Ричард Никсон заметил после развала Советского Союза, что Соединенные Штаты выиграли холодную войну, но пока еще не добились мира. С тех пор в Белом доме сменились три президента, представлявших две основные политические партии США, но ни одному из них так и не удалось решить эту задачу.
Напротив, мир представляется все менее досягаемым по мере того, как угрозы безопасности и процветанию США умножаются как на системном уровне, где ряд недовольных положением дел крупных держав бросает все новые вызовы международному порядку, так и на государственном и субгосударственном уровне, где недовольные этнические, племенные, религиозные и иные группы дестабилизируют ключевые страны и даже целые регионы. Наиболее опасными являются разногласия по международной системе и прерогативам крупных держав в непосредственно окружающих их регионах. Исторически сложилось так, что такого рода споры вызывали наибольшие конфликты. Эти разногласия лежат в основе напряженных отношений США и других стран Запада с Россией, а также, что еще более зловеще, с Китаем. В настоящее время наиболее срочным вызовом является текущий кризис на Украине. Там можно услышать жуткие отголоски событий, которые 100 лет назад привели к катастрофе, известной как Первая мировая война. На момент написания данной статьи неоднозначное, узкое и непоследовательно интерпретируемое соглашение «Минск-2» продолжало действовать, и мы можем надеяться на то, что оно приведет к дальнейшим договоренностям, которые предотвратят возвращение «горячей войны». Но война уже случилась и, возможно, продолжится, отражая глубокие противоречия, которые Америка не сможет разрешить, если она не возьмется за них честно и прямо.
Россия и Америка: скатывание к войне — часть I
Фото: army.lv
В Соединенных Штатах и Европе многие считают, что обеспечение независимости Украины – это лучший способ предотвратить возобновление Россией ее исторической имперской миссии. Приверженцы этой точки зрения настаивают на том, что Запад должен сделать все, что требуется, чтобы предотвратить прямой или косвенный контроль Кремля над Украиной. В противном случае, как им кажется, Россия вновь воссоздаст советскую империю и станет угрожать всей Европе. В России же, наоборот, многие утверждают, что Россия готова признать суверенитет Украины и ее территориальную целостность (за исключением Крыма), но при этом Москва потребует не меньшего, чем любая другая великая держава потребовала бы на своих рубежах. Безопасность на западной границе России требует особых отношений с Украиной, а также некую степень почтения, оказание которого ожидается крупными державами в сферах их влияния. В частности, российский истеблишмент считает, что страна никогда не может быть в безопасности, если Украина вступит в НАТО или станет частью враждебного евро-атлантического сообщества. С точки зрения представителей этого истеблишмента, российское требование нейтрального статуса Украины не подлежит обсуждению, по крайней мере до тех пор, пока Россия в состоянии защищать интересы своей национальной безопасности.
Когда Советский Союз распался в 1991 году, Россия оказалась на коленях, попав в зависимость от западной помощи. В тот момент страна была поглощена собственными внутренними заботами. С учетом этого контекста неудивительно, что западные лидеры привыкли за те годы игнорировать мнение России. Но с момента своего прихода к власти в 1999 году Владимир Путин вновь повел Россию по пути осознания себя в качестве великой державы. Обнадеженные ростом производства нефти и цен на черное золото, которые позволили удвоить ВВП России за время пятнадцатилетнего правления Путина, россияне все чаще отвергают подобное отношение со стороны Запада. Американцам не мешало бы вспомнить последовательность событий, которые привели к нападению Японии на США в Перл-Харборе и вступлению Америки во Вторую мировую войну. В 1941 году Соединенные Штаты наложили почти полное эмбарго на поставки нефти в Японию, чтобы наказать ее за агрессию на Азиатском материке. К сожалению, Вашингтон сильно недооценил реакцию Японии на эти действия. Как впоследствии заметил один из мудрецов послевоенного периода госсекретарь США Дин Ачесон, американское правительство ошиблось не в прогнозе действий японцев в Азии или же враждебности, которую американское эмбарго вызовет в Японии, а в предвидении того, на какой невероятный риск пойдет генерал Тодзио для достижения своих целей. Никто в Вашингтоне не понимал, что Тодзио и его режим рассматривали завоевание Азии не как реализацию неких амбиций, а как необходимое условие для выживания режима. Для японцев это был вопрос жизни и смерти.
