США уже больше десяти лет безуспешно борются с мировым терроризмом.
Сравнительно недавно глобализация и глобализм воспринимались как слова-синонимы. Эти понятия в последнее время все чаще стали выступать как антиподы не только в политике, но и в геостратегии. Наглядно это проявилось в первое десятилетие XXI века с объявлением Вашингтоном после 11 сентября 2001 года «глобальной антитеррористической войны» (ГАТВ). Очередная годовщина трагедии «911» совпала с проведением 2– сентября саммита АТЭС во Владивостоке. Свое заметное отсутствие на этом саммите президент США Обама объяснял начавшейся в США президентской гонкой, а также своим участием в траурных мероприятиях по поводу одиннадцатой годовщины «джихада-терроризма против небоскребов-близнецов Манхеттена».
Конечно, ни Обама, когда он возлагал венки на месте разрушенных небоскребов, ни его главный соперник в президентской гонке от республиканцев Ромни не могли тогда предугадать, что само проведение этих траурных мероприятий под враждебными к исламу лозунгами с оскорблениями самого Пророка Мухаммада может вызвать взрыв антиамериканизма в мусульманском мире. В Бенгази, откуда и начиналась «революция» против режима Каддафи, при поджоге и разгроме генконсульством США был убит посол США в Ливии Крис Стивенс и три сотрудника миссии.
В день открытия саммита АТЭС в России так же, как и в Америке, отмечалось окончание Второй мировой войны. Но проходивший на Дальнем Востоке саммит АТЭС имел не только юбилейные геоисторические, но и новые геополитические изменения. Для России Азиатско-Тихоокеанский район со всеми его незавершенными войнами и «отложенными» конфликтами всегда был и остается таким же близким, как и Большой Ближний Восток. Страны АТЭС, как и ББВ, продолжают испытывать на себе продолжающийся глобальный финансово-экономический кризис. Нерешенные территориальные споры и конфликты между Россией и Японией из-за Курил, КНР и Японией, Кореей и КНР в Восточном-Китайском море все еще дают о себе знать так же, как и затянувшийся после Второй мировой войны ближневосточный конфликтный узел в Средиземноморье и в зоне Персидского залива. Он напоминает о себе не только в Афганистане и Ираке, но теперь снова в Ливии и в Сирии. Там войны еще более могут разгореться без вмешательства США и их союзников по НАТО.
ВЗАИМОСВЯЗАННАЯ ВЗАИМОУЯЗВИМОСТЬ
В лексиконе политологов уже успела закрепиться дефиниция «Большой Ближний Восток». Вооруженные конфликты и войны на ББВ с постоянной регулярностью чередуются там с новыми кризисными потрясениями.
Аналитики не только на Западе, но и порой в России предсказывают, что в условиях таких неурегулированных кризисов конфликты на Ближнем Востоке могут оказаться некими междусобойчиками в сравнении с отложенными территориальными спорами в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Понятие глобализации и глобализма в глазах радикальных антиглобалистов на Западе и исламистов на Востоке нередко отождествляется. Но последние события на ББВ показывают, что это далеко не одно и то же. Глобализация и глобализм на близком для России Востоке–Западе выступают не столько в сопряженной связке обозначаемой по латыне versus, но чаще теперь и в их противопоставлении – (по-латыни Сontre-versus).
Объявленную Вашингтоном «глобальную войну» террора-антитеррора не удалось ограничить проведением двух операций «Несгибаемая свобода» в Афганистане с «Шоком и трепетом» в Ираке. Они после официального объявления об их завершении продолжают сопровождаться затяжными войнами «антитеррористического террора» в Палестине–Израиле, а теперь и по соседству с ними в Сирии. Людские потери только американо-натовских войск в Афганистане–Пакистане и Ираке превзошли число жертв катастрофы «911». Масштабы людских потерь, особенно среди мирного населения в горячих точках ББВ – Палестине, Израиле, Сирии, а до этого в Йемене и Ливии уже приблизились к потерям в восьмилетней войне Ирака и Ирана. По подсчетам военных экспертов, война с терроризмом обошлась Америке в 3,3 трлн. долл. Из них на военные действия только в Афганистане и Ираке израсходовано более половины этой суммы.
