16-18 ноября президент Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган побывал с рабочим визитом в Пакистане и Узбекистане – двух ключевых странах «расширенной» Центральной Азии. Наблюдатели считают, что Турция пытается создать группу лояльных себе мусульманских государств, на которые можно было бы опереться в случае обострения конфликта с Западом. Новые друзья понадобились Эрдогану на фоне усиливающихся трений с Европой и США после подавления июньского военного переворота и последующего фактического установления происламистского режима, то есть своеобразной противоположности диктатуры Ас-Cиси в Египте.
В Пакистане он встретился с избранным еще в 2013 году президентом Мамнуном Хусейном и возглавляющим правительство уже в четвертый раз премьер-министром Навазом Шарифом, а в Узбекистане с его новым руководителем Шавкатом Мирзиеевым. Поскольку покойный Ислам Каримов в последние полтора десятилетия сближаться с Турцией желанием не горел, то Эрдоган приехал «прощупать» Мирзиеева на предмет возможного изменения этой ситуации. «Во время своего визита в Узбекистан я хочу открыть новую страницу отношений с нашими узбекскими братьями», — громогласно объявил он на пресс-конференции в аэропорту Анкары перед началом поездки.
«Стратегическая глубина или, иными словами, концепция ближнего зарубежья Турции должна распространяться на гораздо более отдаленные пространства. (…) Если выразить эту концепцию расширенного ближнего зарубежья с исторической точки зрения, вместе с пространством Османской империи она охватывает пространство Великой Сельджукской империи», — без обиняков уведомил автор «Milli Gazete» («Национальной газеты») Мехмет Сейфеттин Эрол, освещая начало визита своего президента.
До этого, примерно с 1999 года, заявления о необходимости крепить узбекское тюрко-исламское единство звучали не слишком громко: после серии терактов в Ташкенте и вторжений отрядов Исламского движения Узбекистана (ИДУ) руководство Турции было прекрасно осведомлено о светском настрое президента Каримова. Так или иначе, очевидно, чтобы не раздражать партнеров по переговорам перед приездом Эрдогана, турецкая полиция запретила проведение съезда узбекских исламистов в Стамбуле – так называемого курултая Народного движения Узбекистана (НДПУ), возглавляемого Мухаммадом Салихом, во всяком случае, на какое-то время.
БРАТЬЯ НАВЕК
Первые два дня, 16-17 ноября, Эрдоган, во главе делегации, в которую входили вице-премьеры Вейси Кайнак и Тугрул Тюркеш, министр семьи и социальной политики Фатма Бетул, министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу, министр энергетики и природных ресурсов Берат Албайрак и министр экономики Нихат Зейбекджи посвятил Пакистану, (подробнее об итогах этой поездки здесь), а вечером 17 ноября прилетел в Самарканд.
Это уже не первый его визит в Узбекистан: он посещал его 18-20 декабря 2003 года, в свою бытность премьер-министром, буквально через неделю после того как назначение на ту же должность получил Шавкат Мирзиеев. А вот с Исламом Каримовым Эрдоган с тех пор встречался лишь раз – во время открытия олимпиады в Сочи в 2014 году, да и то мимоходом, сам же узбекский вождь не был в Турции с 1999 года. Уже по редкости этих встреч видно, что отношения между странами были, мягко говоря, не на высшем уровне.
18 ноября президенту Турции пришлось выполнить новую обязанность, возлагаемую на прибывающих в Узбекистан VIP-персон, то есть посетить могилу Каримова, «оккупировавшего» президентскую должность на четверть века, и на пару минут сделать скорбное лицо. По окончании этого ритуала Эрдоган и Мирзиеев отправились на закрытые переговоры, в которых также приняли участие главы МИД Турции Мевлют Чавушоглу и Узбекистана Абдулазиз Камилов.
По информации агентства Анадолу, президент Турции отметил необходимость расширения двустороннего сотрудничества во всех сферах и сказал, что в ходе прошедших 18 октября 2016 года переговоров глав МИД Турции и Узбекистана в Ташкенте была разработана «дорожная карта», направленная на продолжение и углубление двусторонних отношений (о ее содержании ничего неизвестно – AsiaTerra). «В этой связи мы ожидаем от узбекской стороны ценных предложений. Надеемся, что за короткое время сторонам удастся наверстать упущенное», — сказал Эрдоган.
О результатах переговоров узбекские СМИ сообщили достаточно сдержанно. «Стороны рассмотрели вопросы строительства комплексов по выращиванию и глубокой переработке сельскохозяйственной продукции, хранению, упаковке и экспорту продовольственной продукции, создания современных совместных предприятий в текстильной и кожевенно-перерабатывающей промышленности, в частности, налаживания продвижения на внешние рынки готовой брэндовой продукции путем совместной глубокой переработки хлопкового волокна и кожевенного сырья, разработки и реализации новых проектов в сфере фармацевтики», — передало национальное информагентство УзА.
