Рубрика: Грузия

 

 

 

 

Джошуа Кучера

В том, что касается демократизации, Кавказ и Центральная Азия движутся в разных направлениях. Согласно ежегодному исследованию правозащитной организации Freedom House, страны и территории Кавказа получили за прошлый год лучшие оценки по такой дисциплине, как соблюдение политических

и гражданских прав, тогда как Центральная Азия укрепила свою репутацию одного из более репрессивных мест планеты.

В своем докладе «Свобода в странах мира – 2013

», опубликованном 16 января, организация Freedom House отмечает, что состояние политических свобод улучшилось в Армении, Гру

зии, Абхазии и Нагорном Карабахе. Грузия повысила свой статус до страны «выборной демократии», оказавшись в этом списке в результате осуществления «первой в республике мирной передачи власти оппозиционной партии по итогам парламентских выборов, найденных международными обозревателями свободными и справедливыми и отмеченных большим плюрализмом в плане освещения в прессе», говорится в документе.

Тем не менее, авторы отчета подвергли Грузию критике за волну арестов бывших правительственных чиновников, имевших место после выборов. «Даже Грузия, в которой состоялась первая в ее истории организованная передача власти оппозиции путем демократических выборов, завершила год на далеко не удовлетворительной ноте после того, как новые влас

ти в спешном порядке арестовали порядка 30 должностных лиц из прежнего состава правительства, вызвав тем самым опасения в связи с политической подоплекой данного преследования».

В ежегодном докладе приводится рей

тинг стран мира по уровню политических и гражданских свобод по шкале от 1 до 7 баллов (где 1 балл соответствует наибольшей свободе). В документе этого года рейтинг Грузии по уровню политических свобод вырос с 4 до 3 баллов, а по уровню гражданских свобод остался на прежнем уровне – 3 балла. Оценка Армении в области политических прав улучшилась с 6 до 5 баллов «благодаря отсутствию массовых беспорядков по итогам состоявшихся в мае парламентских выборов и вхождению подлинно оппозиционной партии в законодательный орган власти».

 

В двух сепаратистских регионах также прошли выборы, улучшившие их оценку по уровню политических свобод. Рейтинг Нагорного Карабаха изменился с 6 до 5 баллов «благодаря участию подлинной оппозиции в июльских президентских выборах, а Абхазии – с 5 до 4 баллов «по причине проведения подлинно конкурентных парламентских выборов, в процессе которых был сделан сдвиг в пользу независимых кандидатов путем отхода от одних лишь правительственных или оппозиционных партий».

Несмотря на отмеченный прогресс, процесс демократизации в регионе по-прежнему имеет много недостатков, говорит профессор политологии Университета Джорджа Вашингтона и эксперт по Кавказу Кори Уэлт (Cory Welt). С точки зрения демократизации Азербайджан так и остался проблемным государством. Организация Freedom House включила Азербайджан в категорию «несвободных» стран, поставив ему 6 баллов за политические права и 5 – за ситуацию с гражданскими правами. Помимо всего прочего, сепаратистская территория Южная Осетия получила оценку в 7 баллов за состояние политических свобод и 6 баллов – за гражданские права.

 

Хотя, как отмечает Кори Уэлт, «ситуация на местах» в Абхазии и Нагорном Карабахе для людей, проживающих на этой территории, действительно изменилась к лучшему, «рейтинги Нагорного Карабаха и особенно Абхазии поднимают извечный вопрос о том, как оценивать состояние политических прав в образованиях, проведших этническую чистку в отношении большого процента своего населения».

На взгляд бакинского аналитика и главного редактора журнала Caucasus International Заура Шириева, наступление перемен на Кавказе может происходить неспешно отчасти по причине нажима со стороны Евросоюза. «Если взять события прошлого года, перемены происходили, и происходили они в обстановке отсутствия насилия, – отмечает он. – Главным примером тому является Грузия, где правящая партия проиграла выборы, а политическая власть перешла в другие руки мирным путем. Это беспрецедентный случай на Кавказе. В случае Армении майские парламентские выборы не стали такой вехой, но они все же способствовали усилению взаимодействия со стороны ЕС в сфере «условной интеграции» в Европу. По мере усиления роли ЕС в Армении Ереван потихоньку осуществляет поступательное движение по пути демократического развития».

В Центральной Азии подобного движения по пути либерализации не наблюдалось: оценки Казахстана и Таджикистана ухудшились, а Узбекистана и Туркменистана остались на том же уровне вместе с группой других государствам мира, набравших наихудшие баллы за состояние как политических, так и гражданских свобод.

Рейтинг Таджикистана в области гражданских свобод упал с 5 до 6 баллов «по причине осуществления военной операции в Горном Бадахшане, приведшей к гибели многих людей, ликвидации людей без суда и следствия и наступлению на СМИ».

И хотя рейтинг Казахстана по сравнению с прошлым годом не изменился: республика причислена к группе «несвободных государств», получив 6 баллов за состояние политических свобод и 5 баллов – за ситуацию с гражданскими правами, организация Freedom House отмечает, что в стране наблюдается нисходящая тенденция, обстановка в области СМИ «ухудшилась на волне подавления массовых волнений трудящихся в конце 2011 года, запрета властями оппозиционных газет, блокирования оппозиционных сайтов и социальных медиа». Кыргызстан также поучил прохладную оценку, набрав по 5 баллов в категориях политических и гражданских прав.

Что касается других стран региона, то рейтинг Турции по уровню состояния гражданских свобод упал с 3 до 4 баллов «по причине досудебного содержания под стражей тысяч людей – в том числе курских активистов, журналистов, лидеров профсоюзов, студентов и военнослужащих – в процессе осуществления кампаний, носящих, по мнению многих, политическую подоплеку».

 

 

Кавказ всегда привлекал к себе внимание сильных держав. До XVI века за Кавказ боролись между собой Иран и Турция, затем регион привлёк внимание Москвы. К концу XVIII века в результате побед в русско-турецких войнах Россия получила ряд территорий и начала контролировать северный Кавказ, а с 30-х годов XIX века, после двух выигранных войн у Ирана и двух у Турции под контроль России перешел почти весь Кавказ. Эти победы обеспокоили Англию, так как регион мог стать площадкой для проникновения в Индию. Англия объявила Кавказ сферой британских жизненно важных интересов. Начала выстраиваться политика, напоминающая нынешнюю политику США и союзников против России.

 

Англия привлекла к борьбе с расширяющейся российской экспансией Францию и Турцию и заручилась поддержкой Австрии. Союзники пытались, привлекая исламский фактор и используя сопротивление горцев, создать на Кавказе буферное исламское государство. Борьба за передел зон влияния на Чёрном море и на Кавказе привёл к Крымской войне. Союзникам удалось добиться победы в Крыму, но не на Кавказе. Кавказ остался российским и Англии пришлось договариваться с Россией о разделе сфер влияния. Первая мировая война и последовавшая за ней революция вызвали разрушение отлаженной государственной структуры управления на Кавказе, что привело к хаосу в экономике и социальной сфере, резкому обострению межнациональных и религиозных конфликтов. Ситуацией воспользовались Англия, Франция, Турция, США, которые захотели укрепить своё влияние в богатом нефтью регионе и способствовали провозглашению кавказскими элитами независимых государств. С образованием СССР большую часть народов Кавказа вновь удалось объединить вокруг России и это объединение выдержало проверку войной. Гитлеровская Германия также рассматривала завоевание господства на Кавказе как главное условие для дальнейшей экспансии на восток. И также начала искать себе союзников среди населения Кавказа с помощью исламского и тюркского факторов. Гитлер был объявлен великим имамом Кавказа, а фашизм – духовно близким к мусульманству по идеологии, на основе общности тюркских народов были провозглашены планы создания пантуранского государства. Используя всю пропагандистскую мощь, разжигая национализм и межрелигиозную рознь с помощью шпионов, агентов влияния, перебежчиков, предателей фашистам удалось сформировать на Кавказе по национальным и этническим признакам несколько частей, однако большая часть населения не поддалась обману. С победой над фашизмом и восстановлением мощи Советского Союза интерес к Кавказу со стороны других государств ослаб. Регион был связан с Россией более тесными историческими, экономическими, политическими и культурными отношениями и до начала 90-х годов XX века не привлекал активного внимания политиков.

Объектом интереса мировых держав кавказский регион стал вследствие распада СССР и образования суверенных государств из бывших советских республик Закавказья (Азербайджана, Армении, Грузии). Вследствие пассивной политики бывшего российского руководства и ряда ошибок позиции России в этих государствах были значительно ослаблены, а экономические и культурные связи нарушены. Слабость России и одновременное стремление новых государств утвердить свой суверенный статус и проводить самостоятельную политику вызвали интерес к региону у ведущих мировых и региональных держав. Они начали целенаправленно вовлекать новые государства в сферы своего влияния. Такого рода «миссионерская» деятельность была перенесена и на российскую территорию, в республики северного Кавказа. Ведущими мировыми государствами, политическими и религиозными деятелями постоянно инициировались, поддерживались и финансировались процессы осознания народами Кавказа своей национальной, культурной и религиозной идентичности либо исключительности и стремления к независимости от России. Отсутствие должного внимания к Кавказскому региону со стороны Москвы привело к тому, что Россия едва не полностью утратила в нём свое влияние.

Интерес США к региону усилился со второй половины 90-х гг, когда была распространена информация о наличии в бассейне Каспийского моря больших промышленных запасов нефти и газа. Министерство энергетики США оценило ресурсы Каспийского бассейна в следующих цифрах: нефть – от 17 до 33 млрд. баррелей, потенциальные запасы 230 млрд. баррелей; газ – разведано 232 трлн. куб. футов, потенциально 350 трлн. куб. футов. По выражению бывшего госсекретаря США Д. Бейкера, «в XXI в. каспийская нефть может иметь такое же значение для индустриального мира, какое сегодня имеет нефть Персидского залива». И хотя уже в начале XXI в (с подачи менеджеров Газпрома) возникли сомнения в отношении огромных запасов каспийской нефти, тема «Каспийского Клондайка», по-прежнему активно обсуждается в американской прессе и служит обоснованием активной политики США в регионе.

Помимо углеводородов в регионе имеются и другие полезные ископаемые: железные, медные и хромовые руды, глауберова соль, хлориды, фосфориты, асбест и т.д. В Каспийском море сосредоточено около 90% мировых запасов осетровых рыб. Осетровые и черная икра составляют существенную статью экспорта прикаспийских стран.

