Успех на выборах Партии справедливости и развития президента Эрдогана долгое время объяснялся хорошими показателями в экономике. Однако девальвация турецкой лиры, замедление роста и усиление безработицы влекут за собой ухудшение ситуации и могут привести к потере голосов сторонников перемен на намеченном на 16 апреля референдуме по Конституции.
Как говорят, турецкие избиратели голосуют портфелем. Только вот того экономического роста, что познала страна по приходу к власти исламо-консерваторов в 2002 году, больше не видно. И это вполне может отразиться на референдуме 16 апреля по предложенной властью конституционной реформе.
В стремлении поддержать национальную валюту президент Реджеп Тайип Эрдоган обратился с призывом к населению. «Пусть те, у кого лежит валюта под подушкой, обратят ее в золото, в турецкие лиры», — заявил он в начале декабря. Как бы то ни было, на конец марта девальвация составила 25%, подтвердив тем самым потерю стоимости национальной валюты по отношению к доллару.
2016 год выдался для Турции очень тяжелым. В третьем квартале, на который пришелся неудачный государственный переворот 15 июля, ВВП даже упал на 2% впервые с 2009 года. Как бы то ни было, общий показатель роста за год составил 2,9%.
Призрак 2001 года
«Осторожнее: турецкие показатели роста обманчивы», — говорил экономист Дениз Акагюль 28 марта на семинаре в Центре международных исследований Парижского института политических исследований. Он напомнил, что с 1950-х годов средний показатель экономического роста в стране составляет 4,8%, однако с 2012 года находится ощутимо ниже этой отметки (2,1% в 2012 году, 4,2% в 2013 году, 3% в 2014 году и 4% в 2015 году). То есть, турецкая экономика переживает период рецессии.
Кроме того, витает над всем и призрак депрессии. За 20 лет в турецкой экономике их было три. В 1999 году турецкий ВВП потерял 3,4% из-за августовского землетрясения в Стамбуле. В 2009 году источником проблем стал мировой кризис. Наконец, депрессия 2001 года единственная из всех связана с внутренними причинами и привела к сокращению ВВП на 5,7%.
Модель ПСР ограничена по времени
«До 2008 году Турция могла преподнести иностранным инвесторам красивую историю, — объясняет Дениз Акагюль. — На самом деле большая часть экономических реформ была принята не нынешним правительством исламо-консерваторов, а предшествовавшей ему правоцентристской коалицией по инициативе Кемаля Дервиша».
У новичков хватило ума сохранить жесткий бюджетный контроль по рекомендациям МВФ и не возвращаться к популистским практикам, которые были причиной кризисов при коалиционных правительствах.
Инфляция была взята под контроль и опустилась ниже 10% с 2003 года после почти 90% в 2001 году. Реформы, политика добрососедства, признание Турции кандидатом в ЕС в 1999 году и начало переговоров в 2005 году — все это создало условия для массового притока иностранных инвестиций. В период с 2002 по 2007 год объемы прямых иностранных инвестиций в Турции увеличились в 20 раз, с 1 до 20 миллиардов долларов. Доля Турции в международных потоках капиталов возросла с 0,1% в 2001 году до 1% в 2006 году.
С 2002 по 2007 год турецкий ВВП вырос на 40% в реальных значениях. Хотя распределение богатств не улучшилось, экономический рост и окончание периода гиперинфляции позволили существенно сократить бедность в стране (число людей с доходом менее 4,3 доллара в день уменьшилось с 30% до 7% с 2002 по 2007 год), пишет экономист Ахмет Инсель в книге «Новая Турция Эрдогана». ПСР укрепила влияние среди малообеспеченных слоев населения, появился новый средний класс.
Спиной к Европе
Мировой кризис 2008 года «на первых порах погрузил турецкую экономику в депрессию, однако затем открыл прекрасную возможность для финансирования внешнего дефицита Турции с помощью массового привлечения средств Федеральной резервной системы США и Европейского центробанка с небывало низкими процентными ставками», — отмечает Дениз Акагюль.
Это нежданное событие позволило замаскировать спад привлекательности турецкой экономики в связи с прекращением структурных реформ, которое объяснялось отдалением европейских перспектив и формированием доктрины «стратегической глубины» министра иностранных дел Ахмета Давутоглу (впоследствии он стал премьером до мая 2016 года).