Общие расходы в мире на борьбу с терроризмом за прошедшие 11 лет никто еще не подсчитал. Образ жизни и поведение людей за это время на всей планете изменились до неузнаваемости. Все уже привыкли к обыскам и досмотрам в аэропортах, на железнодорожных вокзалах, при проведении концертов и даже Олимпийских игр.
С приходом второй волны арабских «революций» военно-политическая обстановка на ББВ скорее всего еще более обострится. Не прекращаются вооруженные столкновения и теракты как в Афганистане, так и в Ираке. Новые вспышки насилия в секторе Газа и в Восточном Иерусалиме ставят под угрозу срыва израильско-палестинский диалог. Заметно активизировалась диверсионная деятельность талибов в Афганистане и Пакистане, «Аль-Каиды» на юге Аравии и в Северной Африке.
Не ослабевает обострение ядерного кризиса вокруг Ирана. Все это превращает регион ББВ в расширенную арену «глобальной войны» террора-антитеррора. Глобализация с глобализмом преподносят здесь гораздо больше неприятных сюрпризов, чем «призов», вроде присуждения авансом четыре года назад Нобелевской премии мира президенту США Бараку Обаме за его благие намерения сделать «мир без войны, свободным от ядерного оружия».
Нынешний глобальный экономический кризис на фоне незавершенных войн в Афганистане и Ираке, а также развивающегося ядерного кризиса вокруг Ирана может стать катализатором распада и оставшегося единственного блока – НАТО. Наверное, только время покажет, придет ли на смену стратегии американо-натовского глобализма многополюсное мироустройство в глобальном масштабе.
Примечательно, что глава государства, находящегося, как и Россия, на стыке Европы и Азии, четыре года назад характеризовал создавшееся положение как «общецивилизационный» кризис. В своей статье «Пятый путь» он отмечал, что в нем «одновременно проявляются признаки давно назревших кризисов – производственного, энергетического, экологического, продовольственного, социального и даже военно-политического». Это дает основание для определения глобального кризиса как общесистемного, развивающегося по меньшей мере в трех сферах – глобальной экономики, глобальной политики и глобальной безопасности. Глобальные угрозы, порождаемые этим кризисом, предопределяют и определенные условия выработки адекватных глобальных ответов. Американский глобализм становится при этом не меньшим препятствием на пути развития процесса глобализации, чем сам международный терроризм, которому объявлена глобальная война.
ПОБЕДЫ-ПОРАЖЕНИЯ В «АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИСТОРИИ»
Исторический парадокс «оптимистического трагизма» в XX столетии проявился в том, что катастрофическому сценарию «альтернативной истории» помешала «глобализация» Второй мировой войны после того, как в нее почти одновременно оказались втянуты СССР и США. Альтернативные сценарии послевоенной истории могли бы складываться тоже совсем по-иному, не будь «интернациональной» солидарности Советского Союза, оказывавшего решающую поддержку антиколониальным и освободительным движениям и революциям, как, например, в Китае, Вьетнаме, на Кубе, в арабском мире и в ряде других афро-азиатских стран.
Мировое сообщество с трудом поспевает теперь следить за современными процессами многоуровневой глобализации и порождаемых ею кризисов. Это касается как нынешнего обвального хода событий, так и оценок отмечаемых ныне знаменательных годовщин и исторических дат недавнего прошлого. Ни политики, ни политологи, ни мировое научное сообщество далеко не всегда поспевают за событиями. К примеру, авторы вышедшего Международного энциклопедического словаря «Глобалистика» (М., 2006), в котором участвовали более 650 ученых из 58 стран, не смогли спрогнозировать надвигавшийся уже тогда глобальный кризис. Хотя в словнике энциклопедии различным глобальным процессам глобализации посвящено было более полусотни статей, – ни в одной из них не было упоминания о надвигающемся глобальном экономическом, тем более общесистемном и общецивилизационном кризисе.
Глобальный кризис обозначил обратную цикличность в прежней сменяемости кризисов и войн. Можно напомнить, что во Вторую мировую войну, последовавшую за Великой депрессией в Америке, кризис втягивал Россию и США почти одновременно с Востока и Запада. Нынешний глобальный кризис стал продолжением ГАТВ и не завершенных там войн.
