Понятие «нефть», «деньги», «геополитика» всегда соседствуют друг с другом. Там, где начинается разговор о «большой нефти», всегда следует искать большие деньги и интересы тех или иных политических центров силы. Это априори и любые разговоры о нефти почти всегда подразумевают присутствие крупных капиталов и, соответственно, их интересов. Причем четко определить, где превалируют большие деньги, а где геополитика – зачастую бывает достаточно сложно. Важнейшее международное событие начала XXI века – кризис вокруг Ирака — усилил спрос на энергоресурсы Каспия, придав одновременно новый импульс политическим баталиям вокруг маршрутов экспорта каспийских энергоресурсов. Потому с уверенностью можно утверждать, что геополитические и геоэкономические проекты ряда ведущих акторов мировой политической арены делают Каспийский регион актуальной для геополитики. И постольку, поскольку данный регион расположен между двумя крупнейшими энергетическими рынками – Европой и Азией, то Каспийский регион в наши дни является оживленным перекрестком не столько даже добычи, сколько транзита энергоносителей и других стратегических товаров.
С одной стороны, Россия пытается сохранить свое влияние в регионе, с другой стороны, США, Китай, ЕС, Иран и Турция начали борьбу за установление в нем своего влияния. Главным фактором в этой борьбе являются нефть и газ региона и его геополитическое положение. Кроме этих факторов для Турции очень важное значение имеет и другой: большинство населения прикаспийских стран составляют братские тюркоязычные народы. В Закавказье – Азербайджан, в Центральной Азии – Казахстан, Узбекистан, Туркменистан и Кыргызстан. Все эти тюркские страны обладают богатыми нефтяными ресурсами, а также рассматриваются Турцией как стратегические нефтегазовые партнеры.
Напомню, что интерес к проблеме соприкосновения региональных акторов (Турция и Россия) постоянно растет. Однако зачастую начало этого сложного процесса относят к эпохе Петра I. Между тем борьба России с геополитическими соперниками за влияние в регионе началась еще в XVI веке и неразрывно связана с выходом русских на нижнюю Волгу, с присоединением Астраханского ханства в 1550-е г.г. Уже в 1555 году Москва организует военный поход против Крымского ханства с целью оказания помощи адыгам в их борьбе с крымско-турецкой экспансией.
На сегодняшний день, Турция способствует интеграции этих стран в мировую экономику, а также предлагает им (при поддержке Запада в главе с США) в качестве образца для развития свою модель демократического светского исламского государства.
В начале девяностых годов США разработали новый политический подход к странам Каспийского региона. Эта политика заключалась в создании энергетического коридора Восток – Запад и транспортировке энергетический ресурсов Каспийского моря на рынки стран Запада. Ключевым игроком здесь должна была стать Турция. Обсуждались два варианта поставок — через Армению и Грузию. Армянский вариант сразу был отклонен из-за конфликта в Нагорном Карабахе. Поэтому в транспортном коридоре Восток – Запад ключевую роль стала играть Грузия. Это вызвало определенные противоречия между Грузией и Россией, при этом Грузия получала поддержку со стороны Запада и Турции.
Итак, внешнюю политику Турции в регионе можно разделить на два этапа: времен холодной войны и после холодной войны. Первый этап обусловился тем, что в Турции широкое распространение получил принцип вестернизации и невмешательства (политика статус-кво). Следовательно, правительство Турции признавало существующие границы и отсутствовали всякие претензии на что-либо. Так, к примеру, в 1989 году Тургут Озал на вопрос о Нагорном Карабахе ответил следующим образом: «Азербайджанцы шииты, пусть с Ираном и договариваются». Но уже некоторое время спустя после распада СССР в МИДе Турции обсуждался вопрос о военном вмешательстве в карабахский вопрос, но в силу ниже приведенной причины эти планы были обречены на провал.
Только десять лет спустя Турция подпишет первый в регионе свой договор о стратегическом военном партнерстве с Грузией (1998 год), и выделит 5,5 млн. долларов на модернизацию ВС Грузии. И только год спустя 3,5 млн. для Азербайджана. И это несмотря на то, что еще к концу 1980-х г.г. на территории республик СССР действовали турецкие политические и иные организации. Официальная же Анкара на международной арене сохраняла крайнюю осторожность. Документы относящиеся к этому периоду времени свидетельствуют о том, что Турция не была готова к распаду СССР и у нее не было единой концепции касательно тюркских республик.