Всего за несколько дней до Перл-Харбора специальный посланник Японии Сабуро Курусу заявил в Вашингтоне: «Японский народ считает, что экономические меры являются намного более эффективным оружием войны, чем военные меры; что… на них оказывают чрезвычайно сильное давление со стороны Соединенных Штатов с тем, чтобы они уступили американским требованиям; и что сражаться для них предпочтительнее, чем поддаться давлению». Несмотря на это предупреждение, японская реакция на экономическую войну со стороны Соединенных Штатов застала Америку врасплох, приведя к гибели 2500 человек и потоплению значительной части Тихоокеанского флота США. Изучение прогнозов последствий принятия тех или иных вариантов важных внешнеполитических ходов недавними администрациями США должно стать ярким предупреждающим световым сигналом. Администрация Клинтона сначала неправильно интерпретировала продолжительную и кровопролитную гражданскую войну в Югославии, а затем навязала свое шаткое решение участникам этого конфликта, попутно разозлив Россию и Китай. В момент принятия решения вторгнуться в Ирак и сменить режим Саддама Хусейна на демократически избранный Джордж Буш-младший считал, как это он сам сказал, что его действия «послужат мощным примером вольности и свободы в той части мира, которая отчаянно нуждается в вольности и свободе». Буш-младший и его команда твердо придерживались этого убеждения, несмотря на многочисленные предупреждения о том, что война приведет к фрагментации Ирака по племенному и религиозному признаку, что шииты будут доминировать в любом избранном правительстве в Багдаде и что от ослабления Ирака в основном выиграет шиитский Иран. Затем администрация Обамы присоединилась к Великобритании и Франции в проведении крупной воздушной кампании в Ливии с тем, чтобы сместить Муаммара эль-Каддафи. Последовавший за этим хаос сыграл роль в убийстве посла США и других американских дипломатов, а также в превращении Ливии в прибежище исламских экстремистов, угрожающих соседям Ливии и Америке гораздо больше, чем режим Каддафи. В начале гражданской войны в Сирии администрация Обамы потребовала отставки президента Башара аль-Асада, хотя он никогда не представлял собой прямую угрозу для Америки. Ни администрация Обамы, ни члены конгресса не восприняли всерьез предсказания того, что именно исламские экстремисты, а не умеренные фракции станут доминировать среди сил сирийской оппозиции, а также того, что Асада будет нелегко сместить.
Может ли реакция США на действия России на Украине спровоцировать конфронтацию, которая приведет к американо-российской войне? Такое развитие событий представляется почти невероятным. Однако когда бы мы ни судили о том, «немыслимо» ли что-то или нет, нам следует помнить, что подобные суждения основываются не на том, что реально может произойти в этом мире, а на том, какое развитие событий мы можем себе представить, а какое нет. Как показали случаи с Ираком, Ливией и Сирией, политические лидеры находят затруднительным предвидеть развитие событий, если последние представляются им некомфортными, тревожными или неудобными. Свержение Слободана Милошевича, Саддама Хусейна и Муаммара эль-Каддафи возымело лишь ограниченный прямой эффект на большинство американцев. Поэтому, пожалуй, неудивительно, что большинство политиков и аналитиков в Вашингтоне считают: бросая вызов России на Украине и стремясь изолировать Москву на международном уровне, а также нанести ей экономический ущерб, США не понесут значительных издержек, не говоря уже о каких-либо реальных угрозах самой Америке. Ведь наиболее популярным рефреном в Вашингтоне, когда речь заходит о России, является утверждение, что «Россия больше не имеет значения». Никому в американской столице не доставляют большего удовольствия попытки унизить Путина, чем президенту США Бараку Обаме, который неоднократно включал Россию в свой список текущих бедствий наряду с Исламским государством и Эболой. И не может быть никаких сомнений, что, будучи так называемым нефтегосударством, зависящим от добычи и продажи черного золота, Россия уязвима в экономическом плане и у нее очень мало подлинных союзников, если таковые вообще имеются. Кроме того, многие представители российских деловых и интеллектуальных элит отреагировали бы на уход Путина с поста с таким же энтузиазмом, как это делает редакционная коллегия Washington Post. Ведь удалось же украинцам, придерживавшимся таких же взглядов на Виктора Януковича, свергнуть его с поста президента Украины, а значит, как утверждается, Путин тоже может быть уязвим.
