Рубрика: Ближнем Востоке

В январе должно пройти очередное заседание специальной рабочей группы по разработке Конвенции о правовом статусе Каспийского моря

Эта одна из самых долгоиграющих проблем, которую прикаспийские государства так и не смогли решить с момента распада Советского Союза.

Мы делили апельсин…

Нефтегазовая сфера является стратегически важной для экономического развития страны, а ситуация в Каспийском регионе имеет прямую связь с обеспечением национальной, в том числе экономической, безопасности Казахстана.

Именно поэтому важно учитывать угрозу появления разных «черных лебедей», которые могут нанести удар по этой безопасности в Каспийском регионе.

Под такими «лебедями» математик и трейдер Нассим Николас ТАЛЕБ понимал побочные риски, способные оказать сильное влияние на траекторию экономического и политического развития любого государства.

И неопределенность правового статуса Каспия увеличивает их.

Многолетние переговоры по данной теме напоминают детский стишок: «Мы делили апельсин. Много нас, а он один».

Проблема определения правового статуса Каспия стала обсуждаться после распада СССР. Конечно, за этот период между тремя прикаспийскими странами возникали попытки решить этот вопрос по-своему.

Например, в июле 1998 года между Казахстаном и Россией было заключено соглашение о разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления суверенных прав на недропользование, а в мае 2002 года подписан протокол к данному соглашению.

Кстати, в июне 2016 года президент РФ Владимир ПУТИН подписал закон о ратификации документа, который вносит изменения в соглашение между РФ и Казахстаном о разграничении дна северной части Каспийского моря.

Новый протокол предоставляет той компании, которая будет создана уполномоченными организациями России и Казахстана, право пользования участком недр для геологического изучения, разведки и добычи полезных ископаемых без проведения аукциона сроком на 25 лет с этапом геологического изучения недр до 7 лет.

В свою очередь в 2001 и в 2003 годах были заключены соглашения между Казахстаном и Азербайджаном о разграничении дна Каспийского моря и соответствующий протокол к нему.

Кроме того, между Казахстаном, Азербайджаном и Россией в 2003 году было подписано соглашение о точке стыка, линий разграничения сопредельных участков дна Каспийского моря.

В 2014 году Казахстан и Туркменистан также пришли к аналогичной схеме.

Но все эти протоколы и соглашения не ускорили процесс определения правового статуса Каспия.

В июле 2016 года министры иностранных дел «каспийской пятерки» в Астане снова не пришли к консенсусу по проекту Конвенции о правовом статусе Каспия, который часть прикаспийских стран считает морем, а другая — озером.

От этого зависит сама модель его разделения.

Наиболее жесткую позицию занимает Иран, который не присоединился к Конвенции ООН 1982 года о морском праве, настаивая, что Каспий является озером.

Тегеран выступает с двумя предложениями: либо поделить шельф на пять одинаковых по площади участков, чтобы каждой из пяти стран досталось по 20 процентов территории, либо вообще ничего не делить и совместно использовать всю акваторию.

В свою очередь Казахстан, Азербайджан и Россия поддерживают принцип срединной или модифицированной линии разделения Каспия, в результате которой у Ирана было бы только чуть больше 13-процентной доли на Каспии, в то время как у остальных прикаспийских государств больше. Например, у Казахстана по такой схеме могло бы быть около 29 процентов, что, естественно, устраивает Астану.

В прошлом году замминистра иностранных дел Ирана Ибрагим РАХИМПУР опять заявил, что его страна не согласится на 13 процентов сектора Каспия. В то время как вице-министр иностранных дел Азербайджана Халаф ХАЛАФОВ был более оптимистичен, отметив, что в 2016 году большая часть вопросов по проекту Конвенции о правовом статусе Каспийского моря согласована. И все спорные вопросы планируется завершить до следующего саммита глав прикаспийских государств в 2017 году.

Вот только одним из спорных вопросов все еще является принцип деления. В июле 2016 года глава МИД РК (ныне посол РК в Великобритании) Ерлан ИДРИСОВ заявил, что к сложным темам во время переговоров были отнесены вопросы прокладки коммуникаций по дну Каспийского моря, а также определения методики разграничения дна.

Интересно, что, по данным иранских СМИ, прикаспийские государства не смогли договориться по семи вопросам. Сложность состоит в том, что в мировой практике нет похожих, уже отработанных универсальных принципов раздела спорных участков в таком регионе, как Каспий. Он имеет уникальное положение.

Максимум, что было сделано — это заявление президентов пяти прикаспийских государств в 2014 году по поводу определения национального суверенитета каждой стороны над прибрежным морским пространством в пределах 15 морских миль. Также закреплялись их исключительные права на добычу любых водных биоресурсов в пределах 10 морских миль от берега.

Затягивание решения вопроса о правовом статусе Каспия имеет много причин и ведет к немалому количеству побочных рисков.

Одна из таких причин — наличие спорных месторождений между Туркменистаном, Азербайджаном и Ираном. Хотя, например, Россия и Казахстан на практике продемонстрировали неплохую модель решения проблемы спорных месторождений путем их совместных разработок. Как оказалось, для этого необходимы только две вещи — прагматизм и политическая воля.

Милитаризация Каспия

К побочному риску наличия спорных месторождений и отсутствия правового статуса Каспия можно отнести процесс активной милитаризации региона, когда практически все прикаспийские государства укрепляют в нем свои военно-морские силы.

Кроме того, на Каспии сложилось две группы государств, по-разному смотрящих на военное сотрудничество в этом регионе с другими странами. Это, во-первых, Иран и Россия, которые категорически против любого военного присутствия третьих стран, в первую очередь США, в районе Каспия.

Иран давно уже выражает опасения по поводу увеличения вооруженных сил на Каспии и вмешательства третьих стран в дела Каспийского моря. Еще несколько лет назад министр иностранных дел Ирана Камаль ХАРРАЗИ предложил заключить договор, запрещающий его участникам подписывать двусторонние соглашения с третьими странами, представляющими угрозу безопасности региона.

Кстати, Россия также лоббировала введение запрета на присутствие в регионе вооруженных сил третьих стран, не имеющих непосредственного выхода к морю, а также выступала за запрещение плавания судов под флагами «неприкаспийских» государств.

Здесь было видно явное сближение с иранской позицией. Такая позиция, кстати, может найти поддержку и в Китае, который рано или поздно усилит свою активность на Каспии в качестве дополнительного центра влияния. Поводом для этого может послужить политика защиты китайских нефтегазовых интересов не только в Казахстане, но и в Туркменистане. К тому же Россия и Китай уже опробовали механизм выдавливания «третьих стран» из Центральной Азии через ШОС.

Хотя приход Дональда ТРАМПА в Белый дом с его лозунгами сокращения военного присутствия США в разных регионах мира, с одной стороны, частично может затронуть и Каспий.

К тому же, новым государственным секретарем США Д. Трамп назначил главу компании ExxonMobil Рекса ТИЛЛЕРСОНА, у которого более гибкий подход в отношениях с Москвой, что, впрочем, не помешало ему уже назвать действия России на Украине агрессией, а присоединение Крыма к России расценить как вторжение.

Но большая нефть — всегда большая геополитика. И Рекс Тиллерсон это хорошо понимает. Ведь те же американские компании являются одними из акционеров трубопровода «Баку – Тбилиси – Джейхан», который изначально создавался как дополнительный, не зависимый от России путь транспортировки нефти на мировой рынок не только из Азербайджана, но также из Казахстана. И пока в некоторых прикаспийских государствах будут присутствовать интересы западных нефтегазовых ТНК, в том числе американских, США останутся за карточным столом геополитического каспийского пасьянса.

Что касается милитаризации Каспия, то в 2007 году в Тегеране приняли декларацию, где также был пункт не использовать вооруженные силы для решения споров и не предоставлять свою территорию третьим странам для агрессии против соседей по морю.

Но вся проблема в том, что это не мешает сохранению напряженных отношений между Ираном и Азербайджаном вокруг спорных месторождений. И рано или поздно, но гонка вооружений в каспийском регионе может достичь верхней границы безопасности, за которой риск вооруженного конфликта увеличивается. А любой военный конфликт на Каспии нанесет удар по экономическим интересам Казахстана, который сильно зависит от разработки каспийских месторождений и трубопроводной инфраструктуры, которая здесь существует.

Более того, в 2015 году Каспий впервые не напрямую, а косвенно, был уже втянут в чужой вооруженный конфликт, когда корабли каспийской флотилии ВМФ России применили крылатые ракеты «Калибр» против террористической организации ИГИЛ в Сирии. И тогда это вызвало озабоченность Туркменистана и Казахстана.

Формула «3-2»

Еще одна проблема: основными поставщиками каспийской нефти на мировой рынок являются Казахстан и Азербайджан. В то время как для России, Туркменистана и Ирана каспийские нефтегазовые ресурсы не являются приоритетными.

Некоторые российские компании работают совместно с Казахстаном при разработке каспийских месторождений и являются акционерами Каспийского трубопроводного консорциума. Но десять крупнейших нефтяных месторождений России, такие как Самотлорское, Ромашкинское, Приобское и другие, расположены далеко от Каспия, как, впрочем, и крупные российские газовые запасы.

У Туркменистана основные запасы газа также расположены на суше.

Для того же Ирана углеводородный фактор не так важен, поскольку основную ставку он делает на свои обширные запасы нефти и газа в Персидском заливе.

Конечно, возможно, после отмены санкций против Ирана эта страна начнет привлекать инвесторов и на свои каспийские месторождения. Например, в 2015 году управляющий директор иранской компании по разведке и добыче нефти на Каспии Али ОСУЛИ пообещал представить иностранным инвесторам четыре проекта, связанные с месторождениями на Каспии. Интересно, что один из них является спорным в отношениях с Баку. Хотя все же для России и Ирана Каспий больше интересен не как важный источник добычи и экспорта в виде нефти, а икры и осетровых, поскольку два этих государства являются ее крупнейшими мировыми экспортерами.

К тому же Россия и Иран больше рассматривают Каспий как сферу своих геополитических интересов на стыке нескольких важных регионов. В то время как Казахстан и Азербайджан больше делают ставку на свои экономические интересы, связанные с добычей сырья.

Именно поэтому Москву и Тегеран, скорее, волнуют не вопросы нефтегазового развития региона, а создание препятствий для присутствия на Каспии военных сил третьих стран или поддержание экологического равновесия. Частью этих геополитических игр, в том числе, являются протесты Москвы и Тегерана против строительства любых нефте- и газопроводов по дну Каспия, большинство из которых активно лоббировали США и ЕС.

Некоторые российские эксперты даже предлагали заморозить планы по активной добыче нефти и газа в регионе, чтобы создать условия для долгосрочного освоения биологических ресурсов моря.

Но это явно противоречит энергетической политике Казахстана, даже если и наносит серьезный удар по биоразнообразию казахстанской части Каспийского моря.

Впрочем, сама Россия когда-то не менее активно вела строительство Северо-Европейского газопровода по дну Балтийского моря, несмотря на экологические претензии прибалтийских государств. Но когда речь идет о геополитических играх, политика «двойных стандартов» к ним обычно прилагается.

ДОСЫМ САТПАЕВ

16 января  исполнился год с момента снятия с Ирана санкций ООН. За год после снятия санкций Иран восстановил свою роль на нефтяном рынке и торгово-экономические отношения с зарубежными партнерами, в том числе с Россией. Иран сумел восстановить нефтяной экспорт, обуздать инфляцию и оживить торговлю с зарубежными партнерами. Однако все эти достижения могут быть поставлены под угрозу уже в нынешнем году.

