Рубрика: Ближнем Востоке

Саймон Керр (Simeon Kerr)

Четыре ближневосточных государства разорвали дипломатические связи с Катаром

Бахрейн, Египет, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты разорвали дипломатические отношения с Катаром, обвинив эту страну в попытках вмешаться в их внутренние дела и в поддержке террористов. Как сообщает АР, об этом решении они объявили почти одновременно ранним утром 5 июня.

Все четыре страны заявили, что их дипломаты покинут Катар и что в скором времени они прекратят воздушное и морское сообщение с этой страной. Пока неясно, как эти меры могут сказаться на крупнейшем авиаперевозчике региона Qatar Airways, отмечает АР. Авиакомпания и правительство Катара на запрос агентства пока не ответило.

Саудовская Аравия, которая возглавляет международную коалицию, воюющую против повстанцев-хуситов в Йемене, также заявила, что катарский воинский контингент больше не будет участвовать в этой военной операции.

Бахрейн утром в понедельник обвинил Катар в поддержке вооруженных террористических группировок, в финансировании иранских группировок, которые пытаются устроить саботаж в Бахрейне и в попытках подстрекательства через СМИ. Это говорилось в кратком заявлении МИД Бахрейна, которое передало государственное информационное агентство. Гражданам страны были две недели на то, чтобы уехать из Катара, дипломатам — 48 часов. Аналогичные заявления сделали и три другие страны, отмечает АР.

На авиабазе «Аль-Удейд» в Катаре находится около 10 000 американских военнослужащих, как разрыв отношений с четырьмя странами регионе скажется на возможностях базирующихся там ВС США, пока неясно. В Центральном компандовании США пока не ответили на запрос АР о комментарии.

Обострение отношений на Ближнем Востоке началось с появления на сайте государственного катарского информационного агентства комментариев от имени эмира Катара шейха Тамима бен Хамада Аль Тани о поддержке Ирана, «Хезболлы» и Израиля и о том, что президент США Дональд Трамп долго у власти не удержится. Доха заявила, что сайт агентства был взломан и комментарии — фальшивка, не имеющая никакого отношения к эмиру. Однако соседи Катара отреагировали на инцидент резко и заблокировали на своих территориях вещание катарских СМИ, включая телеканал «Аль-Джазира». Кризис обострился после визита Трампа в регион. АР напоминает, что арабские страны давно критиковали Катар за поддержку радикальных исламистов, в частности суннитского политического движения «Братья-мусульмане», которая запрещена в ОАЭ и Саудовской Аравии. В марте 2014 г. Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн отзывали из Дохи послов после того, как Катар выразил поддержку президента Египта Мохаммеда Мурси, который участвовал в выборах как кандидат от «Братьев-мусульман», послы затем вернулись в Катар и до морской и воздушной блокады Катара дело не доходило.

Катар неоднократно отрицал, что финансирует экстремистов. АР отмечает, что страна остается ключевым «финансовым покровителем» сектора Газы, которым сейчас руководит «Хамас», в Катаре с 2012 г. живет лидер «Хамаса» Халед Машаль.

Источник — vedomosti.ru

Завершившийся визит президента Трампа на Ближний Восток позволяет сделать выводы в отношении как политики его администрации в регионе, так и изменений по сравнению с курсом экс-президента Обамы.

Политика США на Ближнем Востоке направлена на доминирование там и последовательна за исключением таких моментов, как «перезагрузка» с Бахрейном. Однако редко учитывает проблемы в отношениях стран-партнеров, полагаясь на них в вопросах, относящихся к компетенции американских ведомств. Рассмотрим итоги визита Трампа на Ближний Восток и кризис в ССАГПЗ, этом «клубе монархий Персидского залива», опираясь на материалы эксперта ИБВ Ю. Щегловина.

Опора на старых друзей

Встреча лидеров стран, входящих в ССАГПЗ, с главой Белого дома прошла 21 мая в закрытом для СМИ режиме. Стороны выступили за совместные действия по сокращению межконфессиональной напряженности и региональной нестабильности, за наращивание совместных действий для искоренения группировки «Исламское государство» (запрещенной в России). Достигнута договоренность о проведении раз в полгода заседаний в формате США – ССАГПЗ, посвященных борьбе с террором. Вашингтон подтвердил приверженность защите стран ССАГПЗ от любых угроз, выразил солидарность с их опасениями в связи с «продолжением ракетной программы Ирана», подчеркнув, что она «противоречит резолюциям ООН».

» Политика прежней администрации США, благоволившей Катару, давала повод обвинять президента Обаму в том, что он продался этой стране »

Все это, включая заявления Трампа об иранской угрозе, определяет суть политики США на Ближнем Востоке на данном этапе, которая заключается в реанимации подхода с опорой на старых союзников, в числе которых Саудовская Аравия, Египет, Израиль. Эти страны в Вашингтоне рассматривают как основу новой архитектуры безопасности США. Насколько она будет дееспособна – вопрос. Только КСА и Израиль разделяют антииранский настрой Вашингтона. Каир в большей степени волнует активность «Братьев-мусульман».

Между главными региональными игроками существуют непреодолимые противоречия. Это заметно во взаимоотношениях блоков Катар – Турция, ОАЭ – АРЕ и Саудовская Аравия – Бахрейн. Так что планы Трампа по созданию нового органа коллективной региональной безопасности нереализуемы в принципе, хотя США и могут опираться в каждом конкретном случае на союзников. В Йемене действовать через саудовцев и ОАЭ, а в Магрибе и районе Африканского Рога через ОАЭ и АРЕ с сохранением отдельного форпоста в Израиле. Система эта в основном повторяет схему американского присутствия в регионе после антишахской революции в Иране. Обама пытался на волне «арабской весны» такую систему сдержек и противовесов трансформировать.

Трамп старается перейти к традиционной ближневосточной политике США, явно не оценивая всерьез стоящие перед ним трудности. После теракта 11 сентября часть американской политической элиты и силового блока не верит Саудовской Аравии и Пакистану. История участия США в локальных конфликтах продемонстрировала крайнюю ненадежность этих союзников и выявила использование ими в качестве основного инструмента своего внешнеполитического влияния радикальных джихадистов, воюющих помимо прочего и против Америки. Визит Трампа в Эр-Рияд в этом плане ничего не изменил.

Цена вопроса для саудитов

Главным в выступлении Трампа перед представителями 55 мусульманских стран в КСА была не идея восстановления опоры в регионе на Саудовскую Аравию, Египет и Иорданию (Израиль в Эр-Рияде Трамп старался не упоминать), не то, что за гарантии безопасности придется платить, но цена вопроса как таковая. В итоге в присутствии президента Трампа и короля С. бен Абдель Азиза Аль Сауда был подписан пакет договоренностей на общую сумму 280 миллиардов долларов между Саудовской Аравией и США. Второй заместитель премьера, министр обороны и наследник наследного принца М. бен Сальман и госсекретарь Р. Тиллерсон подписали соглашение о развитии и модернизации ВС КСА, предполагающее сборку в королевстве американских многоцелевых вертолетов Blackhawk.

По словам официального представителя Белого дома Ш. Спайсера, Трамп заключил в Эр-Рияде крупнейшую в истории США оборонную сделку на сумму более 109,7 миллиарда. Профильные министры подписали меморандум между саудовской корпорацией по развитию информационных технологий и компанией Apple, соглашения о сотрудничестве в области электроэнергетики, добычи полезных ископаемых и авиаперевозок (включая закупку пассажирских самолетов). Эр-Рияд вынужден, несмотря на нестабильность нефтяных цен и рост дефицита бюджета, потратиться на ВПК США, поднимая рейтинг Трампа у военно-промышленного лобби. Это и была основная цель американского президента в КСА.

Программных заявлений Трамп во время визита не сделал. Он говорил о «борьбе с терроризмом», поставив мусульманских лидеров в тупик. Уже одно только произнесение этих призывов в Эр-Рияде, спонсирующем признанную в США террористической «Джебхат ан-Нусру», смешно. Достигнутыми договоренностями саудовцам дали понять, что США не будут педалировать проблему «Джебхат ан-Нусры», закрыв глаза на саудовскую активность в Сирии с использованием этой группировки. Это помимо акцентированной антииранской позиции главный итог визита Трампа для КСА. Все прочее, включая меморандумы о совместной борьбе с террором и создании «резервного» воинского контингента 50 стран для возможного участия в иракском или сирийском конфликте, лишь камуфляж для решения политических проблем президента Трампа и его саудовских партнеров.

«Перезагрузка» обернется перегрузкой

Гаранты нестабильности
Фото: google.com

Не секрет, что каждый из лидеров мусульманских стран, встретивших Трампа в Эр-Рияде, преследовал собственные интересы. Это касалось и Бахрейна – слабейшей из монархий Залива, отношения которой с США оказались подорванными после подавления выступлений местных шиитов армиями стран – членов ССАГПЗ, в первую очередь КСА, что сделало его зависимость от саудитов абсолютной. 21 мая в Эр-Рияде президент Трамп на встрече с королем Х. бен Исой Аль Халифой заявил, что отношения между «странами были… напряженными, но с этого момента при нынешней администрации США напряженности в них не будет, и они станут носить долгосрочный характер».

Эти заверения позволили Манаме начать репрессии шиитской оппозиции. Так, известного шиитского клерикала шейха И. Кассима приговорили к году тюрьмы с отложенным исполнением приговора на три года. Ему вменили отмывание финансовых средств и незаконную предпринимательскую деятельность. Основанием стало наличие на его счетах 8 миллионов долларов. Обвинение одновременно с лишением его гражданства было вынесено в прошлом году, с той поры Кассим находится под домашним арестом. После приговора шиитские активисты призвали сторонников организовать марш протеста в деревню Дираз, где он находится, устроить там сидячую забастовку и препятствовать депортации шейха. В итоге минимум пять человек погибли и около 10 ранены после столкновений с полицией, случившихся 22 мая в пригороде Манамы.

Манама продемонстрировала, что подход к решению проблемы шиитского большинства на острове у королевского режима остался неизменным: ставка на репрессии. Эта политика особенно четко проявилась с избранием Трампа. В апреле король одобрил конституционные поправки, позволяющие военным судам рассматривать гражданские дела по обвинению в терроризме и подрывной деятельности. Отличием в политике прежней и нынешней американской администрации является полное игнорирование Трампом проблемы прав человека в Бахрейне. При этом Белый дом дает своим оппонентам в США козырь для организации давления со стороны НПО. Его администрации придется балансировать между стратегическим альянсом с КСА и претензиями американских правозащитников.

Манама в этой связи – в сложном положении. Любой шаг к аресту и депортации Кассима может спровоцировать насилие. Об этом власти проинформировали советники из Иордании и частных британских компаний, курирующие бахрейнских силовиков. В пользу этого свидетельствуют резкие заявления Тегерана, предостерегшего Манаму от насильственных действий к шейху. Иностранные консультанты советуют властям провести реформы и расширить присутствие шиитского большинства во власти, в частности в парламенте.

В Манаме этого делать не желают, полагая, что удастся подавить сопротивление и снизить эскалацию насилия. Оба варианта действий властей в отношении шейха Кассима, депортация или продолжение домашнего ареста, чреваты проблемами. Шейх может превратиться в символ сопротивления, и это станет проблемой не только властей Бахрейна и их саудовских союзников, но и открыто поддержавших режим американцев.

В пылу «холодного нейтралитета»

На фоне визита президента США проявился острый кризис в структуре ССАГПЗ. В ночь с 23 на 24 мая на сайте Катарского информационного агентства (QNA) появились выдержки из выступления, приписываемого эмиру Катара на церемонии выпуска офицерских курсов в Дохе. В тексте, цитаты из которого распространили арабские и западные телеканалы, эмир якобы назвал Иран гарантом стабильности в регионе и выступил с критикой политики некоторых стран ССАГПЗ, направленной против Тегерана. Спустя минуты после этой публикации директор QNA заявил, что сайт агентства взломали и текст выступления главы государства не соответствует действительности. МИД Катара также выступил с официальным опровержением.

