Turkish Forum

Рубрика: Сирией

  • Мугам – музыка магов (Часть II)

    Мугам – музыка магов (Часть II)

    источник

    http://ethnoglobus.com/index.php?l=ru&m=news&id=449

    Рафик Имрани,

    Доктор искусствоведения, профессор

    Исследования структуры саза в последние годы доказали, что на рукоятку древнего саза были привязаны первоначально 3, после 5, еще позднее 7 ладков. В процессе эволюции инструмента количество степеней были увеличены до количества, преобладаемые на сегодняшний день. Научные исследования показали, что с помощью даже 7 ладков древнего саза возможно исполнение любого ашугского напева.

    Первичная древняя ладовая система была определена в результате практики. Исследования доказали, что звукоряд древнего саза совпадает со звукорядом лада Шур, а первичная звуковая система опиралась на тон+полутолновой тетрахорд. 1. Уникальность результатов исследований заключается в том, что в древней звукосистеме азербайджанской музыки наличие звуков до диез, ми бекар, фа диез, ля бекар, си бекар отсутствуют. Но даже при таком отсутствии в звукоряде древнего саза можно проследить ладовое строение мугамов Шур, Сегях, Раст, Баяты-Исфахан, Абу-Ата, Нейриз-Кабир, Чобан-Баяты. А это значит, что перечисленные мугамы вполне можно было исполнить на древнем сазе. Следуя логике, выше данные мугамы также являются из числа самых древних.

    Наличие изображений древнего саза, тара, танбура в Шумерский период, еще раз подтверждает о существовании мугамного и ашугского искусств в далеких древних веках. Названия мугамов запечатлены также в михических писаниях Шумерского периода.

    ВИграющий на таре

    музыкальной традиции древнего периода, использование инструментов с длинной рукояткой свидетельствует о том, что исполняемые напевы охватывали диапазон равный 2,5-3 октавам.

    Прослеживая историческое развитие мугамных напевов, следует, что, пройдя несколько этапов развития еще д.н.э., мугам, распространяясь, дошел до самого пика своего восхождения. Ссылаясь на исследования научных источников, можно сделать вывод, что первоначальный этап развития национального музыкального искусства попадает на 12 тысячелетие д.н.э., второй этап-6 тысячелетие д.н.э, третий этап развития – 4-3 тысячелетие д.н.э., четвертый этап-2 тысячелетие д.н.э., а пятый этап отмечается 1-ым тысячелетием д.н.э.

    Выше мы отметили о немаловажной роли и значении дарвишов в развитии мугамного искусства. Дарвиши были активными участниками, как обрядовых празднеств, свадебных церемоний, так и религиозных обрядов. По историческим сведениям, Хамаданский поэт Баба Тахир Урйян, живший в 10 веке н.э., был дарвишом и обошел все восточные страны. Исполняемый ныне в мугамах раздел Баба Тахир, наличие в 19 веке мугам-дестгяха Баба Тахир и факт того, что именуются они именем известного поэта, несомненно, указывает на прекрасные им знания музыкального искусства. Изучая деятельность дарвишов в 19 веке, можно сделать вывод, что они, как мастера-исполнители, активно участвовали в религиозных обрядах. В Карабахе во время месяца Махарремлик дарвиши выступали в качестве чтецов траурных стихов. Дж. Багдадбеков2 в своих воспоминаниях отмечал их прекрасный голос и всесторонние знания. Также упоминаются имена известных в Шуше дарвишов Сарбаф Ибрагима и Сарбаф Габиба. Багдадбеков пишет, что грустные таснифы они, обычно, исполняли в мугамах Баяты-Гаджар и Шюштер.

    По сведениям научной литературы Дарвиши объединяли 22 религии в одной секте. В Азербайджане из этих сект преобладали Ушшаги, Вахдати, Аджам, Хакисар, саги Сабзали, саги Сурхалы.

    В древних национальных традициях дарвишов можно встретить некоторые общие сохранившиеся черты традиций шаманов. Как и шаманы, они прибегали к методам музыкального исцеления, колдовству, укрощению музыкой змей и т.д. Дж. Багдадбеков считает, что большая часть дарвишов прибыли из южного Азербайджана. Среди них по таланту своему особо выделялись Муганлы Дарвиш и Мирза Алигулу. Отмечаются также имена голосистых дарвишов, выходцев из южного Азербайджана и участников Музыкальных меджлисов — Мирза Рази, Мирза Рзаи Гарадаги, Мирза Гуламин Пуллили-Пулини и др. Известно и то, что дарвиши искусно владели такими музыкальными инструментами как ней, деф, нафир, шах нафир, танбур, саз, кеманча. В выше сказанном, преследуется одна лишь цель — показать и доказать, что дарвиши умели владеть музыкальными инструментами близкими по душе человеческой и, при этом, тонко разбирались в человеческой психологии. Но они имели большую склонность использовать музыку, как сильное средство воздействия, в религиозных обрядах.

    Лица, создавшие мугамные напевы, были высокопрофессиональными знатоками, мастерами музыкального искусства. Высокопрофессиональный знаток создает совершенное искусство, а сочиненные им же музыкальные напевы выделяются по своему совершенству и профессионализму. Мугамные напевы развивались параллельно прогрессу общества. Этот факт и есть доказательство тому, что мугамы, как жанр классической музыки на всем Востоке служит высоким идеям, развитию человечества и, наконец, совершенству поколений в новом обществе.

    Читайте также —

    1 Читай об этом в изданиях 2006-го года Института Фольклора НАНА.

