Евразийские степные курганы (часть I)

Гумбатов Гахраман, заслуженный работник культуры Азербайджана

Курганные погребения. Большинство ученых считают, что при решении проблем этнической интерпретации археологических памятников наиболее перспективным является анализ погребального обряда, так как он относится к наиболее консервативным и устойчивым элементам культуры.

         Наиболее распространенным  на Южном Кавказе древнейшим типом погребения  являются курганные погребения.

Известный советский археолог М.И.Артамонов пишет об евразийских степных курганах следующее: «курганы — земляные насыпи, тянущиеся цепочками по сыртам и водоразделам и чётко вырисовывающиеся на горизонте, в какую бы сторону вы ни смотрели. Одни из них еле возвышаются над окружающей местностью, другие, наоборот, поднимаются конусовидной или полушаровидной горой, достигающей иногда 20-25 м в высоту и сотен метров в окружности. Это надмогильные сооружения древних обитателей степей, в течение столетий противостоящие разрушительным силам природы и только теперь уступающие дружному натиску бульдозеров, могучих многолемешных плугов и других современных машин, брошенных в наступление на девственные участки степи, до сих пор остававшиеся недоступными для земледелия. Много курганов бесследно исчезло с лица земли, но немало их было раскопано и с научной целью — для изучения истории евразийских степей. Обычай обозначать могилы земляными или каменными насыпями существовал в течение длительного времени у разных народов. Древнейшие курганы евразийских степей датируются ещё 3-м тысячелетием до н.э. — медным веком археологической периодизации. Позднейшие относятся ко времени татаро-монгольского господства, т.е. к XIII-XV вв. н.э. Одни из курганов представляют собой коллективные кладбища с десятками по большей части разновременных погребений. Эти курганы образованы путём многократных подсыпок и, несмотря на бедность находящихся в них погребений, иной раз достигают огромной величины. Другие курганные насыпи обозначают отдельные могилы, и их величины находятся в прямой зависимости от знатности и богатства погребённого». (М.И.Артамонов. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа.// Прага — Л.: 1966.). http://kronk.spb.ru/library/artamonov-mi-1966-01.htm

Российский археолог Н. И. Шишлина пишет: «некоторые народы, облюбовав речные долины извилистых степных рек и богатые ароматными травами широкие степные водораздельные пастбища, остались там навсегда. Они создали новую экономическую систему — подвижное кочевое скотоводство, основанное на использовании всех природных ресурсов, развитии животноводства, ремесленного производства, многоуровневой системе связей. Свидетели этих событий — тысячи курганов — основные общественные постройки, ставшие для постоянно кочующих племен настоящими храмовыми комплексами.». (Н. И. Шишлина. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V — III тысячелетия до н.э.). М. 2009)

А.А.Формозов пишет о курганах следующее: «Раскопки показали, что курганы это не просто кучи земли, наспех набросанные над прахом умерших, а остат­ки весьма своеобразных и достаточно сложных архитек­турных сооружений. Первоначально они были сложены из дерна, нарезанного кирпичами. Применялся и камень. Холм иногда опоясывало кольцо из вкопанных верти­кально плит, так называемый кромлех. Шло в дело и де­рево. Отмечаются следы истлевших столбов, плахи, обли­цовка насыпи досками. Воздействие дождей, ветра, рас­пашки все это сгладило. В ряде мест встречаются и каменные изваяния, стояв­шие некогда на вершинах курганов. Это не объемные скульптуры, а так называемые ан­тропоморфные стелы — плиты камня с намеченной высту­пом головой и в нескольких случаях с показанными грави­ровкой или рельефом чертами лица, руками, оружием, бу­лавой иди топором, поясами и ожерельями. Должны были произойти крупные сдвиги в мировоззрении людей для то­го, чтобы появились первые памятники человеку — курга­ны и каменные изваяния (даже если статуи изображали богов, все равно им придавали человеческий, а не звери­ный облик). Позднейшие каменные бабы южнорусских степей — скифские и половецкие — в какой-то мере восхо­дят к далеким прототипам. На некоторых скифских изва­яниях так же своеобразно переданы черты лица — в виде буквы Т, показаны пояса и оружие. Это, конечно не натуралистические детали, а атрибу­ты, указывающие на место изображенного в обществе. Знаками власти были и булавы и декоративные топоры. Пояс же фигурирует в числе царских атрибутов в скиф­ской легенде, приведенной Геродотом. (А. А. Формозов.  Древнейшие этапы истории Европейской России. Москва. 2003).

