть более двух десятилетий, и это немного для изменения сущностной структуры государства. Союз распался, однако административно-бюрократическая система по форме осталась коммунистической. У власти все те же люди, которые думают по-старому.

— Это внешняя сторона России или внутренняя суть?

— Внутри имеется изменяющее начало. Это изменение начались с законодательства, которое стало фундаментом широкомасштабных реформ после развала СССР. Изменив законодательство, власти пытаются реализовать реформы. Хотя распад страны и не был революцией, в России произошли поистине революционные реформы и некоторое время отсутствовал даже порядок в политике, что и привело к затяжному возвращению к стабильности и балансу. Экономические проблемы ельцинского периода и утрата гражданами своего состояния обусловило долгий переход к равновесию.

Так, например, советский гражданин, который в СССР получал пенсию, после развала стал считаться гражданином одной из отделившихся стран, а в армии граждане из других бывших союзных республик продолжали еще год служить на территории России. Решение таких проблем требовало времени. Еще до недавнего времени в пограничных войсках многих среднеазиатских стран служили русские. Всю технологическую работу в бывшем СССР выполняли русские, поэтому с развалом Союза многие республики столкнулись с массой трудностей.

— Можно ли сказать, что политика коммунистов по борьбе с религией потерпела крах?

— Да. Религиозный фактор имел большую значимость до революции 1917 года. Русские цари были убежденными христианами, играя важную роль в распространении православия в своей стране. Поэтому после развала СССР Российская православная церковь объявила царей святыми мучениками.

В царской России церковь занимала высокое положение. Деградация царского аппарата власти и появление в руководстве страной таких могущественных личностей, как Григорий Распутин, которые, обладая низким моральным уровнем, пытались использовать религию, подготовили почву для появления большевиков и коммунистов. Этим руководствовался российский народ, когда начал отходить от религии.

Если в воскресенье вы пойдете в церковь или на Курбан-Байрам (праздник жертвоприношения) или Ураза-Байрам (праздник разговения) окажитесь в мечети, то увидите там много прихожан. Так, на Ураза-Байрам в праздничной молитве в Москве участвовали 150 тысяч человек. Такая популярность религии вызвана тем, что в России люди долгие годы были оторваны от религии и сейчас возвращаются к некогда отобранной у них самоидентичности. Семидесятилетняя политика борьбы с религией потерпела полный крах, потому что вероломное проникновение в убеждения людей ничего не приносит стране.

— История ислама в России уходит корнями в глубокое прошлое. Мусульмане проживают в самых разных частях этой страны. Какова сейчас роль ислама в современной России и какое место занимают мусульмане в культурной, политической и общественной жизни этой страны?

— На мой взгляд, надо обратить внимание на один интересный факт. Российские мусульмане являются не переселенцами, а коренными жителями своей страны и по этой причине к ним нельзя относиться как к мигрантам и считать гражданами второго сорта. С другой стороны, мусульмане проживают в регионе, который в России считается наиболее заселенным, то есть на Кавказе.

Россияне вынуждены считаться с мусульманами и признавать их официально, ведь они составляют пятую часть от населения всей страны. По моим оценкам, в России хорошо относятся к мусульманам и учитывают всю сложившуюся обстановку. После распада Советского Союза мусульмане добились многого, взять хотя бы создание мусульманских университетов и медресе. Большое число мусульман в стране заставляет политиков прислушиваться к их мнению и бороться за их голоса.

За последние годы Путин и Медведев неоднократно посещали мечети, всяческим образом демонстрируя при этом свое дружественное отношение к мусульманам, разговаривали с муфтиями и поздравляли с исламскими праздниками. Прежде в России не было ничего подобного. Я полагаю, что русские относятся к мусульманам с особым вниманием. Россия была одной из первых стран, которая объявила вне закона фильм «Невинность мусульман», порочащий имя пророка Мухаммеда (да приветствует Его Аллах!).

Россия даже заявила руководству Youtube, что если оно не удалит скандальную киноленту, то на использование этого портала в этой стране будет наложен запрет. Другими словами, роль мусульман в России весьма значима. Вместе с тем, с моей точки зрения, в отношении российских мусульман существуют две угрозы.

Во-первых, это отсутствие правильного религиозного образования. Очень сильно ощущается то, что мусульмане этой страны далеки от религиозного воспитания, поэтому в России следует уделять гораздо большее внимание мусульманскому обучению. Прежде российские мусульмане ездили учиться в другие страны, например, в Египет. Однако сейчас с появлением исламских медресе и университетов потребность в этом в значительной мере отпала. Другой еще большей угрозой является фундаментализм, который особенно сильно распространился на Северном Кавказе и порочит образ мусульман. У российских мусульман есть возможность продемонстрировать свое миролюбие.

Интересно и то, что у них есть силы противостоять ваххабизму. К примеру, если на Северном Кавказе увеличивает позиции ваххабизм, то его противоядием может стать суфизм, который пользуется в этом регионе большим влиянием.

— Ислам, который развивается в России, больше политический или культурный?

— Мне думается, что и тот, и другой. Эти понятия неотделимы друг от друга. В исламе внимание уделяется и духовному, и материальному. Происходящее сейчас в мире не оставляет в стороне российское общество. Важно отметить и то, что в России сейчас проживают три миллиона шиитов, главным образом, переселенцев из Азербайджана. Они составляют десятую часть от общего числа мусульман и требуют к себе внимания. Сейчас в России им уделяется внимание.

