Почти четверть века прошло с того дня, когда власти Узбекистана решили заменить кириллицу латиницей. Но споры о том, правильным ли был такой выбор, не утихают до сих пор. Практически не имевшие в период правления Ислама Каримова шанса быть услышанными противники латиницы сегодня стали поднимать волнующий их вопрос. К примеру, недавно газета «Китоб дунеси» опубликовала открытое письмо узбекского литературоведа Шухрата Ризаева президенту с предложение вернуться к кириллице. Прокомментировать это письмо «Фергана» попросила Алишера Ильхамова — историка, социолога, ассоциированного научного сотрудника лондонской Школы восточных и африканских исследований (SOAS).
Не утихающие споры вокруг алфавита
Десятого августа 2017 года известный узбекский литературовед Шухрат Ризаев обратился со страниц местной газеты «Китоб дунеси» («Мир книг») с открытым письмом на имя президента Узбекистана. В нем он выразил озабоченность тем, что переход на латиницу оказывает негативное воздействие на состояние узбекского языка. «Есть немало беспокойств по поводу будущего нашего родного языка», — написал Ризаев в своем письме. Он предложил вернуться к кириллице как к основной графике, а латиницу узаконить в качестве второго алфавита, учитывая, видимо, тот факт, что уже целое поколение молодежи прошло курс обучения на латинице в школах, лицеях и колледжах.
Это письмо литературоведа взорвало интернет, точнее, его «узбекский» сегмент. На письмо отреагировал — кто за, кто против — ряд СМИ, в том числе зарубежные ВВС и Озодлик, местные Kun.uz, Sof.uz. И, конечно же, различные форумы в социальных сетях. Этот спор неоднократно вспыхивал и ранее, например, на сайте «Ферганы» в 2007 году. Комментаторы при этом разделились на два непримиримых лагеря, я бы сказал, на «романтиков», настаивающих на латинизации, и «реалистов», призывающих сохранить кириллицу.
Я не являюсь ни литературоведом, ни специалистом по какому бы то ни было языку, и хотел бы сосредоточиться преимущественно на социально-институциональных аспектах обсуждаемой проблемы. Касательно языка ограничусь только общим рассуждением о том, какая связь имеется между речью и письменностью, являющимися ключевыми компонентами любого современного языка.
Речь безусловно является исторически первичной. Письменность появилась позже, выполняя роль своего рода сосуда, который призван донести сказанное кем-то в определенном месте и в определенное время другим носителям той же речи, причем как в текущий момент истории, так и для будущих поколений. Таким образом, письменность стала инструментом, связывающим между собой поколения, а также народ и его культуру в их диахроническом измерении. Если же письменность перестает выполнять эту роль сосуда, или если этот сосуд по тем или иным причинам оказывается пуст, то с языком, как с живым организмом, и его носителями начинаются серьезные проблемы – их интеллектуальный багаж обедняется, что не может не сказаться в целом на их развитии.
Второе соображение связано с констатацией статуса письменности как знаковой системы. Ее функция — обозначать и транслировать речь со всеми ее фонетическими, семантическими и лексикологическими особенностями. То, как письменность выполняет эту функцию, зависит не от ее имманентных свойств, а от того договора, тех правил, которые носители языка, ее наиболее продвинутая часть (как правило, интеллектуальная элита, авторитеты по языку и литературе), устанавливают относительно того, какой знак и как выражает ту или иную единицу речи. Самим знакам не присущи какие-либо свойства выражать особенности речи. Любой знак может выражать любые фонетические особенности, и это зависит от тех правил, которые сами люди вырабатывают (спонтанно или сознательно) для установления взаимосвязи между знаками, произношением, смыслами и значениями произносимого. С этой точки зрения говорить о том, что та графика лучше передает свойства того или иного языка, а эта хуже, совершенно бессмысленно. С прагматической точки зрения выбор графики может исходить из соображений удобств в ее использовании и того, каков багаж знаний уже накоплен с ее помощью. Графика является только материалом, из которого изготовлен сосуд, то есть материалом, который формирует саму письменность. Уже дальше правила, устанавливающие порядок знаков и их сочетаний, завершают формирование грамматики данного языка. Но не буду вдаваться в дебри лингвистики и отошлю читателя к философам-лингвистам Фердинанду де Соссюру, Наому Хомскому, литературоведу Юрию Лотману и другим признанным экспертам.
Замечу только, что возражения против той или иной графики вызваны, скорее, ассоциациями, которые связаны с использованием этой графики, с тем социально-историческим контекстом, в котором эта графика усваивалась и использовалась на практике. Но это дело времени, требуемое для выветривания нежелательных ассоциаций. Для этого не обязательно опрокидывать сам сосуд, выплескивая его содержимое.
