Рубрика: Ближнем Востоке

В начале 18 века в Османской империи, в частности в Аравии, образовались новые силы, которые выступили против центральной власти.

Процесс перехода кочевой знати в ряды оседлого населения в Аравии происходил постоянно. При этом можно было наблюдать разнообразные формы взаимоотношений аристократии с племенами и оседлым населением, различный образ жизни и различное поведение в быту.

Могущественные шейхи племен или конфедераций племен могли устанавливать контроль над оазисами или группой оазисов. Но при этом бывало, что племенная верхушка сохраняла бедуинский образ жизни и оставалась по преимуществу сословием кочевых шейхов.

Г. Филби, утверждал, что уже в начале 18 в. Эд-Диръия (оазис-территория-А.М.) была одним из претендентов на господство не только в Неджде, но и во всей Аравии (1).

Эд-Диръия только-только выходила из периода внутренней неустойчивости, смут и борьбы за власть внутри правящей знати. Убийства и предательства следовали одно за другим, пока, наконец, во втором десятилетии эмиром оазиса не стал Сауд ибн Мухаммед ибн Микрин, основатель династии Саудидов, которые считают свою генеалогию самым многочисленным и могущественным племенем Центральной и Северной Аравии — аназа (2).

В июне 1725 г. Сауд ибн Мухаммед ибн Микрин умер, и после его смерти верховенство в оазисе отчаянно оспаривали несколько соперников (3).

А в это время в другой части Неджда правители Аяйны были заняты войной с соседями — Манфухой и Садиком, а также с окрестными племенами бедуинов. Военные действия не выходили за рамки рейдов местного значения. В 1725/26 г. Аяйну опустошила эпидемия холеры (4). Удар, постигший ее, оказался настолько тяжелым, что она на многие годы отказалась от борьбы за преобладание в Центральном Неджде.

Этим воспользовался Зайд, пришедший к власти в Эд-Диръие, который в следующем году выступил против обезлюдевшего оазиса (5). Эмир Аяйны Мухаммед ибн Муаммар выразил готовность подчиниться ему, но, заманив диръийцев к себе в дом, убил Зайда. Мухаммеду ибн Сауду с группой воинов удалось спастись. Он и стал эмиром Эд-Диръии (6).

Основатель религиозного и общественно-политического течения в Аравии, названного ваххабизмом, родился в Аяйне в 1703/04 г. в семье богослова (6). Его отец, Абд аль-Ваххаб ибн Сулейман, мусульманский судья (кади), был первым учителем своего сына. Его брат, Сулейман ибн Абд аль-Ваххаб, рассказывал летописцу Ибн Ганнаму, что в детстве будущий основатель нового мусульманского течения проявил большие способности и выучил Коран, не достигнув десяти лет. Мальчик познакомился с толкованием Корана (тафсиром) и преданиями о жизни пророка (хадисами). В 15 лет Мухаммед уже достиг зрелости, и Абд аль-Ваххаб женил его.

После женитьбы Мухаммед с разрешения отца совершил паломничество в Мекку. В последующие годы он два месяца провел в Медине и вернулся домой. Много путешествовал по «соседним странам», побывал несколько раз в Хиджазе и Басре, затем жил в Эль-Хасе (7).

Когда Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб находился в Басре, он «проповедовал свое учение» знати и другим людям, но был изгнан». По пути из Басры в Эз-Зубайр он едва не погиб от жажды, но был спасен одним из жителей Эз-Зубайра (8).

Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб затем жил некоторое время в Эль-Хасе у богослова Абдаллаха ибн Абд аль-Латыфа. Он намеревался совершить путешествие в Сирию, но у него не хватило денег, и тогда он направился в Хураймалу, оазис в Неджде. В 1726/27 г. сюда переселился его отец Абд аль-Ваххаб из-за ссоры с новым правителем Аяйны, захватившим власть после смерти прежнего эмира — покровителя богослова (9). В Хураймале Мухаммед с новой энергией стал проповедовать свои идеи и даже спорил с отцом. Он провел в оазисе несколько лет. В этот период им была написана «Книга единобожия». «Дело шейха, — писал Ибн Ганнам. — прославилось по всему Ариду — в Аяйне, Эд-Диръии, Манфухе… Люди разделились на его врагов и друзей…» (10).

В 1740/41 г. умер Абд аль-Ваххаб, и Мухаммед, стал кади вместо отца. Хураймала в то время была поделена между двумя подразделениями одного племени, возможно независимых друг от друга. Проповеди Мухаммеда вызвали недовольство части жителей оазиса. «В Хураймале жили абды, принадлежавшие одному из подразделений. Они были известны своим развратом. Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб захотел обратить их в свое учение. И решили тогда абды убить шейха», — пишет Ибн Бишр (11). Мухаммед случайно спасся и был вынужден бежать в Аяйну(12).

Как сообщается в «Блеске метеора», Мухаммед отправился в путешествие 37 лет от роду (по лунному календарю). Он провел примерно шесть лет в Басре, пять лет в Багдаде, около года в Курдистане, два года в Хамадане (Иран). В начале правления Надир-шаха он перебрался в Исфахан, где пробыл семь лет, жил в Куме и других городах, полгода — в Халебе (Сирия), год — в Дамаске, некоторое время — в Иерусалиме, два года — в Каире; затем добрался до Мекки, возвратился в Неджд, полтора-два года провел в Йамаме, в 1150 г. от р. х. (1737/38 г.) обосновался в Аяйне.

Долгие путешествия Мухаммеда Ибн Абд аль-Ваххаба оказали решающее воздействие на формирование его мировоззрения. У него была возможность познакомиться с культами и верованиями Аравии и соседних стран, определить свое отношение к ним, изучить богословские науки, толкование Корана, хадисы и комментарии к ним и сформировать свои доводы для создания своего учения. Оно стало выразителем, которые стали определённой линией в исламе.

В то же время официальным направлением ислама в Османской империи был ханифизм, самый гибкий из четырех школ, хотя признавались и другие ортодоксальные толки. Окончательное оформление религиозной системы здесь относится к XV — XVI вв. Османский султан присвоил себе титул халифа, т.е. духовного главы всех мусульман, укрепив тем самым свой авторитет. Bce оттенки ислама в Аравии мирно уживались с культом святых, широко распространенным по всему полуострову, и даже с пережитками идолопоклонства .

Ибн Бишр писал: «Причина распространения многобожия в Неджде заключалась в том, что вместе с бедуинами, когда они останавливались в оазисах для сбора плодов, приходили мужчины и женщины, лечившие жителей оазисов, если кто-либо из них заболевал. Оседлые приходили к лечащему из бедуинов и просили у него лекарства от болезни. Им говорили: принесите в таком-то и таком-то месте такую жертву, потом съешьте из нее такую-то часть, а такую-то выбросьте. Может быть, с соизволения Аллаха вы выздоровеете. Это стало повторяться часто» (13). Арабы в те времена совершали жертвоприношения духам (джиннам) и просили у них избавления от болезней, сообщал внук Мухаммеда Абдуррахман ибн Хасан (14).

Итак, в Аравии накануне появления ваххабизма была широкая гамма цветов и оттенков ислама — от ханбалитов через ортодоксальных суннитов других толков к зейдитам, шиитам и ибадитам. Широко распространился культ святых; а рядом, переплетаясь с исламом или подменяя его, существовали до мусульманские религиозные верования и культы — идолопоклонство, поклонение солнцу, анимизм, фетишизм, культ предков. Таково было духовное наследие, на основании которого складывались взгляды жителей Османской империи

Особое отношение было у Абд аль-Ваххаба к Пророку Мухаммеду — основателю ислама. Они считали его обыкновенным человеком, которого Аллах выбрал для пророческой миссии. Но его нельзя обожествлять, ему не следует поклоняться, у него ничего нельзя просить. Нельзя поклоняться его могиле, однако ее можно посещать без каких-либо просьб. К нему нельзя взывать о помощи. У Мухаммеда нельзя просить никакого заступничества. Однако в Судный день он может выступить заступником перед Аллахом за мусульман. Места, связанные с жизнью Мухаммеда, нельзя делать объектом поклонения (15).

Ислам, по мнению Абд аль-Ваххаба, имел своими источниками только Коран и сунну. Он признавал четырех имамов, основателей правоверных школ суннизма (16), а также Таки ад-Дина ибн Таймийю и Ибн аль-Кайима (14 в.), но фактически отвергали теорию и практику богословов, принадлежавших ко всем последующим поколениям.

Выступая в принципе против «новшеств», доводя до крайности положения ханбализма, ваххабиты отвергали религиозно-правовую школу Османской империи — ханифизм. Можно сказать потому, что ваххабиты восставали против той формы ислама, которая существовала в Османской империи.

Когда Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб переехал в Аяйну в 1740/41 г., он поспешил завоевать расположение тамошнего эмира и подданного Османской империи — Османа ибн Хамада ибн Муаммара. Я хочу, чтобы ты занялся распространением «Нет божества, кроме Аллаха», — сказал он ему, по сообщению летописца. Это предложение эмир принял. Вскоре семейства Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаба и правителя Аяйны породнились» (17).

Для практического осуществления толкования ваххабизма они принялись уничтожать местные объекты «поклонения». Ибн Абд аль-Ваххаб собственноручно срубил дерево, которое в той местности почиталось священным (18).

После этого в оазисе произошел случай, который с восторгом будут описывать последующие проваххабитски настроенные арабские историки. В Аяйне была женщина, которая совершила прелюбодеяние, и Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб, буквально толкуя свое учение, приказал побить ее камнями. «Вышли правитель Осман и группа из последователей Мухаммеда Ибн Абд аль-Ваххаба и били ее камнями, пока она не умерла. И первый камень бросил упомянутый Осман, — писал Ибн Ганнам. — Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб приказал омыть ее, завернуть в саван и прочитать молитву» (19).

Это было уже серьезным событием. Весть о нем разнеслась по окрестностям, приведя в ужас тех, кто, по мнению Ибн Ганнама, якобы отошел от истинного мусульманства (20).

Сообщение об этом дошло до «правителя Эль-Хасы, Эль-Катифа и окрестных кочевников». Эмир Эль Хасы Сулейман аль-Хумайди приказал Осману убить Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаба, а в случае отказа пригрозил отрезать снабжение продовольствием и одеждой и лишить его доходов (21). Аяйна находилась от него в какой-то зависимости. Во всяком случае, через порты Эль-Хасы шла часть ее торговли. Кроме того, в Эль-Хасы у эмира Аяйны были пальмовые рощи и другая собственность, с которых он получал доходы.

Причину действий Сулеймана аль-Хумайди можно объяснить давлением на него центральной власти через своих местных улемов, подрывавших их позиции в этой части Османской империи. И еще среди населения Эль-Хасы были шииты, резко враждебные ваххабизму. Кроме того, видимо, вождь Сулейман аль-Хумайди опасался растущей мощи ваххабитов, видя в них угрозу для целостности империи . Однако эмир Аяйны не решился или, быть может, не захотел расправиться с влиятельным Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххабам и выслал его (22). Не исключено, что эмир Аяны Осман ибн Муаммар надеялся переждать некоторое время, а затем вернуть его обратно.

Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаба обосновался в Эд-Диръии в 1744/45 г. В этом оазисе у него была группа последователей, среди которых находились два брата местного эмира Мухаммеда ибн Сауда, а также жена эмира. Поэтому он остановился у одного из своих последователей и немедленно установил связи с правителем Эд-Диръии. Братья эмира и жена местного эмира способствовали их сближению (23).

С момента переезда в Эд-Диръию жизнь Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаба уже была неотделима от судеб Диръийского эмирата и в будущем от государства Саудидов. Когда Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб обосновался в Эд-Диръии, Ибн Сауд не мог обеспечить ближайших последователей даже питанием (24).

Но (знамя) слава нового течения в Исламе придавала вес и авторитет диръийскому эмиру, которого недждийские летописцы стали называть имамом. Он считался главой мусульман, т.е. всех примкнувших к ваххабизму, а на молитве стоял впереди верующих. И с этим основа турецкого могущества — Ханифизм (основа мусульманского права Османский империи) на Аравийском полуострове неумолимо стала разрушаться.

Неизменными союзниками диръийцев против центральной власти были воины Аяйны во главе с Османом ибн Муаммаром. Первые годы объединенными силами даже командовал эмир Аяйны. Осман ибн Муаммар даже породнился с Саудидами, выдав дочь замуж за Абд аль-Азиза ибн Мухаммеда. (Их сын Сауд, при котором саудиды достигнут зенита могущества, родился в 1748 год) (25).

Но через некоторое время Эмира Аяйны обвинили в том, что он вступил в тайную переписку с новым правителем Эль-Хасы Мухаммедом ибн Афаликом и готовил измену. В июне 1750 г., после пятничной молитвы, он был убит ваххабитами — жителями своего оазиса. Новым правителем Аяны стал его родственник Мишари ибн Ибрагим ибн Муаммар (26).

Но основными соперниками Саудидов пока оставались правитель Эль-Хасы Мухаммед ибн Афалик и Даххам ибн Даввас, эмир Эр-Рияда. Общее укрепление власти и влияния дома Саудидов привело к тому, что в 1788 г. Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб обеспечил Абд аль-Азизу Сауду наследственное право на трон. Абд аль-Азиз Сауд взял на себя задачу привести к присяге города и провинции государства (27). Провозглашение Абд аль-Азиз Сауда наследником престола укрепляло династию Саудидов, так как обеспечивало более безболезненный переход власти от эмира к его сыну.

Опираясь на ресурсы Центральной Аравии, Эд-Диръийцы начали успешное продвижение во всех направлениях: на восток и северо-восток — в Эль-Хасу и Нижний Ирак, на запад — в Хиджаз и к границам Сирии.

Осенью 1788 г. на стороне Эд-Диръийцев сражались уже некоторые подразделения племени бану — халид. Вождем всех бану — халид стал союзник Эд-Диръии Зайд ибн Арайар. Эль-Хаса в целом, однако, была еще далеко не усмирена (28).

В 1791/92 г. Сауд взял Эль-Катиф, но в разгар войны Эль-Хасы, в 1792 г., умер основатель ваххабитского движения, Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб. Как отмечал Ф. Манжен, «он в высшей степени обладал искусством убеждать и покорял сердца своими выступлениями» (29).

После смерти Мухаммеда муфтием Эд-Диръии стал его сын Хусейн, который был почти слепым, а затем — другой сын, Али.

Осенью 1793 г. Сауд с большими силами направился в Эль-Хасу.

Абд аль-Азиз вместе с сыном Саудом и его сподвижниками в 1796 г., захватил Эль-Хасу. Был назначен эмиром этих земель Наджима, а он — человек из простонародия Эль-Хасы — вот так описывал Ибн Бишр (30).

А в это время в духовной столице Османской империи в Мекке шла напряженная внутренняя борьба.

