Кимакский каганат – кочевая империя Центральной Азии

Фото: ru.wikipedia.org

Пилипчук Я. В.

Доктор исторических наук,

старший преподаватель

кафедры всемирной истории и археологии

исторического факультета

Украинского Государственного университета

им. М. Драгоманова,

Киев, Украина

Кимакский каганат – кочевая империя Центральной Азии

Данная статья посвящена истории Кимакского каганата. Кимакская конфедерация образовалась в VII в. из племен разного происхождения. Собственно кимаки были тюрками по происхождению. Население Кимакского каганата было как кочевым, так и полуоседлым. В нем было 16 городов. Столица  кимаков находилась на территории современной Павлодарской области. Собственно кимаки были более культурным населением, а кыпчаки были ударной силой кимакской конфедерации. Она прошла долгий путь эволюции. Первоначально титул вождя кимаков был шад, что означало статус его как главы удела. В середине IX в. правитель кимаков носил уже титул ябгу. Кимакская конфедерация была по статусу равна конфедерациям огузов и карлуков.  Кимакская конфедерация превратилась в каганат в IX в. Это было грозной заявкой на гегемонию в степях. Кимакская конфедерация превратилась в кочевую империю. Кимаки вели борьбу против енисейских кыргызов, с огузами и карлуками находились в дружественных отношениях. Кимаки осуществляя экспансию вытеснили из Приаралья и бассейна Сырдарьи печенегов. После крушения Уйгурского каганата в середине IX в. равным кимакскому правителю был только кыргызский каган. Стратегия кимаков была перманентно наступающей. Кимаки благодаря бронебойным наконечникам стрел и широкому асортименту рубяще-колющего оружия эфективно противостояли енисейским кыргызам. Наличие же легкой конницы и тяжеловворуженной каганской гвардии обусловила победы над печенегами. Если говорить о северной периферии Кимакского каганата, то на ней находились памятники сросткинской культуры. В ее формировании приняли участие алтае-телесские тюрки (кимаки и кыпчаки), уйгуры, енисейские кыргызы и местные угро-самодийские племена. Кимако-кыпчакскими были памятники Верхнеиртышского и Павлодарского варианта кимакской культуры. В состав Кимакского каганата вошло Семиречье, которые стало провинцией Кыркырхан и на ней было заметно влияние части енисейских кыргызов, перекочевавшей в горы Притяньшанья. Среди кимаков и кыпчаков доминировали традиционные тюркские верования, в частности в богов Тенгри и Умай. Также существовал культ предков выраженный в сооружении каменных антропоморфных статуй. Однако получили распространение и манихейство и ислам. В Кимакском каганате присутствовали даже буддисты.   Крушение Кимакского каганата произошло в XI в.

Ключевые слова: кимаки, кыпчаки, карлуки, печенеги, огузы, шад, ябгу, каган, Кимакский каганат, государство огузских ябгу, Кыргызский каганат, Уйгурский каганат, традиционные тюркские верования, манихейство

Актуальность. Одним из интереснейших аспектов истории Центральной Азии является история Кимакского каганата. История этого государства традиционно находиться в тени государств огузских ябгу и карлуков. Даже по сравнению с историей кыпчаков кимакская история не может похвалиться большим количеством исследований. До сих пор непровзойденой остаеться книга Б. Кумекова по истории Кимакского каганата. Историю кимаков в казахстанской историографии исследовали Б. Кумеков, С. Ахинжанов, Ж. Сабитов, Н. Кузембаев, Ф. Арсланова, Б. Хасенова,  Г. Омаров, Б. Бесетаев, М. Хабдулина,  З. Ильясова, Ю. Зуев [Кумеков 1971; Кумеков 1972; Кумеков 1993; Кумеков 1996; Кумеков 2003; Кумеков 2006; Кумеков 2016; Ахинжанов 1995; Сабитов 2015; Сабитов 2020; Сабитов 2018; Кузембаев 2021; Кузембаев 2022; Арсланова 2013; Хасенова, Омаров, Бесетаев, Хабдулина 2021; Зуев 2004; Зуев 2012]. Туркменскую историографию представляет статья С. Агаджанова, а среди турок о кимаках писал О. Каратай [Agadjanov 1998; Karatay 2022]. В украинской историографии пару статей истории кимаков посвятили Т. Крупа, А. Гаркавец, Я. Пилипчук [Крупа 2021; Гаркавец 2015; Пилипчук 2012; Пилипчук 2016]. В российской историографии историей кимаков занимались С. Кляшторный, Д. Савинов, В. Могильников, Ю. Худяков, Ю. Алёхин, А. Ткачёв, Ал. Ткачёв, В. Тишин, И. Грудочко, А. Таиров, С. Комаров, Е. Китов, С. Гуркин  [Кляшторный,Савинов 2007; Савинов 1976; Савинов 1978; Савинов 1992; Савинов 1993; Кляшторный, Савинов 2005; Могильников 1981; Худяков 1986; Алёхин 1998; Ткачёв 2020; Ткачёвы 2021; Тишин 2018; Tishin 2018; Грудочко, Таиров 2014; Комаров, Китов 2016; Гуркин 2000а; Гуркин 2000б; Гуркин 2001]. На западе история кимаков интересовала немецкого востоковеда Й. Маркварта, американского куманолога П. Голдена и болгарского тюрколога В. Стоянова [Маркварт 2002; Golden 1992; Golden 2002; Стоянов 2021]. Заданием данной штудии является исследование истории кимаков.

