у современного русского художника есть все — фактура, энергия эпохи, штормовой исторический бэкграунд
Иван Охлобыстин
На фоне культурной депрессии, происходящей от непонимания многими людьми искусства масштабов и фатальности происходящего, хочется отвлечь себя от осуждения размышлениями о происхождении русской культуры как таковой.
В свое время я иступлено вчитывался в труды виднейших этнографов, работавших в этой направленности. Фроянов, Карамзин, Рыбаков, Гумилев. Последний мне нравился больше всех, но я понимал, что в его трудах много вкусовщины, отчего их невозможно уложить в канонический фундамент.
Итак: культура, корневое слово — культ. Во что же веровали наши далекие предки, чему поклонялись?
Из всего мною познанного, я собрал личный свод представлений о наших древних предшественниках и в соответствии с этим сводом, рискну заявить, что они по большому счету ни во что не верили и ни кому не поклонялись. Разумеется внешние признаки языческих верований были, но они носили больше представительский характер, без соблюдения обрядовой точности.
Иной раз даже казалось, что это была вынужденная мера племенной самоидентификации.
Общее идолопоклонство, по иронии судьбы, пытался им навязать, но толком так и не смог, князь Владимир Ясно Солнышко, до принятия христианства.
Их корневая вера, представляла собой совершенно иное явление, вне человеческой персонификации — русский человек по-прежнему органичная часть природы, как елка — например, или порыв весеннего ветра.
За порогом жизни его ждала жизнь, проявленная в бесконечном варианте проявлений общей гармонии.
Отсутствие индивидуальности не просто исключалось, а как раз весь смысл удачного воплощения за порогом заключался в достижении этого «отсутствия».
Ни от этого ли слух русского человека никогда не резало определение «раб Божий»?
Вариант поклонения кому-то определенному, но без возможности лично свидетельствовать его, у славян популярностью не пользовался. Они тогда трезво осознавали, что исходной точки у этой вселенной нет. Мир парадоксально непостижим и всевозможен.
Видимо в этом кроется глубочайшее доверие и уважение к Догмату о Троице — догмату о парадоксе Триединства.
Так же жажда в непосредственном взаимодействии с объектом поклонения проявилось в отчаянной тяге православного человека к церковным Таинствам. Никакой абстракции! Я ем и пью Плоть и Кровь Христову!
Одной из самых популярных историй в прихрамовой ойкумене, была история о недоверии одного монаха в прямом смысле Главного Таинства… и тогда в его чаше вместо вина и хлеба появилась настоящая кровь с плавающими в ней кусками человеческой плоти.
Даже звучит достаточно дико, чтобы понимать до какой степени наши люди всегда нуждались в живом контакте!
Русские приняли христианство, минуя язычество, комфортно уложив все свои интуитивные верования под спуд православных догматов.
К чему, собственно говоря, я завел эту песню? К тому, что к большому сожалению, за предшествующие десятилетия наша культура была представлена только кокошниками, водкой, балалайкой и неприличными инсталляциями в разных вариантах воплощения.
Для настоящего исторического момента обществу этого ярмарочного набора явно недостаточно. И это наверняка не культ, который может стать корнем слова культура.
Необходим настоящий прорыв на культурном фронте с выходом из окружения, навязанных суетной культурой массового потребления, идеалов.
И у современного русского художника есть для этого все — фактура, энергия эпохи, штормовой исторический бэкграунд.
Ничего не мешает художнику отправиться в увлекательное, творческое путешествие в поисках нового корневого слова культуры.
Однако пока нет широты взглядов, из-за непонимания, упомянутого в первых строках этого эссе.
| Источник — завтра |