Обсуждались также вопросы развития туристической инфраструктуры в Узбекистане путем привлечения ведущих туркомпаний Турции для строительства в Самаркандской, Бухарской, Хорезмской и Ташкентской областях современных туристических комплексов, отвечающих международным требованиям.
Следует отметить, что взаимный товарооборот в 2015 году составил $1,2 миллиарда, почти столько же, сколько в 2013-м. (Для сравнения: объем торговли Узбекистана с Китаем, по данным Синьхуа, — более $5 миллиардов; с Россией, по данным Федеральной таможенной службы РФ, — 2,8 миллиарда, не считая 2,3 миллиардов, переведенных узбекскими трудовыми мигрантами; с Южной Кореей – 1,7 миллиарда.) Стороны выразили намерение в ближайшие годы добиться увеличения этого показателя в два-три раза.
НЕПРОСТЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ
За минувшую четверть века, то есть, весь тот период, что у власти находился Ислам Каримов, отношения между двумя странами колебались, что называется, от любви до ненависти. Начало было многообещающим: Турция, даже не дожидаясь официального прекращения существования СССР, 16 декабря 1991 года признала независимость Узбекистана и четырех других тюркоязычных республик, став первым сделавшим это государством, после чего попыталась «отформатировать» их по своему образу и подобию.
Через четыре дня Ислам Каримов совершил визит в Анкару, по итогам которого в Узбекистане было объявлено о новом «векторе ориентации». «Моя страна пойдет турецким путем, — заявил Каримов. — Мы выбрали этот путь, и мы с него не свернем». Следует напомнить, что в то время «турецкая модель» подразумевала кемализм, то есть, светский режим, ограничивающий возможности политического ислама, и государственный национализм – «одно государство, одна нация, один язык» (доктрина, позаимствованная Ататюрком у младотурок). Забегая далеко вперед, можно констатировать, что Каримов с этой дороги действительно не свернул.
В марте 1992-го между двумя государствами были установлены дипотношения, и Турция открыла свое посольство в Ташкенте. Ее власти поспешили занести Узбекистан в список стран, которым как бы самой судьбой предопределено находиться в сфере турецкой политики, тем более, что Анкара решила закрепить благоприятные для себя последствия распада СССР, усилиться в Средней Азии и Закавказье и сделать Турцию главным региональным центром влияния.
В высказываниях ее руководства зазвучали тезисы о «турецком мире, простирающемся от Адриатики до Великой китайской стены», Турции как «модели», «культурном центре и историческом магните» для стран Средней Азии. Бывшие советские партноменклатурщики, в одночасье сделавшиеся президентами независимых государств, не скупились на ответные славословия: Ислам Каримов назвал Турцию «старшим братом», а Нурсултан Назарбаев заявил о возможности создания тюркского содружества.
Одним их первых решений, принятых в Узбекистане в связи со сближением с Турцией стал перевод узбекской письменности на латиницу, естественно, не только ради предстоящего объединения всех тюркоязычных народов, но и для закрепления их отрыва от славянских республик бывшего Союза. Новый узбекский латинский алфавит, принятый в 1993 году, был максимально приближен к турецкой версии.
Присутствие Турции в регионе стало стремительно расти. Анкара оказала новым тюркоязычным странам содействие во вступлении в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС), Организацию «Исламская конференция» (ОИК) и в присоединении к Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе (с 1995 года – ОБСЕ, — AsiaTerra), частично взяв на себя даже оформление необходимых документов. Между Стамбулом и Алма-Атой, Ташкентом, а позже и Ашхабадом, было установлено регулярное воздушное сообщение. По всей Средней Азии стали открываться турецкие школы и культурные центры, в нее хлынули турецкие компании, работающие в области строительства, пищевой и легкой промышленности, гостиничного и туристического бизнеса. Правда, действия премьер-министра Турции Сулеймана Демиреля, вручившего во время своего турне в 1992 году президентам новообразованных стран уже готовые проекты национальных конституций, были встречены довольно холодно.
В 1992 году Узбекистану по линии «Эксимбанка» был предоставлен кредит на $250 миллионов (125 миллионов — для закупки турецких товаров и столько же под долгосрочные проекты: строительство сахарного завода в Хорезме, завода по производству холодильников в Самарканде и торгового центра в Ташкенте). На тот момент эта была вторая по величине кредитная линия этого банка, предоставленная тюркоязычным республикам бывшего СССР (280 миллионов было выделено Азербайджану). В 1993 году из общей суммы помощи Турции тюркским республикам в $960 миллионов на долю Узбекистана пришлось уже 595 миллионов или 62 процента. К середине 1990-х турецкие инвестиции в узбекскую экономику, по данным издания Eurasianet, достигли миллиарда долларов. А в саму Турцию зачастили узбекские «челноки».