Изложение основного материала. Первым о кимаках упоминал Ибн Хордадбех. Он локализировал владения правителя кимаков рядом с владения кагана токуз-огузов (уйгуров). Кимаки названы как ал-кимак. Русский ориенталист В. Бартольд, комментировавший сочинение Гардизи, считал, что кимаки изначально обитали на Среднем Иртыше. Ал-Факих в «Известиях о странах» просто упоминал о кимеках среди тюркских племен. Абу Дулаф тоже знал о кимаках только само название кимек. Такими же были сведения ал-Балхи о тюркских племенах. Он знал кимаков как кимеков. Ал-Истахри, перечисляя северные народы, знал о кимеках. В «Пределах мира с Востока на Запад» более известного как «Худуд ал-Алам» есть описание трех из одинадцати провинций Кимакского каганата и владений кимакского кагана. Среди племен Кимакского каганата особо упоминаются кыпчаки, которые населяли провинцию Андар аз-Хифджак и контактировали с огузами. Касательно же провинции Кыркырхан, то анонимный персидский географ отмечал, что обычаи ее обитателей напоминают кыргызские. Гардизи указывал кимаков среди тюркских народов. Он знал о племенах кимаков – ими, имак, татар, байандур, кипчак, ланиказ, аджлад.  Легенда о происхождении кимаков содержиться в сочинении Гардизи «Украшение известий». Махмуд ал-Кашгари в «Словаре Тюркских наречий» знает племя йамак и приводит особенности их лексики. В «Отраде страстно желающего пересечь мир» ал-Идриси есть карта страны кимаков и ее описание. Ад-Димашки в «Выборке времени о диковинках суши и моря» упоминал племя ал-каймакийа, а среди кыпчакских племен имек. Гардизи упоминал про правителя кимаков шада и его жену  хатун, происхождение кимаков от татар, состав кимакского племенного союза из семи племен. Казахский арабист и тюрколог Б. Кумеков считал, что предками кимаков было телесским племенем яньмо, которое в начале VII в. обитало в районе Кобдо. Русски ориенталист Л. Гумилев отождествлял кимаков с племенем чумукунь известным в китайских хрониках. Под 649 г. упоминался Басайфу Чумукунь Мохэдо Сыцзинь. По мнению современного русского историка В. Тишина его тюркским соответвием является Барс-бег Багатур-иркин из племени чумугунь. Тюркским же соответствием племени яньмо было тюркское йемак. Этноним кимак у Гардизи звучал как kymyak или ymak. По мнению венгерского ориенталиста К. Цегледи события описываемые у Гардизи относились ко времени в промежутке 745-766 гг. Венгерский историк указывает, что Гардизи совершенно не владел тюркскими языками. Предполагалось, что сведения Гардизи восходили к «Книге об обитаемой четверти земли» Абу Амр Абд Аллаха б. ал-Мукаффы. Российский востоковед П. Лурье предполагал, что сведения Гардизи восходили к «Книге путей и стран» Абу Абд Аллаха ал-Джахайни. К середине VII в. кимаки кочевали в районах на север от Алтайских гор и в Прииртышье. По мнению Б. Кумекова обособление кимаков произошло около 656 г. после падения Западного Тюркского каганата. Глава кимаков носил титул шад-тутук. Во второй половине VII – начале VIII в. происходит движение на северо-запад к Южному Уралу, на юго-запад к бассейну Сырдарьи и на юг к пределам северо-восточного Семиречью. По мнению Б. Кумекова между 766 и 840 гг. кимаки заняли Западный Алтай, Тарбагатай, Алакольскую котловину. Они вышли к северным границам Уйгурского каганата. Граница проходила по Джунгарскому хребту. Ибн Хордадбех перечислял кимаков рядом с тюркскими племенами токуз-огуз, огуз, карлуками, печенегами, азкишами, тюргешами, кыпчаками. Казахский историк русского происхождения Ю. Зуев отмечал, что сеяньто было 70 тыс. и они делились на сем туменов. Он указывал, что традиция семиединства было у аргипеев зафиксированых Геродотом. Касательно племени яньмо, то Ю. Зуев называл его йемек и указывал, что его возглавлял Турук Кюль-Эркин называемый Йемек. По данным Гардизи кимакская конфедерация включала семь племен – татар, кыпчак, имек (собственно кимаки), эймюр, байандур, ланиказ, аджлар. Имя Турук Гардизи мог отождествить с тюркским титулом Тутук. Владетели уделов в тюркских каганатах назывались шадами. Первоначально правитель кимаков мог носить титул шад. В фрагменте сочинения Гардизи также упоминается 700 человек кимаков. Число семь среди тюрок имело сакральное значение среди тюрок. Касательно титула тутук и упоминание того что кимаки происходят от татар, то Ю. Зуев отмечает, что правители татар имели титул тутук. После того как енисейские кыргызы в 840 г. нанесли удар по уйгурам в состав кимакского племеного союза вошли племена татар, эймюр, байандуры. Глава кимаков начал носить титул ябгу. Ал-Масуди называл правителя кимаков кимак байгу, а Гардизи имек байгу. Это было повышением статуса кимакского правителя поскольку такой же титул носили правители карлуков и огузов. Такой же титул имели главы крыл каганата сеяньто. Племя имек соответствовало племени телескому племени яньмо. Татарам соответствовали протомонгольские племена отуз-татар, которые раньше подчинялись кок-тюркским и уйгурским каганам. Сеяньто мигрировали из Внутренней Азии после разгрома Кок-Тюркского каганата. Русский тюрколог С. Кляшторный считал кыпчаков потомками племен сеяньто. Украинский историк А. Гаркавец же считал, что кыпчаки не были потомками сеяньто. В VIII-X вв. формировалась кыпчакская этничная общность в Центральной Азии. Первым арабским географическим сочинением, зафиксировавшим кыпчаков, была «Книга путей и стран» Ибн Хордадбеха написанная в 846-847 гг. С. Кляшторный отмечал, что сведения Ибн ал-Асира об участии кыпчаков в событиях на Северном Кавказе в борьбе хазар и арабов не подтверждается источниками по арабо-хазарским войнам. Племя баяндур впервые упоминается Гардизи как племя кимаков. Нужно отметить, что племя со сходим названием существовало и в государстве огузских ябгу. Об этом писали Махмуд ал-Кашгари и Рашид ад-Дин. Племя ланиказ В. Минорский писал как нилказ. Еще одним из племен были аджлар. По «Худуд ал-Алам» и ал-Идриси основой кимакского каганата были 12 племен. Соседями кимаков на юге были карлуки, которые жили между Южным Алтаем и Тарбагатаем. На востоке соседями кимаков были енисейские кыргызы. На юг от кимаков в бассейне Сырдарьи и Приаралье жили печенеги. Нужно отметить, что на земли печенегов осуществляли набеги кыпчаки, входившие в состав Кимакского каганата. В середине IX в. коалиция из кимаков, карлуков и огузов вытыснила печенегов из бассейна Сырдарьи и Приаралья. Эту войну зафиксировал ал-Масуди. Печенеги откочевали в междуречье Урала и Волги. Часть печенегов переселилась на запад в причерноморские степи под давлением хазар и огузов в конце IX в. Те же печенеги, что остались в урало-волжских степях подчинились огузам. О печенегах подвластных огузам сообшал Ибн Фадлан. На базе археологических исследований выделяет «Заволжскую Печенегию» русский археолог В. Иванов. В начале IX в. кимаки продвинулись к Сырдарье. Границы Кимакской конфедерации продвинулись до Южного Урала и Сырдарьи.  Ал-Масуди отмечал, что зимовки и летовья кимаков и огузов находились на Эмбе и Урале. Главной же водной артерией Кимакского каганата же была река Иртыш. Гардизи называл реку Иртыш богом кимаков. Эмбу и Урал же кимаки называли Белым и Черным Иртышом.  В конце IX – начале X в.  глава кимаков уже носил титул каганат, а их государство называлось Кимакским каганатом.  С. Кляшторный отмечал, что в VIII-X вв. преобладание кимаков и кыпчаков сначала на Алтае, в Прииртышье и Восточном Казахстане, а затем в Приуралье и Центральном Казахстане становится определяющим фактором в этом огромном степном регионе.  Ал-Идриси при подготовке своей карты мира использовал данные сына кимакского кагана Джанаха б. Хакан ал-Кимеки. Резиденциями кочевой знати служили города со стенами и замки. Богатство и склады товаров хранились в крепостях и городах. Ставка кагана находилась в городе Имакия. У кимаков был аппарат управления. В «Худуд ал-Алам» указано, что у кимаков кроме кагана были хаджиб и везирь. В этом же источнике упомянуто о провинции Андар аз-Хифджак, которая занимала северо-западную и западную часть современного Центрального Казахстана. Провинция Йагсун-Йасу простиралась между Волгой и Уралом. Третья известная провинция Кыркырхан лежала на границе с кыргызами. В «Худуд ал-Алам» указано, что население этой провинции обычаями походила на енисейских кыргызов.  Эта провинция занимала просторы от Тарбагатая до Калбинского хребта, включая горы Чингизтау. Составитель Лаврентьевской летописи знал кимаков или йемеков, как «Половцы Емякове». Ад-Димашки и Абу Хайан называли это племя только как yemek/yimak. По мнению американского тюрколога П. Голдена, Yämäk, Yemäk/Yemek, вероятнее всего, являлось тюркской формой названия этого племени. Относительно этнической принадлежности кимаков до сих пор продолжаются дискуссии. В. Григорьев отождествил кимаков персидских хроник с кумо си китайских историографов. Й. Маркварт выводил этноним йемек от ики имак. Б. Кумeков, Д. Савинов, Л. Амби, Ю. Худяков связывают кимаков с тюркским племенем яньмо. По мнению казахского куманолога С. Ахинжанова, горы Яньмо можно отождествить с Алтаем. Остальные ученые отождествляют их с Тянь-Шанем. С. Кляшторный родиной кимаков определяет Прииртышье. Б. Кумеков считает кимаков тюркским племенем, возникшим в Прииртышье. По мнению русского куманолога С. Гуркина, первыми на территорию западноевразийских степей мигрировали кипчаки. При этом исследователь различает несколько волн переселения кыпчаков. Первую волну он связывал с падением каганата сеяньто в середине VII в. На его взгляд, эта волна кыпчаков потеснила йемеков, живших на р. Иртыш. Вторая волна кипчаков прибыла после падения каганата кок-тюрков в середине VIII в., а кимаки появились в Прииртышше после падения каганата токуз-огузов в середине IX в. По мнению Д. Расовского, кимаки были частью западных тюрок. П. Голден считает, что кимаки – это монгологоворящий народ. Украинский историк О. Прицак предположил, что этноним yкy ‘імі производный от yekė [Q]aymi, то есть «большие кай». С точки зрения исследователя, кимакам соответствует этноним имак, а территорию расселения этого племени он разместил между Иртышем и Уралом. В более раннем своем труде он сопоставлял кимаков с племенем кумо. Б. Кумеков в целом согласен с отождествлением «кимек – имек». В антропонимии египетских мамлюков исследователь даже нашел человека с соответствующим нисбой (у арабов – указание в имени места происхождения). Это Балбан ал-Имак. Нет источников, свидетельствующих об отдельности йемеков от кимаков, и вышеприведенные предположения О. Прицака, П. Голдена и Б. Кумекова скорее свидетельствуют о тождестве кимаков и йемеков, чем о том, что это два разных этноса. С. Ахинжанов отождествлял кимаков с племенем кай. Наименование «уран» он считает тюркским, а монгольским его соответствием – «кай». Ю. Зуев предполагал, что этноним «кумак» не тюркского происхождения. По мнению американского историка П. Голдена, правящими племенами в Кимакском каганате были Tataran (т.е. Татары). В легенде о происхождении кимаков, зафиксированной в труде Гардизи, есть указание на семь человек «татар», то есть на правителей семи племен. Также этот автор сообщал о смерти правителя татар и междоусобице среди его сыновей. Основателем кимакского государства был Шад. По мнению П. Голдена, йемеки являлись выходцами из Юго-Западной Маньчжурии, то есть района происхождения ольберликов и байаутов. Можно предположить наличие протомонгольского компонента среди кипчаков и кимаков, поскольку в каганатах тюркютов, кок-тюрков и уйгуров, кроме тюрков, кочевали монголоязычные племена. Подданными этих стран были также татабы (си, кумо си – китайское заглавие этого племени). Э. Бретшнейдер размещал территорию Камланджа близ р. Толы, в ущельях Хингана. Кидани и кумоси входили в состав одной конфедерации монголоязычных племен дунху. Кумоси отличались большим упорством, чем бросанные, вследствие чего им часто приходилось терпеть поражение, поскольку они воевали с превосходящими силами противника. Мигрировать на запад кумо си. Они могли єто сделать во время образования киданской империи Ляо в Х ст. По свидетельству легенды о происхождении кимаков, записанной в Гардиге, кимаки были родственниками татар. Символизировал кимаков дракон, который был характерен и для племени кумоси китайских хроник (татабов рунических надписей). А. Гаркавец указывает, что в сочинении Ибн Хордадбеха, к свидетельству которого апеллировал Гардизи, было указано, что кимаки и кипчаки есть из числа тюрков (ал-атрак), а не татар, как указано в сочинении Гардизи. У Ахмеда б. Мухаммеда б. Исхакa ал-Хамадани (Ибн ал-Факиха) в «Сообщениях о странах» упомянутые кимеки и хфшах (кипчаки). Список тюркских племен, в котором упоминались кіпчаки и кимаки, впервые появился у Ибн Хордадбеха и был заимствован у него Ибн ал-Факихом и анонимным персидским географом. А. Гаркавец придерживается версии, что впервые о кыпчаках упомянуто в арабских географических наработках. Свидетельства нарративных источников о стране кимаков противоречивы. Тамим б. Бахр вспоминал, что племя кимаков кочевало налево (восточнее и северо-восточнее) от токуз-огузов. Владения кимаков располагались в 80 фарсахах (фарсахом было расстояние, равное дню пути всадника) от Тараза. Эти свидетельства повторил Ибн Хордадбех. Однако он указывал, что страна токуз-огузов расположена в 81 дне пути от Тараза. Ибн ал-Факих локализовал владения кимаков в 80 фарсахах от Тараза. Свидетельство о 80 днях пути позже позаимствовал анонимный персидский географ. Он сообщал, что между Намакией и Таразом 80 дней пути для всадника. При этом неизвестно, что имел в виду персидский географ Тараз или Фараб, поскольку в тексте указан город T.rar, который можно отождествить с Отраром (Фарабом). В «Худуд ал-Алам» сочетаются архаические свидетельства Тамима б. Бахра и Ибн Хордадбеха с более новой информацией. Так, персидский анонимный географ сообщал, что в стране кимаков протекают реки Атиль и Иртыш. К западу от них локализованы владения кыпчаков и северные необитаемые земли (под этим обозначнием скрывались земли сибирских угров и самодийцев). К востоку от земли кимаков расположены владения енисейских кыргызов. Также сказано о совместных кочевьях огузов и кимаков. Зафиксировано разделение Кимакского каганата на одиннадцать провинций. Таким образом, анонимный персидский географ знал реалии западноевразийских степей Х в. Кимаков на Иртыше зафиксировали персидские хронисты и географы – Гардизи, ал-Бируни и анонимный персидский географ. Позже на Иртыше локализовал йемеков Махмуд ал-Кашгари. На востоке Дашт-и Кипчак локализовал владения йемеков ал-Джузджани. О ставке Гуюка в местности Кумак упоминал Рашид ад-Дин, и эта местность была расположена в верхней части Иртыша близ реки Эмиль. Кроме того, персидский хронист упоминал о племени кумаут. Также есть данные, что вблизи прежних владений токузогузов протекала девятая река Утикан, на которой жил народ лун (змеи), известный еще как народ кумук-атыкуз. Китайский посол Ван Яньдэ упоминал о народе дачун тайцзы («большой змеи») вблизи владений уйгуров. При этом следует иметь в виду, что Ван Яньдэ описывал современные события Х в., то есть когда уйгуры уже осели в Восточном Туркестане, а кидани во время своих походов доходили до Саян. В таких условиях владения «племени змеи» должны были располагаться на Верхнем Иртыше. Учитывая, что кай не были упомянутые Махмудом ал-Кашгари как синоним йемеков-кимаков, логично предположить, что кай были лишь племенем, вошедшим на территорию Кимакского каганата, однако никак не являвшимся его основателем. Племя кай во время большого переселения мигрировала на запад, потеснив кунов, но йемеки остались в Прииртышье. Принятыми в состав конфедерации могли быть и куны. По мнению С. Кляшторного, кунам соответствует этноним ябаку. В своем сочинении Гардизи упоминал о семи комакских племенах. Среди них были названы ими, имак, татар, байандур, хифджак, ланиказ, аджлад. Б. Кумеков связывает этноникон ими с племенем Имур в Махмуде ал-Кашгаре, имиры в Абу-л-Гази и эймюры у Рашид ад-Дина. Ю. Зуев отождествлял ими с имурами, а Б. Кумеков предполагает наличие ошибки интерпретатора и сопоставляет их с эймюрами и туркменским племенем эмрели. Исследователи относят ими к огузским племенам. Племя байандур также принадлежало к огужским племенам, но Гардизи вспоминал их как одно из племен кимаков. Этот этноним еще известен в формах bland, byand, bayandur. Племя ланиказ П. Голден сопоставлял с племенем nilkan в составе джалаиров. Аджлад американский исследователь упоминал в форме ijlad. Кимаки у Гардизи – это, скорее, политическая, чем этническая общность. Байандуров и эймюров можно отнести к огузским племенам в составе кимаков. Свидетельства Гардизи интересны еще и тем, что среди племен кимаков упомянутые кипчаки. О кыпчаках как о вассалах кимаков вспоминал анонимный персидский географ. Что касается места кочевания кипчаков, то здесь логично привести данные Махмуда ал-Кашгари о «близких» и «дальних» кипчаках. В «Худуд ал-Алам» упомянуто о провинции «внутренних» кыпчаках. Если были «внутренние», то должны быть и внешние. Последние упомянуты просто как кыпчаки. Логично предположить, что «внутренние кипчаки» в XI в. заняли земли огузов близ Сырдарьи. Тогда «внешние кипчаки» должны были кочевать вблизи «Земли Мрака», то есть вблизи Западной Сибири. «Кыпчак» был тюркским экзоэтнонимом. Так уйгуры называли своих соседей. Этноним «кыпчак» был своего рода социальным маркером для тюрок-немусульман, придерживавшихся стиля жизни тюрок-язычников и не переходивших к оседлости. После поражения, которое им нанесли енисейские киргизы, в западноевразийские степи пришли уйгуры. Зоной расселения кипчаков русский археолог Д. Савинов считает юг Западной Сибири и Обско-Иртысское междуречье. С. Гуркин предполагал, что «Йагсун-Ясу» – это земля внешних кипчаков, появившихся в западноевразийских степях после падения каганата сеяньто. Позже, в VIII – IX вв., сюда прибывали кыпчаки и йемеки. Русский ориенталист В. Минорский считал, что эту землю населяло кыпчакское племя йогуров. Однако до сих пор неизвестен этнический состав ее населения. С. Гуркин высказал предположение, что комакскую провинцию Андар аз-Хифджак населяли кыпчаки, пришедшие в район рек Чу и Сары-Су после падения каганата кок-тюрков. Исследователь предполагал, что регион населяли также и кимаки, которые пришли сюда в середине и конце IX в. Кроме того, он высказал гипотезу, что кипчаки кочевали на просторах Центрального Казахстана. Территория кыпчаков, упомянутая в «Худуд ал-Алам», располагалась в степных просторах Зауралья между реками Уралом, Тоболом и Ишимом, провинция Кыркырхан – на восточной границе кимаков и должна была граничить с киргизами. Последнее название обозначало гористую местность в Каркалинских, Тарбагатайских и Чингизтаузских горах. Кыргыз Манас назывался каркаринским кыпчаком. С. Ахинжанов предполагал, что в состав провинции Йагсун-Йасу входили земли водораздела Иртыша и Верхней Оби и степи Западной Сибири. Анонимный персидский географ, упоминая об Атиле как о западной границе провинции, на самом деле имел в виду Асус (Ишим). В. Минорский ассоциировал провинцию Кыркырхан с местностью Каркаралы. Б. Кумеков отождествил местность Кыркырхан с горами Гиргир в труде Ал-Идриси. Гиргир можно сопоставить не только с одним Тарбагатайским хребтом, но и с Чингиз-тау и Колбинским хребтом. Что касается провинции «Андар аз-Хифджак» («внутренние кипчаки»), то ее земли можно отождествить с территориями Центрального Казахстана. Жители этой провинции были похожи на огузов, и даже язык был сходным. Жители Мавераннахра против набегов кочевников построили стены города Саурана. По мнению С. Ахинжанова, в «Андар аз-Хифджак» входили бассейны Сары-су, Кара-Кенгира и Сары-Кенгира. Пастбища кыпчаков достигали рек Чу и Таласа. Популяция провинции была отчасти огузской, отчасти кыпчакской. Вместе с огузами кипчаки воевали против печенегов и Саманидов. Возможно, именно в «Андар аз-Хифджак» располагались общие кочевья огузов и кимаков. Язык населения «Андар аз-Хифджак» характеризовался «джеканьем». По мнению Д. Савинова, ранняя этническая история кыпчаков и кимаков имела три этапа. Первый был обусловлен падением каганата сиров-сеяньто и переселением части из них в западноевразийские степи. С этой миграцией исследователь связывает появление на Иртыше статуй с чашей в обеих руках, а также захоронений с лошадью. Второй этап начинается падением каганата уйгуров. Третий этап характеризуется расселением кимаков и кыпчаков в горных местностях. Они образовали несколько самостоятельных владений (Кыркырхан, Йагсун-Йасу, Андар аз-Хифджак), характеризовавшихся смешанным этническим составом населения. Третий этап датирован IX–X вв. Абу-л-Касим Фирдоуси назвывал Каспийское море Кимакским морем. Нужно отметить, что другие арабские географы называли это море Бахр ал-Хазар (Хазарское море). В. Григорьев, П. Пелльо, К. Менгес, В. Миинорский, Г. Василевич, В. Туголуков, Ж. Сабитов, С. Ахинжанов, В. Стоянов, П. Голден и некоторое время мы считали кимаков протомонголами. С. Ахинжанов считал, что кимаков на Иртыше локализировали поздние источники – «Худуд ал-Алам» и Гардизи. Турецкий историк О. Каратай считал кимаков народом близким кыпчакам, однако отмечал, что их упоминание даже в середине VIII в. сомнительно. Кимаки обитали в землях богатыми водами на Иртыше. Казахский историк Ж. Сабитов считал, что версия Б. Кумекова о проживании кимаков и кыпчаков в Прииртышье ошибочна поскольку не согласуется с данными Тамима б. Бахра и Ибн Хордадбеха.  