По словам российского автора Г.В. Длужневской «тюркоязычные народы Саяно-Алтая и Южной Сибири, рассматривавшие смерть как трансформацию способа существования, как переселение человека в новую среду обитания, соответственно не считали её прекращением «бытия» человека, и с момента смерти человека начиналась подготовка к переселению его в «другую землю», где жизнь, с определённой спецификой, продолжалась по образцу земной. Исходя из этого умершего снабжали всем необходимым для предстоящего переселения и жизни в ином мире: одеждой, посудой, орудиями труда, то есть сопроводительным инвентарём, едой и, наконец, сопровождающим животным. При подборе вещей учитывали пол, возраст, социальное положение и даже род занятий умершего». (Г.В. Длужневская. Погребально-поминальная обрядность  енисейских кыргызов и шаманский погребальный обряд тюркоязычных народов Саяно-Алтая и Южной Сибири. // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб: 1996.)

Российский исследователь В.С. Бочкарёв считает, что в древности скотоводческие общности занимали огромные территории. Об огромных размерах территорий  занятых ското­водами древними скотоводами. В.С. Бочкарёв пишет следующее:  «Нередко они простираются на тысячи километров. По площади своих ареалов они превосходят любую из земледельческих археологических культур Европы того времени. Судя по всему, отмеченная особенность скотоводче­ских археологических культур объясняется чисто хозяйственными причинами. Очевидно, для выпаса скота требовалось гораздо больше земли, чем для выращивания зерновых. К этому еще следует добавить, что грани­цы скотоводческих археологических культур не были постоянными. Со временем они менялись и, как правило, в сторо­ну расширения… Расширение или, напротив, сужение ареалов скотоводческих АК происходило и по другим причинам, что могло быть вызвано самим характером хозяйственной деятельности этих культур. Как известно, скотоводство и, особенно, его специализированные формы, весьма зависели от ок­ружающей природной среды. Существенные изменения этой среды (длительные засухи, суровые продолжительные зимы и т. д.) немедленно сказывались на экономике и, в конечном итоге, на демографии местного насе­ления. Причем резкое ухудшение или, напротив, улучшение ситуации зачастую приводило к од­ним и тем же последствиям — к перемещению населения на новые земли…В скотоводческих обществах война была обычным средством разрешения противоречий. Особенно часто она использовалась для решения земельных споров и дележа скота. Вынужденные переселения скотоводческих общин приводило к смешению их культур и к размыванию отчетливых границ между ними». (В.С. Бочкарёв «О некоторых характерных чертах эпохи бронзы Восточной Европы». Сб. «КУЛЬТУРЫ СТЕПНОЙ ЕВРАЗИИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ДРЕВНИМИ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ» Санкт-Петербург. 2012.)

Б.Б.Пиотровский в статье «Археология Закавказья» пишет: «В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь. Основные два вида этих памятников — курганы и каменные ящики, без перекрывающей их курганной насыпи (большинство археологов считают, что в каменных ящиках хоронили своих близких далекие предки северокавказцев-Г.Г.)».(Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Ленинград. 1949)

Курганы  Южного Кавказа являют собой разительный контраст погребальному обряду синхронных ранне­земледельческих обществ, где мертвые оставались в пределах своего поселка, даже своего дома, а если и выносились за их пределы, то оставались вблизи стационарного поселения на стационарном же некрополе и не требовали столь специфических памятников.