Хотя большинство политиков и комментаторов и отвергают возможность российско-американской войны, но нынешний ход событий вызывает у нас озабоченность большую, чем когда-либо с момента окончания холодной войны. Мы утверждаем это исходя из опыта наших наблюдений за советскими и российскими событиями в течение всей холодной войны, а также периода, последовавшего после развала Советского Союза в 1991 году. Наши утверждения также основываются на впечатлениях одного из нас, полученных во время недавнего недельного пребывания в Москве, в ходе которого состоялись откровенные разговоры с представителями путинского правительства, включая влиятельных российских чиновников, а также с людьми, близкими к этому правительству. Другой же соавтор данной статьи побывал в Китае, получив возможность ознакомиться со взглядом из Пекина. Наша оценка основывается на этих беседах, а также на разговорах с другими государственными и частными источниками. Есть три ключевых фактора, которые следует учитывать при рассмотрении вопроса о том, может ли нынешний конфликт перерасти в войну или нет: принятие решений в России, политика России и американо-российская динамика.
Что касается принятия решений в России, то и внутри России и вне ее Путин признается как человек, единолично принимающий решения. Все имеющиеся данные свидетельствуют о том, что он опирается на очень узкий круг советников и ни один из них не готов оспорить его предположения. Подобный формат вряд ли поможет Путину принимать обоснованные решения, в полной мере учитывающие реальные затраты и выгоды. Кроме того, политическая обстановка в России как на уровне элиты, так и на уровне общественности поощряет Путина идти на эскалацию требований, а не на уступки. На уровне элиты российский истеблишмент разделен на два лагеря: лагерь прагматиков, который в настоящее время доминирует в основном благодаря поддержке Путина, и лагерь сторонников жесткой линии. Российская общественность в основном поддерживает сторонников жесткой линии, которых один из советников Путина назвал «горячими головами». Учитывая сегодняшние реалии российской политики, можно сказать, что реваншистская политика России была бы более агрессивной, если бы не Путин. Если говорить прямо, то Путин не самый рьяный поборник жесткой линии в России.
Ни одна из «горячих голов» не критикует Путина, даже в частных беседах. Но в то же время в военных ведомствах и ведомствах национальной безопасности России растет число сотрудников, исповедующих значительно более жесткий подход к США и Европе в вопросе Украины. Это видно по нападкам на таких относительно умеренных членов правительства, как вице-премьер Игорь Шувалов и министр иностранных дел Сергей Лавров. С точки зрения этих сотрудников, сторонники умеренной линии не понимают серьезности американо-европейского вызова России и напрасно надеются на то, что все может измениться к лучшему без капитуляции России перед лицом неприемлемого и уничижительного иностранного диктата. Они рекомендуют переместить игру в ту сферу, где Россия сильна, используя военную силу для продвижения российских интересов, так как это сделал Путин в Крыму, и оказать давление на Запад c тем, чтобы он стал принимать Москву на ее собственных условиях. Более националистически настроенная общественность России также поддерживает этот подход, сводящийся к тому, чтобы «бросить вызов основному врагу». Этот подход созвучен риторике бывшего советского лидера Юрия Андропова, и именно его взгляды вдохновляют приверженцев этого подхода. Путин, несомненно, способствует росту националистических настроений посредством своей патриотической риторики и суровыми суждениями в адрес Запада. Но эта его риторика легко нашла широкую поддержку в России из-за распространенного разочарования от того, что Запад отнесся к России как к стороне проигравшей холодную войну, а не как к союзнику в строительстве нового мирового порядка. Более того, рядовые россияне, возможно, зашли даже дальше чем Путин в своих воинственных взглядах. Не так давно в российских средствах массовой информации получило широкое освещение предупреждение, озвученное недавно уволенным командиром повстанцев Игорем Стрелковым. Стрелков заявил, что, будучи слишком нерешительным, Путин рискует не удовлетворить ничьи чаяния и его может постичь та же участь, что и Слободана Милошевича, а именно его отвергнут и либералы, и националисты. С тех пор, правда, Стрелков повесил портрет Путина на важном месте в своем офисе. Как сообщается, он объяснил это тем, что, по его мнению, российский президент «понял, что весь этот компромисс с Западом бесплоден», и что российский президент «восстанавливает российский суверенитет». Стрелков часто преувеличивает, но его взгляды отражают фрустрации влиятельной националистической коалиции России.
