Подписание 25-летнего соглашения о сотрудничестве между богатой нефтью и влиятельной в регионе, но находящейся под санкциями США Исламской Республикой Иран и глобально могущественной, но находящейся под давлением США Китайской Народной Республикой создает новые стратегические клещи на Ближнем Востоке для Соединенных Штатов и их союзников. Бывший президент США Дональд Трамп должен нести большую часть ответственности за это развитие событий, с которым теперь должен справиться президент Джо Байден.
Соглашение является кульминацией растущих экономических, торговых и военных связей между двумя странами с момента прихода к власти иранского исламского режима после революционного свержения прозападной монархии шаха 42 года назад. Хотя содержание сделки не было полностью раскрыто, она, безусловно, будет включать массовые китайские инвестиции в инфраструктурный, промышленный, экономический и нефтехимический секторы Ирана. Она также укрепит военное, разведывательное и антитеррористическое сотрудничество и существенно свяжет Иран с китайской инициативой «Один пояс — один путь», как инструментом глобального влияния.
Китайско–иранская торговля составила около 31 миллиарда долларов США в 2016 году после заключения знакового многостороннего иранского ядерного соглашения, известного как Совместный всеобъемлющий план действий, или СВПД. Однако она снизилась после того, как Трамп вышел из сделки в мае 2018 года, несмотря на оппозицию со стороны других подписантов (Великобритании, Франции, Германии, России и Китая) и ввел жесткие санкции в отношении Ирана. Тем не менее, объем торговли сейчас должен достичь новых высот. В основе этого экспоненциального подъема отношений лежит взаимная заинтересованность обеих сторон в противодействии США и их союзникам.
Более глубокое и широкое сотрудничество между Китаем и Ираном, особенно если рассматривать его в контексте тесных связей с Россией и враждебных отношений «тройки» с США, несет в себе мощный потенциал для изменения регионального стратегического ландшафта. До сих пор Китай старался не вступать в партнерские отношения с Ираном до такой степени, чтобы это могло поставить под угрозу его прибыльные отношения с богатым нефтью Королевством Саудовская Аравия (региональный главный соперник Ирана) и его арабскими союзниками. В 2019 году Китай импортировал около 17% своей потребности в нефти только из Саудовской Аравии, не говоря уже о 10% из Ирака, меньших количествах из Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана и только 3% из Ирана, находящегося под санкциями США. Китай также пользуется разумным военным и разведывательным сотрудничеством с Израилем, еще одним главным региональным противником Ирана.
Однако заключение Пекином сделки с Тегераном, которая готовится с 2016 года, неизбежно вызовет глубокую озабоченность арабских государств Персидского залива, Израиля и даже США. Эти страны уже обеспокоены предполагаемой иранской угрозой, учитывая растущее влияние Тегерана в Леванте (Ирак, Сирия и Ливан) и Йемене, а также его поддержку палестинского дела против израильской оккупации.
США также обеспокоены иранскими рычагами влияния в Афганистане, где американские и союзные силы уже два десятилетия безуспешно борются с повстанцами, возглавляемыми талибами, и из которого Вашингтон хочет как можно скорее выпутаться с помощью некоторых мер по спасению лица.
В сочетании с тесными связями Ирана с Россией, китайско–иранская сделка потенциально создает сильную ось, которая может только укрепить региональные позиции Тегерана и его переговорную силу в любых переговорах с администрацией Байдена по СВПД. Байден высказался за возвращение США к СВПД, но при условии, что Иран восстановит некоторые обязательства, которые он снял в ответ на выход Трампа из соглашения. Но Тегеран отверг это условие и потребовал, чтобы США сначала сняли все свои санкции.
Хотя обе стороны до сих пор держались позерски, не будет ничего удивительного, если Тегеран продержится до тех пор, пока Вашингтон не моргнет.
Иранцы традиционно настороженно относились к союзу с любой мировой державой, хотя во время правления шаха их страна дрейфовала в орбиту США—что существенно способствовало консолидации ситуации, вызвавшей революцию и гибель шаха, приведшую к власти антиамериканский исламский режим. Однако постоянные попытки Америки оказать давление и изолировать этот исламский режим, особенно при Трампе, неуклонно заставляли Тегеран смотреть на Восток и достигать точки заключения соглашения с Китаем.
Поскольку Турция также склоняется от США к Китаю и Ирану, несмотря на разногласия Анкары и Тегерана в Сирии, фактические альянсы, возникающие в стратегически и экономически важном регионе мира, представляют собой большую проблему для администрации Байдена, чем можно было ожидать. Если Байден думал, что его главными внешнеполитическими целями будут Россия и Китай, то Ближний Восток может оказаться столь же трудным для управления.
Амин Сайкал, адъюнкт-профессор социальных наук в Центре мусульманских государств Университета Западной Австралии
Россия и Китай все плотнее координируют свою политику, поэтому неудивительно, что начавшийся в понедельник визит Сергея Лаврова в Китай был явно приурочен к американо-китайским переговорам на Аляске, состоявшимся на прошлой неделе
Не потому, что российско-китайские отношения сконцентрированы только на Америке, просто Пекин хотел заодно и проинформировать Москву об итогах своих первых встреч с администрацией Байдена. Но получилось так, что к моменту приезда Лаврова в Гуйлинь именно американская тема стала для Москвы и Пекина ключевой.
Сначала Джо Байден прославился в истории дипломатии своим хамством в отношении Путина. В ответ на это Россия отозвала посла в Вашингтоне. А потом пресса внезапно стала свидетелем бурного начала американо-китайских переговоров в Анкоридже.
Не короткой протокольной части, а первого часа встречи госсекретаря Блинкена и помощника президента США Салливана с членом Политбюро ЦК КПК Ян Цзечи и министром иностранных дел Ван И. Произошел обмен беспрецедентно жесткими заявлениями, которые стали главной сенсацией всех двухдневных переговоров.
И их не отменить формулировками из официальных сообщений по итогам встреч: стороны договорились «поддерживать диалог и контакты, развивать взаимовыгодное сотрудничество, предотвращать недопонимание и ошибочные суждения, избегать конфликтов и конфронтации» и выразили надежду на продолжение диалога на высоком уровне.
Потому что в самом начале встречи китайцы обвинили американцев в недружелюбных действиях: буквально накануне Вашингтон ввел санкции против высокопоставленных китайских политиков (в основном депутатов) за репрессии против Гонконга (то есть реформу избирательного законодательства).
А на самой встрече в Анкоридже Блинкен заявил о «глубокой озабоченности действиями Китая, в том числе в Синьцзяне, Гонконге, Тайване, кибератаками на США, экономическим давлением на американских союзников» – причем с откровенно вызывающей формулировкой:
«Каждое из этих действий угрожает основанному на законе порядку, позволяющему поддерживать мировую стабильность»
Учитывая, что и Гонконг, и Синьцзян, и даже независимый, но юридически не признанный Тайвань считаются в Пекине внутренним делом Китая, американское давление не могло остаться без ответа.
Вот только несколько цитат из Ян Цзечи.
«В присутствии китайской стороны США не имеют права заявлять, что они собираются говорить с Китаем с позиции силы. И даже 20 или 30 лет назад американская сторона не имела права говорить такое, потому что с китайским народом так вести и улаживать дела нельзя. Если США хотят правильно взаимодействовать с китайской стороной, то давайте следовать необходимым протоколам и поступать должным образом»
«Что касается некоторых региональных вопросов, то я думаю, что проблема заключается в том, что США оказывают давление и распространяют влияние слишком далеко»
«[…> Сами Соединенные Штаты не являются выразителем международного общественного мнения, как и западный мир. Независимо от того, из чего исходить — из масштабов населения или мировых тенденций, западный мир не является выразителем глобального общественного мнения. Поэтому мы надеемся, что, говоря об общечеловеческих ценностях или международном общественном мнении от имени Штатов, американская сторона подумает о том, чувствует ли она себя уверенной, говоря это, потому что США не являются представителем всего мира. Они представляют только правительство Соединенных Штатов!»
Кроме того, Ян обвинил американцев в том, что они:
«Злоупотребляют постулатами национальной безопасности, препятствуя нормальным торговым отношениям, и подстрекают некоторые другие страны к нападкам на Китай»
Но Штатам не удастся «задушить Китай» и Пекин не станет мириться с безосновательными обвинениями со стороны США.
Семидесятилетний Ян входит в Политбюро ЦК КПК, возглавляя канцелярию Комиссии ЦК по иностранным делам, то есть является куратором внешней политики в китайском руководстве. А до 2013 года он был министром иностранных дел, пока его не сменил Ван И.
То есть как раз на время министерства Ян Цзечи пришлись попытки администрации Обамы – Байдена выстроить «большую двойку», «Чимерику», альянс Китая и Америки, нацеленный на сохранение существующей международной системы под руководством США, но с растущим участием Китая как младшего партнера.
Пекин тогда совершенно обоснованно отверг это лукавое предложение-ловушку – хотя американцы были очень настойчивы и навязчивы. Даже на нынешних переговорах госсекретарь Блинкен вспоминал те годы.
«Я хорошо помню, когда президент Байден был вице-президентом и мы были в Китае, […> и в то время вице-президент Байден сказал, что никогда не стоит идти против Америки, и это по-прежнему актуально и сегодня»
Не смейте идти против нас (то есть на самом деле против построенного нами миропорядка) – вам же будет хуже (подтекст – уничтожим). Это один из любимых аргументов американской геополитики, но сейчас он уже не работает. И то, что сами американские руководители не замечают, что их больше не боятся, и продолжают использовать этот «последний аргумент», лишь подтверждает то, насколько неадекватно они оценивают новый расклад сил в мире.
Поэтому слова Байдена о Путине невозможно списать только на проблемы со здоровьем у американского президента – это лишь часть общей болезни американской элиты, точнее – ее глобалистски настроенной части (к которой не принадлежит, например, Дональд Трамп).
Именно эта геополитическая неадекватность становится главным качеством американской политики, усугубляя и так растущие проблемы Штатов на мировой арене. Причем речь не только о том, что своим одновременным давлением на Москву и Пекин Вашингтон лишь укрепляет русско-китайское сотрудничество, то есть действует вопреки своим же интересам, – куда хуже для администрации Байдена то, что и весь остальной мир видит столь неумелую игру.
И делает простой вывод. Акела не просто промахнулся (это произошло еще в 2014-м, с попыткой изоляции России) – он растерян и ведет себя глупо.
Китайцы прекрасно это понимают, поэтому и ужесточают свою риторику и позицию. При всей их китаецентричности и существующих у некоторых опасениях насчет России (вдруг предаст, снова уйдет на Запад и ударит в спину – эти страхи разгоняют наши общие западные «друзья») они все больше понимают важность укрепления альянса двух стран.
Уже мало просто стоять «спина к спине» – как характеризовали наши отношения в Пекине, – уже пора все активнее контратаковать.
Неудивительна поэтому благожелательная реакция Пекина на высказанное в интервью Лаврова китайским СМИ предложение
«Сформировать максимально широкую коалицию стран, которые будут принципиально противодействовать незаконной практике односторонних санкций»
Лавров подчеркнул, что «параллельно нужно укреплять свою самостоятельность», в том числе и противодействуя американской политике по ограничению возможностей развития России и Китая.
«Нам нужно снижать санкционные риски путем укрепления своей технологической самостоятельности, путем перехода к расчетам в национальных валютах и в мировых валютах, альтернативных доллару. Нужно отходить от использования контролируемых Западом международных платежных систем»
Россия и Китай готовы к новым шагам на пути к построению нового мира, потому что понимают, что ветер истории дует в их паруса. Как сказал Лавров:
«Жизнь заставляет нас выстраивать свою линию в экономическом и социальном развитии таким образом, чтобы не зависеть от тех «причуд», которые демонстрируют наши западные партнеры»
«Они продвигают свою идеологизированную повестку дня, нацеленную на сохранение своего доминирования за счет сдерживания развития других стран. Эта политика идет вразрез с объективной тенденцией и, как было принято говорить, находится «на неправильной стороне истории». Исторический процесс все равно возьмет свое»
В ближайшие месяцы возобновятся и личные контакты двух лидеров: по неофициальным данным, Путин и Си могут встретиться сначала в Китае, а потом и в России. После долгого перерыва из-за коронавируса – а последний раз они встречались почти полтора года назад, на саммите в Бразилии, – двум президентам не просто есть что обсудить, но и что сделать.
И уже не в области российско-китайских отношений – на фоне американской неадекватности у Путина и Си теперь еще больше ответственности и возможностей.
Главной повесткой визита американской делегации является разработка совместного со странами региона подхода против Китая
Mehmet Şah Yılmaz,Ahmet Furkan Mercan,Aynur Asgarli |18.03.2021
АНКАРА
Свои первые зарубежные визиты глава Пентагона Ллойд Остин и госсекретарь США Энтони Блинкен намерены совершить в Японию, Южную Корею и Индию. Это говорит о том, что внешняя политика новой администрации США направлена на создание и укрепление альянсов против Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Об этом в беседе с агентством «Анадолу» сказал приглашенный научный сотрудник Центра азиатско-тихоокеанских исследований Университета Анкары и преподаватель Университета иностранных исследований Ханкук в Южной Корее Лии Джо-сон.
По его словам, основной целью визита Остина и Блинкена в регион является усиление сдерживающих Китай факторов и способствование денуклеаризации КНДР.
Лии подчеркнул, что Блинкен предпочел совершить свой первый зарубежный визит на должности Госсекретаря не в Европу или на Ближний Восток, а в северо-восточную Азию. Тем самым администрация Байдена хочет продемонстрировать всему миру, что стратегическим приоритетом для США на данном этапе является усиление сдерживающих Китай факторов.
Вашингтон считает, что альянс США-Южная Корея и США-Япония помогут препятствовать усилению Китая, сыграют в этом большую роль, сказал эксперт.
«Главной повесткой визита американской делегации является разработка совместного со странами региона подхода против Китая, укрепление сотрудничества США с Южной Кореей и Японией и денуклеаризация Северной Кореи. Среди важных вопросов также координация политики в отношении КНДР и развитие отношений между Южной Кореей и Японией», — сказал он.
Лии отметил, что Китай, в свою очередь, также пытается укрепить свой авторитет, обеспечить национальные интересы и расширить влияние на соседние страны.
— США, Индия, Южная Корея и Япония против Китая
Заведующий кафедрой политологии и международных отношений Университета Уфук Джелаледдин Сенджар Имер рассказал в беседе с АА, что Китай превратился во врага США в период президентства Дональда Трампа.
Эксперт считает, что экономика Китая в 2028 году по своим масштабам в долларовом эквиваленте превысит масштабы американской экономики.
«Когда одна страна превосходит другую по масштабам экономики, она превосходит ее и в производстве. Кроме того, это способствует повышению оборонной и технологической мощи. Объем производства стали в КНР также стремительно растет, а это серьезный фактор и залог развития промышленности и ВПК», — сказал он.
Имер напомнил, что численность судов, ежегодно спускаемый на воду Китаем, равна численности французского флота.
«США ищут себе союзников в тихоокеанском регионе против Китая. Группа из четырех стран – США, Индия, Южная Корея и Япония – намерена создать альянс против Китая. Пекин, в свою очередь, считает это направленной против него инициативой», — сказал Имер.
