Рубрика: Ираном

Жизнь Ирана под санкциями насчитывает уже без малого четыре десятка лет (санкции были объявлены Вашингтоном в 1979 году), и для России данный опыт, безусловно, интересен

Сближение России и Ирана в условиях западных экономических санкций важно, помимо прочего, с точки зрения обмена опытом противостояния санкционному давлению Запада. Жизнь Ирана под санкциями насчитывает уже без малого четыре десятка лет (санкции были объявлены Вашингтоном в 1979 году), и для России данный опыт, безусловно, интересен. Например, над Россией висел и продолжает висеть дамоклов меч такой санкции, как отключение от системы SWIFT, с помощью которой осуществляются международные расчеты с участием ведущих банков мира. До сих пор львиная доля российских поручений по трансграничным платежам проходит через SWIFT.
Под давлением Вашингтона банки Ирана в 2012 году были отключены от указанной системы, и на какое-то время финансово-экономическая жизнь Ирана была парализована. Однако иранцы достаточно быстро приспособились к новым условиям.
Во-первых, стала широко использоваться бартерная торговля. Она, как известно, вообще обходится без денег, это товарообменные сделки. Такая безденежная форма экономических отношений особенно практиковалась иранцами (и, видимо, продолжает практиковаться) в торговле с Индией.
Во-вторых, Иран в торговле с рядом стран перешел на использование национальной валюты стран-партнеров. Это в первую очередь Китай – главный торговый партнер Ирана, а также Индия, Южная Корея, Япония, Турция, некоторые арабские страны. Иранский экспортер (почти во всех случаях поставщик нефти или нефтепродуктов) открывает счет в банке страны-импортера в местной валюте. Далее эта местная валюта используется для закупки местных товаров, которые затем импортируются в Иран.
Подобная схема давно использовалась многими странами даже в тех случаях, когда не было никаких экономических санкций. Она позволяет экономить свободно конвертируемую валюту (или вообще без нее обходиться), ее принято называть встречной торговлей. Вот как, например, выстраивалась встречная торговля Ирана с Южной Кореей. В Центральном банке Ирана открыт счет в вонах. Корейское правительство разрешило хранить средства от экспорта нефти в Корею на счетах двух специализированных банков: Industrial Bank of Korea и Woori Bank. Эти средства используются для покупки местных товаров. Такое решение позволяет обойти санкции США и поддерживает корейские компании, оказавшиеся на грани ухода с иранского рынка. А вот отношения с Индией: 45% закупаемой этой страной нефти у Ирана оплачивается в рупиях, которые затем Иран использует для оплаты импорта из Индии железной руды и стали, химикатов и зерновых культур.
В-третьих, Иран стал использовать в международных расчетах золото (оплата золотом иранского экспорта нефти и газа). В первую очередь поставки золота осуществляли Турция и Индия. Экспорт золота в Иран вырос до 6,5 миллиарда долларов в 2012 году, что в десять раз больше, чем в 2011 году. Одновременно вырос турецкий экспорт золота в ОАЭ – с 280 млн долл. в 2011 году до 4,6 млрд долл. в 2012 году; большая часть этого золота, полагают эксперты, была предназначена для отгрузки в Иран или для конвертации в твердую валюту в интересах Ирана. За счет золота покрывались потребности в импорте. Иран, используя сеть посредников, потом продавал золото в странах с большим спросом на драгоценности – в Индии, Малайзии и Дубае, конвертируя золото в твердую валюту. США пытались распространить санкции на операции Ирана с золотом, но у американцев не получилось. Была организована контрабанда золота либо золото стало использоваться для расчетов без его завода на территорию Ирана.
В-четвертых, резко активизировалось использование наличной иностранной валюты иранскими физическими и юридическими лицами. Тегеран сумел даже организовать обмен наличного иранского риала на наличный доллар США в некоторых странах с неустойчивой политической и экономической обстановкой (что затрудняет контроль над операциями с наличной валютой). Например, в сентябре 2012 г. в Афганистане в городе Герате была зафиксирована повышенная активность по обмену иранского риала на доллар США. Сообщалось, что иранские менялы через своих афганских посредников обменивали необходимую сумму и оперативно перемещали средства в Иран. Для перемещения денег могли использоваться иранские такси, курсировавшие между ирано-афганской границей и Гератом.
В-пятых, были задействованы неформальная финансово-расчетная система «хавала» на Ближнем Востоке и аналогичная система «хунди» в Индии. Система «хавала» основана на переводе денежных средств путем однократных уведомлений и подтверждений по электронной почте, факсу или телефонными звонками, а в последнее время используется скайп. Особенностью системы является то, что она лишена обширного бюрократического аппарата, в основном операции проводятся на суммы до 100 тыс. долл. (хотя бывают переводы и до одного миллиона долларов). Адресат получает деньги в течение 48 или даже 24 часов. Все это позволяет большинству брокеров системы не попадать в поле зрения американских регуляторов, которые следят за поддержанием санкционного режима. Важным достоинством системы «хавала» является низкая комиссия за проведенные операции (в диапазоне 1 — 1,5%). «Хавала» может обеспечить перевод денег из Ирана в ту или иную страну Ближнего Востока, а затем транзакцию в различные банки США и других стран Запада. Все финансовые транзакции осуществляются методом взаимозачета. Расчеты между брокером страны-отправителя платежей и брокером страны-получателя проводятся по клиринговой схеме, а для закрытия сальдо используется контрабанда золота, других драгметаллов, наличной конвертируемой валюты и т. п.
В-шестых, иранские экспортеры и импортеры используют иностранные банки для схем по «отмывке» иранских денег и при необходимости их конвертации в свободно конвертируемые валюты. Существуют веские доказательства того, что иранские банковские и иные финансовые организации открывали (или приобретали) банки в других странах через подставных лиц. Эти фактически иранские банки принимали (и до сих пор принимают) выручку в долларах, евро и иных свободно конвертируемых валютах, получаемую от экспорта иранской нефти. В некоторых случаях это были чисто иностранные банки, но они получали статус «надежных партнеров» Ирана по бизнесу. Со счетов таких банков происходит также оплата долларами и иными конвертируемыми валютами товаров, импортируемых Ираном. Очевидно, что эта схема сопряжена с рисками, но риски могут быть минимизированы, если истинный источник валюты или конечная цель перевода валюты со счета банка скрываются. Для этого используются подставные лица, фальсифицированные контракты, длинные цепочки посредников и т. д. Значительное количество расчетных операций проходило через крупнейший финансовый центр на Ближнем Востоке – Дубай (ОАЭ), где у Ирана имеется несколько надежных партнеров по банковскому бизнесу. Некоторое время после ввода санкций расчеты осуществлялись через турецкие банки, но стоимость их услуг была высокой.
Самую простую схему, позволяющую избежать банковских санкций, привел известный американский эксперт по финансовым преступлениям Кеннет Риджок. По его словам, иранские средства могут быть переведены «в готовый к сотрудничеству банк Юго-Восточной Азии, оттуда – в национальный банк одной из центральноазиатских стран. Финальным аккордом должен стать перевод денег на счет работающего в этой стране филиала американского или европейского банка». Далее деньги без особого риска могут перемещаться по всему миру.
Применение схем, в которых используются доллары, евро и другие ведущие мировые валюты, часто предполагает также использование методов нелегальной торговли и заметания следов при поставках иранской нефти. Один из распространенных методов – перегрузка нефти с танкера на танкер в открытом море. Несмотря на значительные затраты Иран пошел на закупку большого количества танкеров, чтобы можно было надежно проводить операции перегрузки. К импортеру иранская нефть может поступать под флагом иной страны.
Неоценимую помощь Ирану (как и другим странам, оказавшимся под санкциями) оказывают компании, называемые «черными рыцарями» (black knights). Это торговые и финансовые посредники, транспортные, логистические и иные фирмы, функционирующие в том экономическом пространстве, где действуют санкции. Это, как правило, небольшие по размерам фирмы, но их количество сегодня исчисляется тысячами, и в совокупности они могут освоить большие объемы торговли. Они не имеют дочерних компаний, филиалов и отделений, банковских счетов в США и в странах – их союзниках, поэтому прижать их трудно. Правда, комиссионные высокие – 15-20 процентов, иногда до 30. Это премия «черных рыцарей» за риск.
На оказание тайных услуг Ирану по части проведения расчетов нередко идут и солидные банки. Многие из них до недавнего времени участвовали в реализации схемы, получившей название U-turn: Иран поставлял нефть в какую-либо страну, сделка оплачивалась импортером в местной валюте, деньги переводились на счет банка третьей страны; далее средства переводились на счет в американский или иной западный банк, где производилась конвертация в доллары США. В финальной фазе деньги уходили из американского (западного) банка в нужный для продолжения иранского бизнеса зарубежный банк; при необходимости из последнего банка деньги в виде долларов могли заводиться в тот или иной иранский банк.
В декабре 2012 г. разразился скандал: выяснилось, что английский банк Standard Chartered участвовал в схеме U-turn и провел более 60 тыс. транзакций в пользу Ирана. Власти США привлекли банк к ответственности за отмывание денег в интересах Ирана, и Standard Chartered был оштрафован на 327 млн. долл. К ответственности за нарушение санкционного режима в отношении Ирана были также привлечены европейские банки UniCredit, HSBC, Royal Bank of Scotland, Deutsche Boerse, Société Générale и Crédit Agricole. Американские банки пока не были замечены в подобных операциях – они находятся под очень жестким контролем со стороны финансовой разведки США, отвечающей за практическую реализацию санкций.
Оказание услуг, подобных переводу и конвертации валюты типа U-turn, остается привлекательным для крупных европейских банков: высокие комиссионные компенсируют суммы штрафов, если их приходится выплачивать.

Валентин Катасонов, , 13 августа 17

Несмотря на отсутствие единого юридического документа, который закреплял бы международно-правовой статус Каспийского моря, система международных отношений в каспийском регионе в общих своих чертах сформировалась и успешно функционирует. Она базируется на трех основных принципах: разделение морского дна на национальные сектора по модифицированной срединной линии, сохранение водной толщи в общем пользовании и невмешательство третьих стран в отношения между прикаспийскими странами, в особенности в вопросах делимитации и военно-политической безопасности.

При всей внешней простоте каспийской политической формулы складывалась она в условиях серьезных противоречий сторон на протяжении всего периода истории с момента распада СССР, и отдельные ее аспекты остаются неурегулированными по сей день. Причина, по которой прикаспийские страны с трудом приходят к взаимовыгодному консенсусу заключается в том, что Каспийское море является крупнейшим мировым очагом добычи углеводородов. Оценки запасов нефти и газа в недрах Каспия колебались по мере усиления или ослабления геополитической конкуренции в регионе. В среднем доля потенциальных ресурсов Каспийского моря в мировых запасах оценивалась в пределах от 5 до 10%. По последним данным каспийские углеводороды составляют 48 млрд баррелей нефти и 292 трлн куб. м природного газа. Современная добыча нефти на Каспии покрывает приблизительно 3.4% мирового спроса[1].

Из-за высокой экономической значимости Каспийского моря для мировой энергетики проблема делимитации и эксплуатации его ресурсов после распада СССР и прекращения существовавшего ранее режима пользования водоемом стала принципиальной. Для России и Ирана, обильно обеспеченных углеводородами за счет других, некаспийских месторождений, проблема эксплуатации ресурсов водоема была в большей степени политической. Главным для Москвы и Тегерана было сохранение лидерских позиций на Каспии и осуществление контроля за основными каналами добычи и экспорта углеводородов, поэтому вместе они придерживались и продвигали принцип кондоминиума, т.е. общего пользования. В начале 1990-х гг. вовсе существовал проект международной организации прикаспийских государств, в создании которой больше всех был заинтересован Иран. Для Казахстана, Туркменистана и, в особенности, Азербайджана ресурсы Каспийского моря напротив ценны прежде всего с точки зрения экономики. По этой причине с самого начала они отвергали принцип кондоминиума и придерживались позиции полной делимитации моря на национальные сектора.

Данная конфронтационная модель системы международных отношений на Каспии существовала приблизительно до 1997 г., когда в российской политике произошел перелом. С целью сохранения позитивных отношений с бывшими советскими республиками Москва серьезно скорректировала свой политический курс. Вместо идеи кондоминиума она стала активно поддерживать режим национальных секторов при сохранении водной толщи в общем пользовании[2]. В период с 1998 г. по 2004 г. между Россией, Казахстаном, Азербайджаном и Туркменистаном был заключен ряд договоров, которые урегулировали основные противоречия между странами и установили принцип делимитации по модифицированной срединной линии[3].

Стоит отметить, что решение Москвы изменить внешнеполитическую линию в каспийском регионе было своевременным и весьма удачным, поскольку с одной стороны была ослаблена конфронтация между странами региона и созданы условия для эффективной экономической эксплуатации углеводородных ресурсов водоема, а с другой Россия стала лидером политического процесса на Каспии. Пойдя на ряд экономических уступок своим соседям по региону (наибольшими выгодоприобретателями от режима национальных секторов являются Азербайджан и Казахстан), Москва укрепила свою политическую роль и добилась от остальных стран принятия ряда выгодных ей условий. Так, в Тегеранской декларации, принятой по итогам работы II саммита прикаспийских государств в Тегеране в 2007 г., был закреплен принцип невмешательства третьих стран в дела государств региона[4]. На IV саммите прикаспийских государств, состоявшемся в Астрахани в 2014 г., закрытый статус Каспийского моря был конкретизирован и распространен на военно-политическую сферу. Кроме того, в итоговом заявлении лидеров прикаспийских стран был установлен режим общего пользования водными ресурсами за пределами 25 мильной национальной зоны[5].

После успешного саммита прикаспийских государств в Астрахани СМИ активно распространяли информацию о том, что страны как никогда близки к тому, чтобы принять единую конвенцию и таким образом покончить с неопределенностью в системе международных отношений в каспийском регионе. Однако подобные оценки были преждевременными, если не вовсе неуместными. Как было отмечено выше в период с 1998 по 2004 гг. Россия, Казахстан, Азербайджан и Туркменистан урегулировали между собой большинство вопросов делимитации, но при этом между ними остались некоторые проблемы, наиболее острые, в частности, в отношениях между Баку и Ашхабадом. Кроме того, выработанную ими схему полностью отверг Иран.

После того, как в 1998 г. Россия и Казахстан приняли первое соглашение о разграничении дна в северной части Каспия, Иран, осознав факт того, что он лишился поддержки Москвы в каспийской дипломатии, также существенно скорректировал свой подход к делимитации моря. Тегеран принял модель национальных секторов, однако в основу своего подхода положил принцип справедливости, т.е. предоставления каждой из стран региона равных секторов моря с полным правом на недропользование. В соответствии с принципом срединной линии Ирану полагается сектор размером в 13-14% от общей площади Каспия. Соответственно увеличение его национальной акватории должно быть произведено за счет секторов соседних стран – Азербайджана и Туркменистана. Ашхабад, имеющий ряд претензий к Баку на Каспии, не отказался от принципа срединной линии, но в целом позитивно воспринял саму возможность пересмотреть некоторые итоги каспийской делимитации, поэтому особенно острых проблем в ирано-туркменских отношениях не наблюдается. Однако, принимая во внимание то, насколько важную роль в экономике и политике Азербайджана играет Каспийское море, в отношениях между Баку и Тегераном возникли серьезные противоречия.