    2 Дж. Багдадбеков. Воспоминания.Рукопись.стр.61-62

  • Ядерная безопасность в Южной Азии

    Ядерная безопасность в Южной Азии


    источник

    http://www.iimes.ru/rus/stat/2010/18-03-10b.htm

    В.И. Сотников

    В преддверии Вашингтонского саммита по ядерной безопасности, намеченного на 12-13 апреля с.г., на который приглашены представители 44 стран, включая президента Пакистана Асифа Али Зардари и премьер-министра Индии Манмохана Сингха, пакистанские и индийские СМИ активно обсуждают вопрос о поддержании режима ядерной безопасности в регионе Южная Азия и высказывают свои точки зрения на будущее этой безопасности. Эти точки зрения представляют практический интерес для российских экспертов по ядерному нераспространению — как региональному, так и глобальному, так же как и та точка зрения, которой в этом вопросе придерживаются американские эксперты.

    В данной статье автор попытался свести воедино различные оценки нынешнего и будущего состояния ядерной безопасности и в регионе, и в глобальном контексте с точки зрения режимов ДНЯО и ДВЗЯИ и позиций, занимаемых в отношении них двумя региональными ядерными державами-антагонистами. Результатом такого контент-анализа позиций Пакистана и Индии по этим вопросам, а также мнения на этот счет американских экспертов стали некоторые рекомендации для российских практических ведомств, осуществляющих проведение внешнеполитического курса РФ в регионе Южная Азия и по проблемам ядерного распространения и всеобщего запрещения испытаний ядерного оружия. При этом имеется в виду, что в настоящее время Россия и США ведут переговоры о заключении нового договора, значительно сокращающего стратегические ядерные арсеналы обеих стран. В это же время в Южной Азии наблюдается продолжающаяся гонка ракетно-ядерных вооружений между Пакистаном и Индией, в которой Пакистан уже сделал основной упор на повышение роли своих ядерных активов в перманентном соревновании с Индией, направленном на выравнивание общего баланса вооружений (в том числе ядерных).

    В пакистанской газете «Дейли ньюс» выступающий под псевдонимом известный пакистанский дипломат, принимавший участие в Лахорском саммите между премьер-министрами Индии и Пакистана в 1999 г., обратил внимание на то, что на прошлой неделе все пакистанские электронные СМИ обыгрывали сообщения американской печати о слухах, что администрация президента Б. Обамы косвенно признает статус Пакистана как «заявленной ядерной державы». Он также опроверг теорию о том, что США тайно планируют захват ядерных активов Пакистана. Эта информация, очевидно, была основана на сообщении газеты «Вашингтон пост», подписанном помощником редактора Дэвидом Игнатиусом, о недавних шагах, предпринятых администрацией президента Обамы «с целью разрешения озабоченности по поводу пакистанской безопасности».

    Автор статьи в пакистанской газете заявляет, что статус Пакистана как заявленной ядерной державы является уже глобально признанным фактом. Сами США признали этот статус сразу же после пакистанских ядерных испытаний 28 и 30 мая 1998 г., последовавших за индийским ядерными испытаниями 11 и 13 мая. Это признание прозвучало в ходе диалога из восьми раундов, которые США проводили с Индией и Пакистаном на равных условиях для поисков сотрудничества с ними по некоторым подходам к вопросам безопасности.

    «Я помню, — пишет пакистанский автор, — как заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт (который в конце 90-х годов прошлого века отвечал в Госдепартаменте США за отношения с Индией и Пакистаном. – Авт.) однажды официально заверил меня, что «с точки зрения США Пакистан преуспел в достижении главной цели, которую он уже давно поставил перед собой, — приобретении потенциала сдерживания в отношении Индии».

    «Тот факт, что США вступили в ядерную сделку с Индией, служит дальнейшим подтверждением той реальности, что оба государства являются ядерными державами. Другое дело, что Пакистан остается жертвой двойных стандартов (американских! – Авт.) и все еще лишен того отношения, которое имеет Индия, получившая, вопреки существующим правилам, право на поставки ядерного топлива и технологии». Далее пакистанский аналитик рассуждает насчет того, что «если Вашингтон на самом деле пытается разрешить законную озабоченность Пакистана по поводу своей безопасности, он должен покончить со своим дискриминационным подходом в нашем регионе путем достижения договоренности о подобной ядерной сделке с Пакистаном». На наш взгляд, пакистанский эксперт недвусмысленно требует от США «равного обращения» в ядерной области и пытается сказать, что в регионе Южная Азия Пакистан как заявленная ядерная держава должен получить доступ к американской мирной ядерной технологии наравне с Индией. При обосновании этого требования он обращается к опубликованной в «Уолл стрит джорнал» в феврале с.г. статье С. Кристин Фэйр, доцента Джорджтаунского университета в Вашингтоне, которая поддержала это требование (подробный анализ высказываний С. Кристин Фэйр — см. более раннюю статью автора о возможной ядерной сделке между США и Пакистаном). Она пишет: «Более чем обычные вооружения или крупные суммы наличных гражданская ядерная сделка, основанная на определенных условиях, могла бы уменьшить опасения Пакистана по поводу намерений США, в то же время будучи рычагом воздействия на Пакистан с целью большего сотрудничества в деле ядерного распространения и терроризма». Здесь очевидно, что пакистанский эксперт апеллирует к академическим кругам США за их поддержкой в желании Пакистана быть на равных с Индией в ядерной области.

    Проанализируем, что говорят по этому поводу индийские аналитики. По их мнению, такие высказывания пакистанцев нельзя рассматривать в изоляции. Пакистан, как указывают они, «в очень большой степени был расстроен соглашением о сотрудничестве в гражданской ядерной области, подписанным между США и Индией, и последующим изъятием из-под запрета на поставки ядерной технологии и оборудования в мирной ядерной области, предоставленным в 2008 г. Группой ядерных поставщиков (ГЯП) Индии. Индия последовательно заключила соглашения о сотрудничестве в ядерной области с Россией, Великобританией и Францией помимо США. Пакистан же, по мнению индийцев, уже давно считает, что эта сделка является дискриминационной, что она подорвет ядерный баланс в Южной Азии и приведет к гонке вооружений.