Согласно условиям так называемой иранской ядерной сделки, согласованной в июле 2015-го, постепенная отмена международных санкций происходит в ответ на допуск международных наблюдателей на иранские ядерные объекты и корректировку иранской ядерной программы. В январе 2016 года эксперты Международного агентства по атомной энергетике (МАГАТЭ) подтвердили, что Иран сделал все обещанные шаги, и стороны, вводившие санкционные режимы, объявили о частичном или полном снятии ограничений.

Так, США отмен​или действовавший 20 лет запрет на сотрудничество с иранскими фирмами (оставив, правда, торговое эмбарго и добавив через день новый пакет санкций — уже в связи с ракетными испытаниями); ЕС снял ужесточенный в 2010 году запрет на поставки нефти и разрешил финансовые транзакции; ООН отменила все введенные в 2006 году санкции, связанные с ядерной программой.

Растущий экспорт

До санкций добыча нефти составляла в Иране, по данным ОПЕК за 2011–2012 годы, 3,5–3,7 млн барр. в сутки. По данным Министерства нефти Ирана, в 2012 году страна добывала 4,085 млн барр. в сутки. Экспорт иранской нефти составлял в 2009–2012 годах 2,1–2,4 млн барр. ежесуточно. Из них на Европу приходилось около 700 тыс. барр. в сутки, остальное — на страны Азии, плюс около 100 тыс. барр. в сутки шло в африканские страны. Доходы от нефтяного экспорта составили в 2011 году $114 млрд, или 79% экспортной прибыли.

После введения санкций объемы добычи нефти упали до 3,1 млн барр., а экспорт — до 1 млн барр. в 2015 году. Доля нефтяных доходов в совокупном экспорте упала до 35%. Объем экспорта в Европу сократился до 100 тыс. барр. в сутки. Поставки в Азию сократились до 1 млн барр. ежесуточно. Экспорт в Африку к 2013 году обнулился.

По оценкам исследовательской службы конгресса США (CRS), экспорт иранской нефти в ЕС восстановился в марте 2016 года до объемов, близких к досанкционным (700 тыс. барр. в сутки). Также, по оценкам службы, к досанкционным уровням к декабрю 2016 года вернулись поставки ключевым потребителям иранской нефти в Азии — КНР, Японии, Индии, Южной Корее и Турции. По оценкам Международного энергетического агентства (МЭА), досанкционный уровень добычи нефти в 3,6 млн барр. в день был достигнут уже в апреле 2016 года и поддерживался в мае (по данным властей Ирана, добыча в мае даже превысила досанкционный уровень и составила 3,8 млн барр. в день). Минэнерго США ожидает добычу нефти в Иране в 2017 году на уровне 3,6 млн барр. ежесуточно.

Министр нефти Ирана Бижан Зангане отмечал, что перед страной стоит цель до 2021 года повысить производство до 4,8 млн барр. нефти в день. Для этой цели планируется привлечь около $70 млрд инвестиций. Правда, МЭА оценивает возможности Ирана по наращиванию добычи в 4,1 млн барр. в день.

Падающая инфляция

Как указано в докладе CRS, национальная валюта Ирана за период с 2012 по 2014 год обесценилась на 56%. По тем же данным, инфляция в 2011–2013 годах составляла порядка 50–70%. Было заморожено около $120 млрд на иранских счетах в банках по всему миру. После отмены санкций зарубежные счета были разморожены, и Иран получил возможность получать оплату за экспортные поставки в свободно конвертируемой валюте. По данным CRS, страна получила доступ к примерно $115 млрд на счетах по всему миру.

Международные компании получили возможность инвестировать в экономику Ирана. Однако сохранялась вероятность введения США ограничений против иностранных финансовых организаций, выполняющих долларовые операции с Ираном, поэтому приток инвестиций, по данным CRS, оказался незначительным. По этой же причине Иран не смог воспользоваться снятием запрета на страховые операции, что необходимо для активизации морских перевозок, так как пул крупнейших компаний этого сектора базируется в США.

После отмены санкций годовая инфляция сначала снизилась до 15%, а в июне 2016 года упала ниже 10%. За прошедший год в стране было создано 1,5 млн рабочих мест, указывает ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин. Однако, по его словам, на восстановление уровня покупательной способности населения уйдет три-пять лет.

Российское преимущество

Снятие международных санкций ООН позволило беспрепятственно работать на иранском рынке и российским компаниям.

«Россия может быть заинтересована в таких отраслях иранской экономики, как нефтегазовая сфера, где российская сторона может выступать как инвестор и поставщик технологий, транспортная инфраструктура, в особенности железнодорожная, энергетический сектор, военно-промышленный комплекс», — говорит главный стратег по акциям «Ренессанс Капитала» Даниэл Солтер.

В марте прошлого года Трубная металлургическая компания (ТМК) сообщила, что начались переговоры о поставке труб для нефтегазового сектора Ирана. В июне президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов заявил РБК, что компания «готовится выйти в Иран», а в августе стало известно, что ЛУКОЙЛ планирует участвовать в разработке месторождений на западе Ирана. В октябре Россия завершила исполнение контракта по поставкам Тегерану систем ПВО С-300.

В декабре в Тегеране прошло 13-е заседание постоянной российско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. После него были подписаны восемь соглашений, затрагивающих такие области, как энергетика, железнодорожный транспорт, торговля, финансы, промышленность, добыча полезных ископаемых, сельское хозяйство. Меморандум о взаимопонимании, заключенный между National Iranian Oil Co (NIOC) и «Газпромом», предполагает разработку двух нефтяных месторождений на западе Ирана — Чешме-Хош и Шангуле, отмечалось в сообщении иранской компании. «Газпромнефть» договорилась с National Iranian Oil об исследовании потенциала нефтяных месторождений Чешме-Хош и Чангеле, сообщал Bloomberg. Ранее меморандумы с Ираном подписали ЛУКОЙЛ и «Зарубежнефть». По словам Биджана Зангане, «Роснефть» также заинтересована в развитии четырех иранских месторождений, включая Южный Азадеган, сообщалось в пресс-релизе NIOC.

«Российские инвесторы могут быстрее зайти в Иран, чем их западноевропейские конкуренты, поскольку у российских банков больше свободы, если учитывать еще действующие в отношении Ирана американские санкции, — объяснял Bloomberg Ричард Далтон, бывший британский посол в Тегеране. — У России определенно более удобное положение, чем у Великобритании, Франции и Германии».

Российская компания «Технопромэкспорт» и Холдинговая компания по производству электроэнергии на теплостанциях Ирана подписали соглашение о строительстве четырех блоков ТЭС «Хормозган» в окрестностях города Бендер-Аббас. Проект предусматривает финансирование со стороны России в €1,2 млрд, говорится в сообщении Минэнерго России. «РЖД Интернешнл» подписала контракт на электрификацию железнодорожной линии в Иране. Среди подписанных в декабре документов — «дорожная карта» по реализации российско-иранских проектов сотрудничества в области торговли и промышленности на 2016–2020 годы, в рамках которой было согласовано более 70 проектов.

Однако снятие санкций с иранской экономики несет не только плюсы, но и минусы, следует из исследования Всемирного банка, вышедшего в феврале 2016 года. В целом отмена ограничительных мер против Ирана ударит по России, пришли к выводу эксперты банка. Так, среднедушевой доход в России в результате снижения цен на нефть снизится из-за этого на 1,6% (или $30 млрд). Совокупный объем производства в российской экономике сократится на 0,1%. Общие потери России в торговле и инвестициях эксперты банка оценили в $1,3 млрд.

Скромная торговля

Объемы российско-иранской торговли пока остаются сравнительно скромными. По данным ФТС России, за январь—октябрь 2016 года двусторонний торговый оборот составил $1,76 млрд. Это заметно выше, чем $1,04 млрд за аналогичный период 2015 года, но всего около 0,5% от объема внешней торговли России.

Основной торговый партнер Ирана — Китай. После снятия санкций Тегеран и Пекин подписали десятилетний план развития торговых связей до уровня $600 млрд в год.

Как отмечает Владимир Евсеев из Института стран СНГ, в Иране уже сейчас работает немало российских компаний, но их деятельность тормозится отсутствием реформ финансового и имущественного законодательства, а также затянутым процессом возвращения Ирана в мировую финансовую систему.

Международный бизнес включился в активное освоение открывшегося иранского рынка. В ноябре 2016 года Иран подписал контракт с Total объемом $4,8 млрд — первая сделка с момента снятия санкций. В декабре 2016 года Boeing заключил десятилетнее соглашение на поставку иранскому национальному авиаперевозчику Iran Air 80 пассажирских самолетов, в том числе 50 737 MAX 8s, 15 777-300ERs и 15 777-9s, всего на сумму $16,6 млрд. Сделка стала крупнейшим американо-иранским торговым соглашением с 1979 года, когда в Иране произошла исламская революция. Iran Air также заключила контракт на закупку 100 пассажирских самолетов европейского авиагиганта Airbus, в том числе 46 A320, 38 A330 и 16 A350 XWB. По оценкам концерна, для модернизации, а также наращивания своего пассажирского флота Ирану необходимо закупить порядка 400–500 судов.

Новые угрозы

2017 год несет угрозу «иранской ядерной сделке», предупреждает эксперт Владимир Евсеев. Причиной тому «две политические неопределенности» — смена администрации США и грядущие выборы президента Ирана.

Во время предвыборной кампании Дональд Трамп и вице-президент Майк Пенс обещали разорвать это соглашение. Однако Рекс Тиллерсон, кандидат в госсекретари, и Джеймс Мэттис, кандидат на пост министра обороны, заявили, что будут советовать избранному президенту сохранить его. «Когда Америка дает слово, мы должны его держать и работать с союзниками», — заявил Мэттис.​ К сохранению сделки 16 января призвала администрация уходящего президента Барака Обамы. В заявлении Белого дома подчеркивается, что это не просто соглашения Ирана и США, а достижение ведущих мировых держав.

Внутри Ирана, как отмечает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Елена Дунаева, с лета 2016 года наблюдается сдвиг общественного мнения вправо: «Первые месяцы после снятия санкций была эйфория, но затем пришло понимание, что не все ограничения убраны, соглашения никак не заключаются». В этих условиях окрепло консервативное лобби, которое блокирует в парламенте принятие законов по либерализации экономической жизни. Таким образом, на президентских выборах не гарантирована победа нынешнего президента Хасана Рухани, согласовавшего «ядерную сделку». В случае избрания консервативного кандидата Тегеран может вновь пойти на обострение отношений с мировым сообществом и перезапуск своей ядерной программы.

Подробнее на РБК: http://www.rbc.ru

Сможет ли Россия вернуть свои утраченные позиции в Ираке и на всем Ближнем Востоке — известный российский журналист-аналитик по проблемам нефти Валерий Емельянов беседует с лидером влиятельной организации российских мусульман «Аль-Хак» (Справедливость) и движения национальной элиты «НАША РОССИЯ» Камилжаном Каландаровым.

Как по Вашему, почему сегодня внимание крупных международных инвесторов в сфере энергоресурсов приковано, прежде всего, к Ираку, а вся международная политика вокруг этой страны, так или иначе, вращается вокруг нефтегазового вопроса?