В зоне азербайджано-иранского соприкосновения оказался целый ряд перспективных углеводородных структур – Алов, Араз, Шарг, Сардар-Джангал – статус которых Тегеран начал оспаривать. В 2001 г. во время попытки Баку начать нефтедобычу на месторождении Алов между Азербайджаном и Ираном произошел опасный военный инцидент, прекратить который удалось только после вмешательства внешних сил в ирано-азербайджанские отношения. Хотя со временем позиция Тегерана смягчилась, он продолжает настаивать на принципе равных долей и по сей день. Причем претензии Ирана по отношению к соседям усиливаются в периоды активизации нефтедобывающей деятельности на Каспии, как например было в начале 2000-х гг., когда строился трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, или в 2008 г., когда началась активная фаза добычи на глубоководной части месторождения Гюнешели.

Таким образом, в Каспийском регионе сложилась спиралевидная модель отношений. Политический процесс последовательно развивается и со временем обретает конкретные формы, однако из-за неурегулированности целого ряда проблем в отношениях между прикаспийскими странами стадия мирного диалога регулярно сменяется стадией конфронтации. Причем переход от сотрудничества к соперничеству обычно происходит в период обострения региональной конкуренции между основными акторами в регионе.

Хотя в Тегеранской декларации и закреплено положение о невмешательстве третьих стран в дела региона, с момента распада СССР постоянными участниками региональных процессов являются США, страны Европы и западные нефтяные транснациональные корпорации. Подключение их к каспийской системе международных отношений было вполне естественным, поскольку с одной стороны они являются основными покупателями каспийских углеводородов, а с другой обладателями необходимых для их реализации технологий и финансовых возможностей. В период с середины 2000-х по 2013 гг. интерес западных инвесторов к Каспию постоянно снижался. Это было связано как с существенной коррекцией ожиданий относительно объемов нефти и газа в регионе, так и рядом политических и технологических проблем. Но с 2013-2014 гг. наблюдается постепенное усиление интереса западных инвесторов к Каспию. Причина тому ввод в эксплуатацию месторождения Филановского в российском секторе Каспийского моря и месторождения Кашаган в казахском. Ожидается, что их разработка приведет к увеличению ежедневной добычи нефти в регионе на 200 млн баррелей[6].

В условиях возросших ожиданий относительно роста нефтедобычи на Каспии страны региона активно привлекают инвесторов для эксплуатации собственных секторов. Так, казахстанская корпорация КазМунайГаз продала итальянской корпорации Eni 50% долю прав недропользования на месторождении Исатай. Стороны также договорились о создании совместного предприятия по его разработке[7]. Туркменистан занимается поиском инвесторов для освоения месторождений Северное Готурдепе и Узунада с целью увеличить экспорт в Индию и Пакистан. Также крайне перспективным для Ашхабада является проект транскаспийского газопровода, через который он бы осуществлял экспорт энергоресурсов в Европу[8]. О перспективах газопровода, который соединил бы Туркменистан и Азербайджан говорил, выступая в Польше 27 июня 2017 г. президент И. Алиев. Азербайджанский лидер подчеркнул, что его страна высоко заинтересована в увеличении газового экспорта в страны ЕС в рамках программы Южного Газового коридора, который, по его словам, будет закончен в течении 2-3 лет[9]. Не отстает от своих соседей и Иран. Национальная иранская нефтяная компания ведет переговоры с норвежскими, датскими и британскими инвесторами об эксплуатации иранского сектора Каспия, причем речь на переговорах идет о месторождении Сардар Джангал, находящемся в оспариваемом участке соприкосновения с азербайджанской акваторией[10].

Следуя логике региональной архитектуры международных отношений активизация нефтедобычи на Каспии и приход новых инвесторов гарантированно приведут к интенсификации региональной конкуренции, причем как между прикаспийскими странами (в особенности между Азербайджаном, Туркменистаном и Ираном), так и между внешними акторами, США и Европой с одной стороны, и ведущими государствами региона, Россией и Ираном, с другой. Однако новый виток конфронтации на Каспии имеет целый ряд отличий, от чего довольно сложно спрогнозировать его итог. Если в конце 1990-х начале 2000-х гг. США и страны Европы являлись союзниками в регионе, то на данный момент их интересы неоднородны. Для США, активно заявляющих о намерении увеличить поставки сжиженного газа в Европу, активность европейских корпораций по увеличению экспорта каспийских углеводородов в страны ЕС является маловыгодным сценарием. Кроме того, существенные разногласия между европейцами и американцам существуют по вопросу об отношениях с Ираном. Европа рассчитывает расширить с ним контакты, в особенности, в сфере экономики и энергетики, в то время как администрация Д. Трампа пока что проводит жесткую конфронтационную линию по отношению к ИРИ.

Вдобавок к европейско-американским противоречиям в каспийском регионе также наблюдается новый дипломатический тренд, связанный с появлением в регионе нового актора – стран персидского залива. По последним данным Объединенные Арабские Эмираты, которые являются проводниками внешней политики стран залива на Каспии, вложили в энергетические комплексы Азербайджана, Казахстана и Туркменистана 165 млрд долларов и в дальнейшем намерены усилить свое экономическое влияние на них[11]. Новый участник каспийской дипломатии в лице арабских стран Персидского залива порождает угрозы региональной безопасности нового порядка. Как известно, Иран находится в очень непростых, зачастую враждебных взаимоотношениях с ними. Проникновение стран залива в зону жизненно важных интересов Ирана, а именно таким является каспийское направлением во внешней политики ИРИ, может привести не только к обострению обстановки на Ближнем Востоке, но и распространению конфликта арабов и персов на Каспий.

В условиях нарастающих противоречий на Каспии, России следует, во-первых, сформировать дипломатическую стратегию поддержания стабильности сложившейся системы отношений в регионе, а во-вторых, защитить собственные национальные интересы. Весьма перспективным в данном контексте выглядит выработанный Азербайджаном и успешно внедренный в каспийскую дипломатию трехсторонний подход. Суть ее заключается в создании серий трехсторонних дипломатических региональных форматов, в которых одновременно принимают участие как дружественные по отношению к автору формата страны, так и те, отношения с которыми складываются непросто. Подобная модель позволяет слабому относительно соседей, России, Турции и Ирана, Азербайджану успешно реализовывать собственные интересы и поддерживать в регионе благоприятную, конструктивную атмосферу[12].

Стоит отметить, что Россия уже опробовала данный формат. 8 августа 2016 г. в Баку встретились лидеры Азербайджана, Ирана и России. Стороны обсудили проблемы добычи и транспортировки энергоресурсов Каспийского моря и по итогам переговоров подписали декларацию, в которой договорились развивать и укреплять трехсторонний дипломатический формат. Президент Азербайджана И. Алиев назвал данную встречу исторической. Его российский коллега В. Путин отметил, что новый формат безусловно будет способствовать скорейшему заключению единой каспийской конвенции[13].

Разумеется, учитывая существующие в регионе противоречия, урегулирование международно-правового статуса Каспия является отдаленной исторической перспективой, однако новый дипломатический формат безусловно поможет Азербайджану и Ирану при посреднической роли России найти новые точки соприкосновения и продвинуться к мирному решению взаимных противоречий. Создание же новых перекрестных трехсторонних форматов, в которых приняли бы участие Казахстан и Туркменистан, безусловно, будет способствовать гармонизации позиций прикаспийских стран и обезопасит регион от целого ряда новых вызовов, связанных с очередным закручиванием каспийской дипломатической спирали.

Иван Сидоров, кандидат исторических наук

http://vpoanalytics.com/2017/07/10/kaspijskaya-spiral-novye-vyzovy-regionalnoj-bezopasnosti/

Гюльнара Инандж, директор Международного онлайн аналитического центра «Этноглобус», политолог

18 июля в Баку был задержан Абдулкеримов  Анар Мазахир оглу, который занимался незаконной религиозной деятельностью. Одновременно  в Баку , Гяндже, Ширване, Губе и Тертере выявлены десять человек, которые без наличия лицензии занимались торговлей религиозной литературой. На сей раз операция прошла без кровопролития.

Напомним, что в начале  февраля 2017 г.  в интернете появилось видео с угрозой радикальных исламистов в адрес президента Азербайджана. В обращении говорится , что если не будут освобождены осужденные в Азербайджане из числа  ахли сунна (не шииты), то они проведут теракты в полицейской академии, здании президентского аппарата и в местах скопления иностранцев. Это обращение появилось в соцсетях чуть позже как  силовые структуры обезвредили группу террористов, готовящих теракты  в Азербайджане.

Группа радикальных исламистов примкнули к террористическим организациям, действующим за пределами Азербайджана и готовились дестабилизировать ситуацию на территории республики путем радикального экстремизма. Террористы прятались в доме на территории поселка Гарачухур. Спецслужбы провели операцию захвата. Террористы  оказали вооруженное сопротивление с применением огнестрельного оружия и  гранат.

Радикальные исламисты  Улубеков, Г.Демиров, С.Мамедов, Т.Алмамедов были обезврежены во время операции, а Ф.Садыгов был взят живым.

Заметим, что нынешняя ситуация с активизацией радикальных исламистов напоминает конец 90-х и начало 2000 гг.-период чеченской войны. Ныне роль катализатора исламского радикализма сыграли события на Ближнем Востоке. ИГИЛ , выродившийся после свержения ближневосточных режимов  активировал радикальных исламистов, в том числе в Азербайджане. По подсчетам СМИ из Азербайджана  в рядах ИГИЛ воюют около 200 человек,  более 50  боевиков были во время внутренних разборок, по данным посольства Азербайджана в Турции в Сирии убиты 300 боевиков ИГИЛ из Азербайджана . Кроме того ,в  Азербайджане периодически проводятся операции по обезвреживанию радикальных исламистов, в результате которого уничтожаются около десяти боевиков при каждой операции , чуть меньше оказываются под следствием.

Азербайджан страна маленькая и  очень сложно радикалам вести проповеди и остаться незамеченным, тем не менее невозможно контролировать каждого салафита или ваххабита.  Для контролирования ситуации в мечети назначаются духовные лица , получившие образование только в Азербайджане, запрещено проводить религиозные обряды в домах, что больше всего предназначено для ослабления иранского влияния среди шиитов.  После закрытия мечети Абу Бакр , который являлся центром салафитов, радикалы рассеялись по разным мечетям, что осложнил контроль над ними.

Умеющие укомплектовываться радикальные исламисты ведут свою пропаганду в тюрьмах Азербайджана, куда они попадают. Как сообщают наши достоверные источники, подкупая надзирателей, радикалы в тюрьму перевозят религиозную литературу  и диски. Они особенно работают с осужденными за жестокое убийство, насилие — убивший один раз, может убить и второй раз. Также в джамаатах оказывают финансовую помощь нуждающимся, предоставляют базовые деньги для открытия собственного бизнеса и  постепенно их заманивают в свои сети.

Радикальные исламисты в Азербайджане  легально имеют в основном торговые точки, религиозные магазины, которых можно определить по их названию. Но по мнению наблюдателей, радикалы могут скрывать свои магазины под шиитскими названиями.

В результате углубления официальным Баку  своей политики на Ближнем Востоке ,  в Азербайджан зачастили арабские шейхи, которые занимаются крупным бизнесом, выросло количество арабских туристов.

16 марта 2017 года авиакомпания ОАЭ Air Arabia открыла новый прямой авиарейс Шарджа-Баку . Самолеты летают четыре раза в неделю.

С 1 февраля 2016 года граждане Катара, Омана, Саудовской Аравии, Бахрейна и Кувейта могут получить азербайджанскую визу (стоимость визы также снижена) непосредственно в аэропорту по прибытии.  Как сообщают СМИ , в первой половине 2016 года иностранцы в Азербайджане на различные услуги потратили 2 миллиарда долларов. Туристы из арабских стран также оживляют торговлю,туризм, сферы услуг в Азербайджане.

По официальным данным  Министерства Экономики Азербайджана объем прямых инвестиций ОАЭ в ненефтяной сектор экономики Азербайджана составляет примерно 659 миллионов долларов. В Азербайджане действуют 223 компании только  из ОАЭ, а товарооборот между Азербайджаном и ОАЭ, по данным на конец третьего квартала 2016 года, составил 58 миллионов долларов. Это на 24 процента превышает показатель аналогичного периода 2015 года.

Безусловно , в этом есть плюсы и минусы. Эксперты забили тревогу, что это позволит просочится в страну радикальных исламистов.  Отметим, что в азербайджанском общественном сознании радикализм идентифицируется только ваххабизмом, не зная, что есть радикальное и умеренное крыло этого толка.

Я как специалист во время чеченской войны имела контакт с радикальными ваххабитами, знакома их взглядами , знакома их пропагандистскими  изданиями.   Они отказывались пить из моей руки даже чай, считая меня неверной, с презрением относились к женщинам. В Баку же я посещаю религиозные магазины ваххабитов, где встречают меня девушки с доброжелательностью, мы беседуем о общечеловеческих критериях.

Также общалась с умеренными салафитами , которые не придерживаются идеологии жестокости.  Отмечу такой факт- однажды спасенную мной собачку на своей машине взялся отвести молодой человек, который в ходе беседы оказался салафитом.  Не думаю, что не только радикальный исламист , жаждущий смертью всего живого, но и не многие ревностные мусульмане согласились бы посадить в свою машину харам животное.

Опять же помниться, что в период чеченской войны, родители в Азербайджане сами сообщали в полицию, что у них есть информация, что их дети намерены поехать в Чечню.

Тем самым родители  добивались того, чтобы их дети сидели в тюрьме , нежели  воевали в Чечне.

В  одном из интернет форумов я случайно наткнулась на запись салафита, который писал, что он мусульманин, но азербайджанец и для него целостность его родины это свято, что идет вразрез идеологии радикальных исламистов. Очевидно, что ваххабизм и салафизм приобретает азербайджанский облик, азербайджанские ментальные особенности.  В подтверждение этому, азербайджанские отряды ИГИЛ  пытались покинуть ряды террористов, чтобы  поехать воевать на карабахском фронте, когда в апреле 2016 года шли военные действия на армяно-азербайджанском фронте, за что были казнены.

Азербайджанской ментальности свойственно впитать в себя все новое, а только потом разделять  на плохое и хорошее.  Политика открытых дверей для арабского мира может насторожить тем, что со временем ваххабизм и салафизм ,пусть даже в умеренном формате, может внедриться в азербайджанское общественное сознание и изменить понятие о традиционном  Исламе в Азербайджане.

