Кровавые итоги Первой мировой войны анализирует Бертольд Зеевальд в газете «Вельт». Потери в той «войне машин» были столь велики, что невольно возникает вопрос, зачем человечество впоследствии снова пошло на подобный огромный риск. Ведь Первая мировая война вопреки всему пережитому открыла дорогу новой войне, которой суждено было стать еще более чудовищной, пишет журналист.
Под конец войны все решилось быстро. 8 ноября 1918 года французский маршал и главнокомандующий союзными войсками Фердинанд Фош, который в это время находился в Компьенском лесу, в железнодорожном вагоне класса люкс и с серийным номером 2419 D, предоставил немецкой делегации, которая запросила перемирия, всего 72 часа на рассмотрение условий мирного договора. Так или иначе, немцы едва ли могли скорректировать список жестких требований во время рассмотрения условий перемирия. Сам Фош отнесся к ним с грубым пренебрежением.
11 ноября чуть позднее двух часов ночи делегации снова встретились. В 5:12 часов утра началась процедура подписания мирного договора. Через восемь минут она завершилась. В 11 часов утра перемирие вступило в силу. Тем самым спустя четыре года, три месяца и одиннадцать дней закончилась Первая мировая война.
Не только статс-секретарь Маттиас Эрцбергер, по совместительству руководитель немецкой комиссии по перемирию, был потрясен требованиями союзных стран: немедленное отступление с занятых территорий, оккупация союзниками прирейнских земель, сдача тяжелого оружия, кораблей, транспортной техники при сохранении в силе британской морской блокады. Однако это была лишь политическая сторона. С другой стороны, немецкий политик думал о своем сыне, которого потерял в ходе этой войны. В этом он, действительно, был не одинок.
Согласно данным, Первая мировая война на тот момент стала самым кровопролитным конфликтом из всех, какие когда-либо приходилось разрешать человечеству. В Тридцатилетней войне соотношение между выжившими и погибшими было существенно выше. Однако потери в современной «войне машин» достигли таких масштабов, что невольно возникает вопрос, зачем человечество впоследствии снова пошло на подобный риск.
Однако ниже речь пойдет не об этом, а об итогах войны. Статистики выразили все холодными цифрами. Согласно данным, 9 442 000 солдат в период с 1914 по 1918 год распрощались с жизнью на полях сражений, в тылу, в лазарете, на собственной родине по обе стороны конфликта. То, о чем говорит точность в вычислениях, теряется в пороховом дыму реальности. Насколько точно эти данные были рассчитаны на Балканах, на просторах России или в зараженном грязном месиве Фландрии?
Тот факт, что большинство жертв пришлось на Германскую империю (два миллиона), а не на Россию (1,8 миллиона), указывает на структуру войны. Она давала преимущество обороняющейся стороне. Поскольку немцы в 1914 и в 1918 годах решились на масштабные наступательные операции с участием нескольких армий, они понесли соответствующие потери. В августе 1914 года эти потери составили 12,4 %, а в сентябре — 16,8 %. Количество погибших весной 1918 года, а также в ходе отступления, то есть во время передвижения войск, достигало таких же масштабов. Потери российской стороны, вероятно, были выше, однако выход России из войны в 1917 году избавил ее от дальнейших жертв. Последующие потери пошли в счет гражданской войны.
Война стерла с лица Земли целые возрастные группы людей. Почти половина всех погибших с немецкой и британской стороны были в возрасте от 19 до 24 лет. Хотя и солдаты старше 35 лет составляли чуть более 30 % рядовых, среди погибших они насчитывали всего одну десятую часть. Очевидно, их реже задействовали на передовой линии фронта. Во второй половине войны риску смертельного ранения подвергались прежде всего свежепризванные военнообязанные, пишет историк Беньямин Циман в своей статье «Солдаты» из «Энциклопедии Первой мировой войны».