— Как Вы оцениваете роль Ирана в политических и духовных устремлениях ислама в России?

— Я полагаю, что, во-первых, само проникновение ислама в России произошло благодаря Ирану, что само по себе является важным фактом. Во-вторых, ислам в Иране, занимающий важное место в управлении страной, а также его доктринальное основание привели к возникновению религии, гармоничной власти. На мой взгляд, Россия стремится к пропаганде такого же ислама, который будет управляться властями, а не противостоять им.

По этой причине Россия повернулась лицом к религиям. Власть этой страны служит разным религиозным конфессиям, но хочет, чтобы и они служили ей. России нужен ислам, лояльный властям, и она опасается больше ислама, который идет из Турции и Саудовской Аравии, чем того, который распространен в Иране. Поэтому перевод мусульманских книг, осуществляемый Культурным представительством при посольстве Ирана в Москве, вызывает большой интерес. Другими словами, в России больше приветствуется толкование иранского ислама.

— При помощи каких средств можно развивать это толкование?

— Благодаря длительному соседству Ирана с некоторыми бывшими частями Российской империи, а потом Советского Союза, такими как Азербайджан и Туркменистан, имеем о них некоторые сведения. На широких просторах России сильна любовь к роду пророка Мухаммеда. Очень распространенным является имя Али (так звали первого шиитского имама). До сих пор если в семье рождаются мальчики-близнецы, их называют Хасаном и Хусейном (второй и третий шиитские имамы), а девочек-близнецов называют Фатима и Захра (имена дочери пророка Мухаммеда).

Четвертого ребенка именуют «чари», что значит «четвертый преемник Мухаммеда», то есть имам Али. Все это свидетельствует о том, что российские мусульмане особо почитают святое семейство пророка ислама, что, в принципе, было и в советское время. Влияние Ирана в форме суфизма крайне велико, поэтому расширение иранского ислама имеет несколько преимуществ. Во-первых, он предотвращает религиозные разногласия. Во-вторых, он убережет российский ислам от его поглощения ваххабизмом. Однако для распространения ислама, завоевавшего в последнее время популярность в Иране, следует развивать более приемлемую разумом доктрину. Примером тому может послужить сочинения Шахида Муттахери, потому что его взгляды сейчас актуальны для российских мусульман. На мой взгляд, Ирану следует сделать упор на исламский суфизм и развивать именно его.

Когда вождь Исламской революции имам Хомейни в своем письме Горбачеву призывать серьезно изучать ислам, он делал это потому, что, с одной стороны, чувствовал свой долг распространять ислам, а с другой – видел способность российского общества к принятию ислама. Этот момент не следует упускать из вида. Российский народ религиозен. Имам Хомейни, прекрасно осознавая, что в России люди 70 лет отлучены от религии и испытывают потребность в ней, призвал их изучать ислам как философию суфизма. Я считаю, что Иран может повлиять на Россию именно за счет своих достижений в области религиозной философии. Этим и оправдывается деятельность по переводу на русский язык книг иранских авторов и их публикация в России.

Оригинал публикации: توسعه اسلام سياسي در روسيه

Опубликовано: 31/12/2012

(«Etemaad», Иран)
Манучехр Динпараст (منوچهر دینپرست)

Революции, которые пронеслись по арабскому миру в течение двух последних лет, выявили чрезвычайную хрупкость основных арабских государств. За исключением исторических государств, таких как Египет и Марокко, большинство арабских государств являются искусственными образованиями европейского колониализма, объединяющими разношерстные племена и этнические группы в унитарные государства, удерживаемые вместе исключительно авторитарным правлением и общим врагом ‑ сионизмом и его западными покровителями.

Движущими силами сегодняшних массовых волнений больше не является ярость в отношении иностранных сил, вместо этого они отражают собой второй этап процесса деколонизации: декларация права на самоопределение народов и племен, объединенных исключительно оковами диктатора. Фактически, ожидание выхода новых арабских государств из развалин старых, искусственных государств не является полностью надуманным. Американское вторжение в Ирак послужило примером, т. к. оно разрушило власть центрального правительства и вдохновило этнические и религиозные анклавы.

То, что произошло в Югославии, непродуманном продукте Вильсоновской дипломатии, может произойти в более циничных воплощениях и на Ближнем Востоке. То, что Зигмунд Фрейд определил как «нарциссизм минимальных различий» привело к расколу Югославии на семь небольших государств (в том числе Косово), за которыми последовали самые кровопролитные в Европе со времен второй мировой войны боевые действия. Могут ли арабские государства избежать аналогичной участи?

Демократизация в арабском мире – это не только свержение диктаторов, это также корректировка политико-этнической карты региона, которая оставляла неудовлетворенными слишком большое количество групп национального меньшинства. Например, курдов, расселившихся по территории Ирака, Турции, Сирии и Ирана.