Критика «ряда стран ССАГПЗ», безусловно, указывает на КСА и ОАЭ, основных носителей антииранской идеологии. При этом Абу-Даби более выдержан по отношению к Ирану.

Для Катара же основной региональный противник сегодня – тандем ОАЭ – АРЕ, отодвинувший традиционного соперника Дохи – Эр-Рияд на второй план. Подозрительность, с которой в саудовском руководстве отнеслись к сообщениям о заявлении главы МИДа Катара и его опровержению характеризует отношения между этими странами. Сейчас это «холодный нейтралитет».

Кувейт в этой ситуации склоняется к позиции ОАЭ и участвует с ними в покупке военной базы на территории Сомалиленда в Бербере. Но явно симпатии и антипатии не выказывает, стараясь быть над схваткой. В ситуации общего раздора, когда в структуре ССАГПЗ на стороне Саудовской Аравии безусловно находится только Бахрейн, Доха скорее всего и решила напомнить о себе.

Это контрастирует с политикой прежней администрации США, благоволившей Катару, что дало повод обвинять президента Обаму в том, что он продался этой стране. Но при Трампе все по-иному. Белый дом относится к Катару явно с подозрением из-за его поддержки движения «Братьев-мусульман». Информация о проиранских настроениях Дохи должна была встревожить США, заставив их с большим вниманием отнестись к бывшему союзнику.

Следует отметить, что ряд членов ССАГПЗ, в первую очередь Кувейт, пытается замести конфликт под ковер. Характерны слова заместителя министра иностранных дел эмирата Х. аль-Джараллы, сказанные во время визита в посольство РФ по случаю предстоящего Дня России. «Мы с большим интересом следим за печальными событиями на фоне заявлений, приписываемых эмиру Катара. У нас есть твердая уверенность, что многолетний опыт и мудрость лидеров Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива позволят преодолеть любые негативные последствия этих событий». Аль-Джаралла положительно охарактеризовал заявление главы МИДа Катара, подчеркнувшего намерение эмирата установить крепкие отношения с другими членами ССАГПЗ.

В реальности же раскол в ССАГПЗ произошел по нескольким линиям двусторонних и многосторонних отношений, и он, как представляется, необратим. Так, Саудовская Аравия обвиняет султанат Оман в поддержании контактов с Ираном и игнорировании переправки иранским КСИР оружия через оманскую территорию в интересах повстанцев-хоуситов в Йемене.

Второй узел – ОАЭ – КСА. Основные столкновения связаны с противоположными подходами к стратегии в Йемене. ОАЭ выступают за отделение Южного Йемена. КСА – против. Кроме того, Абу-Даби требуют от Эр-Рияда перестать поддерживать местных «Братьев-мусульман» из партии «Ислах». Помимо Йемена КСА и ОАЭ поддерживают противоположные силы в конфликте вокруг проекта строительства Большой плотины на притоке Голубого Нила в Эфиопии. Эр-Рияд на стороне Эфиопии. Абу-Даби – Египта, выступающего за остановку проекта. Разнятся позиции в отношении конфликта в Ливии. И это явно не последнее противоречие в ССАГПЗ, чего бы ни ждали от него США.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока

№ 20 (684) за 31 мая 2017

Источник — vpk-news.ru

Газовый спор между Ираном и Туркменистаном ужесточается. Тегеран предлагает Ашхабаду снизить цену на газ и возобновить поставки, угрожая в противном случае судом. Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов требует сначала погасить долг за поставленный газ и лишь после этого готов обсудить нюансы сотрудничества. Эксперты считают, что у Ашхабада одной проблемой становится больше.

Если Туркменистан не согласится принять условия Ирана, то Исламская Республика обратится в Международный арбитражный суд с иском, касающимся сокращения объемов подачи газа туркменской стороной минувшей зимой. С таким заявлением выступил в понедельник исполнительный директор National Iranian Gas Company (NIGC) Хамид Реза Араки. Ашхабад с 1 января 2017 года прекратил поставки топлива в северные провинции Ирана. Араки, как сообщает агентство IRNA, заявил, что документы для подачи в суд подготовлены и Ашхабад поставлен в известность. Иран составил против Туркменистана три кейса: по цене поставляемого в Иран газа; по ущербу, нанесенному иранской стороне в связи с прекращением подачи газа в зимнее время; относительно неудовлетворительного качества газа. Тегеран рассчитывает на успех. Официальный Ашхабад молчит. Единственное заявление было сделано в январе нынешнего года. В нем МИД Туркменистана объяснил, что прекращение поставок газа связано с накопившейся у NIGC задолженностью.

Напомним, что конфликт между «Туркменгазом» и NIGC начался после того, как туркменская сторона потребовала от Ирана погасить долг в размере 2 млрд долл. Задолженность образовалась в период 2007–2008 годов, когда из-за аномальных холодов в своих северных провинциях Иран был вынужден увеличить количество закупаемого в Туркменистане газа. При этом туркменская сторона повысила и цену сверх оговоренных в контракте. Если законтрактованный газ поставлялся по цене 40 долл. за 1 тыс. куб. м, то цену на дополнительные объемы Ашхабад взвинтил до 360 долл. Иранская сторона долг признает, но не в таком масштабе. Тем более что все эти годы Тегеран расплачивался с Ашхабадом по бартеру: поставками промышленного и энергетического оборудования, транспортными средствами и сельскохозяйственной продукцией (см. «НГ» от 26.01.17).

«В заявлении исполнительного директора NIGC Хамида Резы Араки о передаче материалов спора в Международный арбитражный суд нет ничего сенсационного. Спор между Ираном и Туркменистаном принял затяжной характер, в определенной степени он политизирован, как и многое другое, что связано с туркменским экспортом», – сказал «НГ» исполнительный директор АНО «ЦПТ «ПолитКонтакт» Андрей Медведев. По его мнению, Ирану не стоит быть слишком оптимистичным по будущему решению суда, так как Туркменистан не является участником Нью-Йоркской конвенции по признанию иностранных арбитражных решений. «В газовом вопросе между Туркменистаном и Ираном много подводных камней, например, когда в общем объеме поставляемого по газопроводу природного газа одновременно находятся два разных товара: так называемые инвестиционный и товарный газ. Их стоимость может серьезно отличаться. Что и произошло в данном случае», – сказал Медведев.

По мнению эксперта по Центральной Азии и Среднему Востоку Александра Князева, газовые поставки из Туркменистана в Иран с точки зрения туркменских интересов изначально осуществлялись без учета меняющейся ситуации вокруг туркменского газового экспорта. «В 1997 году, когда открывался магистральный газопровод Корпедже – Курт-Куи, основным потребителем туркменского газа являлся «Газпром», ежегодные торги по цене носили больше тактический, не особо принципиальный характер, поскольку общий уровень мировых цен на газ вполне позволял Ашхабаду и Москве удовлетворять свои запросы на прибыль. О китайском направлении экспорта тогда речи не шло. И туркменскую сторону вполне устраивало иранское направление как по количественным характеристикам, так и по существу сделки – бартерные поставки иранской продукции в обмен на газ», – сказал «НГ» Александр Князев. По мнению эксперта, ситуация принципиально изменилась после того, как «Газпром» стал резко снижать объемы закупок, а затем и вовсе их прекратил. «К этому времени подоспели китайские контракты, но их содержание оказалось «с двойным дном», живых денег они не принесли даже при нынешних низких ценах, поскольку «газовые деньги» идут на покрытие китайских же кредитов, потраченных на обустройство месторождений и всей иной инфраструктуры газодобычи. Этих денег даже не хватает. Уже около двух лет в различных судах рассматриваются иски китайских кредиторов по долгам «Туркменгаза». В определенной мере усугубляет для Туркменистана эту ситуацию и позиционирование Узбекистана и Казахстана не как просто транзитных стран для туркменского газа, но как полноправных поставщиков в Китай газа с собственных месторождений по тем же трубопроводам. Вероятно, этой ситуацией объясняется настойчивое желание Ашхабада перевести отношения с Тегераном из товарного измерения в денежное», – отметил эксперт. Однако, по словам Князева, для Ирана весь смысл поставок газа из Туркменистана изначально состоял лишь в том, чтобы удовлетворить небольшие потребности на северо-западе страны и заодно, пусть и не глобально, войти на туркменский товарный рынок. На протяжении многих лет было много случаев срыва поставок газа, и сегодня иранская сторона вынужденно создала инфраструктуру по обеспечению своих северо-западных провинций собственным газом.

«Иран практически не зависит от туркменского газа, а потому менять условия контрактов Тегеран не захочет. Это одна сторона проблемы. Другая же состоит в чрезмерной политизации вопроса туркменским руководством. Поддаваясь на посулы США и ЕС, Ашхабад делает ставки на проекты, изначально противоречащие интересам Ирана – Транскаспийский газопровод (по дну Каспия) и ТАПИ (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия). Первый, кстати, создает конфликтную ситуацию с Россией. При этом в Ашхабаде ведут себя вне категорий реальной политики, не понимая, что помимо мифических денег за экспорт газа по этим направлениям это создаст серьезные проблемы Туркменистану. Вплоть до блокады региональными странами», – сказал Князев.

Виктория Панфилова
Обозреватель отдела политики стран ближнего зарубежья «Независимой газеты»
30.05.2017

Источник — ng.ru

«Зонтик» НАТО над Сирией

Североатлантический альянс будет участвовать в операциях американской коалиции на территории Сирии. Соответствующее решение принято на двухдневном саммите НАТО, который стартовал в Брюсселе 25 мая с.г. Воевать напрямую натовцы пока не собираются, да и незачем: на поле боя есть масса конкурирующих между собой группировок, которые готовы убивать и грабить за твердую валюту. И это только усиливает тревогу, поскольку «блоковое участие альянса в сирийском конфликте актуализирует пятую статью Устава НАТО о коллективной обороне», напомнил ИА REGNUM военный эксперт Игорь Корецкий. Отсюда проистекает главная цель американских маневров в САР — вытеснение России и Ирана, двух стран, которые сдерживают агрессию НАТО в отношении президента Башара Асада и его окружения. Турция довольна. Так называемый астанинский дипломатический процесс легализовал ее военное присутствие в провинции Идлиб, откуда она может угрожать российскому присутствию в соседней Латакии, не говоря уже о стратегически важной провинции Алеппо, куда из Идлиба «рукой подать». Почему бы и нет? Тем более что за вытеснение России и Ирана из Сирии платит Саудовская Аравия, подписавшая 19 мая с Соединенными Штатами оружейное соглашение на $350 млрд. Таков смысл первого иностранного визита президента США Дональда Трампа, который сначала направился в столицу Саудовской Аравии, а затем уже в Израиль.

Парадоксально, но некоторые эксперты спешно записали сделку Вашингтона и Эр-Рияда в политический актив Тель-Авива. Хотя само правительство Израиля придерживается другого мнения, занимая осторожную позицию. Вот что заявил по этому поводу министр национальной инфраструктуры, энергетики и водоснабжения еврейского государства Юваль Штайниц, призвавший Белый дом разъяснить логику своих действий: «Это вопрос, который действительно должен нас беспокоить. Саудовская Аравия — не та страна, с которой у нас есть дипломатические отношения, она по-прежнему враждебна для нас, и никто не знает, что будет в будущем». Скепсис израильтян продиктован историей. Ведь еще в дни (октябрьской) арабо-израильской войны 1973 года саудовцы не скрывали своей враждебности по отношению к Тель-Авиву, чего нельзя сказать про шахский Иран, который поставлял израильтянам нефть в обход международного эмбарго, введенного аравийскими монархиями Персидского залива.

Ностальгия по Ирану?