С другой стороны, очевидно, власти Азербайджана  иранскую религиозную угрозу считают более опасной для Азербайджана, нежели арабскую. К примеру, представители проиранской Исламской Партии Азербайджана сетуют, что в то время как члены этой партии , находящиеся в тюрьмах без причин они могут оказаться в карцере, а ваххабиты  в то время  не преследуются тюремным надзором и чувствуют себя вольготно.

Здесь нужно отметить региональный фактор распространения радикального ислама, так как граничащий с Азербайджаном Дагестан и Грузия являются плацдармом для их передвижения .

После контртеррористических операций в Чечне в начале 2000-х г.  боевики были вытеснены  в находящемся в тяжелых социальных условиях  Дагестан и Грузию.  Также все ближневосточные благотворительные фонды и организации , подпитывающие боевиков,  из Азербайджана переехали в Грузию, где в основном базируются в регионах компактного проживания азербайджанцев.  Грузинские власти позволяют действовать в этих регионах как иранским проповедникам, также радикальным исламистам, укрепляя среди азербайджанцев религиозное сознание. Тем самым подпитывают  деморализацию и раскол среди азербайджанцев, препятствуют развитию национального сознания, чем отталкивают их от возможного этнического сепаратизма и создают почву для укрепления религиозного сознания.

Если ранее в ряды радикальных исламских течений попадали азербайджанцы сунниты, которые в своем большинстве составляют этнические меньшинства , проживающие на севере и северо-западе Азербайджана , то последние годы среди них оказываются люди из традиционно шиитских семей. Эта тенденция также имеет место и в южном Дагестане, районах компактного проживания азербайджанцев.

В Дагестане также происходит процесс слияние религиозного радикализма с этническим. Этот фактор коррумпированными силовыми структурами используется с целью манипуляции как внутриполитической ситуации в самом Дагестане и при  необходимости для переброски в регион с целью раскола возможного этнического сепаратизма на юге России.

Освобождение Мосула и пророссийский Сирийский Курдистан могут заложить основу для железной дороги Иран — Ирак — Сирия

Битва за «османское наследство»

8 июля с.г., когда участники саммита «Большой двадцатки» в Гамбурге готовились разъехаться по домам, премьер-министр Ирака Хейдар аль-Абади преподнес им долгожданную сенсацию — он прибыл в Мосул, чтобы поздравить жителей с освобождением города от боевиков ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Дело сделано. Теперь Пентагон займется любимым делом — строительством на севере Ирака очередной военной базы, которая будет служить гарантом независимости Эрбиля. Референдум в Иракском Курдистане не за горами — после голосования, назначенного на 25 сентября, Ближний Восток никогда не будет прежним. Хотя о «курдской весне» говорить пока преждевременно.

Во-первых, независимость Эрбиля — давняя мечта не только иракских курдов во главе с кланом Барзани, но и Анкары, которая надеется ослабить Багдад в вопросе контроля над нефтяными и водными ресурсами северного Ирака. Если Иракский Курдистан не будет протурецким, то он неизбежно станет проиранским, что обнажит уязвимость Турции и США в регионе. Такова их мотивация. Тегеран внимательно отслеживает ситуацию и временами идет в наступление: 3 июля президент Ирана Хасан Рухани, выступая на тегеранской конференции по песчаным бурям, раскритиковал Турцию за строительство дамб в верховьях Тигра (в районе села Илису) и Евфрата, назвав их опасными для всего Ближнего Востока. То есть иранцы открыто поддержали и иракских, сирийских курдов, которые еще в феврале с.г. обвинили Анкару в перекрытии водоснабжения по Евфрату, напоминает англоязычная редакция «Радио Свободы».

Во-вторых, тесное сотрудничество между Анкарой и Эрбилем делает невозможным общекурдский политический диалог — сирийские и турецкие курды вынуждены действовать в одиночку. Это более чем устраивает Турцию, которая после боев за Джераблус, Эль-Баб и Аазаз готовит вторжение в сирийский Африн, чтобы предотвратить его объединение с кантонами Кобани и Джазира. В качестве рассекающего маневра выступает операция «Щит Евфрата», которую ВС Турции начали в августе 2016 года, за полтора месяца до операции НАТО в Мосуле. Эрбиль действует в рамках протурецкой и проамериканской конъюнктуры, чего пока нельзя сказать про их соплеменников из Сирии, которые планируют выбраться (при поддержке Дамаска и Тегерана) к берегам Восточного Средиземноморья. Их легко понять — невозможно заполучить право на автономию (в рамках единого сирийского государства) без выхода к морю.

В-третьих, союз Ирана с иракскими и сирийскими курдами продиктован стратегией — созданием транспортного коридора через Ирак и Сирию к средиземноморскому побережью. Об этом президент Рухани открыто заявил 26 марта 2017 года, когда запускал строительство железной дороги Тегеран — Сенендедж (Иранский Курдистан). За основу иранцы берут проект Багдадской железной дороги.А это значит, что путь планируется провести через Сулейманию, Киркук и Мосул с выходом на курдские кантоны в северной Сирии, откуда железная дорога должна проследовать на Алеппо. Далее вариантов будет два: следовать прямиком на Латакию и побережье, либо спуститься на юг — в направлении Дамаска и Бейрута, как это имело место в проекте французской Société Ottomane du Chemin de fer Damas-Hamah et Prolongements (D.H.P.),который был реализован в начале XX века.

Справедливости ради напомним, что железная дорога Дамаск — Бейрут была открыта французами еще в 1895 году. К 1906 году путь протянулся из ливанского Райака (долина Бекаа) на север до Алеппо, в 1911 году была сдана в эксплуатацию железнодорожная ветка Хомс — Триполи. А к 1915 году проект достиг апогея — ветка из Алеппо пошла на север к Константинополю (через Адану и Конью). Париж основательно подготовился к Первой мировой войне. Железнодорожные пути из Ливана в Сирию пережили две мировые войны. Кто бы мог подумать, что после таких испытаний инфраструктуру полностью уничтожит ливанская гражданская война 1975-1990 гг.

Тем не менее у Ирана есть шанс построить транспортный коридор через Сирию, который в нынешних условиях может быть реализован в союзе с Россией. И только при отказе от создания в САР так называемых зон деэскалации, которые на деле обернулись переделом сирийской национальной территории на подконтрольные НАТО зоны влияния: с подачи Пентагона ВС Турции «легализовались» в провинции Идлиб, а сами американцы пытаются укрепиться в низовьях Евфрата, атакуя позиции сирийской правительственной армии и иранских ополченцев.

Разве этого добивалась Российская армия в сентябре 2015 года, когда начинала по просьбе Дамаска антитеррористическую операцию в САР? Вместо того чтобы ликвидировать террористов «Джебхат ан-Нусры» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и другие группировки, мы ведем в Астане переговоры с их турецкими и американскими кураторами, соглашаемся на «перемирия», которые еще ни разу не давали нам геополитического преимущества.

Мировая война на Ближнем Востоке подходит к концу. Американцам кажется, что их вмешательство позволяет контролировать ситуацию в Сирии и Ираке. Однако данное впечатление обманчиво: Пентагон влияет, но все еще далек от того, чтобы предопределять суннитско-шиитское противостояние, извечную борьбу за престолонаследие в мусульманском мире, которая развернулась в недрах халифата сразу после кончины Пророка Мухаммеда в июне 632 года. Мало что изменилось с тех пор в концептуальном плане.

Противостояние Омейядов и Аббасидов с имамом Али ибн Абу Талибом и его потомками (Фатимидами), являя собой политическую и интеллектуальную борьбу между кланами Мекки и Медины, трансформировалось после упадка Монгольской империи и Византии в антагонизм между Персией и Османской империей. Сунниты никак не могли взять верх над шиитами, которые в поисках независимости столетиями устремлялись в портовые районы, чтобы сохранить власть над торговлей. Отсюда и проистекает влияние шиитских общин в Йемене, Бахрейне, на средиземноморском побережье Сирии и Ливана, а также на юге Ирака (с центрами в Куфе и Басре). Не случайно особое значение на Ближнем и Среднем Востоке получила шиитская Персия, южные рубежи которой обеспечивали выход в Индийский океан, а северные — прокладывали путь на Закавказье и Среднюю Азию, где в XVII-XVIII веках состоялась встреча с Российской империей.

В марте 1935 года Персия была переименовала в Иран, но от этого ее борьба с бывшей Османской империей не стала менее ожесточенной. Действуя под патронажем НАТО, Турция и Саудовская Аравия сейчас уничтожают сирийский коридор, чтобы принудить Москву и Тегеран к капитуляции.

Российской империи и Персии больше нет, зато есть Россия и Иран, от доброй воли которых по-прежнему зависит многое. Пора действовать.
Саркис Цатурян, 12 июля 2017,

О ситуации на Ближнем Востоке, политики США и Турции в Сирии, рассказал Yenicag.Ru в своем интервью, главный эксперт Американо-Азербайджанского Фонда Содействия Прогрессу Алексей Синицын.

— Очевидно, что США решили повременить с нанесением «удара возмездия» по Сирии в ответ на возможное применение Асадом химического оружия. Во всяком случае, министр обороны США Джеймс Мэттис заявил, что после предупреждения со стороны Соединенных Штатов сирийские вооруженные силы не предприняли химатаку. Но значит ли это, что у США пропало желание за что-нибудь «наказать» сирийского президента?

— Абсолютно не значит. Я уверен, что вся эта история с сирийским оружием будет раскручиваться вновь и вновь. Ничего оригинального даже не станут придумывать, т.к. тема применения оружия массового уничтожения (ОМУ) апробирована еще перед вторжением в Ирак.

Никому нет дела до того, что Асад вовсе не безумный маньяк, чтобы проводить химическую атаку, которая «вероятнее всего, выльется в массовую гибель мирных жителей, в том числе, невинных детей». Именно так заявила пресс-служба американского президента. К тому же сирийцам ясно объяснили, что на них уже нацелилась серьезная средиземноморская группировка США — авианосец, два сторожевых корабля и два крейсера с крылатыми ракетами «Томагавк».

Впрочем, Асад и при самом страстном желании не сумеет применить ОМУ. Сейчас все критики сирийского президента даже не вспоминают, что никто иной, как представитель Пентагона Стив Уоррен еще три года назад сообщил: «Военные и гражданские специалисты уничтожили 100% вывезенного из Сирии отравляющего газа зарин на американском судне Cape Ray в Средиземном море».

Но уже после известного заявления Джеймса Мэттиса анонимные эксперты Организации по запрещению химического оружия «нашли» следы «сирийского зарина», якобы оставшиеся после бомбардировок мятежного Хан-Шейхуна сирийскими ВВС. А это значит, что тема «химического оружия Асада», как некий пропагандистский поплавок, будет всплывать в ходе всей сирийской кампании.

— Но чем можно объяснить такое упорное желание американцев заставить Асада «заплатить высокую цену»? За что он реально должен «заплатить»?

— Таких причин много. Во-первых, за военные успехи, которые сейчас уже невозможно отрицать. Есть и желание протестировать Москву на предмет того, как далеко она готова идти в своих союзнических обязательствах перед Дамаском. Есть острая необходимость обуздать аппетиты Ирана, который стремится максимально повысить свой политический престиж в Сирии и Ираке. Но об этом мы уже говорили в одной из наших последних бесед. Однако я бы особо выделил беспрецедентное давление, которое оказывается лично на Трампа в самих Соединенных Штатах.

Помните знаменитый совет профессора Преображенского из бессмертного булгаковского «Собачьего сердца» — не читать определенных газет до обеда, дабы избежать проблем с пищеварением? Уверен, что Дональд Трамп никаких газет ни до, ни после обеда не читает, и о профессоре Преображенском никогда не слышал. Но он не может не ощущать колоссального прессинга, который американские СМИ оказывают на всю, далеко не сплоченную, команду президента. А медиа в США, действительно, четвертая власть.

Я приведу только два очень показательных примера. The Washington Times заявляет: «Угроза непосредственного вмешательства, если Асад или советские (именно так напечатано в оригинале. – А. С. ) и иранские войска при союзничестве с ним применят химическое оружие против безоружного населения, станет итоговым испытанием политики невмешательства президента Трампа». Это классика холодной войны –«советские коммунисты» и «иранские аятоллы» спят и видят, кого бы из безоружных граждан, желательно несовершеннолетних, отравить зарином или ипритом.

А, вот, второй пример от военного советника компании Stratfor Омара Ламрани: «Около 25 российских самолетов (в небе Сирии – А.С.) будут вынуждены столкнуться с американскими истребителями-невидимками пятого поколения, десятками ударных самолетов F-15 и F-16, а также бомбардировщиками B-1 и B-52. И, конечно же, с мощью ВМС США и почти сотней Tomahawk».

Странно, что «военный советник» даже не подозревает – если в небе встретятся бомбардировщик и истребитель, то ничего хорошего бомбардировщик не ждет. Какое-то несолидное это «теневое ЦРУ», как называют Stratfor, если его советник думает, что военная конфронтация США и РФ ограничится только сирийским театром военных действий. А, что, по всему российско-американскому внешнему контору будут царить тишь и благодать?

Но, как это ни удивительно, Трамп не испытывал бы подобного давления со стороны, если бы Америка окончательно определилась со своей позицией по Сирии, Ираку и, в общем, по Большому Ближнему Востоку.

— А Вы считаете, что новая администрация так и не выработала понятной и целостной позиции по столь острым проблемам?

— Никто не будет оспаривать, что эти проблемы очень запутанные и болезненные, и вполне возможно, что Вашингтон или Москва могут их по-разному интерпретировать. Но с американцами все получается гораздо сложнее. Мы уже обсуждали с Вами проведение референдума о независимости Иракского Курдистана, что, безусловно, является американским проектом.

Как писала уже упомянутая сегодня The Washington Times: «Причина, по которой США должны поддержать независимый Курдистан состоит в том, что он поможет отдалить угрозу создания т.н. «шиитского полумесяца», т.е. оси Иран, Ирак, Сирия, Ливан. Кстати, в заявлении официального представителя Госдепа Хизер Науэрт не было даже намека на какое-либо осуждение курдского демарша. Более того, американцы посчитали этот референдум, который для всего региона действительно может стать «судьбоносным», внутренним делом Багдада и курдской столицы Эрбиля.

И вдруг Конгресс США, принимая решение выделить 480 млн. долларов США «в виде стипендий и средств на содержание» вооруженных сил Курдистана (пешмерга) на текущий финансовый год, допускает неожиданное условие: финансирование пешмерга будет зависеть от того, останется ли Курдистан в составе Ирака или нет. Что же получается? Конгресс, вмешиваясь во внешнюю политику, снова берет на себя прерогативы Белого Дома? Правая рука не знает, что делает левая?