В 1997 г. Конгресс США объявил Кавказ зоной жизненно важных интересов США. США начали проводить политику вытеснения России с Кавказа, Каспия и Средней Азии. Эту политику поддержали союзники США – в первую очередь по НАТО и монархические режимы Ближнего Востока. Западом была развязана широкомасштабная пропагандистская кампания по дискредитации Российской армии, российской политики, истории межнациональных отношений на Кавказе с целью обоснования необходимости развёртывания в регионе международного миротворческого контингента. В 1999 г. во время конфликта в Дагестане, вопрос направления туда миротворцев из НАТО активно обсуждался в западной прессе. Предлагалось также ввести миротворцев в Чеченскую республику и Ингушетию, закрепив постоянное военное присутствие Запада на юге России.

С 3-х летней задержкой Россия тоже заявила о том, что Кавказ является зоной ее жизненно важных интересов. 21 апреля 2000 г. на заседании Совета Безопасности президент РФ В.В. Путин подтвердил, что Кавказский регион является «традиционной зоной национальных интересов России».

В настоящее время в Кавказском регионе обозначилось противостояние политических и экономических интересов как самих государств региона, так и России, США, ЕС, Турции, Ирана, Саудовской Аравии и других государств, военных и экономических союзов. Как внутри Кавказского региона, так и в соседних (Ближний и Средний Восток, Средняя Азия) имеется много не урегулированных межгосударственных, этнических и религиозных конфликтов и противоречий, которые зачастую используются ведущими геополитическими игроками. Вследствие этой возрастающей геополитической конкуренции в регионе растёт напряжённость, которая может привести к новым военным конфликтам.

С точки зрения геополитики Кавказский регион является стратегическим:

— это коридор для поставки углеводородов из Средней Азии и Каспийского моря в Турцию и к портам Чёрного моря;

— это регион, непосредственно прилегающий к значительным нефтяным месторождениям на Каспии;

— это узел, где пересекаются важнейшие коммуникации по осям Восток-Запад, Север-Юг;

— с военной точки зрения это выгодный плацдарм для развёртывания группировок сухопутных войск, авиации и флота.

Кавказ в глобальной геостратегии США

Сразу после распада Советского Союза в 1991 году один из стратегов американской внешней политики Збигнев Бжезинский с удовлетворением заявил, что «произошло крушение исторической российской государственности». У США не осталось равных им конкурентов. Произошёл переход от биполярной системы мирового устройства к однополярной. В соответствии с кардинальными геополитическими изменениями были пересмотрены основные концепции и стратегии США, в том числе в отношении Кавказского региона.

Основные принципы внешней политики США и геополитических стратегий определены в Стратегии национальной безопасности США, Стратегии национальной обороны США, Военной национальной стратегии Соединенных Штатов, решениях президентов США, постановлениях Госдепартамента и Конгресса США. Сами глобальные стратегии разрабатываются с участием ведущих институтов и исследовательских центров, в том числе: Институт Гувера при Стенфордском университете, Институт политических исследований имени Джеймса Бейкера при Университете Райса, Центр Никсона, Фонд Карнеги, Фонд наследия, Центр Каспийских исследований при Гарвардском университете, институт Брукингса и другие. Филиалы этих центров и институтов разбросаны по всему миру, есть и в России.

Наиболее влиятельными стратегами, сформулировавшими основные принципы внешней политики США в конце XX— начале XXI века являются Г. Киссинджер (практическая политика), З. Бжезинский (глобальные стратегии), Дж.Л. Гаддис (национальная безопасность), С. Блэнк (транскаспийский регион), А. Коэн, С. Хантингтон.

Наиболее известная американская глобальная геостратегия называется «Анаконда». Смысл этой глобальной стратегии заключается в том, чтобы подобно гигантскому удаву сжимать жизненное пространство противника, блокируя его с моря и по береговым линиям, перекрывая порты и путепроводы и окружая военными базами. Развёртывание американской стационарной и корабельной системы ПРО в непосредственной близости от границ России подтверждает приверженность военно-политического руководства США этой стратегии. Положения этой и поныне действующей геостратегии применительно к современному этапу мирового развития развил З. Бжезинский.

Бжезинский сформулировал фундаментальные принципы планетарного господства США в условиях однополярного мира, а главной целью американской геостратегии назвал «превращение Америки во властелина Евразии». Его книга «Великая шахматная доска» (1997 г.) содержит аналитически разработанный план геополитики США на 25-30 лет. В немецком переводе книга называется «Единственная мировая держава» («Die einzige Weltmacht»). Немецкое название, вероятно, более точно определяет главный принцип американской политики – быть главенствующей мировой державой. В своей работе З. Бжезинский утверждает, что именно самый крупный континент Евразия, на котором проживает 75% населения мира, и на котором располагаются 3/4 всех мировых энергетических запасов, является ключом к мировому господству. По мнению Бжезинского, динамика международных отношений после 1991 года определяется вовлечением США в геополитическое пространство бывшего Советского Союза и «завоеванием» его. “Завоевание и контроль над Евразией является основной целью США. Контроль над Евразией – залог американского мирового владычества и нового мирового порядка”.

По мнению Бжезинского, отправной точкой для формулирования геостратегии США в интересах перспективного руководства их геополитическими интересами в Евразии являются концентрация внимания на ключевых действующих лицах и правильная оценка театра действий.

Геостратегические действующие лица и геополитические центры. «Активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ». Такие государства имеют склонность к непостоянству с геополитической точки зрения: стремления к национальному величию, идеологической реализованности, религиозному мессианству или экономическому возвышению. Поэтому США, по его мнению, должны уделять особое внимание евразийским государствам, движимым такими мотивами. В настоящее время в Евразии имеется 5 активных геостратегических действующих лиц: Франция, Германия, Россия, Китай, Индия. «Геополитические центры – это государства, чье значение вытекает не из их силы и мотивации, а из их важного местоположения и последствий их потенциальной уязвимости для действий со стороны геостратегических действующих лиц». Чаще всего геополитические центры обусловливаются своим географическим положением, которое в ряде случаев придает им особую роль в плане либо контроля доступа к важным районам, либо возможности отказа важным геополитическим действующим лицам в получении ресурсов. В других случаях геополитический центр может действовать как щит для государства или даже региона, имеющего важное значение на геополитической арене. Идентификация ключевых евразийских геополитических центров и их защита являются, таким образом, принципиальным аспектом глобальной геостратегии Америки. Таких центров 5: это Южная Корея, Украина, Азербайджан, Турция и Иран. При этом 3 из 5 геополитических центров Евразии относятся к Кавказскому региону.

Бжезинский считает, что именно Россия несёт угрозу Америке и потому должна быть уничтожена. Возможностей для мирного сосуществования или партнёрства он не рассматривает. Америке нужны вассалы, а не партнёры. Вот некоторые примеры его высказываний: “Мы разрушили Советский Союз, мы будем разрушать также и Россию”; “Россия является вообще лишним государством”: “Православие является основным врагом Америки. Россия является побежденной страной. Она будет расчленена и поставлена под опеку”; «Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто ее пациентом…; «…Рoccии, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче…» стать этим пациентом.

Таким образом, по мнению ведущего американского политолога, основной целью геополитики США является завоевание господства на евразийском континенте. Основным противником для США является Россия. Один их наиболее важных регионов, куда должны быть обращены усилия США и в котором находятся три геополитических центра из пяти — Кавказ.

Такого рода взгляды поддерживает большинство американских геополитиков. Они нашли своё отражение в государственных стратегиях. Американские геополитики едины в том, что «политическое влияние на этот обширный регион служит ключом к глобальному контролю».

В 1998 году американский политолог Ариель Коэн писал, что «интересы США на Кавказе заключаются в предоставлении гарантий независимости и территориальной целостности Грузии, Армении и Азербайджану; осуществлении контроля над Ираном и любыми проявлениями исламского фундаментализма; обеспечении доступа к энергетическим ресурсам; предотвращении возможного возрождения российских имперских амбиций в регионе». Соединенные Штаты, по его мнению, должны «оградить области своих стратегических интересов от возможных опасностей, усиливая гражданские институты и экономические рынки в трех кавказских республиках, развивая поддерживаемую Турцией и Израилем коалицию Грузии и Азербайджана». Коэн предложил «гарантировать американским энергетическим компаниям возможность строительства нефте- и газопроводов на Запад через Черное и Средиземное моря»; руководству США усилить политическую поддержку проекта трубопровода Баку-Джейхан, так как в американских интересах выгоднее «производить перекачку нефти из Каспийского моря через Грузию и Турцию, нежели через Иран или Россию, так как северный или южный путь создаст возможности для России или Ирана контролировать значительно большую часть рынка энергоресурсов».

Внимая политологам, администрация президента США Б. Клинтона определила тогда задачу своей политики на Кавказе не иначе как «преобразование всего этого региона и международной системы вокруг него».

Способы реализации планов США в Кавказском регионе и инструментарий

В 2010 г. с учётом изменений, произошедших в мире, была обновлена стратегия национальной безопасности США в той части, что политика США должна строиться с учётом множества эволюционирующих угроз, включая войну в киберпространстве, эпидемические заболевания, этнические конфликты и неравенство. В стратегии вводится термин «power», который можно трактовать, как сила и власть (далее по тексту – «сила»). «Power – это возможность влиять на поведение других для получения желаемого результата». Power – универсальное понятие, применимое в различных областях. По характеру и способам воздействия имеются 3 разновидности силы – твёрдая, мягкая и средняя. Твёрдая (Hard power) позволяет проводить жесткую политику для достижения требуемого результата, включая применение военной силы. Мягкая (Soft power) позволяет добиваться поставленных целей путём ненасильственного привлечения на свою сторону людей и сообществ. Средняя (Smart power) не является ни hard ни soft, а представляет собой комбинацию обеих.

Для достижения могущества в области smart power США должны сконцентрироваться на пяти ключевых пунктах:

1. Альянсы, партнерство и институции – необходимо учитывать глобальные изменения.

2. Активизация общественной дипломатии, международных контактов в области образования и обучения.

3. Выработка унифицированных подходов в вопросах глобального развития.

4. Увеличение выгоды от торговли для широкого круга людей в области экономической интеграции.

5. Поддержка инноваций и технологий в вопросах обеспечения энергетической безопасности и изменений климата.

На сайте WikiLeaks была опубликована депеша, составленная временным поверенным посольства США в Стокгольме Робертом Сильверманом, в которой высказано мнение, что Москва серьезно недооценивает эффективность “мягкой силы” (soft power).

Принцип использования «мягкой силы» поступил в арсенал политиков США и начал применяться на Кавказе задолго до принятия новой стратегии. В 1990г соратник З. Бжезинского, сотрудник Совета по международным отношениям Джозеф Най объединил основные принципы годами наработанных в США методов ведения психологической и информационной войны против СССР под понятием «мягкой силы». В 2005 году он опубликовал книгу “ Мягкая власть: значения победы в мировой политике” “Soft Power: The Means to Success to World Politics”, в которой он предложил сосредоточиться на усилиях по привлечению на сторону США новых сторонников за счёт пропаганды привлекательности американских политических идеалов и культуры. При поддержке Г.Киссинджера и З. Бжезинского идея укрепления американского влияния в мире “мягкими” методами начала продвигаться американским государственным Департаментом уже со второй половины 90-х гг.

