В последнее время в российско-армянских отношениях подул холодный ветер, вызванный установлением в Ереване памятника Гарегину Нжде. Российское руководство устами своих дипломатов выразило справедливое недовольство очередной кампанией героизации в Армении лиц, которые активно сотрудничали в годы Второй мировой войны с нацистами. Подобное обвинение официальной России, имеющее под собой прочную документальную базу, происходит на фоне охлаждения отношений между двумя государствами в свете последних крупных поражений армянской армии на карабахском фронте.
Видимо, чтобы как-то компенсировать эти потери и поднять дух армии и армянского общества, руководство Армении решило вновь сыграть на патриотических чувствах населения. В этом отношении открытие памятника Гарегину Нжде, человеку, который в 1919-1920 гг. принимал активное участие в захвате Зенгезура, геноциде азербайджанского населения, по мнению официального Еревана, должно было показать, на кого следует равняться каждому армянину в этот суровый час испытаний.
Гарегин Нжде (настоящая фамилия Тер-Арутюнян) родился 20 января (по некоторым версиям, 2 февраля) 1886 года в семье священника в Нахчыване. При крещении был наречен именем Аракел. По всей видимости, предки его происходили из персидских или турецких армян, которые массово переселились на территорию бывшего Нахчыванского ханства в 1828-1830 гг., после завоевания его царской Россией. В 1894 году Нжде поступил в начальную школу в Нахчыване, откуда вскоре был переведен в русское семилетнее (Высшее начальное) училище. По его окончании, поступил в гимназию, а в 1902 году — на юридический факультет Петербургского университета, откуда, после двухлетней учебы, был исключен за связи с революционерами. Как пишет сам Нжде в автобиографии: «К революционному движению я примкнул в 17 лет, еще гимназистом». Таким образом, вступив на поприще политического авантюризма, Тер-Арутюнян взял себе псевдоним Нжде, в переводе означающий — скиталец.
Это было время, когда армяне массово инфицировались вирусом национализма, что, в основном, подразумевало занятие политическими провокациями, экспроприацией, постижение азов терроризма, обосновав все это революционной идеологией. Армянский терроризм превратился в настоящую чуму для Кавказа. Масштабы были такими, что правительственные круги начали предпринимать серьезные шаги по ее обузданию.
В 1903-1907 годах жертвами армянских террористов стали десятки государственных чиновников разных рангов. Среди них были генерал-губернаторы, вице-губернаторы, полицейские приставы и т.д. Основной их виной было попытка предотвратить разгул террора, организованного и направляемого армянской церковью и партией «Дашнакцутюн». К числу таких террористов, зараженных идеей о «Великой Армении», относился и Нжде, который после исключения из университета, активно включился в борьбу против Османской Турции. Для этого он, в 1906 году перебрался в Болгарию и, как отмечал в своих воспоминаниях, в 1907 г. по разрешению болгарского военного министерства был принят в офицерское училище в Софии, несмотря на запрет на поступление туда иностранцев.
Нжде не скрывал своих целей — «по окончании посвятить себя антитурецкой борьбе». В дальнейшем эта идея пройдет красной нитью через всю его жизнь. Животная ненависть к тюркам, прикрываемая лозунгами о свободе армянского народа, будет служить оправданием для тех преступлений, которые он совершит на территории Турции и Азербайджана.
По окончании училища в Софии, Нжде вернулся на Кавказ. После этого он развернул деятельность в Персии, где армяне активно участвовали в революционных событиях, пытаясь, как всегда, «ловить свою рыбу» в мутной воде хаоса и анархии. В 1909 г. он вновь оказался на Кавказе и был арестован. Более трёх лет Нжде провел в тюрьмах — от Джульфы и до Петербурга. После известного суда над членами «Дашнакцутюн» в Петербурге в 1911 году, во избежание ссылки в Сибирь, он перебрался в Болгарию. Далее свои подвиги Нжде описывает так: «В 1912 г. болгарское правительство поручило мне организовать армянскую добровольческую роту, которая действовала на Балканской войне, бок о бок с болгарской армией, под моей командой и под воеводством Андраника. Эта рота добилась больших успехов, отзвуком которых явились похвальные статьи Троцкого, проживавшего тогда как эмигрант в Софии, о подвигах армянских добровольцев. Накануне Первой мировой войны, получив амнистию от царского правительства, я и Андраник, вместе с большим количеством добровольцев, возвратились в Закавказье для участия в войне против Турции, которая должна была начаться».