— Раз мы уже заговорили о курдах, то невозможно не коснуться ситуации с курдским анклавом Африн, о котором пишут едва ли не все мировые СМИ. Предельно конкретно выступила турецкая газета Yeni Şafak. Она утверждает, что турецкие силы совместно с фракциями Сирийской свободной армии планируют двинуться на запад и взять город Тель-Рифаат и авиабазу Менах, которые находятся под контролем курдских вооруженных формирований. Реальна ли новая операция Анкары на сирийской территории и, если да, то какова будет реакция на нее Москвы и Вашингтона?

— Турция уже провела операцию «Щит Евфрата» против ИГИЛ в районе перехода Аль-Баб, которая продолжалась с августа прошлого года по март нынешнего. Она завершилась успешно и результатом ее стала ликвидация игиловской группировки, в которой приняли участие и российские ВКС. Но и для Анкары, и для официального Дамаска важным стало то, что курдам Африна не удалось соединиться с остальной частью Сирийского Курдистана (Роджава), который многими экспертами воспринимается как прообраз независимого Курдистана.

Однако речь не идет о блокаде этого курдского кантона, т.к. транспортный коридор между Роджавой и Африном проходил по территории, контролируемой сирийской армией. Но на сирийско-турецкой границе постоянно происходят боестолкновения между вооруженными формированиями курдов с одной стороны и отрядами протурецкой оппозиции, которых поддерживает турецкая армия, с другой.

Вся пикантность ситуации заключается в том, что все курдские формирования, в том числе, и расположенные в Африне к западу от Евфрата, входят в «Союз Демократических Сил» (SDF) и их боевое крыло YPG, которые находятся под полным покровительством США. Американцы их вооружают (поставляются даже артиллерийские системы и боевая техника), обеспечивают всю логистику, финансируют и т.д. Логично, чтобы они взяли на себя урегулирование турецко-курдских отношений, хотя бы в контексте афринских проблем.

Но США проявляют пассивность в этом направлении и пока ограничились только странным заявлением. Они пообещали Анкаре, что после взятия Ракки курды вернут все тяжелое вооружение американцам, а со временем покинут освобожденную от ИГИЛ территорию. По-моему, это не серьезно. Кто-то верит, что курды вернут США их «Хаммеры», танки, реактивные системы залпового огня и пр. и пр.?

В том, что этого не будет, лично меня убеждает такая деталь – американцы поставили YPG достаточно мощные средства ПВО. Чьи самолеты они должны сбивать, с учетом того, что ИГИЛ не имеет собственной авиации, а для уничтожения кустарных дронов террористов вполне достаточно старых зенитных артиллерийских систем, которые установлены на каждом втором курдском пикапе? И кому SDF передадут освобожденные от террористов территории? Неужели официальному Дамаску, по отношению к которому они находятся в жесткой оппозиции?

— Значит ли это, что военная операция Анкары на афринском направлении неизбежна?

— Если Вы имеете в виду масштабную операцию, то я так не думаю. Афринские курды – люди дальновидные и, видя некоторую отстраненность американцев, они еще в мае подняли над штаб-квартирами своих партий и формирований российские флаги. Сейчас идут российско-турецкие переговоры по проблеме Африна и, с учетов того, что между правительственными силами Сирии и протурецкими боевиками соблюдается перемирие, то на линию разделению между курдами и вооруженной оппозицией могли бы встать небольшие подразделения российской военной полиции. Тем более, что они уже находятся в Африне. И если удастся придти к какому-то консенсусу по этому вопросу, то уже недалеко до превращения Африна в еще одну «зону деэскалации» конфликта.

Главное, чтобы американцы своими необдуманными действиями типа «удара по Асаду» не сорвали контактный процесс между различными силами, оперирующими в Сирии. Но здесь есть проблемы. Так и не взяв в свои руки все нити управления собственной креатуры – SDF, YPG, Сирийской Свободной и Новой Сирийской Армиями и др. – они любыми средствами стараются показать, кто контролирует ситуацию, как в Сирии, так и на всем Ближнем Востоке.

А эта позиция вызывает в памяти еще одну литературную аналогию. На этот раз из замечательной «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла: «Чтобы только остаться на том же месте, приходится бежать со всех ног».

Ниджат Гаджиев
Yenicag.Ru

В Сирии в буферных зонах безопасности предусматривается присутствие российской военной полиции, сообщил глава российской делегации на переговорах в Астане Александр Лаврентьев.

Вопрос о границах зон деэскалации обсуждается на пятом раунде переговоров по Сирии в Астане, который начался 4 июля. Во встрече принимают участие страны-гаранты: Россия, Турция и Иран, а также делегация ООН и США и Иордания в качестве наблюдателей.

По словам Лаврентьева, в случае подписания документа о зонах деэскалации конкретные действия по установлению контроля над ними и размещению сил будут предприняты в течение 2 — 3 недель.

США держат курс на столкновение с Сирией и Ираном после падения фактической столицы ИГИЛ*

«Чиновники администрации Трампа, в ожидании поражения «Исламского государства»* в его фактической сирийской столице Ракке, планируют то, что они воспринимают как следующий этап этой войны, — комплексное сражение, которое приведет их к прямому конфликту с сирийским правительством и иранскими войсками, борющимися за контроль над огромной полосой пустыни в восточной части страны», — сообщают Карен Деянг и Грег Йаффи в The Washington Post.

«В некотором смысле это столкновение уже началось, — говорится в статье. — Беспрецедентные удары США по [сирийскому] режиму и поддерживаемым Ираном силам ополченцев предназначались для того, чтобы предупредить сирийского президента Башара аль-Асада и Тегеран, что им не позволят противостоять или препятствовать американцам и их местным посредническим войскам».

«Пока силы режима и ополчений продвигаются на восток, старшие чиновники Белого дома подталкивают Пентагон к тому, чтобы устроить аванпосты в пустынном регионе с целью предотвратить военное присутствие в нем Сирии или Ирана, которое помешало бы армии США ослабить хватку «Исламского государства»* в долине реки Евфрат, простирающейся к востоку от Ракки и на территорию Ирака. Это малонаселенный регион, в котором боевики могут перегруппироваться и продолжить планировать террористические операции на Западе», — сообщают журналисты.

«Мудрость и необходимость такой стратегии, фактически вводящей Соединенные Штаты в сирийскую гражданскую войну после их многолетних попыток держаться от нее подальше и создающей риск прямой конфронтации с Ираном и Россией, другим основным покровителем Асада, являются темой напряженных споров между Белым домом и Пентагоном», — указывает издание.

«Некоторые в Пентагоне воспротивились этому шагу в связи с опасениями, что он отвлечет силы от кампании против «Исламского государства»* и что американские войска, размещенные на изолированных позициях в Сирии или поблизости от поддерживаемых Ираном ополчений в Ираке, не удастся защитить. Европейские союзники и коалиция по борьбе с «Исламским государством»* также поставили вопрос, будут ли достаточными для успеха численность и боеспособность обучаемых США сирийцев, которых вербуют и обучают для службы в качестве южного наземного авангарда», — говорится в статье.

Председатель Объединенного комитета начальников штабов Джозеф Данфорд «дал понять, что победа над «Исламским государством»* в Ракке и Мосуле, в которых возглавляемая США коалиция ведет последние этапы многомесячного наступления, не будет означать конца войны», передают авторы.

«Ракка — это тактическая [цель]. Мосул — тактическая [цель], — сказал Данфорд. — Нам не следует путать успех в Ракке и Мосуле с чем-то означающим конец войны. Думаю, нам всем нужно подготовиться к долгим боевым действиям».

«В среду Институт изучения войны в докладе со ссылками на источники в разведке и экспертов сообщил, что «Исламское государство»* в Ракке уже переместило «большую часть своего руководства, СМИ, химического оружия и ячеек для подготовки внешних нападений» к югу от города Меядин в провинции Дейр-эз-Зор, — говорится в статье. — Ни возглавляемая США коалиция, ни ее местные союзники, ни то, что институт назвал «российско-иранской коалицией», не могут «легко получить доступ к этой территории, расположенной глубоко в долине реки Евфрат в связи с нынешней расстановкой их сил».

*»Исламское государство» (ИГИЛ) — террористическая группировка, запрещенная в РФ.

22 июня 2017 г.

Карен Деянг, Грег Йаффи | The Washington Post

Инженеры нефтегазовой отрасли, совершившие революцию со своей технологией гидроразрыва пласта, вряд ли всерьез задумывались о геополитике, когда превращали США в ведущего производителя углеводородов. Но геополитические последствия этой революции потрясли весь мир. Уничтожены все старые представления об американских интересах на Ближнем Востоке, а этот и без того неспокойный регион превратился в настоящую пороховую бочку.

На военное и дипломатическое вмешательство США на Ближнем Востоке — особенно в районе Персидского залива — когда-то смотрели исключительно через призму американской зависимости от нефти и последствий от ее ценовых взлетов и падений для экономики страны. Сейчас ситуация изменилась, так как американская зависимость от ближневосточной нефти существенно снизилась, а опасные дипломатические вспышки в Персидском заливе, такие как продолжающаяся блокада Катара его соседями, уже не вызывают панику на нефтяных рынках.

В 2006 году импорт нефти в США составлял почти 13 миллионов баррелей в день, и примерно половину из этого количества поставляли страны ОПЕК. В марте текущего года чистый импорт был равен 4,2 миллиона баррелей, и в качестве самого крупного зарубежного поставщика нефти в США выступала Канада.

Это дало американской внешней политике большую степень свободы, но также привело к тому, что США начали отдаляться от ближневосточного региона, несмотря на израильско-палестинские мирные переговоры, которые недавно начал зять президента Дональда Трампа Джаред Кушнер (Jared Kushner) и у которых — далеко не радужные перспективы. Происходящее на Ближнем Востоке уже в меньшей степени беспокоит США, чем раньше, когда они зависели от ближневосточной нефти, дававшей топливо для ее экономики. Конечно, исламский терроризм по-прежнему представляет большую и усиливающуюся угрозу для Америки, но она вряд ли столь же остра и серьезна, как в Европе, где население ощущает ее повседневно. Хотя именно эта угроза привела к блокаде Катара.

США начали уходить с Ближнего Востока еще при прежнем президенте Бараке Обаме, который вывел американские войска из Ирака — пусть несколько тысяч и вернулись туда, чтобы воевать с «Исламским государством» (запрещенной в России террористической организации — прим. перев.) — и отказался от прямого вмешательства в сирийскую гражданскую войну. Так как образовавшийся вакуум заполнила Россия, поддержавшая кровавого властителя Башара аль-Асада, Запад может действовать в Сирии лишь на вторых и третьих ролях, поскольку не хочет идти на риск военного столкновения с Владимиром Путиным. Решение США сбить на этой неделе сирийский боевой самолет — это скорее всего единичный случай, своего рода предупредительный выстрел в сторону асадовского режима, но не прелюдия к масштабной опосредованной войне между Россией и Америкой.

Разрешить сирийский конфликт может только Путин, а российский президент не спешит выступать в роли миротворца. В его интересах — не допускать строительство трубопроводов через территорию Сирии. Газ по ним может пойти из Персидского залива в Европу, из-за чего существенно снизится ее зависимость от России. Само собой разумеется, что пока эту страну разрушает война и терроризм, ни о каких новых трубопроводах на ее территории не может быть и речи.

Россия может также посодействовать разрешению ситуации с Катаром, против которого в этом месяце ввели блокаду Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Египет и Бахрейн. Российских хакеров даже обвинили в том, что они разместили на государственном новостном сайте Катара «фейковые новости» проиранского содержания, которые подтолкнули Эр-Рияд и его союзников к введению эмбарго. Но саудовцам не нужны никакие оправдания, чтобы наказать Катар за его опасный флирт с Ираном, за укрывательство лидеров ХАМАС и «Братьев-мусульман» (запрещенной в России террористической организации — прим.ред.), а также за провокационные репортажи катарского канала Al Jazeera.

Сохранение напряженности между арабскими странами ведет к становлению России в качестве влиятельного игрока в ближневосточном регионе. Она вступила в альянс с суннитской Саудовской Аравией в попытке поддержать нефтяные цены (пока безуспешно), а также с шиитским Ираном, чтобы помочь Асаду. В партнерстве с Катаром и Ираном она разрабатывает общие для двух стран морские газовые месторождения, которые сулят большие объемы добычи. А катарский фонд национального благосостояния вступил в соглашение с Путиным о приобретении доли акций государственной нефтяной компании «Роснефть».

Пока невежественный Трамп выражает в Twitter поддержку Саудовской Аравии в ее противостоянии с Катаром (похоже, при этом он ставит на одну доску интересы США и свои собственные деловые интересы в регионе), его помощники по вопросам национальной безопасности срочно пытаются разрешить конфликт, угрожающий будущему Совета по сотрудничеству стран Персидского залива (который США поддерживают) и даже важной американской авиабазе в Катаре.

Похоже, что Путин обгоняет их всех на несколько шагов, тщательно продумывая свои ходы.

23.06.2017
The Globe And Mail, Канада
Конрад Якабуски (Konrad Yakabuski)

В последние недели в Сирии открылся новый фронт. Восточная пустыня, удерживаемая ИГИЛ (запрещена в России), на границе с Ираком и городом  Дейр-эз-Зор, отошедшая на второй план, так как воюющие стороны были сосредоточены на западном направлении, теперь стала широким стратегическим фронтом, где сирийские войска, поддерживаемые Ираном, сталкиваются с американскими военными. Уже произошло три прямых столкновения.

Как пишет European Council в статье US must avoid a war with Iran in eastern Syria, частично эта конфронтация вращается вокруг предполагаемых попыток Тегерана обеспечить наземный коридор из Ирана к Средиземному морю. Некоторые в Вашингтоне надеются, что США, при новой администрации, все более сосредоточенной на снижении регионального влияния Ирана, могут претендовать на восточную Сирию, чтобы заблокировать этот маршрут. Тем не менее Иран уже взял инициативу в свои руки, окружив военную базу США, расположенную на сирийско-иорданской границе в Аль-Танфе, чтобы обеспечить прямой доступ к сирийско-иракской границе на севере.

На этом фоне европейские государства должны повлиять на администрацию Трампа, чтобы заставить ее сосредоточить свои ресурсы в других местах. Борьба против Ирана в восточной Сирии, скорее всего, обречена на провал и отвлечет внимание от других важных районов страны. Она также рискует спровоцировать более широкий американо-иранский конфликт, который значительно осложнит усилия, прилагаемые для победы над ИГИЛ и обеспечения мира не только в Сирии, но и в соседнем Ираке.

Если США захотят усилить свое присутствие в Сирии, их нужно поощрять делать это в южных и северных нерегулируемых зонах, вместо того чтобы позволить более широким геополитическим амбициям привлечь их на восток.

