День: 29.03.2017

Служащий пограничных войск Таджикистана стоит в дозоре во время учений под руководством офицеров армии США. В последние два года Таджикистан являлся крупнейшим получателем помощи по линии Раздела 1004 Закона США об ассигнованиях на национальную оборону.

Как следует из обнародованных данных правительства Соединенных Штатов, в последние два года США значительно нарастили темпы обучения элитных военных подразделений Таджикистана, Узбекистана, Казахстана и Азербайджана. Между тем США практически прекратили обучение военнослужащий из Кыргызстана, который раньше являлся крупнейшим получателем подобной помощи.

Финансирование обучения проводится по линии Раздела №1004 Закона США об ассигнованиях на национальную оборону (Section 1004 of the National Defense Authorization Act), дающего Минобороны США право обучать и оснащать иностранные вооруженные формирования, занимающиеся борьбой с торговлей наркотиками и международной организованной преступностью. Обучение проводится спецназом армии США для подразделений особого назначения в странах-получателях помощи. Факт обучения обычно не афишируется, и о нем сообщается, как правило, только в ежегодных докладах Госдепартамента США.

В целом под руководством американских инструкторов были проведены мероприятия по обучению 1153 военных из стран Кавказа и Центральной Азии в 2015 финансовом году (начинающемся в США 1 октября предыдущего календарного года). По самым последним данным, в 2016 финансовом году планировалось обучить 1157 солдат. Данные за оба года являются рекордными, т.к. в 2013 и 2012 годах было обучено 1141 и 841 человек соответственно, согласно информации Security Assistance Monitor, вашингтонской организации, собирающей данные касательно американской военной помощи.

Данные за 2015 год отражают число реально обученных бойцов, а за 2016 – лишь планы на тот год, и неизвестно, удалось ли реализовать эти планы в полной мере. Центральное командование вооруженных сил США не ответило на запрос о дополнительной информации.

В последние два года Таджикистан являлся крупнейшим получателем помощи по линии Раздела №1004: в 2015 году было обучено 886 военнослужащих этой страны, а в 2016 планировалось провести инструктаж еще для 340.

В Таджикистане американский спецназ обучал сотрудников Национальной гвардии и некоего подразделения, упоминающегося в документах под аббревиатурой MGSO. Госдепартамент и посольство США в Душанбе не ответили на просьбу расшифровать эту аббревиатуру. Проводившиеся в 2015 году курсы обучения длились, как правило, три месяца, но иногда ограничивались шестью неделями. Нацгвардия подчиняется непосредственно президенту Таджикистана Эмомали Рахмону, и американские дипломаты ранее называли ее «преторианской гвардией», т.е. телохранителями главы государства.

В Узбекистане в 2015 году было обучено 267 военнослужащих, и в 2016 году планировалось провести инструктаж для такого же количества солдат из тех же силовых подразделений. Данный факт является примечательным, т.к. США ввели в 2002 году ограничения на предоставление Узбекистану военной помощи по причине нарушения прав человека в этом центральноазиатском государстве. Но в 2011 году Вашингтон снял эти ограничения, т.к. нуждался в помощи Узбекистана для организации снабжения войск США и НАТО в Афганистане по так называемой Северной сети поставок.

В Казахстане в 2016 году планировалось организовать обучающие мероприятия для 450 солдат. Два мероприятия должен был организовать спецназ ВС США, а третье – спецназ ВМС США. Ранее Казахстан получал помощь по линии Раздела №1004 только однажды: в 2012 году инструктаж прошли 125 военнослужащих.

В Азербайджане американский спецназ должен был провести два курса обучения для 100 служащих Министерства национальной безопасности. Но министерство было расформировано в 2015 году. Посольство США в республике не ответило на просьбу прояснить ситуацию. Хотя Госдепартамент США придерживается правила о предоставлении равных объемов помощи Азербайджану и Армении, Минобороны США не обязано следовать этой практике. В этой связи обучение армянских военнослужащих по линии Раздела №1004 не проводилось.

До 2015 года крупнейшим получателем помощи по линии Раздела №1004 был Кыргызстан. Ежегодно спецназ США обучал в этой республике более 1000 военнослужащих, включая бойцов «Альфы» и «Борея» ГКНБ и «Скорпиона», «Пантеры» и «Илбирса» Минобороны КР. Большая часть обучающих мероприятий проводилась на фоне кыргызско-американских переговоров по поводу базы Манас под Бишкеком. Но затем базу в 2013 году закрыли, и США с тех пор больше не проводили обучение кыргызских солдат.