По распределению смертельного оружия также можно судить о характере войны. С конца 1914-го по 1917 год артиллерийские снаряды в 76 % случаев были причиной ранений французов. Для немецких войск ситуация складывалась похожим образом. На стрелковые боеприпасы приходилось 16 % ранений, следом шли гранаты с 1-2 %, отравляющий газ с 1,7 %, а также холодное оружие с 0,1 %. С лихими атаками под крики ура «война машин» больше не имела ничего общего.
Это обстоятельство также изменило образ мыслей солдат. Тот, кому приходилось держать позиции в окопах, прежде всего видели себя жертвами, в то время как экипажи артиллерии, располагавшиеся на расстоянии 50 метров за линией фронта, считали дьявольское насилие, ими же учиненное, прежде всего достижением техники. «Интенсивность технически усовершенствованного истребления людей артиллеристами значительно превысила его моральное восприятие», — пишет Циман.
Тем не менее, технический прогресс принес солдатам пользу. Количество погибших в лазаретах, которое во времена войн XIX века еще слегка превышало число павших на поле боя, теперь существенно снизилось. Благодаря повышению эффективности медицинской помощи, всего одна десятая часть потерь Германской империи приходилась на смерть в результате болезни, во французской армии — одна пятая.
Вместо этого заметно участились случаи нарушения психики. Укрытие в бомбоубежищах под ураганным огнем, не прекращавшимся в течение нескольких дней, прозябание в заболоченных окопах среди трупов и крыс, постоянный страх перед атаками артиллерии, снайперами и штурмовыми войсками — все это вело к неврозам военного времени, так называемым «контузиям». Сегодня это можно было бы назвать посттравматическим стрессовым расстройством. Только в немецкой армии почти 600 000 солдат получили такой диагноз.К тому же, им приходилось иметь дело с мучениями своих товарищей, переживших войну, но изуродованных ужасными ранениями. Когда в июне 1919 года немецкая делегация подписывала Версальский мирный договор, ее участники должны были пройти мимо группы тяжело раненых французских ветеранов войны, чьи лица были страшно обезображены. Сотни тысяч людей с подобными ранениями во всех странах, принимавших участие в этой войне, вспоминали о ее ужасающей жестокости. Только в Германии насчитывалось 2,7 миллиона солдат с физическими и психическими травмами.
Однако война нанесла ущерб не только войскам. В тылу также велась война, так что люди умирали у себя на родине. Что касается центральных держав, Германия оплакивала 700 000 погибших мирных граждан, Австро-Венгрия — 400 000, Болгария — 300 000. Около двух миллионов погибших в Османской империи указывают на еще один аспект войны — геноцид армян.
Большое количество жертв на территории Германии объясняется британской блокадой и последующим массовым голодом зимой 1916/17 годов. Тем не менее количество жертв во Франции (600 000), Великобритании (600 000), России (один миллион) и Италии (700 000) достигало тех же масштабов.
Разницу между смертью солдат и мирных жителей в конце концов, начиная с 1918 года, стерла всеобщая эпидемия испанского гриппа. Последние исследования указывают на почти 50 миллионов жертв эпидемии по всему миру. Только 17 миллионов должно приходиться на Индостан, а также на разваливавшуюся Российскую империю, где болезнь, впрочем, была не единственным «разносчиком смерти».
Ведь количество смертей на полях сражений не уменьшалось. В России свирепствовала гражданская война, то же происходило в Ирландии, в Прибалтике и в Румынии, которую, по мнению самих румын, еще и притесняла Венгерская советская республика. До 1921 года длилась польско-советская война, а греко-турецкая — аж до 1923 года. А установление многочисленных авторитарных режимов и диктатур в Южной, Восточной и Центрально-Восточной Европе в основном сопровождалось жесткими внутренними «зачистками».
Так, Первая мировая война, оставив свой кровавый след в истории, вопреки всему пережитому открыла дорогу новой войне, которой суждено было стать еще более чудовищной.
https://inosmi.ru/social/20181113/243914067.html
%2F12-01-2.jpg)
%2F45577821_1984069051678868_8545987077878054912_n.jpg)