    В то же время, отмечают далее индийские аналитики, со стороны Пакистана было сделано несколько попыток создать у США и других стран — ядерных поставщиков впечатление, что Пакистан также сталкивается с серьезной нехваткой электроэнергии и планирует к 2030 г. установить энергетические объекты общей мощностью 8800 МВт, и, таким образом, он также должен заключить подобную сделку. Некоторые индийские эксперты придерживаются мнения, что Китай, возможно, уже заключил ядерную сделку с Пакистаном и согласился оказать помощь в его запросе в том, что касается ядерной энергетики. Кстати, на наш взгляд, это может служить объяснением того, почему вообще подобные рассуждения пакистанских аналитиков о ядерной безопасности и ядерных сделках появились в пакистанских СМИ именно сейчас. Однако нет никаких подтверждений того, что китайско-пакистанская ядерная сделка реально существует. Что же касается США, то Вашингтон категорично заявил, что он не готов рассматривать заключение подобного соглашения с Пакистаном. При этом был также приведен мрачный послужной список Пакистана в области ядерного распространения.

    Имеется достаточно свидетельств того, что Пакистан, по мнению индийских аналитиков, не оставил еще своих надежд на сделку в гражданской ядерной области с США и признание де-факто в качестве государства, обладающего ядерным оружием. Во время январского (2010) визита министра обороны США Роберта Гейтса Исламабад, как сообщали, добивался от него, что США должны заключить соглашение о сотрудничестве в ядерной области с Пакистаном и признать его в качестве ядерной державы.

    «Для наших друзей в западном мире, — продолжает рассуждать пакистанский эксперт, — ядерный вопрос традиционно был односторонним». По его мнению, существующий порядок по ДНЯО является «дискриминационным» по сути. Это совпадает с позицией Индии.

    Далее, касаясь статуса Пакистана как ядерной державы, он утверждает, что «этот статус не может быть просто игнорирован дискриминационным соглашением США с Индией. Вне зависимости от того, кто привнес ядерное измерение в обстановку в области безопасности в регионе Южная Азия, оно является реальностью». Ядерное оружие, — пишет пакистанский автор, — составляет существенный элемент нашей безопасности в виде убедительного минимального (ядерного. – Авт.) сдерживания (CMD – credible minimum deterrence) против Индии».

    «С тех пор мы как ответственное ядерное государство проводили политику CMD. В контексте композитного диалога (с Индией. – Авт.) мы даже пошли на установление ядерных и конвенциональных мер укрепления доверия с Индией. Я подписал Меморандум о взаимопонимании 21 февраля 1999 г. с моим индийским коллегой по мерам снижения риска ядерного конфликта (в ходе исторической встречи глав и делегаций двух стран в Лахоре. – Авт.), которые с тех пор были формализованы в соглашение между двумя правительствами».

    «Мы выступаем против гонки ядерных и обычных вооружений в Южной Азии и продолжаем следовать установлению режима стратегической сдержанности (strategic restraint) с Индией, который включает три взаимосвязанных элемента: урегулирование конфликтов, сдержанность в ядерной и ракетной областях и баланс обычных вооружений. Со своей стороны, Индия в настоящее время пытается выйти из механизма композитного диалога, потому что она хочет «не равнять» себя с Пакистаном в ее дальнейших ядерных сделках со своими западными друзьями». Здесь, на наш взгляд, пакистанский эксперт повторил известную позицию Пакистана по отношению к дальнейшему диалогу с Индией и те предложения, которые сделал Индии Пакистан сразу же после ядерных испытаний 1998 г.

    Очень симптоматично, что пакистанский эксперт пытается давать советы западным странам, и прежде всего США, как им вести себя по отношению к странам региона. Так, он говорит, что «в интересах прочного мира и стабильности в регионе международное сообщество, в особенности США, должны понять всю серьезность ущерба, который наносит Запад делу мира и стабильности в этом регионе посредством ядерных изъятий для конкретных стран. Вместо этого западные страны должны продвигать комплексные и недискриминационные подходы в Южной Азии и избегать политики, которая создает и расширяет ядерное неравенство между Пакистаном и Индией, в то же самое время разрушающее процесс диалога между двумя странами». И далее: «В интересах стабильности этого региона США должны заново пересмотреть свое особое «стратегическое партнерство» с Индией, включая дискриминационную ядерную сделку, которая является частью этого партнерства. До тех пор пока она не уравнивается подобной сделкой с Пакистаном, ядерная связка Индия – США не только будет иметь серьезные последствия для регионального стратегического баланса, но и подрывает дело глобального нераспространения. Если турбулентная политическая история этого региона дала какие-либо уроки, будущая вовлеченность Вашингтона в этот регион должна быть направлена на продвижение стратегического баланса, а не на расшатывание его».

    Далее пакистанский аналитик описывает будущую, по мнению Пакистана, картину ядерной безопасности в регионе: «То, что нам нужно в Южной Азии, это стабильный порядок ядерной безопасности… В более крупной перспективе дело нераспространения также не будет служить миру без разрешения опорных причин конфликта в этом регионе. Давно пора миру сконцентрировать свое внимание на урегулировании конфликтов путем разрешения давних проблем в нашем регионе (прежде всего имеется в виду проблема Кашмира. – Авт.). Проблемы ядерной и стратегической стабильности в нашем регионе должны быть основаны на принципе неделимой безопасности». «Необходимо воздерживаться от дискриминационных режимов, будь то в области нераспространения, разоружения или ядерной безопасности. Только подходы, основанные на критериях и на базе равенства и недискриминации, будут прочными. В качестве немедленного шага три государства — не члена ДНЯО с заявленным или известным статусом ядерных держав, а именно, Индия, Израиль и Пакистан, должны быть привлечены в ядерную основную тенденцию посредством обязательных поправок в Договоре о нераспространении ядерного оружия».