Рост числа военнослужащих стран Центральной Азии, обучающихся под руководством американских инструкторов, является частью общего тренда: помощь США различным странам мира по линии Раздела №1004 выросла с $501 млн в 2011 финансовом году до $957 млн в 2015 году.

Рост ассигнований по линии Раздела №1004 происходит на фоне сокращения финансирования других программ военной помощи государствам Центральной Азии и Кавказа. Согласно последним имеющимся данным Security Assistance Monitor, в 2015 году США потратили $115 млн на оказание военной помощи странам региона, по сравнению с $135 млн в 2014 году и аж $294 млн в 2012. Но эти суммы не включают деньги, выделенные по линии Программы совместного снижения угрозы (Cooperative Threat Reduction), в рамках которой финансируются проекты по нераспространению и уничтожению ядерного оружия.

«В Центральной Евразии Раздел №1004 теперь является основным каналом для предоставления правительством США помощи в сфере безопасности иностранным силам безопасности (за исключением Программы совместного снижения угрозы), после того, как США прекратили оказывать поддержку этим странам по линии операций в Афганистане», – сообщил EurasiaNet.org директор Security Assistance Monitor Колби Гудман по электронной почте.

Пока неясно, какой будет судьба этих программ при администрации президента Трампа. Трамп обещал сократить иностранную помощь, но и ужесточить борьбу с исламистскими террористическими группами, угрозу со стороны которых правительства стран Центральной Азии склонны использовать в качестве оправдания необходимости военной помощи.

Генерал Джозеф Вотел, глава Центрального командования вооруженными силами США, выступая 9 марта в Конгрессе с ежегодным докладом о положении дел, высказал предположение, что сотрудничество в области безопасности будет, вероятнее всего, расти.

«Протяженная граница Таджикистана с Афганистаном остается главной заботой страны, поскольку талибы периодически борются за контроль над афганской провинцией Кундуз, которая находится менее чем в 160 милях от Душанбе, – сказал он. – Эти пограничные проблемы остаются приоритетной сферой сотрудничества между США [и Таджикистаном] в области безопасности, и мы продолжаем помогать повышать способность таджикской стороны бороться с экстремизмом, терроризмом и наркотрафиком, а также содействуем повышению безопасности на границах и противодействию другим региональным угрозам».

По словам Вотела, он с осторожным оптимизмом оценивает перспективы развития сотрудничества между США и Узбекистаном после прихода к власти президента Шавката Мирзиеева. «Мирзиеев подтвердил нежелание страны позволять другим странам создавать военные базы в Узбекистане, присоединяться к военным и политическим блокам иностранных государств, и участвовать в экспедиционных военных операциях, – сказал он. – Несмотря на эти ограничения, наши двусторонние усилия в военной сфере в основном направлены на то, чтобы помочь узбекской стороне повысить безопасность границ, расширить ее возможности по борьбе с торговлей наркотиками и терроризмом, и предотвратить возвращение иностранных боевиков в страну. Сотрудничество на этих направлениях отвечает интересами США в регионе».

Кыргызстан является «единственной демократической страной в Центральной Азии», но он «испытывает политическое давление со стороны более крупных и могущественных соседей, включая Россию», говорится в заявлении Центрального командования вооруженными силами США. В документе также упоминается, что сотрудничество с этим центральноазиатским государством может возобновиться. «После длительного периода, в течение которого почти не наблюдалось действий в рамках двустороннего сотрудничества, кыргызские военные могут быть более расположены к диалогу в сфере обороны на более высоком уровне и расширению сотрудничества в сферах обеспечения безопасности границ и борьбы с торговлей наркотиками, терроризмом и экстремизмом», – отмечается в документе.

Джошуа Кучера редактором EurasiaNet.org по Турции и Кавказу, а также автором блога «The Bug Pit» на сайте EurasiaNet.org.
29 марта 17

Источник — russian.eurasianet.org

Безопасность Центральной Азии — роль России и усиление Китая, а также политика США при Трампе в отношении ЦА — эти и другие вопросы в беседе с CAAN обсуждает д-р Ричард Вайц, старший научный сотрудник и директор Центра военно-политического анализа в Институте Хадсона. Доктор Вайц также является экспертом организации Wikistrat и старшим научным сотрудником Центра новой американской безопасности (CNAS). Сфера его исследований включает вопросы региональной безопасности в Европе, Евразии и Восточной Азии, а также внешнюю и оборонную политику США.