Чуть позже, в 1990-е г.г. независимость бывших советских республик породила в Турции большие надежды. Турецкие политики, до недавнего времени лишь смутно представлявшие себе о существовании «других тюрок» в Советском Союзе, вновь открыли для себя Туран, мир 120 млн тюркоязычных. Независимость Азербайджана, Казахстана и среднеазиатских республик — Туркмении, Узбекистана и Киргизии, казалось, открыла путь к объединению всех тюркских народностей региона, включая тюрко-татарское население Российской Федерации. Создавалось впечатление, будто Турция сможет распространить свою модель как светского государства в исламском мире и укрепить свою стратегическую позицию как мост между Востоком и Западом. Она стремилась к ведущей роли в регионе от Адриатического моря до Китая, включая среднеазиатские республики, Кавказ, Причерноморье и Балканы. Наконец, Турция расcчитывала получить важные экономические преимущества от распада Советского Союза. Турки получили поддержку и из самого бывшего Советского Союза. Лидеры, подобные Исламу Каримову из Узбекистана, мечтали о едином парламенте великой Турции. Даже христиане-гагаузы в Молдове обращались к Анкаре за помощью.
Поддержка Западом планов Турции расширить свою сферу влияния была недвусмысленной. Во время «холодной войны» длинная общая граница Турции с Советским Союзом давала ей стратегически весьма выгодное положение в западном лагере. Она также была соседом противников Израиля: Сирии (с которой она имела территориальный спор) и Ирана. Турция вновь доказала ценность своего стратегического положения до и во время войны в Персидском заливе против Ирака. Турция является союзником Америки вот уже на протяжении полувека. Доверие и признательность США она заслужила еще своим непосредственным участием в корейской войне. Эта страна показала себя прочным и надежным форпостом НАТО. И, как страна, богатая водными ресурсами, она имеет очень важное преимущество в своих взаимоотношениях со своими арабскими соседями. В ноябре 1992 г. «Уолл-стрит джорнэл» суммировал новое восприятие Турции в правящих кругах Запада таким образом: «Турция пытается помочь новым мусульманским странам стать светскими демократиями. Она выступает как мост между Западом, Балканами и Ближним Востоком. Она продолжает выполнять роль жизненно важного рычага безопасности Запада… В регионе, в котором имеются очаги застарелой вражды, где оружие имеет всякий, а этническое недовольство является обычным делом, дружба Турции жизненно важна для Запада как никогда».
Со времени прекращения существования Советского Союза прошло пятнадцать лет, и многие турецкие ожидания не осуществились. Турция столкнулась с серьезными препятствиями в распространении своей сферы влияния. Кроме нескольких миль общей границы — фактически моста, связывающего ее с Нахичеванью, азербайджанским анклавом в Армении, Турция отрезана от нового тюркского мира.
В культурной сфере налицо лишь ограниченные достижения. Например, в ходе своей поездки по этому «новому миру» весной 1992 г., премьер-министр Сулейман Демирель добился определенного успеха, обещав провести в страны региона турецкое спутниковое телевидение путем распространения на восток проекта телевещания для турецкого населения в Германии. В Азербайджане и других местах Турция вела — и в декабре 1991 г. выиграла — алфавитную войну с Ираном и Саудовской Аравией за замену кириллицы латиницей, а не арабским шрифтом. Культурное единство тюркоязычного мира не следует переоценивать. На первом «тюркском саммите», состоявшемся в ноябре 1992 г. в Анкаре, для того чтобы участники смогли общаться друг с другом, пришлось приглашать русских переводчиков. Турецким посольствам в новых республиках пришлось нанимать месхетинцев — отуреченных грузин, которые были сосланы Сталиным в Среднюю Азию и рассматриваются там как «турки». Эти посольства столкнулись также со случаями «межтурецкой» вражды: в 1989 г. около сотни месхетинцев были вырезаны узбеками.
Турция обладает лишь ограниченными политическими и экономическими ресурсами для распространения своего влияния в бывшем Советском Союзе. Война, начатая для противодействия борьбе курдов за автономию, подорвала доверие в остальном мире к Турции как демократическому государству, соблюдающему права человека. Хотя Турции в основном удается пользоваться своими тесными связями с Западом, всегда есть опасность, что ее будут рассматривать как западное орудие. Да и турецкая экономика — с ее высокими темпами инфляции и структурной безработицей — находится в недостаточной форме для того, чтобы ответить на новый вызов.
Мечта, которую вынашивала Турция в 1991 г., — стать ведущей державой в регионе — не осуществилась. Эта неудача станет более явственной в свете турецкой политики в карабахском конфликте и на переговорах по нефти и нефтепроводам. В обоих случаях разрыв между ожиданиями и реальными возможностями оказался очевидным.
