Массовые акции протеста в Иране, вспыхнувшие в конце прошлого года из-за подорожания продуктов питания, в частности, яиц, не на шутку встревожили высшее руководство соседнего Туркменистана. По словам близкого к правительственным кругам источника, во время смуты у «южного соседа» президент Гурбангулы Бердымухамедов не мог спокойно спать, а его губы, как говорят туркмены, от страха покрылись сыпью. Все из-за того, что к прежним его переживаниям по поводу непредсказуемости поведения бегущих с Ближнего Востока на север Афганистана боевиков так называемого «Исламского государства» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ) добавилось, как гром среди ясного неба, еще одно – народные волнения в Иране, особенно в ближайших к туркменской границе городах.
Аркадаг («покровитель», официальный титул президента Гурбангулы Бердымухамедова) хоть и старался выглядеть на публике спокойным, внутренне нервничал: а ну как его послушные и терпеливые туркмены, глядя на соседей, последуют их примеру! Ведь дефицит куриных яиц и другие проблемы в экономике существуют и в Туркменистане. Вдруг тоже поднимутся и выдвинут ему, Аркадагу, еще и политические требования.
В чем причины новой фобии туркменского президента и почему она отодвинула на второй план его старые страхи, связанные с угрозами афганского направления? Попробуем разобраться.
Туркмены не персы, но все же…
Бердымухамедова с его новыми страхами понять нетрудно. Он очень хорошо знает свой «любимый народ» (именно так он называет граждан страны в своих приветственных посланиях). Знает, что люди не за просто так без малого четверть века терпели чудачества и самодурство двух своих правителей, и делали это за бесплатное пользование природными дарами и социальными льготами – ради этих благ и черта у власти вытерпишь. Но дармовой жизни пришел конец, с ноября прошлого года все стало платным. Местные СМИ, которые не переставая твердят о наступившей в стране «Эпохе могущества и счастья», только злят и раздражают народ. А злость ни к чему хорошему не приводит, она только усиливает подавляемые ранее протестные порывы. К тому же, совсем рядом иранцы показали, что можно больше не терпеть.
Впрочем, нет народа более терпеливого, чем туркмены. Даже когда, казалось бы, уже невмоготу, туркмен не даст волю эмоциям, утешая себя самого и других отчаявшихся словами: ай, боля-да (да, ладно), хлеб есть, свет-газ дают бесплатно, а главное, нет войны. Но теперь, когда на фоне недобора десятков тысяч тонн пшеницы в 2017 году начались перебои с хлебом и мукой, а все бесплатное и дешевое стало платным и дорогим, и цены на те же яйца, как в Иране, взлетели вверх, туркмены начали осознавать, что им, по сути, нечего больше терять.
Бердымухамедов, как ни кто другой, почувствовал – протестное пламя может полыхнуть. Ведь это он отменил льготы, которые по завещанию его предшественника должны были действовать до 2030 года, он первым нарушил до сих пор действовавшее негласное соглашение о лояльности и смирении населения в обмен на рай, где все бесплатно.
Конечно, не стоит думать, что ликвидация пакета социальных льгот и введение платы за коммунальные услуги настолько обозлят жителей Туркменистана, что они, как иранцы, незамедлительно выйдут на улицы и начнут забрасывать камнями окна, поджигать здания местных администраций, управлений МВД и МНБ (министерства национальной безопасности), срывать, сжигать или затаптывать ногами портреты Аркадага. До такого вряд ли дойдет. Во-первых, протест не выйдет за рамки локальных проявлений, о чем подробнее речь ниже. Во-вторых, этого не допустит сам Бердымухамедов, который, по мнению аппаратчиков из его администрации, ради сохранения нынешней общественно-политической ситуации в стране может, как Ислам Каримов во время андижанских событий, потопить в крови протестующих, а заодно, по наработанной схеме, и всех их родственников. Одним словом, поступить как достойный сын своего отца, в прошлом тюремного надзирателя, и посадить за решетку полстраны.
Не дойдут протесты до крайности еще и потому, что туркмены – это не персы-иранцы или киргизы, они не настолько едины и сплочены, как другие азиатские народы. Туркмены очень разобщены как по регионам своего проживания, так и по родоплеменным и даже внутриплеменным признакам. О каком единстве и сплоченности туркмен можно говорить, если даже в одном трудовом коллективе, скажем, в Ахалском велаяте, бахарденские или геоктепинские текинцы не скрывают своего высокомерия и превосходства по отношению к тедженским или каахкинским текинцам! Об отношении ахалских текинцев к представителям других туркменских родов и племен даже говорить не приходится – для них балканские и дашогузские йомуды, лебапские эрсаринцы, марыйские салыры и салыки являются туркменами второго сорта.