Как Вы оцениваете ситуацию в сфере безопасности в Центральной Азии, какие риски остаются актуальными в 2017 году?

Задачи безопасности для Центральной Азии на 2017 год остаются такими же, как и в предыдущие годы: борьба с внутренним терроризмом и религиозным экстремизмом без настраивания против себя религиозных или других групп; управление ресурсами (особенно водными ресурсами); противодействие негативному воздействию беспорядков на Ближнем Востоке и в Афганистане на страны Центральной Азии; расширение межгосударственного сотрудничества по многим вопросам; балансирование риска китайско-российского сближения или конфронтации, но также и недопущение равнодушия великих держав (сохранение «золотой середины» — то есть, не слишком много и не слишком мало внимания со стороны иностранных держав); предотвращение конфликтов во время внутриполитических транзитов, которые могут угрожать безопасности других стран региона и привести к иностранному военному вмешательству; и пресечение распространения ОМУ (оружие массового поражения), наркотиков, торговли людьми и оружием.

Транснациональные преступные организации используют прозрачные границы региона, подкупают пограничные службы, и по нелегальным маршрутам, проходящим через национальные границы, перемещаются незаконные мигранты и другие эксплуатируемые люди.

Например, Центральная Азия служит связующим звеном для процветающей наркоторговли из Афганистана. Наркоторговцы перевозят героин и опиум из Афганистана через «Северный маршрут», который проходит через Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан и Казахстан, до конечных пунктов назначения в Европе и России. Наркотики также поступают в Китай и Иран. Центральноазиатские правоохранительные органы лучше натренированы и имеют более значительные ресурсы для борьбы с проблемой наркотиков, однако объемы производства и оборота наркотических веществ остаются высокими.

Транзит власти в Узбекистане прошел мягко, и стране удалось сохранить стабильность, но перед Казахстаном в ближайшие годы возникнет аналогичная задача.

Роль внешних сил в вопросах региональной безопасности постоянно меняется. За последние несколько лет произошел резкий спад военных интересов США в Центральной Азии, что побудило Россию, а не Китай, усилить свои позиции в управлении безопасностью региона. В течение последних лет Москва создавала новые базы в Центральной Азии и предоставляла местным национальным армиям субсидированные обучения и вооружения. Россия также стремится к укреплению Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) — военного союза России, Белоруссии, Армении и государств Центральной Азии, за исключением нейтрального Туркменистана. Но конфликт в Украине ослабил внимание и усилия России в Центральной Азии, хотя в то же время Китай начал продавать оружие странам региона. В ближайшие годы Индия и Иран могут расширить свои функции в сфере безопасности в регионе, но Москва и Пекин останутся доминирующими игроками в этом направлении.

Как вы оцениваете последний визит Путина в регион Центральной Азии? Меняется (усиливается или сокращается) роль России как гаранта безопасности в регионе (особенно, в свете событий на Украине)?

С тех пор как Путин стал президентом, Россия с некоторым успехом стремится к усилению своего влияния в Центральной Азии. Краткий визит Путина преследовал несколько целей. Во-первых, Путин хотел оценить политическую ситуацию в тех странах, которые он посетил, особенно — последствия транзита власти в Узбекистане после смерти президента Каримова (в Казахстане таким же фоном стали недавно объявленные реформы конституции).

Во-вторых, Путин хотел еще раз подчеркнуть важность для Москвы Евразийского экономического союза и российских гарантий безопасности через Организацию Договора о коллективной безопасности. Последние тенденции, такие как: растущее экономическое влияние Китая, замедление российской экономики из-за международных санкций и разногласия между Россией и Беларусью, поставили под вопрос оба проекта России.

Разумеется, относительная важность этих вопросов менялась в зависимости от собеседников Путина. В Казахстане он сфокусировался на экономических вопросах, в то время как в Таджикистане он, вероятно, больше сосредоточился на проблемах безопасности. Были также специальные вопросы в повестке дня для каждой страны. Например, в Казахстане обсуждение, вероятно, также касалось сирийских мирных переговоров.

Можно ли предположить усиление Китая в сфере безопасности региона – например, ради защиты своих инвестиций?

Китайское присутствие в сфере безопасности Центральной Азии увеличивается из-за растущего влияния Пекина в регионе, а также общей активизации внешнеполитической деятельности и роста возможностей безопасности КНР. За последние два десятилетия Китай установил прочные экономические связи со странами Центральной Азии, что способствовало их разностороннему развитию. В настоящее время Китай импортирует большой объем нефти и газа из Центральной Азии, и этот регион имеет решающее значение для китайского проекта — «Экономический пояс Шелкового пути».