Ирак является сегодня одним из значимых факторов международной ситуации в углеводородно — энергетической сфере. И эта значимость велика, прежде всего, из-за недоразведанного и неиспользованного нефтегазового потенциала страны. По имеющимся данным, недра страны содержат до 115 млрд. баррелей нефти (недавно было заявлено о пересчете национальных резервов до 143 млрд. баррелей, однако этот пересчет имел место в изрядно политизированном контексте и требует дальнейшей верификации). Основные месторождения находятся близ города Басра на юге страны, вторым по значению является нефтяное поле близ города Киркук на северо-западе. По имеющимся данным сегодня разведано около 80 из почти, что 500 перспективных в геологическом отношении структур. В Ираке достаточно привлекательная геологическая ситуация на нефтяных месторождениях, и, по некоторым оценкам себестоимость добычи нефти может составить не более 1 доллара долларов на баррель, что может оказаться едва ли не самым низким показателем такого рода в мире. Это делает ее рентабельной, даже при возможном низком падении цен на нефть в мире.

Иногда создается впечатление, что в советские времена Ирак был в нашей стране в большей степени, чем сейчас. С чем это связано, и каков уровень российско-иракского сотрудничества в энергоресурсной сфере на сегодняшний день?

Во времена СССР режим Саддама Хуссейна был политическим союзником Москвы, и отношения в экономической сфере теперь уже с постсоветской Россией основывались в значительной мере на запасе прочности времен СССР, хотя политический союз был уже и не таким однозначным. В последние годы Саддамовского правления главным проектом для российских компаний рассматривалось супергигантское месторождение “Западная Курна-2”, расположенное на юге страны, в 100 км. от главного нефтеэкспортного порта Басра. Объем доказанных запасов месторождения составляет около 6 млрд. баррелей нефти. В 1997 году, три российские компании, “ЛУКОЙЛ”, «Зарубежнефть и “Машиноимпорт” подписали контракт на освоение данного месторождения на условиях соглашения о разделе продукции. Однако впоследствии, иракский лидер, перед лицом угрозы войны с западом, требовал от Москвы занять более активную проиракскую позицию, угрожая, в конечном итоге, разрывом контракта по “Западной Курне-2”. Так в итоге и случилось в 2002 году, хотя юридически Багдад не мог сделать это в одностороннем порядке, ведь в контракте имелся пункт, которым предусматривалась его возможная денонсация лишь в Женевском международном арбитраже.
Сегодня принято говорить о времени возрождения нефтяной промышленности Ирака после разрухи и застоя, вызванного вторжением западной коалиции. До 2003 года Ирак добывал 3 млн. баррелей в сутки, из которых 2 млн. баррелей шли на экспорт. Сегодня объем добычи находится на уровне 2-2,5 млн. баррелей в сутки. В новой ситуации российско-иракское сотрудничество в нефтяной сфере продолжается. Можно сказать, что его локомотивом является по прежнему “ЛУКОЙЛ” победивший в прошлогоднем тендере на супергиганта “Западная Курна-2”. В составе международных консорциумов в стране работает также “Газпромнефть” (месторождение Бадра), участвуют в тендерах, или проявляют к ним интерес ТНК-ВР, “Татнефть”. Однако действовать российским компаниям приходится в абсолютно иной инвестиционной ситуации в нефтегазовом секторе, чем при режиме Саддама Хуссейна. И эту ситуацию можно обозначить, как преобладание по значимости внутри- и внешнеполитических факторов и рисков над экономическими.

В чем конкретно выражается эта ситуация?

Приход во власть в Ираке на смену Хусейну, правительства поддержанного в результате победы западной коалиции, по определению подразумевает, что в стране создастся более конкурентная ситуация. Маятник качнулся в пользу преференции по отношению к западным и китайским нефтегазовым гигантам, хотя, это все делалось и делается, по — восточному тонко. Хотя, на наш взгляд, на определенных этапах, это не происходило и без прямого лоббирования. Например, два года назад концерн Royal Dutch Shell получил очень выгодный контракт на условиях соглашения о разделе продукции по отбору и коммерциализации сжигаемого попутного нефтяного газа. Тогда многие источники указывали на бывшего вице-президента США Дика Чейни, известного своей близостью к концерну. Сохранили свое влияние и государственные компании Китая, также, как и российские, присутствовавшие в стране еще с Саддамовских времен. Например, китайской CNPC удалось перезаключить с новыми властями соглашение о разделе продукции на месторождение аль-Ахдаб, с небольшим, правда, уровнем добычи в 90 тыс. баррелей в сутки. Китайские компании, в целом, желанные гости в Ираке, как и во многих других нефтедобывающих странах. Они представляют нефтесервисные услуги достаточно высокого уровня и по конкурентоспособным ценам, китайские квалифицированные рабочие ресурсы при этом менее дороги. Китайцы имеют опыт работы в нефтегазовом секторе в странах с острой политической ситуацией, часто не ограничиваются лишь сегментом разведки и добычи, но также параллельно реализуют и другие промышленные и социально значимые проекты. Наконец, еще одним немаловажным обстоятельством является то, что таким образом обеспечивается возможный доступ к кредитным линиям китайских государственных банков, которые более “дешевы”, чем займы от западных, преимущественно частных кредитных учреждений.
Еще одним, немаловажным обстоятельством, для такой инвестиционно емкой и требующей значительных и долговременных вложений отрасли, как нефтегазовая, является наличие солидной правовой базы для регулирования отношений в данной отрасли. Вкратце, суть проблемы в следующем. Начиная, с 2007 года, в кулуарах парламента страны прочно “завис” новый закон об углеводородах, ранее одобренный правительством. Он должен был заменить прежний нормативный акт cаддамовских времен. Однако возникло противостояние между арабскими регионами страны и автономным правительством Курдистана, требовавшее для себя больших доходов от экспорта нефти из данного региона. И большей доли самостоятельности в управлении нефтегазовыми ресурсами. В ответ на это Багдад объявил нелегитимными соглашения о разделе продукции, заключенные курдами с иностранными компаниями, добывающими нефть в регионе (это международные “середняки” типа норвежской DNO или британской Golf Keystone). Поскольку экспорт нефти в стране также находится в федеральном ведении, Багдад также перекрыл возможность экспорта из региона по трубопроводу Киркук-Джейхан (Турция).
У этого политико-правового вакуума есть еще один аспект, по сути, позволяющий федеральному правительству варьировать формами контракта. С одной стороны, законами cаддамовского времени (которые вроде бы и действуют в отсутствии новых законов) предусмотрен формат соглашения о разделе продукции, более привлекательный для инвесторов, и предусматривающий их долю в добытой нефти до 10%), с другой существует взгляд, что в нынешних условиях действуют постановления и распоряжения министерства нефти. Это позволило провести тендер на нефтяные месторождения 2009 года на условиях не СРП, а т.н. нефтесервисных контрактов, предусматривающие компенсацию инвесторам их вложений по развитию месторождений и выплату компенсационного вознаграждения в 7-9 долларов с каждого барреля проданной в будущем нефти, при этом все сырье поступает в распоряжение Ирака.
Эта ситуация сказывается на крупных инвесторах, в том числе и российских — они не могут развивать свою деятельность в Курдистане, поскольку сразу испортят отношение с правительством в Багдаде (с этим, некоторое время назад столкнулся такой гигант как вторая по значению компания КНР Sinopec). Это, во-первых. Надо подчеркнуть, что российские компании уже интересовались возможностями работы в регионе, но далее предварительных шагов дело не дошло. А ведь регион обладает значительными резервами и, главное, логистическим потенциалом. В недрах региона, возможно, имеется, 45-50 млрд. баррелей нефти и 2,83 трлн. кубометров газа, который вполне мог бы решить такую важную проблему, как газобеспечение Европы через соседнюю Турцию.
Во — вторых, такая ситуация вынуждает иностранных инвесторов соглашаться, в общем — на не самые оптимальные условия сервисных контрактов хотя бы уже для того, чтобы закрепиться на перспективном рынке Ирака. Хотя иракское правительство и государственные нефтяные компании понимают, что без иностранных инвестиций им не обойтись. Положение российских инвесторов становятся потенциально ненадежным, поскольку отсутствуют нужные гарантии и стабильность заключенных контрактов. Частью проблемы нефтегазового сектора, связанной и с курдским вопросом является и ситуация вокруг района города Киркук. Здесь находятся вторые по значению запасы нефти, после супергигантских месторождений юга Ирака, близ города Басра. провинция Киркук содержит 2,2% всех нефтяных запасов планеты на сумму более 10 млрд. баррелей и к 2003 году давал 40% иракского нефтяного производства.
Традиционно этот район населялся курдами, однако в силу специфической национальной политики времен Саддама сейчас здесь проживает смешанное (в том числе в силу принудительной миграции) население-курды, арабы, туркмены, ассирийцы. Власти Курдистана желают проведения здесь референдума и воссоединения этого района с курдской автономией. Однако при этом неуклонно демонстрируют желание и возможность решить этот вопрос мирным и гражданским путем.
К чести властей автономного Курдистана отмечу, что на данных территория пока удается сохранять светский политический режим, основанный, в целом, на современных демократических принципах. Курдам также удается обеспечивать межнациональный мир. Например, в нынешнем составе парламента автономии пять мест предоставлено ассирийцам и туркменам.

Что еще в Ираке можно отнести к тому, что принято называть “страновыми рисками” для инвестиций в сырьевой сектор?

К еще одному аспекту политического характера, влияющем на инвестиционную ситуацию в нефтегазовой сфере, является отсутствие достаточного уровня безопасности, что может особенно ощутится после вывода из страны основной части западного воинского контингента. В стране действуют различные вооруженные группировки, представляющих как суннитскую, так и шиитскую часть населения страны (в том числе и отделение небезызвестной Аль-Каиды. Хотя в районе крупнейших нефтяных полей на юге Ирака установилось относительное гражданское спокойствие, этот фактор буквально недавно проявил себя в суннитской части страны. После того, как тендер на месторождение Аккас в западной провинции Анбар выиграл тандем концерна Korea Gas и компании из страны СНГ (Казахстана) Казмунайгаз, руководство провинции открыто заявило, что не признает этого решения, поскольку в тендерных условиях не были учтены интересы провинции. Местные политики объявили, что никак сотрудничать с этими компаниями не будут и не гарантируют им безопасности. А провинция Анбар является основной базой Аль-Каиды в стране.
Еще одно обстоятельство, которое необходимо учитывать, уже экономического плана, состояние нефтяной инфраструктуры страны. Большая часть трубопроводов страны нуждается в серьезной реконструкции, если не в полном обновлении. Необходима также реконструкция экспортных мощностей южноиракского порта Басра. Ведь иначе стране просто не достичь поистине амбициозных целей по добыче нефти. Министерство нефти планирует, что с учетом привлеченных инвестиций к нынешнему уровню ежесуточной добычи в среднем в 2,4 млн. баррелей нефти в сутки будет добавлено еще около 9,6 млн. баррелей к 2017 году. Это будет означать средний уровень ежесуточной добычи в 12 млн баррелей в сутки. С таким показателем Ирак серьезно потеснит таких нынешних лидеров мирового нефтяного рынка, как Саудовская Аравия, да и Россия тоже.
Исходя из всего сказанного, можно в общих чертах обрисовать и перспективу для российских компаний, пришедших, или планирующих прийти в Ирак. Очевидно, что лидером российского присутствия в нефтяной сфере еще долго будет оставаться “ЛУКОЙЛ”, хотя бы потому, что компания разрабатывает супергигантское месторождение, а в нынешних экономических условиях страны, по настоящему, привлекательна лишь разработка “супергиганта”. Газовый сектор Ирака, пока малоинтересен для крупных фирм, во-первых, из-за ограниченных запасов, во-вторых, потому, что его планируется направлять не на экспорт, а преодоление электроэнергетического голода страны, ну, и не последнюю роль играет пока еще сложный политико-правовой фактор. Доступ к возможно гигантским резервам газа Курдистана и их коммерциализация пока также лимитированы обстоятельствами политического характера.
Очевидно, что дальнейшая деятельность наших компаний в целом будет не быстрой, но обстоятельной. Нужно также признать, что иностранные компании сегодня в этой стране занимают более лидирующие позиции, с которых их трудно будет потеснить. В этой связи, хотелось бы обратить на не так давно высказанное мнение, председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России (и председателя российской части делового совета Россия-Ирак) Юрия Шафраника. Он сказал о том, что в Ираке также следует выходить не только в сектор разведки и добычи углеводородов, но, также и в нефтесервис, и инфраструктурные проекты в сфере энергетики. Во-первых, потому, что в этих сферах Россия имеет передовой по мировым меркам опыт, хотя и подзабытый, а во-вторых, сегодня основные деньги зарабатываются даже не в добыче, а именно в нефтесервисе. Действительно, если на сегодня в Ираке ясно, сколько энергосырья, и как его добывать, то пока еще белым пятном на карте экономического развития страны остается потенциал превращения его в энергию и формирование соответствующей инфраструктуры. И здесь возможности для российских фирм может оказаться даже большим, чем в нефти.