Речь идет о нефтепроводе Эйлат — Ашкелон, который был построен в 1968 году по инициативе шаха Мохаммада Резы Пехлеви. Проект функционировал вплоть до исламской революции 1979 года. Труба обеспечивала иранцам беспрепятственный доступ в Средиземное море, позволяя им игнорировать услуги египетского Суэцкого канала. Однако Кэмп-Дэвидские соглашения (1978-1979 гг.), достигнутые Израилем и Египтом при посредничестве США, изменили равновесие на Ближнем Востоке. Каир вернул себе транспортную монополию — с подачи американской администрации Тель-Авив перекрыл нефтепровод, вынудив Тегеран прибегнуть к многолетним судебным тяжбам, которые только в июне 2016 года завершились победой иранской стороны в федеральном трибунале Швейцарии. Суд признал Иран пострадавшей стороной, потребовав от Тель-Авива выплатить $1 млрд компенсаций и проценты по долгу.

Несмотря на явные противоречия, в борьбе с суннитскими режимами Тегеран был естественным союзником Тель-Авива, которым остался и по сей день. Хотя на уровне риторики дела обстоят по-другому, что не мешает президенту ИРИ Хасану Рухани ежегодно поздравлять еврейский народ с Пуримом. Картину иранско-израильского «антагонизма» окончательно разрушил экс-руководитель «Моссада» генерал-майор Меир Даган в интервью телеканалу Channel 2, которое вышло в свет 5 мая 2016 года (спустя два месяца после смерти израильского военачальника).

«»Ядерная сделка с Ираном состоялась благодаря усилиям [Биньямина] Нетаньяху», — заявил Даган в беседе с ведущей Иланой Даян. На ответную реплику Даян о том, что премьер-министр боролся против сделки даже ценой разлада с США, Даган парировал: «Это неправда. Это просто неправда». Разведчик описывает хронику событий следующим образом: «В определенный момент Нетаньяху начал грозить, что нападет на Иран. Он и тогдашний министр обороны [Эхуд Барак] заявили, что единственный способ предотвратить получение Ираном бомбы — нападение. Они говорили о возможностях и готовности ЦАХАЛа, оповещая весь мир о том, что Израиль собирается пойти на этот шаг…» — заявил Даган, сославшись на отчеты разведки 2010 года, в которых говорилось о готовности еврейского государства ударить по Ирану, чтобы остановить развитие ядерной программы.

По его словам, «в результате анализа американцы пришли к заключению о том, что война с Ираном негативно отразится на их интересах». «И поэтому они занялись поиском альтернативы, которой и явилась сделка. Они сказали: «Мы предпочитаем войне плохую сделку». А тем человеком, который помог ускорить заключение сделки, — со всеми его воплями и публичным несогласием — оказался премьер-министр Израиля», — резюмировал Даган. Схожую точку зрения в эфире телеканала Al Jazeera высказывал и Эфраим Галеви, который был директором «Моссада» с 1998 по 2002 год. Он открыто признал, что Иран не угрожает Израилю. Любопытно, не так ли? Тогда зачем израильтянам «союз» с Саудовской Аравией?

Израилем по Ирану

Очевидно, что в условиях хаоса на Ближнем Востоке тактическое сближение с Эр-Риядом было для интересов Тель-Авива вполне ожидаемым явлением, поскольку война сразу на нескольких театрах — абсолютно губительная и вредная затея. Более того, Биньямин Нетаньяху сохраняет оптимизм, надеясь, что «однажды глава израильского кабинета министров сможет совершать прямые полеты из Тель-Авива в Эр-Рияд». А министр обороны Авигдор Либерман и вовсе ратует за создание «арабского НАТО» против Ирана. Причин тому несколько.

Во-первых, мусульманский мир остается враждебным Израилю. Об этом свидетельствует не только длительный арабо-израильский конфликт, в котором задает тон Саудовская Аравия, но и политика стран, вовлеченных в противостояние косвенно. Не случайно в ходе поездки Нетаньяху в Австралию самолет израильского премьера вынужден огибать национальную территорию Индонезии, пролетая через Сингапур, Филиппины и Папуа — Новую Гвинею, уточняет газета Washington Post.

Во-вторых, Израиль и Саудовскую Аравию объединяет китайский геоэкономический проект «Шелкового пути». Пекин ведет двусторонние переговоры с Тель-Авивом и Эр-Риядом по созданию зоны свободной торговли (ЗСТ).

«Министр энергетики королевства Халид аль-Фатих, выступая 15 мая на форуме «Шелкового пути» в китайской столице, приоткрыл завесу тайны: «Мы в Саудовской Аравии с гордостью смотрим на инициативу председателя Си Цзиньпина построить Экономический пояс Шелкового пути. Это полностью совпадает с планами короля Салмана (Saudi Arabia»s Vision 2030) в рамкам стратегии развития страны до 2030 года». «Стратегия 2030 предполагает развитие на территории королевства железнодорожных проектов, строительство аэропортов и морских портов, которые позволят интегрировать Саудовскую Аравию в региональную и международную экономику… Широкие возможности инициативы подкрепляются участием Великобритании в этом историческом проекте. Стратегия 2030 и Шелковый путь предполагают использование уникального расположения королевства на стыке трех континентов — Азии, Африки и Европы. В этом смысле масштабная инфраструктура Саудовской Аравии — еще один актив, который позволит увеличить поток товаров с трех континентов», — цитирует аль-Фалиха лондонская газета Asharq Al-Awsat.

Поднебесная рвется в бой, призывая ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива) во главе с Саудовской Аравией «принять дополнительные меры по институционализации взаимной торговли путем ускорения переговоров по соглашению о свободной торговле», передает агентство Arab News. По словам замдекана Школы международных исследований при Пекинском университете международного бизнеса и экономики Дина Лонга, ЗСТ между КНР и ССАГПЗ позволит вывести торговые отношения на невиданный ранее уровень. Ставки высоки. Ведь «на долю морских коммуникаций приходится до 90% внешней торговли КНР, 98% импортной железной руды, 91% импорта сырой нефти, 92% импорта угля и 99% импорта зерна», уточняет арабский аналитик Насер аль-Тамими.

В-третьих, ценой входа ССАГПЗ в проект «Шелкового пути» служит железная дорога Эйлат — Ашдод, которая должна соединить Красное море со Средиземным. То есть рост израильско-иранских противоречий играет на руку именно Саудовской Аравии, которая при помощи Китая завязывает на себя «мечту» иранского шаха — коммуникации на Средиземное море в обход Суэца.

Израиль оказался в ситуации, когда его союз с Саудовской Аравией против Ирана угрожает китайскому «Шелковому пути», а отказ от альянса с Эр-Риядом рискует создать единый фронт ССАГПЗ против еврейского государства. Причем это происходит в условиях стратегического бессилия Пентагона, который оказался под обстрелом международных СМИ. По сути Тель-Авив выбирает не между арабами и персами, а между Вашингтоном и Пекином. И с каждым месяцем этот выбор обнажает свои противоречия, поскольку Запад пытается выстроить баланс сил на Ближнем Востоке без учета интересов России.

Москва в состоянии сблизить позиции Израиля и Ирана в регионе, что в долгосрочной перспективе позволит сбалансировать союз Саудовской Аравии и Турции. Доха уже отмежевалась от Эр-Рияда. Нужно продолжить начатое…
Саркис Цатурян, 29 мая 2017,

Источник — regnum.ru Постоянный адрес статьи —

Ближний Восток считается одним из самых сложных регионов мира. С момента его новой перекомпоновки в нынешних пока еще признаваемых мировым сообществом границах прошло уже более века, однако следующие друг за другом кризисы продолжают дестабилизировать ситуацию.

Там, как считает директор Французского центра разведывательных исследований Ален Родье, понятие времени не такое, как на Западе, а любая борьба оказывается долгой, независимо от ее причин и направленности. Иногда кажется, что крупные конфликты никак не связаны между собой. Но при более внимательном взгляде они оказываются элементами одной мозаики. Бывает и наоборот: только изучив весь пазл, можно выйти на определение характера того или иного фрагмента. Часто кажется, что текущая политика творит историю, но бывает и так, что история творит современную политику. Не случайно востоковеды утверждают, что в этом регионе мира «история никогда не заканчивается, а все время совершается».

Подобные мысли приходят в голову при попытке проанализировать итоги первого зарубежного турне президента США Дональда Трампа, в ходе которого он посетил Саудовскую Аравию и Израиль. До того он дал Пентагону 30 дней на обдумывание новой ближневосточной стратегии, которая должна включать в себя и организацию борьбы с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Министр обороны США Джеймс Мэттис представил Трампу соответствующий план. Но, по оценке западного издания Lobelog, американских президент на Ближнем Востоке «установил крайне низкую планку», обозначая Саудовскую Аравию и Израиль в качестве важнейших союзников США и противопоставляя их Ирану. Трамп обвинил Тегеран в «поддержке мирового терроризма», тогда как об ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) выражался «туманными формулировками», связал с ним «такие группировки, как ХАМАС и «Хезболла», не видя важных различий между националистическими боевыми отрядами и теми, кто просто пытается посеять хаос».

Если прямой военный конфликт между Саудовской Аравией и Ираном маловероятен, то он вполне возможен в варианте прокси-войн в Сирии и Йемене. Это может дать повод Вашингтону разорвать соглашение с Тегераном по ядерной программе. При этом, похоже, ближневосточная стратегия Трампа не предусматривает открытого широкого вмешательства в военные действия в Сирии. В то же время за сирийским кризисом внимательно следит Израиль, опасающийся сохранения логистического сообщения Ирана с «Хезболлой» в Ливане через Сирию. Пока Израиль занимает крайне жесткую позицию в отношении Тегерана, упреждая возможность появления «Хезболлы» непосредственно у своих границ на юге Сирии.

Политика Вашингтона, Москвы и Дамаска, да и самого Тегерана на этом направлении зависит от множества переменных факторов. Нельзя исключать, что в процессе формирования в Сирии зон деэскалации, одна из которых находится на юге, «Хезболлы» и иранских боевых частей там не окажется. Теоретически это может означать совпадение на определенном этапе иранских, российских и израильских интересов в Сирии в целом и в отношении президента Башара Асада в частности. Как пишет в этой связи Bloomberg, «Израиль не против этой идеи, но хочет, чтобы «честный брокер» США присматривал за ее выполнением». По словам директора израильского Центра стратегических исследований Бегина-Садата Эфраима Карша, «Израиль будет договариваться о том, чтобы Асад не восстанавливал контроль над районом Голан, создав фактическую буферную зону, которая позволит Ирану и «Хезболле» держаться на расстоянии». И далее: «Израиль не думает, что он может вытеснить Иран из Сирии. Если они хотят быть в Алеппо, пусть будут там. Израиль просто не хочет, чтобы Иран был на границе».

Так начинают писаться первые страницы в книге современной политики в регионе. Более того, на днях турецкая газета Yeni Çağ выступила с сенсационными заявлениями, ссылаясь на «осведомленные» источники: «Теперь, когда позиция США понятна, Турция должна делать все необходимое для обеспечения своей безопасности, идя на любой риск. США, совершенно очевидно, нацелены на создание единого независимого Курдистана в рамках определенного процесса по оси Сирия — Ирак — Турция. Для этого нужно применять планы противодействия. Территориальную целостность Сирии должна защитить Турция! Стратегическая цель США — федеральная Сирия. При этом интересы Турции — это унитарная Сирия. Обеспечение территориальной целостности Сирии должно быть стратегической целью Турции, что можно обеспечить только при доминировании дамасского правительства по всей стране. Распутать большую игру США Турция может только в сотрудничестве с Асадом. И только в этом случае она сможет получить поддержку России».