Необходимо отметить, что курганы были не просто насыпями над могилами. Они были своеобразными храмами. С их появлением религиозная жизнь выходит за пределы поселений. У курганов собирались общины, чтобы почтить память умерших, принести жертвы богам, произвести праздника, решить важные дела. Курганы через чествования предков олицетворяли для степняков их исконную связь с определенной территорией. Возвышаясь над степными просторами, они обозначали территории расселения скотоводов и пути их передвижения. Каменная или земляная насыпь кургана символизировала сферическую форму купола неба.

На вершине многих курганов устанавливались вертикально камни, напоминали человеческую фигуру, а впоследствии антропоморфные скульптуры.

С. А.Плетнева в книге о кипчаках-половцах пишет: «В целом обряд у всех этих этносов (огузы, кипчаки, печенеги-Г.Г.) был единым: основной задачей, стоявшей перед родственниками, было обеспечение умершего на том свете всем необходимым (в первую очередь конем и оружием). Отличия заключались в деталях обряда: ориентировке умершего головой на запад или восток, погребении с ним полной туши коня или его чучела (головы, отчлененных по первый, второй или третий сустав ног, набитой сухой травой шкуры с хвостом), погребении одного чучела без покойника, размещении коня относительно умершего. Некоторые различия наблюдаются и в форме могильной ямы и, наконец, насыпи кургана. В  настоящее время мы, как мне представляется, можем уверенно говорить, что печенеги хоронили под небольшими земляными насыпями или сооружали «впускные» могилы в насыпи предыдущих эпох, обычно только мужчин, головами на запад, вытянуто на спине. Слева от покойника укладывали чучело коня с отчлененными по первый или второй сустав ногами. Вероятно, они же хоронили в древние насыпи и чучела коней (без человека), создавая таким образом поминальные кенотафы. Гузы в отличие от печенегов устраивали перекрытие над могилой для помещения на него чучела коня или же укладывали чучело на приступке слева от покойника. Кипчакский обряд первоначально, видимо, сильно отличался от двух предыдущих. Курганы у них насыпались из камня или обкладывались им, умершие укладывались головами на восток, рядом с ними (чаще слева) также головами на восток помещали целые туши коня или же чучела, но с ногами, отчлененными по колена. Следует особо отметить, что кипчаки хоронили с почестями как мужчин, так и женщин и тем, и другим ставили затем поминальные храмы со статуями….Погребальный культ принадлежит к древнейшим формам религии. Несмотря на то что способы обращения с  умершим зависели, как правило, от возраста, пола и особенно от его общественного положения, половецкий погребальный обряд отличается вполне определенными чертами, позволяющими нам говорить о связанных с погребальным ритуалом верованиях. Он характеризуется, как мы знаем, захоронением покойника с тушей боевого коня или с его чучелом: головой, ногами, хвостом и шкурой, набитой соломой. Конь обычно взнуздан и оседлан, умерший — вооружен и погребен с необходимыми знаками отличия (украшениями, котелком, запасом пищи и пр.). После исполнения всех ритуалов, связанных с сооружением могилы, ее засыпали и над ней сооружали земляной или каменный курган». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).

По словам С.А.Плетневой у всех древних тюркских народов идея погребального обряда заключалась «во-первых, в уверенности, что у каждого человека есть душа; во-вторых, что эта душа нуждается после смерти в том же окружении, какое было у человека при жизни. Поэтому в могилы помещалось довольно много вещей: столько, сколько могли положить туда оставшиеся на земле родичи. Очевидно, потусторонний мир представлялся им простым продолжением настоящего». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).

Известный российский археолог К.Ч.Кушнарева пишет: «Чем вызвано столь широкое распространение в восточной части ареала куро-аракской культуры курганного обряда захоронения, сказать с опреде­ленностью трудно. Известно, что этот обряд в Вос­точном Закавказье появился рано, не позднее эне­оолита». (Кушнарева К.Х. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. М.1994).

