Автор: gulnarainanch

net-fax.org

Необычайно острый конфликт между Тегераном и Эр-Риядом продолжает оставаться в центре внимания мировых СМИ, для которых ирано-саудовское противостояние стало более приоритетным направлением, чем боевые действия в Сирии и Ираке. 

Как будет развиваться конфликт между ИРИ и Королевством, и какие закулисные силы способны сдержать или, напротив, интенсифицировать его? Эта тема стала предметом обсуждения на традиционном заседании нашего экспертного «Круглого Стола».Политологи разных стран солидарно предрекают или настоящую войну между двумя региональными «центрами силы», или, как минимум, их долгое и опасное противостояние, которое самым негативным образом скажется на всей геополитической ситуации в огромном регионе от побережья Западной Африки до тихоокеанских пределов.

Елена Касумова, доцент кафедры политологии Академии Госуправления при Президенте Азербайджана:

— Конфликт между Ираном и Саудовской Аравией развивался лавинообразно — казнь шиитского проповедника Нимра ан-Нимра в Саудовской Аравии, обмен до крайности резкими заявлениями между руководством обеих стран, коктейли Молотова, летящие в здание посольства Королевства в Тегеране, разрыв дипломатических отношений между ИРИ и КСА и… Война остановилась где-то на пороге Персидского Залива. Многочисленные спекуляции экспертов о ее неизбежности не оправдались.

Не буду дискутировать с теми коллегами, которые считают новый виток обострения ирано-саудовских отношений высшей точкой борьбы за влияние в мусульманском мире двух его крупнейших центров силы и даже апогеем глобального шиитско-суннитского противостояния. Но особенной новизны в этом нет, как и нет победных перспектив ни у одной из сторон конфликта. Помнится, как после триумфа исламской революции в Иране, аятолла Хомейни клеймил саудитов как приверженцев «американского и израильского» ислама и даже призывал к священной борьбе против них. Однако экспорт исламской революции в его иранской версии не состоялся и не мог состояться, хотя бы потому, что суннитов неизмеримо больше чем шиитов.

Сегодня военное столкновение Ирана с саудитами невозможно по причине абсолютной непредсказуемости его последствий. А это неприемлемо для больших игроков — Вашингтона и Москвы — чьи смутные тени вырастают за спинами саудитов и иранцев. Я не говорю, что гора родила мышь, но глобальное противостояние ИРИ и КСА будет переформатировано в т.н. «proxy wars» (опосредованные войны), когда геополитические  противники воют на территории других стран, поддерживая разные стороны конфликта. Так происходит сейчас в Йемене и Сирии, на территории которой противостояние политических клиентов Эр-Рияда и Тегерана развивается прямо-таки по классическим законом. Антиасадовская «Джабхат ан-Нусра» — это протеже саудитов, а ее злейшего врага — ливанскую «Хизбаллу» — можно считать лучшим подразделением иранского Корпуса Стражей Исламской Революции.

Но все это уже было в истории, все это мы уже проходили. Саудовская Аравия спонсировала Саддама Хусейна в ирако-иранской войне в 80-х годах прошлого века, Тегеран и Эр-Рияд уже сталкивались в Ливане и Ираке. Особых дивидендов эти прокси-войны ни одной из сторон не принесли в прошлом, не принесут и в будущем. Поэтому перед  светским  Азербайджаном не стоит «сложная проблема выбора» между Тегераном и Эр-Риядом, как уверяют некоторые зарубежные политологи. Баку вполне самодостаточен, чтобы оставаться вне схватки региональных игроков.

Ризван Гусейнов, директор Центра истории Кавказа, научный сотрудник Института по правам человека НАНА:

— Сегодня мы становимся свидетелями нового этапа противостояния на мусульманском Востоке. Если на его первой стадии политическая карта региона менялась посредством вируса «арабской весны», то сейчас происходит схватка держав за раздел сфер влияния, в первую очередь, в Сирии и Ираке. Запад мобилизует группу мусульманских стран во главе с Турцией и Саудовской Аравией, а Россия, Иран и сирийский президент Башар Асад пытаются совместно защищать свои геополитические интересы в регионе. Так как интересы этих двух группировок не совпадают, то и происходит нарастание напряженности и кровопролития.

Вольно или невольно, с одной стороны, создается коалиция суннитских государств при поддержке США и Европы, а с другой — альянс Росси, шиитского Ирана вместе с различного рода шиитскими  организациями в Ираке, Сирии, Ливане, Йемене и пр. В этой ситуации, особое внимание привлекает позиция Азербайджана, где большая часть мусульманского населения является шиитами. На данный момент Азербайджан выбрал прагматичный подход, суть которого заключается в максимальном избегании резких кренов или заявлений и сохранения нейтральной позиции.  Азербайджан понимает, что ничего кроме хлопот, нарастающее политическое суннитско-шиитское противостояние на Ближнем Востоке не несет.

Но вместе с тем, следует отметить, что Азербайджан по Ближнему Востоку и другим вопросам более всего склонен поддерживать позицию Турции и частично Саудовской Аравии. Дело в том, что эти государства всегда открыто разделяют позицию Азербайджана по нагорно-карабахскому конфликту, по этой причине не установили дипломатические отношения с Арменией и на официальном уровне называют это государство агрессором. Это очень важно и высоко оценивается в Азербайджане.

На этом фоне Иран постоянно оказывает всестороннюю поддержку Армении: на политическом, экономическом, идеологическом уровнях, выделяет инвестиции, вкладывается в оккупированные территории Азербайджана, выступает с антиазербайджанскими заявлениями. Иран и Армения многократно позиционировали себя «братскими государствами» и даже выдвигали тезис, согласно которому и они — «один народ — два государства». Что касается России, то она тоже является союзником Армении и ближайшим политическим партнером Ирана. Поэтому сложно предполагать, что Азербайджан пожертвует интересами Турции, хотя официальный Баку будет стараться соблюдать максимальный нейтралитет, как в российско-турецком противостоянии, так и в конфликте между региональными державами на Ближнем Востоке.

Хайме  Алехандро  Феррейра, журналист, политический аналитик (Португалия):

— Ирано-саудовский конфликт проходит мимо европейского обывателя. Последний  крайне озабочен террористической угрозой и потоком беженцев, во многом, справедливо связывая эти два феномена. Для него этих двух вызовов вполне достаточно, а, вот, в среде «продвинутой интеллигенции» и политических элит настроение явно проиранское. Для либералов казненный Нимр ан-Нимр нечто вроде нового Махатмы Ганди. Они с удовольствием цитируют слова покойного шейха: «Оружие слова сильнее власти пуль» и особо подчеркивают тот факт, что проповедник всегда аккуратно  воздерживался, как от критики Запада, так и от проиранских заявлений.

В то же время, отношение к правящему дому Саудовской Аравии, с которым ассоциируют всех арабских шейхов, становится все более негативным. Если раньше к ним относились несколько иронически, как к глуповатым героям голливудских комедий, то теперь массовые казни в аравийских застенках связывают с чудовищными зверствами боевиков ИГИЛ. Я бы сказал, что Запад все больше раздражает непредсказуемая и амбициозная  внешняя политика аравийской монархии, жестокие преследования инакомыслящих, средневековая судебная система, бесправное положение женщин и пр. и пр.

А политические элиты рассчитывают на экономическое сотрудничество с Ираном, о чьей ядерной программе забыли начисто. Всех волнует иранский газ, который в будущем может потеснить с западных рынков российское топливо. Поэтому симпатии западноевропейского сообщества в ирано-саудовском конфликте на уровне «скрытых надежд» принадлежат Тегерану. Я тоже отрицаю возможность прямого военного конфликта ИРИ и КСА, но думаю, что Иран может доставить Эр-Рияду немало неприятностей не только вне периметра саудовских границ, но и в самом Королевстве. Тогда я не исключаю, что США могут актуализировать план раздела Саудовской Аравии на пять частей, как это предусматривалось концепциями неоконсерваторов.

Мурад Садыгзаде, исследователь проблем Ближнего Востока (Национальный исследовательский университет ВШЭ. Москва):

— Противостояние между Исламской Республикой Иран и Королевством Саудовская Аравия было всегда, так как каждая из стран претендовала на роль лидера на Ближнем Востоке. В Сирии Иран поддерживает союзников Башара Асада, а Саудовская Аравия — оппозиционные силы, за что ее часто обвиняют в финансовой поддержке боевиков «Исламского Государства». В Йемене Эр-Рияд поддерживает президента Хади, а Тегеран — шиитских повстанцев — хуситов. Таким образом, публичная казнь 47 человек, во главе с авторитетным шиитским проповедником Нимром ан-Нимром было всего лишь продолжением конфронтационной политики.

Эр-Рияд прекрасно знал реакцию Тегерана на провокационные действия, поэтому так быстро произошел разрыв дипломатических отношений. Скорее всего, Саудовская Аравия пошла на этот шаг, чтобы приостановить потепление в отношениях между Вашингтоном и Тегераном после достигнутых соглашений по иранской ядерной программе. Эр-Рияд предполагал, что США не оставит своего союзника и поддержит его в случае конфронтации с Ираном. Но именно американские СМИ первыми раскритиковали действия КСА, и сейчас официальные лица королевства в растерянности, так как союзник не поддержал их. Возможность прямых военных столкновений между Тегераном и Эр-Риядом слишком мала, но она есть, так как в этот раз в деле замешены не просто геополитические или экономические интересы двух стран, а  противоречия между двумя конфессиональными течениями.  Именно  этот фактор позволяет уверенно говорить, что 2016 год приведет к локальной войне младших партнеров Тегерана и Эр-Рияда. Скорее всего, начнутся полномасштабные военные действия на саудовско-йеменской границе. Хуситы при (неофициальной) поддержке Ирана начнут наступательные движения. Азербайджан — светская страна и, прежде всего, должна защищать свои национальные интересы.

На сегодняшний день выгодным партнером Баку может оказаться Иран. Во-первых, географическое положение, а, во-вторых, шииты — самая распространенная конфессиональная группа в Азербайджане, что объединяет ее с Ираном. Также необходимо учесть — если Эр-Рияд будет вовлечен в военные действия где-то на периферии, цены на энергоносители начнут подниматься. Поэтому каждый шаг Баку должен быть просчитан до мельчайших подробностей.

Алексей Синицын, главный эксперт Американо-Азербайджанского Фонда Содействия Прогрессу:

— Я не совсем согласен с тем, что американские СМИ поддержали позицию Ирана. Буквально на днях в The Wall Street Journal прямо так и заявили: «Саудиты — наши лучшие друзья». Не согласен я и с тем, что при президенте Обаме могут быть актуализированы планы переформатирования Саудовской Аравии, которая, действительно, собрана по нестойкому клановому принципу.

Все мы понимаем, то решающее слово в саудовско-иранском конфликте принадлежит только США. Вопрос однако в том, каким оно будет. Давайте не забывать, что правящая монархия — одна из опор американской внешней политики на Ближнем Востоке, коей и остается до сих пор, несмотря на то, что еще в 2002 году на заседании Совета по оборонной политике США ставился вопрос об избавлении от дома Саудов. В консервативном сегменте американского истеблишмента у него множество покровителей, для которых саудиты всегда были идейными союзниками и последовательными противниками Москвы.

Американскому президенту и его умному госсекретарю удалось протащить через Капитолий объединенный Комплексный план действий по иранскому «ядерному досье», но в Конгрессе все больше нарастает недовольство Тегераном. Причем, не только среди республиканцев, но и демократов, никак не связанных с влиятельным «израильским лобби», для которого нынешний Иран — враг навсегда.

Кажется, в самом Иране понимают, что «антиядерные» санкции против ИРИ могут быть плавно заменены их «антиракетным» аналогом, поэтому и ведут себя вызывающе. Испытывают баллистические ракеты в одной миле от авианосца «Гарри Трумэн», показывают удивленному миру огромную ракетную базу, встроенную в землю на 500-метровую глубину, и, наконец, издевательски ставят на колени с поднятыми руками захваченных американских моряков.

Так какое же слово скажет официальный Вашингтон, после которого, как мы знаем, обязательно должно последовать дело? Это слово придется произнести уже новому американскому президенту. Ничего внятного от Барака Обамы мы не услышим. Он озабочен лишь историческим наследием, которое оставит потомкам, а Венские Соглашения с Ираном — его главное достижение. Поэтому в отношении конфликта ИРИ и КСА нынешняя администрация будут вести себя крайне пассивно в надежде, что эта проблема сама собой рассосется.

Пять лет назад в двух ключевых арабских государствах — Египте и Сирии — произошли события, которые кардинально изменили ситуацию на Ближнем Востоке и переформатировали всю мировую политику. 11 февраля 2011 года в Египте на волне протестов, получивших название «арабская весна», ушел в отставку президент Хосни Мубарак, олицетворявший авторитарную модель правления в регионе. В Сирии схожие протесты привели к противоположным результатам: вместо бескровной смены режима страна была втянута в разрушительную гражданскую войну. Если Египет стал отправным пунктом «арабской весны», то Сирия поставила в ней финальную точку. В обоих случаях исход экспериментов по переустройству арабских государств определил внешний фактор — воздействие мировых и региональных держав, считающих регион стратегической зоной своих интересов.

Фараон — не Лев

Антиправительственные выступления в Египте и Сирии, начавшиеся пять лет назад почти синхронно, казалось бы, должны были проиллюстрировать типологическую общность этих двух арабских стран, в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века даже составлявших единое союзное государство — Объединенную Арабскую Республику.

В самом деле, и в той и в другой стране, которые построили свою государственную идеологию из пестрой смеси лозунгов национализма и социализма, существовали внешне похожие режимы несменяемой единоличной власти. В Египте правил президент Хосни Мубарак по прозвищу Фараон, в Сирии — президент Башар Асад, в 2000 году унаследовавший власть от своего отца Хафеза Асада по прозвищу Сирийский Лев.

Как и Хосни Мубарак в Каире, Башар Асад считал своей главной задачей консервацию правящего режима в Дамаске и сохранение сложившегося внутри него статус-кво.

Египет во тьме

Президент Египта Абдель-Фаттах ас-Сиси подписал в августе 2015 года Закон о борьбе с терроризмом, который, как утверждают его сторонники, наконец-то обеспечит стране мир, порядок и покой. Противники закона, в свою очередь, говорят о том, что закон не только погружает Египет во тьму, но и совершенно меняет все мировые представления о том, что такое терроризм и как с ним бороться

Трансформация или ломка египетского и сирийского режимов, казалось бы, должна была проходить по схожему сценарию. Когда зимой 2011 года в Египте начались массовые антиправительственные выступления, которые 11 февраля того же года привели к отставке президента Мубарака, многие решили, что такая же судьба вскоре постигнет и Асада-младшего. После того как президент США Барак Обама назвал революцию в Египте началом «арабской весны» — перехода Ближнего Востока от авторитаризма к демократии, в регионе все громче заговорили о том, что эта весна неизбежно должна будет иметь и сирийское продолжение.

Начавшиеся зимой того же года в Сирии массовые выступления оппозиции вроде бы становились неопровержимым аргументом в пользу такого сценария. Тем более что фактически благословивший уход Хосни Мубарака Барак Обама вскоре указал на дверь и его сирийскому коллеге. После первых силовых акций Дамаска против оппозиции президент Обама заявил: Башар Асад утратил легитимность и теперь должен уйти.

Однако спустя пять лет становится очевидным: стартовавшая в Египте «арабская весна» окончилась именно в Сирии. Сопоставление последних событий в этих двух государствах показало всю условность и уязвимость универсальной схемы перехода от авторитаризма к демократии в арабском мире, не выдержавшей испытания временем.

Суд Египта утвердил смертный приговор Мохаммеду Мурси

В июне 2015 года Уголовный суд Египта огласил окончательный вердикт экс-президенту Египта Мохаммеду Мурси, приговорив его к смертной казни по делу о массовом побеге заключенных из тюрем в дни революции 2011 года и об их участии в беспорядках

В итоге свергнутый египетский Фараон сегодня превратился в тяжелобольного старика, чудом избежавшего смертной казни и доживающего свои дни вдали от посторонних глаз. А новый Сирийский Лев, которого еще недавно считали отыгранной фигурой, несмотря на пять лет гражданской войны, никуда уходить не собирается. Более того, переживший нокдаун сирийский режим рассчитывает по итогам всех раундов вырвать победу по очкам у своих оппонентов.

Таким образом, если в сохранившем стабильность, но явно не ставшем более демократичным Египте сегодня отмечают пятилетие победы «арабской весны» (а точнее, пятилетие ухода Хосни Мубарака), то в полуразрушенном Дамаске могут не без оснований говорить о пятой годовщине ее поражения.

Две армии, два ислама

Рассуждая о том, почему восторжествовавшая в Египте «арабская весна» не сработала в Сирии, опрошенные «Ъ» эксперты выделяют несколько ключевых факторов. Среди них называют принципиально разную роль, которую в каждой из двух стран сыграл ислам; кардинальные различия в поведении армейской верхушки, поставленной в критическую ситуацию; явное несходство национально-религиозного и кланового состава египетского и сирийского общества и, наконец, несопоставимость влияния на ситуацию в каждой из двух стран внешнего фактора. Под последним понимается роль в событиях «арабской весны» мировых и региональных держав.

Участникам сирийского конфликта раздали обвинения

Эксперты ООН обнародовали доклад о положении заключенных в Сирии, уличив все стороны конфликта в военных преступлениях и преступлениях против человечности. Документ охватывает период с марта 2011 по ноябрь 2015 года. В нем содержится призыв к международному сообществу подвергать судебному преследованию всех виновных в преступлениях на территории Сирии

«В отличие от Сирии, где идея ислама была решительно отброшена еще при Хафезе Асаде, жестоко подавившем выступления исламистов, египетский национализм со времен президента Гамаля Абдель Насера нельзя было представить без ислама. Именно поэтому на смену Хосни Мубараку на первом этапе «арабской весны» в Египте пришел режим лидера «Братьев-мусульман» Мохаммеда Мурси,- разъяснил «Ъ» профессор факультета истории, политологии и права РГГУ Григорий Косач.- В Сирии такая трансформация была бы невозможной».