Распад Советского Союза изнутри открыл перед Турцией новые перспективы не только в Средней Азии и Закавказье, но и в самой России, особенно в экономической области. Турция предоставила России кредит в 1,15 млрд долл. В 1994 г. более 250 турецких фирм работали на российском рынке, особенно в строительном бизнесе. Россию смело можно назвать важнейшим торговым партнером Турции в СНГ: ее объем торговли с Россией в пять раз превысил объем торговли Турции со всеми тюркскими республиками, вместе взятыми. В мае 1994 г. было заключено рамочное экономическое соглашение, но российские чиновники, которые должны были приехать в Анкару для его подписания, не прибыли. Это был не первый раз, когда Москва проявляла признаки раздражения, особенно по многим вопросам, связанным с нефтью.
Уже в советские времена нефтяные богатства Азербайджана и Казахстана являлись предметом борьбы между несколькими государствами и нефтяными компаниями. С помощью Эдуарда Шеварднадзе фирма «Шеврон» заключила крупную нефтяную сделку по месторождению Тенгиз в Казахстане. Турция рассчитывала получить свою долю нефтяных богатств каспийского региона путем участия в эксплуатации и транспортировке этой нефти к своему средиземноморскому побережью. В марте 1993 г., когда у власти был Эльчибей, между Турцией и Азербайджаном было заключено первое соглашение по нефтепроводу. Сырая нефть из Азербайджана (и возможно, из Казахстана) должна была поступать по этому нефтепроводу через Иран в турецкий средиземноморский порт Джейхан. Проектная пропускная способность нефтепровода должна была составить 40 млн тонн в год (25 млн из Азербайджана и 15 млн из Казахстана). Так как нефтепровод должен был проходить через Армению, было, как никогда необходимо положить конец неустройству в Закавказье. Поэтому Турция оказала давление на Эльчибея, с тем, чтобы он принял турецко-российское мирное предложение. Турецкому проекту пришлось конкурировать с другими, как, например, с тем, за который выступала Грузия. Этот проект был связан с геополитическим риском иного рода. Он касался прокладки нефтепровода под Каспийским морем, по которому нефть транспортировалась бы из Азербайджана в грузинский морской порт Поти. Поддерживаемый Оманом «Консорциум Каспийского нефтепровода» предложил качать нефть из Казахстана в российский черноморский порт Новороссийск.
Россия резко выступила против любого проекта нефтепровода, при котором было бы допущено пренебрежение российскими интересами. Для нее предпочтительным вариантом являлся Новороссийск — черноморский порт, из которого нефть пошла бы через проливы Босфор и Дарданеллы к Средиземному морю. Турция отвергла этот проект как неподходящий по экологическим мотивам и соображениям безопасности. Согласно «Докладу о проливах», опубликованному в апреле 1994 г. совместно управляющими турецкой нефтяной компанией БОТАС и министерством транспорта, проливы уже столь тесны для движения судов, что любым дополнительным судам, особенно танкерам, следует запретить прохождение через них. Вывод турецкого доклада гласил, что ни маршрут Баку — Поти, ни маршрут Баку — Новороссийск не имеют будущего.
После свержения Эльчибея нефтяная политика изменилась. Алиев отменил ряд решений по нефти своего предшественника, в правление которого был создан консорциум по эксплуатации прибрежной нефти. Консорциум состоял из американских компаний «Пеннзойл», «Макдермотт» и «Унокал», британской БП, норвежской «Статойл», турецкой ТПАО и азербайджанской ГНКАР. Алиев приостановил соглашения с ними вплоть до получения результатов дальнейшего изучения вопроса. Турецкая пресса сообщала в августе 1993 г., что Алиев в телефонном разговоре заверил турецкого президента Демиреля, что азербайджанское топливо пойдет по нефтепроводу в турецкие порты. Это сообщение пришло в момент, когда Азербайджан терпел серьезные поражения на поле битвы и Баку нуждался в дипломатической поддержке Турции. Алиев также нуждался в поддержке Москвы для оказания российского давления на Армению, для чего Россию нужно было убедить занять «более сбалансированную позицию» в конфликте. Этого можно было добиться, лишь учтя российские нефтяные интересы.
Российской компании «Лукойл» была предоставлена 10-процентная доля в трех основных азербайджанских нефтяных месторождениях. Алиев денонсировал соглашение, подписанное Эльчибеем с западными нефтяными компаниями.