«Мягкая сила» использовалась не только для завоевания симпатий у населения новых государств Южного Кавказа, но и на территории России, в республиках Северного Кавказа. Средства массовой информации, политические и культурные деятели, различные просветительские центры пропагандировали преимущества американского образа жизни, рассказывали об американских идеалах, справедливости, высокой культуре. Начали действовать финансируемые различными американскими фондами программы в области малого бизнеса, переподготовки кадров, обучения иностранным языкам, стажировки преподавателей и студентов. Многие из этих программ действуют и сегодня. Без применения какого-либо насилия, путём расширения круга сторонников и помощников решаются задачи стратегического обеспечения влияния США в регионе. Используются СМИ, интернет, современные средства коммуникации. Наибольшего успеха с помощью политики «мягкой силы» США удалось достичь в Грузии. Грузия за относительно короткий промежуток времени сумела превратиться в «оплот демократии», ставшей моделью для подражания для всех постсоветских стран, а ее молодое поколение – в истинных Yappi. По информации телеканала «Рустави-2» по итогам опроса общественного мнения, проведённого в марте – апреле 2012г, самым большим партнером Грузии 60% респондентов назвали США, а самая большая угроза для Грузии, по мнению 82% опрошенных, исходит из России. 79% заявили, что поддерживают интеграцию Грузии в НАТО. Правда, опрос проводился организацией, учредителем которой значится не очень большой друг России, сенатор от штата Аризона, Джон Маккейн, критиками оспариваются цифры и методика подсчета, но не тенденция.

Нельзя не отметить, что успеху политики США в регионе способствовало ещё и то, что российская государственная политика на Кавказе в 90-х гг была невнятной, противоречивой и непоследовательной. Образно говоря, американская soft power росла, российская же soft power снижалась.

А. Коэн одним из первых американских политологов предложил начать переговоры с лидерами этнических групп Северного Кавказа, который, по его выражению, представляет собой «котел межэтнических противоречий, находящийся на грани взрыва». По сути, такого рода действия в обход официальной дипломатии способствовали бы признанию де-факто этих групп в качестве субъектов самостоятельной политики и это способствовало бы дальнейшей дестабилизации обстановки на Северном Кавказе. Поэтому делать это он предложил через общественные институты.

Рост мусульманского радикализма и терроризма на Северном Кавказе — это также следствие проведения в жизнь политики «мягкой силы». Зачастую будущие террористы обучаются в специальных центрах за рубежом под прикрытием программ активизации международных контактов в области образования. Вербовка молодёжи в ряды боевиков осуществляется в том числе через интернет-издания и сайты, зарегистрированные на Западе или Ближнем Востоке, а финансовую поддержку этим изданиям оказывают США и их союзники. Важную роль в процессе дестабилизации обстановки на юге России играют так называемые институты гражданского общества, также финансируемые США и их союзниками. Под видом защиты свободы и прав человека, эти организации стараются дискредитировать государственную и местную власть, вносить раскол в общество, обостряя межнациональные и религиозные противоречия, перевирая историю. Именно эти отношения – по взглядам политологов – будут решающими для будущего Кавказа и всей России.

В своей основе взгляды американских геостратегов на Северный Кавказ различаются не сильно. По замыслам одних, Северный Кавказ должен стать сплошным поясом нестабильности, противоречий и конфликтов и постоянно отвлекать на себя силы и средства России, тем самым ослабляя её и ограничивая в проведении более активной политики на Южном Кавказе. По более смелым замыслам других, возникшие на Северном Кавказе очаги нестабильности необходимо расширять, вытесняя на север русское население, затем, используя исламский фактор, объединить северные кавказские республики, включая Ставрополье и Краснодарский край, в одно государство. Наиболее радикальные стратеги предусматривают создание целой дуги нестабильности от Северного Кавказа через Каспий до республик Поволжья, население которых исповедует ислам. Образованный на этой дуге халифат разорвёт территориальную целостность России и отделит европейскую её часть от сибирской.

Выводы

Резюмируя взгляды ведущих американских политологов и положения различных доктрин США и высказывания отдельных политиков, можно сделать следующие выводы:

1. Главная геополитическая цель США — достижение мирового господства. Мировое господство возможно только после утверждения господства в Евразии. Главный противник США в Евразии — Россия. Даже ослабленная, в случае войны она по-прежнему представляет угрозу для США, поэтому Россией лучше управлять. Чтобы управлять Россией, её желательно разделить на несколько частей, предварительно ослабив. Для ослабления России нужно использовать весь имеющийся арсенал методов: от жестких, с возможным использованием военной силы до мягких, с привлечением на свою сторону людей через институты гражданского общества. Вокруг России необходимо создать пояс безопасности из бывших союзных республик, а на её территории – вдоль границ и внутри страны – пояс нестабильности.

2. Наиболее удобным регионом для активизации действий против России и нанесения ей максимального ущерба в настоящее время является Кавказ. Владение этим регионом предоставляет доступ американских и других западных компаний к огромным запасам полезных ископаемых в Каспийском море. Кавказский регион может стать большим транспортным коридором для доставки в Европу углеводородов из Средней Азии и бассейна Каспийского моря, что снизит зависимость европейских стран от российского сырья. В свою очередь, наличие альтернативных российским источников и маршрутов поставок сырья улучшит экономическую конъюнктуру в Европе, так как снижение цен на углеводороды поднимет рентабельность в промышленности. В связи с тем, что экономика России в значительной степени ориентированна на экспорт сырья, снижение цен на углеводороды больно ударит по её экономике и не позволит реализовывать государственные программы развития. Кавказский регион может также стать опорным пунктом США и НАТО в продвижении их экспансии на Средний Восток и в Центральную Азию. Кроме того, именно с территории Кавказа можно активизировать подрывную деятельность против России с целью нарушения её единства и последующего расчленения.

3. Для реализации этих планов необходимо задействовать новые государства на Южном Кавказе — Азербайджан, Армению и Грузию. Они могут составить не только «пояс безопасности» для кавказского транспортного коридора, но и стать плацдармом для оказания давления на Россию и ведения против неё подрывной деятельности. Для этого оставшееся с советских времён российское влияние на эти страны должно быть минимизировано, а военные, экономические и культурные связи разорваны.

4. Для того, чтобы Россия не смогла проводить активную политику на Южном Кавказе, возрождая экономическую и военную интеграцию с соседями, предусмотрены меры по отвлечению её сил на гашение внутренних конфликтов. Для этого по всему Северному Кавказу предусмотрено создание пояса нестабильности. Применяя политику «мягкой силы» для дестабилизации обстановки внутри северокавказских республик запланировано привлекать различные институты гражданского общества, отдельных религиозных деятелей, политиков и других лиц. Способствовать этой деятельности будет огромное количество нерешённых проблем, накопившихся на Северном Кавказе, в том числе не урегулированные земельные вопросы, межэтнические противоречия, высокий уровень безработицы, растущий исламский радикализм, терроризм и другие деструктивные факторы.

Большинство американских политологов считает, что в Кавказском регионе наиболее вероятны следующие сценарии развития событий:

1. Уход России из региона в качестве активного геостратегического лица. Россия становится проводником чужих идей и интересов. Кавказский регион превращается в зону хозяйственной деятельности межнациональных компаний. Новые страны Южного Кавказа становятся марионеточными.

2. Сохранение в Кавказском регионе нынешнего статуса и усиление напряженности в течение длительного времени.

3. Россия восстанавливает свои позиции в Кавказском регионе и при поддержке Ирана и Китая успешно противодействует США и НАТО (наименее вероятный).

Аналитическое агентство ”АРИС ” по заказу “Кавказской политики”

Место Кавказа в геополитике США

 

 

 

Интервью Vesti.Az с известным российским политологом, директором информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве МГУ Алексеем Власовым.

— Накануне, на 19-ом заседании СМИД ОБСЕ в Дублине, главы делегаций стран-сопредседателей Минской группы приняли заявление по Карабахскому вопросу, которая ничем не отличалась от прошлых…

— Да, действительно так и есть. Последнее заявление ничем принципиально не отличается от предыдущих. Пока каких-то серьезных изменений нет, и вряд ли они произойдут до момента завершения избирательного цикла в Армении и Азербайджане. Так что до конца 2013 года на резкие движения не пойдут ни в Баку, ни в Ереване. Что будет дальше, покажет время.

— Есть ли какие-либо предпосылки, которые позволили бы судить о намерении сторон решить конфликт в 2013 году?

— Их не так много, особых изменений в 2013 году пока не предвидится.

— Каких шагов будет ждать официальный Баку от Кремля в следующем году? 

— Думаю, как и прежде — давления на Ереван в вопросе уступок на переговорах. Большинство других вопросов не являются «корневыми» в двухстороннем диалоге.

— А пойдет ли на этот шаг Россия? 

— Ни противоборствующие стороны, ни посредники резких действий, скорее всего, делать не будут. В период посредничества Медведева, я думаю, определенное давление оказывалось. Сейчас же Владимир Путин еще не определил собственный формат участия в переговорном процессе вокруг Карабаха.

— Примечательно, что и азербайджано-российские отношения, согласно последним оценкам, оставляют желать лучшего. Речь зашла даже о похолодании отношений…

— Это не похолодание, а «тактическая пауза». Многое изменится после встречи между Алиевым и Путиным. Телефонный разговор между двумя президентами уже состоялся. Теперь необходимо подготовить пакет документов для встречи в верхах. Уверен, что многие вопросы будут сняты.

— И Габалинский вопрос? 

— Судя по последней информации, шансов на компромисс становится больше. Но все равно — ситуация 50 на 50.

— Но считается, что затягивание решения о продлении срока аренды РЛС, является отражением политических претензий Баку к Москве…

— Думаю, это слишком громко сказано. Речь идет об определенных противоречиях по вполне конкретным вопросам. Историю «конфликта» чрезмерно раздувают СМИ.

— Проявит ли официальный Киев принципиальность в урегулировании Карабахского конфликта за год председательства в ОБСЕ? 

— Активность — да. Принципиальность? Смотря, что понимать под этим термином. Хорошо быть активным, когда есть четкие правила игры. В карабахском урегулировании есть мадридские принципы, но нет понимания, как добиться того, чтобы они выполнялись. Да и возможности ОБСЕ не стоит преувеличивать.

— Оживленные дискуссии вызывает сценарий развития иранского вопроса и роль Азербайджана в этом сценарии…

— В 2013 году, возможен силовой сценарий решения иранской проблемы. Это большие риски и для Москвы и для Баку. Азербайджан не стремится к участию в антииранских акциях, но сложно сказать, удастся ли остаться в стороне, если США или Израиль все-таки нанесут удар по Тегерану.