По словам же члена Российского совета по международным делам Максима Сучкова, «приход «Братьев-мусульман» к власти в Египте после отставки Хосни Мубарака и проведения выборов означал фактическое превращение исламистов в легитимных представителей страны и интересов ее народа». «Благодаря этому в Египте сразу удалось избежать того кровопролития, с которым мир столкнулся в Сирии. Этому способствовало и то обстоятельство, что исламисты пробыли у власти в Египте относительно недолго. При этом, несмотря на многолетний антагонизм к этой организации, США и Запад в целом увидели в египетских «Братьях-мусульманах» силу, с которой при условии ее лояльности можно и нужно работать»,- напомнил он.

Вторым кардинальным различием ситуации в Египте и Сирии эксперты называют принципиально разную роль, которую в каждой из двух стран сыграла армия.

Почему успехи Башара Асада усиливают критику России

Противостояние в Сирии вступило в критическую фазу: правительственные войска при поддержке авиации РФ развернули наступление на «северную столицу» страны Алеппо. Сообщения из зоны конфликта свидетельствуют об окружении группировок, воюющих против Дамаска, и ухудшении гуманитарной ситуации в связи с бегством десятков тысяч мирных жителей, хлынувших к турецкой границе. На фоне успехов армии президента Асада Россия вынуждена парировать обвинения в срыве мирного процесса со стороны Запада и его региональных союзников, рассматривающих возможность сухопутной операции в Сирии. Опрошенные «Ъ» эксперты называют наступление на Алеппо «сильным аргументом Москвы» на переговорах по Сирии, использование которого, впрочем, может быть чревато серьезными издержками: затягиванием военной фазы конфликта и обострением отношений с Западом и частью арабского мира

«В Египте армия на протяжении десятилетий выступала как ведущая сила политического процесса, гарант национального единства и стабильности. Поэтому вначале египетский генералитет согласился ради сохранения стабильности в стране пожертвовать своим же представителем, бывшим офицером ВВС Хосни Мубараком, а потом убрал со сцены режим президента-исламиста Мурси, действия которого на определенном этапе стали представлять угрозу стабильности. В итоге страну снова возглавил военный — Абдель-Фаттах ас-Сиси, сменивший мундир министра обороны на костюм президента»,- говорит Григорий Косач. И продолжает: «В отличие от Египта в Сирии армия всегда была инструментом сохранения у власти этноконфессионального алавитского меньшинства, к которому принадлежит правящий клан Асадов. Как часть этого клана, монополизировавшего власть еще при Асаде-старшем, армия и силовые структуры не могли позволить себе отказаться от поддержки Башара Асада, понимая, что события «арабской весны» в Сирии — это и вопрос их собственного выживания».

По мнению опрошенных «Ъ» экспертов, по этой причине с началом массовых выступлений против Башара Асада сирийская армия пыталась подавить их любой ценой, усугубляя гражданский конфликт, в результате чего к сегодняшнему дню и произошел разрыв тех связей, которые на протяжении десятилетий позволяли сохранять единство страны и общества.

Наконец, эксперты обращают внимание на то, что отсутствию масштабных потрясений в Египте, избежавшем гражданской войны, способствовала гораздо большая однородность египетского общества. Последствия «арабской весны» в Сирии оказались неизмеримо более разрушительными еще и потому, что это страна с гораздо более сложной этнической и религиозной мозаикой, чем в целом гомогенный Египет, представляющий собой монолитное общество мусульман-суннитов с небольшими вкраплениями христиан-коптов.

От конфликта интересов к общей ответственности

Что позволено Мубараку, не позволено Мурси

В декабре 2014 года суд в Каире признал бывшего президента Египта Хосни Мубарака не виновным в смерти 846 человек, погибших в 2011 году на каирской площади Тахрир, когда полиция и армия пытались разогнать демонстрации

Комментируя последствия «арабской весны» в Египте и Сирии, в первом случае завершившейся без кровопролитного конфликта, а во втором вызвавшей многолетнюю гражданскую войну, сохраняющуюся угрозу гуманитарной катастрофы и распада страны, эксперты обращают внимание и на разную роль внешнего фактора — поведение мировых и региональных держав.

В случае с Египтом роль внешних сил была гораздо меньшей, при этом происходившие в стране на протяжении последних пяти лет перемены не вызвали острого конфликта интересов ключевых игроков, включая США и Россию, как это произошло в Сирии. Новый лидер Египта Абдель-Фаттах ас-Сиси сумел установить тесные контакты и неплохие личные отношения с российским президентом Владимиром Путиным, в ходе своего прошлогоднего визита в Каир даже подарившим ему автомат Калашникова. В этих отношениях не произошло отката даже после крайне болезненного для Каира решения Москвы отказаться от использования туристами из РФ египетских курортов после теракта на борту российского самолета.

При этом новое египетское руководство сохранило преемственность союзнических отношений с Вашингтоном, установленных еще при президенте Мубараке.

Сирия же, в отличие от Египта, в последние пять лет стала главной площадкой, где столкнулись непримиримые интересы не только суннитского мира во главе с Саудовской Аравией и Турцией и шиитского мира во главе с Ираном, но и России и Запада во главе с США.

Почему Башар Асад готов говорить только с невооруженной оппозицией

Президент Сирии Башар Асад в интервью испанскому информационному агентству EFE в декабре 2015 года подтвердил, что готов начать переговоры с оппозицией «хоть сегодня», но отметил, что «оппозиция во всем мире не подразумевает боевиков». Опрошенные «Ъ» эксперты считают, что состав делегации от оппозиции, с которой согласится встретиться Асад, подобрать несложно, однако вопрос — «насколько этих делегатов признают другие оппозиционные силы»

«Ближневосточный регион никогда не был самодостаточным в плане обеспечения безопасности и задолго до «арабской весны» опирался на те или иные внешние силы. В годы холодной войны этими силами были США и Советский Союз, затем, в первое десятилетие после распада СССР, заговорили об американской гегемонии, и наконец, сегодня мы имеем гораздо менее прогнозируемую и намного более сложную ситуацию в связи с появлением сразу нескольких центров силы и групп стран, пытающихся играть самостоятельную роль,- пояснил «Ъ» директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов.- В Египте ни одна из внешних сил сегодня не пытается пересмотреть итоги той трансформации, которую претерпел режим Хосни Мубарака. Поэтому раскачивания ситуации извне не происходит. Напротив, продолжающаяся война в Сирии показывает, что при многовекторном внешнем давлении урегулирование конфликта невозможно. Ведь за воюющими сторонами стоят те или иные внешние силы».

По мнению эксперта, в этой ситуации внешние силы должны будут в итоге согласиться взять на себя коллективную ответственность за политическое решение — прийти к консенсусу, которого они уже достигли после «арабской весны» в Египте.

Сергей Строкань
10.02.16

Минувший год для президента Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова сложился вполне удачно. Его заключительным аккордом стала декабрьская международная встреча в Ашхабаде с участием глав государств и высокопоставленных чиновников ряда стран, которые обсудили региональную безопасность через призму афганской проблематики. А если добавить, что ранее к туркменскому президенту в гости наведывались американский госсекретарь и японский премьер-министр, то Бердымухамедов может позволить себе почивать на лаврах. Ведь раньше он был почти не выездным и Ашхабад высокопоставленные зарубежные гости не особенно жаловали.

Но главным событием года для туркмен надо считать, что в 2015-ом, что им удалось избежать открытого военного столкновения с афганскими боевиками. Однако неопределенность и напряжение на границе двух стран сохраняется. Остается дождаться весны 2016 года, которая покажет, как будут развиваться дальнейшие события после возвращения моджахедов с «зимних каникул».

Концовка года примечательна еще двумя событиями, которые Бердымухамедов, безусловно, записывает себе в актив. Например, заработавшую железнодорожную трассу «Казахстан-Туркмения-Иран». Одно непонятно, какую пользу извлекут для себя туркмены, от этой транспортной артерии. Скажем, интерес тех же казахов вполне очевиден. Им нужно диверсифицировать экспортные потоки своих углеводородов и металлов и получить кратчайший путь к морю. Иран в эту схему органически вписывается и позволяет казахам через иранские порты в Персидском заливе расширить географию экспортных поставок. Иранцы, соответственно получают еще один маршрут для экспорта своей продукции на север. А в чем же коммерческий интерес туркмен, кроме того, что они будут зарабатывать на транзите, какую продукцию страна намерена поставлять на мировые рынки. На этот счет никакой ясности нет.

Президент Туркмении Г.Бердымухамедов и в самом деле большой мастер создавать загадки. На традиционном в конце года заседании старейшин он ошарашил почетную публику известием о том, что в скором времени в стране будут реализованы 220 промышленных проектов общей стоимостью около $18 млрд. Новость о предстоящей индустриализации страны старики, как и положено, встретили бурными аплодисментами. Правда, президент так и не пояснил этим умудренным жизненным опытом старцам, откуда возьмется эта колоссальная сумма и кто эти «сорвиголова» инвесторы готовые вкладываться в туркменскую экономику. За исключением турок, которые прочно обосновались на местном строительном рынке, знают, кому из туркменского истеблишмента за подряды «откаты» давать, не видать очереди из иностранцев, готовых инвестировать в национальную экономику.

По ежегодному «Индексу экономической свободы» исследовательского центра «The Heritage Foundation», Туркмения занимает 172 место в рейтинге из 178 стран.

Не меньше вопросов вызывает, начавшееся строительство газопровода «Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ). Допустим, туркмены своими силами осилят работы по прокладке трубы по своей территории, а что потом? Кто займется дальнейшим строительством и за чей счет газовая нить потянется дальше? Ссылки на финансирование со стороны Азиатского банка развития оказались несостоятельными. Его проект стоимостью более $7,6 млрд. не привлек. Пакистан и Индию. Афганцы тоже не горят желанием вкладываться в дорогостоящий проект.

Покончив с международными делами, перейдем к заботам домашним. Тут все без перемен. Режим лютует, народ безмолвствует. Падение мировых цен энергоносители привели к тому, что национальная валюта с начала 2015 года обесценилась на 35%, а инфляция исчисляется двухзначными цифрами. С начала 2015 года потребительские цены в стране выросли на 38%. Уровень безработицы увеличился до 45%. Судя по тому, что чиновники любят «править» отчетность и давать президенту только положительные цифры, дальнейшая экономическая ситуация, при сохраняющейся тенденции низких цен на энергоносители, будет только ухудшаться.

Такой расклад, похоже, не особенно беспокоит президента Г.Бердымухамедова. Его предшественник — С.Ниязов, мягко выражаясь, тоже был малость «чудаковатым», но как говорится, был щедрым повелителем и осыпал народ различными социальными благами. Даже при жизни успел утвердить специальную государственную программу поддержки населения, которая должна была действовать до 2030 года. Г.Бердымухамедов, хоть и прилюдно клялся следовать заветам первого президента, в «популизм» не играет и почти уже свернул все льготные программы предшественника. Вспомните, к примеру, как под давлением племянников президента, контролирующих туркменский авторынок, в августе прошлого года в стране ввели запрет на ввоз в страну автомобилей объемом двигателя менее 1300 куб.см.

Но, как говорится, беда не приходит одна. В отличие от Ниязова, Бердымухамедов не хочет быть «затворником» и желает еще международного признания. Это ничего хорошее не сулит населению. В рамках подготовки к той же Азиаде-2017, которая пройдет в Ашхабаде за один прошлый год в окрестностях столицы были снесены 15 тысяч домов. Без крова, жилья и каких-либо компенсаций на улицу были выброшено более 50 тысяч человек. Но, начав сооружение масштабных спортивных сооружений, власти не рассчитали свои финансовые возможности. Пришлось залезть в карман инвалидов и пенсионеров. Под предлогом того, что ранее им были ошибочно сделаны значительные переплаты, их на неопределенных срок лишили пенсий. Учитывая, что ход строительства объектов Азиады-2017, Бердымухамедов держит под своим личным контролям, ничего хорошего простым туркменам в 2016-ом ждать не приходится.

Степан Банив

Московский договор 1921 года не отвечает реалиям 2016 года. Но что даст его денонсация?

Обострение российско-турецких отношений как следствие вероломной провокации турецких властей против российских ВКС в Сирии привело к масштабной антироссийской пропаганде в Турции и свертыванию связей между двумя странами. Естественно, что этот процесс затронул не только торгово-экономические отношения двух стран, но и практически все сферы сотрудничества.

В России в последнее время были подняты вопросы целесообразности сохранения отношений и в других сферах взаимодействия двух стран. Продолжаются дискуссии о денонсации Московского договора о дружбе и братстве, подписанного 16 марта 1921 года правительством РСФСР и правительством Великого народного собрания Турции. Отмечу, что это не первое такое предложение. Судьба договора обсуждалась и на политическом, и на экспертном уровне, в том числе и вопрос актуальности договора, и возможные последствия его денонсации.

Напомним, что за три недели до подписания договора 15 руководителей турецкой компартии во главе с ее лидером Мустафой Субхи были убиты, а их тела выброшены в Черное море. Однако троцкистская идея «мировой революции», мостом для которой должна была послужить Турция, по-видимому, оказалась важнее судеб турецких коммунистов. РСФСР оказала помощь турецким союзникам и деньгами — 10 млн рублей золотом, и оружием. Сотни орудий, тысячи пулеметов, десятки тысяч единиц стрелкового оружия и большие запасы амуниции получили турецкие союзники в борьбе с «империалистической Антантой». Все это сыграло немаловажную роль в победе кемалистов в войне против западных союзников.

Однако для нас сейчас важно другое. В Московском договоре о дружбе и братстве есть очень важная статья, которая обязывает обе стороны отказаться от территориальных претензий друг к другу, не допускать на своей территории никакой антиправительственной деятельности против другой стороны, в том числе деятельности по отторжению части территории. На практике Турция неоднократно нарушала Московский договор. Еще до Второй мировой войны на территории Турции обосновались многочисленные враги большевиков, в том числе из числа российских тюрко-мусульман — противников большевиков, которые пропагандировали создание «Великого Турана» — огромной империи от Адриатики до Тихого океана.

В годы Второй мировой войны Турция активно сотрудничала с гитлеровской Германией, поставляя ей не только продовольствие, но и хромовую руду, жизненно важную для производства военной техники. На советской границе турки сконцентрировали полмиллиона солдат и готовились вступить в войну на стороне гитлеровской Германии и реализовать, наконец, идею создания «Великого Турана». В Турции активно действовали пантюркистские организации, которые и пропагандировали «новое будущее» для страны. Впрочем, после разгрома гитлеровских войск под Сталинградом турки не решились присоединиться к войне против СССР, а в 1944 году, когда поражение фашистских войск стало очевидно, отправили в отставку начальника штаба турецких вооруженных сил, престарелого маршала Чакмака, утверждая, что армию на границе он собрал по своей инициативе… Как это напоминает речи сегодняшних турецких политиков… Судили и руководителей пантюркистских организаций, впрочем, скоро выпустили на свободу. Один из них — Альпарслан Тюркеш через много лет стал руководителем «Партии националистического движения» и создателем ее молодежной организации «Серые волки», формально запрещенной в Турции. Недавно в Сирии мы увидели ее представителей. То есть Турция не отказывалась от грандиозной идеи «Великого Турана», что было грубым нарушением договора.

Грубым нарушением договора была и та помощь, которую Турция оказывала чеченским боевикам, как во время первой, так и второй чеченской войны. На территории Турции лечились раненые боевики, жил и действовал так называемый министр иностранных дел Ичкерии, собирались деньги в турецких мечетях. Турецкие эмиссары воевали на территории России под знаменами Ичкерии, и сотни этих «добровольцев» сложили головы на Северном Кавказе. Следует вспомнить и активную исламистскую пропаганду под руководством турецких эмиссаров — руководителей разного рода исламистских сект. Фактически эта статья договора нарушалась достаточно регулярно, в том числе и в последнее время.

В наши дни положение в регионе резко обострилось. Против Сирии Турция ведет войну руками исламистских наемников не первый год. Именно на турецкой территории формировались и отряды исламистской оппозиции, как бы турецкие власти ни пытались это отрицать. Попытки сформировать некие оппозиционные объединенные «фронты», как вроде бы и не исламистские, так и откровенно исламистские из сирийской оппозиции турки предпринимают уже несколько лет, впрочем, без особого успеха. Для Эрдогана Башар Асад стал из лучшего друга главным врагом, а отряды самообороны сирийских курдов — террористами. Правда, эти «террористы» не совершили ни единого теракта, но для Эрдогана и его команды это не имеет значения. Ведь в Турции с 1984 года продолжается война против Курдской рабочей партии (КРП), которая унесла более 47 тысяч жизней, а сирийские курды симпатизируют турецким сторонникам КРП. То есть и в этом вопросе мы занимаем противоположную позицию.

А как же договор, само название которого — «о дружбе и братстве» — звучит как издевка по отношению к России? Представляется, что вопрос его дальнейшей судьбы далеко не прост. Решения по вопросам внешней политики относятся к компетенции президента РФ, и принципиальное решение по этому конкретному договору тоже. Придется принимать во внимание и то, что как правопреемник СССР Россия обязалась уважать договоры и соглашения, подписанные Советским Союзом. Это касается и вопросов границ в Европе, и прочего множества соображений, связанных с вопросами территориальной целостности государств — участников системы европейской безопасности.

