Игорь Панкратенко, Тегеран, специально для haqqin.az То, что Тегеран занял достаточно пробакинскую позицию в ходе четырехдневной войны, стало для Еревана холодным душем и крушением иллюзий об особой позиции Исламской Республики в отношении армяно-азербайджанского конфликта. Конечно, количество водных процедур для армянской дипломатии в этот период достигло рекордных показателей, но с Ираном – случай особый, поскольку в Ереване считали, что уж кто-кто, а Тегеран останется партнером, что бы ни произошло. Как выяснилось, ошибались.
Разумеется, сейчас армянская сторона предпринимает максимум усилий для того, чтобы если не восстановить свои позиции на международной арене, то хотя бы провести ревизию в рядах «друзей» и потенциальных партнеров. Предстоит новый этап борьбы с Баку, и в его преддверии неплохо было бы определиться, на кого из соседей и внешних игроков можно было бы рассчитывать. Отсюда и повышенное внимание к Китаю, делегация которого во главе с первым вице-премьером Госсовета, членом постоянного комитета Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая Чжаном Гаоли прибыла 5 июня в Ереван.
Китайские планы в отношении Армении, как и вопрос о том, какое место занимает эта страна во внешней политике Пекина, – тема отдельного разговора. Стоит упомянуть лишь два обстоятельства: во-первых, сегодня Баку как экономический партнер китайскому руководству более интересен. Во-вторых, не в правилах китайской дипломатии смешивать экономику с политикой, а уж тем более влезать в споры партнера с третьими странами. То, что Пекин проявляет некоторый интерес к проекту железной дороги Иран-Армения, который был разработан Международной компанией строительства и коммуникаций Китая (CCCC International), вовсе не означает, что в армяно-азербайджанском конфликте КНР выступит на стороне Еревана.
Более того, с уверенностью можем сказать, что он вообще ничьей стороны не займет. Тем более что эта железная дорога – протяженностью в 316 километров, стоимостью в 3,5 миллиарда долларов и сроками строительства при самых благоприятных условиях и массе технических сложностей (60 тоннелей протяженностью 102,3 километра и 64 моста) не менее шести лет – не представляет сегодня для Китая особого интереса, у него есть куда более приоритетные и ресурсоемкие проекты. Инвестиционный портфель Пекина давно разбух от предложений, и магистраль, которая свяжет Иран с Арменией, – лишь один из не менее чем сотни подобных проектов Китая по всему миру, что называется, «на вырост», на отдаленную перспективу.
Что же касается отношения Тегерана к Еревану, то здесь есть ряд нюансов, которые просто-таки необходимо учитывать тому, кто хотел бы составить для себя объективную картину складывающейся ситуации.
Накануне визита Налбандяна в Тегеран правительство Армении сделало демонстративно дружественный жест – одобрило проект соглашения об отмене визового режима с Ираном. По новым правилам после отмены въездных виз граждане двух соседних стран смогут находиться на территории Армении и Ирана до 90 дней каждые шесть месяцев. Местные эксперты тут же заговорили о том, что данный шаг «серьезно упростит взаимовыгодные экономические и торговые связи между сторонами, активизирует работу предпринимателей и туристические потоки с обеих сторон».
Разумеется, реальная значимость данного шага не столь глобальна. Напомним, до него пересечение армяно-иранской границы в обе стороны проходило в упрощенном порядке, а стоимость визы составляла около шести евро, так что каким-то уж очень серьезным образом это на те же туристические потоки не повлияет. Эти шесть евро никоим образом не останавливали толпы иранских туристов, желавших по полной программе «оттянуться» в Армении, предаваясь там безобидным для государственной безопасности, но вполне осуждаемым с точки зрения исламской морали развлечениям.
И уж тем более это не «упростит взаимовыгодные экономические и торговые связи», которые демонстрируют, в общем-то, отрицательную динамику. В 2012 году товарооборот между двумя странами составлял $317,7 миллиона (5,6% всего внешнеторгового оборота Армении). В 2013-м – $380 миллионов, причем 90% из этого объема приходилось на иранский экспорт. По итогам 2015 года составил, по данным армянской стороны, порядка $340 миллионов. И хотя председатель комиссии Национального собрания по экономическим вопросам Вардан Айвазян два месяца назад убеждал журналистов в одном из своих выступлений, что товарооборот между двумя странами может достичь нескольких миллиардов долларов, никаких реальных предпосылок для этого не существует.