Власть шерифа Мекки Мусаида, правившего с 1752 по 1770 гг. была непрочной. К концу его правления над Меккой нависла угроза потери широкой автономии, которой она пользовалась в Османской империи.

В начале 1770-х годов Мухаммед Ибн Абд аль-Ваххаб и Абд аль-Азиз вели переписку с шерифом Мекки и обменивались с ним подарками. После междоусобной борьбы в 1773 г. Мусаид быль сломлен и был отстранён, а новым шерифом Мекки стал Сурур. После прихода к власти Сурура Абд аль-Азиз послал ему в знак дружбы ценные подарки (31).

Однако в 1788 г., вскоре после смерти Сурура, шерифом Мекки стал молодой Галиб ибн Мусаид.

Первоначальные планы Галиба в отношении ваххабитов были неизвестны. До тех пор, когда после требования османского султана в 1790/91 г. шериф Мекки направил против ваххабитов десятитысячное войско с 20 пушками под командованием своего брата. Позднее во главе похода стал сам Галиб. Но попытки завладеть укрепленными оазисами Неджда (оазис Саудитов — А.М) были тщетными, и его союзники — некоторые бедуинские племена — покинули шерифа. С основным ядром войск он вернулся в Мекку. Летом 1791 г. Сауд в районе Джебель-Шаммара нанес сокрушительное поражение союзникам шерифа.

Летом того же года в ответ на нападение неджийцев хиджазцы (так называлась родина пророка Мухаммеда — А.М.) совершили газу (войну — А.М.) в Неджд. Воодушевляясь успехом набега, Галиб зимой 1795/96 г. снарядил новое войско с пушками для экспедиции в глубь Аравии. Оно было наголову разбито объединенными силами подвластных Эд-Диръии кочевых племен мутайр, субай, сухуль, давасир, аджман и, видимо, некоторыми подразделениями атайба (32).

Могущественное племя атайба, которое раньше подчинялось Мекканским шерифам, в 1797/98 г. присоединилось к Диръийскому эмирату и приняло толкование Ваххабизма.

В 1798 г. Галиб, имея в составе своего войска турецких, египетских и магрибских наемников, несколько раз пытался продвинуться до Эль-Хурмы и Биши. Он был разгромлен, потеряв в живой силе, все вооружение, снаряжение, а также большие суммы денег, которые попали в руки недждийцев. Диръийский эмир установил контроль над Бишей. И все эти события происходили под носом турецкого султана. Просто тогда Султану не до того было, чтобы начать новый Аравийский поход . У него не хватало на это сил, он всю военную мощь сконцентрировал в Европе, ожидая угрозы со стороны России.

Поэтому, не получая существенной помощи от султана, Мекканский шериф пошел на перемирие и разрешил ваххабитам совершать хадж (33). Через два года, как сообщает Ибн Бишр, Абд аль-Азиза ибн Сауд с семьей и войском совершил первое паломничество в Мекку, а на следующий год — второе. Там он щедро раздавал подарки. Но когда Дирийцы убедились в том, что со стороны центральной власти Галибу никакой помощи не оказывается, аннексировали ранее заключённое перемирие с ним.

Абд аль-Азиза ибн Сауд с главными силами диръийцев в конце марта 1803 г. направился в Хиджаз. В это время в Мекке находились вооруженные паломники из Сирии, Египта, Магриба, Маската и других стран. Несмотря на просьбы Галиба, они отказались участвовать в военных действиях против ваххабитов. Шериф, оставшись в одиночестве, с немногочисленными верными ему воинами бежал в Джидду и начал спешно укреплять ее. Абд аль-Азиза Ибн Сауд направил жителям Мекки послание с изложением ваххабитских взглядов и с обещанием проявить милость к покорным. Его люди распространяли сведения о том, что якобы он явился сюда лично с целью не допустить своеволия бедуинов и предотвратить разгром ими священного города.

В апреле 1803 г. ваххабиты, вошли в Мекку (34). Совершив обряд паломничества, они сровняли с землей все здания, архитектура которых не соответствовала их толкованиям. Они обязали жителей Мекки регулярно молиться, не носить шелковых одежд, не курить на людях. Груды трубок были сожжены на площадях, и продажа табака была запрещена. Молитву за султана в мечетях отменили. Губернатором Мекки диръийцы сделали Абд аль-Муина, брата Галиба. Судьей Мекки вместо турецкого кади был назначен ваххабитский богослов (35).

После захвата Мекки Абд аль-Азиза Ибн Сауд отправил письмо турецкому султану Селиму III. Содержание его любопытно: «Сауд — Селиму. Я вошел в Мекку на четвертый день мухаррема 1218 г. (26 апреля 1803 г. — А.М.). Ее жителям я даровал мир. Я разрушил все объекты идолопоклонства. Я запретил все налоги, кроме тех, которых требует закон. Я подтвердил назначение кади, в соответствии с учением посланника Аллаха. Я хочу, чтобы ты отдал приказ правителям Дамаска и Каира не приближаться к священному городу с махмалем (навьюченным на верблюда богато украшенным паланкином, считавшимся священным — А.М.), трубами и барабанами. Религии не нужно это. Мир и благословение Аллаха пусть будут с тобой (36).

Но за такую наглость осенью 1803 г. он был убит в мечети Турайф в столице неизвестным дервишем, который назвал себя Османом, курдом из селения близ Мосула. Этот дервиш жил при дворе в качестве гостя. Когда во время молитвы Абд аль-Азиз распростерся в первом ряду, этот неизвестный, находившийся в третьем ряду, бросился на имама и ударом кинжала убил его. Затем он ранил брата Абд аль-Азиза — Абдаллаха. В мечети началась суматоха, раненый Абдаллах сумел ударить убийцу саблей, остальные тут же добили его (37).

Адгезал Мамедов,

член Экспертного совета Института ЕврАзЭС,
председатель Центра психологической портретологии и
политического анализа (Баку)

Литература и источники:

1. Philby H. Saudi Arabia, с. 30.
2. Мунир аль-Аджляни. Тарих…, Ч. 1, с. 68, 77.
3. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 157, 160, 212, 223-224.
4. Там же. с. 234-235.
5. Там же. с. 99, 224, 229.
6. Там же. с. 234-235.
7. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. I.e. 6; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 1, с. 25.
8. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 6-7; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 1, с. 25-26.
9. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 8.
10. Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 1, с. 29-30.
11. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 8: Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 1, с. 29-30; Mengin F. Histoire de FEgypte… Vol. 2. с. 449.
12. По сообщениям Ф.Манжена, он оставался в Аяйне восемь лет, т.е. прибыл туда в 1736 — 1737 гг. (Histoire de Egypte… Vol. 2, с. 449).
13. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 6-7.
14. См. комментарий Абдуррахмана ибн Хасана к «Китаб ат-таухид» Ибн Абд аль-Ваххаба в сб. «Маджмуат аттаухид…», с. 64.
15. Ибн Абд аль-Ваххаб. Китаб аттаухид, с. 67.
16. Абд аль-Азиз I. Ар-рисаля, с. 5; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 1, с. 38.
17. Томара М. Истоки ваххабизма, с.76
18. Там же, с. 77,79
19. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 9-10.
20. Тамже, с. 10; Mengin F. Histoire de ‘Egypte… Vol. 2, с. 449-450.
21. Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 2, с. 2.
22. Тамже.
23. Mengin F. Histoire de ‘Egypte… Vol. 2, с. 450.
24. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 13.
25. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 21; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 2, с. 9-12.
26. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1. с. 23.
27. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 23-24; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 2, с. 13-14; Лям аль-шихаб… с. 75.
28. Burckhardt J.L. Travels… Vol. 1, с. 412; Volney C.-F. Voyage…. c. 81-82.
29. Mengin F. Histoire de ‘Egypte .. Vol. 2, с. 490.
30. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1. с. 102-103; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 2, с. 173; Mengin F. Histoire… Vol. 2, с. 510-511.
31. Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 112-117; Ибн Ганнам. Тарих… Ч. 2, с. 242-247; Mengin F. Histoire… Vol. 2, с. 516-517.
32. Longrigg S.H. Four Centuries…, с. 199-200.
33. Abir M. Relations…. c. 34-40.
34. Bridges H.J. An Account… Vol. 2, с. 28; [Corancez K.A.]. Histoire…. с. 28, 186; Raymond J. Les wahabys…, c. 21.
35. Mengin F. Histoire de ‘Egypte … Vol. 2, с. 525.
36. Дахлан А. Хуласат аль-калям…. с. 277-279; Ибн Бишр. Унван аль-наджд… Ч. 1, с. 122/2-3; BurckhardtJ.L. Notes… Vol. 2, с. 195-196; Mengin F. Histoire de ‘Egypte … Vol. 2. с. 527-528.
37. Philby H. Saudi Arabia, с. 30.
Источник: http://euroasiya.com

— See more at: http://www.milli-firka.org/content/DBAGGBCB/language/russian#sthash.KiLHIAgR.dpuf

В Турции заработал парламент, который на англо-американском политическом жаргоне называют подвешенным. Это означает, что ни одна фракция не имеет абсолютного большинства. Предстоят переговоры о формировании кабинета, который должен опираться на поддержку лидеров, яростно соперничающих друг с другом. Если правительственную коалицию не удастся выковать, то страна погрузится в кризис безвластия в тот момент, когда экономический рост замедлился, лира обесценивается, а боевые действия в Сирии и Ираке грозят перекинуться на ее территорию.

Подобной ситуации, когда ни одна партия самостоятельно не может создать правительство, не было в Турции с 2002 года. Перед меджлисом (парламентом) стоит дилемма: или сформировать коалиционный кабинет, или втянуть страну в новую предвыборную кампанию.

Голосование 7 июня положило конец 13-летнему правлению страной Партией справедливости и развития (ПСР). Теперь она должна искать союзника среди других партий. Другой возможный вариант – создание правительства меньшинства. Если коалицию собрать не удастся, то это грозит усугубить проблемы государства в критический момент. На его южных границах бушуют военные конфликты. Рост экономики застопорился, обменный курс лиры к доллару упал до рекордного уровня. Турецкая экономика сильно зависит от перемен в монетарной политике Вашингтона. И ожидаемое к концу года повышение процентной ставки Федеральным резервом США, как пишет Wall Street Journal, может вызвать отток иностранных инвестиций из страны.

Президент Реджеп Тайип Эрдоган посетил открытие сессии и ушел. Ранее он призвал политиков создать как можно скорее коалиционное правительство. Эрдоган занимал пост премьер-министра 12 лет, а в прошлом году был избран президентом. Как уже писала «НГ» (см. номер от 09.06.15), результаты выборов в парламент перечеркнули его планы превратить Турцию в президентскую республику.

«Ось Турции сместилась. Прежде доминировала тенденция, когда парламент подминала под себя одна партия. Теперь этого нет. Теперь все возможно», – сказал депутат Эрдоган Топрак. И вот три партии, которые находились в оппозиции более десятка лет, жаждут доказать, что они способны управлять или по крайней мере выполнить обещания, которые давали во время предвыборной кампании. Но тут придется пойти на компромисс. Ведь ни одна фракция не желает новых выборов.

Согласно закону, спикер должен быть избран не позднее 1 июля. После этого Эрдоган поручит самой большой партии, то есть ПСР, сформировать новую администрацию. Если через 45 дней после этого правительство так и не возникнет, он может объявить новые выборы. «Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы образовать администрацию, которая может управлять», – пообещал действующий премьер Ахмет Давутоглу. Он возглавляет ПСР после того, как Эрдоган ушел с поста главы правительства в августе 2014 года.

Но на пути к партнерству во главе с ПСР есть очень серьезные препятствия. Ведущие оппозиционные партии требуют, чтобы у Эрдогана как президента остались чисто церемониальные функции. Кроме того, они хотят возродить расследование по делам о превышении власти и коррупции против бывших министров от ПСР и против семьи президента.

Светские турки и либералы приветствовали исход выборов. По их мнению, пришел конец доминированию Эрдогана и ПСР на политической сцене. Это теперь не шоу одного человека. Заслуга тут принадлежит в основном левой прокурдской Партии демократии народов. Она получила 13% голосов, превзойдя ожидания своих сторонников.

Но полный упадок ПСР, по мнению некоторых комментаторов, предсказывать рано. Мустафа Акол на сайте Al-Monitor пишет, что Эрдоган проиграл бой, но не войну. Если коалиционное правительство не удастся создать, то повторные выборы могут обернуться провалом для врагов президента.

Владимир Скосырев

ПРЕДСТАВЛЕНЫ СКРИНШОТЫ ОРИГИНАЛА МАТЕРИАЛА ОБ АЗЕРБАЙДЖАНЕ В «The Calvert Journal», ЕГО ИСКАЖЕННОЙ ВЕРСИИ  В «The Guardian» И ЕЩЕ БОЛЕЕ СФАЛЬСИФИЦИРОВАННОЙ ВЕРСИИ В АРМЯНСКИХ СМИ. МОЖНО ЛЕГКО ПРОСЛЕДИТЬ «ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН», КОТОРЫЙ УСТРОИЛА «The Guardian» С ФОТОРЕПОРТАЖЕМ ИЗРАИЛЬСКОГО ЖУРНАЛИСТА ТОМЕРА ИФРАХА О АЗЕРБАЙДЖАНЕ

Израильский фоторепортер Томер Ифрах опроверг комментарии к своему фоторепортажу об Азербайджане, приписанные ему газетой The Guardian. В интервью корреспонденту Region Plus фоторепортер пояснил, что британское издание выдало за его слова целые абзацы с выпадами в адрес Баку.

Region Plus выявил подлог The Guardian, сравнив его репортаж с оригиналом, опубликованным в другом издании — The Calvert Journal.  

Выяснилось, что ранее репортаж Т. Ифраха об Азербайджане уже публиковался в различных европейских печатных изданиях и сопровождался лишь положительными отзывами автора. The Guardian перепечатал этот материал с The Calvert Journal, добавив от себя абзацы с антиазербайджанскими репликами, которые подхватила и армянская пресса. Более того, в Guardian поменяли название материала на другой, не имеющий ничего общего с духом и смыслом фоторепортажа израильского журналиста.

— Томер, какое Вы имеете отношение к фоторепортажу, распространенному в британской газете «The Guardian», издание согласовывало с Вами публикацию вашего репортажа об Азербайджане в таком искаженном виде?