Конечно, у России нет наземных границ с Турецкой Республикой, но этот договор предшествовал Карскому договору того же 1921 года, который определял границы закавказских республик. Фактически границы, определенные Карским договором, полностью соответствовали тем, что были определены Московским. Советская Россия при этом присутствовала, выступая как бы в качестве гаранта этих границ. В период обострения советско-турецких отношений Иосиф Сталин денонсировал два договора с Турцией, но этот не тронул… Карский договор пытались денонсировать в Грузии уже в новом тысячелетии, но от идеи отказались. Что даст денонсация Московского договора, кроме морального удовлетворения, и какие породит проблемы? Это как раз то, что следует проанализировать перед принятием такого решения.

Виктор Надеин-Раевский
8 Февраля 2016,

Желание российского руководства играть активную роль на Ближнем Востоке чревато тем, что Москва может ввязаться еще в одну войну. Выбирать приходится снова между плохим и очень плохим сценарием

Соблазны момента

Станет ли Москва вмешиваться в ирано-саудовский политический конфликт, вспыхнувший после казни в Саудовской Аравии (КСА) шиитского клерика Нимра аль-Нимра? Соблазн велик. С одной стороны, речь идет об Иране, одной из немногих стран в регионе, которые хоть и с натяжкой, но можно отнести к пророссийски настроенным. Более того, что в Москве, что в Тегеране политики все чаще употребляют слово «партнерство», характеризуя двусторонние взаимоотношения, а некоторые даже говорят о формировании некоего блока Россия — Иран. На этом фоне вроде бы логично поддержать почти что союзника. Российское руководство все чаще играет политическими мускулами в регионе. Да и готовность не бросать в беде зарубежных партнеров вроде бы стала новым «брендом» политики Москвы.

С объяснениями правоты российской позиции электорату не должно возникнуть проблем: саудиты явно пытаются любым способом разжечь в регионе новый (пока дипломатический) конфликт, вовлечь в него на своей стороне максимальное количество стран Ближнего Востока, добиться поддержки Запада и тем самым изолировать Тегеран.

С другой стороны, у России есть явный соблазн использовать возникший политический спор, чтобы продемонстрировать международному сообществу свою значимость как важного игрока и посредника, т.е. формально выбрать нейтральную сторону, но развить бурную деятельность по урегулированию конфликта. Для такой роли у Москвы достаточно хорошие связи с Тегераном, а также есть канал для общения с Эр-Риядом. Россию арабские монархии Персидского залива не слишком любят, но после того как она продемонстрировала способность жестко отстаивать свои интересы в Сирии, ее мнение учитывают. Важно и то, что на кону стоит и другой, не менее значимый для России вопрос — сирийское мирное урегулирование. Без готовности региональных держав взаимодействовать друг с другом добиться каких-либо подвижек будет сложно.

Активная посредническая деятельность в случае ее успеха способна принести Москве плоды и на другом направлении: Кремль продемонстрирует уже Западу, что без России никак, и лишний раз подтолкнет европейцев к мысли, что надо снизить накал страстей при обсуждении с Москвой других вопросов, например Украины.

Судя по всему, чаши весов в российском руководстве склоняются именно в сторону идеи о посреднической миссии. По крайней мере, эта инициатива уже была высказана МИД РФ в первые дни после начала конфликта. Впрочем, в будущем нельзя исключать и выбора в пользу создания блока с Тегераном, учитывая растущее желание российского руководства четче очерчивать зоны национальных интересов. С точки зрения последствий Москва опять выбирает между плохим и очень плохим.

Дружба дружбой…

Участие Москвы в спорах, которые ее не совсем касаются, неоднократно приносило ей одни потери. Эр-Рияд и Тегеран спорят за региональное лидерство уже давно. Причем периоды спора перемежаются с периодами активных попыток найти общий язык. Даже сейчас Тегеран старательно пытается избегать наращивания конфронтации. Не отреагировать на казнь аль-Нимра он не мог, чтобы не утерять статуса защитника шиитского мира. Однако перегиб со штурмом посольства КСА в Тегеране иранское руководство осознало быстро и сейчас старается не выходить с Эр-Риядом за рамки словесной перепалки.

Иранцы понимают, что ссора с саудитами при их влиянии в арабском мире может негативно сказаться на экономических отношениях Тегерана с ближневосточным регионом. В условиях скорого снятия санкций торгово-экономическое и инвестиционное сотрудничество с соседями выглядит весьма привлекательным для Тегерана, особенно учитывая тот факт, что те же европейцы пока не столь активно идут с ним на контакт.

Открытый конфликт с КСА как одним из лидеров Ближнего Востока не на руку Исламской Республике Иран (ИРИ) и в политическом плане. Интенсификация суннито-шиитского противостояния существенно ослабит попытки Тегерана играть роль одного из защитников интересов всей мусульманской общины. Обеспокоенное этим иранское духовенство в последнее время стало очень часто говорить об угрозе раскола среди мусульманских стран и призывать их к единству.

В ситуации, когда сам Тегеран не хочет ввязываться в конфликт, стоит ли Москве занимать проиранскую позицию? Да и не такой уж Иран крепкий друг для России. Максимум на что способен текущий потенциал российско-иранских связей — добрососедство и ситуативное партнерство. Для большего нет ни предпосылок, ни возможностей. Российский товарооборот с ИРИ в 2014 году составил $1,6 млрд против $1,2 млрд с КСА. Причем в случае с Саудовской Аравией в последние годы этот показатель имел тенденцию к росту, а в случае с Ираном — к падению. В инвестиционном плане говорить о солидных отношениях с ИРИ тоже рано. Строительство Россией двух новых блоков АЭС Бушер пока не показатель.

С политической основой для российско-иранского союза тоже не все так просто. Позиции двух стран близки по ряду вопросов: сирийское мирное урегулирование, положение в Ираке, Афганистане, Закавказье, правовой статус Каспийского моря, борьба с наркотрафиком и транснациональной преступностью. Однако полного совпадения ни по одному из них не существует. Более того, есть вопросы, в которых Москва и Тегеран явно расходятся. Иранские чиновники не скрываясь позиционируют Тегеран как потенциального альтернативного России поставщика природного газа на европейские рынки. Все это явно ставит под сомнение целесообразность создания блока с Тегераном.

Потенциальные потери

А потери России от конфронтации с КСА на стороне Ирана будут вполне реальными. Кремль все еще рассчитывает на совместные проекты со странами Залива и их инвестиции. Поддержка Саудовской Аравии и ОАЭ нужна России для развития отношений с Египтом, который во многом зависит от финансовой поддержки богатых арабских монархий. Наконец, союз с шиитским Ираном лишь даст козырь в руки тех, кто стремится выставить Россию врагом суннитов и использовать эту карту не только для ослабления позиций Москвы в регионе, но и дестабилизации мусульманских регионов РФ. Москва прекрасно осведомлена о том, что идея выставить русских «новыми крестоносцами» обсуждалась салафитами Ирака и стран Залива достаточно давно.

Тревожным звонком для российского руководства уже стало оглашение в начале октября 2015 года «Заявления саудовских богословов и проповедников о российской агрессии в Сирии». Последнее фактически является шариатским суждением, сформулированным 52 представителями второго и третьего эшелонов саудовского духовенства, которое характеризует российское военное вмешательство в Сирии как войну против суннитов и призывает мусульман к джихаду против Москвы.

Наконец, не стоит списывать со счетов израильский фактор. Тель-Авив уже неоднократно доказал, что является «тихим партнером» России на Ближнем Востоке. Экономические отношения двух стран на подъеме. Израильское руководство отказалось примыкать к антироссийскому лагерю после аннексии Крыма. Его конструктивную реакцию на воздушные удары ВКС РФ в Сирии также можно назвать отвечающей интересам Москвы.

Вместе с тем в Тель-Авиве опасаются трех вещей. Во-первых, попадания российского оружия в руки ливанской «Хезболлы». Во-вторых, того, что Москва и Тегеран могут поделить сферы влияния в Сирии на российский север и иранский юг, отдав тем самым ситуацию в сирийско-израильском приграничье на откуп иранцам. В-третьих, возможности того, что Иран под прикрытием российского присутствия начнет создавать базы для действий против Израиля. Явная и безоговорочная поддержка Тегерана в его противостоянии с КСА только укрепит эти страхи и потенциально заставит израильское руководство пересмотреть свои подходы.

Наконец, есть и исключительно имиджевый вопрос. Хотелось бы напомнить, что после 1979 года в Иране были осуществлены две попытки захвата посольства СССР в Тегеране и нападение на советское генконсульство в Исфагане. Нужна ли и без того не самому лучшему образу России на внешнеполитической арене репутация страны, способной закрыть глаза на нарушение норм дипломатического суверенитета? В этом смысле вялая реакция Москвы на штурм посольства КСА в Иране уже является ошибкой, ставящей под сомнение объективность Москвы в декларируемой ей же защите норм международного права.

Что же делать?

Вариант, когда Москва выступает в роли посредника, тоже не самый удачный. Во-первых, саудиты не верят России, они не понимают логики ее внешней политики и считают ее заинтересованной стороной. Для посредничества они ее не позовут. Во-вторых, КСА любым способом необходимо столкнуть лбами Тегеран и суннитский мир. Ради этого оно будет продолжать свои провокации и в переговорах заинтересованы несильно. В-третьих, пользу России принесет только удачное посредничество, а шансы на него как раз невелики.

В складывающейся ситуации нужно сохранять максимально холодную голову. С одной стороны, Москве стоит настойчивее напомнить Тегерану, что атаковать дипмиссии неправильно, осудить разгорающийся конфликт и призвать стороны к диалогу. Вместе с тем следует воздержаться от действий и слов, которые без необходимости противопоставят Россию КСА и его партнерам. Поддержка Тегерану если и должна оказываться, то без лишнего афиширования и только тогда, когда авантюра саудовского руководства будет способна нанести реальный вред интересам России. В противном случае Москва ввяжется в «не свою войну» и понесет неоправданные потери.

Николай Кожанов,
консультант программы «Внешняя политика и безопасность» Московского центра Карнеги
14.01.16

Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) готовы послать наземные войска в Сирию для борьбы с «Исламским государством» *. Об этом заявил в воскресенье министр иностранных дел страны Анвар Гаргаш на пресс-брифинге в Абу-Даби. «Мы были разочарованы медленными темпами противостояния ИГ», — отметил он.

«Мы не говорим о тысячах войск, но мы говорим о войсках на местах, которые бы поддержали, и я думаю, что наша позиция остается неизменной и мы посмотрим, как дело будет прогрессировать», — сказал министр, добавив, что «лидерство США в этом вопросе» станет обязательным условием для ОАЭ.

Ясно, что отнюдь не беспокойство об укреплении ИГ стало причиной для таких заявлений. В то время, когда боевики «Исламского государства» на самом деле активно расширяли зону своего влияния, арабские монархии все устраивало.

Между тем, введение войск на территорию суверенного государства без согласия его руководства или без соответствующей резолюции Совбеза ООН является открытой агрессией.

Как будет развиваться ситуация на Ближнем Востоке, если США все же решатся возглавить сухопутную операцию якобы против ИГ в Сирии?

— В России слабо освещается тема скорой встречи суннитских арабских политиков и общественных деятелей в Иордании, — говорит политолог и блогер Анатолий Несмеян. — Предполагается, что на этой конференции будет объявлено о создании правительства суннитской автономии Ирака. Таким образом, они хотят документально закрепить разделение Ирака, в том числе и на суннитскую территорию. Под суннитскими территориями Ирака эти исламские деятели подразумевают и суннитские территории Сирии.

Таким образом, эта конференция хочет оформить раздел Ирака и Сирии по конфессиональному признаку. Американцы готовят сейчас, скажем так, силовое прикрытие этих решений. Турция и Саудовская Аравия введут свои войска в Сирию и Ирак, и заявят, что берут под контроль суннитские территории этих стран. Кстати, кроме Саудовской Аравии, ОАЭ в операцию, возможно, «впишется» и Кувейт. Но в большей степени будет участвовать деньгами, чем военной силой. После того, как они фактически займут суннитские территории, то будут продвигать идею уже закрепленного международным законодательством расчленения Сирии и Ирака.

«СП»: — Вообще-то, без просьбы о помощи со стороны легитимного правительства Сирии ввод войск под видом борьбы с ИГ будет означать агрессию против этой страны…

— Дело в том, что Запад давно пытается уверить мировое сообщество, что Башар Асад и его режим нелегитимны. Кроме того, существует резолюция Совбеза ООН от 18 декабря прошлого года, поддержанная, в том числе, и Россией. Там четко сказано, что в течение полугода в результате переговоров с участием сирийской оппозиции должна быть изменена Конституция Сирийской Арабской Республики, создано переходное правительство и проведены перевыборы президента.

В неявной форме Россия признала, что сирийский народ должен заново выбрать президента. А Башар Асад сейчас, лишь «исполняющий обязанности» руководителя Сирии. А раз пока нет законного правительства, то и спрашивать не с кого.

С другой стороны, участвуя в переговорах с оппозиционными режиму Асада группировками, мы как бы перестаем признавать этих людей террористами. И тогда непонятно, почему мы бомбим их. Запад начинает пользоваться этой «нестыковкой», обвиняя нас в срыве переговоров и нарушении 5 пункта резолюции Совбеза ООН от 18 декабря прошлого года. Там четко написано, что прекращение огня и переговоры взаимоувязаны. А если бомбардировки сирийской оппозиции не прекратились, то Россию и назначают виновной в срыве переговоров.

«СП»: — Однако те же США не раз заявляли, что границы Сирии не должны подвергаться изменениям.

— Американцы, как видно по неоднократным заявлениям, вряд ли решатся ввести свои войска в Сирию. Их участие будет ограничено действиями несколько сотен десантников, которые будут размещены в Ираке. Они будут выполнять в первую очередь функции военных советников. Сделают акцент на спецоперациях, но в общевойсковых участвовать, скорей всего, не будут. США будут «моделировать» ситуацию в Сирии при помощи Турции, Саудовской Аравии и т. д.

«СП»: — Насколько боеспособны армии этих государств, ведь саудиты не могут разобраться даже с повстанцами на своей территории?

— Серьезных боев в Сирии не подразумевается. Весь смысл этой задумки в том, чтобы ввести войска на территорию, которую сегодня контролируют прозападные «умеренные террористы». Таким образом, войска Сирии и российская авиация будут поставлены перед сложной задачей: если начнут бомбить эти группировки, могут попасть по турецким и саудовским войскам. Если турки введут свои войска на территорию, которую контролирует «Исламский фронт» и другие радикальные группировки, то бомбить эти территории станет весьма проблематично. Как и вести на них наступление, поскольку возникнет угроза непосредственного столкновения сирийской и турецкой армии. А значит, в конфликте с Турцией и арабскими монархиями окажется замешана и Россия. Рискнем ли мы участвовать в такой войне — большой вопрос. Поскольку даже если мы будем помогать войскам Башара Асада на земле, положение нашего экспедиционного корпуса будет крайне тяжелым. Главным образом, из-за географического фактора.

«СП»: — Что вы имеете в виду?

— Турки могут перекрыть Босфор и Дарданеллы, в случае угрозы национальной безопасности, согласно Конвенции Монтре, они имеют на это право. А если при этом еще Ирак под нажимом американцев закроет для России воздушное пространство, мы сможем снабжать свою группировку только через Гибралтар. То есть путь увеличивается сразу в несколько раз. А это делает почти невозможным снабжение нашей группировки в Сирии на таком уровне, чтобы она могла успешно воевать.

«СП»: — Как в данном случае лучше поступать России?

— У нас трудное положение, поскольку нас постоянно ловят на противоречиях. С одной стороны тех, кого мы бомбим в Сирии, Москва справедливо называет террористами, а с другой — соглашаемся на переговоры, хотя, как известно, с террористами переговоры вести нельзя.

Поэтому все, что мы можем в случае ввода войск арабских государств — помогать Башару Асаду контролировать те территории, которые он на сегодня удерживает за собой.

«СП»: — Войска арабских монархий заявляют о намерении войти в Сирию под флагом борьбы с ИГ. Они реально будут с ним бороться?

— С ИГ вообще сейчас мало кто всерьез борется, кроме курдов. Эта террористическая группировка на данном этапе всем сторонам конфликта выгодна именно как повод для военных операций. Турцию беспокоит, что курды начали воевать с боевиками ИГ уже на ее территории, поэтому Анкара крайне заинтересована в том, чтобы на территории Сирии создать буферную зону, куда «вытолкать» всех беженцев и курдские отряды.

— Пока заявления Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов носят в основном психологический характер, — считает ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Михаил Александров. — Эти страны четко дали понять, что сухопутные войска введут в Сирию, если операцию возглавят американцы. Они прекрасно понимают, что сами по себе эти войска ничего там не решат. Сейчас Запад стоит перед сложной дилеммой, поскольку все отчетливей намечается перелом в войне в Сирии, где правительственные войска при поддержке России побеждают террористические группировки. Поэтому надо что-то делать, чтобы сохранить свое влияние в регионе, но Запад не знает, что именно делать.

Если США, к примеру, захотят оккупировать районы пустыни вдоль течения Евфрата, где находятся боевики ИГ, им необходимо разрешение Совбеза ООН, либо правительства Башара Асада. В противном случае они пойдут на грубое нарушение международного права. А это им не очень выгодно сейчас, поскольку они именно в этом обвиняют нас на Украине. А так у России появится очередной аргумент, что Запад сам соблюдает международное законодательство лишь тогда, когда ему это выгодно.

Обаме очень не хочется вводить войска без разрешения ООН, тем более он обещал в свое время американцам, что больше их страна не будет воевать на Ближнем Востоке. Но сейчас на Обаму давят сторонники силового решения конфликта в Сирии.

«СП»: — Если эта линия возобладает в США, чего нам ждать?

— Даже если американцы решатся ввести войска в Сирию, они, скорей всего, будут занимать те районы, которые сейчас неподконтрольны Башару Асаду. Так как в противном случае велик риск непосредственного боевого столкновения с сирийской армией и российскими ВКС. Турция под шумок попытается максимально ослабить курдов.