Вкратце о предыстории вопроса
До Октябрьской революции 1917 года население Центральной Азии, говорящее на узбекском языке (а это был так называемый староузбекский язык, известный также как тюрки), использовало арабскую графику. Вскоре после революции возникла дискуссия о реформе алфавита. В 1921 году этот вопрос обсуждался на краевом съезде в Ташкенте, затем в 1926-м — на I тюркологическом съезде в Баку. На том съезде был одобрен переход всех тюркских языков народов СССР на новый латинский алфавит — яналиф (янги алифбе). Но сам переход состоялся только в 1930 году. Однако уже через десятилетие, 8 мая 1940 года, на фоне борьбы КПСС и органов безопасности с влиянием пантюркизма III сессия Верховного Совета Узбекской ССР приняла закон о переходе на алфавит на основе кириллицы.
Уже в момент распада СССР, в ноябре 1991 года, в Стамбуле прошла конференция, на которой представители тюркских республик СССР и России поддержали проект перехода тюркских письменностей на латиницу, максимально приближенную к турецкому алфавиту. В то время Турция, возглавляемая президентом Тургутом Озалом, проводила активную внешнюю политику по сближению с республиками Центральной Азии, Азербайджаном и тюркскими народами России и воспринималась многими интеллектуалами и политиками этих народов как альтернатива Москве, ассоциируемой с колониальным прошлым. Турция привлекала многих и как пример мусульманской страны, в которой государство сохраняет свой светский характер и держит ислам под контролем. Для лидеров центральноазиатских республик, напуганных ростом исламских движений, особенно для Ислама Каримова, турецкая политическая модель представляла собой реальную альтернативу как исламизму, так и гегемонизму Москвы. Они, эти лидеры, стремились перехватить у национально-демократической оппозиции лозунги национал-патриотизма и тем самым обеспечить легитимность своим правящим режимам.
В этом историческом контексте и следует воспринимать решение президента Узбекистана Ислама Каримова, который 2 сентября 1993 года подписал закон «О введении узбекского алфавита, основанного на латинской графике». Закон предусматривал принятие мер по обучению населения латинице и полный переход на латиницу к 2000 году. В последующем, по мере ухудшения взаимоотношений с Турцией, мотивация к переходу на латиницу ослабевала. Но курс в целом сохранился, хотя и не форсировался чрезмерными административными мерами. Скорее, этот курс перешел в вялотекущий процесс с откладыванием полного перехода на латиницу сначала до 2005, потом до 2010 года и так далее. В результате в стране сложилось достаточно устойчивое сосуществование двух алфавитов — латинского и кириллицы. Соответственно, население поделилось на две половины: с одной стороны, целое поколение молодых узбеков, которые прошли обучение в узбекских школах и колледжах на латинице, а с другой – более старшее поколение, до сих пор предпочитающее читать и писать на кириллице.
Судя по всему, сложилось и некое разделение сфер использования обоих алфавитов — в зависимости от того, о каких возрастных когортах, о каких носителях текстовой информации идет речь и кто эту информацию производит. Об этом и пойдет речь ниже. Но хотел бы сразу оговориться, что приведенные ниже данные никоим образом не претендуют на всестороннее исследование, которое еще предстоит провести, если правительство не хочет наступать на те же грабли, принимая решения, основываясь на субъективных мнениях и политических соображениях, как это случилось с принятием закона 1993 года.
Кто каким алфавитом пользуется
Ниже я привожу цифры, почерпнутые из источников, имеющихся в интернете, и подвергнутые некоторой обработке. Полученные выводы пока приблизительны и требуют дальнейшей проверки.