Началось активное сотрудничество и по образовательной линии. На каждую страну региона, кроме Таджикистана, было выделено 2000 стипендий на обучение студентов в высших учебных заведениях Турецкой Республики, с тюркоязычными государствами было заключено и соглашение о подготовке военных кадров. Весной 1992 года Узбекистан и Турция подписали договор о студенческом обмене и осенью того же года в последнюю прибыло около 1800 узбекских студентов. Практически в каждой области Узбекистана открылись узбекско-турецкие лицеи.
Летом 1992 года в Узбекистане под надуманным предлогом «прохождения спутника вне зоны действия сигнала» была отменена трансляция российского телевидения, вместо которого по договоренности с правительством Турции началось вещание турецкого телеканала «TRT Avrasya» («Евразия»). Правда, показом популярных среди населения российских программ занялись студии кабельного телевидения, но уже на платной основе.
Однако вскоре «медовый месяц» между Ташкентом и Анкарой закончился. Последняя открыто поддерживала оппозиционные Каримову движения. После разгрома летом 1992 года националистической узбекской оппозиции (с нападением «неизвестных», вооруженных железными прутьями, и арестов самых активных ее членов), ее руководители – глава Народного движения «Бирлик» Абдурахим Пулат и председатель партии «Эрк» Мухаммад Салих, бывший соперник Каримова на президентских выборах 1991 года, нашли убежище именно в Турции (первый из них потом перебрался в США). Каримов пытался добиться их выдачи, но безуспешно, и чем дальше, тем больше это стало отражаться на узбекско-турецких отношениях.
В начале 1994 года в Турции разразился острый финансово экономический кризис, и правительство было вынуждено прибегнуть к мерам жесткой экономии. И в том же году возникли серьезные трения между Анкарой и Ташкентом – и из-за снижения объемов реальной экономической помощи, и из-за непрекращающихся попыток вербовки узбекской оппозицией обучающихся в Турции узбекских военнослужащих и студентов, а также антикаримовских выступлений Мухаммада Салиха. В последнем, судя по всему, турецкие власти видели альтернативного «протурецкого» кандидата на власть в Узбекистане и, естественно, помогали ему, не особенно это афишируя.
Масла в огонь подлила попытка Салиха в том же году организовать что-то вроде курсов революционеров для свержения режима. Узбекских студентов зазывали в Стамбул под разными предлогами, в том числе учебы в турецких вузах, а там предлагали тренироваться и заниматься военной подготовкой. Многие удрали оттуда, и, естественно, сдали остальных. Военная подготовка прекратилась, вроде бы никого не посадили, не считая того, что некоторых несколько месяцев продержали под арестом, усиленно допрашивая.
В мае 1994-го из Анкары был отозван обвиненный в связях с Салихом узбекский посол У.Абдураззаков, а Ислам Каримов, двумя годами ранее обещавший «следовать дорогой Ататюрка», перестал ссылаться на турецкую модель развития. Во время очередного визита в Анкару он потребовал выдать Салиха. Не помогло снять напряжение и не вполне искреннее заявление представителя МИД Турции: «Турция не позволит каких-либо действий, направленных против братского Узбекистана. Вместе с тем она является правовым государством и тот, кто не нарушает турецкие законы, может оставаться на ее территории столько, сколько захочет». Положение удалось частично нормализовать лишь после отъезда Мухаммада Салиха из Турции в Германию в ноябре 1994-го.
Тем не менее, осенью того же года почти 80 процентов узбекских студентов, обучающихся в вузах Турции, были возвращены в Узбекистан. В 1994 году турецкое правительство, по причине экономии, выделило тюркоязычным странам Средней Азии только по 240, а Таджикистану 40 стипендий на обучение студентов, в июле 1995-го в Узбекистане было отобрано всего 148 студентов; в 1996-м это число уменьшилось до ста человек, а после укрепления позиций исламистов в Турции (имеется в виду премьер-министр Неджметтин Эрбакан, в июне 1997-го отправленный армией в отставку — AsiaTerra) власти Узбекистана заблокировали отправку даже этой небольшой группы. В дальнейшем обмены были фактически свернуты и не возобновлены до сегодняшнего дня.
А в 1995-м узбекский алфавит на основе латинской графики по указанию Ислама Каримова демонстративно изменили, выкинув из него все «турецкие» буквы.
Взаимное охлаждение удалось отчасти преодолеть в июле 1995-го, в ходе визита в Узбекистан премьер-министра Турции Тансу Чиллер. В 1996 году Узбекистан и Турция и вовсе подписали Договор о вечной дружбе и сотрудничестве. Но приход в июле того же года к власти в Турции коалиционного правительства во главе с лидером исламской Партии благоденствия Неджметтином Эрбаканом повлек новый спад в отношениях между двумя странами. Узбекские власти со всей серьезностью отнеслись к панисламистским лозунгам Эрбакана, расценив их как угрозу возможного турецкого вмешательства в дела Узбекистана на совершенно определенной стороне. Примерно тогда же была закрыта выходившая в Ташкенте турецкая газета «Заман», как позже стало известно, принадлежащая к системе СМИ турецкого религиозного деятеля Фетхуллы Гюлена.