Окончание Второй мировой войны в Вашингтоне как бы совместили с начавшейся уже тогда холодной войной. По определению авторов Харперской энциклопедии «Всемирная история войн», после применения атомного оружия наступила «ядерная эпоха двух сверхдержав». С расширением «ядерного клуба» и присоединением к его четырем учредителям еще пяти «нелегалов» на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке наступает «ядерная эпоха» уже для всего многополюсного глобализирующегося мира.
Политика и экономика сами выступают в глобальном кризисе как продолжение сразу нескольких незавершенных или прерванных войн на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке. Россия опять оказывается вовлеченной в «глобальную войну» на этот раз почти одновременно извне и изнутри.
За год до начала глобального кризиса президент Владимир Путин встретился с группой молодых писателей. В беседе с ними он так часто произносил слово «конкуренция», что одному молодому писателю приснилось ночью, будто «мировая война конкуренций» уже началась. Нынешний глобальный кризис синтезировал в себе конкурентные войны не только в экономике, но также в политике, идеологии и военной сфере. Войны, назовем их, «неведомого поколения» ведутся уже на многих фронтах с переменными «победами-поражениями» не только в альтернативной истории.
Остается только благодарить Бога, что в военной сфере они ведутся без применения ядерного оружия, относимого к «оружию пятого поколения». Когда теперь возникают споры о правомочности Израиля, Пакистана, Индии, Северной Кореи или того же Ирана иметь свое ядерное оружие как гарант их безопасности, не только теоретически встает вопрос, насколько каждый из желающих вступать в «ядерный клуб» дозрел до необходимого уровня моральной ответственности, чтобы использовать это оружие как лишь средство сдерживания от самоубийственной войны.
ИМПЕРАТИВЫ ТРИЕДИНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В условиях новых вызовов и угроз странам ОДКБ и ШОС приходится по-новому оценивать складывающуюся в мире ситуацию и соответственно на нее реагировать. Это объясняет, наверное, и причины присоединения к ним пока лишь в роли «партнеров» не только азиатской Шри-Ланки, но и готовности в скором времени присоединиться к ним также Белоруссии. Установленное такое «партнерство» с ШОС значительно усиливает и роль Союзного государства Беларусь–Россия как связующего звена между Центральной Европой и образовавшейся после распада СССР Центральной и Северной Евразией. В новую геополитическую структуру Евразии входят также Центральный (Южный) Кавказ, Центральная Азия с Казахстаном. Уникальное положение России при этом состоит в том, что она стала единственной евразийской державой, которая имеет общие сухопутные границы со странами, состоящими с ней в партнерстве как в Европе, так и Азии.
Вместе со странами ОДКБ и ШОС ей приходится одной из первых вносить корректировки в свои военные доктрины, уточняя заключенные ранее соглашения и договоры о совместной обороне с другими государствами.
Глобальный общесистемный кризис с ГОК поднял вместе со всеми странами АТЭС и организацию ШОС до уровня решения новых глобальных проблем. Собравшийся в Пекине в год празднования 60-летия КНР Совет глав правительств стран ШОС был особенно знаменательным. В центре его внимания находилась выработка общей стратегии в преодолении глобального кризиса. Пожалуй, наиболее важным принятым на той встрече решением было создание Межбанковского объединения ШОС и единого инвестиционного фонда. Президент Путин, подводя тогда итоги своего официального визита в КНР, особо отмечал, что сотрудничество с Китаем в рамках ШОС становится подлинно стратегическим. Основываясь на взаимном доверии, ШОС становится «реально признаваемым в мире фактором глобальной безопасности и экономического взаимодействия» стран Европы и Азии.
ГЛОБАЛИЗМ И РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ БЕЗ ГРАНИЦ
Вспыхнувшая в августе 2008 года война на Кавказе представлялась Западу в его давнишней «большой игре» против России как повод не только для наращивания военного присутствия НАТО в Грузии. Весьма заманчивой представлялась тогда для США перспектива обеспечить периодическое появление американского флота на Черном море. Это позволило бы ускорить создание кольца американо-натовских баз и передовых позиций ПРО на встречных курсах «расширения» ББВ и Северо-Атлантического альянса без формального вступления в него Грузии, Азербайджана, а в будущем, возможно, Молдавии и Узбекистана. Факт признания Россией Южной Осетии и Абхазии оставляет пока открытым вопрос об их будущем статусе. Это не должно, однако, исключать возможного их присоединения в будущем к ОДКБ или ШОС.
