Рубрика: Сирией

США уже вполне очевидно готовятся нанести военный удар по Сирии. Но, как следует из высказываний некоторых высокопоставленных деятелей администрации Барака Обамы, в частности председателя Объединенного комитета начальников штабов Мартина Демпси, никакого серьезного плана послевоенного устройства Сирии у государственного департамента нет, равно как у Пентагона нет никакой ясной стратегии ведения этой, кажется, уже неизбежной войны. Обама сам загнал себя в ловушку заявлением о применении химического оружия как той «красной черте», за которой в непременном порядке следует война. Он, вероятно, рассчитывал, что использования нервно-паралитических газов Дамаск не допустит. И в самом деле, едва ли соответствующий приказ мог отдать Башар Асад, который к моменту трагедии в пригороде Дамаска находился далеко не в самом отчаянном положении и для которого приказ травить врагов газами означал столкновение с Америкой и ее союзниками. В конечном счете кто конкретно пустил газы в восточной Гуте, мы, скорее всего, никогда и не узнаем.

Знаем мы только то, что эти газы и пресловутая «красная линия» не имеют ровным счетом никакого отношения к принципиальным причинам начала этой войны. Причины у нее совсем другие, и они имеют фундаментальный для современного миропорядка характер. Проблема здесь в том, что после окончания холодной войны Америка явно утратила способность контролировать своих собственных друзей и союзников. США превратились в ту самую собаку, которой виляют огромное количество ее хвостов.

Опять же, как и в случае со Сноуденом, главные вопросы о сути происходящего аналитики стараются не задавать самим себе. Сейчас даже в самых глубоких текстах о внешней политике Обамы, которые публикуются в Америке, мы постоянно встречаем грустные констатации, что нынешний президент США, к своему сожалению, разочаровал тех или иных верных союзников Америки, настроил против себя других, не привлек к себе третьих. США сегодня напоминают какого-то закомплексованного отличника, который дико боится, что с ним перестанут дружить двоечники его класса, и поэтому не может не позволять им списывать домашние задания.

Вот блестящий аналитик Уолтер Рассел Мид в великолепном обзоре провалившейся, с его точки зрения, стратегии Обамы горько сетует, что президент своим стремлением к ближневосточному миру настроил против себя Израиль, что дружбой с умеренными исламистами Египта и Турции он неожиданно оттолкнул Саудовскую Аравию, а поддержав очередной военный переворот в Каире, ужасно обидел Катар. Ну и, конечно, бездействие в сирийском вопросе расстроило такое количество влиятельных друзей Америки, включая старых европейских и новых азиатских хищников типа Франции, Великобритании и Турции, что тут впору посыпать голову пеплом и срочно начать что-нибудь бомбить просто из нежелания показаться слабым. Тем более что если друзей стоит во всем ублажать, чтобы они не расстроились, то вот Россию надо держать в некоторой строгости, чтобы она не слишком зарывалась.

Уолтер Рассел Мид и в самом деле прекрасный аналитик, большой умница, и не мне с ним спорить. Но его блестящая статья в The Wall Street Journal на этой неделе просто выдает с головой все проблемы и пороки Америки и того мира, который она строила и не смогла все-таки построить. Ну почему огромной и могущественной державе надо так уже переживать, что расстроятся и на нее обидятся ее относительно мелкие сателлиты? Почему великая страна должна быть заложником корыстных и агрессивных аппетитов ее псевдодрузей на Ближнем Востоке? Может быть, именно в этой проблеме состоит коренной порок современной американской демократии, которая допускает слишком большое проникновение чужих интересов в собственную национальную политику?

Замечу отдельной строкой, что в самом начале нашей постсоветской истории некоторые, надо отметить, не самые глупые государственные деятели предлагали ровно так себя вести и России. Притвориться самым близким другом США в Евразии и под лозунгом «защиты интересов Запада» начать расправляться с собственными противниками в ближнем Зарубежье. То есть стать еще одним хвостом, который мог бы вилять уже окончательно утратившей самоконтроль собакой. В этом проекте был определенный резон: в конце концов, пока министром иностранных дел в России был человек по фамилии Козырев, наши войска делали что хотели в Таджикистане, Грузии и даже отчасти в Приднестровье. Как только политика стала менее благожелательной к Америке, «мировая закулиса» начала реагировать нервно на каждый наш чих в Евразии. Повторяю, тактически в этом был, наверное, смысл, но по существу, наверное, никому из нас не хотелось бы жить в России, кланяющейся в пояс Вашингтону и выторговывающей у него ярлык на владычество в Евразии.

Глупо и смешно, что сам Вашингтон не понимает, насколько принципиально возражающая ему сегодня Россия является для него — при всех понятных оговорках — более надежным партнером, чем все эти неизменно разводящие его «дружки», которые провоцируют своего старшего товарища на новые разорительные для него военные конфликты. Вот и сейчас США нанесут военный удар по Сирии по-хорошему только для того, чтобы не обидеть, не дай Бог, таких верных союзников, как Турция, Саудовская Аравия и Катар. Потому что они якобы представляют опору американскому могуществу на Ближнем Востоке. Понятно, во что выродится это могущество сразу после того, как эти силы, уничтожив конкурентов, начнут делить добычу. Разумеется, в этой ситуации Израиль будет настаивать на полномасштабной оккупации какими угодно западными войсками сирийской территории только для того, чтобы избежать «демократизации» по египетскому образцу своего восточного соседа.

Сегодня в американских внешнеполитических кругах стало модно говорить о «реализме», причем и сам нынешний президент США, кажется, считает себя «реалистом». «Реалистом» стало быть престижно. Но если вспомнить достижения великого реалиста XX века Ричарда Никсона, то главный принцип его внешней политики состоял в том, что для утверждения миропорядка надо не потакать «друзьям», а налаживать сотрудничество с «противниками». И Никсон выстроил новый миропорядок на холодном сотрудничестве с СССР и Китаем, фактически теми же державами, которые сегодня удерживают Америку от очередной безрассудной войны. Сейчас США как раз время вспомнить о политических уроках Никсона, иначе «друзья» совместными усилиями загонят Америку в гроб.

27 августа 2013, Борис Межуев

Иностранное вмешательство в сирийский конфликт в обход решений Совета Безопасности ООН, о котором заявляют в ряде стран Запада, будет иметь катастрофические последствия для арабского мира, считают опрошенные РИА Новости эксперты. Они предупреждают, что это также нанесет урон репутации стран — инициаторов вмешательства.
НАРУШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

«Последствия, мне кажется, будут катастрофическими для арабского и мусульманского мира — будет окончательно разрушена страна (Сирия), и Запад в этом случае никак не будет выглядеть поборником свободы и справедливости», — считает директор Института Востоковедения РАН, член-корреспондент РАН Виталий Наумкин.

Он напомнил, что «использование военной силы без санкции СБ ООН противоречит международному праву». «Если наши западные партнеры пойдут на такую акцию, она очень сильно поссорит страны-члены НАТО с нами, поскольку такую акцию мы будем считать противозаконной и будем, как можно предположить, требовать вынесения вопроса об этом на СБ ООН», — сказал Наумкин.

По словам эксперта, эта акция может привести к уничтожению режима Башара Асада. «Силы, которые собираются вокруг Сирии, значительно превосходят по своему потенциалу все то, чем может ответить Сирия, тем более, что на земле уже есть так называемая Свободная сирийская армия, которая может осуществлять наступление с учетом разгромленных центров управления войсками, аэродромов и всего того, по чему может быть нанесен военный воздушный удар со стороны группировки НАТО», — добавил он.

Эксперт РСМД Михаил Троицкий также неутешительно отзывается о перспективах развития ситуации в Сирии в случае западного вмешательства. «Думаю, правительственные войска будут моментально разгромлены, и президент Асад с его ближайшими сподвижниками, скорее всего, будут вынуждены скрыться в алавитских частях страны. Будет учреждено временное правительство, этот сценарий мы уже видели в Ираке», — сказал он.

Ранее в СМИ появилось заявление американского министра обороны Чака Хейгла о том, что вооруженные силы США для решения сирийского вопроса могут реализовать в этой стране военный сценарий, если на это поступит приказ президента Барака Обамы. В понедельник МИД Великобритании заявляет о возможности иностранного вмешательства в сирийский конфликт без единогласной поддержки всех членов СБ ООН, Франция также неоднократно заявляла, что допускает действия в обход решений Совета Безопасности после сообщений об использовании химического оружия в окрестностях Дамаска. Турция также готова присоединиться к любой коалиции против режима Башара Асада.

«До этого США и Великобритания вместе не делали подобных заявлений. Все это напоминает иракскую ситуацию. Как в Ираке искали и не нашли оружие массового уничтожения, так, видимо, будет и здесь. Предлог для вмешательства очевиден. Но очень похоже на то, что все это является провокацией», — уверен профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО Виктор Сергеев.

При этом еще несколько дней назад Барак Обама высказался против военного вмешательства в ситуацию в Сирии без мандата ООН. По мнению эксперта, это говорит о том, что Обама до сих пор не определился с позицией по Сирии.

УГРОЗА БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ ВОЙНЫ

В понедельник стало известно, что инспекторы ООН, расследующие сообщения о возможном применения химоружия в Сирии, уже направились на место предполагаемого применения химического оружия близ Дамаска.

Для того, чтобы военное вторжение в Сирию состоялось, президенту США Бараку Обаме прежде всего потребуется знать результаты этого расследования, считает доцент кафедры международных отношений МГИМО, эксперт РСМД Михаил Троицкий. Второе условие — наличие плана поведения после смещения Асада, добавил он. «Соединенные Штаты вряд ли будут действовать без четкого понимания, кто придет на смену Асаду, а также без понимания того, что эти люди, которые станут во главе Сирии, не опасны для Соединенных Штатов. То есть, новое правительство Сирии сможет исключить радикалов, представителей Аль-Каиды и симпатизирующих ей организаций»,- сказал Михаил Троицкий.

Тем не менее, сирийское правительство пока что не лишено союзников. «Было заявление одного из военных руководителей Ирана, что США пожалеют, если вмешаются в Сирию. Это означает, что Иран готов поддержать сирийское руководство. А это попахивает общей ближневосточной войной. Это не изолированная Ливия. К этому США не готовы», — заключил профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО Виктор Сергеев.

 Новости-Азербайджан

По предлогом применения Асадом химоружия, страны НАТО готовятся нанести по Сирии массированный удар. Это уже не скрывают Великобритания, Франция, Турция. И решения СБ ООН никто ждать не будет. Асад уже заявил, что США ждет провал. МИД РФ предупредил Госдеп об опасности вторжения и готовит срочную пресс-конференцию.

Британская пресса сообщила в понедельник, что корабли ВМС уже в ближайшие дни будут готовы присоединиться к американской морской группировке, дислоцированной в районе конфликта. Формальным поводом для реализации силового варианта, передает РБК, является, как заявляет коалиция, использование сирийской армией химического оружия против гражданских лиц. Пока в планах коалиции нанесение точечных ударов крылатыми ракетами. Однако эксперты считают, что без наземной операции не обойтись. Если химоружие в Сирии действительно есть, то необходимо будет занять склады и контролировать его. Операция, как считают западные журналисты, может начаться на следующей неделе.

Министр иностранных дел Великобритании Уильям Хейг в понедельник открыто заявил о возможности иностранного вмешательства в сирийский конфликт без единогласной поддержки всех членов СБ ООН.

Кроме того, по мнению Хейга, Совбез ООН не хочет брать ответственность за разрешение сирийского кризиса.

Главные организаторы удара по Сирии — США — говорят о применении силы осторожно. Барак Обама заявил, что решение еще не принято. С другой стороны Вашингтон уже пообещал дать «серьезный ответ» сирийским властям, если применение химоружия подтвердится.

Применение на ушедшей неделе химического оружия в Сирии вновь сделало актуальным вопрос о возможности иностранной интервенции в эту охваченную гражданской войной страну.

Глава МИД Франции Лоран Фабиус, комментируя ситуацию в Сирии заявил в понедельник, что Париж примет решение о присоединении к коалиции в ближайшие дни.

«Это должна быть пропорциональная реакция…. Все варианты (разрешения ситуации в Сирии) рассматриваются. Не идет речи о единственном варианте — ничего не делать», — заявил Фабиус.

Ранее Париж заявлял, что допускает действия в обход решений Совета Безопасности ООН.

Такого же мнения придерживается и Турция. В понедельник глава МИЛ страны Ахмет Давутоглу заявил, что Турция присоединится к любой коалиции против режима Башара Асада, даже если не будет официального решения Совбеза ООН, передает РИА «Новости».

«В настоящее время 36-37 стран обсуждают эти альтернативы. Если в процессе этих обсуждений будет сформирована коалиция против Сирии, Турция займет место в этой коалиции», — заявил Давутоглу.

Россия в свою очередь выступила резко против военного вмешательства в дела Сирии. Глава МИД РФ Сергей Лавров в телефонном разговоре с госсекретарем США Джоном Керри отметил, что возможная военная интервенция в Сирии чревата крайне опасными последствиями для всего Ближнего Востока.

«Особое недоумение при этом вызывают ссылки отдельных представителей Администрации на якобы «доказанность» причастности правительства Сирии к инциденту на прошлой неделе в Восточной Гуте с предположительным применением химоружия», — говорится в заявлении МИД РФ.

Российская сторона призвала США воздержаться от силового давления на Дамаск, не поддаваться на провокации и стремиться содействовать созданию нормальных условий для того, чтобы находящаяся сейчас в стране миссия экспертов ООН имела возможность провести тщательные, объективные и непредвзятые расследования на местах.

После этого Сергей Лавров объявил, что в понедельник проведет пресс-конференцию по ситуации в Сирии, где сделает еще ряд заявлений.

Башар Асад в интервью газете «Известия» заявил, что не верит в проведение военной операции в Сирии, потому что все что происходит в Сирии это терроризм. «В этой ситуации западные лидеры не могут сказать своим гражданам: «Мы идем в Сирию для того, чтобы поддержать терроризм», — считает Асад.

Однако, если же США все же решатся на удар по Сирии или даже вторжение в страну, их «ждет провал, как и во всех предыдущих развязанных ими войнах, начиная с Вьетнама и до наших дней», заявил Асад.

Напомним, что обострение ситуации вокруг Сирии произошло после 21 августа, когда СМИ сообщили о масштабном применении войсками правительства химического оружия в окрестностях Дамаска. Жертвами атаки стали, по предварительным данным, более 600 человек. Сирийская оппозиция утверждает, что число жертв составляет около 1,3 тысячи человек, гуманитарная организация «Врачи без границ» приводит данные о 355 погибших. После инцидента стороны конфликта неоднократно заявляли о своей непричастности, обвиняя в случившемся оппонентов.