Большинство уйгуров исповедуют ислам суннитского толка с XIV века. Среди боевиков, воевавших против наших военнослужащих в Сирии, были тысячи уроженцев Китая – уйгуров, покинувших историческую родину ради сомнительного удовольствия жить по шариатским законам в интерпретации радикальных исламистов. Недобитые остатки этих и им подобных отщепенцев сегодня находят поддержку Америки, ослепленной желанием создать побольше проблем стратегическим противникам – Китаю и России.
Бывший хозяин Белого дома проводил политику поощрения уйгуров-сепаратистов ради создания дополнительного рычага воздействия на Пекин. Байдену досталось тяжелое наследство во внешней политике: сторонники Трампа ушли со своих постов, оставив после себя «выжженное поле». А напоследок еще и поставили «закладки», препятствующие попыткам остудить перегретые отношения с крупнейшим торговым партнером США.
За день до ухода с должности госсекретаря Майкл Помпео передал в практическую проработку юридическими структурами США материалы, якобы подтверждающие преступления против человечности, совершенные китайским руководством в отношении коренного населения Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР).
«После тщательного изучения доступных фактов я пришел к выводу, что по крайней мере с марта 2017 года Китайская Народная Республика (КНР) под руководством и контролем Коммунистической партии Китая (КПК) совершала преступления против человечности в отношении преимущественно мусульманских уйгуров и других представителей этнических и религиозных меньшинств в Синьцзяне», – пояснил он в комментарии Госдепа от 19 января.
Старое оружие
Практически сразу же – с февраля – правительственные структуры США ввели строгие ограничения на товарообмен с СУАР, а также наложили экономические санкции и визовые запреты на официальных деятелей района.
Это очередная проделка противников нормализации отношений США и Китая. Это дополнительная мина к уже и так обильно нашпигованному «минному полю» на пути к согласию сверхдержав. Она устроена так, чтобы новая администрация Белого дома не смогла «одним махом» отменить решения, принятые ее предшественниками. Тем самым максимально удлиняется период охлаждения в отношениях Восток – Запад.
Что же касается пресловутой «уйгурской темы», то главную мину заложил сам Трамп, подписав 17 июня прошлого года «Акт по политике в области прав человека для уйгурского населения» (Uyghur Human Rights Policy Act of 2020). Документ пробрел силу закона для официальных лиц, ответственных за «дискриминацию уйгуров и других исламских миноритарных групп в Синьцзяне».
Пока в списке шесть человек, но его обещают расширить. Также названы полсотни государственных и коммерческих структур, якобы способствовавших дискриминации и использующих рабский труд коренного населения СУАР.
В январе нынешнего года, в дополнение к ранее принятому запрету на импорт продуктов, произведенных такими организациями и компаниями, США ввели полный отказ от ввоза хлопка и томатов из СУАР. Между тем шестая часть всех мировых поставок хлопка идет из Синьцзяна, и заменить его, особенно в сегменте повышенного качества, не представляется возможным.
Второй мощной миной, заложенной под фундамент отношений США с КНР, стало исключение 5 ноября 2020 года «Исламского движения Восточного Туркестана» из террористического списка. Со следующим объяснением: «На протяжении более чем десятилетия нет никаких убедительных свидетельств его существования».
Между тем китайские власти считают ИДВТ «сепаратистской и террористической группой, связанной с международными террористическими организациями». Именно так с 2002 по 2019 год к ней относились и в Вашингтоне. Причем американские военные неоднократно наносили бомбовые удары по боевым отрядам сторонников ИДВТ в Афганистане.
Декларируемая цель ИДВТ – создание на территории СУАР независимого государства, построенного на законах шариата, и обращение всего населения в ислам. Исключение этой организации из черных списков явно имело политическую подоплеку. Дело в том, что ее сторонники никуда не исчезли, а просто «сменили вывеску». В 2004 году образована «Туркестанская исламская партия» похожей направленности.
Существуют и другие «политические» организации, как, например, «Всемирный уйгурский конгресс» (World Uyghur Congress), пользующийся поддержкой спецслужб США. Уйгурская тема удобна тем на Западе, кто желает расширить перечень инструментов нажима на Пекин по линии «демократии» и «прав человека».
Между тем на практике речь идет об ином. А именно о поддержке сепаратистов исламистского толка в стратегическом районе – на перекрестке дорог некогда существовавшего Великого шелкового пути и его современного аналога, который стремится построить Китай в рамках инициативы «Один пояс – один путь».
Стратегический регион
Географическое расположение СУАР определяет его важную роль. Здесь сходились Китай, Индия и Россия, невдалеке была и Персия. Ныне здесь проходит государственная граница Китая протяженностью 5600 км. Большей частью – с Монголией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Пакистаном. Имеются небольшие участки границы с Россией (45 км), Афганистаном и Индией.
Все это объясняет повышенное внимание Пекина к теме развития района. Сюда направляются громадные инвестиции, идет реализация крупных инфраструктурных проектов, призванных кардинально улучшить транспортные связи со странами-соседями на северо-западном направлении.
СУАР – административная единица КНР провинциального уровня. Занимает площадь около 1,7 млн кв. км, или шестую часть всей территории страны. Синьцзян богат углем, нефтегазовыми месторождениями и минералами. Здесь производится примерно 80–85% китайского хлопка и до 20% – мирового.
Существуют несколько трактовок происхождения слова «уйгур». Первое упоминание этого тюркоязычного племени относится к началу новой эры. В раннем Средневековье Уйгурский каганат контролировал огромную территорию: всю Монголию, северные провинции Китая и южную часть Сибири. На протяжении веков здесь шла борьба между местными жителями, чужеземными переселенцами и иностранными захватчиками.
Сегодняшние уйгуры представляют собою этническую группу, сложившуюся в XIV веке, когда она окончательно перешла в ислам и обосновалась в Восточном Туркестане. Другое название региона Синьцзян означает по-китайски «новая граница». Некоторое время в ходу был и термин Уйгуристан: так средневековые персидские историки именовали «страну шести городов».
Уйгуры говорят на одном из наречий тюркского языка. Среди них есть сторонники различных религиозных учений, но большинство исповедует ислам суннитского толка с XIV века. Религиозный фактор всегда усиливал сепаратистские тенденции в Синьцзяне, давно находившемся под властью Китая.
Уйгуры в военном отношении сильно уступали китайским войскам, посему многочисленные попытки отделения заканчивались печально. Но периодические ослабления центральной власти приводило к усилению влияния османского и российского (а позднее и советского) влияния. В XIX-ХХ веках наши военнослужащие и военные советники неоднократно принимали участие в вооруженных конфликтах в Синьцзяне с целью привести там к власти лояльных правителей.
В частности, вторжение японских милитаристов в Китай подвигло советское руководство на решительные меры. Сражающемуся Китаю через Синьцзян поставлялось большое количество оружия, а в Урумчи был построен авиазавод для сборки истребителей И-16.
Победное завершение Второй мировой войны и переход Китая под власть сторонников Мао Цзэдуна активизировали деятельность китайских спецслужб, в результате которых широкое демократическое и национально-освободительное движение Восточного Туркестана сошло на нет. Ранее образованная там республика в 1949 году добровольно вошла в состав КНР и шесть лет спустя была преобразована в Синьцзян-Уйгурский автономный район.
Под властью Компартии
Начался новый период истории, определяющим фактором которого стала системная работа КПК по трансформации мировосприятия коренных жителей, традиционно ориентированных на исламские ценности. Она шла с переменным успехом – как по причине удаленности от «центров китайской цивилизации», так и ввиду больших трудностей, испытываемых Народной Республикой в экономике и социальной сфере.
Даже когда китайское руководство провозгласило «новый путь» и широко открыло двери для западных инвестиций, СУАР оставался глубоким захолустьем, с самыми низкими заработками и отсутствием перспективы. А стоило Пекину ввести идеологические послабления, число мечетей в СУАР превысило 20 тыс. Среди уйгуров стало быстро расти влияние исламистов, включая радикальных, а также сторонников пантюркизма и других подобных движений.
Протяженная и плохо охраняемая госграница, особенно в горах, легко пересекалась в обоих направлениях, что привело к проникновению в Синьцзян вербовщиков ИДВТ и широкому вовлечению уйгуров в ряды незаконных вооруженных формирований. Когда положение дел приняло серьезный оборот, Пекин потребовал от Исламабада провести контртеррористическую операцию на границе с Афганистаном.
В результате в 2010 году был убит главарь сепаратистов Абдуль Хак. Уцелевшим боевикам пакистанские власти поставили ультиматум: покинуть приграничные области. Большинство приняло условия и перебралось подальше, а некоторые вернулись в Китай для совершения диверсий. Если в 2010 году в результате терактов там погибли семь человек, то в 2014-м – уже 307, причем практически все стали жертвой террористов уйгурской национальности.
Растущая угроза со стороны радикальных исламистов подвигла Пекин на проведение в СУАР масштабной кампании. Центральное правительство предписало мусульманам-уйгурам бороться против вовлечения своих детей во «вредоносную экстремистскую или террористическую деятельность».
Согласно вновь принятому закону, родители не имеют права «вовлекать или принуждать несовершеннолетних в религиозную деятельность», включая богослужения и изучение ислама вне рамок специальных заведений с соответствующим разрешением. Попавших под влияние радикалов стали направлять: малолетних – на «исправление» в спецшколы (с задачей отвращать учеников от экстремизма и сепаратизма), тех, кто постарше – в трудовые лагеря (называемые «центрами профессиональной подготовки и переобучения»).
Пекин объясняет эти меры необходимостью профилактики терроризма и экстремизма. Особенно в свете недавнего военного поражения в Сирии и Ираке «Исламского государства» (запрещенного в России). После чего воевавшие на его стороне уроженцы Синьцзяна стали возвращаться на историческую родину.
Американские исследования
Согласно докладной записке исследовательской группы Конгресса США «Уйгуры в Китае» от 28 января 2021 года, масштабные мероприятия в Синьцзяне проводятся властями четвертый год подряд. За это время выросло число постов полиции, ужесточился контроль за использованием интернета и стилем одежды (запрещены атрибуты радикального ислама), у населения собрана биометрия. Тысячи религиозных зданий лишились арабских надписей.
Согласно записке, в 2017–2020 годах власти задержали около 1,5 млн мусульман, главным образом уйгуров, и поместили их в «центры переобучения». Отпускали лишь тех, кто отказывался от исламских ценностей и выражал поддержку генеральной линии КПК. Удерживаемые уроженцы СУАР подвергаются «трансформации мышления и поведения» с целью ассимиляции их в китайское общество. Американцы считают, что подобная практика приведет к уничтожению культуры и самосознания уйгурского населения.
Некоторые из тех, кто содержался в «центрах», обращались в различные международные организации с жалобами на плохие условия содержания, перенаселенность в местах проживания, тяжелый труд на фабриках и плохое питание. А отдельные сидельцы утверждали, что подвергались физическому насилию.
Составители записки утверждают: хотя большинство задержанных вышли на свободу в 2019 году, не все уйгуры дождались родственников и соседей. На месте «центров» появились новые, больше напоминающие тюрьмы, а часть населения переместили в специально построенные резервации с ограничением права выезда. Трудоустройство уйгуров приняло «вынужденный характер»: в основном их берут на работу на предприятия текстильной промышленности, пошива одежды и обуви.
Пекин не отрицает самого факта «просветительской работы» среди мусульманского населения с главной целью – искоренить «терроризм, сепаратизм и религиозный экстремизм». На Западе же утверждают, что под этим предлогом власти насаждают политику ассимиляции малых народов.
Опасные связи. Как Китай приручает элиты Центральной Азии
Китай меняет стратегию в отношениях с элитами Центральной Азии. От работы с существующими лидерами КНР постепенно переходит к поддержке прокитайски настроенных политиков – и, возможно, к созданию инструментов для их продвижения во власть Антикитайские протесты в Центральной Азии стали обычным делом. Только за последние два года в регионе было более 40 митингов против «китайской экспансии». Претензии к Пекину у протестующих самые разные: от передачи земли в долгосрочную аренду до преследований мусульман в Синьцзяне. Объединяет эти протесты то, что те, кто выходит на улицы, выступают не только против китайцев, но и против местных элит, которые якобы продались Пекину.
Эти обвинения во многом связаны с тем, что публично центральноазиатские власти почти всегда расхваливают свои отношения с Китаем. Исключения крайне редки – например, в апреле 2020 года МИД Казахстана выразил протест из-за публикации на китайском новостном сайте статьи, где ставилась под сомнение территориальная целостность Казахстана.
Антикитайские протесты обычно игнорируют до тех пор, пока те не начинают угрожать стабильности режима. Порой местные власти даже защищают Китай: заявляют, что протестующие «должны быть благодарны» Пекину за то, что тот протянул стране «руку помощи» в сложное время.
Центральноазиатские лидеры сходятся в том, что любая публичная критика Пекина сделает ситуацию только хуже – особенно ввиду экономической мощи КНР и все большей готовности Компартии использовать эту мощь, чтобы наказывать строптивых партнеров. Экономическая зависимость от Китая в некоторых странах региона уже достигла такого уровня, что Пекин может легко создать правителям очень серьезные проблемы.
Недавние жесткие действия Китая в отношении куда более богатых стран с гораздо более диверсифицированным экспортом (да еще и союзников США) вроде Австралии, Канады или Южной Кореи не остались в регионе незамеченными. В столицах Центральной Азии все больше понимают, что если чем-то разозлить восточного соседа, то тому найдется, чем ответить.
Однако нежелание элит Центральной Азии конфликтовать с Пекином имеет и другую, более прозаическую природу. Дело в том, что связи с КНР становятся все более важным источником доходов для многих правящих семей и группировок. Разумеется, эту зависимость пестует и сам Пекин.
Против китайцев – против элиты По мере того как Китай увеличивает свое присутствие в Центральной Азии, отношение к нему на бытовом уровне становится все более напряженным. Это отчасти можно списать на рост национализма, но показательно, что главным объектом ксенофобских настроений становятся именно китайцы.
Даже громкий скандал вокруг заявления депутата Никонова, что территория Казахстана – это «большой подарок России», не спровоцировал митингов в Казахстане. В других странах Центральной Азии русофобские или антиамериканские настроения тоже не выплескиваются на улицы.
Недоверие к Китаю в граничащих с ним государствах традиционно высоко. В случае с Центральной Азией это усиливается тем, что регион привык к явному, но постепенно слабеющему влиянию России. Со столь мощным и все более напористым Китаем страны сталкиваются впервые.
Данные Центральноазиатского Барометра за последние три года подтверждают, что недовольство КНР растет: к Китаю отрицательно относятся 35% опрошенных в Киргизии, 30% – в Казахстане. Имидж Китая ухудшается и в странах Центральной Азии, не имеющих с ним общей границы. По опросам видно, что в Узбекистане все больше беспокоятся по поводу роста госдолга перед КНР и передачи китайцам земли в аренду.