Однако курды вряд ли являются единственной группой национального меньшинства. Ливия была создана на базе трех бывших итальянских колоний ‑ Триполитании, Киренаики и Феццана, ‑ каждая из которых в значительной степени придерживается различных племенных конфедераций (племена Саади в Киренаике, Сафф аль-Бахар в Триполитании и Туареги в Феццане). Падение режима Муаммара Каддафи открыло ящик Пандоры старых конкурентов, Киренаика развилась в полуавтономный регион, известный как Барка.

Аналогичным образом, долгосрочная напряженность между правящей в Бахрейне суннитской группой национального меньшинства и шиитским большинством еще более усилилась после подавления в 2011 году продемократического движения, возглавляемого шиитами. Что касается Иордании, предусмотрительное равновесие палестинского большинства и бедуинского меньшинства было достаточно трудно поддерживать и в более стабильные времена, в настоящее время это стало еще более проблематичным.

Другие государства в регионе балансировали на грани на начальном этапе. Йемен возник в 1990 году в результате воссоединения Южного Йемена и Северного Йемена, которые вели жестокие войны в 1972 году и 1979 году. Однако их лидеры никогда не могли объединить племена, изначальные единицы социальной структуры Йемена, в политическую систему способом, который определяет окончательное принятие им суверенного государства.

Сирия демонстрирует, как борьба с диктатурой может превратиться в сектантскую борьбу за выживание или превосходство. Несмотря на то, что международная легитимность обеспечивается Национальной коалицией сирийских революционных и оппозиционных сил, беспорядочный развал режима может привести к разделению страны на автономные этнические анклавы. Повстанцы, в основном сунниты, с помощью групп джихада, таких как Фронт аль-Нустра, ответвление Аль Каиды в Ираке, никогда не пытались дойти до национальных меньшинств в стране, христиан, шиитов, друзов и курдов, которые отказывались признавать Национальную коалицию как «послушную Турции и Катару».

Курды, находящиеся под ярмом арабов, турок и иранцев, видели в падении режима Саддама Хусейна в Ираке ‑ а сейчас видят в расчленении других арабских автократических государств ‑ возможность для присоединения к новой Великой ближневосточной игре. Это означает претворение в жизнь мечты об объединении их «распыленной» нации в независимое курдское государство.

Курдская милиция в северной Сирии, которая стремится выжить в гражданской войне и одновременно готовит свой собственный автономный анклав на случай, если режим Башара аль-Асада будет свергнут в настоящее время, также втянута в войну; иранские курды, которые обучают своих сирийских родственников, могут последовать за ними. Турция рассматривает активность курдов в северной Сирии, ‑ возглавляемую партией «Демократический союз», являющейся ответвлением повстанческой партии «Курской партии рабочих» в Турции, ‑ в качестве основной угрозы своей стабильности и будет делать все возможное для предотвращения вспышки сопротивления среди нетерпеливого курдского меньшинства в Турции.

Ливан – это еще одно этническое «сплетение», которое не может оставаться невосприимчивым к событиям в Сирии. В настоящее время признаки эффекта распада могут быть видны в столкновениях между суннитской и алавитской милициями. Однако, насколько господствующей не казалась бы сейчас Хезболла, ее влияние в Ливане в значительной степени зависит от режима Ассада. Если режим Ассада падет и возглавляемая суннитами оппозиция восстанет на борьбу за власть, то обеспечение баланса власти в Сирии приведет к изменению баланса сил в Ливане.

Может ли Южный Судан, самое христианское государство, которое в 2011 году отделилось от Мусульманского арабского севера после длительной гражданской войны, стать новой парадигмой для исторически неарабских государств, раскалываемых этническим и племенным соперничеством? Как бывший премьер-министр Китая Чжоу Эньлай предположительно сказал о влиянии Французской революции «Еще слишком рано что-либо говорить». Однако не может быть никаких сомнений, что постколониальный статус-кво на Ближнем Востоке рассыпается. Многогранный регион должен выкристаллизоваться в определенные политические структуры.

Шломо Бен-Ами – бывший министр иностранных дел и министр внутренней безопасности Израиля. В настоящее время вице-президент Международного центра мира в Толедо. Автор книги «Шрамы войны, раны мира: израильско-арабская трагедия» (Scars of War, Wounds of Peace: The Israeli-Arab Tragedy).

Оригинал публикации: Arab States of Uncertainty

(«Project Syndicate», США)
Шломо Бен-Ами (Shlomo Ben-Ami)

Кавказ всегда привлекал к себе внимание сильных держав. До XVI века за Кавказ боролись между собой Иран и Турция, затем регион привлёк внимание Москвы. К концу XVIII века в результате побед в русско-турецких войнах Россия получила ряд территорий и начала контролировать северный Кавказ, а с 30-х годов XIX века, после двух выигранных войн у Ирана и двух у Турции под контроль России перешел почти весь Кавказ. Эти победы обеспокоили Англию, так как регион мог стать площадкой для проникновения в Индию. Англия объявила Кавказ сферой британских жизненно важных интересов. Начала выстраиваться политика, напоминающая нынешнюю политику США и союзников против России.