Для Башара Асада контроль над экономически важным востоком направлен на  снижение влияния оппозиции в направлении север-юг, которое рассматривается как возможная прелюдия к разделению страны и долгосрочная стратегическая угроза. Для ключевого сторонника Асада, Ирана, контроль над сирийско-иракским пограничным регионом необходим для обеспечения прямого наземного маршрута из Тегерана к Средиземному морю. Эта линия стала более выраженной, учитывая жесткую антииранскую позицию администрации Трампа. Асад и его сторонники опасаются, что США собираются наступать на восток посредством комбинированного удара с юга под руководством курдских Демократических сил Сирии (СДС) и продвижения арабских сил оппозиции из Иордании на север.

Хотя Вашингтон в целом занял антииранскую позицию, администрация Трампа, по-видимому, все еще сомневается в своей стратегии. За последние недели поддерживаемые режимом ополченцы попали под огонь США вблизи Аль-Танфа, но американские военные ясно дали понять, что эти удары касаются обороны и не означают открытие более широкого фронта. Более того, американские военные не пытались остановить те же силы, которые окружили их, чтобы обеспечить контроль над границей к северу от Аль-Танфа. В то время как американские силы незначительно продвинулись к северо-востоку от Аль-Танфа, открыв, по некоторым сведениям, новую базу в Аль-Закфе, а также разместив новую ракетную систему в этом районе, они не предприняли значительных шагов, чтобы остановить продвижение правительственных сил.

Продвижение США на восток Сирии почти наверняка закончится неудачей, учитывая силы Астада и желание Ирана обеспечить безопасность этого района. Любое продвижение войск, поддерживаемых Западом, будет сдержано проиранскими силами, готовыми остановить любое наступление. США вряд ли привлекут ресурсы, чтобы получить шанс на долгосрочный успех, в том числе это касается и подготовки жизнеспособной местной силы, поскольку неудачи на этом фронте  продолжаются.

По сути, это рецепт бесконечной войны на Востоке, у которой есть потенциал разжечь более широкую геополитическую конфронтацию, подталкивая США и Иран к прямому конфликту с риском перехода в Ирак и втягивания России. Эта битва также может отвлечь от главных целей. Вместо того чтобы вкладывать средства в военную борьбу на востоке, правительства США и Европы должны  уделять первоочередное внимание ресурсам для обеспечения успеха и стабильности нерегулируемых районов на юге и севере страны, в том числе с точки зрения продвижения критически необходимых действий для стабилизации ситуации в Ракке после вытеснения ИГИЛ.

В этом ключе база в Аль-Танфе  и связанные с ней оппозиционные войска могут быть использованы для укрепления контролируемых оппозицией зон вдоль иорданской и израильской границ. Российское предложение о разделении влияния между южной зоной, поддерживаемой США, и восточной зоной, поддерживаемой РФ, выглядит как разумный шаг вперед.

Борьба с ИГИЛ в Дейр-эз-Зоре остается важной задачей, но было бы разумнее позволить Асаду управлять этим фронтом вместе с Россией, ведь усиление геополитического соперничества с точки зрения иранско-американской борьбы за влияние только усложнит борьбу и предоставит больше возможностей для ИГИЛ.

Страны Ближнего и Среднего Востока остаются нестабильными, надежды на прекращение конфликтов от Африканского Рога и Сахеля до Афганистана и Пакистана призрачны, но события в Сирии имеют для всего региона колоссальное значение. ВКС РФ остановили разрушение этого государства и свержение Башара Асада в последний момент. Однако попытки организаторов войны в Сирии – региональных держав и их «группы поддержки» в лице США и лидеров ЕС – обрушить легитимный режим продолжаются.

Сложная внутренняя ситуация и нежелание Москвы повторять ошибки войны в Афганистане привели к возникновению в САР равновесия, изменить которое в свою пользу пытаются все стороны конфликта. России при этом приходится сочетать военные и дипломатические методы воздействия на ситуацию. Последним достижением стало соглашение о создании зон деэскалации. Рассмотрим текущую ситуацию в Сирии и перспективы ее развития, опираясь на материалы экспертов ИБВ А. Кузнецова и Ю. Щегловина.

Игры в дипломатию

» Шиитский полевой командир заявил: при необходимости бойцы будут воевать не только против игиловцев, но и против американцев »

Процесс создания зон деэскалации в Сирии – золотой шанс оппозиции для укрепления присутствия в стране. Об этом заявил верховный координатор оппозиционного Высшего комитета по переговорам (ВКП) Р. Хиджаб в интервью газете «Аль-Хаят». Глава ВКП призвал оппозиционные фракции создать единый политический, гражданский и военный фронт, который будет способен прийти на смену нынешнему режиму. Он, бывший премьер-министр Сирии, бежавший в 2012 году в Иорданию, утверждает, что процесс послевоенной реконструкции в Сирии невозможно начать, пока у власти Башар Асад. При этом Хиджаб признал, что сирийская оппозиция находится в наихудшем состоянии.

В этих заявлениях прослеживаются не только проблемы оппозиционеров и перспективы ВКП, созданного для политического представительства противников режима Асада на переговорах в Женеве Эр-Риядом, ему подконтрольного и полностью оторванного «от земли». Именно этим продиктован призыв Хиджаба «вернуться в Сирию». Хотя его там никто не ждет, и уступать полномочия полевые командиры не будут. Налицо резкий разрыв между «технократическим светским» крылом оппозиции и главарями бандформирований на местах. Договор возможен только с теми, за кем есть военная сила. У ВКП ее в Сирии нет.

Зачем разговаривать с ВКП? Причины две: поддержание статуса ООН как универсального инструмента решения кризисов и попытки оторвать светскую часть оппозиции от радикально-джихадистской, обреченные на неудачу в силу того, что те, кто хотел, отошел от исламистов, а оставшиеся обслуживают их. Обсуждать с ВКП проекты конституции или зоны деэскалации бесполезно. Остается продолжать игру в Женеве, поднимая не только статус ООН, но и ВКП, либо поставить условием участия в этом процессе отказ ВКП от требования ухода Асада как исходного пункта начала переговоров. «Конструктива» от ВКП ждать нечего, его не хочет Саудовская Аравия. Пауза же могла бы дать эффект, поскольку ВКП необходимо присутствовать на международных площадках.

Москва пошла по пути создания астанинского формата для решения конкретных проблем «на земле» с реально отвечающими за «зоны ответственности» силами. Там тоже есть проблемы. Анкара не желает раскрывать карты о степени своего влияния на боевиков: кого-то держат в резерве, иные начали проявлять строптивость, как часть военного крыла «Ахрар аш-Шам». Что до оппозиции, то она потерпела ряд военных поражений и с идеей о силовом свержении Асада рассталась. Начались трения среди спонсоров по линии КСА – Турция (и стоящим за ней Катаром) и борьба за право политического и военного доминирования в зонах, прежде всего в Идлибе. Это хоронит мечты о единых военных и политических институтах оппозиции.

Промедление у Ракки

Длительное время ближневосточные аналитики обсуждали, когда начнется (и начнется ли) штурм сирийской «столицы» ИГ (запрещенного в РФ) силами подконтрольных американцам местных формирований. И вот процесс пошел. Вооруженная коалиция «Силы демократической Сирии» (СДС) вошла с востока в Ракку (520 километров от Дамаска). Об этом сообщило «Франс Пресс», ссылаясь на командование СДС. «Наши силы вошли в квартал Мешлеб на востоке города», – заявил агентству командир курдских бойцов в регионе Р. Фелат. Этому предшествовали пикировки между Анкарой и Вашингтоном: первая выражала «озабоченность» начавшейся операцией, второй все опровергал. До этого курды, составляющие основу СДС, с сомнительным успехом окружали город с севера, востока и запада. На это силам коалиции понадобилось семь месяцев, притом что миллионный Мосул в Ираке берут уже восемь месяцев. И этот факт свидетельствует о недостаточном боевом потенциале наступающих.

Плацдармы отчуждения
Фото: tsargrad.tv

Переброска бойцам СДС и в Иракский Курдистан тяжелой военной техники, начавшаяся два месяца назад, не случайна. Американцы долго воздерживались от такого шага из-за резкой реакции Анкары. Заверения США в том, что техника будет выведена сразу же после взятия Ракки, никого в Турции не успокоили. Это понятно, поскольку ничего выводиться не будет в силу логики ведения боевых действий. Мало взять город и регион, надо его контролировать. Чтобы это делать, нужны тяжелая техника, артиллерия и постоянное присутствие американского военного контингента, который гарантировал бы СДС от военного давления как Турции и подконтрольных ей оппозиционных групп, так и сторонников ИГ, которые в состоянии выбить курдские отряды почти со всех занимаемых ими сейчас позиций. Альтернативой может быть только повторение варианта Синджара в Ираке, когда курды перед угрозой вторжения турецких сил в этот район вышли на Багдад с просьбой занять часть районов, создав «санитарный кордон».

Сомневаемся, что такой сценарий Вашингтону нравится. Отсюда один выход: продолжать держать здесь собственную группировку. Американцы столкнулись с полным неприятием арабским населением любого усиления курдского присутствия на севере Сирии. Это общий для арабов лейтмотив вне зависимости от их идеологических предпочтений. И первые проявления такого настроя американская разведка стала фиксировать – по ее данным, пропаганда ИГ активно использует «курдский фактор» и это приносит свои плоды: число сторонников радикалов растет за счет местного арабского населения. Это «отягчающая» причина при проведении штурма Ракки. В военных училищах Сирии говорят: следующая война после исламистов будет с курдами. Что касается исламистов и протурецкой оппозиции, говорить об их отношении к курдам излишне. Уверенный контроль территории возможен, если более 70 процентов населения лояльны. На севере Сирии число лояльных до 70 процентов недотягивает и имеются два раздражающих фактора: присутствие американских военных и курдская экспансия. Плюс негативно-агрессивное отношение к этому Турции, что создает базу для начала боевых действий и вооруженных провокаций против курдских отрядов.

По данным американской разведки, в Ракке четыре-пять тысяч боевиков ИГ, что сопоставимо с гарнизоном Мосула перед началом его штурма. В отличие от последнего Ракка более компактна, значит, линия обороны не так растянута. Открытый южный коридор позволяет «приглашать» сторонников ИГ и население к выходу. Пока этот вариант пресечен российскими ВКС, что снизило поток беженцев. Но через открытый юг могут доставляться боеприпасы и подходить подкрепления. При затягивании штурма американцы будут вынуждены отвлекать силы, чтобы закупорить южный коридор. Штурм будет тормозиться и минными ловушками. Командованию США придется привлекать своих саперов, поскольку у СДС их нет. Американский спецназ будет действововать на переднем крае, пока для корректировки огня. Все свидетельствует, что штурм Ракки будет таким же проблемным, как и Мосула. Если, конечно, наступающие не договорятся со сторонниками ИГ, выпустив их без боя с юга на Пальмиру и к Дейр эз-Зору.

«Щит Евфрата» по-иордански

В зоны деэскалации входят Идлиб, части провинций Алеппо, Латакия и Хама, район севернее Хомса, а также Восточная Гута, Дераа и Эль-Кунейтра. Соглашение предполагает запретить здесь военную активность, в том числе авиаполеты. Действие документа рассчитано на полгода и может быть автоматически продлено на такой же период. При этом российские военные не раз заявляли, что борьба с группировками ИГ и «Джебхат ан-Нусра» продолжится. Но это подразумевает рейды правительственных войск в такие зоны и бомбардировку позиций исламистов. Американцы же начинают рассматривать их как «бесполетные зоны безопасности».

Так, представитель командования ВС Сирии сообщил 5 июня о нападении ВВС коалиции во главе с США на армейскую позицию в районе Эш-Шахима на шоссе к пограничному городу Эт-Танф. 18 мая ВВС западной коалиции уже атаковали одну из позиций сирийской армии на шоссе в Эт-Танф. По версии Пентагона, удары наносились по колонне правительственных сил, приближавшейся к военной базе коалиции в Эт-Танфе, где создан лагерь подготовки оппозиционеров.

Из этого следует: на территории деэскалации будут создаваться, в том числе и при российском содействии, зоны безопасности для лояльных США сил. Алгоритма противодействия такой практике у Москвы, Тегерана и Дамаска нет. Пока американцы действуют на юге Сирии, но нет никакой гарантии, что этот опыт не распространят. При создании такой зоны на сирийско-иорданской границе резонно повторить его в других районах. Пройдет время, и с этих плацдармов начнется активная экспансия вооруженной оппозиции в другие районы страны. Борьба с джихадистами в зонах деэскалации возможна для ВКС и ВМС РФ. Ракеты «Калибр» предпочтительнее использовать на юге, поскольку в отличие от авиации это бесконтактный способ ведения боя. В остальных случаях оправданно применение сухопутных и воздушных сил там, где минимальна возможность прямого столкновения с американцами.

Решение о создании зоны безопасности по всему периметру иордано-сирийской границы американцами и их иорданскими союзниками принято, вопрос лишь в сроках реализации проекта. Скорее всего его начнут после окончания Рамадана, а активная фаза может наступить осенью. Для обеспечения этой операции США и Великобритания уже перебросили резервы в Иорданию из Ирака. На их место в Ирак передислоцированы польский и канадский десант. В Иордании дислоцируются около 100 вертолетов бундесвера. Скоро туда уйдут остатки немецкого контингента с турецкой базы «Инджирлик». Конец их перебазирования также послужит индикатором начала активной фазы операции коалиции. Причем речь идет о создании зоны, не совпадающей с проектами зон деэскалации в этом районе.

Во время визита Дональда Трампа в Саудовскую Аравию на секретных консультациях с королем Иордании Абдаллой II 21 мая обсуждались последние детали создания «зоны отчуждения» по всему периметру иордано-сирийской границы. Был детализирован и утвержден план военной интервенции иорданцев в Сирию как часть общей операции сил западной коалиции. Эксперты утверждают, что основной идеей американцев здесь является предотвращение создания проиранской дуги от Тегерана до Бейрута. Предусматривается зачистка зоны от подготовленных КСИР сил сирийской шиитской милиции с минимизацией иранского влияния. Эр-Рияд в курсе и участвует в финансировании замысла.

План действий иорданских сил был подготовлен к встрече в Эр-Рияде начальником Генштаба М. Фрейхатом и руководителем Управления общей разведки (УОР) Иордании И. аль-Джунди. Они хорошо осведомлены о ситуации в районе сирийско-иорданской границы, поскольку курировали это направление. По совместному плану предусматривается переброска двух батальонов иорданского спецназа, их задействуют в предстоящей операции для поддержки сирийских оппозиционеров, которых готовили последние два года на двух базах у сирийской границы и на базе королевского колледжа сил спецназначения под Амманом. Инспекция УОР Иордании показала, что для успеха необходима подготовка большего числа бойцов. Предусмотрено, что иорданские спецназовцы совместно с оперативниками УОР после переброски в приграничный район начнут тренировать несколько сотен оппозиционеров. Это может повлиять на сроки начала операции, которую планируется осуществить силами трех основных повстанческих групп: Сирийской свободной армии, «Бригады Омари» и «Коммандос революционной армии» (RCA). Их роль в том, чтобы создать видимость сирийского характера операции, скрыть участие иностранцев. Кроме того, оперативники УОР планируют привлечь к делу и друзов. Для этого используются каналы поставки оружия из Израиля, что стало возможным благодаря посредничеству США около двух месяцев назад. Не исключено направление в зону конфликта израильских друзов военными советниками.