    И наконец, по вопросу о ДВЗЯИ приведем мнение американского эксперта по ядерному распространению Родни У. Джоунса, президента частной консалтинговой фирмы «Полиси аркитектс интернешнл», который еще накануне визита премьер-министра Индии в США в октябре прошлого года заявил, что любая неудача Индии при подписании ДВЗЯИ может негативно повлиять на ее перспективы получения места постоянного члена Совета Безопасности ООН. «Если Китай ратифицирует ДВЗЯИ, то внимание перейдет к Пакистану и Индии». Американский эксперт никак не отреагировал на перспективы ратификации ДВЗЯИ Вашингтоном, хотя, как полагают некоторые американские эксперты, президенту Обаме потребуется на это еще год-два.

    Таким образом, каковы должны быть действия России по отношению к поддержанию ядерной безопасности в Южной Азии и вовлечению Индии и Пакистана в ДНЯО и ДВЗЯИ? Очевидно, что работать с целью вступления Индии и Пакистана в ДНЯО в качестве неядерных держав представляется нереальным, а вовлечение их в качестве ядерных государств в этот Договор требует значительных изменений самого Договора, на чем настаивают и Пакистан и Индия. Эти изменения весьма маловероятны. Скорее всего, на Обзорной конференции по ДНЯО в мае текущего года в Нью-Йорке страны — участницы ДНЯО проголосуют за сохранение Договора в прежнем виде, в особенности пять ядерных держав по ДНЯО.

    Гораздо более привлекательной представляется планомерная работа с целью вовлечения и Индии и Пакистана в ДВЗЯИ. Но для этого необходимо, чтобы Китай и США ратифицировали ДВЗЯИ, а также требуется, чтобы его участниками стали изначально выразившие желание подписать его 44 страны. Что касается собственно ядерной безопасности в Южной Азии, то, как нам кажется, России следует поддерживать любые двусторонние меры доверия в ядерной области и в области конвенциональных вооружений, которые уже достигнуты и в будущем могут быть достигнуты между Индией и Пакистаном. В этом Россия могла бы активно сотрудничать с США как страной, поддерживающей отношения стратегического партнерства с Индией и союзнические отношения с Пакистаном.

    Важно также, чтобы в будущем между двумя странами (Индией и Пакистаном) сохранялись общий баланс и равенство вооружений как в ядерной области, так и в области обычных вооружений. В долгосрочной перспективе РФ могла бы предложить Пакистану свое сотрудничество в области мирного использования атомной энергии (поставки реакторов, например) для поддержания регионального ядерного баланса и в качестве меры по освоению новых рынков сбыта своих ядерных реакторов, разумеется, при выполнении Пакистаном всех условий и применения гарантий МАГАТЭ ко всей своей ядерной деятельности, но не в ущерб развитию российско-индийского ядерного сотрудничества. И наконец, Россия могла бы убеждать Пакистан не настаивать непременно на заключении ядерной сделки с США или Китаем или Францией, а сначала привести веские доказательства отсутствия у Пакистана возможности в будущем осуществлять ядерное распространение со своей территории.

    В целом, надо признать, что внешнеполитические возможности РФ в отношении ядерной безопасности в Южной Азии довольно ограничены в силу индоцентристской модели российской дипломатии в регионе Южная Азия.

  • О реальной ситуации в ХАМАС

    О реальной ситуации в ХАМАС


    источник

    http://www.iimes.ru/rus/stat/2010/22-03-10.htm

    Ю.Б.Щегловин

    Слухи о «скорой смерти» ХАМАС вследствие его раскола и падения популярности «у арабской улицы» сильно преувеличены. Красочные графики с красными и синими стрелками, демонстрирующие погодовую (помесячную, ежедневную) динамику этого падения рейтинга очень любят показывать озадаченной публике представители различных израильских научных фондов и организаций. Здесь возникает закономерный вопрос: либо израильские эксперты сильно увлеклись дезинформацией и сами в нее поверили, либо они (что хуже) поверили в дезинформацию, которая распространяется сайтами злейшего недруга ХАМАС М.Дахлана. Последний (интересно, на чьи деньги ?) через сайты в ОАЭ, КСА и АРЕ активно «льет» откровенную «дезу», дабы убедить западноевропейские руководство в том, что «еще немного, еще чуть-чуть», и ХАМАС сам растворится в воздухе: то И.Хания отправляет своего министра иностранных дел в отставку, то тот же Хания ссорится с Захаром, то хамасовская администрация планирует ввести ежемесячную плату за пользование электрогенераторами в размере 2000 шекелей и т.п. Все это только некоторые эпизоды развернувшейся информационной войны. Причем естественно основным потребителем всей этой «шелухи» являются американцы и западноевропейцы, поскольку сами арабы-палестинцы о своих делах знают все и качественнее любого Интернета.

    На настоящий момент времени реальный рейтинг ХАМАС в Секторе Газа составляет порядка 75%. При этом радоваться не надо, остальные 25% симпатизируют далеко не М.Аббасу, а НФОП и «Исламскому джихаду». На западном берегу р. Иордан ситуация конечно оптимистичнее, но ХАМАС и здесь свои 35-45% набирает. Рейтинг М.Аббаса «со товарищи» безусловно стремится к нулю.

    В этой ситуации надеяться на какие-то химерные варианты, когда палестинское сообщество само по себе избавится «от исламистского угара», наивно. Особенно, если «подогревать» протестные настроения палестинцев «на ровном месте» строительством в Восточном Иерусалиме. Понятно, что интересы правительственной коалиции в состав которой входят религиозные партии важнее, чем какой-то ХАМАС.