На первый план в порядке приоритетов новой Стратегии национальной безопасности РФ в связи с этим ставятся проблемы обеспечения взаимосвязанных между собой общеевропейской и евразийской безопасности. В ней не может игнорироваться и отстаивание суверенитета новых кавказских государств в случае посягательств со стороны Грузии при поддержке или поощрение ее американо-натовских глобалистов.
После принятия обязательств по заключенным договорам о дружбе и сотрудничестве с новыми независимыми государствами на Кавказе концепция военной (оборонной) стратегии России будет оставаться «триединой» – с включением в нее национальной (с приоритетом защиты прав каждого гражданина и общества в целом), федеральной, то есть государственной целостности, а также геополитической (внешней и внутренней) безопасности Российской Федерации. Такая триада способна будет гарантировать защиту наших национальных интересов и тех государств, с которыми Россия связана договорными обязательствами в рамках ЕврАзЭС, ОДКБ или будущего Евразийского союза и ШОС. Их геополитическая безопасность сможет более эффективно обеспечиваться обновленной стратегической триадой ракетно-ядерного сдерживания наземных, морских и воздушно-космических сил. Она должна включать комплекс разрабатываемых ныне мер по военно-техническому, организационному реформированию вооруженных сил страны, переоснащению и совершенствованию всей системы подготовки и социального обеспечения военнослужащих.
Важным при этом становится использование миросозидательной роли России не только в Афганистане и в Сирии, а также при урегулировании ближневосточного конфликта с учетом возрастающей роли Ирана на Большом Ближнем Востоке.
ДОБИВАТЬСЯ БЕЗОПАСНОСТИ ВМЕСТЕ ИЛИ ВРОЗЬ?
Худшим сценарием развития событий стало бы обострение военно-политической обстановки в Черноморско-Каспийском регионе или на Дальнем Востоке, он одинаково может стать опасен для всех сторон. Не всегда все, что плохо для России, обязательно может стать лучшим для США или Японии. Появление, к примеру, на Северном Кавказе некоего «исламистского халифата» могло бы стать таким же «подарком» для США, как это было с «Афганским Эмиратом» при талибах.
Можно было бы напомнить и еще об одном немаловажном обстоятельстве. Россия несколько поспешила признавать свое поражение в «стратегической контригре» с США на «расширенном» ныне Большом Ближнем Востоке. Америка продолжает там скорее терять, чем укреплять свои глобалистские позиции. Многие политологи даже на Западе приходят к заключению, что США в не меньшей, а может быть, даже в большей степени, чем Россия, проиграли там холодную войну. В книге академика Евгения Примакова «Мир без России?» выражена озабоченность – даст ли результаты нажатие знаменательной кнопки «перезагрузка». Уместно и закономерно поставить и другой уточняющий вопрос: сможет ли Россия выдержать трудное испытание одновременно глобализацией через дезинтеграцию или при регионализации в условиях остающихся пока неясных перспектив «перезагрузки» на одинаково близком для России как Западе, так и Востоке.
Глобальный экономический кризис наслоился на продолжающуюся «глобальную войну» с международным терроризмом. В этих условиях можно ожидать не только идеологического, но и другого раздела мира в традиционном противостоянии Восток–Запад. США ведь не собираются отказываться от идеологии монетарного фетишизма под долларовым девизом «С нами Бог», а мусульманские радикалы не будут отмежевываться от воинствующего исламизма. Вплотную над планетой Земля нависает угроза дезинтеграции и раздела мира с подменой идеологии и нравственности в нынешней атмосфере глобализма, которую Патриарх Кирилл охарактеризовал как «вредоносную экологию духа». Во всяком случае, курс, чтобы деидеологизировать внешнюю и особенно оборонную политику, придется, видимо, корректировать с оглядкой, взвешивая и просчитывая, к чему могут привести возможные просчеты при непродуманном, а нередко и рискованном «партнерстве» с НАТО.