— А может ли Баку воспользоваться сложившейся ситуацией и вернуть Карабах?

— Это гипотетический расклад. Никто не может точно просчитать последствия возможной войны против Ирана.

— Как будут развиваться события в плане урегулирования вопроса правового статуса Каспия? 

— Полагаю, что процесс милитаризации каспийского региона продолжится в любом случае. Да и подписание Конвенции в случае обострения иранской проблемы может быть отложено на неопределенный срок. Война, еще раз подчеркну, взорвет весь регион.

В.Гасанов

 

 

 

Новости-Азербайджан,

Кямал Али.

 

10 декабря Россия представила Азербайджану Ноту в связи с приостановлением эксплуатации Габалинской РЛС. В сообщении отмечается, что между АР и РФ были проведены интенсивные переговоры. Азербайджан демонстрировал готовность продолжения сотрудничества с российской стороной с целью продления срока эксплуатации Габалинской РЛС Москвой. Однако сторонам не удалось прийти к соглашению в вопросе, касающемся арендной стоимости указанной станции.

«Не могу не отметить свое удовольствие принципиальной позицией Азербайджана в вопросе аренды российским министерством обороны Габалинской РЛС. Баку поступил правильно, не поддавшись нажиму и не отказавшись от желания повысить стоимость аренды до 300 милиионов долларов в год», — заявил политолог Эльхан Шаиноглу.

По его словам, Азербайджану РЛС не нужна. Но после прекращения работы Габалинской РЛС следует быть готовыми противостоять растущему давлению России.

«Владимир Путин потерял российскую военную базу, вновь став президентом РФ, и будет стараться отомстить Азербайджану в другой плоскости», — считает он.

С ним солидарен журналист Сарван Ризванов. Он поддерживает политику Баку, направленную на ликвидацию российских военных объектов в Азербайджане. Вместе с тем Ризванов подчеркивает, что закрытие РЛС, которая «всегда использовалась для политического нажима России на Азербайджан»,  станет поводом России усугубить напряженность на фронтах с Арменией.

«Некоторые СМИ пишут, что участятся антиазербайджанские провокации. Но это мы видели ежедневно и до прекращения работы РЛС», — добавил он.
Заместитель председателя  «Центра помощи экономическим инициативам»  Ровшан Агаев не до конца уверен в том, что прекращение работы РЛС вызвано нерешенностью спора о размере аренды. Он считает, что для страны с федеральным бюджетом в 400 млрд. долларов стоимости аренды в 50-60 млн. и даже 150-200 млн. долларов, с которыми мог бы согласиться Азербайджан, не могут быть проблемой.

«Не верю также, что российское и азербайджанское руководство, между которыми много общего, не могут договориться не только в стратегических, но и в тактических вопросах. За историей закрытия РЛС кроются совсем другие причины», — предположил эксперт.

Член комитета Милли Меджлиса по безопасности и обороне Захид Орудж в интервью АПА отметил, что официальный Баку в вопросе о Габалинской РЛС полностью защитил интересы Азербайджана. Все предложения Баку по оплате за аренду станции были обоснованы по всем параметрам: «Думаю, что, в первую очередь, военно-промышленные круги России постараются использовать этот момент против Азербайджана. С другой стороны, Армения использует данную ситуацию против Азербайджана».

По словам депутата, нет необходимости понимать решение России об отказе как «военный ультиматум» и преувеличивать данный вопрос: «Думаю, что этот вопрос не затронет двусторонние военные связи. Отношения между странами в других сферах будут продолжены на более высоком уровне».

Российский политолог Сергей Михеев в интервью тому же агентству сказала, что «в усугублении ситуации не было необходимости, можно было найти компромисс».
По словам Михеева, приостановление эксплуатации Габалинской РЛС не создаст для России серьезные проблемы: «У нас была аналогичная ситуация с Украиной. В ситуации с Грузией мы нашли альтернативу. Конечно, на эту альтернативу ушли деньги, время, усилия, но мы нашли замену. Но, к сожалению, отношениям был нанесен определенный урон. Безусловно, это не смертельный урон, происходящие события не могут усугубить ситуацию радикальным образом».

Бывший министр обороны Азербайджана, генерал-майор в запасе Дадаш Рзаев заявил, что приостановление Россией эксплуатации Габалинской РЛС не окажет какое-либо негативное влияние на двусторонние военные и военно-технические отношения. По словам экс-министра, Габалинская РЛС является всего лишь одним компонентом в военных связях: «Между Азербайджаном и Россией военные и военно-технические связи находятся на высоком уровне. Россия на данный момент выполняет крупные военные заказы Азербайджана».

Генерал подчеркнул, что сумма, предлагаемая Азербайджаном за эксплуатацию Габалинской РЛС, не может считаться большой для такого государства как Россия: «Азербайджан выдвигает эти предложения обоснованно».

Единственная трудность, которая возникает из-за потери Габалинской РЛС, — это проблема следующего арендатора станции. Новым партнером могут стать США или Турция. Ранее США, обсуждая возможность совместного с Россией использования Габалинской РЛС, хвалили «прекрасное расположение радара» станции.

Неуступчивость Азербайджана в вопросе аренды РЛС эксперты связывают с теми помехами, которые создает Россия для Баку, планирующего строительство газопровода по дну Каспийского моря. Этот проект угрожает конкуренцией трубопроводу «Южный поток», лоббируемому «Газпромом». Москва разрушила эти планы, заявив, что статус Каспийского моря до сих пор не определен, поэтому строительство невозможно без согласия всех прибрежных стран, отмечает портал Newsru.com.

10 декабря российская сторона представила Ноту о приостановлении эксплуатации станции в связи с потерявшим 9 декабря 2012 года силу «Соглашением между правительствами Азербайджанской Республики и Российской Федерации о статусе, принципах и условиях использования Габалинской РЛС».

Габалинская РЛС — радиолокационная станция типа «Дарьял», составная часть российской системы предупреждения о ракетном нападении. Находится неподалеку от города Габала в Азербайджане. На боевое дежурство РЛС поставлена в 1985 году. Эффективный радиус работы станции — около 8 тыс. км. Может засекать запуски ракет с акватории Индийского океана. В поле зрения РЛС полностью попадают территории Турции, Ирака, Ирана, Индии и всех государств Ближнего Востока. Объект позволяет отслеживать и траекторию запускаемых ракет, что дает возможность использовать противоракеты для нейтрализации угрозы.

Срок действия нынешнего соглашение об аренде истекает 24 декабря 2012 г. Согласно прежнему договору об аренде, министерство обороны РФ ежегодно платило Азербайджану 7 млн. долларов, не считая счета за электричество, воду и коммунальные расходы. Ранее Минобороны РФ сообщало о проведении переговоров с Азербайджаном по продлению аренды Габалинской РЛС до 2025 года.

В настоящее время РЛС в Габале не имеет для России другой альтернативы. Новая РЛС  типа «Воронеж» должна быть поставлена на боевое дежурство в Армавире в первом квартале 2013 года, передавало  РИА «Новости» со ссылкой на командующего войсками воздушно-космической обороны генерала-полковника Олега Остапенко. Минобороны РФ планирует, что РЛС в Армавире на территории Краснодарского края «перекроет» зону ответственности Габалинской РЛС. Согласно планам министерства, станция в Армавире должна по параметрам превзойти Габалинскую, она будет решать более сложные задачи. Ранее командующий командующего войсками воздушно-космической обороны говорил, что РЛС в Армавире заступит на дежурство еще до конца 2012 года.

Россия рассчитывала завершить переговоры по Габалинской РЛС до июня 2012 года, так как согласно правилам,  новое соглашение должно быть заключено не позднее, чем за шесть месяцев до истечения срока действия старого договора. Но в 2012 году Баку неожиданно потребовал в новом арендном соглашении исходить из цены 15 млн. долларов, затем 300 млн. долларов в год.  По мнению аналитиков, этот шаг Баку стал ответом на нежелание России заставить Армению вывести свои войска из Карабаха.  В начале лета этого года стало известно о том, что Минобороны РФ вывело из Азербайджана семьи офицеров Габалинской РЛС, так как в Москве решили уменьшить площадь арендуемой территории для экономии средств, поэтому закрыли  школу и детский садик, в котором учились офицерские дети. В настоящее время РЛС в Габале не эксплуатируется.

Против эксплуатации Габалинской РЛС выступали все азербайджанские общественные экологические организации. О вредном влиянии РЛС на природу и здоровье жителей Габалинского района сообщали также государственные ведомства АР.

Николай Розов, доктор философских наук, профессор
Новосибирск,  НГУ, Философский факультет

www.nsu.ru/filf/rozov/

Здесь будет представлена основная модель и объяснение «колеи» российских циклов, кратко охарактеризована текущая социально-политическую ситуация в России в рамках этой модели, охарактеризованы основные направления внешней политики Кремля, проанализированы условия и перспективы разрешения конфликтов в постсоветском пространстве.

В моделях долгих циклов мобилизации и революций служилого класса (как начал Грозненского, Петровского и Сталинского циклов в России) реконструируется циклически меняющаяся переменная, которую назовем государственным успехом (расширение территории, высокой престиж могущества на внешней арене, легитимность власти и режима, внутренняя стабильность).

Циклически меняющаяся переменная в моделях кратких циклов реформ-контрреформ .— это свобода как мера защищенности личности и собственности, а также участия в управлении.

Российская история проявляет крайнюю «размашистость» динамики от триумфов — к провалам и смутам, от либеральных надежд, проектов, реформ — к антигосударственному и государственному террору, репрессиям и тоталитаризму. При всех этих раскачиваниях общая картина оказывается не хаотичной, но весьма стереотипной, повторяющейся[1].

Такт 1. «Успешная мобилизация». Государственный и эмоциональный подъем, резкое увеличение служивого класса, завоевания, рост могущества. Внутренняя фронда, недовольство подавлены. Экспансия всегда имеет предел и обычно переходит к такту 2.

Такт 2. «Стабильность-Стагнация». Иногда относительно спокойная, иногда турбулентная с быстрой деградацией элит и режима, обычно завершается тактом 3.

Такт 3. «Социально-политический кризис». Крупные бунты, мятежи, крестьянские и гражданские войны, наиболее глубокие и опасные внешние вторжения. Для «Кризиса» характерны бифуркационные развилки, метания между попытками осуществить такты 4 или 5.

Такт 4. «Либерализация». Иногда осуществляемая «сверху», иногда стихийная «снизу», но, как правило, не приводящая к успеху. Либо возвращает к такту 3 «Кризис», либо сразу ведет к такту 5 «Откат».

Такт 5. «Авторитарный откат». Нередко выводит из «Кризиса» и возвращает к «Стабильности-Стагнации», иногда приводит к «Успешной мобилизации», но при определенных условиях может вести к углублению «Кризиса» и такту 6 «Государственному распаду».