Добавим, что не только России, но и Ирана. Таким образом, после турне Трампа на Ближнем Востоке начинает формироваться новый геополитический пасьянс, который не вписывается в американскую стратегию. Анкара, Москва, Тегеран и Тель-Авив могут оказаться в одном лагере, который реально повлияет на будущее договоренностей по сирийскому урегулированию. При подобном ходе событий Вашингтон и Эр-Рияд способны оказаться в одиночестве на Ближнем Востоке. То есть вроде бы все как обычно, формируется новый тактический альянс, который в будущем может развалиться. Но определившийся ход событий можно отнести к разряду серьезных вызовов для США.

Станислав Тарасов, 25 мая 2017,

Источник — regnum.ru

”Более разумная политика США должна учитывать тот факт, что десятки миллионов иранцев проголосовали не за конфронтацию и не за воинственность. Скорее, они отдают свои голоса за компромисс, мирное сосуществование и открытость. Какова бы ни была внешняя политика США в отношении Ирана и более масштабно Ближнего Востока, ясно одно: иранцы заботятся о своей стране, заботятся о своих голосах в политике своей страны и будут поддерживать своего президента, протягивающего миру открытую руку. Мы, вероятно, не должны показывать сжатый кулак в ответ, просто чтобы сделать отличное от достигнутого администрацией Барака Обамы”, — полагает Хуман Мажд, автор книги «Демократия аятолл: иранский вызов».  

Как пишет The American Conservative в статье There Is an Opportunity for Improved Relations with Iran, враждебность Дональда Трампа к Ирану разделяет большинство политиков в Вашингтоне. О ней можно сожалеть в любое время, но особенно тогда, когда мы видим, что большинство иранцев поддерживают международное участие и постепенные реформы. Сторонники жесткой линии в США отчаянно хотели увидеть победу Раиси, чтобы они могли утверждать, что он представляет ”истинное” лицо Ирана. Но как мы увидели на прошлой неделе, он не представляет большинство иранцев. Здесь есть возможность для США снизить напряженность с Ираном. Упущение этой возможности может иметь значительные последствия для обеих стран.

Хасан Рухани 

Пол Пиллар, профессор Джорджтаунского университета, определяет последствия для США так: ”Последствия возникают как из-за самой враждебности, так и из политики, вытекающей из нее, либо напрямую, как это установлено администрацией Трампа, либо косвенно — путем поощрения пагубных действий Конгресса США и установления тона, который обеспечивает политическую поддержку наносящих ущерб действий. Эта политика включает в себя отказ от любого позитивного сотрудничества с Ираном и поддержку только изоляции, наказания и агрессивной конфронтации с Ираном”.

Как объясняет Пиллар, проведение чисто антииранской политики в регионе затруднит разрешение конфликта в Сирии. Кроме того, оно искажает понимание проблем региона, возлагая вину за большинство из них на Тегеран. Союзники США в Европе заинтересованы в возобновлении торговли с Ираном. Стремление к введению большего количества санкций будет создавать ненужные и нежелательные нагрузки на отношения с ними. Чем больше враждебности США проявляет к Ирану, тем лучше для иранских сторонников жесткой линии, и тем хуже для перспектив политических и социальных реформ. Наконец, возросшее напряжение с Ираном делает более вероятной возможность войны, которая может начаться с инцидента или непонимания, вышедшего из-под контроля. Продвижение, по крайней мере, ограниченного сотрудничества и взаимодействия с Ираном выгодно как США, так и Ирану. Если ястребы Трампа, выступающие против Ирана в Вашингтоне, проложат себе дорогу, то эта возможность будет растрачена, и ситуация для всех участников значительно ухудшится.

http://vestikavkaza.ru/analytics/Trampu-predlagayut-alternativu-politike-vrazhdebnosti-po-otnosheniyu-k-Tegeranu.html

Вашингтон поставляет оружие аравийским монархиям, чтобы они могли противостоять Тегерану

Между США и Ираном на Ближнем Востоке разгорается негласная война. Уже очевидно, что Иран недоволен новым военным союзом Вашингтона и Эр-Рияда. За несколько часов до прилета в столицу Саудовской Аравии президента США Дональда Трампа поддерживаемые Тегераном хуситы с территории Йемена нанесли удар по Эр-Рияду баллистической ракетой Burkan-2 иранского производства.

В соцсетях отмечалось, что в столице страны наблюдался сильный взрыв, а население запаниковало. Официально же власти утверждают, что ракету хуситов сбили в районе южной провинции в Ар-Рейне к западу от Эр-Рияда. Мол, жертв не было.

Подписав рекордное число оборонных контрактов, в своей совместной декларации Вашингтон и Эр-Рияд заявили, что «намерены укреплять оборонный потенциал аравийских монархий, чтобы они могли противостоять иранскому влиянию». Это еще предстоит сделать. А пока Трамп и его окружение во время визита на Ближний Восток предпринимают беспрецедентные меры безопасности. В частности, в Израиле Трампа поселят в номере-бомбоубежище. Если в Эр-Рияде гостям из США гипотетически угрожали хуситы, то в Израиле американцы панически боятся поддерживаемой Ираном «Хезболлы», организации, которую они считают террористической.

И в США, и в Израиле не замечают, что «Хезболла» в Сирии помогает войскам Башара Асада бороться против боевиков «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ) и других отрядов террористов. И самолеты коалиции при случае наносят по «Хезболле» удары. Именно такой удар сил коалиции во главе с США по правительственным силам и шиитским формированиям был нанесен 18 мая в Сирии вблизи границы с Иорданией. Министр обороны США Джеймс Мэттис, оправдывая этот удар, заявил, что силы, наступавшие накануне в направлении пограничного блокпоста Ат-Танф, по всей видимости, были под управлением Ирана. Якобы они действовали «внутри установленной зоны по предотвращению инцидентов и не послушались совета русских уйти оттуда».

Судя по информации сирийских СМИ, глава Пентагона в некотором смысле недалек от истины. Правда, во-первых, там действовали не силы, которые управлялись Ираном, а отряды «Хезболлы» совместно с подразделениями правительственных сирийских войск. Но для Мэттиса, видимо, это одно и то же. Сейчас, как и несколько дней назад, по-прежнему в официальных сирийских сводках боев, которые продолжаются на юге страны вблизи Иордании и введенных американцами «зонах безопасности», фигурируют правительственные войска, которые «совместно с бойцами «Хезболлы» и силами Национальной обороны продолжают операцию на востоке провинции Эс-Сувейда». Во-вторых, почему это вдруг русские должны отговаривать войска Асада и силы, их поддерживающие, от тех или иных действий на собственной территории? Эту территорию, как выясняется, заняли отряды боевиков, которых поддерживают американцы. Эту территорию США объявили бесконфликтной зоной. Но в Дамаске это считают оккупацией. И, конечно, такую «зону» будут освобождать. В том числе и с участием отрядов «Хезболлы», которые являются союзниками сирийских и российских войск, действующих против ИГ и других террористических отрядов на Ближнем Востоке. Сирийские власти говорят, что «намерены полностью взять под свой контроль район южной границы в районе Ат-Танфа, чтобы обезопасить страну от возможной военной интервенции войск США, базирующихся на территории Иордании».

Министр обороны США Джеймс Мэттис продолжает утверждать, что Пентагон поддерживает диалог с Россией по предотвращению инцидентов в Сирии. Якобы «используя открытую линию по деконфликтации», военные из США оповестили российское командование о предстоящем ударе по сирийским войскам и другим поддерживающим их формированиям. Но вот что странно: глава МИД РФ Сергей Лавров уже спустя сутки заявил, что не знал о предупреждении со стороны Пентагона в адрес России «об ударе 18 мая по правительственным силам на юге Сирии». Сложность ситуации понятна. Не случайно в минувшую пятницу этот факт обсуждали члены российского Совбеза на совещании у президента Владимира Путина. И, по словам пресс-секретаря главы РФ Дмитрия Пескова, члены Совбеза РФ отметили «нелегитимность удара американских сил по сирийской территории, который создает сложности в процессе создания зон деэскалации и для внутрисирийского урегулирования».

Американцы позицию РФ и других стран, к примеру, Ирана и Турции, похоже, игнорируют. Скажем, глава объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США Джозеф Данфорд дал понять журналистам, что если в Сирии будут угрозы военнослужащим США, то удары по войскам Асада повторятся.

Сирийские СМИ вчера сообщили, что самолеты коалиции, возглавляемой США, бомбили отряды ополченцев, лояльных Асаду, в провинции Дейр-эз-Зор. Налету авиации подвергся отряд проправительственного формирования иракских шиитских добровольцев, входящих в полк «Сайед аль-Шухада». Инцидент произошел возле пограничного перехода Альбукамаль в провинции Дейр-эз-Зор. Считается, что на эти отряды Иран тоже имеет влияние, а значит, они враги США. Вот и отбомбились силы коалиции по шиитским отрядам. Только эти отряды борются с ИГ. И никакой даже гипотетической угрозы американским военнослужащим не несут.

Об авторе: Владимир Георгиевич Мухин – обозреватель «Независимой газеты».
22 мая 17

Источник — ng.ru

В ходе визита Трампа в Саудовскую Аравию американские корпорации заключили торговых и инвестиционных соглашений на 380 млрд долларов, включая поставки вооружений на 110 млрд. Какие выводы должна сделать для себя в этой связи Россия?

Президент США Дональд Трамп продолжил свое первое зарубежное турне, отправившись из Саудовской Аравии в Израиль. Совершенно очевидно, что одной из главных целей ближневосточного турне Трампа является усиление курса на изоляцию Ирана. Именно поэтому получает столь мощную военную поддержку его главный региональный противник — суннитское королевство Саудитов, которое уже воюет с поддерживаемыми Ираном силами как в Йемене, так и в Сирии. А новая американская администрация уже заявила курс, по крайней мере, на частичный пересмотр соглашений с Ираном, достигнутых при Обаме. Теперь Тегеран вновь обвиняется Америкой в том, что является чуть ли не главным спонсором терроризма на всем Ближнем Востоке. Причем это происходит в те дни, когда там побеждает на перевыборах умеренный президент Роухани, сделавший ставку на восстановление отношений с Западом.

Также Иран играет важную роль в борьбе против джихадистов в Сирии на стороне Башара Асада. И вот, похоже, теперь в Вашингтоне сочли, что дальнейшее укрепление позиций Тегерана на этой почве, в том числе в Сирии более нежелательно. И в этом мнении его всячески поддерживает Израиль, которому окопавшиеся в Сирии и сражающиеся на стороне Асада проиранские силы вроде «Хезболлы» или шиитской милиции совершенно ни к чему в непосредственной близости у своих границ. Достаточно Ливана.

На прошлой неделе ВВС США нанесли удар по военному конвою, как было сказано, проправительственных сил в Сирии. Эти «проправительственные силы», продвигавшиеся против поддерживаемых Западом арабских оппозиционных группировок в сторону места, где близ сирийско-иорданской границы дислоцированы американский и британский спецназ, не кто иные, как вооруженные Ираном международные шиитские формирования. Возможно, включая непосредственно подразделения иранского спецназа или инструкторов из «Стражей исламской революции». Возможно, частично из «Хезболлы». Непосредственным поводом стало то, что якобы эти проиранские силы нарушили или собирались нарушить режим прекращения огня и атаковать прикрываемую в этом районе оппозиционную Асаду группировку под именем «Коммандос революции». Это было первое боестолкновение американцев с проиранскими формированиями в Сирии.

Москва в те дни заявила формальный протест против применения силы в отношении «сирийских вооруженных сил». В то же время он был несравнимо сдержаннее, чем, когда США нанесли удар «томагавками» по базе ВВС Сирии. Скорее всего, в этом случае в конвое не было именно правительственных сирийских войск, а это были представители иностранной шиитской милиции.