При этом Нжде, пытаясь отстранить себя и Андраника от связей с «Дашнакцутюн», писал: «До 1914 г. Андраник проживал в Болгарии, в одном селении близ Варны, уединённым и глубоко недовольным дашнакским руководством. Уже можно было наблюдать, что Андраник психологически постепенно отходил от «Дашнакцутюн». Он прибыл на Кавказ как непримиримый противник бюро». Безусловно, Нжде и здесь говорит неправду. Андраник присутствовал на очередном — IX съезде «Дашнакцутюн», проходившем в Тифлисе с 15 по 19 февраля 1915 г. Под влиянием горячих речей Андраника съезд принял резолюцию, в которой представители армянских организаций возбудили перед высшим русским военным командованием настойчивые ходатайства о формировании новых дружин и о выдаче им оружия.
На первом этапе войны Нжде был заместителем командира 2-го армянского добровольческого батальона, которым руководил Драстамат Канаян (Дро). Именно с этого времени между Дро и Нжде завязалась дружба, которая продолжилась и в годы Второй мировой войны. После начала вывода русских войск с Кавказского фронта в начале 1918 года, Нжде по призыву Армянского национального совета в составе частей Армянского национального корпуса принимает активное участие в военных действиях против турецкой армии в Восточной Анатолии, Карсской области и на территории Иреванской губернии, которые сопровождались геноцидом тюрко-мусульманского населения.
Описывая свои подвиги, Нжде пишет: «Накануне обретения Арменией независимости, я вёл бои в селе Аладжа, благодаря чему армянским военным частям, отступающим по линии Эрзурум-Сарыкамыш-Карс, удалось без потерь выйти к Александрополю. В конце мая 1918 г. я руководил сражением при Каракилисе, в котором получил ранение. Я был представлен к высшей награде за храбрость. Надо признать, что… битва под Каракилисом…. стала фундаментом армянского государства».
Безусловно, Нжде вновь пытается выдать желаемое за действительное и, тем более, сильно преувеличивает свою роль в этих событиях. Создание армянского государства стало результатом не героизма армянских вожаков подобных Нжде, а благоприятного для армян стечения обстоятельств. В мае 1918 года страны Четверного союза предоставили армянам право иметь свой национальный очаг за счет азербайджанских земель, с условием, что они прекратят вести агрессивные действия против тюрко-мусульманского населения.
При дашнакском владычестве в Армении вооруженные отряды Нжде действовали вначале на территории Иреванской губернии (Давали, Веди), а начиная с 1919 года — в Зенгезуре, где вначале вели очистку территории от азербайджанцев, а затем — борьбу против Красной армии. После падения дашнакского правительства в ноябре 1920 года и прихода к власти в Армении большевиков, в декабре того же года Нжде провозгласил создание в Зенгезуре республики «Нагорная Армения». Он организовал правительство, в котором занял пост премьера, министра вооружённых сил и министра иностранных дел.
Когда в начале февраля 1921 года власть большевиков в Армении временно пала и вновь перешла в руки дашнаков, Нжде продолжал ещё в течение нескольких месяцев оказывать в Зангезуре сопротивление Красной армии. По данным следствия по делу Нжде, он явился инициатором грабежей армянского населения и уничтожения жилых построек неплательщиков налогов. По тем же данным, в 1920 г. военный отряд Нжде расстрелял около 18 тысяч жителей Иревана и других городов. Кроме этого, Нжде организовал в Зенгезуре зверские убийства армянских коммунистов, заживо сбрасывая их с Татевской скалы в пропасть. Эти действия Нжде стали даже предметом обсуждения партийного суда «Дашнакцутюн», который исключил его из партии. После занятия в июле 1921 г. Красной армией Зенгезура, Нжде эмигрировал в Иран, затем в Турцию и в 1922 г. выехал в Болгарию, где проживал до дня своего ареста.
После восстановления в партии дашнаков в 1925 г., Нжде продолжал активную партийную работу, избирался членом ЦК партии дашнаков в Болгарии. Как в печати, так и на партийных собраниях вёл активную пропаганду, направленную против Советского Союза. В 1932 г. он ездил в США, где, разъезжая по американским армянским колониям, вёл пропаганду в пользу дашнаков, одновременно создавая группы так называемых «цегакронов», членами которых являлись молодые дашнаки. Целью движения «Цегакрон» было сохранение чистоты армянской нации, что равносильно было нацизму в армянской действительности.
Накануне войны, в 1937 году Нжде вторично был исключён из партии дашнаков за раскольническую работу. В период Второй мировой войны Нжде стал активно сотрудничать с немцами. Он являлся членом Армянского национального совета, организованного в Берлине в 1942 году германским министерством восточных оккупированных областей и призванного содействовать немцам в борьбе с Советским Союзом и установлению в Армении правительства под протекторатом фашисткой Германии.