С тех пор узбекская сторона проявляла подозрительность по отношению к турецкой, и все попытки нормализация двусторонних отношений исходили уже от Анкары. И если в период 1992–1994 годов именно Узбекистан добивался благосклонности турецкий властей, которые время от времени весьма нелицеприятно высказывались об узбекском руководстве, то в дальнейшем ситуация полностью изменилась. Теперь уже Турция стала добиваться сближения, всячески умасливая узбекскую сторону и подыгрывая ее антироссийским и антиинтеграционным настроениям, а также поддерживая амбиции Узбекистана на главенствующую роль в Средней Азии.
В том же 1996 году из уст президента Узбекистана прозвучала первая публичная критика в адрес Турции. Выступая по телевидению и оправдывая введение им ограничения конвертации валюты (в Узбекистане этот год считается переломным, в смысле резкого ухудшения условий ведения бизнеса – AsiaTerra), Ислам Каримов заявил, что «нельзя тратить валютные средства, которые зарабатываются за счет тяжелого труда хлопкоробов, на покупку печенья турецкого производства сомнительного качества, которое при разжигании спички горит как бумага». Хотя дешевые турецкие продукты закупались по его собственной инициативе, в рамках вздорной программы «достижения продовольственной независимости» (в 1990-е годы на них пришлось более 35 процентов узбекского импорта из Турции).
Проблемы с конвертацией и ухудшение экономической ситуации в Узбекистане не слишком подорвали позиции турецкого бизнеса. В середине 1990-х в Ташкенте заработал первый турецкий супермаркет – «Демир». А промышленно-финансовая компания «Коч холдинг», заручившись личной поддержкой Ислама Каримова, в 1998 году завершила строительство в Самарканде завода по сборке миниавтобусов и минигрузовиков.
«Не все турецкие бизнесмены работали честно. Были случаи, когда на реконструированные текстильные фабрики под видом новой техники доставляли свежеокрашенные старые станки. Стоимость некоторых новостроек и реконструкций фабрик была завышена. Но, здесь надо отметить, что проекты проходили государственную экспертизу и получали государственную гарантию на возврат вложенных инвесторами средств», — отмечал долгое время живший в Турции узбекский журналист и юрист Бахтиер Шахназаров.
Апофеозом бездумного подхода стал Хорезмский сахарный завод, построенный турками за $80 миллионов и введенный в эксплуатацию в 2000 году. После его открытия выяснилось, что свекла, которая должна была стать сырьем для будущего производства сахара, в этом маловодном пустынном регионе не растет. А выделения валютных средств для ее импорта не предусматривалось, тем более что в этом случае стоимость полученного сахара стала бы просто заоблачной. Так что новый завод пришлось законсервировать, пока в 2002 году его не удалось перенастроить на переработку тростникового сахара-сырца, что обошлось государству еще в $2 миллиона.
Отношения с Турцией резко испортились в 1999 году, когда, после серии взрывов в Ташкенте 16 февраля, в результате которых погибли 16 человек и более 100 были ранено, выяснилось, что ряд лиц, причастных к их организации, находятся именно в этой стране. Руководство Узбекистана обвинило в причастности к организации терактов нескольких турецких дипломатов, а также Мухаммада Салиха, и потребовало выдачи его и других подозреваемых. (До 1997 года Салих жил в Германии, затем снова вернулся в Стамбул. В ноябре того же года ее вновь посетил президент Каримов и события 1994 года повторились. Салих был выслан из Турции, на сей раз в Болгарию, а после отъезда Каримова, ему было позволено вернуться.) Но турецкие власти не хотели их выдавать, ссылаясь на международные обязательства, что крайне возмутило Ислама Каримова. Он прижал турецких бизнесменов, работавших в стране. Анкаре пришлось пойти на уступки и она выдала Узбекистану двух задержанных узбекских исламистов. Салих выдан не был и остался в Турции, сам он отрицал все обвинения и утверждал, что они имеют политический характер. Не сумев до него добраться, узбекские власти заочно приговорили его к 15 годам лишения свободы и посадили трех его братьев, один из которых, Мухаммад Бекжан, остается в заключении с 1999 года.
В сентябре 2000-го правительство Узбекистана распорядилось закрыть турецкие лицеи, функционировавшие под эгидой Фетхуллы Гюлена, годом ранее эмигрировавшего в США. В конце 1990-х в стране их было 22. В том же году было расторгнуто соглашение о студенческом обмене с Турцией. Примечательно, что после публикации компрометирующей Эрдогана аудиозаписи в 2014 году (глава ПСР счел это делом рук Гюлена) в Турции его лицеи тоже были закрыты, а после попытки военного переворота в июне 2016-го там произошло полное выкорчевывание всех гюленистских структур и теперь турецкие власти требуют закрыть эти школы в Казахстане и Киргизии, а в Туркмении, в экономике которой Турция является крупнейшим инвестором, их сейчас как раз закрывают. Более того, Эрдоган, МИД Турции и разведка пытаются закрыть турецкие образовательные учреждения в более чем 140 странах мира. Так что сегодня Ташкент и Анкару объединяет общее отрицательное отношение к этим школам и лицеям.
