Турецкий парламент принял решение, разрешающее правительству страны принять шаги к противодействию террористической угрозе, исходящей со стороны Сирии и Ирака, включая возможность проведения трансграничных операций (обычная практика для турецких войск на иракском направлении, где они не раз прибегали к подобным действиям, правда, до того, как Эрбиль набрал силу). Сообщается, что авиация США и других стран НАТО сможет использовать авиабазу Инджирлик для проведения ударов по позициям террористов. Но далеко не все ясно.
Безусловно, детали турецкой позиции проявятся позже, но своим решением Анкара заявила, что она потенциально готова принять участие в разгорающейся войне в Сирии и Ираке. Зная характер мышления турецких лидеров, можно не сомневаться, что они потребуют за турецкое участие в этой кампании серьезных ответных шагов. Каковы цели турецкого участия? Скорее всего, Турция намерена использовать свое участие в этой кампании для того, чтобы получить рычаги влияния на ситуацию в Сирии и Ираке. Это решение учитывает прошлый турецкий опыт, когда страна полностью отказалась от участия в операции против Саддама Хусейна и оказалась не у дел при решении поствоенной судьбы Ирака. Предстоящая война полностью изменит карту Ближнего Востока, поэтому все, что говорится о территориальной целостности Ирака и Сирии, надо воспринимать как некоторое благое пожелание. Делить Месопотамию и Шам (=Сирию) будут победители из числа стран ближневосточного региона, поэтому Турция на этот раз не может позволить себе остаться вне этого процесса.
Почему решение принято сейчас? Могло бы показаться, что причина этого в том, что боевые действия идут в непосредственной близости от турецкой границы, особенно остро стоит судьба Кобани, захватив который части Исламского государства отрежут Западный Курдистан от Турции. К сожалению, вряд ли в этом дело, поскольку в Кобани сейчас сражается и гибнет та часть курдского национального сопротивления, которая тесно связана с РПК, и, по сути, если этот курдский анклав падет, это сильно подорвет позиции РПК в Сирии, а это – цель, которую Анкара преследует уже несколько десятилетий. Другая цель Анкары – смена режима Башара Асада в Сирии. Но это не сиюминутная задача, потому что далеко не ясно, какая структура может сейчас заменить асадовский политический режим в Сирии. Задним числом видно, что, если бы режим Башара Асада пал в 2013 году, то сейчас Исламское государство простиралось бы от Голландских высот до Ханекина. В любом случае это был бы Халифат, или Великая Сирия, или что-нибудь еще в этом роде, но без алевитов, курдов, христиан и других национальных и религиозных меньшинств.
У времени принятия турецкого решения есть своя мотивировка. Сейчас взоры в основном прикованы к Кобани, но еще не устранена угроза падения Багдада, почти окруженного войсками ИГ. Нужны срочные меры для спасения Багдада, т.е. нужен реальный второй фронт на северо-западе. Это сейчас по силам только Турции, только трансграничная операция турецкой армии может заставить ИГ выпустить из своей пасти Багдад, падение которого было бы абсолютной катастрофой – гуманитарной для Ирака, и политической для США и их союзников по коалиции. Значение турецкого вмешательства в конфликт так велико, что взамен Анкара может просить все, что угодно. Единственным ограничением потенциальных турецких амбиций является позиция Ирана, другой региональной державы, которая способна изменить ситуацию, но так же будет делать это на своих условиях. Решение турецкого парламента, если за ним последуют реальные действия турецкой армии на сирийском и иракском направлениях, будет означать начало фазы, когда в межэтнический и межконфессиональный конфликт в Ираке и Сирии прямо вступят региональные державы.
kurdistan.ru