И что нужно сделать для реализации этих возможностей?

Это должны определить для себя все, работающие в нефтегазовом секторе и смежных областях в зависимости от профиля своей деятельности. С точки зрения общественно-политического аналитика могу сказать, что, к сожалению, мониторинг и анализ ситуации в Ираке, да и других регионах планеты, играющих ключевую роль с точки зрения энергоресурсов у нас идет несколько вразнобой-отдельно экономическая аналитика, отдельно политическая, отдельно-профессионально-отраслевая. Однако представляется обоснованным, чтобы такая аналитика и экспертиза стала бы интегрированной. Особенно это касается стран и регионов мусульманского мира. Ведь ислам-это не только религия, но и целостная социально-экономическая система, охватывающая все сферы деятельности и, по своему, также и такую специфическую, как энернгосырьевая.
В силу этого обстоятельства Общероссийская организация Аль-Хак (Справедливость) – Общероссийское движение «Наша Россия» выступают вместе с рядом партнерских физических и юридических лиц (например, с Ассоциацией международного сотрудничества “Время и мир”) c инициативой создания исследовательского центра “Исламский мир: энергоресурсы, экономика и общество”. В рабочей группе центра сегодня уже есть компетентные специалисты, занимающиеся данной проблематикой, имеющие публикации, преимущественно политологической, экономической и правовой направленности. Имеются информационные ресурсы. На первом этапе планируется аккумулирование результатов работы, имеющихся в наличии на данный момент, возможная публикация небольших монографий, представляющая собой “энергоресурные” досье стран региона. Первыми, возможно, станут публикации посвященные Турции и Ираку. Планируется проведение общественных мероприятий различного уровня-от рабочих экспертных семинаров до конференции. Это позволит впоследствии расширить спектр деятельности Центра и привлечь специалистов других профилей, в частности, технологического. В более отдаленной перспективе возможно и участие в практических, прикладных проектах по тематике деятельности Центра.
Полагаю, что данная инициатива может внести положительный и реальный вклад, как в дело решения экономических конкретных задач, так и в развитие сотрудничества России со странами исламского мира и сообществами в этих странах.

Камилжан Каландаров – дипломат, доктор философских наук, член-корреспондент РАЕН, один из ведущих российских аналитиков по проблемам Центральной Азии и стран Каспийского региона, Государственный советник Российской Федерации, министр по инвестиционной политике Республики Калмыкия.

Почему русских не допускают к месторождениям Курдистана?

Теперь, когда силы, поддерживающие сирийское правительство, завершили захват Алеппо, а Россия, Турция и Иран договорились о шатком прекращении огня, велика вероятность того, что президент Башар Асад и режим, за которым он надзирает, продолжат править Сирией — в той или иной форме. В интервью французским средствам массовой информации, опубликованном на прошлой неделе, г-н Асад заявил, что Алеппо представляет собой «переломный момент в ходе войны» и что правительство находится «на пути к победе».
Но если все так и есть, то что же на самом деле выиграл г-н Асад?
Давайте посмотрим на цифры (Приводимые статистические данные являются оценочными, и они, вероятнее всего, будут ухудшаться при сохранении существующей матрицы войны в Сирии). Более 80% сирийцев живут за чертой бедности. По данным составленного в 2016 году доклада, почти 70% сирийцев живут в условиях чрезвычайной бедности, и это означает, что они не в состоянии удовлетворить свои основные потребности. Приведенные показатели, вероятнее всего, увеличились с момента проведения данного исследования. Уровень безработицы приближается к 58%, и при этом значительное количество людей участвуют в качестве контрабандистов, боевиков или кого-то еще в экономике войны.

Средняя продолжительность жизни снизилась на 20 лет после начала восстания в 2011 году. Около половины детей не посещают школу — это потерянное поколение. В стране произошла катастрофа с государственной системой здравоохранения. Находившиеся ранее под контролем такие болезни как тиф, туберкулез, гепатит А и холера вновь приобрели эндемический характер. А полиомиелит — ранее он был искоренен в Сирии — вновь получил распространение, и, скорее всего, переносчиками его стали боевики из Афганистана и Пакистана.
Свыше 500 тысяч человек погибли в результате войны, и, кроме того, большое количество людей умерли от последствий нынешнего конфликта (это цена за разрушенные больницы, преследования профессионалов в области здравоохранения, а также использования голода в качестве оружия). Более 2 миллионов жителей страны получили ранения, то есть 11,5% от довоенной численности населения. Кроме того, более половины населения Сирии стали перемещенными лицами и находятся сегодня либо внутри страны, либо за ее пределами. По данным проведенного в 2015 году Управлением ООН по делам беженцев исследования, предметом которого стали сирийские беженцы в Греции, значительное число взрослых людей — 86% — имели среднее или университетское образование. Большинство из них были младше 35 лет. Это означает — если данные верны, — что Сирия теряет именно тех людей, в которых она больше всего нуждается, если еще сохраняется хоть какая-то надежда на восстановление в будущем.

Стоимость восстановления страны будет астрономической. По данным проведенного в марте 2016 года исследования, общие экономические потери в результате конфликта составили 275 миллиардов долларов, тогда как промышленность на всей территории страны уничтожена. К этому следует добавить расходы на восстановление инфраструктуры, которые, по оценке Международного валютного фонда, составят от 180 до 200 миллиардов долларов. Восстановление страны потребует особой щедрости от международного сообщества, однако нет никаких оснований верить в то, что другие страны захотят вознаградить г-на Асада за проявленную им чрезвычайную жестокость в отношении противоположной стороны. Его союзники Россия и Иран имеют собственные экономические проблемы, и вряд ли стоит ожидать от них значительной помощи.
Для того чтобы выжить, сирийский режим вынужден в очень высокой степени полагаться на российские и иранские силы, а также на таких опосредованных союзников как «Хезболла». Это не Сирийская Арабская Армия вновь овладела Алеппо. На самом деле, сирийская армия из-за географии страны и боевых потерь рассредоточена столь тонким слоем, что в прошлом месяце она утратила контроль над большей частью города Пальмира (вновь) и уступила его «Исламскому государству» (запрещенная в России организация), а проправительственные силы были вынуждены сдвинуться на север. И хотя г-н Асад сохраняет некоторую независимость, Москва, Тегеран и даже лидер «Хезболлы» Хасан Насралла будет во многом определять то, что будет происходить в процессе продвижения Дамаска вперед. Асад будет вынужден не только слушать своих патронов, то и, вероятно, сопротивляться их давлению, когда они будут призывать его уйти в отставку в 2021 году в конце своего президентского срока.
И, наконец, следует сказать, что сражение еще далеко не закончено. Ни правительство г-на Асада, ни повстанцы, с которыми он борется, еще не достигли своих целей. Оппозиция больше не способна свергнуть существующий режим, однако повстанческая борьба со стороны вооруженной оппозиции почти гарантирована, и ее будут поддерживать такие ее региональные патроны как Саудовская Аравия, которая ни в коем случае не хочет стать свидетелем полной победы своего соперника Ирана. И по самой своей природе повстанческая борьба требует значительно меньше государственной поддержки, чем оппозиционные силы, пытающиеся удерживать территорию и управлять ей. Г-н Асад тогда увидит то, что бывший спецпосланник ООН по Сирии Лахдар Брахими называл «сомализацией» Сирии. Г-н Асад будет возглавлять правительство, которое — как и в Сомали — будет править, но не управлять всей страной. Вместо этого различные силы — правительство, оппозиция, ополчение, курдское ополчение, очаги «Исламского государства» — будут контролировать отдельные части территории.
А как г-н Асад будет управлять оставшейся частью государства? Существовавшие ранее патронажные сети уничтожены и заменены полунезависимыми военными правителями, ополченцами или местными структурами управления. Это относится даже к тем территориям, находящимся под контролем государства, где поддерживающие режим ополченцы и сохранившие лояльность группировки будут ожидать вознаграждения.

Сирийское руководство, на самом деле, сильно недооценивает то, насколько население страны в целом отдалилось от него. Сирийцы в течение многих лет в значительной мере полагались только на самих себя в том, что касается жизни, выживания и управления. Было бы большим заблуждением для режима полагать, что он может хоть в какой-то мере приблизиться к той ситуации, которая существовала до начала конфликта.

Сирийское правительство может иметь представителя в Организации Объединенных Наций, может иметь посольства в некоторых странах, оно может выдавать паспорта и печатать валюту, но трудно назвать эту страну государством. Контроль, власть и легитимность г-на Асада оказались существенным образом ограничены независимо от того, знает ли он и его сторонники об этом, или нет. Г-н Асад будет вынужден находиться в зависимости от продолжающейся масштабной помощи извне, если он хочет восстановить — хотя бы частично — то, чем была раньше Сирия. Это ему придется подстраивать свою политическую систему под новую реальность, а не наоборот.

Дэвид Леш является профессором Университета Тринити в Сан-Антонио, а также автором книги «Сирия: Падение дома Асадов» (Syria: The Fall of the House of Assad).

Джеймс Гелвин является профессором кафедры истории Ближнего востока Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и автором книги «Новый Ближний Восток: Что необходимо знать каждому» (The New Middle East: What Everyone Needs to Know).

Дэвид Леш (David W. Lesch), Джеймс Гелвин (James Gelvin)

http://inosmi.ru/politic/20170112/238515913.html

В авангарде новой тенденции игнорирования США идет Россия:  в конце прошлого года главы МИД РФ, Ирана и Турции встретились в Москве, чтобы обсудить планы по Сирии. США на встречу приглашены не были, отмечает колумнист издательства Bloomberg Леонид Бершидский

По итогам переговоров министры приняли заявление, согласно которому их страны готовы стать гарантами соглашения между сирийским правительством и оппозицией. В заявлении также отмечается, что все прочие страны, «влияющие на ситуацию в Сирии», могут присоединиться к этой инициативе.

По словам обозревателя, призывы такого рода — то, что США привыкли делать, когда на смену холодной войне пришел мир по-американски. Сегодня три страны ощутили, что у них достаточно сил, чтобы взять на себя руководящую роль в регионе, где действует, наверное, самая большая угроза для Запада — ИГИЛ.

«Россия не против переговоров с США и неоднократно делала это, дискутируя с Америкой в Сирии. Но из этого ничего не вышло, в том числе из-за того, что в администрации Обамы никогда не было единства в вопросе того, стоит ли иметь дело с Путиным», — замечает Бершидский.