Михаил Верный

26 августа 2013

В подконтрольных оппозиции окрестностях Дамаска сотни людей стали жертвами отравления неизвестными химическими веществами, предположительно, боевым нервно-паралитическим газом. Хотя сам факт применения отравляющих веществ уже мало кто подвергает сомнению, остается неясным, кто в этом виноват. Мировое сообщество оказалось в растерянности, как реагировать на случившееся.

С самого начала войны в Сирии правительство Башара Асада яростно отрицало факт применения стрелкового оружия против демонстрантов. Затем, однако, выражение «операции спецназа против террористов» прочно вошло в повседневные сводки. Следующим уровнем было применение танков: Дамаск опять категорически опровергал использование бронетехники. Тем не менее, потом в ход пошли вертолеты, боевая авиация, кассетные бомбы и даже баллистические ракеты. Схема информационного обеспечения всегда была одной и той же: сначала опровержение, потом длительное молчание, а затем сообщения о применении все более разрушительного оружия становились обыденностью.

Реакция мирового сообщества всякий раз также была примерно одинаковой. Запад выражал озабоченность и требовал прекратить «чрезмерное применение силы», Россия и Китай жаловались на провокации «террористов и их хозяев», однако в конечном итоге все смирялись. Если в начале противостояния никто не мог даже представить себе, что сирийская армия будет запускать ракеты «Скад» по Алеппо, то сейчас этим никого не удивишь: очередные ракетные обстрелы редко упоминаются в новостях.

Однако с химическим оружием ситуация была несколько иной. Во-первых, его применение сразу же поставило бы Башара Асада на одну доску с известным поклонником зарина Саддамом Хусейном, а во-вторых, президент США летом 2012 года в категорической форме пообещал, что использование боевых отравляющих веществ будет равнозначно «пересечению красной черты», вслед за чем для сирийского правительства начнутся большие неприятности. Какие именно, Барак Обама не уточнил.

Несмотря на столь грозные предупреждения, из различных районов Сирии стали приходить сообщения о том, что людей все-таки травят. О том, что химическое оружие применяется, заявляли и израильские, и европейские, и даже американские разведчики. В начале 2013 года Обама заявил: «Я хочу быть предельно ясным», пояснив, что его слова о «красной черте» остаются в силе, но масштаб применения химоружия должен быть «серьезным», а доказательства — неопровержимыми.

Большинство наблюдателей (особенно республиканцы) небезосновательно отмечали, что президент просто не хочет ввязываться в сирийскую войну: слишком уж велики риски такого шага. По настоянию США началась подготовка к отправке в Сирию миссии экспертов ООН по химическому оружию, которые должны были подтвердить или опровергнуть факты его применения, а также выяснить, кто и против кого его использовал.

По данным сирийской оппозиции, в 2013 году боевые отравляющие вещества распылялись над их позициями десятки раз. Однако никаких вещественных доказательств этой информации они предоставить не могли по причине отсутствия соответствующих лабораторий и специалистов. При этом отправка экспертов ООН в Сирию под самыми разнообразными предлогами то и дело задерживалась. Возможно, с боевыми отравляющими веществами произошла та же история, что и с танками, вертолетами и ракетами ранее: мировое сообщество смирилось с их применением, пока это напрямую не угрожает соседним странам.

В чем причина столь упорного нежелания Запада вмешиваться в конфликт, понять нетрудно. Американцы и европейцы просто не знают, с кем и против кого дружить. В начале противоборствующие стороны удобно вписывались в привычную схему «прозападные повстанцы против диктаторского режима». Но со временем число активных игроков в Сирии увеличилось. Теперь в гражданской войне участвуют десятки групп относительно светских повстанцев, исламисты из «Фронта аль-Нусра», радикалы из «Исламского государства Ирака и Леванта», разнообразные группы иностранных наемников, курдские объединения, бедуинские племена, проправительственные отряды алавитского и шиитского ополчения, а также собственно сирийская армия, в которой выделяется еще и Четвертая механизированная дивизия. Помимо этого едва ли не в каждой деревне есть собственный отряд самообороны, чья идеология зависит от взглядов местных старейшин. Этот хаос существует внутри себя, а потому выудить из современной Сирии достоверную и проверенную информацию почти невозможно, что еще сильнее отпугивает Запад от прямого вмешательства.

Именно поэтому события 21 августа 2013 года повергли европейцев и американцев в настоящий ступор. Не реагировать на уничтожение почти двух тысяч человек в результате газовой атаки было нельзя. Но вот как реагировать — сейчас не знает никто. Однако для начала надо разобраться, что именно произошло в нескольких восточных пригородах Дамаска, известных под общим названием Восточная Гута.

Ранним утром 21 августа жители как минимум трех населенных пунктов стали задыхаться во сне. Поскольку на дворе было еще темно, люди начали впадать в панику: никто не понимал, что происходит и насколько это серьезно. Для многих первым порывом было спрятаться: как и в случае обычного для этих мест артиллерийского обстрела, жители похватали все самое ценное и спустились в подвалы. Для многих это решение стало роковым: нервно-паралитические газы, если это, конечно, были они, тяжелее воздуха, поэтому имеют тенденцию после распыления скапливаться в складках местности и низинах. По-видимому, плохо проветриваемые подвалы моментально заполнились газом, став братскими могилами для целых семей.

Другие пытались «выжечь» отраву из воздуха, разводя костры, что тоже было не лучшим решением. Огонь быстро пожирал и без того дефицитный кислород, наполняя воздух продуктами горения, и находиться у костров было просто опасно. Выжить удалось тем, кто знал, что во время химической атаки нужно поступать вопреки инстинктам: не прятаться под землей, а бежать на возвышенность или максимально открытое место. Возможно, именно этим и объясняется то, что среди погибших маленькие дети и женщины составили значительную долю — даже два дня спустя после инцидента их тела продолжают доставать из подвалов.

Те, кто еще держался на ногах (как правило, более крепкие мужчины), пытались спасти своих родных, доставляя их в больницы. Однако число пострадавших было настолько велико, что врачи, не понимая, что происходит, и не имея антидота, физически не успевали всем помочь. На видеозаписях, распространенных позднее, видно, что палаты, коридоры и даже подсобные помещения больницы усеяны десятками мертвых и умирающих людей, которых пытались спасти, поливая водой. Бросалось в глаза, что многие (едва ли не половина) были младенцами и дошкольниками, для которых даже малая доза яда означала смерть. Даже врачи, много чего повидавшие за два года войны, начинали плакать, рассказывая о том, что пережили в ночь атаки.

Когда информация о применении отравляющих веществ дошла до западных агентств, даже они, казалось, не могли поверить в ее правдивость, маркируя излагаемые факты тэгами «возможно», «предположительно», «вероятно» и «по неподтвержденной информации». Бессмысленность атаки с военной точки зрения и стремительно растущее число жертв — это не главное, что вызывало недоверие. Дело в том, что буквально за несколько дней в Дамаск все-таки прибыла миссия экспертов-химиков из ООН. Сложно было представить, как сирийское правительство решится на массированное применение химического оружия в 15 минутах езды от отеля наблюдателей.

Возможно, Башар Асад тут действительно ни при чем. Поначалу официальные сирийские СМИ отрицали сам факт инцидента. Однако потом, когда масштаб трагедии стал более или менее ясен, на экранах телевизоров стали появляться высокопоставленные сирийские чиновники, которые буквально заявляли, что правительство не имеет никакого отношения к инциденту и речь, скорее всего идет о провокации. Иранцы же, поддерживающие Асада, предположили, что газы на своей же территории распылили сами повстанцы, чтобы подставить противника.

Это версия представляется маловероятной. Во-первых, для достижения эффекта массового поражения необходимы технические средства, далеко превосходящие те, что есть на вооружении у повстанцев: особые снаряды, контейнеры, распылители и так далее. Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов психологический аспект: в окрестностях Дамаска против Асада сражаются в основном местные жители, которым трудно было бы решиться на массовое отравление своих земляков. Тем не менее, полностью исключать вину повстанцев тоже нельзя.

Страны Запада, поддерживающие оппозицию, потребовали, чтобы команда экспертов ООН немедленно направилась в зону поражения и выяснила, что именно там произошло. Сами специалисты-химики, находящиеся в Дамаске, заявили, что готовы выехать в пригороды, как только получат приказ из ООН и разрешение местных властей. Если с первым никаких проволочек не было, то второе не получено до сих пор.

Теоретически, сирийское правительство должно быть больше других заинтересовано в очищении своего имени от обвинений в использовании химического оружия. Причем не только с моральной точки зрения: Франция уже заявила о необходимости применить силу, если выяснится, что газы распылили по приказу из Дамаска. Если бы ответственность за химическую атаку легла на повстанцев, то это стало бы огромной пропагандистской победой Асада. Окажись эта версия событий истинной, и у Запада не осталось бы разумных причин и дальше поддерживать повстанцев, а популярность оппозиции в народе резко пошла бы на убыль. Выгоды несомненны.

Однако сирийские власти начали тянуть с предоставлением экспертам разрешения на поездку в район предполагаемой химической атаки. 22 августа сирийская армия нанесла массированный артиллерийский удар по району, где произошел инцидент с массовым отравлением, а затем в наступление пошли танки и пехота.

Москва, которую считают союзником Дамаска в этом конфликте, через своих дипломатов дала понять, что инспекция может состояться только после прекращения боевых действий в Восточной Гуте. Фактически это означает, что район должен перейти под контроль сирийской армии, что равносильно запрету на немедленную отправку туда экспертов ООН.

Вероятно, причина такого поведения сирийских властей кроется в том, что они хотят сперва сами разобраться, что произошло в Восточной Гуте. Возможно, произошла ошибка: вместо обычных снарядов кто-то начал стрелять химическими. Возможно, кто-то сознательно приказал распылить газ, руководствуясь личными мотивами (местью за близких, ненавистью к повстанцам и так далее). А возможно, обычный снаряд попал в склад химоружия, что привело к непоправимым последствиям

В любом случае, ответы если не на все, то на многие вопросы могла бы дать команда экспертов ООН. Но они остаются в своем отеле, что только порождает все большее недоверие к правительству Сирии и его заявлениям. Западу сейчас не хватает лишь последнего толчка, чтобы решиться на ту или иную форму прямого вмешательства в сирийский конфликт. Сравнительно безопасным вариантом считается уничтожение сирийских военных аэродромов и складов вооружений. Исламисты при этом оружия не получат, а правительственные силы лишатся превосходства в воздухе. Однако и такое дистанционное участие Запада в конфликте под большим вопросом из-за сопротивления общественного мнения.

Чтобы полностью исключить подобное развитие событий, Башару Асаду следовало бы как можно быстрее пустить инспекторов ООН в зону химической атаки. Если, конечно, это не он стоит за массовым отравлением своих сограждан.

Иван Яковина

Новости-Азербайджан, Роман Темников. Эксклюзивное интервью АМИ «Новости-Азербайджан» с известным американским политологом Александром Муринсоном:

— Какова Ваша оценка произошедшего в Египте военного переворота?

— Свержение Мурси нельзя сводить чисто к военному перевороту. Дело в том, что, помимо армии, в Египте существуют различные политические силы, недовольные правительством «Братьев-мусульман».

В частности, молодежная партия «Тамаруд» («Восстание»), которая еще до переворота собрала 22 миллиона подписей с требованием ухода правительства Мурси. Эта партия объединяет в себе секулярную, либеральную молодежь, в основном с образованием. Они видят Египет более западной страной.

Также есть партия «Фавд» (Новая Партия Представителей). Это более центристская партия, представители которой были в парламенте даже при Мурси.

Помимо них есть копты – арабы-христиане, недовольные правительством Мурси, пытавшимся усилить в стране влияние шариата.

Что самое интересное, даже салафитская партия «Аль-Нур» оказалась в оппозиции к «Братьям-мусульманам», обвиняя их в непоследовательности, в частности, не считая настоящими мусульманами, а какими-то размытыми, с прозападным оттенком.

Но это может быть и политический расчет со стороны партии «Аль-Нур» — войти в альянс с армией и получить доступ к власти. Так как Мурси пытался снизить влияние в обществе не только армии, но и всех оппозиционных сил.

Но армия оказалась самым сильным общественным институтом в Египте, обладающим наибольшим влиянием на египетскую экономику – 40%, и попытки понизить роль армии привели к ее сопротивлению.

Кроме того, армия в Египте, как и в Турции, является оплотом секуляризма, и попытки исламизации Египта также привели к недовольству, особенно среди офицеров.

В этом смысле очень интересно объяснение причин свержения Мурси со стороны Аль-Барадеи. По его словам, Мурси не сделал никаких улучшений в социально-экономической жизни страны, что является ключевым для любой страны. Как он выразился – «Шариат на хлеб не намажешь».

Кстати, возможно из-за этих слов Барадеи не был избран в качестве кандидата на пост премьер-министра Египта после свержения Мурси.

— Насколько Западу было выгодно свержение правительства Мурси?

— Не думаю, что именно США его свергли. Дело в том, что президент США Барак Обама очень активно поддержал избрание Мурси.

А после переворота, США практически никак не среагировали на переворот, восприняв его нормально, ограничившись лишь стандартным заявлением о необходимости соблюдения прав человека в Египте. Также отреагировала и Великобритания.

То есть, Запад в целом занял выжидательную позицию, и здесь США не взяли на себя ведущую роль.

Силы же, все еще поддерживающие Мурси, в своих заявлениях надеются на прямую военную интервенцию извне, естественно, со стороны Запада, для свержения военного режима в Египте.

С другой стороны, Саудовская Аравия, Оман, ОАЭ не осудили военный переворот в Египте. Мало кто прогнозировал, что  когда пало правительство египетского президента Мохамеда Мурси, возглавляемое «Братьями-мусульманами», и по престижу напористой внешней политики Катара был нанесен большой удар.

— Какова реакция на происходящее со стороны соседнего Израиля?

— Израиль не был против правительства Мурси, тем более что Мурси зарекомендовал себя хорошим посредником в ходе недавних столкновений между Израилем и ХАМАС.

Для Израиля главное – стабильность в соседней стране. Израиль беспокоится только из-за возможности начала в Египте гражданской войны между различными соперничающими за власть политическими и религиозными группировками.

Есть вероятность того, что Египет скатится до уровня Сирии.

При этом сильнее всего от падения правительства Мурси проиграл Катар, который вложил 8 миллиардов долларов финансовой помощи в Египет и являлся главным среди стран Персидского залива сторонником правительства г-на Мурси, начав эту поддержку даже до того, как его правительство пришло к власти. Хамас тоже потерял спонсора в виде Мурси, и поэтому группировки ХАМАС в настоящее время начинают проникать в Египет со стороны Синайского полуострова, для нападения на египетские воинские части.

— Как могут события в Египте отразиться на регионе Ближнего Востока?

— По мере того, как в Египте накаляется эта опосредованная «холодная война», деньги ОАЭ и Саудовской Аравии ждут возможности помочь любой временной администрации, чтобы поддержать на плаву египетскую экономику.  «Катар ошибся в Ливии, затем в Сирии, и теперь миллиарды долларов могут пойти прахом в Египте», — говорит один экономист. «Эти деньги предназначались для покупки политического преимущества, но они поставили не на ту лошадь».