Такт 6. «Государственный распад» может пониматься как крайняя степень разрушительных тенденций «Кризиса». При восстановлении государственности новая власть обычно достаточно слаба и поэтому либеральна, опирается на широкий круг акторов, но впоследствии непременно наступает «Авторитарный откат» и возвращение к привычным принудительным порядкам.

Представим последовательность тактов посредством модели фазовых переходов в нашем параметрическом пространстве (рис.1).

 

Рис.1. Основные такты и межтактовые переходы в циклической динамике истории России. Контур заштрихованных блоков и стрелок – кольцевая динамика наиболее частых переходов. Контур между «Либерализацией», «Государственным распадом» и «Успешной мобилизацией» — маятниковая динамика.

 

 

Сейчас, после авторитарного отката 2003-2006 гг.  Россия по-прежнему находится в большом такте «Стагнация» с мини-тактами: недавней потешной «модернизацией», нынешними попытками власти перейти в«авторитарный откат», а в мечтах и к «успешной мобилизации» (стать «новым полюсом мировой политики», колонизовать Луну и проч.).

В больших «откатах» (ближайшие — брежневский неосталинизм 1970-х гг., сталинский «большой террор» 1930‑х гг. и ленинско-троцкистский «военный коммунизм» 1918-1921 гг.) авторитарной власти удавалось почти полностью сломить сопротивление, утвердить политическую, экономическую и идеологическую монополию, закрыть страну от внешних влияний. Сегодняшние обстоятельства позволяют усомниться в «успехе» таких начинаний. Более вероятно обострение и расширение конфликтов, соскальзывание страны к очередному политическому «кризису» — такту, который всегда в российской истории следовал за «стагнацией».

«Кризис», как хорошо видно на схеме, является точкой бифуркации — расхождения путей. Три наиболее вероятных варианта развития событий согласно колее российских циклов таковы:

1. «Авторитарный откат» — появление новой «гвардии» приспешников, готовых «служить» (а не присваивать, как прежние), эффективные волны репрессий и восстановление авторитарного «порядка».

2. Эскалация вооруженного противостояния, скатывание к смуте и гражданской войне, вряд ли большого (как в 1603-1612 и 1918-1922 гг.), но, возможно, малого (как в 1905 и 1993 гг.) масштаба.

3. Относительно мирная очередная «Либерализация» («сверху» или «снизу») с закономерным последующим провалом и новой реакцией («третья оттепель» или «вторая перестройка»).

Исторические обобщения позволяют определить главные условия, от которых зависит выбор пути по тому или иному руслу.

При сохранении фарта нефтяных цен, сплоченности властных элит, лояльности и готовности силовых структур к репрессиям и насилию, при обычной пассивности большинства населения, при расколотости, неумелых и непопулярных действиях оппозиции нынешняя «подморозка» как новая волна авторитарного отката (после прежней 2003-2005 гг.) еще на несколько лет продлит существование режима. Протест, поставленный в положение вне закона, будет радикализоваться, что послужит оправданием новых репрессий «ради стабильности». При таком развитии событий стагнация и прогрессирующая деградация России, жестокое отставание на международной арене, внутренние и внешние провалы, последующие кризисы неизбежны. Когда именно откроются новые возможности для мирной революции и демонтажа режима — будет зависеть от соотношения, с одной стороны, силы процессов разложения режима, делегитимации правящей группы и консолидации протеста, с другой стороны — силы накопленных факторов защиты «стабильности».

При схождении неблагоприятных для режима обстоятельств (от финансового кризиса до серии бедствий, волны протестов уже по всей стране при утере лояльности региональных элит и части репрессивного аппарата) политический кризис может наступить уже в ближайшие два-три года. Для правящей группы сохранение полноты власти — это необходимое условие не только сохранения собственности, но и гарантия защиты от уголовного преследования. Поэтому следует ожидать отчаянных попыток сохранить власть любыми средствами, а в этом плане непомерно разросшиеся внутренние войска, ОМОН и спецслужбы — фактор, угрожающий масштабным насилием.

Если глубокому политическому кризису будет сопутствовать обширная дискредитация режима и власти, произойдет реальный раскол элит, а аппарат насилия ясно продемонстрирует отказ от репрессий (от ареста лидеров, разгона демонстраций и проч.), то могут сбыться мечты оппозиции о «круглом столе», передаче власти, новых выборах по новым правилам.

Здесь победившую коалицию будут поджидать опасности со всех сторон: обманутые ожидания населения (уровень жизни если не упадет, то и расти ощутимо в первые месяцы и годы не будет), возможные новые волны глобального экономического кризиса с ощутимыми ударами по все еще уязвимой сырьевой экономике России, междоусобная борьба (острейшими станут идеологические противоречия среди победителей), реванш «бывших» (весьма сплоченных и опытных, которых вряд ли остановит люстрация), вероятные сепаратистские движения на окраинах, делегитимирующие новых лидеров, фронда привыкших к авторитаризму региональных элит и т. д.

До сих пор все значимые периоды «либерализации» в России либо вскоре обрывались, либо приводили к углублению кризиса, обычно завершаясь откатами к авторитаризму. В этом и состоит колея российских циклов, которую следует преодолеть. Без понимания устойчивых внутренних причин такой динамики не удастся найти выхода, выскользнуть из представленных выше инерционных сценариев.

Колея российских циклов порочна. Даже «успешная мобилизация» как предел кремлевских мечтаний (впрочем, уже принципиально неосуществимых) не вывела бы из колеи, но с жесткой закономерностью возвратила бы вновь к «стагнации», а затем и к новому «кризису».

Надежды на успешную «окончательную» или хотя бы устойчивую, эффективную  либерализацию и демократизацию России, весьма призрачны. Поэтому следует говорить о внешней политике России, сходя из нынешних и ожидаемых реалий.

Какие же внешнеполитические стратегии, главным образом, предпринимает Кремль в последние годы?

• Попытки хотя бы в риторическом, виртуальном плане вернуть утраченный с распадом СССР статус «сверхдержавы». Сюда относятся обиды, нападки на США и Запад в целом в «Мюнхенской речи» В.В.Путина, демонстративные военные вояжи в Южную Америку, угрозы разместить «Искандеры» в Калининградской области, попытка расправы с «режимом Саакашвили» по образцу американской расправы с «режимом Саддама», возврат к переговорам о ядерном оружии в брежневских традициях.
• Попытки хотя бы символического восстановления империи и ставка на лояльность лидеров Ближнего Зарубежья (экспорт дешевого сырья, немалые субсидии в обмен на символическое признание «величия» России, демонстративные, но малоуспешные попытки создать в рамках СНГ военный союз «не хуже НАТО»); систематический результат такой стратегии — обман российского руководства «ближнезарубежными» лидерами, кроме того, в2008 г. четко определился вектор «отмежевания» постсоветских стран от роли послушных сателлитов;
• Попытки наказывать «отступников» (Украина, Грузия, Молдова, Беларусь) ни в одном случае не привели к желаемой покорности; напротив, в результате таких попыток отношения этих стран с Россией неуклонно становились более отчужденными, их стремление сблизиться с другими центрами влияния только росло;
•  Попытки проводить «многовекторную» политику, — с одной стороны, организация ШОС, поддержка отношений с предвоенным Ираком, позже – с Ираном, Индией, Китаем, Венесуэлой, Кубой, причем зачастую не для ясной собственной выгоды, а «в пику» Америке, с другой стороны, спорадические уверения Запада в своей «европейскости» и «демократичности».

В отношении перспектив мирного разрешения конфликтов на постсоветском пространстве такие стратегии Кремля не особенно вдохновляют. Главными мотивами видятся поддержание реноме «верховной силы» в этой «зоне особых интересов», стремление не пускать сюда других акторов (зачастую напрасные и только раздражающие), политика типа «разделяй и властвуй». Поэтому конфликтующим сторонам следовало бы не столько рассчитывать на активную помощь от России, сколько стараться договариваться самим со своими противниками. Россию же можно и нужно включать в качестве гаранта достигнутых соглашений, возможно в качестве поставщика миротворческих сил, которые будут способствовать выполнению договоренностей сторонами конфликта.

Не следует также надеяться на скорую и долговременную «либерализацию» России. Нынешний режим может быть сменен только в результате глубокого политического кризиса. Выход из этого кризиса пока не поддается прогнозированию (см. выше), но с учетом весьма низкой популярности либералов среди силовых структур, чиновничества и основной массы населения, вряд ли можно рассчитывать на победу сторонников либерализма.

К тому же, при внутреннем кризисе российским политикам будет не до конфликтов за пределами собственных границ. Соответствующий вакуум могущества в регионах, где status quo поддерживается российским военным присутствием, скорее, породит соблазн наиболее агрессивно настроенным и подготовленным силам начать активные военные действия, что при быстром и уверенном успехе (что сомнительно) может привести к существенному изменению политической карты на постсоветском пространстве, а с большей вероятностью приведет к новому периоду нестабильности, эскалации насилия, вплоть до рецидивов геноцида, чисток и массового исхода беженцев.

Какие черты постсоветского мышления  мешают скорейшему и мирному разрешению конфликтов в Евразийском пространстве? Можно указать на характерные черты советского и постсоветского менталитета,[2] действительно препятствующие поиску мирных компромиссов.

Таково жесткое разделение на «своих» и «чужих» с оправданием любых степеней принуждения и насилия к «чужим», если они слабы («если враг не сдается, его уничтожают», «не можешь – научим, не хочешь – заставим» и т.д.).

Такова обычная ставка на авторитарную власть, «вертикаль», принуждение, а не на горизонтальные связи, требующие умения договариваться, склейка «порядка» с «сильной рукой».

Соответственно, каждая сторона конфликта обычно считает приемлемым для себя только то его решение, когда противник подавлен, унижен и изгнан, для чего надеется самой взять на себя такую роль «грозного властителя», либо (при слабых ресурсах) призвать на помощь сильную державу (например, Россию, США, Турцию) в той же роли, но только на своей стороне.

Рассмотрим более общие вопросы соотношения либерализма и территориальных конфликтов. Грубо говоря, неуспех мирного разрешения конфликтов определяется не столько дефицитом либеральной идеологии среди основных участников (правящих групп в сторонах конфликта) и населения, сколько жесткими структурными ситуациями выбора стратегий, глубинными убеждениями участников конфликта, сложившимися комплексами прошлых агрессивных стратегий, когда любые мирные компромиссные ходы грозят обрушить легитимность и саму власть правящих групп.

Возможно ли разрешение противоречия между национализмом и либерализмом?

Данное противоречие отнюдь не обязательно. Множество американцев, британцев, немцев, французов, русских одновременно являются националистами (считают приоритетными интересы своей страны и народа) и либералами (выступают за свободы и толерантность).

