Россия готовится начать новую самостоятельную игру в Афганистане, цели которой отчасти можно сравнить с задачами, решаемыми ею посредством военного вмешательства в Сирию. Но на этот раз без такого вмешательства — «афганский синдром», приобретенный во время советской оккупации Афганистана, еще не выветрился
В конце декабря прошлого года российской дипломатии удалось ошеломить мир сенсационным признанием: Москва «имеет каналы связи с талибами», интересы которых «совпадают» с российскими. Об этом сообщил специальный представитель президента России по Афганистану Замир Кабулов. Он также заметил, что «талибы в основной своей массе действуют как национально-освободительное движение», связав это с тем, что они сражаются против американцев, которые для них – «оккупанты, незаконно оккупировавшие их родину, несущие угрозу их культурным и религиозным традициям».
Заявление высокопоставленного дипломата получило чрезвычайно широкий резонанс и вызвало много вопросов. Ведь Москва призналась в контактах с «Талибаном», до сих пор находящимся в списке организаций, признанных в 2006 году Верховным судом России террористическими. Пусть даже талибы попали в этот «национальный» список, скажем так, не слишком «заслуженно»: они не были замечены в какой-либо террористической деятельности на российской территории. Этим аргументом Москва объясняла отсутствие в российском списке, например, ХАМАС и «Хезболлы».
Талибов подвел под список один из бывших членов правительства «Талибана», находившегося у власти в Афганистане в конце 1990-х, он принял в Кабуле кого-то из эмиссаров масхадовского руководства Ичкерии, что стало известно в Москве.
С другой стороны, «Талибан» признан террористической организацией Совбезом ООН. А вот американцы террористическим официально считают только пакистанский «Талибан», и то всего лишь с 2010 года, афганский же «Талибан» отсутствует в списке запрещенных Госдепартаментом США организаций. И это несмотря на то, что американцы после терактов 11 сентября воевали именно против афганского правительства «Талибана».
Подобная предусмотрительность позволила Вашингтону в ходе многолетних военных действий в Афганистане поддерживать контакты с умеренными талибами, даже несмотря на недовольство официального Кабула и экс-президента Карзая.
20 лет ожидания дружбы
Москва вела себя иначе, чем США, в упор не желая видеть талибов. Это отношение сложилось давно, еще до того, как талибов стали называть террористами. Мне довелось столкнуться с ним в 1995 году в Кандагаре, когда я пытался встретиться с попавшим в плен к уже хозяйничавшим там талибам экипажем грузового Ил-76 российской авиакомпании «Аэростан». Компания перевозила стрелковое оружие для Северного альянса, воевавшего с «Талибаном». Вышедший несколько лет назад фильм «Кандагар» как раз про ту историю.
Талибский губернатор Кандагара показал нам километры минных полей, оставленных в 1980-х «шурави», так афганцы называли советскую армию. А потом попросил: помогите достать карты этих полей, мы хотим их разминировать, все, наверное, сохранилось в Москве у ваших военных, мы хотим дружить с русскими… Уже тогда было ясно, что пленение российского экипажа, зарабатывавшего себе на жизнь рискованными коммерческими операциями, было использовано талибами как разменная монета в стремлении заставить мир обратить на себя внимание. Хорошо помню, что по возвращении в Москву в результате помощи коллег и друзей-дипломатов удалось направить запрос в Министерство обороны, откуда пришел ответ, мол, карты есть, но снять с них копии будет стоить пять тысяч долларов.
Не говоря о том, что никто тогда таких денег дать не мог, нужна была для этого и политическая отмашка. Но в Кремле тогда и слышать не хотели про талибов, в Афганистане там имели дело только с находившимся у власти правительством бывших моджахедов (Раббани, Масудом и даже Хекматиаром). Тех самых, что в 1992 году свергли оставшегося после ухода советских войск президентом Афганистана бывшего коммуниста Наджибуллу. Тем более поддерживала Россия моджахедов Северного альянса во главе с Масудом после того, как талибы одержали над ними победу и взяли власть в Кабуле в 1996 году.