Здесь следует отметить, что резче всех на события в Египте отреагировала Турция. В частности, глава МИД Ахмет Давутоглу в Твиттере отметил, что нельзя простить массовое убийство людей в Египте во время молитвы.

Резкая реакция Турции ясна, так как переворот в Египте стал ударом по Турции, ведь в Египте именно военные стали ведущей силой акции по свержению исламского правительства страны.

В Турции  у власти также находятся исламисты, хоть и умеренные, и контролирующие армию. Простые члены правящей в Турции партии очень симпатизировали «Братьям-мусульманам» в Египте.

Тем более что поражение близкой по духу к АКП такой же умеренной исламской партии «Братья-мусульмане» создает прецедент того, что распространение умеренного ислама турецкого образца начинает пробуксовывать.

— Насколько устойчиво положение правящей партии в самой Турции после всех прошедших митингов протеста?

— Все эти митинги разрозненных либеральных и левых сил большого удара по позициям АКП не нанесли. Протестующие, в основном, представляли собой молодежь, безработных, убежденных кемалистов, анархистов, республиканцев, ассоциацию  адвокатов, курдскую партию БДП. Как видно, вся эта коалиция слишком разрозненна.

Тем не менее, протестные электорат, представляющий эти части турецкого народа, недовольного правлением Эрдогана, скажет свое слово на предстоящих в марте муниципальных выборах.

Однако перелома эти голоса внести не смогут, и победа на выборах все равно останется за ныне правящей партией, обладающей огромной поддержкой среди населения страны и хорошо структурированной системой на местах.

Более важным последствием данных протестных митингов для Эрдогана может стать то, что он не получит необходимого количества голосов на референдуме для внесения нужных ему изменений в Конституцию страны, расширяющих его полномочия и введение полупрезидентской системы власти.

На мой взгляд, Эрдоган не наберет нужного количества голосов. Тем более, что экономическая ситуация в Турции ухудшилась в связи с митингами – сократился приток инвестиций, падение курса лиры. Если этот процесс продолжится, то вслед за иностранными инвесторами и турецкие инвесторы начнут вывозить деньги из страны и перестанут поддерживать Эрдогана.

Ухудшение положения Эрдогана в самой Турции чревато тем, что он может покинуть свой пост, пока он еще популярен. Эрдоган не тот человек, который будет держаться за свой пост до тех пор, пока с ним уже никто не будет считаться и его авторитет упадет до нуля.

— Какова Ваша оценка нового президента Ирана?

— Про Рухани известно, что он лично участвовал в Исламской революции в Иране, принимал решение по атаке еврейского общественного центра в Аргентине, когда Хезболла устроила теракт, и погибло много людей.

С другой стороны, Рухани — довольно прагматичный человек, и более опытный политик, в отличие от Ахмадинеджата. Таким образом, на уровне риторики мы все видим смягчение внешнеполитического курса иранского режима.

Но при этом ядерная программа Ирана продолжает развиваться, также усиливается ВМС Ирана, в том числе на Каспии, продолжается поддержка режима Асада.

Для Запада Рухани выгоден, так как выступает с более  умеренной позиции, говорит то, что надо. Дело в том, что иранская дипломатия за многие века своего существования великолепно изучила все сильные и слабые стороны Запада, прекрасно знает, на какие больные места Запада надо давить, как надо разговаривать, чтобы понравится на Западе.

Поэтому, стоит только Ирану смягчить риторику, начать намекать, подмигивать Западу, как западная дипломатия уже на радостях готова организовать пирушку с дискотекой.

Что до Израиля, то ситуация и отношение Израиля к президенту Ирана никак не изменилось, там ждут реальных дел, а не слов.

— Является ли демонстрация военной мощи Ирана на Каспии только демонстрацией?

— Это не просто демонстрация. Дело в том, что Иран старается выстроить хорошие отношения не только с Россией, но и с Китаем – странами, находящимися в оппозиции к США, и пытающимися выстроить некий отдельный политический блок. При этом Иран надеется на роль младшего партнера этих двух стран.

Иран важен для них, так как не только сам обладает энергетическими ресурсами, но и имеет выход на Каспий и обладает определенным влиянием на приграничные с ним прикаспийские страны, также обладает большим влиянием в Ираке и Сирии.

Поэтому, несмотря на мягкие речи Рухани, за ним стоят большие силы, благодаря которым Иран оказывается на переднем крае противостояния с Западом.

Кстати, в этом противостоянии большая роль отводится Азербайджану.

Как следствие, на Азербайджан будет оказываться большое давление со стороны Ирана. Ведь не секрет, что военная демонстрация иранского ВМФ на Каспии направлена не против России, а против Азербайджана. Это слишком явный намек официальному Баку на необходимость отхода от чересчур прозападной ориентации: не быть западным плацдармом на Каспии, не оказывать большую помощь Западу и т.д.

Иннокентий Адясов, член экспертного совета при Комитете по делам СНГ Госдумы РФ – для «Новости-Азербайджан»

Избрание нового президента  Ирана Хасана Роухани, которого принято относить к представителям реформаторского крыла в руководстве страны, сопровождается ожиданием серьезных изменений во внешней политике Тегерана.

Эти ожидаемые изменения диктуются не в последнюю очередь состоянием экономики Ирана — международные санкции ударили по ней весьма больно: резко сократился приток валютной выручки от продажи углеводородов и, как следствие, в стране произошел резкий рост инфляции и потребительских цен.

Хасану Роухани по факту придется по новой выстраивать отношения с внешним миром, и основным посылом нового курса иранского президента, как представляется, будет уход от излишней конфронтационности его предшественника Ахмадинежада.

В политическом, и главное, религиозном руководстве Ирана есть консенсус на проведение нового курса, что позволит Хасану Роухани чувствовать себя более уверенно.

Представляется, что задача номер один для нового иранского президента — ослабить бремя санкций из-за ядерной программы Тегерана.

Тема, безусловно, очень хорошо знакомая  Роухани: он возглавлял иранскую делегацию во время переговоров с «шестеркой» (постоянные члены Совета безопасности ООН и Германия).

Позиция России по ядерной программе Ирана давно известна: Тегеран имеет безусловное право на развитие мирной атомной энергетики (яркий пример тому строительство Россией АЭС в Бушере), при этом Москва поддерживает требование МАГАТЭ о допуске экспертов организации на все иранские ядерные объекты с целью недопущения  работ по обогащению урана для возможного создания ядерного оружия.

Москва, как и Пекин, всегда были против угроз СЩА и Израиля о возможности использования военной силы для приостановки атомной программы Ирана (американские спецслужбы сделали прогноз, что уже к 2014 году  Тегеран сможет произвести одно или несколько ядерных устройств, что в корне изменит баланс сил на Ближнем и Среднем  Востоке).

Гипотетическая военная операция против ядерных объектов Ирана (как представляется, вероятность такой операции за последний год несколько снизилась) имела бы крайне негативные последствия для соседей исламской республики в СНГ, прежде всего для Азербайджана.

Как следствие, официальный Баку полностью поддерживает усилия Москвы по мирному решению ядерной программы Тегерана.

Без участия Ирана невозможно и решение другой проблемы, ставшей угрозой безопасности уже для всего региона Ближнего и Среднего Востока — гражданской  войны в Сирии.

Гражданская война в Сирии, которая длится уже третий год, становится все более интернациональной и может запустить крайне негативные процессы во всем регионе (уже серьезно повысился градус напряженности в соседних с Сирией Ливане и Ираке).

Россия, понимая степень влияния Тегерана на процессы в Сирии и вокруг нее, выступает за приглашение Ирана на планируемую мирную конференцию «Женева-2».

ЕС с определенными оговорками готов поддержать это предложение России в качестве некого политического аванса новому президенту Ирана.

Для США  пока предложение о приглашении Ирана неприемлемо, что весьма негативно сказывается на перспективах проведения «Женевы-2».

В России есть серьезные и во многом оправданные опасения, что волна  насилия и нестабильности из Сирии может прийти  в Содружество. Сотрудничество с Ираном в плане завершения гражданской войны в Сирии — весьма весомый и важный вклад в обеспечении  безопасности на пространстве СНГ, прежде всего на южных границах постсоветского пространства.

Безусловно, Южный Кавказ будет занимать особое место во внешней политике  Хасана Роухани.

Иран, как и Москва, имеет  хорошие отношения, как с Азербайджаном, так и Арменией.
При этом и Москва, и Тегеран исходят  из того, что проблема Нагорного Карабаха должна решаться на основе резолюций СБ ООН, которые подтверждают территориальную целостность Азербайджана и базируются на принципе мирного решения нагорно-карабахской проблемы.

Но явно при новом президенте Иран будет претендовать на большую роль в регионе Южного Кавказа.

Так, МИД Ирана уже выступил с инициативой создания регионального органа по обеспечению безопасности в Закавказье.

За предложением МИД  ИРИ просматриваются две основных цели политики Ирана в регионе: недопущение усиления влияния на Южном Кавказе внерегиональных игроков (прежде всего США) и стремление к росту иранского экономического влияния.

Весьма негативно иранское руководство относится и к возможности смены власти через  механизмы «цветных революций» в регионе, поскольку опасается, что они могут привести, в конечном счете, к дестабилизации ситуации в самом Иране.

По мнению экспертов, особое место в планах экономического продвижения Ирана отводится    Азербайджану. В 2012 году официальный  товарооборот между Баку и Тегераном составил  приблизительно 500 млн долларов (для сравнения  в том же году  товарооборот между Азербайджаном и Турцией превысил четыре миллиарда долларов).

Тегеран заявляет о своем стремлении выйти на уровень одного миллиарда товарооборота с Баку уже в этом году.

Крайне важным в экономических отношениях двух стран станет планируемое на этот год завершение строительства железной дороги Газвин – Решт – Астара. Этот проект позволит  соединить  железные дороги России, Азербайджана и Ирана в  рамках международного транспортного коридора «Север — Юг» (открытие движения в России пока намечено на первую половину 2014 года).

В интервью Новости-Азербайджан директор Центра политических инноваций и технологий Мубариз Ахмедоглу прокомментировал последние тренды в развитии российско-азербайджанских отношений. По мнению политолога, российско-азербайджанские отношения находятся на специфическом этапе успешного развития.

— Каковы же основные элементы этого «специфического этапа», о котором вы говорите?

— Несмотря на устойчивое развитие российско-азербайджанских отношений, в то же время считать их полностью сформированными в современных реалиях преждевременно. Более того, успешность двусторонних отношений между Москвой и Баку формирует и риски вследствие оказываемого на стороны специфического давления, как на внутреннем уровне, так и извне.

Так, создаются определенные проблемы для конструктивного анализа российско-азербайджанских отношений, как в России, так и в Азербайджане. То есть, вследствие стремительного улучшения российско-азербайджанских отношений элиты обеих стран демонстрируют неготовность осмыслить эти самые изменения в прагматичном ключе.

Более того, важно учитывать возможные действия ряда стран, не заинтересованных в улучшении российско-азербайджанских отношений. Здесь речь идет не о Турции, и не о Западе, которые считают в некотором роде традиционным присутствие российских интересов в Азербайджане, и, соответственно, не будут принимать радикальных мер для противодействия таковым. Но на этом фоне Иран активизировал процесс вытеснения российских интересов из Азербайджана.

— В чем непосредственно проявляется деструктивная роль Ирана в плане влияния на российско-азербайджанские отношения?

— В сложный период российско-азербайджанских отношений Тегеран создал определенные возможности для мобилизации ряда сил в Иране, нацеленных на конкретные задачи. В результате на данном этапе Иран практически готов к вытеснению России не только из Азербайджана, но и в целом с Южного Кавказа. Иран также имеет определенное влияние на Северном Кавказе, но выявить антироссийский характер деятельности ИРИ достаточно сложно по ряду причин: во-первых, Иран и Россию принято считать союзниками. Во-вторых, финансируемые Тегераном армянские эксперты целенаправленно работают на прикрытие антироссийской политики Ирана.

Как известно, Армения весьма заинтересована в том, чтобы представить российско-азербайджанские отношения во враждебном ракурсе. Тогда как в Азербайджане, принимая во внимание присущее нашему обществу толерантное отношение к Ирану, способствуют формированию образа союзников в лице ИРИ и РФ.

Армяно-иранские отношения активно развивались в период президентства Махмуда Ахмадинежата: были проложены ирано-армянский газопровод, альтернативная автомобильная дорога, высоковольтная электрическая линия, начато строительство Мегринской ГЭС. Полностью готовы проекты ирано-армянской железной дороги и трубопровода для прокачки нефтяных продуктов между двумя странами.

Ни с одной мусульманской страной Иран не реализовывал так много проектов. Официальный Тегеран постоянно рассуждает о проблемах Палестины, но оказывает этому народу помощь в 10-15 раз меньше, чем оценивается ирано-армянское сотрудничество. Конечно, главной целью ирано-армянского сотрудничества является антиазербайджанский вектор. Но за этим скрываются и антироссийские действия, как Ирана, так и Армении.

— Но, не взирая на то, что российско-азербайджанские отношения все же поступательно развиваются в столь сложных условиях, значит, это развитие имеет особую значимость, как для России, так и Азербайджана?

— Говоря о больших дивидендах и «прибыльности», которые могут сопровождать двусторонний характер российско-азербайджанских отношений, мы имеем в виду не только экономику, но также геополитические интересы сторон и развитие стратегических инициатив. Россия за последнее время добилась впечатляющих успехов в мировой политике. Экономические достижения РФ подтверждены и на уровне «Большой Восьмерки». Не менее важно также, что «Большая Восьмерка» подтвердила успешную политику России в сирийском вопросе. Можно только приветствовать тот факт, что сирийская политика России не изменилась под давлением Запада, и непосредственно США. Даже Турция, самый влиятельный союзник Запада в сирийском вопросе, была вынуждена, исходя из российских интересов, трансформировать свою политику на этом направлении. В этой ситуации важно признать, что Ближневосточный регион превращается в географию российского успеха в мировой политике. И для дальнейшего развития и закрепления результатов столь успешной политики России в регионе Ближнего Востока у РФ есть все необходимые ресурсы — геополитические, военные, политические, экономические.

Но здесь важно не останавливаться на достигнутом, поэтому России, во-первых, предстоит этот успех защитить от возможных угроз, а во-вторых, необходимо выработать стратегию на поддержание взятого курса и обеспечить долгосрочный характер его развития.

— А какие дивиденды могут извлечь Москва и Баку, наращивая позитивный фон двусторонних отношений?

— Поддержка, оказываемая Москвой официальному Баку, в реализации его независимой политики и усилении позиций Азербайджана, делает весьма привлекательной политику РФ на Ближнем Востоке. Более того, это может способствовать существенному усилению позиций РФ в данном регионе.