Сейчас одним из ключевых вопросов урегулирования в Сирии становится вопрос об участии или неучастии в нем Ирана, который при этом, контролируя напрямую или косвенно определенные территории в восточной Сирии, хотел бы прорубить некий «стратегический коридор» для сообщения со своим союзником в Ливане в лице «Хезболлы». Вашингтон категорически против участия Ирана в сирийском урегулировании, в том числе против участия его представителей в соответствующих переговорах в Астане с участием сирийской оппозиции, а также России и Турции. Израиль, разумеется, в этом с Америкой солидарен. Ему Иран ничем не лучше джихадистов.

Москва до недавних пор настаивала на том, чтобы Тегеран в переговорах в Астане участие принимал. Однако Россия в Сирии, прежде всего, всегда исходила из приоритета своих интересов, а не иранских. Ей ведь тоже не нужно превращение послевоенной Сирии в марионетку Тегерана. Примечательно, что несколько месяцев назад Иран резко выступил против закрепления российского военного присутствия в Сирии в статусе полноценной военной базы. И прежде всего, именно поэтому база в Тартусе юридически осталась в статусе всего лишь пункта материально -технического снабжения ВМФ России. Так что, по некоторым вопросам сирийского урегулирования позиции России, Израиля и США сейчас гораздо ближе, чем могут показаться со стороны.

Георгий Бовт.
23 мая 17

Источник — bfm.ru

Соперник действующего президента неожиданно оказался фаворитом выборов

В Иране сегодня пройдут президентские выборы, которые фактически станут референдумом о доверии к курсу реформ и нормализации отношений с Западом, провозглашенному четыре года назад действующим главой государства Хасаном Роухани. Добивающемуся переизбрания президенту противостоит экс-генпрокурор Эбрахим Раиси, возглавивший консерваторов и, по данным последнего опроса агентства Fars, лидирующий с небольшим отрывом. Эбрахим Раиси рассчитывает сыграть на широком недовольстве политикой своего оппонента. Консерваторы обвиняют Хасана Роухани в неспособности решать острейшие социально-экономические проблемы, главной из которых остается высокий уровень безработицы и инфляции, и в неготовности противостоять растущему внешнему давлению на Иран, в котором задает тон новый президент США Дональд Трамп.

Гонка на выбывание

Вчерашний день — последний перед президентскими выборами 19 мая — стал для Ирана днем тишины. Обратившийся накануне к нации духовный лидер Исламской Республики аятолла Али Хаменеи напомнил, что «Иран находится в неспокойном регионе», однако, по его словам, это не должно нарушить ход голосования. «День выборов должен стать по-настоящему праздничным»,- заявил аятолла Хаменеи, стоящий над президентом, на вершине пирамиды власти в Исламской Республике, созданной в 1979 году.

Президентские выборы в Иране станут кульминацией большого избирательного сезона 2017 года: в эту пятницу в стране также пройдут выборы в местные советы. О беспрецедентном интересе к президентским выборам свидетельствует тот факт, что принять участие в них попыталось рекордное в истории Исламской Республики число претендентов — 1636 (1499 мужчин и 137 женщин). Подавляющее большинство из них, впрочем, так и не прошло через фильтр наблюдательного совета, состоящего из влиятельных шиитских богословов и юристов (этот орган проверяет претендентов на предмет их компетентности и благонадежности).

В итоге в бюллетени для голосования были внесены имена шести финалистов: Хасан Роухани, бывший генпрокурор Эбрахим Раиси, мэр Тегерана Мохаммад Багер Галибаф, первый вице-президент Эсхак Джахангири, экс-министр культуры Мостафа Мирсалим и бывший министр промышленности Мостафа Хашеми Таба. При этом реальные шансы бороться за президентское кресло были лишь у «большой тройки» — Роухани, Раиси, Галибаф.

Замеры общественного мнения показывали: маятник симпатий колеблется. Так, проведенный 7-8 мая опрос иранской социологической службы ISPA выявил лидерство Хасана Роухани, о поддержке которого заявили 42% избирателей. Как следует из этого опроса, Эбрахим Раиси может рассчитывать на 27% голосов, в то время как Мохаммад Багер Галибаф — на 25%.

Другой опрос International Perspectives on Public Opinion (IPPO), проведенный спустя несколько дней, отдал Роухани 29%, Галибафу — 12% и Раиси — 11% (при более чем 20% неопределившихся). Если ни один из кандидатов не наберет более 50% голосов, будет назначен второй тур.

Однако самый последний опрос агентства Fars, обнародованный во вторник, показал совершенно другую картину электоральных предпочтений. Впервые за все время кампании вперед вырвался Эбрахим Раиси — у него 47,9% голосов. По данным Fars, Хасана Роухани поддержат 44,8% избирателей.

Ситуация в президентской гонке предельно обострилась после того, как в понедельник один из тройки лидеров мэр Тегерана Мохаммад Багер Галибаф объявил, что снимает свою кандидатуру в пользу Эбрахима Раиси. Это означает, что, получив его голоса, Эбрахим Раиси может существенно увеличить свой электорат и вырвать победу (вероятность такого сценария и подтвердил рейтинг агентства Fars).

У Хасана Роухани нет ресурса для увеличения числа своих сторонников. Вслед за Мохаммадом Багером Галибафом о снятии своей кандидатуры — уже в пользу действующего президента — заявил во вторник первый вице-президент Эсхак Джахангири. Однако учитывая, что его рейтинг составляет менее 3%, это не может радикально переломить ситуацию в пользу Хасана Роухани.

«Президентские выборы в Иране не раз заканчивались с непредсказуемым результатом. Так было на предыдущих выборах 2013 года, когда сенсационную победу одержал единственный реформатор Хасан Роухани, и в 2005 году, когда никто не ждал успеха консерватора Махмуда Ахмадинежада. А 20 лет назад, в 1997 году, произошла еще одна сенсация — приход к власти реформатора Мохаммада Хатами»,- пояснила «Ъ» старший научный сотрудник Центра изучения Ближнего Востока Института востоковедения РАН Лана Раванди-Фадаи. По ее словам, многое будет зависеть от позиции неопределившихся, на которую в последний момент может повлиять целый ряд факторов — даже пятничная молитва, когда избиратели получат последнее неформальное напутствие в мечетях.

Решение имеющего репутацию одного из лидеров консервативного лагеря Мохаммада Багера Галибафа поддержать Эбрахима Раиси стало примером того, на какие неожиданные шаги готовы пойти иранские противники реформ, чтобы привести в президентское кресло своего кандидата. Господин Галибаф принимал участие и в предыдущей кампании 2013 года и даже считался фаворитом той гонки, в которой победил Хасан Роухани. Однако спустя четыре года консерваторы приняли решение объединиться уже вокруг другой фигуры — экс-генпрокурора Раиси.

По иранской политической традиции последних десятилетий президенты находятся у власти два срока. Между тем уже в первой половине первого президентского срока Хасана Роухани его оппоненты открыто заявили, что будут добиваться ограничения его правления четырьмя годами.

Несмотря на то что именно Хасан Роухани стал одним из архитекторов ядерного соглашения с шестеркой международных посредников, достигнутого летом 2015 года и начавшего процесс снятия международных санкций с Ирана, консерваторы считают правление президента-реформатора провалом.

Состоявшиеся 12 мая третьи, финальные теледебаты кандидатов показали, на что делают главный упор критики реформ. Оппоненты возложили на президента вину за сложную социально-экономическую ситуацию в стране, выражающуюся в высоком уровне безработицы, инфляции и коррупции и низком уровне жизни. «Дерево, которое четыре года не приносит плодов, не будет плодоносить. Страна переживает острый кризис, а правительство не может помочь народу»,- заявил в ходе дебатов Мохаммад Багер Галибаф, на тот момент еще не снявший свою кандидатуру. Он также обвинил Хасана Роухани и его соратника Эсхака Джахангири в покупке земли за бесценок, призвав конкурентов обнародовать свои налоговые декларации.

«Сложная социально-экономическая ситуация — главный аргумент против правительства реформаторов. Иранский средний класс и малоимущие слои пока не ощутили плодов возращения экономики Исламской Республики в мировое хозяйство и притока иностранных инвестиций. При этом сама экономическая модель, представляющая собой причудливое сочетание элементов многоукладности, социалистического хозяйствования с преобладанием госсектора и так называемой исламской экономики, остается неэффективной»,- пояснил «Ъ» старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Владимир Сотников.

В 80-миллионном Иране, по официальной статистике, насчитывается 7,5 млн безработных, 60% из них — представители молодого поколения, на предыдущих выборах голосовавшие за Хасана Роухани. За 2015-2016 финансовый год число иранцев, живущих за чертой бедности, увеличилось почти на миллион по сравнению с 2013 годом, когда господин Роухани пришел к власти.

Еще одним аргументом консерваторов становится растущее внешнее давление на Иран, в котором задает тон новый президент США Дональд Трамп, обвиняющий Тегеран в поддержке терроризма и дестабилизации ситуации в регионе. В формирующуюся новую широкую коалицию против Ирана готовы войти Израиль, Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива, а также Турция. В этой ситуации консерваторы настаивают: стране нужна сильная рука, способная сплотить ее против внешней угрозы, и этой рукой должен стать Эбрахим Раиси.

Сергей Строкань
19 мая 17

Источник — Коммерсантъ

Коды сигнала Путина о PYD
Ситуация на Ближнем Востоке

Президент России Путин сказал ясно: «Оружия Партии «Демократический союз» (PYD) не будет». Он также очертил рамки отношений с PYD и подчеркнул, что они ограничиваются рабочими контактами. Что значит это заявление?

Через день после того, как ВС Турции ударили по Рабочей партии Курдистана (РПК) в иракском Шенгале и террористам PYD в сирийском регионе Карачок, появились некоторые фотоснимки.

Террористы PYD, по которым ВС Турции нанесли тяжелые удары, укрылись за американскими военными в Тель-Абьяде и российскими военными в Африне.

После появления этих фотографий США приняли решение об отправке оружия напрямую PYD. Тогда все внимание обратилось к России. Неужели Москва тоже будет помогать PYD оружием?

Русских по сравнению с американцами связывают более давние отношения с РПК-PYD, но не такие тесные.

Ни РПК, ни PYD Россия не квалифицирует в качестве террористической организации.

США называют РПК «террористической организацией», а ее ответвление — PYD — нет.

После уничтожения российского самолета, нарушившего турецкую границу 24 ноября 2015 года, Россия поставляла оружие PYD. В дальнейшем в Москве было открыто представительство PYD.

Когда Турция и Россия начали процесс нормализации отношений после июня 2016 года, Россия не прекратила отношений с PYD, но и не развивала их.

Флирт между русскими и PYD вызывал некоторое беспокойство в период администрации Обамы. Америка была против того, чтобы он продолжался и заходил еще дальше.

С взятием Эль-Баба в феврале 2017 года после операции «Щит Евфрата» внимание переключилось на Манбидж. В этот период русские пошли на локальное сотрудничество с PYD в Африне.

После операции ВС Турции в регионе Карачок снова появились фотографии, на которых российские военные были изображены рука об руку с террористами PYD в Африне.

3 мая президент Эрдоган в ходе своего визита в Сочи показал эти фотографии российскому лидеру Путину, и тот сказал: «Я не знаю, я выясню». В конце прошлой недели Путин встретился с президентом Эрдоганом, на этот раз в Китае. Путин, очевидно, изучил снимки террористов PYD с российскими военными и дал какое-то объяснение.

Потому что, когда президент Эрдоган, покинув Китай, направлялся в Вашингтон, Путин сделал заявление о PYD в Пекине.

Американцы вооружают PYD, и Путин тоже пойдет по этому пути?

«Нет, — сказал Путин. — Мы не будем поставлять оружие PYD, Анкара не должна беспокоиться по этому поводу». Россия преследует четкую политику в отношении PYD. Она не исключает PYD из сирийского уравнения, но и не так настойчива, как США.