Такой вариант развития событий возможен, и я не считаю, что он нам как-то уж сильно повредит. Если мы сохраним под контролем светского сирийского режима территорию от Дамаска до Алеппо, где проживает большая часть населения (в основном шиитско-алавитско-христианское), мы решим все стратегические задачи. Сохраним свое политическое и военное присутствие в регионе. Ну, а американцы со своим союзниками волей-неволей вынуждены будут что-то делать с ИГ, поскольку их войска будут соседствовать с отрядами террористов. Покончив с ИГ в Сирии, они закрепят свое военное присутствие в регионе, в результате чего возникнет определенный баланс сил.

«СП»: — Почему США так боятся, что сирийская армия при поддержке ВКС России разобьет окончательно войска террористов в Сирии?

— В этом случае получится, что позиции России и Ирана в регионе серьезно усилятся. А если взять во внимание, что Иран может помочь Ираку разгромить террористов, то и Багдад может выйти из-под влияния Вашингтона.

«СП»: — Резолюция ООН от 18 декабря связывает руки России? Ведь там говорится о том, что через полгода страну должно возглавить переходное правительство. Получается, что к этому времени Асад окончательно потеряет легитимность, по крайне мере, в глазах Запада.

— Режим Башара Асада для Запада уже давно нелегитимен. Только на том основании, что он не устраивает его. Декабрьская резолюция ничего не меняет. По-прежнему, единственный путь устранения режима Асада — развязывание полномасштабной войны.

Думаю, что самое разумное, на что могли бы пойти американцы — договориться с Россией и Ираном о территориях влияния в Сирии и вообще на Ближнем Востоке.

* «Исламское государство» (ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.

Алексей Полубота

Материал комментируют:
Михаил Александров
9.02.2016

Госсекретарь США Джон Керри обвинил российские ВКС, которые проводят военную операцию в Сирии, в гибели женщин и детей. По словам Керри, у американцев есть «убедительные доказательства» того, что российская авиация использует бомбы свободного падения или неуправляемые бомбы без систем высокоточного наведения. В результате гибнут гражданские лица.

«Бомбы попадали в больницы, в гражданские кварталы. И были такие случаи, когда спасатели пытались забрать раненых после бомбардировок, бомбардировщики возвращались и убивали тех, кто спасал раненых. Это необходимо прекратить! Это не подлежит сомнению!» — цитирует CNN патетическое заявление Керри.

Как водится, помимо пафоса никаких доказательств своих слов Керри не привел. В то же время, международные организации, в том числе «Красный Крест» или «Врачи без границ», никак не подтверждают слова госсекретаря. Зато можно вспомнить, что в октябре 2015 года американские силы нанесли удар по госпиталю «Врачей без границ» в Афганистане, и тогда ни в фото-, ни в видеодоказательствах недостатка не было. Но военные принесли извинения, и инцидент был исчерпан. Официальный представитель Минобороны РФ Игорь Конашенков ранее говорил, что, несмотря на заявления западных политиков и военных о жертвах среди мирного населения Сирии, никаких конкретных доказательств так и не было представлено.

«Обращаю ваше внимание, что удары нашей авиагруппы в Сирии наносятся по объектам террористов только после подтверждения информации по нескольким каналам. В случае риска для жизни мирных граждан удары по таким целям не наносятся», — заявил Конашенков.

Несмотря на это, в последнее время обвинения российских ВКС в гибели мирных жителей участились. Помимо Керри генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил, что российская операция «подрывает усилия по поискам политического решения конфликта». В том же духе высказался глава Пентагона Эштон Картер, который при этом поприветствовал новости о том, что Саудовская Аравия и Турция обсуждают проведение сухопутной операции в республике. Более того, европейцы также поддержали почин, а правительство Германии возложило ответственность за прекращение огня именно на Россию.

Несложно проследить связь между громкими обвинениями и успехами, которые сирийская армия при поддержке российских ВКС демонстрирует в последнее время. Напомним, что на этой неделе правительственным силам при поддержке группировки «Хезболла» удалось прорвать длившуюся почти три года блокаду шиитских городов Нубель и аз-Захра возле Алеппо. Также был захвачен ряд других населенных пунктов.

На фоне этих успехов были даже приостановлены переговоры по сирийскому урегулированию в Женеве. Успешные операции сирийской армии, якобы, приводят к эскалации ситуации. Джон Керри в своей речи также сказал о том, что действия России нарушают резолюцию СБ ООН о прекращении огня в Сирии и потребовал прекращения операции. «Россияне выдвинули некоторые конструктивные инициативы, касающиеся того, как огонь в Сирии может быть прекращен. Но если это только слова ради слов для того, чтобы продолжать бомбардировки, никто этого не примет», — заявил он.

В то же время, постоянный представитель РФ при ООН Виталий Чуркин днем ранее заявил, что Россия не может в одностороннем порядке прекратить свою операцию. «Что насчет оппозиционных групп? Они тоже остановят? Что на счет ведомой США коалиции? Они тоже остановят?» — спросил постпред РФ.

— Думаю, никаких фактов, подтверждающих заявление Керри, не последует, — считает профессор кафедры Российской политики факультета политологии МГУ, доктор политических наук Андрей Манойло. — Сам характер слов не предусматривает никакой конкретики и доказательств. Это обычная декларация, которая делается не для того, чтобы потом появились эксперты, криминалисты и юристы, которые бы представили подтверждение этих слов.

«СП»: — Почему эти обвинения были сделаны именно сейчас?

— Очевидно, что это связано с ходом переговоров в Женеве между членами различных группировок так называемой умеренной сирийский оппозиции с одной стороны и представителями режима Башара Асада с другой. Сейчас они пытаются найти точки соприкосновения для формирования коалиционного правительства, как это предусмотрено резолюцией Совета Безопасности ООН. Переговоры ведутся под общим кураторским руководством представителя генсека ООН Стаффана де Мистуры. Все последние высказывания политических деятелей, которые имеют отношение к процессу урегулирования в Сирии, увязаны именно с исходом этих переговоров, которые находятся в начальной стадии.

Если позиция режима Асада обозначена совершенно четко — он одним из первых согласовал состав делегации и прислала ее в Женеву, то со стороны сирийской оппозиции мы видим разброд и шатание. Они все вроде бы хотят принимать участие в реализации резолюции Совбеза и войти в коалиционное правительство. Но судя по заявлениям, которые периодически появляются, а также тому, что до сих пор неясно, кто именно будет представлять интересы оппозиции в Женеве, разногласий между различными группировками больше, чем между оппозицией в целом и Башаром Асадом.

Одновременно с этим процессом идет успешное наступление сирийской армии в целом ряде регионов, занимаются новые рубежи, исламисты выбиваются из населенных пунктов, которыми они владели на протяжении практически четырех лет. Наступление успешно, во-первых, благодаря поддержке с воздуха ВКС РФ. Во-вторых, в последнее время армия САР развернула наступление в провинции Алеппо вдоль сирийско-турецкой границы. Задача сирийцев в том, чтобы взять ее под контроль и перерезать пути снабжения для группировки боевиков, которая сейчас удерживает значительную часть Алеппо. Без снабжения эта группировка долго не продержится и может быть уничтожена. Судя по всему, это беспокоит Соединенные Штаты.

«СП»: — Почему?

— Дело в том, что на женевские переговоры и формирование коалиционного правительства отведено шесть месяцев. Оппозиционные группировки получат в нем представительство, пропорциональное количеству населения на территории, которую они контролируют. Если сирийская армия при поддержке российских ВКС будет так же динамично продвигаться по территории Сирии, то месяца через четыре эти группировки будут удерживать три кишлака и два колодца. И тогда возникнет законный вопрос — на каких основаниях включать представителей этих группировок в коалиционное правительство?

А большинство этих групп уже признали лидирующую роль Запада, точнее, США, в разрешении сирийского конфликта. Поэтому американцы очень боятся, что благодаря быстрым и успешным действиям сирийско-российских сил в стране скоро не останется «умеренной оппозиции». Тогда коалиционное правительство будет сформировано исключительно из представителей режима Асада.

Поэтому различные западные политические деятели начали обвинять Россию во всех грехах. Керри в этом ряду, конечно, тяжеловес, но не он один отметился такими декларациями. Генсек НАТО Йенс Столтенберг недавно сделал такого рода заявление, министр обороны США Эш Картер тоже отличился. Они сейчас наперебой начинают говорить о том, что Россия, якобы, совершает на территории Сирии военные преступления. Еще недавно они говорили, что под российскими бомбами гибнут прозападные представители сирийской оппозиции. Но, видимо, население западных стран больше не жалеет сирийских боевиков, поэтому они переключились на женщин и детей.

Все это делается для того, чтобы манипулируя женевским процессом, заставить Россию приостановить наступление в Сирии, чтобы сохранить хотя бы статус-кво. У американцев есть большое желание оттеснить Россию от участия в реализации резолюции Совбеза. Ведь после формирования коалиционного правительства встанет вопрос о проведении выборов демократического характера. Россия по резолюции — один из гарантов их честности и прозрачности. Американцы же очень хотят управлять этим процессом единолично, потому что если там будет Россия, подтасовать результаты не удастся. И режим Башара Асада, который пользуется поддержкой народа, сохранится и после выборов.

«СП»: — Почему Керри требует от России единоличного прекращения огня, разве исламисты уже побеждены?

— Режим прекращения огня, который фигурирует в формулировке резолюции Совбеза, касается только так называемой сирийской умеренной оппозиции, которая готова сложить оружие и имплементироваться в мирный политический процесс, и правительственных войск. Эти формулировки не распространяются на откровенно террористические организации, такие, как Джебхат ан-Нусра* и «Исламское государство»**. Но по российской версии, не распространяется резолюция еще на несколько группировок, в частности, «Джейш аль-Ислам», «Исламский фронт», который содержится на деньги Саудовской Аравии.

Американцы настаивают на том, что «Исламский фронт» — умеренные, но Россия исключает какое-либо их участие в мирном процессе и считает террористами. По одной простой причине. Территорию, на которой сирийские туркмены или туркоманы расстреляли нашего летчика, контролировали отряды боевиков «Джейш аль-Ислам. После этого Россия провела ответный удар и очень сильно потрепала эту группировку. Когда Керри говорит о том, что Россия вопреки резолюции не прекращает военные действия, он имеет в виду наступление не на «Исламское государство», а на эти группировки, которые Запад считает белыми и пушистыми.

«СП»: — И все же, разве может госсекретарь США делать такие голословные обвинения?

— Если Колин Пауэлл устраивал клоунаду в Совете безопасности с пробиркой с якобы пробами иракского ОМП, то Керри действует очень просчитано. Он опытный политик, и делает такие заявления не для того, чтобы кого-то в чем-то убедить, а чтобы произвести впечатление и оказать давление как на Россию, так и на своих военно-политических союзников. Это очень жесткий психологический прессинг, а в прессинге аргументы не важны, важен напор. Этот напор Керри, Картер и Столтенберг и обеспечивают.

Директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов согласен с тем, что такие обвинения — способ политического и психологического давления.

— Если бы доказательства были, их давно бы уже предъявили. Но до сих пор ни одна гуманитарная организация, включая ООН, даже не проводила расследования по этим обвинениям, как делают по другим конфликтам, и не подтверждала эти слова. Кроме того, российские ВКС применяют высокоточное оружие, ковровых бомбардировок никто не ведет. Поэтому масштабные жертвы среди мирного населения, о которых говорит Керри, исключены.

«СП»: — Чем объясняются эти нападки?

— Каждый день приходят сообщения о небольшой победе сирийских войск и занятии очередного населенного пункта. Продвижение медленно, но идет. Учитывая, что силы, которыми обладает сирийская армия, истощены за четыре года войны, оно не может быть другим. Но наступление развивается, что признают и те, кто критиковал присутствие российских ВКС в Сирии. Потому и появляются такие заявления. Их цель — вывести оппонента из равновесия и попытаться каким-то образом перехватить инициативу. Кстати, появление британского фильма ВВС о Третьей мировой войне, который иначе как откровенным выпадом в сторону России не назовешь, тоже является частью этой стратегии Запада.

Что касается Сирии, США и их союзники сейчас мучительно ищут формулу, по которой смогут избавиться от России, при этом использовав наше участие с пользой для себя. Они надеются воспользоваться успехами операции, чтобы потом оппозиция или курды добили ИГИЛ и вытолкнули Россию из процесса политического переформатирования будущего страны. В военном плане американцы оказались в очень сложной ситуации. Они поставили на курдов, которых видели в роли своей легкой пехоты. Они надеялись, что при американской поддержке курды захватят Ракку и перехватят инициативу у России.

Но этого не происходит, в частности, потому, что у США тесные отношения с Турцией, которая считает курдские организации террористическими и ведет с ними ожесточенную борьбу. Американцы в патовой ситуации, и такими заявлениями пытаются переключить внимание от успехов российско-сирийской коалиции и сфокусировать его на чем-то другом. Эту тактику американцы уже неоднократно использовали в других военных конфликтах.

Мария Безчастная

Материал комментируют:
Андрей Манойло
Иван Коновалов

7.02.16

Одним из великих людей, оказавших сильное воздействие на формирование духовности народа, был Алишер Навои. Если назвать этого великого человека святым, то он – самый святой среди святых, если назвать мыслителем, то лучший среди них, если назвать поэтом, то он – султан среди поэтов.

Ислам Каримов,

Президент Республики Узбекистан

9 февраля — день рождения славного сына узбекского народа Алишера Навои. Эта дата ежегодно широко отмечается во всех городах и регионах страны. В Ташкенте, как обычно, в этот день почитатели поэта соберутся у подножья величественного памятника Алишеру Навои, что находится на территории Национального парка Узбекистана, носящего его имя, чтобы отдать дань уважения великому предку.

Биография этого талантливейшего поэта и выдающегося мыслителя издавна привлекала внимание многих историков-востоковедов и литературоведов. Ее исследованию посвящены целые труды, даже созданы школы навоиведения. Но актуальность изучения данной темы с течением времени не уменьшается, поскольку  каждое произведение Навои заслуживает томов анализа. Его поэтика чрезвычайно интересна и разнообразна по приемам, а взгляды – необычайно прогрессивны.

Родившись в 1441 году в Герате, одном из главных культурных центров Востока того времени, и с детства впитав в себя красоту и изысканность литературного языка фарси, Алишер очень рано осознал свою миссию – стать родоначальником узбекской литературы. Обучаясь в школе, он увлекался чтением стихов, особенно восхищаясь строками «Гулистана» и «Бустана» Саади, а также поэмой Фаридуддина Аттара «Разговор птиц».

Среди школьных товарищей Навои был будущий правитель Хорасана Хусейн Байкара, который в 1469 году пришел к власти. Годы его правления стали временем расцвета узбекской литературы. Немало способствовал этому сам Султан, который был поэтом, автором интересных газелей. С этого времени начинается новый этап в жизни Навои. Он активно участвует в политической жизни страны. В том же году правитель Хорасана назначает Навои на должность хранителя печати государства (мухрдар), а в 1472 году — везирем. Находясь в этой должности, он оказывает большую помощь культурной и научной интеллигенции страны.

В Герате и других городах поэтом на свои сбережения было воздвигнуто свыше ста объектов, в том числе  медресе, мечети, бани, мосты, ханаки, больницы, базары, обустроены многие улицы. Великий поэт и мудрый государственный деятель был органично связан с народом, жил только его мечтами и заботами. В частности, большую часть собственных средств он направлял на благотворительные цели.

В 1487-1489 годах Алишер Навои занимает должность главы города Астрабад, после чего возвращается в Герат. С этого времени начинается новая эпоха в жизни поэта, он больше занимается творчеством. Основная часть его произведений была создана именно в этот период.

В 1483-1485 годы Навои написал свое величайшее произведение — «Хамса» («Пятерица»), состоящее из пяти поэм — «Хайрат ул-абрар» («Смятение праведных»), «Фархад ва Ширин» («Фархад и Ширин»), «Лайли ва Мажнун», «Сабъаи сайяр» («Семь планет») и «Садди Искандари» («Стена Искандара»). Они были созданы на основе традиции хамсаписания — создания пятерицы (пять поэм). «Хамса» Навои стало первым произведением в данном жанре, созданное на тюркском языке. Он доказал, что и на тюркском языке можно создать такое объемное произведение.

Навои пробует силы почти во всех распространенных жанрах литературы Востока и показывает, что имеет свой голос, стиль. Алишер Навои через свою поэзию возвел узбекскую литературу на новый, высокий пьедестал. В 1498 году он составил сборник всех своих стихов под названием «Хазаин ал-маони» («Сокровищница мыслей»). Все стихи из данного сборника имеют объем в более чем 50 000 строк.

Бесценными научными произведениями Навои считаются трактаты «Мухакамат-уль-Лугатайн» и «Мизан аль-Авзан», в которых он изучает стихосложение, языкознание, а затем на основе своих исследований убедительно обосновывает преимущества и богатство тюркского языка. Навои создал и научные труды. К их числу можно отнести произведения по литературоведению — «Маджалис ал-нафаис» («Собрание утонченных»), по теории аруза — «Мезан ал-авзан» («Весы размеров»), по теории жанра муамма — «Муфрадат». Кроме этого, он написал трактаты на историческую тематику «Тарихи мулуки Аджам» («История иранских царей») и «Тарихи анбия ва хукама» («История пророков и мудрецов»). Самым последним произведением Навои является «Махбуб ал-кулуб», в котором выражены его взгляды на общественно-политическую тематику.

Таким образом, Алишер Навои был первым выдающимся поэтом, открывшим миру красочный, необычайно образный мир узбекского языка, его богатство и изящность. Этот мир был запечатлен в немалом наследии поэта и мыслителя – почти 30 поэтических сборниках, крупных поэмах, прозе, научных трактатах.