В своем недавнем выступлении глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров подчеркнул, что контакты сохраняются, но заметил, что каждый раз, когда Россия и США о чем-то договариваются, американцы «увиливают от уже достигнутых договоренностей» и начинают читать «лекции». В связи с этим Москва ищет обходные пути к другим ближневосточным игрокам с более понятным ей механизмом принятия решений.

«Турции, Саудовской Аравии и Катару необязательно предавать США, чтобы вести переговоры с Москвой самостоятельно. Но вместе с тем они не ощущают необходимости подключать Америку к обсуждению», — предполагает обозреватель.

Также стоит вспомнить Brexit, за который британская общественность проголосовала, игнорируя предостережения Вашингтона, добавляет он. Теперь правительство Британии — ключевого союзника США в Европе — продолжает игнорировать интересы Америки, сохраняя неопределенность в отношении будущего соглашения с ЕС. Остальные члены союза в большинстве своем занимают еще менее проамериканские позиции, чем Соединенное Королевство, и влияние США в этом блоке идет на убыль.

Нарастающее стремление отстраниться от США, по мнению журналиста, является прямым результатом непоследовательности Обамы во внешней политике: он называет ее ценностно-ориентированной, однако большая часть мира не разделяет эти ценности, подозревает США в двуличии и обвиняет их в высокомерии.

Американские заявления такого рода требуют от Вашингтона готовности подкреплять заявленные принципы военной мощью. Но этого нет: например, на Ближнем Востоке Америка чередует резкость с робостью. Ситуация в Сирии убедила многих региональных лидеров в том, что Владимир Путин погружен в ситуацию глубже, поэтому является более весомым партнером.

«При Обаме возникло впечатление, что США — это страна, целиком и полностью сосредоточенная на собственных интересах. Иногда они подаются как ценности, но США не желают прилагать больших усилий для их защиты. Америка умудряется выглядеть в глазах союзников одновременно пассивной и агрессивной», — резюмирует Бершидский.

Аналитический отдел

NET-FAX — NET-ФАКС      

То, что Восток – дело тонкое, давно уже стало расхожей фразой, но как только европейцы пытаются измерять происходящее здесь по своим лекалам, то ничего лучшего на память просто не приходит. К тому же, когда речь идет о политике, то сдержки и противовесы здесь, как и везде, есть, а вот баланс между ними отсутствует вовсе.

Зачем турки сбили российский бомбардировщик в Сирии? Что бы потом извинятся и говорить о трагической ошибке, к которой президент Эрдоган, якобы, не имеет ни малейшего отношения? Есть здесь хоть какая-то логика? Или взять недавнее убийство российского посла в Стамбуле. Официальные чиновники, слаженным хором, сразу завопили, что власть не причем и все это происки злобного проповедника Фетхуллаха Гюлена, сторонником которого был объявлен убийца, лихо ликвидированный турецкими спецслужбами. Вроде бы все понятно, убивать послов однозначно «не комильфо», и официальный Стамбул от этого стремительно и однозначно дистанцировался. Но, опять это проклятое, и недоступное европейскому пониманию, «но…». По сообщениям турецких СМИ, на похоронах Мевлют Мерт Алтынташа, полицейского и бывшего сотрудника охраны президента Турции, расстрелявшего посла РФ в Турции Карлова, присутствовало несколько тысяч человек.

На родине Мевлюта гроб с его телом пронесли на руках по улицам селения, где он родился. Причем, среди людей на панихиде было множество действующих офицеров полиции в форме, которые также пришли почтить память коллеги. И как это понимать? Вообще-то в Турции, как и во многих других странах, тела преступников и, тем более, террористов, родственникам не выдают и хоронят без помпы и указания конкретного места. А ведь Анкара и лично президент Эрдоган, возложили вину за убийство на Гюлена и его организацию, которая в Турции считается террористической и обвиняется в организации попытки госпереворота. Турецкие тюрьмы под завязку, несмотря на их и так традиционно не малые размеры, забиты заключенными, вина которых лишь в том, что они были знакомы с теми, кто, возможно, был знаком с теми, кто, опять-таки возможно, поддерживал Гюлена и его организацию. А тут на похороны официального гюлениста и террориста пришли тысячи человек, причем, никак не опасаясь за последствия своих действий. Почему? Могло ли такое масштабное шоу пройти без разрешения и поддержки властей?

Такая вот восточная специфика, такой вот горьковатый рахат-лукум. И всем, кто имеет дело с турецким государством, следует понимать, что слова, какими бы в тот или иной момент ни были, на самом деле ничего еще не значат. И, самое печальное, что и действия, во всем мире служащие подтверждением или опровержением слов, то же могут происходить и существовать здесь сами по себе, вовсе даже и без связи с окружающим контекстом. Турция, сегодня выстраивая хитроумные комбинации вокруг сирийских курдов, политико-дипломатического урегулирования в Сирии, связях с ИГИЛ, отношениях с внешнеполитическими партнерами и тоталиризации внутренней политики все больше обнажает свои слабые места. Историкам еще предстоит выявить истинные причины того, почему традиционно сильная турецкая дипломатия, которая умела учитывать формируемый баланс сил в мировой и региональной политике, стала плохо реагировать на возникновение новых и опасных уже для сохранения самой турецкой государственности проблем.

Турция — большая и прекрасная страна, населенная трудолюбивым, терпеливым и мужественным народом, страна с огромными богатствами, с большими возможностями, которые позволяют надеяться, хотя, возможно, и не слишком скоро, на светлое будущее. Вместе с тем современная Турция — страна бедняков, живущих в тяжелейших материальных, социальных и культурных условиях. Турция — страна противоречий. Стоящие перед ней проблемы становятся все серьезнее, все острее. Попытки отложить решение этих проблем приводят лишь к еще большему их углублению. В жизни Турции все смешалось и переплелось, здесь столкнулись средневековье и XXI век, многое кажется парадоксальным: реакционные, консервативные традиции и современные, прогрессивные тенденции, невежество, религиозный фанатизм и живая творческая мысль, либеральное фразерство и полицейский гнет, практика физических расправ. Все эти внутренние нестыковки и неувязки, по всей видимости, и привели к современной «рваной» политике, в целях и средствах которой путаются и сами завсегдатаи турецкого Олимпа. И все это следует очень и очень внимательно учитывать тем странам, которые в силу географических или геополитических обстоятельств пытаются выстраивать отношения со столь плохо предсказуемыми потомками янычаров.

Алпаслан Колчак

Iran.ru

Прочитанная недавно статья Александра Моррисона «Аллергия России к своему колониальному прошлому» на «дружественном и партнерском» нынешним управителям России сетевом ресурсе, в очередной раз заостряет вопросы прошлого в некогда едином постсоветском пространстве.

Собственно статья — классический пример информационно-дезинтеграционного «клина» в некогда единый советский народ, подвергшийся ныне серьезной фрагментации.

В Российской империи и далее «по наследству» в СССР были две ключевые точки национальных окраин – Средняя Азия и Кавказ. Западные «партнеры» для ослабления «центра» всегда рассматривали приоритетной своей задачей отрыв от него «национальной периферии» в виде двух выше обозначенных регионов.

На мой взгляд, есть три этно-территориальные ключевые точки Евразии: славянский «центр» (в данном случае славянский достаточно условно — по превалированию численности титульного этноса — «центр» этот все-таки достаточно многонационален), Кавказ (Северный, Закавказье) и Средняя Азия (Казахстан включительно).

В начале 20-века большевики из «славянского центра» сделали ставку преимущественно на Закавказье (Северный Кавказ не был «активирован»). Связка славяне из «центра» (хотя конечно мы не выбрасываем отсюда значительный еврейский сегмент) – представители Закавказья сыграла ключевую роль в переформатировании и сохранении в новом виде больших территорий крупной страны в центре Евразии. Казахстан и Среднюю Азию присоединили к «центру» фактически по итогам Гражданской войны.

Т.е., есть две «национальные силы» на «окраинах» некогда большой страны – кавказская и среднеазиатская. Силы эти не уступают друг другу в потенциалах, а на мой взгляд среднеазиатская даже превосходит кавказскую, просто ей нужен более мощный «детонатор» и «направляющий».

Для «кавказской силы» не нужен «детонатор», нужен только «направляющий», а для «среднеазиатской силы» необходим и «детонатор» и «направляющий» — в этом «среднеазиатская сила» очень похожа со славянской – мощные «пласты» энергетики, но чтобы они «сдетонировали» необходим сильный «направленный взрыв».

Задача западных «партнеров» нынешней «российской элиты» максимально фрагментировать этно-территориальное пространство бывшего СССР – как можно более меньшие территории и максимальное межэтническое разделение.

В 90-х прошлого столетия был первый шаг – фрагментация «недостроенного» советского народа – как единого этно-территориального монолита. Для разлома большой страны и отрыва от «центра» «национальной периферии» «активированы» были ключевые точки: Закавказье (армяно-азербайджанское противостояние) и Средняя Азия (волнения в Казахстане, Фергана). На фоне крайне слабого на тот момент управления в «центре» (судя по всему, тогда Москва просто не знала, как реагировать на подобные события внутри советского государства, либо сознательное преступное бездействие) шансы распада СССР значительно возросли.

На протяжении всех пост катастрофических лет после разлома СССР, планомерно выполняется следующий этап разрушение бывшей РСФСР и параллельное выявление возможных «линий разлома» в бывших союзных республиках. Если в ныне независимых государствах (бывших нац. республиках Союза) думают, что участь дальнейшей фрагментации их минует (если удастся фрагментировать бывшую РСФСР) – блажен кто верует. Следующий этап работы «партнеров» — фрагментация бывших национальных окраин Союза. Собственно, Украина показывает технологии этно-территориального разрушения на примере одной из основных славянских республик.

В течении всех лет после разрушения СССР, в бывший «центр» съезжаются потоки самого пассионарного населения национальных окраин бывшей большой страны. Т.е. в бывшей РСФСР аккумулируются человеческие запасы «детонатора». С этим потенциалом естественно надо работать, но работы как таковой конечно нет. Нынешнему «центру» (этот центр еще более условен по своему управленческому потенциалу, чем во времена позднего Союза) не до подобных «сантиментов», увлекательное накопительство в целях личного обогащения затмило все. Поэтому «необработанные» пассионарии с национальных окраин Союза формируются в практически закрытые анклавы по этно-конфессиональному признаку. Либо с ними пытаются работать вражеские группировки, та же запрещенная в России ИГИЛ и т.п.

Опереться на «русский мир» в бывших республиках Союза… Кремль попросту не может – нет вообще продуманной стратегии «освоения» человеческого потенциала бывших национальных окраин, а в таких условиях представители этого «мира» фактически становятся рудиментом, их не ждут дома (титанические сложности с получением гражданства России тому пример), а там где они родились и выросли произошел «передел» в управленческой элите в пользу титульного этноса каждой национальной республики.

У сегодняшнего «центра» есть только два направления варварского освоения бывших нац. окраин Союза: попытка взять под контроль природные ресурсы бывших нац. республик (но здесь серьезный конкурент Китай, да и англосаксонский мир не дремлет) и использование людских ресурсов в качестве дешевой рабочей силы в бывшей РСФСР. Обе эти «инновации» естественно рано или поздно полностью провальны.

Что делала Российская империя в XIX-XX веках? Она «стравливала пар» своих пассионариев в национальные окраины. В момент переформатирования Российской империи этим потенциалом продуманно воспользовались революционеры. Они формировали из человеческого потенциала на местах «детонатор» — рабочий пролетариат плюс местные национальные кадры. Сейчас это невозможно, т.к. нынешний «центр» в бывшей РСФСР даже задач себе таких не ставит. Но так как свято место пусто не бывает, с людьми работает кто-то другой, и этот кто-то явно «старый и добрый партнер». Причем «центр» своими руками создает благодатную почву для работы всяческих радикальных эмиссаров, будь то «комиссары» западной демократии или радикальных исламистов. Загон тех же среднеазиатов в клише второсортных рабочих мигрантов, это ли не благодатная почва?