Он хотел бы добиться для Азербайджана большей доли в поступлениях от нефти, чем те 30, что были обещаны правительству Эльчибея. С целью оказать давление на Москву в мае 1994 г. руководители азербайджанской государственной нефтяной компании одобрили решение, принятое иностранными нефтяными концернами на встрече в Стамбуле в пользу турецкого варианта транспортировки азербайджанской, казахской, а также российской нефти на мировой рынок. Турция старалась убедить Москву, что этот проект послужит российским интересам, выдвигая перед Россией перспективы расширения экономического сотрудничества в гораздо больших масштабах — Турция, например, предлагала импортировать большее количество российского нефтяного оборудования и военной техники.
Министерство иностранных дел Турции, государственная компания по строительству нефтепроводов БОТАС и ТПАО объявили на пресс-конференции 3 августа 1993 г., что проект прокладки нефтепровода через Грузию по всей территории Турции приобретает все больше сторонников среди нефтяных компаний, связанных с Азербайджаном. Кроме того, транзит через Армению утратил поддержку вследствие армянских военных операций в регионе. В августе 1993 г. турецкая газета «Хюрриет» сообщала, что ряд западных нефтяных компаний, принадлежавших к консорциуму (который должен был вести буровые работы на нефть в Азербайджане), провели сепаратное совещание в Лондоне, не известив ни азербайджанские власти, ни своего турецкого партнера БОТАС. На этом совещании возник альтернативный проект, предусматривавший маршрут от черноморского побережья Фракии до Саросского залива в Эгейском море. Турция заявила, что не имеет принципиальных возражений против этого варианта, но назвала его «неэкономичным». В довершение всего фирма «Оксидентал петролеум», которая работала независимо от консорциума, по сообщениям, настаивала на втором нефтепроводе — Баку — Грузия — Эрзерум — Средиземное море ввиду недостаточности одного нефтепровода для всей азербайджанской и казахской нефти.
На той же пресс-конференции 3 августа турецкие должностные лица повторили, что интенсивное движение танкерного транспорта сделает жизнь в Стамбуле небезопасной. Около 5 млн тонн сырой нефти в год уже перевозится через проливы, но эта цифра может возрасти до 45 или 50 млн тонн в результате эксплуатации нефти в Азербайджане и Казахстане. В августе премьер-министр Тансу Чиллер приняла послов Германии, США и России, с тем, чтобы разъяснить им необходимость более строгих правил перевозок через проливы. Она заявила российскому послу Чернышеву, что со времени подписания Конвенции Монтрё (1936 г.) положение во многом изменилось. В интервью газете «Хюрриет» от 7 августа 1993 г. посол России упомянул о весьма болезненном «курдском факторе» как о возможной угрозе для нефтепровода Баку — Джейхан. Будучи вызван в министерство иностранных дел Турции, он сказал, что его слова не должны были рассматриваться как предостережение. Но на самом деле они прозвучали именно так.
Летом 1993 г. стало очевидно, что нефтяные богатства Азербайджана (и Казахстана) — их эксплуатация и транспортировка — стали превращаться во все более существенный элемент в отношениях между Москвой и Анкарой. Безопасность являлась важным фактором для западных компаний, которые весьма прохладно отнеслись к идее прокладки нефтепровода в Турцию через иранскую территорию. Конфликты в Закавказье, и особенно конфликт между азербайджанцами и армянами, были неразрывно связаны с нефтяными интересами. Москва могла использовать нестабильность в Закавказье как козырную карту в своих переговорах с Западом.
Постоянная работа нефтеочистительных заводов в российских портах поставила бы новые нефтяные государства в зависимость от России. Добиваясь проведения нефтепровода через свою территорию, турки бросали вызов российской экономической мощи в тот самый момент, когда Москва, как и Анкара, отчаянно нуждалась в твердой валюте, которая стала бы поступать от транспортировки нефти. В ноте, направленной в апреле 1994 г. Великобритании, Москва потребовала для себя права вето на любой проект разработки полезных ископаемых в каспийском регионе, утверждая, что без ее одобрения любая сделка была бы незаконной. Представитель «Бритиш петролеум» в Баку охарактеризовал этот российский демарш как «акцию политического затягивания вопроса, а не правовой шаг».
Катастрофа, происшедшая на Босфоре 14 марта 1994 г., когда греко-кипрский танкер «Нассия» столкнулся с зарегистрированным в греческой части Кипра грузовым морским судном «Шип Брокер», — что привело к гибели нескольких человек, — приводилась турецкой стороной в доказательство того, как опасно использовать проливы как «нефтяной путь» вблизи города с населением в 10 млн. человек, каким является Стамбул. Анкара заявила, что с 1 июля 1994 г. окончательно вступают в силу новые правила судоходства по проливам. 25 мая Международная морская организация ООН (ИМО) одобрила турецкие предложения по пакету безопасности. Это рассматривалось Анкарой как крупная дипломатическая победа над Россией. Но Россия так легко не сдавалась. Российский министр энергетики Юрий Шафраник в июне 1994 г. предупредил международные нефтяные компании, что нефтяные и газовые инвестиции в районе Каспия чреваты риском ввиду отсутствия соглашения по разделу Каспийского моря. Позиция России, наряду с неустойчивым положением в Баку, завела переговоры между западным нефтяным консорциумом и азербайджанскими властями в тупик.