    Лучшим доказательством того, что в падение рейтинга ХАМАС и раздор в его руководстве не верят сами израильтяне, говорит факт откладывания по любым причинам сроков очередных палестинских парламентских выборов. Одновременно невольной жертвой этого стал и Гилад Шалит, которого ХАМАС предлагает обменять в том числе и на оппозиционных М.Аббасу фатховских руководителей. Но это для Израиля неприемлемо, так как в этом случае коалиция между новым руководством ФАТХ и ХАМАС становится очевидной и приводит к созданию реального правительства национального единства, которое (если мы берем за основу демократические нормы) будет действительно пользоваться доверием абсолютного большинства населения на палестинских территориях. Но в этом случае, Израилю придется иметь дело не с «послушным» М.Аббасом, а с очень резкими и неподкупными оппонентами. Отсюда и «затык» в деле Шалита, которому, судя по всему, находиться в плену очень долго.

    Тем не менее, и ХАМАС конечно испытывает проблемы. В частности, интересным представляется факт того, что движение серьезно прорабатывает вопрос о приобретении металлодетекторов и противоминного оборудования. Проблема в том, что в последнее время в секторе Газа усилился поток взрывчатки, который не контролируется движением. С учетом того, что далеко не все тоннели контролируются ХАМАСом, этот факт вызывает у разведки движения ряд вопросов.

    Общая система безопасности со стороны Египта, о которой так долго и с пафосом говорили в Каире, на самом деле оставляет желать лучшего. Как показывает практика, транспортировка любого груза через Синай к египетско-палестинской границе стоит всего 500 долларов США. В то, что египетское руководство сможет убедить бедуинов отказаться от покровительства контрабандистам, верится с трудом.

    Важно также (но больше для России), что политбюро ХАМАС приняло решение об отказе от любых контактов с «черными» торговцами оружием на территории бывшего СССР. Это принципиальная позиция по нежеланию втягивать Россию в различного рода «оружейные скандалы» и сохранить курс на укрепление контактов с Москвой. Этот взаимный тренд в последнее время, после некоторого затишья обозначился вновь. В общем и целом, это правильная стратегия России, так как уже сейчас очевидно, что «военного решения» проблемы ХАМАС не будет. Значит, рано или поздно, а договариваться придется. И в данном случае Москва вполне дальновидно «столбит» за собой будущий «участок», понимая, что представители ХАМАС в том или ином качестве в новом руководстве ПНА окажутся. Даже в Израиле начинают понимать, что «эра М.Аббаса» заканчивается, свидетельством чего стал недавний отказ от приема главы ПНА в Алжире и Тунисе, скандал в Триполи. Все активнее звучат голоса в ЛАГ о необходимости пригласить делегацию ХАМАС на заседание этой организации. Одновременно все активнее дебатируется идея о создании «нейтрального правительства технократов» во главе с С.Файядом.

    При этом совершенно очевидно, что в руководстве ХАМАС принята на вооружение новая стратегия, которая подразумевает распространение, прежде всего своего политического влияния, но никак не военного. Действительно глупо соревноваться с Израилем в «гонке вооружений», да и зачем? Если надо пугнуть и «продемонстрировать стойкость сопротивления», самопальных ракет из ржавых труб можно наделать достаточно, стрелкового оружия в тоже избытке. Вопрос о создании полнокровной армии пока на повестке дня не стоит, так как это невозможно и дает лишний козырь израильтянам. А что такое воевать с иррегулярными по большому счету формированиями, прекрасно видно на примере «доклада Голдстоуна».

    Получило новое звучание и «дело Мабуха». Теперь начинают проясняться новые эпизоды. Как утверждают в Дамаске, Мабух, оказывается, совсем не являлся «ключевой фигурой» в поставке оружия. Он реально был членом ХАМАС, но совсем не того уровня, как об этом говорят. А приезжал он в ОАЭ несколько раз для того, чтобы встречаться со своими контрагентами из Ирана. Только покупал он у них не оружие, а сырье для своей текстильной фабрики под Дамаском. Согласно этой версии, для того чтобы договариваться о поставках иранского оружия, совершенно не обязательно выезжать в ОАЭ. Эти вопросы абсолютно спокойно можно решить и в Дамаске. Опять же, если верить «злым языкам», то выходит, что вся эта история имела чисто пропагандистский характер. Дабы доказать всему миру тот факт, что «Израиль убийц своих солдат найдет в любой точке земли». В этой версии есть здравое зерно. Но чтобы понять реальную ситуацию, надо четко знать о действительном служебном статусе убиенного. По последним данным, он был командиром среднего звена. В любом случае надо подождать, когда начнется суд над двумя захваченными палестинскими спецслужбистами. Тогда, видимо, многое прояснится. В любом случае было бы очень странно, если предположить, что Израиль и ПНА проводят масштабную рискованную операцию по похищению (будем настаивать на этом) персоны, статус которой в организации минимален.

  • Иран — что произошло, куда теперь?

    Иран — что произошло, куда теперь?

    источник

    Фарханг Джаханпур – бывший профессор и декан лингвистического факультета Исфаханского университета

    Через восемь месяцев после фальсифицированных президентских выборов в Иране (12 июня 2009 г.) наступил день, когда в стране отмечалась 31 годовщина Исламской революции (произошедшей 11 февраля 1979 г.). Пора оценить политическую обстановку в Иране и особенно историю «зеленого движения», которое начало формироваться еще во время предвыборной кампании и стало одной из движущих сил в последовавших затем протестов (см. «Украденные выборы в Иране. Что будет дальше?»).

    Официальное торжество в Тегеране в честь событий 1979 г. и отсутствие оживления в рядах оппозиции имеют значение только в связи с ошибочными ожиданиями, будто этот момент может каким-то образом стать предвестником конца Исламской республики. Действительно, некоторые наблюдатели сравнивают нынешние протесты с революционной волной, которая довольно скоро привела к падению правительства шаха Мохаммеда Резы. Однако если здраво оценить события в Иране, найдется не так много сходства между этими двумя историческими эпизодами. Подлинное значение вызова, брошенного «зеленым движением», следует искать не здесь.