Путин очертил рамки взаимодействия с PYD, подчеркнул, что отношения между ними ограничиваются рабочими контактами и в таком ключе будут продолжаться.

Путин также рассказал, что обсуждал вопрос о PYD с президентом Эрдоганом. И добавил: «Турции не нужно беспокоиться по поводу этой нашей политики». Одним словом, в вопросе о PYD США не делают шага назад. Но даже если и сделают, еще неизвестно, насколько большим будет этот шаг. Тем не менее Россия занимает совершенно другую позицию.

Россия, что называется, не сжигает все одеяло из-за одной блохи. Когда с одной стороны — Турция, а с другой стороны — террористическая организация, Россия, если нужно сделать выбор, не колеблясь, говорит «Турция».

16.05.2017

Haber7, Турция

Таха Даглы (Taha Dağlı)

Источник — inosmi.ru

Грузинская сага о Суркове

Вчера грузинская газета «Хроника+» вышла с пространной статьей о мерцающих следах российского влияния на местную политику. Там сообщалось о встрече бывшего премьер-министра Ираклия Гарибашвили с Владиславом Сурковым незадолго до его отставки полтора года назад.

Согласно версии редактора газеты Элисо Киладзе, в закулисных контактах участвует бывший первый секретарь Компартии Грузии Нугзар Попхадзе. Если верить опубликованному, то Гарибашвили хочет вернуться в политику на гребне противления попыткам узаконить ЛГБТ в Грузии. Молодой политик действительно зарекомендовал себя традиционалистом, стремящимся к укреплению консервативных устоев. При том, что некоторые грузинские политики пытаются укрепить позиции в Западной Европе и США посредством поддержки чаяний ЛГБТ.

«Хроника+» утверждает, что план возвращения в большую политику Гарибашвили после полутора лет просиживания на скамье для запасных был дезавуирован и сорван. И все по причине якобы прочных связей с Москвой. В кулуарах уже второй день говорят о том, что Гарибашвили якобы регулярно контактировал с Владиславом Сурковым и его приближенными.

Это пример конспирологии, направленной на срыв восстановления дружественных уз между Россией и Грузией. Ушедший недавно из жизни Евгений Евтушенко писал: «О Грузии забыв неосторожно, в России быть поэтом невозможно». Даже в самом кошмарном сне он не мог себе вообразить, когда писал это, что Россия и Грузия окажутся в состоянии разрыва дипломатических отношений. Даже при нынешней власти в Грузии слухи о контактах с Российским государством могут стать причиной ослабления позиций того или иного политика.

Российские обозреватели обычно объясняют это явление американским давлением на грузинских лидеров. При том, что фактов такого рода шантажа никто никогда не приводил. Сами американцы всегда отрицали, что мешают грузинскому руководству договариваться с северным соседом. Конспирологические слухи о внешних помехах подогревались обычно грузинскими политиками. Дескать, они уже сами готовы к конструктивному диалогу, однако главный стратегический партнер не поймет их.

Однако при изучении реального положения дел мы убедимся, что «растленное влияние Запада» сильно преувеличено, когда речь идет о причинах антироссийского затворничества со стороны Тбилиси. (Оглашаемый порой довод о том, что диалог с Россией невозможен по причине невозврата Грузии ее утерянных территорий, — не может быть воспринят всерьез. Если Грузия бы рьяно стремилась к возвращению беженцев и возвращению ее территорий, то она бы как раз вела активный диалог с Россией, ибо только таким путем она могла бы вернуть себе утраченные позиции.)

Вся многослойность грузинской политики проявилась в ходе недавнего визита премьер-министра Георгия Квирикашвили в Тегеран. Он полетел туда с делегацией, в которую вошли вице-премьер, министр энергетики Грузии Каха Каладзе, министр экономики и устойчивого развития Георгий Гахария, глава министерства защиты окружающей среды и природных ресурсов Гигла Абулашвили, министр сельского хозяйства Леван Давиташвили, министр спорта и по делам молодежи Тариэл Хечикашвили, а также советник премьера по внешним политике Тедо Джапаридзе.

Этому царственному визиту со знатной свитой предшествовало посещение Грузии министром иностранных дел Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом 18 апреля. Он предложил тогда Тбилиси важную роль в иранском проекте, соединяющем Персидский залив с Черным морем.

В ходе переговоров в Иране был достигнут прогресс в вопросе реализации планов по совместной эксплуатации грузинской железной дороги. Речь идет о путях из Ирана в Турцию через Азербайджан и Грузию, а также через Армению и Грузию. Более того, премьер-министр проговорился недавно, что для улучшения экономического положения Грузии он готов продать 25% акций железных дорог страны. Таким образом, Иран сможет взять под частичный контроль важнейший стратегический ресурс страны. Уже говорят о поставках газа из Ирана и широком спектре возможностей для совместного сотрудничества.

А как на это смотрит администрация Трампа? Как отнесутся к этому те, кто якобы был главным препятствием для восстановления грузино-российской оси?

Не надо быть экспертом по США со стажем, чтобы представить себе немало скривленных носов в Вашингтоне при виде грузинского премьера, рассуждающего вслух о многовековом союзе Грузии с Ираном. Однако вмешательства не будет. Американский интерес к Грузии простыл и сменился равнодушием. Вашингтон сокращает свою экономическую помощь и теряет интерес к политическому сотрудничеству с Тбилиси. Поэтому роман с Ираном не вызывает никакой серьезной озабоченности.

А российским экспертам урок. Нет, не дурная воля США была причиной конфликта с Грузией. Для понимания того, что свершилось, и для нахождения подходящего снадобья следует начать с обновленного и углубленного взгляда. Может, грузинская диаспора сможет построить долгожданный мост? Хочется верить, что усталый пессимизм в адрес Грузии в Вашингтоне не внедрится в вельможные кабинеты в Москве.

Авигдор Эскин
11 мая 17

Источник — regnum.ru

До президентских выборов в Иране остается чуть более недели и, несмотря на то, что президент в Исламской республике является вторым лицом в государстве после духовного лидера, от их результатов в большой степени зависит дальнейший расклад интересов в регионе.

Помимо претендующего на второй срок действующего президента Хасана Роухани, занять высокое кресло по итогам назначенных на 19 мая выборов, рассчитывают бывший генпрокурор Ибрахим Раиси, первый вице-президент Исхак Джахангири, мэр Тегерана Мохаммад Багер Галибаф, экс-министр культуры и исламской ориентации Мостафа Ага Мирсалим и экс-министр промышленности Мостафа Хашеми Таба.

Экс-президент Ирана (2005-2013) Махмуд Ахмадинежад и его близкий помощник, бывший вице-президент и глава Иранской организации культурного наследия, ремесел и туризма Хамид Бакаи от участия в избирательной гонке были отстранены.

Интрига

Как уже отмечалось, в Иране президент не является главой государства — верховная власть в стране принадлежит рахбару —  духовному лидеру, в настоящее время это аятолла Али Хаменеи.

Высший руководитель, помимо прочего, является также верховным главнокомандующим, которому напрямую подчиняется элитное военно-политическое формирование в составе вооруженных сил Ирана — Корпус стражей исламской революции (КСИР).

Однако было бы неверно называть президента Ирана чисто номинальной фигурой, — координируя политику государства, он фактически исполняет функции премьер-министра – должности, которой в Исламской республике нет.

Что касается непосредственно президентских выборов, то в Иране это, прежде всего, соперничество консервативного и реформистского политических лагерей.

Соперники

По мнению наблюдателей, кандидатами, между которыми развернется основная борьба, станут действующий президент Хасан Роухани, кандидатуру которого поддерживают умеренные и реформистские партии и консерватор Ибрахим Раиси, ставку на которого сделали иранские силовики, в том числе, КСИР.

И если Хасан Роухани, главным достижением правления которого стало заключение в 2015 году ядерной сделки с шестеркой международных посредников и последовавшее за этим снятие «западных санкций», и который как умеренный реформатор вольно или невольно успел продемонстрировать лояльность к европейским ценностям — чего стоит одна только фотография на фоне новогодней елки, то его главный оппонент Ибрахим Раиси придерживается более радикальных взглядов, резко критикуя и ядерное соглашение, и нынешнее положение Ирана в целом. В упрек действующему президенту ставится в частности то, что ставка на ожидаемый с заключением ядерной сделки рост иранской экономики себя не оправдала.

Фото: Хасан Роухани

Консерваторы все еще сохраняют сильные позиции во власти, несмотря на большую популярность в последние годы реформистов, а Раиси, который начисто лишен каких бы то ни было симпатий к Западу, и которого эксперты называют одним из фаворитов нынешней предвыборной гонки, выражает именно общеконсервативную позицию.

Фото: Эбрахим Раиси

57-летний Раиси в настоящее время является хранителем святыни Разави — организации, управляющей делами мавзолее Имама Резы, восьмого шиитского имама, в городе Мешхед. Он уже занимал пост главы наблюдательного совета на радио и телевидении, генерального прокурора страны, генпрокурора по делам богословов, члена ассоциации богословов-ветеранов в Тегеране и председательствующего члена Ассамблеи экспертов.

Но и победа Раиси вовсе не предопределена, поскольку, когда речь идет о выборах в Иране, интрига сохраняется до конца, причем не последнюю роль здесь играет мнение духовного лидера Али Хаменеи.

Фото: Али Хаменеи

Ряд аналитиков считают высокой вероятность проведения второго тура, в который выйдут два кандидата, набравшие большее число голосов, но не преодолевшие планку 50%+1 голос.

Экспертный прогноз

О предвыборном раскладе, шансах кандидатов и прогнозе итогов предстоящих в Иране выборов, а также о том, как они могут повлиять на ситуацию в регионе и мире, мы попросили рассказать известного азербайджанского политолога Тофик Аббасова:

«Расклад сил в Иране я бы назвал уже устоявшимся – там есть уже сложившееся противостояние между так называемыми умеренными – реформаторами, правыми радикалами, которые придерживаются непримиримой позиции в плане внутренних реформ, продвижения экономики сопротивления в отношениях с Западом и остальным миром, и теми, которые являются сторонниками рахбара — верховного лидера исламской революции Али Хаменеи.

Но надо сказать и то, что это несколько поверхностная оценка сил, которые представлены в политическом спектре сегодняшнего Ирана. Там даже радикалы подразделяются на три категории: крайне непримиримые, средне непримиримые и более-менее склонные к корректированию своей позиции с учетом интересов страны и хода региональных процессов. Точно так же и среди прагматиков есть два-три крыла, которые позиционируются как, если можно так выразиться, «удобоваримые» для внешних сил категории национальной элиты. Тем не менее, в момент таких избирательных кампаний они, как правило, консолидируются.

Конечно, шансы Хасана Роухани высоки, если учесть и то, что он воспринимается как человек, который склонен к проведению внутренних реформ – и в экономике, и в плане просвещения, и в вопросе реализации норм и правил исламского поведения и т.д.

С другой стороны, Роухани очень мобильный и маневренный политик, с той точки зрения, что он учитывает внутреннюю конъюнктуру в контексте глобальных рисков и мировых трендов. Кроме того, он умеет успешно подискутировать и на внешних широтах, когда по тому или иному вопросу проглядываются резкие коллизии, непримиримая борьба, как, например, при заключении «ядерного соглашения».

То есть, в любом случае, Роухани человек, умеющий слушать оппонента, и в этом плане он политик из плеяды, которую в свое время представляли и покойный президент Рафсанджани, и бывший президент Хатами.

С другой стороны, иранская религиозная школа несколько разношерстная. К примеру, опыт президентства Махмуда Ахмадинежада оставил в истории современного Ирана, я бы сказал, не очень удобоваримый след.

Фото: Махмуд Ахмадинежад

И поэтому многие, в том числе, сторонники непримиримости в отношениях с Западом, понимают, что «ставка на табу» себя не оправдывает и большей частью оборачивается имиджевыми потерями для Исламской республики.