КНР переживает за свою репутацию за границей, особенно в соседних странах, поэтому не жалеет ресурсов на ее улучшение. Наряду с традиционными инструментами мягкой силы Китай помогает Центральной Азии в борьбе с Covid-19, китайские дипломаты в Центральной Азии ведут свои страницы в фейсбуке и телеграме (иногда даже слишком активно), в регионе появляются местные откровенно прокитайские СМИ и эксперты. Но старания Пекина улучшить свой имидж регулярно обнуляются после очередного коррупционного скандала вокруг проектов с участием китайских компаний.
При этом антикитайские выступления в Центральной Азии направлены не только против собственно китайской экспансии, но и против коррумпированности местных элит. Поэтому их активно использует оппозиция, как это, например, пытался делать в Казахстане беглый банкир Мухтар Аблязов. В последние годы элиты Центральной Азии и правда научились обогащаться за счет связей своих стран с китайцами, а Пекин умело этим пользуется для укрепления своего влияния в регионе.
Президентские зятья То, что в Центральной Азии узкий круг элит эксплуатирует ресурсы стран в своих целях, не новость. Интересно, что Китай все больше превращается в главный источник нелегальных финансовых потоков для элит региона.
Самое громкое на сегодняшний день расследование, раскрывшее связи центральноазиатских чиновников с Китаем, касается нелегальной торговли. В ноябре 2019 года журналисты Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), Радио «Азаттык» (киргизское отделение американской некоммерческой медиакорпорации «Радио Свобода») и киргизского издания Kloop.kg раскрыли схемы, по которым из Киргизии нелегально вывели более $700 млн.
Суть махинаций сводилась к тому, что товары из Китая попадали в Киргизию по поддельным документам (чтобы платить пошлины ниже установленного законом уровня) или вообще без декларирования. Такую практику на киргизской таможне подтвердил бывший замминистра экономики Киргизии Эльдар Абакиров.
На территории Киргизии за то, чтобы схема работала гладко, отвечал влиятельный экс-зампредседателя Государственной таможенной службы Киргизии Раимбек Матраимов (более известный там как Раим-миллион). Он ушел с госслужбы еще в 2017 году, но его родственники, друзья и протеже по-прежнему держат всю таможню под контролем.
С китайской стороны схему контролировал бизнесмен Хабибула Абдукадыр, о котором практически ничего не известно, в том числе и в китайских СМИ. По словам информатора авторов расследования, Абдукадыр – один из влиятельнейших бизнесменов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. Учитывая, насколько жестко Компартия Китая контролирует любые связи жителей Синьцзяна с иностранцами, Хабибула Абдукадыр не мог действовать без согласия китайских официальных лиц.
Часть контрабанды из Китая через Киргизию направлялась в Узбекистан, на рынок «Абу Сахий», через который во времена президента Ислама Каримова проходил практически весь импорт. Рынком при Каримове владел его зять Тимур Тилляев. После смерти первого президента Тилляев потерял высокое покровительство и в 2018 году продал рынок, избавившись от одного из последних крупных активов в Узбекистане. Кому рынок реально принадлежит сейчас, неизвестно.
Схемы нелегального обогащения на финансовых потоках из Китая распространены и в самой крупной экономике региона – Казахстане. В декабре 2020 года Financial Times стало известно, что зять Назарбаева Тимур Кулибаев заработал десятки миллионов долларов на строительстве газопровода Центральная Азия – Китай, который на китайские кредиты реализовывали совместно «Казмунайзаг» и CNPC.
О связанных с КНР коррупционных схемах своих родственников в фейсбуке писал страдавший от наркозависимости внук Назарбаева Айсултан – в августе 2020-го его нашли мертвым в своей квартире в Лондоне.
Также известно, что зять президента Таджикистана Имомали Рахмона Шамсулло Сахибов за $2,8 млн способствовал тому, что китайская компания China Nonferrous Gold Limited (中国有色黃金) получила лицензию на добычу золота. Сегодня 80% золота в Таджикистане добывается совместными предприятиями с китайским участием.
В Туркменистане, где вся власть сосредоточена в руках президента Гурбангулы Бердымухамедова и его семьи, влияние КНР на элиту самое сильное в регионе. За последние годы Бердымухамедовы лишились почти всех крупных источников дохода, кроме Китая, с которым они связаны газопроводом.
Особый президент Желание Китая прикормить элиты соседних стран неудивительно – как и на многих развивающихся рынках, обогащение местных начальников и их родственников позволяет китайскому бизнесу получить конкурентные преимущества и доступ к ресурсам. Но амбиции Пекина могут не ограничиваться строительством теневых схем с уже находящимися у власти лидерами. В октябре 2020 года в Киргизии произошел государственный переворот, где на стороне победившего Садыра Жапарова выступило много связанных с Китаем бизнесменов.
Самого Жапарова, который на революционной волне сумел захватить власть, назначить выборы и 10 января 2021 года стать легитимным президентом Киргизии, давно связывают с КНР. Изначально слухи основывались на истории его семьи. Его отец Нуркожо Мусталый-уулу родился, вырос и учился в Китае, куда в 1930-х годах из СССР сбежали его родители. В 1962 году они вернулись в Киргизскую ССР, где родился Садыр Жапаров.
Противники Жапарова, основываясь на этом факте, стали распространять конспирологические теории, что Жапаров завербован китайскими спецслужбами. «Человек, который представляет интересы Китая… сегодня баллотируется в президенты», – говорил про Садыра Жапарова на теледебатах один из его конкурентов Канат Исаев.
Однако и без подобной конспирологии есть факты, подтверждающие, что и в предпринимательской, и в политической деятельности Жапаров сотрудничает с гражданами КНР. В 2007 году, когда Жапаров был депутатом киргизского парламента, его родной брат Сабыр Жапаров выиграл гостендер и приобрел 71% акций шахты «Жыргалан» за $320 тысяч, что выглядело явно заниженной ценой. Вскоре Жапаровы передали шахту китайским инвесторам.
По словам жителей поселка, в 2012 году на шахте произошел крупный пожар. СМИ писали, что китайцы требовали от Жапарова возместить ущерб $7 млн, на что он предложил пролоббировать передачу им крупнейшего в Центральной Азии золоторудного месторождения Кумтор. Позже призывы забрать Кумтор у канадской компании Centerra Gold стали главным пунктом в программе Жапарова-политика.
Сегодня он отказывается от идеи национализировать Кумтор, а китайские инвесторы интересуются уже напрямую у Centerra Gold возможностью приобрести долю в месторождении. Сам Жапаров говорит, что рассматривает возможность передать часть месторождения железной руды Жетим-Тоо Китаю, чтобы уменьшить внешний долг. По словам депутата парламента Дастана Бекешева, к 2020 году объем задолженности Киргизии перед Китаем, вместе с набежавшими процентами, превысил $2,2 млрд.
Внимание привлекает и один из приближенных людей нового президента – первый и пока единственный депутат парламента Киргизии, родившийся в Китае, Адыл Жунус-уулу. Жапаров публично называл его своим другом.
Адыл Жунус родился в городе Кульджа (Инин, 伊宁) в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, окончил географический факультет Синьцзянского университета и работал в Китайской национальной академии по исследованию месторождений. Его жена Туран Турсун-кызы работала в Собрании народных представителей (региональный законодательный орган) СУАР.
В одном из интервью Адыл Жунус говорил, что в 1990-х они с женой бросили хорошую работу в Китае, четырехкомнатную квартиру в центре Урумчи и переехали в Киргизию только потому, что хотели вернуться на родную землю: «Пусть сидим на хлебе и воде, зато на своей родине».
В 2001 году Адыл Жунус с женой получили гражданство Киргизии, оба преподавали китайский язык в Бишкекском национальном университете. В 2015 году он избрался в парламент от партии «Республика – Ата Журт» вместе с ближайшими соратниками Жапарова Талантом Мамытовым и Камчыбеком Ташиевым. Как депутат Жунус запомнился предложением передать национальную авиакомпанию Air Kyrgyzstan китайским инвесторам.
До госслужбы Жунус занимался бизнесом, в основном разработкой месторождений и добычей ископаемых (кстати, как и Жапаров). Он был соучредителем четырех горнодобывающих предприятий, везде его партнерами были китайские предприниматели.
После вопросов СМИ, почему он не указал в налоговой декларации учрежденные им компании, Жунус переписал их на родственников. Например, соучредителями двух его компаний «Норсвест Майнинг Компани» и «Грейт Норсвест Майнинг Компани» сейчас числятся сыновья депутата Марс и Ринат.
Этим фирмам принадлежит здание по адресу город Бишкек, улица Ибраимова, дом 100. Именно там во время недавних выборов находился предвыборный штаб Садыра Жапарова.
Другой интересный объект – предвыборный бюджет кандидата Жапарова. Точно неизвестно, откуда у недавнего заключенного появилось больше 47,4 млн киргизских сомов ($560 тысяч, это больше, чем у остальных 17 кандидатов, вместе взятых) на предвыборную агитацию. На вопросы об источниках финансирования он пафосно отвечал, что это деньги народа и что «пенсионеры передают свои пенсии».
Есть и прямые свидетельства, что предвыборную кампанию Жапарова хотя бы частично финансировали китайцы – причем открыто, хоть это и запрещено законом Киргизии. По крайней мере, миллион киргизских сомов Жапаров получил от компании «Хуа-Эр», директором которой является гражданин КНР Хуан Цзяньхун.
Даже автобусы, на которых централизованно привозили на митинги сторонников Жапарова, принадлежат компании «Шыдыр жол кей джи» – ее руководителем и учредителем в базе данных Министерства юстиции значится Тохутибуби Оуерхалика, уроженка села Кызыл-Суу Синьцзян-Уйгурского автономного района, она сменила гражданство КНР на киргизское лишь в 2018 году.
Растущая зависимость Если все эти события не случайное совпадение и Китай поучаствовал в приходе к власти Садыра Жапарова, то в китайской стратегии в отношении элит Центральной Азии происходит качественный сдвиг. От работы с существующими лидерами КНР постепенно переходит к поддержке прокитайски настроенных политиков – и, возможно, к созданию инструментов для их продвижения во власть.
Неслучайно возможным полигоном для этого стала именно Киргизия – самая нестабильная, бедная и зависимая от КНР страна Центральной Азии. Влияние Пекина на элиты в Центральной Азии прямо пропорционально степени ориентации на КНР в торговле и обратно пропорционально размеру экономики страны и стабильности политического режима. С этой точки зрения присутствие Китая в Киргизии и Таджикистане может расти быстрее, чем в Туркмении, и тем более чем в Казахстане или Узбекистане.
Очевидно, что связи экономики и элит Центральной Азии с Китаем будут только усиливаться. Сейчас цены на природные ресурсы невысокие, ЕС и Россия слабо восстанавливаются, в то время как ВВП Китая в 2021 году, по прогнозам, увеличится почти на 8%. Ощущение нарастающей внутренней нестабильности может подстегивать отдельных чиновников и придворных поскорее продать китайцам какой-то кусок, чтобы зафиксировать выигрыш и спрятать его в надежное место.
Растущая зависимость от Китая будет и дальше сокращать пространство для маневра в отношениях Центральной Азии с гигантским соседом. Причем, как показывают события последних лет, Китаю нужны уже не только доступ к месторождениям или хорошие условия торговли. Пекин все больше задумывается об укреплении военного присутствия в регионе – это видно по размещенным китайским пограничникам в Таджикистане. Заодно китайцы учатся влиять на политические процессы и выбор правителей – это показывают недавние события в Киргизии.
Новая динамика ставит под вопрос нынешнюю формулу российско-китайского взаимодействия в Центральной Азии. Москва смирилась с тем, что Пекин превращается в главного торгового партнера, инвестора и кредитора региона. В ответ Россия делала ставку на три столпа своего присутствия: особую роль в обеспечении региональной безопасности; интеграционный контур ЕАЭС; мощные инструменты влияния на внутреннюю политику каждой страны Центральной Азии.
Долгое время этот баланс устраивал и Пекин, однако по мере роста уверенности в себе китайская сторона начинает его расшатывать – действия в Киргизии и особенно в Таджикистане, о которых китайцы с Кремлем не советовались, указывают на это вполне однозначно. Перед Москвой встает вопрос, как реагировать на эти изменения.
Пекином очевидно движет не антироссийская повестка, а желание продвинуть свои интересы – правда, без учета мнения своего стратегического партнера. Кремль может либо смириться с этим, понимая, что Пекин не станет добровольно ограничивать собственные интересы во времена, когда его мощь растет.
Либо Москве придется менять свою стратегию в регионе: с одной стороны, сотрудничать с Китаем по тем региональным вопросам, где интересы совпадают, с другой – думать, как уравновесить политическое влияние Пекина. Достичь этого получится, только если одной из целей Москвы станет укрепление суверенитета стран Центральной Азии перед лицом все более могущественного и уверенного Китая.
Публикация подготовлена в рамках проекта «Российско-китайская антанта», реализуемого при поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания)
Состав с грузом бора направляется в китайский город Сиань
Cüneyt Çelik,Ekip,Elmira Ekberova |31.01.2021
КАРС
Экспортный состав с грузом бора пересек границу Турции с Грузией.
Состав с 42 вагонами, груженными бором, отбыл из Анкары в китайский город Сиань.Экспортный состав из Турции в КНР пересек границу с Грузией
По завершению таможенных процедур в Карсе, состав направился по железной дороге Баку-Тбилиси-Карс в грузинский Ахалкалаки.
Международный маршрут состава пролегает через Грузию, Азербайджан, Каспийское море и Казахстан. Конечный пункт назначения — китайский город Сиань.
Общая протяженность маршрута — 8693 км (пять стран): 2 323 км в Турции, 220 км — в Грузии, 430 км — в Азербайджане, 420 км — по Каспийскому морю, 3 200 км — в Казахстане и 2 100 км – в Китае.
Свою лепту в сдерживание Китая на морях внесет авианосец Queen Elisabeth. Фото Reuters
Рыцарь и самурай хотят обуздать дракона
Об авторе: Валерий Олегович Кистанов – руководитель Центра японских исследований Института Дальнего Востока РАН, доктор исторических наук. 25.01.2021
Великобритания и Япония, в прошлом империи, а ныне номинальные монархии, в войне на Тихом океане минувшего века были заклятыми врагами. Однако в настоящее время они, по иронии судьбы, намерены объединить усилия в противостоянии общей, по их мнению, внешней угрозе на том же океане – набирающему экономическую и военную мощь Китаю.
Токио еще со времен второго премьерства Синдзо Абэ (2012–2020) активно продвигает Стратегию свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона, не скрывая, что она направлена на обуздание военно-морских и экономических амбиций Пекина. У Лондона же антикитайские позывы стали все явственнее проявляться недавно. Они вызваны фантомными болями бывшей колониальной державы, которая в недалекие времена безраздельно правила в Гонконге – своем последнем владении в Азии.
События последней пары лет, связанные с антикитайскими выступлениями в Гонконге, дали Англии шанс вновь громко заявить о себе и выправить свой международный авторитет. Он изрядно просел в связи как с провальным для нее брекзитом, так и с отчаянной ситуацией с коронавирусом. После принятия в Китае закона о национальной безопасности Гонконга в мае прошлого года правительство Бориса Джонсона решительно осудило этот шаг и взяло на себя ведущую роль в критике Пекина за подрыв автономии этого специального района КНР. Джонсон пообещал предоставить британское гражданство большому количеству гонконгцев, приостановил действие договора об экстрадиции с бывшей колонией и распространил на нее эмбарго на поставки оружия. Это стало серьезным сдвигом в политике Великобритании в отношении Китая.