Англия привлекла к борьбе с расширяющейся российской экспансией Францию и Турцию и заручилась поддержкой Австрии. Союзники пытались, привлекая исламский фактор и используя сопротивление горцев, создать на Кавказе буферное исламское государство. Борьба за передел зон влияния на Чёрном море и на Кавказе привёл к Крымской войне. Союзникам удалось добиться победы в Крыму, но не на Кавказе. Кавказ остался российским и Англии пришлось договариваться с Россией о разделе сфер влияния. Первая мировая война и последовавшая за ней революция вызвали разрушение отлаженной государственной структуры управления на Кавказе, что привело к хаосу в экономике и социальной сфере, резкому обострению межнациональных и религиозных конфликтов. Ситуацией воспользовались Англия, Франция, Турция, США, которые захотели укрепить своё влияние в богатом нефтью регионе и способствовали провозглашению кавказскими элитами независимых государств. С образованием СССР большую часть народов Кавказа вновь удалось объединить вокруг России и это объединение выдержало проверку войной. Гитлеровская Германия также рассматривала завоевание господства на Кавказе как главное условие для дальнейшей экспансии на восток. И также начала искать себе союзников среди населения Кавказа с помощью исламского и тюркского факторов. Гитлер был объявлен великим имамом Кавказа, а фашизм – духовно близким к мусульманству по идеологии, на основе общности тюркских народов были провозглашены планы создания пантуранского государства. Используя всю пропагандистскую мощь, разжигая национализм и межрелигиозную рознь с помощью шпионов, агентов влияния, перебежчиков, предателей фашистам удалось сформировать на Кавказе по национальным и этническим признакам несколько частей, однако большая часть населения не поддалась обману. С победой над фашизмом и восстановлением мощи Советского Союза интерес к Кавказу со стороны других государств ослаб. Регион был связан с Россией более тесными историческими, экономическими, политическими и культурными отношениями и до начала 90-х годов XX века не привлекал активного внимания политиков.

Объектом интереса мировых держав кавказский регион стал вследствие распада СССР и образования суверенных государств из бывших советских республик Закавказья (Азербайджана, Армении, Грузии). Вследствие пассивной политики бывшего российского руководства и ряда ошибок позиции России в этих государствах были значительно ослаблены, а экономические и культурные связи нарушены. Слабость России и одновременное стремление новых государств утвердить свой суверенный статус и проводить самостоятельную политику вызвали интерес к региону у ведущих мировых и региональных держав. Они начали целенаправленно вовлекать новые государства в сферы своего влияния. Такого рода «миссионерская» деятельность была перенесена и на российскую территорию, в республики северного Кавказа. Ведущими мировыми государствами, политическими и религиозными деятелями постоянно инициировались, поддерживались и финансировались процессы осознания народами Кавказа своей национальной, культурной и религиозной идентичности либо исключительности и стремления к независимости от России. Отсутствие должного внимания к Кавказскому региону со стороны Москвы привело к тому, что Россия едва не полностью утратила в нём свое влияние.

Интерес США к региону усилился со второй половины 90-х гг, когда была распространена информация о наличии в бассейне Каспийского моря больших промышленных запасов нефти и газа. Министерство энергетики США оценило ресурсы Каспийского бассейна в следующих цифрах: нефть – от 17 до 33 млрд. баррелей, потенциальные запасы 230 млрд. баррелей; газ – разведано 232 трлн. куб. футов, потенциально 350 трлн. куб. футов. По выражению бывшего госсекретаря США Д. Бейкера, «в XXI в. каспийская нефть может иметь такое же значение для индустриального мира, какое сегодня имеет нефть Персидского залива». И хотя уже в начале XXI в (с подачи менеджеров Газпрома) возникли сомнения в отношении огромных запасов каспийской нефти, тема «Каспийского Клондайка», по-прежнему активно обсуждается в американской прессе и служит обоснованием активной политики США в регионе.

Помимо углеводородов в регионе имеются и другие полезные ископаемые: железные, медные и хромовые руды, глауберова соль, хлориды, фосфориты, асбест и т.д. В Каспийском море сосредоточено около 90% мировых запасов осетровых рыб. Осетровые и черная икра составляют существенную статью экспорта прикаспийских стран.

В 1997 г. Конгресс США объявил Кавказ зоной жизненно важных интересов США. США начали проводить политику вытеснения России с Кавказа, Каспия и Средней Азии. Эту политику поддержали союзники США – в первую очередь по НАТО и монархические режимы Ближнего Востока. Западом была развязана широкомасштабная пропагандистская кампания по дискредитации Российской армии, российской политики, истории межнациональных отношений на Кавказе с целью обоснования необходимости развёртывания в регионе международного миротворческого контингента. В 1999 г. во время конфликта в Дагестане, вопрос направления туда миротворцев из НАТО активно обсуждался в западной прессе. Предлагалось также ввести миротворцев в Чеченскую республику и Ингушетию, закрепив постоянное военное присутствие Запада на юге России.

С 3-х летней задержкой Россия тоже заявила о том, что Кавказ является зоной ее жизненно важных интересов. 21 апреля 2000 г. на заседании Совета Безопасности президент РФ В.В. Путин подтвердил, что Кавказский регион является «традиционной зоной национальных интересов России».

В настоящее время в Кавказском регионе обозначилось противостояние политических и экономических интересов как самих государств региона, так и России, США, ЕС, Турции, Ирана, Саудовской Аравии и других государств, военных и экономических союзов. Как внутри Кавказского региона, так и в соседних (Ближний и Средний Восток, Средняя Азия) имеется много не урегулированных межгосударственных, этнических и религиозных конфликтов и противоречий, которые зачастую используются ведущими геополитическими игроками. Вследствие этой возрастающей геополитической конкуренции в регионе растёт напряжённость, которая может привести к новым военным конфликтам.