Оживление на границе

В зоне деэскалации, включающей провинцию Идлиб, граничащие с ней районы – северо-восточные Латакии, западные Алеппо и северные Хамы, живут более миллиона сирийцев. Ее контролируют отряды в 14,5 тысячи человек. Зону на севере провинции Хомс (180 тысяч жителей) с городами Эр-Растан и Тель-Биса и близкими районами контролируют отряды численностью до трех тысяч человек. В зоне Восточной Гуты (690 тысяч жителей) действуют около девяти тысяч боевиков. Зона на юге Сирии в приграничных с Иорданией районах провинций Дераа и Кунейтра (до 800 тысяч жителей) контролируется отрядами «Южного фронта» численностью до 15 тысяч человек.

Наибольшую озабоченность вызывают события в восточных и северо-восточных регионах Сирии, в провинциях Ракка и Дейр эз-Зор. Эти крайне важные для Дамаска стратегические регионы обеспечивают коммуникации САР с Ираком и Ираном и непрерывность оси Тегеран – Багдад – Дамаск – Бейрут. В провинции Ракка расположены нефтяные и газовые месторождения и сельскохозяйственные угодья, освоенные во второй половине ХХ века после строительства Евфратской плотины. Территория провинции Дейр эз-Зор в основном пустыня, но здесь богатые нефтяные месторождения. Город Дейр эз-Зор удерживается гарнизоном Сирийской арабской армии, но провинция находится под контролем ИГ. Большая часть продовольствия доставляется в осажденный город по воздуху.

Большая часть сирийско-иракской границы контролируется курдами из «Сил демократической Сирии» (СДС) либо боевиками ИГ. Отчетлива тенденция включения всей провинции Ракка в сферу курдского влияния. Южнее роль буфера между Сирией и Ираком отводится спонсируемым Иорданией противникам Асада – умеренным группировкам и Новой сирийской армии. По информации ливанской газеты «Аль-Ахбар» группировки умеренной оппозиции в провинции Дераа («Джейш аль-ашаир», «Фарик аль-хакк» и «Фарик аш-Шабаб ас-Сунна») в настоящее время вооружаются и тренируются в лагерях на иорданской территории. В планы Аммана, по мнению газеты, входит интервенция на юг Сирии по типу предпринятой в прошлом году Турцией операции «Щит Евфрата».

Основные пограничные пункты между Ираком и Сирией – города Абу-Камаль в провинции Дейр эз-Зор и расположенный южнее на стыке границ Сирии, Иордании и Ирака Ат-Танф. Вашингтон стремится не допустить установления контроля над ними правительственных сил. Иранцы, в интересах которых прочный контроль правительства Асада над сирийско-иракской границей, проводят контрмеры – устанавливают взаимодействие между сирийскими военнослужащими и иракскими шиитскими формированиями «Хашед аш-Шааби» для контроля над границей.

Целью военной операции «Мухаммед Расулла» иракских шиитов является не только установление контроля над иракско-сирийской границей, но и создание коридора из Ирака в Сирию. В ней задействованы боевики «Бригады Бадр», известные хорошей военной подготовкой. Замкомандующего «Хашед аш-Шааби» А. Али Мухандис заявил, что его отряды должны полностью искоренить исламистов из ИГ, поэтому антитеррористические операции будут проводиться не только на территории Ирака, но и в Сирии. В то же время один из шиитских полевых командиров заявил в интервью ливанской газете «Аль-Ахбар», что в Сирии «Хашед аш-Шааби» будут воевать не только против террористов из ИГ, но, если понадобится, и против американцев.

В какой мере это заявление командира шиитов, сохранившего инкогнито, соответствует реальности, сказать трудно. В любом случае иранцы при необходимости могут пустить в ход не только резервы в Сирии, но и дислоцированные в Ираке подразделения генерала К. Сулеймани, что в момент штурма Мосула является для американцев серьезной угрозой. Даже если забыть о том, что Багдад не склонен идти на поводу у КСА в попытках рассечь «шиитский полумесяц» руками США и Иордании. Не говоря уже о партнерах и союзниках Ирана в Йемене, Афганистане и монархиях Залива, расколотых кризисом вокруг Катара. Это позволяет предположить серьезные корректировки планов США в Сирии в ближайшем будущем.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока

№ 22 (686) за 14 июня 2017

Елена Касумова, доцент кафедры политологии Академии Госуправления при Президенте Азербайджана:

— Мне кажется, что мир, как известный самолет по дороге в Бангкок, попал в зону «турбулентности ясного неба». Год назад, несмотря на все напряжение российско-американских отношений, сложную ситуацию в Сирии и прочие проблемы, даже речи не было о возможности глобального конфликта.

Сегодняшняя ситуация, безусловно, связана с неопределенностью, даже непредсказуемостью внешней политики администрации президента Трампа, которая по солидарному мнению экспертов, еще только формируется. Посмотрите, какой сейчас разброс в оценках деятельности Дональда Трампа. Его критики ставят ему в вину балансирование на грани кровопролитного конфликта на Корейском полуострове, необдуманную и излишне эмоциональную политику по сирийской проблематике, даже фактический отказ Ангелы Меркель в ближайшее время увеличить военный бюджет до двух процентов от ВВП и пр. и пр.

Но с другой стороны, Трамп, как пишут журналисты, «продавил Пекин», заставив Китай согласиться на расширение доступа американских товаров и услуг на китайские рынки. Возмутитель мирового спокойствия Ким Чен Ын больше не решается проводить ядерные испытания, а в Сирии и Ираке коалиция США достигла явных успехов в борьбе с «Исламским Государством».

Конечно, многое зависит от того, какие отношения американская администрация сумеет выстроить с Кремлем, который явно не собирается идти на очевидные и неприемлемые уступки Белому Дому, как это делалось при Горбачеве и Ельцине. На днях вышло очень показательное интервью бывшего секретаря Госдепа США Кандолизы Райс, в котором она призналась: «Мы пошли в Ирак не для того, чтобы принести демократию. Мы пошли в Ирак, чтобы свергнуть Саддама Хусейна… Это была проблема безопасности». Все это очень в стиле американских республиканцев, а Трамп, вообще, будет рассматривать мир только через призму своего понимания национальных интересов США.

Однако это вовсе не означает неизбежность ядерной войны. Президент-республиканец Ричард Никсон, правильно поняв ограниченность возможностей даже богатейшей страны мира, заключил с Леонидом Брежневым важнейшие соглашения, которые практически признали двуполярность глобальной политической системы в последней трети ХХ века. Я не исключаю повторение этого опыта, а пока для не ядерных игроков, таких как Азербайджан, лучшей политикой остается неприсоединение к каким-либо новым внешним трендам.

Константин Мзареулов, писатель, политический аналитик (Хьюстон, США):

— Разрядка — эффектное слово, но красивые слова частенько скрывают истинный смысл явлений. Разрядкой было названо снижение уровня военного противостояния в начале 70-х годов ХХ века. Это был период, когда противостоящие блоки достигли приблизительного равенства сил.

Сегодня ситуация совершенно иная. Биполярного мира в его прежнем виде больше нет, однако нет и четкой  монополярности. Соединенные Штаты, которые еще недавно были единственным центром силы, неотвратимо теряют свое господствующее положение. Другие великие державы (Китай, Россия), государственные сообщества (в первую очередь Европейское Содружество) и религиозно-политические движения (не будем забывать суннитских экстремистов Аль-Каиды и ДАИШ) также заявляют претензии на управление глобальными процессами.

Глобальный конфликт в виде обмена средствами массового поражения между континентами представляется сегодня малореальным.  Главные члены «ядерного клуба», обладающие большими арсеналами стратегического оружия, не разделены непримиримыми противоречиями. Мир поделен на сферы влияния, ведется борьба за передел рынков, но нет причин для военного противоборства на грани взаимного истребления. Кроме того, конец прошлого и начало нового столетий дали человечеству новые разновидности оружия — весьма эффективного, но не оставляющего огромных кратеров в эпицентре и зон радиоактивного заражения.

Более вероятным представляется увеличение локальных конфликтов, подобных событиям в Афганистане, Карабахе, Новороссии, Сирии,  других регионах «третьего мира».  В определенной степени главные игроки будут поддерживать напряженность, чтобы приводить к власти угодные режимы, получать прибыль от поставок оружия и проводить испытания новых систем вооружения.

При этом великие державы почти наверняка смогут вовремя договориться, чтобы не доводить дело до крайностей. Мы видим примеры сотрудничества в Сирии, несмотря на известные противоречия между Москвой, Вашингтоном и Анкарой. Весьма вероятно, что подобные временные союзы станут еще более тесными, если какие-то малые страны попытаются выйти за рамки дозволенного — например, приобрести ядерное оружие, либо нанести ракетный удар по атомной электростанции враждебного соседа. В таком случае возмездие со стороны сверхдержав может оказаться смертельным для нарушителя.

Так что, вместо архаичной разрядки нас ждет игра по новым правилам, которые рождаются у нас на глазах.

Ризван Гусейнов, директор Центра истории Кавказа:

— Не секрет, что большая часть глобальных геополитических столкновений между сильными мира сего постоянно происходила на Ближнем Востоке и соседних регионах. А если быть точнее в регионе между Средиземным, Красным, Черным, Каспийским морями и Персидским Заливом. Если судить по истории, то наиболее важные и кардинальные столкновения за господство над миром происходили в указанном регионе, который является одной из древнейших площадок для геополитических и военных «разборок».

Сейчас развернулась новая схватка за передел и контроль над нефтегазовыми ресурсами, и их транзитом и в центре этой схватки оказался опять-таки Ближний Восток и соседние регионы. Я считаю, что причиной передела является то, что глобальные мировые игроки стремятся ослабить богатые нефтяные страны, которые пытаются вести более независимую политику. Это не нравится «вашингтонскому политбюро» и западной военно-политической коалиции.

На Ближнем Востоке и в соседних регионах есть три основные силы: Турция, Иран и Саудовская Аравия. За этими странами объединяются: тюркский, персидский и арабский центры, а также религиозные течения, которые представляют эти центры исламского мира. Для Запада важно всегда держать их в противостоянии и напряжении, чтобы они постоянно боролись и взаимно ослабляли друг друга.

В период администрации Барака Обамы чувствовалось стремление ослабить Саудовскую Аравию, в связи с чем США усиливали в регионе роль Катара. Именно тогда была инициирована «арабская весна» опять-таки с целью отформатировать и ослабить арабские нефтяные и газовые  страны второго эшелона (менее богатые, но амбициозные). Однако «арабская весна» споткнулась и зависла в Сирии, где не удалось свергнуть Башара Асада.

В создавшейся ситуации нужно было найти виновного в этом и пришедший к власти Дональд Трамп, посоветовавшись с арабскими коллегами, назначил «виновным» Катар, который к тому же нервировал Саудовскую Аравию и напрягал отношения с Соединенными Штатами. Катар оказался ценой за то, чтобы богатый арабский мир во главе с Саудитами, стал проводником политики новой администрации США.

Я думаю, Катар быстро согласится с новым раскладом и возможно грядет смена политического руководства в этой стране. Что касается Ирана, то мы становимся свидетелями очередного традиционного похода Запада на тегеранский режим. Возможно, после полосы напряжения США и Иран найдут пути для снятия напряженности, но тогда на острие политического давления вновь окажется Турция, которая преподносит Западу немало сюрпризов.

Другими словами, согласно политике Запада, надо попеременно давить то на Иран, то на Турцию, то на арабский мир. Это пример политики «разделяй и властвуй» с целью удержать контроль над важнейшими на планете энергоресурсами и транзитными маршрутами.

Хайме  Алехандро  Феррейра, журналист, политический аналитик (Португалия):

— Я не вижу никаких признаков разрядки международной напряженности даже в среднесрочной перспективе. Она требует точки кристаллизации общих интересов, а борьба с климатическими изменениями о которых все мы имеем весьма смутные представления, никак не тянет на подобную роль.

Казалось бы, у тех, кого раньше называли «все прогрессивное человечество», есть вполне конкретный и очень опасный враг — ИГИЛ и прочие религиозные экстремисты. Есть и четко очерченный театр военных действий, где игиловцы открыто проводят свои боевые операции. Я имею в виду, прежде всего, Сирию. Но что мы видим? Курды из «Союза демократических сил», которые буквально находятся пд патронажем США, открывают для непримиримых боевиков выходы из Ракки в сторону Пальмиры и осажденного  Дейр-эз-Зора.

Проамериканская коалиция и курды прямо-таки приглашают игиловцев атаковать боевые порядки сирийских войск. И если под Пальмирой ИГИЛ несет крупные потери от российских ВКС, то под Дейр-эз-Зором  «воины халифата» достигли некоторых тактических успехов.  А что мешает самолетам коалиции бомбить боевиков по маршрутам их передвижений? Ровным счетом ничего.  Исламское Государство снова используется как инструмент свержения режима  президента Асада.

Непредсказуемость международной политики стала очевидным фактором.  И в этом контексте у некоторых политических элит малых государств, перед которыми стоят собственные жизненно важные проблемы возникает соблазн их немедленного разрешения.

Эти элиты сейчас не получают четких сигналов извне от больших политических игроков или неправильно их интерпретируют. Я был поражен тем, что часть сербского политического класса, готова ввести  Белград в НАТО для разрешения проблемы  Коссово. Они, правда,  не без оснований внушают себе, что Косово ненавидит вся Европа, считая его бандитским государством. А НАТО, в котором США почему-то откажутся от заглавной роли, помогут им восстановить суверенитет над Косово.

Все это конечно чистый бред. Но почему не предположить, что подобные настроения не возникнут у армянской политической элиты, которая уверена, что Армения является «уникальным государством», имеющим какие-то особые международные права?

Мехман Гафарлы, журналист-аналитик, политолог (Россия):

— Происходит разлом мировой финансово-экономической, военно-политической системы. Мир похож на бочку с сухим порохом, которая может взорваться от любой «детонации». После начала войны на Ближнем Востоке, Brexit и избрания Дональда Трампа президентом США мир вошёл в стадию турбулентности. Эти события являются предвестниками Третьей мировой войны, которая может начаться в период с сентября 2017-го по август 2018 года.