Как пишет Japan Times, международный опрос, проведенный французским аналитическим центром Fondapol в минувшем апреле, показал, что доля британских респондентов, обеспокоенных отношением Китая к международным проблемам, составила почти 70%, что на 24% больше, чем в 2018 году. Теперь процент людей, считающих Китай самой большой угрозой для Великобритании, превышает долю тех, кто ранее признавал такой угрозой Россию, притом что в отличие от нашей страны китайско-британские отношения не так давно – при премьер-министре Дэвиде Кэмероне – переживали медовый месяц. Символом тогдашней близости двух стран был визит председателя КНР Си Цзиньпина в 2015 году.
Однако с тех пор ситуация кардинально изменилась, и теперь Лондон стремится к углублению «глобального стратегического партнерства между Японией и Великобританией». В Стратегии национальной безопасности и Стратегическом обзоре обороны и безопасности, опубликованных в 2015 году, Великобритания позиционировала Японию как своего «ближайшего партнера по безопасности в Азии». Однако тогда реверанс Лондона не нашел должного отклика в Токио, поскольку у него зародилось подозрение, что Великобритания ухаживает за Китаем ради собственной экономической выгоды. Именно так было расценено ее заявление в том же году, что Британия станет первой европейской страной, присоединившейся к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (АБИИ), который был создан Китаем для финансирования так нелюбимого Японией мегапроекта «Один пояс, один путь».
Теперь же, считает Japan Times, Лондон обеспокоен напористостью Китая, бросающего вызов фундаментальным принципам британской внешней политики. Расширяющиеся претензии Пекина в Южно-Китайском море, его действия в Гонконге, нарушения прав человека мусульманского меньшинства в Синьцзяне, а также отсутствие прозрачности в отношении распространения COVID-19 – все это укрепило антикитайский настрой Британии.
Дело дошло до того, что в ее парламенте создана межпартийная исследовательская группа для пересмотра существующих дипломатических и экономических отношений с Китаем. В итоге рост недоверия к Китаю не только привел к усилению приверженности Британии безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе, но и убедил ее правительство скорректировать курс на развитие важнейших технологических связей с Пекином.
По мнению издания, растущее присутствие Британии в сфере безопасности в Азии имеет значительные последствия для Японии. Страна становится важным стратегическим партнером Японии, поскольку является постоянным членом Совета Безопасности ООН и исторически поддерживает глубокие связи с Индо-Тихоокеанским регионом. Токио и Лондон также обязались укреплять безопасность и экономическое сотрудничество в соответствии с совместными заявлениями, сделанными на встрече в 2017 году тогдашними премьер-министрами Терезой Мэй и Синдзо Абэ.
В текущем году апогеем объединенных с Вашингтоном усилий Токио и Лондона по военному сдерживанию Китая станут совместные учения ВМС трех стран в районе близких к нему южных островов Японии. Англия впервые планирует послать туда ударную группу во главе с авианосцем Queen Elisabeth.
Исторический парадокс, однако, состоит в том, что саму британскую королеву, как стало известно из рассекреченных документов Форин офиса, правительство Маргарет Тэтчер решило не посылать в феврале 1989 года на похороны императора Хирохито. Причина в том, что во время войны на Тихом океане монарх был главнокомандующим японской армией, которая жестоко обращалась с британскими военнопленными. На траурную церемонию были направлены супруг Елизаветы II принц Филипп и тогдашний министр иностранных дел Джеффри Хау.
Охранники у ворот того, что официально известно как центр профессионального обучения в округе Хуочэн в Синьцзяне, Уйгурском автономном районе Китая
Русская служба «Голоса Америки»
Госсекретарь Помпео подчеркнул, что власти КНР совершают преступления против человечества в Синьцзяне
Госсекретарь США Майк Помпео выступил в понедельник с заявлением по поводу ситуации в Синьцзяне.
По словам Помпео, в последние годы местные власти активизировали «многолетнюю кампанию репрессий против уйгуров-мусульман и представителей других этнических и религиозных меньшинств, включая этнических казахов и этнических кыргызов».
Помпео пришел к выводу, что власти Китая совершили ряд преступлений против человечества в отношении уйгуров и членов других этнических и религиозных меньшинств в Синьцзяне, включая произвольное лишение свободы более миллиона гражданских лиц, принудительную стерилизацию, пытки большого числа произвольно задержанных, принудительный труд и введение жестких ограничений свободы вероисповедания, свободы слова и свободы передвижения.
Кроме того, после тщательного изучения имеющихся фактов госсекретарь пришел к выводу, что КНР под руководством и контролем КПК совершает геноцид уйгуров и других этнических и религиозных меньшинств в Синьцзяне. «Я считаю, что этот геноцид продолжается и что мы наблюдаем систематические попытки китайского партийного государства уничтожить уйгуров», – подчеркнул Майк Помпео, призвав немедленно освободить всех незаконно задержанных и прекратить иные формы притеснения.
Штурм вашингтонского Капитолия 7 января 2021 года удивительно похож на захват гонконгского Законодательного собрания 1 июля 2019 года. Вот многотысячная толпа демонстрантов спокойно движется мимо слабо охраняемого здания. Вот неожиданно вперед устремляется штурмовая группа, отбрасывает служителей безопасности, врывается в вестибюль, проникает в кабинеты и устраивается там по-хозяйски. Люди в черных майках в Гонконге и в звериных шкурах в Вашингтоне только на первый взгляд смотрятся как образец анархии. Словно по чьей-то команде они быстро собирают силы в наступлении, сплачиваются для удержания фронта, а затем организованно отступают. Качественная съемка обеспечивает мировые СМИ эффектными кадрами погромщиков в кабинетах ключевых законодателей, нецензурных надписей на стенах, разбитой оргтехники.
Разглядывая сцены этих политических действ, я чувствую, как «холодок бежит за ворот». Вспоминаются события на пекинской площади Тяньаньмэнь в мае 1989 года, свидетелем которых мне довелось стать. Поначалу ничего страшного на самой большой площади мира не происходило. Сотни тысяч молодых студентов и рабочих скандировали лозунги, обменивались листовками, пели песни. По большим значкам с двумя красными флагами СССР и КНР узнавали советских журналистов, приехавших освещать визит М.С.Горбачева и даже приветствовали по-русски: «За вашу и нашу свободу»! Ощущение «холодка за воротом» я испытал в день, когда в здании китайского парламента (ВСНП, Всекитайское собрание народных представителей) было назначено выступление «отца перестройки». Мы заранее собрались на высоких ступенях перед восточным входом. Вид шумной толпы в миллион человек почему-то напоминал кипящее плазмой Солнце. Вдруг от всей этой массы отделился «протуберанец» в несколько тысяч человек и двинулся вверх по ступеням. Телеоператоры схватили в охапку свои треноги. Фотографы прижали камеры к телу. Пишущая публика сильно напряглась. Толпа медленно, но верно наступала на нас. В это время приоткрылись массивные двери, и нас не впустили, а буквально втащили внутрь. Величественный вестибюль и коридоры были заполнены «зелеными человечками» — сидящими на корточках солдатами в боевой экипировке, в касках, с автоматами. Пресс-конференции в тот день не было. Через несколько дней на этой самой площади случилось то, что случилось…
Здания законодательной власти почему-то становятся сценами, а затем и символами важнейших политических кризисов. Рейхстаг в Берлине в 1933 году. ВСНП в Пекине в 1989 году. Дом Советов в Москве в 1993 году. Капитолий в Вашингтоне в 2021 году.
Похоже, история выбирает эти «места силы», чтобы зафиксировать линии разлома эпох, предупредить о неотвратимых потрясениях. Вот и на этот раз можно было разглядеть на стенах Капитолия: «Мене. Текел. Фарес». 25 веков назад пророк Даниил на пиру у вавилонского царя Валтасара разъяснил ему: «Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; фарес — разделено царство твое….».
За несколько недель до бунта в Вашингтоне солидный журнал «Форин Эффэрз» опубликовал статью под заголовком «В состязании с авторитаризмом Соединенные Штаты должны осознавать свои преимущества — демократические ценности». Вот что там говорилось: «Авторитарные соперники, особенно Китай и Россия, захватили инициативу в областях политики, экономики, технологии и в информационном пространстве. Эти страны наращивают силы дома, а на мировой арене подрывают демократические институты и объединения. Во всем мире демократические ценности и лидерство отступают».
Американским идеологам все чаще приходится уповать на «демократические ценности». Эпидемия COVID-19 усугубила разрушительные противоречия американского общества, расколола политическую систему, выпустила на улицы беснующуюся чернь. Погромы в деловых кварталах и снос памятников героям истории обнулили притягательность таких понятий, как свобода личности и мультикультурализм. Фиаско потерпела система здравоохранения — на начало 2021 года в США вирусом заразилось более 22 миллионов человек, умерло около 340 тысяч человек. По итогам года ожидается спад ВВП примерно на 5%. «Вишенкой на торте» стало взятие Капитолия прямо во время заседания конгресса. Как дальше пропагандировать «демократические ценности»? Как прославлять «американскую мечту»?
Обрушение мечты американской рельефно смотрится на фоне успехов мечты китайской. Китай не только смог сдержать на своей земле распространение коронавируса. Он стал самым крупным глобальным рынком и «локомотивом» преодоления экономических последствий бедствия. Взяв под контроль вспышку вируса в эпицентре и разорвав цепочки распространения, Пекин смог свести людские потери к неполным 5 тысячам погибших. Вошедшая в пике экономика вернулась на восходящую траекторию и по итогам ковидного года Крысы единственная в мире даст не спад, а даже небольшой прирост — 2% ВВП. В Поднебесной царит порядок и восстанавливается нормальная жизнь. Отсутствие заболеваний на протяжении нескольких месяцев сделало излишней сплошную вакцинацию, планируют вакцинировать только 50 миллионов из 1400 миллионов китайцев. Созданы три основные вакцины, к концу года накоплено 600 миллионов доз.
Разделить успех, прицепиться к локомотиву — это естественное желание. В середине ноября подписано соглашение о создании Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП, или по-английски — RCEP). После 8 лет переговоров дело пошло на лад именно сейчас, на фоне успехов Китая. Зона свободной торговли охватит 10 государств АСЕАН, а также КНР, Новую Зеландию, Южную Корею, Австралию, Японию. Это прорыв важный, но не единственный. Прямо накануне Нового года было достигнуто многообещающее инвестиционное соглашение с Евросоюзом. Ключевую роль в преодолении антикитайских предрассудков и давления Белого дома сыграли Англия и Германия, важнейшие союзники Америки.
Похоже, количество китайских успехов начало переходить в качество. Они стали результатом применения на протяжении нескольких десятилетий общественно-политической системы под названием «социализм с китайской спецификой». События нового года особенно рельефно показали, что эта система побеждает другую, под названием «капитализм с американской спецификой».
Байден попытается вбить клин между Россией и Китаем Назревавшее с начала века противостояние двух систем превратилось в лобовое столкновение при президенте Трампе. Но он в основном акцентировал внимание на дефиците в торговле, «присвоении интеллектуальной собственности» и т.д. Байден, скорее всего, сохранит все созданные фортификации «холодной войны». Но к ним прибавятся подзабытые при Трампе «демократические ценности». 46-й президент еще до перевоза семейного скарба в Белый дом объявил, что Америка при нем будет вести за собой мир «не примерами нашей мощи, а мощью нашего примера».
Байдену в наследство от Обамы достались идеологи неоконсерватизма, исповедующие навязывание «демократических ценностей», так сказать, крестом и мечом. Стоящие на позициях неоконсерватизма политики и чиновники разных ведомств уже готовятся возобновить «крестовый поход» во имя американского «Сияющего замка на холме». Неоконсерваторы, «неоконы», считают себя хранителями «священного Грааля» американского образа жизни, идей американской исключительности. По существу, «неоконы» и есть то самое «глубинное правительство», которое доказало свое могущество, погубив президента Трампа. Новый призыв неоконсерваторов, собравшийся вокруг престарелого Байдена, привнесет немало новинок в арсенал своих предшественников. Оправившись от «пирровой победы» над Трампом, «глубинное правительство» неоконсерваторов неизбежно перейдет в контрнаступление на двух главных фронтах — китайском и российском. Мы снова услышим о «демократических ценностях». Но мы будем помнить надпись на Капитолии: «Мене. Текел. Фарес».
Китай со своей агрессивностью втягивает свободный мир в новую холодную войну, а Россия и Иран продолжают свое длительное стратегическое соперничество с Америкой. В этих условиях Вашингтон должен возродить войну идей, которую мы ведем с тех пор, как Континентальный конгресс принял Декларацию о независимости (событие конца восемнадцатого века — прим. ред.). Этот первый официальный залп в сражении за умы и сердца положил начало величественной американской традиции использовать правдивую и свободную информацию против врагов США.
Современный американский аппарат по распространению информации в ущерб оппонентам включает три вещательные организации, которые сфокусировали свои усилия на Азии, Европе и Ближнем Востоке. В прошлом месяце у них появились новые руководители, что может повысить их эффективность.
Тед Липиен (Ted Lipien) сейчас возглавляет «Радио Свободная Европа / Радио Свобода»*. Стив Йейтс (Steve Yates) стал президентом «Радио Свободная Азия»*. Виктория Коутс (Victoria Coates) встала у штурвала «Ближневосточных вещательных сетей». У каждого из них большой опыт работы с этими регионами и глубокие знания о их политике, культуре и СМИ.
Эти организации называют суррогатами свободной прессы, так как они работают в других странах вместо тех свободных средств массовой информации, которые нам там хотелось бы видеть. Но которые из-за цензуры не могут существовать в зарубежных регионах, представляющих большой интерес для американского государства. Вспоминая в 1991 году самую знаменитую из трех вещательных компаний, тогдашний президент Польши Лех Валенса, участвовавший в свержении коммунистического режима, возложил руки на тогдашнего сенатора Джо Байдена и провозгласил: «Спасибо радио «Свободная Европа» и Папе Римскому».
Действительно, «Радио Свободная Европа» и его партнер «Радио Свобода» сосредоточили все свое внимание на Советском Союзе, сформировав канал информирования для тех, кто жил за Железным занавесом. Вместе с новостями туда проникал образ иного, лучшего мира, проникала надежда. А кто-то черпал в этом вдохновение и начинал бороться за перемены, многим при этом рискуя.
Финансируемые США радиостанции были частью обширных усилий, цель которых состояла в том, чтобы подтвердить подозрения людей, страдавших под игом советской тирании. Подозрения эти заключались в том, что на самом деле они живут плохо. Надо было им показать, что они живут не в социалистическом раю, что их режимы отнюдь не являются непогрешимыми и монолитными. Тогда в наших передачах допускались и религиозные элементы, из-за чего Валенса и упомянул Папу-антикоммуниста Иоанна Павла II. Были и другие программы из области экономики, информации и идеологии.