«Вопрос перехода на латиницу был больше политический, тем технический. В конце 80-х на волне национализма стали подниматься такие аспекты, как очищение узбекского языка от русских слов и всего того, что бы связывало с Москвой. В начале 90-х годов эта тенденция была увязана с неопантюркизмом — объединением всех тюркских народов (на этом сильно настаивала Турция, считавшая себя центром такого объединения). Политически к этому уже были предпосылки: «братья»-славяне, развалив СССР, сами создали СНГ, затем выкинули нас из рублевого пространства, снизили торговые потоки, московские политики презрительно отзывались о «подбрюшье» России. И лишь Турция стала стремительно набирать вес в Центральной Азии, поскольку нас объединял не только язык, но и религия, ментальность, история». «Латинизация узбекского алфавита. Достоинства и недостатки»
Начнем с того, что по официальным данным, в 2014-2015 годы в школах страны (1-9 классы) обучалось 4,5 миллиона человек. Если взять за точку отсчета 2000 год, когда, предположительно, началось полномасштабное обучение учащихся школ на латинице (до того, очевидно, шла подготовка учебников и учителей), то можно утверждать, что в стране примерно 8-10 миллионов человек получило школьное образование на латинице. Из них в узбекских школах обучались только 86 процентов учащихся. Значит, на основе латиницы учились примерно 7 миллионов школьников. Это порядка 23 процентов населения, или треть населения в возрасте от 15 до 64 лет, являющейся наиболее активной читающей публикой по сравнению с более младшими и более старшими возрастными категориями. Сразу оговорюсь, что в своих расчетах я не принял во внимание обучающихся и обучившихся на латинице в колледжах и лицеях, поскольку мне пока не совсем понятно, как там организован учебный процесс. Поэтому (временно) вывожу эту категорию за скобки.
Другими словами, мы можем утверждать (опять-таки приблизительно), что потенциально активная читающая публика (в возрасте от 15 до 64 лет) поделена на две не равные по численности группы – одну треть, читающую преимущественно на латинице, и две трети, все еще использующих кириллицу. Вот таковы ставки в игре. Люди, принимающие решение по поводу алфавита, должны четко отдавать себе отчет об этом раскладе населения и соответствующих интересах и предпочтениях.
Что и на каком алфавите читать
Двинемся дальше, перейдя к вопросу, а что доступно для чтения на обоих алфавитах. И начнем с библиотек, взяв в качестве наиболее характерного примера крупнейшую и древнейшую из них — библиотеку имени Алишера Навои (создана аж в 1870 году). Известно, что по состоянию на 2010 год в фондах библиотеки только на узбекском языке имелось 600 тысяч рукописей и печатных изданий. Нетрудно предположить, что в современной версии латинского алфавита литературы там — ничтожное количество. Но наверняка есть литература, изданная в период с 1930 по 1940 годы, в каком именно количестве — это предстоит проверить.
Возьмем другую сеть библиотек — в системе Академии наук Узбекистана с ее флагманом Фундаментальной библиотекой в Ташкенте. По данным портала Академии, общий фонд библиотек системы АН составляет свыше 5 миллионов экземпляров, услугами этих книгохранилищ пользуются 45 тысяч читателей. Опять-таки нетрудно догадаться, преимущественно на каком алфавите берется и читается литература в этой системе. Аналогичная картина — в университетской сети и во всех остальных библиотеках республики.
Посмотрим, что издается сейчас и в какой графике. В стране на данный момент действуют три основных книжных издательства – Davr Press, Akademnashr и O‘qituvchi.
Крупнейшее из них – Davr Press. В каталоге, который можно скачать с его сайта, имеется 237 наименований книг, изданных, видимо, не за один год (годовых каталогов и тематических планов нет ни в одном из трех издательств). Из них только 15 процентов издано на латинице, и это, в основном, детская литература для самых маленьких, главным образом — сказки с малым количеством текста и упрощенным изложением (таблица 1).
В каталоге книг Academnashr процент книг на латинице существенно выше – 42 из 61 издания (69 процентов), но это, в основном, тоже за счет детской литературы (35 книг из 61). Вся же художественная литература издана на кириллице, в том числе четырехтомник Чулпана и однотомник Машраба (таблица 2).
Издательство O‘qituvchi (в переводе — учитель) естественным образом специализируется на издании учебников и другой литературы для системы образования, но и здесь доля книг на латинице составляет только 59 процентов. Опять-таки это или детская литература для самых маленьких, или учебники. Художественная литература, изданная издательством, в основном на кириллице, но есть и достижение – на латинице издано аж 6 книг, включая однотомник Алишера Навои (таблица 3).
Просуммировав издания по всем трем издательствам, получим следующую картину: (таблица 4).
Какие же наблюдаются тенденции? Как я отметил выше, на латинице изданы, в основном, детская литература для малышей, а также учебники для школ, колледжей, лицеев и вузов. Художественная, познавательно-популярная и научная литература издается главным образом на кириллице. Если предположить, что все или большинство обученных на латинице (а таких около 7 миллионов) не владеют или плохо владеют кириллицей, то получается, что им недоступна художественная, научная и популярная литература, содержащаяся в сети библиотек или издаваемая указанными издательскими домами. И как же они могут получить углубленные знания, скажем, по литературе? Они что, постигают историю узбекской и мировой литератур только по учебникам, не читая первоисточников?