— Изначально я предложил фоторепортаж об Азербайджане автору журналаThe Calvert Journal (TCJ). Это издание, базирующееся в Лондоне, пользуется большим авторитетом и специализируется на репортажах о России и странах бывшего Советского Союза. Журнал также тесно сотрудничает с такими крупными изданиями, какThe Guardian и Business Insider. Они перепечатывают некоторые материалы, публикуемые в The Calvert Journal, выбирая то, что хотят. Это же произошло и с моим репортажем про Азербайджан. После того, как меня проинтервьюировал автор The Calvert Journal, мой репортаж, с фотографиями и интервью был опубликован на сайтеThe Calvert Journal  http://calvertjournal.com/features/show/4162/contemporary-azerbaijan-tomer-ifrah-photography-diary-travel

Несколько дней спустя стали поступать замечательные комментарии из разных уголков мира, и со мной связалась автор The Calvert Journal, которая сказала, что британская газета The Guardian заинтересовалась моим фоторепортажем об Азербайджане и согласен ли я, чтобы он был размещен на сайте The Guardian. Я согласился (как было до этого в случае с другими материалами). То есть, кроме автора The Calvert Journal я ни с кем по поводу перепечатки репортажа вThe Guardian (http://www.theguardian.com/world/gallery/2015/jun/11/baku-european-games-life-in-azerbaijan-in-pictures) не контактировал.

— Какие в частности цитаты из материала Guardian вам не принадлежат?

— Рядом с каждой фотографией есть сопроводительная подпись, которая в одном параграфе описывает детали репортажа и предоставляет общую информацию об Азербайджане. Эти подписи состоят из двух частей. Одна часть — это мои цитаты, мои слова с The Calvert Journal, где в основном мои общие пояснения о тех местах, которые я посетил, кого и что я фотографировал и т.д.  Вторая часть – это тексты автора The Guardian, которые в большинстве касаются первых Европейских игр и других социальных и экономических вопросов.

Необходимо отметить, что мои слова, взятые с The Calvert Journal для публикации вThe Guardian, помещены в кавычки (‘example’), как и должно быть, но на деле они такие маленькие, что еле заметны. Здесь то и кроется недоразумение — мои цитаты и текстThe Guardian об играх и других вопросах идут подряд и поэтому создается впечатление, что это все мои слова. Таким образом, все, что вышло на страницах The Calvert Journal – это мои слова. Все, что кроме этого, не мое. Чтобы ознакомиться с оригиналом моего текста, пожалуйста, прочитайте внимательно интервью с The Calvert Journal.

— Получается, Ваш фоторепортаж использовали для нападок в адрес Азербайджана? Однако, мы знаем, что вы не имеете никакого отношения к политике и фактически Вас подставили…

— Этот репортаж был опубликован в 10 различных изданиях, включая «The Moscow Times», американскую книгу про путешествия «Roads&Kingdoms», «The Guardian», в одной крупной немецкой ежедневной газете «Die Welt». Мои впечатления об Азербайджане были такие замечательные и все это появилось на страницах этих изданий, где я в разных интервью делюсь своими впечатлениями и опытом, включая интервью, которое я далThe Calvert Journal. Другая часть текста в The Guardian целиком находится под ответственностью этой газеты.

— Собираетесь ли вы предпринимать какие-то действия в связи со случившимся?

— Я собираюсь прояснить этот вопрос с автором The Calvert Journal, так как она единственный человек, с которым я контактировал относительно этой публикации вThe Guardian.

Но есть один вопрос, которым я доволен – большинство комментариев к публикации вThe Guardian, которые я получил, касаются фотографий Азербайджана и того, как интересно выглядят эти места на снимках.  Люди удивлены и впечатлены страной, и все комментарии, которые я получил, касаются фотографий. Обычно маленький текст с краю или внизу не особо бросается в глаза, когда есть фоторепортаж.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Теперь мы представляем факты фальсификации газеты «The Guardian», о которых говорит Т. Ифрах

1. Безобидный заголовок у «The Calvert Journal» газета «The Guardian» меняет на антиазербайджанский (выделено оранжевым)

2. а)«The Guardian» приписывает Т.Ифраху то, чего он не говорил. В приведенной якобы цитате фотографа, состоящей из двух предложений (выделено оранжевым), первое предложение представляет собой искажение подлинных слов Т.Ифраха (с заменой нейтрального different на негативное confounded — подчеркнуто), а во втором Т.Ифраху приписываются слова, которых он вообще не говорил: People live in poverty…  (подчеркнуто)
3. b) Сразу после цитаты «The Guardian» дает еще одно выдуманное предложение (выделено салатовым). Более того, использование в цитате еле заметных кавычек, которых обычно газета не использует, создает ложное впечатление, что весь комментарий является высказыванием Т.Ифраха.

P.S.   За последний месяц британская The Guardian опубликовала более 40 статей об Азербайджане. Казалось, нет ничего удивительного в таком повышенном интересе европейского издания к стране, где в эти дни проходят первые в истории мирового спорта Европейские игры. Странно лишь то, что сами Евроигры в материалах британского издания упоминаются всего несколько раз, да и то в качестве повода к нападкам на Азербайджан. Конечно, критика в адрес той или иной страны — явление нормальное, но, когда она явно зашкаливает, читатель вправе задуматься о том, с чем связана такая «большая забота» издания одной страны о другом государстве?! А выявление подлога, как в случае с фоторепортажем Томера Ифраха, вообще не оставляет места для вопросов — The Guardian нарушает не только морально-этические нормы, но и британское законодательство. Как же надо не уважать британского, да и мирового читателя, чтобы сбывать ему такую форменную ложь. 

НИЖЕ ПРЕДСТАВЛЕНЫ СКРИНШОТЫ ОРИГИНАЛА МАТЕРИАЛА ОБ АЗЕРБАЙДЖАНЕ В «The Calvert Journal», ЕГО ИСКАЖЕННОЙ ВЕРСИИ  В «The Guardian» И ЕЩЕ БОЛЕЕ СФАЛЬСИФИЦИРОВАННОЙ ВЕРСИИ В АРМЯНСКИХ СМИ. МОЖНО ЛЕГКО ПРОСЛЕДИТЬ «ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН», КОТОРЫЙ УСТРОИЛА «The Guardian» С ФОТОРЕПОРТАЖЕМ ИЗРАИЛЬСКОГО ЖУРНАЛИСТА ТОМЕРА ИФРАХА О АЗЕРБАЙДЖАНЕ. 

СКАЧАТЬ СКРИНШОТЫ В ОРИГИНАЛЬНОМ РАЗМЕРЕ МОЖНО ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ 

https://drive.google.com/folderview?id=0B7BEevnub_DNfmlIcWlyZUlxTEVGakJYUUxXdHJqZXhYSlRYUDdTOTBsZENoMkZ3WHg2NzA&usp=sharing 

Region  Plus

Накануне российский президент встретился в Кремле с бывшим президентом Афганистана Хамидом Карзаем, находящимся в Москве по приглашению Российского совета по международным делам.

Накануне президент России Владимир Путин встретился в Кремле с бывшим президентом Афганистана Хамидом Карзаем, находящимся в Москве по приглашению Российского совета по международным делам.

Официальный сайт главы российского государства приводит слова двух политиков, сказанные в начале встречи.

В.Путин: Очень рад Вас видеть.

Сейчас мы видим процессы, которые нас очень настораживают. «Талибан» активно действует, контролирует значительную часть территории, многие пограничные пункты. Но что еще более тревожно – это то, что так называемая организация «Исламское государство» все активнее и активнее работает в Афганистане, чувствует себя там более уверенно. По‑моему, в 25 провинциях из 34 уже мы видим присутствие «Исламского государства».

Так что много вопросов, и, конечно, я очень рад возможности поговорить с Вами – с человеком, который очень хорошо и глубоко понимает, что происходит в регионе в целом и в Афганистане, обменяться мнениями по ситуации.

Х.Карзай : «Исламское государство» – это совсем другой случай: они вообще никак не связаны с Афганистаном, они нам не свои, не родные. И без сомнения, господин Президент, это их усиление вызвано поддержкой внешних сил.

На самом деле они и создавались не для Афганистана, они используют Афганистан в качестве трамплина, стартовой площадки для распространения влияния по всему региону. И на противодействии этой угрозе, конечно, России и Афганистану следует сконцентрироваться.

25.06.2015

Этнические туркмены, переселенные из Сирии в Турцию, создают политическую партию в южной провинции Османие, передает Hurriyet.

Партия развития сирийских туркмен была организована в Османие группой этнических туркмен. Об этом на пресс-конференции заявили лидер партии Омар Иса и ее председатель Хасан Мусуллу.

«Мы создали свою партию в Османие… наш генеральный совет состоит из 25 человек и у нас учреждены пять офисов в Хатае, Искендеруне, Газиантепе, Стамбуле и Килисе», — рассказали они, отметив, что не могли создать подобную партию в Сирии, несмотря на 3,5 млн проживающих там туркмен.

Лидер партии также отметил, что партия не предусматривает участия в парламентских выборах.

Членами новой партии могут стать только сирийские туркмены.

Напомним, по данным ООН Турция приняла более 1,8 млн. беженцев после начала сирийского конфликта в марте 2011 года.

Вчера замминистра иностранных дел Ирана Муртаза Сармади заявил, что Тегеран и Москва ведут переговоры об отзыве иска на $4 млрд, поданного в третейский суд Женевы из-за отказа России поставлять Ирану пять дивизионов системы ПВО С-300ПМУ-1. По информации «Ъ», как только судебный процесс будет свернут, Россия заключит с Ираном новый контракт на новейшую систему «Антей-2500». Негативной реакции от одного из главных противников российско-иранского военно-технического сотрудничества — Израиля — не ожидается, поскольку именно по просьбе Тель-Авива был разорван контракт на С-300 между Россией и Сирией.

О ведущихся переговорах господин Сармади заявил агентству Sputnik, подчеркнув, что на данный момент «результаты положительные»: «Мы затронули тему изменений в контракте, новых цен, которые необходимо установить, и обсудили механизм отзыва иска». В «Рособоронэкспорте» вчера слова иранского дипломата «Ъ» комментировать не стали.

Иранский атом закругляется

Переговоры шестерки мировых держав и Тегерана по иранской ядерной программе вступают в финальную стадию. В конце минувшей недели в Вене переговорщики встретились, чтобы согласовать график финального раунда, который стартует сегодня и должен завершиться к 30 июня. Хотя участники процесса не исключают, что дедлайн придется сдвинуть, опрошенные «Ъ» эксперты уверены: эпоха противостояния Тегерана и мирового сообщества близка к концу. Предвкушают снятие экономических санкций и в Иране: руководство национальной нефтяной компании готово предоставить новые выгодные контракты западным нефтегазовым корпорациям.

Контракт на поставку пяти дивизионов системы С-300ПМУ-1 стоимостью около $800 млн Москва и Тегеран подписали в 2007 году. В 2010 году, после принятия Совбезом ООН резолюции N1929 (о запрете на продажу или передачу Ирану тяжелых вооружений), президент РФ Дмитрий Медведев запретил поставлять Ирану современные вооружения, введя в отношении Тегерана еще более жесткие санкции, чем это предусмотрено резолюцией ООН. Сделка была аннулирована, Тегерану вернули аванс ($167 млн), а предназначавшиеся для иранских военных ЗРК утилизировали. Иран в ответ подал иск к «Рособоронэкспорту» (он заключал контракт) на сумму около $4 млрд.

В феврале 2015 года глава «Ростеха» Сергей Чемезов официально подтвердил информацию «Ъ» о том, что Россия предложила взамен комплексов С-300ПМУ-1 систему «Антей-2500» (модернизированный экспортный вариант войсковой системы С-300В), формально не подпадавшую под эмбарго. Однако уже 13 апреля президент Владимир Путин отменил указ господина Медведева, дав зеленый свет поставкам находившихся под запретом систем ПВО. Это решение сразу осудили в Израиле и США (см. «Ъ» от 14 апреля). Но и после шага России Иран хотел сначала получить комплексы С-300ПМУ-1 и только после — отозвать иск. Такой вариант был и остается неприемлемым для Москвы, что вчера подтвердил источник «Ъ» в Кремле: «Прекращение судебных разбирательств будет первым шагом к реализации сделки, это принципиально».

Россия расстается с комплексами

Президент РФ Владимир Путин 13 апреля подписал указ об отмене введенного в 2010 году запрета на продажу Ирану зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) С-300. Глава МИД РФ Сергей Лавров объяснил это решение прогрессом на переговорах по иранской ядерной программе. Источники «Ъ» в Кремле и причастных к оружейному экспорту структурах поясняют, что для поставки Тегерану ЗРК нужно будет заключить новый контракт, при этом иранцам может быть предложен более совершенный комплекс ПВО. В Москве ожидают, что в ответ Тегеран отзовет из арбитражного суда иск на сумму $4 млрд. Израиль и США осудили отмену эмбарго.

Отметим, что система С-300ПМУ-1 (в отличие от «Антея-2500») уже снята с производства концерна ВКО «Алмаз-Антей». По словам топ-менеджера предприятия, «идти на возобновление производства ради важного, но все же одного контракта никто не собирается». По информации «Ъ», эта позиция была донесена до иранских военных, которые после некоторых раздумий предварительное согласились взять «Антей-2500». На руку Москве было то, что Тегеран хотел получить системы ПВО быстро, а это можно гарантировать только при серийном производстве.

Собеседники «Ъ» в сфере военно-технического сотрудничества говорят, что Россия могла бы — чисто теоретически — выйти с предложением по системам С-400 «Триумф». Но тогда возникли бы сразу две проблемы: во-первых, многократно возрастает цена (четыре дивизиона этой системы обошлись Китаю в $1,9 млрд), а во-вторых, производственные мощности «Алмаз-Антея» практически полностью загружены заказами Минобороны РФ, которое к 2020 году должно получить 56 полковых комплектов С-400. «Передавать эти системы сразу нескольким странам сложно»,- говорил «Ъ» гендиректор «Рособоронэкспорта» Анатолий Исайкин (см. «Ъ» от 13 апреля).

«Если мы работаем в интересах КНР, то работаем и в своих интересах»

Прошлый год поставил перед спецэкспортером российских вооружений «Рособоронэкспортом» (входит в госкорпорацию «Ростех») новые проблемы — введение западных санкций, разрыв кооперации с Украиной, нестабильная обстановка на Ближнем Востоке. О том, как компания справлялась с этими трудностями, попутно продав оружия на $13,2 млрд, ее гендиректор АНАТОЛИЙ ИСАЙКИН рассказал корреспонденту «Ъ» ИВАНУ САФРОНОВУ.

При заключении твердого российско-иранского контракта на пять дивизионов «Антей-2500», Тегеран станет третьим обладателем комплекса: в 2013 году «Рособоронэкспорт» продал два дивизиона С-300ВМ Венесуэле (уже переданы заказчику), в 2014 году заключено соответствующее соглашение с Египтом (поставка двух дивизионов должна завершиться в 2016 году).