Вследствие этого, надо учитывать и внешние реалии, когда тот или иной кандидат, та или иная сила, подвергаются обструкции или непримиримой критике. Здесь надо иметь в виду, что если речь идет об Иране, то он находится в очень неудобном для себя окружении (с одной стороны, фактор исламских радикалов из стран Залива, с другой — сложные, я бы сказал даже, несостоявшиеся, отношения с Саудовской Аравией, непростые отношения с Турцией, те же Афганистан и Пакистан, представляющие для него фактор постоянного риска).

Кроме того, есть полюсы на Ближнем Востоке, Среднем Востоке, которые все время пытаются «столкнуть лбами» Иран и другие страны. С учетом всех этих перипетий даже самые радикально настроенные, но прагматично мыслящие иранские политики понимают, что не во всем надо идти до конца – нужно учитывать и позицию оппонентов, и вырабатывать какие-то концептуальные конфигурации для того чтобы, как говорится, «и волки были сыты, и овцы остались целы».

Если говорить о шансах кандидатов, то по прогнозам иранского экспертного сообщества, политологов, судьбу выборов решат голоса, отданные за Хасана Роухани и Ибрахима Раиси.

Политическая система в Иране очень сложная, но в целом состоявшаяся и, скажем так, объективно-демократическая.

Например, в нынешних выборах было подано несколько тысяч (!) заявок от претендентов на пост президента. При таком количестве, конечно же, должны быть какие-то институты, какие-то совещательные органы, которые должны отсеивать и применять определенные критерии для того, чтобы оправдать претензии тех или иных людей на участие в выборах.

Сейчас ситуация в целом непростая, поскольку в США произошла смена администрации, и Трамп абсолютно далек от намерения «миндальничать» или проявлять ту самую эффективность, которой отличился Барак Обама, которого склоняли к проведению военной кампании. Но опять-таки вопрос не в том, будет ли военная кампания, а в том, что рано или поздно, отношения должны войти в русло нормализации. Опять же, это можно произойти только в случае, если американцы сумеют перебороть в себе «комплекс неполноценности», который возник после захвата американского посольства в Тегеране, долгого удержания заложников и т.д.

С тех пор они никак не могут простить, и с другой стороны, не хотят смягчить отношения через снятие санкций. Не произошло и обещанного размораживания части иранских финансовых авуаров — то есть, здесь все идет по принципу «по чайной ложке». И поэтому напряженность в ирано-американских отношениях продолжает сохраняться.

Какими же будут отношения нового иранского президента с Западом, и с теми же США? Думаю, так или иначе, но их интересы пересекутся – в регионе, в крупных проектах, программах. Поэтому для того, чтобы  сохранить свое лицо и не навредить национальным интересам, новый руководитель Ирана должен будет учитывать все «за» и «против» — там действительно очень сложная ситуация, когда он постоянно находится под огнем критики парламента, с одной стороны, и религиозных школ, которые тоже имеют отношение к внешним вопросам — с другой.

И, учитывая то непростое положение, в котором оказывается президент как лицо исполнительное (поскольку политические решения всегда принимает рахбар), ему надо всегда «смотреть в оба и держать нос по ветру», чтобы, как говорится, не «накосячить» во внешнем секторе, и защитить свое лицо и свою позицию, показав, что он действовал в интересах государства. Вот такая непростая ситуация.

Я все же думаю, что победит на выборах Роухани. Хотя при нем и не реализовалось многое из того, что было обещано, но он добился большого прорыва по ядерной программе. Помимо этого, сейчас мы видим, что на площадках ООН, МАГАТЭ и других международных организаций Иран постоянно актуализирует вопрос демилитаризации Израиля, обнародует его ядерные программы и т.д. То есть, Иран не всегда придерживается оборонительной позиции – у него есть еще и атакующая тактика, поэтому, считаю, что нахождение на посту президента такого человека, как Роухани, будет отвечать интересам страны с тем, чтобы она не увеличивала число своих недругов, но превратила бы имеющихся противников если и не в друзей, то хотя бы в нейтральных игроков.

Что касается возможности привнесения новым президентом корректив в политику Тегерана в отношении Армении, то это не является вопросом одного человека. Это – годами выработанная линия государственной политики Ирана.

Да, мы можем быть недовольны тем, что Иран расширяет программу взаимодействия с Арменией. Но главное – Иран признает территориальную целостность Азербайджана, о чем постоянно говорит и на двусторонней, и на международной площадке.

Тут надо принимать во внимание еще и то обстоятельство, что вопрос оказания Армении помощи со стороны ИРИ является одним из краеугольных камней в повестке взаимодействия Тегерана с Брюсселем и Вашингтоном, которые всегда ставят вопрос «о тяжелом положении зажатой» Азербайджаном и Турцией Армении, ввиду чего «ей надо помогать».

Так что данный вопрос актуализируют еще и западные партнеры Армении, все время пекущиеся о безопасности страны, которая фактически является агрессором.

Поэтому, хотя я бы и не назвал иранскую позицию равноудаленной, но, тем не менее, отношения с Азербайджаном для Тегерана более выгодны.

Азербайджан в состоянии дать Ирану больше, и наши двусторонние проекты намного более эффективные и презентабельные, чем те, которые он планирует реализовать вместе с Арменией. Как раз таки там больше разговоров, чем реалистичного материала».

Ф.Багирова

Интервью журналиста портала Yencicag.Ru  Ниджата Гаджиева с Алексеем Синицыным, главным экспертом Американо-Азербайджанского Фонда Содействия Прогрессу.  

Ниджат Гаджиев: — Израиль нанес удары по Дамаску по складам Хизбаллы. В тот же день Сергей Лавров заявил о том, что Россия не считает Хизбаллу террористической организацией.

Как понять политику России в Сирии? Почему не работает ПВО? Почему никакой реакции российской стороны нет?

Алексей Синицын: — Внешнеполитическая стратегия Израиля — это нечто удивительно гибкое и динамичное, способное к немедленным трансформациям. Незыблемым в ней остается только твердое убеждение, что Иран — это экзистенциальный враг Израиля. Сирия — это звено в шиитской «Оси сопротивления» во главе с Ираном, западным флангом которой является ливанская Хизбалла. А она — единственная военная сила, вступавшая в серьезные боестолкновения с израильской армией в последние десятилетия.

Для израильтян подлинным кошмаром представляется только одна мысль, что боевики Хизбаллы могут получить современное вооружение из российских поставок и, тем более, оказаться вместе с этим оружием на Голанских высотах. Поэтому в ходе сирийской войны израильские военные не раз атаковали армейские объекты Сирии — позиции ПВО, базы хранения противокорабельных ракет и ракет класса «земля-земля».

Но, пожалуй, эта атака будет иметь наибольший резонанс. Мы знаем о пяти ударах по складам боеприпасов, в том числе, на территории военного аэропорта аль-Мезза. Но каким-то образом оказался задет и международный аэропорт Дамаска. Там  в результате бомбардировки загорелись хранилища горючего и есть данные, что на момент удара в аэропорту находились три транспортных самолета иранских авиакомпаний Qeshm Fars Air, Pouya Air, и Mahan Air. А это уже очень серьезно.

Министр транспорта и разведки Израиля Исраэль Кац в интервью радио Армии Обороны Израиля еще раз подчеркнул, что для израильтян своеобразной «красной чертой» является попытка передачи стратегических вооружений  ливанской Хизбалле. «В тот момент, когда Израиль получает достоверную информацию об этом — он наносит удар», — сказал Кац.

Эта позиция еврейского государства прекрасно известна российскому руководству. Да, Москва не признает Хизбаллу террористической организацией, но «белой и пушистой» ее тоже никто не считает. Мне вспоминается ликвидация командира спецназа Хизбаллы в Сирии Али Файяда, который погиб в сирийском Ханасире от попадания израильской крылатой ракеты. В Иране и Сирии тогда не было предела возмущению коварством израильтян.

Но в России, в целом, к этому факту отнеслись достаточно сдержанно. Я думаю, что в Москве вспомнили, что  Али Файяд был известен как «Али Боснийский», и он в свое время крайне жестоко воевал в Боснии против сербов. Это я к тому, что Москва выступает против того, чтобы современное вооружение, передаваемое Сирийской Арабской Армии, попадало в руки ливанских шиитов, отношение к которым у российского руководства весьма сложное.

Поэтому россияне официально не вмешиваются в ситуации, когда Израиль наносит удары по складам вооружений и боеприпасов, которые могут быть переданы Хизбалле. В конце концов, русские, хотя и не поставили сирийцам ЗРК С-300, модернизировали их комплексы С-200, которые сейчас вполне способны оказать сопротивление израильским ВВС. И если этого не происходит, то вопросы возникают по самой организации боевого дежурства, которое несут сирийские ПВО. Ведь Москва не брала на себя обязательство прикрывать сирийское небо. Российские С-300 и С-400 прикрывают только собственные Военно-Космические Силы.

Ниджат Гаджиев: — Как после этого удара будет реагировать Хизбалла и Иран на политику Израиля? Можно ли ожидать войну между Ираном и Израилем, если Израиль еще раз нанесет удар?

Алексей Синицын: — Я же говорю, что особенной новизны в этой атаке израильтян нет. Вот, дерзость явно присутствует, но я объясняю ее еще и эмоциональным фоном, на котором развернулась эта операция израильских ВВС. Она практически совпала с Днем солидарности с народом Палестины, известном как «День аль-Кудс». Он очень широко отмечался в Сирии, и, думаю, несложно догадаться какие проклятия неслись в адрес Израиля.

К тому же накануне в Израиле состоялась репетиция воздушного парада, посвященного  69-ой годовщине независимости еврейского государства. И в этом параде впервые приняли участие самолеты пятого поколения  F-35i «Адир». А это тоже импульс показать, кто хозяин в ближневосточном доме.

Но войны между Ираном и Израилем, конечно, не будет. Ракетная или, как еще говорят, «баллистическая программа» Тегерана далеко не завершена, а, значит, атаковать израильтян нечем.  Вот, если она будет реализована, то для Израиля возникнет, куда более серьезная угроза, чем вся «ядерная программа» Ирана. Израиль не видно на карте мира и, если по его территории будет нанесен удар баллистическими ракетами даже не в ядерном снаряжении, то для крохотного еврейского государства это может стать подлинной катастрофой.

Совсем другое дело — опосредованная война. Все годы сирийского конфликта израильтяне испытывали очень большой соблазн взять под свой полный контроль все Голанские высоты. Поэтому они весьма активно помогали антиасадовской оппозиции. Я имею в виду не только таких «умеренных» оппонентов режима, как сирийские друзы, но и откровенных радикалов, для которых даже были открыты двери израильских полевых госпиталей. Впрочем, эту помощь можно с натяжкой считать гуманитарной, а израильтяне в своем протежировании фундаменталистов уходили порой далеко за пределы их несколько своеобразного понимания гуманизма.

Сейчас ситуация кардинально изменилась. Мировая общественность как-то не заметила события, которые произошли на юго-западе Сирии, на границе с Ливаном. Весьма обширная по местным меркам территория, на которой формирования «оппозиционеров» хозяйничали несколько лет, практически без боя перешла под контроль Дамаска.

Основная часть боевиков, по договоренности с правительственными силами,  покинула зону от Дамаска до Голанских высот и ливанской границы и отбыла, как легко догадаться, в Идлиб. Именно в этой провинции концентрируется сейчас как «непримиримая», так и «умеренная» оппозиция. А, вот, юго-западный антиасадовский фронт практически прекратил существование — на этом направлении угроза силам режима сохраняется только вокруг города Дераа и в ряде черкесских сел на Голанских высотах.