Таким образом, при информационном популизме о едином постсоветском пространстве на деле мы видим неприглядную дезинтеграционную реальность.

Что может быть необходимо для торможения процессов дезинтеграции и новой сборки постсоветского пространства:

— создание новой справедливой реальности в бывшей РСФСР;

— четкое понимание и стратегия «русского мира» (если таковой вообще нужен нынешним обитателям Кремля в качестве «инструмента»);

— интеграционные «стыки» русского православия и евразийского мусульманства (как на территории бывшей РСФСР так и на всем постсоветском пространстве), доля которого перманентно растет (а в случае отсутствия подобных «стыков» Москва может получить в недалеком будущем пласт серьезной этно-конфессионально-территориальной проблематики);

— проекция созданной справедливой реальности на бывшие национальные окраины СССР.

И конечно же исключение градации на старших и младших братьев. В нынешних условиях это крайне архаичная модель взаимоотношений. Великая сила Советского Союза была в том, что один из самых крупных этносов страны не боялся поставить во главе не своего этнического представителя.

Разворачивающийся на наших глазах крах западного проекта дает нам шанс. При нынешней российской буржуазно-коррумпировано-криминальной действительности мы этим шансом воспользоваться не в состоянии.

Один из основных вопросов: какими методами создавать новую справедливую реальность постсоветского пространства?…

Эрик Ханымамедов, Волгоград

прим.
(А.Моррисон. Аллергия России к своему колониальному прошлому
)

Президент Ирана Хасан Рухани совершил турне по Средней Азии. Хотя перед этим он побывал в Армении, никого не обманула «армянская повестка дня» поездки иранского лидера. Главные переговоры Рухани вел не в Ереване, а в Астане и Бишкеке. В ответ Анкара сделала свой ответный ход в Баку, где открылась штаб-квартира Международного секретариата Парламентской ассамблеи тюркоязычных стран (ТюркПА). Чей шаг окажется влиятельнее?

Помимо представителей азербайджанских властей, в церемонии открытия Парламентской ассамблеи тюркских стран приняли участие председатель Национального собрания Турции Исмаил Кахраман, председатель Мажилиса Парламента Казахстана Нурлан Нигматулин и председатель Жогорку Кенеша Киргизии Чыныбай Турсунбеков. Их принял президент Азербайджана Ильхам Алиев. Как-никак, речь идет о первом в истории тюркоязычных стран (кроме Узбекистана и Туркмении) событии.

Однако у Тегерана сильные экономические козыри для продвижения своего влияния на Среднюю Азию. Так, Казахстан вовлечен в железнодорожный коридор через Туркменистан и Иран к морским портам, в Кыргызстане Тегеран может вложиться в энергетические проекты. Сейчас для Бишкека критически важно рассчитаться с российскими энергетиками за проделанную работу, поскольку страна в одностороннем порядке денонсировала соглашение и обязалась выплатить эти деньги компании «Русгидро», а на поверку оказалась не готова сделать это. Пальцы веером было нетрудно сделать, гораздо труднее оказалось показать себя финансово состоятельным партнером. Но станет ли Тегеран спасать репутацию Бишкека? Это еще вопрос.

В Казахстане президент Ирана говорил не только о железной дороге, его интересовала совместная добыча казахской меди, покупки зерна, подсолнечного масла, риса, проведении переговоров по Сирии между официальным Дамаском и оппозиционерами.

О чем говорили в Кыргызстане? Вообще, о чем говорить в экономике Ирану со страной, с которой с января по сентябрь он наторговал всего на 11 миллионов долларов? Разве что о том, что в Бишкеке начало работу представительство иранского государственного информагентства FarsNews. Вряд ли иранцы надеются «промыть мозги» киргизам, поскольку они уже порядком «промыты» сначала российской, потом китайской пропагандой. Скорее всего, это агентство будет добывать информацию о стране Тегерану.

По словам представителя МИД КР Жээнбека Кулубаева, Кыргызстан закупает иранское мясо, орехи, фисташки, подсолнечное масло, а также изделия из пластика. Наверное, хочет в будущем покупать все это в долг. От российских и китайских кредиторов киргизы устали отмахиваться, и теперь надо находить новых кормильцев. Суровая правда жизни такова.

С другой стороны Ирану проще подкормить киргизов, потому что они сорвали проведение в конце 2016 года в Бишкеке VI саммита Совета сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), который перенесен на более поздний срок. Решение о проведении его было принято в сентябре прошлого года на V саммите ССТГ в Астане.

Хотя у президента Казахстана Нурсултана Назарбаева были большие планы по развитию ССТГ. Например, ставилась задача получения ССТГ статуса наблюдателя при Организации исламского сотрудничества и в ООН. Назарбаев также предлагал основать Организацию по сотрудничеству и безопасности в Азии.

Как вспоминает Станислав Тарасов на сайте ИА «Регнум», тюркскую карту в свое время пытался разыграть и Советский Союз. Так, в Баку с 26 февраля по 5 марта 1926 года прошел Первый Всесоюзный тюркологический съезд. Это было крупное событие в истории многочисленных тюркских народов Советского Союза, на котором рассматривались проблемы «приобщения тюрко-татарских народных масс к культуре и цивилизации, являвшихся до сих пор достоянием лишь европейских народов», обозначалось начало «великой атаки революционных батальонов тюрко-татарских народностей против тех Гибралтаров и Порт-Артуров», но на так называемой советской идентичности. Съезд рекомендовал использовать опыт Азербайджана по латинизации не только в других республиках и областях Союза, но и в кемалистской Турции. Создавался Всесоюзный центральный комитет нового тюркского алфавита (ВЦК HTA).

После смерти Мустафы Кемаля Ататюрка Москва поняла, что Турцию не ввести в русло влияния, и перевело письменность стран Средней Азии с латиницы на кириллицу, создав барьер на пути культурной идентичности. После развала СССР возвращение к латинице активно продвигали в Баку и Ташкенте, в остальных странах эта тема почти не поднималась.

Немецкий деловой журнал Wirtschaftswoche так видит роль Турции в Средней Азии: «Вместо того, чтобы принимать Турцию в ЕС в надежде использовать ее как бастион в борьбе с исламским фундаментализмом, нам следует оказывать этой стране всяческую поддержку с тем, чтобы Турция стала лидером в ее собственной — исламской — цивилизации».

Однако Иран не заинтересован в сплочении тюркского мира, Москва тоже встревожена визитом президента Турции в Самарканд, поэтому Иран ускорил визиты в Астану и Бишкек для выравнивания ситуации. Ереван в этом турне президента Рухани выглядит своего рода намеком для Баку и чрезмерная активизация в этом вопросе может быть чревата обострением на направлении Нагорного Карабаха.

Судя по тому, что Иран договорился о бартерных поставках газа в обмен на электроэнергию с Арменией, Ереван опасается чрезмерно сильной зависимости от поставок Москвы. Армяне надеются на беспошлинное пользование иранскими портами Бендер-Аббас и Энзели, однако непонятно, какие товары они собираются возить через них? Или хотят быть всего лишь транспортным коридором для третьих стран?

Удастся ли Тегерану и Москве подорвать стремление Турции и стран Средней Азии к дальнейшему сближению? Время покажет.

Борис Герасимов

Режим прекращения огня должен охватить всю территорию страны

Глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу в среду рассказал о завершении подготовки двух соглашений по Сирии. Одно из них касается политического урегулирования, другое — установления режима прекращения огня. По данным турецкого информагентства Anadolu, план предусматривает прекращение боевых действий в полночь 29 декабря на всей территории, где идут бои между оппозиционными группировками и правительственными силами. Достигнутая договоренность не касается террористических группировок. Если соглашение о перемирии будет реализовано, правительство Сирии и представители оппозиции при поддержке Турции и России начнут в Астане политические консультации по дальнейшему урегулированию конфликта. Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков, в свою очередь, заявил, что в Кремле не располагают информацией о договоренности РФ и Турции по перемирию в Сирии.

Москва и Анкара пришли к единому мнению о том, что формат перемирия, введенного в сирийском городе Алеппо ранее в декабре, необходимо расширить. Об этом сообщило в среду агентство Anadolu. По его данным, вслед за договоренностями о прекращении огня в восточных районах Алеппо и последовавшей эвакуации мирных жителей и бойцов оппозиции Анкара и Москва согласовали план, который предполагает распространение перемирия на всю территорию Сирии.

Москва, Тегеран и Анкара перехватывают инициативу в урегулировании ключевого конфликта на Ближнем Востоке

Чуть позднее глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу подтвердил: завершена подготовка двух соглашений по Сирии. Одно из них касается политического урегулирования, другое — установления режима прекращения огня. Касаясь первого из этих пунктов, господин Чавушоглу отметил: сирийская оппозиция никогда не согласится с тем, чтобы президент Башар Асад и дальше оставался у власти, так что «процесс политического перехода с его участием невозможен». Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков, в свою очередь, заявил, что Кремле не располагают информацией о достигнутых договоренностях.

В последние несколько дней между министрами иностранных дел России и Турции Сергеем Лавровым и Мевлютом Чавушоглу шли интенсивные телефонные переговоры, а накануне господин Чавушоглу обсудил подготовку межсирийского диалога с иранским коллегой Джавадом Зарифом. Кроме того, неделю назад главы МИДов трех государств провели встречу в Москве, в ходе которой согласовали совместное заявление по политическому процессу в Сирии.

Как писал «Ъ», Сергей Лавров сделал тогда акцент на том, что военного решения сирийской проблемы не существует, тем самым дав понять: Москва не делает ставку на силовой сценарий. «Мы выступаем за безальтернативность политико-дипломатического урегулирования конфликта»,- заявил по итогам переговоров российский министр.

Трехсторонние переговоры в Москве принципиально отличались от предыдущих попыток достичь мирного урегулирования в Сирии. Как отметила в беседе с «Ъ» советник директора Российского института стратегических исследований Елена Супонина, речь шла о том, чтобы впервые подключить к мирному процессу не только представителей сирийской оппозиции, но и некоторые более договороспособные вооруженные группировки, зависящие, в частности, от Турции.

Георгий Степанов

28.12.2016,

После убийства в Анкаре посла РФ Андрей Карлова многие прогнозировали разрыв отношений между двумя странами. Однако так говорят только те, кто не следил за динамикой их отношений. Мнение аналитика Дова Конторера.

http://izrus.co.il/vesty/article/2016-12-24/33895.html#ixzz4U6unvjL4

Падение Алеппо всего лишь за несколько недель до ухода президента Барака Обамы из Белого дома является подходящей метафорой его ближневосточной политики, состоящей в выводах войск и постоянных отступлениях. Прискорбный вид разрушенного города является демонстрацией реальной цены отстранения Обамы от ситуации в Сирии, о котором он, кажется, нисколько не сожалеет.

В ходе его пресс-конференции уходящий глава Белого дома стал защищать свое бездействие знакомой всем ложной альтернативой, утверждая, что США должны были либо не вмешиваться в конфликт, либо отдавать приказ о массированном вторжении по иракской модели. Однако цель этой очевидной фикции является предотвращение любого обсуждения случившегося, пишет Чарльз Краутхаммер в статье для Washington Post.