Потенциальная сделка наверняка вызовет негативную реакцию со стороны США. Критики же со стороны Израиля, по информации «Ъ», в Москве не ожидают, поскольку именно по просьбе Тель-Авива был расторгнут контракт с Сирией на поставку комплексов С-300ПМУ-2. Косвенно об этом Владимир Путин говорил во время прямой линии 16 апреля: «Израильтяне выразили опасения по поводу поставок тех же систем С-300 другой стране региона, поскольку с ее территории С-300 может доставать территорию Израиля». По его словам, Россия эту озабоченность разделила и после непродолжительных консультаций вернула заказчику $400 млн аванса. Сведения об интересе Саудовской Аравии к продукции российской оборонки (в частности, к оперативно-тактическим комплексам «Искандер-Э»), источники «Ъ» также связывают с активизацией российско-иранского сотрудничества, к которому Эр-Рияд, в силу напряженных отношений с Тегераном, относится с большим опасением.

Иван Сафронов
22.06.2015

Иракский премьер Хейдар аль-Абади во главе министерской делегации посетил Тегеран с однодневным визитом. Политики двух стран обсудили региональную повестку дня и меры по борьбе с боевиками «Исламского государства» (ИГ). Эксперты считают, что рост зависимости от иностранных государств негативно сказывается на суверенитете Ирака.

Встреча в Тегеране прошла на следующий день после переговоров Абади с шефом Национальной разведки США Джеймсом Клэппером. Иракский премьер ищет помощи международного сообщества, о чем он говорил еще на встрече стран – участниц коалиции, борющейся против ИГ. «ИГ – это провал политики всего мира.

Разговоров о помощи много, а самой помощи мало. Мы стараемся сделать все, что можем, но ИГ не было создано в Ираке», – заявлял тогда глава иракского правительства. Недавняя встреча в Париже вышла безрезультатной – на ней не было ни России, ни Ирана, и теперь Абади решил обратиться к своему региональному соседу и союзнику в борьбе с радикальными исламистами.

Абади был оказан теплый прием, его приняли верховный лидер Ирана аятолла Хаменеи и ряд иранских чиновников. «Исламская Республика Иран всегда поддерживала и иракское правительство, и жителей Ирака. Мы выступаем за мир, стабильность и развитие этой страны», – заявил по результатам переговоров первый вице-президент Ирана Эсхак Джахангири. В деле борьбы с ИГ он призвал к «решительности и взаимодействию». Сам Абади охарактеризовал свой второй за год визит в Тегеран как свидетельство теплых отношений между двумя странами, и подчеркнул, что оба государства могут дополнять друг друга. «Мы должны создать единый антитеррористический фронт», – заметил иракский премьер.

В прошлом Иран и Ирак были злейшими врагами – суннитское правительство Саддама Хусейна противостояло Тегерану, к власти в котором в результате исламской революции 1979 года пришло шиитское духовенство. После свержения режима Хусейна при поддержке американских войск на первые роли шииты выдвинулись и в Ираке: именно они сейчас стоят у руля страны.

Противостояние ИГ ныне столкнулось с рядом трудностей: натренированная американскими инструкторами и вооруженная американским же оружием иракская армия оказалась неспособна вести самостоятельную борьбу против радикалов «Халифата», бросаясь в бегство при виде наступающих исламистов. Не помогли и ракетные удары ВВС США: командование опасается жертв среди мирного населения, и террористы этим пользуются. В прошлом остались запечатленные на пропагандистских роликах движения массированных автомобильных колонн под черными флагами джихада. Теперь террористы передвигаются маленькими группами под покровом ночи.

В условиях неспособности регулярной армии решить проблему с ИГ правительство Ирака вынуждено полагаться на добровольческие шиитские батальоны, которые поддерживаются Ираном. Это таит в себе сразу несколько опасностей: иракцы-сунниты крайне настороженно относятся к шиитам, к тому же «Халифат» провозглашает себя защитником всего суннитского населения от авторитарных секуляристских правительств Востока и от шиитского Ирана и потому часто находит поддержку в рядах простых суннитов, которых в арабском мире подавляющее большинство. На этом фоне происходит стремительное увеличение влияния иностранных государств на правительство Ирака.

«По сути, сейчас происходит растаскивание Ирака на части местными центрами силы, – прокомментировал ситуацию в интервью «НГ» президент Института религии и политики Александра Игнатенко, – и визит Абади в Тегеран лишь подтверждает существование этого процесса». Эксперт привел и другой пример этой тенденции: в частности, король Иордании Абдалла II выступил с заявлением, что защита суннитов на территории запада Ирака и востока Сирии – обязанность его страны. Эти слова встретили восторженные отклики вождей иракских племен, и иорданские вооруженные силы могут быть введены на территорию Ирака.

«Борьба против ИГ все больше превращается в шиитско-суннитский конфликт, и его участники подчас забывают, с чего все началось. Тот же король Иордании даже не упоминает «Халифат», а лишь говорит об опасности, угрожающей суннитам со стороны шиитов», – добавил Игнатенко. По его словам, местное население Ирака, которое освобождают от ИГ шиитские ополченцы, воспринимает «освободителей» как оккупантов. Этому способствуют и антисуннитские чистки, которые иногда проводятся ополченцами-шиитами.

Алексей Наумов
18.06.2015

Почти 13 лет у власти в Турции находилась одна партия; теперь настала эпоха коалиций. На парламентских выборах 7 июня ни одна партия не получила абсолютного большинства. Правящая Партия справедливости и развития (ПСР) будет иметь 258 мест в парламенте – для большинства ей не хватает 18 мандатов. Такой результат ставит крест на ее планах по формированию однопартийного кабинета.

Впрочем, еще более серьезным поражением исход голосования стал для президента Реджепа Тайипа Эрдогана, намеревавшегося изменить Конституцию и установить в стране президентскую республику. Хотя выборы не дали четкого представления о составе будущего правительства, они, несомненно, сняли с повестки дня вопрос о президентской республике. Таким образом, первый однозначный сигнал, который электорат послал власти, – резкое неприятие ее намерения упразднить парламентское правление.

Итоги голосования свидетельствуют также об энтузиазме, с которым избиратели восприняли превращение преимущественно курдской Партии демократии народов (ПДН) в общенациональную. Традиционно ПДН и ее политические предшественники занимались национально-этнической политикой. Отстаивая права курдов, они заняли свою нишу в политической системе Турции.

Но после президентских выборов 2014 года ПДН под руководством лидера Селахаттина Демирташа решила поломать эту схему. В своей риторике партия сместила акцент с прав курдов на общедемократические ценности. Это было сделано, чтобы преобразовать ПДН в более репрезентативную политическую площадку.

Кроме того, руководство партии решило, что на парламентских выборах 2015 года она выдвинет своих представителей в рамках единого списка, а не в качестве независимых кандидатов. Поначалу эта тактика выглядела рискованной, поскольку на предыдущих выборах курдские партии получали не более 7% от общего числа голосов, что не позволяло преодолеть 10-процентный барьер для прохождения в парламент.

Однако в конечном итоге расчет партии оправдался. 7 июня она получила 13% голосов, превзойдя ожидания даже наиболее оптимистически настроенных наблюдателей. ПДН получит 81 место, и ее фракция станет третьей по величине в парламенте, обойдя Партию националистического движения (ПНД).

Что же дальше? Судя по всему, существуют три реальных варианта правительственной коалиции. Первые два предусматривают участие ПСР. Правящая партия может выбрать в качестве партнера ПНД или главную оппозиционную силу – левоцентристскую Народно-республиканскую партию (НРП). Хотя первый вариант с учетом идейной близости между ПСР и ПНД и выглядит более вероятным, главным изъяном подобного тандема может стать неспособность продвинуться вперед на переговорах по решению курдской проблемы в Турции.

Поскольку ПСР, судя по всему, стремится поддержать переговорный процесс и остановить падение популярности у курдов, она, вполне возможно, предпочтет создать так называемую большую коалицию с HPП. Для этого, впрочем, потребуется возобновить расследование дел о коррупции, заблокированное предыдущим правительством. Но в отсутствие большинства в парламенте ПСР не сможет помешать этому расследованию, если другие партии захотят его поддержать.

Наконец, существует и вариант с созданием «правительства меньшинства» в составе НРП и ПНД при поддержке ПДН. Однако такие правительства никогда не пользовались в Турции популярностью.

На Западе же выборы в Турции запомнятся прежде всего как яркое свидетельство достоинства избирателей. Хотя предвыборная кампания была отмечена насилием и гибелью людей, разжиганием противоречий в обществе со стороны правящей партии и демонизацией прокурдской партии, само голосование и подсчет бюллетеней прошли без инцидентов, а электорат проявил несомненную мудрость.

По сути, в Турции прошли два голосования одновременно: сами выборы и косвенный референдум о предложении президента Эрдогана ввести в стране президентскую республику. В результате и итоги оказались взаимодополняющими: соотношение сил на политической арене существенно изменилось, а план президента был однозначно отвергнут. Способность избирателей свободно изъявить свою волю, как и положено в демократическом государстве, оказала сдерживающее воздействие на политиков.

Сколько бы ни продлился период неопределенности в Турции и как бы ни была велика эта неопределенность, четыре партии, представленные ныне в парламенте, – религиозно-консервативная ПСР, кемалистская HPП, националистическая ПНД и связанная с курдами ПДН – должны будут найти способ сформировать коалиционное правительство. Одним словом, происходит то же, что и в любой западной демократической стране: периодическая смена власти.

Сколько бы ПСР ни твердила о «заговоре» иностранных держав и СМИ, нехитрая правда состоит в том, что 12 с половиной лет однопартийного правления слишком часто оборачивались однобокостью политических шагов и решений, и гражданам Турции это надоело. Именно так поступают и избиратели в странах ЕС.

Возможно, для политиков из ПСР результаты выборов и стали ударом, но европейский наблюдатель видит в них абсолютно нормальную политическую ситуацию, закономерную для страны. Лидеры ЕС могут рассматривать такое изменение политических сил в Турции исключительно как позитивное явление – ведь их беспокоили авторитарные тенденции в действиях турецких властей в последние месяцы и сворачивание архитектуры верховенства закона в последние полтора года.

Пока рано говорить, чем увенчаются переговоры политических сил – созданием какой-либо коалиции или внеочередными выборами. Однако можно предсказать, чего руководство ЕС будет ожидать от действий коалиционного правительства или от новой предвыборной кампании.

На повестке дня четыре вопроса. Во-первых, насколько последовательным и серьезным станет восстановление верховенства закона и, в частности, независимой судебной власти? Во-вторых, в какой степени будет восстановлена и гарантирована свобода СМИ независимо от политической ситуации? В-третьих, насколько четкими будут предложения нового правительства в экономической сфере, особенно в плане обеспечения независимости Центрального банка, что очень важно для успешного привлечения иностранных инвестиций?

И наконец, насколько совместимой с западной ориентацией Анкары будет внешняя политика нового правительства Турции? В особенности это касается борьбы с самопровозглашенным «Исламским государством», решения зашедшей в тупик проблемы разделенного Кипра, отношений Турции с Арменией, обязательств Анкары в качестве члена НАТО, а также технических и политических критериев для переговоров о вступлении Турции в ЕС.

Об авторе: Марк Пьерини, Синан Ульген – приглашенные исследователи в Европейском центре Карнеги (Брюссель).

19.06.2015

Выступая на митинге в Божнорде (провинция Северный Хорасан), иранский президент Хасан Рухани пообещал, что страна получит хорошую ядерную сделку. По его словам, те в Иране, кто не принимает всерьез введенные в отношении него санкции, не беспокоятся о жизни сограждан. Израильские же политики встревожены кажущейся им излишней податливостью «шестерки» международных посредников и призывают переговорщиков повременить с заключением итогового соглашения.

«Под началом верховного лидера (аятоллы Хомейни. – «НГ») и с поддержкой народа мы обогатим и уран, и экономику Ирана», – обратился президент к многотысячной аудитории, которая собралась на митинг в честь второй годовщины прихода Рухани к власти. В ходе встречи, которая транслировалась по национальному телевидению, он подчеркнул важность снятия наложенных мировым сообществом ограничений. «Мы хотим, чтобы наша нация была счастливой и успешной, чтобы у нее была и стабильная экономика с социальной защищенностью, и центрифуги (для обогащения урана. – «НГ»)», – заявил Рухани.

В последние месяцы Рухани много времени посвятил тому, чтобы склонить на свою сторону простых иранцев. Он ездит по провинциям и пытается убедить жителей, настроенных скептически по отношению к Западу, что соглашение с «шестеркой» (пять постоянных членов Совбеза ООН и Германия) позволит Тегерану избавиться от международных санкций, но не подорвет государственный престиж. Он толкует возможный успех соглашений как крупную дипломатическую победу своей страны: «Мы пойдем в ООН – туда, где и были придуманы санкции против нас – и вот там мы и добьемся их снятия».

Переговорный процесс между «шестеркой» и Тегераном должен завершиться 30 июня, но скорее всего срок придется перенести. Из всех участников регулярных консультаций лишь США настроены оптимистично и продолжают утверждать, что задержка не планируется. Днем ранее Рухани отметил, что его страна не позволит международным наблюдателям проводить особо тщательные проверки атомных объектов ради сохранения государственных секретов Ирана, даже если из-за этой жесткой позиции переговоры затянутся.

Противники планируемой сделки видят в ней нарушение своих интересов. По мнению консервативной части иранского истеблишмента, правительство идет на слишком значительные уступки, поддаваясь западному давлению. Такой подход раскритиковал сам Рухани, сказав, что «те, кто считает санкции чем-то неважным, видимо, не представляют, что происходит в кошельках обычных людей». Он подчеркнул, что правительство уже наметило меры по улучшению ситуации в здравоохранении, продовольственной и экологической безопасности и что снятие санкций лишь ускорит прогресс по всем этим направлениям.

С другого фланга выступил премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, обвинив представителей «шестерки» в потакании Тегерану. По его мнению, текущие условия соглашения не лишат Иран возможности создания атомной бомбы, однако снятие санкций позволит ему наполнить казну и поддержать военизированные группировки в регионе. «К сожалению, те данные, что мы получаем, свидетельствуют об ускорении в предоставлении уступок перед лицом иранской упрямости», – заявил глава израильского кабинета.

Министр инфраструктуры и энергетики Израиля Юваль Штайниц, также возглавляющий комиссию по атомной энергии и представляющий интересы Тель-Авива по вопросам иранской ядерной программы, посетовал, что «шестерка», по-видимому, готова согласиться на условия Ирана по ограничению тщательных инспекций атомных объектов с двухчасовым уведомлением. Он также отметил, что Тегеран может добиться разрешения проводить дальнейшие изыскания в атомной области и создавать центрифуги для обогащения урана. По его словам, порядок, предложенный в качестве компромисса, – инспекции по решению межгосударственной комиссии – лишь даст Ирану дополнительное время скрыть возможные нарушения или вообще перенести разработки на другую территорию. А атомные исследования и центрифуги Тегерану не нужны, если он действительно не собирается создать ядерное оружие.