«Несмотря на упоминаемую Конституцию, ради безоговорочного принятия нового закона Ислам Каримов, не задумываясь, пошел на ее нарушение. Дело в том, что в принятом годом ранее основном законе оговорено, что наиболее важные вопросы общественной и государственной жизни должны выноситься на всенародное голосование — референдум (ст. 9). Однако референдума по столь важному вопросу, как смена письменности, в Узбекистане проводить не стали, очевидно, опасаясь, что население не поддержит эту идею. В итоге последнему пришлось принять решение, навязанное кучкой «национал-патриотов». «Латинизация алфавита. Узбекский опыт»
Могу предположить, что наиболее добросовестные учителя литературы поощряют своих учеников овладевать кириллицей и читать Чулпана, Машраба, Фитрата и других литературных классиков и современников. Но мы же не знаем, насколько распространена практика такого поощрения. Мы не знаем, сколько человек из указанных выше семи миллионов параллельно владеют и кириллицей. Безусловно, таких немало, но мы не знаем их число. И вряд ли этой информацией владеют в правительстве. Мы не знаем также, пользуются ли они знанием обоих алфавитов для чтения «большой» литературы. Если же получится, что эта «большая» литература остается ими не востребованной, то возникает закономерный запрос, а не вырастает ли у нас на глазах поколение, в чьем читательском багаже одни только сказки, учебники, магазинные вывески да посты в «Одноклассниках»?
Что же из всего этого следует? Учитывая, что две трети населения в возрасте от 15 до 64 лет владеет преимущественно кириллицей и, скорее всего, предпочитает ею пользоваться и в дальнейшем, полный переход к латинице осуществим только тогда, если эти две трети уйдут со сцены и их место займут те, кто обучен латинице. На это потребуется как минимум 30-40 лет. Даже если такая смена произойдет, книжная индустрия вряд ли сможет поспеть и обеспечить в полном объеме «взрослую» литературу на латинице по всему спектру необходимых знаний. Сложилась интересная ситуация: поголовно грамотное, но мало читающее население, что чревато риском скатывания Узбекистана еще дальше на периферию развития человечества.
Какой же выход видится из этой ситуации? Одна дама при обсуждении этого вопроса в Фейсбуке заявила следующее: «Возврата назад [к кириллице], по всей видимости, не будет. Читающих и пишущих на латыни много — все выпускники последних лет. Легче усовершенствовать существующую систему (после анализа и выявления пробелов), чем тратить огромные средства на возврат плюс портить свой имидж». Возникает вопрос: а как усовершенствовать существующую систему? Как восполнить недостаток тех сотен тысяч изданий на кириллице, которые содержатся в наших библиотеках? Как восполнить пробел узбекской художественной литературы, выпуск которой на латинице практически так и не начался (если не считать 6 произведений, изданных «Давром»). И наконец, что сейчас важнее для страны — «не испортить свой имидж» или действовать в интересах развития всего общества, в том числе тех семи миллионов, которые получили образование на латинице? Безусловно, этих людей надо как-то выручать, вернуть в лоно «большой» культуры, от которой они, возможно, оказались оторваны за последние 20 лет. Возможно, я сгущаю краски, но пока никто еще не провел полноценного объективного исследования того, чем живет сегодня молодежь, какими алфавитами и языками пользуется, к каким источникам информации обращается, что читает, о чем думает и мечтает, как видит свое будущее.
Как я отметил выше, индивидуально, по собственной инициативе многие молодые люди, скорее всего, выучились кириллице и читают книги и материалы СМИ, таких, например, как «Озодлик» и узбекская служба ВВС, которые, как известно, публикуются на кириллице. В этом, собственно, и состоит решение проблемы – помочь, теперь уже при помощи государства, этой инициативе молодых овладевать кириллицей наряду с латиницей. Дальше пусть решают сами люди, что им читать, и сама книжная индустрия, на каком алфавите ей издавать литературу. Пусть граждане сами выберут то, что лучше соответствует их интересу. Речь, по сути, идет о том, чтобы просто передать им тот золотой ключик, который позволит им открыть дверь в большую культуру.
Отвечая на комментарий той самой дамы в Фейсбуке, озабоченной имиджем страны, другой участник дискуссии заметил: «Выбрать кириллицу — это не «возврат». Ведь мы пока не ушли от нее». Остается только добавить: если бы даже захотели уйти и потратили втрое больше ресурсов на переход к латинице, то все равно не смогли бы уйти от этого статус-кво в ближайшие десятилетия. Это просто не реально, как показывает анализ, основанный на фактах.
Алишер Ильхамов,
историк, социолог, ассоциированный научный сотрудник лондонской Школы восточных и африканских исследований (SOAS)
| Источник — Фергана |