Тем временем, трансляции передач телеканала «TRT Avrasya» в Узбекистане сначала были сокращены до минимума, а в начале «нулевых» и вовсе прекращены.
Возникшую напряженность удалось смягчить лишь в октябре 2000 года, когда, во время визита в Узбекистан президента Турции Ахмета Недждета Сезера, были подписаны соглашения о сотрудничестве в области борьбы с терроризмом и в военной сфере, а в качестве жеста примирения Турция отправила в Узбекистан партию оружия.
Еще одним следствием февральских терактов 1999 года стало введение Узбекистаном визового режима для граждан Турции. В 2003-м правительство Эрдогана ввело ответный визовый режим в отношении узбекистанцев. Однако через четыре года, в июле 2007-го, турецкие власти ради привлечения туристов отменили визы для граждан многих стран, в том числе для граждан Узбекистана, прибывающих в туристических целях на срок до 30 дней. Узбекистан же отменять визовый режим не собирается и поныне.
Медленно, но неуклонно взаимные отношения продолжали портиться. В 2005-м Турция не поддержала каримовскую версию подавления мятежа в Андижане, а годом позже выступила за проведение международного расследования андижанских событий и осудила использование в Узбекистане детского труда при сборе хлопка.
Узбекистан со своей стороны стал дистанцироваться от создаваемых Турцией объединений пантюркистского характера. Так, и Узбекистан, и Туркменистан (последний по причине декларируемого нейтралитета) отказались участвовать в работе образованного в 2009 году Совета сотрудничества тюркоязычных государств, а также от участия в Парламентской ассамблее тюркоязычных стран. Узбекистан не стал входить и в Международную организацию тюркской культуры (ТЮРКСОЙ), заявленной целью которой является развитие всестороннего сотрудничества между тюркскими нациями (а реальной – закрепление доминирования Турции в рамках «тюркского пространства»).
Следующая волна антитурецких действий началась в 2010 году, когда в Ташкенте был закрыт супермаркет «Демир», а в марте 2011-го крупнейший торговый центр столицы — «Туркуаз» (бывший ГУМ), принадлежащий турецким предпринимателям. По меньшей мере, восемь из них оказались арестованы и обвинены в уклонении от уплаты налогов и «содействии развитию теневой экономики». Позже они были выдворены из Узбекистана, а их имущество конфисковано. Других бизнесменов из Турции обвинили в поддержке исламистского подполья, а узбекские власти начали активную антитурецкую пропаганду и закрыли десятки турецких СП.
В 2011 году в спецпередаче УзТВ на телеканале «Узбекистан» народу поведали, что на турецких предприятиях «Гунеш», «Туркуаз», «Кайнак», «Евроосие таомлари» («Евразийские блюда») осуществлялось распространение запрещенной литературы, пропагандирующей деятельность радикальных религиозных организаций. В феврале 2012-го телезрителям показали программу «Преступление и наказание», где речь снова шла о турецких бизнесменах, осужденных и изгнанных из страны. Их обвинили в уклонении от уплаты налогов и в организации в подвале одного из супермаркетов швейного цеха без регистрации и документов.
Двумя месяцами позже один из депортированных ранее бизнесменов – бывший глава торгового центра «Туркуаз» Вахид Гунеш рассказал журналистам, что 9,5 месяцев находился в следственном изоляторе СНБ Юнусабадского района Ташкента, где подвергался пыткам. По его словам, другой высланный турецкий бизнесмен, 23-летний Хайретдин Онер, в то время все еще находился в больнице, так как «его внутренние органы повреждены [от пыток]».
Давление на турецкий бизнес продолжалось. В 2012-м многие граждане Узбекистана, в том числе выпускники турецких лицеев, были обвинены в членстве в запрещенной в стране турецкой религиозной организации «Нурджулар», имеющей связи с тем же Гюленом, и приговорены к длительным срокам заключения. Бизнесменов обвиняли в связях с этим движением, в коррупции и в неуплате налогов, арестовывая или депортируя, в результате их имущество плавно переходило к другим людям. В 2011 году, по сообщению радио «Озодлик», турецкий парламент внес Узбекистан в список пяти недружественных стран.
