Турция относится к числу тех стран, внешнеполитические парадигмы которых остаются незыблемыми столетиями, независимо от формы правления в самой стране, как и от публичной идеологии для внутреннего и внешнего потребления. Эти парадигмы столь же устойчиво вписаны в самые разнообразные концепты, используемые в среднесрочных измерениях — будь то османизм или его обновленная концепция неоосманизма, будь то пантюркизм или турецкая версия евразийства, подразумевающая интеграцию исключительно на основе этнического тюркского происхождения, или панисламизм под знаменами Османской империи или Партии справедливости и развития во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом.
Довольно устойчив всегда был и круг управляющих этими концептами внешних центров — на протяжении всего XIX века и примерно до августа 1914 года это была Британская империя (хотя уже в конце XIX века начинала формироваться и прогерманская ориентация). После недолгого периода лавирования между интересами держав в последние годы перед первой мировой, в войну Турция вступает союзником Германской империи. Эта ориентация с небольшими временными изъятиями продолжается практически до окончания второй мировой войны. Среди изъятий — имевший тактическое значение и для Мустафы Кемаля Ататюрка, и для советского правительства — короткий период подъема отношений с Советской Россией в 1920-х годах. После второй мировой войны место куратора Турецкой республики уверенно занимают США, в том числе — в рамках участия в НАТО.
Турецкая политика в нынешней Центральной Азии все это время имела абсолютно однозначную антироссийскую направленность, совпадая с интересами Великобритании, Германии, позже США. В ней было немало весьма любопытных эпизодов.
«Турецкий след» в Синьцзяне
Это, например, события 1860-х-1881 годов, когда в Синьцзяне происходило широкомасштабное антикитайское восстание. С устранением цинской администрации на территории Синьцзяна в течение 1865 г. там было создано несколько самостоятельных государств (ханств) уйгуров и дунган: Кучарское, Хотанское и Кашгарское в Восточном Туркестане, Таранчинское ханство со столицей в Кульдже и Дунганский султанат с центром в Урумчи. В 1867 г. три ханства были объединены в единое феодально-теократическое мусульманское государство, которое возглавил наследник бывших теократических правителей Кашгарии – кашгарских ходжей – Бузрук-хан. В том же году власть в кашгарском государстве Йэттишаар (Семь городов, Семиградье) перешла в руки Якуб-бека, выходца из Кокандского ханства. Русский востоковед Н.И. Веселовский пишет: «Преследуя цель утвердить за собою власть в Кашгаре, Аталык [титул, присвоенный себе Якуб-беком, буквально: «заступающий место отца», в Средней Азии давался лицам особо почетным и уважаемым — А.К.] обратился с письмом к английской королеве, прося у нее совета и указания, как управлять народом. Королева посоветовала ему обратиться за такими указаниями к турецкому султану. Тогда Бадаулет Якуб вошел в сношения с султаном, объявил его своим главою и просил разрешения помещать его имя на монетах. Султан посылал Якубу оружие и людей, знавших военное искусство. В числе таковых был Заман-Бек, сделавшийся впоследствии переводчиком канцелярии туркестанского генерал-губернатора».
Старые кварталы Кашгара. Фото А. Князева, 2008 г.