С точки зрения геополитики Кавказский регион является стратегическим:

— это коридор для поставки углеводородов из Средней Азии и Каспийского моря в Турцию и к портам Чёрного моря;

— это регион, непосредственно прилегающий к значительным нефтяным месторождениям на Каспии;

— это узел, где пересекаются важнейшие коммуникации по осям Восток-Запад, Север-Юг;

— с военной точки зрения это выгодный плацдарм для развёртывания группировок сухопутных войск, авиации и флота.

Кавказ в глобальной геостратегии США

Сразу после распада Советского Союза в 1991 году один из стратегов американской внешней политики Збигнев Бжезинский с удовлетворением заявил, что «произошло крушение исторической российской государственности». У США не осталось равных им конкурентов. Произошёл переход от биполярной системы мирового устройства к однополярной. В соответствии с кардинальными геополитическими изменениями были пересмотрены основные концепции и стратегии США, в том числе в отношении Кавказского региона.

Основные принципы внешней политики США и геополитических стратегий определены в Стратегии национальной безопасности США, Стратегии национальной обороны США, Военной национальной стратегии Соединенных Штатов, решениях президентов США, постановлениях Госдепартамента и Конгресса США. Сами глобальные стратегии разрабатываются с участием ведущих институтов и исследовательских центров, в том числе: Институт Гувера при Стенфордском университете, Институт политических исследований имени Джеймса Бейкера при Университете Райса, Центр Никсона, Фонд Карнеги, Фонд наследия, Центр Каспийских исследований при Гарвардском университете, институт Брукингса и другие. Филиалы этих центров и институтов разбросаны по всему миру, есть и в России.

Наиболее влиятельными стратегами, сформулировавшими основные принципы внешней политики США в конце XX— начале XXI века являются Г. Киссинджер (практическая политика), З. Бжезинский (глобальные стратегии), Дж.Л. Гаддис (национальная безопасность), С. Блэнк (транскаспийский регион), А. Коэн, С. Хантингтон.

Наиболее известная американская глобальная геостратегия называется «Анаконда». Смысл этой глобальной стратегии заключается в том, чтобы подобно гигантскому удаву сжимать жизненное пространство противника, блокируя его с моря и по береговым линиям, перекрывая порты и путепроводы и окружая военными базами. Развёртывание американской стационарной и корабельной системы ПРО в непосредственной близости от границ России подтверждает приверженность военно-политического руководства США этой стратегии. Положения этой и поныне действующей геостратегии применительно к современному этапу мирового развития развил З. Бжезинский.

Бжезинский сформулировал фундаментальные принципы планетарного господства США в условиях однополярного мира, а главной целью американской геостратегии назвал «превращение Америки во властелина Евразии». Его книга «Великая шахматная доска» (1997 г.) содержит аналитически разработанный план геополитики США на 25-30 лет. В немецком переводе книга называется «Единственная мировая держава» («Die einzige Weltmacht»). Немецкое название, вероятно, более точно определяет главный принцип американской политики – быть главенствующей мировой державой. В своей работе З. Бжезинский утверждает, что именно самый крупный континент Евразия, на котором проживает 75% населения мира, и на котором располагаются 3/4 всех мировых энергетических запасов, является ключом к мировому господству. По мнению Бжезинского, динамика международных отношений после 1991 года определяется вовлечением США в геополитическое пространство бывшего Советского Союза и «завоеванием» его. “Завоевание и контроль над Евразией является основной целью США. Контроль над Евразией – залог американского мирового владычества и нового мирового порядка”.

По мнению Бжезинского, отправной точкой для формулирования геостратегии США в интересах перспективного руководства их геополитическими интересами в Евразии являются концентрация внимания на ключевых действующих лицах и правильная оценка театра действий.

Геостратегические действующие лица и геополитические центры. «Активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ». Такие государства имеют склонность к непостоянству с геополитической точки зрения: стремления к национальному величию, идеологической реализованности, религиозному мессианству или экономическому возвышению. Поэтому США, по его мнению, должны уделять особое внимание евразийским государствам, движимым такими мотивами. В настоящее время в Евразии имеется 5 активных геостратегических действующих лиц: Франция, Германия, Россия, Китай, Индия. «Геополитические центры – это государства, чье значение вытекает не из их силы и мотивации, а из их важного местоположения и последствий их потенциальной уязвимости для действий со стороны геостратегических действующих лиц». Чаще всего геополитические центры обусловливаются своим географическим положением, которое в ряде случаев придает им особую роль в плане либо контроля доступа к важным районам, либо возможности отказа важным геополитическим действующим лицам в получении ресурсов. В других случаях геополитический центр может действовать как щит для государства или даже региона, имеющего важное значение на геополитической арене. Идентификация ключевых евразийских геополитических центров и их защита являются, таким образом, принципиальным аспектом глобальной геостратегии Америки. Таких центров 5: это Южная Корея, Украина, Азербайджан, Турция и Иран. При этом 3 из 5 геополитических центров Евразии относятся к Кавказскому региону.