Узбекские власти тем временем не забывали и об идеологическом направлении. В 2011 году была переименована одна из центральных улиц Ташкента, в 1992 году получившая имя первого президента Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка (ранее Кирова, ранее Ирджарская). Он стала улицей Зарафшан, по названию стоящего на ней еще с советского времени торгово-развлекательного комплекса. В феврале 2012-го с эфира были сняты транслировавшиеся узбекским телевидением турецкие сериалы «Невестка», «Симфония любви» и «Мы вместе, даже если разлучены», а в августе 2013 года кабельные операторы исключили из своего пакета российский телеканал «Домашний» из-за показываемого им популярного в Узбекистане турецкого сериала «Великолепный век».
Хотя Узбекистан по-прежнему является для Турции страной крайне проблемной, турецкий бизнес в ней все-таки остается. По информации посольства Турции, в республике действуют 450 турецких компаний (по утверждению УзА – 500), ежегодно экспортирующих продукцию на $300 миллионов и обеспечивающих работой 50 тысяч человек.
«НОВЫЕ ОСМАНЫ»
Но и Турция, особенно под руководством Эрдогана, тоже, мягко говоря, не подарок. Ее нынешний президент — это наглядный пример опасности, которая может исходить от правителя со взглядами убежденного исламиста, постепенно демонтирующего или видоизменяющего и без того не слишком устойчивые институты светского общества.
Начинал он очень успешно. В 2001 году учредил Партию справедливости и развития, которая победила на парламентских выборах в ноябре следующего года. Наличие судимости (в 1997 году за публичную декламацию стихотворения, расцененного как исламистская пропаганда, разжигающая религиозную и национальную рознь, он был приговорен к четырем месяцам тюрьмы) помешало ему стать премьер-министром, но после начала операции в Ирака турецкие власти, ориентировавшиеся на США, дали согласие на изменение законов и в 2003-м Эрдоган возглавил первое однопартийное правительство ПСР (в 2002-2003 годах премьером был его ставленник Абдулла Гюль), поддержавшее программу стабилизации страны, основанную на рекомендациях МВФ; стремление Турции вступить в ЕС тоже стимулировало проведение реформ.
Доставшееся ему наследство было незавидным: в 1990-е рост турецкой экономики оставался низким и неустойчивым, а среднегодовая инфляция достигала 70-90 процентов в год (в течение более чем 20 лет), в стране был высокий уровень безработицы и не менее высокий — коррупции.
Несмотря на это, глава ПСР осуществил необходимые преобразования, добившись впечатляющего экономического роста. ВВП на душу населения по паритету покупательной способности увеличился с $12.649 в 2002 году до $18.858 в 2015-м, по данным Всемирного банка, или до $ 20.499, по данным МВФ. Для сравнения: в Узбекистане, по официальным «дутым» данным – около $6.000. Это позволило Эрдогану именоваться автором турецкого «экономического чуда» и обеспечило ему необычайную популярность.
Используя растущее влияние, на протяжении 2000-х годов он под благовидными предлогами сменил руководство армии (операции «Кувалда» и «Эргенекон»), обвинив их в заговорах с целью отстранения его от власти, и заменил лояльными себе кадрами, то есть значительно ослабил политические позиции турецкого генералитета, еще со времен Ататюрка стоявшего на страже секуляризма. С 2012-2013 годов он проводил политику примирения с турецкими курдами, составляющими 11-18 процентов всего населения, формально «в целях демократизации», в действительности же, чтобы привлечь их на свою сторону и тем самым еще более ограничить возможности кемалистской армейской верхушки.
В 2014-м Эрдоган окончательно рассорился со своим бывшим союзником Гюленом, ранее помогавшим ему избавиться от хранившего верность светским принципам военного руководства. Это произошло после того как в феврале 2014 года были опубликованы аудиозаписи бесед главы правительства Турции с сыном Билялем о масштабных коррупционных схемах. Новость широко подхватили СМИ, многие из которых считались гюленовскими. В итоге, помимо самого главы ПСР, с обвинениями в коррупции столкнулся целый ряд его министров. Тем не менее, премьер уже был достаточно влиятелен, чтобы уволить или перевести на другие должности десятки офицеров полиции, участвовавших в расследовании, а затем отложить рассмотрение дела на период после выборов (в 2014-м году проходили первые всенародные выборы президента, до этого он избирался парламентом), на которых победил сам Эрдоган, по правилам своей партии не имеющий возможности стать премьер-министром в четвертый раз, — а там и вовсе его замять.
Именно после этого начались массовые гонения на «гюленовские» масс-медиа, а все финансируемые им в Турции учебные заведения (он создал огромную «образовательную» империю, распространившуюся на многие страны мира: университеты, школы, колледжи, детские сады) были национализированы и переданы на баланс министерства образования. Турецкие культурные центры в целом ряде государств тоже считаются его формированиями.