Среди сторонников поиграть мышцами все больше военнослужащих и гражданских лиц, которые считают: Россия могла бы и побряцать своим ядерным оружием для пущего эффекта. Они считают, что ядерный арсенал России является не только главным щитом, защищающим страну, но также и мечом, который можно было бы вынуть из ножен с тем, чтобы принудить тех, кто не имеет ядерного оружия, а также тех, кто не готов задуматься о немыслимом, а именно о реальном применении ядерного оружия. Путин, похоже, поддержал такой взгляд на ядерное оружие в своем вызвавшем полемику выступлении в Сочи в сентябре прошлого года. В частности, он заявил: «Были такие яркие политические деятели, как Никита Хрущев, который сапогом в ООН стучал. И все в мире, прежде всего в Соединенных Штатах, в НАТО, думали: да ну его на фиг, этого Никиту и иже с ним, возьмут долбанут, ракет у них полно – лучше относиться к ним с уважением. Советского Союза не стало, возникла какая ситуация и какие искушения: а можно не считаться с Россией, она очень зависимая, прошла трансформацию в ходе развала Советского Союза, будем делать то, что нам хочется, вообще не считаясь ни с какими правилами». Директор информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрий Киселев высказался еще более откровенно, неоднократно предупредив о том, что «Россия – единственная страна в мире, которая реально способна превратить Соединенные Штаты в радиоактивный пепел».
В Военной доктрине России 2014 года подчеркивается, что Россия применит ядерное оружие не только в ответ на ядерные удары, но также и в «случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия». А в недавнем докладе European Leadership Network отмечается, что в прошлом году произошло почти 40 инцидентов, в ходе которых действия российских Вооруженных Сил были настолько провокационны, что если бы они продолжились, то последствия могли бы быть «катастрофическими».
Хотя это может показаться нелогичным, но ослабление экономики России тоже вряд ли настроит российскую общественность на уступки. Напротив, нанесение ущерба уже стагнирующей экономике России, страдающей от низких цен на энергоносители, на самом деле сделает внешнюю политику Путина менее гибкой. Президенту России необходимо показать, что его страна страдала не зря. Отступление может серьезно повредить тщательно культивируемому образу Путина как сильной личности, а именно такого руководителя русские исторически ценят, и привести к утрате поддержки среди сверхнационалистически настроенной публики, которая составляет его политическую базу. Их возмущают санкции, которые, как они видят, вредят обычным людям гораздо больше, чем окружению Путина, и они хотят, чтобы их лидеры сопротивлялись, а не капитулировали. В глазах многих из них на кон поставлено национальное достоинство России. Все это четко прозвучало в недавней беседе с высокопоставленным российским чиновником. Когда его спросили, почему его правительство не будет пытаться договориться о сделке, основываясь на принципах, которые уже были сформулированы (например обмен российских гарантий территориальной целостности Украины за исключением Крыма и права Украины двигаться в направлении Европейского союза на западные гарантии того, что Украина не будет вступать в НАТО, а также того, что Соединенные Штаты и Европейский союз ослабят санкции), он заявил: «У нас есть гордость, и мы не можем позволить создаться впечатлению, что мы давим на повстанцев с тем, чтобы санкции были ослаблены».
Окончание следует.
Грэм Аллисон,
директор Белферовского центра науки и международных отношений Института государственного управления им. Джона Кеннеди Гарвардского университета, бывший помощник министра обороны по вопросам политики и планирования
Дмитрий Саймс,
издатель журнала The National Interest, руководитель Центра национальных интересов
Источник: National Interest, май-июнь 2015 года
№ 19 (585) за 27 мая 2015 года
| Источник — ВПК |