Нетаньяху призвал «шестерку» не спешить с заключением договоренностей, несмотря на то что один из наиболее высокопоставленных представителей Пентагона, генерал Мартин Демпси, заверил Израиль в «незыблемой» поддержке.

«Для Ирана, безусловно, вопрос атомной программы – это вопрос престижа; иранцы очень независимая и гордая нация», – прокомментировал «НГ» ситуацию вокруг ядерной сделки старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин. Однако это, по его словам, не единственный аспект. Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), подписанный Ираном, не предполагает запрета на проведение ядерных исследований и производство обогащенного урана и плутония. Позиция Израиля объяснима и понятна, но действия Ирана укладываются в рамки договоренностей между «шестеркой» и Тегераном.

Сажин считает, что, «если Иран выполнит требования, обозначенные лозаннскими соглашениями, это не остановит его ядерную программу, но значительно увеличит время для гипотетической работы по созданию ядерного оружия. Если Тегеран решит создать такое оружие, то при той инфраструктуре, которая останется у него после выполнения обязательств, ему понадобится от 7 до 10 лет, чтобы прийти к возможности изготовления бомбы».

Эксперт сообщил, что, по данным американских специалистов, в случае демонтажа иранских центрифуг понадобится не менее двух лет, чтобы только вернуть их на прежнее место. Он также отметил, что при Рухани достигнут значительный прогресс в деле заключения итогового соглашения, но это не значит, что 30 июня оно будет заключено. По мнению Сажина, «лучше обеспечить полноту и единообразие этого важного текста на всех языках, чем стремиться к каким-то символическим датам».
Алексей Наумов
16.06.2015

Проиграл ли Эрдоган?

Необходимого большинства своих депутатов Партии справедливости и развития – ПСР — провести не удалось. А ведь это большинство позволило бы ей, без оглядки на оппозицию, претворить в жизнь лозунг «Превратим страну из республики парламентской в республику президентскую!».

Теперь и самой ПСР во главе с премьер-министром Ахметом Давутоглу, и команде президента Реджепа Тайипа Эрдогана для запуска процедуры внесения изменений в конституцию страны предстоит долго и нудно торговаться с представителями оппозиционного трио. Это — Народно-демократическая, Республиканская народная партии и Партия националистического движения, которые тоже сумели получить места в парламенте.

Практически все министры правительства, сформированного ПСР, в ходе предвыборной кампании побывали в провинциях, демонстрируя итоги своей деятельности, что называется, показывая товар лицом. Показать было что: финансирование программ социальной поддержки с показателя 2007 года, 6,6 миллиарда долларов, выросло до 32,9 миллиарда. Реализуемый мега-проект Трансанатолийского газопровода — ТАНАП — пройдет через 21 провинцию, создаст свыше пяти тысяч рабочих мест и даст бюджету около 10 миллиардов долларов ежегодного дохода, а вот о «Турецком потоке» в выступлениях перед избирателями практически не упоминалось. В 76 провинциях была решена проблема водоснабжения. За десять лет к 26 имевшимся ранее построено 29 аэропортов. Начала действовать турецкая «Информационная долина», вобравшая в себя 14 университетов, 37 предприятий промышленности и около 100 научно-исследовательских лабораторий. И так далее, и тому подобное. Есть, что показать.

Однако несомненные успехи правительства в качестве козырной карты правящей партии не сыграли. Двенадцатилетняя эпоха однопартийного правления закончилась.

Избиратель поставил в вину ПСР и спад в экономике, и прокатившуюся волну коррупционных скандалов. И, что, пожалуй, главное, нездоровую атмосферу в обществе. Ее породили аресты высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов, оппозиционных журналистов, ученых и бизнесменов, обвиняемых в принадлежности к движению «Хизмет», организованному и финансируемому проживающим в США оппозиционным исламским проповедником Фетхуллахом Гюленом.

Правящая партия в предвыборной агитации делала ставку на пропаганду экономических успехов и «традиционных ценностей». Оппозиция – на опасность авторитаризма, «непрозрачность» и коррумпированность власти, угрозу «исламизации» светского в большинстве своем турецкого общества. Причем, активность оппозиционных политиков опиралась на поддержку тех же исламистов Гюлена, которые в ходе избирательной кампании предпочли действовать не напрямую, а финансируя тех, кто выступал с критикой правящей партии — от националистов до курдов.

Учитывая это обстоятельство, ничего кроме улыбки не вызывали пассажи «светских» оппозиционных авторов, писавших: «Чтобы исказить цель выборов, Эрдоган делает все возможное, дабы переключить всеобщее внимание на вопросы религии, веры, ношения мусульманского платка. Но сейчас оппозиция обошла эту западню. В этот раз ПСР не посещает районы трущоб, а первые леди не заходят в каждый дом, теперь на улицах – имамы, шейхи. Тем не менее, трюки с религией и хиджабами больше не действуют».

Впрочем, давно известно, что деньги не пахнут, тем более, когда стоит цель не только выдавить ПСР и ее лидеров из власти, но сделать так, чтобы в стране даже духа их не было. Здесь, естественно, не до щепетильности в вопросах финансирования.

Неудача ПСР вызвала восторг у оппозиционеров, явно преувеличивающих масштаб «поражения Эрдогана» и собственной победы. Что, в свою очередь, информационно-вирусным путем передалось иностранным обозревателям, тут же откликнувшихся на итоги парламентских выборов комментариями в духе «Акела промахнулся», «Турцию ожидает нестабильность», «Эпоха Эрдогана подходит к концу». Излишнее возбуждение умов не позволило увидеть главного.

Турецкий избиратель голосовал не против политики Эрдогана, а против того, какими методами эту политику реализует правительственная партия.

Все лозунги, которые провозглашал президент Турции — о величии страны и ее лидерстве не только в регионе, но и в «тюркском мире», на огромном пространстве от Ближнего Востока до постсоветской Средней Азии, о том, что к 2023 году, столетию нынешней республики, страна под его руководством будет иметь одну из сильнейших в мире экономик – продолжают пользоваться самой широкой общественной поддержкой.

Кроме того, администрации нынешнего главы государства в ходе предвыборной кампании удалось организовать настоящий прорыв в терзающем страну десятилетия «курдском вопросе». Мирный процесс, запущенный командой Эрдогана несколько лет назад, увенчался успехом и вошел в легальное политическое русло. Представители курдов теперь стали четвертой парламентской партией. А с их нынешним «легитимным» лидером Селяхаддином Демирташем Анкаре договориться не в пример легче, чем с «непримиримыми» из Рабочей партии Курдистана и отбывающим многолетнее тюремное заключение их руководителем – Абдуллой Оджаланом, «террористом номер один» по версии властей.

Прорыв в курдском вопросе имеет далеко идущие последствия, перехлестывающие границы страны. В первую очередь, развитие диалога с курдами внутри Турции позволяет Анкаре без особых проблем и дальше сохранить экономический протекторат над Иракским Курдистаном. Турецкие нефтяные компании, имеющие серьезные позиции в окружении Эрдогана, приложили максимум усилий для создания «особых отношений» с Эрбилем. В итоге был подписан пятидесятилетний контракт, согласно которому курдская автономия получает возможность поставлять нефть на мировые рынки через турецкую территорию. Кроме того, согласно достигнутым договоренностям, к 2017 году будет построен еще и газопровод, также замыкающийся на средиземноморские терминалы Турции.

Поставки нефти и газа из Иракского Курдистана, стабильность которых обеспечивает приход в парламент курдских представителей и «особые отношения» с Эрбилем позволяют Анкаре и реализовать провозглашенную Эрдоганом стратегию «энергетического хаба» с соответствующими доходами в бюджет, и резко сократить свою энергетическую зависимость от Ирана и России. Ясно, что такой масштабный политический и экономический успех с избытком сглаживает горечь от потери нескольких десятков парламентских кресел.

Инвестиции, кредиты и технологии – вот что нужно сегодня Эрдогану для реализации его «турецкого марша» к 2023 году и преодоления негативных тенденций в экономике страны. Это было понятно президентской команде задолго до выборов. А потому с середины прошлого года в узких кругах политических элит страны началось широкое обсуждение вопроса о пересмотре внешнеполитических ориентиров.

Антизападная и антиизраильская риторика Эрдогана на определенном этапе обеспечила ему поддержку турецкой «улицы».

Как справедливо заметил один эксперт, для США «старой доброй Турции больше нет. Американскому госсекретарю или помощнику президента по национальной безопасности уже недостаточно, как бывало, слетать на денек в Анкару, встретиться с начальником турецкого генштаба и решить все вопросы».

Но риторикой сыт не будешь. Инвестиции и кредиты, без которых экономика страны сегодня задыхается, могут дать монархии Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Естественно, в обмен на отказ Эрдогана от поддержки «братьев-мусульман». Технологии и ряд других преференций – США. Поэтому итоги прошедших выборов и формирование нового правительства – самый подходящий момент для постепенной смены внешнеполитических ориентиров. С саудитами уже удалось договориться, поскольку принцип «против кого дружим», подразумевающий сотрудничество в свержении Башара Асада, вполне подходит в качестве фундамента для пусть и временного, но достаточно интенсивного партнерства Анкары и Эр-Рияда.

Что же до отношений с США, то американцы сумели подобрать к Эрдогану эффективную отмычку: ее использование принесет желаемый результат — лояльность Турции по отношению к политике Вашингтона. Причем, «демократизм» американского истеблишмента простирается настолько, что он даже не ставит условием сближения отказ официальных представителей Турции от антизападной риторики.

«Да, у нас была определенная настороженность в отношении Эрдогана и ПСР, особенно – в части проведения ими политики активного продвижения исламских ценностей, — говорят сегодня в Вашингтоне. – Но это уже в прошлом, поскольку сегодня Турция является примером баланса ценностей ислама, секуляризма и демократии. Поведение лидеров этой страны является примером для мусульманских государств по всему миру, особенно – на Ближнем Востоке».

В Белом доме заявляют: сегодня нет никаких препятствий для участия Анкары в формируемом США Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве – ТТИП — с Евросоюзом на правах «члена с особым статусом».

Услышав про «особый статус» турецкие элиты слегка напряглись: не повторяется ли история с неприлично затянувшимся вступлением страны в ЕС? Но американцы успокоили – ни в коем случае. Евросоюз переживает сегодня не лучшие времена и стоит ли Анкаре сейчас настаивать на вступлении? А вот особый статус означает, что в ТТИП США и Европы Турция станет полноправным участником.

Свое согласие на американское предложение Анкара подтвердила еще до выборов, когда, во-первых, заключила соглашение с Вашингтоном по подготовке и оснащению сирийских боевиков и открыла турецкую авиабазу для использования беспилотников вооруженными силами США. А, во-вторых, начала переговоры с ЕС о модернизации действующего с 1995 года между Анкарой и Брюсселем таможенного союза.

Собственно, никто и никогда не скрывал тесной связи между созданием ТТИП и укреплением НАТО. «Вопросы торговли не могут рассматриваться отдельно от вопросов влияния США на мировой арене, – заявил месяц назад государственный секретарь Джон Керри. – Экономика и безопасность тесно взаимосвязаны. Мы не можем перестать уделять внимание одной из этих сфер, не ослабляя другую… Мы, безусловно, живем в изменившемся мире. Не изменилось только одно – необходимость в лидерстве Америки. CША и Европа тесно связаны. ТТИП усилит эту связь и поможет воспользоваться нашими общими экономическими мускулами».

И хотя о Турции в этом выступлении не было сказано ни слова, совершенно очевидно, что названа цена «входного билета» ТТИП: безусловное признание лидерства США и готовность следовать в курсе политики Вашингтона в отношении тех же Китая и России.

Не следует считать, что по итогам прошедших выборов уже завтра Эрдоган развернет политический курс в отношении Москвы на 180 градусов.

Президент и стоящие за ним силы достаточно прагматичны, чтобы не обрушить «сразу и вдруг» приносящие турецкому бизнесу прибыль двухсторонние отношения. Стоящие за президентом промышленные и финансовые круги еще постараются выжать из этих отношений максимум выгод для себя, в том числе — и слегка шантажируя этими отношениями и Вашингтон, и Евросоюз.

Но следует понимать, что решение о «подмораживании» сотрудничества с Москвой в Анкаре уже принято. А прошедшие выборы и следующая за ней смена правительства — прекрасный повод для его реализации.

Игорь Панкратенко

11.06.2015

Предстоящий июльский саммит Шанхайской организации сотрудничества в Уфе должен стать началом нового этапа сотрудничества Ирана со странами так называемого «региона ШОС». Это долгожданное событие сегодня представляется как нельзя более своевременным. Поскольку за последние годы, вопреки проблемам и инициированному извне сопротивлению части местных политических элит, Иран стал влиятельным игроком в Центральной Азии (постсоветской Средней Азии), упорно и методично работающим на экономическое развитие и укрепление безопасности региона.

Не будет преувеличением сказать, что с середины 90-х годов прошлого века и по настоящее время «среднеазиатское» направление внешней политики Ирана было и остается своеобразным «невидимым фронтом», накал страстей на котором хоть и скрыт от широкой аудитории, но нисколько не теряет от этого в напряженности. Присутствие в регионе для Тегерана имеет принципиальное значение, поскольку позволяет ему решить три важнейшие задачи:
•добиться прорыва в создаваемой Западом международной изоляции;
•освоить местные рынки и развивать двухсторонние торгово-экономические отношения с целью ослабить действие санкций на свои финансы и промышленность;
•создать в сотрудничестве с руководством среднеазиатских государств надежный заслон терроризму, религиозному экстремизму и деятельности трансграничных преступных группировок, в первую очередь – связанных с наркоторговлей.

Соответственно, для США и их партнеров столь же принципиальной была и остается задача не допустить или же всячески ослабить это присутствие Ирана в Средней Азии. Причем, то, что из-за этого пострадает региональная безопасность в целом, Вашингтон совершенно не волнует. Наоборот, хроническая нестабильность именно здесь, в «регионе ШОС» для него даже желательна, поскольку ослабляет его противников – и тот же Иран, и Россию, и Китай. Не говоря уже о том, что «управляемый хаос» делает местные политические элиты «податливыми» и весьма отзывчивыми на любые «пожелания» Вашингтона.

Это скрытое противостояние Тегерана с Вашингтоном и его местными «клиентами» и «доброжелателями» во многом определило и характер, и границы возможного для решения амбициозной задачи иранской политики – расширения присутствия страны в Средней Азии. Удалось далеко не все, в цифрах статистических показателей ситуация выглядит достаточно скромно, но, во-первых, процесс продолжается. А, во-вторых, эти «скромные показатели» не умаляют того обстоятельства, что Тегеран стал одним из влиятельных и серьезных игроков в регионе, подтверждением чему служит краткий обзор состояния отношений Ирана со странами Центральной Азии. Предваряя возможные вопросы о том, что сложно в одной статье изложить всю многогранность политики Тегерана в «регионе ШОС», Иран.ру в преддверии большого саммита в Уфе начинает серию статей, посвященных отношениям Ирана с каждой страной, входящей в эту организацию. В этой статье нет ирано-киргизского аспекта, поскольку об ирано-киргизских отношениях можно говорить, в основном, применительно к проблемам безопасности региона.