Хотя после холодной войны во внешней политике США начался период утраты наступательности, конгресс продолжал поддерживать журналистов, которые осуществляли свою информационную миссию. В 1996 году он дал старт радио «Свободная Азия», сделав это спустя четыре года после того, как Байден впервые выдвинул эту идею в сенате. А после нападения на США 11 сентября конгресс создал новую вещательную организацию, которая сегодня носит название «Ближневосточные вещательные сети». Он пошел на этот шаг, осознав то обстоятельство, что в наше отсутствие побеждает дезинформация, а дезинформация придает силы терроризму и его враждебной идеологии.
Кто сомневается в необходимости такой журналистики сегодня? Китай, являющийся главным врагом Америки в мире, ежедневно и буднично лжет, не сообщая нам о своей экономической войне против свободного мира. Он угрожает применением силы Тайваню, строит концлагеря для мусульман, пытается уничтожить культуру Тибета и проводит масштабные операции в США по распространению своего влияния. Правительство Ирана в отчаянии подвергает цензуре факты о недовольстве и лишениях своего населения. Кто-то обвинит в этих лишениях наши санкции, но на самом деле они являются следствием попыток Тегерана экспортировать терроризм и теократическое правление. Россия выступает не в своей весовой категории в мировой политике. Она проводит активную внешнюю политику и смеет демонстрировать свою мощь, и отчасти ей это удается благодаря манипуляциям с информацией.
Правдивые новости о том, что враги Америки делают со своим населением и соседями, важны как никогда, потому что они срывают замыслы враждебных нам правительств и дают их населению надежду на будущее, где будет власть закона и подотчетное народу правительство. Тем не менее несущие эти новости вещательные компании, которые обладают журналистской независимостью, но все еще финансируются правительством США, должны измениться. Должна измениться ниша, которую они занимают, поскольку меняется вся информационная среда.
Каждую из этих радиостанций время от времени критикуют за неэффективность и ограниченное проникновение. Иногда такая критика справедлива. Когда я был заместителем специального представителя Госдепартамента по вопросам прав человека в Северной Корее, мы знали, что корейская служба «Радио Свободная Азия» действует правильно — но не потому что у нее большая аудитория в Северной Корее (ее невозможно было точно измерить), а потому что режим предпринимал активные усилия, пытаясь глушить ее передачи.
Сегодня руководители этих вещательных организаций должны сделать так, чтобы репортеры готовили острые материалы, важные для той части закрытого общества, которая с наибольшей долей вероятности может выступить за перемены. Со временем этот посыл изменится, как изменится и определение этой части населения, а также методы воздействия на него. Кто-то может выступить за расширение аудитории за счет дополнительного контента, не ограничиваясь новостями. Кто-то может начать борьбу за более молодую аудиторию, меняя медийные форматы. Кто-то скажет, что нужны более спокойные и менее провокационные новости, свойственные таким государственным вещательным компаниям, как Би-Би-Си.
Чтобы добиться эффективности, журналистам и распространяющим их контент техническим работникам нужно вдохновенное руководство, помогающее им готовить пусть непопулярные, но жесткие репортажи, а также экспериментировать с различными формами СМИ и сегментами аудитории. В некоторых ситуациях эффективность могут обеспечить новые технологии. А иногда старые технологии типа радио в КВ-диапазоне являются оптимальным способом охвата нужной аудитории.
Новое руководство этих радиостанций должно сделать так, чтобы их журналисты находились на переднем крае войны идей, чтобы они оперировали фактами, борясь с ложью, двуличием и цензурой наших врагов. Политическое руководство и конгресс должны уделить первостепенное внимание этим и другим инструментам, чтобы вести современную войну идей. И они должны признать, что такие вещательные организации просто необходимы для того, чтобы холодная война не превратилась в горячую.
* — организация, признанная в России иностранным агентом.
Этот путь считают самым коротким и удобным между Азией и Европой
Ксения Логинова
Анкара продолжила строить транспортные коридоры в обход России. В Китай из Турции прибыл первый товарный поезд, прошедший по железнодорожной магистрали «Железный шелковый путь / Средний коридор». Эксперты уверены, что это самый короткий и удобный железнодорожный маршрут между Азией и Европой. Об особенностях отношений Пекина и Анкары за спиной у Москвы — в материале «Известий».
Вокруг света за 12 дней
Первый грузовой поезд из Турции в Китай прибыл в пункт назначения, сообщили ведущие турецкие СМИ, назвав это историческим путешествием. Железнодорожный состав отправился из Стамбула 4 декабря и за две недели пути пересек два континента, два моря и пять стран, преодолев в общей сложности расстояние в 8693 км, после чего добрался до китайского Сианя. Состав длиной 754 м перевозил бытовую технику.
Не НАТО давить: союзники решили закрутить гайки в отношении Турции ЕС и США задумались над расширением санкций против Анкары
«Это наша победа на железнодорожном транспорте», — отреагировал министр транспорта и инфраструктуры Турции Адиль Караисмаилоглу. Это путешествие стало первым по железнодорожной магистрали «Железный шелковый путь / Средний коридор». «Турция будет и дальше предпринимать необходимые шаги для дальнейшего укрепления связей между Востоком и Западом и укрепления своего центрального положения в регионе», — отметили в турецком МИДе.
Взаимовыгодное сотрудничество
Новый железнодорожный проект, разумеется, не родился из ниоткуда. Турция стала интересовать китайских внешнеполитических стратегов еще с XIX века. Так, философ Тань Сытун в своей работе «Учение о гуманности» призывал создать паназиатский союз от Турции до Китая. А во второй половине ХХ века в теории «трех миров» Мао Цзэдуна Турции отводилось важное место в создании пояса безопасности против СССР, главной, по его мнению, гегемонистской силы в мире, отмечает китаист, специалист в области международных отношений Олег Тимофеев.
Противоракетная оборона: США накажут Турцию за российские С-400 Администрация уходящего президента Трампа в этом вопросе не пойдет против конгресса
Однако в 1990-е годы отношения между Пекином и Анкарой осложнились из-за уйгурского фактора: практически все турецкие правительства поддерживали уйгурский сепаратизм. Помимо этого, очень часто президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган публично критиковал китайские власти за притеснение уйгуров, а некоторые их сепаратистские организации находятся на территории Турции.
Впрочем, несмотря на это, довольно активное взаимодействие между Анкарой и Пекином продолжается. Генеральный директор Международного института развития научного сотрудничества (MIRNAS) Ариф Асалыоглу уверен, что за последние 10 лет отношения достигли уровня стратегического партнерства и «Анкара становится окном Пекина в Средиземном море».
Так, Китай стал вторым после России импортным партнером Турции. Пекин активно инвестирует в турецкую экономику. За последние три года китайские власти вложили $3 млрд и планируют в два раза увеличить эти объемы. В 2018 году, когда на фоне кризиса в отношениях Анкары и Вашингтона турецкая лира обесценилась на 40%, Пекин предоставил Турции кредит на $3,6 млрд.
Скорости Китая не может сбавить даже эпидемия Проект строительства станций московского метро показал пример устойчивой работы в разгар коронавируса
Во время реализации проекта «Шелковый путь» Турция также получила от Китая $5 млрд. Пекин поддерживает инфраструктурные проекты турецкого лидера: китайским компаниям принадлежит 65% контейнерного терминала Kumport в Стамбуле, а также 51% моста Султана Селима Явуза. «Китай передал $1,7 млрд угольной электростанции Hunutlu в Средиземном море, которая по плану удовлетворит 3% потребностей Турции в электроэнергии. Анкара ведет переговоры о подписании соглашения с Государственной ядерной энергетической технологической компанией Китая о строительстве третьей атомной электростанции в стране», — пояснил Асалыоглу.
Помимо этого, в 2017 году стороны подписали соглашение, которое предусматривает экстрадицию преступников, даже если совершенное преступление считается таковым только в одной из стран. Год назад в Турции арестовали сотни уйгуров и отправили их в центры репатриации. То есть Анкара стала негласно выдавать Пекину находящихся в розыске уйгуров, несмотря на то что президент долгое время пытался создать себе образ защитника угнетенных мусульман. Заявления Эрдогана на тему притеснения уйгуров в КНР вообще стали более дипломатичными.
Реальная экономика — опора Китая Наличие прочной и развитой экономики стало ключом к конкурентоспособности КНР
«Китайские военные приняли участие в учениях Турции в Эфесе в 2018 году. Доля китайских технологических систем Huawei на турецком рынке с 2017 по 2019 год выросла с 3 до 30%. Другая китайская технологическая компания ZTE приобрела 48% производителя телекоммуникационных средств Netas в Турции в 2016 году. Эта компания управляет такими проектами, как телекоммуникационные системы аэропорта Стамбула и оцифровка национальных данных о здоровье», — отмечает Ариф Асалыоглу.
Вашингтон обеспокоен
Активное сближение Пекина и Анкары вызывает беспокойство США. В американском Институте Ближнего Востока опубликовали доклад, в котором говорится о том, что экономическое влияние Китая в Турции может вырасти после окончания пандемии коронавируса. В частности, автор доклада — директор турецкой программы Института Ближнего Востока в Вашингтоне Генюль Тол — уверена, что Китай и Турция могут начать укреплять связи в оборонной сфере, а это, в свою очередь, может привести к такому же скандалу, что и с покупкой российских ЗРК С-400.
«Страны уже сотрудничали в оборонной сфере. Турецкая оборонная компания Roketsan произвела ракету Yildirim на базе китайской ракеты B-611. В 2013 году Турция заключила с китайской оборонной компанией контракт на $4 млрд, предполагалась помощь в разработке системы противовоздушной и противоракетной обороны. Впрочем, позднее Анкара отказалась от этого решения из-за недовольства союзников по НАТО», — пояснила Генюль Тол.
Убрали клешни: конфликт с Китаем грозит ударом по экономике Австралии Пекин планирует запретить ввоз нескольких категорий товаров с Зеленого континента на миллиарды долларов
Многие обвиняют Пекин в том, что он придерживается «дипломатии долговых ловушек»: заманивает развивающиеся или слаборазвитые страны кредитами на инфраструктурные проекты. Получатели не могут погасить их вовремя, тогда Китай добивается экономических или политических уступок. Одним из таких государств стала Турция.
«Турции нужны ресурсы других стран»
В 2000-х годах объем двусторонней торговли составлял примерно $1 млрд, однако к 2018 году он вырос уже до $23 млрд. При этом треть общего внешнеторгового дефицита Турции приходится именно на Китай — свыше $55 млрд.
Взаимодействие Анкары и Пекина стало более плотным на фоне ухудшения отношений Турции с западными странами. Впрочем, Генюль Тол считает, что в основном сотрудничество двух государств объясняется экономическими, а не политическими интересами. «Напряженные связи с Западом действительно способствовали сближению КНР и Турции, поскольку Анкара стремилась диверсифицировать свою внешнюю политику, но в конечном итоге турецкие политики не рассматривают отношения с КНР в качестве альтернативы взаимодействию с Западом», — уверена политолог.
Новый игрок: Китай незаметно сделал свою валюту международной Огромный спрос на китайские облигации приблизил момент перехода юаня к статусу глобальной резервной валюты
Турция на сегодняшний день пытается быть хабом — центром притяжения, который «обнял бы север, юг, запад и восток», уверен старший научный сотрудник ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова, доцент Дипломатической академии МИД России Владимир Аватков. «Запад нуждается в Турции как в зоне нестабильности, чтобы дальше эта нестабильность проецировалась на Кавказ и Центральную Азию, либо как в центре, который проецирует эту нестабильность, конфликты регионального масштаба на Ближний Восток, Центральную Азию и Закавказье. Турция пытается избежать обоих сценариев, пытается укреплять себя как центр притяжения. Именно поэтому она не отказывается, несмотря на санкционное давление, от российских С-400 и пытается использовать все возможности по взаимодействию с Китаем, по выстраиванию линии «Один пояс — один путь» через свою территорию, чтобы укрепить влияние как надрегионального и даже мирового центра силы, которым она себя провозглашает, — пояснил политолог в беседе с «Известиями». — Для этого ей нужны ресурсы других государств, их она пытается использовать, в частности, при взаимодействии с Китаем, Украиной, другими акторами, включая и Россию».
Гробницы древних тюрков обнаружены при раскопках в автономном районе Внутренняя Монголия
Fuat Kabakcı,Ekip,Elmira Ekberova
АНКАРА
В ходе раскопок на севере Китая обнаружено 120 гробниц, принадлежащих древним гуннам.
Агентство Синьхуа сообщает, что археологи обнаружили во Внутренней Монголии на севере Китая кластер из 120 гробниц.
Археологи раскопали восемь гробниц и обнаружили в них деревянные гробы, человеческие кости, железные ножи, керамику, лакированные изделия и жертвенных животных.
В одной из гробниц найдено 83 железных цветка в форме чашечки.
На железных украшениях имеются также следы шелковой ткани, указывающие на то, что когда-то деревянный гроб был обернут шелком, отметил археолог из Исследовательского института культурных реликвий и археологии Внутренней Монголии Сун Годун.
По словам Суна, комплекс гробниц может служить важным ориентиром для археологических исследований тюркского народа гуннов.
Гунны появились в конце III века до нашей эры и оказали огромное влияние на китайскую и мировую историю.
Военно-морские силы КНР завершили масштабные учения в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, подтвердив решимость установить контроль над богатыми природными ресурсами спорными территориями Индо-Тихоокеанского региона, входящими в зону стратегических интересов США. Маневры с участием авиации и флота, сопровождавшиеся запуском баллистических ракет, стали ответом на усиление американского присутствия в регионе и были восприняты в Вашингтоне как попытка «запугать США и их союзников». Сыграв на обострение, Китай продемонстрировал амбиции оставить за собой последнее слово в споре о том, кому будут принадлежать богатства и стратегические маршруты Тихого и Индийского океанов.
Завершившиеся в воскресенье шестидневные учения военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая (ВМС НОАК) проходили в омывающих берега КНР Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, а также в Бохайском заливе. В этих самых масштабных за последние месяцы тихоокеанских маневрах были задействованы истребители J-10, Су-30МК2, истребители-бомбардировщики JH-7A, а также самолеты РЭБ KJ-200 и H-6 (копия советского Ту-16) и надводные корабли.
В ходе учений был произведен запуск двух китайских баллистических ракет средней дальности — DF-26B и DF-21D, которые военные эксперты называют «убийцами авианосцев». Обе ракеты приземлились между китайским островом Хайнань и Парасельскими островами, перешедшими под контроль КНР в 1974 году, после ожесточенных столкновений с ВМС Вьетнама.
Китайские эксперты называют целью учений решение нескольких задач, включая перехват ракет противника, уничтожение надводных целей, а также высадку десанта. По их оценкам, ВМС НОАК отрабатывали стратегию сдерживания противника путем создания для него риска неприемлемого ущерба.
Как из-за закрытия посольства КНР в Хьюстоне обострился конфликт между странами В связи с проведением маневров значительная часть морей, омывающих берега КНР, оставалась закрытой для гражданских судов. Власти провинций Шаньдун и Цзянсу предупредили их владельцев, что «зона поражения боевыми снарядами при стрельбе по мишеням будет большой, мощность боеприпасов будет высокой, в связи с чем риск непреднамеренного ущерба в случае самовольного выхода в море будет крайне высок».