В июле 1994 г. в российской прессе циркулировали слухи о возможном свержении Алиева, который все еще отказывался подписать мирный план по Карабаху, выработанный под эгидой России, и не занимал ясной позиции по нефтяному вопросу. В печати России высказывались предположения, что возвращение к власти азербайджанского лидера Аяза Муталибова будет отвечать российским интересам. В качестве возможных конкурентов западным интересам Алиев не стеснялся искать союзников в лице Саудовской Аравии, Омана и Ирана.
В интервью агентству Рейтер, данном 28 июня 1994 г., влиятельный советник премьер-министра Турции Тансу Чиллер по международной политике Волкан Вурал провел четкую связь между вопросом нестабильности на Кавказе и нефтяной проблемой, заявив: «Карабах стабилизируется, и мирные усилия имели бы позитивное воздействие… Альтернативы миру не существует. Обе страны [т. е. Азербайджан и Армения] истощены, и намечаются параметры решения — Карабах остается азербайджанской территорией, но с культурной автономией и связями с Арменией, с особым статусом, который предстоит согласовать». Вурал также подчеркнул, что Анкара не заинтересована в отстранении России от планов транспортировки нефти из Азербайджана на Запад.
В этом контексте конфликты в Закавказье — главным образом война между азербайджанцами и армянами — стали всего лишь одним из факторов соперничества между Россией и Турцией; при этом в игре участвуют и ряд других важных игроков — нефтяные компании и государства, к которым они принадлежат. Россия использовала карабахский конфликт для оказания нажима на Баку, с тем, чтобы он принял идею общего оборонного пространства стран СНГ, предоставил России большую долю будущих доходов от добычи нефти и согласился с маршрутом нефтепровода через Россию. Поскольку позиции Турции в самом регионе были гораздо слабее, чем у России, она использовала правила судоходства по Босфору для снятия возражений насчет недостаточной безопасности проливов, надеясь, что армяне уступят любому давлению, которое могло быть оказано Россией. Для Баку ставки в игре были наибольшими: уступить Москве значило пойти на серьезные ограничения своего суверенитета, но слабость Азербайджана в войне с Арменией наряду с тем фактом, что у Москвы были и другие союзники, на которых та могла опереться, не оставляли Баку большого выбора.
20 сентября 1994 г. консорциум из девяти членов во главе с фирмами «Бритиш петролеум» и «Статойл» согласился инвестировать около 8 млрд долл. США в течение 30 лет в разработку трех азербайджанских нефтяных месторождений (Азери, Чыраг и Гюнешли), которые содержат около 4 млрд баррелей. В результате этой разработки добыча нефти в Азербайджане утроилась бы. Но вопрос о том, как поставить нефть Каспийского моря на мировой рынок еще не был решен. Москва настаивала на российском маршруте нефтепровода, если не через Босфор, то путем транспортировки нефти из Новороссийска в Северную Турцию, а оттуда по нефтепроводу в турецкую гавань. На той же неделе министр строительства Болгарии Христо Тотев объявил, что решение о постройке нового нефтепровода из России в Грецию через болгарскую территорию будет принято к концу года. Нефть будет доставляться танкерами из Новороссийска в болгарский порт Бургас на Черном море, а затем будет поступать оттуда по нефтепроводу в греческий порт Александруполис. Москва немедленно выразила свое отрицательное отношение к нефтяному соглашению от 20 сентября, подписанному в Баку. Несмотря на то что российская компания «Лукойл» являлась одной из сторон, подписавших соглашение, представитель МИД России заявил, что Россия не признает этой сделки, «так как ресурсы Каспийского моря должны управляться совместно». Другими словами, никакой сделки без согласия России.