Творчество Алишера Навои и по сегодняшний день вызывает интерес во всем мире, о чем свидетельствуют переводы произведений великого поэта на английский, французский, немецкий и многие другие языки. Поклонников литературы привлекают глубокая философия его творчества, богатые метафоры, разнообразие поэтических образов. Иными словами, секрет немеркнущей славы произведений Навои заключается именно в их высоком художественном уровне.

За годы независимости в Узбекистане уделяется особое внимание   подробному исследованию творчества поэта, изданию его трудов. По инициативе Главы нашего государства 1991 год был объявлен годом Алишера Навои. Издано полное собрание сочинений поэта в двадцати томах. За минувший период в стране и за рубежом были воздвигнуты многочисленные величественные памятники нашему предку. Проведено большое количество международных конференций, посвященных творчеству Алишера Навои как в республике, так и таких государствах, как Франция, Бельгия, Япония, Россия, США, Германия, Казахстана и многие другие.

Мухаммад Али,

Председатель Союза писателей Узбекистана,

Народный писатель Узбекистана

На прошедшей неделе в Московском центре Карнеги обсуждали отношения Афганистана, Индии и Пакистана, доклад делал Петр Топычканов — сотрудник программы Центра «Проблемы нераспространения». Речь шла о ситуации в Афганистане сегодня, об отношениях «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная в России) и «Талибана», о болезненной реакции Кабула на слова российского посла о наличии общих интересов у России с талибами и о третьей международной конференции «Диалог между Афганистаном и Центральной Азией», которая прошла в середине декабря в Мазари-Шарифе. «Фергана» предлагает основные тезисы доклада Петра Топычканова, записанные от первого лица.

* * *Я оказался в Таджикистане в октябре прошлого года, когда талибы и другие группировки взяли штурмом Кундуз. Мы обсуждали эти события, и у меня возникло ощущение, что люди снова почувствовали запах войны. Мирные граждане, преподаватели филиала МГУ в Душанбе, других университетов испытывали не самые приятные чувства от того, что угроза близка, а защищенность таджикско-афганской границы не так надежна. И взгляды их были устремлены не на Афганистан, сможет ли он решить эту проблему, а на Россию, насколько она в состоянии обеспечить безопасность. И я наблюдал, с каким уважением, если не сказать, пиететом, смотрели жители Таджикистана на представителей нашей дивизии, как охотно с ними общались. Хотя до этого в местных СМИ и блогах звучали не самые лестные оценки действий нашей дивизии.

В декабре прошлого года я оказался в Афганистане, на третьей международной конференции «Диалог между Афганистаном и Центральной Азии», куда впервые была приглашена достаточно большая российская делегация. И это означало, что внимание к российскому голосу в рамках этого диалога значительно выросло: на первой конференции не было ни одного представителя РФ, на второй россияне были, но к их словам не прислушивались.

Конференция

В конференции приняли участие делегации из России, Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана, Турции, Индии,Ирана, присутствовал глава консульства Узбекистана из Мазари-Шарифа, один человек представлял Пакистан. Не было никого из Туркменистана и Китая. Конференция проводилась на средства американских и европейских спонсоров, на ней присутствовали представители США и европейских международных организаций, и тем интересней, что к диалогу была привлечена большая российская делегация.

Казахстанская делегация, в которую входили представители казахского Института стратегических исследований (КИСИ) при администрации президента, была очень активна. Они предлагали Афганистану инфраструктурное участие в совместных проектах, подчеркивая, что с Казахстаном Кабулу сотрудничать и выгоднее, и удобнее, чем с Россией. Так, г-н Ерлан Карин, директор КИСИ, подчеркнул, что пропускная способность казахских портов на Каспии 10 млн тонн, а российских – всего два миллиона. Казахская делегация не упоминала китайский проект «Шелкового пути», но мне показалось, что участие Афганистана интересует Астану именно в этом контексте.

Посол Казахстана в Афганистане Омиртай Битимов даже заявил, что для афгано-казахской дружбы не имеет значения, установится ли в Афганистане исламистский или коммунистический режим. Важно, что это дружественная страна. После этих слов по залу пошел шепот: кто-то заулыбался, кто-то возмутился.

Делегация Кыргызстана делала акцент на гуманитарной, образовательной сфере сотрудничества, но и в том, что они предлагали и продвигали, не было ни российских денег, ни российских идей. Например, в составе делегации был директор Нарынского филиала Университета Центральной Азии, построенного на средства фонда Ага Хана (договор о создании Центральноазиатского университета с центром в Хороге и филиалами в Казахстане (близ города Текели, Алматинская область) и Кыргызстане (Нарынская область) был подписан президентами этих стран с Ага Ханом еще в 2000 году. – Прим. «Ферганы».). Г-н Кравченко, директор киргизского филиала, рассказал, что это новое учебное заведение, ориентированное на регион, что у них есть свои школы для подготовки абитуриентов, а образование нацелено на получение гуманитарного знания, на котором и основан региональный диалог и политическое сотрудничество стран Центральной Азии и Афганистана. Вообще было понятно, что Университет – богатый проект, здания филиалов были построены с нуля по оригинальному архитектурному проекту (только на строительство казахстанского филиала было выделено 250 млн долларов. – Прим. «Ферганы».), у Университета есть свой вертолет и даже, как было сказано на конференции, скоро появится собственный самолет. На этом фоне российское университетское присутствие в Центральной Азии явно проигрывало.

Любопытно, что сами афганцы оказались не очень довольны тем, как развивается сотрудничество с Центральной Азией. Так, г-н Хашем Расули (Hashem Rasuli) отметил, что «у нас есть только один рейс в неделю из Афганистана в Центральную Азию, это Кабул-Душанбе, и тот летает полупустой». Г-н Расули сказал, что торговый оборот между Афганистаном и Центральной Азией и Россией, вместе взятыми, меньше, чем с одним только Пакистаном, и задал риторический вопрос: если афганские трейдеры не опасны для Индии, Турции или США, то почему они так опасны для Центральной Азии? «Они же не ИГИЛ».

Говорить об экономических последствиях конференции трудно: хотя пара сессий и были посвящены бизнесу, но задачи договариваться на полях диалога не было. Акцент делался на гуманитарной сфере, на политический диалог, в котором заинтересованы все стороны.

Однако несколько участников заметили, что между Центральной Азией и Афганистаном нет политического диалога, нет попыток понять, какие вызовы являются общими и несут опасность всем странам региона. Ведь у каждого центральноазиатского государства есть свое представление об экстремизме, о решении водного вопроса или пограничных споров. Но афгано-центральноазиатский диалог закладывает основу для такого разговора, и я это почувствовал: стороны начинают слушать друг друга, говорят на общем языке.

Вид на Мазари-Шариф из отеля, где проходила конференция. Фото Петра Топычканова

Афганистан – часть Западной, Южной или Центральной Азии?

На конференции словно апробировалась идея создания особого геополитического пространства, которое бы объединило южноазиатские государства, Афганистан и Центральную Азию. Но эта идея по-разному преподносилась представителями Индии, Пакистана, Ирана и Казахстана.

Казахстан настаивал на том, что Афганистану выгодно налаживать сотрудничество с Астаной, чтобы реализовать планы развития торговли с Центральной Азией, и что использование казахской инфраструктуры более выгодно, удобно и перспективно, чем российской.

Взгляд из Ирана несколько удивил. Профессор тегеранского университета, с которым я часто пересекался по вопросам стратегического сотрудничества России и Ирана, сделал заявление, которое совсем не ложится в канву этого стратегического партнерства между Тегераном и Москвой. Он сказал, что в регионе существует целый ряд организаций, созданных по инициативе нерегиональных стран, например, ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности) и СААРК (Ассоциация регионального сотрудничества Южной Азии). И необходимо создать свою региональную организацию, где не было бы влияния внешних сил. Иранцы эту идею уже тестируют на разных площадках, иногда называя регион «Западная Азия», которая бы объединяла Сирию, Иорданию, частично государства Ближнего Востока, Иран, Афганистан и Таджикистан. В разных версиях в «Западную Азию» входит то одно, то другое центральноазиатское государство, но никогда – все пять.

Представители Индии, наоборот, продвигают идею «Южной Азии», которая бы соединила торговыми путями Индию и Афганистан.

Пакистан же, не отвергая схему, предложенную индийцами, считает, что этот проект нужно расширить: не Индия-Афганистан через Пакистан, а Бангладеш – Индия – Пакистан – Афганистан, тем самым Индия перестанет играть лидирующую роль, а станет лишь частью регионального объединения.

Для самого Пакистана приоритетными остаются проекты, которые строятся совместно с Китаем. Но известно, что эти проекты обходят Афганистан и не дают возможности Пакистану инвестировать на афганском направлении.

И в этой связи один из афганских экспертов сформулировал одну из проблем: Афганистану трудно понять, частью какого региона им нужно считать себя: Южной, Западной, Центральной Азии, Ближнего Востока, — и на какую инфраструктуру ориентироваться. И действительно, по итогам конференции у меня сложилось впечатление, что есть проблема внешнеполитической идентичности Афганистана.

При этом все, кто предлагал новую региональную модель, пытались представить Афганистан частью пространства, для которого Россия не является естественным продолжением.

Афганистан в декабре

Традиционное представление о том, что боевые действия в Афганистане ведутся в весенне-летний период, а осенью и зимой все затухает, — в этом году не подтвердилось. Это признали на официальном уровне и американские, и афганские военные. Активность боевых действий осенью и зимой осталась такая же.

Петр Топычканов — сотрудник программы «Проблемы нераспространения» Московского Центра Карнеги, старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, эксперт Российского совета по международным делам, участник Программы оценок стратегической стабильности (США) и «Южно- и Центральноазиатского проекта» Йоркского центра азиатских исследований (Канада). Кандидат исторических наук.

Американцы объясняют это тем, что идет первый год, когда всю ответственность за безопасность в стране взяли на себя вооруженные силы Афганистана, и «Талибан», как и так называемое «Исламское государство» по разным причинам испытывают их на прочность.

Террористическая активность не затихает: во время конференции в Мазари-Шарифе произошел теракт за два квартала от нашего отеля, хотя для губернатора провинции Мухаммада Атанура это было статусное, важное мероприятие, и он специально выделил участникам свой кортеж и охрану. Постоянно приходили сводки о терактах в различных районах Афганистана, о подрывах и обстрелах, о том, что бойцы так называемого ИГИЛ взяли контроль над тем или иным населенным пунктом.

Присутствие западных военнослужащих или контрактников незаметно, их привлекают только в особых случаях, например, когда проезжает кортеж афганского президента или высокопоставленного чиновника. На улицах безопасность обеспечивается вооруженными силами и полицией Афганистана.

Обмундирование, машины у них западное, а автоматическое оружие – наше, российское, как показавшее бОльшую эффективность. Ценятся не только «Калашниковы», но и российские пистолеты. У меня был личный разговор с охранником губернатора провинции Балх, и он рассказал, что оружие они приобретают сами, на свои деньги, как и боеприпасы, и пожаловался, что все очень дорого, и достать непросто.

Россия же не может начать масштабные поставки оружия в Афганистан: во-первых, это может быть сделано только на деньги спонсоров, например, Индии; во-вторых, ситуация в Афганистане нестабильна и непредсказуема, а значит, неизвестно, в чьих руках может оказаться оружие. Кроме того, есть сомнения в способности ВС Афганистана удержать контроль над территорией республики.

Та же позиция, к слову, и у Индии, которая сейчас оплачивает поставку российских вертолетов в Афганистан. В Дели считают, что и дальше будут финансировать поставку российского вооружения, но ограниченно и строго адресно, потому что так же, как и россияне, не уверены, что это вооружение завтра окажется в надежных руках.

Присутствие западных сил

Где заметно присутствие западных стран? Над Кабулом висят два аэростата, в Мазари-Шарифе я видел один аэростат на аэродроме, его поднимают в особых случаях. Аэростаты выполняют роль беспилотников, они напичканы камерами. Вторая их функция, и об этом писали и американцы, — демонстративная. Наличие аэростата над городом посылает сигнал жителям, что ситуация под контролем и любые противозаконные действия будут предотвращены, а нарушители наказаны.

Аэростаты недавно используются, пока это эксперимент, но он уже привел к жертвам, в том числе среди военнослужащих: в прошлом году военный вертолет зацепил трос аэростата в Кабуле, погибли люди.

Присутствовавший на конференции бывший заместитель министра обороны США сказал, что если афганские силы безопасности успешны, только когда действуют по подготовленному плану, а в экстремальных ситуациях теряются, то у американской стороны – свои слабые стороны: разведка, слабая поддержка с воздуха и сокращенный состав вооруженных сил и наземных спецслужб. План оставить в стране только один батальон на территории американского посольства был пересмотрен лишь в конце прошлого года.

Сократили свое присутствие в городах и регионах Афганистана не только Вооруженные силы США, но и спецслужбы, и контрактники, которые были на балансе ЦРУ и Пентагона.

Контрактников, занятых в транспортировке, снабжении, иногда – в области безопасности, — в Афганистане все еще много. Это такая серая сфера, которая у меня вызвала противоречивые ощущения. С одной стороны, их видно: крепкие ребята, очевидно с высокой зарплатой, хорошим социальным пакетом. Но из-за своего статуса они выведены из зоны ответственности Пентагона, они не являются военнослужащими – и в случае их гибели или ранения не портят статистики потерь в Афганистане. Среди контрактников, чей статус вызывает вопросы, — примерно 70% афганцев, а остальные – американцы и европейцы.

В Кабуле бросились в глаза постоянные полеты боевых вертолетов над городом, такого не было даже несколько месяцев назад. Когда я спросил бывшего замминистра обороны США, в чем причина, он ответил, что стало небезопасно ездить на автотранспорте чиновникам и представителям дипмиссий, и военные вертолеты используют в качестве такси. Но это отвлекает и без того небольшие силы вертолетного парка ВВС Афганистана от решения боевых задач. Так что ситуация небезопасная и развивается плохо.

Голубая мечеть (Святыня Хазрат Али) в Мазари-Шарифе, Афганистан

Неясные послания из Москвы

Сегодня Россия пытается активизировать диалог с различными силами внутри Афганистана. Цель этого диалога мне пока не очень ясна. Похоже, российскую позицию афганцы знают лишь по англоязычным источникам, они не слышат русский голос, у них, очевидно, не налажены контакты с дипломатическими представительствами России в Кабуле и Мазари-Шарифе.

Сообщения, которые доходят из Москвы, иногда вызывают в Афганистане раздражение. Например, заявление спецпредставителя президента России по Афганистану Замира Кабулова, который сказал, что Москва «имеет каналы связи с талибами», интересы которых «совпадают» с российскими. Заявление это прозвучало для официального Афганистана тем более странно, что из Кабула ситуация выглядит совсем не так, как из Кремля.

Дело в том, что в атаке на Кундуз участвовали не только талибы, но и так называемое «Исламское государство», и Исламское движение Узбекистана, и многие другие группировки. И когда они вошли в город, то сначала были подняты черные флаги ИГИЛ. Но потом по политическим соображениям, посоветовавшись между собой, боевики приняли решение заменить черные флаги на белые знамена «Талибана».

Афганцы-силовики увидели в Кундузе именно свидетельство того, что в ряде регионов «Талибан» и ИГИЛ идут рука об руку, выступая вместе то под одним флагом, то под другим. Между «Талибаном» и ИГИЛ нет жесткой стены, и не всегда талибы «в штыки» встречают участие игиловцев. И для Кабула заявление, что интересы Москвы совпадают с интересами «Талибана» в отношении ИГ, прозвучало довольно странно. С одной стороны, мы поставляем в Афганистан совместно с индийцами вооружение для борьбы против талибов. С другой, у нас с «Талибаном» общие интересы?

Раздражение вызвало и заявление представителя МИД России Марии Захаровой о том, что Кабул спонсирует ИГ. В Кабуле не знали, как реагировать на это обвинение. Наконец, раздражение вызывает то, что за последние годы РФ несколько раз обещала значительную помощь Афганистану вооружениями, но это ничем не обернулось до сих пор. Что бы ни предлагала Москва на полях ШОС или в других местах, — ничего не было реализовано.

Афганские талибы, пакистанский «Талибан» и ИГИЛ

С точки зрения афганских силовиков, воевать с ИГИЛ выгоднее, чем с талибами: в карманах убитых боевиков можно найти неплохие деньги, они хорошо вооружены. Местному населению, как ни странно это звучит, тоже выгодно, если территорию контролирует ИГИЛ. В этом случае жители втридорога продают игиловцам продукты.

Но афганские ИГИЛовцы для местных – не пришлые чужаки. Это тоже афганцы, которые продемонстрировали лояльность ИГИЛ или наладили связи с ближневосточными партнерами.

Можно сказать, что у афганского «Талибана» с ИГИЛ «брак по расчету». Как долго он продлится и везде ли на территории Афганистана заключен – не могу сказать. Однако этот союз стимулирует власти Кабула активизировать диалог с талибами, пока этот «брак по расчету» не превратится во что-то большее. (По данным американской разведки, в Афганистане около трех тысяч боевиков ИГИЛ. По данным ГРУ РФ, в Афганистане находится около 40 тысяч талибов (если под талибами понимать весь спектр вооруженной оппозиции кабульскому режиму) и около 3.5 тысяч игиловцев. – Прим. «Ферганы».)

С пакистанским «Талибаном» все сложнее. Он заявляет, что не имеет к ИГИЛ никакого отношения. Но идеи, которые проповедует «Исламское государство», становятся все популярней среди молодежи, а ротация в Зоне племен в результате пакистанской военной операции идет достаточно быстро, так что молодежь выходит на средний и высокий уровень управления «Талибана». И нынешнее руководство пакистанского «Талибана» испытывает давление со стороны ИГИЛ, а спецслужбы Пакистана, у которых есть связь с «Талибаном», боятся, что ИГИЛ может полностью вывести «Талибан» из-под контроля Исламабада.