Озабоченность Китая по поводу региональной безопасности также возросла из-за продолжающейся нестабильности в соседнем Афганистане, расширения исламского экстремизма и ожидаемого сокращения военного присутствия НАТО в этом регионе. Взрыв у китайского посольства в Бишкеке в августе 2016 года является примером региональных террористических атак на китайские объекты в Центральной Азии. Экономическое присутствие Китая в Афганистане возросло, но основная проблема КНР — это отсутствие безопасности, которое может отрицательно повлиять на более значимые экономические и стратегические интересы Пекина в Центральной Азии. Более того, вместе с увеличением китайских экономических проектов в Центральной Азии и Афганистане Пекин беспокоит вопрос безопасности китайских соотечественников в регионе, поскольку защита китайских граждан за рубежом стала более заметной чертой политики страны. В результате этого Китай расширил свое участие в региональной безопасности, особенно со странами Центральной Азии, граничащими с Синьцзян-Уйгурским автономным районом.

До сих пор Китай был доволен тем, что США и Россия, в первую очередь, несут ответственность за защиту интересов военной безопасности Китая в регионе. Например, Пекин проявил мало интереса к укреплению оборонных функций Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая считает все страны Центральной Азии (кроме Туркменистана) своими полноправными членами. В результате, ШОС имеет меньше обороноспособности, чем ОДКБ.

Вместо этого Китай сосредоточился на продвижении своей деятельность по контртерроризму, обеспечению энергетической безопасности и других нетрадиционных целей безопасности. Помощь Китая в сфере безопасности, хотя и скромная, теперь идет во все пять центральноазиатских государств. Например, Пекин работает вместе с Москвой и другими субъектами в вопросе взаимодействия с афганскими талибами и обеспечения безопасности на региональных транспортных маршрутах.

Однако основным вкладом Китая в обеспечение безопасности, возможно, является его роль в содействии экономическому развитию и интеграции в Центральной Азии. Если инициатива «Один пояс, один путь» будет успешной, экономический потенциал стран Центральной Азии может существенно возрасти и это даст возможность местным режимам тратить больше денег на их силы безопасности, а также социальные услуги. Тем не менее, Китай недавно начал продавать некоторые виды вооружения Туркменистану, который не является членом ОДКБ, и Пекин в будущем может взять на себя важную ответственность в области безопасности, если Россия и ее союзнические режимы окажутся неспособными поддерживать региональную безопасность.

Ваше отношение к дискуссиям вокруг роли (реформирования мандата) ОДКБ, которые предлагают оперативное применение КСОР в случае внутренних беспорядков?

После 2014 года развитие ОДКБ приостановилось. Москва была поглощена своими военными операциями в Украине и Сирии, где члены ОДКБ четко дали понять, что операции в этих странах выпадают за пределы их круга обязанностей. Были некоторые предположения о том, что ОДКБ может вмешаться, если транзит власти в Узбекистане выйдет за пределы и подорвет политическую стабильность членов ОДКБ, но этого не произошло. Саммит ОДКБ в сентябре 2015 года был посвящен вопросу противодействия угрозе исламистского терроризма, в основном ИГ, в Центральной Азии. Руководители ОДКБ выразили беспокойство по поводу того, что экстремисты могут распространяться из Афганистана в другие государства региона. Если НАТО выведет свои оставшиеся войска из Афганистана, ОДКБ, возможно, придется усилить свою роль в этой стране, но пока ее афганская повестка дня сосредоточена на сдерживании распространения терроризма и незаконного оборота наркотиков за пределы Афганистана, в Центральную Азию.

Как вы относитесь к тому, что некоторые угрозы безопасности все чаще используются режимами в своих целях (для подавления или запугивания населения)? Чем это может грозить?

Некоторые чиновники из Центральной Азии могут преувеличивать угрозу регионального терроризма, чтобы оправдать подавление своих политических оппонентов и независимого гражданского общества, но нет четких доказательств того, что эта тенденция стала более заметной в последнее время. Изменилось то, что предыдущий фокус на Аль-Каиде и Исламском движении Узбекистана сменился на фокус на так называемом Исламском Государстве. Разумеется, Исламское Государство является крупной террористической группой, деятельность которой угрожает многим странам. Если оно укрепит свое присутствие в Афганистане, Центральная Азия, Россия и Китай столкнутся с серьезной угрозой. Но в данный момент его влияние на Центральную Азию проявляется незначительно, и его центральноазиатские боевики в Ираке и Сирии гибнут в большом количестве.