По соседству с ББВ в северокавказских республиках и на Южном Кавказе продолжает остро ощущаться разгул разных видов экстремизма и терроризма. Беспрецедентный уровень преступности, коррупции, насилия и клановости связывается не в последнюю очередь и с распространением здесь международного терроризма.
Именно такая взаимосвязь угроз просматривается сейчас на всем. Это давало, очевидно, основание констатировать на саммите АТЭС в Сингапуре, что глобальный кризис «продемонстрировал тотальную взаимозависимость всех мировых экономик, которую никто до этого не ожидал». Это можно отнести и к взаимоуязвимости национальной и глобальной безопасности в условиях все более глобализирующегося мира. Принцип «международно-правового оформления неделимости безопасности в Евро-Атлантике и Азиатско-Тихоокеанском районе должен, очевидно, стать таким же императивом для всего постсоветского пространства Евразии.
Речь идет ныне не столько о возвращении утерянной былой роли советской сверхдержавы, сколько об утверждении России в статусе великой евразийской державы – такого сильного государства, которое сможет реагировать на любые угрозы и вызовы. России есть что защищать. Она способна быть не только связующим звеном в новой дихотомии Востока–Запада, но и носителем миросозидательной миссии в многополярном мире.
РУССКАЯ МЕДИТЕРРА ПЕРЕД УГРОЗАМИ
Как некогда Россия «прирастала Сибирью», так после развала Советского Союза она стала прирастать расширившимся «Русским миром».
Новый Русский мир уже являет собой нечто большее, чем государство и нация. Это то, что отличает его от Paх Americana и от современного Еврейского мира. Первый претендует на роль некоего гегемона однополярного мира, дирижера, модератора глобализма. Еврейскому миру тоже стали отводить роль оси в мировой истории как собирателя рассеянных по всему свету евреев.
Россия, осознав себя заново как часть Русского мира, способна не только противостоять глобализму, но и нести реальную миросозидательную миссию на всем мегаконтиненте Евро-Афро-Азии. На огромном пространстве бывшего Советского Союза немало инородцев, в том числе тюркских народов и евреев, которые приняли православие и причисляют себя тоже к Русскому миру.
Российское ядро Русского мира – самый большой по численности в Европе народ после распада СССР, не только уменьшился по численности, но и стал в ней самой большой разделенной нацией. На постсоветском пространстве не менее 25 млн. русских обрели статус людей без родины. В странах Балтии их называют «людьми без гражданства», точнее, людьми, лишенными права называться их гражданами. Дело не только в депопуляции, но еще и в ряде случаев в открытой дискриминации русских. В других странах, бывших республиках СССР, появились русские нацменьшиства, хотя, например, в Крыму, Донбассе и в некоторых других регионах Украины они продолжают составлять большинство населения, которое лишено права пользоваться родным русским языком как вторым государственным. Такая же участь может ожидать русских в Таджикистане и, возможно, вслед за этим в других странах Центральной Азии.
С ростом утечки мозгов из России и всего постсоветского пространства наряду с депопуляцией происходит также их интеллектуальное обеднение. Выдвинутый в свое время Александром Солженицыным призыв к сбережению наций требует теперь дополнения. Сбережение нашего народа подразумевает не столько количественное, сколько качественное его сохранение и духовно-нравственное обогащение.
В условиях глобализации Русский мир могут составлять люди, не только знающие русский язык, но и приобщенные к многогранной, многонациональной культуре, где веками уживались народы, исповедующие христианство, ислам, буддизм и другие традиционные религии. Русский мир многим, однако, отличается от других традиционных диаспорных наций – армянской, греческой, ливанской, палестинской, курдской и других. Он был порожден не столько внешними врагами, нашествиями завоевателей, сколько внутренними катаклизмами – революциями, гражданскими войнами, массовыми репрессиями. В немалой степени здесь сыграла роль и духовно-нравственная «разруха в головах» наших соотечественников. Чаще и больше всего людей за пределы бывшей родины выталкивала своя же «страна родная».