Также он отмечал, что версия С. Ахинжанова о том, что йемеки не имеют отношения к кимакам, является дискуссионой.  Русские ориенталисты Д. Тимохин и В. Тишин считали, что версия о тождестве кимаков и йемеков в высшей степени гипотетична.  Ж. Сабитов считал, что версия русских источников противоречит историческим фактам. Ему близка была версия П. Голдена о тождестве кимаков и йемеков. Ж. Сабитов выделял три основных региона проживания кимаков. Это северные владения вдоль рек Иртыш, Тобол, Ишим, юго-восточные владения  в Жетысу, Прибалхашье и Восточном Туркестане, юго-западные владеения в Центральном Казахстане. Касательно городов кимаков, то казахский исследователь считал их кочевыми ставками. Казахский историк Г. Костачаков считал кимаков частью уйгурского племени киби. Племя Ланиказ по мнению Ж. Сабитова это доланьге, то есть алтайский народ теленгит. Касательно племени аджлад, то он считал его или уйгурским племенем эдиз или народом ажа (так называли протомонголов тогонов-туюйхунь). Ю. Зуев считал, что Аджлад это Аджилар, то есть народ змеи. По мнению Ж. Сабитова кимаки прибыли на Иртыш в конце Х – начале XI в. Казахский исследователь предполагал, что кимаки это восемь племен цзубу вытеснных на запад киданями, а версия о обитании кимаков на Иртыше в VII в. ошибочна. Д. Савинов же принимал версию Б. Кумекова. Он считал, что первым правителем кимаков шадом стал правитель сеяньто Гюйли Шийе Шадони хан. Падение же Уйгурского каганата привело к откочевке части уйгурских племен в Семиречье, где они вступили в контакт с кимаками. Вместе с ними мигрировали племена татар и байандер (байырку), которые были союзниками уйгуров. Эймюры также были уйгурским племенем. Генеалогическую легенду кимаков в составе труда Гардизи Д. Савинов считал своеобразной летописью, в которой были зафиксированы события на продолжении долгого времени. Происхождение кимакского государства он связывал с кыпчакско-уйгурской средой. Кыпчаки во второй половине VIII – начале IX в. на западе двинулись на Южный Урал. Под давлением кимаков во второй половине VIII в. карлуки с Тарбагатая и Западного Алтая переселились в Жетысу. Во второй половине IX в. печенеги двинулись со Средней Сырдарьи на запад и эти территории заняли кимаки. По мнению Б. Кумекова Кимакский каганат занимал от юго-восточной части Южного Урала до Приаральских степей на западе, с земель Центрального Казахстана до Прибалхашья, включая земли Северо-Восточного Жетысу на юге, от Западного Алтая до Кулундинской степи на востоке. Центр государства находился на Иртыше. На юго-востоке город Сауран в государстве Саманидов по данным ал-Макдиси был крайним северным форпостом против кимаков и огузов. Еще одним саманидским форпостом был город Шагльджан.  На севере границы кимаков проходили по границам  степей и лесостепей Западной Сибири. В Западном и Северном Алтае и в прилегающих районах Западной Сибири находилась сросткинская культура кимаков. Крайние восточные области распространения сросткинской культуры находились в Кузнецком Алатау. По данным Абу Дулафа страна кимаков простиралась на 35 дней пути. Главным хозяйственным занятием кимаков было кочевое скотоводство. Кимаки кочевали по установленым маршрутам кочевий. Пути кочевок пролягали по известным переправам рек, удобным перевалам гор, пастбищам с обильным кормом и хорошими водопоями. Некоторые групы кимаков зимовье проводили между Уралом и Эмбой, а летовку проводили в Прииртышье. Ибн Фадлан и Гардизи сообщал о больших табунах лощадей у кимаков. Тамим б. Бахр говорил о разведении кимаками скаковых лошадей. Кимаки также разводили коров и быков. Крупный рогатый скот разводили полуоседлые группы кимаков. Мясо и молоко кимаки употребляли в еду, а шерсть использовали для производства войлока, шерстяной одежды, ковров. Кимакский текстиль был обнаружен сотрудниками Маргулан Центра в Павлодарском Прииртышье. Кочевники любили охотиться на дичь. Были как индивидуальная, так и коллективная облавная охота. Среди кимаков были охотники на пушных зверей – лисиц, бобров, куниц, соболей, горностаев. Некоторые охотники охотились на барсов и тигров. В Прииртышье найдена бляха на которой кимак в короткополой одежде поражает копьем тигра. Указывалось, что юрты кимаков покрывались шкурами тигров и других животных. У Махмуда ал-Кашгари есть данные о том, что кимаки занимались рыболовлей По данным ал-Идриси только знатные кимаки могли носить одежды из красного и желтого шелка. По данным Гардизи простые кимаки пасли скот своих хозяев и заготавливали на зиму сушенную конину, говядину и баранину. Махмуд ал-Кашгари в XI в. говорил о присутствии ятуков среди кимаков. Тамим б. Бахр, который видел кагана кимаков отмечал, что около его ставки есть возделываемые земли. В «Худуд ал-Алам» упомянута ставка кимакского каганата Имакия и рядом с ней селение Жубин. Исхак б. ал-Хусейн и Тахир ал-Марвази упоминали о кимакских землянках. Ал-Идриси упоминал о шестнадцати городах кимаков находившихся вдоль рек и озер. В «Худуд ал-Алам» упоминались кимакские поселения. Абу Дулаф сообщал, что кимаки употребляли в еду горох, бобы и ячмень. Ал-Идриси отмечал, что у кимаков есть плодородные земли в которых возделывают пшеницу, ячмень, рис. Рис выращивали на поливных землях. Развитой формой домашних промыслов и ремесла были обработка и переработка животноводческой продукции и сырья. Кожа шла на изготовление обуви, посуды, колчанов, налучников, конской сбруи, налучников. В быту также широко использовали деревянные изделия – седла, посуду, лодки, остов юрты, лыжи. Также кимаки добывали железо, золото, серебро, драгоценные камни. У них были железные изделия, ювелирные изделия из золота и серебра. Ал-Идриси указывал, что кимаки производили из железа изделия чрезвычайной красоты. Из золота и серебра изготавливали предметы роскоши и украшения. Золото кимаки добывали в рудниках на речках, используя ртуть. После добычи золота они сплавляли его в изделия.  В Кимакском каганате были налоги. Каган брал долю с суден проходивших по реке, другие кимакские аристократы также имели свою долю. Кимаки знали письменность. Абу Дулаф указывал, что кимаки использовали тростник для письменности. На территории Верхнего Прииртышья С. Кляшторным и Ф. Арслановой найдена руническая тюркская надпись на бронзовом зеркале в одном из курганов Зевакинского могильника, что указывает на то, что кимаки использовали и тюркскую рунику. Фразы переведеные из этой надписи указывает на принадлежность хозяйки этой вещи к буддистам. Если же принять гипотезу о том, что кимакские города были населены согдийскими мигрантами, то можно предположить, что в Кимакском каганате использовалась и согдийская письменность. В социальном и культурном отношении кимаки унаследовали и развили традиции тюркской государственности. Ал-Идриси упоминал, что Кимакский каган являлся одним из великих тюркских государей и те боялись его мести. Кимаки ходили набегами в Х в. на город Джамкелес в Восточном Туркестане принадлежащий уйгурам. Ал-Идриси указывал, что набеги кимаков ощущали и города енисейских кыргызов. В начале Х в. произошла стабилизация границ Кимакского каганата.  Немецкий ориенталист Й. Маркварт считал, что кимаки были тюркизированой ветвью монголоязычных татар. Его гипотезу поддержал С. Ахинжанов считая кимаков племенем кумо хи. В наших статьях 2012 и 2016 гг. мы тоже склонялись к этой версии. Болгарский тюрколог В. Стоянов считал кимаков к племенам Отуз Татар, а точнее к монголоязычным татабам, которые в китайских источниках известны как кумо хи. Французский ориенталист П. Пелльо считал, что этноним кимаки восходил к монголоязычным Qumogay. Немецкий исследователь К. Эберхард считал кимаков племенем кай. О. Прицак  считал, что этноним кимак восходит к протомонгольскому Кумоси.  Ал-Бируни употреблял название кимаков как Кумак, а не кимак или кимек. В. Стоянов пришел к мнению что форма имек глубоко вторична. Он отмечал, что сяньбийское племя кумоси было сдвинуто с места енисейскими кыргызами после крушения Уйгурского каганата. По мнению болгарского тюрколога примерно в 850 г. они завоевали степи Западной Сибири и создали Кимакский каганат. П. Голден считает проблемной идентификацию кимаков с кумоси и является стороником тюркской идентичности кимаков. В. Стоянов предполагал, что гипотеза О. Прицака может соответствовать реальности и что кимаки имели протомонгольское происхождение. Ведущими племенами кимаков он считал Imi и Imak, которых сопоставлял с эймюрами и йемеками. Н. Аристов считал кимаков союзом кыпчакских родов. В. Бартольд отмечал, что из среды кимаков вышли кыпчаки, а сами кыпчаки были западной ветвью кимаков. С. Ахинжнов указывал, что кимаки на Иртыше были пришлым татарским элементом. Кыпчаки и йемеки же были местным элементом регионов Алтайских гор и верховьев Иртыша. Охотничьи угодья йемеков были северной периферийной частью Западного Тюркского каганата, которая отпала в 702 г.  По мнению С. Ахинжанова после разгрома сеяньто часть их в количестве 50  тыс. человек бежала на запад. По мнению Б. Кумекова наследниками кимакской государственности были кыпчаки, а сам Кимакский каганат был преемником тюркских древнетюркских государственных традиций. По мнению Н. Кузембаева, Б. Кумекова, С. Кляшторного, П. Голдена, Д. Савинова, А. Кадырбаева у кимаков существовало государство. Ж. Сабитов отождествил реку Шария с рекой Или. Город Сараус находился на месте современного Капчагая. На месте слияния рек Текес и Кунгес находился город Дамурия. Касательно озера Гаган, то К. Миллер отождествлял его с Иссык-Кулем, а Б. Кумеков с Алаколем. Ж. Сабитов не считал такие локализации возможными. По его мнению озеро Гаган это Балхаш. Город Карантия должен был размещаться на восточном побережье Балхаша, город Гаган должен был находиться на его южном берегу, а деревня Дахрат на западном побережьи. Близким к деревне Дахрат был город Банджар. Он находился южнее Иртыша на горах Гиргир. По мнению Б. Кумекова, Н. Кузембаев и Ж. Сабитова горы Гиргир это Тарбагатай.  Притоки Иртыша можно отождествить с Черным Иртышем и Бухтармой. Горлд Астур по мнению Ж. Сабитова был должен находиться чуть севернее озера Зайсан. В. Бартольд и Н. Кузембаев считали, что город Астур населяли асы. Это не аланы, а азкиши о которых упоминал анонимный персидский географ среди тюргешей. По мнению К. Шаниязова часть тюргешей откочевала к кимакам и огузам. Город Астур был центром металлургического проиводства. Город Сисан находился между Иртышем и Ишимом. Сисан это известное археологом городище Бозок.  Город Хакан большинство казахстаских археологов локализировали на территории современной Павлодарской области Казахстана. Ж. Сабитов считал возможным его локализировать на территории современной Омской области России. Юго-восточнее города Хакан находился город Фараваг. Город Надж находился в горах Кызылтас, а река стекающая с гор это Нура, а безымяное озеро это озеро Тенгиз. Город Дахлан находился у поселка Дарьинский Шетского района Карагандинской области. Горы Лалан это Улытау. Город Ханауш находились западнее реки Нура. Город Кани находился на реке Тобол. Шестнадцатым кимакским городом должен был быть Лалан в южной части Улытау. На севере кимаки владели просторами между реками Иртыш, Тобол, Ишим.  На юге Жетысу входило в состав владений кимаков. Самой южной точкой Кимакского каганата было слияние рек Текес и Кенгес. Самым восточным городом кимаков был город Фавараг, с которыми граничили енисейские кыргызы. Б. Кумеков считал, что города кимаков располагались по берегам рек и озер, а также в неприступных местностях и в горах. Имакия столица государства была хорошо защищена. К. Акишев открыл стационарные поселения в районах между Илийской долиной и озером Алаколь, озером Балхаш и Джунгарским Алатау.  Оседлые поселения были нескольких типов – города, селения, ставки, караван-сараи (рабаты). На поселениях была лепная керамика и изготовленная на гончарном круге. Тахир ал-Марвази харатеризировал кимаков как кочевников, но говорил у землянках и полуземлянках у них. А. Маргулан исследуя Центральный Казахстан обнаружил там остатки поселений и оросительных каналов. Карантия была крупным населеным пунктом. К. Миллер отождествлял Дамурию с Токмаком, а Сараус с Пшпеком. Б. Кумеков отождествлял реку Шарию с рекой Тентек, а Дамурию с городищем у с. Уч-Арал. Отождествление К. Миллером Ханауша и Дахлана с Турфаном и Торгутеном невозможны, поскольку эти земли контролировались уйгурским идыкутством Кочо. Б. Кумеков же считал, что Ханауш и Дахлан находились на север от хребта Тарбагатай. Предлагалаемое К. Миллером отождествление Банджара с Урумчи невероятно. Б. Кумеков предлагал отождествлять Банджар с городищем на реке Базар. На реке Гамаш которую исследователь отождествлял с Иртышом находились восемь кимакских городов. Город Гаган Б. Кумеков отождествлял с городищем у села Коктум. Ал-Идриси указывал, что в городе Гаган была мастерская по производству шелка. Кимаки вели торговлю с угорскими и самодийскими племенами по Иртышскому меридиональному пути. Из столицы огузов Янгикента до столицы кимаков Йимакии шел «Путь к кимакам». Также кимаки торговали с карлуками и государством Саманидов. Среди кимаков доминировали традиционные тюркские верования, в частности культ бога Тенгри. Некоторые группы кимаков исповедовали манихейство, а иные группы были мусульманами. Исследования, проведенные А. Чариковым и Ф. Арслановой касательно антропоморфных каменных статуй указывает на существование культа предков среди кимаков и кыпчаков. На женских головных уборах кимаков были выявлены птицы. Это было солярным символом характерным еще для саков, хорезмийцев и Кушан. Образ летящей птицы был символом богини Умай, которая особо почиталась тюркскими кочевниками. Б. Кумеков отмечал, что кимаки поклоняются огню. Огонь был очистительной стихией. Он почитался многими тюркскими и монгольским народами. Исхак б. ал-Хусайн и Хаджи Халифа отмечали, что кимаки сжигали мертвых. Это согласуется с фактом кремации погребеных в части кимакских погребений. Васиф-шах и Шахиб ал-Харрани указывали, что кимакский каган имел функции и первосвященника и гадал по огню. Кимаки разжигали большой костер и по цвету огня кимакский каган предсказывал будущее. По данным письменных источников кимаки также поклонялись солнцу. Также кимаки по сведениям Шахиба ал-Харрани поклонялись горе с петроглифами. Кимаки также использовали яда-таш (дождевой камень) для колдовства. Ал-Идриси указывал, что кимаки поклоняются духам (он называл их ангелами). Кимаки по данным ал-Идриси. питались рисом, мясой, рыбой. Отмечалось, что реки кимаков богаты рыбой. По мнению Б. Кумекова кимаки были полукочевым населением. Богатство их стадами рогатого скота не позволяло интенсивно кочевать. Абу Дулаф и  Абу Хаййан указывали, что кимаки занимались разведением коз. По мнению С. Агаджанова в начале IX в. кимаки вошли в состав Кимакского каганата. Часть племен Кимакского каганата он считал уйгурскими. В районе Южного Алтая и Тарбагатая кимаки граничили с енисейскими кыргызами. На протяжении второй половины VIII в. кимаки проникли в северо-восточное Жетысу. Кимакское государство по мнению туркменского исследователя в конце VIII – начале IX в. Во главе государства стоял каган, которому подчинялись племеные вожди.  Кимаки были кочевниками, которые занимались скотоводством. По мнению Б. Кумеков крушение Кимакского каганата произошло в XI в. вследствие миграции племен кун, кай, шары из Внутренней Азии. С. Кляшторный же относил крушение государства кимаков ко второй половине Х в. – первой половине XI в. Переселенение же кунов, кай и шары, по его мнению, произошло уже после крушения Кимакского каганата. Крушение кимакской государственности по мнению исследователя было обусловлено обособлением кыпчаков и их смещением в Приаралье и Поволжье. По мнению В. Стоянова в Х в. кыпчаки были западным крылом Кимакского каганата. Земли Кимакского Каганата простирались от Иртыша до Урала. С Х в. кимаки начали переходить Уральские горы и выходили в низовья Камы. Б. Кумеков, Л. Кызласов и Д. Савинов считали, что конец Кимакскому каганату положила цепная миграция племен под давлением киданей. Племена кай и кунов сдвинули с места кыпчаков. Расселение кыпчакских племен дестабилизовало Кимакский каганат. Однако некоторая часть йемеков-кимаков продолжала жить на Иртыше в середине XI в. [Ал-Масуди 1939; Арсланова 1993: 129-135,  221-228, 333-335; Ахинжанов 1995: 99-134; Гардизи 1973; Гаркавец 2012: 99 – 125; Гаркавец 2015: 5-27; Ибн Хурдадбех 1986; Ильясова, Сабитов 2016: 477, 479; Hudud al-Alam 1937: Параграф 18; Лаврентьевская 1962: с. 389; Гуркин 2000a: 10-25; Гуркин 2000б: 6-23; Гуркин 2001: 24-37; Гуркин 2004: 40-46; Зуев 2012: 33-92; Зуев 2004: 11-21; Кляшторный, Савинов 2005: 134-136, 276-284 ; Кляшторный, Савинов 2007: 42 – 46; Кумеков 1971: 194-198; Кузембаев 2021: 61-66; Кузембаев 2022: 78-80; Кумеков 1971: 194-198; Кумеков  1972: 31-129; Кумеков 1994; Кумеков 1996: 322-333; Кумеков 2003: 74 – 77; Кумеков 2006: 459 – 471; Кумеков 2016: 39-51; Пилипчук 2012: 171-182; Пилипчук 2016: 84-96; Сабитов 2015: 961-964; Сабитов 2018: 150-152; Сабитов 2020: 138-142; Стоянов 2021: 44-47; Тишин 2018:  107-114; Agadjanov 1998: 69-72; Golden 2002: 660-670; Karatay 2022: 429-436; Kumekov 2002: 1356-1369; Minorsky 1942: 29-30; Tishin 2018: 107–113].