Как Вы считаете, как изменится политика США при Трампе в отношении ЦА? ЦА была включена в программу Республиканской партии США, которая призывает «правительство и наших союзников работать над интеграцией центральноазиатских республик в мировую экономику путем предоставления иностранных инвестиций, которые могут стимулировать рыночные и политические реформы, а также упрочить власть закона».

Влияние США в Центральной Азии исторически было ограничено, в основном, за счет географического расположения (дальность Соединенных Штатов Америки и близость России). Единственным исключением была декада после террористической атаки в 2001 году. Поскольку она была совершена террористами, базирующимися в Афганистане, военная интервенция США в этой стране также повысила важность безопасности в соседней Центральной Азии. Хотя в последние годы военное присутствие США сокращалось, дипломатия США оставалась активной благодаря заинтересованности госсекретаря Джона Керри в этом регионе, но теперь ситуация меняется.

Администрация Трампа пока не сформулировала свою политику в отношении Центральной Азии. Ни президент, ни его назначенцы не проявили большого интереса к региону. Обычно это приводит к тому, что должностные лица среднего уровня будут формировать политику США в отношении региона. Совет национальной безопасности еще не имеет управляющего по региону, а должностные лица, ответственные за регион, еще не назначены в государственном и оборонном департаментах.

Я ожидаю, что как только эти должности будут назначены, администрация возьмется за обзор политики этого региона, который включит политические, экономические и другие цели США. Традиционно, программа США для Центральной Азии включает в себя меры противодействия распространению ОМУ; обеспечение безопасности границ от террористов и других транснациональных угроз; продвижение экономических интересов США; содействие надлежащему управлению и гражданской свободе; контроль над действиями России, Китая и Ирана в регионе; и развитие двустороннего сотрудничества с каждым региональным государством.

Проблемы, стоящие перед политикой США в регионе, отталкиваются от все сокращающегося военного и экономического интереса и ресурсов США в регионе по сравнению с другими внешними игроками (Россия и Китай, Япония); враждебность России и Китая к долгосрочному военному присутствию США в Евразии; обеспокоенность местных государств по поводу содействия США демократии и правам человека, в свою очередь США обеспокоены ведущимися репрессиями в отношении гражданского общества, ограниченного верховенства закона и повсеместной коррупции в регионе; неразработанная политика США в отношении ШОС, ОДКБ, ЕАЭС и других региональных институтов; ограниченное взаимодействие региональной политики США с другими странами, даже с союзниками США в Европе и Азии, которые сами в незначительной мере вовлечены в проблемы региональной безопасности; отсутствие внимания Конгресса и других влиятельных институтов власти США к региону; и общее безразличие американского бизнеса или игнорирование им региональных коммерческих возможностей, за исключением энергетического сектора. Хотя некоторые жители Центральной Азии протестовали против попыток США изменить внутреннюю политику в их странах, другие теперь будут рассматривать некоторые политические шаги США (например, запрет на въезд в страну гражданам ряда мусульманских стран) как антимусульманские.

Эти несоответствия между широкими целями США и их небольшими ресурсами ограничивают участие США в решении отдельных вопросов, таких как укрепление безопасности границ региона, продвижение правовой реформы, укрепление регионального сотрудничества по водным и транспортным вопросам и т.д. Если невоенные расходы правительства США снизятся на 30 процентов, как предложено администрацией Трампа, то деятельность США в регионе будет еще более сокращаться, если, конечно, какой-нибудь шок, наподобие событий 11 сентября 2001 года, не приведет к увеличению интереса США к данному региону. Это может вызвать серьезную проблему для Белого дома Трампа, который захочет участвовать в транзакционных сделках, но ему нечего предложить.

С сокращением военного присутствия США в Центральной Азии и с учетом приоритетов национальной безопасности нынешней администрации Белого дома, можно предположить, что будущая политика США в отношении региона вполне может отражать приоритеты администрации Трампа в отношении России и Китая. Остается открытым вопрос о том, будут ли американо-российские или американо-китайские взаимодействия в Центральной Азии совместными, конкурентными или маргинальными из-за ограниченного присутствия США.

Эльвира Айдарханова

29 марта 17

Источник — caa-network.org