Национализму прямо противостоят, с одной стороны, этнический сепаратизм (угрожающий целостности национальной территории), с другой стороны, чужие имперские амбиции (угрожающие суверенитету нации), с третьей стороны, собственные имперские амбиции (поскольку включение новых провинций и этносов, принудительное удержание этнических меньшинств, провинций, которые упорно не желают вливаться в единую нацию, угрожает ее политической, социальной, культурной и гражданской однородности и стабильному, мирному существованию и развитию страны).

Либерализму прямо противостоят идеологии, продвигающие, оправдывающие тиранию, деспотизм, тоталитаризм, режимы с политическими репрессиями.

Таким образом, если национализм не продвигает и не оправдывает такие режимы, то он вполне может сочетаться с либерализмом.

При всем этом, какой вклад может внести либеральная идеология в мирное разрешение конфликтов? Достаточно понятно, что либеральная идеология для любых задействованных в конфликте участников, сторонних сил окажет существенное влияние лишь тогда, когда будет не только принята на уровне деклараций, но войдет в установки и глубинные установки, убеждения.

В картинах мира «исконных и злобных врагов» должны заменить «люди с интересами, противоречащими нашим интересам, но имеющие свое достоинство и свои права, которые надо уважать и учитывать».

Ценности уважения к чужому достоинству, свободам, правам, идеалы и принципы равенства, справедливости должны стать хотя бы рядоположенными по значимости с символами «собственных национальных интересов» и стремлениями удержать власть.

Наряду с национальными, этническими и конфессиональными идентичностями должны появиться и космополитические идентичности: «мы – представители своего народа, в принципиальных моментах равные другим представителям другого, столь же достойного народа».

Поведенческие стереотипы (практики и стратегии) подавления, победы, унижения и уничтожения противника должны быть замещены направленностью на мирные переговоры, компромиссы, обсуждение обоюдных уступок.

Такое изменение габитусов необходимо, прежде всего, для главных участников – правящих групп в сторонах конфликта, но также среди влиятельных оппозиций в обеих сторонах, поскольку в противном случае любые уступки и компромиссы будут восприняты внутри конфликтующей стороны как «предательство».

Как можно на практике осуществить эти подходы? Изменение глубинных убеждений и установок происходит не при чтении благонамеренных статей и книг, не на лекциях и проповедях, а только в эмоционально насыщенных действах, ярких, внушительных событиях, когда прежние символы и картины мира драматически рушатся, а новые оказываются приемлемыми и более предпочтительными в плане повышения престижа, группового членства и социальных перспектив.

Кроме того, такое изменение глубинных установок должно положительно подкрепляться: стратегии и практики, решения и действия, предпринятые на основе новых принципов должны приводить не к разочарованиям, а к успеху и обещать новые успехи.

В конечном счете, многое упирается в то, появится ли у участников конфликта пресловутая «добрая воля»: признание противника равным, достойным, имеющим право на свои интересы, а также готовность вместе искать взаимоприе

---

 

 

 

 

Роман Темников  

 

Интервью АМИ Новости-Азербайджан с директором Международного центра по конфликтам и переговорам Георгием Хуцишвили:

— В последнее время в Грузии начались аресты довольно высокопоставленных фигур. Следует ли ожидать продолжения арестов?

— Аресты должны были случиться – так велико было возмущение общества по поводу тех пыток в тюрьмах, что показывали по телевидению накануне выборов. С одной стороны, это повлияло на результат выборов, с другой – это общественный заказ новому правительству наказать виновных. Таким образом, арестами наиболее одиозных фигур необходимо успокоить общество.

Новое правительство чувствует это и предпринимает определенные шаги в этом направлении.

Но хотелось бы думать, что до массовых арестов дело не дойдет. Так как это не сможет привести к стабилизации новой власти, наоборот, приведет к какой-то нервозности в обществе, попыткам саботажа, противодействия со стороны оппозиции.

Поэтому я считаю, что новые власти будут осторожничать и аресты примут точечный характер. Будут отдельные судебные дела, и они все должны быть очень хорошо юридически обоснованы, чтобы не дать возможность оппозиции заявить о политической подоплеке этих дел.

Тем не менее, уверен, что общество не будет удовлетворено только нынешними тремя арестованными. Общество желает ареста и суда над теми, кто вершил политику все эти годы, идеологически все обосновывал. Я имею в виду Мерабишвили, Адеишвили, Бокерия. Именно они ответственны были за формирование политики во времена Саакашвили, за войну августа 2008 года и многим перекосам в государстве, что в конечном итоге привело к формированию в Грузии авторитарного режима.

Но это такие действия, которые в уголовном плане не подсудны, и потому их сложно будет осудить. Ведь это политические преступления.

— Отвечая на вопрос, Вы упомянули о возможных случаях саботажа со стороны бывшей правящей партии, а ныне оппозиционной. Можно ли повышение криминогенности в грузинском обществе за последний месяц, многочисленные случаи произвольного захвата зданий беженцами, забастовки списать как раз на саботаж со стороны нынешней оппозиции?

— Вполне возможно, что так оно и есть. Но хотелось бы думать, что это все же по большей части связано со сменой власти и падением полицейского режима. Когда люди боялись не то, что бастовать, но даже свободно высказываться о том, что им вовремя не дают зарплату. За такие высказывания при Саакашвили запросто увольняли.
А теперь власть поменялась, и люди получили возможность свободно высказываться, бастовать, и за это никого не арестовывают. Потому многие и воспользовались данной свободой, чтобы добиться улучшения своей жизни. То есть, первично именно это. А саботаж со стороны бывшей власти тоже возможен, но на пустом месте это было бы невозможно.

— Насколько жизнеспособно новое коалиционное правительство?

— Тут сразу следует выделить те министерства, которые являются жизненно важными для деятельности любого государства, и назначения в эти министерства носят первоочередной характер. И те министерства, не столь важные, которые могут подождать. К примеру, сейчас много говорят о несоответствии футболиста Каладзе должности министра энергетики. Но ведь это и не столь важное министерство в правительстве.

Что же касается таких министерств, как Минобороны, МВД, МИД, Минюст, Минэкономики и Минфин – это ключевые министерства, где находятся профессионалы.
Тут я положительно оцениваю выбор Иванишвили. Так как они имеют четкую позицию, что и когда им надо делать.

— Вам не кажется, что свое правительство Иванишвили формировал в основном не по профессиональному признаку, а по признаку большей личной преданности?

— На первом этапе это неизбежно при наличии столь сильной оппозиции. Главное, чтобы это не стало хроническим. Надеюсь, когда ситуация стабилизируется, новая власть укрепится, то оппозиция ослабнет настолько, что не в состоянии будет мешать власти. Во всяком случае, ожидаю серьезных изменений в правительстве и приходе во власть профессионалов.

— Со времени выборов новое правительство оказывает серьезное давление на президента Саакашвили, а он практически не сопротивляется. С чем это связано?

— Саакашвили чувствует народную поддержку новым властям. К тому же президент и его окружение решили пойти на уступки новым властям, чтобы, лишившись поддержки внутри государства, не потерять еще и внешнюю поддержку. То есть, не потерять лицо и репутацию во всем мире.

— Сможет ли в такой обстановке Саакашвили сохранить свою власть до октября 2013 года – очередных президентских выборов?

— Вполне возможно, что и нет. В последнее время в грузинском обществе очень упорно муссируется слух о том, что президентские выборы могут пройти значительно ранее октября 2013 года. Дело в том, что согласно ныне действующей Конституции срок правления Саакашвили истекает 20 января 2013 года. А новая Конституция еще не вступила в силу.

На мой взгляд, было бы лучше провести президентские выборы в январе, чем до октября продолжать сложившуюся нелепую ситуацию.
В этом очень заинтересована новая власть, так как уход с поста президента Саакашвили будет означать и значительное ослабление Единого национального движения в качестве оппозиции.

— Как Вы расцениваете последние заявления госминистра по делам реинтеграции Закареишвили относительно открытия железной дороги через Абхазию в Россию, а также относительно принятия абхазских и югоосетинских паспортов на территории Грузии?

— Сейчас мы находимся в том состоянии, когда после войны 2008 года в регионе сложился новый статус-кво, соответствующий интересам России, которая достигла своих основных целей, возобновив военное присутствие на территории Грузии.

Грузия, со своей стороны, заинтересована в изменении этого статуса. А для этого ей необходимо добиться динамики. Эта динамика требует активности, новых предложений, инициатив от Грузии.

Понятно, что предложение Закареишвили по железной дороге вызовет много споров, и многие не согласятся. Больше несогласных будет в Абхазии, чем в России.
Поэтому этот проект имеет мало шансов на реализацию, но подобные проекты все равно можно предлагать.

— Может ли реализация железнодорожного проекта через Абхазию негативно отразиться на грузино-азербайджанских отношениях, принимая во внимание негативную оценку этого проекта со стороны части экспертного сообщества Азербайджана?

— Безусловно, данная железная дорога, проходя через Абхазию, не останавливается в Грузии, а идет дальше в Армению. Этот фактор выгоден, как Армении, так и России. Понятна реакция азербайджанской стороны. Но все равно, не надо это рассматривать как антиазербайджанский шаг. Этот проект связан лишь с желанием грузинской стороны как-то разморозить отношения с Абхазией, сыграть положительную роль в плане построения доверия между сторонами.

А с экономической точки зрения этот проект не столь выгоден для Грузии, больше для России и Армении.

Еще раз хочу отметить, что опасения в Азербайджане по поводу этой железной дороги совершенно беспочвенны, так как это долгосрочный проект, и в ближайшем будущем он не будет реализован.

Кроме этого, я уверен, что Грузия продолжит быть очень чувствительной в отношении тех вопросов, которые затрагивают интересы Азербайджана.

— Возможно ли, что общества других стран постсоветского пространства, по примеру Грузии, будут политизироваться и также бороться с властью, как в Грузии?
— Я убежден, что так и произойдет. Грузия подала пример ответвления от общей тенденции. Ведь общая тенденция в кавказском регионе была в сторону формирования авторитарных режимов, и Грузия в последние годы активно участвовала в этом процессе.

В Грузии впервые на постсоветском пространстве в результате выборов, а не революции, то есть вполне цивилизованным путем власть перешла в руки оппозиции.
Это окажет свое влияние на развитие политических процессов в нашем регионе, а возможно, и в более широком масштабе.

Таким образом, Грузия в очередной раз создала головную боль лидерам соседних государств.

— Как Вам представляется нормализация отношений Грузии с Россией?

— Это очень сложный и медленно решаемый вопрос. Вначале была некоторая эйфория в этом вопросе, так как надеялись, что Россия, увидев победу противников Саакашвили, обрадуется, похлопает по плечу и скажет – «Давайте начнем новую фазу в наших отношениях».

