Начало нынешней зимы – 1 декабря – ознаменовалось сразу двумя событиями, определяющими внешнюю политику Москвы как минимум на ближайший год. В этот день президент Путин выступил с посланием к Федеральному собранию. И в этот же день он подписал Указ о принятии новой концепции внешней политики России.
И в первом, и во втором случае российский президент излагал те тезисы, которыми будет руководствоваться Москва на международной арене. Разумеется, в коротком комментарии, написанном, что называется, по «горячим следам», трудно сделать полноценный анализ планов российского руководства. Но некоторые предварительные выводы озвучить вполне возможно и нужно. Хотя бы для того, чтобы оппоненты и партнеры России в общих чертах понимали, чего стоит и, соответственно, чего не стоит ожидать от Кремля в ближайший год.
Начать нужно с того, что тон выступления президента Путина перед Федеральным собранием, и текст внешнеполитической концепции в отношении США и Запада в целом, во-первых, куда более миролюбив, чем обычно. А, во-вторых, достаточно неконкретен. Ни послание, ни концепция не содержат принципиально новых инициатив, прорывных решений, реализация которых позволила бы Москве выйти из того сложного положения, в котором она оказалась после присоединения Крыма и начала самостоятельной игры в Сирии.
Точнее, для всех проблем решение предложено, но это – откат к позиции 2012-2013 годов – примирение с Западом и тесное сотрудничество с ним в вопросах «борьбы с международным терроризмом», причем именно в западном понимании этого термина. «Важно нормализовать и начать развивать двусторонние отношения на равноправной и взаимовыгодной основе», – сказал Путин. – «Взаимодействие России и США в решении глобальных и региональных проблем отвечает интересам всего мира». И в послании, и в концепции буквально из каждой строки сочится надежда на то, что что новая администрация США будет сотрудничать с Россией, а Дональд Трамп станет партнером в сирийском конфликте куда охотней, чем его предшественник Барак Обама.
Скажу больше: послание и концепция оставляют впечатление «промежуточности между двумя периодами», что вполне отражает сегодняшнее настроение правящих российских элит. Они считают, что наступил переходный период из оной фазы отношений с Америкой и Западом к другой. Геополитический кризис, санкции, падение экономики, изоляция России – все это с избранием Трампа подходит к концу и близится новая эра: пророссийский разворот в политике новой американской администрации, качественные и глубокие перемены в европейских элитах, экономическое восстановление из-за снятия санкций и появления возможности свободного заимствования средств на Западе, признание легитимности российской кампании в Сирии.
Разумеется, в послании и концепции присутствуют слова о том, что сотрудничество должно быть равноправным, что все должно происходить на основе международного права и уважении суверенитета, но в принципе все эти фразы носят характер ритуального заклинания и не имеют особого значения. Это своего рода «дежурный набор», за которым скрывается стремление Москвы скорее помириться с США, пусть даже и ценой уступок, которые потом можно будет от собственного населения либо скрыть, либо, с помощью пропаганды, представить как очередную дипломатическую победу.
Столь же ритуальными являются и фразы о необходимости активно действовать на других направлениях и с другими партнерами (Китай, Юго-Восточная Азия, Индия и даже Япония). Это даже не ритуал, а своего рода набивание цены в преддверии переговоров с Вашингтоном и Евросоюзом: у России есть другие направления и партнеры, она на них очень успешна, нам не так уж и важны договоренности с Западом. Впрочем, эти «хитрости» выглядят настолько наивно, по-детски, что зарубежные партнеры Москвы, как представляется, совершенно не намерены обращать на них внимание. Кстати, в многочисленных откликах западных масс-медиа на выступление Путина, прозвучавшие в его обращении притязания на равноправное сотрудничество без особого стеснения называют «абсурдными».
Одной из новаций концепции внешней политики России впервые отдельно упоминается Иран. «Россия проводит линию на всестороннее развитие сотрудничества c Исламской Республикой Иран, а также добивается последовательной реализации всеобъемлющей договоренности по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы на основе резолюции Совета Безопасности ООН 2231 от 20 июля 2015 г., соответствующих решений Совета управляющих МАГАТЭ и оказывает этому процессу всестороннее содействие», — гласит 94-й пункт документа.
Казалось бы – впору радоваться, поскольку сам по себе этот пункт, вошедший при подготовке концепции с большим трудом, вроде как должен означать, что Москва наконец-то осознала огромную важность Ирана как партнера, его неоценимое значение как фактора стабильности на Ближнем и Среднем Востоке. Что в Кремле наконец-то поняли, что без Тегерана и партнерства с ним всерьез проводить эффективную политику в ряде регионов – от Персидского залива до Афганистана и Южного Кавказа просто невозможно.
Подозреваю, что кое-кто в администрации президента Рухани попытается представить данный пункт как дипломатический успех Тегерана. Однако, это не вполне соответствует действительности, поскольку оптимизм от 94-го пункта полностью дезавуируется пунктом 95-м, который гласит: «Россия намерена и далее развивать двусторонние отношения с государствами Ближнего Востока и Северной Африки, в том числе используя механизм взаимодействия министров иностранных дел в рамках Российско-Арабского форума сотрудничества, продолжать стратегический диалог с Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива».
Иными словами, Москва не ставит на стратегическое партнерство с Тегераном, сотрудничество с ним она видит достаточно ограниченно. Словом – как обычно пытается усидеть на двух стульях. И то, что все попытки выстроить более-менее вменяемый диалог с монархиями Персидского залива за последние несколько лет просто с треском провалились – ничему Кремль и российский МИД не научило.
Впрочем, в подобной позиции Москвы для здравомыслящих иранских политиков во главе с Али Акбаром Велаяти и другими, не менее проницательными и тонкими людьми, нет ничего нового. Тегеран должен с максимальной пользой для своих национальных интересов использовать все двусмысленности, колебания и противоречия российской внешней политики. Не особо обольщаясь в отношении симпатий Москвы к Тегерану, но в то же время и не впадая в излишний пессимизм. То, к чему постоянной призывает иранских политиков Рахбар – выдержка, прагматизм, отказ от излишних иллюзий и стремление добиваться поставленных целей – универсальный рецепт для выстраивания отношений с Москвой. Какие бы концепции не принимали в Кремле и с какими бы посланиями не выступал российский президент.