Бжезинский считает, что именно Россия несёт угрозу Америке и потому должна быть уничтожена. Возможностей для мирного сосуществования или партнёрства он не рассматривает. Америке нужны вассалы, а не партнёры. Вот некоторые примеры его высказываний: “Мы разрушили Советский Союз, мы будем разрушать также и Россию”; “Россия является вообще лишним государством”: “Православие является основным врагом Америки. Россия является побежденной страной. Она будет расчленена и поставлена под опеку”; «Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто ее пациентом…; «…Рoccии, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче…» стать этим пациентом.

Таким образом, по мнению ведущего американского политолога, основной целью геополитики США является завоевание господства на евразийском континенте. Основным противником для США является Россия. Один их наиболее важных регионов, куда должны быть обращены усилия США и в котором находятся три геополитических центра из пяти — Кавказ.

Такого рода взгляды поддерживает большинство американских геополитиков. Они нашли своё отражение в государственных стратегиях. Американские геополитики едины в том, что «политическое влияние на этот обширный регион служит ключом к глобальному контролю».

В 1998 году американский политолог Ариель Коэн писал, что «интересы США на Кавказе заключаются в предоставлении гарантий независимости и территориальной целостности Грузии, Армении и Азербайджану; осуществлении контроля над Ираном и любыми проявлениями исламского фундаментализма; обеспечении доступа к энергетическим ресурсам; предотвращении возможного возрождения российских имперских амбиций в регионе». Соединенные Штаты, по его мнению, должны «оградить области своих стратегических интересов от возможных опасностей, усиливая гражданские институты и экономические рынки в трех кавказских республиках, развивая поддерживаемую Турцией и Израилем коалицию Грузии и Азербайджана». Коэн предложил «гарантировать американским энергетическим компаниям возможность строительства нефте- и газопроводов на Запад через Черное и Средиземное моря»; руководству США усилить политическую поддержку проекта трубопровода Баку-Джейхан, так как в американских интересах выгоднее «производить перекачку нефти из Каспийского моря через Грузию и Турцию, нежели через Иран или Россию, так как северный или южный путь создаст возможности для России или Ирана контролировать значительно большую часть рынка энергоресурсов».

Внимая политологам, администрация президента США Б. Клинтона определила тогда задачу своей политики на Кавказе не иначе как «преобразование всего этого региона и международной системы вокруг него».

Способы реализации планов США в Кавказском регионе и инструментарий

В 2010 г. с учётом изменений, произошедших в мире, была обновлена стратегия национальной безопасности США в той части, что политика США должна строиться с учётом множества эволюционирующих угроз, включая войну в киберпространстве, эпидемические заболевания, этнические конфликты и неравенство. В стратегии вводится термин «power», который можно трактовать, как сила и власть (далее по тексту – «сила»). «Power – это возможность влиять на поведение других для получения желаемого результата». Power – универсальное понятие, применимое в различных областях. По характеру и способам воздействия имеются 3 разновидности силы – твёрдая, мягкая и средняя. Твёрдая (Hard power) позволяет проводить жесткую политику для достижения требуемого результата, включая применение военной силы. Мягкая (Soft power) позволяет добиваться поставленных целей путём ненасильственного привлечения на свою сторону людей и сообществ. Средняя (Smart power) не является ни hard ни soft, а представляет собой комбинацию обеих.

Для достижения могущества в области smart power США должны сконцентрироваться на пяти ключевых пунктах:

1. Альянсы, партнерство и институции – необходимо учитывать глобальные изменения.

2. Активизация общественной дипломатии, международных контактов в области образования и обучения.

3. Выработка унифицированных подходов в вопросах глобального развития.

4. Увеличение выгоды от торговли для широкого круга людей в области экономической интеграции.

5. Поддержка инноваций и технологий в вопросах обеспечения энергетической безопасности и изменений климата.

На сайте WikiLeaks была опубликована депеша, составленная временным поверенным посольства США в Стокгольме Робертом Сильверманом, в которой высказано мнение, что Москва серьезно недооценивает эффективность “мягкой силы” (soft power).

Принцип использования «мягкой силы» поступил в арсенал политиков США и начал применяться на Кавказе задолго до принятия новой стратегии. В 1990г соратник З. Бжезинского, сотрудник Совета по международным отношениям Джозеф Най объединил основные принципы годами наработанных в США методов ведения психологической и информационной войны против СССР под понятием «мягкой силы». В 2005 году он опубликовал книгу “ Мягкая власть: значения победы в мировой политике” “Soft Power: The Means to Success to World Politics”, в которой он предложил сосредоточиться на усилиях по привлечению на сторону США новых сторонников за счёт пропаганды привлекательности американских политических идеалов и культуры. При поддержке Г.Киссинджера и З. Бжезинского идея укрепления американского влияния в мире “мягкими” методами начала продвигаться американским государственным Департаментом уже со второй половины 90-х гг.

