Юрий Мавашев
В последнее время в российских СМИ и в экспертном сообществе всё чаще звучит мнение, что Турция якобы находится на грани распада. Некоторые эксперты и журналисты настолько увлеклись идеей возможной дезинтеграции страны, что практически стали выдавать чье-то «желаемое» за «действительное». Разница лишь в деталях. Одни обещают создание курдского государства на востоке Турции, другие уверены, что страна находится на грани полного распада по внутренним причинам, в то время как третьи не сомневаются − ее расколет так называемое «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая организация. – прим.). Справедливости ради, надо отметить, что данная тема усиленно «смакуется» также и зарубежными СМИ.
Пожалуй, самое время напомнить, что идея «раздела турецкого или османского наследства» не нова и имеет своих авторов. Именно страны Антанты (Англия и Франция) спланировали в свое время глобальный передел Ближнего Востока («соглашение Сайкс-Пико»), начертив границы новых, ранее не существовавших государств (Сирия, Ирак и другие).
Турция же всегда мешала их задумкам, поскольку её государственность была реальной, наглядной альтернативой для народов региона, ищущих свой путь развития. «К сожалению, уже на протяжении длительного времени мы наблюдаем, как страны Запада пытаются внедрить собственные геополитические проекты на территории Турции и в соседних государствах», — отмечает депутат от Партии националистического движения Турции (МНР) Атилла Кая. Теперь эти страны Европы, к которым присоединяются США, в очередной раз фактически подписались под уничтожением сложившихся границ на Ближнем Востоке.
Похоже, они вновь решили взять реванш, отыгравшись на Турецкой Республике. Как сто лет назад, так и сейчас предпринимаются непрекращающиеся попытки использовать межнациональные конфликты (в частности, курдский вопрос) и внутренние противоречия, чтобы расшатать ситуацию в стране, приведя к последующей дезинтеграции Турции. Разница с предыдущими попытками в том, что теперь Запад решил «столкнуть лбами» несколько стран Ближнего Востока, используя ИГ и курдов как мощнейший трансграничный элемент. «Нам хорошо известно, что на некоторых американских военных картах восток Турции обозначен как независимый Курдистан, — констатирует Атилла Кая. — Учитывая, что Анкара является частью НАТО, подобные вещи не укладываются в здоровом сознании».
Необходимо принять во внимание, что взаимозависимость стран, а значит, и процессов в регионе способствует особому воздействию внешней политики на внутреннюю. В практическом смысле это означает, что проблемы одних государств на Ближнем Востоке автоматически отражаются на проблемах соседних с ними стран. Яркий пример — Иракский Курдистан, когда происходящее в Эрбиле оказывает прямое и незамедлительное влияние на курдский вопрос в Турции. Таких примеров в регионе сколь угодно много. А значит, утверждать, что Анкаре на внешней арене ничего не угрожает, было бы недальновидно.
Кроме того, и во внутренней политике сегодня Турция переживает действительно нелёгкие времена. Взрывы и перестрелки слышны на улицах городов. Периодически происходят нападения на представителей турецких силовых структур в разных уголках республики со стороны курдских сепаратистов и боевиков ИГ. Всё это происходит на фоне отсутствия консенсуса между основными политическими силами по вопросу формирования нового правительства, что вносит свою лепту в нестабильность в стране.
Более того, в самой Партии справедливости и развития (ПСР) наметился определённый раскол. «Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган стремится провести досрочные выборы в стране, но его партия ПСР и премьер-министр Ахмет Давутоглу выступают против этой идеи, — поясняет глава турецкого аналитического центра Kafkassam Хасан Октай. — А между тем, через турецкую прессу всё чаще просачивается информация о том, что между президентом и премьер-министром наметился ряд разногласий критического характера».
Ситуацию осложняет позиция Эрдогана по вопросу ИГ. Его заигрывание с боевиками стало своеобразной рукотворной ловушкой как для будущего Турции, так и для самого главы государства. Политика «двойных стандартов» президента Эрдогана явно обнаружила себя, когда декларативно Анкара выступила против ИГ, а на практике боевикам оказывалась военно-техническая, медицинская, материальная и логистическая поддержка. Турецкое общество до определённого момента, пока взрывы не пришли в города и провинции страны, смотрело на это сквозь пальцы. «Турция поддерживала ИГ, а теперь сожалеет об этом», − пишет популярная турецкая газета Sozcu.