В восприятии российских политиков Азербайджан, как государство, по значимости примерно приравнивается к Армении. Учитывая конфессиональный фактор, в восприятии россиян армяне представляются им более близким обществом. Но в российских политических кругах допускают ошибку, не рассматривая Азербайджан как государство 52-миллионного народа. По крайней мере, не имеют об этом достаточного представления. Но сегодня Азербайджан в регионе Южного Кавказа выделяется не только экономической мощью, но и формируется как государство, привлекшее к себе потенциал всех азербайджанцев мира, ставшее координатором этой силы. Фактически, в этом регионе азербайджанцы по численности уступают только русским. Поэтому первая и вторая по численности нации региона могут, объединив усилия, достичь значительных успехов. Но для этого на данном этапе необходима российская поддержка дальнейшему укреплению азербайджанской независимости и государственности.

Россия в настоящее время не рассматривает в своей актуальной повестке вопрос привлечения Азербайджана к интеграционным проектам РФ в СНГ. В Азербайджане, безусловно, весьма позитивно оценивают позицию России в этом вопросе. Вместе с тем, Азербайджан и Россия могут совместно создать свой интеграционный проект. По нашему мнению, лучшей моделью в этом ключе является Совет Экономической Взаимопомощи. Но в преддверие реализации этого проекта целесообразно подписание Договора о дружбе, братстве и стратегическом сотрудничестве российского и азербайджанского народов в XXI веке.

В текущем периоде Баку необходима чувствительность России к проблемам Азербайджана. Решение нагорно-карабахской проблемы является самой важной задачей. И мы не скрываем, что Азербайджан нуждается в поддержке со стороны России в этом вопросе.

Азербайджан в ближайшем будущем нацелен на решение этого конфликта, даже опираясь на собственные возможности. Но вопрос в том, какое государство или группа стран получат возможность оказать поддержку в этом Азербайджану, ибо ответная цена будет высока.

Поскольку в Армении присутствует военная база России, участие РФ в карабахском урегулировании имеет стратегическое значение, создающее удобные возможности для сохранения региональной стабильности. Здесь вывод один: союзнические отношения России и Азербайджана в карабахском вопросе означают нахождение решения всех концептуальных вызовов в области безопасности и стабильности в регионе Южного Кавказа.

И если начало нагорно-карабахского конфликта являлось признаком развала СССР, то разрешение этого конфликта станет признаком усиления России.

С точки зрения концептуальной безопасности, другим шагом, который может сделать Россия в сторону Азербайджана, может быть создание географического единства между эксклавным Нахчываном и остальной частью Азербайджана. В 1921 году Зангезур был передан Армении – это было своего рода демонстрацией отсутствия доверия Азербайджану, так как Сталин и тогдашнее руководство СССР рассматривали Азербайджанскую советскую республику в качестве независимого государства.

По мнению некоторых российских экспертов, объединение Нахчывана с остальной частью Азербайджана является фактическим объединением Азербайджана с Турцией. Но это в корне неверно, так как Азербайджан – независимое государство, таковым и останется. Это касается также наших отношений с Турцией. Но непосредственная связь с Нахчываном усиливает возможности Азербайджана в плане противостояния внешним угрозам. Эта связь важна для Азербайджана преимущественно в данном контексте.

— Как в этой связи вы прокомментируете российско-армянские отношения, учитывая, что Ереван все более настойчиво дрейфует в направлении Запада, не взирая на ту поддержку, которую Москва в течение длительного времени оказывала этой стране?

— Действительно, возможна армянская угроза Ближневосточной политике России, армяне в таких делах традиционно преуспевают. Так, немаловажно напомнить, что армяне, ставшие инструментом в руках Запада, сыграли решающую роль в развале СССР. Примечательно, что и в Сирии, где достаточно сильно армянское лобби, они ни разу не поддержали политику России. Напротив, во время визита российского патриарха Кирилла на Ближний Восток армянская община была единственной среди христианских общин, проигнорировавшая призыв главы РПЦ поддержать Башара Асада.

В этом контексте нелишне вспомнить, что именно армяне тесно сотрудничали с чеченцами в деле развала СССР. Сейчас же, как представляется, для продолжения сирийских процессов на Северном Кавказе армяне предложат Западу свое сотрудничество, опираясь на возможную поддержку лезгин. В любой момент можно ожидать, что Запад, проигравший России в Сирии, использует этот фактор для осложнения ситуации на Северном Кавказе.

Удивительно, что, занимаясь развалом СССР и антироссийской деятельностью, армяне смогли заручиться поддержкой элиты России и инкорпорироваться в ключевые сферы государственного управления, политики, медиа этой страны, что рано или поздно негативным образом отразится на интересах самой России, учитывая ментальность армянской этнокорпорации.

Азербайджан же, всячески стремясь к самым конструктивным отношениям с Россией, до сих пор не может довести этот аргумент до российской элиты. Кстати, неплохо бы и ведущим азербайджанцам России сосредоточить на этом внимание…

Что же касается российско-армянского формата, то президент Армении Серж Саргсян и сам признался в участии армян в развале СССР в интервью, данном им газете «Московские новости» (16 05 2011, . Развал СССР пришелся на период самого могущественного армянского лобби в США, и это не случайно. В то время в США действовали 4-5 сенаторов, 2-3 губернатора и 1-2 президентских советника армянского происхождения, определявших политику США в отношении СССР. Именно поэтому проблемная для СССР национальная тема началась с армян и с Нагорного Карабаха. Интервью экономического советника армянского происхождения А.Аганбекяна — советника президента М.Горбачева французской газете “Humanite”, стало первым признаком процесса отрыва Нагорного Карабаха от Азербайджана и присоединения его к Армении. В 1989 году Конгресс США принял 2 резолюции в пользу армян. По требованию супруги – армянки Боннер-Алиханян, академик Сахаров, находясь в Баку, потребовал от Азербайджана отдать Нагорный Карабах Армении. 17 марта 1991 года в референдуме, посвященном вопросу сохранения СССР, Армянская ССР не участвовала, Азербайджан же сказал «да» сохранению Союза. Конгрессмены США, члены их семей и группы сотрудников в составе делегации 5-6 раз в тот период посещали Нагорный Карабах. И в 1992 году, по заказу американских армян, в США была принята антиазербайджанская 907-я поправка «К акту поддержки свободы».

Первые нападения на советскую армию также были организованы в Армении. Первой страной, изгнавшей военную базу СССР, была Армения. В независимой Армении не раз организовывались нападки на экономические интересы России.

Армения, выставляющая себя «стратегическим партнером» России, готова в любое время перейти под крыло Турции. Но именно политика Азербайджана противодействует этому. И в то время, как Армения разрушила железную дорогу в направлении России, дорога в турецком направлении ими охраняется как зеница ока.

При этом, называя себя «стратегическим партнером» России, Армения по степени нападок на русский язык обошла даже прибалтийские страны

А тема российских военных баз в Армении активно используется официальным Ереваном с целью обмана общественно-политических кругов России. На самом деле, действующая в Армении российская военная база не имеет для России никакого практического значения. Но армяне, используя факт наличия этой базы, угрожают от имени РФ Грузии, Турции и Азербайджану, тем самым осложняя отношения РФ с этими странами. И в итоге эти страны выражают свое недовольство не Армении, а России.

Армения в реалиях – не союзник России, хотя и пытается демонстрировать свой пророссийский характер. Но в Ереване понимают, что самую большую прибыль Армения может получить, предав интересы России. В то же время, понимая рискованность этой политики, армяне все более сближаются с определенными кругами России, чтобы обезопасить свои дальнейшие ходы.

Сейчас Армения нацелена на вступление в ЕС – и в этом суть стратегического сближения Армении с Россией. Сегодня, не будь последователей Сахарова – проармянских российских экспертов, Армения действительно была бы стратегическим союзником России.

— В Баку неоднозначно реагируют на действия ряда азербайджанских организаций в РФ…

— Вызывает сожаление, что даже некоторые известные деятели неправильно воспринимают происходящее в азербайджано-российских отношениях. Конечно, проблемы в отношениях между официальным Баку и Москвой специфичны. Но восприятие российско-азербайджанских отношений в высших политических кругах России отличается от того, как оценивают или влияют на эти отношения на среднем и низовом уровне российского чиновничества.

К примеру, если оказывается давление на российских азербайджанцев, это никак не связано с деятельностью правительства Азербайджана. Тогда как некоторые среднего уровня российские чиновники пытаются оказывать давление на Азербайджан, исходя из различных интересов и политических причин.

К сожалению, в последнее время такого рода проявления участились. В частности, попытки такого опытного политического деятеля, как Аббас Аббасов, обвинить официальный Баку в ухудшении отношений между Азербайджаном и РФ, совершенно непонятны. Он то, по крайней мере, должен прекрасно понимать, насколько важны для официального Баку отношения с Россией, и как чувствительны. Если в отношении имущества или экономической деятельности Аббасова, или его близких, или других азербайджанцев в России, оказывается давление, зачем при этом обвинять официальный Баку, не лучше ли обратиться к нему за помощью?

Российское чиновничество среднего уровня хорошо знакомо с психологией кавказских бизнесменов. Они знают, что, взяв у кавказцев взятку, они вызывают у них доверие, равноценное тому, как дать им документ с печатью. Используя этот метод, такого рода чиновники привели к банкротству множество кавказцев, азербайджанцев. Ряд чиновников среднего уровня привели и Союна Садыгова, и руководимую им группу бизнесменов, на ошибочный путь, вот сейчас и Аббасов оказался в той же ситуации. Но вначале Аббас Аббасов должен был изучить определенные правила, которых придерживаются некоторые российские чиновники среднего звена. Более того, Аббас Аббасов, учитывая его политический вес и авторитет в странах СНГ, мог бы и сам направить процесс развития азербайджанской диаспоры в РФ в более созидательное русло и во благо двусторонним отношениям.

Что же касается политической психологии официального Баку, то здесь ничего не изменилось с тех пор, когда Аббас Аббасов был еще в Баку. И вот с этой точки зрения его заявление — «Я не буду президентом!» создает совершенно противоположный эффект.

Накануне президентских выборов в Азербайджане вызывающая жесткую критику официального Баку оппозиционная группа под названием Национальный Совет представляет себя организацией, поддерживаемой официальной Москвой. Кто-то должен прояснить близость НС к России? Почему-то мы не услышали мнение по этому вопросу аксаккала Аббаса Аббасова.

Есть еще один важный момент, которому следует уделить внимание – это то, что некоторые живущие в России азербайджанцы попали под влияние Ирана.

В РФ должны понимать, что основным источником антироссийских настроений в Азербайджане является Иран. Независимо от того, проправительственные это источники, или оппозиционные, иранцы вкладывают в группу азербайджанских СМИ гигантские средства. Главной их целью является внести раскол в отношения между Азербайджаном и Россией, способствовать вытеснению России из этого региона, так как Тегеран считает Кавказ и Центральную Азию своей исторической вотчиной, и в отношениях с Азербайджаном этот вопрос поднимался многократно. Да и россиянам нелишне вспомнить историю российско-персидских войн.

Возвращаясь же к нашей теме, напомню, что Иран смог воздействовать на живущих в Москве азербайджанцев, особенно выходцев из южной зоны, с тем, чтобы заставить их выступить непосредственно против президента РФ Владимира Путина. В настоящее время эта группа азербайджанцев действует не в интересах России, и не в интересах Путина, скорее наоборот. Странно, что, замалчивая эту тревожную ситуацию, Аббасов обвиняет официальный Баку в антироссийских настроениях.

Приезд группы российских азербайджанцев из окружения Аббасова в Баку, и их встреча с послом России, вольно или невольно воспринимается здесь как показатель оказания давления на них со стороны российского правительства. Пора называть вещи своими именами, и именно следуя этому правилу, Азербайджан достиг нормализации отношений с Россией во многих областях.

Прекращение давления со стороны российских чиновников среднего уровня на живущих в РФ азербайджанцев будет способствовать полной доверительности в отношениях между двумя странами, к которой мы стремимся. В Баку сразу поймут, когда Москва должным образом отреагирует на этот сигнал.

Гюльнара Инандж,

директор Международного онлайн информационно-аналитического центра «Этноглобус»

Первый визит  министра иностранных дел Азербайджана в Израиль и Палестины совершенный во второй половине апреля можно расценить как определение стратегических планов сторон, объединяющих в себе региональные масштабы .

Первым Э.Мамедярова в Израиле встретил председатель комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне, лидер партии Наш Дом Израиль Авигдор Либерман. Именно этот политик лоббирует тесное сотрудничество и стратегическое партнерство с Азербайджаном. Предыдущие попытки армянского лобби добиться обсуждения в Кнессете «армянского геноцида» были провалены. В прошлом году после очередной подобной попытки президент Израиля Шимон Перес и А.Либерман находясь на посту  главы МИД, открыто заявили, что по причине стратегического партнерства с Азербайджаном вопрос «армянского геноцида» не будет обсужден в Кнессете.

Знаменательно, что  24 марта – в день памяти «армянского геноцида» Э.Мамедярова в Тель-Авиве. В эти дни армянские СМИ распространили информацию об обсуждении «армянского геноцида» в Кнессете, но тема дальше не был развернута.

Безусловно, Азербайджану было очень важно еще раз получить заверение о том, что признание «армянского геноцида» не будет обсужден в Кнессете. Заметим, что израильское общество и еврейское лобби в основном поддерживают или относится нейтрально к «армянскому геноциду» и считает, что этот факт имел место в истории. По их мнению, Израилю следовало бы признать его, так как евреи сами пережили не одно гонение и геноцид. Азербайджанская сторона вела переговоры как с еврейским лобби, также с Тель-Авивом.

Не случайно, что сразу после визита в Израиль в Баку заявил, что Азербайджан готов к большому договору по разрешению нагорно-карабахского конфликта.(1) Безусловно, Израиль не может что-то обещать или разрешить в урегулировании конфликта, но Тель-Авив может добиться расширенной поддержки еврейского лобби в этом вопросе. Азербайджану необходимо добиться первого уровня поэтапного разрешения конфликта —  освобождения оккупированных вдоль Нагорного Карабаха азербайджанских территорий. Похожая ситуация создавалась примерно 5 лет назад.

Тем временем, заметим, что в марте Еврейские общины США провели политическую конференцию «Взаимоотношения Израиля с государствами Южного Кавказа».  Мы не случайно обратили внимание на то, что первая встреча Э.Мамедярова в Тель-Авиве был А.Либерман. Именно он и президент  Ш.Перес особое внимание уделяют развитию отношений со странами Южного Кавказа, особенно Азербайджаном, как ведущего государства региона. (2) С этой целью в МИД Израиля был создан специальный вектор по работе со странами  Южного Кавказа.