Новая глобальная война кардинально изменит политическую карту Европейского, Азиатского и Африканского континентов и установит новый миропорядок. Ничего не может остановить этот процесс. Миропорядок, установленный по итогам Второй мировой войны, рухнул. Сложилась ситуация, когда для решения многих глобальных и региональных проблем — война остаётся единственным способом. Поэтому разрядки международной напряжённости не будет, экономический и военно-политический кризисы усилятся.

США ведут работу по перекраиванию стратегически важных и богатых энергоресурсами регионов планеты через региональные конфликты. Ошибки Трампа приведут к торговым войнам, параличу мировой торговли, после чего Третья мировая станет неизбежной. Войны в Сирии, Ираке и Йемене, а также нынешний дипломатический скандал с Катаром окончательно расколют исламский мир. Создание управляемого из США антииранского «арабского НАТО» приведёт к большой суннитско-шиитской войне. Вашингтон беспокоят усилия Ирана по созданию дуги влияния от Тегерана до Средиземноморья.

Война с Ираном неизбежна. Она нужна Трампу для улучшения отношений с крупнейшими американскими военно-промышленными, финансовыми корпорациями. Эта война, в которую будут втянуты два десятка стран, даст военно-промышленным корпорациям США высокоприбыльные военные заказы, на обслуживании которых заработают и банки.

Нас пугают войной с Северной Кореей, но зреет конфликт между Китаем и Японией. Когда экономика Китая рухнет, Пекин для «профилактики» социально-экономических катаклизмов в стране может спровоцировать войну с Японией из-за островов Сенкаку в Китайском море.

Япония также заинтересована в войне. Исчерпаны механизмы вывода японской экономики из затяжного кризиса: слабая японская йена, низкие процентные ставки по ней, огромные денежные вливания больше не помогают восстановлению экономики. Уже только крупная война может дать толчок развитию экономики Японии путём увеличения выпуска военной продукции.

Для запугивания России и Китая Запад может применять ядерное оружие на Ближнем Востоке, который стал ареной столкновения интересов США, Европы, России и исламского мира. США могут нанести ядерный удар также по Ирану.

Почву для глобальной войны также создаёт желание высокоразвитых стран Запада, имеющих технологическое и военное превосходство, обнулить свои внешние долги через мировую войну. Сегодня совокупный внешний долг стран Запада и их союзников превышает 110 трлн. долларов.

Алексей Синицын, главный эксперт Американо-Азербайджанского Фонда Содействия Прогрессу:    

— Наиболее продвинутые политологи в прошлые годы нередко вспоминали марксиста и лидера Второго Интернационала Карла Каутского. Именно он разработал теорию ультраимпериализма. Каутский считал, что конкуренция капиталистических империй (а под ней, думаю, надо понимать  и обе мировые войны) приведет к победе одной из них и созданию того, что сейчас принято называть «глобальным государством». США примерно последние четверть века были именно таким образованием, определявшим все и вся на этой планете.

Но времена изменились. Я тоже не считаю, что мир уже стал многополярным, однако «центры силы», способные к самостоятельным действиям, существуют — Россия, Китай, ЕС. Готов держать пари, что Дональд Трамп о Карле Каутском никогда не слышал, но «сделать Америку снова великой», как было ясно еще из его предвыборной программы, он, конечно, хочет. Однако одного желания мало.

Для этого кроме решимости и жажды действий нужна какая-то ясная программа, а пока мы видим только ее смутные контуры. Можно сколько угодно хамить своим европейским союзникам, испытывая их европейское долготерпение, но ведь это только разрушает тот феномен ХХ века, который мы еще недавно называли «коллективным Западом».

Можно создавать новые военные альянсы, типа «арабского НАТО», но это не значит, что США возьмут под контроль все ближневосточные процессы, даже если они навяжут Ближнему Востоку масштабный суннитско-шиитский конфликт. США, конечно, будут давить на Иран, попытаются закрепиться в Сирии, но вряд ли получат от этого какие-то дивиденды.

Мне кажется, нынешняя администрация США сама усиленно создает некий единый антиамериканский фронт, который, в конце концов, вырастет в реальный военный союз между Москвой и Пекином, а, может быть, к нему примкнут и другие страны. А это уже не КНДР, которая, кстати, перед Вашингтоном никакого пиетета никогда не выказывала.

Есть такая древнекитайская мудрость — «сидеть на берегу реки и ждать, когда мимо тебя проплывут трупы твоих врагов». Я, конечно, не желаю никаких потрясений Соединенным Штатам, и администрация Трампа тоже может быть по-своему симпатична. Но сейчас, очевидно, странам, которым Вашингтон еще не угрожает напрямую, нужно просто внимательно, я бы сказал, напряженно следить за всеми действиями американской администрации. Что-то интересное быстрая река времени обязательно принесет.

Аналитический отдел

NET-FAX — NET-ФАКС                    

Решение изолировать Катар могло быть спровоцировано опасениями, что он не только планирует воспрепятствовать реализации «арабского НАТО», но и ищет новые возможности выйти на газовые рынки Европы. Опасения во многом оправданны.

Решение Саудовской Аравии изолировать Катар могло быть спровоцировано опасениями, что региональный соперник не только планирует воспрепятствовать реализации «арабского НАТО», но и более того, ищет новые возможности выйти на газовые рынки Европы. Соперничество, длившееся годами, могло бы закончиться однозначной победой эмира.

Опасения во многом оправданны. Катар действительно стал пересматривать газовую стратегию. И в этой связи не исключено, что информационный вброс о попытках Дохи наладить отношения с Тегераном, может иметь вполне реальные основания.

Что подтолкнуло Катар к Ирану

Из-за затяжного сирийского кризиса Катар потерял возможность построить газопровод через турецкую территорию и за счет этого выйти на европейских клиентов. В результате Доха продолжила поставки сжиженного газа, а это требует от покупателей строительства СПГ-терминалов и увеличивает их затраты.

Какое-то время в пользу Катара играл газовый конфликт Брюсселя и Москвы, в результате которого Россия заявила о переориентации газовых поставок на Китай.

Однако в последнее время ситуация поменялась, что вынудило Доху изменить своим региональным соседям и начать поиск новых маршрутов для газопровода.

Во-первых, «второе дыхание» получил газопровод «Турецкий поток», по которому российский газ может попасть на рынок Европы. Это позволит Москве не только стать главным поставщиком голубого топлива, но и укрепить геополитический тандем с Анкарой – игроком, газовую ставку на которого сделала и Доха.

Во-вторых, новые перспективы «Турецкого потока» подтолкнули ЕС к более активным поискам альтернативных поставок. В результате в Брюсселе задумались об увеличении доли алжирского газа, который поступает как через СПГ-терминалы, так и по газопроводу Магриб – Европа и пока занимает 8% от общей доли на европейском рынке.

Но если стороны договорятся, Алжир сможет продвинуть проект газопровода Galsi, который предлагал еще в 2015 году. И в этом случае Катар рискует потерять даже те 6%, которые имеет сегодня за счет поставок сниженного газа.

При таком раскладе, вполне закономерно, что первостепенной задачей для Дохи стало не влияние на сирийский конфликт, а возможность провести газопровод к Турции в обход Сирии. Переговоры с Тегераном стали единственно возможным вариантом.

О чем могли договариваться

В переговорах с Тегераном Катар больше интересовали не вопросы освоения месторождений Северное и Южный Парс, а потенциал газовой логистики Ирана. Вариантов несколько.

Во-первых, это иранская система газопроводов IGAT-1 и IGAT-2, которые могут позволить поставлять газ в Европу через Украину. Оба газопровода нуждаются в модернизации. Но, что более существенно, несмотря на развитую систему газовых хранилищ, Украина зарекомендовала себя как ненадежного транзитера.

Другой вариант: Иран и Турция связаны газопроводом Тебриз – Анкара, который действует с 2001 года. Но его максимальная пропускная способность всего 7,5 миллиарда кубометров газа в год. А кроме того, часть газопровода проходит через восточную часть Турции, которая подвержена террористическим атакам. Последний раз участок газопровода был подорван в октябре 2016 года.

В январе 2017 года в министерстве нефти Ирана заявили о планах построить совместно с Россией газопровод IGAT-9 он же «Парс», по которому газ будет транспортироваться от месторождения Южный Парс до границы с Турцией и поступать дальше на европейские рынки.

Вот этот-то вариант и мог заинтересовать Катар. В условиях, когда начался новый виток борьбы за европейский рынок, он не мог упустить такую возможность только из-за расхождений с Ираном по ряду вопросов. Политика политикой, а рисковать 6% на европейском рынке для эмирата чревато.

Свою выгоду увидел и Тегеран, против которого с подачи Вашингтона формируется коалиция во главе с Саудовской Аравией. Найти при таком раскладе тайного союзника из числа стран Залива – это хорошая страховка.

А, кроме того, Иран мог взглянуть на ситуацию шире.

Катар заинтересован в более активном сотрудничестве с Турцией, и с момента начала изоляции недвусмысленно дал понять, что рассчитывает на ее поддержку. Если в такой ситуации связать эти страны артериями газопроводов, то в регионе может сформироваться новый устойчивый союзнический блок.

Если подобные переговоры имели место, это объясняет, почему шесть арабских стран с Эр-Риядом во главе сделали ставку на изоляцию Катара. Удар по экономике лишает эмира возможности «сорить деньгами» и вкладываться в газовую инфраструктуру. Газопровод до Европы – это хорошо, но не когда население скупает продукты в ожидании «голодного времени».

Тут возникает риск повторения 2010 года, когда Саудовская Аравия попыталась организовать в Катаре смену режима. Только если при помощи блокады довести население до отчаяния, то саудитам даже не придется тратить много средств, чтобы устроить в Катаре водоворот революции.

Российский фактор

6 июня состоялся телефонный разговор президента России и эмира Катара. «Владимир Путин подтвердил принципиальную позицию России в пользу урегулирования кризисных ситуаций политико-дипломатическими методами путем диалога», – говорится в сообщении Кремля. Лидеры двух стран обсудили также двустороннее сотрудничество, в первую очередь в экономической сфере.

Официально дистанцировавшись от конфликта Катара с арабской шестеркой, Москва продолжает держать руку на пульсе событий.

Процесс сближения Дохи, Тегерана и Анкары на основе газовых интересов может открыть перед Россией возможность стать более весомым игроком и на Ближнем Востоке, и на газовом рынке.

Простыми словами, это все равно, что сорвать джекпот. Едва ли Кремль упустит такую возможность.

Но надо ли говорить, что такое развитие событий не устроит ни Вашингтон, ни Брюссель. Защищая свои интересы, Белый дом может как минимум попытаться отыграть ситуацию назад, усмирив пыл Эр-Рияда и тем самым вернув Катар в гавань прозападных стран.

Как максимум – администрация Трампа может напомнить Дохе, что страховка в виде американской военной базы может исчезнуть.

И едва ли в таком случае Иран и Саудовская Аравия повторят в отношении Катара йеменский вариант.

Надана Фридрихсон, телеведущая, эксперт по Ближнему Востоку
8 июня 2017,

Иран не остается в стороне от сирийского конфликта. Кажется, США могут все повернуть в этом плане в свою сторону и руками Израиля уничтожать иранских ополченцев. Каждый шаг в этом направлении ведет к усилению позиций американцев в регионе, богатом энергоресурсами.

Кому выгодно участие Ирана и ливанского движения «Хезболла» в войне на территории САР — в материале ФАН.

Авиаудары коалиции по сирийской армии не прекращаются. МИД Сирийской республики призвал международную коалицию во главе с США прекратить авиаудары по позициям армии САР. Такие действия до сих пор только помогали укреплению боевиков террористической группировки ИГИЛ*.

Как заявили в дипведомстве Сирии, коалиция Запада сама занимается терроризмом и нарушает международное право, устав ООН и резолюции Совбеза, подтверждающие суверенитет сирийского государства.

Ранее оперативный штаб союзников САР, куда входят военно-политическая организация «Хезболла» и Иран заявил, что имеют возможность при необходимости нанести ответный удар по позициям американских военных в Сирии.

Между тем участие Ирана в сирийской войне вызывает много вопросов. Какие цели преследуют иранские власти? Судя по всему, четкой позиции у Ирана по многим вопросам в Сирии нет. США же, пользуясь ситуацией и прибегая к помощи давних врагов Тегерана, может разыграть здесь выигрышную для себя партию. Например, ослабить Иран и разгромить «Хезболлу» руками Израиля.

По словам военного политолога, доцента кафедры политологии и социологии РЭУ имени Плеханова Александра Перенджиева, Иран давно находится в конфликте с Израилем. Высшее руководство исламской республики заявляло, что если у Ирана появится ядерное оружие, то первым, по кому будет нанесен Ираном удар, будет Израиль. Потом же эта фраза ушла в небытие, и теперь политики о ней вспоминают с сожалением, отметает эксперт.

«Группировка „Хезболла» была создана Ираном для того, чтобы вести некую такую партизанско-диверсионную войну против Израиля, и, конечно, от этой группировки Иран никогда не откажется.

Эта группировка в некотором смысле опорный пункт, база Ирана на границе с Израилем, между Ливаном и Израилем, непосредственно для нанесения таких вот ударов. И, конечно, „Хезболла» — это еще инструмент политики Ирана, потому что они могут как ослаблять активность действий „Хезболлы», так и наоборот — ее увеличивать», — сообщил военный политолог.

Так что, в пекле сирийского конфликта противостояние Ирана и Израиля может сыграть на руку США. С другой стороны, важен аспект сирийско-иранской дружбы.

«Иран понимает, что если в Сирии не будет Асада, и там будут хозяйничать западные силы, там могут быть развернуты военные части и базы. Конечно, Иран понимает, что тогда его начнут зажимать со всех сторон: для Ирана это будет та же самая петля анаконды.

Иран понимает, что союзника тут он не может сдать, особенно того, который может сыграть свою роль в том, чтобы Иран оставался региональным лидером, по крайней мере, влиятельным субъектом», — подчеркнул эксперт.

При потере Сирии значение Ирана в мире снизится, тем более он получит еще одно враждебное ему государство или несколько государств, которые там могут образоваться.

В любом случае, подчеркивает Александр Перенджиев, будут выстраиваться сложные отношения, и непонятно, какая там дальше может развернуться политическая конфигурация. И, соответственно, сложней будет ему противостоять как отдельным арабским государствам, как Саудовская Аравия, так и Израилю, и Египту.

«Иран будет чувствовать себя очень некомфортно, поэтому для них, конечно, Сирия — это такой плацдарм, за который они все равно будут стараться биться», — подытожил военный политолог.

Ранее сообщалось, что правительственные войска Сирии проводят военную операцию против ИГИЛ в восточной части провинции Хомс. Так, командование САА сообщило о пополнении в рядах своих союзников. Теперь в восточной части провинции Хомс действуют подразделения сирийской армии, возглавляемые бригадой «Силы Тигра», и отряды палестинской «Лива аль-Кудс».