Официальная Анкара воспринимала все это как враждебное отношение, просто подтверждающее цели Москвы в данном районе. Россия желает реинтегрировать экономики стран бывшего Советского Союза на своих условиях. Она хочет удержать Азербайджан в своей орбите, рассматривая его как часть обширного экс-советского тюркского мира, в котором Москва опасается растущего влияния ислама и своего старого соперника Турции. Сентябрьское соглашение 1994 г. означало дальнейшую и значительную интернационализацию региона и его конфликтов. Азербайджанское руководство было убеждено в том, что вовлечение западных нефтяных компаний приведет к тому, что западные правительства будут в большей степени поддерживать Азербайджан в его борьбе с Арменией и Россией. Баку также был убежден в том, что не все в Москве разделяют оппозицию МИДа к этой сделке, что компания «Лукойл» легко преодолеет эту оппозицию и сможет убедить российское правительство занять более прагматичную позицию. Таким образом, благодаря нефти один из основных конфликтов в Закавказье — конфликт между Арменией и Азербайджаном — предстает теперь в ином ракурсе. Нефтяное богатство само по себе является важным спорным вопросом, и карабахский конфликт оказался переплетенным с ним. Для Баку это означало, что российский нажим усиливался по мере повышения ставок в игре, но в то же время Баку приобрел большие рычаги давления благодаря международному фактору. Отдавая России долю нефти по соглашению, мастерский игрок Алиев делал ставку на то, что российские дипломаты уступят нефтяному истеблишменту, что отразится на конфликте с Арменией. Но Москва, несомненно, будет продолжать оказывать давление на Баку с целью признания последним идеи общего оборонного пространства СНГ, вынуждая Запад, включая Турцию, также к ее принятию. Турция имеет слабые карты по сравнению с Россией. Она рассчитывает на прагматичные правительственные и деловые круги в России и на свое членство в западном альянсе, чтобы добиться геополитических и экономических приобретений в Закавказье.
Как было отмечено выше, в Турции существуют разногласия между ведомствами касательно политики в регионе. МИД Турции, по мнению большинства экспертов придерживается идей пантюркизма. С самих ранних дней независимости прикаспийских стран МИД Турции опасался единоличного контроля России и Ирана над ресурсами Каспия. Именно поэтому поддерживалась политика США в регионе. Ярким примером служит строительство основного экспортного трубопроводного маршрута Баку – Тбилиси – Джейхан.
Но в отношениях с США в регионе у Турции тоже не все гладко. Так в Мае 1995 года правительство Тансу Чиллер подписало соглашение с Ираном о поставках газа стоимостью в 20 млрд. долларов из Туркмении. Но под натиском американской дипломатии в 1997 году пришлось отказаться от этого проекта и позже был запушен проект «голубой поток», где тот же туркменский газ Турция закупает у России в несколько раз дороже, чем если бы по иранскому маршруту. «Голубой поток» по мнению проамериканских политиков Турции должен был служить разменной монетой в вопросе БТД.
Напомню, что в Каспийском регионе сосредоточено около 5 процентов мировых нефтяных запасов (в Северном море их 2, а на Ближнем Востоке – 65 процентов) и 4 газовых (в Северном море и на Ближнем Востоке их соответственно – 27 и 34 процента). Из этого следует, что нефтегазовым запасам Каспия вряд ли суждено превратиться в основу энергетической безопасности ведущих мировых держав – США в первую очередь. Но как вспомогательный резерв каспийские энергоресурсы могут оказаться полезными в преддверии неизбежных кризисов на Ближнем и Среднем Востоке и ввиду явственно обозначившегося стремления США (потребности которых в энергоносителях неуклонно возрастают) освободиться от зависимости от нефти государств Залива и ОПЕК. Немаловажный фактор роста востребованности нефти и газа Каспия – расширение Европы за счет отличающихся нестабильностью, обделенных энергоресурсами государств бывшего ‘восточного блока’, географически приближенных к Каспийскому региону. Что касается динамично развивающихся государств Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, то и они прилагают огромные усилия к тому, чтобы закрепить за собой не только существующие, но и потенциальные источники поставок каспийских энергоносителей.
Иное дело, сам Каспийский регион таит в себе немалые риски, а существующий комплекс проблем имеет пока слабую тенденцию к разрешению имеющихся противоречий. Речь идет о следующих моментах: тлеющая конфликтность, которую подогревает нарастающая милитаризация региона; отсутствие легитимных правил раздела энергетических богатств Каспия и установления его правового статуса; разногласия по проблемам прокладки экспортных трубопроводов.
Поскольку выбор в пользу одного маршрута поставит прикаспийские государства в жесткую зависимость от страны, через которую будет экспортироваться нефть, естественно их стремление диверсифицировать такие маршруты. Вот на этом направлении разворачивается соперничество между Россией, Турцией и Ираном из-за маршрутов вывоза каспийской нефти на мировые рынки. Все указывает на то, что этот спор завершится прокладыванием нескольких экспортных трубопроводов, по которым потечет ранняя и большая нефть.