После встречи с А.Либерманом Э.Мамедяров отбыл в Рамаллу, где на переговорах представителю официального Баку также нужно было получить официальную и гласную поддержку Палестины в поддержке нашей политики в вопросе «армянского геноцида». Вторая политическая цель Баку – возведение нагорно-карабахского конфликта на уровень проблемы Гудса.

Азербайджан поддерживает независимость  Палестины и раздел Иерусалима, а в ответ этой поддержки официальный Баку добивается вышесказанных двух вопросов имеющих весьма важное значение для Азербайджана. Донор конференция в поддержку палестинского народа, проведение которого планируется на июнь этого года в Баку, можно считать результатом переговоров в Рамалле.

Палестина пользуется авторитетом и находится в эпицентре внимания исламского мира. Азербайджан в свою очередь превратился в экономически и политическую сильную страны не только в регионе. На что указал министр иностранных дел Палестинской Автономии Рид аль Малики в ходе встречи с азербайджанской коллегой, отметив, что Азербайджан пользуется авторитетом в ведущих международных организациях. (3)

Поэтому поддержка Рамаллах, того или иного вопроса вовлечет за собой внимания исламского и мирового сообщества. Тем самым Азербайджану удастся добиться целенаправленной политики в поддержке азербайджанской позиции в армяно-азербайджанском конфликте в исламском мире.

Здесь уместно  напомнить заявление, сделанное министром иностранных дел Саудовской Аравии принцем Халедом Бен Саудом Бен Халедем о том, что на данном этапе для разрешения нагорно-карабахского конфликта необходимо усилить давление международной общественности на Армению. (4)

Второе заявление по поводу конфликта прозвучало из уст влиятельного исламского лидера Ирана Али Хамнеи: «Карабах мусульманская земля… принадлежность этих земель к Исламу будет поддержана на высоком уровне».

Оба заявления можно расценить как результат вышеназванной политики Баку.

Конечно же, следует обратить внимание на то, что исторический визит состоялся после турецко-израильского примирения. Интересно, что один из самых ярых противников примирения с Турцией А.Либерман нехотя согласился. Израильские СМИ писали о том, что якобы о плане примирения с Анкарой председатель НДИ не был информирован.

А.Либерману пришлось «закрыть глаза» и постелить красную дорожку для визита Э.Мамедярова. Израилю, лишившемуся  после начала «арабской весны»  своих некоторых партнеров в арабском мире  необходимо вернуть стратегические отношения с Турцией в прежнее русло. Вновь оживляется ось Азербайджан-Турция-Израиль, которая на фоне арабских событий  приобретает еще больше значения, нежели ранее. Это позволит укрепить позицию каждой страны как на Ближнем Востоке, также на Южном Кавказе.

Стратегическое значимость Азербайджану придает, также его соседство с Ираном, что было озвучено из уст президента Израиля Ш.Переса. Это не означает предоставление плацдарма для военных операций против Ирана. Официальный Баку неоднократно заявлял, что сотрудничество с Израилем , в том числе военное не направлено против Ирана. Заметим, что визиты президента Ш.Переса и в прошлом году тогдашнего министра иностранных дел А.Либермана в Баку, также визит Э.Мамедярова в Тель-Авив происходили на фоне роста напряжения между Азербайджаном и Ираном.

Азербайджанское общество раздражительно и щепетильно относится к давлениям и угрозам со стороны Ирана. В подобном случае, сотрудничество с Израилем и Турцией кроме всех своих миссий, также должна придерживать Тегеран от агрессивных действий против Азербайджана.

Источники:

1.        http://m.amerikaninsesi.org/a/1649480.html

2.        http://izrus.co.il/dvuhstoronka/article/2012-02-28/17144.html#ixzz2QngVkiJZ

3.        www.vesti.az

4.        http://www.rosbalt.ru/exussr/2012/06/15/993121.html

AZERBAIJAN IN THE WORLD

ADA Biweekly Newsletter

Vol. 6, No. 9-10

May 15, 2013

Александр Акимов, Виталий Наумкин

30 апреля 2013

Учитывая высокую динамику протекающих в странах Ближнего Востока процессов, целесообразно разделить рассматриваемый нами восьмилетний период условно на две части — 2013–2016 гг. и 2016–2020 гг. и соответственно этому говорить о краткосрочной и среднесрочной перспективах развития ситуации в этих странах. Это, конечно, не означает, что между двумя четырехлетиями пролегает некий водораздел.

Последнее десятилетие XXI в. было временем серьезных потрясений для региона: подъем исламского радикализма и начало глобальной войны против террора, иностранное вторжение в Ирак и свержение режима Саддама Хусейна, новые периферийные войны Израиля с арабами (2006 и 2009 гг.). А начавшийся в 2011 г. процесс «арабского пробуждения» стал для региона событием исторического значения, сопоставимым с распадом Османской империи и образованием национальных арабских государств под мандатом Великобритании и Франции после Первой мировой войны или освобождением этих государств от колониализма и национальными революциями третьей четверти ХХ в. Бурные мятежные движения 2011–2012 гг. в шести арабских странах (в отдельных случаях они могут быть охарактеризованы как революции) уже привели к смене лидеров или режимов в части из них и к политическому триумфу десятилетиями находившихся в подполье исламистских сил. Нет оснований считать, что все остальные государства имеют иммунитет от лихорадки молодежного протеста, который явился мотором происшедших изменений. Однако нет причин и говорить о каком-либо эффекте домино, поскольку в одной части государств региона протестные движения практически вообще не имели место, в другой — были погашены с помощью реформ (пускай, и не глубоких), как, например, в Иордании и Марокко, денежных вливаний, как в Саудовской Аравии, или репрессивных действий властей, как на Бахрейне. На среднесрочную перспективу ключевым вопросом для региона представляется возможность изменений в таких региональных гигантах, как Иран и Саудовская Аравия, ситуация в которых пока остается стабильной.

Общая траектория развития ситуации в регионе будет определяться совокупным воздействием следующих обстоятельств.

1. Остановится ли в регионе волна мятежей, протестов и революций?
2. Удастся ли удержать регион от распространения оружия массового поражения?
3. Какую политику в отношении государств региона будут проводить наиболее влиятельные глобальные державы?
4. Удастся ли добиться успеха в разрешении арабоизраильского конфликта (в первую очередь, на палестино-израильском треке)?
5. Насколько серьезным и длительным будет обострение межконфессиональных и внутриконфессиональных противоречий?
6. Пойдет ли на спад религиозный экстремизм и терроризм?
7. Удастся ли избежать новых войн и иностранных интервенций?
8. Будут ли развиваться «новые арабские исламские режимы» в направлении демократии?
9. Какой будет ситуация на нефтегазовом рынке?
10. Насколько успешным будет экономическое развитие стран региона?

В этом контексте ключевой проблемой для региона в рассматриваемый период является экономическое развитие.

ПЕРСПЕКТИВЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА В СТРАНАХ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

Будет возрастать роль Ближнего Востока в качестве мирового финансового центра (ОАЭ), регион останется крупным импортером самых разных видов промышленной и сельскохозяйственной продукции. С одной стороны, арабские страны Персидского залива сохранят значение как крупные экспортеры капитала. При этом стоимость зарубежных активов этой группы стран, по некоторым оценкам, уже превысила 1,8 трлн долл., что примерно в два раза превышает их суммарный ВВП, а основная часть инвестиций приходится на США (более 300 млрд долл.) и на страны Европы. С другой стороны, страны региона сами являются реципиентами прямых иностранных инвестиций, самые крупные из них — Саудовская Аравия, Катар и Турция. Ключевые инвестиционные сектора в арабских странах Персидского залива включают нефтехимический сектор, металлургию, алюминиевую и цементную промышленность, производство строительных материалов, горнодобывающую и пищевую промышленность, объекты инфраструктуры, сферу услуг.

Саудовская Аравия и ОАЭ стремительно улучшают инвестиционный климат, что является важной предпосылкой для устойчивого экономического роста на ближайшую перспективу. За период 2005–2010 гг. Саудовская Аравия перешла с 67-го на 13-е место в мире в рейтинге стран по удобству ведения бизнеса, определяемом Всемирным банком. Продолжается осуществление стратегических программ развития, что, вероятно, будет продолжаться и в среднесрочной перспективе. В Долгосрочной стратегии экономического развития Саудовской Аравии до 2024 г., первыми двумя этапами осуществления которой являются восьмой (2005–2009 гг.) и девятый (2010–2014 гг.) пятилетние планы экономического развития, поставлена цель снизить за период с 2005 по 2024 г. долю экспорта нефти в общем экспорте страны с 65,8 до 19,5%, поднять долю экспорта других товаров с 26,8 до 59,8%, а долю экспорта услуг с 7,4 до 20,7%.

В рамках стратегии развития до 2024 г. катализатором капиталовложений должны стать прежде всего частные инвестиции. Поставлена цель наращивать частные инвестиции в среднем на 10,3% в год, в то время как ежегодный рост государственных инвестиций должен составить около 8,7%. Фактором риска для Королевства на ближайшую перспективу является истощение запасов нефти в результате наращивания ее добычи для компенсации нехватки сырья на рынке вследствие санкций против Ирана. К 2020 г. основными покупателями аравийской нефти станут азиатские государства (в первую очередь, Китай), а возможное достижение западным полушарием энергетической самообеспеченности (с учетом, в частности, огромных запасов, открытых в Бразилии), как можно предполагать, коренным образом скажется на отношениях арабского мира с США.

Однако в целом значение всей группы арабских стран Персидского залива, экспортирующих нефть, непременно, будет расти. К 2020 г. их суммарный ВВП должен достичь 2 трлн долл., что составит 1,7% мирового ВВП. Контуры ситуации в этом регионе определяется тем, что аравийские режимы стоят перед выбором следующих вариантов экономической политики: продвижение широких экономических программ развития при сравнительно более медленных политических сдвигах либо ускорение политических реформ, в случае, если экономическая политика окажется менее успешной, чем ожидается.

На экономику Ирана большое влияние оказывает режим международных санкций, действующий с 2010 г. Она сильно зависима от экспорта — объем внешней торговли составляет свыше 45% ВВП. В то же время значительные людские и природные ресурсы страны обеспечивают существование внутреннего рынка, поддерживающего экономическую активность даже в условиях ухудшающейся мировой конъюнктуры. Сложившаяся практика иранского руководства постепенно изменять действующие в стране экономические механизмы в сторону мировых стандартов позволяет рассчитывать на устойчивое развитие. Поскольку вероятность сохранения высоких цен на нефть достаточно велика, можно прогнозировать, что существенного замедления темпов роста иранской экономики не произойдет. Уровень развития реального сектора экономики Ирана характеризует тот факт, что страна имеет отечественное ракетостроение, развитую фармацевтику и некоторые другие высокотехнологичные производства.

СОЦИАЛЬНЫЕ, ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И НЕКОТОРЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СЦЕНАРИИ

Регион вынужден импортировать значительное количество продовольствия, а также кормового зерна. Дефицит пресной воды приводит к невозможности развивать сельское хозяйство без существенных инвестиций, а для развития экономики, включая помимо сельского хозяйства городскую инфраструктуру и некоторые водоемкие отрасли промышленности, необходимо развивать самостоятельную капиталоемкую отрасль по добыче и опреснению, а также транспортировке пресной воды.

В течение последних четырех десятилетий в арабских странах стабильно повышался удельный вес молодежи среди населения. Экспертами Всемирного банка прогнозируется, что к 2015 г. он будет превышать 30%. Этот процесс при ограниченных возможностях роста обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства порождает высокий уровень безработицы, прежде всего — среди молодежи. В настоящее время безработица среди молодежи в странах Ближнего Востока составляет свыше 25%, что является одним из самых высоких показателей в мире. Это, в свою очередь, предопределяет достаточно высокие темпы роста региональных трудовых ресурсов: в 1980–2010 гг. они находились на уровне 3,3% (в Южной Азии — 2,1%, в Восточной Азии — 1,5%).

Проблема высокой безработицы в арабских странах тесно связана с качеством их трудовых ресурсов, которое заметно отстает от других развивающихся регионов. Доля низкоквалифицированных и неквалифицированных работников составляет примерно 60–65% экономически активного населения арабского мира, что, в свою очередь, обусловлено отставанием образовательного уровня местных жителей. Критической социальной проблемой региона остается крайняя бедность населения в разных странах, входящих в его состав.

Не менее острой проблемой для арабского мира остается хроническая бедность достаточно широких слоев населения. Рост безработицы и повышение потребительских цен (прежде всего на продукты питания) привели к заметному росту удельного веса бедных в общей численности населения. По имеющимся оценкам, учитывающим национальные критерии бедности, рассматриваемый показатель в конце 2000-х годов достиг в среднем 40%, в частности, в Йемене — 60%.

С учетом всего сказанного можно предположить несколько вариантов развития экономической ситуации в регионе в связи с политической ситуацией.

Первый сценарий: «Политические процессы взрывают регион и его экономику». В этой ситуации различного рода конфликты расшатывают социально-экономическую обстановку в такой степени, что экономическая деятельность резко сокращается, разрушаются существующие предприятия, экономика откатывается далеко назад по уровню и масштабам развития. Примеры реализации такого сценария сегодня — Ирак и Ливия.

Второй сценарий: «Внешнеэкономические процессы — запал для политического взрыва». Мировой финансово-экономический кризис, развитие альтернативных технологий в энергетике от солнечной и ветровой энергетики до сланцевых нефти и газа, замедление экономического роста в КНР могут привести к резкому сокращению спроса на основные экспортные продукты региона — нефть и газ. В результате сокращения экономических возможностей государств разворачиваются разрушительные процессы в политической области.

Третий сценарий: «Устойчивое развитие». Сценарий возможен как при благоприятном развитии мировой экономики, так и при мировом кризисе, если он не вызовет существенного спада потребления нефти и газа в быстро растущих экономиках стран Азии. При росте мировой экономики потребности разных стран мира в нефти и газе будут возрастать, что придаст импульс развитию региона. Экономический спад в странах Запада, вызванный мировым финансово-экономическим кризисом, может привести к спаду потребления нефти и газа в этой части мирового хозяйства, но растущие экономики Китая, Индии и стран Юго-Восточной Азии будут нуждаться в дополнительных количествах топлива, особенно для автомобильного транспорта, и этот рост потребностей в нефти и газе в странах Восточной и Южной Азии обеспечит спрос на нефть и газ Ближнего Востока.

ВАРИАНТЫ РАЗВИТИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ

Переживаемые в последнее время государствами региона (в первую очередь, его арабской части) бурные трансформационные процессы, сохранение старых и появление новых угроз безопасности, нерешенность конфликтов, немалая часть из которых имеет глобальное измерение (арабо-израильский конфликт, ситуация в Судане, курдская проблема, деятельность экстремистских и террористических организаций, ядерная программа Ирана, положение в Сирии, в Йемене, неопределенность будущего Ирака и т.п.) предопределяют возможность развития ситуации в нежелательном для мира и стабильности направлении.