Главным адресатом новой китайской игры мускулами в Индо-Тихоокеанском регионе стали США. Как отмечает китайская англоязычная газета Global Times, «Соединенные Штаты должны морально подготовиться к тому, что у них будут тонуть корабли, исчезать самолеты, а солдат захоронят на чужбине».
Подтверждением того, что США не сильно испугались угроз, стал инцидент с американским разведывательным самолетом U-2, который в самый разгар учений вошел в воздушное пространство Китая в акватории Бохайского залива. Минобороны КНР немедленно назвало полет U-2 «откровенной провокацией», которая «нарушает договоренности, достигнутые между двумя странами о безопасности воздушного пространства». «Это крайне негативно отразилось на наших регулярных военных учениях. Китайская сторона выражает по данному поводу решительный протест»,- заявил официальный представитель китайского военного ведомства У Цянь.
Войну слов на фоне игры мускулами с американской стороны продолжили спецпредставитель президента США по контролю над вооружениями Маршалл Биллингсли, министр торговли США Уилбур Росс и госсекретарь США Майк Помпео.
«Если в Китае думают, что запуски баллистических ракет запугают Соединенные Штаты и наших союзников, они глубоко ошибаются»,- написал в Twitter Маршалл Биллингсли.
Как США и Китай обменялись санкционными списками В свою очередь, Уилбур Росс, ведомство которого в прошлую среду ввело санкции против 24 китайских компаний, задействованных в строительстве искусственных островов в Южно-Китайском море для военных нужд, заявил о том, что «Соединенные Штаты, государства-соседи Китая и международное сообщество отвергают претензии Коммунистической партии Китая на суверенитет в Южно-Китайском море». «Организации, в отношении которых введены санкции, сыграли значительную роль в провокационном китайском строительстве искусственных островов и должны быть привлечены к ответственности»,- отметил Уилбур Росс.
По его словам, Пекин осуществляет такую активность с 2013 года, создавая все новые военные базы в Южно-Китайском море в нарушение международных норм и тем самым подрывая «суверенные права партнеров США в регионе».
В свою очередь, госсекретарь Помпео заявил о решимости США обеспечить свободу судоходства и освоения морских ресурсов союзниками и партнерами США в Юго-Восточной Азии. «Мы не должны позволить, чтобы кампания Пекина по запугиванию лишала доступа к жизненно важным ресурсам морского дна и наносила ущерб критически важным экосистемам»,- написал в Twitter Майк Помпео. Напомним, что ставшие предметом территориального спора Китая и государств Юго-Восточной Азии и имеющие огромное стратегическое значение Парасельские острова и острова Спратли лежат на перекрестке между двумя океанами — Тихим и Индийским. При этом они необычайно богаты углеводородами, минеральным сырьем и биоресурсами.
Несмотря на то что главными сторонами противостояния в Южно-Китайском и Восточном морях остаются Китай и США, в него все более активно вовлекается остальная часть государств Индо-Тихоокеанского региона. При этом подавляющее большинство из них видит растущую угрозу в Пекине.
Так, завершившиеся маневры китайских ВМС вызвали резкую реакцию Вьетнама, для которого после потери принадлежавших ему островов территориальный спор оказался наиболее острым. «Вьетнам требует, чтобы Китай уважал его суверенитет над островами Хоанг-Са (Парасельские острова.- «Ъ»), прекратил и впредь не повторял подобных нарушений»,- заявила пресс-секретарь МИД Вьетнама Ле Тхи Тху Ханг.
Александр Габуев о месте России в спорах между США и Китаем Александр Габуев о месте России в спорах между США и Китаем По ее словам, действия Пекина противоречат подписанной ранее декларации о поведении сторон в Южно-Китайском море и резко осложняют ход уже начавшихся переговоров между Китаем и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии о создании кодекса поведения в Южно-Китайском море.
Между тем усиление китайского присутствия в Индо-Тихоокеанском регионе стало главной темой начавшегося на прошлой неделе большого регионального турне министра обороны США Майка Эспера. Накануне визита глава Пентагона сделал громкое заявление о том, что Индо-Тихоокеанский регион превращается в эпицентр соперничества с Китаем и Россией, в связи с чем США необходимо иметь возможность «противостоять им обоим в глобальном масштабе».
По словам Майка Эспера, США «не уступят ни дюйма» в Тихом океане тем странам, которые имеют иные, нежели США, представления об устройстве правительства, суверенитете, правах человека. Уже в субботу, когда учения ВМС Китая подходили к концу, министр обороны США встретился на американской военной базе Андерсен на тихоокеанском острове Гуам с министром обороны Японии Таро Коно, сделав заявление о том, что действие американо-японского соглашения о безопасности распространяется и на острова в Южно-Китайском море.
Главной темой переговоров стало построение в Индо-Тихоокеанском регионе военных альянсов, призванных сдерживать китайскую экспансию (напомним, что в прошлом месяце этот вопрос также обсуждался на трехсторонней встрече глав оборонных ведомств США, Японии и Австралии, в которой помимо Марка Эспера и Таро Коно также принимала участие их австралийская коллега Линда Рейнолдс).
Индо-пакистанский конфликт прирастает Китаем Между тем последним подтверждением того, что продвигаемая США идея тотального сдерживания Пекина силами их стратегических союзников и партнеров в Индо-Тихоокеанском регионе получает поддержку, стало решение Индии отказаться от участия в международных учениях «Кавказ-2020», которые пройдут в сентябре в России. Еще в начале прошлой недели индийские СМИ сообщали о том, что 200 индийских военнослужащих, представляющих все три вида вооруженных сил страны, примут участие в учениях «Кавказ-2020».
Однако в минувшую субботу представитель Минобороны Индии разместил в Twitter краткое сообщение о том, что индийские военнослужащие в Россию не поедут. По сообщению индийского агентства ANI, в ходе состоявшегося в субботу совещания в Минобороны Индии, на котором также присутствовал глава МИД Индии Субраманиям Джайшанкар, его «участники пришли к выводу, что было бы неправильно принимать участие в многосторонних учениях вместе с китайскими и пакистанскими военнослужащими».
Уйгуры остаются самым большим и самым непокорным нацменьшинством Китая
Дмитрий Бавырин, vz.ru, 27 августа 2020
США готовятся обвинить китайское руководство в геноциде уйгуров – мусульманского меньшинства, по сей день доставляющего КНР множество проблем. Эти проблемы могли быть российскими, поскольку некогда уйгуры пытались стать гражданами СССР. Почему Сталин отверг их просьбу? И почему именно сейчас Вашингтон вдруг озаботился судьбой этого 12-миллионного тюркского народа? Сообщения о том, что в скором времени США признают геноцид уйгуров со стороны КНР и введут против Пекина еще какие-нибудь санкции, пока базируются только на источниках, но этим источникам очень легко поверить. Команда президента Трампа и сам Трамп – идейные синофобы, в Китае они видят главную угрозу экономическому и политическому доминированию США, поэтому целенаправленно ищут на теле Поднебесной места, за которые можно укусить побольнее. Желаемая перспектива – развал КНР. Работать над этим придется, конечно, долго, но люди стараются. Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) и впрямь самая болезненная сепаратистская проблема для Пекина, хотя пишут и говорят о ней значительно реже, чем о Тибете или Гонконге. Можно подчеркнуть, что конфликт между уйгурами и ханьцами (китайцами) исчисляется даже не веками – тысячелетиями. Можно напомнить, что самая большая административная единица КНР одновременно является самой бедной и неблагополучной. Можно вести длинный счет взаимным претензиям, но проще перевести их в политические реалии сегодняшнего дня. Под СУАР, как частью КНР, заложены сразу две «бомбы» – национальная и религиозная, причем это уже давно не локальные проблемы, поскольку в нашем глобальном мире ничего по-настоящему локального давно уже нет, если речь идет о великих державах. Уйгуры – некое промежуточное звено между европеоидами и монголоидами. Тюрки, использующие арабскую азбуку. Их первая государственность возникла еще в VIII веке, и с тех пор неоднократно меняла вывески, пока во второй половине XVIII века с двух попыток не была окончательно покорена маньчжурской династией Цин, этнически и культурно чуждой как уйгурам, так и китайцам. С тех пор Уйгуристан, или Синьцзян, или Восточный Туркестан – называйте его, как хотите – стал для китайского государства примерно тем же, чем является для государства Российского Северный Кавказ. У уйгуров свои архаичные традиции, свои понты, своя гордость – и показная агрессия, обращенная к покорившей их некогда империи. К примеру, уйгурским девушкам категорически запрещены межнациональные браки, а для мужчин-уйгуров обязательной деталью одежды является холодное оружие. В политическом измерении уйгурский национализм не особенно зубаст и ходит в основном в пиджаках – иначе не поймут спонсоры. Эмигрантские организации, подпитываемые западными грантами, подтачивают государственное тело КНР и апеллируют к «самости» уйгуров, которые непременно бы расцвели, если бы им не мешали китайские коммунисты. Шума от этих людей много, но считать их по-настоящему опасной угрозой несолидно. Сложнее с религиозной составляющей. Уйгуры – мусульмане-сунниты, и попытки привести их к общекитайскому атеистическому знаменателю стоили Пекину и его чиновникам в Урумчи немалых нервов. До сих пор борьба ведется вокруг ношения хиджабов и бород, хождений в мечети и молитв на улицах – того, в чем китайские коммунисты видят угрозу для государственной целостности и без чего предпочли бы обойтись. При этом то, что в XIX веке приводило к региональным восстаниям, теперь привело к интересу со стороны исламского мира, пытающегося помогать «братьям по вере», и исламизму как ответу уйгурских низов на нищету и «власть кафиров». В СУАР давно свили гнезда наиболее опасные террористические группировки вплоть до «Аль-Каиды», как следствие, несколько лет назад первые уйгурские шахиды попытались атаковать столицу – Пекин, чего раньше за ними замечено не было. Сколько их теперь – молодых и излишне пассионарных членов мировой уммы, воспринимающих китайцев как «неверных», точно сказать нельзя, но много, очень много. Правозащитные группы заявляют чуть ли не о миллионе человек, удерживаемых в специальных центрах, которые в СМИ называют «концлагерями». Китайские чиновники эти цифры не подтверждают, прячут «концлагеря» от посторонних глаз и выставляют их некими образовательными центрами, где уйгуров учат китайскому языку и китайским законам. На геноцид это, разумеется, ничем не похоже. Но если в Белом доме все-таки не рискнут натягивать сову на глобус, подобные практики объявят как минимум «этнической чисткой», что тоже далеко от реальности. Другое дело (и это более-менее очевидно для всех), что китайские методы подавления сепаратизма и впрямь являются жесткими и масштабными. С уйгурами в «группе риска» никто не миндальничает: целостность страны в сознании современного китайского политика – слишком высокая цена, чтобы ей рисковать и пускать ситуацию на самотек. Потому местные власти всегда находятся в режиме «полной готовности». Отключение связи, перекрытие дорог, масштабные рейды, массовые аресты, инфильтрации – все это в СУАР готовы организовать по щелчку, не отвлекаясь на западные рассуждения о правах человека. Потому что – да, проблема серьезная, да, конфликт застарелый, да, может рвануть в любой момент, и есть куча игроков от Вашингтона до международного исламизма, которые с готовностью этому поспособствуют. Все это, кстати говоря, могло бы стать не китайской, а нашей проблемой: у Восточного Туркестана были хорошие шансы войти в состав СССР – гораздо более значительные, чем, например, у Тибета, для которого подобный сценарий также рассматривался. Приговор династии Цин подписала Синьхайская революция, обставленная так, будто против династии маньчжуров взбунтовались покоренные ей народы. В реальности речь шла о попытке строительства прежде всего национального государства ханьцев, которые претендовали на всю империю Цин. Как следствие, национальные окраины стали быстро отваливаться от некогда единой страны. Кого-то, как тибетцев и тех же маньчжуров, удалось удержать. Кто-то, как монголы и тувинцы, ушли навсегда, благо сумели опереться на молодое советское государство. Уйгуры же, воспользовавшись гражданской войной между националистами и коммунистами, стали своего рода китайской Аджарией. Большую часть времени до создания КНР нынешний СУАР формально входил в Китай, но местные губернаторы правили как суверенные монархи, не считаясь с центральным правительством Чан Кайши. И Синдзянь, и разнообразные «народные правительства», периодически возникавшие на его территории, ориентировались на Москву, обеспечивали ее дефицитными товарами, служили связующим звеном с остальным Китаем, пока наконец Восточный Туркестан не попросился в состав СССР на правах 17-й союзной республики. Сталин отказался от этой затеи по нескольким причинам. Во-первых, доверие к местным элитам было сильно подорвано в 1942 году, когда, после многолетнего союзничества, в регионе вдруг развязали охоту на коммунистов, посчитав, что Вторая мировая война СССР уже проиграна и ориентироваться придется на других покровителей. Во-вторых, в начавшейся заново гражданской войне Москва однозначно поддерживала Мао, для которого было вопросом принципа собрать КНР из всех осколков бывшей империи Цин. Поэтому просоветская Восточно-Туркестанская республика, пять лет просуществовавшая на севере Синьцзяна, в 1949 году окончательно и официально вошла в состав Китая. По некоторым данным, советские спецслужбы поддерживали связи с уйгурским подпольем еще долгие годы, планируя использовать его в случае крупного конфликта с КНР. Будем считать, что нам этот рычаг не пригодился, но теперь уже США, вдруг вспомнив об уйгурской проблеме, пытаются использовать ее как лом, вставленный в трещину на теле китайского государства. Невозможно спорить с тем, что эта трещина и впрямь существует, продуцируя для КНР всевозможные неприятности. Но китайский прием против этого лома не ограничивается одними лишь репрессиями – основная ставка сделана на многомиллионные финансовые вливания в регион, благодаря которым некогда захолустный Урумчи теперь зарастает небоскребами, а уровень жизни ханьцев и уйгуров пусть медленно, но выравнивается. Мог бы выравниваться и быстрее, но многочисленные ханьцы, расселяемые по региону с целью разбавить уйгурское большинство (паритет будет достигнут через 10-15 лет), зачастую сводят сложный государственный национализм к примитивной бытовой ксенофобии, в рамках которой уйгурам намеренно указывают на их подчиненное положение, а ресурсы стараются распределять в пользу своих. Такое «державное хамство» подпитывает как уйгурский сепаратизм, так и местный исламизм. Поэтому попытки США использовать этот хронический кризис себе во благо пускай и не смогут привести к конечной цели – к отчуждению СУАР от КНР, так или иначе вынудят Пекин потратить еще очень много сил и средств на минимизацию уйгурской проблемы, полностью решить которую не удастся еще очень долгое время.
В случае объединения, мы не будем требовать смены коммунистического режима на севере — президент Республики Корея
Emre Aytekin |25.06.2020
АНКАРА
Президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин призвал КНДР «прекратить войну на Корейском полуострове», передает агентство Ренхап.
Выступая по случаю 70-летия начала войны между двумя Кореями, Мун Чжэ Ин заявил, что в случае объединения двух Корей, Сеул не будет настаивать на смене идеологии в КНДР.