    Задача
    Чтобы определить, каким образом «зеленое движение» повлияло на Иран, имеет смысл несколько подробнее описать различия между ситуацией в 1979 г. и в 2009-2010 гг. Наиболее очевидный факт состоит в следующем. Завершающая фаза революции была стремительной, но этому предшествовали десятилетия активизма и пропаганды против режима, в которой, начиная с 1963 г., немалую роль играл аятолла Рухолла Хомейни, а также многочисленные левые группировки вроде партии Туде и Организации моджахедов иранского народа.

    К последнему этапу революции уже почти все население восстало против шахского режима — даже те, кто при режиме процветал, почувствовали, что ничем не обязаны системе и не слишком заинтересованы в ее сохранении. Они, наоборот, думали, что им удастся сохранить свои привилегии и общественное положение независимо от того, какое правительство окажется у власти (в худшем случае они могли бы уехать из Ирана и мирно поселиться на Западе).

    Кроме того, аятолла Хомейни в 1978-1979 гг. с успехом выставлял шаха «лакеем» Запада и взывал к патриотическим чувствам иранцев и их желанию быть независимой нацией. Лозунг «свобода и независимость» действительно объединял всех — от ультралевых до ультраправых; всех скрепляла харизматичность лидера Хомейни.

    В ситуации 2009-2010 гг., есть два заметных отличия. Во-первых, определенный сегмент иранского общества очень заинтересован в сохранении системы: эти люди считают, что бежать им некуда; это представители Корпуса Стражей Исламской революции (КСИР), басиджи, консервативное духовенство и его окружение, а также набожная беднота.

    Во-вторых, иранский режим утверждал, что последовавшие за выборами протесты были организованы с подачи Запада с целью проведения «бархатной революции». Кроме того, он использует иранскую ядерную программу в качестве рычага, чтобы заручиться поддержкой, — аналогично национализации нефти, которую проводил Мохаммед Мосаддык, премьер-министр 1951-1953 гг. Он оставил пост в результате переворота, вернувшего власть шаху. Бытующая сейчас версия, будто Запад пытается лишить Иран его законного права на развитие науки, не имеет параллелей в 1979 г., когда западные державы вроде США и Британии (устроившие переворот 1953 г.) были в числе главных сторонников шаха.

    Эти различия показывают, что если у «зеленого движения» в Иране есть какая-то задача, то она гораздо труднее той, которую приходилось решать его предшественникам в 1978-1979 гг. В свете этого и с учетом того, что движение существует меньше года, можно сказать, что оно добилось замечательных успехов — таких, о которых еще недавно нельзя было и помыслить. Главное достижение в том, что оно бросило мощный вызов клерикальному режиму на тридцатом году его существования и положило начало народной мобилизации, что дает основания рассчитывать на фундаментальные изменения в иранском обществе.

    Достижения
    Можно выделить шесть главных достижений «зеленого движения».

    Первое состоит в том, что благодаря нему массовая народная кампания за изменения началась снизу, а не сверху. Некоторые наблюдатели считают это (и связанное с этим отсутствие харизматичного лидера) слабой стороной движения, но на самом деле все наоборот. Если бы все зависело от одного человека, движение можно было бы легко подавить, арестовав или устранив этого лидера.

    Конечно, у движения есть номинальный лидер, кандидат-реформист, лидировавший на выборах 2009 г., – Мир-Хосейн Мусави. Но Мусави постоянно подчеркивает, что он не лидер народного движения, а просто один из его участников. Мохаммед Реза Хатами, руководитель крупнейшей в Иране реформистской партии «Фронт участия» (и брат экс-президента-реформиста Мохаммеда Хатами), занял сходную позицию, сказав, что лидеры «зеленого движения» следуют за народом.

    Второе достижение заключается в том, что «зеленое движение» стало стимулом к изменению образа мыслей и рассуждений в иранском обществе. На многие вещи иранцы начали смотреть иначе: на правительство, на символику режима, на религиозный истеблишмент, на Запад и либеральную демократию и даже на ислам. Иностранным наблюдателям это заметить труднее, но это исключительно важный момент.

    Третье – это то, что «зеленое движение» плюралистично, то есть с уважением относится к разным точкам зрения. Главным оружием аятоллы Хомейни против шаха был его постоянный призыв к vahdat-e kalemeh (единство слова); под этим он имел в виду, что все должны единодушно повиноваться его слову. Нынешнее движение призывает к единству в разнообразии. Мусави был прав, говоря, что «зеленое движение» — это не партия, а сетевое сообщество. Иными словами, оно составлено из разных общественных групп, которые объединились в стремлении к переменам.

    Четвертое достижение заключается в том, что движение стало каналом, с помощью которого иранцы могут реализовать свою политическую зрелость. Новое поколение стало на редкость рассудительным, чего трудно было ожидать в контексте современной иранской истории. Один молодой человек хорошо это сформулировал: «Мы должны бороться с властью, политикой и менталитетом режима, который не терпит никакой критики и не допускает свободомыслия; для этого нужно развить у себя иной образ мыслей и иную культуру».

    Участники движения понимают, что для борьбы с режимом необходимо допускать критику и разнообразие мнений. Таким образом, оно остается спокойным и сдержанным и занимается скорее стратегическими, а не тактическими задачами.

    Пятое достижение «зеленого движения» состоит в том, что у него сформировалось принципиально иное, чем у режима, отношение к насилию. Оно не использует насилие против насилия. Его сила в мирном противостоянии, даже когда оно сталкивается с грубой жестокостью. В этом есть как принципиальность, так и рациональный расчет: люди понимают, что у них нет таких инструментов насилия, которые были бы сопоставимы с возможностями режима (вооруженными силами, Стражами революции, полицией, головорезами в штатском, басиджами). Но мирное противостояние оппозиции – это тоже мощное оружие, потому что оно показывает, насколько беззаконен режим, который по-настоящему верит только в собственную власть. Благодаря этому режим теряет легитимность в глазах все большего числа людей, в том числе и религиозных.