Автор отмечает, что в самом начале гражданской войны в Сирии народное восстание набирало обороты, а единственным, что помогало удерживать равновесие, был контроль Дамаска над воздушным пространством. В этот момент США с небольшим риском и издержками для себя могли бы объявить бесполетную зону, как было в Ираке во время войны в Персидском заливе в 1991 году. США могли с легкостью уничтожить самолеты и вертолеты правительства Сирии еще на аэродромах, которые, в свою очередь, можно было так изрыть воронками, что они стали бы непригодными в использовании. Такой шаг изменил бы стратегическое уравнение до самого конца войны.

В сложившихся условиях русские, подчеркивает автор, не смогли бы направить в Сирию свою авиацию, поскольку им пришлось бы противостоять американской за господство в воздухе. Именно потому, что не было сдерживающего со стороны США фактора, Россия и вмешалась в конфликт, решительным образом изменив баланс и отправив мятежников в Алеппо в небытие. Русские, по мнению автора, особенно активно наносили удары по больницам и другим гражданским целям, из-за чего «повстанцам» приходилось выбирать между полным уничтожение и капитуляцией. Вот они и пошли на капитуляцию.

Обама никогда не понимал, что роль сверхдержавы в локальном конфликте заключается не в том, чтобы обязательно вмешиваться в борьбу, но в сдерживании державы-противника от вмешательства, которое может изменить ее ход. Именно это Вашингтон и сделал в 1973 году во время войны Судного дня. Когда Москва пригрозила отправить свои войска на поддержку Египта, президент Никсон поднял ядерный статус США до Defcon 3, поэтому Кремлю пришлось отступиться.

С меньшими драматизмом, но более эффективно благодаря угрозе ответного удара США Западная Германия, Южная Корея и Тайвань сохранили свою свободу и независимость на протяжении полувека холодной войны. Это называется сдерживанием. Однако у Обамы никогда не было способности сдержать кто-либо или что-то либо. В конечном счете, роль величайшей державы оказалась низведена до речей в ООН.

«Вы не способны испытывать стыд?» — вопрошала Саманта Пауэр у «мясников» Алеппо.

По мнению автора, ответ очевиден, но стыд лежит на США за их наивность, потому что Вашингтон посылал государственного секретаря Керри договариваться с русскими то об одном соглашении о прекращении огня, то о другом. Даже сейчас дискуссия вокруг Сирии не внушает оптимизма. Тон ее страдальческий и пессимистический, а ведется она исключительно в области морали. Холодному стратегическому расчету уделяется гораздо меньше внимания.

Асад никогда не был другом США, однако сегодня он больше даже не независимый игрок. Его, по сути, вернули на трон, но в качестве марионетки Ирана и России. Сирия стала платформой, передовой базой, с которой оба «ревизионистских режима» могут проецировать свою власть в регионе.

Иран будет использовать Сирию для продвижения своего доминирования на арабском Ближнем Востоке, тогда как Россия будет с помощью своих баз ВМФ и ВВС понукать суннитскими арабскими странами, ограничивая влияние США.

Это уже происходит. Так, на этой неделе главы МИД и Минобороны России, Ирана и Турции провели в Москве встречу, на которой было положено начало определению судьбы Сирии. Стоит обратить внимание на то, кого там не было. Впервые за четыре десятилетия США — когда-то доминирующая держава в регионе — потеряли свою значимость.

С падением Алеппо и разгоном мятежников США придется не один год восстанавливать свое влияние, растраченное за последние восемь лет. Избранный президент Дональд Трамп говорит о создании безопасных зон, но ему стоит проявлять особую осторожность. Нет смысла пытаться сделать то, что нужно было делать пять лет назад. Условия для этого намного хуже. Поддержание таких безопасных зон будет затратным и опасным, для него потребуется размещение многочисленного контингента сухопутных войск, что может привести к военному столкновению с Россией.

Да и зачем, спрашивает автор. Муки совести являются плохим поводом. Вторжения, которые носят исключительно гуманитарный характер — от Сомали до Ливии — имеют тенденцию плохо кончаться. США могут заявить о своей «ответственности защищать», однако когда не затронуты интересы США, вмешательство становится невозможно поддерживать. И при первых потерях военнослужащие США возвращаются домой.

В Алеппо, заключает автор, вред нанесен, город уничтожен, его жители «этнически зачищены». Для США нет варианта действий постфактум. Если Вашингтон и будет возвращать себе потерянную в Алеппо честь, это будет на абсолютно новом направлении.

Максим Исаев

Эффективен ли в сирийском урегулировании новый формат «тройки»

Главы внешнеполитических и оборонных ведомств России, Ирана и Турции провели 20 декабря в Москве первую встречу, в ходе которой обсудили пути урегулирования сирийского кризиса. Подобный формат, конечно, вряд ли удастся каким бы то ни было образом институционализировать, однако он может стать неким ситуативным форумом для обсуждения актуальных событий, стоящих на международной повестке дня.

Шесть лет сирийского кризиса, и в особенности 2016 год, показали, что в мире не существует силы, способной установить контроль над всей территорией страны. Это в первую очередь связано с тем, что за последние годы конфликта в Сирию «вложились» практически все региональные и глобальные игроки. Более того, размер потраченных сил и ресурсов не оставляет ни одной из сторон, прямо или опосредованно участвующих в конфликте, возможности выйти из него без каких-либо дивидендов, что делает их заложниками ситуации. И с этой точки зрения единственно возможным рациональным решением будет условный раздел страны на сферы влияния. Особенно с учетом того, что ситуация, сложившаяся на сегодняшний день в Сирии, этому так или иначе способствует.

И прежде всего это связано с тем, что практически все противоборствующие стороны внутри Сирии чувствуют ограниченность своих ресурсов и возможностей, что делает для них невыгодной ставку на дальнейшую эскалацию конфликта. Кроме того, уже сейчас вырисовываются контуры зон влияния всех ключевых внешних игроков. И с этой точки зрения своеобразный альянс России, Ирана и Турции – первый шаг на пути к неформальному разделу северной части Сирии и признанию за каждой из стран права контроля над определенными районами.

В какой-то степени это нашло свое отражение и в итоговом коммюнике, которое стороны приняли по результатам встречи, планировавшейся с целью реанимации политического диалога, ввиду бесперспективности дальнейших попыток решения проблемы военным путем. При этом отсылки в итоговом заявлении к уважению территориальной целостности Сирии носят не более чем ритуальный характер.

Формат «тройки», который стороны решили опробовать в Москве, пришел на смену российско-американскому диалогу в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС), где Москва и Вашингтон выступали в качестве сопредседателей. Ее наиболее уязвимым местом оказалась неспособность России и США оказывать полноценное влияние на своих союзников «на земле», что нередко приводило к провокациям со стороны как сирийского режима, так и повстанцев и, как следствие, саботированию достигнутых российским МИДом и американским Госдепом договоренностей.

Условный альянс Россия–Иран–Турция в каком-то смысле решает эту проблему, по крайней мере в масштабах сирийского северо-запада. Во многом это связано с тем, что «тройка» изрядно устала от нескончаемых боевых действий, требующих от каждой из сторон самого активного участия. Иран – один из ключевых союзников Дамаска, чью роль в том, что Башар Асад до сих пор находится у власти, невозможно переоценить, – поддерживает сирийское правительство с самых первых дней конфликта. Однако это стоит Тегерану серьезных военных и финансовых затрат, которые не самая богатая страна несет на протяжении последних шести лет. Не говоря уже о том, что постепенное восстановление связей с внешним миром вынуждает иранское руководство действовать более деликатно.

Турция, будучи также одним из «старожилов» сирийского кризиса, на протяжении всех последних шести лет самым непосредственным образом испытывает на себе последствия гражданской войны на своих южных рубежах. При этом события последних месяцев сделали Анкару не только уязвимой со стороны внешних угроз, но и с точки зрения внутренней конфликтогенности. Помимо участия в кампании по свержению Асада турецкому руководству пришлось решать целый ряд проблем, связанных с активизацией курдского фактора, наплывом беженцев, а также внутриэлитными разборками, самым негативным образом сказавшимися на работе правоохранительных органов, армии и, как следствие, на безопасности внутри страны.

Для России также невыгодна дальнейшая эскалация конфликта в Сирии. Мало того, что это влечет за собой гибель наших граждан, так еще и репутация Москвы оказалась изрядно подпорчена от «борьбы с терроризмом по-русски», что наглядно показал Алеппо, а еще нагляднее Пальмира, вновь перешедшая под контроль «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ). И это притом, что пафос российского присутствия в Сирии, напротив, заключался в изменении имиджа России в глазах мирового сообщества в лучшую сторону.

Все это толкает Россию, Иран и Турцию к поиску общего знаменателя если не в отношении урегулирования всего сирийского конфликта (здесь стороны по-прежнему стоят на своем), то хотя бы в контексте фиксации существующего статус-кво. И здесь вырисовываются определенные компромиссы.

Во-первых, Россия и Иран могут выступить гарантами того, что наступательная политика Дамаска после взятия Алеппо не получит своего развития в направлении Идлиба, которая на сегодняшний день является «вотчиной» сирийской оппозиции и рассматривается Турцией в качестве сферы ее безусловного влияния. Учитывая неспособность сирийских правительственных войск добиваться высоких военных результатов, опираясь исключительно на собственные силы, подобный вариант развития событий представляется вполне реалистичным, даже в случае его неприятия со стороны сирийского режима.

Во-вторых, Турция, получая контроль над Идлибом и «карманом» между двумя курдскими кантонами на севере провинции Алеппо, способна гарантировать пресечение любых попыток контрнаступления на город Алеппо со стороны подконтрольных ей повстанческих структур в Сирии. Это, в свою очередь, позволит правительственной армии и ее союзникам рассредоточить части своих сил, сконцентрированных преимущественно на севере страны, для решения задач на других фронтах, например в Пальмире и Хомсе.

Наконец, по всей видимости, достигнута договоренность по борьбе с терроризмом. В обмен на готовность Анкары начать размежевание повстанцев от террористов в Идлибе с последующей борьбой с «Джебхат Фатх аш-Шам» (бывшая «ан-Нусра», запрещена в РФ) Турция добилась от Москвы и, что более важно, от Тегерана вывода части подразделений «Хезболлы» с территории Сирии. А учитывая, что в суннитском мире «Хезболла» считается террористической структурой, подобный «обмен любезностями» выглядит вполне равнозначным.

Однако противоречия между странами остаются достаточно сильными для того, чтобы опробованный в Москве формат трансформировался во что-то более серьезное. Особенно с учетом крайне непростых отношений между Анкарой и Тегераном, которые сопровождаются взаимными упреками и недоверием.

Турция и Иран – традиционные конкуренты за лидерство на Ближнем Востоке, априори стремящиеся к ослаблению позиций друг друга. Не говоря уже о том, что ни Анкара, ни Тегеран не испытывают особого восторга от появления нового игрока, заявившего о своих амбициях в регионе в лице России. Более того, на сегодняшний день даже не видно предпосылок для долгосрочного и стратегического сотрудничества «тройки», не говоря уже о том, что этот псевдосоюз может быть кому-то противопоставлен. Даже по сирийскому вопросу «тройка» будет постепенно обрастать все новыми участниками (США, страны Персидского залива и т.д.), без которых дальнейшее развитие этой инициативы просто невозможно. И в этом смысле формат Россия–Иран–Турция – неплохой «старт» в политическом диалоге по Сирии, на основе которого возможны какие-либо подвижки в этом направлении.

Об авторе: Леонид Маркович Исаев – востоковед, старший преподаватель департамента политической науки ВШЭ.

26.12.16

22 декабря состоялась конференция Иранского культурного центра при посольстве Ирана в Азербайджана и Международного онлайн аналитического центра «Этноглобус» (“Etnoglobus.az”)   на тему «Мультикультурализм в Исламе».