Пять курганов кимакской знати были найдены З. Самашевым в высокогорной долине Южного Алтай на берегу реки Каракаба. З. Самашев, Г. Омаров, Б. Бесетаев нашли на Алтае и в Верхнем Прииртышье памятники кимаков. Погребение кимакского воина найдено в Зевакинском могильнике у юго-западных отрогах Убинского хребта было найдено Ф. Арслановой. Мужское погребение кургана № 145 Зевакинского могильника сопровождалось наиболее богатым погребальным инвентарем. В него вошли берестяная чаша, золотые серьги, сабля, оформленная серебряными деталями, колчан с наконечниками стрел, накладки на лук, четыре пояса, детали обуви ― серебряные пряжки и бляшки, железные топор-тесло, топор, нож, конское снаряжение, детали которого были выполнены из серебра с позолотой. Два пояса украшены серебряными деталями, два дополнительно украшены позолотой. Окончательная принадлежность некоторых металлических бляшек автором раскопок Ф. Х. Арслановой не была установлена, она высказала мнение, что они могут принадлежать как к одному из поясов, так и к поводу, но, судя по отсутствию в кимакской археологии случаев обнаружения украшения повода, можно предположить, что в погребении находились четыре пояса. В кургане № 254 Зевакинского могильника были обнаружены сабля с серебряными деталями, копье, колчан с наконечниками стрел, накладки на лук, железные нож, топор-тесло, кресало, два пояса, обрывки шелковой и шерстяной ткани. Оба пояса выполнены из серебра и имели три ремешка. Курган датируется IX–X вв. В кургане № 97 Зевакинского могильника были обнаружены сабля с бронзовыми деталями, три железных ножа, топор-тесло, наконечники стрел, копье, удила, стремена. Металлические элементы пояса выполнены из бронзы. Курган датируется VIII–IX вв. Они принадлежат аристократам кимакского социума. В кургане 1 Орловского могильника было погребение взрослого и подростка. В погребении взрослого были железные удила, стремена, наконечники стрел, нож, гвозди, точильный камень.  При расчистке погребения подростка были найдены бронзовые серьги, пояс с бронзовыми и серебряными компонентами, фрагментами шёлковой ткани, сабля с серебрянными деталями, колчан с наконечниками стрел, накладки на лук, нож и подвески. Курган датируется VIII-IX вв. Мужчину в кургане № 1 могильника Аян сопровождали меч с серебрянными деталями, колчан с железными наконечниками стрел, серебрянная с позолотой поясная гарнитура, богатое конское снаряжение из серебра с позолотой, железные удила, два кинжала, топор-тесло, фрагменты шёлковой ткани, окрашеной в зеленый и жёлтый цвет, серебрянная с позолотой накладка на кожанную сумочку. Погребение кургана № 9 могильника Каракаба 1 содержало кожанные сумку и налучье, деревянные чаша, блюдо, лук и седло, сабля с серебрянными деталями, покрытыми позолотой, берестяной колчан с железными наконечниками стрел, уздечный набор, украшенный серебрянными бляшками с позолотой, железные тесло, стремена, роговые паслий и застёжка от пут, фрагменты шёлковой ткани.  Погребение кургана № 11 могильника Караба 1 содержало лицевую маску из серебра, остатки штанов, бронзовую серьгу, лук, кожаный саадак, украшенный серебрянными деталями, деревянные чаша, седло, музыкальный инструмент, блюдо, глиняный сосуд, берестянной колчан с кожанным клапаном, покрытым серебрянными бляшками, железные наконечники стрел,  фрагмент пояса с серебряными бляшками, различные предметы конского снаряжения, ремни которые украшены гарнитурой из железа с серебрянными вставками, железный нож. Погребение датировано VIII в. Курган № 12 Каракаба 1 включал берестяной колчан с железными наконечниками стрел, железные шлем, тесло, плеть, саблю в берестяных ножнах, предметы конского снаряжения с ремнями, украшенными серебряными и бронзовыми с позолотой бляшками, пояс с бронзовыми накладными бляшками, деревянные музыкальный инструмент, седло и блюдо, лук с вставленным в него наконечником стрелы, фрагменты шелковой ткани. Курган датирован VIII в. В погребении кургана № 4 Каракаба 2 были обнаружены серебряные серьги, деревянный лук, сабля с серебряными деталями, два берестяных колчана с наконечниками стрел, железные наконечник копья, тесло, два комплекта конского снаряжения с ремнями, украшенными бляшками из серебра. От деревянного музыкального инструмента сохранилась головка грифа с колками для настройки струн. Имеются также два погребения, совершенные по обряду трупосожжения, половая принадлежность была определена на основании состава сопроводительного инвентаря. Курган датирован VIII в. Обряд трупосожжения в кургане № 29 могильника Туйетас можно предположить, судя по обнаружению на дне ямы мощного золистого грунта. Имеются плеть, великолепное конское снаряжение из серебра с позолотой, фрагмент золотой серьги, наконечник стрелы, фрагменты шелковой ткани. Выполнена графическая реконструкция конского снаряжения. Курган датируется IX–XI вв. Таким образом, предметы торевтики в богатых мужских кимакских погребениях представляют собой детали поясов, оформление холодного оружия (сабли, меч), налучья, колчана, конского снаряжения. Все пояса наборные, украшены с помощью металлических бляшек, наконечников ремней, подвесок. По способу оформления делятся на две группы: 1) пояса без подвесных ремешков; 2) пояса с подвесными ремешками. Во второй группе, исходя из способа крепления ремешков, выделяются три типа: 1) ремешки крепятся на бляшках; 2) ремешки крепятся на бляшках с прорезью; 3) ремешки крепятся на тройниках-распределителях. Первая группа состоит из двух поясов, обнаруженных в кургане № 145 Зевакинского могильника. Они изготовлены из серебра, серебра с позолотой. В оформлении использованы сердцевидные и растительные элементы. К первому типу относится пояс с тремя ремешками из погребения подростка, обнаруженного в кургане № 1 Орловского могильника. Второй тип поясов представлен пятью экземплярами, которые были найдены в курганах № 145, 254, 97 Зевакинского могильника, кургана № 1 могильника Аян, кургана № 12 могильника Каракаба 1. Они выполнены из серебра, бронзы, серебра с позолотой. Ремешки крепились к поверхности основного ремня с помощью прямоугольных, сегментовидных, фестончатых, сердцевидных бляшек с прорезью. В случаях, когда удалось установить точное количество ремешков, было зафиксировано, что их было три, шесть, шестнадцать. Неорнаментированные бляшки различной формы украшали поверхность поясов из кургана № 12 могильника Каракаба 1, кургана № 254 Зевакинского могильника. Пышными растительными побегами оформлены детали поясной гарнитуры из курганов № 145, 254, 97 Зевакинского могильника, кургана № 1 могильника Аян. Из них два пояса украшены ажурными деталями. Воинское снаряжение: оформление холодного оружия, налучья, колчанов Насчитываеться семь экземпляров сабель и палашей с богатым оформлением. Использовалось преимущественно серебро, в одном случае оно покрывалось сверху позолотой, также имеется изделие с бронзовыми деталями. В подавляющем большинстве оружие украшалось с помощью растительных элементов. У сабли из кургана № 145 Зевакинского могильника на поверхности окончания ножен и наконечника рукояти изображена сцена с танцующими и играющими на музыкальном инструменте мужчинами, а на поверхности обоймы ножен ― сцена с сидящим между двух птиц мужчиной. Еще одна сабля из погребения кимакского воина также имела высокохудожественное оформление. Оружие из кургана № 9 могильника Каракаба 1 украшено изображениями крылатых лошадей, размещенными на окончании и обоймах ножен, наконечнике рукояти. Предметы торевтики использовались и при оформлении поверхности налучья, колчана. Колчан из кургана № 9 могильника Каракаба 1 был украшен двумя бляшками из серебра с позолотой: 1) ажурной, с изображением идущего оленя; 2) в виде лица человека. Колчан и налучье из кургана № 11 могильника Каракаба 1 оформлены с использованием одинаковых декоративных элементов из серебра: множества мелких полусферических бляшек и одной ― крестовидной формы. Ф. Арсланова делит владельцев сабель из кимакских погребений на две группы: владельцы «роскошных» сабель и обладатели более скромных сабель, их она характеризует как средний командный состав. Кроме того, ученый отметила, что для погребений первой группы характерны более богатый и разнообразный инвентарь и наличие сопроводительных захоронений лошадей в количестве до четырех. Все это свидетельствует, по ее мнению, «о высоком ранге погребенных в их воинской и социальной иерархии». Статус мужчины-воина в кимакском обществе демонстрировали богато украшенные пояса, воинское и конское снаряжение, выполненные по преимуществу из серебра, серебра с позолотой. Богатые мужские погребения также содержат такие статусные предметы, как украшения из золота, музыкальные инструменты, одежда из шелка, плеть, копье, боевой топор. Необходимо отметить, что предметы торевтики использовались при оформлении именно определенных предметов. Кимакам и кыпчакам таже принадлежал курган 1 могильника Меновое 6  у поселения Меновое Восточно-Казахстанской области в Прииртышье. В могилах были погребены взрослый и подросток. Это был так называемый «длинный курган». Предметы вооружения представлены накладкой лука, обломками меча, коленчатым ножом, наконечниками стрел, ножами. Детали конской упряжи представлены стременами, обнаруженными в центральном захоронении. Большая часть находок кимакских погребений в ареале Сросткинской культуры находили на территории Восточного Казахстана, Степнного Алтая и западносибирской лесостепи. Кроме кимакских погребений находились кыргызские погребения по обряду трупосожжения. Ю. Худяков предполагал, что восточноказахстанские находки принадлежали йемеками, а приобские принадлежали кыпчакам. В районе Прииртышья находили памятники которые отождествляли с кимаками. У кимаков встречалось несколько типов луков. Первый тип луков это с концевыми и срединными боковыми и срединой фронтальной накладками. Второй тип это со средиными боковыми и фронтальной накладкой. Третий тип это со средиными боковыми накладками. Четвертый тип это со срединной фронтальной накладкой. На бронзовых литых фигурках воинов изображены сложносоставными рефлексирующие луки м-образной формы. Было несколько групп наконечников железных стрел. К первой группе относились трехлопастные ассимитрически-ромбические, удлиненно-ромбические, удлинено-треугольные, удлинено-пятиугольные, удлинено-шестиугольные, боеголовковые, овально-крылатые, полуовалные, шипастые. Ко второй группе относились трехгранно-трехлопастные боеголовковые наконечники. К третьей группе относились трехгранные ассимитрически-ромбические, удлинено-ромбические, боеголовковые. К четвертой группе относились четырехгранные  удлинено-пятиугольные, удлинено-ромбические, боеголовковые. К пятой группе относились ромбические ассиметрично-ромбические. К шестой группе относились круглые удлиненно-треугольные. К седьмой группе относились плоские ассимитрическо-ромбические, удлиненно-ромбические, боеголовковые, эллипсоидные. Костянные наконечники стрел были черешковыми и по сечению пера относились к нескольким группам. Первая группа это трехгранные наконечники удлиненно-ромбические. Вторая группа это четырехгранные удлиненно-ромбически и удлиненно-шестиугольные. Бронебойные наконечники у кимаков представительны и разнообразны. Это ассимитрически-ромбические, удлиненно-ромбические и боеголовковые. Подавляющее количество бронебойных наконечников найдены в Приобье и на Алтае. В Восточном Казахстане их значительно меньше. Колчаны одной группы и двух типов. Это с цилиндрическим приемником и закрытые, а также с цилиндрическим приемником и карманом. Мечи по сечению клинка разделяются на ромбические с ладьевидным перекрестием и линзовидные с брусковидным перекрестьем. Касательно палашей, то они более разнообразные. Это палаши с крестообразным перекрестьем, с ладьевидным перекрестьем, пластичным перекрестьем, с брусковидным перекрестьем, с шипастым перекрестьем, без перекрестья. Касательно же сабель, то их было две группы. Первая группа это трехгранные прямые с ладьевидным перекрестьем, с пластинчатым перекрестьем, с брусковидным перекрестьем, с фигурной гардой. Второй тип это трехгранные слабоизогнутые с ладьевидным перекрестьем и без перекрестья. Важным было значение коляще-рубящего оружия в составе мужский погребений сросткинской культуры. Предполагалось местное Алтайское происхождение типов палашей м сабель. Важной особенностью рубяще-колющего вооружения была его относительно широкая распространеность и типологическое разнообразие. У кимаков на вооружении были мечи, палаши и сабли. Мечи были распространены на северной периферии Кимакского каганата, на юге Приобья были слабоизогнутые сабли. В Верхнем Прииртышье, Степном Алтае и в южных районах Приобья доминировали прямые палаши и сабли. На юге Приобья также встречались сильноизогнутые сабли. В кимакских погребениях было небольшое количество наконечников копий. Это ромбичекие удлиненно-ромбические, линзовидные удлиненно-ромбические, трехлопастные удлиненно-ромбические. У кимаков был чешуйчатые панцыри. Кимакские воины имели на вооружении сложносоставные луки разных типов, большой набор стрел с разными типами и группами наконечников стрел, берестяные колчаны. В ближнем и рукопашном бою кимаки применяли мечи, палаши, сабли, копья, тесла, кистени. Когда же кимаки были пешими они могли сражаться кинжалами. Для защиты служили чешуйчатые панцири, сфероконические шлемы, деревянные щиты. Основу конницы кимаков составляли легковооруженные всадники с оружием дистанционного и рукопашного боя. В Восточном Казахстане, на Алтае и в Приобье были тяжеловооруженные всадники защищеные панцырями. В середине IX в. кимаки имели 20 тыс. всадников. Само государство было разделено на двенадцать провинций, одной из которых управлял кимакский ябгу, а 11 других возглавляли шады выставляющие свои контингенты. Раздача уделов была попыткой централизовать государство, которая не удалась. Кимакское войско состояло из племенных контингентов, которые обединялись вокруг каганской гвардии. Войско делилось на каганскую гвардию, ополчения уделов и гарнизоны крепостей. Наличие бронебойных стрел позволило кимакам эффективно противостоять тяжеловооруженной кыргызской коннице. В противостоянии же с легковооруженными печенегами кимаки начинали бой с перестрелки и пробовали быстрее перейти к ближнему бою атакуя лавой. В противостоянии же с кыргызами кимаки предпочитали дистанционный бой. Однако если бой переходил в рукопашную, то по разнообразию коляще-режущего оружия кимаки не уступали енисейским кыргызам. Касательно пеших воинов, то пехота была вооружена луками со стрелами и вела дистанционный бой. Кимакская пехота была защищена чешуйчатыми панцырями и была малоподвижна. Ей была нужна защита со стороны конных отрядов. Предполагается, что в кимакских крепостях жили согдийцы. В этом случае крепости и города у кимаков должны были быть похожи на более ранние согдийские. В источниках подчеркивается воинственность кимаков и указывается что их правитель один из великих каганов. Стратегия войн со стороны кимаков была перманентно наступательной. Д. Савинов отмечал. что ранние памятники кимаков найдены в Чиликты и Подстепном. Материальная культура кимаков в VII-VIII вв. была подобна катандинским памятникам. .