Российский маршрут (Баку-Новороссийск) – наиболее надежный по сравнению с другими, но он полностью не решает проблему доставки каспийской нефти на мировой рынок ввиду ограниченной пропускной способности. Кроме того, данный маршрут создает, по утверждению турецкой стороны, проблему безопасности в черноморских проливах. Турецкие власти считают, что даже самая незначительная авария в зоне проливов может привести к экологической катастрофе, а потому ввели с 1 июля 1994 г. новые правила прохода кораблей. Эти правила запрещают проход без страхового полиса судов по черноморским проливам, обозначенных теперь как ‘турецкие’ – Стамбульский (ранее – Босфор) и Чанаккале (ранее – Дарданеллы); они вводят также принцип ‘неограниченной страховки’ – полной компенсации ущерба в случае возникновения по вине иностранных судов аварии и нанесения вреда окружающей среде. Турция ссылается на Конвенцию о режиме черноморских проливов, известную еще также и как Конвенция Монтре – по месту ее заключения в 1936 г. представителями СССР, Англии, Франции, Турции и еще шести государств (Австралии, Болгарии, Греции, Румынии, Югославии и Японии). Конвенция определяет международный режим навигации в черноморских проливах и наделяет Турцию особыми правами для обеспечения безопасности прохода через проливы. Но в турецком демарше сквозит явный политический подтекст: российский маршрут доставки каспийской нефти на мировые рынки противоречит интересам Турции, некоторых западных компаний, а также части азербайджанского и грузинского истеблишмента, ориентирующегося на Запад и Турцию.
Иранский вариант, хотя и является географически и экономически выгодным, не устраивает по политическим соображениям США. Последние обвиняют Исламскую Республику Иран во всех смертных грехах: в поддержке международного терроризма и повстанческого шиитского движения в Ираке, вспыхнувшего после оккупации этой страны США и их союзниками по международной коалиции; в укрывательстве иранской ядерной программы от международной инспекции; и, конечно же, в авторитаризме, хотя, по ближневосточным меркам, иранская политическая система – относительно демократичная. Не удивительно, что после трагедии 11 сентября 2001 г. Вашингтон причислил ИРИ к ‘оси зла’.
Наконец, есть еще турецкий маршрут, или проект Основного экспортного трубопровода (ОЭТ) Баку-Тбилиси-Джейхан. С ним Баку, Тбилиси и Анкара связывают свои главные надежды. Спонсоры ОЭТ: азербайджанская ГНКАР (45 %), являющаяся оператором проекта британо-американская Бритиш Петролиум (25.72 %), американская UNOCAL (7.74 %), норвежская STATOIL (16.45 %), турецкая TPAO (5.08 %), японская ITOCHI (2.96 %), американо-саудовский альянс Delta Hess (2.05 %) и итальянский концерн ENI (5 %). Президент ГНКАР Натик Алиев считает большим успехом азербайджанской стороны, что она сумела убедить всех, что ОЭТ – ‘рентабельный и конкурентоспособный коммерческий, а не политический проект, как его многие пытались представить’. Но маршрут Баку-Тбилиси-Джейхан не является идеальным. Из всех имеющихся он – наиболее протяженный (1994 км.), и он потребует слишком больших затрат, так как должен проходить через горы: по некоторым оценкам, его прокладка будет стоить более 3 млрд. долл. Этот маршрут уязвим и из-за неурегулированности карабахского и курдского конфликтов. Кроме того, этот маршрут, отсекающий Россию и Иран от нефтепотоков, слишком политизирован: в Москве его рассматривают едва ли не как одно из проявлений американской политики сдерживания России. Активными сторонниками южного, ‘турецкого’ маршрута являлись, например, такие политики, Генри Киссинджер и Альберт Гор. Оба они пользовались поддержкой произраильского лобби США, которое благоволит Турции и Азербайджану, развившим в последние годы тесные экономические контакты с Израилем. Поддержал турецкий маршрут действующий, как обычно, на антироссийском ‘фронте’ известный Збигнев Бжезинский, который является консультантом американской нефтяной компании ‘Амоко’.
В качестве альтернативы российскому маршруту, а также и ОЭТ, Турция рассматривает трубопровод Баку-Батуми (он был построен в начале ХХ в. и протяженность этой трассы составляет 986 км.), который она надеется восстановить и модернизировать. Из Батуми азербайджанская нефть (до 55 процентов) танкерами будет доставляться в один из портов черноморского побережья Турции, а оттуда в средиземноморский Джейхан. В Батуми американские компании уже строят мощнейший современный терминал. Кроме того, в качестве одного из наиболее вероятных претендентов на экспорт основной нефти из Каспия фигурирует маршрут Баку-Супса (Грузия), пущенный 17 апреля 1999 г. Его протяженность составляет 830 км., а максимальная пропускная способность – 115 тыс. баррелей нефти в сутки.