Афганистан – Пакистан

На конференции, как мне показалось, негативное отношение Афганистана к Пакистану не вылилось наружу, хотя мы знаем, что отношения между этими странами очень напряженные: там и пограничный вопрос, и взаимные претензии в поддержке боевых группировок.

Однако в кулуарах претензии Афганистана звучали очень громко, и было видно, что усилия политического руководства Пакистана в лице премьера Наваза Шарифа как-то нормализовать отношения с Кабулом натыкаются на стену непонимания со стороны Афганистана. Мне представитель Пакистана объяснил, что с 2001 года, когда США и союзники пришли в Афганистан, они стали буфером между Кабулом и Исламабадом, поэтому все взаимные претензии разрешались при посредничестве Вашингтона и Брюсселя. Сейчас присутствие американцев снижено, и дипломаты и военные Афганистана и Пакистана вынуждены вести прямой диалог, к которому оказались не готовы. Поэтому звучат взаимные претензии, споры, обвинения. Только в конце прошлого года стороны договорились ограничить негативную риторику в парламентах и на уровне дипломатов и отказаться от оголтелых обвинений, что одна сторона спонсирует террористические атаки на другую.

Меня удивило, что у политического руководства Пакистана нет качественной экспертизы того, что происходит в Афганистане, и они используют западные и американские источники. В Афганистане, похоже, ситуация еще плачевней. Начиная военную операцию, США и союзники полагали, что смогут создать из бывших афганских экспатов, прозападных и обладающих западной культурой ведения дел, новый бюрократический аппарат в стране. Были созданы аналитические центры, которые получали большие деньги. Но экспертиза, сделанная этими людьми, оказалась недостаточно высокого качества: у них было западное образование, они даже не знали пакистанских языков. А потом деньги кончились: мне говорили, что безработица достигает 90%. И все афганские НКО, которые были созданы и существовали на западные средства, в том числе и СМИ, — все оказались без финансирования. У людей, которые работают в НКО, есть два пути: или стараться за небольшие деньги остаться в Афганистане и работать в бюрократическом аппарате, или уезжать на Запад. И большинство, похоже, решает покинуть страну, и это не способствует эффективности правительства, институтов и аналитических центров, которые фиксируют ситуацию в регионе.

* * *В Афганистане остается высокий уровень террористической угрозы, которая подпитывается, в том числе, и за счет внешних игроков. И моя позиция состоит в том, что России сегодня не нужно входить в плотное сотрудничество ни с правящим режимом, ни с оппозицией, но при этом надо хорошо понимать, что происходит в стране. Но контакта, к сожалению, нет: в Афганистан приезжает мало наших экспертов, а афганская сторона не может или не хочет достучаться до представителей России, которые оказываются в Афганистане по государственной, журналистской или академической линии.

Записала Мария Яновская

Международное информационное агентство «Фергана»

«Фергана» начинает публиковать статьи западных экспертов, написанные для проекта Программа изучения Центральной Азии (Central Asia Program) при Школе международных отношений имени Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона (США). Статья Майкла Денисона, директора по исследованиям компании Control Risks; бывшего специального советника госсекретаря Великобритании по иностранным делам и делам Содружества, — о том, как мировой рынок нефти и газа влияет на изменение интересов Запада, Китая и России в регионе и какова будет стратегия отношений ведущих мировых игроков со странами Центральной Азии.

* * *Одной из координат, определявших геополитику в Центральной Азии после распада Советского Союза, была конкуренция за возможности разрабатывать нефтегазовые месторождения в регионе. Политические элиты стран — нефтегазовых производителей Центральной Азии рассматривали сектор как локомотив, обеспечивающий более широкое развитие национальной экономики и инструмент, гарантирующий суверенитет. Внешние игроки рассматривали доступ к сектору в качестве одного из механизмов для укрепления или приобретения влияния в регионе, а также как возможность повышения своей энергетической безопасности, а в коммерческом плане — как новую глобальную возможность для крупных корпоративных игроков.

Однако нефтегазовая промышленность находится в состоянии болезненной и стремительной трансформации. Модели спроса, предложения и торговли быстро меняются. Новые технологии открывают нетрадиционные запасы, сдвигающие географию производства и меняющие зависимость от импорта. На энергобаланс крупных потребителей повлияли такие внешние шоки, как ядерная катастрофа в Фукусиме в 2011 году. Политика относительно изменения климата и возобновляемых источников энергии, наряду с остатками геополитической напряженности, продолжает влиять на безопасность поставок и цены на сырье. Кроме того, вопрос о собственности на сырье, поднимаемый в виде ресурсного национализма и давления национальных нефтяных компаний (ННК), все больше становится определяющим фактором при принятии инвестиционных решений, особенно в условиях проектов, комбинирующих высокую стоимость и высокий риск.

Данная статья делает попытку вкратце обрисовать главные последствия волатильности нефтегазовой отрасли для энергетической геополитики Центральной Азии. Она задается вопросом, возможно ли, что в условиях наличия запасов с потенциально более «длинным» сроком использования, дискурс о Новой Большой Игре, характеризующий представление реалистов о регионе в первые два десятилетия его независимости, несколько потерял свою актуальность.

Как начиналась игра

Со времен распада Советского Союза в 1991 году энергетический потенциал Центральной Азии был неотъемлемой составляющей геополитического дискурса, как внутри, так и за пределами региона. Несмотря на то, что внимание Запада изначально было сфокусировано на предотвращении потенциальной утечки оружейного обогащенного урана в плохо защищенных местах в Казахстане, на данной ранней стадии были оформлены коммерческие отношения с западными международными нефтяными компаниями (МНК), часто со значительной дипломатической поддержкой.

Советский энергетический комплекс был построен, чтобы обеспечить поставки в крупные населенные пункты, и экспортные маршруты располагались в пределах территории России и через нее, с ограниченной межрегиональной инфраструктурой, которая позволяла бы наладить совместное использование местных ресурсов. После распада рублевой зоны в 1993 году и соответственно лишения каких-либо возможностей восстановления действительно общего постсоветского экономического пространства, правительства стран Центральной Азии решили, что наиболее очевидный путь к политическому и экономическому суверенитету (а также обогащению элит) лежит через максимизацию доходов от нефти и газа за счет инвестиций и диверсификации экспорта.

Таким же образом Запад рассматривал развитие энергетического сектора и вместе с этим более диверсифицированного экспортного портфеля как содействие укреплению региональной безопасности, обеспечение более гладкого перехода к рыночной экономике, а также противодействие российскому реваншизму.

Завышенные оценки доказанных запасов региона (ныне печально известный отчет госдепартамента США Конгрессу в 1997 году предположил, что Каспийский бассейн может содержать целых 200 миллиардов баррелей нефти) предоставили дополнительный импульс к строительству дополнительных экспортных трубопроводов в обход России и Ирана. С точки зрения России, новые нефтепроводы, и особенно газопроводы, не пересекающие территорию России, ослабляют ее политическое и экономическое влияние в регионе и создают потенциальную угрозу ее почти монопольному положению в секторе европейского газового рынка. Кроме того, российские стратеги предполагали, что долгосрочные инвестиционные проекты в энергетическом секторе Каспийского бассейна несут риски для безопасности: за западными МНК часто следует НАТО. Таковы были параметры дискурса о Новой Большой игре.

По просьбе друзей

Фундаментальные недостатки конструкции этой версии евразийской энергетической геополитики были двоякими. Во-первых, государства Центральной Азии быстро превратились из потребителей созданной извне геополитической игры в ее агентов.

Руководители Казахстана, Туркменистана и Узбекистана, все в большей или меньшей степени, стремились сбалансировать национальный суверенитет, интересы западного капитала и умиротворение российского «права доступа» в регион. Тем не менее, президент Ислам Каримов был, возможно, первым центральноазиатским лидером, который активно стремился влиять на широкую геостратегическую среду, используя географию и ресурсы Узбекистана в национальных интересах. После террористических атак 9 сентября 2001 года Каримов эксплуатировал статус Узбекистана как страны на линии «фронта», для укрепления отношений в сфере безопасности с США, которые, хотя впоследствии и обострились, служили демонстрацией того, что геополитические отношения могут, в определенной степени, зависеть от самих региональных субъектов.

В энергетическом контексте, Казахстан и Туркменистан стремились сбалансировать сохранение коммерческих связей с Россией, избирательно подходя к доступу к западному капиталу и техническим знаниям, чтобы постепенно диверсифицировать точки входа на мировом нефтяном рынке и наладить торговлю газом в Европе, Южной Азии,Китае и Иране. В частности, в Казахстане правительство стремилось активно использовать близость своей сырьевой базы для ряда рынков через постепенное ужесточение условий работы для МНК с 2003 года, участвуя в таких стратегических экспортных проектах, как нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) и нефтепровод Казахстан-Китай. Для Туркменистана, максимизация потенциала экспорта газа стала лейтмотивом внешней политики, формируя отношения с Ираном, Афганистаном (включая «Талибан» периода до 2001 года) и, самое главное, с Китаем, через предоставление преференциальных концессий на добычу и поставки значительных объемов туркменского газа через газопроводный комплекс Центральная Азия-Китай.

Второй недостаток конструкции, по крайней мере, в энергетическом секторе заключался в том, что внешнее геополитическое влияние уже не предусматривало оказание прямого или неформального контроля на местное управление, и тем более получение любого вида территориальной гегемонии, что предполагалось в концепции Большой игры ее теоретиком и родоначальником Халфордом Макиндером. Учитывая исторически существующий контроль Москвы над регионом и значительную территориальную близость России к Казахстану, Центральная Азия воспринимается в России как потенциальный канал транзитных угроз безопасности, таких, как нелегальная миграция, наркотрафик и исламский терроризм, а также и потенциальный источник внешних угроз внутренней безопасности. Для США, Европы и Китая, Центральная Азия сама по себе во многом не представляет важности. Никто не будет предоставлять значимых гарантий безопасности или тратить значительные ресурсы на формирование (или содействие координированному управлению) внутренней геополитики региона. Таким образом, значение Центральной Азии заключалось не в самой внутренней сущности региона, а скорее в том, как он соотносится с внешними интересами, основным из которых является энергетическая безопасность.

В целом, энергетическая геополитика в постсоветский период строилась вокруг двух заповедей: во-первых, максимизация суверенитета и самостоятельности действий государств Центральной Азии усилиями местных и западных игроков, во-вторых, разное восприятие безопасности и угроз в регионе, могущих повлиять на внешние интересы.

Нефтегазовая революция

Сегодняшняя революция в мировой нефтяной и газовой промышленности, вероятно, окажет побочные последствия для энергетической геополитики Центральной Азии. Благодаря применению технологий и инвестиций в добычу сланцевой нефти, глубоководные и подсолевые отложения, глобальная ресурсная база в настоящее время постепенно накапливает возобновляемые запасы. В период между 1980 и 2011 годами было значительно больше накоплено резервов (1771 млрд. баррелей), чем произведено (795 млрд. баррелей). Одновременно меняется структура потребления. Страны ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) в настоящее время не демонстрируют рост потребления нефти, благодаря сочетанию нескольких факторов: политика по изменению климата, изменения на транспортном рынке и развитие альтернативного топлива из сектора агробизнеса, таких как этанол и биодизель. Спрос на нефть в транспортной отрасли (более половины потребления) в США и ЕС, по прогнозам, сократится на 30% в период между 2009 и 2035 годами, то есть с 17 млн. баррелей в день (мбд) до 11,5 млн. баррелей в день, в то время как спрос в Азии, по прогнозам, увеличится от 7,5 мбд до 13,5 млн. баррелей в день. Стабильность цен на нефть является важным индикатором на мировом рынке и сказывается на всех потребителях, но безопасность поставок является наиболее важной для Китая и Восточной Азии.

Рынок природного газа становится все более глобальным, вследствие растущих поставок сжиженного природного газа (СПГ), расширяющейся сети межрегиональных трубопроводов и ценообразования, комбинирующего спотовые и долгосрочные контракты на поставку. Учитывая состояние потока в глобальном энергетическом рынке, заявления о «золотом веке газа» все еще могут быть преждевременными. Тем не менее, совмещение нескольких факторов указывает на прочное фундаментальное обоснование глобального первичного спроса, подкрепляющееся постепенным расширением поставок.

К таким факторам относятся: планы в государственных и промышленных кругах рассматривать газ как относительно чистое топливо для перехода к возобновляемым источникам энергии; быстрое расширение добычи нетрадиционного газа в Северной Америке, наряду с большим потенциалом гибкости поставок вследствие достигнутого прогресса в области технологии бурения; более диверсифицированное глобальное распределение запасов сланцевого, плотного газа и метана угольных пластов; прогнозируемые изменения в политике Германии и Японии, смещающиеся от ядерной энергетики в сторону газа, а также серьезные исследования возможностей конверсии механизмов грузоперевозок на газ.

В настоящее время на мировом рынке существует избыток газа: цены на Henry Hub (ценовой ориентир для газовых контрактов США) находятся на нижних границах. Доля России на европейском рынке находится под давлением катарского газа (первоначально предназначавшегося для насыщения рынка США), который продается по спотовым ценам ниже, чем цены, традиционно закладываемые «Газпромом» в свои долгосрочные контракты. Долгосрочные контракты на поставку значительных объемов газа из Центральной Азии в Европу неожиданно оказались в конце очереди.

Игра окончена?

Потребители Восточной Азии имеют возрастающее значение в глобальной безопасности поставок нефти. В случае с Китаем, который ведет жесткий курс на урбанизацию и экономику, ориентированную на потребление, в условиях сдерживающей политической среды, безопасность поставок нефти является одним компонентом в поддержании отечественного прогресса. Уменьшение зависимости Запада от ближневосточной нефти представляет собой долгосрочную стратегическую дилемму для Китая, который до сих пор полагался на США в вопросах обеспечения безопасности в регионе. Центральная Азия представляет собой микрокосм более широкой картины. Несмотря на деятельность Шанхайской организации сотрудничества, Китай в целом согласился с привилегированными и укоренившимися отношениями России с правительствами стран Центральной Азии в сфере безопасности и сбора информации. В то же время Китай, по словам эксперта Бобо Ло, «продолжает беспокоиться о бизнесе».

Критически важным и более широким геополитическим вопросом является то, станет ли Китай создавать достаточную силовую мощность для того, чтобы взять на себя некоторую часть глобальной ответственности за обеспечение безопасности производства и морских путей. Учитывая, что потенциальные риски срыва поставок энергоносителей из Центральной Азии значительно ниже, чем на Ближнем Востоке и, в основном, зависят от таких факторов, как неисполнение контрактов или экспроприация, Китай, вероятно, сохранит свой фокус на обеспечении стабильности двусторонних политических и коммерческих отношений, чем будет наращивать всеобъемлющее присутствие в сфере безопасности в Центральной Азии. Энергетическая геополитика для Китая будет по сути дела энергетической политикой.

С одной стороны, Запад свою работу в Центральной Азии выполнил. Государства региона получили достаточно устойчивый суверенитет. Были введены в строй и находятся на завершающих стадиях строительства новые трубопроводы, соединяющие Восток и Запад. Контракты МНК по разведке и добыче продолжают осуществляться, хотя и часто возникают стрессовые моменты, создающие операционный риск. Несмотря на скорое введение в действие нефтяного месторождения Кашаган в Казахстане, а также скрытый газовый потенциал в Туркменистане для экспорта в ряд региональных рынков, регион имеет сравнительно низкое значение для Запада в плане вклада в глобальный баланс поставок, в частности, на рынке природного газа. Кроме того, существует весьма ограниченный спрос на форсирование изменений во внутренней политике в Центральной Азии, хотя мероприятия по продвижению демократии и инициативы по улучшению в области управления будут продолжаться. Высокое геостратегическое значение Центральной Азии для Запада будет заключаться больше в том, что этот регион может воспроизводить угрозы безопасности либо локально, либо в Афганистане, непосредственно влияющие на западные проблемы безопасности, в частности, через транснациональный исламистский терроризм или потоки наркотрафика, способные превратиться, как в Латинской Америке, в квази-политическую нарко-партизанскую деятельность.

В глобальной схеме вероятность обеих угроз классифицируется разведывательными агентствами в категории «низкой вероятности — среднего воздействия» и не требует применения значительных ресурсов.

Внимание Запада на вопросах энергетики будет сосредоточено на стабильности контрактов, а не развитии других грандиозных планов.

Хотя влияние России в Центральной Азии сохраняется, в частности посредством «мягкой силы» языка и культуры, неформальных деловых связей и в сфере безопасности, ее политическое и экономическое влияние находится в стагнации. Становится менее вероятно, что вопрос о преемственности власти в Центральной Азии будет диктоваться из Москвы, но, скорее всего, вопрос будет решен, возможно, и «грязным» методом, в пределах региона. Россия не вмешалась в проблемы Кыргызстана, по большому счету, не ввязывается в узбекско-таджикские трения и не влияла на смену власти в Туркменистане в 2006 году. Остаточное российское влияние в виде «фактора вмешательства» или «третьего лишнего» также сократились и, одновременно, ее стратегические энергетические интересы на мировом рынке перешли на уровень среднесрочной «длины» поставок, о чем свидетельствует быстрое снижение закупок газа «Газпромом» у Туркменистана. С практической точки зрения энергетическая геополитика станет местной — обеспечение объемов поставок для регионального потребления внутри России, а также обеспечение максимальных транзитных пошлин на транзит нефти, и в то же время стремление сохранить долю России на европейском рынке газа.