Теперь представьте, как прореагируют израильтяне, если на Голанских высотах неожиданно появятся подразделения Хизбаллы, организации, которая позиционирует себя победительницей в последней ливано-израильской войне 2006-го года? Да еще и вооруженные современной боевой техникой иранского, а частично и российского производства. Поэтому я прогнозирую серьезные операции израильтян против ливанских шиитов, которые, надо понимать, тоже не собираются сидеть сложа руки.

Ниджат Гаджиев: — Как вы считаете, может такая сдержанная в отношении Израиля политика России внести разногласия в союз Москва-Тегеран?

Алексей Синицын: — Иранцам сейчас не до российско-израильских отношений. Перед ними, буквально, на глазах вырастает угроза войны с США. И, поверьте, израильтяне сделают все, чтобы непосредственное участие в ней не принимать. Хватит и одних американцев. Но возможное противостояние Вашингтона и Тегерана — это тема отдельного большого разговора.

Одно можно сказать совершенно точно — кто бы не победил на президентских выборах в Иране — либерал или консерватор — он будет искать сближения с Москвой. Особенно, в контексте военно-технического сотрудничества и продажи Ирану современных вооружений, среди которых, готов на любое пари, Тегерану наверняка приглянутся прекрасные российские противокорабельные комплексы. Вот почему  я никоим образом  не ожидаю охлаждения реального отношений между Москвой и Тегераном.

Аналитический отдел

NET-FAX — NET-ФАКС               

Новая конструкция по урегулированию конфликта ждет проверки временем

6 мая вступил силу Меморандум о создании зон деэскалации в Сирии, который был подписан 4 мая в Астане делегациями России, Ирана и Турции. Вот, о чем в нем говорится:

1. В Сирии создаются четыре зон деэскалации — провинция Идлиб и некоторые части соседних провинций (Алеппо, Латакия и Хама), район к северу от Хомса, пригород Дамаска Восточная Гута и ряд провинций в южной части Сирии (Дераа и Эль-Кунейтра). При этом представитель Генерального штаба Вооруженных сил России добавил, что «при необходимости в зависимости от развития обстановки Меморандум позволяет сформировать дополнительные зоны деэскалации».

2. В этих зонах прекращаются любые боевые действия между правительственными войсками и вооруженными группировками. Под запрет подпадают и полеты военной авиации. В то же время страны-гаранты примут все необходимые меры для борьбы с терроризмом как на этих территориях, так и за их пределами. Это свидетельствует о том, что предпринимается попытка изменить — в промежуточном отношении — внутреннюю динамику вооруженного конфликта посредством нейтрализации радикальных исламистов. Сложившийся статус-кво в рамках конфликта, в частности контроль оппозиции над занятыми регионами пока не трогают. В свою очередь оппозиция должна отмежеваться от джихадистов и обещать не создавать в будущем с ними какие-либо альянсы.

3. На границах районов деэскалации организуются специальные зоны безопасности, где установят КПП для пропуска гражданских лиц и гуманитарной помощи, а также пункты мониторинга за режимом прекращения огня. 14 мая гаранты перемирия должны создать Совместную рабочую группу по деэскалации, которая будет заниматься в том числе определением границ зон деэскалации и зон безопасности. К 27 мая будут подготовлены карты соответствующих районов.

На наш взгляд, было бы логичнее действовать в обратной последовательности, но, похоже, в данном случае сработала дипломатия общего подхода в силу действия благоприятных международных условий и обстоятельств, что проявилось в следующих факторах.

Первый: сохранился потенциал взаимодействия на сирийском направлении альянса Россия-Турция-Иран.

Второй: Помимо стран-гарантов в консультациях по подготовке Меморандума принимали участие делегации Иордании, США (в качестве наблюдателя), правительства Сирии и специальный посланник генсека ООН по Сирии Стеффан де Мистура.

Третий: тема создания зон безопасности в Сирии обсуждалась в ходе телефонного разговора президентов России и США Владимира Путина и Дональда Трампа.

Главное тут в том, что вопреки некоторым предположениям Трамп не выступил против Тегерана, выступающего в качестве одного из гарантов. Этот вопрос рассматривался и во время недавних переговоров в Сочи президентов России и Турции и оба лидера выразили поддержку. Путин обсуждал также сирийскую проблематику со своими казахстанским коллегой Нурсултаном Назарбаевым. Масштабную работу выполнил министр обороны России Сергей Шойгу, который провел рабочие встречи с министрами обороны Ирана, Турции, Сирии и Израиля. Постоянные контакты поддерживались по линии разведслужб, шла работа с конкретными лидерами группировок вооруженной оппозиции.

Срок действия Меморандума обозначен в 6 месяцев. Если все будет нормально, то он автоматически продлится еще на 6 месяцев. Но это тактика. А чего хотят участники процесса в стратегии, пояснил государственный департамент США — есть надежда на «сокращение насилия в Сирии» и следует заняться «подготовкой фундамента для политического урегулирования». Параметры урегулирования на данном этапе пока не имеют и не могут иметь четкого очертания. Очевидно только то, что политический процесс в Сирии будет проходить через несколько этапов.

Теперь о других мелких, но важных деталях, которые могут сказаться на дальнейшем ходе развития событий в регионе. Меморандум вводит и фиксирует фактор появления в Сирии деэскалационных зон, что, по мнению Генштаба России, «позволит правительственным войскам высвободить значительное количество войск» для продолжения борьбы с джихадистами. Да, но на линии разграничения могут быть размещены воинские контингенты не только из стран-гарантов, но и так называемых «стран-наблюдателей». В дипломатических кругах циркулируют слухи о возможности появления в Сирии международных сил, в частности Алжира, ОАЭ, Египта, БРИКС, ОДКБ, ООН.

Помимо того, как указывается, присутствующие и сохраняющие контроль в некоторых зонах отряды оппозиции должны будут на своей земле вести борьбу против ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и «Аль-Каиды» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). С кем они будут это делать? Возможен ли альянс сил оппозиции с правительственными войсками? Те, кто называет себя политической оппозицией Дамаску, в Астане не поддержали Меморандум и дали негативную оценку роли Ирана в качестве гаранта перемирия.

Не все ясно с ролью США, их готовностью взять на себя объем обязательств по Сирии — ведь есть проблема с турками, которым очень и активно не нравится поддержка Вашингтоном сирийский курдов. Стоило только ВВС Турции нанести авиаудар по позициям курдов в районе Карачох на сирийско-турецкой границе, как США отправили курдам 22 фуры с оружием и боеприпасами, а также транспортные средства. Что будет дальше? Как будет действовать Анкара, опасающаяся появления на севере Сирии курдской автономии?

Конечно, сегодня в отношении практической реализации Меморандума больше вопросов, нежели ответов. Что-то может проясниться по ходу дальнейших консультаций, которые должны предусматривать и сценарий действий в случае срыва или попыток срыва договоренностей. Исключать ничего нельзя, особенно с учетом богатой сирийской и ближневосточной истории выполненных и невыполненных, даже откровенно сорванных соглашений о перемирии и переговорах. Но что бы не говорили и писали сейчас, объективно Москва, Вашингтон, Анкара и Тегеран оказываются на одной галере и грести им придется на основе новой стратегической инициативы в Сирии. Это внушает определенные надежды.

Станислав Тарасов

Источник — regnum.ru

США выразили обеспокоенность не согласованным с другими членами антиигиловской коалиции авиаударом Турции по позициям курдского движения пешмерга в Ираке и Сирии. По сообщению Анкары, при атаке погибли не менее 70 курдских боевиков, а сам удар был частью контртеррористической операции, нацеленной на уничтожение членов курдской партии «Демократический союз».

Госдепартамент США выразил обеспокоенность тем, что Турция нанесла массированные авиаудары, из-за которых в северных районах Ирака и Сирии погибли бойцы поддерживаемых США курдских военизированных формирований, сражающихся с террористической организацией «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России).

«Эти воздушные удары не были одобрены коалицией и привели к невинным жертвам среди наших союзных сил в борьбе против ИГ. В частности, погибло множество бойцов движения пешмерга», — цитирует пресс-секретаря Госдепартамента Марка Тонера The Washington Times.

Он добавил, что США обеспокоены тем, что Турция проводила атаки без надлежащей координации, а также подчеркнул важность соблюдения границ и суверенитета Ирака. По словам Тонера, официальные лица США напрямую поделились своими опасениями с Турцией.

Информацию о том, что при атаке турецких ВВС 24 апреля погибло множество сирийских и иракских курдских боевиков, поддерживаемых США, подтвердили Fox News два американских чиновника из Пентагона. Кроме того, несколько десятков бойцов получили ранения. Оба чиновника заявили, что среди бойцов, попавших под удар, нет военнослужащих США. В момент удара ближайшие американские патрули находились примерно в 10 км от места атаки.

«Это очень серьезно», — сказал один возмущенный чиновник из США.

Американские и российские войска были предупреждены примерно за час до того, как 24 турецких самолета и два беспилотника разбомбили несколько мест расположения боевиков на севере Ирака и на северо-востоке Сирии. По информации Пентагона, высокопоставленные российские официальные лица связались с коллегами из США, чтобы попытаться уговорить Турцию отказаться от атаки, но эти просьбы были проигнорированы Анкарой.

«Учитывая чрезвычайно сложную ситуацию в этих районах, крайне важно, чтобы Турция и все партнеры по борьбе с ИГ координировали свои действия и вели атаки в тесном сотрудничестве. Это поможет более эффективно атаковать ИГ и обеспечить безопасность всего персонала коалиции», — пояснил пресс-секретарь Пентагона Адриан Ранкин-Гэллоуэй.

По сообщению Анкары, при атаке погибли не менее 70 курдских боевиков, а сам удар был частью контртеррористической операции, нацеленной на уничтожение членов курдской партии «Демократический союз».

По словам турецких силовиков, это объединение является военизированным отделением Рабочей партии Курдистана. Турция классифицирует их как террористические группы, а Вашингтон считает их неотъемлемой частью международной коалиции, участвующей в войне против ИГ.

Ранее в этом месяце министр обороны США Джеймс Мэттис в Пентагоне провел переговоры со своим турецким коллегой Фикри Ышиком о предстоящем наступлении на город Ракка в Сирии. При этом сотрудники секретариата обеих сторон проигнорировали вопрос одного из журналистов о роли курдов в этой операции.

Ровно месяц назад в Вашингтоне прошла встреча стран — участниц возглавляемой США коалиции по борьбе с ИГ, в которой приняли участие госсекретарь США Рекс Тиллерсон, министры иностранных дел и официальные представители 68 государств. Встреча коалиции состоялась после более чем двухлетнего перерыва.

В октябре 2016 года официальный Багдад заявил, что если турецкие войска не покинут Северный Ирак, это может привести к масштабной региональной войне.

«Мы не один раз просили турецкую сторону не вмешиваться в иракские дела, и я боюсь, что турецкая авантюра может обернуться региональной войной», — заявлял премьер Ирака Хайдер аль-Абади.

Турция ввела войска в Ирак еще в декабре 2015 года. Тогда турецкие военные и бронетехника вошли в северную провинцию Найнава, примыкающую к Иракскому Курдистану, автономному от Багдада. Анкара объяснила свои действия подготовкой народных отрядов, воюющих в Ираке с ИГ. Однако, согласно сообщениям властей Ирака, Турция занималась обеспечением безопасного прохода контрабандной нефти и наносила удары по позициям местных курдов.

Багдад назвал присутствие турецких военных «враждебным действием» и заявил о нарушении суверенитета. На эту фактическую интервенцию отреагировала и Лига арабских государств, и даже США, призвавшие уважать территориальную целостность Ирака.

В настоящее время в Сирии находится около тысячи военнослужащих США. В марте в страну были переброшены 400 морских пехотинцев. Для проведения ударов по ИГ военно-воздушные силы США используют турецкую авиабазу вблизи границы с Сирией.

Рафаэль Фахрутдинов 26.04.2017,

Источник — gazeta.ru

Джейн Исхак (Jane Iskhak)