С 2009 года «Давутоглу поставил нереалистичную задачу заменить Европу Ближним Востоком и соседями Турции в торговом обмене», — подчеркивает Дениз Акагюль. Рискованная (и пока что проигранная) ставка в связи с войной в Сирии, плохими отношениями с Египтом под руководством Фаттаха ас-Сиси и дестабилизацией Ирака.
Хроническая болезнь турецкой экономики
В Турции всегда наблюдалось отрицательное сальдо текущих операций, однако оно существенно выросло: с 0,6% ВВП при коалиционных правительствах в 1990-х годах до 5,3% при ПСР. В 2011 году дефицит даже достиг рекордной отметки с основания республики в 1923 году: 9,6% ВВП. Дениз Акагюль называет это хронической болезнью турецкой экономики. Экономический рост в стране опирается на потребление населения, тогда как экспорт не может исправить торговый баланс из-за небольшой добавленной стоимости турецкой продукции.
Без доступа к накоплениям населения турецкая экономика отчаянно нуждается в иностранных капиталах для компенсации отрицательного торгового сальдо и собственного финансирования. Сейчас же период доступной валюты, видимо, подходит к концу, а недавняя девальвация лиры лишь отражает эту хроническую болезнь национальной экономики.
Хотя в 2015 году внешний долг Турции составлял всего 32% ВВП (при среднем показателе в 85% в Европе), девальвация увеличивает гарантированные государством выплаты иностранным инвесторам. Турецкий экономист Мустафа Сонмез писал 29 марта на сайте Al Monitor, насколько подорожали масштабные проекты Эрдогана, иностранным спонсорам которых необходимо вернуть деньги в долларах. Эксперт упоминает в частности открытый этим летом мост Османа Гази над Измирским заливом. В 2017 году он приведет к увеличению государственных затрат на 1,6 миллиарда лир, в значительной мере из-за спада стоимости национальной валюты. Эти масштабные стройки, вещественный символ экономического прогресса при ПСР в глазах электората, могут обернуться финансовой ямой для турецкого государства.
Потеря доверия инвесторов
Сейчас же главным источником угрозы является уход части иностранных капиталов, напоминает Дениз Акагюль: «В 2015 году потребность турецкой экономики в финансировании составляла 25% ВВП. 21% для обслуживания займов и 4% для финансирования дефицита».
Если экономический рост задохнется, и лира продолжит обесцениваться, иностранный капитал начнет уходить из Турции, так как не сможет рассчитывать на столь же выгодную отдачу от инвестиций. Кроме того, в рекомендациях по инвестициям в Турции банк BNP-Paribas отмечает среди главных слабостей «неопределенность обменного курса».
Политические чистки тоже представляют собой источник беспокойства иностранных инвесторов. По словам турецких экономистов, им регулярно задают такие вопросы. Смогут ли 130 тысяч госслужащих оспорить увольнение или отстранение, а также получить невыплаченные оклады после введения чрезвычайного положения? Как будет проходить ликвидация 800 предприятий, которые оказались целью подозрений в поддержке Гюлена и были конфискованы, причем по распоряжению властей, а не решению суда? То же самое касается ассоциаций, фондов и школ, на которых приходится 3-4 миллиарда долларов. В общей сложности объем экспроприированного имущества составляет 15-20 миллиардов долларов.
Ситуация подтолкнула агентство Moody»s к тому, чтобы опустить в сентябре долгосрочный рейтинг Турции до «спекулятивного» уровня. В числе прочих критериев отмечалось ухудшение безопасности частной собственности.
Рост, занятость, инфляция и… бюллетень
На фронте занятости «подъем безработицы может сказаться на рейтингах, — полагает Дениз Акагюль. — Она составляла 8,1% при коалиционных правительствах и поднялась до 10% при ПСР. Позднее, число безработных увеличилось с 3,057 миллиона до 3, 330 миллиона с 2015 по 2016 год (3,7 миллиона в декабре 2016 года, по скорректированным данным с учетом сезонных колебаний)».
Успехи ПСР на выборах полагались главным образом на экономику. Поэтому из-за ухудшения ситуации имидж Эрдогана может серьезно пострадать. Как бы то ни было, на это требуется время, и не факт, что его хватит до 16 апреля.
В любом случае, у Турции не получится избежать экономической корректировки в ближайшие годы, под руководством правительства или же под давлением международных кредиторов страны. Второй вариант явно будет на руку президенту Эрдогану: он сможет переложить на «иностранные державы» ответственность за жертвы турецкого народа.
Ариан Бонзон
(Ariane Bonzon)
Slate.fr, Франция
| Источник — inosmi.ru |