Здесь можно долго рассуждать о причинах столь явно пристрастного отношения Москвы к тем, кто фактически заставил ее вывести свои войска из Афганистана в 1989-м и оказался победителем в войне с шурави. Легендарному моджахеду Ахмаду Шах Масуду советское командование, в частности, было обязано честным выполнением договоренностей по безопасному выводу 40-й армии. Российскому руководству хотелось как можно скорее забыть про Афганистан, трагическую и бесславную войну, в которую ввязали страну кремлевские старцы. Потому, наверное, казалось ненужным, а то и вредным поддерживать хоть какие-то отношения с новыми внутриафганскими политическими структурами. Тем более с талибами, непонятной и чуждой исламистской силой, заставивший мир ужаснуться свирепости вводимых в Афганистане шариатских порядков. Однако уже тогда хорошо знающие восточные реалии политики советовали не рубить все концы в Афганистане, придет время, и установленные когда-то связи пригодятся.
Попытки «Талибана» в те годы выйти на контакт с Москвой лишь однажды привели к закрытой встрече российских дипломатов с представителем муллы Омара в Ашхабаде. Продолжения эта встреча не имела, талибские амбиции, среди которых было желание занять место Афганистана в ООН, занятое представителем свергнутого президента Раббани, показались тогда России неуместными.
Гибкость Москвы
Мало кто в России хотел понимать, что талибы, большинство из которых – пуштуны, государствообразующий этнос Афганистана, – исключительно национально ориентированная афганская сила, амбиции которых не выходят за пределы своей страны. Гораздо более востребованными тогда были громогласные страшилки генерала Лебедя, наводившего ужас своими прогнозами, что талибы, если их не остановить, вот-вот «дойдут до Самары». А спустя много лет, в 2009 году, его бывший сподвижник по движению «Родина», постпред России при НАТО Дмитрий Рогозин снисходительно учил американцев «биться с талибами лоб в лоб, кулак в кулак».
Нужно было пережить почти два десятка лет, чтобы на смену воинственной гордыне пришел политический прагматизм. Впрочем, забавно сравнить рогозинский совет американцам бить талибов с тезисом Кабулова о талибах, освобождающих Афганистан от американских оккупантов. Так у нас принципиально черно-белое оборачивается не менее принципиальным бело-черным.
Тем не менее столь резкие оценки российского дипломата вызвали недоумение официального Кабула: мол, не означают ли они поддержку талибов в их борьбе против афганских властей? Российский посол в Афганистане Александр Мантыцкий вынужден был объясняться в афганском МИДе: «Слова официального представителя РФ были неправильно интерпретированы, а каналы связи с талибской группировкой предназначены только для того, чтобы разрешить конфликт между «Талибаном» и Афганистаном». А спустя пару дней появилось еще одно, гораздо более пространное интервью Замира Кабулова.
Здесь уже про совпадающие с российскими интересы талибов не было ничего, зато говорилось о поддержке линии правительства Афганистана на достижение национального примирения. А еще – про готовность «гибко подходить к вопросам ослабления санкционного режима, введенного Совбезом ООН в отношении талибов, если это не противоречит интересам Афганистана».
Это был недвусмысленный сигнал: Россия готовится начать новую самостоятельную игру в Афганистане, цели которой отчасти можно сравнить с задачами, решаемыми ею посредством военного вмешательства в Сирию. Но на этот раз без такого вмешательства – «афганский синдром», приобретенный в результате советской оккупации Афганистана, еще не выветрился.
Планы на Афганистан
Москва, пользуясь серьезным расколом среди боевиков «Талибана», возникшим в середине прошлого года после публикации известия о смерти муллы Омара, хотела бы по возможности сделать своим партнером группировку талибов, наиболее непримиримую по отношению к «Исламскому государству», деятельность которого запрещена в РФ. Заслужить такую лояльность со стороны исламских радикалов, чтобы превратить их в союзников в борьбе против еще более радикальных исламистов из ИГИЛ, трудно, но возможно. Афганцев, как утверждает популярная среди них поговорка, нельзя купить, но можно нанять. Отсюда обещания помочь ослабить в ООН санкционное давление на талибов, намеки на возможную военную помощь.