Нжде выехал в Берлин осенью 1942 г. по заданию немецкой разведки. Как следует из его показаний, данных советским следственным органам, в годы войны он завербовал 31 армянского офицера и военных из Болгарии и направил на учёбу в предместье Берлина, откуда они, обучившись в течение нескольких месяцев, были направлены в Крым против советских войск, с целью дальнейшей переброски в Советскую Армению для шпионско-диверсионной работы и организации восстания в случае подхода немецких войск к границам республики. Нжде неоднократно выступал с пропагандистскими речами перед военнопленными армянами, призывая их к вооружённой борьбе против СССР, заявляя: «Кто погибает за Германию, тот погибает за Армению». Однако, с приближением советской армии к Болгарии, осенью 1944 года Нжде переходит на нелегальное положение. Уже после освобождения Болгарии советской армией, 2 ноября 1944 г. Нжде был арестован советским командованием в Софии и отправлен в Москву.
В ноябре 1946 г. Нжде был этапирован из Москвы в Ереван, и с 15 ноября того же года следствие по его делу стали вести армянские следователи из МГБ Армянской ССР. Таким образом, Нжде была сделана некоторая поблажка, и его дело было поручено вести армянским чекистам. Последние, видимо, искали возможность смягчить тяжелую участь, которая ожидала Нжде, учитывая его преступления против большевиков в прошлом и сотрудничество с нацистами во время недавней войны, и поэтому искали варианты по его освобождению.
Наиболее выгодным в этом отношении было предложение, которое поступило от самих следственных органов МГБ Армянской ССР в Москву — использовать Нжде против Турции. Как отмечалось в одном из отчетов по делу Нжде, направленном в Москву, «во время допросов и в специальных заявлениях следствию Нжде предлагал свои услуги советским органам в деле создания в армянских колониях за границей массовой организации с задачей борьбы за отторжение армянских земель в Турции и воссоединение их с Советской Арменией. Для выполнения этой задачи Нжде просил передать его, как болгарского подданного, болгарскому правительству, где создаст условия для развёртывания работы. Учитывая популярность Нжде среди националистических армянских элементов за границей, дашнаков и некоторых земляческих союзов, полагаем, что он сумеет осуществить свои предложения, используя также созданную им в ряде зарубежных стран националистическую организацию «Цегакрон»».
Однако Москва не клюнула на данную приманку, и вообще, вопрос «об армянских землях в Турции» был уже снят Сталиным с повестки дня. 24 апреля 1948 г. особым совещанием при МГБ СССР за враждебную деятельность против СССР и шпионаж Гарегин Нжде был приговорен к 25 годам тюремного заключения.
После смерти Сталина и наступления в СССР периода «хрущевской оттепели», когда начался процесс реабилитации жертв сталинского террора, Нжде 26 февраля 1956 года написал обширное письмо на имя Председателя Верховного Совета СССР К.Ворошилова с просьбой о пересмотре его дела. В своем обращение Нжде пытался доказать, что его действия в Зенгезуре против Красной армии и местного мусульманского населения носили чисто оборонительный характер, он отрицал факты расстрела по его приказу красноармейцев и коммунистов, а также утверждал, что тех армян из числа болгарских граждан, которых он в 1942-1943 гг. передал в распоряжение германской разведки, предполагалось использовать не против Советского Союза, а против Турции, что ни один из них не был переброшен в Советскую Армению. Нжде пытался доказать также, что в ходе предварительного следствия признания у него были добыты путем оказания физического давления.
Однако факты — вещь упрямая. Нжде было отказано в помиловании. В заключении от 28 января 1955 года, подготовленном сотрудником МВД СССР подполковником Ярмаком на основе рассмотрения материалов архивно-следственного дела по обвинению Нжде, отмечалось, что «следует считать доказанным, что Нжде, являясь видным деятелем дашнакской партии в период гражданской войны в СССР, принимал активное участие в установлении в Армении буржуазно-националистического строя и в авантюре дашнаков в феврале 1921 г. Находясь с 1921 по 1944 гг. в эмиграции, проводил активную антисоветскую деятельность против СССР, а в период Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии правителями последней и её разведкой использовался в антисоветских целях». На основе данного заключения заседание Центральной комиссии по пересмотру дел лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР, находящихся в ссылке и на поселении, вынесло 7 февраля 1955 г. решение отказать в просьбе Нжде о пересмотре его дела и оставить в силе прежнее решение.
Именно опираясь на данные материалы следственного дела, в своем недавнем заявлении представитель МИД Российской Федерации выразила протест по поводу героизации в Армении лиц, сотрудничавших с фашистами.
Ильгар Нифталиев, доктор философии по истории