    Шестое — и величайшее достижение «зеленого движения» заключается в том, что оно превратило годовщину революции в кошмар для режима, который был вынужден задействовать все доступные ему ресурсы для запугивания и мобилизации, чтобы отпраздновать свое существование и предотвратить оскорбления со стороны собственных граждан. Правительству пришлось свозить тысячи своих сторонников со всего Тегерана, чтобы они приняли участие в официальных демонстрациях; блокировать связь с внешним миром; не пускать корреспондентов к тому месту, где выступал с речью Махмуд Ахмади-Неджад; арестовать десятки оппозиционеров и усилить давление в преддверии великого дня (в частности, казнить двоих студентов-активистов).

    Требования
    Помимо использования грубой силы с целью удержаться у власти, режим не стесняется и в выражениях: правительство, сотрудники спецслужб и проправительственные клерикалы своими высказываниями выходят за любые рамки приличий и гуманности (не говоря уже об «исламском сострадании»). Мир-Хосейн Мусави и его союзники, напротив, говорят спокойно, веско и с готовностью к компромиссам.

    2 февраля 2010 г., перед годовщиной революции 1979 г., давая интервью реформистской газете «Kalemeh Sabz», Мусави говорил сдержанно и одновременно с вызовом. Он упомянул пять главных требований, которые он сформулировал в своем семнадцатом послании 1 января. Требования следующие:

    Во-первых, правительство должно отчитываться в своих действиях перед народом, меджлисом (парламентом) и судебной властью. Это требование выходит за пределы нынешней полемики и тем самым предлагает режиму выход: правительство остается у власти столько, сколько позволяет конституция, но вступает с народом в отношения диалога.

    Во-вторых, надо провести свободные выборы на основании прозрачного и надежного избирательного права. Здесь Мусави призывает к проведению новых выборов, на этот раз без контроля со стороны Совета стражей конституции, — а не просто к замещению Ахмади-Неджада более приемлемой фигурой из числа приверженцев режима. Все это может привести к созданию новой формы правительства, новой политической системы и нового общества. О новой конституции здесь речь пока не идет, потому что Мусави потребовал только соблюдения положений о правах, содержащихся в уже имеющейся конституции. Но он также отметил, что эта конституция не вечна и, возможно, нуждается в поправках.

    В-третьих, нужно освободить и реабилитировать политзаключенных, отказавшись от правительственных конспирологических теорий и от лживых заявлений о том, будто «зеленое движение» создано по указке иностранцев. Признав за движением статус общественной инициативы, режим утвердит легитимность народного протеста.

    В-четвертых, нужно дать средствам массовой информации возможность свободно освещать и комментировать события: это необходимое условие для создания настоящей, здоровой демократии. Благодаря этому правительство бы лишилось монополии на средства ведения пропаганды, и люди смогли бы услышать голоса оппозиции.

    В-пятых, необходимо признать за людьми право участвовать в легальных собраниях, маршах и демонстрациях.

    Эти требования очень просты, но они касаются самой сути иранского кризиса. Если их не удовлетворят, многие иранцы захотят еще более радикальных изменений – учреждения светской демократии, отделения религии от государства и полной отмены нынешнего режима.

    Выбор
    Мир-Хосейн Мусави представил радикальные требования многих иранцев в компромиссном формате; это само по себе предполагает, что если режим не примет этот формат, ему придется иметь дело с гораздо более радикальным внутренним вызовом. Режим находится перед жесткой дилеммой. Он потерял свою легитимность в результате обмана на выборах в июне 2009 г. Тенденция продолжилась: недовольство нарастало даже среди ключевых фигур в истеблишменте Исламской республики. Иллюстрацией служит поведение Хасана Хомейни, внука аятоллы Хомейни и хранителя его резиденции. По традиции, каждый год в день смерти Хомейни в его бывшей резиденции собираются высший руководитель и высокопоставленные особы для участия в траурных церемониях. В последний раз Хасан Хомейни пригласил Мохаммеда Хатами, чтобы он произнес речь. Правительство воспрепятствовало визиту бывшего президента, и тогда Хасан Хомейни в знак протеста отменил все мероприятие.

    Не так давно Хасан Хомейни написал письмо в иранскую государственную вещательную компанию. В письме он решительно осуждал компанию за предвзятое освещение событий и за искажение слов его деда. Он предупредил, что если компания не прекратит это делать, он вообще запретит ей цитировать Хомейни. 11 февраля 2010 г., в годовщину революции, власти арестовали Мохаммеда Резу Хатами и его жену Захру Эшраки, внучку аятоллы Хомейни. Когда режим начинает ссориться даже с такими фигурами, становится очевидно, насколько он ужасен и какова его готовность к сотрудничеству.

    11 февраля 2010 г. режим был вынужден держать ситуацию под строжайшим контролем: в этом проявилось его отчаянное положение. Если бы стране угрожала внешняя опасность, режим еще мог бы получить какое-то преимущество, потому что тогда бы все иранцы объединились с властью, несмотря на то, что они ее ненавидят. Тем больше у Запада оснований не реагировать на провокации Махмуда Ахмади-Неджада и не упрощать его правительству проблему взаимодействия с народом. Мир-Хосейн Мусави, выдвигая свои требования, предоставляет режиму возможность восстановить легитимность. Но режим едва ли свернет со своего саморазрушительного пути.

  • Что поможет Турции стать сверхдержавой?

    Что поможет Турции стать сверхдержавой?

    Турция ещё недавно считалась одним из основных кандидатов на вступление в ЕС. Но последние громкие заявления и действия турецкого премьера Реджепа Тайипа Эрдогана заставили аналитиков высказать сомнения относительно того, в этом ли направлении движется Анкара.