Французский археолог Бертиль Лионе в статье «Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы» пишет: «В 2006 мы обследовали 9 курганов могильника эпохи позднего халколита, обнаруженного в Союг Булаге (Акстафинский район). Мы нашли исключительно богатое захоронение с медным кинжалом, каменным скипетром, черепом копытного животного и более 150 бусинами из камня и металла (золото, серебряные сплавы, лазурит, сердолик и т. д.). В другом захоронении было найдено медное шило и 3 кольца, содержащих сплав серебра, в то время как другой курган содержал несколько других видов бусин…Открытие могильника в Союг Булаге не только отодвигает возникновение курганных захоронений в Закавказье на более чем тысячу лет назад, но также и может служить доказательством существования в то время мигрирующих групп населения». (Бертиль Лионе. Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы. Международный симпозиум Баку, 1-3 апреля 2009 года.)

Курганная культура появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала до распространения на Кавказе новой религии-ислама (VІІІ век).

Родовые кладбища скотоводов обычно приурочены к определенным местам, чаще всего к зимникам, которые могли располагаться далеко от сезонных стоянок. Поэтому для некоторых древних культур находки, сделанные при раскопках могил, являются практически единственными материалами для реконструкции их образа жизни, определения времени и историко-культурного облика. Сооружая могилу, древние люди имели в виду жилище для своего сородича, ушедшего, по их представлению, в загробный мир. Как правило, курганы располагаются группами, часто довольно большими (до нескольких сотен). Такие группы курганов называются могильниками. В своем первоначальном значении тюркское слово «курган» — синоним слова «городище», а точнее — крепость. (Я.А. Шер. Археология изнутри. Кемерово.2009.)

Известный итальянский учёный Марио Алинеи пишет: «Традиция возведения курганов на могилах всегда была одной из самых характерных особенностей алтайских (тюркских- Г.Г.)  степных кочевых народов, от их первого исторического появления до позднего Средневековья. Как известно слово курган не русского, не славянского, и не индоевропейского происхождения, а заимствование из тюркских языков. Слово курган ‘погребальная насыпь’, проникло не только в Россию, но и во всю Юго-Восточную  Европу (Русс. kurgán, Укр. kurhán, Белорусс. kurhan, Пол. kurhan, kurchan, kuran ‘насыпь’; Рум. gurgan, Диал. Венг. korhány), и  является заимствованием  из Тюркского: Др. Тюрк. курган ‘укрепление’, Тат., Осм., Кум. курган, Кирг. и Джагат. korgan, Каракир. korqon, все от Тюрко-Тат. kurgamak ‘укреплять’, kurmak ‘возвести’. Область распределения его в Восточной Европе близко соответствует области распространения Ямной или Курганной культуре в Юго-Восточной Европе». (Mario Alinei.                Paleolythic continuity of Indo-European, Uralic and Altaic populations in Eurasia.) http://rugiland.narod.ru/index/0-1323

Советский археолог С.С.Черников еще в 1951 году писал: «курганные могильники, в большей своей части относящиеся к эпохе ранних кочевников, группируются преимущественно в местах, наиболее благоприятных для зимнего выпаса скота (предгорья, долины рек). Их почти совершенно нет в открытой степи и в других районах летних пастбищ. Обычай хоронить своих покойников только на зимовках, существующий до сего времени у казахов и киргизов, несомненно, идет из глубокой древности. Эта закономерность в расположении курганов поможет при дальнейших раскопках определить районы расселения древних кочевых племён». (С.С. Черников. Восточноказахстанская экспедиция.// КСИИМК. Вып. XXXVII. 1951.)

http://kronk.spb.ru/library/chernikov-ss-1951.htm

Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при пере­ходе к новому типу хозяйства — яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией  курганных могильников, расположенных у пе­ревалов высоко в горах.