Касательно же памятников VIII-IX вв., то к ним относиться курган 1 Орловского могильника. Подавляющее количество памятников прииртышских кимаков относились к IX-X вв. Культура Прииртышских кимаков имела верхнеииртышский и павлодарский варианты. Для верхнеиртышского вариант находился в центральном районом Кимакского каганата. Для него были характерны разнообразие форм погребального обряда и богатством предметов сопроводительного инвентаря. Находили одиночные погребения с конем, шкурой коня или предметами конского снаряжения, кенотафы, захоронения в деревянных гробах, в подбоях, с конем или шкурой коня выше уровня погребенного. Во многих погребениях обнаружены великолепные образцы кимакской торевтики. Особую группу составляли «длиные курганы», имеющие от 2-3 до 8 захоронений. Ориентировка погребенных восточная и северо-восточная. Длинные курганы имели пристроенные друг к другу ограды, погребения в каменных ящиках. Захоронения с конем были похожи на саяно-алтайские. Ю. Трифонов первоначально относил их к баяндерам, а позже к кыпчакам. Ю. Худяков соотносил их с уйгурами и считал югурами упоминавшимися в более поздних арабо-персидских хрониках. С. Ахинжанов же считал эти погребения свойственными протомонгольским племенам. Уйгуры на Иртыше сыграли, по мнению Д. Савинова, консолидирующую роль в становлении кимакской государственности. Павлодарский вариант культуры Кимакского каганата прежде всего представлен Бобровским могильником. Для него характерны одиночные погребения, трупосожжения с сопроводительным захоронением коней, могильные ямы с подбоями, деревянные рамы широкое использование бересты при сооружении внутримогильных консрукций. В других могильниках Павлодарского Прииртышья встречались захоронения черепов и конечностей коня, погребения в овальных могильных ямах с перекрытием из березовых бревен, захоронения в деревянных ящиках, расположенин нескольких могил под одной курганной насыпью, керамика и кости животных в насыпях курганов. Это памятники Трофимовка, Покровское, Совхоз 499. Здесь не найдено палашей как в Восточном Казахстане. Среди украшений встречаются ажурные бронзовые подвески аналогичные сросткинским на Северном Алтае. Многочислены находки керамики не характерные для саяно-алтайских памятников этого времени. Наличие этой керамики Ф. Арсланова рассматривала как свидетельство контактов кимаков с населением рёлкинской и потчевашской угро-самодийских культур Отдельные группы кимаков проникали в район Омского Прииртышья, вплоть до подтаёжной полосы. Близки к павлодарским кимакским погребения у хутора Романтеевка и Изыбаш на правом берегу Иртыша. Близки к павлодарским и курганы у деревни Соляное.  Более далекие следы кимаков встречались вплоть до Приуралья. Особо показательны в этом отношении курганы у озер Синеглазово, комплекс сопроводительного инвентаря из которых аналогичен кимакским. По мнению русского археолога С. Боталова комплексы синеглазовского типа отражают динамику проникновения кимако-кыпчакских кочевников в среду населения Южного Приуралья и Прикамья. Отдельные находки  и погребения такого же облика встречаются в Жетысу. Это свидетельствует о проникновении сюда кимаков во второй половине VIII – начала IX в. Богатый комплекс вещей сопроводительного инвентаря был найден в городе Текели и в предгорьях Джунгарского Алатау. Захороненич с конем и близкими формами предметов сопроводительного инвентарч открыты на могильниках Кызыл-Кайнар и Айпа-Булак в Жетысу Некоторые материалы из этих погребений В. Могилльников относит к карлукам. На Верхнем Иртыше и в Жетысу зафиксированы каменные изваяния  в виде антропоморфных стелл – с сосудом в двух руках или вообще без реалий. Они считаются кимакскими. А. Ткачёв и Ал. Ткачёв могильник Меновое 12 в Верхнем Прииртышье относили к ранним кимакам и датировали VII-VIII вв. В конце I тыс. н. э. на территории Северного Алтая существоовала Сросткинская археологическая культура, главным памятником которой был могильник у села Сростки у города Бийска. В 50-х гг. ХХ в. Русский археолог М. Грязнов выделил сросткинскую культуру. В 1960 г. он же предложил четыре локальных варианта сросткинской культуры – бийский, барнаульско-каменский, кемеровский и новосибирский. Д. Савинов же дал иные названия четырем локальным вариантам сросткинской культуры – североалайский, западноалтайский, кемеровский, новосибирский. Русский археолог В. Могильников предложил считать сросткинскую культуру государственной культурой Кимакского каганата. М. Грязнов считал, что сросткинская культура была продуктом развития местного элемента. Русская археологиня А. Гаврилова же наоборот считала, что культура сложилась вне Алтая и была связана с уйгурами и енисейскими кыргызами. Позже она уверено высказалась за уйгурскую принадлежность сросткинской культуры. Русский археолог М. Елькин относил могильник Ур-Бедари к тюркам Кузбасса. В. Могильников же считал, что на Западном Алтае проживала группа племен близкая кимакам. На территории североалтайского варианта сросткинской культуры до кимаков проживали древние тюрки. К кимакам относиться найденый русским тюркологом А. Уманским на реке Ине могильник. Для погребенных характерны трупосожжения и трупоположения с северо-восточной ориентировкой, нахождение нескольких могил под одной курганной насыпью, сопроводительные захоронения коней и собак, подбои в конских захоронениях, наземные дерновые сооружения и следы обильных тризн в насыпях и на уровне древней поверхности. В могилах по прежнему встречается керамика верхнеобского облика, петельчатые стремена однокольчатые удила с псалиями гладкие поясные бляхи-оправы  геометрических очертаний, бляшки-лунницы, серьги «салтовского типа». В дальнейшем особенности погребального обряда курганов на реке Ине станут характерными для сросткинской культуры в целом. На Северном Алтае происходили достаточно интенсивные процессы этнической ассимиляции и аккультурации. Смешиваясь с месными племенами пришлые племена составили ту самую субстратную основу на основе которой сложился североалтайский вариант сросткинской культуры. Исследованы материлы Сросткинского могильника, могильника в урочище Большая Речка, могильника Филин-1. Основные особенности североалтайского варианта сросткинской культуры это грунтовые захоронения сочетание трупоположения и трупосожжения, северо-восточная ориентировка, использование бересты в погребениях и дерева при оформлении могильных ям. В формировании погребального обряда североалтайского варианта сростскинской культуры сыграла верхнеобская культура. По целому ряду признаков североалтайские погребения сближаются с павлодарским вариантом культуры кимаков. В комплексе предмето сопроводительного инвентарч можно выделить три культурных группы – 1) вещи, характерные в целом для сросткинской культуры, 2) вещи, встречающиеся в могильниках Восточного Казахстана, 3) вещи, распространеные на территории североалтайского варианта сросткинской культуры. К первой относились палаши с прямым перекрестием, костянные и бронзовые пряжки с острым носиком витые удила с 8-образным окончанием звений и эсовидными псалиями, костяные псалиии с окончанием в виде «рыбного хвоста», Т-видные тройники. Ко  второй относились – длинные ременные наконечники, бляшки с петлей и перехватом, перстни со щитком, наконечники  в виде рыб, зеркала с руническими надписями, поясные накладные блящки, удила с большими внешними кольцами, стремена с низкой невыделенной пластиной. К третьей относились колчанные крюки на кольцах, бронзовые пуговицы-колокольчики, двусоставные застежки, подвесные юляхи решмы с личиной, У-видные бляшки, ажурные подвески с растительным орнаментом, копоушки. Для североалтайского варианта сильно выражены катандинские традиции. Материалы для его исследования найдены В. Могильниковым в могильниках Гилево и Карболиха, а также русским археологом Ю. Алёхиным на Рудном Алтае в могильниках Кондратьевка 6, Ивановка-3, Пьяный Бор-1. Найденная здесь серия великолепных художественных изделий сросткинского типа указывает на близостьь населения к элитному центру кимакской конфедерации. Для западноалтайского варианта сросткинской культуры характерны каменно-землянные насыпи, ориентированные цепочками в направлении север-юг, сочетание обряда трупосожжения и трупоположения, подпрямоугольной формы могильные ямы с одиночными захоронениями, положение погребенных на спине головой на восток, сопроводительные захоронения коней с той же ориентировкой располагались в могильных ямах, на краю ямы, рядом, на уровне древней поверхности или в насыпи на горизонте или в специально выкопаных неглубоких ямах. Имеются отдельные длинные курганы. Комплекс сопроводительного инвентаря ближе к восточноказахстанскому. Для могильников кемеровского варианта сросткинской культуры особенности погребального обряда ближе всего к североалтайским. Это одиночные ингумации  с северо-восточной ориентировкой в грунтовых ямах, покрытых деревянным настилом, в некоторых случаях с сопроводительным захоронением коня, одинарные подкурганные захоронения, погребения с конем или с предметами конской упряжи, остатки деревянных перекрытий с останками жертвенных животных, берестянные орнаментированные покрышки. Самые известные могильники кемеровского типа это Новокамышенка, Камысла, Тарасово, Ур-Бедари. Комплекс предметов сопроводительного инвентаря также близок североалтайскому – ажурные украшения, костянные и бронзовые пряжки с острым носиком, подвесные бляхи-решмы с антропоморфной личиной, удила с большими внешними кольцами. В  то же время, имееться много общих черт с культурой енисейских кыргызов – прямоугольные накладные бляхи с растительным орнаментом, стремена с петельчатой приплюснутой дужкой, держатели для кистей. На Гурьевском поселении найдены типично кыргызские трехперые наконечники стрел с пирамидально оформленой верхней частью и серцевидными прорезьями в лопастях. В Новосибирский вариант сросткинской культуры входят памятники расположеные в лесостепной полосе Обь-Иртышского междуречья.  Большую часть этой территории занимает Барабинская степь, которая протянулась от Новосибирска до Омска. Самым ранним средневековым погребением новосибирского варианта сросткинской культуры является могильник Преображенка-3, который датируется VIII-IX вв. Еще русский археолог С. Чугунов раскопад курган 3 на пятом участке Усть-Тартасского могильника. Реконструкция погребального обряда новосибирского варианта по материалам могильников Чулым 2, Преображенка 3, Базово, Венгорово 1 в количестве 45 курганов дана русскими археологами В. Молодиным и В. Елагиным. Это сложенные из дерна землянные сооружения с уплощеным верхом, в некоторых случаях окруженные ровиками, с остатками тризн в виде прокалов с костями животных и керамикой на уровне древней поверхности, под насыпями находилась одна или несколько могил, расположенных по кругу вокруг центрального захоронения, положение погребенных вытянуто на спине, головой на запад, многие из погребенных располагались на берестянных подстилках, сопроводительные захоронения черепа и конечностей коня находились на приступке с северной стороны отмечено сооружение сруба над могилой и кенотафы. Для новосибирского  варианта сросткинской культуры сочетались местные и сросткинские элементы. К местным чертам относились окружающие ровики, круговое расположение могил, прокалы в насыпях со следами тризн и жертвоприношений, наиболее определенно связывают их с населением саргатской культуры, то есть степными уграми. К наследию местных элементов относиться и керамика потчевашской культуры. Типично сросткинскими элементами являлись – пояс с подвесными ремешками и длинными орнаментированными наконечниками, костянной псалий с окончанием в виде «рыбного хвоста», пряжки с острым носиком, ажурные пеодвески удила с 8-оьбразным окончанием звеньев, перстни со щитком и бляшками с перехватом, серцевидные бляшки-решмы с антропоморфной личиной – колокольчиком, золотые обкладки с изображением фантастических животных. Формирование сросткинской культуры шло одинаковым путем и было результатом синтеза местных и пришлых компонентов. В верхнеиртышском варианте кимакской культуры алтае-телесский и уйгурский компоненты, в павлодарском варианте кимакской культуры преобладал алтае-телесский, кыргызский и в меньшей степени уйгурский компоненты, в североалтайском варианте сросткинской культуры – алтае-телесский и уйгурский, в западно-алтайском варианте – алтае-телесский и кыргызский, в кемеровском варианте сросткинской культуры – алтае-телесский и преимущественно кыргызский, в новосибирском – алтае-телесский с преобладанием местных угорских элементов. По мнению Ф. Арслановой на западе владения кимаков простирались до челябинских степей. Исследовательница указывала на плотные контакты кимаков с угорской потчевашской культурой и самодийской рёлкинской культурой. Кимаки как тюркский народ продолжали верить в Тенгри и Умай. Среди кимаков также сохранилась вера в магические обряды. Е. Китов и С. Комаров отмечали, что население оставившее могильник у села Ждановка были тюрками, входившими в Кимако-Кыпчакское объединение. Краниологические исследования, проводившиеся с останками покойников в могильниках у совхоза 499, Кенжеколь, Караколь, показали, что население оставившее их было смешанного европеоидно-монголоидного типа с смягченными чертами южносибирской расы. Однако несколько черепов отмечаются преимуществом европеоидного типа. При этом краниологическая серия обнаруженая О. Исмагуловым в Ждановском и Леонтьнвском могильниках указывает на ослабленность европеоидных признаков под влиянием монголоидной примеси. Европеоидная примесь близка к ослабленному андроновскому типу. Согласно О. Исмагулову кимако-кыпчакская группа из Ждановского и Леонтьевского могильников оказалась менее всего подверженой монголоидному влиянию, которое охватило Центральную Азию в тюркское время. Однако иная серия черепов из Среднего Прииртышья показала монголоидное влияние. В расово-диагоностичном отношении две серии черепов из Среднего Прииртышья существенно отличались друг от друга. Антропологический состав населения Казахстана никогда не был столь разнообразен как в тюркское время. В. Могильников считал, что для кимаков характерны каменно-землянные курганы с округлыми и прямоугольными оградками. И. Грудочко и А. Таиров отмечали, что могильник Кичигино 1 на Южном Урале можно отнести к ранним кыпчакам и возможно датировать X-XI вв. [Алёхин 1998: 201-203; Арсланова 1991: 67-77; Арсланова 2013: 32-125, 135-192, 205-221, 254-289, 300-346; Грудочко, Таиров 2014: 15-19; Кляшторный, Савинов 2005: 284-302; Комаров, Китов 2016: 97-111; Крупа 2021: 159-161; Могильников 1981: 43-46; Савинов 1976: 94-104; Савинов 1978: 209-225; Савинов 1992: 27-29; Савинов 1993: 14-16; Савинов 2005: 136-140; Ткачёв 2020: 40-52; Ткачёвы 2021: 107-118;  Хасенова, Омаров, Бесетаев, Хабдулина 2021: 1188–1209; Худяков 1986: 180-205].