Конференцию открыл руководитель Иранского культурного центра Ибрагим Ибрагими. «Мултикультурализм и толерантность является основой Ислама. Ислам означает мир, благоденствие. Наша религия  призывает мирному сосуществованию не только мусульман, но и все человечество. В Коране заключается множество айатов носящих в себе призыв к миру. Жестокость , которая пропагандируется именем Ислама успешно подпитывается Западом, так как является их детищем «-отметил Ибрагими.

Ведущий научный сотрудник Института Истории НАН Азербайджана, доктор философии по истории, доцент Нигяр Ахундова рассказала о мультикультурализме в международных отношениях Азербайджана: «Сохранение национально культурных ценностей и их пропаганда во всем мире является необходимой частью внешней политики гсоударства. С этой точки зрения вводится в оборот понятие внешняя культурная политика.»

Научный сотрудник отдела «История и экономика Ирана» Института Востоковедения  НАН Азербайджана , доцент Салех Досталиев отметил роль Ислама в традициях мультикультурализма азербайджанцев. Он отметил, что азербайджанская нация сформирована в основном из кавказского, тюркского и персоязычного этносов:

«До Ислама азербайджанский народ жил в культуре зароострийзма и христианства. На территории Азербайджана истрически мирно совместно проживают не только основные религии, также разные ответвления христианства и иудаизма. С этой точки зрения Азербайджан может стать примером для мира».

Журналист и публицист Рейхан Мирзезаде  отметила о необходимостти пропаганды исламских традиций и образа жизни: «Ценности , которые были передану человечеству с приходом Ислама, Запад приобрел только в 20 веке. Если мультикультурализм означает относится друг другу с любовью и терпением, то Ислам пропагандирует именно это.»

Директор центра «Этноглобус», политолог Гюльнара Инандж отметила, что вероучение Ислама не построена на отрицание другие религий, наоборот требует почтения и признания как иудейства и христианства, также пророков Моисея и Иисуса.

«Ислам также призывает познания самого себя. Человек должен для начала мирно сосуществовать с самим собой. если человек внутри себя не терпим к самому себе , он не может быть терпим к другим»-, отметила Гюльнара Инандж.

Старший научный сотрудник Института рукопией НАНА, доктор философии по религии Акрем Гасанов своем выступлении также затронул тему признания Исламом предыдущих божественных книг и пророков.

Конференция продолжилась обсуждениями. На мероприятии принимали участие представители СМИ и общественности.

Недавний визит министра обороны Германии Урсулы фон дер Ляйен в Саудовскую Аравию показал, что кабинет Ангелы Меркель неявно, но вполне последовательно проводит курс на дестабилизацию Ближнего Востока с опорой на местные авторитарные режимы.

В ходе переговоров госпожи фон дер Ляйен с министром обороны Саудовской Аравии Мохаммадом бин Салманом была достигнута договоренность об обучении, начиная с будущего года, саудовских штабных офицеров в Академии руководящего состава бундесвера в Гамбурге.

Затрагивались также в германо-саудовских переговорах вопросы поставок Саудовской Аравии немецкого вооружения (правда, детали этой стороны дела остались за кадром).

Известно, что с 2001 по 2014 год Берлин продал Эр-Рияду оружия на 2,6 млрд. евро. В 2015 году саудовцы закупили у Германии оружия на 270 млн., а в первом полугодии 2016 года – уже на 484 млн. евро, поднявшись с пятой на третью позицию в списке импортеров продукции немецкого ВПК (вертолеты, запчасти к самолетам и электронное оборудование).

С тех пор, как в декабре прошлого года с подачи Эр-Рияда была создана так называемая Исламская антитеррористическая коалиция (Islamic Military Counter Terrorism Coalition), численность саудовских вооруженных сил постоянно растет. Сухопутные силы увеличились с 100 тыс. до 200 тыс. человек, флот – с 15 тыс. до 25 тыс., совершенствуется система ПРО.

Саудовским ВС не хватает лишь опыта и вооружения, констатируют эксперты Федеральной академии безопасности (Bundesakademie für Sicherheitspolitik). Имеется в виду, что то и другое саудовцы получат от Германии.

Следует обратить внимание, что в исламскую коалицию входят 34 государства, в том числе такие активные на сирийском театре военных действий страны, как Турция, ОАЭ, Катар. При этом составе коалиции нет ни одного шиитского государства, хотя шиитам радикальные элементы суннитской ветви ислама угрожают еще больше, чем умеренным суннитам.

Казалось, было бы логичным присутствие в составе коалиции, борющейся с терроризмом, шиитского Ирана с его мощной армией и опытными разведслужбами, но этого никогда не произойдет потому, что курируемая Эр-Риядом и Анкарой коалиция направлена против шиитов. Иран (шиизм), Саудовская Аравия (суннитский радикализм) и Турция (светский суннизм) конкурируют за право определять в будущем геополитический облик Ближнего и Среднего Востока.

То, что сейчас Анкара и Эр-Рияд объединились против Тегерана, вполне устраивает Берлин, так как создает дополнительные рычаги для давления на Башара Асада. В попытках свержения Асада активно участвуют и турки, и саудовцы, и немцы.

Во время «арабской весны», затеянной администрацией Барака Обамы, Ангела Меркель и ее кабинет одобрили увеличение поставок вооружений не только в Саудовскую Аравию, бесконечно далекую от представлений европейцев о демократии и правах человека, но и в Алжир, Бахрейн, Кувейт, Оман, ОАЭ, Катар. Эти страны получают крупнокалиберные гаубицы, БТР Fennek, танки Leopard 2 A7, гранатометы НК69, автоматы G36 и патроны к ним.

Поставкам германского оружия на Ближний Восток нисколько не мешает то, что Катар помогал Бахрейну подавлять выступления притесняемого шиитского населения, а Саудовская Аравия вторглась в Йемен, спровоцировав бомбардировками гражданской инфраструктуры гуманитарный кризис в этой стране. За такую политику депутат Левой партии Германии Ян ван Акен назвал Ангелу Меркель «лучшей подругой деспотов в регионе Персидского залива».

С началом войны в Сирии ближневосточные партнеры Германии по торговле оружием (Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Кувейт) стали регулярно снабжать сирийских исламистов всем необходимым для ведения вооруженной борьбы против правительства Башара Асада. В том, что терроризм в Сирии сохраняет живучесть, есть и доля заслуги кабинета Меркель.

Чтобы ручеек не иссяк, Урсула фон дер Ляйен во время визита в Иорданию пообещала Амману поставку 50 САУ Marder и радиолокационного оборудования для перехвата телефонных переговоров и СМС-сообщений. Изучается перспектива открытия в Иордании военной базы люфтваффе. Официально это объясняется необходимостью охраны иордано-сирийской границы и борьбы с ИГ. В таком объяснении, правда, есть одна неувязка: именно в Иордании американские инструкторы тренируют сирийских боевиков перед заброской их в Сирию. И Берлину это прекрасно известно.

Немецкие правозащитники обращают также внимание на пренебрежение кабинета Меркель к правам человека в контексте сотрудничества с ближневосточными тираниями. В Саудовской Аравии, например, до сих пор происходят публичные казни – людям отрубают головы, осужденных побивают камнями. Только за один 2015 год в стране были публично казнены 158 человек.

В Йемене военная интервенция Эр-Рияда привела к тому, что 370 тыс. йеменских детей голодают. Эти данные привел представитель партии зеленых в бундестаге Омид Нурипур. Однако все эти разоблачения на динамику сотрудничества Германии с Саудовской Аравией не влияют.

Ангела Меркель держится на посту канцлера уже 12-й год подряд. Согласятся ли немцы выдать ей на предстоящих осенью выборах в бундестаг новый мандат?

Владислав ГУЛЕВИЧ | 20.12.2016

Сохбет Мамедов
Cобственный корреспондент «НГ» в Азербайджане

Совет директоров Азиатского банка развития (АБР) утвердил выделение 1 млрд долл. Азербайджану на реализацию второй стадии разработки газоконденсатного месторождения «Шах-Дениз» в азербайджанском секторе Каспия. Решение было принято единогласно. В сообщении АБР говорится: из предоставляемой суммы 500 млн долл. являются кредитом для ЗАО «Южный газовый коридор», а 500 млн долл. выделяются в виде частичной гарантии по коммерческим кредитам, предоставленным на реализацию данного проекта.

«АБР уже проявил поддержку расширению газового месторождения «Шах-Дениз» в 2015 году», – сказал генеральный директор Департамента АБР по операциям в частном секторе Майкл Барроу. А генеральный директор АБР по Центральной и Западной Азии Шон О»Салливан, в свою очередь, отметил, что расширение месторождения «Шах-Дениз» является ключевым для экономики Азербайджана. По его словам, данный проект позволит обеспечить страну долгосрочными доходами и будет способствовать диверсификации экспорта газа в Европу.

«Поддержка АБР поможет генерировать экономические возможности для частного сектора, создать тысячи рабочих мест, а также способствовать росту связей Азербайджана с соседними странами и Европой», – приводят местные издания слова Шона О»Салливана.

Следует отметить, что в нынешнее кризисное время кредит АБР оказался как нельзя кстати, и он призван обеспечить бесперебойность работ по реализации второй стадии проекта «Шах-Дениз», общая стоимость которой оценивается в 26 млрд долл. В АБР считают, что данный проект поможет обеспечить занятость более чем 19 тыс. человек на стадии строительства и создать 1,8 тыс. постоянных рабочих мест.

Как уже писала «НГ», в настоящее время добыча газа на месторождении «Шах-Дениз» осуществляется в рамках первой стадии разработки, стоимость которой составляет 4,1 млрд долл. при годовой добыче около 10 млрд куб. м газа. Эти суммы, как и объемы добываемого газа, во много раз вырастут после реализации второй стадии разработки месторождения. По предварительным данным, годовой объем добычи в рамках «Стадии-2» составит 16 млрд куб. м, из которых 10 млрд будет направляться в Европу, а 6 млрд куб. м – в Турцию. Если при реализации проекта не возникнут форс-мажорные обстоятельства, то азербайджанский газ в Европу поступит в начале 2020 года. Тем самым начнет полноценно функционировать и «Южный газовый коридор» (ЮГК), преследующий цель диверсификации маршрутов доставки энергоресурсов в европейские страны.

Очередное третье заседание Консультативного совета (КС) министров энергетики стран – участниц проекта ЮГК состоится в феврале 2017 года. Как заявил журналистам министр энергетики Азербайджана Натиг Алиев, «заседание КС внесет вклад в координацию усилий, прилагаемых для своевременного завершения проекта ЮГК», который оценивается в 45–48 млрд долл.

Напомним, что контракт на разработку месторождения «Шах-Дениз» был подписан в Баку 4 июня 1996 года и ратифицирован Милли Меджлисом (парламентом) 17 октября того же года. Участниками проекта «Шах-Дениз» являются BP (оператор, 28,8%), Petronas (15,5%), SOCAR (16,7%), ЛУКОЙЛ (10%), NICO (10%), Total (10%) и TPAO (19%).

Итоговое инвестиционное решение (FID) по второй стадии проекта «Шах-Дениз» было подписано 17 декабря 2013 года. Оно предусматривает строительство двух платформ, бурение 26 подводных скважин, прокладку 500-километровых подводных трубопроводов на глубине 550 м, расширение Сангачальского терминала, расширение на всей территории Азербайджана и Грузии пропускной способности Южно-Кавказской трубопроводной магистрали, а также строительство Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP) трубопроводов.

Баку