Сергей Крюков

* Запрещенная в РФ террористическая организация

Большая игра на Ближнем Востоке: Турция присоединяется к Ирану и Катару

Игорь Гашков

На границе Катара с Саудовской Аравией могут появиться войска третьей страны. Парламент Турции одобрил серию законов, позволяющих правительству расширить военный контингент, дислоцированный в Катаре, а также взять на себя тренировку жандармов эмирата. Ранее президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что осуждает политику блокады Катара и готов встретиться с министром иностранных дел Ирана, за сближением с которым «наказывают» Катар. Встреча действительно состоялась.

Турки и катарцы — братья-мусульмане

Отношения между Турцией и Катаром — одни из наиболее крепких на Ближнем Востоке. Согласно официальной версии Анкары, глава ближневосточного эмирата Тамим Аль Тани первым позвонил Эрдогану после неудавшегося госпереворота турецких военных в июле 2016 года. В Сирии, Ливии, Палестине и Египте обе страны поддерживают одни и те же исламистские группировки. В их числе — движение ХАМАС и «Братья-мусульмане»*.

В 2014 году, когда Саудовская Аравия впервые отозвала своего посла из Катара, Турция ответила тем, что открыла базу в эмирате. С тех пор в стране дислоцированы, по разным оценкам, от 80 до 150 турецких военных. Новые законы, принятые парламентом, позволяют довести численность турецких войск до нескольких тысяч человек. Решение, имеющее прямой военный смысл, с учетом того, что Саудовская Аравия проводит учения на своей границе с Катаром. В принятых турецких парламентом законах отдельно упоминается возможность турецко-катарских учений.

Готовность Эрдогана протянуть руку помощи Катару выглядит неожиданно на фоне его попыток выступить в роли третейского судьи. Несколькими днями ранее советник турецкого лидера по международным делам Ильнур Чевик заявил, что обе конфликтующие стороны являются для Турции ее «суннитскими друзьями и братьями». Наряду с Кувейтом Турция рассматривалась как естественный посредник в конфликте, однако ввиду изоляции Катара предпочла спешно встать на его сторону.

Дружба с Ираном?

Улучшение турецко-иранских отношений, совпавшее с кризисом в Персидском заливе, возможно, имеет экономическую основу. Несмотря на несходство политических позиций, товарооборот между двумя странами уверенно растет. Посредничество России в 2016 году привело к формированию хрупкого баланса интересов Москвы, Анкары и Тегерана в Сирии. В период перед выборами в США три державы заявляли о готовности решать проблемы Ближнего Востока без американцев и ЕС.

Наметившееся сближение Ирана и Турции позволило Эрдогану возвести стену на границе с курдскими районами Ирана. Власти Исламской Республики, изначально скептически отнесшиеся к этой инициативе, в конечном счете пошли навстречу Анкаре. Одновременно курдский вопрос становится ребром между Турцией и США. В мае, накануне своего визита в Вашингтон, Эрдоган заявил, что не намерен мириться с американской помощью группировкам, предположительно, связанным с Рабочей партией Курдистана.

Формирующаяся геополитическая ось Тегеран — Анкара — Доха ставит под сомнение сложившийся порядок на Ближнем Востоке, и потому трудно с уверенностью утверждать, что она окажется устойчивой. Продолжительность альянса целиком зависит от Соединенных Штатов, давших понять, что принимают сторону Саудовской Аравии против Катара. Вслед за объявлением блокады этой страны президент Трамп назвал ограничительные меры «началом конца» финансирования терроризма. «Помощь экстремистам должна прекратиться. Когда я был на Ближнем Востоке, лидеры показали мне в сторону Катара и сказали: «Смотри!» — фактически бросил обвинение Трамп.

Кого выбрать?

Европейские державы, включая Россию, оказываются перед трудным выбором в связи с событиями на Ближнем Востоке. Для Франции экономически важны инвестиции как Саудовской Аравии, так и Катара, политическую протекцию обеим странам Париж оказывает на протяжении десятилетий. Притом что президент Саркози отдавал предпочтение Катару, а Олланд — Саудовской Аравии, выбрать между двумя странами чрезвычайно непросто.

Отношения России и с Эр-Риядом, и с Дохой омрачены конфликтом в Сирии, а ранее было противостояние в Чечне: напомним, что именно в Катаре был ликвидирован один из лидеров бандформирований Зелимхан Яндарбиев. Выходцы из Саудовской Аравии также принимали участие в боевых действиях на стороне сепаратистов. С другой стороны, недавно в Москве побывал саудовский министр обороны принц Мухаммед бин Салман, второе лицо в государстве. Еще раньше Саудовскую Аравию посетила Валентина Матвиенко — обсуждался ряд инвестиционных проектов. Но и Катар также активно инвестирует в российскую экономику, в том числе в нефтяную отрасль.

*Террористическая группировка, запрещенная в России.

В борьбе с террором человечество обречено быть в роли догоняющего, поскольку монстр с перекошенным и уродливым лицом действует нечестно и маскируясь. Даже при самых повышенных мерах безопасности осуществить надлежащие превентивные меры не представляется возможным.

Разгул террора в иранской столице еще раз показывает, насколько это опасная и неконтролируемая стихия. В Тегеране, по сути, имела место  террористическая атака международной джихадистской сети, во многом схожая с событиями 11 сентября 2001 года против США. Бесспорно характер, масштаб, использованные механизмы и наработки разные, однако почерк аналогичный. Стране объявлена война.

Почему никем не признанное Исламское государство теперь направило дуло смертоносных орудий в сторону Исламской Республики? Причин несколько. Исламская Республика всегда была и по-прежнему остается значимым и в чем-то непреодолимым барьером на пути расползания разрушительной стихии в регионе, играя для судеб будущего роль солнечного сплетения. Наравне с этим внутри страны давно идут позиционные бои с курдскими, арабскими и белуджскими террористическими формированиями, которые скооперированы и с Исламским государством, и с ан-Нусрой, и Аль-Каидой, и другими.

Периодически активность этих групп эхом взрывов и громких убийств отзывалась в повседневной жизни страны. В местах массового скопления людей, мечетях, базарах, и на оживленных перекрестках разных городов террор не раз оставлял кровавый автограф. Несколькими днями раньше в городе Шираз в торговом центре прогремел мощный взрыв, унесший жизни трех десятков человек. А обезвреженных терактов вообще не счесть.

Несмотря на бдительность спецслужб, подрывники, используя технологию и инструментарий сетевых войн, добиваются поставленных целей, чтобы сбить ритм жизни и посеять панику и хаос. Кровожадный враг добивается успеха за счет внедрения в среду агентов и джихадистских исполнителей.

Исламское государство, взяв на себя ответственность за совершенные акции в Тегеране, пытается подтвердить, что озвученные ранее угрозы против страны-еретика в лице Ирана находят подтверждение. Тегеран совместно с союзниками по так называемой восточной коалиции здорово насолил джихадистскому движению, имевшему мощную финансовую, милитаристскую поддержку со стороны ряда государств ради перекройки  ближневосточной политической карты.

Однако, если не считать распада Ливии, прихода беспощадной войны с гуманитарным хаосом в Сирию и Ирак, то базовые цели варварской массы, поставленные перед объединенным террористическим интернационалом, в пространстве значительно ограничились.

Как бы на Западе, с его подачи региональные недруги Тегерана не обвиняли его в поддержке международного террора, претензии не имеют доказательной почвы под собой. По сути, Иран сам является жертвой исламского террора, и неслучайно его заклятые враги за последние годы только интенсифицировали обороты идеологических нападок на Тегеран, обвиняя его во всех смертных грехах.

Надо помнить, что Иран добровольно вошел в эпицентр борьбы с салафитско-джихадистским интернационалом, чтобы поломать ему хребет и избавить регион от будущих напастей. Еще в 2010 году монархии Персидского залива щедро проплатили операцию по уничтожению Хезболлы, чтобы упростить решение следующих, не менее важных для себя задач. Предстояло свержение Башара Асада с дальнейшим расчленением Сирии, Ливана, Ирака с созданием новых карликовых образований, которые стали бы подконтрольными для определенных региональных сил.

Тегеран совместно с Россией и другими союзниками не только помешал чудовищным планам, но и смог навязать противникам свою игру. И теперь, когда ИГ практически вытесняется из ареалов, где не так давно чувствовал себя вольготно, переходит на тактику партизанской борьбы в тылу врага.

На поле боя с глазу на глаз Тегеран около 7 лет воюет с ИГ и другими ячейками на сирийском военном театре, а также в Ираке. Наряду с этим, все время нейтрализует подрывную деятельность арабских, курдских и белуджских  националистов, которым в роли маршрутизаторов помогают внешние вражеские силы. В непростых условиях ИГ все же напомнило о себе, как о маневренной силе.

Не исключено, что к подготовке совершенных терактов причастны региональные соперники Тегерана, их спецслужбы, без которых разработка и исполнение столь зловещих планов вряд ли возможны.

По мере выхода боевых действий в Сирии и Ираке на завершающую стадию сетевые структуры будут стараться вынести противостояние на поле врага. Навязать Ирану сложную позиционную борьбу не так-то просто, но  взбудоражить общественные настроения, посеять страхи террористические структуры в состоянии.

Теперь, когда Тегерану брошен дерзкий вызов, его спецслужбам, силам безопасности придется перестроить стратегию и постараться предвосхитить новые вылазки террористов. Должен начаться новый отсчет времени. Представляется, что с помощью профессионального сыска и расследований удастся пролить свет на исходные параметры совершенных атак.

Не исключено, что в данном контексте и без того напряженные отношения с рядом соседних государств выйдут на новый критический уровень. Окажется ли дипломатия в состоянии разрулить ситуацию — вот это вопрос вопросов. Однако Тегеран, если встанет необходимость вступить в бои без правил, не отступит. Как это он показал на полях сирийских и иракских сражений.

Тофик Аббасов, специально для Minval.az.

Велико искушение связать вместе события в Катаре и Иране, но не стоит спешить с выводами, какими бы логичными на первый взгляд они ни казались.

Группа вооруженных людей 7 июня совершила нападение на здание парламента Ирана. Также было совершено нападение и на мавзолей имама Хомейни. Ответственность за нападения взяла на себя запрещенная радикальная террористическая организация «Исламское государство» (ИГ). Число жертв двух нападений составляет 12 человек, 42 ранены. О том, что на самом деле могло стать причиной террористических актов в Иране, Sputnik Азербайджан расспросил израильского журналиста Михаэля Бородкина.

— На фоне ситуации в Катаре, происходящее в Иране выглядит как продолжение истории. Возможен ли такой сценарий?

— Велико искушение связать вместе эти события. Саудовская Аравия и ее союзники поставили Катару в вину как поддержку террористов, так и сотрудничество с Ираном, и бойкот эмирата следует рассматривать в контексте попыток Эр-Рияда сколотить единый арабский фронт против Тегерана. А Иран, по мнению большинства арабского мира, активно поддерживает боевиков «Хизбаллы» в Ливане, мятежников в Йемене, оппозицию в Бахрейне, шиитские вооруженные формирования в Ираке.  Страны Персидского залива, решившие проучить Катар за поддержку террористов в разных странах, заодно могли бы захотеть показать Ирану, занимающемуся, по сути, тем же, что в такую игру могут играть двое. Вместе с тем, не стоит спешить с выводами, какими бы логичными на первый взгляд они ни казались. Теракты в Тегеране могут быть обусловлены причинами, не связанными с катарским кризисом, например, внутренними проблемами. — ИГ взяло на себя ответственность за эти теракты, но почему именно сейчас?

— ИГ, как мы видим в последние годы, всегда берет на себя ответственность, по поводу и без. Однако в марте ИГ действительно обещало нанести удар по Ирану. Эта группировка ненавидит шиитов. Причины для такого удара в это время есть — иранские силы и спонсируемые ими шиитские организации участвуют в борьбе против ИГ в Ираке и в Сирии. Когда ИГ терпит поражение у себя дома, то старается поощрить сторонников своей идеологии нанести удар на территории своих врагов.

У них беспроигрышная позиция — любой террорист-одиночка, схвативший нож, объявляется «солдатом халифата», и из-за резонанса в СМИ кажется, будто ИГ повсюду внедрил своих агентов. На самом деле это не так, чаще действуют местные жители (как во Франции, Великобритании или Бельгии), после соответствующей промывки мозгов. Впрочем, тегеранские теракты — иной случай, здесь явно имела место предварительная серьезная подготовка, даже если сработали местные последователи идеологии ИГ, а не специально засланные. ИГ сейчас терпит серьезное поражение в Мосуле, где против него воюют проиранские силы — вот и причина, по которой теракт мог быть совершен в эти дни.

— В Иране практически не случается таких атак. Как будет развиваться ситуация в дальнейшем?

— Время от времени все же случаются, хотя и не в Тегеране. Недавно на границе с Пакистаном боевики убили десятерых иранских пограничников. В прошлом были теракты в Ахвазе. Скорее всего, власти будут завинчивать гайки, усилят меры безопасности, а заодно, вероятно, постараются прижать оппозицию и использовать теракт как повод для пропаганды народного единства. Пока трудно судить, прошло слишком мало времени. Но теракты, скорее всего, скажутся на противостоянии консерваторов и реформистов. Можно также со стопроцентной вероятностью утверждать, что Тегеран обвинит в терроризме Израиль, США и Саудовскую Аравию, как обычно делает, и неважно, кто на самом деле несет ответственность за сегодняшние преступления. Вероятно, следует ожидать и контратаки в виде резкой активизации проиранских сил на региональной арене.

— Можно ли предположить, что теракты в Иране связаны с внутренней ситуацией в стране?

— Это вполне вероятно. В Иране хватает внутренних очагов напряженности. Существуют сепаратистские движения в провинции Хузестан, населенной арабами, есть сепаратисты в провинции Систан-Белуджистан, действуют курдские организации. Среди суннитского населения Ирана хватает недовольных режимом, запрещающим строить суннитские мечети. Пока поступала предварительная информация о том, что среди боевиков были женщины, и что террористы принимали цианид, чтобы избежать ареста, комментаторы вспомнили группировку «Муджахеддин Халк», в 1980-е годы совершившую немало терактов в Иране, так как, в отличие от ИГ, среди боевиков этой организации были женщины, и капсулы с ядом они тоже использовали. Правда, «Муджахеддин Халк» давно потеряли всякое влияние в Иране, к тому же, иранское МВД заявило, что боевики просто были переодеты женщинами. В общем, в самом Иране немало сил, которые хотели бы совершить нечто подобное — нанести удар по символам режима, особенно по мавзолею Хомейни. Кстати, ИГ вполне могло найти себе сторонников среди этих недовольных.

Читать далее: https://ru.sputnik.az/expert/20170608/410620934/borodkin-terakty-iran-mudzhaheddin-halk.html