Представители каждого крупного племени мнят себя эталоном нации, а всех других считают ниже себя. Такое разделение наблюдается во всех регионах страны с примерно пятимиллионным населением. Существуют и оскорбительные ярлыки, которые навешиваются одними туркменами на других. Так ахалских текинцев жители других регионов считают легкомысленными хвастунами, в свою очередь, марыйских туркмен называют «чокаями» (старинная обувь из кожи кустарного производства), лебапских почему-то зовут «татами», хотя те не имеют никакого отношения к кавказским персам, дашогузских – «полуузбеками», балканских просто «бакланами». Естественно, все эти обидные оскорбления публично никем не произносятся – за это можно и срок схлопотать по соответствующей статье Уголовного кодекса. Но все это, тем не менее, присутствует в жизни туркмен.
Особенно ярко проявляется их разрозненность при подборе и расстановке кадров. Если велаятский начальник – представитель какого-либо племени или района, то все ключевые посты в возглавляемой им организации со временем переходят к его землякам, родственникам, соплеменникам. И такое сплошь и рядом. На землячестве, местничестве, кумовстве, в сущности, держится вековая разобщенность туркмен.
Аркадаг спокоен, пока народ разобщен: лебапский выступит – дашогузский останется безучастным, ахалцы выразят недовольство – марыйцы промолчат…Но осторожный во всем Бердымухамедов прекрасно понимает: отмена льгот, к которым местные жители прикипели за 24 года, несомненно, может стать той каплей, которая переполнит чашу их терпения. Не дай, как говорится, Аллах, если встанут в один строй протестующих те, кто уже на взводе из-за отсутствия работы и стабильного заработка, кто устал от поборов и принуждений, от коррумпированности чиновников и произвола правоохранителей, кто из-за роста цен еле-еле сводит концы с концами, кого бесят бесконечные ограничения и запреты на все и вся и при этом вседозволенность членов Семьи.
Рвется там, где тонко
Симптомы нарастающего протестного потенциала общества впервые проявились в ушедшем 2017-м году в Дашогузском велаяте – наиболее отсталом во всех отношениях регионе. Там людей сплотило недовольство десятикратным повышением платы за детские сады, и родители, в основном, женщины толпой пошли осаждать здание управления образования и пикетировать хякимлик (местную администрацию). Протестовали родители и в других уголках страны – они не стали приводить своих малышей в ставшие дорогими детсады.
В прошлом году выплеснулось наружу и недовольство сельских тружеников. Уставшие от безденежья и постоянного обмана со стороны государства, хлопкоробы ныне упраздненного Сакарского района на востоке страны, закидав комьями глины арчина – главу сельской администрации, обратили его в бегство. Он вместо того, чтобы добрыми словами успокоить разгневанных трудяг, стал угрожать, что отберет у них земельные участки. Однако угроза не подействовала, а, наоборот, еще больше обозлила людей, вынудив их вовсе отказаться от работы в поле.
Бердымухамедов знает, что таких тонких мест немало и в отраслях экономики, и в регионах, и в социальных сословиях. Он допускает, что на фоне событий в Иране и дальнейшего усложнения жизни туркменистанцев единичные протестные акции в Дашогузе и Лебапе вполне могут иметь тенденцию к массовости. Но вместо того, чтобы обуздать цены и осадить своих зарвавшихся сестер и ненасытных племянников, предоставить народу не продекларированные, а реальные свободы, обеспечить безработных работой, а работающих достойной зарплатой, он, похоже, взял курс на закручивание гаек. Об этом свидетельствуют его последние требования к руководителям всех правоохранительных и специальных органов государства «быть начеку и бдеть».
Ставка на репрессии
В 2017 году Гурбангулы Бердымухамедов 17 раз проводил заседание Совета безопасности Туркменистана и всякий раз настойчиво требовал не дать раскачать общественно-политическую ситуацию. При этом ставка, как и во времена его предшественника, делалась на полицию, МНБ, прокуратуру, переродившиеся из правоохранительных в карательно-репрессивные органы государства.
Особые надежды Бердымухамедов возлагает на министерство национальной безопасности, сотрудники которого за долгие годы поднаторели в запугивании и шельмовании гражданских активистов, независимых журналистов, лидеров неформальных религиозных общин. Некоторых из них вынуждали покинуть страну, других – замолчать под угрозой репрессий близких, третьих сажали за решетку. В то же время Аркадаг понимает, что опираться только на органы и предоставлять полный карт-бланш одной специальной структуре рискованно, ведь разжиревший осел однажды может лягнуть хозяина.
Такие прецеденты в истории независимой страны уже были, в частности, еще в приснопамятном 2002 году, когда назрел заговор комитетчиков во главе с председателем тогдашнего КНБ Мухаммедом Назаровым. К счастью для Ниязова, его вовремя информировали, что помогло ему принять экстренные меры и нейтрализовать заговорщиков, отправив за решетку около семи десятков высших офицеров службы безопасности в звании подполковника и выше. Аркадаг, конечно, помнит, как все было в тот злополучный год. Тем не менее, он решил снова опереться на кинжалы чекистов.
