Не пора ли России сформулировать свои интересы в прикаспийском регионе и жестко их отстаивать вместо того, чтобы выдавать желаемое за действительное, подписывая незначащие конвенции? Очередное поражение в регионе может крайне негативно повлиять на прикаспийские регионы самой России и Поволжье.
АЛЕКСАНДР САВЕЛЬЕВ
Каспий, еще исторически недавно считавшийся внутренним советско-иранским морем (или даже озером) постепенно, но неуклонно становится морем международным.
После распада СССР прибрежных стран стало не две, а пять (Россия, Иран, Азербайджан, Туркменистан и Казахстан), при этом России достался самый короткий участок береговой линии — 695 км против 2320 км, например, у Казахстана.
Каждое из прикаспийских государств стремится к закреплению своих интересов в регионе с опорой на глобальных игроков, которые, в свою очередь, исходят из соображений глобальной конкуренции.
При этом, несмотря на то, что четыре из пяти прикаспийских государств представляют собой часть постсоветского пространства и входят в СНГ, противоречия между ними достаточно сильны — достаточно сказать, что переговоры по статусу Каспия длились около 20 лет и закончились в 2018 году подписанием Конвенции, которая является скорее протоколом о намерениях, поскольку по важнейшим вопросам содержит отсылки к пока не заключенным двусторонним и многосторонним соглашениям.
Иными словами, стороны договорились договариваться и дальше. И это после двадцатилетних переговоров, при том, что четыре из пяти стран состоят в общем интеграционном объединении — СНГ.
Исключительно богатый запасами углеводородов регион, да еще находящийся на перекрестке торговых путей, транспортных коридоров Восток-Запад и Север-Юг, не мог не привлечь самого серьезного интереса глобальных игроков: США, ЕС и Китая. По формуле Бжезинского «против России и за счет России».
Разумеется, при полном согласии постсоветских государств — членов СНГ.
Первым стартовал Азербайджан. В консорциум по строительству и эксплуатации нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан вошли англичане, американцы, французы, даже японцы, но не российские компании. Это был первый нефтепровод в бывшем СССР, построенный в обход и в конкуренции с Россией. Изначально убыточный, политический проект превратился в экономически оправданный после начала прокачки через нефтепровод казахстанской и туркменской нефти. Примерно в то же время США объявили Каспий зоной своих национальных интересов.
Это был первый пропущенный Россией удар.
По мере возрастания экономической мощи и экспортных амбиций Китая, возрастала его потребность в углеводородах, росло и понимание необходимости альтернативных транспортных коридоров.
Одним из первых приоритетных партнеров Китая еще до объявления инициативы «Пояс и путь» стал богатый минеральными ресурсами и имеющий выход к Каспию Казахстан. Это выглядело достаточно логично, особенно с учетом протяженной сухопутной границы между КНР и Казахстаном. Однако очевидно, что любой проект на постсоветском пространстве без участия России или хотя бы без учета интересов России конкурентен по отношению к России.
Сейчас в Казахстане проходят выступления против «китайской экспансии». Конспирологи говорят, что это — следствие отставки Назарбаева и сложного транзита власти, однако, влияние Китая на Казахстан очевидно и не может ограничиваться только экономическими рамками. Политическое обеспечение значительных инвестиционных проектов не то что неизбежно, а первично.
Не лучше дела в Туркменистане. Эта потенциально богатейшая «закрытая» страна закредитована КНР на более чем 10 млрд долл и поставляет около 80% своего экспорта энергоносителей в Китай. Но сообщений о росте благосостояния населения из этой бывшей советской республики не поступает. Нет и подтвержденной информации о каких-либо прорывных проектах сотрудничества с этим государством (тоже, напомним, постсоветским и членом СНГ).
На днях поступила информация о грандиозной сделке между Китаем и Ираном. Общий объем инвестиций в нефтегазовую отрасль Ирана определяется в 280 млрд долл. Обложенному санкциями Ирану инвестиции нужны как воздух, но не значит ли это, что вскоре Иран будет занимать прокитайскую позицию, в том числе и на Каспии?
Влияя на Иран, прагматичная КНР одновременно резко усиливает свои позиции в регионе, в том числе в прикаспийском, получает дополнительный аргумент в торговой войне с США и ослабляет Индию, свою давнюю соперницу — без Ирана проект Север-Юг гораздо менее эффективен.
А что же в России? Неужели не понимают, что различные глобальные центры силы вытесняют нас из стратегического региона?
Или полагаются на союз с Арменией, которая действительно является, в силу присутствия там 102-й базы, неким осложняющим контекст элементом? Но новые власти Армении уже доказали свою непредсказуемость. А что может быть хуже непредсказуемого союзника?
Не пора ли России сформулировать свои интересы в прикаспийском регионе и жестко их отстаивать вместо того, чтобы выдавать желаемое за действительное, подписывая незначащие конвенции? Очередное поражение в регионе может крайне негативно повлиять на прикаспийские регионы самой России и Поволжье.
| Источник — REGNUM |