28 августа Эрдоган вступил в должность президента. Конечно, стать им ему помогла и имперско-националистическая риторика – «простым людям» это нравится. После выборов он санкционировал увольнение около двух тысяч полицейских, что противоречило Конституции, так как увольняли их без весомых причин, в основном, участников антикоррупционного расследования по делу о «Большой взятке». Кроме того, в 2013-2014 годах были составлены списки других кандидатов на увольнение — по критериям нелояльности, возможной угрозы или прогюленовской ориентации, в которые, как позже выяснилось, были включены десятки тысяч турецких граждан.
В последние несколько лет Эрдоган добивается принятия новой Конституции страны, предусматривающей наделение президента самыми широкими полномочиями, в связи с чем он смог бы править уже ни на кого не оглядываясь. Летом 2015-го, когда ПСР, впервые с 2002 года не смогла завоевать абсолютное большинство на парламентских выборах (13 процентов набрала прокурдская Демократическая партия народов, выступающая против наделения президента сверхполномочиями), он нарушил ранее достигнутые с курдами договоренности и развязал против них войну, стремясь набрать очки уже среди турецких националистов. В июне 2016-го подписал закон о снятии неприкосновенности с депутатов Великого национального собрания, позже ряд курдских депутатов были арестованы. А в начале ноября прокуратура задержала 12 депутатов парламента от ДПН, в том числе ее сопредседателей Селахаттина Демирташа и Фигена Юкседага. От должностей были отстранены 53 мэра городов «курдских» юго-восточных провинций, 39 из них были арестованы. То есть, началось масштабное подавление курдов, выступающих за равноправие, истинной целью чего является опять-таки усиление самого Эрдогана.
После же неудавшегося военного переворота — военные попытались избавиться от главы ПСР за покушение на светские основы власти – Эрдоган немедленно развернул преследования всех подозреваемых в оппозиционности (независимой судебной системы благодаря его действиям в Турции уже не существует). В ход пошли те самые списки, и около 40 тысяч человек были арестованы, — без каких-либо доказательств их вины, просто по подозрению либо удачной возможности расквитаться с ними, — а 125 тысяч уволены или отстранены от работы. Не только военные, но полицейские, врачи, учителя, судьи, чиновники, журналисты, а для ученых был введен запрет на выезд за границу. Всех их обвинили в связях с Гюленом, который, по утверждению турецких властей, являлся организатором путча. Были закрыты более 130 масс-медиа, включая 16 телеканалов, 23 радиостанции, 45 газет, 15 журналов и 29 издательств. Масштабные репрессии против целых слоев турецкой оппозиции, судебной системы и СМИ свидетельствуют, что воспользовавшись подавлением мятежа, переворот, по сути, совершил сам Эрдоган.
Практически одновременно с концентрацией власти в руках турецкого вождя, становилось все более очевидным, что вынашиваемый им неоосманский проект, особенно интенсивно развивавшийся в «нулевые» годы, в целом не состоялся. Его суть – исламизация Турции и ее господство на Ближнем Востоке, с возможным присоединением части сирийской территории, в первую очередь, населенной туркоманами. Концепция пересмотра региональных границ была озвучена рядом СМИ, контролируемых турецкими властями еще в 2013 году, в соответствии с ней в будущем Турция должна включать в себя иракский и сирийский Курдистан, Кипр, ряд районов Греции, Нахичеванскую автономию Азербайджана и грузинскую Аджарию.
Начало осуществления этого проекта обычно связывают с так называемой «исламской экономикой», созданной Тургутом Озалом, восьмым президентом Турции. Она обеспечила возможность следующего шага – уже к «исламской политике», проводить которую в 1996 году начал Неджметтин Эрбакан. Приход к власти Партии справедливости и развития способствовал реанимации этой идеи. Его первая часть, подразумевающая исламизацию Турции, фактически была осуществлена. В 2009 году в стране насчитывалось уже более 85 тысяч мечетей — по одной на 350 человек (тогда же приходилось по одной больнице на 60 тысяч человек), количество имамов достигло 90 тысяч, то есть их стало ненамного меньше, чем врачей (около 120 тысяч).
А вот со второй частью вышла накладка. До 2010 года могущество Турции только росло. Но потом началась череда просчетов и провалов (ссора с Израилем, направленная на повышение популярности в исламском мире, военный переворот в Египте, ставка на сирийскую антиасадовскую оппозицию, усиление регионального соперника Турции – Ирана и его подопечной «Хезболлы», усиление сирийских курдов и появление американского «зонтика» над ними, усиление шиитов в Йемене, ссора с Россией, ослабление суннитских группировок в Ираке — в общем, позиции упрочили все, кроме турок). Декларируемая ранее Эрдоганом концепция «Ноль проблем с соседями» изменилась буквально на обратную — «Ноль соседей, с которыми нет проблем».
Не исключено, что ему все-таки удастся изменить положение в свою пользу, но пока что дела на этом направлении складываются не шибко. Прямые инвестиции в экономику Турции в первом полугодии 2016-го, то есть еще до попытки переворота, сократились в два раза. В Европе вообще заговорили о возможном введении санкций, что касается вступления страны в ЕС, об этом уже не идет и речи.