Талибы чрезвычайно чутко и осторожно ответили на сигналы, посланные им спецпредставителем российского президента. «Мы проводим переговоры с Россией, но не о борьбе с ИГИЛ, мы хотим, чтобы иностранные войска вышли из нашей страны, – заявил представитель «Талибана». – Это то, что мы обсуждаем в настоящее время». То, что при посредничестве третьих стран состоялись переговоры российских представителей с умеренными талибами, которые, впрочем, не дали конкретных результатов, подтвердил и посол России в Таджикистане Игорь Лякин-Фролов. Очевидно, что под третьей страной подразумевается Таджикистан.
Если такая игра Москвы – впервые за многие годы – на повышение ставок в Афганистане окажется удачной, то дивиденды могут быть значительными. Во-первых, возвращение статуса влиятельного игрока в регионе, куда в случае утраты «Исламским государством» своих позиций в Сирии и Ираке может быть перенесена его активность. В результате этого, как, возможно, полагают в Кремле, американцы вынуждены будут считаться с интересами России и в Афганистане, как это случилось в Сирии.
Во-вторых, это приведет к ощутимому усилению российских позиций в Центральной Азии, где доверие местных лидеров к Москве сильно снизилось из-за ее действий на Украине, в Сирии и Турции.
В-третьих, это позволит сбалансировать доминирующую роль Китая, которую он приобрел в последние годы в этом обширном регионе.
Но основной аргумент в пользу начала новой российской игры в Афганистане, который может быть успешно продан «городу и миру», – это участие Москвы в создании антиигиловской коалиции, которая упредит угрозу экспансии боевиков ИГИЛ в постсоветскую Центральную Азию и создание там халифата.
ИГИЛ в СНГ
Реализация этого сценария может стать ответом на деятельность спецслужб Пакистана, которые совместно с некоторыми афганскими силовиками из окружения президента Ашрафа Гани занимаются переброской боевиков ИГИЛ из так называемой зоны племен, расположенной между Пакистаном и Афганистаном, в тренировочные лагеря в северных провинциях Афганистана. В конце декабря 2015 года эти сведения, ранее распространявшиеся только в качестве слухов, стали предметом публичной дискуссии в нижней палате афганского парламента. Вице-спикер палаты Абдул Захир Кадир сообщил о намерении «отдать приказ своим людям стрелять на поражение по неопознанной авиации, которая обстреливает талибов, а боевикам ИГИЛ оказывает поддержку».
Речь идет о белых вертолетах без опознавательных знаков, а также о вертолетах защитного цвета, в которых местные жители узнают Ми-18, состоящие на вооружении афганской национальной армии. Вице-спикер заявил, что «указанные вертолеты задействованы в снабжении группировки ИГИЛ». Известно как минимум о двух инцидентах с вертолетами, совершившими аварийную посадку на севере Афганистана, экипаж одного из которых состоял из граждан Молдавии. Его пассажиры как будто растворились при приземлении. В Кишиневе власти вынуждены были сообщить о ведущемся расследовании.
В конце ноября Абдул Кадир обвинил Совет национальной безопасности Афганистана в поддержке ИГИЛ, впрочем, эти обвинения были отвергнуты. А в начале января в афганской прессе со ссылкой на неназванные правительственные источники появилась информация, что вице-спикер якобы получает за свою деятельность деньги из Ирана.
Стоит заметить, что иранцы лечат раненных в столкновениях с боевиками ИГИЛ талибов в своих госпиталях вблизи ирано-афганской границы, стараясь не афишировать эту помощь. Похоже, что Тегеран, как и Москва, считая «Талибан» сегодня меньшим зло, чем ИГИЛ, готов забыть обиды, нанесенные талибами их единоверцам-шиитам в Афганистане много лет назад, когда они зверски расправились с известным афганским шейхом-хазарейцем.
Кто годится в союзники
Что касается поиска партнеров внутри «Талибана», то для России эта задача сейчас может оказаться проще, чем некоторое время назад, до раскола талибов на несколько фракций, случившегося в июле 2015 года после известия о смерти муллы Омара. Сегодня насчитывается три таких фракции. Одна, наиболее многочисленная, в которую входит почти две трети талибов, возглавляется муллой Ахтаром Мохаммадом Мансуром, провозглашенным новым лидером «Талибана» после смерти муллы Омара.