Но ничего такого не произошло. Наоборот, был даже мессидж со стороны России, что им был выгоднее Саакашвили, чем непредсказуемый Иванишвили.

Самая сложность заключается в том, что нормализовать отношения с Россией надо, но не за счет коренных интересов Грузии (признание независимости Абхазии и Южной Осетии и отказ от евроатлантической интеграции). То есть, эти моменты не могут быть обменены на открытие российских рынков для грузинских товаров.

Если оба процесса: евроатлантическая интеграция и нормализация отношений с Россией смогут развиваться параллельно, будет очень хорошо. Но если Россия будет настаивать на возвращение Грузии в СНГ, вступление в ОДКБ, а потом и в Евразийский Союз, то это бесперспективные переговоры, Грузия на это не пойдет.

В Грузии Эрик Рубин не скупился на комплименты и прежним властям, и новым.

Сегодня заместитель госсекретаря по вопросам Европы и Азии Эрик Рубин в Ереване продолжил свой визит по странам Южного Кавказа. До Армении американский чиновник побывал в Баку и Тбилиси. Основная тема переговоров – углубление сотрудничества субъектов региона с США, развитие демократических ценностей и, по неафишируемым данным, партнерство с Вашингтоном по иранскому и сирийскому вопросам.

О том, что Эрик Рубин ознакомился с настроем закавказских политических лидеров в отношении Ирана, стало известно только по итогам его встреч в Тбилиси. Азербайджанские источники, комментируя визит представителя Госдепа, лаконично сообщали об обсуждении экономических вопросов, гражданских свобод, а также карабахской проблематики.

В Ереване, анонсируя приезд Рубина, были еще менее словоохотливы. Пресс-служба посольства США отметила, что чиновник примет участие в работе армяно-американской группы по экономическому сотрудничеству, в ходе которой будут рассмотрены возможности стимулирования инвестиций в энергетике, торговле, а также вопросы атомной энергетики.

Однако, как подсказывает опыт, в ходе региональных визитов на Южный Кавказ у высокопоставленных представителей Вашингтона редко когда бывают слишком дифференцированные программы для каждой из стран в отдельности. Подобное однообразие с закономерной поправкой на реалии Азербайджана, Армении и Грузии связано не только с определенной схожестью проблем этих стран, но и этическими нормами – США пытаются подчеркнуть равнопартнерский характер отношений с Баку, Ереваном и Тбилиси. Поэтому, если Эрик Рубин обсуждал с грузинскими лидерами столь злободневный для США вопрос, как иранский, то трудно предположить, что в Баку он на этот счет молчал или будет молчать в Ереване.

В Тбилиси замгоссекретаря выразил надежду на то, что Грузия продолжит поддерживать политику недопущения создания Ираном ядерного оружия. «В ходе встреч в Тбилиси с президентом и будущим премьер-министром Грузии я обсудил усилия международного сообщества, направленные против создания в Иране ядерного оружия, – сказал он журналистам по итогам переговоров. – Мы прекрасно сотрудничаем и относительно турецко-сирийского вопроса, и Грузия призвана сыграть миротворческую роль в регионе».

Этому заявлению с пацифистским окрасом некоторые тбилисские эксперты однако придали несколько иное значение. По их мнению, Рубин, встречаясь с президентом Михаилом Саакашвили и будущим премьер-министром Бидзиной Иванишвили, хотел удостовериться, что отношение к иранскому вопросу в Грузии, несмотря на скорые перемены во власти, неизменное, поскольку Вашингтон, похоже, все-таки отводит Тбилиси некую особую роль в случае активных действий против Тегерана.

Так, незадолго до приезда Рубина грузинский политик Ирина Саришвили заявила, что множество больниц, построенных в последнее время в разных частях страны в рамках президентской программы, сильно напоминают американские типовые военные госпитали. Если к этому приплюсовать интенсивную реконструкцию и строительство аэропортов, способных принимать тяжелые транспортные самолеты, приведение в надлежащий порядок прочей инфраструктуры, то при желании такого рода хозяйствование можно объяснить не только заботой прежних властей о населении.

Впрочем, в Тбилиси Эрик Рубин говорил не только об Иране. Он традиционно для любого представителя Запада повторил тезис о недопустимости нахождения российских войск в Грузии, подразумевая военные базы в Абхазии и Южной Осетии. «США имеют ясную и твердую позицию относительно суверенитета и территориальной целостности Грузии», – подчеркнул он.

Комментируя недавние парламентские выборы, которые выиграла оппозиция, Рубин, поздравив с успехом Бидзину Иванишвили, подчеркнул «личную заслугу президента Саакашвили в том, что для всего мира является примерным происходящее сейчас в Грузии». По его словам, «на Женевских переговорах и российская сторона, и сепаратисты были под большим впечатлением от процесса самих выборов». «Мир уже может увидеть, что в Грузии есть демократия и она может стать образцом для региона. Мне повезло, я работаю над грузино-американскими отношениями уже 20 лет. За этот период мы видели большой прогресс и заявляем о поддержке Грузии, которая стоит на пути демократического развития», – заявил Эрик Рубин.

Помимо Саакашвили и Иванишвили представитель Госдепа встретился с некоторыми кандидатами в министры, и в том числе Ираклием Аласанией, выдвинутым на пост руководителя оборонного ведомства. Получив от него заверения в том, что «Грузия выполнит взятые обязательства по Афганистану», Рубин, в свою очередь, обещал усиление поддержки США на международной арене по части сближения Тбилиси с НАТО. «Демократичное проведение выборов способствует и углубит перспективу интеграции Грузии в НАТО», – сказал гость.

На пресс-конференции в посольстве США Эрик Рубин ушел от ответа на вопрос, как он оценивает заявление Иванишвили об участии Грузии в Олимпийских играх в Сочи, и с большим удовольствием сообщил об обещаниях, которые получил от президента страны в отношении неизменности внешнеполитического курса Грузии, укреплении связей Тбилиси с евро-атлантическими структурами и США, а также свободы СМИ.

Юрий Рокс

Источник — ng.ru Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1350505560

В ответ на гибель мирных жителей от снарядов сирийской артиллерии парламент Турции выдал правительству мандат на проведение «трансграничной военной операции». А созванный по инициативе Анкары Совет НАТО объявил, что обстрел приграничных турецких районов представляет угрозу для всех членов альянса.

Власти Турции убеждены, что обстрел юго-восточной провинции страны произвела правительственная армия Сирии. По данным турецких военных источников, у следствия было несколько первоначальных версий инцидента, приведшего к гибели пяти мирных жителей. Поскольку обстрел был совершен не минометными снарядами, а артиллерийскими, предположения о том, что это могли быть сирийские оппозиционеры или террористы, были отвергнуты. Впрочем, по данным агентства Reuters, снаряды, упавшие на турецкую территорию, были выпущены именно из минометов.

Однако почти сразу после решения турецкого парламента власти поспешили заверить, что войны не будет. «Турция не заинтересована в вооруженном конфликте с Сирией, но способна защитить свои границы и будет отвечать ударом на удар, когда это необходимо», — заявил советник премьера Ибрахим Калын.

Свою оценку происходящим событиям дал ливанский политолог, специалист по Турции Мухаммед Нураддин:

— Считаете ли Вы, что решение турецкого парламента вызвано именно событиями на сирийско-турецкой границе?

— Инцидент, произошедший на границе, нельзя назвать совершенно неожиданным. Дело в том, что война между сирийскими правительственными силами и вооруженными боевиками идет на севере Сирии, близ сирийско-турецкой границы. Часто это происходит в пределах прямой видимости со стороны Турции. Поэтому падение снаряда в пограничной зоне является случайностью, которая почти неизбежна в таких ситуациях. Стоит заметить, что это не первый инцидент на границе с Турцией. На этот раз турецкая сторона пытается преувеличить опасность случившегося, чтобы активизировать своих союзников, не желая предпринимать какие-либо действия против Сирии в одиночку, к чему ее усиленно подталкивают. Но существует еще одна возможная причина такой жесткой реакции. Летом сирийские ПВО сбили турецкий истребитель, на что Турция ничем не ответила. Турецкий народ был возмущен бездействием власти. Сейчас же сирийский снаряд унес жизнь пятерых человек. В ответ премьер-министр Турции Эрдоган решил созвать парламент. Но для чего? Для того чтобы поддержать общественное мнение и показать своему народу, что власть не бездействует. Турецкие власти осознают, что ни они, ни их союзники по разным причинам не могут сейчас вторгнуться в Сирию. Поэтому принятое в парламенте решение о том, что в случае необходимости Турция может предпринять вооруженную операцию против Сирии, скорее, носит популистский характер.

— Очевидно, что Турция могла бы сыграть очень большую роль в мирном решении сирийского кризиса. Но происходит обратное: через Турцию в Сирию проникают боевики, провозят оружие, турецкие СМИ давят на сирийский правящий режим. Это явно противоречит недавней политике турецкого правительства. Как Вы это прокомментируете?

— Если проанализировать взаимоотношения Турции со своими соседями за последние годы, причем это касается не только арабских стран, но и, например, России, то станет ясно, что турецкие власти проводят политику, которая имеет принципиально новые характеристики. Раньше это были принципы дружбы со всеми соседями. После «арабской весны» турки пожертвовали всеми этими отношениями ради другой цели. Какой? Это возрождение Османской Империи при сотрудничестве с политическим исламом, и, в частности, с «Братьями-мусульманами». Именно по этой причине Турция со своими планами и идеологией создает сегодня проблемы в регионе. Ее собственные интересы связывают ей руки. Вот почему она сегодня не хочет искать пути выхода из сложившейся ситуации.

— Предположим, что Турция начнет военную операцию против Сирии. Как это может повлиять на ее отношения с Ираном и с арабским миром? И как это повлияет на внутреннюю ситуацию в самой Турции?

— Решение парламента уже негативно сказалось на внутренней политике Турции. Если и будут предприняты какие-либо военные действия, то они будут не масштабными. Я считаю, что нынешние решения парламента Турции ставят целью выманить сирийские войска к турецкой границе, чтобы ослабить давление на вооруженную оппозицию, особенно после того, как стало известно о 30 тыс. солдат и военной технике, направленных в Алеппо. Ведь после того, как в Алеппо воцарится мир, сирийская армия приступит к установлению полного контроля на сирийско-турецкой границе. А как только граница будет под контролем Сирии, все, что делала Турция для вооруженных оппозиционеров, окажется бессмысленным.