Одним из наиболее негативных последствий турбулентных событий последнего десятилетия явилось резкое обострение межконфессиональных (между мусульманами христианами) и внутриконфессиональных (между суннитами и шиитами) противоречий, которые на краткосрочную перспективу имеют тенденцию не только сохраниться, но и обостриться. Формирование на Ближнем Востоке альянса влиятельных суннитских исламистских (или симпатизирующих исламистскому порядку даже при сохранении светского характера своей государственности, который может подвергаться эрозии) режимов, осью которого на сегодня являются такие страны, как Саудовская Аравия, Катар, Турция, Тунис усилит их стремление доминировать в региональной политике и навязывать соседям свою повестку дня.

Потенциал исламистского движения в целом в предстоящий период будет ослабляться противоречиями между различными течениями политического ислама — «Братьями-мусульманами» (и выросшими из них группировками), салафитами и джихадистами. Эти противоречия будут и в дальнейшем активно использоваться региональными акторами с целью продвижения своих интересов (например, поддержка Саудовской Аравией салафитов, Катаром — «Братьев-мусульман»).

В целом с немалой долей вероятности можно предположить, что, как минимум, в краткосрочной перспективе неопределенность и нестабильность в значительной части стран Ближнего Востока, порожденные массовыми протестными движениями и приходом к власти исламистов, сохранятся.

Удастся ли господствующим теперь во многих государствах (и прежде всего в такой ведущей стране арабского мира, как Египет) исламским политическим силам, «голодным до власти», как выразился один из участников событий, преодолеть искушение вернуться к испытанным авторитарным методам правления? Не помешает ли их взгляд на собственный успех как на результат Божественного предопределения выполнению ими обещаний сохранить приверженность демократии и опираться на волеизъявление? И, главное, удастся ли им решить трудные задачи восстановления экономик, которым был нанесен ущерб турбулентными событиями 2011–2012 гг.?

В среднесрочной перспективе сохранится противоборство двух тенденций в эволюции политического ислама. Одна из них — к модернизации, адаптации его к современным реалиям в силу самой ответственности за управление соответствующими странами, усиление его приверженности демократическим нормам под давлением общественного мнения большинства населения, высказавшего в ходе протестных движений стремление к свободе и социальной справедливости. Другая — «замыкание в себе», попытка выстроить систему ценностей и норм, в значительной мере не совпадающих с господствующими в большинстве стран мира.

Частичная дерадикализация политического ислама уже происходит, и под влиянием этого процесса уже в краткосрочной перспективе будет меняться лицо таких группировок, как ХАМАС и Хизбалла. Движение ХАМАС, поддерживаемое в настоящее время не Ираном, а консервативными арабскими режимами, вероятно, будет дальше двигаться в сторону мира с Израилем. Возможное превращение его демократическим путем в правящую политическую силу всей Палестинской автономии создаст новую ситуацию, которую будет должен учитывать как Израиль, так и западные государства.

Стратегия Хизбаллы, возможно, в меньшей мере будет увязываться с целями, которые преследует Иран. Однако рост числа накопленных этой партией ракет и, возможность, приобретение ею способности самостоятельно производить это оружие представляют собой серьезный вызов для Израиля. Пока нет оснований для алармистских прогнозов в сфере нераспространения. В то же время среди возможных сценариев есть негативный: кризис вокруг Ирана не удается разрешить, против него совершается военная акция, Тегеран производит ядерное оружие, что подталкивает к этому решению другие страны региона. Вполне вероятным является более позитивная перспектива — удержание Тегерана «у ядерной черты»: он не отказывается от программы приобретения возможности максимально быстрого создания ядерного оружия в случае необходимости, но по-прежнему не принимает об этом политического решения. С таким Ираном страны региона и глобальные игроки будут жить, не исключено, что и некоторые региональные державы захотят последовать его примеру. Шансы на создание даже на Ближнем Востоке даже к 2020 г. зоны, свободной от ядерного оружия, или продвижение в «глобальному нулю» пока остаются незначительными.

Баланс сил в регионе, видимо, будет и в дальнейшем меняться. Неарабские державы, которые пока считают себя победителями в результате событий «арабской весны», продолжат соперничество за влияние. И Израиль, и Турция уже сегодня говорят о своей победе как о «пирровой»: новые угрозы могут свести их на нет. Иран, который сначала рассматривал себя также как одного из победителей, сегодня крайне обеспокоен развитием ситуации в Сирии и возможными последствиями обострения сирийского кризиса для Ливана и Ирака.

Не исключено, что в результате дестабилизации ситуации в регионе в среднесрочной перспективе могут обостриться межгосударственные, этнополитические и этноконфессиональные конфликты, развитие обстановки приведет к перекройке границ или появлению неких новых образований. Однако появление нового халифата региону все же не грозит.

ВЫЗОВЫ И ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ РОССИИ

Рассмотренные турбулентные события в арабском мире обернулись одновременно и выигрышем, и проигрышем. С одной стороны, Россия показала, что является одним из ключевых акторов, способных оказывать влияние не только на решения международного сообщества по самым сложным проблемам региона, но и на саму ситуацию в регионе.

Сильным моментом для России было то, что по целому ряду важнейших проблем она выступала вместе с Китаем, а также в меньшей степени с другими партнерами по БРИКС и по ШОС. С другой стороны, Россия в результате падения отдельных режимов потеряла ряд контрактов, а из-за последовательного проведения своего курса в отношении сирийского кризиса вызвала критическое или даже враждебное отношение к себе со стороны целого ряда правительств и важных секторов общественного мнения, выступавших за внешнее вмешательство на стороне оппозиции. России придется преодолевать эти издержки, не отказываясь от заявленных принципиальных позиций, резкий отход от которых вряд был бы разумен. Видимо, в краткосрочной и даже среднесрочной перспективах будет идти непростой процесс установления контактов Москвы с «новыми» политическими силами, прежде всего исламистскими организациями, а также группировками либерального толка. При этом практически все ближневосточные правительства будут в той или иной мере заинтересованы в развитии отношений с Россией как с влиятельной глобальной державой. Они будут испытывать острую потребность диверсификации своих внешних связей. Что касается Турции, отношения России с которой вышли на уровень теснейшей взаимозависимости, то разногласия по ситуации в Сирии вряд смогут серьезно ухудшить состояние этих отношений.

Принадлежность части населения России к мусульманской конфессии одновременно и создает окно возможностей для укрепления отношений России с исламским миром, в том числе государствами Ближнего Востока, и предопределяет серьезность новых угроз, проистекающих от резкого усиления позиций исламистов. Возможность активизации дестабилизирующей деятельности организаций салафитов и «Братьев-мусульман» в мусульманских регионах России, а также в государствах Центральной Азии, будет, как минимум, в краткосрочной перспективе влиять на политику России в отношении ближневосточных партнеров. Что же касается экономического сотрудничества со странами региона, то можно предположить следующее.

Россия теряет возможность экспортировать газ в Израиль. В результате открытий, сделанных с 2009 г. по настоящий момент, ситуация в сфере энергетики на Ближнем Востоке претерпела значительные изменения. Израиль из страны–импортера энергоресурсов в скором времени (2016–2017 гг.) может стать их чистым экспортером. В результате сделанных открытий общий объем доказанных месторождений природного газа в Израиле по состоянию на лето 2011 г. Составил приблизительно 720 млрд м3.

Иран можно считать потенциальным конкурентом России на рынке газа. Обладая вторыми в мире запасами природного газа, он остается его нетто-импортером и пока только стремится к тому, чтобы стать крупным экспортером, но этому мешают энергетические санкции.

Военно-техническое сотрудничество и инфраструктурные проекты. В этой сфере возможности России будут, скорее всего, сокращаться в силу технологического отставания ее промышленности и роста международной конкуренции в этих областях.

Сельское хозяйство. При всех сценариях развития региона Россия будет иметь в нем потенциально растущий рынок для своей сельскохозяйственной продукции, в первую очередь, зерна. В настоящее время основным направлением российского зернового экспорта является Ближний Восток и Северная Африка, и экспорт в этот регион имеет потенциал роста. Здесь возможен как товарный экспорт, так и производственное сотрудничество. Развитие животноводства в перспективе может расширить российский экспорт. Производственное сотрудничество возможно в форме привлечения инвестиций из стран Ближнего Востока в российские проекты с ориентацией этих проектов на экспорт. Увеличения экспорта потребует расширения пропускной способности железных дорог и морских портов, и эти области также могут стать объектами инвестиционного сотрудничества.

Международная миграция населения. Демографическое давление в регионе порождает эмиграционный потенциал, часть которого может направиться в Россию и страны СНГ. Такого рода миграционный поток может иметь как негативное воздействие на Россию в случае, если эмигрировать будут представители маргинальной части местных обществ, так и позитивное, если частным российским фирмам и государству удастся наладить поток относительно квалифицированной рабочей силы, например, для занятости в сельском хозяйстве.

Взаимные инвестиции. В обозримой перспективе возможно привлечение арабских капиталовложений в российскую экономику. Для того, чтобы стимулировать крупных арабских инвесторов вкладывать средства в российские проекты, требуется дальнейшее совершенствование законодательства Российской Федерации в направлении защиты прав собственников (как национальных, так и зарубежных) и иностранных инвестиций, а также правоприменительной практики. России следует обратить внимание на кредитные организации и финансовые учреждения арабских нефтедобывающих государств, которые осуществляют финансирование крупных проектов развития в разных частях мира. При этом российские компании уже работают во многих странах региона, а российские инвесторы вкладываются в недвижимость в ряде стран (так, в недвижимость в ОАЭ ими вложено около 15 млрд долл.).

Иран.ру

Конфликт на Ближнем Востоке угрожает не только безопасности многих его государств, но также их дальнейшему существованию. Сирия, Ирак, Ливан и другие страны, охваченные сегодня сепаратистскими боями, рискуют быть фрагментированы на этнические мини-государства, трансформируя регион, чья политическая география оформилась почти век назад.

Исследовав региональную ситуацию, премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган придумал амбициозный план по улучшению региональных позиций Турции и расширению своего личного политического доминирования в стране. Столкнувшись с окончанием возложенного на самого себя ограничения в три срока в должности премьер-министра, он намерен изменить конституцию Турции с целью ввести президентскую систему – которую возглавит он сам в качестве первого президента, обладающего значительно расширенными полномочиями.

Однако реализация плана Эрдогана зависит от прекращения 30-летнего конфликта Турции со своим собственным курдским населением. В результате правительство Эрдогана решило провести переговоры с Абдуллой Оджаланом, заключенным в тюрьму лидером Курдской партии рабочих (КПР) – вооруженным курдским движением сопротивления.

Надежда заключается в достижении согласия по поводу новой, более либеральной конституции, которая укрепит права крупнейшего этнического меньшинства Турции и будет включать в себя передачу существенных полномочий региональным правительствам. В ответ ожидается, что КПР прекратит свою 30-летнюю борьбу с турецким государством. 21 марта на массовом митинге в юго-восточном турецком городе Диярбакыр, который посетил почти один миллион человек, Оджалан выступил с речью о мире из своей тюремной камеры. Он призвал к прекращению вооруженной борьбы и к выводу из страны бойцов КПР.

Для Эрдогана ставки высоки как никогда. Эрдоган планирует поставить вопросы изменения конституции и условий мирного урегулирования на национальный референдум – связь, которая приведет к трансформации турецкой политики. Если переговоры окажутся успешными, его запомнят за его историческую роль в налаживании мира и у него, вероятно, будет больше шансов для воплощения своих президентских амбиций при получении поддержки парламентской Курдской партии мира и демократии за редакцию конституции.

Однако если переговоры окажутся неудачными, на Эрдогана взвалят ответственность за любое возникшее в результате этого ухудшение безопасности. Данный риск учтен в недавно просочившемся в средства информации описании стратегии Окалана: в ней указано, что лидер КПР может угрожать правительству полномасштабной войной.

В то же время правительство Турции развивает и другой путь переговоров через сближение с другой курдской организацией – Курдским региональным правительством (КРП) северного Ирака. Грандиозная задумка заключается в интеграции иракского Курдистана в турецкую экономику.

Турция уже обеспечивает бóльшую часть импорта экономики КРП, что составило около 70% от почти 11 миллиардов долларов турецкого экспорта в Ирак в прошлом году. Но именно зарождающаяся энергетическая сделка между Турцией и КРП призвана возвести фундамент для подлинного стратегического союза.

Согласно неразглашаемой сделке, Турция получит концессию на разведку новых нефтегазовых месторождений в северном Ираке, а также льготные тарифы для экспорта электроэнергии в Турцию. В ответ Турция должна будет помочь КРП создать инфраструктуру трубопровода, которая позволит экспортировать нефть и газ в Турцию, не завися от иракского государственного трубопровода, контролируемого центральным правительством в Багдаде.

В турецком правительстве такой прорыв рассматривается как огромная возможность сократить сильную зависимость Турции от импорта электроэнергии. Помимо обеспечения поставок электроэнергии, эта сделка поможет Турции преодолеть ее хронический дефицит текущего счета: примерно 70% от 84 миллиардов долларов внешнеторгового дефицита страны приходится на стоимость импорта энергоносителей.

Для КРП эта сделка обеспечит будущее экономическое благосостояние региона, не держа его в заложниках перед все более враждебным иракским правительством. По конституции Ирака курдский регион имеет право на 17% дохода страны от продажи нефти и газа. Но распределение выручки от углеводородов происходит нерегулярно, и центральное правительство накопило значительные задолженности. КРП надеется на то, что сделка с Турцией позволит ему получать регулярную и предсказуемую прибыль от продажи углеводородов.

Но США по-прежнему непреклонно противится подобной сделке между Турцией и КРП, заявляя, что она подорвет стабильность в Ираке и станет стимулом сепаратистских тенденций на севере. В конце февраля, во время своих зарубежных поездок, в которые входило и посещение Анкары, госсекретарь США Джон Керри повторил о данной озабоченности на переговорах со своими турецкими коллегами.

Опасения Америки не разделяются в правительственных кругах Турции, в которых сделки между американскими нефтяными гигантами Exxon и Chevron и КРП рассматриваются как доказательство того, что Америка больше беспокоится о своей доле пирога в северном Ираке, чем о предполагаемых угрозах для стабильности страны. Неудивительно, что правительство Эрдогана решило не обращать особого внимания на озабоченность американского правительства.

Сепаратистская напряженность, наблюдаемая сегодня во многих странах Ближнего Востока, вполне может изменить карту региона. Эрдоган разработал план, который позволяет воспользоваться данной ситуацией, сохранить его политическую власть и обеспечить энергетическую безопасность его страны. Он стремится к созданию нового регионального устройства под руководством Турции, основанного на перестройке отношений турок и курдов, которая станет фундаментом для стратегического партнерства для разработки последних нетронутых энергоресурсов региона.

Синан Ульген – председатель центра изучения экономики и международных отношений (Стамбул), приглашенный ученый европейского отделения фонда Карнеги.

