Роман Темников
Эксклюзивное интервью АМИ «Новости-Азербайджан» с известным российским политологом, директором по международным проектам Института национальной стратегии РФ Юрией Солозобовым.
— Ваша оценка прогнозов и реальных угроз, связанных с выводом американских войск из Афганистана в 2014 году?
— Вывод войск из Афганистана уже породил медиа феномен и страшилку вроде календаря майя с предсказаниями о близком конце света в 2014 году.
Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев по этому поводу заметил, что тотального домино, то есть падения режимов одного за другим, в регионе не будет. И я абсолютно поддерживаю эту позицию.
Я полагаю, что в странах Центральной Азии имеется определенный набор стабильности, есть определенные механизмы, включая ОДКБ и ЕврАзЭС, а также СВМДА, которые могут нейтрализовать данную угрозу. Да и сами страны стали уже достаточно сильны, чтобы просто так сломаться перед лицом тех или иных угроз.
Тем не менее, будем оставаться реалистами и подумаем о негативных сценариях, которые могут реализоваться вопреки оптимистичным прогнозам политиков. Я имею в виду то, что передача оружия одной стране, удобной для вывода американского военного имущества из Афганистана, а именно – Узбекистану, приведет к серьезным последствиям. Дело в том, что президент Узбекистана Ислам Каримов, как показывает его политическая биография, совершенно непредсказуемый человек.
Во-вторых, он имеет претензии к своим региональным соседям. Каримов – достаточно брутальный политик, который может минировать границы и т.д. В конце концов, у него есть комплекс неполноценностей перед Нурсултаном Назарбаевым по причине того, что он потерял лидерство в регионе, имея хорошие карты в начале.
Кроме того, Каримов достаточно стар, и уже довольно открыто обсуждается вопрос о преемничестве, а, принимая во внимание тот факт, что преемник пока еще не известен, эта страна потенциально является нестабильной.
Вторая угроза – радикальный ислам, с которым столкнулись Афганистан, Казахстан. Эта опасность исходит изнутри. Она связана с тем, что терроризм возникает там, где у государств имеются слепые зоны, где государство не осуществляет должным образом патернализм. Этим пользуются вербовщики.
С этой точки зрения самой большой проблемой в регионе является находящаяся в Узбекистане Ферганская долина – самая густонаселенная область, согласно концепции ООН. Эта долина имеет потенциальную возможность стать зоной конфликта, где высокая плотность населения рука об руку соседствует с исламским радикализмом. Ведь, где мало денег и справедливости, там много разговоров о том, что справедливость может быть наведена исламскими братьями.
Лично я не против ислама, являющегося религией справедливости. Я против боевого варианта ислама, который показал, что может быть реализован посредством серии свадеб, сеть дружеских контактов (когда происходит вербовка). Эта сеть неуловима структурами безопасности ни в Казахстане, ни в Азербайджане, ни в других странах.
Наконец – угроза наркотрафика, который подпитывает терроризм, финансируя его, а также разрушает социальные структуры государств. К сожалению, Казахстан и Россия находятся на северном маршруте экспорта наркотиков из Афганистана. Более того, мы становимся не просто странами — транзитерами, но и потребителями. По некоторым данным, в России потребляется до трети ввозимого наркотика.
Это очень серьезная проблема для всех. Наркоман живет 5-6 лет. Он абсолютно циничен, вымогает деньги у близких родственников трех поколений. Это хороший, дешевый способ собрать деньги.
Это экономическая и генетическая экспансия на наши страны, и недооценивать данную угрозу нельзя.
— Какова позиция Китая по отношению к данным угрозам?
— Китай вполне в состоянии одеть всех афганцев в майки, раздать им тушенку и плееры. Но Китай не хочет этого делать, так как видит отсутствие стабильности в Афганистане, и не видит того, с кем можно было бы иметь дело. Это, как в сегодняшней Киргизии, когда каждая новая власть становится все слабее, и уже неспособна отвечать не то, что за всю страну, но даже за отдельно взятый регион страны.
Поэтому Китай рассматривает только экономическое участие и точечные экономические проекты. Но участие в политическом, и тем более военном урегулировании, Китай в ближайшем будущем для себя исключает.
— Какова будет роль России в восстановительных процессах в Афганистане?
— Во-первых, Россия ни одним своим солдатом не будет участвовать в каких-либо операциях в Афганистане. Мы уже имели печальный пример военного участия в Афганистане, что привело к ссоре со многими исламскими странами.
Поэтому рассматривается только экономическое участие. Эксперты Торгово-промышленной палаты РФ располагают 80 проектами по восстановлению инфраструктуры Афганистана. Проектов в будущем станет еще больше. Но осуществляться они будут только посредством совместных предприятий, так как мы не хотим вкладывать деньги в пустоту. Мы хотим, чтобы с другой стороны также был ответственный партнер.
— Насколько вероятен такой сценарий, когда дестабилизация Центральной Азии оказывает свое негативное влияние на Каспийский регион и на Кавказ?
— Мы сейчас видим, что Казахстан является объектом серьезной террористической атаки. Свидетельством тому являются демонстративные взрывы перед зданиями КНБ, нападение на погранзаставу. Это все – показное воздействие на силовые структуры.
Это показывает, что салафитские структуры в Казахстане неожиданно реализовались в тех местах, где этнических казахов было мало. Это бывшие руссконаселенные регионы типа Павлодара, Акмола, Семей, Петропавловск. Эти регионы оказались беззащитными перед сетевой угрозой радикального ислама.