«Мягкая сила» использовалась не только для завоевания симпатий у населения новых государств Южного Кавказа, но и на территории России, в республиках Северного Кавказа. Средства массовой информации, политические и культурные деятели, различные просветительские центры пропагандировали преимущества американского образа жизни, рассказывали об американских идеалах, справедливости, высокой культуре. Начали действовать финансируемые различными американскими фондами программы в области малого бизнеса, переподготовки кадров, обучения иностранным языкам, стажировки преподавателей и студентов. Многие из этих программ действуют и сегодня. Без применения какого-либо насилия, путём расширения круга сторонников и помощников решаются задачи стратегического обеспечения влияния США в регионе. Используются СМИ, интернет, современные средства коммуникации. Наибольшего успеха с помощью политики «мягкой силы» США удалось достичь в Грузии. Грузия за относительно короткий промежуток времени сумела превратиться в «оплот демократии», ставшей моделью для подражания для всех постсоветских стран, а ее молодое поколение – в истинных Yappi. По информации телеканала «Рустави-2» по итогам опроса общественного мнения, проведённого в марте – апреле 2012г, самым большим партнером Грузии 60% респондентов назвали США, а самая большая угроза для Грузии, по мнению 82% опрошенных, исходит из России. 79% заявили, что поддерживают интеграцию Грузии в НАТО. Правда, опрос проводился организацией, учредителем которой значится не очень большой друг России, сенатор от штата Аризона, Джон Маккейн, критиками оспариваются цифры и методика подсчета, но не тенденция.

Нельзя не отметить, что успеху политики США в регионе способствовало ещё и то, что российская государственная политика на Кавказе в 90-х гг была невнятной, противоречивой и непоследовательной. Образно говоря, американская soft power росла, российская же soft power снижалась.

А. Коэн одним из первых американских политологов предложил начать переговоры с лидерами этнических групп Северного Кавказа, который, по его выражению, представляет собой «котел межэтнических противоречий, находящийся на грани взрыва». По сути, такого рода действия в обход официальной дипломатии способствовали бы признанию де-факто этих групп в качестве субъектов самостоятельной политики и это способствовало бы дальнейшей дестабилизации обстановки на Северном Кавказе. Поэтому делать это он предложил через общественные институты.

Рост мусульманского радикализма и терроризма на Северном Кавказе — это также следствие проведения в жизнь политики «мягкой силы». Зачастую будущие террористы обучаются в специальных центрах за рубежом под прикрытием программ активизации международных контактов в области образования. Вербовка молодёжи в ряды боевиков осуществляется в том числе через интернет-издания и сайты, зарегистрированные на Западе или Ближнем Востоке, а финансовую поддержку этим изданиям оказывают США и их союзники. Важную роль в процессе дестабилизации обстановки на юге России играют так называемые институты гражданского общества, также финансируемые США и их союзниками. Под видом защиты свободы и прав человека, эти организации стараются дискредитировать государственную и местную власть, вносить раскол в общество, обостряя межнациональные и религиозные противоречия, перевирая историю. Именно эти отношения – по взглядам политологов – будут решающими для будущего Кавказа и всей России.

В своей основе взгляды американских геостратегов на Северный Кавказ различаются не сильно. По замыслам одних, Северный Кавказ должен стать сплошным поясом нестабильности, противоречий и конфликтов и постоянно отвлекать на себя силы и средства России, тем самым ослабляя её и ограничивая в проведении более активной политики на Южном Кавказе. По более смелым замыслам других, возникшие на Северном Кавказе очаги нестабильности необходимо расширять, вытесняя на север русское население, затем, используя исламский фактор, объединить северные кавказские республики, включая Ставрополье и Краснодарский край, в одно государство. Наиболее радикальные стратеги предусматривают создание целой дуги нестабильности от Северного Кавказа через Каспий до республик Поволжья, население которых исповедует ислам. Образованный на этой дуге халифат разорвёт территориальную целостность России и отделит европейскую её часть от сибирской.

Выводы

Резюмируя взгляды ведущих американских политологов и положения различных доктрин США и высказывания отдельных политиков, можно сделать следующие выводы:

1. Главная геополитическая цель США — достижение мирового господства. Мировое господство возможно только после утверждения господства в Евразии. Главный противник США в Евразии — Россия. Даже ослабленная, в случае войны она по-прежнему представляет угрозу для США, поэтому Россией лучше управлять. Чтобы управлять Россией, её желательно разделить на несколько частей, предварительно ослабив. Для ослабления России нужно использовать весь имеющийся арсенал методов: от жестких, с возможным использованием военной силы до мягких, с привлечением на свою сторону людей через институты гражданского общества. Вокруг России необходимо создать пояс безопасности из бывших союзных республик, а на её территории – вдоль границ и внутри страны – пояс нестабильности.

2. Наиболее удобным регионом для активизации действий против России и нанесения ей максимального ущерба в настоящее время является Кавказ. Владение этим регионом предоставляет доступ американских и других западных компаний к огромным запасам полезных ископаемых в Каспийском море. Кавказский регион может стать большим транспортным коридором для доставки в Европу углеводородов из Средней Азии и бассейна Каспийского моря, что снизит зависимость европейских стран от российского сырья. В свою очередь, наличие альтернативных российским источников и маршрутов поставок сырья улучшит экономическую конъюнктуру в Европе, так как снижение цен на углеводороды поднимет рентабельность в промышленности. В связи с тем, что экономика России в значительной степени ориентированна на экспорт сырья, снижение цен на углеводороды больно ударит по её экономике и не позволит реализовывать государственные программы развития. Кавказский регион может также стать опорным пунктом США и НАТО в продвижении их экспансии на Средний Восток и в Центральную Азию. Кроме того, именно с территории Кавказа можно активизировать подрывную деятельность против России с целью нарушения её единства и последующего расчленения.