Выводы. Проведя исследование, мы пришли к следующим выводам. Кимакская конфедерация образовалась в VII в. из племен разного происхождения. Собственно кимаки были тюрками по происхождению. Население Кимакского каганата было как кочевым, так и полуоседлым. В нем было 16 городов. Столица  кимаков находилась на территории современной Павлодарской области. Собственно кимаки были более культурным населением, а кыпчаки были ударной силой кимакской конфедерации. Она прошла долгий путь эволюции. Первоначально титул вождя кимаков был шад, что означало статус его как главы удела. В середине IX в. правитель кимаков носил уже титул ябгу. Кимакская конфедерация была по статусу равна конфедерациям огузов и карлуков.  Кимакская конфедерация превратилась в каганат в IX в. Это было грозной заявкой на гегемонию в степях. Кимакская конфедерация превратилась в кочевую империю. Кимаки вели борьбу против енисейских кыргызов, с огузами и карлуками находились в дружественных отношениях. Кимаки осуществляя экспансию вытеснили из Приаралья и бассейна Сырдарьи печенегов. Стратегия кимаков была перманентно наступающей. Кимаки благодаря бронебойным наконечникам стрел и широкому асортименту рубяще-колющего оружия эфективно противостояли енисейским кыргызам. Наличие же легкой конницы и тяжеловворуженной каганской гвардии обусловила победы над печенегами. Если говорить о северной периферии Кимакского каганата, то на ней находились памятники сросткинской культуры. В ее формировании приняли участие алтае-телесские тюрки (кимаки и кыпчаки), уйгуры, енисейские кыргызы и местные угорские и самодийские племена. Кимако-кыпчакскими были памятники Верхнеиртышского и Павлодарского варианта кимакской культуры. В состав Кимакского каганата вошло Жетысу, которые стало провинцией Кыркырхан и на ней было заметно влияние части енисейских кыргызов,  перекочевавшей в горы Притяньшанья. Среди племен Кимакского каганата также были огузские и протомонгольские племена. После крушения Уйгурского каганата в середине IX в. равным кимакскому правителю был только кыргызский каган.  Среди кимаков и кыпчаков доминировали традиционные тюркские верования, в частности в богов Тенгри и Умай. Также существовал культ предков, выраженный в сооружении каменных антропоморфных статуй. Однако получили распространение и манихейство и ислам. В Кимакском каганате присутствовали даже буддисты. Крушение Кимакского каганата произошло в XI в.