Суть самой идеи «независимого Туркестана» имела прямое отношение как к турецкой внешней политике и распространению турецкого влияния, так и к распространявшимся из Стамбула доктринам пантюркизма и панисламизма. Сразу после признания Якуб-беком себя вассалом турецкого султана, в Синьцзян поспешили турецкие военные советники. Контакты между мусульманами Китая и Турции через Русский Туркестан подпитывали сепаратистские настроения в Синьцзяне. Главным посредником в этом длительное время были исламские центры Кокандского ханства, откуда в Синьцзян шел поток проповедников и ходжей — потомков династии Яркендских правителей. Оказалось, что Йеттишаар угрожает восточным границам Российской империи гораздо больше, чем сам Китай. Слишком большой вес приобрели при дворе Якуб-бека британские и турецкие офицеры и дипломаты, под их влиянием Якуб-бек захватил несколько стратегических перевалов на Тянь-Шане и начал борьбу за контроль над рынками Кокандского ханства. Стоявшие за Йеттишааром и Кокандом собственно турецкие и боитанские интересы подразумевали достижение несколько отличающихся друг от друга целей. Если для Британии было важно, прежде всего, ослабление власти Пекина для утверждения своего влияния на востоке Китая, а также недопущение окончательного вхождения Туркестана в состав России и приближение России к границам Британской Индии, то для Турции распространение своего влияния на тюркское население как Восточного (Синьцзян), так и Русского Туркестана было частью османистской доктрины. В 1873 г. турецкий султан присвоил Якуб-беку даже титул эмира, подчеркивая прочность контактов Турции с Восточным Туркестаном.
Цинская империя находилась в этот момент в чрезвычайно тяжелом положении вследствие цепи политических кризисов, вызванных двумя «опиумными войнами», «открытием» Китая западными державами, началом конфронтации с Японией, крестьянской войной тайпинов и восстаниями неханьских народов. Чтобы обезопасить собственную восточную границу и свои туркестанские владения, Петербург в 1871 г. откликнулся на просьбу Пекина и направил в районы, пограничные с Йеттишааром, войска под командованием генерала Г.А. Колпаковского, взявшие под контроль территорию севера Синьцзяна, именовавшуюся тогда в российских документах «Илийским краем».
На фоне российской оккупации Илийского края, нейтрализовавшей по сути дунганских повстанцев-сепаратистов, в 1878 г. китайские войска разгромили уйгурские отряды Якуб-бека, часть из которых возглавлялась турецкими офицерами, а в 1883 г. Синьцзян был преобразован в одну из провинций Китая. После вывода российских войск и возвращения Синьцзяна под юрисдикцию Пекина, по петербургскому договору 1881 г., за Россией осталась лишь часть Илийского края, где были расселены дунгане, уйгуры и казаки. Синхронно сориентированное на Лондон и Стамбул Кокандское ханство было ликвидировано, зимой 1876 г., его территория была включена в состав Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи.
Уйгурский городок в Синьцзяне. Фото А. Князева, 2008 г.
Начало же XX века можно считать уже и эпохой турецкой soft power в регионе в формах, вполне актуальных и для XXI века. К примеру, в 1914 году в Кашгар из Стамбула прибыл Ахмет Кемаль Хабибзаде — функционер младотурецкой «Иттихат ве Теракки», основавший в Кашгаре «Исламское общество» и занявшийся широкой просветительской деятельностью среди тюркоязычных уйгуров. Результатом шести лет его деятельности в Кашгаре и округе стала целая сеть школ, активно распространявших идеологию пантюркизма и турецкое влияние в целом. Это были школы «Нуры Маариф», «Менбау’и-ирфан», «Муса Байефлер», «Теракки», «Нехеми Хилал», «Хамиет», «Хилилие» и «Решадие»…
Первая мировая война и восстание 1916-го года
После вступления в Первую мировую войну Османской империи на территориях Туркестана и Степного края широко распространились воззвания: «Мусульмане! Царствующий над нами Халиф Ислама — Турецкий Султан ведет войну с Россией и другими ей союзными государствами. Каждый мусульманин должен сочувствовать этой священной войне Султана и обязан немедленно жертвовать на ее нужды и во благо войны всего мусульманства. А тот, кто не в состоянии жертвовать, тот должен сам встать в ряды сражающихся против неверных… Настало время освобождения от власти гяуров-русских…». Распространялись слухи о поражениях российских войск, а самые малые успехи германских и, особенно, османских войск безудержно восхвалялись. Возросла активность турецкой и германской агентуры в пограничном Синьцзяне, русское и британское консульства в Кашгаре нередко оказывали давление на местные китайские власти, добиваясь пресечения деятельности турецко-германских агентов и наказания или удаления с должностей китайских чиновников, потворствовавших им.