Вторая объединяет талибов-«диссидентов», несогласных с этим решением. Их возглавляет мулла Мохаммад Расул, за ним около трети «Талибана». И, наконец, есть бывший глава военной комиссии шуры (совета) талибов в пакистанской Кветте Каюм Закир. Верные ему боевики контролируют южные провинции Гильменд и Кандагар, а он сам считается ключевой фигурой, на позицию которого оглядываются сторонники фракций муллы Мансура и муллы Расула.
Именно Каюм Закир, по мнению опытных экспертов-афганистов, мог бы оказаться оптимальным выбором для Москвы, стремящейся установить доверительные связи с талибами, чтобы сделать их своими союзниками против ИГИЛ. Однако для этого потребуются искусные дипломатические усилия, надежные посредники, а главное – время, которого практически нет. Талибы сами осознают опасность потери влияния в Афганистане, которой грозит им набирающее популярность ИГИЛ, обещающее всемирный халифат, где афганская территория будет всего лишь небольшой частью провинции Хорасан. Эта угроза вынуждает их искать пути к примирению между собой.
Мулла Мансур до сих пор активно противодействовал расползанию структур ИГИЛ в Афганистане, что вызвало серьезное недовольство пакистанской межведомственной разведки ISI. Как утверждают источники в Афганистане, слухи о его гибели в начале декабря были распространены его окружением, чтобы устранить недовольство ISI. Тем не менее появления муллы Мансура ждали на примирительной встрече представителей обеих враждующих фракций, состоявшейся в Кветте 15 декабря. И хотя ни Мансура, ни Расула там не оказалось, на встрече была подписана совместная декларация из пяти пунктов, главным из которых была договоренность о том, что талибы больше не поднимут оружие друг против друга.
Москвы не видно
Между тем усилия Москвы вернуться в число активных участников внутриафганского урегулирования кажутся запоздалыми. Это подтверждается отсутствием российских представителей на прошедшей на этой неделе в Исламабаде конференции на уровне замминистров иностранных дел четырех государств: США, Китая, Афганистана и Пакистана. Проходящая в рамках Стамбульского процесса по урегулированию в Афганистане конференция под названием «Сердце Азии» обсуждала организацию официальных переговоров правительства Афганистана с представителями «Талибана».
Параллельно с дипломатическими усилиями Пагуошский комитет проводит 22–23 января в Дохе встречу представителей гражданского общества Афганистана и афганских мусульманских авторитетов, чтобы подготовить благоприятную общественную атмосферу для начала мирных переговоров официального Кабула с талибами. Россиян в число международных посредников, проводящих встречу в Дохе, как и на участие в «Сердце Азии», не пригласили. Так Москва платит за многолетний отказ иметь дело с талибами.
Впрочем, Россия, кажется, пока не оставила надежды вскочить на подножку уходящего поезда. Чтобы понять, насколько этот шанс реален, в Москву пригласили замминистра иностранных дел Афганистана Хекмата Карзая, двоюродного племянника бывшего президента, представляющего Кабул в «Сердце Азии».
Аркадий ДУБНОВ
14.01.16
«Основной и целью всех наших реформ в области экономики, политики является человек. Именно поэтому дело образования, дело воспитания нового поколения, способного осуществить идею национального возрождения, будет оставаться делом государства, одной из самых приоритетных его задач»
В 2015 году совокупный капитал Финансовых учреждений страны возрос на 24,8 процента по сравнению с предыдущим годом. Важным фактором этого послужило последовательное выполнение задач, обозначенных в постановлении главы Государства «О приоритетных направлениях дальнейшего реформирования и повышения устойчивости финансово-банковской системы республики в 2011-2015 годах и достижения высоких международных рейтинговых показателей» от 26 ноября 2010 года, а также эффективное управление системой со стороны Центрального банка Республики Узбекистан.
Обострение отношений между Саудовской Аравией и Ираном вызвало недовольство в Соединенных Штатах. Только во влиятельной The New York Times вышла целая серия статей с говорящими заголовками, как-то «Саудовская Аравия — бремя, а не друг для США», «Саудовская Аравия — больше не удобный союзник», «Альянс Запада с Саудовской Аравией — это поддержка исламизма». Если заложенные в публикациях идеи войдут в практическую плоскость, правящей в Саудовской Аравии династии придется самостоятельно решать созданные ею проблемы.
Интервью 
