Эффективен ли в сирийском урегулировании новый формат «тройки»
Главы внешнеполитических и оборонных ведомств России, Ирана и Турции провели 20 декабря в Москве первую встречу, в ходе которой обсудили пути урегулирования сирийского кризиса. Подобный формат, конечно, вряд ли удастся каким бы то ни было образом институционализировать, однако он может стать неким ситуативным форумом для обсуждения актуальных событий, стоящих на международной повестке дня.
Шесть лет сирийского кризиса, и в особенности 2016 год, показали, что в мире не существует силы, способной установить контроль над всей территорией страны. Это в первую очередь связано с тем, что за последние годы конфликта в Сирию «вложились» практически все региональные и глобальные игроки. Более того, размер потраченных сил и ресурсов не оставляет ни одной из сторон, прямо или опосредованно участвующих в конфликте, возможности выйти из него без каких-либо дивидендов, что делает их заложниками ситуации. И с этой точки зрения единственно возможным рациональным решением будет условный раздел страны на сферы влияния. Особенно с учетом того, что ситуация, сложившаяся на сегодняшний день в Сирии, этому так или иначе способствует.
И прежде всего это связано с тем, что практически все противоборствующие стороны внутри Сирии чувствуют ограниченность своих ресурсов и возможностей, что делает для них невыгодной ставку на дальнейшую эскалацию конфликта. Кроме того, уже сейчас вырисовываются контуры зон влияния всех ключевых внешних игроков. И с этой точки зрения своеобразный альянс России, Ирана и Турции – первый шаг на пути к неформальному разделу северной части Сирии и признанию за каждой из стран права контроля над определенными районами.
В какой-то степени это нашло свое отражение и в итоговом коммюнике, которое стороны приняли по результатам встречи, планировавшейся с целью реанимации политического диалога, ввиду бесперспективности дальнейших попыток решения проблемы военным путем. При этом отсылки в итоговом заявлении к уважению территориальной целостности Сирии носят не более чем ритуальный характер.
Формат «тройки», который стороны решили опробовать в Москве, пришел на смену российско-американскому диалогу в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС), где Москва и Вашингтон выступали в качестве сопредседателей. Ее наиболее уязвимым местом оказалась неспособность России и США оказывать полноценное влияние на своих союзников «на земле», что нередко приводило к провокациям со стороны как сирийского режима, так и повстанцев и, как следствие, саботированию достигнутых российским МИДом и американским Госдепом договоренностей.
Условный альянс Россия–Иран–Турция в каком-то смысле решает эту проблему, по крайней мере в масштабах сирийского северо-запада. Во многом это связано с тем, что «тройка» изрядно устала от нескончаемых боевых действий, требующих от каждой из сторон самого активного участия. Иран – один из ключевых союзников Дамаска, чью роль в том, что Башар Асад до сих пор находится у власти, невозможно переоценить, – поддерживает сирийское правительство с самых первых дней конфликта. Однако это стоит Тегерану серьезных военных и финансовых затрат, которые не самая богатая страна несет на протяжении последних шести лет. Не говоря уже о том, что постепенное восстановление связей с внешним миром вынуждает иранское руководство действовать более деликатно.
Турция, будучи также одним из «старожилов» сирийского кризиса, на протяжении всех последних шести лет самым непосредственным образом испытывает на себе последствия гражданской войны на своих южных рубежах. При этом события последних месяцев сделали Анкару не только уязвимой со стороны внешних угроз, но и с точки зрения внутренней конфликтогенности. Помимо участия в кампании по свержению Асада турецкому руководству пришлось решать целый ряд проблем, связанных с активизацией курдского фактора, наплывом беженцев, а также внутриэлитными разборками, самым негативным образом сказавшимися на работе правоохранительных органов, армии и, как следствие, на безопасности внутри страны.
Для России также невыгодна дальнейшая эскалация конфликта в Сирии. Мало того, что это влечет за собой гибель наших граждан, так еще и репутация Москвы оказалась изрядно подпорчена от «борьбы с терроризмом по-русски», что наглядно показал Алеппо, а еще нагляднее Пальмира, вновь перешедшая под контроль «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ). И это притом, что пафос российского присутствия в Сирии, напротив, заключался в изменении имиджа России в глазах мирового сообщества в лучшую сторону.
Все это толкает Россию, Иран и Турцию к поиску общего знаменателя если не в отношении урегулирования всего сирийского конфликта (здесь стороны по-прежнему стоят на своем), то хотя бы в контексте фиксации существующего статус-кво. И здесь вырисовываются определенные компромиссы.
Во-первых, Россия и Иран могут выступить гарантами того, что наступательная политика Дамаска после взятия Алеппо не получит своего развития в направлении Идлиба, которая на сегодняшний день является «вотчиной» сирийской оппозиции и рассматривается Турцией в качестве сферы ее безусловного влияния. Учитывая неспособность сирийских правительственных войск добиваться высоких военных результатов, опираясь исключительно на собственные силы, подобный вариант развития событий представляется вполне реалистичным, даже в случае его неприятия со стороны сирийского режима.
Во-вторых, Турция, получая контроль над Идлибом и «карманом» между двумя курдскими кантонами на севере провинции Алеппо, способна гарантировать пресечение любых попыток контрнаступления на город Алеппо со стороны подконтрольных ей повстанческих структур в Сирии. Это, в свою очередь, позволит правительственной армии и ее союзникам рассредоточить части своих сил, сконцентрированных преимущественно на севере страны, для решения задач на других фронтах, например в Пальмире и Хомсе.
Наконец, по всей видимости, достигнута договоренность по борьбе с терроризмом. В обмен на готовность Анкары начать размежевание повстанцев от террористов в Идлибе с последующей борьбой с «Джебхат Фатх аш-Шам» (бывшая «ан-Нусра», запрещена в РФ) Турция добилась от Москвы и, что более важно, от Тегерана вывода части подразделений «Хезболлы» с территории Сирии. А учитывая, что в суннитском мире «Хезболла» считается террористической структурой, подобный «обмен любезностями» выглядит вполне равнозначным.
Однако противоречия между странами остаются достаточно сильными для того, чтобы опробованный в Москве формат трансформировался во что-то более серьезное. Особенно с учетом крайне непростых отношений между Анкарой и Тегераном, которые сопровождаются взаимными упреками и недоверием.
Турция и Иран – традиционные конкуренты за лидерство на Ближнем Востоке, априори стремящиеся к ослаблению позиций друг друга. Не говоря уже о том, что ни Анкара, ни Тегеран не испытывают особого восторга от появления нового игрока, заявившего о своих амбициях в регионе в лице России. Более того, на сегодняшний день даже не видно предпосылок для долгосрочного и стратегического сотрудничества «тройки», не говоря уже о том, что этот псевдосоюз может быть кому-то противопоставлен. Даже по сирийскому вопросу «тройка» будет постепенно обрастать все новыми участниками (США, страны Персидского залива и т.д.), без которых дальнейшее развитие этой инициативы просто невозможно. И в этом смысле формат Россия–Иран–Турция – неплохой «старт» в политическом диалоге по Сирии, на основе которого возможны какие-либо подвижки в этом направлении.
Об авторе: Леонид Маркович Исаев – востоковед, старший преподаватель департамента политической науки ВШЭ.
26.12.16
| Источник — ng.ru |