    Вообще, и премьер, и президент Абдулла Гюль словно соревнуются в том, кто из них главный поборник укрепления «традиционной культуры» и исламских ценностей в стране.

    Так, еще в 2007 году турецкое руководство пошло на изменение Конституции страны, по которой Турция была исключительно светским государством. И то, чего раньше было делать нельзя, при Гюле и Эрдогане стало можно.

    Например, они «протолкнули» разрешение на ношение девушками хиджаба в вузах. И оба стремятся расширить преподавание в школах Корана.

    В последнее время подозрения относительно истинных стремлений турецкого руководства только усилились.

    Некоторые аналитики стали высказывать опасения, что одобрение Эрдоганом действий палестинских группировок и стремление оправдать Иран с его ядерной программой и антиизраильской риторикой, свидетельствуют о том, что Турция не только не намерена вступать в ЕС, но напротив, дрейфует в сторону исламского фундаментализма.

    Формально турецкое руководство не отказывается и от идеи вступления в ЕС. Но для этого Анкара должна была выполнить целый ряд условий: отменить смертную казнь, досконально выполнять соблюдение прав человека, отказаться от подавления национальных меньшинств (особенно курдов) и пр. Однако не спешит с этим.

    Так куда же в действительности держит курс Турция? Об этом в интервью «Правде.Ру» рассказал эксперт Института стратегических оценок и анализа Сергей Демиденко.

    — Истинные намерения руководства Турции — превратить её в региональную сверхдержаву. Это внешнеполитическая концепция Анкары.

    Она представляет себя политическим лидером региона. И предпринимает для этого активные действия, пытаясь играть активную роль в урегулировании на Ближнем Востоке. О том же говорят её активно развивающиеся связи с Сирией и Ираном.

    — Долгое время Израиль считался едва ли не главным союзником Турции в регионе. Однако последовала череда антиизраильских заявлений Эрдогана. Так что же, прежней дружбе конец?

    — Это больше популистские заявления, рассчитанные исключительно для внутреннего потребления. Эрдоган прекрасно понимает, что настроенная исламистски часть турецкого общества отрицательно относится к дружбе с Израилем. И его громкие заявления призваны показать ей, что турецкое руководство намерено с этим покончить.

    Но его реальные действия показывают нежелание рвать отношения с Израилем, с которым Турцию объединяют давние политические и экономические связи.

    Характерный пример — скандальная антиизраильская речь Эрдогана в ООН в конце 2008 года, посвященная операции Израиля «Литой свинец» против ХАМАС. Вскоре после этого он принес извинения в духе «Простите, испортил воздух в приличном обществе»…

    Секрет таких метаморфоз прост. Эрдоган понимает, что стратегическая ось Анкара-Вашингтон-Тель-Авив существует в реальности. И каждый её участник дорожит своим участием в этом союзе.

    — А отчего такое внимание к Ирану, который даже назван стратегическим союзником Турции?

    — С ним очень сильные энергетические завязки. Анкара не против пустить иранский газ по своим трубопроводам. Она прекрасно понимает выгоду от своего географического положения, благодаря которому иранский газ из азиатских стран пойдет в Европу по турецкому маршруту. Кроме того, и для самой Турции важны регулярные поставки иранской нефти.

    — Значит ли это, что Анкара намерена выстраивать свою политику самостоятельно, без учета мнения Запада?

    — Действия турецких лидеров направлены не на то, чтобы понравиться ЕС, а напротив, чтобы Запад считался с Турцией. По этой причине полностью двигаться в русле Запада вообще и США в частности она не может. В противном случае тех, кто бы стал проводить такую политику, восприняли бы в Турции как прихвостней Америки со всеми вытекающими последствиями.

    Вот пример. В 2003 году руководство страны не разрешило США бомбить Ирак с американских баз на ее территории. Дело в том, что Анкара глубоко уверовала в собственную незаменимость для Вашингтона. Она считает, что тот не сможет обойтись без нее при решении важнейших вопросов при урегулировании на Ближнем Востоке, в Ираке и т.д.

    Турецкое руководство прекрасно сознает, что большая часть страны находится в Азии, потому невозможно в полной мере считаться европейским государством. И поэтому во многом более приоритетной для Турции будет ориентация на Восток.

    Поскольку жить ей приходится в основном в окружении восточных стран, важнее региональные интересы, чем вступление в ЕС любой ценой.

    — Значит, Турция никогда не войдет в ЕС?

    — Так говорить не стоит. Этот вопрос очень сложный и щекотливый, сильно растянутый во времени и с непонятными перспективами.

    Процесс идет волнообразно. Так, например, в 2005 году Анкара и Брюссель открыли диалог на эту тему. А в следующем году его свернули. В 2008 году заговорили об этом снова. Теперь же опять получается откат на исходные позиции.

    — Справедливы ли утверждения о том, что нынешнее турецкое руководство движется не по пути вступления в ЕС, а в сторону исламского фундаментализма?

    — Во-первых, ни Эрдоган, ни Гюль исламистами не являются. В первую очередь, они турецкие националисты. И увлечение исламом следует рассматривать только в разрезе турецкого национализма.

    Во-вторых, эту страну и невозможно развернуть в сторону исламского фундаментализма. Идею укрепления его ценностей поддерживают, главным образом, в сельских районах, особенно на юго-востоке. Именно там нынешняя правящая Партия справедливости и развития, к которой принадлежат Гюль и Эрдоган, получает наибольшую поддержку. В городах же отношение к этой проблеме совсем иное.

    Так что турецкое руководство отдает себе отчет в том, что, ратуя за исламские ценности, нельзя переходить красную черту.

    Подготовил Сергей Балмасов

    Вадим Трухачев

    http://www.pravda.ru/world/asia/middleeast/23-11-2009/1000424-0/, 23.11.2009