Литература

Алёхин Ю. П. Курган кимакской знати на Рудном Алтае. // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. IX.  Барнаул: Алтайский государственный университет, 1998.  С. 201-203.

Ал-Масуди. Книга наставления и убеждения // Материалы по истории туркмен и Туркмении. – VII–XV вв. Арабские и персидские источники. Т. 1.  М. – Л.: Издательство АН СССР, 1939 http://www.vostlit.info/Texts/rus5/Masudi/text2.phtml?id=10614 .

Арсланова Ф. Х.  Некоторые образцы наконечников стрел кимаков Верхнего Прииртышья // Проблемы средневековой археологии Южной Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Наука Сибирское отделение, 1991.  С. 67-77.

Арсланова Ф. Х. Очерки средневековой археологии Верхнего Прииртышья. Астана: Филиал Института археологии им. А. Маргулана в Астане, 2013. 406 с.

Ахинжанов С. М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана.  Алматы: Гылым, 1995. 296 c.

Гардизи… – Извлечение из сочинения Гардизи “Зайн ал-ахбар”. Приложение к “Отчету о поездке в Среднюю Азию с научной целью. 1893–1894 гг.” // Академик В.В. Бартольд. Сочинения. Том VIII. Работы по источниковедению. М.: Наука, 1973 http://www.vostlit.info/Texts/ rus7/Gardizi/frametext_1.htm

Гаркавец А. Н. Откуда есть пошли кимаки и кыпчаки // Золотоордынская цивилизация. Вып. 5. Казань: ООО Фолиант, Институт истории им. Ш. Марджани А Н РТ, 2012.  С. 99 – 125

Гаркавец А. Н. Codex Cumanicus. І. Введение. Половецкие молитвы, гимны, проповеди и загадки. ІІ. Факсимиле и построчная транслитерация. ІІІ. Транскрипция и пословный перевод. ІV. Латинский, персидский, куманский и немецкий словари и вкрапления из других языков. Алматы: Баур, 2015. 1348 стр., в т. ч. 166 стр. факсимиле.

Грудочко И.В., Таиров А. Д. Впускное средневековое погребение из кургана 4 могильника Кичигино I // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. Т. 14. № 1. Челябинск: Южно-Уральский государственный университет, 2014. С. 15-19

Гуркин С.В. К этнической истории кимаков и кипчаков // Исторические этюды. Вып. 4.  Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 2000. С.10-25.

Гуркин С.В. О предках кипчаков и кимаков // Донская археология. № 3-4.  Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 2000. C. 6-23

Гуркин С.В. Кыпчаки и кимаки в IX –  первой трети XI вв. // Донская археология. №3-4.  Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 2001. C.24-37

Гуркин С.В. К вопросу о политических причинах миграции номадов из Азии в степи Восточной Европы в 20-40-х гг. XI в. // Известия Вузов. Северокавказский регион. Общественные науки. № 2. Ростов-на-Дону: Южный Федеральный университет, 2004. С. 40-46

Зуев Ю. В. Каганат се-яньто и кимеки (к тюркской этногеографии Центральной Азии в середине VII в.) // Шыгыс. № 1. Алматы: Институт востоковедения им. Р. Б. Сулейменова, 2004. С. 11-21

Зуев Ю. В. Каганат се-яньто и кимеки (к тюркской этногеографии Центральной Азии в середине VII в.) // Культурно-исторические процессы в Центральной Азии (древность и средневековье). In memoriam Yuri Zuev. Алматы: Дайк-Пресс, 2012. С. 33-92

Ибн Хурдадбех. Книга путей и стран/ Перевод Великановой В.М.  Баку: Элм, 1986.  428 с. http://www.vostlit.info/Texts/rus2/Hordabeh/frametext2. htm

Ильясова З.С., Сабитов Ж.М. Сведения «Нухбат ад-дахр фи аджаиб ал-барр ва-л-бахр» ад-Димашки о тюркских племенах Дешт-и кипчака // Золотоордынское обозрение. Т. 4, № 3. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, 2016. С. 474–484.