Иран и казахская «многовекторность»

Отношения Тегерана и Астаны всегда были примером того, как «средняя температура по больнице» зависит от показаний политического градусника в Вашингтоне. «Многовекторность», ставшая стержнем внешней политики Казахстана, длительное время являлась причиной того, что в своих отношениях с Тегераном Астана руководствовалась не столько возможными выгодами от развития двухстороннего сотрудничества, сколько тем, как это может отразиться на ее диалоге с Вашингтоном, Евросоюзом или той же Турцией.

Именно поэтому Астана была инициатором идеи об изменении регламента вступления в ШОС, результатом чего стал пункт о невозможности вступления в нее государства, находящегося под международными санкциями. Ни у кого не возникало сомнений, что это предложение было тем шлагбаумом, который закрыл Тегерану дорогу к полноценному членству в ШОС. Тем самым Казахстан продемонстрировал, что разделяет западную политику «сдерживания Ирана» в регионе и осторожно, но настойчиво выступает в этом вопросе проводником интересов США и ЕС.

В подобной осторожности имелся определенный резон. Но было бы откровенно несправедливым упрекать Нурсултана Назарбаева в некоей «прозападной» или «антииранской позиции». Президент Казахстана никогда не был ни «за Запад», ни «против Ирана». На всем протяжении своей политической карьеры он остается исключительно «проказахстанским», ставя во главу угла прагматические интересы своей страны. А эти интересы диктовали приоритетность отношений с тем же Евросоюзом и США.

Для сравнения. В 2006 году товарооборот Казахстана с Ираном составлял $2,099 миллиардов, 3,4% всего объема внешнеэкономической деятельности страны. В это же время товарооборот с Евросоюзом составлял 13,98 миллиардов долларов − 36,3 % от общего объема внешней торговли. В 2014 году товарооборот Казахстана с Ираном составил около миллиарда долларов, с Евросоюзом − $53,3 миллиарда. Как видим, суровая экономическая реальность достаточно жестко корректирует звучавшие все эти годы официальные заявления политиков из Тегерана и Астаны о необходимости «развития всестороннего сотрудничества». И, кроме того, давала «убойные» аргументы тем в Казахстане, кто все это время заявлял о «малозначимости» и бесперспективности ирано-казахских отношений.

Что, кстати, совершенно не означает, что таковых перспектив нет. С ослаблением санкций или полной их отменой совместные экономические проекты двух стран вновь обретут «второе дыхание», прежде всего на «нефтяном» и «железнодорожном» направлениях. Пропускная способность Прикаспийской железной дороги (Казахстан-Туркменистан-Иран) оценивается в 10 миллионов тонн груза в год, и эти объемы и у Астаны, и у Тегерана есть чем заполнить.

Не исчерпала себя и действовавшая до недавнего времени схема, когда Казахстан ежегодно экспортировал до 1 миллиона тонн нефти через Иран по схеме SWAP: нефть доставляется танкерами по Каспию в иранские порты, а затем отправляется на иранские нефтеперерабатывающие заводы. Взамен Казахстан получает аналогичное количество высококачественной иранской нефти в Персидском заливе и экспортирует ее своим торговым партнерам. Без всякого сомнения, в рамках ШОС появятся и еще перспективные экономические проекты двухстороннего и многостороннего сотрудничества. Но, как и прежде, Астана настаивает, что обязательным условием их реализации должно стать заключение соглашения по ядерной программе Ирана.

Сложный диалог с Узбекистаном

Почти половина всех визитов иранских официальных лиц и делегаций в Среднюю Азию приходится на Узбекистан. Что, к сожалению, почти не отражается на развитии двухсторонних отношений, которые, в последние годы приобрели в той же экономике отрицательную динамику. Как о серьезном достижении ряд изданий сообщили о том, что товарооборот Узбекистана и Ирана в 2014 г превысил $250 миллиона, а в отдаленной перспективе может достичь миллиарда долларов. Повода для оптимизма здесь нет ни малейшего − в 2008 году объем ирано-узбекского товарооборота превышал 600 миллионов долларов, в 2013 составлял 350 миллионов, то есть падение стало тенденцией.

Необходимо отметить, что с момента обретения независимости Ташкент всегда достаточно настороженно относился к расширению иранского присутствия в регионе. И главной причиной подозрительности было то, что это присутствие станет толчком к возрождению в стране таджикского национализма, чреватого увеличением сепаратистских настроений в Бухаре и Самарканде. Кроме того, правящие узбекские политические элиты подозревали Тегеран в намерениях усилить в стране позиции исламских общин, находящихся в оппозиции к светским властям. В немалой степени именно поэтому, когда в 1995 году американский конгресс ввел против Ирана экономические санкции, Узбекистан стал единственным из постсоветских государств, кто открыто поддержал эту меру.

В начале 2000-х, оценив «промежуточные итоги» иранской активности в регионе, Ислам Каримов изменил свою позицию, выразив заинтересованность в развитии сотрудничества с Тегераном. За короткое время были достигнуты договоренности о развитии отношений в области сельского хозяйства, транспорта, добычи и переработки нефти и газа, строительства, фармацевтики и банковского дела. Из Узбекистана в Иран «пошли» хлопок, черные и цветные металлы, минеральные удобрения, химволокно и другая продукция, из Исламской республики − строительные материалы, моющие средства, продукты питания, чай и прочие товары.

Но развития отношений не произошло, хотя все условия для этого и существуют. Реализация положений трехстороннего «Соглашения 2003 года о международных автомобильных перевозках» между Тегераном, Ташкентом и Кабулом и создание «трансафганского коридора» Термез − Мазари-Шариф − Герат с последующим выходом к иранским портам Бендер-Аббас и Чахбахар, которое сегодня находится в достаточно подвешенном состоянии, вполне могут в перспективе стать добротным фундаментом для нового этапа двухсторонних отношений.

Таджикистан в орбите «иранского мира»

«Ирано-таджикские отношения имеют исторические и культурные корни. Тегеран стремится расширить отношения с Душанбе во всех областях, в том числе в экономической сфере», − неоднократно заявляли все высшие иранские руководители. Этим отношениям Тегеран придает особо значение, поскольку рассматривает Таджикистан как часть персоязычного мира.

9 сентября 1991 года Исламская Республика Иран первой среди других государств официально признала независимость Таджикистана и открыла свое постоянное представительство в Душанбе. Тегеран приложил немало усилий для нормализации и стабилизации ситуации в республике, сыграв одну из ключевых ролей при решении межтаджикского конфликта. К сегодняшнему дню Тегеран и Душанбе подписали около 130 двухсторонних соглашений, касающихся буквально всех сфер экономики, политики и социальной сферы. В Таджикистане работает более 150 иранских фирм, а торговый оборот между двумя странами по итогам 2014 года составил более 228 млн. долларов, что составляет 4,3% от общего объема внешнеторгового оборота Душанбе.

На состоявшейся буквально на днях встрече Эмомали Рахмона с министром энергетики ИРИ Хамидом Читчияном было заявлено, что используя опыт строительства Сангтудинской ГЭС-2, главным инвестором которой был Тегеран, Исламская республика примет участие и в строительстве других гидроэнергетических объектов в Таджикистане. Тегеран выражает также заинтересованность в импорте 1 миллиарда кубометров таджикской питьевой воды, для чего предполагается создать совместно с Душанбе и Кабулом водно-энергетический коридор. В 2012 году между Ираном, Таджикистаном и Афганистаном был подписан меморандум о взаимопонимании, который предполагает строительство железной дороги, инфраструктуры для поставок энергетических ресурсов (нефти, газа, электроэнергии) и воды. «Строительство этих коммуникаций возродит Великий шелковый путь, укрепит экономическое сотрудничество и позволит развивать государства региона», − уверены в Тегеране.

Туркменистан – пока без проблем

На фоне описанного выше, отношения Ашхабада и Тегерана могут быть с полным правом названы самыми стабильными и динамичными. В немалой степени из-за того, что две страны объединяют общие границы, многовековая историческая, конфессиональная и цивилизационная близость. Прочным фундаментом добрососедства является и наличие на севере Ирана значительного массива туркменского населения. Что, в свое время, позволило покойному первому президенту Туркменистана Ниязову с полным основанием заявить: «У нас братские отношения с иранским народом, лишенные взаимной подозрительности». За годы своего президентства (1989-1997) Хашеми-Рафсанджани встречался с Ниязовым 16 раз. Сменивший его на этом посту Хатами (1997-2005) свой первый зарубежный визит совершил в именно Ашхабад.

Естественно, что эти отношения построены и на взаимной выгоде. С 52 тысяч долларов в 1992 году товарооборот между двумя странами достиг 3,7 миллиардов в 2014. И, как заметил иранский президент Хасан Рухани, «мы высказали намерение в течение 10 лет довести этот показатель до 60 миллиардов долларов». С помощью Ирана в Туркменистане реализовано или находится на стадии реализации около сотни промышленных объектов, имеющих приоритетное значение для национальной экономики.

Благодаря партнерству с Тегераном Туркменистан обзавелся самыми современными технологиями, в частности, в сфере волоконно-оптических линий коммуникаций, стройматериалов, медицинских препаратов, комплексов химической водоочистки и ряде других. Для газовой отрасли Туркменистана принципиально важной стала помощь Ирана в строительстве газопровода Корпедже – Курдкуй длиной 200 км, пущенного в эксплуатацию в 1998 году. Первоначально он пропускал 6 млрд. кубометров в год, а в 2006 году его пропускная способность возросла до 12 млрд. кубометров. Иран на 80% обеспечил финансирование строительства газопровода и обязался покупать транспортируемый газ в течение 25 лет.

В 2003 году была начата эксплуатация совместно построенной ЛЭП между городами Балканабат в Туркменистане и Алиабад в Иране. Соглашение о поставках электроэнергии в Исламскую республику, заключенное на срок в 25 лет, приносит стране ежегодно свыше 150 миллионов долларов. И сегодня Тегеран является крупнейшим импортером электроэнергии из Туркменистана. Так или примерно так выглядит образец «иранского присутствия в Средней Азии», то, что Тегеран предлагает свои партнерам в регионе: доверие, уважение, взаимная выгода и совместная работа над экономическим развитием.

******

Как и всякий игрок на геополитической «шахматной доске», Тегеран имеет в Средней Азии свои интересы, весьма прагматичные, специфические и порою не всегда полностью совпадающие с интересами тех же Москвы и Пекина. Но большей частью эти «несовпадения» и шероховатости являются не результатом каких-то противоречий, а обычной несогласованностью. Активная работа Ирана в Шанхайской организации сотрудничества вполне способна этот диссонанс устранить. Поскольку на ближайшую перспективу главная цель у Тегерана, Москвы и Пекина общая – стабильная, безопасная и динамично развивающаяся Центральная Азия как важнейшая часть «региона ШОС».

Редакционная статья Iran.ru

10 июня 2015

Текст Конвенции по правовому статусу Каспия представят на Прикаспийском саммите, который состоится в 2016 году в Астане. Об этом стало известно по итогам уже 40-го заседания специальной рабочей группы, прошедшего 1 июня в Тегеране. По словам специального представителя президента России по вопросам Каспийского моря Игоря Братчикова, в ходе переговоров о статусе Каспия и территориальных интересах Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркмении удалось достигнуть большого прогресса и сделать важные шаги.

В то же время эксперты сходятся во мнении, что каспийский вопрос, который остается актуальным уже более 20 лет, в ближайшее время не найдет своего окончательного решения.

Спорный вопрос

Во времена Советского Союза Каспийское море фактически являлось его внутренним водоемом. У Ирана было 13,8% каспийской акватории, остальная часть относилась к СССР. После распада Союза береговую черту моря разделили Россия, Иран, Азербайджан, Туркменистан и Казахстан. Соответственно, появилась необходимость в выработке новых договоренностей между пятью странами, но и сейчас правовой статус Каспия определяется Договором между РСФСР и Персией от 26 февраля 1921 года и Договором о торговле и мореплавании между СССР и Ираном от 25 марта 1940 года.

В целях выработки Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в 1996 году образовалась специальная рабочая группа на уровне заместителей министров иностранных дел. Состоялись четыре саммита прикаспийских государств — в 2002 году в Ашхабаде, в 2007-м в Тегеране, в 2010-м в Баку и осенью 2014 года в Астрахани. На предстоящий же в 2016 году саммит в Астане заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Евсеев не возлагает больших надежд.

«Окончательное решение в определении конечного статуса Каспийского моря недостижимо, — уверен Владимир Евсеев. — Стороны могут договориться о взаимодействии в решении экологических проблем, о том, чтобы совместно использовать территориальные воды для судоходства, определить квоты для отлова рыбы, но решения самого сложного вопроса о прокладке Транскаспийского газопровода из Туркмении в Азербайджан в обход России не будет. Между этими двумя сторонами есть территориальные споры, осложненные тем, что затрагивают углеводородные месторождения».

Расхождения во взглядах между прикаспийскими странами касаются разграничения акватории, недр и шельфа. Позиция России — разделить недра и шельф при сохранении общего пользования водами Каспия. Казахстан и Азербайджан поддерживают Россию, осложняет ситуацию Иран, выступающий за деление шельфа и акватории на равные части. Владимир Лепехин, директор института ЕврАзЭс, согласен с Евсеевым, что окончательного решения по статусу Каспия в скором будущем достичь не удастся. Эксперт особо обращает внимание на роль Ирана, который находится в сложном положении, и это влияет на его способность принимать решения.

Президент Азербайджана Ильхам Алиев, Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов, Ирана Махмуд Ахмадинежад, Казахстана Нурсултан Назарбаев и Владимир Путин на саммите прикаспийских государств в Тегеране, 2007 год. Фото: Михаил Климентьев / РИА Новости

«Сложно сказать, как удовлетворить интересы всех сторон, несмотря на то что есть прогресс в отношениях. Многое зависит от Туркменистана и Ирана в достижении консенсуса, — говорит Лепехин. — Если Туркмения с Азербайджаном могут договориться, то с Ираном сложнее. Иран находится под мощным прессом американской дипломатии, против него ведется война, я имею в виду шиитов в Сирии, Йемене и Ираке. И потому Тегеран чаще проявляет принципиальность», — подчеркнул эксперт.

Нефтегазовая геополитика

«Каспийское море сейчас — это своего рода второй Персидский залив. Все решения, которые принимаются в его отношении, так или иначе связаны с топливно-энергетическим комплексом. Это нефтегазовая геополитика. Решение каспийского вопроса откроет для ряда стран возможности транспортировки энергоресурсов», — отмечает директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.