Оригинал публикации: Erdoğan’s Kurdish Gambit

Опубликовано: 11/04/2013

(«Project Syndicate», США)
Синан Ульген (Sinan Ulgen)

Игорь Панкратенко,

Святая Земля, родина трех мировых религий, вновь явила нам чудо: Биби Нетаньяху, сделавший все возможное для того, чтобы Обама не был переизбран на второй срок, нежно обнимал его в аэропорту и говорил о своей любви к США и лично господину президенту.

Барак «Барри» Обама, считающий Израиль обременением для нынешней политики США на Ближнем Востоке, отвечал ему столь замысловатыми приятностями, так уверял израильтян в своих дружеских чувствах и неизменной поддержке в любых начинаниях, что на щеках Нетаньяху от смущения играл легкий румянец. Но чудеса на этом не закончились, и вскоре последовало еще одно. Обсуждение одного из самых острых для Вашингтона и Тель-Авива вопросов, «что нам делать с Ираном?», оказывается, как нас пытаются уверить, ограничилось всего лишь обменом парою фраз. Обама сказал, что Иран еще не подошел к «красной черте», но вот как только подойдет – то США поддержат любое решение израильтян по данному вопросу. Нетаньяху в свою очередь признал, что несколько погорячился с заявлением о возможности появления ядерного оружия у Ирана весной-летом нынешнего года и продлил этот срок минимум на  год. И все! И больше эта тема не обсуждалась. Нам предлагается в это поверить, но правильнее все же будет подвергнуть данное «чудо» критическому анализу.

Разведывательное сообщество США: чего угрожающего не коснись – у Ирана ничего нет

За несколько дней до ближневосточного визита Обамы директор Национальной разведки США Джеймс Клэппер-младший представил комиссии конгресса ежегодный доклад разведывательного сообщества с оценками угроз и вызовов для безопасности Соединенных Штатов [1].

В 34-страничном документе Иран упоминается 49 раз [2], гораздо чаще, чем любая другая страна. Казалось бы – столь пристальное внимание уделено объекту повышенной опасности. Но это только на первый взгляд. Характеристики разведывательным сообществом США угроз, исходящих от Исламской республики, сдержаны настолько, что их и угрозами назвать трудно. Скорее уж это откровенное разрушение того образа врага и агрессора, который медиа навязывают общественному сознанию.

Об «агрессивности» Исламской республики: «мы не изменили своего мнения в том, что Иран предпочитает избегать прямой конфронтации с Соединенными Штатами».

О военной составляющей иранской ядерной программы: «Мы  не  знаем,  решит  ли  Иран  в  конечном  счете приступить к созданию ядерного оружия». То есть, по оценкам американских разведслужб, никакой военной составляющей в иранской ядерной программе не существует.

О том, что Иран ведет скрытые разработки оружия массового поражения (о чем любят намекнуть некоторые эксперты МАГАТЭ): «мы считаем, что Иран не производит оружейный уран, и не в состоянии осуществлять эти работы таким образом, чтобы данное производство не было обнаружено». Эта фраза начисто перечеркивает имеющую место быть озабоченность МАГАТЭ некими «секретными работами на секретных объектах Ирана», более того, заставляет задумываться об ангажированности и слабой профессиональной подготовке «международных экспертов».

И, наконец, об ответственности, взвешенной позиции и адекватности иранского руководства: «Иранские лидеры стремятся к сохранению престижа и влияния на международной арене, соотносят свои действия по ядерной программе с настроениями международного сообщества… стремятся к балансу интересов… При принятии решений [иранское руководство] стремится вести свою политику таким образом, чтобы не спровоцировать военного удара или новых санкций».

Вот таким вот образом выглядит «исходящая от Ирана ядерная угроза» в оценках разведывательного сообщества США. Стремления к конфликту нет, намерение создать ядерное оружие отсутствует даже на уровне политического решения, секретных работ по бомбе не ведется. Вообще, судя по отчетам со слушаний на комиссии по разведке Конгресса [3], директора национальной разведки в ходе этих слушаний больше волновал вопрос возможных кибератак со стороны Ирана, чем его ядерная программа. И ведь подобное «благодушие» в отношении иранской ядерной угрозы царит в офисах DNI, CIA, АНБ и еще 13 разведывательных организаций США не первый год. И в «Worldwide Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community — 2007», и в документах 2008 года, и в последующие годы —  реальность ядерной угрозы со стороны Исламской Республики Иран американской разведкой всерьез не рассматривается.

Необходимо отметить, что между разведывательным сообществом США и нынешней администрацией Белого дома сейчас существует полное взаимопонимание (что прекрасно отражает динамика бюджета разведки с 2008 года [4]). Представленный Конгрессу доклад Джеймса Клэппера-младшего, как целиком, так и в «иранской» его части, явно согласован с администрацией. Расходы разведки в 2013 финансовом году будут сокращены почти на 5%, казалось бы – существует соблазн несколько драматизировать иранскую ситуацию для сохранения объемов финансирования – но нет, сдержанность в оценках остается, что наводит на мысль о достигнутом в отношении Ирана консенсусе между Белым Домом, Пентагоном и разведывательным сообществом. Суть консенсуса представляется следующей. Во-первых, еще в период «Ормузского кризиса» (декабрь 2011 года) стало очевидным, что США отказались от силового варианта решения «иранского вопроса», а заявления, в которых утверждается обратное – не более чем психологическое давление на Тегеран и международное сообщество.

Во-вторых, для решения своей стратегической задачи в отношении Ирана Белый дом избрал тактику «калечащих санкций» и «разложения режима изнутри» через формирование пятой колонны в политической элите Ирана и единого фронта оппозиции нынешнему иранскому руководству во всех слоях общества, в расчете на кардинальное изменение политики Тегерана после президентских выборов в нынешнем году.

В-третьих, еще год назад тогдашний глава Пентагона четко и недвусмысленно дал понять всем союзникам США в регионе (и Израилю, и Саудовской Аравии), что любые военные акции против Ирана возможны только с одобрения и согласия США. Никакой самодеятельности, все вопросы и военные планы только через USSTRATCOM в Оффуте, штат Небраска. Панетта был объявлен чуть ли не врагом Израиля, но линию в иранском вопросе, сформированную Белым домом, выдержал до конца. Столь же твердо отстаивает эти позиции и нынешний министр обороны, Чак Хейгел, даром что республиканец.

Итак, вопрос о военной акции США в отношении Ирана в ближайшее время не стоит, а вопрос об иранской ядерной угрозе Вашингтоном всерьез не рассматривается. Что остается Израилю в виду этакой индифферентности США?

Израильские «ястребы»: в поисках ускользающего «сердечного согласия»

Приход Обамы в Белый дом совпал с изменением взглядов американской политической элиты на значимость Израиля для США. Это не было неожиданным озарением, скорее речь шла о преодолении инерции политического мышления, переосмыслении сложившегося порядка вещей. В период холодной войны США-СССР стратегическое партнерство с Израилем было для Вашингтона очевидно-необходимым. После Кэмп-Дэвида и после распада СССР, роль Израиля в ближневосточной стратегии США начала снижаться. А после того, как Израиль и произраильское лобби в самих Штатах сделали все возможное, чтобы вторжение в Ирак (2003 год) состоялось, американские аналитики заговорили в том духе, что «с таким союзником — и врагов не надо». Разумеется, в подобных утверждениях есть немалая доля лукавства, но американская политическая элита склоняется к тому, чтобы признать операцию «Иракская свобода» Буша-младшего политической ошибкой. Следовательно – подталкивавшие к этой ошибке тоже автоматически зачисляются в разряд виновных.

В реализуемой сейчас концепции «Большого Ближнего Востока» роль Израиля как стратегического партнера США вообще просматривается с трудом. Конечно, вывод о том, что «государство Израиль исчезнет к 2020 (или к 2025) году» — глубоко ошибочен, Израиль исчезнет только вместе с США, но все дело в том, что это будет уже другой Израиль. Поддерживаемый США не как стратегический партнер и основной «кукловод» в регионе, а как остров западной демократии, западного общества, западных ценностей, «кусочек сердца Америки на Ближнем Востоке».

Разумеется, такая роль политическую элиту Израиля не устраивает. Раздувание «иранской угрозы» — это как раз избранный ею путь для того, чтобы доказать свою значимость для Вашингтона, сохранить статус стратегического партнера. Для Нетаньяху и тех кругов, чьи интересы он выражает, «повязать» Белый дом соучастием в борьбе с Ираном означает залогом и партнерства, и дальнейших финансовых вливаний в государство Израиль, и «гарантий безопасности» для нынешнего режима Тель-Авива.

Но здесь между воинственными заявлениями и готовностью к военной акции – дистанция огромного размера. Биби истерит, обещает войну, кричит об иранской бомбе – но это всего лишь поза, реализация тактики «держать всех в постоянном напряжении».

В полном соответствии с тактикой «запугивания», израильская сторона регулярно вбрасывала, вбрасывает и будет вбрасывать информацию о готовящихся военных действиях с Ираном. Цель очевидна — создавать дымовую завесу вокруг истинных планов Израиля и США в отношении Ирана. Последний из таких вбросов, «Секретный план войны с Ираном», о котором писал Роберт Сильверстейн [5], был завораживающе красив и масштабен, но более напоминал роман Тома Клэнси, чем документ военного командования.

Столь же демонстративны, сколь и далеки от реальных военных приготовлений, и перестановки в руководстве Израиля. Сокращение «внутреннего кабинета», известного как комитет министров по вопросам безопасности Израиля (HaKabinet HaMedini-Bithoni), о чем было объявлено 19 марта, навряд ли сильно приблизило израильское руководство к принятию решения о нанесении военного удара по Ирану. Если Яалон, Эрдан и Ааронович безусловно поддерживают агрессивность Нетаньяху в иранском вопросе, то позиции Лапида и Ливни куда как сдержаннее, а окончательное мнение Нафтали Беннета в отношении Ирана еще не сформировано.

Плюс к этому – устойчивое неприятие военных методов в отношении Ирана со стороны вооруженных сил и разведывательного сообщества Израиля. Разведчики и армейские профессионалы прекрасно понимают, что прямое столкновение с Исламской республикой в нынешних условиях обернется для Израиля эпической катастрофой. В этих кругах прекрасно осознают, что сегодня гораздо большую опасность, чем мифическая ядерная бомба Ирана, для Тель-Авива представляют вещи вполне реальные и конкретные: возникающий буквально на наших глазах блок «аль-Каеды» с ХАМАС’ом, превращение граничащих с Израилем сирийских районов в «дикие земли» и новый виток конфликта в Южном Ливане…

Значит, перед нами действительно чудо, и на Святой Земле ангел кротости вещал устами Барри, а Биби излечился от иранофобии?

Carthago delenda est или чего ждать Ирану

В репортажах о визите Обамы в Израиль многозначительно прозвучало, что руководители двух стран согласились с подходом «хороший полицейский, плохой полицейский» в отношении Ирана [6]. Одного этого достаточно, чтобы понять, что кроткий ангел-миротворец через «железный купол» не проник. Перед нами был разыгран спектакль, нас попытались уверить в том, что прямой военной агрессии против Ирана не будет. А кто в этом сомневался? Невозможность прямых военных действий против Исламской республики США и Израиля в нынешних условиях совершенно очевидна. Но столь же очевидно и другое: в том, что нынешний режим в Тегеране должен быть свергнут – никаких противоречий между Вашингтоном и Тель-Авивом нет.

Противоречия здесь носят лишь тактический характер и связаны со своеобразным «разделением труда» между американцами и израильтянами в необъявленной войне против Ирана, которая не прекращается ни на один день. США в этом тандеме взяли на себя роль старшего партнера, который решает задачи стратегического уровня: добивается расширения режима «калечащих санкций», работает над вовлечением в этот режим максимально возможного количества стран, обеспечивает контроль за соблюдением режима и финансово-правовое наказание несогласных; формирует послушное большинство в ООН, координирует и направляет деятельность МАГАТЭ, поддерживает нужный тонус антииранской истерии в медиа…

Некая «благопристойность» этой деятельности не должна вводить в заблуждение. В случае необходимости тонкая шкурка благопристойности слазит, уступая место кондовому «цель оправдывает средства». И тогда происходит исключение из списка террористических организаций «Моджахедов иранского народа» и размораживание их счетов (им еще идти в авангарде пятой колонны борцов за демократию в Иране). И тогда подставные фирмы, созданные спецслужбами, поставляют в Иран партии компьютеров с вредоносной начинкой (в кибервойне важно ударит первым). И тогда американские дроны начинают совершать облет иранской территории в разведцелях, а в странах, куда иранцы выезжают на отдых появляются «тихие американцы», вербующие агентуру. Так в понимании Обамы выглядит «хороший полицейский».

«Плохой полицейский» еще более отвязан в собственных действиях. В рамках реализации «стратегии Дагана» израильские спецслужбы с конца минувшего года приступили к формированию групп специального назначения, задача которых – с помощью местной агентуры осуществлять акты саботажа, диверсий и террора на иранских объектах и предприятиях, связанных с ядерной программой и производством ракетной техники. Нечто подобное создавалось на базе подразделения «Кидон» и раньше, но теперь подготовка таких специалистов приобретает более масштабный характер.

Вновь активизируется работа с национальными меньшинствами, вновь предпринимаются попытки возродить деятельность таких формирований как PJAK, Джундалла, аль-Ахваз, создать конфликт между синнитами и шиитами…

Словом, никаких чудес. Объятия Биби и Барри обернутся для Исламской республики только одним – эскалацией необъявленной войны.

[1] Worldwide Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community

Скачать документ можно здесь 

[2] Для сравнения: Россия – 38 раз, Китай – 30, терроризм – 7 раз.

[3] Security Leader Says U.S. Would Retaliate Against Cyberattacks 

[4] Intelligence Budget Data http://www.fas.org/irp/budget/index.html

[5] Netanyahu’s Secret War Plan: Leaked Document Outlines Israel’s “Shock and Awe” Plan to Attack Iranhttp://www.globalresearch.ca/netanyahu-s-secret-war-plan-leaked-document-outlines-israel-s-shock-and-awe-plan-to-attack-iran

[6] Obama, Netanyahu agree on preventing nuclear-armed Iranhttp://edition.cnn.com/2013/03/20/politics/israel-obama-visit

http://www.iran.ru/news/analytics/86678/Novyy_doklad_razvedsoobshchestva_SShA_Ot_Irana_ne_ishodit_ugroza

Интервью с известным российским политологом, специалистом по Ближнему Востоку,

политический обозреватель Иран.ру,

кандидат исторических наук Игорем Панкратенко

-Допускаете ли вы возможность   “бархатных” или “оранжевых”  революций в Центральной Азии и в других странах бывшего  союза?