Комаров С. Г., Китов Е. П. Новые краниологические данные к вопросу об антропологическом составе тюркского населения степной полосы Среднего Прииртышья // Вестник археологии, антропологии и этнографии. № 2 (33). Новосибирск: Наука Сибирское отделение, 2016. С. 97-111.

Кляшторный С. Г., Савинов Д. Г. Степные империи древней Евразии. Серия: Исторические исследования. Санкт-Петербург: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2005.  346 с.

Кляшторный С. Г., Савинов Д. Г. Раннесредневковые миграции тюркских племен в западный ареал Великой Степи (кимако-кыпчакский феномен) // Средневековая археология евразийских степей. Т. 2.Казань: Институт истории имени Ш. Марджани АН РТ, 2007.  С. 42 – 46.

Крупа Т. «Загадочные» ткани страны кимаков // The Collection of materials of the international scientific and practical conference » Historical heritage of Irtysh region: Kimak khanate to Kazakh khanate «, dedicated to the 30th anniversary of Independence of the Republic of Kazakhstan. Pavlodar: Pavlodar Pedagogocal University, 2021. С. 159-161

Кузембаев Н. Е. Специфика кимекской и кыпчакской государственности // The Collection of materials of the international scientific and practical conference «Historical heritage of Irtysh region: Kimak khanate to Kazakh khanate», dedicated to the 30th anniversary of Independence of the Republic of Kazakhstan. Pavlodar: Pavlodar Pedagogocal University, 2021. С. 61-66

Кузембаев Н. Город Астур в Кимекском каганате: проблемы дешифровки названия и локализации // Культурні та цивілізаційні зв’язки між Європою та Сходом: наукова конференція памяті Омеляна Пріцака, 17-18 березня 2022 р. Київ: Національний педагогічний університет ім. М. П. Драгоманова, 2022. С. 78-80

Кумеков Б.Е.  Страна кимаков по карте ал-Идриси // Страны и народы Востока. Т. Х. М.: Наука, 1971. С. 194-198.

Кумеков Б. Е. Государство кимаков IX—X вв. по арабским источникам.  Алма-Ата: Наука КазССР, 1972. 156 с.

Кумеков Б. Е. Арабские источники по истории кипчаков, куманов и кимаков VIII – нач. ХІІІ вв. / Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук в форме доклада. Специальность 07.00.09. Историография, источниковедение, методы исторического исследования. СПб.: СанктПетербургский филиал Института востоковедения Российской академии наук, 1994. 40 c.

Кумеков Б. Е. Кимекский каганат // История Казахстана. Алматы: Атамура, 1996. С. 322-333

Кумеков Б. Е. О древнетюркских государственных традициях в Кимакском каганате и Кипчакском ханстве // Известия Национальной академии наук Республики Казахстан. – № 1 (239). Январь – февраль. Алматы: Гылым, 2003.  С. 74 – 77.

Кумеков Б. Е. Кимаки и кыпчаки. Кимакский каганат // История татар. – Т. 2: Волжская Булгария и Великая Степь. Казань: РухИЛ, Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2006. С. 459 – 471.

Кумеков Б. Е. Кимекский каганат // История Татар Западного Приуралья. Т. 1. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, 2016. C. 39-51

Лаврентьевская и Суздальская летопись по Академическому списку / Под. ред. акад. Е. Ф. Карского. Воспроизведение текста изд. 1926 – 1928 гг. // Полное собрание русских летописей. Т. 1.  М.: Восточная литература,1962.  VIII, 578 с.

Маркварт И. О происхождении народа куманов / Пер. А. Немировой // Веб-сайт «Великая Степь и Святая Земля». доступу: http://steppe-arch.konvent.ru/books/markvart1-00.shtml .

Могильников В. А. Кимаки. — Сросткинская культура. — Карлуки. // Степи Евразии в эпоху Средневековья.  М.: Наука, 1981. С. 43-46.

Пилипчук Я. В. Кімаки, кай та куни: тюрки чи протомонголи // Цирендоржиївські читання 2012 (V): Тибетська цивілізація та кочові народи Євразії: кросскультурні контакти.  К.: Поліграфіст, 2012. С. 171-182.

Пилипчук Я. В. Кем были кыпчаки и кимаки?  // Диалог цивилизаций. № 22-23.  Бишкек: Кыргызско-Российский Славянский университет, 2016. С. 84-96

Сабитов Ж. М. К вопросу о происхождении кимаков // Молодой учёный. Май (№ 10 (90)). Ч. 9. Казань: Молодой Ученый, 2015. С. 961-964.

Сабитов Ж. М. 16 кимакских городов на карте ал-Идриси //Средневековая история Дешт-и-Кыпчака: международная научная конференция. 13-14 сентября 2017 года. – Павлодар: ТОО НПФ «ЭКО», 2018. C. 150-152.

Сабитов Ж.М. Этногенетическая история кимаков в IX-XI в.//История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири. Материалы IV Всероссийской (национальной) научной конференции. Курган: Курганский государственный университет, 2020. С. 138-142.

Савинов Д. Г. Расселение кимаков по археологическим данным // Прошлое Казахстана по археологическим источникам. Алма-Ата: Наука КазСССР, 1976. C. 94-104

Савинов Д. Г. Этнокультурные связи енисейских кыргызов и кимаков в IX—X вв. // Тюркологический сборник, 1975. М.: Наука, 1978. С. 209-225.

Савинов Д. Г. К исторической оценке генеалогической легенды кимаков. // Краткое содержание докладов Лавровских (Среднеазиатско-Кавказских) чтений. 1990—1991.  СПб.: Кунсткамера, 1992.  С. 27-29.

Савинов Д. Г. О взаимоотношениях между енисейскими кыргызами и кимаками (по материалам археологических памятников Кемеровской области) // Современные проблемы исторического краеведения. ТД. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1993.  С. 14-16.

Савинов Д.Г. Кимаки на Енисее и кыргызы на Иртыше. // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Сборник докладов международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения С.В. Киселёва, г. Минусинск. Красноярск: Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева, 2005. С. 136-140.

Стоянов В. Г. О происхождении кимаков – кратктие заметки // The Collection of materials of the international scientific and practical conference «Historical heritage of Irtysh region: Kimak khanate to Kazakh khanate «, dedicated to the 30th anniversary of Independence of the Republic of Kazakhstan. Pavlodar: Pavlodar Pedagogocal University, 2021. С. 44-47

Тишин В. В. Кимеки и чумукунь: заметки по поводу одного отождествления // Археология, этнография и антропология Евразия. Т. 46. № 3. Новосибирск: Наука Сибирского отделения Российской академии наук, 2018. С.  107-114

Ткачёв А. А. Длинный курган могильника Меновое VI // Вестник археологии, антропологии и этнографии. № 4 (51). Новосибирск: Наука Сибирское отделение, 2020. С. 40-52

Ткачёв А.А., Ткачев Ал. Ал. Тюркское погребение в сопровождение коней из Верхнего Прииртышья Вестник археологии, антропологии и этнографии. № 3 (54). Новосибирск: Наука Сибирское отделение, 2021. С. 107-118

Хасенова Б.М., Омаров Г.К., Бесетаев Б.Б., Хабдулина М.К. Cоциальная символика предметов торевтики в кимакском обществе: статус мужчины-воина // Oriental Studies. Vol. 14. Iss. 6. Elista: Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences, 2021. P. 1188–1209

Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибрск: Наука Сибирское Отделение  1986. 269 с. 

Agadjanov S.  The states of Oghuz, the Kimek and the Kipchak // History of Civilisations of Central Asia. Vol. 4: The age of achievement : 750 AD – end of 15^th century. Paris: UNESCO Publishing, 1998. S. 61-76.

Golden P. B. Notes on the Qıpčaq Tribes: Kimeks and Yemek // The Turks. Vol. 1. Ankara: Yeni Turkiye Yayinlari, 2002.P. 660-670.

Hudud al-Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A H. – 982 A. D. /Tr. and expl. by V. Minorsky. With the preface by V.V. Barthold.  London: Luzac & co., 1937.  [VII]–XX p.,1 l., 524 p. http:// odnapl1yazyk.narod.ru/hududalal.htm

Karatay O. Kimek ve Kıpçak İsimleri Üzerine // Türkolojiye Adanmış Bir Ömür. İstanbul: Kutlu Yayınevi, 2022. S. 429-436.

Kumekov B. Kimekler // Türkler. C. 2. Ankara: Yeni Türkiye Yayinlari, 2002. S. 1356-1369

Minorsky V. Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India. London: Royal Asiatic Society, 1942. 170, 53 p.

Tishin V. V. Kimak and Chu-mu-kun : notes on a indefication // Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia 46/3. Novosibirsk: Nauka Siberian branch, 2018. P. 107–113

Pylypchuk Ya. V.

Doctor of Historical Sciences,

Senior Lecturer

Department of World History and Archeology

Faculty of History

Ukrainian State Dragomanov University

Kyiv, Ukraine

Kimek Khaganate — nomadic empire of Central Asia

This article is devoted to the history of the Kimek Kaganate. The Kimek Confederation was formed in the 7th century from tribes of different origins. Actually, the Kimeks were Turks by origin. The population of the Kimek Kaganate was both nomadic and semi-sedentary. It had 16 cities. The capital of the Kimeks was located on the territory of modern Pavlodar region. Actually, the Kimeks were a more cultured population, and the Kipchaks were the striking force of the Kimek confederation. She has come a long way of evolution. Initially, the title of the Kimek leader was shad, which meant his status as the head of the inheritance. In the middle of the 9th century. The Kimek ruler already bore the title Yabgu. The Kimek Confederation was equal in status to the Oghuz and Karluk confederations. The Kimek confederation turned into a kaganate in the 9th century. This was a formidable bid for hegemony in the steppes. The Kimek confederation turned into a nomadic empire. The Kimeks fought against the Yenisei Kyrgyz, and were on friendly terms with the Oguzes and Karluks. The Kimeks, carrying out their expansion, ousted the Pechenegs from the Aral Sea region and the Syr-Darya basin. After the collapse of the Uyghur Khaganate in the middle of the 9th century. Only the Kyrgyz Kagan was equal to the Kimek ruler. The Kimek strategy was permanently offensive. The Kimeks, thanks to their armor-piercing arrowheads and a wide range of cutting and piercing weapons, effectively resisted the Yenisei Kyrgyz. The presence of light cavalry and heavily armed Khagan guards determined the victory over the Pechenegs. If we talk about the northern periphery of the Kimak Khaganate, then there were monuments of the Srostkino culture on it. The Altai-Teles Turks (Kimeks and Kipchaks), Uyghurs, Yenisei Kyrgyz and local Ugric and Samoyed tribes took part in its formation. The monuments of the Upper Irtysh and Pavlodar variants of the Kimek culture were Kimak-Kipchak. The Kimek Khaganate included Jetisu, which became the province of Kyrkyrhan and there was a noticeable influence of part of the Yenisei Kyrgyz who migrated to the Tien Shan mountains. Among the tribes of the Kimek Khaganate there were also Oguz and proto-Mongol tribes. There was also a cult of ancestors expressed in the construction of stone anthropomorphic statues. However, both Manichaeism and Islam became widespread. Even Buddhists were present in the Kimak Khaganate. The collapse of the Kimak Kaganate occurred in the 11th century.

Key words: Kimeks, Kipchaks, Karluks, Pechenegs, Oguzes, Shad, Yabgu, Kagan, Kimek Khaganate, state of the Oguz Yabgus, Kyrgyz Khaganate, Uyghur Kaganate.

Источник: (22) Пилипчук Я. В. Кимакский каганат – кочевая империя Центральной Азии// Проблемы древней и средневековой истории Чача. Вып. 11. Саарбрюкен, 2024. С. 59-94 | Yaroslav Pylypchuk — Academia.edu