Мун Чжэ Ин напомнил, что война на Корейском полуострове началась в 1950 году и длилась три года. Стороны все еще поддерживают режим прекращения огня, все еще не подписано мирное соглашение, сказал Мун Чжэ Ин.
«Надеемся, что власти КНДР приложат усилия для прекращения междоусобицы. Если мы хотим объединиться, в первую очередь должны обеспечить мир на полуострове», — сказал Мун Чжэ Ин.
Президент пояснил, что Южная Корея не будет требовать смены коммунистического режима в КНДР.
«Мы хотим мира и единства и продолжим поиск путей сближения, отвечающих интересам сторон. Перед тем как объединиться, мы должны научиться быть соседями», — сказал Мун Чжэ Ин.
США – Китай: надоест ли Трампу ломиться в открытую дверь?
Тактика грубого информационного нажима могла бы принести плоды при двух условиях. При сохранении безраздельной гегемонии американских СМИ в мировом информационном поле. И при консолидированном двухпартийном единстве стоящего за ними делового и политического официоза. Но если первое условие, пусть и с оговорками, еще присутствует, хотя при сильно поколебленной гегемонии сегодня можно говорить лишь о существенном преобладании, то второе условие не выполняется. От слова совсем. Отсюда и результат.
Владимир Павленко, 20 апреля 2020,
Дональд Трамп вводит санкции
В той упрямой настойчивости, с которой США пытаются атаковать Китай по фейковому вопросу о «занижении» количества заболевших коронавирусом и жертв эпидемии, угадывается глубокий и далеко идущий подтекст. Идет очень крупная и важная игра, причем, глобальная, и удача в этой игре, судя по всему, не на стороне Дональда Трампа, вопреки его «фартовой» фамилии. Иначе с чего было бы американскому президенту набрасываться на американских же журналистов, пытаясь доказать им недоказуемое: что без малого уже миллион заболевших в США это меньше, чем 85 тыс. в Китае. И что 4,6 тыс. летальных исходов в Поднебесной своей численностью превышают уровень смертности в Америке, переваливший на пятый десяток тысяч человек.
Еще Трамп «наехал» на губернаторов, обвинив их в неспособности применять «лучшие в мире» американские тесты, которые-де «спасут планету». И, разумеется, запустил очередной пучок критических стрел в Китай. «Китайские власти должны понести ответственность, если выяснится, что Пекин сознательно скрывал данные о коронавирусе», — подкрепил свое недовольство Трамп на брифинге в Белом доме, оправдывая известную истину, что наступление это лучшая оборона. Ибо тема коронавируса, точнее, вопиющей неготовности властей США к эпидемии, медленно, но уверенно продвигается в «топы» президентской кампании, в которой из-за этого наблюдается некое подобие перелома, и инициатива начинает переходить к Джозефу Байдену. И это несмотря на то, что позицию Трампа разделили некоторые иностранные сателлиты США, например министр экономического сотрудничества и развития Герхард Мюллер и глава МИД Австралии Марис Пейн.
Между тем в самих США, даже в рядах тех, кто требует призвать Китай к ответу, в отношении политики Белого дома и действий Трампа в условиях эпидемии существуют определенное раздражение и скепсис. Агентство Bloomberg, принадлежащее экс-мэру Нью-Йорка Майклу Блумбергу, снявшему свою кандидатуру с демократических праймериз в пользу Байдена, еще месяц назад публиковало пророческий материал своего колумниста Холла Брэндса. Это весьма непростой автор, имеющий тесные связи с Ассоциацией Генри Киссинджера и alma-mater крупного бизнеса США — Американским институтом предпринимательства (AEI), связанным с такими видными фигурами неоконсервативного истеблишмента, как супруги Чейни и идеолог «глобальной демократической революции» Майкл Ледин. Не питая симпатий к Китаю и обвиняя правящую КПК с позиций американского официоза в «необоснованности претензий на глобальное доминирование», Брэндс, однако, признавался, что еще меньше оснований (хотя и больше «понтов») на сохранение своего лидерства наблюдаются у США. И перечислял весь спектр ошибок Трампа, масштаб которых требует воспроизведения, чтобы было понятно, как они оцениваются в Америке, и почему политические акции действующего хозяина Белого дома так резко покатились вниз: попытки скрыть от общественности серьезность эпидемиологической ситуации и последовавшего за ней экономического кризиса; неумение разговаривать с людьми и незнание, как своевременно донести до них необходимую и точную информацию, что привело к утрате в обществе доверия к руководству страны; неспособность грамотно использовать фору, полученную благодаря относительно раннему решению об ограничении поездок; упрямство в заблуждениях, неумение признавать и исправлять допущенные ошибки; неготовность результативно взаимодействовать с международными партнерами (за этим тезисом скрываются спесь и попытки диктата, оттолкнувшие от Трампа, например, европейских сателлитов США). Собственно, все это вкупе с ущемленным самолюбием, неспособным воспринимать никакую критику, и комплексом «непризнанного гения» американский президент и продемонстрировал на брифинге, вызвав у журналистов откровенное раздражение. И тем самым ясно показал, что те советы, которые Брэндс дал ему месяц назад, явно не являющиеся плодом только его мыслей, а отражающие позицию определенных кругов и отнюдь не сторонников глобализма по Байдену, ему — «не в коня корм». Что за советы? Они не менее важны, чем анализ ошибок Трампа, поэтому воспроизведем и их. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что в Белом доме к ним не прислушались и двинулись своим путем: возглавить усилия «большой семерки» по разработке вакцины и преодолению последствий пандемии; взять на себя «ручное управление» региональными и местными властями штатов и ответственность за рекомендуемые им меры по борьбе с вирусом; предложить такую концепцию борьбы с эпидемией, которая не ограничивалась бы запретительными мерами, а отвечала бы демократической традиции; выйти из информационной изоляции и не уступить Китаю борьбы за образ постэпидемического будущего (который, как надо понимать, Америка сейчас начисто проигрывает китайской концепции «единой судьбы человечества»). Ничего этого сделано не было, отсюда и вопиющие провалы, которые самым примитивным образом, «шитым белыми нитками», информационный рупор Белого дома пытается прикрыть «переводом стрелок» с собственной больной головы на других, кто «назначен виновными». В первую очередь на ВОЗ и Китай. Такая тактика в информационной войне могла бы принести плоды при двух условиях. При сохранении безраздельной гегемонии американских СМИ в мировом информационном поле. И при двухпартийном консолидированном единстве стоящего за ними делового и политического официоза. Но если первое условие, пусть и с оговорками, еще присутствует, хотя при сильно поколебленной гегемонии сегодня можно говорить лишь о существенном преобладании, то второе условие не выполняется. От слова совсем. Отсюда и результат. Истеблишмент США расколот и предвыборной борьбой, и фигурой самого Трампа, и шлейфом скандалов, с которыми связано его четырехлетие, и, самое главное, провалами в противовирусной борьбе. Очень скоро Трамп и Байден сойдутся лицом к лицу. И с учетом ситуации, вопросы, главный из которых «почему?», будет задавать оппонент главы Белого дома. А его хозяин вынужден будет на эти вопросы отвечать (именно по этой схеме, как помним, разворачивались дебаты на Украине, где кандидат Зеленский вопросы задавал, а еще пока президент Порошенко на них не мог ответить, периодически переходя в отчаянные и безнадежные «психические атаки»). Что это за вопросы? Никакого секрета они не составляют: вот эти почти 800 тыс. заболевших и более 40 тыс. умерших — это и есть «America first»? Если это не брутально оригинальное прочтение «лидерства», то кто в случившемся виноват? Можно ли было всего этого избежать? И что с ним делать? как жить дальше и за чей счет восстанавливать экономику — не корпорациям, а микро-, мелкому и среднему бизнесу — прежде всего занятость, и это при нынешних 17 млн новых, «вирусных» безработных? И т. д. Трамп будет обвинять Китай, американские СМИ, своих «несознательных» сограждан. Будет рассказывать про «лучшие в мире вакцины». Байден же станет рубить его на корню все тем же «Почему?». В том числе, почему Трамп, будучи президентом, так легкомысленно отнесся к предупреждениям разведки — в ноябре и январе?
В этой ситуации ни украинский компромат на Байдена, ни даже китайский, если Трампу его удастся раздобыть, могут не сработать. Конечно, действующий президент — опытный политик и хороший полемист. Но против «лома» фактов нет приема. Если, конечно, нет другого «лома» уже других фактов. Кто берется предсказать, что произойдет за оставшиеся до выборов полгода? В каком эпидемиологическом, экономическом и социальном состоянии США подойдут к началу ноября? Естественным будет развитие событий, или проявят себя некие рукотворные факторы? Раздавать прогнозы — неблагодарное дело, но вариант, при котором Трамп разделит судьбу другого президента-миллиардера Герберта Гувера, проигравшего в 1932 году «выборы второго срока» Франклину Рузвельту под грузом «ответственности» за Великую депрессию, в которой главным виновным был не он, на сегодня вполне реален.
Ну и применительно к китайско-американским отношениям следует сказать еще и вот о чем. Неуклюжесть и дилетантизм Трампа в международных делах нигде не проявляется настолько откровенно, как в случае с давлением на КНР. То, как настырно и последовательно не только президент, но и вторящий ему американский истеблишмент муссируют тему «ответственности КПК», — лакмусовая бумажка их крайнего примитивизма. Нападая на правящую партию в расчете на воссоздание мизансцены завершающего этапа прошлой холодной войны, они уповают на повторение Китаем ошибок и судьбы Советского Союза. И наглядно демонстрируют твердолобость американского антикоммунизма в его маккартистском, плебейско-зоологическом обличье, неспособного распознать внутри коммунизма определенные нюансы. «Перестройка» в СССР принесла Западу успех только потому, что его давление на советское руководство пришлось на фазу раскола и внутренней в нем борьбы. И попало с этой борьбой в резонанс. С Китаем же все обстоит иначе, и Трамп со своим давлением опоздал как минимум на восемь, а то и на десять-двенадцать лет. Перемены, связанные с приходом к власти в 2012 году Си Цзиньпина, были непростыми, особенно на стадии подготовки этого транзита власти. И только в видимой части политической жизни готовились начиная с 2007 года. А в реальности — еще раньше. И когда транзит наконец состоялся, нынешняя игра Трампа уже оказалась проигранной задолго до ее начала и даже до появления на политической арене самого Трампа. Поэтому будь нынешний американский президент и его команда дальновидней и просто умней, они бы эту игру и не начинали бы. Хотя, нет сомнений, что их об этом предупреждали, да они не послушались и «поперли буром». Нет сейчас в китайской элите раскола, на котором можно было бы сыграть, а есть группы. И тренды, главным из которых является очень тонкий и гибкий, поэтапный пересмотр системы политической наследственности, внедренной Дэн Сяопином, в пользу централизованного, вертикально-интегрированного партийно-политического руководства. С персональной системой власти и ответственности. Обратим внимание, читатель: кто в руководстве КПК и КНР обнародовал уточненную информацию о количестве жертв коронавируса в Ухане, скорректированную на 1,3 тыс. погибших, которую некоторые, особо жадные до сенсаций СМИ попытались выставить «доказательством» сокрытия информации? Это было проделано руководящей рабочей группой ЦК КПК по борьбе с коронавирусом, которая была создана 25 января главным органом Политбюро ЦК — Постоянным комитетом (ПК). Возглавивший рабочую группу премьер Госсовета КНР Ли Кэцян тогда, в тот же день, вылетел в эпицентр эпидемии Ухань, чтобы на месте изучить обстановку и принять соответствующие меры.
В Китае
Внимательный наблюдатель заметит, что общая идеология противодействия инфекции с самого начала принадлежала именно Посткому Политбюро во главе с Си Цзиньпином, от которого исходили все руководящие указания; рабочая группа же — чрезвычайный исполнительный орган по выполнению поручений Посткома, перед которым она отчитывается. Строго «по команде», ибо возглавляющий ее премьер Госсовета является членом Посткома, в котором председательствует Си Цзиньпин. Следовательно, коррективы внесенные рабочей группой в статистику эпидемии в Ухане лишь укрепляют позиции КПК, ЦК, Политбюро и Посткома, ибо находятся в русле руководящих указаний. Ответственность за ошибки в статистике, которые безусловно являются технической погрешностью, в этой ситуации, согласно существующей властной иерархии, возлагаются именно на рабочую группу, которую Постком, получается, «поправил».
Слабость понимания специфики партийно-государственного руководства страной, структуру которого КНР унаследовала от СССР, всегда отличала мыслящих прямолинейно американских руководителей, которые, например, в свое время сильно комплексовали и затруднялись тем, что переговоры с президентом США ведет Генеральный секретарь ЦК КПСС, а не председатель Президиума Верховного Совета СССР. Советская сторона в итоге устранила взаимное непонимание, когда Л. И. Брежнев в июне 1977 года, через пять лет после начала интенсивных советско-американских контактов, совместил эти посты. Так что, желая каким-то образом поколебать позиции Си Цзиньпина и развернув для этого международную пропагандистскую кампанию, Трамп на самом деле их лишь укрепил. А в фокус международного внимания вместо этого поставил статистические погрешности, допущенные представителями «туаньпай» — неформальной внутрипартийной группы в КПК, объединяющей выходцев из КСМК — Коммунистического союза молодежи Китая, то есть китайского комсомола. Который, в отличие от советской традиции, в своей деятельности куда более самостоятелен и менее зависим от КПК, чем советский ВЛКСМ от КПСС. Вследствие этого группа «комсомольцев» в КПК, из среды которых вышел экс-руководитель КСМК Ли Кэцян (1993 — 1998 гг.), традиционно более лояльно относится к контактам с западными партнерами, чем представители традиционного партийного истеблишмента, с которым неразрывно связан Си Цзиньпин.
По всему по этому не оправдаются и, более того, обернутся противоположностью любые попытки США давить на Китай с помощью санкций; всякий раз, вместо внутренних трений, они будут приводить к консолидации руководства и усилению в нем центростремительных, вертикальных тенденций. Пусть американские политические стратеги на этот счет не заблуждаются. Гораздо большего можно достичь с помощью честного и равноправного диалога, и именно такой подход, кстати, существенно повысил бы шансы Трампа на переизбрание в ноябре, заставив очень сильно нервничать его главного конкурента и стоящих за ним спонсоров, тесно связанных с глобализмом. Необходимость заострить на этом внимание диктуется тем, что, по-видимому, ни в Китае, ни, кстати, в России политический официоз вовсе не горит желанием вновь иметь дело с глобалистскими «опричниками», а потому совсем не заинтересованы в фиаско Трампа и готовы договариваться. Но по-честному, не путем односторонних уступок и не друг за счет друга, пусть в Вашингтоне на это не рассчитывают и добросовестно обучаются новым реалиям.