У Турции нет серьезных двусторонних проблем с Сирией, из-за которых нужно воевать — такое мнение высказал председатель турецкого Института стратегической мысли доктор политических наук профессор Ясин Актай:

«На самом деле у Турции нет серьезных двусторонних проблем с Сирией, из-за которых нужно воевать. Проблемы у сирийского режима со своим народом и с миром в целом. Турция страдает от периодически взрывающихся на ее территории сирийских снарядов. И теперь она конкретно обозначила свою позицию. Турция не стремится к развязке войны с Сирией или с какой-либо другой страной региона и никогда не вела такую политику. И то, что парламент одобрил в четверг проведение военных операций за пределами страны, не означает, что Турция объявила войну Сирии. Турция, таким образом, конкретно обозначила свою позиции, а именно — свою готовность ответить на возможное нападение с сирийской стороны. Турция не стремится к тому, чтобы в одиночку объявить войну Сирии. Но ясно дала понять, что любое нарушение ее границ или нападение на ее территорию не останется без ответа. Точно так же и НАТО не станет объявлять войну Сирии. И точно так же Альянс не будет бездействовать, если против Турции осуществится вторжение или будут нарушены ее границы. Поскольку будет задействована 5-я статья Вашингтонского договора, согласно которой нападение на одного из членов Альянса признается как нападение против всех. Вместе с этим, в НАТО идут споры по поводу того, на какой стадии конфликта можно говорить о нападении. Поскольку, как стало известно, сирийское государство не принимало решение о нападении на Турцию, и этот инцидент — результат безответственного поведения сирийских сил безопасности, расположенных вблизи сирийско-турецкой границы. Более того, Сирия принесла свои извинения за этот инцидент и выразила свои соболезнования по поводу гибели турецких граждан. Это учтено и Турцией, и НАТО. И сейчас все склонны к тому, что в рамках сложившейся ситуации нужно проявлять максимальную сдержанность и действовать более осторожно, поскольку никто не заинтересован в развязке региональной войны».

05.10.2012
Амур Гаджиев, Наталья Щербакова

Источник — rus.ruvr.ru Постоянный адрес статьи —

События вокруг Сирии стали серьезным испытанием для турецкой внешней политики. По сути, сейчас Турция держит экзамен на способность следовать оглашенному два года назад ее же собственному стратегическому плану перехода с уровня региональной державы на уровень державы мировой…

В Анкаре уверены, что Турция располагает всеми необходимыми ресурсами для решения подобной задачи. Согласно тому, как турецкое руководство видит роль и место своей страны на международной арене к 2023 году (к 100-летней годовщине образования Турецкой Республики), Турция должна войти в Европейский союз, в интеграционные объединения в сфере экономики и безопасности с соседними странами, быть ключевой державой в поддержании регионального порядка, играть определяющую роль в международных организациях и входить в десятку ведущих экономик мира. При всей амбициозности этих планов они не являются столь уж фантастическими.

Согласно концепции министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу (в турецких СМИ она сразу была названа «программой Давутоглу»), Анкаре необходимо проводить более активную дипломатию, возможности для которой предоставляют кризисы в окружающих Турцию регионах. Предполагается, однако, что Турция может проявить себя и с позиции «мягкой силы», будучи способной именно таким способом принять участие в формировании «нового мирового порядка».

Тенденции, неявно отмечавшиеся в региональной политике Турции к концу первого десятилетия XXI века, ярко проявились в связи с инцидентом вокруг «Флотилии свободы» и действиями Израиля в мае 2010 года. Точнее – именно данный инцидент стал поворотной точкой, после которой изменение доктринальных взглядов на место и роль Турции в регионе стало очевидным. Впрочем, и до этого отмечалось, что в политике Эрдогана — Гюля (премьер-министр и президент Турецкой Республики), основанной на доктрине неоосманизма, остается все меньше места для ориентации на былое тесное сотрудничество с Соединенными Штатами и партнерские отношения с Израилем.

Конфликт из-за «Флотилии свободы» и последовавшая за ним демонстрация Анкарой своей новой региональной политики повлияли на многие важные региональные и мировые процессы. В первую очередь, тогда Турцию весьма активно поддержал Иран. Последующее голосование Турции против резолюции по иранской ядерной программе вызвало протест Вашингтона и серьезную озабоченность в Европе.

Прошедшие затем «арабские революции» усугубили ситуацию, поскольку Анкара представила арабскому миру свою концепцию «турецкого пути» — мирной революции, основанной на исламских ценностях, и поддержанную Тегераном с его рычагами влияния на шиитов. Это одновременно вызвало активность радикальных исламских группировок, поддерживаемых Ираном, в первую очередь ХАМАСа и «Хезболлы».

Исключение Россией Израиля из проекта «Голубой поток-2» и последовавшие договоренности по прокладке российского «Южного потока» в эксклюзивной экономической зоне Турции дали повод говорить о еще одном направлении в новой турецкой внешней политики — сближении Анкары с Москвой.

Во время недавнего визита в Москву премьер Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что предложил президенту РФ Владимиру Путину рассмотреть вступление Турции в Шанхайскую организацию сотрудничества.

С одной стороны, эта нацеленность на сближение с ШОС, учитывая полученный в июне 2012 г. Турцией статус партнера по диалогу этой организации, дает основания говорить о серьезной трансформации внешнеполитических приоритетов Анкары, которая отказывается от своих долгих и безуспешных попыток добиться успехов на западном направлении и начинает смотреть на восток. С другой стороны, заигрывания с ШОС могут быть и не более чем способом шантажа Евросоюза. В этом случае европейцы, сознающие, что «упускают» Турцию, которую они долгое держали (или думали, что держали) на коротком поводке обещаниями членства в ЕС, могут стать куда более сговорчивыми в диалоге с Анкарой.

Однако, скорее всего, речь идет о третьем варианте, непосредственно связанном с событиями вокруг Сирии. В частности, после скандала со сбитым сирийскими ПВО турецким самолетом-разведчиком в Турции серьезно заговорили об «изоляции» страны со стороны Запада, не поддержавшего призывы немедленно предпринять решительные шаги по решению «сирийской проблемы». Общие настроения выразило турецкое издание «Yenicag», писавшее по этому поводу: «Особенное значение мы должны придавать тому, что постепенно возрастает изоляция Турции. Враг не желает видеть Турцию независимой, стремится к разделению и раздроблению страны. Поэтому во внешней политике мы обязаны стать одним голосом, одним сердцем, одной головой. После того, как наш самолет был сбит, стало совершенно очевидно, что мы не смогли найти поддержку у Запада».

Турция в своих «сирийских играх» с Западом, очевидно, полностью осознала огромную пропасть между своими внешнеполитическими амбициями и готовностью Европы и США их безоговорочно поддерживать. Действуя ситуативно (а турецкая внешняя политика как раз и демонстрирует чаще всего ситуативность, но во имя великой конечной цели), Анкара активно ищет новых союзников, но чем именно закончатся новые сближения – похоже, не знают и в самом турецком руководстве. Т.е. это могут быть и новые стратегические партнерства и даже союзы, но с такой же вероятностью, если Запад озаботится отдалением Турции и пойдет ей на уступки, этот процесс может закончиться лишь громкими декларациями.

Интересно, что в то время, когда премьер Турции Эрдоган готовился к встрече с Владимиром Путиным и своим предложениям присоединиться к «Шанхайской пятерке», разразился очередной скандал вокруг Сирии: глава МИД Турции Давутоглу якобы призвал изолировать Россию, Китай и Иран из-за поддержки Сирии. Правда, МИД Турции сразу опроверг утверждения о том, что на заседании «Группы друзей Сирии» глава министерства Давутоглу призывал к изоляции России и Китая. В заявлении МИДа говорилось: «В выступлении нашего министра на заседании не фигурировали названия каких-либо стран». Между тем фраза Давутоглу звучала, если верить СМИ, следующим образом: «Необходимо изолировать поддерживающие сирийский режим страны», — заявил министр. Здесь, действительно, Россия не названа «по имени», но общее настроение главы турецкого МИДа, очевидно, не могло не насторожить российскую сторону.

В конечном итоге, анализируя действия Анкары в ситуации с Сирией, можно отметить ряд важных моментов.

Во-первых, Турция в очередной раз убедилась, что в НАТО не готовы безоговорочно удовлетворять амбиции Анкары, а значит, с точки зрения последней не признают ее «ответственной» за регион от Альянса, что больно бьет по турецкому стремлению к региональному лидерству. Это толкает Турцию на попытки формировать свою региональную картину за счет сближения с другими региональными центрами силы.

Во-вторых, Анкара всегда оставляет себе возможность отступления, стремясь оформить новые отношения в «половинчатом» варианте. В экономическом плане ярким примером этой тактики является отношение Турции к российскому «Южному потоку»: дав разрешение на его прокладку в своей эксклюзивной экономической зоне, Турция тем не менее уклонилась от предложения участвовать в проекте. В военно-политическом плане это означает, что новые союзники должны быть готовыми к тому, что с изменением ситуации Анкара может дать «задний ход».

В-третьих, Турция в перспективе будет развивать как экономическое, так и военное и военно-техническое сотрудничество с абсолютным большинством стран региона, в которых будет сохраняться стабильная политическая ситуация. При этом важно, что как в военной доктрине Турции, так и в иных доктринальных официальных положениях и озвученных взглядах военно-политического руководства, ни одна из соседних стран не определена в качестве вероятного противника. Но это не означает, что, стремясь к региональному лидерству, Анкара не будет использовать в своих интересах ситуацию в странах, где возможна дестабилизация. Нынешние события в Сирии — яркий тому пример, как и ранее поведение Турции в ходе «арабских революций».

При этом Турция будет сохранять чувствительность в борьбе за региональное лидерство к инициативам иных мощных игроков в регионе. Пока это относится в первую очередь к США, стремящимся усилить свой военно-политический вес в Черноморско-Каспийском регионе. В дальней перспективе этот же вопрос может возникнуть и по отношению к России, если только на повестку дня не будет вынесен вопрос о создании военного союза с участием этих двух держав с четким разграничением зон ответственности (нынешнее предложение Эрдогана о присоединении Турции к «Шанхайской пятерке» мы пока не считаем серьезным шагом к такому союзу — по указанным выше причинам).

И, наконец, при всех своих стратегических планах делать ставку на «мягкую силу» в лице дипломатии, Анкара все равно видит самым эффективным способом реализации основных направлений своей внешней политики наращивание потенциала своих вооруженных сил. Согласно убеждению Анкары, только мощные ВС, находящиеся в высокой степени боеготовности, могут предотвратить возникновение военных угроз либо же нейтрализовать их на раннем этапе с минимальными затратами. При этом военный бюджет Турции растет серьезными темпами: если в 2005 году военное ведомство страны получило 6,8 миллиарда долларов, то в 2011 г — около 14,5 млрд. долл., имея одну из самых мощных армий в регионе (на начало 2012 г. турецкая армия насчитывала около 720 тыс. чел.). Таким образом, рассказы о ставке на «мягкую силу» остаются пока лишь тезисом в озвученных планах турецкого руководства.

Андрей ШЕРИХОВ | 04.09.2012 |

Источник — Фонд стратегической культуры Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1346736900