Во-вторых, если смотреть на реализацию планов через призму технологий, которые были имплементированы в Ливии, и сейчас имплементируются в Сирии, мы видим организацию официального «клуба друзей» этих стран. Их цель и назначение состоит в деструктурировании реального порядка и элиминации существующего правительства через возникновение параллельных правительств, армий, в том числе через наемных спецназовцев (английских, французских и т.д.) с огромным опытом диверсионной работы.
Что касается Каспийского региона, то он может стать следующей зоной дестабилизации. Дело в том, что порядка 80% богатств Казахстана сосредоточено в его западной части, где живут адайцы, которых легко инициировать на межэтническую войну с туркменами. Я назвал этот вариант «ТенгизШевроностан», когда люди, не занятые в работе кампании «ТенгизШеврон», заняты войной и истребляют друг друга.
Меня беспокоит также еще такой факт: Азербайджан изготовил большое количество станций пассивного зондирования. Это станции, определяющие геолого-разведочные данные, находят платы нефти и газа по данным отдаленных землетрясений и взрывов, не требуя активной сейсморазведки.
Когда Азербайджан пытался провести активную сейсморазведку Каспийского моря, то встретил активное сопротивление стражников исламской революции из состава ВМС Ирана.
Но, насколько мне известно, два года назад Азербайджан получил американское программное обеспечение, которое позволяет устанавливать структуру геологических пластов посредством слабых сейсмических волн. Это могут быть реальные землетрясения или слабо инициированные взрывы. Насколько мне известно, 18 или 24 станций было построено по постановлению правительства Азербайджана.
Это говорит о том, что Азербайджан заинтересован в реальных данных о структурах запасов нефти и газа Каспия.
В начале пути, когда был еще жив великий Гейдар Алиев, проложивший Западу путь к Каспию, в Азербайджане очень популярна была идея построения второго Кувейта, основывавшаяся на огромных запасах нефти и газа. Благодаря авторитету Гейдара Алиева был построен нефтепровод БТД.
После его смерти Ильхам Алиев продолжил дело отца. Но выяснилось, что запасы каспийской нефти и газа очень малы. Основное месторождение нефти – Тенгиз, находящееся в Казахстане, было открыто, исследовано и начата эксплуатация еще в советское время. СССР вложил в его разработку 6 млрд. тогдашних долларов США, которые равняются нынешним 120 млрд. долларам.
Но в целом, северный Каспий беден нефтью и газом. Недавняя конференция в Амстердаме показала, что основные запасы нефти и газа на Каспии находятся в иранской части Каспия. По оценкам наших специалистов, эти запасы составляют 5-6 Самотлоров (Самотлор – крупнейшее в России и одно из крупнейших в мире нефтяных месторождений (геологические запасы – 7,1 млрд. т., извлекаемые — 2,7 млрд. т.), открытое в СССР в 1965 году вблизи Нижневартовска и разрабатываемое до сих пор – прим. Авт.).
Это открытие кардинально меняет весь ход мышления, и катера, которые защищают Каспий со стороны Ирана, имеют возможность быть быстро поставлены на рельсы и доставлены в Ормузский пролив. Это позволяет Ирану быстро реагировать на возникающие угрозы в Персидском заливе, или на Каспии, и оперативно перебрасывать свои ВМС.
А Северный Иран – потенциальный регион для конфликтов. Тут есть азербайджанцы, требующие своей независимости. А для добычи достаточно территории в 1-1,5 км. вдоль побережья.
Эта информация насчет иранских запасов нефти реальна, не выдумана. Разведка запасов была проведена немецкими специалистами по заказу правительства Ирана, и эту информацию Иран держит в секрете.
Но теперь это уже «секрет Полишинеля». Раз Азербайджан так активно занимается сейсморазведкой, значит, он знает, что искать. Азербайджан предложил Туркменистану стать союзником по пассивной сейсморазведке, и я считаю, что эта задача может быть решена.
Это означает, что задача по дестабилизации северного региона Центральной Азии может быть спроецирована на весь Каспий из-за дележа потенциальных запасов нефти в иранском секторе Каспия. И мы можем представить, что может сформироваться вокруг главных месторождений Азербайджана – Апшеронский полуостров, «Шах-Дениз» и т.д. Это создание маленьких прибрежных государств по примеру того, что происходило в Ливии. Мы помним, что делал «Клуб друзей Ливии», инициировавший создание маленьких прибрежных государств вблизи газовых месторождений. Я думаю, что это главная угроза для Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана со стороны международных сил и транснациональных корпораций, желающих по-своему распорядиться нефтегазовыми ресурсами Каспия.
Я бы не считал, что инициатором всего этого является какая-то отдельная страна. Но ситуация на рынке углеводородов может подвигнуть на то, чтобы принять жесткие брутальные меры по реализации данных проектов.
Как аналитик, я считаю своим долгом предупредить дружественный азербайджанский народ, что Баку, да и весь Азербайджан, может стать, даже вопреки желанию азербайджанского народа, таким неожиданным инициатором сил.
Есть три варианта, рассматриваемых российскими аналитиками. Первый – зона дележа, о которой я уже говорил. Второй – это зона стабилизации, где общие силы (Каспийская флотилия РФ, ВМС Азербайджана подключаются к стабилизации региона), включая и зону внешних сил, когда США пытаются создать на Каспии систему ПВО из радаров и систем «Иджис». Третий вариант – добываемая нефть в Махачкале, Грозном, Иране пойдет на экстремистскую деятельность. Это самый радикальный вариант.
Но мы знаем, что уже сейчас экстремисты контролируют экспорт из региона черной икры, транзит наркотиков, стоит ожидать нападений радикалов на нефтеносные месторождения и платформы в Центральном Каспии.
Последний сценарий явился учебной легендой миротворческой операции ОДКБ на Каспии, и если это явилось такой легендой, то для нее есть основание.