После распада СССР соотечественниками России вправе считать себя не только бывшие советские граждане русской национальности, но и упомянутые выше все 25 млн. россиян в ближнем зарубежье и более миллиона живущих ныне в Израиле русских. Все они в разные годы покинули Советский Союз. Из них, как теперь выясняется, не менее 700 тыс. могут вернуться обратно в Россию и страны СНГ – разразись на ББВ новая война. Об этом уже не только в Кнессете Израиля заранее бьют тревогу. «Великий исход» израильтян-эмигрантов, как там называют русских евреев, в обратном направлении, – назад в диаспору, может начаться в любой день, как только в регионе и вокруг Израиля реально «запахнет порохом».
К Русскому миру вправе относить себя многие эмигранты и приобщенные к русской культуре члены смешанных русско-арабских семей. Кроме 200 тыс. арабов, получивших высшее и специальное образование в СССР и России, многие члены их семей считают себя тоже «породненными» с Россией. Около 290 тыс. подобных «русских» проживают в настоящее время и в Иране. Это уже третье поколение иранцев, которые в свое время по разным причинам эмигрировали сначала из Ирана в Россию, а затем снова вернулись на родину предков. Многие из них считают своей родиной русскую землю и разговаривают между собой по-русски. Тысячи таких семей имеются также на Западе, в Европе и Америке. Такой возрождающийся ныне новый Русский мир, хоть еще и не сплочен, способен сыграть роль надежной опоры для России в ее миссии противостояния агрессивному глобализму. На состоявшемся в начале декабря 2009 года Третьем всемирном конгрессе российских соотечественников, проживающих за рубежом, отмечалось, что их число уже достигает около 30 млн. Они имеют свои общины в более чем 80 странах мира и находятся лицом к лицу с глобализмом и, являясь частью общего духовного пространства Русского мира, составляют, по сути, будущий резерв модернизации России.
Неологизм Русская «Медитерра», омываемая тремя океанами по аналогии со Средиземноморьем (Mediterranean), соединяющим три материка – Европу, Африку и Азию,– появился в первый же год после развала Советского Союза. Именно тогда раскрылся подлинный смысл этой геополитической метафоры.
Проблема обеспечения национальной безопасности России значительно осложнилась еще до объявления Вашингтоном «глобальной войны» террора-антитеррора. Русская «Медитерра» по своей территории заметно уменьшилась, перестав быть одной шестой частью земли. Почти вполовину сократились и общая численность ее населения, и число самих русских в новых границах Российской Федерации. Зато по протяженности своих сухопутных границ Россия продолжает занимать первое место в мире. Протяженность же ее морских берегов на Балтийском, Черном и Каспийском морях заметно уменьшилась, как и общее число ее морских ворот.
После значительного сокращения производственных мощностей и ВВП Россия перестала быть одной из двух мировых сверхдержав. Такие последствия геополитической катастрофы будут давать о себе знать не только на всех трех направлениях экономической, социальной и политической модернизации страны. Это также может относиться и к достижению триады приоритетных целей обнародованной ранее «Стратегии» обеспечения безопасности человека, общества и самого Российского государства.
Как видно из итогов саммита АТЭС во Владивостоке, Россия наряду с развитием партнерства на западном направлении все активнее расширяет сотрудничество не только со странами ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС, но и Азиатско-Тихоокеанского региона и БРИКС. Все это не может не вносить свои коррективы в геополитические координаты триединой безопасности России – она остается связующим звеном между всеми упомянутыми международными структурами, с которыми активно сотрудничает. Трудности такого совмещения усугубляются однако глобалистскими планами НАТО «всерьез и надолго» воевать по соседству с Центральной Азией в Афганистане, Пакистане и на ББВ. В таких условиях вопросы модернизации экономики, политики и стратегии должны исходить из новых приоритетов Стратегии триединой безопасности России.
В этих условиях важным становится определение особого места и роли России при возможном формировании в будущем «антиглобалистских треугольников», таких как РИК – Россия, Индия, Китай или БРИКС. Роль в них Москвы будет определяться как полноправного члена в ОДКБ и ШОС без учета возможного их «переформатирования» в блок или военно-политический союз, способный противостоять деградирующему Северо-Атлантическому альянсу, в частности, и современному глобализму в целом.
2012-09-28 / Леонид Иванович Медведко — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН.
| Источник — НГ-НВО Постоянный адрес статьи — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1348810860 |