Когда Россия объявила о проекте «Турецкий поток» вместо нереализованного «Южного потока», Евросоюз с Туркменией и Азербайджаном начал проект строительства конкурирующего Транскаспийского газопровода. Реализация проекта возможна только после определения правового статуса Каспийского моря. Участию Ирана в нефтегазовых вопросах мешает режим санкций, введенных против него.

«Возможны две стратегии. Первая — затягивание решения вопроса, но здесь нет долгосрочной перспективы, — полагает Пикин. — Если с Ирана снимут санкции, а я думаю, это случится осенью, то Иран начнет давление, стремясь наращивать свое присутствие в Европе газом. Вторая стратегия заключается в том, что вопрос статуса Каспия будет решаться не одной стороной, а по принципу «многих ключей». Позиция каждой страны зависит от действий другой, и они конкурируют между собой».

По мнению эксперта, что касается нефти, то здесь Россия на более выгодных позициях, и добычу нефти на каспийском шельфе рентабельно развернуть в нашу сторону, в ситуации, когда в мире осталась либо тяжелая, либо трудноизвлекаемая нефть.

Каспийский кризис

Обоснованы опасения, что сочетание в Каспийском море интересов различных стран с отсутствием перспективы их решения вполне может привести к кризису. «Хотя Каспийское море и демилитаризованная зона, но может начаться бряцание оружием, могут попытаться решить энергетические вопросы не только дипломатическими методами», — предупреждает Сергей Пикин.

В свою очередь, Владимир Евсеев замечает, что есть попытки милитаризации региона со стороны США, но ситуация пока не критична. «Спасает то, что это замкнутая акватория и вход в нее возможен только через Россию, через Волго-Донской канал, чего наша страна, разумеется, не допустит. Но США тем временем строят ряд военных объектов, военную базу НАТО в порту Актау, поставляют катера, всячески способствуют милитаризации всего Каспийского моря, а Россия противостоит этим попыткам. Как позитивный момент можно отметить недавние российско-азербайджанские военно-морские учения», — рассказывает Евсеев.

Иранско-советские соглашения подразумевали запрет на плавание судов под флагами некаспийских стран, но они не регулировали статус Каспия — как «моря» или как «озера». Дело в том, что озеро относится к внутренним водам — суверенным территориям прибрежных государств, на которые не распространяется международный режим и где действует принцип невмешательства ООН во внутренние дела государств. В случае со статусом «море» государства, расположенные вдали от Каспия, получают такие же права на пользования акваторией.

В свое время была инициатива создать общий каспийский флот. После распада СССР Каспийскую флотилию разделили между государствами СНГ. Российскую Каспийскую флотилию переместили из Баку в Махачкалу и Астрахань, но и сейчас она является наиболее мощной в акватории.

Вопрос исторической справедливости

Несмотря на то что Россия является правопреемницей СССР, ей приходится вести себя крайне осторожно в отношении Каспийского моря, замечает Владимир Лепехин. «Россия не продавливает жестко свои интересы, чтобы не быть обвиненной в имперских амбициях. Поэтому пальма первенства на переговорах отдается Казахстану и Азербайджану», — говорит эксперт.

С другой стороны, Лепехин согласен с тем, что Каспийский регион представляет интерес для США с точки зрения углеводородов и транспортно-торговых путей и сейчас находится под пристальным наблюдением американских спецслужб, которые активно работают в Азербайджане и Туркмении.

«Граница сферы интересов США, Китая и Евразийского экономического союза сместилась с Большого Кавказа на восток, сегодня она проходит по Каспийскому морю. Поэтому учитывая взрывоопасность этого региона, Россия сейчас не делает резких шагов», — заключает Владимир Лепехин.

В связи с этим для экспертов представляется идеальным придерживаться исторических стандартов, а именно: разделить Каспийское море на две части — Северное, которое будет принадлежать России, нашему партеру по ЕАЭС Казахстану и частично Азербайджану и Туркменистану. Меньшая же часть, Южное Каспийское море, будет принадлежать Ирану в той же доле (13,8%), что и предполагало советско-иранское соглашение, которое было признано международным сообществом и действовало на протяжении многих лет.

Дарья Андреева / 02 июня 2015,

Тегеран после снятия с него санкций может рассмотреть возможность использования российского газопровода «Турецкий поток» для доставки своего газа в Европу, сообщил представитель иранской энергокомпании. Это подтверждает мнение экспертов «Актуальных комментариев», которые заявляли ранее, что проект этого российского газопровода может предоставить Евросоюзу возможности для диверсификации энергетических ресурсов.

Директор по международным связям Иранской национальной газовой компании NIGC Азизоллах Рамазани в кулуарах международного газового конгресса сообщил, что у России и Ирана могут быть общие поля деятельности в газовой сфере: «Например, в сфере газопроводов. Можно делиться опытом и технологиями. Например, в области транспортировки (газа) — можно обменяться информацией о системе передачи, мониторинга. А в будущем, возможно, иранские газопроводы в Европу и российские газопроводы в Европу могут объединиться и вместе поставлять газ в Европу», – цитирует Рамазани агентство МИА «Россия сегодня». По словам представителя иранской энергокомпании, иранский газ может на каком-либо этапе подойти к «Турецкому потоку». Однако никаких переговоров пока не ведется. «Могло бы быть хорошей идеей начать переговоры, потому что тот пункт, в котором российский газопровод, турецкий газопровод подходит к Европе может стать тем же пунктом, на котором Европы может достичь иранский газопровод. Поэтому они могут начать переговоры», – сообщил Азизоллах Рамазани.

Кроме того, он сообщил, что Иран изучает пять-шесть маршрутов поставки газа в Европу, которые можно будет построить после того, как отменят санкции против его страны. Среди основных маршрутов – транспортировка газа через Черное море, Ближний Восток и Средиземноморье.

Эксперты «Актуальных комментариев» неоднократно заявляли о том, что Евросоюзу с экономической и политической точек зрения будет выгодно проложить от территории Турции единую газотранспортную сеть, чтобы объединить поставки «голубого топлива» из России, Азербайджана и в дальнейшем, возможно, Ирана. Вместе с тем пока участие в этих проектах Тегерана очень условно, поскольку со страны не сняты санкции и ЕС опасается закупать иранский газ.

Как отметил «Актуальным комментариям» директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов , сейчас Иран поставляет газ только в Турцию. При этом есть два проекта, которые через территорию этой страны должны доставить газ в Европу: первый – это TAP, который после Греции уходит на юг Италии, второй – это «Турецкий поток», который заканчивается на границе с Грецией, а дальше должен уходить куда-то в Европу.

«Теоретически, наверное, Иран, если он поставляет газ в Турцию и собирается увеличить объемы поставок, может рассмотреть возможность присоединения к одному из этих двух объектов. К какому, на каком этапе, в каких объемах – сейчас об этом рано говорить. Пока Ирану неплохо бы увеличить добычу газа, и уже под имеющиеся объемы искать возможности поставок», – заявил эксперт. Тем более что еще совсем недавно, по словам эксперта, иранцы говорили о том, что они не рассматривают вариант поставки своего газа в Европу по газопроводам, а планируют строить заводы по сжижению газа и продавать СПГ.

Для России сотрудничество с Ираном невыгодно, считает Правосудов, так как получается, что наша страна построит газопровод для конкурента. Что же касается Евросоюза, то как отметил директор Института национальной энергетики, ЕС пугает, что Россия поставляет много газа в Европу. «Им бы хотелось побольше еще каких-то других поставщиков газа. Наверное, они бы с радостью увидели в их числе Иран. Но, опять же, они боятся американцев, которые не позволяют покупать газ в Иране, потому что на Иран наложены санкции. Вот в этом их главная проблема. Поэтому пока по транспортировке иранского газа в Евросоюз больше вопросов, чем ответов», – резюмировал эксперт.

Директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев, напротив, считает попадание иранского газа на европейский рынок практически неизбежным. «Персы народ исторически очень здравомыслящий, они не стали бы говорить о вариантах прокладки газопроводов к Европе, если бы не предполагали, что такая возможность реально существует. Рано или поздно с Ирана санкции обязательно снимут. Европе необходимо заменять наши энергоносители и давит на нас конкурентами. Кроме того, для Обамы улучшение отношений с Ираном – это единственная внешнеполитическая победа. Поэтому иранский газ все равно на рынке появится», – заявил Журавлев «Актуальным комментариям».

По его мнению, для России выгоднее, чтобы иранский газ вообще не появлялся на рынке, но уж если этого избежать нельзя, тогда желательно пропустить его через наш газопровод. «Лучше, чтобы иранский газ шел через российский газопровод и в договоренности с Россией. Ведь, у Ирана есть такие же сырьевые возможности для демпинга на газовом рынке, как у саудитов на нефтяном», – заметил эксперт.

Источник: http://actualcomment.ru/iran-prismatrivaetsya-k-turetskomu-potoku.html

Если бы не приход турок-сельджуков в XI веке, армяне утратили бы свою идентичность в условиях доминирующей ортодоксальной христианской религии. В эти дни весь мир становится свидетелем общеармянского параноидального расстройста под названием «геноцид армян». Накануне столетия событий 1915 года, все ресурсы мирового армянства направлены на то, чтобы заставить турецкий народ признаться в несодеянном преступлении. Вступившие в дело деньги заставили некоторых западных политиков, парламентариев, Папу Римского и прочих потомков средневековых инквизиторов выступать с неадекватными заявлениями. Они всячески пытаются давить на Турцию, призывая ее признать депортацию враждебно настроенного населения Османской империи в 1915 году «геноцидом армян».

А зря… потому что, на протяжении всей истории гордый турецкий народ вообще не поддавался давлениям, и, в отличие от европейских народов, никогда не совершал преступления против человечности. Совсем наоборот, Папе Римскому наверняка известен исторический факт спасения турками миллионов евреев и ортодоксальных христиан, включая армян, гонения на которых в 1492 году начала возглавляемая сегодня им Римско-католическая церковь. Если сильно вдаваться в историю, то мы увидим, что порабощение покоренных народов вообще не присуще тюркскому кодексу нравов.

Наоборот, армяне и прочие восточные христиане сохранили свою идентичность именно благодаря туркам-сельджукам. Их ждала ассимиляция в Византийской империи. Сегодня армянские историки утверждают, что турки насильно заставляли жителей Малой Азии принимать ислам. Якобы этнические армяне-амшены (в Турции их называют хемшинами) просто вынужденно перешли в ислам, дабы выжить. В качестве других примеров они указывают на этнических грузин-лазов, ассирийцев и другие народности, якобы целенаправленно ассимилированные турками-сельджуками.  Но на в самом деле все не так, как утверждается. Переход в ислам проходил в совершенно безболезненной, мирной обстановке по инициативе самих представителей этих народностей, или отдельных общин. Люди переходили в ислам, чтобы избавиться от выплаты церковных налогов. В церковной структуре существовала система, обязывающая паству платить многочисленные пошлины и налоги. Прихожане фактически становились собственностью церкви и зависели от решений церковной иерархии.

Перейдя же в ислам, люди избавлялись от обременительных выплат, потому что в исламе, как в социальной религии, не существовала такая система принуждения к выплатам налогов. Более того, тогда в империи существовала система османских миллетов, обеспечивающая немусульманские народы всеми правами, а порой и привилегиями. Вы только взгляните на список государств, страдающих от синдрома хронической армянофилии и ратующих за то, чтобы Турция признала события 1915 года «геноцидом армян». Список полон странами, совершившими чудовищные преступления против малых народов в разные исторические периоды. Складывается такое впечатление, что большинство государств, признающих так называемый «геноцид армян», – это те страны, которые в разные исторические периоды тем или иным образом почувствовали на себе силу и размах турецкого кулака, что заставило их скомплексовать и искать братьев по несчастью. «Хорошо сделано – это лучше, чем хорошо сказано», — говорил когда-то один из лидеров войны за независимость США, американский политический деятель и дипломат Бенджамин Франклин.

Несмотря на то, что Турция открыла все архивы для историков, армяне и их пособники продолжают игнорировать ее добрую волю, предпочитая делать акцент на пустой риторике, ибо хорошо знают, что их претензии совершенно безосновательны.  Что касается религиозных лидеров мира, то они и вовсе должны призывать к миру, а не к вражде. То, что позволил себе заявить Папа Римский, вообще не влезает ни в какие рамки. История должна обсуждаться учеными-историками на круглых столах, конференциях и научных семинарах, а не парламентариями разных стран, и уж точно не религиозными деятелями. Когда политические деятели занимаются религией, а религиозные лидеры – политикой, получается «геноцид армян», то есть то, что не имеет под собой никакой основы.

Джейхун Алекперов

Подробности: http://www.1news.az/authors/130/20150423105331922.html

Премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу заявил, что груз в автомобилях, направлявшихся в Сирию и задержанных жандармерией (часть вооруженных сил) в январе 2014 года, был предназначен для туркменской общины в этой разрушенной войной стране.

Напомним, в минувшую пятницу турецкая ежедневная газета «Джумхуриет» опубликовала сенсационные фотографии и видеокадры (размещены на этой странице), сделанные, как утверждает издание, в январе 2014 года во время обыска грузовиков, принадлежавших Национальной разведывательной организации (MIT) Турции и перевозивших оружие. На опубликованных в газете «Джумхуриет» снимках и видеокадрах — не «гуманитарная помощь», а оружие и боеприпасы: всего 1000 артиллерийских снарядов, 50.000 пулеметных патронов и 1000 минометных снарядов в шести стальных контейнерах. Прокуратура Стамбула сразу же начала свое расследование в отношении издания, обвинив редакцию «Джумхуриет» в фальсификации снимков и попытке дискредитации Турции на международной арене.

В субботу во время митинга в Анкаре глава правительства Турции Ахмет Давутоглу признал, что в грузовиках было оружие, но сказал, что эта «помощь» предназначалась этническим туркменам Сирии. «Да, я говорю это без каких-либо колебаний. Эта помощь направлялась туркменам. Там война у их дверей, а мы будем равнодушно взирать на то, как наш туркменских, арабских и курдских братьев уничтожают. В самом деле?».

Как отмечает издание Today»s Zaman, турецкие официальные лица неоднократно выступали с противоречащими друг другу комментариями по поводу этих грузовиков с оружием.

Следует отметить, что ближневосточные туркмены не имеют никакого отношения к туркменам среднеазиатским. «Туркменами» на Ближнем Востоке называют тюркоязычные племена, чей язык близок к турецкому/азербайджанскому. Согласно Википедии, сирийские туркмены или сирийские тюрки — тюркский народ, проживающий на территории современной Сирии. Около 100 тысяч сирийских турок являются потомками анатолийских турок, говорят на одном из анатолийских диалектов турецкого языка.
Первоначально правительство полностью отрицало, что в грузовиках было оружие и снаряды. Ахмет Давутоглу, который был тогда министром иностранных дел, утверждал, что на машинах перевозился груз гуманитарной помощи, предназначенный для сирийских туркмен. То же самое заявляли и тогдашний премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, и министр внутренних дел, и пресс-служба MIT.