К.Х.Кушнарева ведущий российский археолог более 20 лет исследовала археологические памятники Южного Кавказа. Она руководила археологической экспедицией на территории Азербайджана (курганный могильник Ходжалы, поселение Узерлик у Агдама). Еще в 1966 году написала в Кратких сообщениях института археологии Академии наук СССР (работа написана совместно с известным археологом А.Л.Якобсон): «Для решения проблемы возникновения и развития полукочевого скотоводства коллективу экспедиции пришлось расширить зону работ, включив сюда прилегающую к Мильской степи область Нагорного Карабаха. Лишь параллельное изучение синхронных памятников степных и горных районов могло ответить на вопрос, какие сдвиги произошли в хозяйственном укладе населения Азербайджана к концу II тысячелетия до н.э. и в какой зависимости находились эти два географически разные области? Исследованию был подвергнут Ходжалинский курганный могильник (разведки К.Х.Кушнаревой), расположенный на магистральном пути, идущим из Мильской степи на высокогорные пастбища Карабаха. Шурфовка внутри огромной каменной ограды (9 га), где не оказалось культурного слоя, позволила высказать предположение, что ограда эта служила, скорее всего, местом  для загона скота, особенно во время нападения врагов. Сооружение значительных по величине погребальных курганов высоко в горах, на путях перекочевок, а также резко возросшее по сравнению с предшествующим периодом количество сопровождающего оружия (Ходжалы, Арчадзор, Ахмахи и др.) указывают на господство в этот период полукочевой, яйлажной формы скотоводства. Однако для подкрепления этого вывода необходимо вернуться в степь с целью обнаружения и изучения там поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускали с гор сильно разросшие к тому времени стада. Надо оговориться, что если в предгорных и горных районах Азербайджана до начала работы экспедиции было исследовано много главным образом погребальных памятников  конца II — начала I тысячелетия до н.э., то ни одно поселение в Мильской степи не было открыто. В качестве объекта для раскопок избрали поселение, расположенное у подошвы одного из трёх курганов – гигантов в урочище Уч-тепе. Здесь в глубокой степи, среди обширных пастбищ были открыты небольшие прямоугольные землянки, использовавшиеся только в качестве зимников. Отсюда с весны население и скот перебирались в горы, а заброшенные землянки, разрушаясь, ждали их возвращения глубокой осенью. Таким образом, раскопками синхронных степных и горных памятников с бесспорностью было доказано, что в  конце II — начале I тысячелетия до н.э.,   на территории Азербайджана уже сложилась та форма отгонного, яйлажного скотоводства, которая господствует здесь до настоящего времени и заставляет археологов и историков рассматривать эти районы на протяжении трех тысячелетий как единую, объединенную одной исторической судьбой культурную и хозяйственную область!». (К.Х.Кушнарева, А.Л.Якобсон. Основные проблемы и итоги работ азербайджанской экспедиции. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1966 год, выпуск 108.)

         В 1973 году К.Х.Кушнарева возвращаясь к этой теме пишет: «Нам хорошо известен всесторонне обоснованный тезис Б.Б.Пиотровского о скотоводстве как о доминирующей форме хозяйствования у древних аборигенов Кавказа. Складывающаяся в основных своих чертах, по видимому уже в конце III тысячелетия до н.э. и сохранившаяся до наших дней форма яйлажного скотоводства с выгоном скота в весеннее-летний сезон на горные пастбища, заставляет рассматривать степные  просторы Миля, где возвышаются курганы, и горный массив соседнего Карабаха как единый, объединенный одной исторической судьбой культурно-хозяйственный район. Природа этих районов диктует людям условия и сейчас. Форма хозяйства здесь осталась прежней. Работая в Мильской степи в течение многих лет, мы, участники экспедиции, два раза в год наблюдали «переселение народов», при котором весной кочевники со своими семьями и необходимым для длительного житья, а также переработки мясных и молочных продуктов инвентарем грузились на лошадей, верблюдов, ослов и сопровождали на кочевья в горы огромные отары мелкого рогатого скота; поздно осенью эта лавина спускалась вниз, в степь, причем часть зимников располагалась   непосредственно в районе наших курганов». (К.Х.Кушнарева. К вопросу о социальной интерпретации некоторых погребений Южного Кавказа. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1973 год, выпуск 134.)