Что же насчет самих стран Центральной Азии в их статусе производителей и транзитных государств? После первоначально наивного периода в своей работе с внешними инвесторами, руководства Казахстана, Узбекистана и Туркменистана все стремились использовать свои ресурсные богатства для утверждения национального суверенитета и расширения своей возможности для маневра с более влиятельными внешними субъектами. Этот рычаг в переговорах ослаб по мере того, как проекты по разработке и переработке ресурсов стали взрослеть, а мировой рынок меняться. В частности, переход к глобализации газового рынка и растущий потенциал для использования нетрадиционных источников энергии в других частях мира не оправдывает усилия по обеспечению поставок из Центральной Азии на региональные рынки в ущерб другим проектам.

Главная карта стран-производителей заключается в их территориальной близости к Китаю, ключевому рынку для роста мирового потребления энергии.

Учитывая эти факторы, в энергетической геополитике Центральной Азии значение внешней конкуренции за ресурсы региона снизится и станет более важной способность правительств стран региона осуществлять и придерживаться условий конкретных коммерческих соглашений. В этом смысле, в среднесрочной перспективе это означает «конец игры». Для Центральной Азии энергетическая геополитика в большей степени станет локальной энергетической политикой.

* * *Программа изучения Центральной Азии (Central Asia Program) при Школе международных отношений имени Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона является независимым проектом, направленным на развитие научной и аналитической работы по изучению современной Центральной Азии. Программа также предоставляет площадку для дискуссий и нацелена вовлечь коллег из США, Европы, России, Азии и Центральной Азии в совместную работу, продвигая различные формы взаимодействия и совместные проекты.

Программа регулярно переводит на русский язык некоторые из последних работ западных исследователей по Центральной Азии.

Международное информационное агентство «Фергана»

Не будет преувеличением сказать, что от того, как будет развиваться ситуация в регионе Ближнего Востока, во многом зависит будущее всей системы международных отношений. Пока в центре внимания находятся наиболее очевидные и острые проявления региональной нестабильности. Идут трудные поиски решения таких проблем, как многолетняя гражданская война в Сирии, урегулирование внутренних конфликтов в Ираке, Ливии, Йемене, возрождение израильско-палестинского мирного процесса. В регионе зарождаются новые, крайне опасные формы международного терроризма, беспрецедентно растут миграционные потоки, создавая многочисленные проблемы для соседних стран и целых континентов.

Между тем при всем значении каждой из этих сложных проблем все они в конечном счете являются проявлениями фундаментального кризиса системы безопасности и государственности на Ближнем Востоке. Очевидно, что без реформирования этой системы вряд ли можно надеяться на преодоление разнообразных последствий ее нынешнего кризиса.

Исторический контекст

На протяжении длительного времени Ближний Восток не был самодостаточным регионом с точки зрения обеспечения собственной безопасности; безопасность (как, впрочем, и большинство угроз безопасности) обычно была предметом регионального импорта и обеспечивалась внешними силами. В период между Суэцким кризисом 1956 года и операцией по освобождению Кувейта «Буря в пустыне» 1991-го регион был сферой советско-американского противостояния; Ближний Восток оказался одним из важнейших составных частей биполярного мира, ареной соперничества и ограниченного сотрудничества двух сверхдержав. Второй период – после «Бури в пустыне» и до начала так называемого арабского пробуждения 2010–2011 годов – характеризовался американской гегемонией.

При очевидных различиях эти форматы региональной безопасности имели важные общие особенности. Во-первых, основными элементами системы оставались государства региона, а наиболее значительные угрозы безопасности определялись межгосударственными противоречиями и конфликтами. Соответственно и сама система была основана на выстраивании региональных балансов – между арабскими странами и Израилем, между Ираном и Ираком и т.д. Существенные нарушения балансов вели к военным конфликтам.

Во-вторых, гарантами безопасности и стабильности в регионе выступали внешние игроки – сначала Советский Союз и Соединенные Штаты, а затем – США в одностороннем порядке. Причем для внешних гарантов безопасности регион неизменно представлял значительную ценность, диктующую и оправдывающую необходимость масштабного присутствия – экономического, политического, военного.

В-третьих, авторитарные политические режимы большинства стран региона отличались высоким уровнем устойчивости – одни и те же лидеры (или узкие клановые группировки) оставались у власти на протяжении многих десятилетий, массовые социальные протесты успешно предотвращались или подавлялись, явные угрозы государственности стран региона возникали лишь в исключительных случаях. В целом устойчивыми оставались и внешнеполитические ориентации стран региона; когда же эти ориентации менялись (резкий поворот Египта от СССР к США в середине 1970-х или выпадение Ирана из орбиты американского влияния после краха шахского режима в 1979 году), внешним гарантам удавалось сохранять общую региональную стабильность за счет коррекции двусторонних или многосторонних балансов внутри системы.

Меняющиеся правила игры

В начале второго десятилетия XXI века некогда неизменные основания региональной безопасности обнаружили свою хрупкость и неустойчивость. Для государств региона наступило время «идеального шторма», когда практически одновременно все перечисленные выше особенности региональной системы перестали работать. С началом «арабского пробуждения» рухнула стабильность целого ряда авторитарных арабских режимов.

Причем политический авторитаризм в регионе не был сменен устойчивыми демократическими политическими системами.

Основные угрозы безопасности региона стали все больше возникать не на уровне межгосударственных отношений, а внутри государств. Главными дестабилизирующими факторами оказались негосударственные движения и группировки, хотя и опирающиеся на поддержку отдельных стран и внешних сил. К этому принципиально новому вызову регион оказался неготовым.

С другой стороны, заинтересованность последнего внешнего гегемона в сохранении своего масштабного присутствия в регионе, которую многие местные элиты привыкли воспринимать как должное, также стала подвергаться сомнению. В американской элите отчетливо обозначились настроения «усталости от Ближнего Востока», а также сомнения в том, что США способны как-то повлиять на общую негативную траекторию развития региона. На фоне сланцевой революции в Америке и достижения Соединенными Штатами энергетической самодостаточности стало все труднее обосновывать приоритетность Ближнего Востока для внешней политики Вашингтона. А поскольку альтернативный внешний гегемон вряд ли появится в регионе в обозримом будущем, уход – пусть даже частичный – США неизбежно означал бы конец существовавшего с начала 1990-х формата региональной безопасности.

Стоит при этом заметить, что за последние четверть века под крылом американской гегемонии так и не сложилось эффективной действующей системы многосторонних институтов региональной безопасности. Существующие организации (Лига арабских государств или Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива) не способны взять на себя основные функции по обеспечению безопасности в регионе, как это было наглядно продемонстрировано в ходе последних конфликтов в Ливии и Сирии.

Дополнительным осложняющим фактором стало обвальное снижение цен на энергетические ресурсы в 2014–2016 годах. Несложно предсказать, что это снижение приведет к резкому обострению социально-экономических проблем не только в странах – экспортерах нефти и газа, но и во всем арабском мире. Соответственно будут расти и угрозы внутриполитической стабильности.

А вот роль региона в глобальном ценообразовании в энергетике снижается параллельно с падением цен на нефть. Последний яркий пример – кризис в отношениях между Саудовской Аравией и Ираном, который вопреки многочисленным предсказаниям никак не повлиял на общую тенденцию к дальнейшему снижению цен на нефть. Золотые времена ОПЕК и манипуляций ценами со стороны монархий Залива остались далеко в прошлом.

Что же означает новая ситуация для безопасности региона и его соседей?

Триумф пессимистов

Доминирующую тенденцию в нынешних обсуждениях проблем Ближнего Востока как на Западе, так и в России можно обозначить как триумф пессимизма. Считается, что регион вступает в исторически длительный период нестабильности, множественных конфликтов, перекройки государственных границ, социальных и экономических потрясений.

Если исходить из такого долгосрочно негативного сценария, то, по всей видимости, перспективы создания новой стабильной системы безопасности также не являются обнадеживающими. Регион при таком развитии событий неизбежно окажется ареной противостояния «региональных сверхдержав» (Саудовской Аравии, Ирана, Турции, в какой-то мере – Израиля), которые будут бороться за создание сфер влияния посредством поддержки своих «клиентов» и в ущерб региональной стабильности.

Если таково будущее Ближнего Востока на обозримую перспективу, то реалистической задачей внешних игроков должна быть задача минимизации неизбежного ущерба, предотвращение негативного воздействия ближневосточной нестабильности на другие регионы мира. Именно эта логика сегодня во многом обосновывает вовлеченность великих держав в борьбу против запрещенной в РФ террористической группировки «Исламское государство» (победить терроризм на чужой территории, чтобы не столкнуться с ним на своей). Эта же логика диктует приоритетность задачи не допустить распространения оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке (ликвидация химического оружия в Сирии, решение иранской ядерной проблемы): наличие ОМУ в нестабильном регионе создает потенциальные угрозы не только для самого региона, но и для всего мира.

Однако насколько возможно минимизировать негативные последствия, которые нестабильность на Ближнем Востоке будет иметь для всего мира? Реально ли с помощью бомбардировок Сирии и Ирака предотвратить новые террористические акты в Европе? Можно ли остановить поток мигрантов без восстановления стабильности в регионе? Насколько в современном глобальном и взаимозависимом мире вообще может работать «санитарный кордон» в отношении одного из его регионов?

Принципы новой системы

Понятно, что новая система безопасности в регионе должна носить инклюзивный характер; ее участниками должны стать все государства, включая ближайших соседей арабского мира – Израиль, Иран, Турцию. Альтернативный вариант, о котором говорят эксперты, – создание оборонительного союза арабских стран в формате некоего «арабского НАТО» во главе с суннитскими режимами Персидского залива. Этот вариант едва ли принесет безопасность региону, потому что он фактически предполагает воспроизводство архаичной системы холодной войны на Ближнем Востоке, противопоставляя арабский мир его традиционным региональным противникам.

Ясно также, что эффективная система по определению должна быть всеобъемлющей – военно-политические проблемы региона нельзя отделить от социально-экономических, энергетических, конфессиональных или гуманитарных. Формат «трех корзин» (безопасность, экономика и гуманитарное сотрудничество), который стал основой хельсинкского процесса в Европе 40 лет назад, мог бы – с очевидными поправками на региональную специфику – лечь в фундамент и новой системы коллективной безопасности на Ближнем Востоке.

Основные принципы хельсинкского процесса – отказ от применения силы и угрозы силой для решения спорных проблем, уважение суверенитета и территориальной целостности, приверженность урегулированию территориальных и пограничных споров исключительно путем переговоров или задействования других мирных средств, добросовестное выполнение взятых на себя международных обязательств – не менее актуальны для современного Ближнего Востока, чем они были для Европы в 1975-м.

Разумеется, военная ситуация там намного сложнее, чем она была на Европейском континенте в середине 1970-х. В регионе не существует ни жестко противостоящих друг другу двух военно-политических блоков, ни даже системы полноценных национальных государств. Но разве нельзя даже в этой сложной ситуации предусмотреть взаимные обязательства по прозрачности в военной области? Например, начать диалог по военным доктринам, проводить региональные встречи министров обороны, установить горячие линии между военными ведомствами. Разве невозможно договориться об обмене предварительными уведомлениями о проведении военных учений и о полетах военной авиации, об обмене наблюдателями на учениях, обмениваться данными о закупках крупных партий оружия?

Представляется более чем актуальным начать процесс разоружения на Ближнем Востоке, который превращается в один из наиболее милитаризованных регионов мира. Первыми шагами в этом направлении могло бы стать создание демилитаризованных зон, запрещение дестабилизирующих накоплений обычных вооружений, в том числе противоракетных, сбалансированное сокращение вооруженных сил главными военными державами региона и соседними странами. Вероятно, настало время вернуться к обсуждению планов превращения региона в зону, свободную от ОМУ, пусть даже на практическую реализацию этих планов потребуется длительное время.

Повестка дня региональной безопасности будет неполной, если не включить в нее противодействие нетрадиционным угрозам – борьбу с международным терроризмом, незаконным оборотом оружия и наркотиков, с организованной преступностью и нелегальными миграциями. По всей видимости, для каждого из этих направлений должен быть создан отдельный международный режим со своими процедурами и своим составом участников.

Этапы большого пути

Очевидно, что первым шагом к формированию новой системы безопасности в регионе должна стать максимальная консолидация всех сил, заинтересованных в ликвидации опаснейшего международного экстремистско-террористического очага на Ближнем Востоке. Борьба с международным терроризмом – тот общий фундамент, на котором могут строиться любые другие, более системные и более сложные конструкции региональной безопасности. Это одновременно и механизм восстановления доверия между государствами региона, без которого никакая система безопасности вообще невозможна.

Борьбу против международного терроризма необходимо перевести из формата разрозненных операций в формат единой стратегии под эгидой Совбеза ООН. Крайне важной представляется задача воссоздания прочной международно-правовой основы борьбы против терроризма, недопущение применения двойных стандартов в этой сфере.

После подавления терроризма (или параллельно с ним) должна решаться задача урегулирования сирийского, иракского, ливийского и йеменского кризисов. Безотлагательно должен быть запущен переговорный процесс по урегулированию палестино-израильского конфликта, который остается хроническим очагом нестабильности в регионе, провоцируя метастазы в других его точках.

В результате этих усилий будет накоплен опыт многостороннего сотрудничества. Затем должна заработать Инициативная группа по подготовке международной конференции по безопасности и сотрудничеству на Ближнем Востоке. Она должна согласовать географические рамки системы безопасности, круг ее участников, повестку дня, уровень представительства, место проведения форума, а также подготовить проекты его решений, включая определение мер безопасности, доверия и контроля. И начинать эту работу надо сейчас, чтобы народы Ближнего Востока увидели реальную перспективу обеспечения безопасности региона.

Об авторе: Игорь Сергеевич Иванов – президент Российского совета по международным делам (РСМД), министр иностранных дел России (1998–2004).
01.02.2016

Начиная со времен формирования в I тыс. до н.э., Великий шелковый путь пронизывал Центральную и Южную Азию. Уже в те времена это было не столько движение людей и товаров, сколько передача идей, культуры и технологий, эту функцию Великого шелкового пути сейчас выполняет Интернет. «Новый шелковый путь» — это уже скорее экономический инструмент геополитической игры.

Во времена раннего Средневековья, Китай был признанным лидером в производстве шелка, фарфора и чай. Китайский эксклюзив Европа, качество товаров которой до конца 17 века существенно уступало китайским, покупала в обмен на золото.

Напомним, что в конце 19 — начале 20 века было предпринято строительство КВЖД, соединившей китайскую Маньчжурию и Владивосток с европейской частью России. Позднее была построена Байкало-Амурская магистраль. Можно сказать, что до недавнего времени эта железнодорожная система являлась аналогом Шелкового пути. После развала Советского союза началась реализация проекта ТРАСЕКА, финансируемого Европейским Союзом, который должен был связать Европу, Кавказ и Азию в единую транспортную цепь.

Сейчас Китай и США педалируют становление «Нового Шелкового пути». Афганистан выступает ядром этой торговой сети, через эту страну пройдут все транспортные магистрали. Казахстан и Туркменистан, Таджикистан, Узбекистан и Киргизия благодаря выходу к морю получат доступ к новым рынкам и смогут гораздо интенсивнее торговать не только со всеми странами региона, но и с Европой.
Для Афганистана участие в этом проекте — хороший стимул к обеспечению безопасности и стабильности в стране, решение вопроса рабочей занятости населения и развития межнациональных взаимоотношений путем следования общим интересам стран-участниц.

Несомненно, экономическое сотрудничество и культурное развитие стран Центральной Азии и Афганистана в частности, будет способствовать уничтожению терроризма и религиозного экстремизма.
Помощник госсекретаря США по делам Южной и Центральной Азии Роберт Блейк, презентуя программу, отметил, что Афганистану будет возвращена его историческая роль регионального перекрёстка в новой сети экономических и торговых связей, которые укрепят экономическую стабильность как в самой стране, так и в соседних государствах.

Реализация проекта началась с прокладки новых железных дорог. Все старые магистрали в странах региона привязаны к России, а новые, напротив, отделят центральноазиатские государства от РФ: они будут строиться по европейскому стандарту, подразумевающему узкую колею, не стыкующуюся с РЖД.

Наша страна  представляет собой богатый мир для туристов. Важным фактором динамичного развития этой отрасли является уникальное расположение Узбекистана на перекрестке Великого шелкового пути, а также то, что в республике насчитывается более 7000 памятников разных эпох и цивилизаций, многие из которых включены в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

В одном только Самарканде – столице государства великого Амира Темура – сосредоточено множество достопримечательностей, известных сегодня всему миру. Визитной карточкой и украшением города стали архитектурный ансамбль Регистан и обсерватория Улугбека, мечеть Биби-Ханым, построенная по распоряжению Сахибкирана, а также знаменитый мавзолей Амира Темура, который по праву считается одним из лучших образцов архитектуры средневекового Востока.

Не уступает Самарканду по обилию и значимости исторических памятников и мест поклонения священная Бухара

Величественные минареты, мечети и медресе, торговые купола и базары, хавузы-водоемы и площади являются свидетелями 2500-летней истории Бухары. А еще Хива, Шахрисабз, Термез с не менее богатой многовековой историей и уникальными шедеврами архитектуры, вызвавшими восхищение предков и современников.

С обретением независимости в Узбекистане были выработаны кардинально новые принципы государственной политики в сфере туризма. Так, 27 июля 1992 года указом Президента Ислама Каримова была создана Национальная компания «Узбектуризм», на которую возложена задача осуществления политики государства в этом направлении, формирования национальной модели развития туризма.

В 1999 году был принят Закон Республики Узбекистан «О туризме», основная цель которого – правовое регулирование отношений в области индустрии гостеприимства, а также защита прав и законных интересов путешественников и субъектов данной сферы.
В последующие годы на основе этого документа было принято более 30 подзаконных актов.