Жандармерия, которая осуществляет охрану государственной границы Турции, заявила, что область Сирии, в которую направлялся груз, не имела никакого отношения к туркменам, а, напротив, была оккупирована радикальными исламистскими группами, включая Аль-Каиду и так называемое «Исламское государство» (ИГИЛ).

Сирийские туркмены, в свою очередь, также опровергли факт получения в то время какой-либо гуманитарной помощи. Вице-председатель сирийско-туркменской Ассамблеи Хусейн аль-Абдулла сказал в январе 2014, что подобные грузовики из Турции не прибывали.

Ранее в мае 2015 года Ясин Актау, заместитель председателя правящей Партии справедливости и развития, ответственный за международные отношения, признал, что грузовики на самом деле перевозили оружие, но сказал, что получателем его была Свободная сирийская армия (FSA), которая борется против сирийского правительства, а не ИГИЛ. С другой стороны, представитель и советник президента Эрдогана Ибрахим Калин заявил, что Турция никогда не отправляла оружие в Сирию.

Скандал вокруг поставок оружия в Сирию разгорается на фоне приближающихся парламентских выборов в Турции, назначенных на 7 июня.
31.05.2015

Информационно-аналитический портал Newtimes.az опубликовал статью Парвина Дарабади «Геополитические реалии в Каспийском регионе в контексте формирования нового мирового порядка».

Предлагаем вниманию читателей данный материал без изменений: «Политическая карта мира, сформировавшаяся в начале ХХI века, все больше напоминает чрезвычайно пеструю мозаику, где мировые и региональные державы соседствуют с небольшими государствами, также в той или иной мере затронутыми глобализационными и межцивилизационными проблемами. Они проявляются в качественно новых геополитических условиях, когда после распада мировой системы социализма и ее несущей конструкции – Советского Союза в начале 90-х годов прошлого века заявку на моноцентристский мир сделали США, объявившие чуть ли не весь мир зоной своих стратегических интересов. Особое же место в этой геостратегии США занимает гигантский геополитический массив – «сердце мира» – Евразия. В своей книге «Вне контроля» З.Бжезинский подчеркивает: «Развал Советского Союза превратил «Хартленд» Евразии в геополитический вакуум…, не только создал возможность для потенциального проникновения американского влияния в евразийский вакуум, в особенности путем консолидации геополитической разрозненности бывшего пространства СССР, но и имеет решающие геополитические последствия на юго-западной окраине Евразии» и «в будущем ни одно государство или же коалиция государств не должны консолидироваться в геополитическую силу, которая могла бы вытеснить США из Евразии». В современную эпоху особенно наглядно это прослеживается на обширном и богатом природными ресурсами входящем в Евразию Центрально-Евразийском геополитическом пространстве.

Здесь уже обозначился ряд государств, которые Запад планирует и уже на практике превращает в своего рода геостратегические опорные пункты для дальнейшего углубления и фрагментации всей Евразии. Эта тенденция получила новый мощный импульс в связи с концентрацией геополитической силы Запада в лице США и НАТО после трагических и, как оказалась, роковых для ряда стран событий 11 сентября 2001 года в Соединенных Штатах Америки. В целом же, за последние два-три десятка лет происходил сложнейший процесс формирования новых систем международных отношений, нового мирового порядка или, как его нередко называют, «нового мирового беспорядка». Последнее связано с тем обстоятельством, что в отличие от прошлого в настоящее время нет каких-то общепринятых правил игры на международной арене. Одновременно действуют различные установки, в значительной степени противоречащие друг другу, что создает порой опасную ситуацию неопределенности, двусмысленности, конфликтующих подходов. Это относится и к постсоветскому пространству, где, в частности, на Южном Кавказе все еще сохраняют свою остроту этнополитические, межгосударственные конфликты.

Причем, казалось бы, за носящими локальный характер и касающимися непосредственных интересов южнокавказских государств конфликтами стоят взаимоисключающие геополитические интересы конкурирующих в регионе ведущих держав мира, что и позволяет держать эти страны в своего рода «подвешенном» состоянии и использовать их в «большой геостратегической игре», развернувшейся на обширном Черноморско-Кавказско-Каспийском геополитическом пространстве. Становление нового мирового порядка в условиях глобализации интенсифицирует взаимодействие государств, которые выстраивают разнообразные системы отношений. Стихийно формирующийся в условиях глобализации новый мировой порядок во многом вырастает снизу, постепенно кристаллизируясь вокруг наиболее сильных геополитически активных игроков. Между тем, происходящие в наступившем столетии глубокие изменения в геополитических и геоэкономических структурах мирового сообщества, трансформации социально-политических систем дают основание утверждать о вступлении мира в качественно новую геополитическую эпоху, характеризуемую формированием вместо биполярной новой глобальной геосистемы «многополярного мира», т.е. на повестку дня выносится новый раздел сфер влияния на земном шаре между формирующимися новыми геополитическими центрами. В то же время ни одна страна, ни один геополитический центр силы не может ныне самостоятельно определять и осуществлять в полном объеме свои геостратегические и геоэкономические задачи на международной арене без учета разнообразия и специфик крупнейших цивилизационных сообществ. В конце концов, все это может привести к образованию межцивилизационных союзов, причем в самых различных и неожиданных сочетаниях, ибо ни одна из существующих ныне крупных цивилизаций, будь то славяно-православная, исламская, конфуцианская, индуистская и другие не способны самостоятельно противостоять натиску, базирующейся на принципах «The West and the Rest» («Запад и все остальное») и «One World» («Единый Мир») при полной американской гегемонии, тотальной вестернизации Востока.

В целом же, к мировому хаосу в ХХI веке могут привести религиозный фундаментализм, оголтелые национализм и расизм, этническая нетерпимость, формирование центров международного терроризма и организованной преступности, экономическое неравенство, демографический взрыв, неуправляемые миграционные процессы, экологические коллизии и истощение природных ресурсов. Причем даже вроде бы благополучные и приверженные глобализации регионы мира не гарантированы от вспышек конфликтных ситуаций в их различных модификациях. Достаточно вспомнить драматические события последних лет в США, Великобритании, Испании, России и в ряде других странах мира, связанные с атаками сил международного, транснационального терроризма. Организованное противостояние международного сообщества тем более важно в свете тотального наступления сил транснационального терроризма, все более приобретающего зловещие черты совершенно нового по своей социально-политической сущности явления глобального масштаба – геотерроризма – детища геополитики ХХI века, когда методы ведения борьбы как международных террористических структур, как и противостоящих им антитеррористических коалиций мало чем отличаются друг от друга. Достаточно лицезреть военно-политические процессы, протекающие в Ираке, Афганистане, других «горячих точках» планеты. В свою очередь, безудержный и зачастую явно непропорциональный ответ вылазкам террористов (несколько тысяч жертв на Западе – сотни тысяч на Востоке и Юге) может спровоцировать адекватную реакцию конкурирующих геополитических сил Востока и Юга с непредсказуемыми последствиями для всего человечества. На фоне угрозы хантингтоновских «столкновений цивилизаций» это может привести к появлению новой «трансцивилизационной» разновидности терроризма. К тому же последние десятилетия характеризуются значительной активизацией чрезвычайно опасных для всего человечества напастей в лице воинствующего сепаратизма. Причем жертвой национального самоопределения является суверенное государство. Увеличение же в результате фрагментации суверенных государств числа новых маргинальных государственных образований может в ближайшем будущем привести к еще большей хаотизации не только постсоветского пространства, но всего мирового сообщества. Благо «бациллой» сепаратизма заражены практически все государства планеты, в том числе и ведущие державы мира. Что касается геополитических процессов в Каспийском регионе, то следует отметить, что в последовавший после распада советской империи в 1991 году период произошло постепенное превращение этого региона из политико-экономического в геополитический фактор, который, по определению Николаса Спайкмена, является не географическим регионом, определенным неизменной топографией, а областью, детерминированной, с одной стороны, географией, а с другой – динамическими сдвигами в центрах силы. То есть, Каспийский регион как геополитический регион в данном случае воспринимается не как самозамкнутый и статичный, а в динамике глобального геополитического взаимодействия. В то же время этот регион является лишь одним из фрагментов и узлов стягивания напряжений в системе современных всемирных геополитических процессов и в условиях активизации глобализационных процессов в наступившем столетии. В современную эпоху, когда, в особенности, после известных событий 11 сентября 2001 г. пришли в движение мощные тектонические силы, способные коренным образом изменить всю конфигурацию геополитического ландшафта всего Центрально-Евразийского пространства, в том числе и одного из ключевых фигурантов на «Великой шахматной доске» – Каспийского региона, входящего в «Евразийские Балканы» (З.Бжезинский), бассейн Каспийского моря с его огромными углеводородными ресурсами вновь, как и в предыдущие три столетия, превратился в один из важнейших геостратегических и геоэкономических факторов, оказывающих существенное влияние на мировую политику и экономику. В наступившем столетии в определении геополитических позиций той или иной страны непосредственную роль играет степень контроля над топливно-энергетическими ресурсами и средствами из транспортировки, ее способность обеспечить их надежную защиту, как от потенциальных конкурирующих сил, так и сил международного терроризма. Образование в начале 90-х гг. ХХ века в результате распада одной из двух супердержав – СССР независимых государств на Кавказе и Центральной Азии привело к радикальному пересмотру многих, ранее казавшихся незыблемыми геополитических реалий, связанных с Каспием.

Если до краха Советского Союза Каспийское море фактически являлось «российским озером», то в нынешней ситуации РФ является лишь одним из пяти претендентов на богатства Каспия. Само же Каспийское море превратилось в «море проблем», причем, по мнению бывшего президента Туркменистана С.Ниязова «пахнущего кровью», из-за достаточно острых споров, вызванных определением международного статуса этого водоема и в соответствии с этим его раздела между пятью прикаспийскими государствами – Рос­сией, Азербайджаном, Туркменистаном, Казахстаном и Ираном. Учитывая тот фактор, что для всех этих пяти прибрежных государств Каспий самым непосредственным образом связан с вопросами их национальной военно-политической и экономической безопасностью, что здесь сосредоточены их стратегические интересы, при разделе «каспийского пирога» сталкиваются в довольно острой форме различные, порой взаимоисключающие варианты решения этой проблемы. Важнейшим внешним фактором, оказывающим сильное влияние на Каспийский регион, является значительное расширение в начале XXI века круга стран, имеющих здесь свои геополитические и геоэкономические интересы. Совокупность географического положения и растущее значение каспийских энергетических ресурсов привели к росту стратегической важности Кавказа и Каспия для европейской безопасности. Не случайно Хавьер Солана, отмечая важность Кавказа для Европы, еще в 1997 году выступая в Баку, подчеркивал, что «Европа не будет полностью безопасной, пока страны Кавказа будут оставаться за пределами европейской (системы) безопасности». В целом же этот регион является тем геополитическим пространством, на котором сходятся не только национальные экономические интересы кавказских и центральноазиатских государств, но и ряда ведущих держав Запада и Востока.

Здесь же обозначены геостратегические императивы ведущей державы современного мира – США и самой мощной военно-политической структуры современности – НАТО в целом. Причем наряду с традиционными «геополитическими игроками» – Россией, США, Великобританией, Турцией и Ираном все большую политико-экономическую активность в этом регионе проявляют Франция, Германия, Китай, Япония, Пакистан, Саудовская Аравия, Израиль, ряд других стран, что в свою очередь создает своего рода «геополитическую головоломку», значительно усложняя геополитическую ситуацию в этом регионе. Находясь в центре геополитического разлома постсоветского пространства, Каспийский регион, начиная с 1990-х годов, стал неотъемлемой частью новой «большой игры» в мировой политике, ведущейся по классическим правилам геополитики. Как отмечает Президент Азербайджана Ильхам Алиев, «в регионе Каспийского моря свершилась настоящая геополитическая революция, в результате которой он превратился в самую «горячую» линию столкновения интересов России и Запада». Уже в 90-е годы ХХ века начался процесс постепенного перемещения геополитического противостояния Запад-Восток из Восточного Средиземноморья в Каспийский регион и на передний план вышли геостратегические императивы США и НАТО с одной стороны, России и Ирана – с другой.

Причем геополитическое давление атлантизма на этот регион шло и продолжает идти с трех основных направлений: западного – Средиземноморья (через Турцию) – южного (Аравию) и восточного – Пакистана (через Афганистан и Центральную Азию), в связи с чем, появилась реальная угроза вытеснения России со всего геополитического поля этого региона, лишения ее традиционной доминирующей роли на Каспии. По мнению политолога А.С.Панарина, Каспий сегодня стал эпицентром «пиратских игр». «Открытые там залежи нефти, – считает российский ученый, – притягивают сюда силы, никогда прежде не достигшие такого углубления в тело Континента. Идея нефтяного пути, идущего от Каспия на Запад и на Восток и смыкающего два океана – Атлантический и Тихий – есть не что иное, как попытка сил Моря отколоть от Континента неслыханно большой кусок, обкорнать его. Кому все еще не ясно, что речь идет о беспрецедентной агрессии Моря, собирающего раздробить Континент, тому уже ничем нельзя помочь. Инициаторы этого проекта хотят не просто провести новую линию связи между Атлантикой и Тихим океаном и тем самым закрепить достижения вестернизации. Они хотят предупредить возможность новой консолидации Континента по индоевропейской вертикали, так как каспийский проект прямо направлен на то, чтобы срезать эту вертикаль, прервать ее».

По мнению российского ученого «линия рассечения выглядит так: Украина – Грузия – Азербайджан – республики Средней Азии» (теперь называемой Центральной) – Китай (на этом этапе приглашаемой победителями к участию в разделе) – Тихоокеанское побережье». С геополитической точки зрения, контроль над всем каспийско-черноморским пространством, по мнению одного из ведущих российских теоретиков идей Евразийства Александра Дугина, является стратегической задачей глобального противостояния атлантизма и евразийства. Задачей же России, считает российский геополитик, является создание оси Москва-Тегеран, что позволило бы ей достичь своей многовековой геополитической цели – выхода к теплым морям, разорвав тем самым пресловутое «кольцо анаконды». В целом же, как заявил в середине 2000 года бывший министр обороны США Каспар Уайнбергер, «если бы России удалось удержать господство в Каспийском море, это было бы для нее более важной победой, чем победа Запада, добившегося расширения НАТО на Восток».

Newtimes.az

Подробности: http://1news.az/politics/20150601063439031.html
z

Владимир Алексеев,
Специально для Iran.ru

05 мая 2015

Iran.ru