3. Для реализации этих планов необходимо задействовать новые государства на Южном Кавказе — Азербайджан, Армению и Грузию. Они могут составить не только «пояс безопасности» для кавказского транспортного коридора, но и стать плацдармом для оказания давления на Россию и ведения против неё подрывной деятельности. Для этого оставшееся с советских времён российское влияние на эти страны должно быть минимизировано, а военные, экономические и культурные связи разорваны.

4. Для того, чтобы Россия не смогла проводить активную политику на Южном Кавказе, возрождая экономическую и военную интеграцию с соседями, предусмотрены меры по отвлечению её сил на гашение внутренних конфликтов. Для этого по всему Северному Кавказу предусмотрено создание пояса нестабильности. Применяя политику «мягкой силы» для дестабилизации обстановки внутри северокавказских республик запланировано привлекать различные институты гражданского общества, отдельных религиозных деятелей, политиков и других лиц. Способствовать этой деятельности будет огромное количество нерешённых проблем, накопившихся на Северном Кавказе, в том числе не урегулированные земельные вопросы, межэтнические противоречия, высокий уровень безработицы, растущий исламский радикализм, терроризм и другие деструктивные факторы.

Большинство американских политологов считает, что в Кавказском регионе наиболее вероятны следующие сценарии развития событий:

1. Уход России из региона в качестве активного геостратегического лица. Россия становится проводником чужих идей и интересов. Кавказский регион превращается в зону хозяйственной деятельности межнациональных компаний. Новые страны Южного Кавказа становятся марионеточными.

2. Сохранение в Кавказском регионе нынешнего статуса и усиление напряженности в течение длительного времени.

3. Россия восстанавливает свои позиции в Кавказском регионе и при поддержке Ирана и Китая успешно противодействует США и НАТО (наименее вероятный).

Аналитическое агентство ”АРИС ” по заказу “Кавказской политики”

Место Кавказа в геополитике США

Туркменистан между двух огней

После событий в арабском мире президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов оказался в сложном положении. Сегодня его режим остался между двух огней. Чтобы уйти от постоянного преследования со стороны Москвы и Тегерана, Г.Бердымухамедов желает скорее вступить в ряды друзей Запада. И его понять не трудно. Ввиду особенностей своего географического положения богатый энергоресурсами Туркменистан лишен выхода в Европу и стремительно развивающиеся рынки Азии.

При этом более 70% ВВП страны формируется за счет экспорта нефти и газа. Во благо Москвы единственным каналом сбыта главного товара Туркменистана остается советской постройки газопровод «Средняя Азия – Центр». А активно поддерживаемое ЕС строительство Транскаспийского газопровода вызывает крайне негативную реакцию «Газпрома». Опасаясь мести со стороны Кремля, как это случалось с его предшественником, Г.Бердымухамедов демонстрирует стремление ограничить участие западных инвесторов посредническими сделками. А на днях Туркменбаши-2 предложил создать агентство по контролю деятельности иностранных кампаний.

В ближайшее время Туркменистан может оказаться в центре внимания мировой общественности, а точнее говоря, на пике борьбы за новый передел мира. На фоне заявлений официальных израильских лиц о грядущей войне с Ираном особую значимость приобретает позиция властей страны, невольно становящейся как решающим плацдармом для наступления, так и надежным тылом для обороны. Экономические и политические взаимоотношения Туркменистана с Израилем имеют глубокие корни. Одним из краеугольных камней этого сотрудничества является компания «Мерхав», принадлежащая Иосифу Майману. Достаточное влияние на президента Г.Бердымухамедова оказывают еще ряд бизнесменов еврейского происхождения. Их имена хорошо известны высокопоставленным лицам Тель-Авива, которым так и не терпится назначить резидента «Моссада» в СНГ Рэувена Динэля послом в Туркменистане. А присутствие американских вооруженных сил под Ашгабадом и в Мары, по мнению израильтян, несомненно, вынудит Г.Бердымухамедова определиться в выборе в случае военной операции против Ирана.

Для Тегерана это не является сенсационным известием. Недавно член комиссии по национальной безопасности и внешней политике иранского парламента Зохре Элахиан заявила о том, что Туркменистан служит региональным форпостом израильской секретной службы «Моссад», а также спецслужб США и Великобритании. По ее словам, на территории страны действуют базы по координации террористических групп, а также проведению операций по сбору разведывательной информации и саботажу против Исламской республики.

По всей очевидности, активные экономические контакты Туркменистана и Ирана оказались недостаточным фактором для преломления данной тенденции. Как утверждают западные аналитики, этот выбор за президента Бердымухамедова сделала сама история, расставив международные силы с очевидным преимуществом в пользу США и Израиля. По мнению военных наблюдателей, остается без ответа лишь вопрос о степени участия Туркменистана в грядущей операции.

Но это, опять-таки зависит от ее характера: будет ли операция затяжной и направленной на изменение государственного строя в исламской республике, или локальной и завершится после ударов по ядерным объектам Ирана.

Шемшат Дурдыев