Особым рычагом влияния Турции были созданные по примеру движения турецких младотурок: движения джадидов — «младобухарцев», «младохивинцев», провозглашавших лозунги модернизации жизни мусульманских и тюркских стран и народов. К началу войны регион наводнили эмиссары от партии «Иттихат ве Теракки», турецкие учителя и коммерсанты, помимо ведения других дел дружно собиравшие с местного населения пожертвования в пользу турецкого султана. Это был канал воздействия на общественное мнение среднеазиатских народов и пропаганду турецкой политики. На территории Русского Туркестана было размещено до ста тысяч пленных турецких солдат и офицеров, ведших враждебную пропаганду среди тюркоязычного населения региона. А всего четырьмя годами позже уже Советской России пришлось столкнуться с ситуацией, когда сотни бывших пленных турецких офицеров сознательно не возвращаясь в Турцию перейдут на службу к басмаческим курбаши Ибрагим-беку, Джунайд-хану и другим.
Известный башкирский тюрколог и идеолог пантюркизма Ахметзаки Валиди (Валидов) вспоминал характерный эпизод в работе Конгресса народов Востока в Баку в сентябре 1920 года, в котором принимал участие и бывший военный министр турецкого правительства, один из лидеров младотурок Энвер-паша. В кулуарах конгресса один из делегатов, активный участник проекта «Туран Йолу», Хаджи Сами (Kushji Bashi Zade Sami Beg) восторженно рассказывал Энвер-паше: «В 1916 я, простой и скромный турок, поднял весь Киргизстан против русских. Перед твоей славой и популярностью в Туркестане не устоит никто!»… «Турецкий след» в восстании 1916 года описывает (в книге «Asyada bes turk») и еще один из известных деятелей пантюркизма того времени, Адиль Хикмет Бей, сам с группой турецких эмиссаров находившийся в Семиреченском крае и в Туркестане, где сотрудничал с одним из лидеров восстания киргизского племени сарыбагыш, сыном Шабдан батыра Исамиддином.
Развал Османской империи и образование Турецкой республики внесли коррективы, но не изменили сути основных концептов турецкой политики. В идеологии место доктрины османизма призывающей к единению и братству всех народов империи постепенно заняли идеи пантюркизма и панисламизма. Пантюркизм в качестве доктрины так называемого единства всех тюрко-язычных народов под верховным главенством турок-османов успешно использовался и младотурками для насаждения среди турок националистических чувств и настроений.
В отрогах Гиндукуша
Еще в ходе реформ кабульского эмира Хабибулло-хана в первые годы XX века в первом в Афганистане гражданском государственном учебном заведении «Хабибия» и в первой военной школе «Харбин» главные дисциплины преподавали турецкие преподаватели. Взгляды турецких младотурок, национально-буржуазные идеи и здесь имели влияние, лишь преломляясь от концепции пантюркизма в сторону панисламизма, причудливо сочетавшегося с пуштунским национализмом. Именно на младотурецкой литературе сформировалась идеология Махмуда Тарзи, идеолога и лидера «младоафганцев», в содержании выпускавшейся им первой в Афганистане газеты «Сирадж ал-ахбар» не только подчеркивались в панисламистском духе особые симпатии к мусульманским странам, но и постоянно проявлялись протурецкие настроения с отзвуками шовинистических взглядов, не чуждых младоафганцам как и младотуркам.
С начала XIX века в Афганистане, особенно среди афганских пограничных племен, были сильны антианглийские настроения. Поэтому Значительное воздействие на ситуацию в стране оказывало участие в первой мировой войне с октября 1914 г. Турции, популярен был переведенный на пушту и дари манифест турецкого султана, провозгласившего «джихад» против Англии и России. Антианглийские и антироссийские, как и протурецкие, настроения объединяли представителей придворной реакционной группировки консерваторов — «староафганцев» с младоафганцами.
Кабул, Майванд. Фото А. Князева, 2007 г.