То же самое относится и к России, где американская стратегия по старинке ориентируется на социально и идеологически близкие ей «оранжевые» элементы, всякий раз садясь в лужу с их поддержкой и портя на этом отношения с официальной государственной властью. В конце концов, пусть в Белом доме, наконец, обратятся к тем образцам здравомыслия, которые накоплены, но сегодня не востребованы американским политическим планированием. Например, перечитают завершающую главу знаменитой «Дипломатии» того же Киссинджера, где подчеркивается, что политические системы, выстроенные по схеме «лояльной оппозиции», то есть договорного чередования у власти заведомо системных политических сил, свойственны только западной политической культуре, и за пределами Запада попросту не действуют. США, особенно в той ситуации, в которой они оказались в ходе эпидемии, нужно не хорохориться и не задирать ставки, а проявить мудрость и гибкость в сочетании с благоразумием и скромностью. Глядишь, все у них и получится.
ДЭНИЕЛ ЕРГИН Вице-председатель IHS Markit, автор готовящейся к публикации книги The New Map: Energy, Climate, and the Clash of Nations, а также книг «В поисках энергии» (The Quest) и «Добыча» (The Prize), удостоенных Пулитцеровской премии.
ПАНДЕМИЯ И ЦЕНОВАЯ ВОЙНА ВВЕРГЛИ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ РЫНКИ В КРИЗИС
Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всем мире резко упадет. Основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясенный яростью вируса и общим упадком мировой экономики.
Мировой рынок нефти никогда в истории не переживал такого стремительного обрушения, как сейчас. Нефтегазовая промышленность, которая обеспечивает производство почти 60 процентов мировой энергии, охвачена двойным кризисом, вообразить его не могли еще в начале этого года. Ценовая война между производителями стран, борющихся за долю рынка, стала составной частью обширного спада из-за пандемии нового коронавируса. Он, вероятно, будет сопровождаться самой глубокой рецессией со времен Второй мировой войны. В результате обвал спроса превысит любой, случавшийся с тех пор, как нефть превратилась в глобальный товар. Цены уже упали на две трети с начала 2020 г. и продолжают падение. Снижение мирового потребления только в апреле ожидается в семь раз большим, чем самое серьезное квартальное снижение после финансового кризиса 2008–2009 годов. В регионах, где нет доступа к хранилищам и рынкам, цена барреля нефти может упасть до нуля.
Этот крах станет потрясением для стран-экспортеров и добавит турбулентности финансовым рынкам. На новый уровень сложности выйдут и без того острые геополитические проблемы, в том числе это неизбежно за счет втягивания Соединенных Штатов в международные споры, как смягчить эту катастрофу. В феврале добыча нефти в США достигла самого высокого уровня за всю историю, 13,1 млн баррелей в день, что значительно больше, чем у других ведущих мировых производителей – Саудовской Аравии и России. Этот рекорд увенчал десятилетие, в течение которого Соединенные Штаты, благодаря сланцевой революции и новым методам гидроразрыва пласта, превратились из крупнейшего в мире импортера нефти в крупного экспортера.
Сам президент США Дональд Трамп уже вступил в схватку. Вообще-то он давно выступает за низкие цены на нефть, не задумываясь публикует твиты, направленные против Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и усилий по глобальному управлению поставками в последние годы. Но нынешний коллапс вызвал разворот. Недавно Трамп позвонил президенту России Владимиру Путину, чтобы обсудить, что можно сделать, чтобы остановить то, что он впоследствии назвал «вредным» падением. Но характер и масштаб нынешнего коллапса и геополитические споры, которые он спровоцировал, создают уникальные проблемы для Соединенных Штатов и их энергетического сектора. Эти проблемы возымеют значительные последствия для экономики и внешней политики США в и без того опасный момент.
Конец нового нефтяного порядка
Как и во многих других отраслях промышленности, беда на нефтяных рынках стала следствием пандемии коронавируса. Но в случае с нефтью это бедствие сопровождается геополитическим поворотом.
Последний обвал цен на нефть, начавшийся в 2014 г. в результате резкого увеличения предложения, наконец, завершился в 2016 году появлением нового международного нефтяного порядка – ОПЕК+. Это было соглашение между одиннадцатью членами картеля и десятью странами, не входящими в ОПЕК, о совместном сокращении добычи в целях стабилизации падающего рынка. Иногда договоренность называли Венским альянсом по месту, где о ней объявили. ОПЕК+ по сути своей являлась саудовско-российской Антантой, которая объединила двух крупнейших на тот момент производителей нефти (и давних конкурентов) на основе нового сотрудничества. Сделка создала базу для стратегических отношений, предоставив России возможность установить связи с одним из важнейших союзников США на Ближнем Востоке, а также привлечь саудовские инвестиции. Для Саудовской Аравии это был способ хеджировать отношения с Соединенными Штатами и получить некоторые рычаги влияния в противостоянии с Ираном.
Но первая фаза коронавирусного кризиса, вспышка болезни в КНР в январе и феврале, сокрушила Антанту. Китай, крупнейший из растущих рынков потребления нефти в мире, внезапно закрылся. Мировой спрос не увеличился, как ожидалось, а упал на беспрецедентные шесть миллионов баррелей в день в первом квартале 2020 года.
На встречах ОПЕК и ОПЕК+ в Вене в начале марта Саудовская Аравия и Россия приступили к дискуссиям, как себя вести. Быстро выяснилось, что у них очень разные точки зрения. Российский бюджет рассчитывался, исходя из стоимости около 42 долларов за баррель, что рассматривалось в качестве относительно низкой цены. Между тем Саудовская Аравия, чтобы сбалансировать свой бюджет, нуждалась, по оценкам Международного валютного фонда, в более высоких ценах около 80 долларов за баррель. В этой связи Саудовская Аравия хотела бы глубокого сокращения объема производства, чтобы попытаться гарантировать предел, ниже которого цена не опустится. Россия понимала неопределенность ситуации, но предполагала, что воздействие коронавируса, вероятно, будет гораздо большим и повлияет на спрос во всем мире. Поэтому предложила сохранить существующее соглашение до июня, а затем оценить обстановку.
Саудовская Аравия настаивала на сокращении. Россия решительно сказала «нет». ОПЕК+ раскололся.
Открыть клапаны
Непосредственная реакция Саудовской Аравии на разрыв Антанты состояла в том, чтобы объявить: если все производители не пойдут на сокращения, она откроет клапаны на полную мощность. Саудовцы начали добывать столько, сколько могли, стремясь нарастить ежедневное производство на 2,5 миллиона баррелей в дополнение к тем 9,7 миллионам, которые они уже производили. Предполагалось, что дополнительное производство поможет компенсировать снижение цен. Россия в ответ объявила, что также будет добывать по максимуму, хотя ее способность нарастить добычу значительно ниже, порядка 300 тысяч баррелей в день. Борьба за долю рынка продолжалась.
Но когда цена уже падала, вспышка коронавируса перешла во вторую и более разрушительную фазу – глобальную пандемию. Закрытие большей части мировой экономики привело к коллапсу спроса в масштабах, которые мир никогда не видел раньше. В апреле снижение может составить 20 миллионов баррелей в день или более – около 20 процентов от общего спроса.
Даже если спрос окажется на самом дне, нефть будет по-прежнему вытекать из скважин. Если она не поступает потребителям, то должна куда-то деться, и это означает, что сырье собирается в хранилищах по всему миру. На основе расчета мощностей по странам, IHS Markit полагает, что практически все доступные складские помещения в мире заполнятся к концу апреля или началу мая. Когда это случится, произойдут две вещи: цены будут падать, а производители – закрывать скважины, потому что не смогут распоряжаться нефтью.
Из-за характера своих месторождений Россия и Саудовская Аравия способны добывать нефть по ценам значительно ниже, чем большинство других стран. В более дорогих странах компании не могут позволить себе сохранять производство, если выручка за баррель ниже, чем затраты на эксплуатацию скважины. Скважину придется временно закрыть. Среди наиболее пострадавших – производители сланцевой нефти в США. Соединенным Штатам, скорее всего, придется отказаться от доли на мировом рынке, отдав ее другим производителями. И, как сказал Игорь Сечин, генеральный директор «Роснефти» (которая производит 40 процентов российской нефти) и критик сделки ОПЕК+ в 2016 г.: «Если вы откажетесь от доли рынка, вы никогда не получите ее обратно». (Некоторые в Москве считают, что это следует только приветствовать, ведь рост добычи сланцевой нефти развязал Соединенным Штатам руки, чтобы ввести санкции против российского энергетического сектора. Например, такие, как в декабре прошлого года, которые остановили «Северный поток – 2» накануне его завершения.)
Американские сланцевые производители уже находятся под давлением. Они урезают бюджеты и либо значительно сокращают, либо вообще прекращают бурение (для поддержания сланцевого производства требуется бурение новых скважин.) Добыча в США к концу этого года может снизиться почти на 3 миллиона баррелей в сутки, свидетельствуют расчеты IHS Markit. Если это произойдет, Соединенные Штаты все равно останутся крупным производителем, но значительно позади России и Саудовской Аравии, начнет расти импорт. Экономические издержки ожидаются высокие, учитывая важность сланцевой революции для всей экономики США – в целом, согласно анализу IHS Markit, на долю этого сектора приходится около 2,5 миллионов рабочих мест.
Опрокинутый рынок
Есть ли способ стабилизировать мировой рынок? Прекращение борьбы за его долю приведет к сокращению излишков, наводняющих рынок, снизит давление на хранилища и окажет психотерапевтический эффект, успокоив панику, которая является одним из факторов цены. Таким образом решится лишь часть проблем избыточного предложения, но сейчас и это немало.
Другое дело, как добиться такой стабилизации. На данный момент и саудовцы, и русские, кажется, уперлись. Они всегда могут прийти к выводу, что обстоятельства изменились, и решить урегулировать разногласия. В распоряжении Саудовской Аравии сейчас уникальная платформа, которая может способствовать принятию такого решения, страна председательствует в «Большой двадцатке», форуме крупнейших экономик мира, созданном для урегулирования международных экономических проблем. Во время кризиса 2008–2009 гг. «Группа двадцати» функционировала как своего рода совет директоров мировой экономики. Но это была эра, когда все были более расположены к сотрудничеству.
Возможности Соединенных Штатов ограничены. Члены Конгресса, которые обычно поддерживают сделки с Эр-Риядом на поставку оружия, теперь хотят увязать американо-саудовские отношения с международной нефтяной политикой: 13 сенаторов-республиканцев из нефтедобывающих штатов написали наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бин Салману о тревоге в связи с его политикой «по снижению цен на сырую нефть и увеличению производственных мощностей». Шестеро из этих сенаторов, в том числе председатель сенатского комитета по делам вооруженных сил, направили затем более жесткое письмо, заявив, что американо-саудовские отношения в военной сфере «будет трудно сохранить, если потрясения и трудности, спровоцированные намеренно, продолжат наносить урон малым и средним американским компаниям». Госсекретарь Майк Помпео указал на то, что у Саудовской Аравии есть уникальная возможность «успокоить мировые энергетические и финансовые рынки».
В самих Соединенных Штатах правительство в состоянии распоряжаться лишь ограниченным набором инструментов. В отличие от Эр-Рияда и Москвы Вашингтон не может сказать компаниям, сколько нефти добывать. Он имеет возможность закачать почти 700 тысяч баррелей в день, используя свободные емкости стратегического нефтяного резерва, но на их закупку потребуется разрешение от Конгресса. Одобренный на прошлой неделе пакет стимулов на 2 триллиона долларов не предусматривает необходимых для приобретения нефти 3 миллиардов (эти 3 миллиарда долларов, вероятно, оказались бы очень удачной инвестицией для правительства, стоимость которой удвоилось бы, когда цены на нефть восстановятся через пару лет.)
Полномочия по регулированию добычи нефти принадлежат штатам. В первую очередь, Железнодорожной комиссии Техаса: несмотря на название, именно она регулирует производство нефти в штате, на который приходится 40 процентов от общего объема в США. Комиссия имеет право сократить добычу из скважин во имя предотвращения «излишков», но в последний раз она использовала эту свою прерогативу полвека назад. Любые усилия по «пропорциональному распределению», как его называют, будут сейчас поддержаны некоторыми компаниями и отвергнуты другими. За пределами Соединенных Штатов это будет рассматриваться как сигнал, что другим странам также следует сократить производство.
Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всем мире резко упадет. Отчасти это станет результатом распространения эпидемии коронавируса и остановки экономической деятельности из-за инфекции. Отчасти сработают решения отдельных стран, хотя политика вроде бы остается глобальной. Но основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясенный яростью вируса и общим упадком мировой экономики.
Западные инвестфонды проявляют растущий интерес к китайским ценным бумагам по мере того, как эпидемия коронавируса COVID-19 в стране ослабевает, а предприятия возобновляют работу. Аналитики отмечают, что в условиях продолжающейся нестабильности на рынках других стран китайские активы могут стать одним из немногих источников прибыли для инвесторов. В марте индекс деловой активности (PMI) промышленного сектора Китая резко вырос, превзойдя ожидания аналитиков. PMI составил 52 пункта, тогда как опрошенные Reuters аналитики ожидали его на уровне 45 пунктов. В феврале этот показатель был на рекордно низком уровне в 35,7 пункта. Кроме того, почти 99% крупных промышленных предприятий в КНР восстановили работу. Индекс промышленного производства в марте вырос до 54,1 пункта по сравнению с 27,8 в феврале. Показатель, отражающий динамику новых экспортных заказов, полученных китайскими производителями, вырос (46,4 пункта) по сравнению с февралем (28,7 пункта).
За пределами Китая явной позитивной динамики в борьбе с вирусом пока не наблюдается, и «самой большой проблемой китайской экономики во втором квартале станет упавший спрос от зарубежных покупателей», говорит экономист шанхайской инвесткомпании Hwabao Trust Ни Вэня (цитата по Reuters).
Восстановление производства в Китае и успехи властей в борьбе с эпидемией заметили западные инвесторы. По данным телеканала CNBC, они активизируют торговлю китайскими активами, которые могут стать одним из немногих источников прибыли, пока на рынках других стран сохраняется нестабильность. Так, нью-йоркская инвесткомпания Pinebridge Investments увеличила объем вложений в китайские акции класса А «с однозначных до двузначных значений».
«Из-за коронавируса Запад сейчас переживает замедление экономической активности, тогда как китайские компании уже восстанавливают работу. Апрельские макроэкономические данные из Китая, очевидно, будут более позитивными, а замедление активности на Западе закончится еще неизвестно когда»,- отметил в эфире телеканала представитель Pinebridge Майкл Келли.
Подразделение швейцарского банка UBS по управлению активами — UBS Asset Management — уже запустило новый торгуемый индексный фонд (ETF), привязанный к акциям компаний из континентального Китая. Региональный директор UBS Asset Management Кельвин Тай отмечает, что такие важные показатели экономической активности, как потребление угля и продажи недвижимости уже восстановились на 80–90%. Кроме того, 40% акций, входящих в индекс MSCI China, относятся к высокотехнологичному сектору, который не так сильно пострадал от эпидемии вируса.
«Получается так, что Китай неожиданно оказывается безопасной гаванью для инвестиций,- цитирует специализированный инвестпортал Pensions&Investments главу сингапурского подразделения консалтинговой компании Cambridge Associates Аарона Костелло.- Стабильность юаня на валютных рынках и лучшая, чем ожидалось, динамика акций класса А подтверждают эти предположения». Евгений Хвостик