Те планы, которые обсуждаются в качестве локомотивов ирано-армянского экономического сотрудничества – будь то автодорога Север-Юг, строительство железной дороги Иран-Армения, увеличение поставок электроэнергии в Иран и создание зон свободной торговли в армянском Мегри и иранской Джульфе, – носят достаточно локальный характер и не способны сделать экономическое сотрудничество Еревана и Тегерана стратегическим фактором.
В Иране это достаточно четко понимают, однако в преддверии визита Налбандяна все же санкционировали совершенно не свойственный для иранской дипломатии шаг: посольство Исламской Республики Иран в Армении выступило с опровержением заявления посла Ирана в Азербайджане Мохсена Пак Айина, касающегося карабахского урегулирования. А конкретно – следующих его слов: «Мы на стороне Азербайджана. Надеемся, что конфликт будет решен мирным путем в рамках территориальной целостности Азербайджана, на основе международных законов».
Впрочем, дезавуирование заявления иранского посла в Баку его коллегами в Ереване, при ближайшем рассмотрении и наличии навыков перевода с дипломатического языка на человеческий, носит достаточно двусмысленный характер. В частности, в нем было сказано, что «Посольство ИРИ в Баку не распространяло заявления по этому поводу, а посол в своем последнем интервью подчеркнул, что позиция ИРИ относительно карабахского конфликта остается неизменной. Посольство Ирана еще раз подчеркивает официальную позицию ИРИ относительно мирного урегулирования конфликта, основанного на нормах международного права».
Никакой дезавуации, по сути, здесь нет. Скорее уж стремление слегка успокоить армянскую аудиторию, сделать уточнение, которое в сухом остатке вполне соответствует поговорке «Что пнем об сову, что совой об пень». Нормы международного права – в пользу Баку, ну а про мирный путь и говорить нечего, Мохсен Пак Айин именно о нем и говорил.
Словом, заявление иранского посольства в Ереване нужно воспринимать исключительно как дипломатический реверанс, акт вежливости, сделанный накануне визита главы местного внешнеполитического ведомства в Тегеран. Никакого принципиального значения оно не имеет и как однозначно проармянское трактоваться не может.
А вот некоторые, скрытые от широкой публики нюансы отношения иранских элит к Армении вполне высвечивает. И если уж разговор о них зашел, то начать его нужно с того, что отношения с Ереваном сегодня не являются сколь-нибудь значимым приоритетом ни для иранского МИД, ни для правящих кругов в Тегеране.
Армянская диаспора в Иране – по разным оценкам, от 180 до 240 тысяч человек – четвертая по численности в мире (больше только в США, России и Франции). При относительной незначительности в процентном отношении к общему населению Исламской Республики она занимает особое место и в экономике, и в общественной жизни, гарантированно имея два депутатских кресла в Меджлисе.
Как и любая армянская диаспора в других странах мира, обладает серьезными связями за границей, а армянское лобби в Америке, Европе и России немногим уступает по влиятельности признанному лидеру в этой сфере – еврейскому. Этот политический и экономический ресурс проживающих в Иране армян Тегеран активно использовал в период конфронтации с США и их союзниками – от дипломатических зондажей до получения технологий в обход санкционного режима. Соответственно, и с Арменией отношения строились максимально дружественно, пусть и политика там явно перевешивала экономические интересы Ирана.
Сегодня ситуация изменилась. В отношениях с США, как констатировал на днях верховный лидер Али Хаменеи, достигнут максимум возможного – никакого особого потепления не произошло, удержаться бы на уровне вооруженного нейтралитета, но даже эта позиция после американских обвинений Тегерана в поддержке международного терроризма под вопросом.
Особые каналы связи с Европой, отношения с которой являются главным приоритетом для администрации Роухани, теперь Тегерану также особо не нужны, для этого вполне хватает уже установленных связей в торгово-промышленных кругах стран Евросоюза. И если раньше отношения с Арменией рассматривались в том числе и как инструмент прорыва международной изоляции, то сейчас этот взгляд явно устарел.
Нет, Тегеран не намерен официально объявлять о свертывании отношений с Арменией и переориентации своей политики на Южном Кавказе. Для подобных шагов у иранской дипломатии есть более эффективные инструменты – сохраняя дружественность, четко определять границы партнерства, снижать его значимость постепенно, без резких шагов и публичных заявлений. В итоге переводя отношения с Ереваном на уровень обычной соседской вежливости, а саму страну занося в список периферийных.
http://haqqin.az/news/72185