Кроме того, в стране приняты и последовательно выполняются целевые государственные и территориальные программы развития туристической отрасли. В частности, в 1999-2005 годах была реализована Государственной программа развития туризма в Узбекистане. За последние годы успешно претворены в жизнь региональные программы поддержки индустрии отдыха в Ташкентской, Кашкадарьинской, Хорезмской и других областях.

За минувший период Узбекистан снискал имидж  государства с динамично развивающейся современной туристской инфраструктурой

В стране построено много новых фешенебельных гостиниц, в том числе и общенациональные сети по типу B&B, которые способны обеспечить иностранным гостям высококлассный уровень сервиса. Наряду с крупными отелями, предоставляющими услуги под такими всемирно известными брендами, как Radisson, Lotte, Ramada, Wyndham, в столице и областях Узбекистана создана сеть частных заведений для малых групп и семейных туристов.

Модернизированы аэропорты в Ташкенте, Самарканде, Бухаре, Ургенче, Фергане и Навои. Сегодня в Узбекистане функционируют 11 воздушных гаваней международного уровня. Национальный авиаперевозчик «Узбекистон хаво йуллари» располагает самыми современными авиалайнерами Boeing и Airbus, которые осуществляют регулярные рейсы в более чем 50 городов Европы, Азии, Ближнего Востока и Северной Америки. В нынешнем году ожидается пополнение в авиапарке Национальной авиакомпании двумя воздушными лайнерами нового поколения Boeing-787 Dreamliner, что станет важным шагом в качественном повышении уровня оказываемых нашей страной туристических услуг.

Туристы имеют возможность добираться до достопримечательностей посредством и железнодорожного транспорта

В 2011 году между Ташкентом и Самаркандом начал курсировать высокоскоростной поезд Аfrosiyob производства испанской компании PATENTES TALGO S.L. В 2015 году Аfrosiyob начал ездить и в Карши – административный центр Кашкадарьинской области. Удобство и комфорт этого поезда отмечают как иностранные гости, так и местные пассажиры.

В Узбекистане созданы благоприятные условия для представителей бизнеса, занимающихся оказанием туристских услуг. По данным 2015 года, в республике действуют 1279 туристических организаций, в частности, 548 гостиниц, турбаз и кемпингов, 731 туркомпания.

В последние годы внедряются новые виды путешествий, в том числе экотуризм, геотуризм, экстремальное, медицинское и культурное направления, а также альпинизм, рафтинг, рыбалка. В данном процессе принимаются во внимание особенности и возможности каждого региона. К примеру, в областях с небольшим количеством исторических памятников развиваются экотуризм, геотуризм, путешествия off-road, в горных зонах – экстремальные туры. Реализуются проекты по реставрации объектов культурного наследия, строительству и реконструкции туристических объектов, разработке новых маршрутов по древним памятникам и живописным местам.

Результаты проводимых реформ проявляются в последовательном увеличении количества путешественников в страну. Их восхищают не только природная красота нашего края, его богатая история, разнообразная культура и великолепные исторические памятники, но и многовековые традиции узбекского народа, его радушие и гостеприимство, и, конечно, непревзойденная национальная кухня.

Благодаря росту доходов населения Узбекистана и совершенствованию инфраструктуры индустрии отдыха все больше развивается и внутренний туризм. Ежегодно по стране путешествуют миллионы наших соотечественников, к услугам которых – удобная транспортная инфраструктура, комфортабельные гостиницы и высокий уровень сервиса.

В целях дальнейшего увеличения турпотока Узбекистан активно развивает сотрудничество со многими государствами мира

В этой связи подписаны межправительственные и межведомственные договоры с рядом зарубежных стран. Не менее важное значение имеет взаимодействие со специализированными международными организациями в области туризма.

В частности, с 1993 года Узбекистан является членом Всемирной туристской организации ООН (UNWTO), объединяющей более 150 государств. С 2004 года в Самарканде действует Региональный центр ЮНВТО по Великому шелковому пути, координирующий поддержку туризма на этой трансконтинентальной магистрали. Признавая заслуги нашей страны в сфере развития отрасли, страны-члены Организации неоднократно избрали Республику Узбекистан в руководящий орган – Исполнительный Совет, 99-я сессия которого в 2014 году прошла в Самарканде. Проведение данного форума на узбекской земле стало еще одним свидетельством признания международным сообществом эффективности осуществляемых в республике комплексных мер по развитию туристской отрасли.

Выступая на открытии сессии, генеральный секретарь организации Талеб Рифаи отметил, что наша страна играет ведущую роль в укреплении международного сотрудничества по дальнейшему развитию туризма на Великом шелковом пути

— Мы видим очень много изменений в Узбекистане. Под мудрым и дальновидным руководством Президента Ислама Каримова, который уделяет много внимания развитию туризма, республика сможет стать одним из основных центров развития туризма, — сказал генсек UNWTO.

Важное место в обеспечении ускоренного развития туристического сектора Узбекистана на современном этапе занимают регулярно проводимые в республике крупные мероприятия, на которые собираются представители туриндустрии со многих стран мира с целью обсуждения основных тенденций динамики отрасли и налаживания деловых связей.

С 1995 года в Узбекистане осенью ежегодно проводится Ташкентская международная туристическая ярмарка (ТМТЯ). Данный форум является хорошей площадкой для конструктивного диалога партнеров, осуществляющих деятельность в этой сфере. В минувшем году состоялась двадцать первая по счету ярмарка, в рамках которой прошла презентация туристических возможностей Узбекистана.

Главным новшеством ТМТЯ-2015 стал проект Hosted Buyers («Профессиональный покупатель»).

Hosted Buyers представляет собой специализированную программу деловых встреч, на которую заранее приглашается особый привилегированный покупатель с конкретной целью – встретиться с заинтересованным партнером и договориться о продаже продукта, товара и услуги или реализации специальной совместной программы или проекта.

С 2013 года ежегодно в апреле проводится Международная выставка «Мир отдыха», открывающая весенне-летний туристический сезон в Узбекистане. На данном мероприятии представляется яркость и своеобразие культуры регионов республики, их туристический потенциал. Выставка создает возможность отечественным и зарубежным туроператорам продвигать в начале нового сезона свои продукты и услуги, заключать договоры с крупными клиентами.

Следует отметить, что в рамках выставки «Мир отдыха-2015» прошла международная научно-практическая конференция Всемирной туристской организации ООН на тему «Гастрономический туризм как фактор конкурентоспособного продукта». В ходе форума были обсуждены вопросы развития в Узбекистане данного вида туризма, дальнейшего расширения международного сотрудничества в этом направлении.

Таким образом, Узбекистан по своему туристическому потенциалу занимает одно из лидирующих мест в мире. Достигаемые успехи в этой области являются результатом комплексной работы по дальнейшему развитию в нашей стране отраслевой инфраструктуры, широкой популяризации возможностей республики в этой сфере.

Президент Ирана Хасан Рухани отправился в историческое европейское турне. Впервые более чем за 10 лет высшее руководство Исламской Республики посетит европейские столицы, чтобы заключить многомиллиардные сделки. Тегеран превращается в золотое дно для Европы, становится драйвером банковской системы Старого Света и – в перспективе – конкурентом России, оказавшейся под санкциями.

Первым пунктом в графике представительной иранской делегации стал Рим, где Рухани проведет переговоры с премьер-министром Маттео Ренци и бизнесменами. Итальянские компании, в частности трубопроводная Saipem; поставщик для металлургической промышленности Danieli; Condotte, занимающаяся водной инфраструктурой; строительная фирма Coet, подпишут контракты на 17 млрд евро, сообщил Financial Times высокопоставленный европейский чиновник. Это «только начало», добавил он: Eni, Enel Ferrovie dello Stato, судостроительные Gavio и Fincantieri уже выстраиваются в очередь к Ирану. Впрочем, замминистра по промыслам, торговле и промышленности Ирана, председатель Организации развития промыслов Мехди Карбасиан назвал более скромную цифру – 5 млрд евро.

В отличие от политиков итальянская общественность встретила Рухани в штыки, напомнив, что пока президент колесит по стране, более 40 журналистов находятся в застенках исламских тюрем.

Также иранский президент отправится на поклон к папе Римскому Франциску, который выступил за мирное урегулирование кризиса вокруг атомной программы Ирана и вмешался непосредственно, призвав конгресс США не саботировать ядерную сделку.

Из Рима Рухани вылетит в Париж, где в среду встретится с президентом Франции Франсуа Олландом. FT отмечает, что французские компании стали «одними из наиболее агрессивных в ухаживании» за Ираном сразу после отмены санкций. Делегации из Парижа посещали Тегеран едва ли не еженедельно, чем вызвали гнев американской администрации.

На прошлой неделе президент Renault-Nissan Карлос Гон объявил о планах фирмы «выйти на иранский рынок» и предсказал «гораздо более масштабное» присутствие, чем раньше. Конкурирующий автопроизводитель – Citroеn, продавший 1 млн автомобилей в Иране в канун ухода с рынка, – уже обсуждает новое сборочное предприятие в партнерстве с Iran Khodro. На Тегеран нацелились и нефтяники из французской Total.

Однако сделкой года станет контракт Iran Air и Airbus. Ожидается, что Тегеран приобретет минимум 114 лайнеров европейской корпорации. Airbus сделку не комментирует, но ранее иранские чиновники заявляли, что стране в ближайшие годы потребуется по меньшей мере 400 средне- и дальнемагистральных лайнеров, а также 100 небольших самолетов.

«Мы должны модернизировать нашу авиацию, – заявил президент Ирана. – Мы должны сделать все наилучшим образом, чтобы использовать постядерную атмосферу для роста, развития и занятости молодежи». Тегеран надеется на 50 млрд инвестиций от европейских компаний в год. Ранее иранские чиновники заявляли, что привлечение 30–50 млрд евро позволит обеспечить рост экономики на 8% в год.

«Для Ирана сейчас очень выгодно восстановить все отношения, которые он наладил до введения санкций. Наиболее объемными они были с Германией, Италией и Францией. Кроме того, достаточно активно, но по синусоиде развивались отношения с Великобританией, которая также находится в сфере интересов Тегерана», – заметила заведующая сектором Ирана Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Нина Мамедова. Она обратила внимание, что Европа с введением санкций заменила иранскую нефть российской. «Отношения России и Европы сейчас на такой стадии, что ядерная сделка, возможно, благоприятствует возобновлению иранских позиций», – добавила Мамедова.

Эксперты полагают, что отмена санкций, размораживание 100 млрд финансовых средств Ирана, заключение новых контрактов с итальянскими и французскими фирмами станут драйвером развития банковского и корпоративного секторов Европы, которые смогут осуществлять транзакции вместо американских кредитных учреждений. Хотя Минфин США официально и не запрещал работать с Тегераном, ведомство выпустило 50-страничный документ с «рекомендациями» европейским банкам, где оговаривается, с какими юридическими и физическими лицами по-прежнему не стоит работать.

Европейским компаниям, которые уже назвали Иран золотым дном, будет очень непросто выйти на дружественный рынок: здесь их ждет жесткая конкуренция с другими странами. На днях Тегеран посетил с официальным визитом председатель КНР Си Цзиньпин, и стороны договорились о привлечении 50 млрд китайских инвестиций в год. Таким образом, Иран получит около 550 млрд в течение ближайших 10 лет.

Итальянцы желают поучаствовать в ирано-китайском предприятии Salco, который станет крупнейшим алюминиевым предприятием в Иране, однако здесь конкуренцию составят французы. Бокситы, цинк и железная руда притягивают японские и австралийские фирмы. Иран отказался от понятия золотой акции, объявив, что заинтересованная сторона может выступить 100-процентным собственником предприятий или войти в совместные предприятия. На развитие стальной промышленности Тегерану требуется 20 млрд долл., сказал начальник управления международных дел Ассоциации производителей и экспортеров железной руды Кайван Джафари Техрани.

«Вопросы экономического сотрудничества с Ираном будут преобладать на переговорах с европейскими лидерами. Страны ЕС загодя проработали законодательную основу для отмены санкций и сняли их, как только такая возможность появилась. Европейский бизнес стоял на высоком старте, чтобы возобновить сотрудничество», – заявила в беседе с «НГ» старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Ирина Федорова. Она добавила, что для европейских компаний после визита Си Цзиньпина сложится конкурентная ситуация, и «работать на иранском рынке будет не так просто».

Помимо Китая Иран намерен привлечь к проектам страны АСЕАН. Наконец, Тегеран восстановил экономические отношения и с арабскими странами: вскоре Иран снова начнет продавать нефть Египту.

Евгений Медведев
26.01.2016

Забота о здоровье каждого гражданина с первых дней независимости стала одним из приоритетных направлений государственной политики Узбекистана.

Общенациональная программа по охране здоровья населения и воспитанию гармонично развитого подрастающего поколения поставила перед страной масштабные задачи по глубокому реформированию и модернизации медицинской сферы. В результате ее реализации за минувшие годы был создан крепкий фундамент, на котором продолжает развиваться и обновляться система здравоохранения республики.

Как отметил Президент Ислам Каримов в своем докладе по итогам социально-экономического развития страны в 2015 году, благодаря осуществленным мерам материнская смертность на 100 тысяч новорожденных сократилась с 23,1 до 19 случаев, смертность детей в возрасте до 5 лет – с 14,8 до 13,9. По этим показателям наша страна полностью достигла соответствующих Целей развития тысячелетия ООН.

Масштабы проделанной в данном направлении работы говорят сами за себя. Так, за годы независимости в стране была  сформирована принципиально новая и по-своему уникальная, единая система по оказанию высококвалифицированной бесплатной неотложной медицинской помощи населению, состоящая из специализированных областных больниц и отделений в городах и районах, отвечающих самым высоким требованиям и международным стандартам. Для  руководства и координации их деятельности был создан Республиканский научный центр экстренной медицинской помощи.

Наряду с этим, по всей республике открыто более 3200 сельских врачебных пунктов, играющих чрезвычайно важную роль в усилении низового звена системы здравоохранения. Все они оборудованы современной медицинской техникой, а первичную медицинскую помощь в них оказывают врачи общей практики, что в мире встречается в единичных случаях.

Осуществлена оптимизация сети учреждений здравоохранения на различных уровнях, созданы компактные, оснащенные современным оборудованием и квалифицированными кадрами районные и областные многопрофильные объединения и центры, семейные поликлиники.

Сегодня в стране функционируют более 10 республиканских специализированных научно-практических медицинских центров на базе признанных научных школ по таким направлениям, как кардиология и кардиохирургия, акушерство и гинекология, урология, офтальмология, пульмонология и фтизиатрия, эндокринология, и другим, где сосредоточены профессионально подготовленные кадры высочайшей категории, которые оказывают медицинские услуги на современном высокотехнологичном оборудовании.

В республике проводится бесплатная вакцинация всех детей в возрасте до двух лет, что позволило полностью ликвидировать такие заболевания, как дифтерия, столбняк, полиомиелит. 100 процентов детей в возрасте до 14 лет дважды в год охватываются углубленными медицинскими осмотрами, а женщины фертильного возраста – ежегодно. Практически во всех областях Узбекистана действуют перинатальные и скрининг-центры матери и ребенка. Все беременные женщины в сельской местности за счет средств государственного бюджета обеспечиваются поливитаминами, необходимыми для формирования здорового плода.

Продолжается работа по укреплению материально-технической базы и кадрового потенциала системы здравоохранения, результаты которой воплощаются в открытии новых, реконструкции действующих медицинских учреждений и оснащении их наиболее передовым оборудованием, подготовке и переподготовке высококвалифицированных кадров. Ежегодно на эти цели выделяются средства в объеме 15,7 процентов от всех расходов государственного бюджета, что составляет 4,1 процент от ВВП страны.

Так, в 2015 году на строительство, реконструкцию, капитальный ремонт и оснащение 141 учреждения здравоохранения было затрачено около 500 миллиардов сумов. Завершены работы по реконструкции и введены в эксплуатацию Республиканский детский костно-туберкулезный санаторий, Ургенчский филиал Ташкентской медицинской академии, областные многопрофильные медицинские центры в Андижане и Бухаре, областные детские многопрофильные медицинские центры в Карши и Самарканде, а также медицинские объединения в ряде районов республики. Завершена оптимизация сельских врачебных пунктов с оснащением их современным диагностическим и лечебным оборудованием.

Все эти усилия направлены, прежде всего, на дальнейшее повышение уровня и качества жизни населения страны, особенно социально уязвимых категорий граждан. В этой связи на протяжении многих лет в республике ежегодно принимаются государственные программы, инициированные руководством страны и направленные на реализацию комплексных проектов по укреплению и развитию социальной защиты различных групп населения и социально значимых сфер.

Последовательное и системное воплощение в жизнь этих важных инициатив свидетельствует о дальновидности и продуманности государственной политики, направленной на создание условий для рождения и формирования здорового поколения. Это, в свою очередь, служит достижению долгосрочной стратегической цели – сохранению и улучшению генофонда нации, повышению продолжительности и качества жизни людей. Ведь здоровье будущих поколений – это залог дальнейшего прогресса и процветания государства.

Логическим продолжением этой широкомасштабной работы стала инициатива Президента Ислама Каримова об объявлении 2016 года в Узбекистане Годом здоровой матери и ребенка. В этой связи главой государства в центр внимания были поставлены вопросы обеспечения необходимых социальных, бытовых и медицинских условий, особенно для жителей сельской местности и отдаленных районов, задачи по дальнейшему совершенствованию законодательства, касающегося охраны семьи, материнства и детства.

Символично, что именно в этом году в столице будет завершено строительство современной многопрофильной детской клиники стоимостью 130,6 миллионов долларов, осуществляемое совместно с партнерами из Южной Кореи. Сдача в эксплуатацию в ближайшем будущем этого единственного в странах СНГ медицинского учреждения – четвертого, самого высокого уровня, станет еще одним важным шагом на пути воспитания здорового поколения.