Этим не могла не воспользоваться Германия. Для привлечения на свою сторону Афганистана в качестве союзника германская разведка и дипломатия активно пытались использовать религиозный авторитет турецкого султана. Германская и турецкая пропаганда представляли кайзеровскую Германию бескорыстным другом мусульман, распространяя всевозможные вымыслы вроде принятия Вильгельмом II ислама и т. п. В Турции была сформирована специальная германско-турецкая миссия с целью побудить афганского эмира к вступлению в войну на стороне Германии и ее союзников. Замысел организации экспедиции в Афганистан принадлежал Энвер-паше, начальнику турецкого генерального штаба. В этом штабе еще до начала войны вынашивались планы распространения турецкого влияния на подходах к Индии и Туркестану.
В конце 1914 года Энвер-паша обратился к своим немецким союзникам с просьбой прислать несколько офицеров для усиления состава турецкой экспедиции. Германский генеральный штаб положительно отнесся к этой идее и направил в Турцию группу офицеров во главе со старшим лейтенантом Оскаром фон Нидермайером. Он хорошо владел персидским языком, за несколько лет до того участвовал в немецкой экспедиции в Иран и в Индию. Германское министерство иностранных дел прикомандировало к миссии дипломатического чиновника — фон Хентига. Нидермайер должен был добиться согласия Афганистана на вступление в войну на стороне Германии и ее союзников и уговорить эмира Хабибуллу-хана вторгнуться в Индию и в русский Туркестан.
В конце марта 1915 г. экспедиция выступила из Багдада тремя группами. Они продвигались на восток, используя для переходов ночное время. Русские и британские разведслужбы знали о приближении экспедиции к афганско-персидской границе и организовали патрулирование приграничных районов конными отрядами. С большим трудом миссии удалось перейти ирано-афганскую границу. Преследуемая русским казачьим отрядом, в августе 1915 года миссия прибыла в Герат, откуда сопровождаемая уже афганским эскортом, она выехала в Кабул.
Недермайером было вручено эмиру письмо турецкого султана с предложением под знаменем «джихада» выступить на стороне Германии и ее союзников против Англии и России, а также личное послание кайзера Вильгельма II, но отношение эмира к миссии очень неровным, Хабибулла-хан держался настороженно. Только к январю 1916 года Нидермайеру и Хентигу удалось склонить его к подписанию проект договора с Германией, после чего эмир разрешил членам миссии принять участие в реорганизации афганской армии. В ходе дальнейших переговоров руководители миссии, затрагивая вопрос о вступлении Афганистана в войну, получали уклончивые и неопределенные ответы, сопровождавшиеся предъявлением предварительных условий. Например, на одной из встреч Хабибулла-хан заявил, что Афганистан выступит против Англии только в том случае, если будет обеспечен нейтралитет России… Хабибулла-хан был сторонником нейтральной политики, но в его окружении были чрезвычайно сильны протурецкие и прогерманские настроения, лоббистов-староафганцев возглавлял Насрулла-хан, брат эмира, считавшийся главным претендентом на престол в случае внутреннего переворота.
На кабульском базаре. Фото А. Князева, 2007 г.
Англичане, в свою очередь, не упускали возможностей дискредитировать в глазах эмира миссию Нидермайера-Хентига, информируя его о перехваченных письмах, которые свидетельствовали о намерениях членов миссии произвести в Афганистане переворот и покончить с Хабибуллой-ханом в случае дальнейшей затяжки его выступления против России и Англии. Весной 1916 г. Нидермайер и Хентиг убедились в бесперспективности попыток втянуть Афганистан в войну. Большая часть миссии вскоре покинула Афганистан.
Развал Османской империи и образование Турецкой республики внесли коррективы, но не изменили сути основных концептов турецкой политики. В идеологии место доктрины османизма призывающей к единению и братству всех народов империи постепенно заняли пантюркизма и панисламизма. Пантюркизм в качестве доктрины так называемого единства всех тюрко-язычных народов под верховным главенством турок-османов успешно использовался и младотурками для насаждения среди турок националистических чувств и настроений.
Продолжение следует
Александр Князев