-Разумеется, допускаю, но давайте сразу определимся с термином «оранжевая/бархатная и прочая» революция. Вот существует некий парадокс в деятельности экспертного сообщества – сам термин употребляется широко, а  точного и общепринятого определения ему так и не существует. В результате – совершенно разные события, с отличными друг от друга социально-экономическими предпосылками, с отличными друг от друга социальными группами, выступающими в качестве локомотивов, – представляются общественному сознанию как нечто одинаковое, как события одного порядка, как некий общий процесс. Отсюда – простор для «теории коварных замыслов» внешних сил: «англичанка гадит», «заговор мировой закулисы», «страшный фейсбук/ужасный твиттер» и прочая конспирологическая муть.

В реальности, на мой взгляд, дело обстоит и проще, и сложнее одновременно. Ни в одной стране на постсоветском пространстве сегодня нет предпосылок для революции в ее классическом виде – как процесса смены социально-экономической формации. Речь может идти только о верхушечном перевороте как результате борьбы политических элит. И говорить здесь нужно в первую очередь о конфликте этих самых политических элит в борьбе за власть и перераспределение доступа к источникам прибыли. Следовательно, оценивая вероятность этих переворотов, мы должны смотреть сразу несколько факторов: насколько данные конфликты непреодолимы, какие социальные слои могут быть в них вовлечены, на кого делают ставку власть и оппозиция, насколько далеко могут эта власть и эта оппозиция пойти в отстаивании своих интересов (читай – денег и власти), проще говоря – готовы ли они переступить через кровь и хаос.

Второй вопрос для оценки – насколько этот переворот может быть поддержан внешними силами? Понимаете, тут вот какая штука: практически ни одно государство постсоветского пространства не способно проводить самостоятельной внешней политики, действовать столь же раскованно как делают это США, Китай и Евросоюз. В силу объективных причин все постсоветские государства (в большей или меньшей степени) сделали свой выбор во внешнеполитической ориентации, в абсолютном большинстве – прозападный, замечу, выбор. Таким образом, для того, чтобы переворот  был успешным, необходимо, чтобы интересы правящих элит постсоветских государств вступили в непреодолимое противоречие с интересами их западных патронов. Или же, чтобы западным патронам вдруг резко понадобилась зона управляемой нестабильности в том или ином регионе.

Вот анализ совокупности всех этих (да и ряда других факторов), может дать ответ на вопрос вероятности переворота в той или иной стране. Я, наверное, утомил таким вступлением, скатился в лекцию, но это совершенно необходимо.

А теперь – коротко о погоде, то бишь о ситуации в Центральной Азии, коль уж в вопросе мы выделили ее отдельно. Сегодня постсоветская Центральная Азия – это просто котел противоречий, крышка котла еще держится, но тревожные свистки уже идут. Критических точек  здесь, на мой взгляд, две. Во-первых, Ферганская долина как место, где все центральноазиатские межгосударственные и надгосударственные противоречия сошлись в некий клубок. Во-вторых, малоосвещаемые процессы в Кыргызстане, связанные с увеличением объемов наркотрафика на юге этой страны, трансформацией местного «джихадистского подполья» и заинтересованностью США в сохранении контроля над «Манасом» и над Ферганской долиной как «зоной управляемого хаоса» в целом. Именно отсюда, как представляется, следует ждать в ближайшее время «интересных новостей», хотя, поверьте, мне бы очень хотелось, чтобы мой прогноз не сбылся. Подробное рассмотрение сложившейся ситуации – дело отдельное, объемное, а я и так уже превысил все мыслимые лимиты ответа на поставленный вами вопрос.

-Каким видите дальнейший  политический  расклад  ситуации на Ближнем Востоке, в частности  — в Сирии?

-При внешней схожести, т.н. «цветные революции» на постсоветском пространстве и т.н. «арабская весна» имеют в своей основе совершенно разные причины. В основе «цветных революций» на постсоветском пространстве лежала борьба за передел власти и финансовых долей между политическими элитами. В основе же выступлений в арабских странах Ближнего Востока и Магриба лежал глубокий кризис неоколониальной системы и сложившихся в период неоколониализма как политических систем в ряде государств (Египет, Тунис и так далее), так и разрушение всей системы сдержек и противовесов на Ближнем Востоке. Причем, инициировали процесс этого разрушения именно США, разгромив Ирак. Собственно, после краха режима Саддама Хуссейна всем адекватным экспертам оставалось только запастись «поп-корном»  и ждать вполне очевидного и предсказуемого обрушения системы.

Когда кто-то из экспертов и у нас, и на Западе начинает говорить о том, что это обрушение было неожиданным, то простите, но это «разговоры в пользу бедных». Что было неожиданным? То, что в арабских странах нарастает внутреннее напряжение на фоне обнищания масс и почти полной отключки «социальных лифтов»? То, что нарастает сопротивление традиционного общества, уммы, модернизации по принципиально чуждым для мусульманского мироощущения западным образцам? При этом, замечу, абсолютное большинство этой уммы оказывалось «за бортом»  модернизации и «построения общества потребления капиталистическими темпами». То, что ослабление авторитарных режимов вызовет рост того же сепаратизма у тех же курдов? Ой, я вас умоляю…

Все произошло по классическим канонам: внешние факторы способствовали активизации внутренних выступлений, высвободили давно назревшие процессы революционного, а значит и прогрессивного «исламского пробуждения», под которым я понимаю движение широких масс за установление социальной справедливости по нормам и традициям Ислама. Старт процессу был дан исламской революцией в Иране, и ныне мы наблюдаем развитие этого процесса в арабском мире.

Раз уж мы затронули Ислам, то я просто обязан сказать о своей оценке «исламского экстремизма». Всякий революционный процесс, направленный на социальное оздоровление общества, сталкивается с противодействием, которое с полным основанием можно и нужно назвать контрреволюцией. По моему глубокому убеждению, «исламский экстремизм», в нынешнем его состоянии, является чистой воды контрреволюционным процессом, ответом на «исламское пробуждение». Этот «ответ» инспирирован с одной стороны – рядом нынешних правящих режимов (в первую очередь – монархиями Персидского залива), стремящимися к сохранению власти, а порой – просто к физическому выживанию. С другой стороны – эту контрреволюцию питают внешние акторы, стремящиеся к сохранению софт-колониального порядка на Ближнем Востоке.

Я с большим любопытством наблюдаю за тем, как ряд экспертов пытаются представить «исламский экстремизм», уходящий идейными корнями в салафизм и ваххабизм, «антагонистом Запада», пытаются, простите за вульгаризм, «перевести стрелки» на некий «конфликт цивилизаций». Ладно, забудем о том, что собственно концепция «панисламизма» была предложена Уилфредом Блаттом, одним из руководителей британской разведки в 70-е годы 19 века. Британская же разведка, в лице ее сотрудника Арминиуса Вамбери, вбросила в политическое сознание увядающей к тому времени Османской империи и концепцию «пантюркизма». Ряд эпизодов из жизни Мухаммада ибн Сафдара, более известного как Джамал-ад-Дин Афгани, тоже позволяют предположить, что опять же британская разведка поддерживала провозглашаемые им идеи. Сделаем вид, что мы этого не знаем, что давно это было. Но ведь последние 40 лет Запад одной рукой культивировал, оберегал и взращивал «исламский экстремизм» (он рассматривался как заслон сначала против Советского Союза, а затем против Ирана) во всех странах региона. А другой – поддерживал авторитарные и диктаторские режимы, которые искореняли любые проявления светской демократии. Доигрались…И сегодня Запад пожинает плоды того, что сам вырастил.

Как итог – на ближайшие пять-десять лет события на Ближнем Востоке будут определяться тремя разноуровневыми процессами. Первый, стратегический: противостояние Запада «исламскому пробуждению». Сегодня Запад, при поддержке ориентирующихся на него режимов ряда мусульманских стран, реализует три основных проекта, направленных на разгром этого движения. Первый проект – транснациональный «исламский экстремизм». Второй – углубление суннито-шиитского противостояния и перевод этого противостояния в фазу вооруженного вялотекущего конфликта (конфликта низкой интенсивности по терминологии НАТО). Третий проект – корректировка политико-этнической карты региона, предполагающая удовлетворение интересов национальных меньшинств и, одновременно, обострение этнических конфликтов.

Второй, оперативный: борьба за региональное лидерство между Турцией, Саудовской Аравией (и ее заклятым другом – Катаром), и Исламской Республикой Иран.

Третий, тактический: борьба между различными политическими, социальными и национальными группами в странах региона. Такая «холодная война всех против всех». Слишком велик счет взаимных претензий, слишком много «пассионарного элемента» накопилось. Так что все будет долго, мучительно и порою достаточно кроваво.

Что касается Сирии… В отношении этой страны сегодня осуществляется внешняя интервенция транснациональным «исламским экстремизмом», который поддерживается:

— арабскими монархиями (ну, с ними все ясно, с Башаром Асадом они не примирятся никогда, будут воевать до последнего… сирийца);

— не очень дальновидными турецкими политиками (до которых начинает постепенно доходить, что события в Сирии вполне могут быть прологом к серьезному внутриполитическому кризису Турецкой республики, а потому все больше осторожничающими);

— совершенно безголовыми политиканами Евросоюза (влияние которых, к счастью, постепенно падает на фоне продолжающегося европейского кризиса).

То есть, время играет за Асада. И если принципиальная и единая позиция Китая, России и Исламской Республики Иран по сирийскому вопросу сохраниться, то Сирия выстоит. Но мне ясно и другое. После пережитого – Сирия не останется прежней, она вступит в период политических реформ, она станет иной, более приспособленной для борьбы с внешними вызовами, с большей степенью консолидации общества.

-Ваше мнение  по поводу   возможной  войны в Иране. Насколько вероятны удары  по ядерным  объектам в Иране со стороны  Израиля? Существуют ли реальные предпосылки  по поводу  ослабления  агрессивной политики  США в  отношении исламского государства? Возможен ли внутренний раскол  иранского  общества, и какие политические  силы  могут  реально управлять   этим процессом?

-Спасибо за очень точные вопросы, которые совершенно исчерпывающе охватывают некий злободневный список основных угроз для Исламской Республики Иран.

По поводу Израиля. Понимаете, часть политической элиты Израиля, находящаяся сегодня у власти, в отношении Ирана мыслит совершенно иррационально. Чтобы Иран не сделал, какие бы шаги не предпринял для доказательства мирного характера своей ядерной программы – не поверят! Если им фетвы Али Хаменеи по этому вопросу недостаточно, то и тысяча проверок МАГАТЭ их не убедят. Эта часть израильской элиты назначило Иран врагом и со своего пути не отступят.

Но проблемой для них является то, что их стратегический союзник, США, идею войны с Ираном не поддерживает, сейчас об этом можно говорить с уверенностью, особенно на фоне новых назначений в администрации Обамы. Собственно, и в прошлой администрации за исключением Госдепа и неистовой Хиллари, никто к войне с Ираном особо не стремился, что стало для меня, например, совершенно очевидным в период Ормузского кризиса декабря 2011. И вот здесь наступает самое интересное. Некоторые политические лидеры Израиля ведут себя как незабвенный Михаил Самюэлевич Паниковский: истерят, угрожают, размахивают комиксами с трибуны ООН, дескать, держите нас, а то сейчас здесь будет страшно. Слегка ошарашенное мировое сообщество бросается сдерживать, уговаривать, давать гарантии и обещать преференции. А тем временем в Израиле мало того, что с 2009 года уже реализуется «стратегия Дагана» (бывшего шефа МОССАД), направленная на организацию точечных ликвидаций иранских должностных лиц, связанных с ядерной программой, но, вдобавок, принята новая, предусматривающая организацию диверсий и выведение из строя уже имеющихся иранских атомных объектов. То есть, прямая атака, цена которой будет для Израиля слишком высока – маловероятна. А террор против иранских ядерщиков и диверсии на иранских атомных объектах – это уже объективная реальность сегодняшнего дня.

Но есть и более опасная тенденция. В своей тайной войне с Ираном Израиль стремится активно использовать те страны, которые имеют с Исламской республикой общие границы. Думаю, руководству этих стран стоит более вдумчиво отнестись к тому, насколько эти действия Израиля соответствуют национальным интересам этих государств.

Что же касается политики Вашингтона в отношении Тегерана, то здесь полностью приоритет отдан воздействию на режим посредством экономических и иных санкций. Эти же санкции по замыслу американской администрации, должны стать предметом переговоров с нынешним руководством Ирана. Но, подчеркну это специально, все эти дипломатические игры – игры и есть, не более того. Стратегическая цель США – свержение существующего строя в Иране. Обсуждению подлежит лишь то, как это произойдет – под гнетом санкция или же в результате инициированных политических преобразований. Руководство Ирана прекрасно это понимает, потому и уделяет столь пристальное внимание вопросам укрепления внутренней стабильности, особенно в связи с предстоящими президентскими выборами.

Должен сразу сказать, что избирательная кампания обещает быть более чем жаркой. Но! Жаркой она будет в рамках борьбы тех политических сил, которые не ставят под сомнение основные идеи принципы Исламской революции и Исламской республики.

Оппозиция, которая выступает против существующего режима – сегодня практически не имеет политического веса, «зеленое движение» после всплеска активности в августе 2009 года маргинализировано и авторитетом в «широких народных массах» не пользуется. Убежден, что в президентских выборах кандидат от «зеленого движения» участия принимать не будет.

Много говорят о росте сепаратистских настроений, особенно в Иранском Азербайджане. Я склоняюсь к мнению, что иранское руководство сумело достигнуть соглашения с влиятельными представителями политической и бизнес-элиты иранских азербайджанцев и получило гарантии их лояльности. Террористическое крыло «Джундаллы», в которой некоторые аналитики по необъяснимому мозговому выверту умудрялись усматривать выразителей интересов белуджей – к счастью, искренне и открыто об этом говорю, разгромлено. Курдская PJAK понесла серьезные потери и сегодня, даже самими иранскими курдами воспринимается как организация, живущая на иностранные деньги.

Таким образом, наибольшую опасность для Исламской республики сегодня представляет не оппозиция, не сепаратисты, а «уставшие от революции». Этим термином Али Хаменеи, охарактеризовал те элементы в политическом руководстве, которые все чаще посматривают на Запад, считая, что бороться с ним бесполезно, противостоять ему утомительно и нужно встроиться в предлагаемую Западом схему политических реформ: либерализацию, модернизацию и прочие «…ации». Сегодня процент «утомленных» не столь уж и высок. Сегодня не произошло главного – их смычки с «пятой колонной» в среде тех иранских чиновников и представителей интеллигенции, которые связывают будущее Ирана с его прозападной ориентацией. Но тем не менее – такая тенденция существует.

Должен сказать, что высшее иранское руководство видит эту опасность и достаточно эффективно противостоит ей, причем, умудряясь обходиться без репрессий. Ну, а как дальше будет развиваться внутриполитическая обстановка – будем внимательно смотреть.

 Матанат  Насибова

http://www.1news.az/interview/20130304011738097.html#page1