В сентябре, накануне принятия непопулярного решения об отмене социальных льгот, Бердымухамедов, словно предчувствуя недовольство народа и упреждая возможные проявления этого недовольства, поставил перед МНБ задачу по «формированию благоприятного общественно-политического климата в стране». В октябре Аркадаг выдвинул новую задачу по укреплению устоев государственной независимости, особо подчеркнув в этом «определяющую роль МНБ». После первых протестных акций в Дашогузе и Лебапе он, уже не мудрствуя лукаво, прямо потребовал от органов безопасности «устранять явления, оказывающие негативное влияние на воплощение в жизнь реформ». И «рыцари плаща и кинжала» начали устранять. Под раздачу попали конкретные люди, против наиболее активных из них, открыто высказывающихся в комментариях в соцсетях, фабриковались уголовные дела. В отношении корреспондента радио «Азатлык» (туркменской службы Радио Свобода) Солтан Ачиловой устраивались провокации, ей открыто угрожали убийством. Через подконтрольный интернет-сайт грязным потоком лились оскорбления в адрес редакторов зарубежных оппозиционных и правозащитных изданий, а в окна близких им людей неизвестные бросали камни…
Наконец, в декабре, когда действия сотрудников МНБ вызвали негативный международный резонанс, президент слегка приструнил вошедших в раж сотрудников органов безопасности, призвав их «согласованно взаимодействовать с военными и правоохранительными органами при обеспечении спокойствия в обществе». «Вы совместно и успешно должны решать задачи по обеспечению надежной защиты гражданского единства», – сказал он на заседании Совбеза.
Ошибки президента
Юрист одной из ашхабадских фирм Агамырат, который в прошлом работал в органах правопорядка, убежден, что Бердымухамедов, испугавшись событий в Иране, расширит перечень действующих в стране запретов и сделает Туркменистан еще более полицейским государством, усилив народный гнев. Подтверждением тому стали ограничения, введенные уже в новом году. Это запреты на эксплуатацию автомобилей всех цветов, кроме белого, и на вождение транспортных средств женщинами. На штрафстоянке дорожной полиции Ашхабада из-за уже нет свободных мест.
«Нельзя бесконечно затягивать гайки – резьба сорвется. Так и с народом. Нельзя долго испытывать его терпение. Людям дышать стало трудно. Уже сейчас достаточно поводов, чтобы выйти на улицы. Вспомните, с чего началась арабская весна – с убийства продавца овощей. Бердымухамедову надо преодолеть свои фобии и прекратить душить свой народ руками карательных органов. Если туркмены наконец-то сплотятся и поднимутся, то первыми побегут те, кто охраняет безопасность режима Бердымухамедова. Уж я-то знаю, что говорю», – сказал Агамырат.
Юрист вспомнил сентябрьские события 2008 года, когда полицейские, сотрудники службы безопасности и военные в течении трех суток не могли обезвредить забаррикадировавшихся на территории недостроенного завода питьевой воды в Ашхабаде Худайберды Амандурдыева (Аждара) и Ахмеда Ходжагулыева (Ахмеда), отстреливавшихся до последнего патрона и погибших в результате применения против них армейской бронетехники.
«Никто тогда не хотел отдавать свою жизнь за спрятавшегося вдали от Ашхабада Бердымухамедова. Я своими глазами видел, как присягнувшие на верность президенту чины в форме и в гражданском чуть ли не силой и угрозами толкали вперед упиравшихся подчиненных», – добавил он.
Тактику Бердымухамедова – держать народ в постоянном страхе – многие считают ошибочной. Таким способом экономические и социальные проблемы не решаются, что продемонстрировали те же иранцы. Они тысячами вышли на улицы, хотя в стране применяется смертная казнь и действует Корпус Стражей Исламской Революции (КСИР) – структура куда более серьезная и жестокая, чем туркменская секретная служба.
Бердымухамедов, по всей видимости, пошел на закручивание гаек еще и потому, что не смог оградить народ от информации о происходящем в Иране. В интернете и по спутниковому телевидению туркменские граждане увидели, как участники акции протеста поджигали полицейские автомобили, сжигали портреты президента и духовного лидера страны, словом, все то, чего ни один из 7 государственных каналов туркменского телевидения никогда не покажет. Информацию из Ирана привезли также те, кто ездит туда за товарами или на лечение – власти не успели перекрыть пограничные пункты перехода.
Источник, близкий к правительству, говорит, что у Бердымухамедова пока еще есть время изменить свою провальную и тупиковую внутреннюю политику, чтобы обрести истинное доверие и уважение народа. Но беда в том, что в стране нет человека или органа власти, способного прямо сказать Аркадагу: хватит уже заниматься сочинительством дешевых песенок, написанием никому не нужных книг, пора прекращать заниматься самолюбованием на фоне дорогих авто и сидя верхом на ахалтекинце, пришло время подумать о своем народе. В противном случае второго Ирана, но уже на туркменской территории, не избежать.
Атаджан Непесов
09.01.2018
Африн считается потенциальным плацдармом для выхода террористов, поддерживаемых США, к Средиземному морю