Западные компании едва ли являются сторонниками безоговорочной поддержки турецкого маршрута. Многовариантность путей вывоза каспийской нефти выгодна для них ввиду потенциальной политической нестабильности как в Турции, так и в Закавказье. Кроме того, западные нефтяные компании, участвующие в освоении Каспия, не желают портить отношения с Москвой, поскольку имеют немалые нефтяные и газовые интересы в России.
Таким образом ситуация на сегодняшний день выглядит следующим образом. Турция в рамках энергетического коридора Восток – Запад рассматривает проект Баку – Тбилиси — Джейхан, по которому должна транспортироваться не только азербайджанская, но и казахская нефть и проект Транскаспийского газопровода параллельно трубопроводу Баку – Тбилиси — Джейхан, по которому в Европу пойдет туркменский газ. Между Турцией и Туркменистаном было даже подписано соглашение по этому вопросу. Но здесь возникают две важные проблемы: 1)политика России, направленная на то, чтобы эти трубопроводы проходили по ее территории 2)неразрешенность проблемы статуса Каспийского моря и экологические проблемы.
Еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание, это экологическая проблема, которая зачастую используется как политический инструмент. Россия по экологическим соображениям выступает против прокладки любых трубопроводов по дну Каспийского моря и настаивает на том, чтобы любые разговоры по этой теме начались бы только после определения статуса Каспийского моря. По этой же экологической причине Турция выступает за ограничение прохода российских нефтяных танкеров через проливы Босфор и Дарданеллы.
Очевидно, что продолжающееся соперничество между РФ и Турцией на Кавказе и в Каспийском регионе не способствует стабильности в в этих регионах и не приносят пользы ни РФ, ни Турции. И неужели РФ и Турция вместо соперничества не могут сотрудничать? Например, Турция по трубопроводу «Голубой поток», проведенному по дну Черного моря, покупает у России газ ежегодно в объеме 16 млрд.м3. Этот трубопровод представляет собой определенную уступку со стороны Турции в пользу России. Но несмотря на это, Россия не принимает участия в проекте Баку – Тбилиси — Джейхан. Российская компания «Лукойл» несколько раз высказывала свое желание участвовать в нем. Главным аргументом компании было то, что по этому трубопроводу будет перекачиваться как каспийская, так и казахская нефть, и, участвуя в процессе транспортировки, можно получать немалые прибыли. Однако российское правительство не дало разрешения «Лукойлу» участвовать в реализации этого проекта, считая его конкурентом альтернативному варианту транспортировки нефти через российский порт Новороссийск. В сущности, если бы Россия присоединилась к проекту Баку – Тбилиси — Джейхан, строительство которого уже началось и будет закончено в 2005 году, то в регионе можно было бы снизить напряженность и открыть двери для сотрудничества.
Тем не менее возможности для сотрудничества все еще существуют. В ноябре 2001 года российский министр иностранных дел Игорь Иванов и турецкий министр иностранных дел Исмаил Джем подписали План действий по развитию сотрудничества между Россией и Турецкой республикой. Документ предусматривает преобладание партнерских отношений России и Турции в региональных международных делах, прежде всего в Евразии. Этот план откроет новые возможности в энергетической политике Турции в отношении этого региона. Турции декларирует использование нефтяных и газовых богатств региона для укрепления независимости прикаспийских государств.
Важным геополитическим вопросом является статус Каспийского моря. До распада СССР оно фактически было внутренним морем СССР. Под контролем Ирана была лишь небольшая часть. Однако после распада СССР новые независимые прикаспийские государства оказались по сравнению с Ираном более слабыми, поэтому претензии Ирана по Каспийскому морю вновь оживились. Во времена сильного СССР Иран не имел никаких претензий, а сейчас Иран использует не только дипломатические, но и военные методы. Например, 23 июля 2001 года иранские корабли вошли в территориальные воды Азербайджана. Возникает вопрос: кто заинтересован в неразрешении проблемы Каспийского моря. Если мы найдем ответ на этот вопрос, то мы приблизимся к разрешению проблемы статуса Каспийского моря.
Подытоживая, отметим, что Россия представляет для Турции очень важного потенциального партнера, однако, этот потенциал не используется. России и Турции необходимо наладить более тесное сотрудничество. Сотрудничество, а не соперничество между Россией и Турцией усилит как Россию, так и Турцию, а также другие региональные государства.
ЗИЯ Ф. МАМЕДОВ