Фото: Михаил Метцель/ТАСС
Победа Эрдогана на президентских выборах в Турции, по идее, означает преемственность внешней политики. Однако само понятие «преемственность» в данном случае применимо не столько к внешнеполитическому содержанию, сколько к подходу – постоянное лавирование в поисках возможностей. А приоритеты могут достаточно резко меняться по мере изменения карты этих возможностей либо понимания, что они не реализуемы.
За двадцать лет у власти целеполагание нынешнего турецкого президента преображалось неоднократно, иногда вполне диаметрально – от европеизации к османским идеалам, от содействия революциям на Ближнем Востоке до активного восстановления отношений с их объектами.
Турецкие коллеги, как правило, не любят рассуждения иностранцев о «неоосманизме» Анкары, называя их поверхностными и зачастую притянутыми за уши. Скорее всего, так и есть. Однако неоспоримым является факт, что важнейшие для всего макрорегиона события происходят в исторической зоне присутствия или влияния Османской империи. И полностью отбросить веками складывавшиеся отношения не получится.
Западная Азия и север Африки составляют сегодня клубок разных, но взаимосвязанных проблем. Конфликты в Ливии и Йемене, к которым сейчас добавился Судан, демонстрируют мало положительной динамики. Израиль жестко нацелен на подавление того, что там расценивают как угрозы собственной безопасности – со всех сторон. Постепенно повышается напряжение вокруг и внутри Ирана.
Помимо ядерной программы и все более запутанных отношений Тегерана и Баку еще и свежая стычка на ирано-афганской границе. Одновременно происходят достаточно революционные сдвиги на Южном Кавказе – давний карабахский конфликт, кажется, переходит в другую фазу с совсем иной расстановкой сил. Любопытно и довольно неожиданно ведет себя Грузия. Сирия выходит из дипломатической изоляции, но основным вопросом остается как раз нормализация с Турцией, которая оккупирует часть территории. Если к этому добавить бушующее в связи с украинским конфликтом Причерноморье, смутное брожение на Балканах, растущее внимание разного рода к Центральной Азии и страсти в Пакистане, мозаика вырисовывается более чем настораживающая.
Тревог много, а есть хоть что-то, чем сердце успокоится? Что-то есть. Пожалуй, основное – то, о чем уже не раз писали на страницах «РГ». Вся эта многообразная и клокочущая часть света сейчас больше, чем когда-либо, вынуждена полагаться на себя, искать собственные решения для своих проблем. Внешние силы снижают здесь и активность, и влиятельность.
Первое – потому что очень много забот, даже самым сильным державам приходится соизмерять возможности и желания. Второе – результаты деятельности внешних сил в принципе, а в особенности за последние десятилетия. Даже если допустить, что они действовали из лучших побуждений (что само по себе, мягко говоря, не обязательно), плоды исключительно несъедобные. Понятно, что полного самоустранения нерегиональных игроков не произойдет, но баланс ответственности смещается не в их сторону.
Отношения между ведущими государствами/народами региона играют теперь большее значение. Отсюда и витающие в воздухе воспоминания об османском времени – корни-то тянутся туда. Конечно, проводить параллели даже не бессмысленно, а просто вредно, есть риск зайти совсем не по адресу. Но круг вопросов, как минимум отчасти, перекликается с тем, что было испокон веку.
Тенденции, которые наметились в арабском мире и в отношениях арабских государств с Ираном, дают надежду на нормализацию. Роль России и Китая – не ведущая, но вспомогательная – может стать катализатором позитивных тенденций. Южнокавказский сюжет далек от окончательного разрешения и обещает немало человеческих драм, но совершенно тупиковое состояние, в котором он находился на протяжении очень долгого времени, осталось в прошлом. А значит появляются новые возможности.
Во всем этом пасьянсе Турция – ключевой игрок, хочет она того или нет. Впрочем, конечно, хочет, тут сомнений не возникает. Вопрос в возможностях. С ними не все очевидно. Первое и главное, чем придется сейчас заниматься Эрдогану, – экономика. Довольно безрадостная экономическая ситуация не помешала ему переизбраться, но при наличии почти половины населения, желающей перемен, не обеспечив экономический рост, ничего другого сделать не получится. Внешнеполитические амбиции и экономический потенциал находятся в отношениях сложной взаимозависимости. Внешний напор превращается в пузырь, если он не основан на прочной базе. Но и ресурсная база у такой страны, как Турция – заведомо транзитной и увязанной в целый клубок отношений – зависит от способности вести сложную и разнонаправленную напористую политику. Грань тонка.
Эрдоган за годы своего правления проявил себя и как довольно авантюрный игрок, и как рассудительный политик, способный отступить, если понял, что промахнулся. Судя по избирательной кампании, этих своих качеств он не утратил. Россию такое устраивает, хотя никаких иллюзий относительно Анкары быть не должно. Наше взаимодействие – это не сердечное согласие, а осознание того, что деваться друг от друга нам некуда. Но это здоровое осознание. И формы его реализации уже наработаны.
| Источник — РГ |