И в этих условиях Турции позарез необходимы если и не полноценные союзники, то хотя бы сателлиты. Казахстан и Узбекистан – две самые значимые страны постсоветской Средней Азии, при этом с первой из них у Турецкой Республики хорошие экономические и политические отношения. Видя, что после смерти Каримова новый президент Узбекистана стал активно восстанавливать отношения с ближайшими соседями, в Анкаре решили тоже попытаться установить хорошие связи с Ташкентом, с перспективой использования его, так сказать, в качестве «тыловой поддержки».
ОПАСНОСТИ И ВОЗМОЖНОСТИ
Наблюдатели полагают, что Эрдоган никогда не откажется от планов исламизации Турции, при удачно складывающихся обстоятельствах снова начнет поддерживать «братьев мусульман» и другие аналогичные течения, а в случае успеха, может начать распространение этой идеологии на Среднюю Азию.
И в Узбекистане, судя по всему, хорошо это понимают. Об этом говорит уже то, что авиарейсы из Турции подвергаются особо тщательной проверке. И в Сирии, и в Ираке воюет много узбеков, казахов, киргизов и таджиков, попавших в эти страны через территорию Турции, при намеренном попустительстве ее властей. И пока с «ИГ» и подобными ей группировками не будет покончено, пока турецкие власти не перестанут пропускать туда новых боевиков, пока узбекские исламисты будут чувствовать себя там под надежной «крышей» реальное сближение Узбекистана и Турции вряд ли произойдет.
Что касается благих намерений руководителей двух стран увеличить взаимный товарооборот, сделать это без ликвидации каримовских ограничительных мер в экономике не получится. Узбекистану поставлять в Турцию почти нечего – потребительские товары заведомо хуже, плодоовощной продукции там и своей хватает, а узбекское сырье и без того находит покупателей на международных рынках. Зато Турция нуждается в Узбекистане как в рынке сбыта товаров и услуг. Но тут все упирается в проблему обмена выручки (свободной конвертации в Узбекистане с 1996 года нет), а также высоких акцизов и пошлин, введенных для импортеров-частников (об этом здесь и здесь). Без отмены этих антирыночных запретов все останется на уровне деклараций.
В отсутствие определенных шагов не стоит ждать и турецких инвестиций в узбекскую экономику. Даниил Кислов, редактор информагентства «Фергана», считает, что взаимное недоверие каримовской эпохи удастся преодолеть, если Ташкент загладит свою вину за изгнание и раскулачивание десятков турецких бизнесменов в 2010-2012 годах, у которых рейдерским образом отобрали имущество, активы, деньги. И не просто загладит вину, а предоставит гарантии недопущения подобного в будущем.
Остаются отдельные проекты в области строительства и переработки сельхозпродукции, в сфере туризма. Еще можно закупить турецкие сериалы – это уже из области культуры, хотя на самом деле, конечно, масс-культуры. Пожалуй, это все.
В области же политики, вопрос стоит так: следует ли Узбекистану участвовать в обеспечении притязаний Турции на роль лидера ближневосточного региона, тем самым противопоставляя себя Европе, США (Эрдоган уже обвиняет их во всех грехах) и России, которые и вместе и по отдельности гораздо сильнее Турции, и выгоды от сотрудничества с которыми заведомо перевешивают? Правильный ответ: с ней надо развивать взаимовыгодное экономическое сотрудничество, не давая втягивать себя в политические игры. В общем, почти как в известной фразе: ничего лишнего, только бизнес.
Соб. инф.
Реджеп Тайип Эрдоган и Шавкат Мирзиеев
Карта, опубликованная турецкой газетой Milliyet
Визит израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху в Баку стал очередной вехой в азербайджано-израильских связях, уже давно перешедших на уровень стратегического партнерства. При этом нельзя не обратить внимания на складывающуюся в мире и регионе ситуацию, на фоне которой прошел визит Нетаньяху в Азербайджан. 
Хотелось бы подчеркнуть, что Украина проводила свои военные учения не в Крыму, а возле Крыма, а именно на юге Украины. Я специально прочитал пресс-релиз руководства сухопутных войск Украины, там нет слова Крым. Там говорится о юге Украины. Проблема в том, что мы сейчас находимся в периоде смены власти в США, где одна администрация отходит, а другая еще не пришла. Пользуясь этим переходным явлением, россияне пытаются придумать какой-нибудь повод, чтобы провести маленькую (с минимальными для себя потерями), но успешную в плане победы войнушку, чтобы еще что-то оттяпать от Украины. Вот в этом главная проблема.
Астара была разгромлена артиллерией большевистско-дашнакскими бандформированиями и большая часть населения была вынуждена покинуть свои очаги. Мусульманские деревни, расположенные на берегу Каспийского моря между Гызылагачом и Лянкяранью также были подвергнуты артиллерийскому огню с корабля «Aлександр Яндер».