Официальная позиция Анкары по курдскому вопросу также подливает масла в огонь нестабильности. В недавнем прошлом Эрдоган пытался заручиться поддержкой курдских избирателей в рамках «мирного процесса», когда турецкая и курдская стороны сели за стол переговоров. Однако все эти начинания оказались под угрозой срыва сейчас, когда боевые действия на востоке страны против курдских сепаратистов возобновлены турецкой армией, а президент Эрдоган выступил против умеренной прокурдской Партии демократии народов после теракта в Соруче, на востоке страны.
«ПСР, тринадцать лет убеждавшая Турцию, что нужно сесть за стол переговоров с курдами, теперь, используя национальный порыв своих граждан, начинает военную операцию против Рабочей партии Курдистана (РПК), чтобы тем самым заручиться поддержкой националистов на следующих выборах», — отмечает аналитик Хасан Октай. По всей видимости, теперь рассчитывать на поддержку значительной части курдов Эрдогану не придётся. Вряд ли они поверят ему вновь.
Но, пожалуй, самым опасным элементом политики Эрдогана и ПСР, грозящим перерасти в массовые беспорядки с вероятностью теоретической дезинтеграции страны, выступает раскол турецкого общества. Лидер страны слишком увлёкся противопоставлением одной части общества другой, фактически называя поддерживающих его граждан «друзьями», а несогласных — «врагами».
Это привело, в свою очередь, к активизации террористической организации «Революционный народно-освободительный фронт» (DHKP-C). В мае текущего года экстремисты начали сводить счёты с представителями власти, убив прокурора Стамбула Мехмета Селима Кираза, деятельность которого ассоциировалась для них с правящей ПСР. Знаменательно, что ни один из лидеров турецкой оппозиции не присутствовал во время траурных мероприятий, организованных ПСР по случаю гибели прокурора. Премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу тогда отреагировал: «В такие сложные для страны моменты все лидеры партий должны стоять плечом к плечу. Мне странно, что они не присутствуют сегодня с нами». Летом за этим убийством последовали новые теракты и перестрелки, направленные против органов власти страны и диппредставительств некоторых иностранных государств (США). Ответственность за них снова взял на себя «Фронт».
Однако, даже несмотря на эти проблемы, как бы кому ни хотелось, но будущее каждой из стран региона сегодня трудно предсказуемо. В отличие от многих новоиспечённых ближневосточных государств, Турция обладает многовековым опытом государственного строительства в многоконфессиональной и полиэтнической среде. Подобный запас прочности — фактор немаловажный и даже решающий в быстро меняющейся и турбулентной среде, каковой является Ближний Восток. В этой связи, распад Турецкой Республики сегодня не более реален и произойдёт не скорее, чем дезинтеграция любого из её соседей.
Разберём по порядку. Обращаясь к курдскому вопросу, важно учитывать, что тотальная война между турками и курдами вряд ли предвидится, хотя бы потому, что население даже на востоке страны весьма неоднородно — турки перемешаны с курдами. Кроме того, курдское население политически не представляет собой единое общество. Взрывы и перестрелки со стороны РПК давно не новость, но ни вместе, ни по отдельности они не привели к принципиальному изменению ситуации. «Сколько бы РПК ни получала поддержки из-за рубежа, ей никогда не стать популярной в Турции», — уверен Хасан Октай.
Говоря об опасности ИГ, надо отметить, что угроза джихадистов для внутренней стабильности в Турции сильно преувеличена. И дело здесь не столько в том, что правительство ПСР их поддерживало (а значит, имеет рычаги давления на боевиков и их руководство), сколько в том, что идеи ИГ не разделяет подавляющая часть населения страны. Из чего следует, что преувеличивать роль ИГ в теоретической дезинтеграции Турции в будущем не стоит.
Что касается других внутренних проблем, связанных с непопулярностью президента Эрдогана и деятельностью DHKP-C, то необходимо принять во внимание следующее. Во-первых, ПСР потеряла конституционное большинство, а значит, в турецком парламенте будет представлено больше оппонентов этой партии. «В ближайшие годы в Турции не предвидится создание президентской республики, к которой шёл Эрдоган», — комментирует глава турецкого Института стратегических исследований, профессор Бирол Акгюн. Во-вторых, как и в случае с ИГ, поддержка «Фронта» среди рядовых турок ничтожна. Общество устало от терроризма в любой форме и под любым флагом. Без поддержки значительной части населения, действия любой террористической организации, с высокой долей вероятности, обречены на провал.
Таким образом, мы являемся свидетелями процессов, которые, накладываясь друг на друга, создают сложную и многогранную картину, далекую от пропагандистских упрощений. Пока «распад Турции» скорее чьё-то «желаемое», чем «действительное». Не исключено, что за публикациями, предрекающими Турецкой Республике скорый развал, стоят наследники «соглашения Сайкса-Пико».
Они еще не все поделили.